"Полюби себя саму?" Хороший совет. Но, сколько ни люби себя, ответа не услышишь. Бывало так с вашими знакомыми? Гулять зовёшь - не идёт. На праздник приглашаешь - отказывается. Подарок принесёшь - пригорюнится: "Ой, чем же я отдариваться буду?" А кто её просит "отдариваться"? Только вину какую-то и знает за собой.

Так вот случилось и с ней, Ларисой, прежде общительнй и заводной, любившей пляжик и парки, лес, грибы и... магазины, по которым ходишь либо в поисках чего-то конкретного, либо ради прогулки и подпитки фантазии. Лечить подобное подобным в данном случае смешно. Это - не ангина. Клин-клином значило бы - одиночество лечить одиночеством или отрешенность отрешенностью. У жизни теряется не только смысл (можно жить и бессмысленно), но и какой-то стержень, жизнь остаётся как бы без позвоночника.

"Ищи себе подобных," - говорит старая мудрость. "Ладно, - подумала Лариса - попробую поискать". Самым безобидным казалось - обратиться к сайту знакомств. Туда её вписала когда-то дочка.

В "знакомствах" за несколько лет нашлась только пара-тройка хороших женщин, с которыми можно было переписываться годами, не ожидая навлечь на себя ни сплетен, ни пересудов, не вникая сильно в их жизнь и от них того не требуя. Мужчины же вели себя странно. "Познакомиться" у них означало иметь близость, "дружить" - значило то же самое. Почти все были женаты, это открывалось не сразу и не в виде ответа на прямой вопрос. Поэтому спрашивать напрямую вроде бы было надо (чтобы отсеять любителей-женатиков), но это частенько их даже удивляло. Вообще-то, эти "знакомства" давно уже превратились в клуб сводников не самого лучшего пошиба.

Правда, одну семейную пару, сложившуюся после знакомства в сети, она знала лично. Значит, бывает...

Вряд ли Лариса собиралась найти там будущего мужа, но получить такой облом, какой приключился, она уж точно не ожидала.

В-общем, фотка там была, а года, навранные в самом начале, не исправлялись по условиям сайта (идентичность!), имя же можно было менять. Ну, и угораздило её восхититься именем "Сати". Вот, просто понравилось имя, и всё. На Сати клюнул местный, городской Кавказ. Выяснилось, что Сати - это сокращённый вариант какого-то кавказского имени. Странные люди откликались на "Сати": то больной, страдающий без массажа, то мужчина, который со взрослым сыном "ушёл от жены" и искал приюта, а то и совсем кто-то нездоровый, как говорится, на голову...

Пришлось поменять имя ещё раз. Фотка менялась из принципа, как подтверждение истинности её собственной персоны. Зато перестало удивлять наличие "молодых" стариков: годы себе наврал, а фотография нынешняя. Сам себе он - "как огурчик", но забывает, что огурчик он на свои шестьдесят, а не на объявленные сорок восемь. Да и женщины при встрече оказывались иногда даже из другого поколения (по сравнению с их фотографиями). Зачем, спрашивается? Это может быть оправданным только при уверенности, что, заманив кого-то на свидание, ты очаруешь непременно, так что и про фото, и про возраст твой знакомый забудет.

------

Имя Лариса изменила, но Кавказ помнил всё. Он ничего не забывает и действует, как циганская почта , в устной форме. И через некоторое время было еще одно свидание - в парке, на горке. С шоколадкой и попыткой поцеловать. В другой раз - у него, в арендуемой им комнате.

Да, ничего так, мужик... Косоглазый только. И левый, гуляющий глаз ещё управляется хозяином, поэтому в зеркале он видит себя иначе, а когда поднимает взгляд на собеседника, тот левый начинает рассматривать небо.

Да, ничего так, мужик... Только в аварию попал на стройке и арматуриной его прошило насквозь. В результате, он ходит теперь с одним лёгким.

И, когда еще лежал в больнице, упакованный в бинты и гипс, заметил было, что организм его не реагирует на присутствие женщин. Это было неприятно, и однажды он спросил у доктора, который над ним склонился:

Доктор, я ещё буду мужчиной?

Доктор сразу выпрямился, проследовал глазами от забинтованного лица больного до подвешенной ноги в гипсе (вторую не подвязывали, там еще приживалась вставленная металлическая пластина), махнул рукой и ушел.

Зато потом случился момент, когда горец среагирвал на присутствие рядом прекрасной медсестрички. И, в восторге от себя самого, заорал так, что сбежался медперсонал со всего этажа. Горец сиял лицом из-под бинтов и указывал пальцем на место своего организма, где хранятся его его ум, честь и совесть, разбудить которые может только женщина.

Вах! Асса!!!

Да, совсем ничего себе мужик, да прихрамывает на левую ногу. С одной стороны там железяка, хирургами припрятанная, а с другой - чернеющий большой палец.

"Там, - говорит, - кровь уже черная". Берёт ножницы и остриём - прямо в мякоть этого пальца. Ну, кровь тёмная полилась. Тёмная, а не чёрная! И хорошо, что - тёмная, в вену попал, а не в артерию. Тогда бы алая полилась, но лучше в неё не попадать. Врачи не захотели ампутировать этот палец, как он просил (болит же!), решили понаблюдать.

Побегала Лариска по городу, нашла воск натуральный в церкви (для лечения человека продали), сварила мазь, испоганила колготки (больше нечем было процеживать), и палец пошёл на поправку. Через три дня он уже был светлым, а через неделю мазь была отставлена по причине того, что жиром туфля попортилась.

Ага... А мужик так, ничего... Работает по ночам, с утра Лариску встречает, заводит в магазин за фруктами. "Не смотри на цены, выбирай лучшие, - говорит. - Ты меня не жалей". На следующий день звонит, - срезали ему зарплату по причине бессезонья и отсутствия клиентов.

Да. Вот. И - непьющий! Совсем. Но говорит, что раньше выпивал за одно застолье литров пять(!) водки (!) А количество вина не замерялось. Ну, такие у них, горцев, нормы. Зато теперь - непьющий! И (знамо дело) - некурящий, - лёгкое-то одно осталось.

По выходным дням он всегда был чем-то занят. А однажды сказал, что пригрел попавшую в затруднительное положение женщину ихнего роду-племени. Она там ночью спит, а он - днём, ночью он на работе. Ну, милостивые они, горцы, что тут скажешь! И женские имена у него стали путаться: плюс к её вымышленному (Лариса сказала ему, что оно таковым является) добавились еще два: одно её истинное, а второе, видимо, той "постоялицы". В нужное имя стал попадать с третьего раза, не смущаясь при этом.

Вот так вот оно всё разворачивалось, пошли намёки на то, что в следующий раз он уже у неё в гостях окажется. Потому что его качели-карусели (аттракционы он и сторожил по ночам) вскоре переедут за город на летний сезон.

Вот на этом месте что-то стало неприятно задевать Лариску. Не то имя её настоящее (с кем-то поговорил, значит), не то "гостевые" разговоры (может быть, на лето хочет вещи свои оставить, а там - попробуй еще и выставить "гостя"), а может быть, третье имя - Надя, с которого он упорно начинал перекличку, прежде, чем дойти до её имени. И стали Ларискины мысли всё чаще вращаться вокруг слова "послать".

А мужик так... Ничего. Высокий. Похудел недавно на сорок кэгэ, живот обвис, правда...

Ситуацию разрулила индейка. Вытащил он отваренные куски индейки из бульона и сел есть. Лариса отказалась. Не любит она индюшатину и никогда её не ест. И тут, - момент непредсказуемый! - когда зубы его вонзились в пупырышки индюшкиного крыла, к ней вдруг пришло отвращение. Ко всему этому: к индюшке, к её пупырышкам, к мужику, к его Наде. Отвращение не просто пришло, а наступило, придавило. И не отпустило.

Затем через телефонные звонки закрылся занавес после этого первого акта приключения. Пришлось даже сказать, что она всегда себя неважно чувствует после их контактов. На той стороге связи ахнули, обещали позвонить в другой раз и быстренько отключились.

И было бы лучше этому сериалу не иметь продолжения. Но так уж вышло, что однажды у магазина Ларисе встретился (ага!) кавказец. Малознакомый, но еще узнаваемый. Поговорили. А вечером ей позвонил тот, первый. Значит, горцы между собой тоже... поговорили. Говорю же - цыганская почта.

После индейки прошло уже больше, чем пол года. (Кстати сказать, про индейку и отвращение к пупырышкам "жених" позже миролюбиво отозвался так: "Ну, это - ваши женские заморочки". Чистый сангвиник. Такое его не нервирует). И вот - звонок и неожиданное приглашение за город, туда, где он работает, где море , пляж, и воздух чистый, не городской. И вот тут её словно что-то клюнуло: взяла и согласилась. И приехала.

Остальные вагончики стояли пустые, так как все другие работники уже уехали, - летний сезон закончился. Качели-карусели работали с пятницы по воскресенье. Пляж был чистым и с хорошим песком. Народу - раз-два и обчёлся. Камыши над вагончиками - метров пять высотой. Подорожник - прямо под ногами. Еще оставались и дозревали последние плоды инжира на деревьях за вагончиком. Класс!

Днём он уходил подкрашивать карусельных лошадок, ночью их же сторожил. Еда готовилась на газовой плите. Ларисе было приятно готовить, ей всё удавлось. Отношения складывались неназойливые. Палец у него уже не болел. Нога болела в другом месте, массаж хорошо сказывался: боль уходила, скукоживалась у щиколотки. Днём - пляж, ночью - полная луна над камышами. С утра раскрывал свои синие звёзды цикорий.

Разговорчики о том, что по возвращении каруселей в город, надо искать для него жильё, она теперь понимала как намёк жить вдвоём. Но - не торопилась приглашать, а обещала помочь найти комнату в аренду, потому что национальная принадлежность нередко мешала некоторым в этой затее.

Всё было просто. Спокойно. Даже понравилось ждать его с работы. И готовить. Ведь желание стоять у плиты ради себя самой появляется так редко! А тут еще какие-то новинки чужеземные добавлялись: лепёшки, к примеру, из кукурузной муки. И нет опасности, что "друг" напьётся"! Красота!

Хотела в среду уехать, уехала в четверг. Набрала для себя лавровых веточек с куста у вагончика, камешков с пляжа, коры какого-то полезного дерева.

------

Проводил он её до поезда. И расставание не мыслилось грустным. Завтра ему надо было посетить в городе доктора, и он просил Ларису пойти в поликлинику с ним, потому что он не всегда понимает, чего они хотят и к чему ведут. ("Я не знаю, зачем они всё время делают анализы!")

Назавтра состоялось и это свидание. Он ждал её у входа в тот огромный госпитальный корпус. Весело провели время ожидания, затем вошли в кабинет. Доктор прилипла взглядом к монитору, затем установила даты следующего анализа и визита к ней, выписала лекарство. Тут и "встряла" Лариска: "Лекарство - от чего?" Докто слегка удивилась и коротко ответила: "От гепатита Б".

О, ля-ля! Держись! Держись, без паники! Спокойно! Спокойно, я говорю!!!

Вышли из кабинета, взяли лекарство в подвале, в аптеке ( "Дорого!" - сказал он), затем он еще сдал кровь на анализ. И только затем вышли на свет Божий. И только тогда - вот в этот сквер, за столик.

Что ж ты не сказал, что у тебя - гепатит?

- А ничего у меня нет. Я не знаю, зачем они всё время анализы делают. Зачем эти таблетки...

Химик с высшим образованием не понял, зачем таблетки?

Он уехал на вокзал - добираться до своих вагончиков, а она - побежала поскорей к компьютеру, читать про гепатит Б... И инструкцию от его лекарства взяла, чтобы узнать, что он принимает.

Отплакаться и забыться сном Господь ей так и не дал. Читала, смотрела, "примеряла", можно сказать, всё, что писали и говорили про гепатиты. Сутками. Спать почти разучилась. Прислушивалась к своему организму, к печени...

И к предстоящей жизни своей присматривалась. Дочке сказать, чтобы не приезжала в отпуск. Туда поедет, - ни с кем не встречаться. Скажут, что зазналась, - впервой, что-ли? И что? Жить всегда в уединении и страхе кого-то заразить?

Что нам пишут на эту тему люди учёные? Есть период активной стадии заболевания: высокая температура, жёлтые белки глаз, жёлтая кожа, почти что чёрная моча, бесцветный кал. Снижается работоспособность почек. Эта стадия проходит, внешний вид приходит в норму, а печень продолжает портиться, перерождаться. Дальше - два варианта: или гепатит становится хроническим, или вырабатываются антитела, вырабатываются и побеждают. Количество антител показывает результат анализа крови.

Постой! И что ж теперь, ни с кем нельзя общаться? И тут так ей захотелось очутиться в (здоровой!) бесшабашной и весёлой компании! Это уже недоступно? Анализ ничего не покажет раньше, чем через три месяца, а лучше его делать через четыре месяца. Да, этот гепатит (Б) может быть вызван и травмой, если с этого момента вдруг "вздрогнут" в организме собственные представители вируса (они в "спящем" состоянии есть у каждого), но и тогда гепатит остаётся гепатитом.

Звонок:

Я буду завтра в городе. Встретимся, пойдём к моим друзьям жильё искать.

Слушай, я сначала анализ сделаю. А это - примерно к Новому году.

При чём тут анализ? Мне комната нужна.

Сначала я узнаю, заболела я или нет.

Ничего у меня нет. Три женщины здоровы.

Значит, трижды он имел конфликты. Три женщины испытывали то самое состояние, в котором зависла сейчас она сама.

И похудел он не просто так. Не завидуйте! Сорок килограммов сбросил по причине гепатита, это ему свойственно. И не пьёт сейчас только потому, что врачи говорят: "Станешь пить - загнёшься".

А ведь это не он, а она должна была решать: рисковать ради "дружбы" с непьющим или нет!

Прошло некоторое время. Звонки продолжались. Убеждающие фразы немного менялись.

"Это - от травмы".

"Да ничего у меня нет!"

"Из четырёх три женщины здоровы!"

"Мне эти таблетки не нужны. Я их не пью, ничего не меняется".

"А, если ты - уже... То тебе теперь всё равно!"

Конфликтовать, выговаривать ей не хотелось. Ждала, когда он сам перестанет названивать. Часто просто не поднимала трубку телефона.

К моменту очередной его попытки встретиться у Ларисы разыгралась простуда. Или грипп. Или орви. Кто его знает, что это было, но в ночь с воскресенья на понедельник началась такая "чистка" в организме, что её прочистило всю. И боль была сильная, и началась она откуда-то с печеночного места. Затем прошлась по всей брюшине. И только температера так и не поднялась.

И Лариса взяла номерок к врачу на завтра.

Сказала доктору, что от врача услышала, что её знакомый болен гепатитом Б. А сейчас у неё, к тому же, еще что-то гриппозное. А температура перед выходом из дома была тридцать пять и одна. Верить ли градуснику? Доктор сунула ей градусник. Он показал тридцать пять и пять.

- Температуры нет, - удовлетворённо сказала доктор. А затем произнесла с какой-то сочувствующей ухмылочкой:

Да... Простудилась ты неслабо.

Это был юмор. Ничего, что - чёрный. Юмор живого человека. И предложила доктор ( "Раз уж у тебя ТАКОЙ знакомый") сделать сразу четыре анализа: на гепатиты Б и Ц, на СПИД и на сифилис. Господи! Лариса с радостью тогда сдала бы анализы и на оспу с холерой, и на корь, и на коровий ящур! Пусть только проверят!

-------

Анализ взяли через неделю. Бедные бабы там работают! Они же брезгуют клиентами и боятся за себя, когда берут эти анализы! А ещё через неделю ей предстояло повторное посещение доктора. Вот эту неделю надо было ещё прожить. Надо было подготовить себя к одному из вариантов ответа. К плохому.

Отец как учил? Надейся на лучшее, но будь готова к худшему. Не к этому ли случаю он готовил?

А если ответ будет плохим? Как жить? В том, что жизнь продолжится, сомнений не было. Но - как? Зная, что - заразна, что можешь передать страшное заболевание, как вести себя с людьми? Найти таких же, заражённых друзей? Или с этим сходиться поближе? С этим? Может быть, для того он изо всех сил и старался: то кровь пускал, то есть хотел из одной тарелки? А затем это "Но, если ты - уже?" говорилось бодренько, с надеждой в голосе на то, что "уже".

Если он так "подставил" уже, чего от него можно ожидать ещё? Больной человек наложил лапу и на её зоровье, и на её жизнь для того, скорее всего, чтобы иметь под рукой смирившуюся с судьбой женщину на подхвате. В таком случае, сочувствия к нему не возникало тем более. И, если оно в чём-то и проявлялось ранее, то теперь испарилось совершенно.

.

Уходя из дома, сдуру нацепила часы, на которых стрелки не перевела ещё на зимнее время, и явилась под дверь кабинета врача на час раньше назначенного времени консультации. Доктор выходила, вызывала больных по списку. Явно, помнила Ларису, а той казалось неприличным демонстрировать свой страх. Пару раз прочитала молитву.

Запуская Лариску в кабинет, доктор показала, что - да, помнит её.

У Вас, я помню, друг был...

Да, да, - подхватила Лариса, - я сдавала анализ.

Доктор потыкала пальцами в клавиши компьютера, в полоборота повернулась к принтеру и стала ждать бумагу, которая выползала из аппарата. Затем взяла лист в руки и начала серьёзно изучать написанное на нём.

Неизвестно, сколько длилась эта вечность - три секунды или двадцать минут. Но "Отченаши" пролетели в мозгу Ларисы неоднократно. Успели также проскочить её личные просьбы к отдельным святым.

У Вас ничего нет, - наконец заговорила доктор, - Всё отрицательно.

Прошлое отвалилось вмиг - единой шершавой глыбой.

Еще не осознавая, какие такие изменения произошли с ней за последние несколько минут, Лариса в полном отчуждении от мира сего вышла из медицинского комплекса, дошла до парка за углом дома и села за барный столик в центре рая из акаций и солнца. "Пограничная полоса" размером в сотню метров и несколько минут ожидания врачебного приговора на всю оставшуюся жизнь отделяла её от того состояния, в котором она провела несколько месяцев. И те, кто пережил подобный период, те, кому не вычитали амнистию из листочка с анализами, они находятся среди нас, ходят по улицам, знакомятся с девушками, пытаются "устроить личную жизнь". И - не жалеют... Никого не щадят... Ради собственной "личной жизни"...

.