Я тогда был перспективным литератором, был заместителем руководителя литобъединения "Дон" по прозе, третьим по значимости в СССР. Лауреатом премии имени А.В. Софронова, главного редактора журнала "Огонек", Героя Соцтруда, получил Первую премию за очерк, опубликованный в газете "Правда", "Лучший рабкор завода "Ростсельмаш" и так далее.
Перед властями шапки не ломал, в партию не вступал, делал будучи старшим формовочного агрегата Всесоюзные рекорды, один на 848 форм, остался с 1974 года не побитым. Литейный цех - не кондитерская фабрика, работа была на износ.
И писал как есть, за что жестоко наказывали, вплоть до снятия с очереди на жилье и снижения зарплаты, когда вместо 180 руб на формовке получал по 145 руб.
Но я был талантлив, меня заметили не только в Ростовском Союзе писателей, но и в Московских литературных кругах. С евреями знался, больше по части спекуляции книгами.
И началась перестройка. Я написал сначала в областную газету "Молот" очерк "Страх" о нашей репрессированной семье - отец и мать сотворили меня в лагере для политзаключенных, где и родился. Эффект был для Ростова и Дона как от салюта на Красной площади, очерк на тему соцрабства был на Дону первым. Мешки писем и моря слез.
Затем написал произведение "Приемный пункт" о приемном пункте стеклопосуды, и послал его в издательство "Молодая гвардия". Потом по совету в издательство "Советский писатель", где рукопись приняли мало сказать благосклонно - с руками. Она была как раз в ту самую тему.
Получил отличные рецензии от ведущих критиков СССР, среди которых большинство составляли евреи. Местные евреи, что в Союзе журналистов СССР, что в Союзе писателей СССР, тоже восприняли мое творчество благосклонно.
И пришла пора выбирать путь, по которому шагать дальше. Я вдруг понял, что и со старой властью коммунистов идти в ногу не желаю - не туда завели. На растяжках через улицы красные транспаранты со словами: За металл - как за хлеб! А на заводских дорогах и просто на улицах этого металла с засохшим невыработанным бетоном горы тибетские. На транспарантах: Дети - наше будущее! А очередь в садик - на года. Или: Мы - самая благоустроенная нация в мире! А очередь на квартиры растягивалась на десятилетия. И так далее.
И новую власть оседлали евреи, те самые, которые предложили народу в революцию соц и ком строи, прогнившие, как оказалось, насквозь.То есть, для них ложь по типу: ссы в глаза - все божья роса, является смыслом жизни.
И когда наметился патриотически настроенный актив из ребят славянской национальности, прибился к нему. А вскоре стал лидером славянской группировки с составом под три сотни человек. Я лично сказал своим парням и девчатам, что если внедрять в народ новый строй, то только национал-патриотичный.
Хватит, нажились и с агрессивными хамами кавказцами, и с лживыми торгашами армянами, и с оборзевшими вконец евреями, обдирающими русских как липку на лыко. Унижающими русскую нацию и уничтожающими ее миллионами человеческих душ.
Евреи пытались перетянуть меня на свою сторону, было видно, что у них в руках все, начиная с перспективы роста через пропаганду творчества, с денежного благополучия, кончая всеми благами для человека. Это было видно по многим русским литераторам, примкнувшим к ним, особенно по Н.М. Скребову, русскому по национальности, вдруг выставившему свою кадидатуру на пост руководителя Ростовского отделения Союза писателей СССР. А потом, когда выборы с ним провалились, в том числе и с помощью нашей группы, выразившей ему недоверие, поставленного во главе комитета Областного радио, имеющего влияние и на телевидение.
Особенно старался поэт, член Союза писателей, Даниил Маркович Долинский. Как поэт и переводчик он был посредственный, хотя занимал в Союзе должность руководителя поэтической секции, а вот как подпольный организатор и пропагандист новых демократических веяний проявлял себя с наилучшей стороны.
Как-то Долинский подошел ко мне и в очередной раз попытался завести со мной разговор о том, что я неправильно себя повел. Мол, зачем я спорю с ребятами из группы истинных демократов, дело доходит даже до рукоприкладства. Я талантливый прозаик, могущий вырваться в первые ряды в стране, зачем я связался с никчемными бесталанными парнями и девчатами, тупыми в основной массе. Мол, все равно они даже если станут по разным причинам членами Союза, то будут для писателей обузой. А ребята из противоположной группы, демократы, и талантливы, и перспективны, и на телевидении с радио выступают когда захотят. И печатают их в газетах с издательствами без очереди.
Это был удар ниже пояса, нас, русских, печатали через три-пять лет после подачи рукописи в издательство, кромсая ее редакторскими мнениями вдоль и поперек. Я молча внимал его словам, сознавая, что он говорит правду, но... свою как всегда правду. Разве мало было евреев, членов Союза, бесталанных до тошноты, но считавших себя гениями, выпускавшим чаще одаренных тусклые книги, которые даже в то время мало кто читал. И ездивших с выступлениями по всей стране, зарабатывая языком немалые по тем временам деньги. А языки у них были подвешены всегда.
Долинский продолжал обрабатывать, намекая на перспективы роста, которые меня мало интересовали. Он не чувствовал, что ошибался со мной. Я что творил за столом, что работал в цеху, по зову души, не задумываясь о благах, в первую очередь денежных. Кроме всего бесило то, что человек, принадлежащий к нации, виновной в гибели миллиардов людей на Земле за века своего стремления к власти, хочет и меня привлечь на сторону прохиндеев, загребающих материальные блага чужими руками.
И я не выдержал, сказал ему в лицо со всей рабочей откровенностью: мол, не лезьте в наши дела, мы разберемся сами. Но власть в стране должна принадлежать представителям нации народообразующей. То есть, русской нации, а не каким-то пригретым Екатериной Второй, беглым из Польши. Мол, нам достаточно разных потрясений, мы в своем доме разберемся сами.
Так примерно я сказал Долинскому, высвечивая его бесполезные потуги. В то время политическая атмосфера накалилась до такой степени, что готова была рвануть атомной бомбой. И евреи это знали, продолжая с фанатизмом добиваться своей цели.
Как-то по телевидению был показан диалог с их представителем во власти, который с откровенным смешком сказал в сторону русской и других наций примерно так: Каждый из нас способен пойти на смерть без сомнений в душе. Просто взять пистолет и застрелить любого неугодного, хоть царя, хоть бога, если он окажется неправ. Кто из вас готов сделать то же самое?
Слова этого дегенерата по доктору Ломброзо, сделавшему вывод, что среди евреев рождается в ШЕСТЬ раз больше идиотов и дегенератов, нежели среди других наций, были правдой, подтвержденной многократно. Гаврила Принцип убил перед Первой мировой войной Франца Фердинанда, австрийского эрцгерцога, евреи убили русских царей Александра Второго, Николая Второго, премьер-министра Столыпина, не называя больших имен из Англии, Франции и других стран. Русские могли тоже бросаться с одной гранатой под танки или закрывать амбразуры грудью, что не одно и то же. Ведь с железом спорить бесполезно, хотя поступок одинаковый.
Долинский понял бессмысленность потуг, я представлял из себя человека с противоположным еврейскому характером, но таким же неприступным, железным. И еще неизвестно, кто в будущем будет править миром. А тогда он откинулся назад и с шипением произнес, мол, что такое не лезьте?
Я пояснил, что это чисто русское слово, обозначающее, если по простому: не суй свой нос туда, куда собака член не сует. Он откинулся больше и выкрикнул мне в лицо: мол, а я не русский! Я с усмешкой развел руками, типа, на каждого воля господня.
Долинский побежал писать на меня жалобу в Союз писателей, через некоторое время я получил выговор от своих же писателей соплеменников, УКАЗАВШИХ мне на неправильное поведение с членами Союза.
Еще через некоторое время мне возвратили рукописи сначала из издательства "Молодая гвардия", хотя она находилась уже в издающей редакции. Потом из "Советского писателя" несмотря на отличные рецензии мэтров литературы, таких как Юрий Скоп и других, рекомендующих рукопись в печать. А потом волны возвратов переросли в шторм, выбив меня из профессии на годы.
Я тогда еще больше понял, на что способны евреи-иудеи ради достижения своих целей, не замечающие на пути ни правого, ни виноватого.
И еще долго будет меня волновать вопрос, заданный самому себе после просмотра передачи о способности члена русской и еврейской нации на самопожертвование.
Неужели мы и правда не способны на это самопожертвование, даже ради самих себя?