Аннотация: Куда идем мы с типуном, большой, большой вопрос.
По телеку в программе "Лучше всех" Галкина показали девочку четырех лет, умницу-разумницу, детально разбирающую рентгеновские снимки, в которых не каждый врач сможет безошибочно указать на точки поражения организма, иногда практически незаметные. Для этого у врачей собирается консилиум. А тут малышка весьма бойко и обстоятельно, водя указкой по снимкам, объясняет ведущему и врачу, стоящим рядом с ней, где видны явные признаки патологии. Да так точно, с такими профессиональными тонкостями, что невольно напрягаешь слух и зрение.
Эта девочка с большими утомленными уже глазами была на телевидении не новенькой, она уже снималась в разных программах и даже в рекламных роликах, за которые платят немалые деньги. Она обстоятельно это рассказывала ведущему, упирая на то, что знает еще много чего, и если ее привлекут еще к съемкам, в том числе рекламы, она покажет и расскажет что-то новое. Тем более, что платят за это неплохо.
Она именно делала упор на оплату ее труда, торопилась, пересказывая о своем заработке, даже сбивалась, часто глотая слюну. Вызывая этим к себе еще более повышенное внимание, но уже по части недетской какой-то жадности, стремлению к обогащению любыми путями.
Когда ведущий обратился к ее маме, сидящей в первом ряду зала со своей подругой, в глаза бросилась натянутая фигура молодой женщины с узким в отличие от девочки лицом с горящим взглядом, ужасно напряженным. Было ясно видно, что это целенаправленная особа, для которой переступить через других людей, устремившихся в погоне за длинным рублем, ничего не стоит. Она четко формулировала ответы на вопросы, заданные ей, не запинаясь и не оглядываясь по сторонам, как делают это люди не столь уверенные в себе. Примерно такой же была ее подруга, внимательно следившая за происходящим. Они во время диалога даже не переглянулись, каждая представляя из себя самодостаточную особь.
И это все вместе, и девочка, и ее мать с подругой, было бы хорошо, исходя из реалий нынешнего времени, если бы не одно но.
Девочка вырастет, станет классным специалистом, которых среди людей не так много. Но за каждый шаг, за каждое движение она будет требовать большие деньги, которых у большинства населения страны нет. И если кто-то не сможет оплатить ее услуги, она пройдет мимо него так-же, как ее единомышленницы, сбивающие на машинах пешеходов с детьми, выходящие из салонов иномарок и со вниманием обследующие повреждения облицовок. На их лицах отражалось полнейшее равнодушие, если не презрение к неудачникам под колесами их авто. Они, не спешащие на помощь пострадавшим от их наездов, не видящие их в упор, спокойно доставали сотовые и звонили своим благодетелям из их же числа рвачей равнодушных.
Вот так и девочку - маленького рентгенолога - интересовала не реакция целого зала на ее знания, а оценка стоящего рядом врача со званием, к которому и было адресовано в первую очередь ее самовыражение. Она готова была даже с ним поспорить о своей правоте, что и случилось, заставив последнего смягчить неловкость невразумительным бормотанием с учетом ее возраста.
Был вечер. Мужчина в возрасте разложил на каменной кладке вокруг цветника все, чем был богат к пожилому состоянию. Пенсию Типун с Мендельзвоном не поднимали с прошлого года, несмотря на жадную инфляцию, наоборот, отобрали последние льготы за заслуги по оплате квартиры. Даже те 200 рублей, начисляемые за рождение его в лагере для политзаков и потом долгожданное реабилитирование с начислением сначала 50 р.,потом вот 150 р.
Возле него крутилась девочка на роликах, она то подъезжала, то отъезжала, задавая один вопрос о ценах на то или другое. Мужчина терпеливо отвечал, слушая, как длинноногая шпилька в сытости вешает ему лапшу на уши о богатых ее родителях, о том, что они каждый день отваливают ей на завтраки и другие мелкие нужны по 500 рэ в день. Нынче здорово от себя не прогонишь, враз прилепят то, о чем и думать забыл, например, о предложении соблазнить... ребенка. И ребенок подтвердит, не краснея и даже не отворачиваясь.
Она крутилась уже не первый день, но пропаж он не замечал, или сваливал их на забывчивость. На кладке была разложена такая мелочь, кроме монет из личной коллекции, что люди посолиднее морщились, проходя мимо - на мусорке можно было найти вещи получше.
Несколько дней назад такая же шпилька лет 12-13 не на роликах зажала в кулаке коллекционную монету и пошла как не бывало дальше. Он остановил ее не сильно резким, но беспрекословным окриком и мелкой воришке пришлось вернуть монету на место.
В этот раз намечалось примерно такое же, девочка юного возраста с проступившими уже грудками и без комплексов от старшего поколения позволяла себе разные высказывания, разве что не переходя на ты. Она тыкала пальцем в простенькие сережки или в цепочку с кулончиком и спрашивала о цене, как бы выбирая подарок матери на день рождения. Мужчина продолжал отвечать, косясь на ее руки.
Через несколько дней она привела с собой братика лет четырех и они начали лопатить вещи, выставленные на продажу, вместе, мужчина ходил за ними и возвращал все на место. Насмотревшись по телеку об ужесточении законов в отношении воспитания детей, он боялся повысить голос, чтобы отпугнуть их, мешавших торговать, от себя. И они беспредельничали до самого вечера, то отвлекаясь на другие игры, то возвращаясь снова.
А когда он почти собрал нехитрый товар в сумку, собираясь уходить, девочка с братиком вдруг подкатила к нему и ласково спросила о красненьких сережках, которые собиралась купить на день рождения матери. Мол, она нашла их после его ухода за кладкой, в траве цветника, если мужчина хочет, она может завтра принести из дома, чтобы он их продал. Мужчина растерянно огляделся вокруг, он не заметил, что красненькие сережки куда-то пропали. И понял все, и вспомнил другие такие же мелкие пропажи. И пропажи побольше. Буркнув, чтобы она принесла сережки, он застегнул на сумке змейки и согнулся под ее тяжестью.
Идти на остановку было далековато, да еще после автобуса пилить до своего дома. А что скажешь, если: Каждому свое!
Мимо текла людская река, и молодежь в ней давно стала неоднородной.