Иванов-Смоленский Валерий Григорьевич : другие произведения.

Именем Мессира!

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Протоколы допросов многочисленных потерпевших и свидетелей пестрели невероятными фактами. Их показания сквозили мистикой, массовым одурманиванием и шарлатанством. Все потерпевшие и некоторые свидетели требовали помещения их в специальную бронированную камеру. И постоянно путались в своих показаниях, городя откровенную чушь и небывальщину. Но, ладно бы, просто показания, которые можно было списать на гипноз или больное воображение - преступники оставили ощутимые материальные следы.

   Валерий
   ИВАНОВ-СМОЛЕНСКИЙ
  
  
  
  
   Именем Мессира. Часть 1
  
  
  
  
   А Н О Н С
  
   Попаданцы всесильного Воланда оказываются в Иерусалиме времен римского прокуратора Понтия Пилата. Их ждут полные опасности и приключений древняя Иудея и Римская империя эпохи коварного и жестокого императора Тиберия. Далее действия переносятся в Москву в период сталинских репрессий. Всемогущий НКВД против слуг мессира....
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ОТ АВТОРА
  
  Эта книга не задумана, да это и невозможно, продолжением знаменитого романа "Мастер и Маргарита", который М.А.Булгаков писал на протяжении двенадцати лет, но так и не закончил. Именно его недосказанность послужила основой данной реминисценции, как результата заимствования автором чужого образа, мотива, стилистики и словесных оборотов, и как желание построить несколько иную версию изложения евангельских списков.
  Неизвестен замысел великого писателя, но представляется, что главными героями его романа были не Мастер и Маргарита.... Так же, как они не являются и главными персонажами данной реминисценции.
   Некоторые исторические неточности и расхождения в реминисценции допущены умышленно, исключительно, с художественной целью.
  
  
  
  
   Глава первая
  
  1.0. Тот, кто поймет истину первой строки....
  
  
  
   Имеют власть решать художник и поэт,
   Что на потребу им, а в чем потребы нет.
  
   "Наука поэзии" Квинт Гораций Флакк
   (переиначено)
  
  
   Две дороги ведут в Иерусалим с юга со стороны Вифании. Правая, наиболее широкая и утоптанная, проходит через Иерихонский оазис и низменность Эль-Гор и выводит прямо к Иерихонскому ущелью у подножия Елеонской горы.
   В ранний утренний час, когда дорожная пыль еще прибита выпавшей росой и раскаленный песок не обжигает ступни ног, по этой дороге, не спеша, двигалась странная процессия.
   Первым рыскающей моряцкою походочкой, переваливаясь на коротких кривых ногах, как корабль в штормящем море, двигался донельзя широкоплечий субъект, одетый, несмотря на жару, в короткий, неопределенно-светлого цвета плащ с капюшоном, откинутым за спину. И штаны его, закатанные, по непонятной причине, почти до колен, носили столь же неясный колер. Растрепанные волосы имели удивительно яркий рыжий цвет. Лицо его, отмеченное печатью порока, украшал торчащий изо рта длинный желтоватый клык. Рост его можно было назвать небольшим. Звался он звучным и загадочным именем - Азазелло.
  Зато второй, из идущих, был очень высоким и слегка сутулым. Одет он был в грязноватый длинный, почти до пят, халат удивительной расцветки - в желтую и бледно-красную клетку, какой на востоке, пожалуй, больше и не встретишь. Кривой рот придавал его лицу глумливое выражение. На носу красовалось пенсне без одного стеклышка, а над ним торчали два глаза, будто бы смотрящие в разные стороны. Причем один газ светился темным изумрудно-зеленоватым оттенком, а цвет другого определить было вообще затруднительно. Под носом топорщились редкие, белесоватого цвета усишки, больше похожие на куриный пух.
   Самым последним, ковыляя на двух задних лапах, тащился большущий, цвета свежайшей черной сажи, кот. Росту, если к нему применим такой параметр, он был около полутора метров. Густая шерсть лоснилась и со спины золотилась под лучами восходящего солнца. На жирной короткой шее свободно болтался ошейник из массивных серебряных пластин прямоугольной формы. Полуопущенные передние лапы, чуть выдаваясь вперед, придавали ему сутулый вид странствующего бродяги. Никакой одежды на нем, естественно, не было. Спутники называли его Бегемотом. И, действительно, что-то от гиппопотама в нем было. Заплывшие глазки, например, и, с виду, неповоротливая стать.
   - Чешется, - обиженно сказал кот, - дожился - хожу с ярмом на шее, как..., - он замолчал, силясь подобрать сравнение.
   - Не ярмо это, - лениво промолвил длинный субъект в клетчатом халате, которого одни знали, как Коровьева, для своих же он был Фаготом, - а ошейник, причем из благородного металла. Вечно на тебя, больше всех, тратиться приходится.
   Кот замигал разом покрасневшими глазами, усы его обиженно опустились вниз, плечи поникли.
   - Я же не виноват, что в человеческом обличье у меня появляется большое родимое пятно на лбу. Покажись с ним тутошнему народцу, с его дремучими представлениями, и до вечера не доживешь....
   - А, ты бы попросил мессира убрать пятно, - ухмыльнулся своим устрашающим клыком Азазелло и еще более взъерошил свои рыжие, жесткие, как у сапожной щетки, волосы.
   - Просил, - безнадежно поведал Бегемот, - не хочет и слушать. Говорит, что это родовая отметина, и, что пятно еще пригодится.
   - Зачем? - живо заинтересовался Фагот.
   - Про то - нам знать, как всегда, не положено. Мессир наш стратег известный, даже в шахматах думает на десять ходов вперед....
   Утренний воздух был тих, прозрачен и, на удивление душист запахом первых зацветающих весенних растений. Впереди, справа зазеленел пологий склон надвигающейся горы.
   - Как не рассуждай, а на цепи, - продолжал бурчать кот, - как... как дворовый пес, - привел он удачное, на его взгляд сравнение, с главным врагом породы кошачьих.
   И клацнул зубами, ловко сцапав, пролетавшую мимо усатой морды, жирную черную муху.
  - Тьфу, тьфу, что за гадость! - кот ожесточенно мотал головой и плевался, - самые низменные инстинкты просыпаются в этой проклятой глуши.
   Так и шагала примечательная троица по пустынной дороге, на ходу лениво между собой переговариваясь, а, иногда, и переругиваясь. Стояла тишина, и лишь небольшой ветерок, своими порывами, качал ветви немногочисленных порослей кустарника, издавая шелестящий звук. А, дорога эта, обычно многолюдная и многоязычная, была пустынна по причине раннего утра.
  Город возник из колеблющегося пустынного марева неожиданно и значительно. Высокие стены серого камня скрывали большую его часть. Каменный пояс прятал нижний город с плоскими крышами домов, разбросанных на узких кривых улочках. Южная его часть вздыбилась хребтом холма Акры, формой полумесяца, на котором стояли древние дворцы царей Адиабейских.
   Далее, к северу и северо-западу возвышались три роскошных башни Ирода I Великого, отличавшихся свежестью постройки. Мнительный и властолюбивый иудейский царь, овладевший троном с помощью римских солдат, возжелал увековечить память о себе строительством грандиозных сооружений. Первую башню он повелел соорудить в память своего друга Гиппикоса и назвал его именем. Вторая - выстроенная по образцу Фаросского маяка в Александрии, носила имя его зятя Фасаила. Третья, Башня Марины, была названа так в честь любимой жены жестокого царя.
   Левее, и, немного позади, виднелись укрепления Везефы. там находился священный водоем Вифезда и гробницы царей, покоящихся в саркофагах, отделанных серебряной чеканкой.
   На востоке, на вершине конусообразной горы Мориа блистали в лучах взошедшего солнца величественные руины храма Иеговы, построенного еще царем Соломоном. Святилище разрушалось дважды, сначала царем Месопотамии Навуходоносором II, а затем, после его восстановления, римлянами. Рядом с ним, на фоне безоблачного лазурного неба, мрачно выделялись черные силуэты зубчатых стен и квадратных башен замка Антония.
   На западе горизонт замыкала громада крепостного бастиона Псефин, увенчанная высокой восьмиугольной башней.
   Это причудливое смешение древних эпох и культур разных народов утопало в изумрудной зелени цветущих садов.
   - Красиво, а все равно - глушь, - пробормотал кот, почесывая жирный загривок. - Как же называется это пыльное пекло? И где оно находится?
   Он выудил лапой, неизвестно откуда, листок бумаги и нарочито гнусавым голосом стал его вслух читать.
   - Перед своей смертью, до вступления на землю Ханаанскую, Моисей поручил Иисусу Навину возглавить народ, который он вывел из Египта и который сорок лет скитался по Синайской пустыне. Два столетия вели они войны, чтобы отвоевать Землю обетованную у заселивших ее народов.
   - Погоди, - дребезжаще встрял длинный Фагот, расположившийся на корточках в тени приземистого толстого сикомора, - где эта самая Земля обетованная находится-то?
   - Здесь, где находимся сейчас мы, по воле нашего достойнейшего мессира, - сварливо ответствовал кот.
   - А, где мы сейчас находимся? - не отставал тот, почесывая грязную волосатую коленку, вылезшую между полами его импозантного халата.
   Бегемот подозрительно глянул в его сторону, но, не усмотрев подвоха, ответил, уже без гнусавости в голосе, - в Западной Азии. Слева от нас Средиземное море, - он указал лапой, - а справа - северная оконечность Мертвого моря. Правая лапа указала куда-то за вершину горы, на склоне которой они сделали привал.
   - А прямо перед нами Иерусалим.
   Кот обожал запасаться различными справочными материалами, готовясь к экспедиции или очередной, затеваемой Воландом, операции. И, несмотря на внешнюю дурашливость и исполняемую роль шута в компании мессира, он был весьма серьезен в подборе и анализе необходимой информации. За что был чрезвычайно уважаем своими спутниками.
   - Израильско-иудейское царство образовалось в 1020 году до новой эры, когда на собрании старейшин царем был впервые избран Саул из колена Вениаминова..., - лапа выудила из-за загривка еще один листок.
   - Из колена? - поразился, до сих пор молчавший Азазелло, он вдумчиво изучал тощую коленку Фагота, - Еву из ребра, этого... из ....
   - Колено - это род. Кажется, у иудеев их было двенадцать. Но не уверен, не уверен..., - пробормотал кот.
   - После распада Израильско-Иудейского царства в Северной Палестине образовалось Израильское царство, которое в 722 году до новой эры было завоевано ассирийским царем Саргоном II. В Южной Палестине образовалось Иудейское царство со столицей в Иерусалиме. Но царь Вавилонии Навуходоносор II захватил в 586 году до новой эры Иерусалим, разрушил его и ликвидировал Иудейское царство....
   Здесь чтец приостановился и, не удержавшись, похвастался, - между прочим, все сведения из первоисточников, а не каких-то там энциклопедий.
   - Ну-ну..., - с сомнением проскрипел Фагот, поправляя на носу пенсне.
   - Клянусь хвостом, - серьезно сказал кот, - самого Иосифа Флавия читал. И настороженно посмотрел на сидящего, ожидая новых козней в свой адрес от вечно задиравшего его верзилы.
   Но тот молчал, сосредоточенно расчесывая грязными ногтями свои усишки и пытаясь придать им стоячий вид. Молчал и Азазелло, устремивший свою разбойничью, плохо выбритую рожу в сторону Иерусалима.
   - Иудея - римская провинция в Южной Палестине, начиная от шестого и, заканчивая триста девяносто пятым годом новой эры. С шестьдесят третьего года новой эры территория Иудеи находилась под римским протекторатом, - продолжил Бегемот, почти не заглядывая в бумагу, - именно в это время, и именно здесь зародилось новая мировая религия, получившая название христианства, по имени ее основателя и первого проповедника Иисуса Христа....
   - И, именно, его мы должны отыскать, - гнусаво, в тон Бегемоту, продребезжал Фагот. - Кстати, почему Христос? Он же был просто Иисусом Назореем, сыном пожилого плотника Иосифа и воспитанницы храма Марии.
   - "христос" - это греческий эквивалент древнееврейского слова "мессия", - тут же выдал всезнающий кот, а в переводе оно означает "помазанный". Отсюда и термин "помазанник божий"....
  Послышались отдаленные крики погонщиков, рев ослов, блеянье коз. Город недавно проснулся и начинал обыденную торговую суетливую жизнь. С юго-востока уже начинал набирать силу палящий аравийский суховей.
   Троица молча взирала со склона Елеонской горы на открывшуюся панораму древнего города. Пестрое зрелище представлял собой Иерусалим. Лепившиеся бок о бок лачуги, глядящие в упор друг на друга куцыми подслеповатыми оконцами через узкие извилистые теснины улочек, сменялись широкими аллеями, со стоявшими на них горделиво и отчужденно богатыми особняками. Белые двухэтажные дома с непременными террасами и открытыми широкими балконами утопали в зелени фруктовых садов. Некоторые из них окаймлялись апельсиновыми и оливковыми рощицами.
   Где-то справа, невидимые за гористой местностью, неподвижные густые и свинцовые воды Мертвого моря жадно ловили первые лучи восходящего солнца. С востока показались первые караваны, идущие из Аравийских пустынь. Послышалось фырканье верблюдов и гортанные голоса погонщиков.
  Время шло, и город все более напоминал собой огромный развороченный муравейник. К рыночным площадям и обширным торговым рядам, расположенным в западной его части со всех сторон непрерывным потоком двигались люди и животные. Свои изделия на тележках катили горшечники и кузнецы, ткачи и сапожники, столяры и мебельщики. В кедровых коробах и сундуках везли, переложенные большими пальмовыми листьями куски мяса и многие виды рыбы. Груды зелени, фруктов и овощей перевозились в возках, запряженных мулами и ослами.
  Громадный базар, беспорядочно перегороженный открытыми и закрытыми торговыми рядами, перемежавшийся площадями и площадками, был похож на исполинский встревоженный улей. Точно пчелы в нем, сновали и гудели многие тысячи людей. Все перекликались, расхваливали свой товар и зазывали к себе. Громко переругивались лоточники, стремящиеся расположиться в прохладной тени, скандалили, ругались и спорили из за бойких мест менялы, водоносы и многочисленные нищие....
  - Пора, - решительно сказал Коровьев, поднимаясь на свои длинные нескладные ноги.
   Он вытащил из кармана длинную серебряную цепочку и ловко защелкнул ее на ошейнике, опоясывающем шею Бегемота, отчего тот сделал вид, что несказанно обиделся.
   - И днем и ночью кот мученый, все ходит на цепи бегом..., - показал он знание славянской классической литературы, значительно перефразировав великого поэта, - может мне еще на все четыре лапы встать?
   Приняв позу, которой позавидовал бы балетный умирающий лебедь, Бегемот дурашливо заорал, - позор! Повешусь..., - и, выхватив конец цепочки из рук Фагота, норовил забросить его на здоровенный сук над своей головой.
   Но Фагот игры не принял.
   - Так ведь можно и на костре сгореть, - укорил он спутника своим козлиным тенорком, - если местные хранители веры примут тебя за оборотня. По-моему, лучше все-таки побыть ученым цирковым котом, нежели корчиться в пламени и поминать своих предков.
   - В обычаях здешнего народа забивать неугодных или преступников камнями, - ответил кот, и здесь кропотливо изучивший анналы истории, - хотя я предпочел бы костер. Так романтичнее.
   - Скажи еще и теплее, - фыркнул Азазелло, намекая на привычку кота, при удобном случае, понежиться на солнышке.
   - Значит так, - веско промолвил Фагот, выдирая цепочку из лап кота, - в этой экспедиции старшим мессир назначил меня....
   Кот тотчас безропотно подчинился. Дисциплину он уважал, а необходимый шутовской ритуал был уже исполнен.
   Беззлобно переругиваясь, броская троица вступила в разноголосье древней иудейской столицы.
   Но Иерусалим трудно было чем-то удивить. Город являл собой, смешение языков, пестроту одежд и разнообразие рас. Он многое повидал в своей многовековой и запутанной истории. И многое пережил.
   В 70 году очередной мятеж вспыхнул в Иерусалиме и полыхнул, охватив всю провинцию. Римские легионы полностью разрушили город, а место, где стоял Храм божий, было перепахано плугом, так что там не осталось камня на камне. Более миллиона евреев было истреблено, а остальные рассеяны по всей земле. Восстанавливали Иерусалим иноверцы....
   На громадного кота посматривали, конечно, с интересом. Но диковинкой он, пожалуй, не был. Кот - существо привычное и земное. Ну, крупная особь и только.
   Поразительна, пожалуй, была лишь реакция на него местных собак. Завидев чудовищного кота, две валявшиеся с высунутыми языками в пальмовой тени собаки, дружно прыгнули в сторону проходившего мимо извечного противника. Но, сейчас же застыли, как вкопанные. Шерсть на их холках стала дыбом, глотки издавали неясное рычание, перешедшее в жалобный скулеж. Они попятились, и первая из охотниц с визгом нырнула мгновенно в подворотню приземистой кособокой лачуги. Выгнув дугой спину, кот злобно зашипел ей вслед, а затем распрямился и с врожденной кошачьей наглостью пнул вторую задней лапой прямо в оскаленную морду. Казалось, заливистый собачий визг не успевал вслед за кинувшимся наутек вторым псом. В дальнейшем до столкновения дело не доходило - встречные псы с жалобным урчанием и поджатым хвостом стремительно уползали в сторону.
  Что же касается привычных спутников кота Бегемота, то они вообще не особо выделялись на фоне различных экзотичных фигур. В толпе шныряли люди и с более зверскими рожами, чем у Азазелло. А халат Фагота, хоть и необычен был расцветкой, зато покрой в глаза не бросался. Иные были и в более диковинных одеждах.
  Город поражал обилием рас и народностей. Мавры, парфяне, греки, сирийцы, паннонцы, фракийцы, аравийцы, германцы, галлы, каппадокийцы обильно разбавляли более многочисленных разноликих римлян и представителей иудейских племен. Гораздо реже встречались ахайцы, ликийцы, родосцы, илионяне. И, уж совсем изредка, глаз цеплялся за скромные одеяния арабов-бедуинов из Великой пустыни и яркие одежды и экзотические украшения негров из далеких таинственных областей Африки.
  Задание мессира было довольно обычным и простым. Найти в Иерусалиме некоего проповедника, по имени Иисус из Назарета и отыскать способ передать его в руки местного правосудия. При этом тот должен быть предан смертной казни, что в те времена являлось довольно обыденным делом. Смерть являлась наказанием за многие виды преступлений и даже проступков, особенно связанных с реальными и мнимыми посягательствами на существующие государственные и религиозные устои.
  - Плевое дело, - подытожил тогда Азазелло, после того как они покинули Воланда. И Фагот с Бегемотом с ним согласились.
  Операция, провернутая ими в Москве, была, несомненно, разнообразнее и интереснее. И, в некотором роде, опаснее. Кот, в то время, по привычке собирая информацию о местных условиях, добыл секретные сведения о формах и методах работы чекистов. Применение сети для поимки кота было неплохой идеей, и, если бы энкаведешники догадались экранировать сеть - итог мог быть другим. И они были вынуждены страховаться и принимать дополнительные меры безопасности.
  Сейчас троица, не торопясь, брела по столице древней Иудеи, пытаясь завязать разговоры о новоявленном проповеднике и продвигаясь на запад, по направлению к рыночным кварталам.
  В преддверии рынка толпились со своими небольшими тележками продавцы жареных бобов и каштанов, свежих пирожков и лепешек, а также нищие и менялы.
  Первые ряды занимали торговцы крашеными тканями, шерстью, выделанными кожами и готовыми изделиями из них. Затем шли лавки, выставлявшие на продажу разнообразные украшения, драгоценности, а также слоновую кость и изделия из камня.
   Далее бойко шла торговля вином, амброй, маслом, солью и диковинными пряностями. Обилие разновидностей вин поражало воображение, казалось, их свозили со всех уголков мира - изысканные иттербийское, бурдигальское, цекубское, велитернское, тускульское и массикское вина хранились в запечатанных кувшинах и амфорах. Более простые сорта находились в громоздившихся друг на друге небольших пузатых бочках.
  Особняком стояли лавчонки, торгующие ароматическими смолами Аравии, знаменитым сирийским бальзамом, вызывающими диковинные видения растениями. Здесь же знающим и доверенным людям могли предложить и яды. В центре продавались фрукты, овощи и различная зелень. Конец рынка был занят рыбными и мясными рядами.
  Бесчисленные лавки, лотки, ряды и навесы образовывали довольно запутанный лабиринт. Кроме иудейского звучал латинский, греческий, арабский, арамейский и другие языки. Впрочем, их дикая и, порой, несуразная смесь языков и наречий отлично воспринималась и понималась рыночным людом. Многоголосый гул прерывался гортанными зазывающими криками купцов и лавочников, предлагающих свой товар.
  - Вода! Холодная свежая вода! - смуглый, исхудалый и тощий, как рыбий скелет, водонос ловко лавировал в толпе, неся на плече внушительный кувшин с двумя ручками по бокам. Он был одет только в штаны до колен, грязно-серого цвета, а на поясе висела глиняная кружка, притороченная к поясному ремешку медной цепочкой.
  Кот с надеждой глянул на своего хозяина в клетчатом, подпоясанном, откуда-то взявшейся веревкой, халате. Глаза его помутнели и наполнились влагой, усы несколько поникли.
  - Сколько стоит? - раздраженно просипел Фагот, с деланной злобой посматривая на кота и делая рукой водоносу приглашающий знак.
  - Один асс, - водонос снял с плеча кувшин и приготовил кружку.
  Кот энергично замотал головой, умоляюще глядя на кувшин.
  - Весь кувшин, - коротко скрежетнул Фагот.
  Костлявый водонос округлил рот и, поставив кувшин на землю, стал подсчитывать с пришепетыванием и загибанием пальцев.
  Когда пальцев стало не хватать, он в недоумении схватил себя за уши обеими руками.
  - Этого хватит? - не выдержав, угрожающе рявкнул Азазелло, ощерив длинный желтый клык, и протянул какую-то серебряную монету с изображением кузнеца.
  Водонос утвердительно пискнул и моментально отправил монету за щеку, предварительно куснув ее своими редкими кривыми зубами за край на предмет подлинности.
  Кот сцапал кувшин двумя лапами и вылакал его содержимое с ошеломляющей быстротой.
  Водонос завороженно наблюдал за стремительным опустошением своей емкости, дергая своим острым рыбьим кадыком в такт кошачьим глоткам. Заглянув вглубь кувшина, отданного ему назад громадным животным, он перевел взгляд на ничуть не увеличившийся кошачий живот и вновь попытался сунуть нос в кувшин, но, наткнувшись на тяжелый взгляд Азазелло, ухватил свою посуду и юркнул в толпу.
  Выходки кота и нарочитая сердитость его спутников были давней традицией. Если, позволяла обстановка, каждый свой выход Бегемот сопровождал изрядной дозой юмора, насмешливости и сарказма. При всем том, он всегда проявлял дипломатическую осмотрительность в отношении Фагота и Азазелло, не говоря уже о мессире.
  Друзья двинулись дальше. Долговязый Фагот, возвышаясь над пестрой людской массой, крутил головой и высматривал проповедника. Их было несколько. То здесь, то там люди взывали к чувствам и вере других.
  Первый стоял на запряженной мулом арбе и посылал проклятия каким-то неведомым арианам, призывая нескольких, внимающих ему зевак, немедленно пойти за ним и осквернить храм иноверцев. Испитое лицо его, с оттопыренными ушами и длинным унылым носом, ничуть не подходило к словесному портрету Иисуса, данного троице мессиром. Да и болтал он, что попало.
  Второй, взобравшийся с ногами на остаток кедрового ствола, служившего окружающим скамьей, и вовсе походил на юродивого. Голова его странно болталась, не находя точки опоры, косматые длинные патлы пепельного цвета развевались, вторя ее беспорядочным перемещениям, а рот брызгал слюной.
  - Не тот, - брезгливо констатировал Фагот, пробираясь к длинным зеленным рядам.
  Возле рядов, стоя на двух недалеко отстоящих повозках спорили друг с другом третий и четвертый прорицатели. Спор их видимо волновал две группы сторонников, окруживших повозки и реагирующих на взаимные реплики спорщиков угрожающим гулом. Но и они были далеки от примет новоявленного мессии. Оба были грузны, лысы, в одинаковых черных круглых шапочках на затылках и преклонного возраста.
  Еще один в заляпанной винными пятнами короткой греческой тунике стоял на пустой винной бочке и воздавал хвалу богу виноделия Дионису.
  - Кровь Вакха - вот, друзья мои, достойнейший из земных напитков, - пузатый коротышка с лицом желто-лимонного цвета в совершеннейшем восторге озирался вокруг.
   Но народ шнырял мимо, не обращая внимания на явно нетрезвого с утра оратора. Лишь кот, сочувственно засмотревшись на пьянчужку, задрал усатую морду и громко чихнул, отчего речистый поклонник Бахуса сверзился с бочки и застыл на земле в сидячем положении, разведя руки в пьянственном недоумении.
  - Да, их здесь, как собак нерезаных, - с досадой прохрипел, удрученный обилием ораторствующих повсюду личностей, Азазелло.
  И он был прав. Древняя Иудея славилась своими пророками и проповедниками. Эллинисты, назореи, галаты, прозелиты, ессеи, фарисеи, саддукеи, книжники и другие еврейские общины и секты посылали своих эмиссаров повсюду и стремились обратить иноверцев в свою веру, агитируя за свои обычаи и традиции и считая только себя правоверными иудеями.
  Ежегодно десятка полтора таких миссионеров побивались камнями за кощунство на чужой земле. Но многие пророки, такие как Иоиль, Исаия, Иеремия, Даниил, Иоанн Креститель и другие, прославились и вошли в историю.
  Встреченные же проповедники явно не тянули на роль творцов истории и основателей религии.
  - Пойди туда - не знаю, куда. Найди того - не знаю, кого, - на всякий случай проворчал неслышно кот, вновь блеснув знанием славянского фольклора и снова извратив текст.
  Фагот склонился к Азазелло и что-то прошептал ему в ухо. Тот кивнул утвердительно и пошел вдоль зеленных рядов. Фагот, ведя кота на цепочке, следовал поодаль. Лавки зеленщиков пестрели разнообразием овощей, трав и диковинных приправ. Одни из них были покрыты козьими шкурами, другие - свежесрезанными пальмовыми ветвями, над третьими были натянуты тенты из грубой материи.
  Взгляд Фагота остановился на высоком шатре, обтянутым желтым шелком, с изображениями диковинных птиц. Тотчас же полог шатра приподнялся, и оттуда выглянуло прелестное личико, сверкнувшее алебастровой белизной и густо нарумяненными щечками. Каштановые волосы надо лбом скрепляли два серебряных кольца. Большие миндалевидные зеленоватые глаза широко распахнулись, и один из них игриво подмигнул остановившемуся Фаготу, а пухлая ручка, украшенная бронзовыми и серебряными браслетами, будто сотканными из лепестков и листьев цветов, призывно махнула, приглашая к себе.
  Фагот послушно шагнул к ней, но здесь вдруг натянулась цепочка, опоясывающая шею кота, а сам он отчаянно замотал головой в стороны. Недоумевающий верзила возвратился к заупрямившемуся животному и вопросительно глянул на его усатую морду.
  - Блудница, - шепнул, едва слышно кот, глубина познаний которого, иногда поражала даже его бывалых спутников.
  Фагот отшатнулся, сердито плюнул в сторону шатра, и друзья заспешили дальше, высматривая третьего своего товарища.
  Азазелло шел мимо, не обращая внимания на зазывные крики торговцев, иные из которых пытались даже ухватить его за короткий поношенный плащ. Но пугливо отшатывались назад, завидев свирепую рожу с длинным и острым клыком. Наконец он остановился возле длинношеего лавочника с бегающими плутоватыми глазками, вертлявого и суетливого.
  Откинув со лба капюшон, скрывавший его лицо, плечистый здоровяк попробовал улыбнуться дружелюбно и просительно, что, впрочем, мало удалось. Вид у него был весьма устрашающим. Рыжие пряди щетинисто торчали в стороны. Хищный длинный клык зловеще нависал над подбородком. Взгляд настораживал своим исподлобьем.
  Глазки торговца замельтешили в тревоге, он слегка попятился.
  - Мы с дальних островов, - доверительно сообщил зеленщику Азазелло, смягчая свой зверский вид серебряной монетой, мгновенно перекочевавшей в руку торговца и исчезнувшей под прилавком.
  - Мы поклоняемся только одному морскому божеству, которое в ваших краях неведомо. Вера наша очень древняя и оттого чахнет. Мы хотели бы привезти на родину свежие мысли ваших знаменитых ученых проповедников. Здесь их у вас так много, но речи их нам непонятны. Они заботятся лишь о нравах и богатстве своего племени. А я слыхал, что есть такой Иисус из Назореи, который несет блаженство для всех народов мира.
  И Азазелло попытался придать своему лицу просительное выражение.
  Глаза лавочника стали еще мельче и косее, - слухи разные обитают в городе нашем, - он понизил голос, - иные рассказывают, что движется Иисус-проповедник из Самарии, другие утверждают, что из Галилеи, а некоторые и вовсе толкуют о реке Иордан.
  Зеленщик округлил глаза, - говорят, ведет он за собой толпу учеников, которая растет день ото дня, и движутся они на Иерусалим, чтобы провозгласить новую власть. А, возможно он уже тайно и пришел в наш город. Разное поговаривают. Большего сказать тебе не могу, поскольку не знаю. Но походите по базару, прислушайтесь, есть сведущие люди....
  Когда большие солнечные часы в центре рынка показали предзакатное время, и рынок опустел, посланцы Воланда вновь оказались перед закрытой уже лавкой словоохотливого зеленщика.
  - Его здесь нет, - Азазелло был короток.
  - Прав был зеленщик, - раздумчиво произнес Фагот, - о нем многие слышали, но говорят, он путешествует где-то на юге....
  - И очень хорошо, - подхватил Бегемот, - вспомните, что говорил мессир. Он должен внушить страх местной власти и дать ей повод избавиться от него. А для этого следует придать ему и его учению известность и популярность среди городской черни.
  - Однако..., - протянул Фагот, - нам надо избрать определенную тактику. Двинемся навстречу ему и вольемся в толпу его приспешников, занимаясь агитацией и пропагандой в массах, за что нас едва не повязали в Москве, либо....
  - Только, "либо", - темпераментно и воодушевленно воскликнул кот. - У нас должно быть время подготовить почву под его прибытие в Иерусалим. В город должен торжественно въехать не какой-то один из многих десятков бродячих проповедников, но мессия, прославленный и известный своей мудростью и сотворенными чудесами. Ему должна предшествовать громкая слава, обогнавшая своего носителя и уже пустившая свои корни среди иерусалимской черни и городских лавочников.
  В глазах Фагота мелькнуло было сомнение, но тут же исчезло - соображал он быстро и, подчас, изворотливо и лукаво.
  - Кому нужен безвестный странствующий пророк? Его просто изгонят из Иерусалима или посадят в тюрьму, - азартно тараща глаза, продолжал Бегемот, - либо, в крайнем случае, втихую умертвят....
  Тактика троицы, предложенная мудрым Бегемотом, была проста и эффективна - побольше шумных скандалов, следов, сопровождающихся драками и необычными явлениями, - тогда информация окружающими лучше запомнится и будет распространена по Иерусалиму тем быстрее.
  В двадцатом веке это назовут пиаром.
  Азазелло выразил свое согласие коротким кивком уродливой головы, поросшей буйной рыжей растительностью и клацнул своим безобразным клыком.
  Фагот одобрительно скривил рот и блеснул стеклышком пенсне в лучах заходящего солнца, отчего кот тихо раздулся от собственной значимости.
  Золотящиеся, желтоватые, и медные, различных немыслимых оттенков, нити последних лучей уходящего с горизонта светила пропадали в низких багровеющих облаках. Знаменитый иерусалимский закат зачаровал друзей, застывших на месте от невероятно красивой панорамы.
  Ночь упала на город внезапно и всеохватно. Широкими пологами яркого восточного шатра над Иерусалимом заискрилось удивительное бездонное многозвездие. Кот, по-совиному вытаращив глаза, безуспешно тщился сосчитать все вспыхивавшие и вспыхивавшие на небосводе звезды. Ярче других сияла звезда Геспер, взошедшая величаво со стороны Средиземного моря.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Глава вторая
  
   3.0. Воланд. "Да, сбудется воля твоя...?".
  
  
  Воланд избрал своим постоянным местопребыванием квартиру Љ50 дома Љ302-бис по улице Садовой. Ту самую, в которой ранее проживала первая жертва неумолимых обстоятельств человеческого бытия, председатель правления МАССОЛИТа М.А.Берлиоз, занимая ее совместно с директором московского Театра Варьете С.Б.Лиходеевым.
   Обиталище это после произошедших известных событий стало объектом пристальнейшего внимания со стороны органов НКВД. И продолжало оставаться предметом тщательного изучения, в связи с жалобами жильцов дома на непрекращающиеся голоса и шумы из означенной квартиры.
  Неоднократные засады, однако, результатов не дали. Более того, оперативники в своих рапортах отражали, что посторонние звуки и речевые гулы действительно имеют место, несмотря даже на присутствие вооруженных представителей власти. Злосчастную квартиру опутывали проводами и различными датчиками, ставили в ней хитроумные механические и химические ловушки, пытались записать звучащие голоса на фонограф.
  Бесполезно. Нечистая сила из "дьявольской квартиры", как окрестили ее жильцы дома, ловиться и фиксироваться не желала. Никаких материальных следов не обнаруживалось, а магнитная лента фонографа прокручивалась впустую с сухим молчаливым потрескиванием.
  Завезенная в квартиру рентгеновская установка выдавала на-гора лишь, отчего-то полностью засвеченную, рентгеновскую пленку.
  В отчаянии тайно приглашенный энкаведешниками батюшка, лишь осенил себя крестным знамением и бежал из квартиры со скоростью хорошего спринтера, подобрав руками полы путающейся под ногами рясы.
  А, квартира продолжала жить своей размеренной потусторонней жизнью. Отчего так упорствовал Воланд, предпочитавший обитать обычно в отдалении от суетного и беспокойного людского мира? Он, пожалуй, и сам не мог бы ответить на этот вопрос. Впрочем, он им и не задавался, будучи полностью увлеченным решением очередной комбинации бесконечной своей проблемы и не обращавший, ровно никакого, внимания на подобные мелочи....
  Пути его также были неисповедимы. Однажды Воланд объявил своим слугам, что обнаружил в людском мире новое образование, где пытались построить общество совершенно новой формации. Вожди его не верили ни в бога, ни в дьявола и стремились своим неверием заразить остальную часть населения громадного государства, дав ему гордое и звучное название Союз Советских Социалистических Республик.
  По их бредовой идее, советские люди должны быть свободны от всяких верований, кроме веры в светлое будущее всего человечества. И, якобы добились своего, полностью оградив своих подданных от религии, суеверий и предрассудков. Людские же пороки, изъяны и искушения также ушли в прошлое.
  - Так ли это? - Воланд, все же, был преисполнен скепсиса, - или рожден очередной миф, которыми пестрела вся многовековая человеческая история?
  Азазелло, Фагот, Бегемот и Гелла молчали - не принято было высказывать свою точку зрения прежде обозначения основ позиции самого мессира.
  Или это новые козни извечного могущественного противника, вставшего, в борьбе за людские души, по ту сторону Тьмы и известного людям под именем Иисуса Христоса?
  Не его ли заветы выполняют вожди этого нового государственного и идеологического образования, свежеиспеченного элемента противоречивого людского бытия?
  - Проверим.
  И волей мессира, все они оказались в Москве поздней весной одна тысяча девятьсот тридцать пятого года.
  То ли по случайному стечению обстоятельств, то ли по разумению Воланда, а, скорее всего, так, первыми жертвами проверки "на вшивость" (по определению кота) стали обитатель квартиры Љ50 Берлиоз и его приятель Бездомный. Неумолимой судьбой первый был лишен головы, а второй, пытаясь добиться справедливой кары таинственному иностранцу, предсказавшему скорую смерть Берлиозу, попал в психиатрическую лечебницу.
  Нет, не Воланд направил под колеса трамвая несчастного Берлиоза. Всемогущий Князь Тьмы хотел лишь доказать упрямцам, что все в мире давно уже определено и предопределено. И человеческие суета и тщета никак не могут повлиять на непоколебимость мощной временной волны предначертанных и необратимых событий.
  Череда последовавших за этим фантастических, с оттенком мистики, явлений неискушенному исследователю может показаться случайной. Но это не так. Воланд любил искрометные, но с неясной поначалу концовкой, шахматные композиции. Он просчитывал каждый, кажущийся самым невероятным ход, и, в результате, на первый взгляд, хаотичное нагромождение шахматных фигур внезапно обретало зловещий для противника смысл.
  Массовое одурачивание и провокации в отношении зрителей Театра Варьете, переброска в Ялту его директора Лиходеева, избиение администратора Варенухи и временное превращение его в вампира, визит в кабинет финдиректора Римского вампиров Геллы и Варенухи, и все последующие действия неутомимой троицы были подчинены целостному замыслу.
  Пожалуй, лишь скандал в торгсиновском валютном магазине и посещение Дома писателя "У Грибоедова" с последующими пожарами в этих зданиях были импровизацией, на прощание, Фагота-Коровьева и кота Бегемота и не вписывались в общий план мессира.
  Грандиозный эксперимент, организованный Воландом, показал, что подавляющее большинство новообращенных советских граждан остались обычными людишками, с их низменными наклонностями, неразборчивостью в средствах утоления желаний и открытыми пороками. Они оказались падки на деньги, мишуру красивой и сытой жизни, суесловие и непомерную гордыню.
  - Пороки лишь скрыты наносами псевдоидеологии и ложного благочестия, - без всякого сожаления констатировал всесильный Великий Магистр Ордена Тьмы, - стоит лишь надавить на нужные точки, и они проявляются во всей своей отвратительной красе.
  Хотя встретились и исключения. Крепким орешком, как ни странно, оказался поэт Иван Николаевич Понырев, писавший под псевдонимом Бездомный. Являясь, по образу жизни, представителем местной богемы, а, по сути, обыкновенным рифмоплетом, Бездомный неожиданно проявил величие духа. Развернутая перед ним ирреальная панорама шаткости людского существования и жалкости человеческой судьбы, не заставила его поверить в существование потусторонних сил и роковое предопределение. Поэт отказался отдать заложенные в нем принципы добра, напротив, обретя новые убеждения, и предпочел сумасшедший дом сумасшествию бытия.
  Был и успех. Воланд обнаружил человека, которому Небеса даровали нечеловеческий талант, и он написал роман - сценарий уничтожения Иисуса Христа в Иерусалиме в начале первого тысячелетия. Звался он Мастером, а его возлюбленная Маргарита обладала определенными задатками небесталанной ведьмочки.
  И сейчас неразлучная троица находилась в столице древней Иудеи, для проведения этого сценария в жизнь. Извечный противник был обречен....
  Непроницаемое лицо Князя Тьмы скривила легкая усмешка.
  - Несчастные людишки присягают ему со словами: "Да, сбудется воля твоя....".
  Нет. Сбудется воля высшего носителя зла - таково предначертание Зла и предназначение Воланда на этой планете со странным названием Земля, данном ей ее временными обитателями.
  Земля, то есть, по сути своей, прах....
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Глава третья
  
   2.0. Москва. Лубянка. 28 октября 1935 года.
  
  
   Постановление
   о приостановлении производства по уголовному делу.
  
  "28" октября 1935 года г.Москва
  
  
   Старший следователь следственного отдела Главного Управления НКВД СССР по г.Москве и Московской области, капитан государственной безопасности Аскерко А.К.,
   рассмотрев материалы уголовного дела Љ 1743-Т/35 по факту хулиганских действий неизвестных в Московском Театре Варьете, отличающихся особым цинизмом и дерзостью, а также умышленных поджогах, в результате которых полностью сгорел Дом писателя, серьезные повреждения причинены валютному магазину Торгсина на Смоленском рынке, обгорело помещение и повреждено находившееся в ней имущество квартиры Љ50 дома Љ302-бис, по ул. Садовой в городе Москве, и других проявлений враждебности и неуважения к общественному порядку и социалистическому укладу жизни советского общества,
  
   Установил:
  
   На протяжении мая-августа 1935 года группа неизвестных, в количестве четырех человек и неизвестной породы животного, имеющего вид домашнего черного кота, но исполинского размера, совершили ряд уголовно-наказуемых деяний, заключающихся в организации убийства председателя правления МАССОЛИТа М.А.Берлиоза, убийстве неизвестного гражданина, обнаруженного в квартире Љ50 дома Љ302-бис по ул.Садовой в г.Москве, безвестного исчезновения гр-ки Кругловой Маргариты Николаевны и ее домработницы Бесфамильной Н.К.
   Преступные деяния указанной группы повлекли за собой незаконное водворение в психиатрическую больницу поэта И.Н.Понырева (Бездомного) по признакам конфабуляции и иррадиации, помещение на лечение в клинику для душевнобольных конферансье Театра Варьете Бенгальского Г.Т. с устойчивым деперсонализационным синдромом, причинение психической травмы председателю Акустической комиссии московских театров Семплеярову А.А., повлекшей денеменцию его личности.
  Итогом провокационных действий группы с валютой и фальшивыми деньгами явлись незаконные аресты председателя жилтоварищества Н.И.Босого, бухгалтера Тетра Варьете Ласточкина В.С. и буфетчика указанного театра Глюкова А.Ф.
  Непосредственными результатами жестокого обращения, похищения и избиения должностных лиц Театра Варьете Лиходеева С.Б., Варенухи И.С., Римского Г.Д. явились психопатические изменения личности указанных граждан, выразившиеся в никтофобии, психастении и амбивалентности.
  Кроме того, группой неустановленных преступников были совершены поджоги жилых и административных зданий, факты фальшивомонетничества, хулиганства и незаконные сеансы гипноза в Московском Театре Варьете и городском зрелищном филиале, также повлекшие психические расстройства, различной тяжести, у сотен потерпевших в результате этого граждан.
   Допрошенные в качестве потерпевших Бенгальский, Варенуха, Лиходеев, Римский, Босой, Семплеяров, Поплавский дали показания, что неизвестные преступники владеют сильнейшими гипнотическими свойствами и иными необыкновенными сверхъестественными способностями.
   В частности, администратор Театра Варьете Варенуха И.С. показал, что вначале был избит возле общественного туалета двумя неизвестными, которых он может опознать, а затем превращен в вампира и совместно с полностью обнаженной ведьмой женского пола был принужден к попытке уничтожения финансового директора театра Римского Г.Д.
   В качестве свидетелей допрошено 418 граждан, подтвердивших в своих показаниях приведенные выше факты преступных проявлений и удостоверивших наличие у членов преступной группы аномальных способностей, не вяжущихся с современными научными представлениями.
   Проведенной судебно-психиатрической экспертизой установлено, что потерпевшие Лиходеев С.Б., Варенуха И.С., Бенгальский Г.Т., Римский Г.Д., СемплеяровА.А., Босой Н.И. ранее психическими расстройствами не страдали и изменения, повлекшие агнозию, наступили в результате поражения высших отделов головного мозга и явились следствием применения к потерпевшим гипнотических и иных психотехнических методов и приемов.
   Проведенной судебно-медицинской экспертизой установлено, что телесные повреждения Варенухе И.С., в виде побоев ушных раковин и носа причинены твердым тупым предметом и относятся к категории легких телесных повреждений.
   Проведенной товароведческой экспертизой установлено, что изъятый с места происшествия примус с неисправной иглой приобретен в магазине Љ43 Моссельпрома.
   Проведенной трасологической экспертизой установлено, что каких-либо следов посторонних граждан, за исключением следов деятельности оперативной группы захвата, пригодных для идентификации в квартире Љ50 и не обнаружено.
   Проведенной баллистической экспертизой установлено следующее: отверстия на стенах и потолке в квартире Љ 50 и, изъятые из них пули, являются следами от пуль и пулями калибра 7,62 мм и выпущены из пистолетов системы "Маузер", а именно, представленными на исследование за Љ 162403, Љ 904571, Љ .... Других отверстий, а также пуль от пистолета системы "Браунинг" при осмотре не обнаружено и на экспертизу не представлено.
   Проведенными судебно-психологическими экспертизами установлено, что у исследуемых потерпевших и свидетелей существенных отклонений от нормы, до фактов применения к ним незаконных психосоматических действий, не выявлено.
   Проведенной судебно-криминалистической экспертизой установлено, что изъятая валюта, в сумме 400 (четыреста) долларов США, банкнотами достоинством 50 долларов: за Љ AR 5240829W выпуска S2, Љ ..., Љ ..., Љ ... изготовлена неизвестным современной науке и производству способом, а по структуре бумаги и полиграфическому исполнению гораздо совершеннее, имеющихся, в настоящее время, в обращении долларов США.
   Дактилоскопическая экспертиза отпечатков пальцев неизвестных подозреваемых на изъятом примусе, а также на предметах быта и мебели квартиры Љ50 не выявила.
   Проведенные бухгалтерская проверка и документальная ревизия показали, что в Театре Варьете имеет место недостача денежных средств в сумме 21711 рублей. Механизм ее образования не установлен.
   Осмотром места происшествия квартиры Љ50, пожарища на месте Дома писателя и серьезно поврежденного огнем здания магазина Торгсина установлено, что пожары могли быть вызваны легковоспламеняющейся жидкостью, в том числе типа бензина либо керосина.
   Запросом в ГУ паспортизации населения НКВД СССР граждан, носящих фамилии Воланд и Азазелло не установлено. Не найдено таких кличек и по Всесоюзному картотечному учету преступников. По оперативным учетам указанные граждане также не значатся. Граждан, мужского пола, имеющих фамилию Коровьев, на территории СССР, установлено 1438, но ни один из них не подошел по приметам к разыскиваемому, и причастность их к совершенным деяниям не выявлена. Установлено 6 преступных элементов, носящих кличку "Фагот", в том числе один вор в законе - их алиби, по инкриминируемым неизвестным преступникам деяниям, подтверждено.
   Запросами во Всесоюзный Госцирк и в Главное управление зоопарками Наркомприроды СССР неизвестное животное, похожее на кота, не выявлено. Опознание по приложенному рисунку, воспроизведенному со слов очевидцев, результатов не дало.
   В действиях неизвестных содержатся признаки преступлений, предусмотренных ст.ст.97, 139 п.а и п.в, ст.ст.154, 206 п.б и п.д, ст. 217 УК РСФСР.
  Меры, принятые к установлению и задержанию преступников, положительных результатов пока не принесли.
   На основании изложенного, руководствуясь ст.ст.157,158 и ч.3 ст.208 УПК РСФСР,
  
   Постановил:
  
  1. Производство по уголовному делу Љ1743-Т/35 приостановить за неустановлением лиц, подлежащих привлечению к уголовной ответственности в качестве обвиняемых.
  2. Объявить граждан Воланда, Азазелло и Коровьева ("Фагота") во Всесоюзный розыск.
  3. Копии данного постановления направить в Главное оперативное Управление НКВД СССР и в Прокуратуру города Москвы.
  
  
  Ст.следователь
  капитан госбезопасности А.К.Аскерко
  
  Человек в синей коверкотовой гимнастерке, с капитанскими "шпалами" в петлицах, поставил размашистую подпись и горько усмехнулся. Ему никогда еще не доводилось вести таких странных уголовных дел. И таких объемных дел - двадцать три пухлых тома едва влезли в его служебный сейф.
  Протоколы допросов многочисленных потерпевших и свидетелей пестрели невероятными фактами. Их показания сквозили мистикой, массовым одурманиванием и шарлатанством. Все потерпевшие и некоторые свидетели требовали помещения их в специальную бронированную камеру. И постоянно путались в своих показаниях, городя откровенную чушь и небывальщину. Но, ладно бы, просто показания, которые можно было списать на гипноз или больное воображение - преступники оставили ощутимые материальные следы.
  Капитан задумался и неожиданно пришел к весьма парадоксальному выводу, - а, ведь эта банда пыталась совратить с пути истинного наших советских людей, вводя их в искушение заграничным ширпотребом и даровыми деньгами. Этот самый Воланд, своими, неподдающимися систематизации, действиями стремился доказать, что зло лишь спит в людях, но стоит его разбудить и ....
  На столе зазвонил внутренний телефон.
  - Капитан Аскерко слушает, - следователь взял черную эбонитовую телефонную трубку.
  - Постановление готово?
  - Так точно, товарищ майор.
  - Давай без официальностей. Вот что, Александр Козьмич, подготовь проект развернутой справки по данному делу, за подписью товарища Ягоды. И принеси мне, помаракуем вместе, как правильно и пограмотней изложить всю эту чушь.
  - За подписью самого наркома?
  - Да.
  - На чье имя адресовать справку, Константин Агеевич?
  - Ни на чье. Просто справка и все. Говорят, будут докладывать в самые верхи. Якобы, даже, Самому.
  - В какой срок?
  - Максимум - завтра к вечеру. Чуть не забыл, приложишь к справке копию своего постановления.
  - Понял, Константин Агеевич.
  - Ну, давай - действуй. Да, объем справки - не более двух печатных листов.
  - Есть!
  Капитан положил на аппарат трубку и озабоченно почесал в затылке.
  - На двух листах изложить все эти события? Да, еще попытаться дать им юридическую оценку? Придется заночевать сегодня в управлении....
  Факты, изложенные потерпевшими и свидетелями по этому делу, выглядели бессистемным нагромождением бессмысленных действий членов удалой шайки и их главаря, не поддавались никакому объяснению и не подчинялись человеческой логике.
  - Будто сам Сатана здесь накуролесил, - следователь произнес это вслух досадливо и с озлоблением.
  И, тотчас, виски его сдавило будто стальными пальцами, в затылок уперлось нечто вроде зазубренной вилки, а в лицо дохнуло ледяным холодом.
  - Не упоминай, без надобности, имени этого, - членораздельно и страшно произнес чей-то бестелесный голос.
  Капитан очумело повел по сторонам глазами. В кабинете ничего не изменилось, и все же появилось неощутимое впечатление, что кто-то незримый здесь только что побывал.
  - Задремал, что ли? - его взгляд метнулся к циферблату наручных часов - время почти не сдвинулось.
  Он тоскливо оглядел, заваленный бумагами и делами, видавший виды, стол светлого орехового дерева. Перевел взгляд на окно, исхлестанное ранним, мокрым и прилипчивым снегом, не добавившее ему бодрости своим видом. Затем снова уткнулся в стол и обреченно придвинул к себе обшарпанную, но надежную, пишущую машинку. Если и удастся соснуть, то не более двух-трех часов.
  Впрочем, бессонных ночей в те напряженные годы у капитана хватало. Начиналась масштабная чистка партийного, государственного и хозяйственного аппарата громадного, первого в мире, социалистического государства....
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Глава четвертая
  
   1.1. Слова влекут за собой дела.
  
  
  К ночи город очутился во власти игроков, пьяниц и обжор. Иерусалим внешне затихал, но зато начинал жить иной, вечерней, а, затем и ночной жизнью. Полки сотен небольших лавчонок ломились от груд лакомств - хрустящих, пахучих, начиненных фруктами, пряностями и медом. Харчевни, таверны, трактиры, постоялые дворы исторгали чад пальмового масла и жареного мяса. Они заполнялись самым различным по обличью, занятиям и наречиям людом.
  - Похоже, и нашим желудкам уже недостает смирения, - Фагот вопросительно глянул на своих сообщников.
   Никогда не отличавшийся худобой кот, хотел есть и пить, казалось, всегда. Азазелло неопределенно дернул плечами.
   - Тогда поищем подходящее место, чтобы сразу начать и задуманное, - решил Фагот. - Нужно только выяснить, как выглядят местные деньги.
   - Но ведь Азазелло..., - начал всполошившийся кот.
   - Я всучил им советские серебряные полтинники, чеканки 1924 года, взятые мной из коллекции покойного Берлиоза, - спокойно пояснил Азазелло, почесывая ожесточенно спину под плащом.
   - Но..., - еще громче заорал кот.
   - Тише. Ты всполошишь всю улицу, - шикнул на него Фагот.
   - Их уже нет. Ни у водоноса, ни у зеленщика, - безмятежно констатировал Азазелло, - э-э-э, что-то ползет у меня между лопаток. Ну-ка, - повернулся он спиной к Фаготу.
   Мощный удар худосочного обладателя клетчатого халата едва не поверг рыжего здоровяка носом в уличную пыль. Он встряхнулся и с уважением глянул на узкую, непримечательную силой, ладонь, потрясшую его могучий организм. Кот, на всякий случай, отступил подальше.
   В городе замерцали первые светильники. Судя по вывеске, запахам и пьяному гомону, впереди обнаружилась искомая харчевня, и друзья ускорили шаг. Кот, держа цепочку в лапах, плелся за ними пастушьим псом.
   Харчевня была почти полна. Судя по говору, здесь были представители самых разных рас и народностей. За изрезанными массивными столами сидели люди в различных одеяниях. Среди них выделялись чернокожие нубийцы и мавры, смуглые, почти до черноты, кочевники ливийских и аравийских пустынь, смугловатые греки и фракийцы, белокожие британцы и галлы и даже двое с желтой кожей и раскосыми глазами.
   - Серы, - шелковые люди из далекого Китая, - прошептал про них, знающий, казалось, все на свете, кот.
   Воздух заведения был пропитан невыразимым ароматом, который вряд ли отразил бы даже самый хмельной греческий поэт. Столы, скамьи, табуреты были почерневшими от времени и грязи и явно носили следы насилия над собой. Единственными украшениями были, висящие на потерявших всякий цвет стенах, чадящие смрадом и сажей, плошки с горящим бараньим жиром.
   Хозяин харчевни, шарообразный толстяк с черными, веселыми и плутоватыми глазами, подбросил в очаг небольшую охапку сухих виноградных лоз, и пламя с шипением опалило жарившиеся на вертелах бараньи головы.
   Свободный стол на четверых, был как раз возле очага, и троица расселась на аляповатых, видавших виды, дубовых табуретах, причем сел и кот спустив хвост набок и поджав задние лапы. Он втянул голову в загривок и уставился круглыми немигающими глазами на огонь очага, напоминая грустную ночную птицу. Множество грубых, хищных и лукавых лиц немедленно обратились к вновь вошедшим, дивясь на крупное хвостатое животное. Азазелло тотчас отбросил четвертый табурет в сторону очага, чтобы к ним больше никто не подсел.
  Подскочил и хозяин, склонившись перед ним в почтительном поклоне, сочтя обладателя столь зверской рожи и устрашающего клыка, за старшего.
  - Хлеб, маслины, жареное мясо буйвола....
  - ... И две пары жареных цыплят, - грубым голосом прибавил Азазелло, заметив умоляющие глаза Бегемота, - да, два больших кувшина фалернского вина.... Нет, три кувшина, - поправился рыжий здоровяк, опять же, обратив внимание на сделавшуюся плаксивой, усатую морду кота.
  - Да, смотри, чтоб вино было неразбавленным, - грозно рыкнул он в спину удаляющемуся хозяину.
  В харчевню, тем временем, зашел еще один посетитель. Высокий, тощий, в просторной, но короткой, серой хламиде, подпоясанной пеньковой веревкой, из- под которой торчали костлявые ноги в рыжих истрепанных сандалиях. Своим обликом он напоминал, сидящего на вершине скалы и высматривающего добычу стервятника. Длинный хрящеватый нос, глубоко посаженные округлые глаза и совершенно лысая голова, покрытая круглой выцветшей шапочкой, наподобие ермолки, усугубляли это впечатление. В руке его был небольшой, весьма потертый кожаный мешок.
  Осмотревшись по сторонам и покрутив своим веретенообразным носом, обладатель кожаного мешка двинулся прямиком к столу, за которым собиралась отужинать неразлучная троица.
  Как раз, в этот момент хозяин харчевни брякнул перед ними три тяжелых кувшина, которые он принес в охапке. Сидевший унылым филином кот, немедленно оживился, перемахнул хвост на другую сторону и ловко ухватил один из кувшинов двумя лапами, заранее облизываясь маленьким розовым язычком. Фагот и Азазелло потянулись к своим кувшинам.
  - Братья, - остановившись перед ними немым укором, начал надтреснутым голосом вечного оратора человек с мешком, - я смотрю на вас и вижу чистые светлые души....
  Азазелло и Бегемот приникли к своим кувшинам. Фагот же заинтересованно оборотился к говорящему, очевидно признав себя невинной и незамаранной темными пятнами душой и отставил пока в сторону глиняный сосуд с вином.
  Человек с мешком тотчас оживился и простер к нему руки, сунув поклажу за пазуху. Речь его была вдохновенной и выразительной.
  - ... и только Солнце, встающее над нами поутру и, пугающее ежедневно жалких человеческих тварей своим закатом, определяет наше бытие..., - голос речистого пришельца сорвался на пронзительный визг, от которого поморщились даже некоторые бывалые моряки, сидящие в таверне, - ... лишь негаснущее ослепительное Солнце дает всему жизнь и благоденствие....
  Кот, давно закаливший свой слух кошачьими концертами, никак не реагировал на изменения тембра и грыз уже крылышко цыпленка, принесенного расторопным хозяином.
  - На бесптичье и коршун - соловей, - лишь буркнул он неслышно, с хрустом разгрызая косточку.
  - ... и является нашим единственным богом..., - на самой высокой ноте визжал оратор, воздевая руки к воображаемому светилу - и нашим единственным спасением....
  Тут не выдержал и Фагот, казавшийся благодарным и внимательным слушателем. Он ковырнул грязным мизинцем в ухе, обращенном к очередному проповеднику, и, оглушенном небывалой тональностью изрекаемых истин, и, не надеясь перекричать его, просто приложил свой палец к губам. А мизинцем другой руки, оторвав его от уха, ткнул проповедника в тощий живот.
  Оратор поперхнулся и затих, судорожно заглатывая воздух ртом выдернутой из воды рыбы и вращая, еще более округлившимися, глазами.
  - В чем смысл твоего велеречивого обращения к нам, - несколько витиевато, своим жиденьким тенорком вопросил его Фагот, - ты хочешь обратить нас в свою веру?
  - ... души и всего лишь пожертвовать на строительство храма один медный асс, - с трудом откликнулась жертва железного фаготовского пальца, глотательными беззвучными движениями рта, начисто съевшая начало предложения, и пронырливым движением выдернула из-за пазухи кожаный мешок, спрятанный туда на время воздевания рук.
  - Вот тебе монета и брызгай отсюда, мушиный помет! - Азазелло свирепо обнажил желтоватый клык и швырнул на пол денарий.
  Поклонник солнца схватил монету на лету и благодарно поклонился, бросив, однако, исподтишка недобрый и внимательный взгляд, незамеченный друзьями. Он сунул серебряную монету в мешок и отступил вглубь харчевни, где подсел за чей-то стол, но своего внимания к щедрым посетителям не утратил. Не торопясь, пережевывая скудные гороховые лепешки и запивая их козьим молоком из глиняной кружки, он время от времени бросал на них косые взгляды, стараясь, вместе с тем, оставаться неприметным. Иногда неудавшийся оратор водил по сторонам своим длинным носом и что-то бормотал.
  - Ессей - представитель религии солнечного культа, ее служители отрицают рабство и жертвоприношения, поклоняются..., - просветил сокувшинников кот, не разжимая рта и неслышно для окружающих, - но, определенно, ненатуральный... ненатуральный.
  Друзья согласно склонили головы.
  - Обожаю закусывать фалернское жареными цыплятами, - тихо и жизнерадостно продолжил кот, похрустывая косточками третьего цыпленка, - но натолкнулся на усмешливо покривившийся рот Фагота и, без всякого перехода, предположил, - но не разбавил ли вино лукавый хозяин?
  Его вид стал критически настроенным, а усатая морда исполнилась негодованием.
  Фагот, забывший о своем кувшине из-за речистого ессея, немедленно проверил гипотезу кота и поперхнулся, - конечно же, разбавил толстый плут. Но, где же он?
  Будто услышав призыв, хозяин засеменил к ним своими толстыми ножками.
  - Еще вина? - его шельмоватые заплывшие глазки хитро щурились, а объемистый живот непрерывно колыхался и булькал.
  Фагот встал во весь свой нескладный рост и навис над толстяком.
  - Тебя же предупреждали, чтобы не разбавлял вино....
  На попытку хозяина открыть рот и оправдаться, Фагот сжал своими длинными пальцами его нос, сразу залиловевший, и внушительно сказал загустевшим тенором речь, привлекшую внимание всех обитателей харчевни.
  - Знай, обманывая жаждущего, ты обманываешь самого Юпитера. А, посему - делать это надо умело, ловко и незаметно. А, если не умеешь этого - плати сполна!
  Хозяин харчевни руками вцепился в пальцы Фагота и силился их отодрать от своего носа, но не мог. Он завороженно впился в глаза говорящего, один из которых сверкал алмазом, а другой мерцал ужасающей пустотой.
  - Сейчас ты бесплатно принесешь каждому своему гостю по две кружки вина, - проникновенно продолжил мучитель и лишь после этого выпустил злосчастный нос, незамедлительно налившийся свекольным цветом.
  Отпустив кинувшегося исполнять приказание толстяка, пользуясь, что к нему приковано все внимание, Фагот обратил свою речь ко всем обитателям питейного заведения.
  - Братья мои! - пылко начал он, - я хочу угостить вас всех прекрасным вином во имя пророка нашего Иисуса и восславить его добрые деяния....
  Зал одобрительно загудел.
  Хозяин харчевни, подтверждая сказанное, уже разносил по столам кувшины и кружки с вином, в душе ужасаясь опустошениям, которые сегодня претерпит его погреб. Прожженный мошенник, он удивлялся своим действиям по даровой раздаче напитков Бахуса, но поделать почему-то ничего не мог. Ноги сами несли его в погреб, а руки проворно разливали искрящуюся жидкость из огромных потемневших бочек.
  Зал заметно повеселел. Лишь пригорюнившийся солнцепоклонник косил недобрым глазом.
  - Слава Иисусу из Назарета и его великим деяниям, - гнусаво проорал Азазелло, размахивая кувшином, и несколько голосов нестройно поддержали его.
  Фагот поймал за фартук проносившегося мимо хозяина с несчастной физиономией и доверительно сообщил ему на ухо, - несчастья и беды переноси с кротостью, брат мой, раз ты по глупости получил их и не смог от них отвертеться.
  Толстяк похорошел лицом и с удвоенной энергией принялся обносить вином все столы.
  Но эффект от бесплатной выпивки оказался противоположным.
  Первыми начали задираться к Фаготу подвыпившие моряки. Колючие словечки, обильно сдобренные солеными морскими выражениями, были явно оскорбительны, как для самого угощавшего всех даровым хмельным напитком, так и для восславляемого им Иисуса. Фагота презрительно сравнили с недоделанным бушпритом, а его, возмущенно раскрывшийся на это, рот - с клюзом, в который оный бушприт надо и вставить. В харчевне явно запахло хорошей дракой.
  Как ни странно, такой оборот дел ничуть не удивил и даже не удручил ярого приверженца назорейского пророка. Фагот ввязался в свару с полной готовностью и незамедлительно.
  -Ну, ты, тухлая хмельная бочка, - начал он презрительно, обращаясь к самому здоровенному из рвущихся в схватку морских волков, - разрази меня Юпитер, если....
  Но договорить ему не дали. Все пятеро завсегдатаев портовых кабаков, отличающиеся от остальных присутствующих внушительной комплекцией и удалым видом, разом кинулись на обидчика. Огромные ручищи, способные в одиночку вытравить судовой якорь, рассекали воздух с шумом крыльев гигантских птиц, порочные физиономии светились предстоящим удовольствием.
  Фагот слегка расставил свои длинные ноги и согнулся, поджидая противников, любой из которых, сдавалось, был способен расплющить его, как муху на столе. Азазелло, ухватив рукой массивный табурет, уже поспешал на помощь к товарищу.
  Но боевые действия начал кот, который схватил из очага вертел с шипящей бараньей головой и запустил ее в наступающих. Намеренно ли, случайно ли - сорвавшаяся с вертела голова угодила точнехонько в лоб здоровяку, сравненному Фаготом с пустой винной бочкой. Кипящий бараний жир залил нападающему глаза и вызвал ужасный вой ошпаренного, потрясший таверну.
  Он в панике задрал голову, размазывая жир по лицу, и Фаготу лишь оставалось резким быстрым взмахом своей длинной руки попасть в его выступивший кадык. Здоровяк всхлипнул, икнул и рухнул на пол, вызвав хорошую встряску всего помещения, отчего две или три плошки свалились со стен.
  - Пастух покинул свое стадо! - победно заорал кот, потихоньку подбираясь к эпицентру начинающегося сражения.
  Показывая неплохое знакомство с кулачным боем, Фагот вступил в схватку с остальными моряками. На их стороне был численный перевес и немалая сила, но разом применить эти свои преимущества они не могли - мешали столы, скамьи и прочая мебель. Длинные руки Фагота беспрестанно молотили по их головам, производя некоторые внешние изменения на лицах нападающих и вызывая обиженный рев и всевозможные ругательства.
  Подоспевший Азазелло с маху угодил табуретом в грудь одному из наиболее настырных мореплавателей, и бедняга молча лег поперек скамьи, задрав вверх густую мочалистую бороду.
  Следующий попал под встречный удар Фагота, пришедшийся прямо в нос, который буквально вдавился в его плоскую физиономию, произведя впечатление ее полной безносости. Тут же Бегемот надел на голову кадку с водой, для ополаскивания винных сосудов, краснолицему усачу, подкравшемуся к Фаготу с тыла, а последний, не оборачиваясь, добил его коротким тычком согнутого локтя в солнечное сплетение.
  Помаленьку в драку против сноровистых наглых пришельцев втянулись и все остальные обитатели харчевни, включая и человека, представившегося поклонником дневного светила. Но, за исключением чернокожих представителей африканского континента, никто из них не обладал ни могучим телосложением, ни проворством, необходимым в схватке на ограниченном пространстве. Поэтому массовая драка закончилась довольно быстро победой малочисленных, но ловких и расторопных чужаков.
  Нубийцы и ливийцы также полегли под ударами табурета, каковой в руках Азазелло, оказался весьма скоростным и опасным оружием, и от которого вскоре осталась лишь одна ножка. Солнцепоклонника уложил банальным размашистым ударом в ухо Фагот, а его ермолкой и мешком, в качестве трофеев, завладел вездесущий кот.
   Бегемот, имея неважную бойцовскую стать, напрямую в рукопашной почти не участвовал, ограничиваясь метанием в превосходящего числом противника различных предметов кухонной утвари и сбором добычи, в виде кошелей и прочего ценного, на его взгляд, имущества.
  После потери африканцев наступление завсегдатаев харчевни иссякло и превратилось в паническое бегство под горестные вопли безутешного хозяина, терявшего на глазах и клиентов, и имущество, и прибыль.
  Впрочем, внакладе он, кажется, не остался - добросовестный кот сдал ему все трофеи, изъятые у поверженных врагов, за исключением круглой ермолки ессея, которую победно поместил на своей голове между ушами.
   С видимым уважением, оценив приятную тяжесть только лишь одного мешка, захваченного у сборщика пожертвований, хозяин заметно воспрял духом, а получив горсть серебряных денариев от щедрого Азазелло и вовсе залучился счастьем.
   Воспылав приязнью к одолевшей в битве троице, он услужливо поведал им, что вот-вот прибудут стражники для задержания нарушителей спокойствия, которым, конечно, уже донесено о случившихся беспорядках бежавшими соглядатаями тайной стражи местного органа власти под названием Синедрион. А, поэтому, лучше победителям убраться отсюда подобру-поздорову. Сам же полез в погреб, прятать в тайник доставшиеся ему деньги и имущество побежденных.
  Троица восприняла совет с пониманием, охотно покинула разгромленную харчевню и поспешила на поиски подходящего пристанища.
  Появившийся с отрядом стражников человек, к которому хозяин таверны отнесся чрезвычайно почтительно, был явно поражен небывалым для города размахом случившегося побоища. Более двух десятков человек валялись вперемешку с поврежденными предметами мебели и кухонной утвари, ворочаясь и стеная. Все было заляпано и забрызгано. Стоял сплошной винный дух.
  - Что здесь произошло? - голос был несколько сипл, будто простужен.
  - Поверь, почтенный Маттавия, - ответил горестно хозяин харчевни, - я толком и не разглядел, как это стряслось. Кажется, моряки что-то не поделили с африканцами... я сразу спрятался за очаг и ничего не видел... какие убытки... какие убытки....
  Плутоватый толстяк отвечал на вопросы сбивчиво и неуверенно, и начальник прибывших стражников понял, что здесь что-то нечисто. Окинув хозяина заведения недоверчивым взглядом, он, по-кошачьи осторожно, стал обходить арену сражения, хрустя осколками терракотовой посуды и переступая через стонущих и охающих людей.
  В одном из поверженных, к крайнему удивлению, он узнал своего самого опытного и способного шпиона, работавшего под личиной ессея, якобы собиравшего средства на строительство храма. Легкие хлопки по щеке привели в чувство мнимого почитателя солнечного божества.
  Очухавшийся шпион подробно поведал обо всех перипетиях вечерних событий в харчевне и деталях случившейся баталии. Концовку схватки ему, правда, увидеть не довелось, но описание внешности неизвестных было дано им толково и четко.
  - И, ты хочешь сказать, что эти двое уложили..., - главный стражник посмотрел на уже поднявшихся и отряхивающихся от пыли и грязи зачинщиков драки, - самого Террибу?
  Самый громадный из моряков, стиравший тряпкой жир со звероподобной багровой физиономии, услышал свое имя, с трудом разлепил обожженные глаза и попытался изобразить уважительный поклон в сторону говорящих. Однако его качнуло, и соратники, с трудом поддержавшие громадное тело, усадили его на скамью.
  - Трое. Их было трое, - продолжил неудачливый сборщик пожертвований, - с ними был еще здоровенный черный кот, - он показал поднятой ладонью примерный рост животного, - видимо, обученный для цирковых представлений....
  - Кот тоже участвовал в свалке?
  - По-моему, он швырялся посудой, я не очень-то следил за ним. Меня сразу же заинтересовали эти двое. Несмотря на странный вид, они производят впечатление очень опасных людей, поэтому я к ним и подошел....
  - Кто дрался на их стороне?
  - Никто. Они вдвоем разметали всех, причем весьма ловко и быстро. Досталось и мне, - рассказчик с опаской дотронулся до своего распухшего кровоточившего уха.
  Командир стражей с сомнением покрутил головой, оглядывая поле боя.
  - Причем, длинный в клетчатом халате, с виду хлипкий и нескладный, так засветил мне в ухо своим кулаком, что в глазах сделалось темно, и разум сразу покинул меня. Кроме того, пропал мой мешок с деньгами.
  Главный стражник подозвал остальных прибывших с ним и велел шпиону еще раз обрисовать незнакомцев.
  - Надо их найти и установить за ними слежку, - властно приказал он.
  Закончив дотошный опрос остальных участников удивительного
  сражения, начальник глубоко задумался. Услышанное ему крайне не понравилось. В действиях троицы явно просматривались планомерность, расчетливость и заданность.
   Троица, в это время, брела по безлюдной улице, поглядывая по сторонам и гадая, как могут выглядеть местные гостиницы.
   - Зря ты начал драку, - с укоризной произнес вдруг Фагот, обращаясь к коту, который, после случившегося, обрел горделивую осанку, - даже поесть, как следует, не успели.
   - Я начал? - кот остановился в крайнем изумлении. Хвост его нервно дернулся, а глаза стали совершенно круглыми.
   - Ты, - подтвердил и оживившийся Азазелло, - кто спьяну стал швыряться бараньими головами в мирных моряков?
   - С утра набанкетился..., - осуждающе подхватил Фагот, намекая на выпитый целиком кувшин водоноса.
   Кот смятенно и быстро замигал глазами, нос его наморщился, будто он нюхнул перца, зеленые глаза покраснели ободками и наполнились влагой.
   - Вечно из-за него влезаем во всякие неприятности, - досадливо заключил Азазелло, - надо просить мессира, чтобы заменил его на Геллу - куда как, спокойнее будет, да и занятней.
   - Да, я ..., - завопил кот, сдирая трофейную ермолку со своей головы, вместе с клочками черной шерсти, и шваркая ей о пыльную дорогу, - да, разве....
   - Не самая длинная речь, - язвительно протянул Фагот, - и не самая убедительная.
   Друзья дружно и довольно захохотали, Фагот, как бы, тренькая на расстроенной донельзя арфе, Азазелло - раскатисто с переливами, подобно звонкому журчанию речного переката.
   Кот, тотчас, к ним присоединился, то ли, приняв розыгрыш за чистую монету, а, скорее, по своему обыкновению, притворяясь и дурачась.
   Бегемот был вообще неистощим на различного рода шутки, подковырки и подвохи. Однажды он приколотил тень дремавшего Фагота большим серебряным магическим гвоздем, стащенном из многообразного реквизита Воланда. И, они с Азазелло корчились и задыхались от сдерживаемого смеха, наблюдая тщетные неуклюжие попытки товарища подняться из-за стола. Вид его недоуменной и, без того нескладной фигуры, довел их до состояния икоты, когда уже невозможно было смеяться....
  Между тем стало уже совсем темно. Узкие оконца домов замерцали подслеповатым неярким светом. Редкие прохожие торопились убраться с улиц, под защиту стен и крыш домов.
  Ночь щедро швырнула на Иерусалим темное покрывало с пепельно-желтыми россыпями звезд. Месяц был похож на подгулявшего бродягу, пробирающегося среди них.
   - Красиво, - восхищенно протянул сентиментальный и слегка пьяный Бегемот.
   Постоялый двор, находившийся на той же улочке, гостеприимно принял на ночь уставших и разомлевших от обильных возлияний и богатых впечатлений загулявших путников.
   Друзья сидели за столом в маленькой каморке госпиталя, так в старину назывались гостиные дворы, обсуждали сделанное за день и строили планы на ближайшее будущее.
   - Итак, подведем итоги, - озабоченно произнес Фагот, - допустим, мы просветили сегодня около тридцати местных жителей. В городе найдется около двух сотен различных питейных заведений....
   Он был силен в математике и любил различного рода вычисления, - ... значит, если в день мы будем посещать по одному кабаку....
   Ненасытный кот, тем временем, привередливо обнюхивал груду вяленой рыбы, купленной по дороге, решая нелегкую задачу, с какой рыбины начать и уже примеривался к этому, выпуская острые загнутые когти.
   Фагот неуловимым движением длинной руки отодвинул рыбу в сторону, на самый край стола, буркнув, - это на завтрак, - и продолжил, - ... то, обойдя все эти заведения, мы разнесем слух об Иисусе из Назарета среди, примерно шести тысяч горожан и пришлых.
   - И то, не самых лучших их представителей, - проницательно заметил Азазелло.
  - То есть, и незначительно, и малоэффективно, - Фагот был явно разочарован, - да и прожить нам здесь пришлось бы около года, а мессир дал на выполнение задачи три недели.
  Один глаз его смотрел на Азазелло, а другим он зорко отслеживал новую попытку кота дотянуться до вожделенной рыбы.
  Рыжий здоровяк коротко кивнул головой, выражая свое полное согласие.
  - Население же здесь..., - теперь уже оба глаза выжидательно уставились на кота.
  Застигнутый врасплох Бегемот, отдернул быстро лапу и непонимающе уставился на старшего товарища.
  - Население же в Иерусалиме..., - медленно и вопросительно повторил Фагот.
  - Немногим более полумиллиона, на начало первого тысячелетия, - тут же выдал всезнающий кот, - да, еще приезжих прибавим, как минимум, с сотню тысяч.
  - Да, сегодняшняя работа - мизер, - невесело констатировал несколько удрученный Фагот.
  - Требуется какое-либо массовое мероприятие..., задумчиво пробормотал Азазелло.
  - А, нет ли здесь каких-либо театров, или цирка? - вопрос был снова адресован Бегемоту.
  - Кажется, в Иерусалиме был цирк во времена, когда здесь существовали римские поселения, - тот был готов к ответу, - следует только уточнить - сохранился ли он. Иудейский народ не очень охоч до массовых зрелищ.
  - Азазелло, возьми организацию на себя.
  Лобастая безобразная голова подтверждающе кивнула.
  Кот, все-таки добрался до рыбы и украдкой тянул под столом на себя одну из крупных рыбин, но ему уже не препятствовали.
  Окончательно же, было решено совмещать массовость с ежедневными походами по злачным местам.
  - Главное - уложиться в срок, определенный мессиром, - значительно подытожил Фагот, и товарищи с ним были совершенно согласны.
   Так прошло несколько дней, примечательных лишь растущей задиристостью и наглостью новоявленных приверженцев, неизвестного им лично, прорицателя Иисуса Назорейского.
   Глава пятая
  
   1.2. Каиафа. Да будет распят!
  
  
   Тьма, царившая над городом, стала бледнеть светлеющим востоком. Крупные мерцающие звезды постепенно блекли и исчезали. Полоска розоватого бархата неба определила место восхода дневного светила.
   Восходящее солнце хмурилось дымкой на, тихий еще с ночи, пробуждающийся Иерусалим. Дворцовые башни отбрасывали седые неясные тени. Неяркий рассветный луч мазнул по изломанной крыше синагоги и проник в узкие верхние оконца.
   Иосиф Каиафа, являвшийся, поочередно с Анной, первосвященником Иудеи, сидел за столом, вчитываясь в древний пергамент, в библионе - одной из целл синагоги, являющейся хранилищем старинных манускриптов, книг, пергаментов и папирусов. Четыре, слегка чадящие плошки, неровными бликами освещали правую сторону его, заросшего густой черной бородой, угрюмого лица.
   В целлу беззвучно, не испросив никакого разрешения, вошел человек в черном длинном плаще с капюшоном, который прятал всю его голову, вплоть до полоски тонких сомкнутых губ. Было непонятно, как он мог в таком положении находить дорогу. Был он среднего роста, коренаст, с крадущейся кошачьей походкой.
   Человек в черном стянул с головы капюшон, скрывавший голову, и присел на, грубой работы, скамью из пахучей кедровой сосны. Крупный нос, с горбинкой у основания и с широкими крыльями ноздрей, узко посаженные глаза и острый подбородок, поросший редкими длинными волосками, придавали его лицу выражение хищной птицы.
   - В городе появились люди, выдающие себя за приверженцев проповедника Иисуса из Назарета, - легкая хрипотца в его голосе выдавала наличие простуды.
   - Почему появились? Поборники этого лжепророка мутят воду в Иерусалиме уже давно, - рассеянно возразил первосвященник. - И отчего ты употребил слова "выдающие за"? Они только притворяются адептами назаретянского смутьяна?
   - Эти люди, их двое, и с ними, очень большого размера, дрессированный кот, появились лишь четыре дня назад. Так утверждает госпитальер Макарий, на постоялом дворе которого они сейчас живут. Раньше их в городе никто не видел, - правый уголок рта говорящего дважды дернулся вверх, - поверь мне.
   - Я верю тебе Маттавия, но что тебя так обеспокоило?
   - Они целыми днями бродят по базарам, харчевням, тавернам и трактирам. Вступают в разговоры и восхваляют новое учение, которое, якобы, принесет избавление всем живущим на земле. И славят Иисуса, утверждая, что он является Мессией, посланным богами на Землю, чтобы дать всем свободу и богатство....
   - Ну, ты не совсем правильно излагаешь суть учения этого новоявленного пророка, - перебил Каиафа, - и кто же они? Что ты о них знаешь?
  - То, что я узнал о них, заставляет усомниться в их правдивости. Обличьем не походят ни на один из народов, проживающих в Иудее. И одежда у них странная. А мы знаем, что все люди, считающие себя учениками этого бродячего проповедника, родились в Иудее, хотя и относятся к разным верам и разным коленам.
  Низенький и широкоплечий ходит походкой моряка, а лицо у него разбойничье, отчего я заключил, что, возможно, он из бывших морских разбойников, которых немало сейчас в Лигурийском и Тирренском морях.
   Высокий, в диковинном клетчатом халате, носит на носу странное приспособление из двух прямоугольников, которые дужкой из неизвестного металла крепятся за кончик носа. Причем левый прямоугольник закрыт очень прозрачной слюдой. Подобные приспособления, я слышал, имеются у греческих ювелиров. Они предназначаются для того, чтобы увеличивать мелкие детали ювелирных изделий при их обработке. Я думаю, что он занимается изготовлением поддельных денег.
  - Но, отчего ты так полагаешь, почтенный Маттавия? - первосвященник усмехнулся, - если бы он был делателем фальшивых денег, он не носил бы так открыто свое приспособление.
  Начальник тайной стражи синедриона протянул ему сверкнувшую при свете плошек монету, - вот.
  Каиафа покрутил в пальцах монету.
   - Серебряный римский денарий, - промолвил он недоуменно, - ну и что?
  - Второй такой же денарий, из двух, которые я забрал у госпитальера, я отдал ювелиру Ефросинию, ты его хорошо знаешь. Этими монетами постояльцы оплатили постой у Макария. И расплачиваются ими повсюду, ничуть не жалея. Точно такой же денарий получил мой соглядатай в харчевне, испрашивая у чужаков лишь медный асс, якобы на строительство ессейского храма.
  - Денариями в Иерусалиме платят очень многие, да и монет других далеких стран в торговом обращении достаточно, - не поразился глава синедриона, - что тебя удивляет?
  - Это не настоящие денарии.
  Каиафа внимательно вгляделся в монету, затем перевернул ее.
  На ее аверсе был вычеканен профиль горбоносого лысоватого человека с венком на голове. Несмотря на то, что древняя вера запрещала иудеям изображения человека, Каиафа, как и многие другие представители правящей знати, считали это сумасбродным отжившим пережитком.
   Поэтому монету с изображением правящего цезаря первосвященник взял без страха и отвращения. Монеты с профилем правителей, далеко не были редкостью в Иудее, хотя для внутреннего обращения в провинции Рим чеканил денарии, на которых вместо императора изображались звери и птицы.
  Каиафа недовольно нахмурился.
  - Обычный денарий. Недавно отчеканенный. С профилем нынешнего императора Тиберия. Не понимаю тебя, Маттавия.
  - Ювелир распилил его, то есть распилил второй денарий, который я ему отдал, - поправился собеседник, - и уверяет, что он поддельный.
  - Поддельный? Ну и пусть. Это расшатывает финансовую систему императора Тиберия. Ее состояние и так неважное. А, эти люди достойны награды, если они хотят ослабить нашего векового противника. Отчего это нас должно заботить? Не собираешься ли ты помогать нашему врагу, Маттавия?
  - Дело в том, рабби, что эти деньги лучше, гораздо лучше, настоящих.
  Обычно собранный первосвященник, был сегодня рассеян и не старался вникнуть в суть вопроса. Но при этих словах он насторожился и вопросительно посмотрел на мастера тайных дел.
  - Вот, именно, - глаза того торжествующе сверкнули, отразив и усилив, отблеск тусклого пламени плошки, - эрарий - государственная казна Тиберия выпускает монеты, с еще меньшим содержанием серебра, нежели у его предшественника Октавиана Августа. Слишком уж любит игрища император Рима, да армию умасливает - тратит больше, чем получает налогами. В его монетах скоро будет больше меди, чем серебра. Обычные же фальшивомонетчики делают субератные монеты, искусно покрывая бронзовые, медные и железные монеты, тонким слоем низкопробного серебра.
  Маттавия резко наклонился, приблизив свое лицо к собеседнику, - здесь все наоборот, - прохрипел он, - эти монеты изготовлены из чистейшего серебра самой высокой пробы. Более того, ювелир Ефросиний утверждает, что он такого чистого серебра получить не может. И никто не сможет.
  - Что из этого следует? - Каиафа напряженно свел к переносице черные густые брови.
  - Пока не знаю. Но эти чужеземцы - не те, за кого они себя выдают. Странные незнакомцы смахивают на бродячих фокусников, но представлений, почему-то, не дают. Тем не менее, говорят они на идише с назорейским произношением. Очевидно, что они общались с Иисусом из Назарета, поскольку передают в своих россказнях подробные описания его внешности.
  Видно было, что Каиафа интенсивно размышляет над услышанным. Он забирал свою бороду в горсть и медленно пропускал густые волосы сквозь пальцы. На облысевшем лбу обозначились резкие борозды морщин, казавшихся глубже и чернее от недостаточности освещения. Глаза сузились.
  - И цитируют фразы из его проповедей, с его интонацией, - продолжил глава тайной стражи, подчеркнув слово "его".
  - И еще, - Маттавия приблизился к уху Каиафы и понизил голос до шепота. - Когда я разговаривал с Макарием, они проходили мимо, в свою комнату на второй этаж. Я неосторожно посмотрел им вслед. И тогда высокий, в клетчатом халате, внезапно повернулся, и мы встретились глазами. Его глаз, какой-то неестественно ярко-зеленый, находящийся под слюдой, был неподвижен, зато второй, непонятного цвета, вдруг расширился, и из него будто полыхнуло, но не пламенем, а иной субстанцией, не похожей ни на что. При этом я отчего-то понял, что незнакомец знает обо мне и знает, зачем я здесь нахожусь.
   - Не замечал тебя таким впечатлительным, - усмехнулся первосвященник, - но, что ты предлагаешь, славный Маттавия?
   - Их следует схватить и допросить под пыткой. Необходимо узнать, кто и зачем их послал в Иерусалим. Кто снабдил их такими странными монетами? Чью волю они выполняют, восхваляя притчи и деяния назаретского проповедника?
  Каиафа раздумывал, нахмурясь, но недолго. В голове у него уже созрел свой план.
   - Ты, ведь имеешь своего соглядатая в окружении назаретянина?
   Столь прямой вопрос, отчего-то смутил Маттавию.
  - Ну, - медленно начал он, - пробраться в круг Иисуса из Назарета очень непросто....
   - Ладно, мне не нужны твои секреты, - голос первосвященника был резок и повелителен, - задерживать чужеземцев пока не надо. Но следует проследить, возможно, они с кем-то тайно встречаются. Не спускать с них глаз ни днем, ни ночью. Особенно ночью, - он выпустил бороду и потер рукой лоб.
   - Я исполню сказанное тобой, - прохрипел Маттавия, подобравшись, - разреши покинуть тебя?
   - Подожди. Постарайся выяснить, не собирается ли пророк Иисус посетить Иерусалим? Ждет ли его кто в столице? Я имею в виду не этот сброд, который готов разинуть уши на любые бредни о лучшем мире.... Ты понимаешь, о чем я говорю.... Теперь ступай. Да, монету я оставлю у себя.
   - Да, рабби.
  И, мазнув по стенам целлы смутной изломанной тенью, Маттавия неслышно растворился во тьме.
  Он уже имел точные сведения - в окружении Иисуса не было никого, схожих по приметам с пришельцами. Кто же они? И зачем появились в Иерусалиме?
  Как раз в это время упомянутые пришельцы проснулись и обсуждали свои дальнейшие действия на предстоящий день. Речь шла об обнаруженной за ними слежке.
  - Начальник тайной стражи умен и опасен, - констатировал, отчего-то, с сожалением Фагот.
  - Умен, - согласился кот.
  - И опасен, - подтвердил Азазелло.
  - Придется от него избавиться.
  - Если бы у нас было больше времени....
  - А, жаль - редко встречаешь достойного противника....
  Судьба Маттавии была решена....
   Каиафа вновь окунулся в свои мрачные размышления....
   Те двое проходимцев с цирковым котом его мало разволновали. В любой момент их можно схватить. Маттавия их не упустит. Да, и чем они могут быть опасны. Пожалуй, чужеземцы даже примут участие в задуманной им игре.
   Первосвященника серьезно беспокоило появление в Иудее этого нового проповедника, отрицающего всех прежних богов. И, фактически, ставящего на место бога себя. При этом секта Иисуса обвиняла все древние религии во лжи. Учение Иисуса призывало отречься от дуализма, от фарисейства, от веры в мировое равновесие.
  Невозможно было поверить, что простой плотник и сын плотника из галилейского местечка за столь короткое время создал, по сути, новую религиозную доктрину и сплотил вокруг себя плотный круг фанатичных единомышленников.
   Иудея повидала десятки, а то и сотни, различных бродячих пророков и проповедников. Что поделать, иудеи имели врожденную склонность к самовыражению и стремились стать выразителями множественных идей о вероучении. Такова была их природа.
   Но почти все они не набирали силу, не становясь настоящими первопроходцами, как не приживались и их идеи. И кончали все почти одинаково, принимая смерть от власть предержащих. И, обычно, смерть эта была публичной и мучительной.
   И сейчас, вчитываясь в сочинение древнего безымянного арабского автора, Каиафа пытался постичь, отчего некоторые идеи овладевают умами сотен и тысяч людей мгновенно, и они способны пойти на собственную гибель, отстаивая их и распространяя....
   Он вспомнил о казненном недавно пророке Иоанне, названным в народе Крестителем, за изобретение обряда крещения.... Основной идеей, взрастившей его последователей, было, именно, крещение. Хотя выдумка эта не его. Родословная крещения уходит корнями в такое далекое прошлое, что время это трудно представить и постичь.
  - Ведь культ воды родился несколько тысячелетий назад, - размышлял первосвященник, - в древнем государстве Месопотамия, на берегах Евфрата. Еще далекие иноверцы применяли духовное очищение через погружение в текущую воду....
  Возрожденная пророком идея пала, однако, на благодатную почву. Царь Ирод воспринял страстные, гневные проповеди Иоанна, как угрозу престолу и приказал немедленно заточить его в темницу, а затем и обезглавить.
  Затем появился пророк Феодос, обещавший людям остановить воды Иордана и перевести их на другой берег, где они получат свободу от гнета римлян. Пойман римскими легионерами, посажен в тюрьму и тоже обезглавлен.
  Еще несколько пророков, имен которых он уже не помнил, также были преданы смерти.
  Теперь этот загадочный Иисус из Назореи, носитель опаснейших идей, которые уже вносят раскол в иудейские общины. Иудея и без того раздирается религиозными распрями, здесь же вообще может замаячить призрак гражданской войны.
  Следует, не просто предать смерти этого человека, возомнившего себя богом, но устрашить всех его приверженцев. Распять его. Пусть содрогнутся.
  Смертная казнь в древней Иудее существовала. По приговору синедриона преступника могли предать смерти путем усекновения головы, удушения с помощью веревки и побития камнями. Причем, умерщвление с помощью камней было возможно только вне стен города или иного селения.
  Распятие на кресте, самое жестокое и мучительное из всех видов казни, придуманных людьми, существовало в Риме. Его применяли к рабам и простолюдинам, виновным в мятежах и государственной измене. Приговоренного прибивали гвоздями к кресту. Чтобы жертва дольше мучилась перед распятием на кресте, ее бичевали плетьми с прикрепленными на конце оловянными шариками, которые разрывали плоть до костей. На эту казнь нельзя было смотреть без содрогания и отвращения. Муки же казненного невозможно было представить. Порой они длились несколько дней.
  Следовательно, для достижения нужных целей, казнить пророка Иисуса нужно было по законам и обычаям Рима.
  Но сама мысль об обращении за помощью к ненавистному римскому прокуратору была Каиафе ненавистна....
  - Я смотрю, ты совсем перестал спать.
   Каиафа вздрогнул от внезапно раздавшегося в тишине голоса, но тотчас поднялся, почтительно склонившись перед вошедшим, которому он приходился зятем.
  - Не отвратится от тебя Молох, великодушный и мудрый Анна. Ты, как всегда, прозорлив.
  - Что же так обеспокоило тебя? - человек в черной широкой хламиде с крохотной ермолкой на макушке седой плешивой головы имел суженное к низу лицо, большой птичий нос и округлые глаза навыкате, напоминая старую нахохлившуюся сову.
  - Назаретянин, по имени Иисус, - коротко ответил Каиафа.
  - Есть новости?
  - Да. Бродит он сейчас с кучкой смутьянов по земле самарянской, но, похоже, собирается в ближайшие дни и к нам. Вера же наша и без того раздирается изнутри. Он не прост, а проповеди его опасны своей необычностью. Он отрицает многобожие, утверждает, что бог един для всех, а сам он, является то ли его посланцем, а по иным сведениям даже называет себя сыном божьим.
  - Его приход может привести к дальнейшему раздору, столкновениям в городе, и, в конечном итоге, вмешательству римских войск и потере нами жалких остатков нашего самоуправления - удрученно произнес Анна.
  - Чем не преминет воспользоваться подлый римский прокуратор Пилат, - с горечью подхватил Каиафа, - он только и ждет повода, чтобы навсегда уничтожить нас и наш бедный народ.
  - Что же делать?
  - Мы втянем прокуратора в нашу борьбу с иными верами и появившимися отщепенцами....
  Анна внимательно выслушал предложение о проведении в жизнь хитроумного плана и одобрительно прикрывал совиные глаза, не разу не перебив зятя.
  - Быть добрым просто, но опасно. Быть злым труднее, но мы спасем свой народ от надвигающейся напасти, - проницательно заметил он, уяснив суть изложенного зятем.
  - Об этом никто больше не должен знать.
  - Об этом никто не будет знать.
  - Его следует арестовать. Но в тюрьму заключать опасно, чернь уже дважды пыталась штурмовать ее, чтобы освободить своих предводителей и сообщников. А у него, судя по донесениям наших соглядатаев, много сторонников.
  - Мы упрячем его в моем доме, у меня есть тайное надежное помещение....
  - Да будет распят опасный назорей! - в завершение воскликнул Каиафа.
  - Услышат и помогут нам боги, - Анна сложил на груди руки и выразительно посмотрел вверх.
  За окнами целлы тихо стонали сосны и кедры, потревоженные свежим ветром, подувшим со Средиземноморья. День обещал принести некоторое облегчение от невыносимой и удивительной для этой поры года, жары.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Глава шестая
  
   1.3. Маттавия. Если из-за забора видны рога, значит, там есть буйвол.
  
  
   Шумная деятельность, прибывших из неведомых краев, загадочных незнакомцев все более не нравилась начальнику тайной стражи синедриона. Он приказал следить за каждым шагом неразлучной троицы. Чутьем опытного сыщика, Маттавия улавливал, что, с виду беспорядочные перемещения и действия чужаков, преследуют какую-то определенную конечную цель. Но пока не мог понять сути этой цели.
  Пришельцы слонялись по кабакам, базарам, постоялым дворам и притонам. Но не просто болтались в безделье и праздности, а повсюду заводили разговоры о новом пророке и его учении, несущем людям избавление от всякого зла и вечную благодать. При этом они говорили непонятные и чудные вещи. С одной стороны, по их рассказам выходило, что вот-вот грядет царствие божие к людям. С другой же - приводили слова Иисуса-назаретянина о присутствии этого царствия внутри любого человека, в его сердце.
  Они вещали о прощении ближнего и любви к нему, более того - о любви к врагам своим. И в то же время грозили небесными карами за допущенные грехи и проступки. Страшили скорым концом мира и окончанием жизни человеческой. Голод, мор, землетрясения, войны, беззакония - все это грядет перед неизбежным концом и принесет неисчислимые беды племенам человеческим - пугали чужаки, называя себя последователями новой веры и призывая встретить Иисуса, как Спасителя человечества.
  Необычность, противоречивость и запутанность изложения нового вероучения, россказни о каждодневных чудесах, совершаемых пророком, вбивались, как гвозди, в головы горожан, застревали там, обрастали еще более диковинными подробностями и передавались дальше.
  Причем таинственные незнакомцы неизменно вызывали своих слушателей на дискуссии, провоцировали их и учиняли постоянные массовые драки, в которых сами почему-то оставались совершенно невредимыми, хотя и не обладали ни комплекцией Голиафа, ни ловкостью Давида.
  Город начинал бурлить от слухов о пришествии в Иерусалим назаретянского мессии, хотя сам Иисус, судя по донесениям агентов Маттавии, пока об этом не помышлял, странствуя со своими ближайшими учениками по отдаленным южным селениям Самарии.
  - Следует все же задержать таинственных субъектов, - решил главный синедрионский страж, - и допросить их с максимальным пристрастием.
  Памятуя о повелении Каиафы, не трогать пока чужаков, Маттавия задумал схитрить. Пришельцы будут задержаны стражами случайно, как участники очередного побоища, вместе с иными драчунами и нарушителями спокойствия....
  - Смотри, у него опять одиннадцать... Сам Гефест помогает рыжему... Везет чужаку... Боги весь вечер на его стороне..., - разноголосый шепот сопроводил очередной бросок костей. Кости бросил приземистый, но очень коренастый человек в коротком грязно-светлом плаще, похожий на подгулявшего моряка. Выбросивший до этого шестерку с четверкой громадный могильщик, грязно выругался и окинул противника злобным взглядом.
  - Истинно, ему помогает, не иначе, сам Иблис, - крупный сизый с красными прожилками нос могильщика грозно подтянулся к верхней губе с торчащими в стороны тонкими длинными усами, будто смазанными канифолью, а волосатая ручища сгребла кости вновь в деревянный резной стаканчик.
  - Не гневи богов именем дьявола, - затрещал сидящий рядом долговязый человек с нескладной фигурой, подвижным лицом и плутоватыми глазами, резко вздернув плечами, отчего клетчатый халат на нем распахнулся, обнажив тощую волосатую грудь, - не поминай не ко времени злых духов и их слуг.
  - Заткнись, дохлая гусеница! - рявкнул могильщик, и кончик его носа налился кровью. В профиль он напоминал громадного рыжего таракана, готового наброситься на ускользающую добычу. Он бросал кости уже четырежды, и всякий раз сумма их была на единицу меньше, чем у соперника, который невозмутимо сметал со стола мелкие монеты в бездонный карман своего широкого плаща.
  Сидящий у очага кот пугливо покосился на возмутителя спокойствия и вновь уставился немигающими глазами в затухающее пламя.
  - Прости, я не вижу причин для твоего гнева, - миролюбиво заметил Фагот, - глаза его косили в разные стороны - один и вовсе в потолок, другой - в сторону очага, где один за столом, сиротливо нахохлился кот. Лишь под носом затопорщился пух неразличимого цвета усишек - признак сдерживаемой ярости.
  Он и в самом деле не хотел ссоры - таверна всего лишь на треть была заполнена народом. Судя по одежде, преобладали здесь пастухи, погонщики, извозчики, а также мореплаватели и купцы, наезжавшие в сухопутный Иерусалим за восточными сладостями и пряностями, привозимыми из соседней Аравии. Следовало дождаться времени, когда таверну заполнят, лучше всего воспринимающие идеи сопротивления существующей власти, различные лавочники - зеленщики, ткачи, горшечники и мелкие уличные торговцы. Именно они внимали мятежным речам Фагота и Азазелло всей душой, а, накачавшись дешевым кислым вином, орали во всю силу своих луженых глоток славу Иисусу и громогласно требовали его пришествия в Иерусалим.
  Могильщик со всей силой потряс стаканчик с костями и протянул его Азазелло, - бросай же ты первым, на этот раз! - Он швырнул на стол два денария. Толпа охнула - это были большие деньги.
  Тот покладисто склонил голову, хищно блеснув клыком в свете плошки, добавил два своих денария и выбросил кости на заскорузлую поверхность темного стола.
  - Три..., - ахнули в толпе, - он выбросил всего лишь три очка....
  Могильщик торжествовал. Его длинные тараканьи усы плотоядно шевельнулись и сделали стойку, протянувшись к ушам. Он, не глядя, бросил кости и протянул руку к монетам, не сомневаясь в своем выигрыше.
  - Два-а-а-а..., - протяжно простонала толпа, - он вновь проиграл... Это неслыханно... Клянусь великим Юпитером-громовержцем - так не бывает....
  Угреватый, выразительно красный нос могильщика налился спелой сливой, усы встопорщились, рот изрыгнул сочные многоярусные проклятия.
  - Ты! Гнусный прохвост, продавший душу Вельзевулу! - рев проигравшего, казалось, встряхнул стены таверны. Своими ручищами он сгреб отвороты плаща Азазелло и встряхнул его, приподняв над столом. - Твоей рукой водил сам дьявол!
  - Кто же водил тогда твоей рукой? - вновь встрял Фагот. И в наступившей сразу тишине добавил неестественно скрипучим тонким тенорком, - ты каждый день общаешься с царством мертвых, и все эти козни - твоих рук дело, дабы свалить свои шашни с демонами на невинных людей... Ты, мерзкий кладбищенский червяк... Грязный горшок с вонючим тухлым горохом....
  В громадной туше могильщика запросто уместились бы три Фагота. Глаза его налились кровью, он тотчас выпустил Азазелло и, вскинув невероятной величины кулачище, со всего маху со страшным грохотом, пригвоздил Фагота к табурету, на котором тот сидел. Но это ему показалось, да и остальным тоже - что пригвоздил. На деле, Фагот слегка отклонился в сторону и ловко дернул великана-могильщика за локоть, продолжая его движение вниз, отчего тот и издал ужасное громыханье, с размаху всем телом врезавшись в заплеванный и замызганный грязный пол. Тяжеленный табурет, с сидящим на нем Фаготом, подкосился и рухнул на голову несчастного могильщика.
  Четверо его сообщников, находившихся в толпе и должных продолжить драку, а также задержать пришельцев до прихода стражников, бросились на Фагота. Остальная толпа тоже не собиралась быть сторонними наблюдателями. В ход пошли лавки, стулья, кувшины. Шум в таверне установился неимоверный.
  Хозяин таверны, неумытый, засаленный, с длинным плаксивым лицом и выпуклыми рачьими глазками, при первых же звуках начинающегося побоища, шмыгнул в дверцу, рядом с очагом и затаился в подвале, с тоской и прискорбием вслушиваясь в доносящийся сверху гул. Ему чудилась гибель всего его имущества и невосполнимые финансовые потери.
   Кот же ничуть не переменил позы. Он сделал вид, что происходящее в таверне его нисколько не касается. Сидя мордой к очагу, он томно обмахивался длинным изломанным веером, который тавернщик, вероятно, использовал для раздува жара в очаге. Прищуренные глаза его покоились на не прожаренном бараньем боке, насаженном на длинный вертел с толстой деревянной ручкой. Лишь при начавшейся массовой схватке, он воровато метнулся по сторонам и задул три плошки, освещавшие угол таверны с очагом и, став при этом, абсолютно неразличимым для чужих глаз. В лапах его очутился тяжеловесный вертел, а бараний бок был аккуратно положен на тлеющий очаг.
   Фагот, удивительно легко ухватив двумя руками увесистую дубовую скамью и, помахивая ей перед собой, стал оттеснять наступавшую толпу вбок. Длинные полы его диковинного клетчатого халата развевались по сторонам подобно крыльям большой хищной птицы. С одной стороны он не давал нападающим подобраться к ним сбоку и с тыла, с другой же теснил их спинами в сторону Азазелло.
  В свою очередь, Азазелло, с ревом, - во имя Иисуса нашего! -выдергивал поочередно противников из пятящейся оравы и швырял их за спину.
  А здесь уже наступала очередь затаившегося в темноте кота. Вооружившись длинным увесистым вертелом, он бил приземлявшуюся после броска Азазелло жертву деревянной рукоятью по затылку, и та покорно затихала на полу.
  - Слава Иисусу, - непрерывно дребезжал Фагот в такт раскачивающейся скамье....
  Троица работала вдохновенно и слаженно. Поэтому битва закончилась в считанные мгновения, так и не успев, в общем-то, начаться по-настоящему.
  Тавернщик, слышавший все это время непрерывный грохот, угрожающий вой и жалобные вопли, уже попрощался со своей таверной, решив, что от нее не осталось и камня на камне. Когда шум схватки стих, он, немного выждав, робко вернулся в трапезный зал.
   К его безмерному удивлению почти вся мебель была цела. Лишь табурет, пострадавший от столкновения с головой могучего могильщика, являл собой разрозненные куски дерева, да скамья, которой махался Фагот, лишилась одной ножки и треснула посередине. Перевернутые во множестве столы практически не пострадали, пол был усеян черепками кувшинов, тарелок и кружек. Все прочее было совершенно цело.
  Ущерб оказался небольшим. Тем не менее, хозяин таверны сделал и без того плаксивое лицо, крайне удрученным и воздел руки кверху, готовясь во весь голос высказать свою скорбь по уничтоженной посуде и неуплате за выпитое и съеденное. Ему казалось, что в зале остались одни мертвецы, и он заголосил пронзительно и печально.
  Однако звук оборвался рукой Фагота, зажавшего ему рот. Вслед за этим откуда-то вывернулся и Азазелло. Он выхватил из-за пазухи увесистый кошель, приятно звякнувший серебром, развязал его, дернув за шнурок, и сделал вид, что вывалит все содержимое на испоганенный сражением пол.
  Тавернщик, тотчас опустив руки, подхватил с живота огромный грязный фартук из грубой ткани и проворно подставил его под кошель. Звон сыплющегося серебра был для него небесной музыкой, а внезапно свалившееся богатство, на которое можно было купить, по крайней мере, еще одно такое же заведение, враз сделало выражение его вечно кислого лица изумленно-радостным.
  Кот, тем временем, вновь нанизав бараний бок на острие вертела, послужившего для ратных дел, сунул его в тлеющий очаг.
  - Восславь Иисуса, - рявкнул Азазелло счастливому тавернщику, закончив выгрузку серебряных денариев в подставленный фартук.
  - Хвала Иисусу, - козлетоном ввернул Фагот.
  - Слава Иисусу, - почти эхом откликнулся ошеломленный свершившейся чередой событий владелец заведения. Он с трудом верил в небывалую удачу.
  Отдаленный звон колокольцев, спешащей к таверне тайной стражи, заставил победителей поторопиться. Они вышли из зала, поглядывая в сторону дворца Ирода, откуда доносился тревожный звон.
  Присоединившийся к друзьям вальяжный кот грыз на ходу бараний бок, поочередно вытирая лапой, испачканные в жир, победно торчащие усы....
  Проходя возле пологих склонов горы Мориа, им почудились звуки меланхолической, плакучей и тягучей музыки. Ближе к западному отрогу высокого холма музыка стала звучать громче и заунывней.
  - Однако, музыка печали - коротко выразил предположение Азазелло.
  - Кого-то хоронят, - веско дополнил кот. Весь его вид говорил о явном преувеличении им собственных заслуг в одержанной только что победе.
  Со стороны моря неожиданно подул холодный сырой ветер, а с потемневшего неба заморосил, дождь - не дождь, а какая-то изморось, что для Иерусалима было неправдоподобно....
  Маттавия прибыл с отрядом стражников, когда возмутители спокойствия были уже далеко. Скоротечность боя дала беглецам значительную фору во времени.
  Очухавшийся уже могильщик, бессмысленно трогал окончательно замалиновевший и расплющенный нос. Усы его обвисли к плечам, а маленькие, узко посаженные злобные глазки, смотрели на мир с детским недоумением. Он так и не понял, что произошло и ничего не смог пояснить начальнику тайной стражи по поводу исчезновения наглых чужаков. Побоище было кратковременным и жестоким.
  Трупов, впрочем, как показалось ранее тавернщику, не было вообще. Как не было и серьезно изувеченных, среди подвергшихся избиению посетителей. Все они поднимались с пола с кряхтеньем и оханьем, ощупывая побитые места и проклиная чужеземцев, действовавших столь вероломно и нещадно. Собственно и обрисовать толково ход схватки не смог никто.
  Все однообразно припоминали виртуозное фехтование скамьей долговязого клетчатого верзилы, затем рывок, полет, сноп искр в глазах и небытие. Получалось, что потерпевшие даже не видели коварного врага, отправившего их в пелену кратковременного забытья.
  Маттавия недоумевал, но добиться большего не смог. Хозяин таверны клялся всеми богами, что вообще ничего не видел, так как спустился в подвал за вином, а когда возвратился - все было уже кончено. Естественно он помалкивал о денариях, заботливо оставленных ему таинственными незнакомцами, сокрушался об ущербе и требовал от властей помощи для взыскания причиненных убытков.
  Главный страж синедриона, окинув взглядом поле сражения, тут же повелел каждому присутствующему заплатить тавернщику по восемь ассов. Что было сделано незамедлительно, поскольку все были наслышаны о суровости условий подземной тюрьмы синедриона.
  Так ничего и не выяснив, под оживленные причитания хозяина разгромленного заведения, Маттавия покинул таверну, решив, однако, повторить попытку захвата опасных чужаков.
  Он задумал выяснить их истинные намерения, наладив личную слежку....
  Над Иудеей повисла душная летняя ночь. Чуя грозу исступленно трещали цикады. Густые тяжелые тучи нависли над Мертвым морем, которое сливалось с приземистым берегом в одну черную массу. Яркие вспышки молний рассекали тьму и тогда становились видны три фигуры, по узкой горной тропе, гуськом, продвигающиеся к заброшенным соляным копям. Первая, отличающаяся коренастым сложением, несла в руке смоляной факел, дававший скорее больше угольного цвета дыма, нежели света.
   Четвертая фигура в черном плаще с капюшоном двигалась несколько поодаль, приседая к земле каждый раз, когда очередная молния вырывала из мрака окрестности.
   Копи истощены были еще во времена царя Соломона. Позднее они служили и местом погребения умерших. Узкие подземные коридоры разветвлялись, переходили в широкие галереи, переплетались и скрещивались между собой. Случайные путники, забредавшие туда, терялись в паутине лабиринтов и, не найдя обратной дороги, погибали от истощения. Отчего в переходах, нишах, вырубках и залах запутанных катакомб повсюду, во множестве, валялись различные кости и черепа людей. Тысячи летучих мышей нашли себе пристанище под сводами галерей и коридоров. В расселинах и трещинах гнездились ядовитые змеи, свиваясь в шипящие омерзительные клубки.
   Первые раскаты грома рванули воздух над неподвижной морской гладью. И с его ударами немедленно хлынул ливень, густая завеса которого полностью скрыла от преследователя фигуры трех ночных скитальцев. Маттавия мгновенно промок насквозь и попытался приблизиться к идущей троице. Но этого не потребовалось. К изумлению начальника тайной стражи синедриона, следившего за непонятными чужеземцами, факел не погас и продолжал служить ему ориентиром.
   С Мертвого моря внезапно прорвался порыв ветра, и ноздри Маттавии учуяли смрад гниющего камыша, смолы и серы. Он передернул плечами и еще больше ссутулился.
   Подле высокой, темневшей неподвижной громадой, гряды огонь факела пропал, и Маттавия понял, что преследуемые вошли внутрь копей. Он метнулся следом, и вновь чадящее пламя факела указало ему путь. Воздух был сух и пах морем. Под ногами хрустели кости и остатки соляной породы. В сторону сполоханно метнулась стая летучих мышей, взбороздив тишину громким хлопаньем мощных крыльев. Троица, чему Маттавия был чрезвычайно удивлен, двигалась по запутанным лабиринтам быстро и уверенно, будто зная расположение переходов наизусть.
   Наконец чужеземцы вступили в большой овальный зал, по обеим сторонам которого расположились широкие каменные скамьи и остановились. Высокий, блеснув в мерцающем неровном свете слюдой, закрывавшей его глаз, смахнул со скамьи полой халата полуистлевшие кости и жестом предложил остальным садиться.
   Маттавия затаился возле стены коридора, ведущего в зал. Заговорщики, а, что это были именно заговорщики, глава тайной стражи не сомневался, были ему прекрасно видны. Его же они видеть не могли - факел освещал лишь небольшое пространство обширной пещеры. Было тихо, лишь какое-то неясное шуршание раздавалось в пустынных жутких лабиринтах.
   - Сейчас к ним присоединится тот, который назначил встречу в этом мрачном, таящим ужас прошлых лет, месте, - подумал Маттавия, - и я увижу того, или тех, кто руководит этой странной троицей.
   Характер и повадки у него были, как у горного волка - крадущийся, бесстрашный и умеющий напасть внезапно, так он себе его представлял, хотя встречаться с ним не приходилось.
   Он сжал рукоятку короткого римского меча, которым владел великолепно. Этому мастерству его обучил бывший римский легионер, принявший иудейскую веру, оставшись в Иерусалиме и поступивший на службу в тайную стражу синедриона. На правом боку за пояс был заткнут также длинный, с узким лезвием, кинжал, в обращении с которым ему, пожалуй, не было равных в Иудее. Еще в далеком детстве он наловчился даже сбивать метательными ножами низко летящих птиц, а сейчас мог попасть в любую точку с расстояния в два-три десятка локтей.
   Его ничуть не смущало, что противников будет не менее четырех. Пусть даже, двое из них, сильны, он это знал, в кабацких потасовках и кулачных драках. Но меч, есть меч. Захватить живьем следует лишь главного из них - остальных можно убить. И глава иудейской стражи изготовился к бою.
   Но он ошибся.
   Расположившись на широкой каменной скамье, они сразу стали горячо обсуждать последние высказывания Иисуса из Назарета. Вернее разговаривали двое, а кот сидел на скамье со скорбным выражением усатой морды и уныло покачивал свисающей вниз правой лапой.
   Говорил вначале только длинный в клетчатом халате. Широкоплечий с торчащим изо рта кривым клыком, воткнув факел в расселину стены, ему как бы аккомпанировал. Он воздевал руки, прикладывал их к груди, тряс кулаком, грозя неведомому врагу, в ужасе закрывал глаза, тер лоб в раздумье.... Короче, принимал участие в монологе длинного немыми жестами, сопереживая в подходящих случаях.
   - Мы имеем только факты! Объяснений - увы - нет..., тягуче скрипел первый, подпрыгивая на каменном седалище и размахивая руками в широких рукавах халата, отчего тень его причудливо перемещалась на прилегающей стене. - Совершенные чудеса, впрочем, сообразуются с мессианским предначертанием галилейского пророка... Однако и ученики его наводят на странные размышления. Отчего чужаку Иуде доверена казна, хотя среди них есть профессиональный мытарь? Куда это бегает по вечерам юный Иоанн?...
   Маттавия навострил уши. Иоанн был его доверенным лицом в окружении назаретянина. Используя доверчивость и неискушенность юноши, он получал от него различные сведения о перемещениях и встречах новоявленного мессии, содержании его публичных проповедей и бесед с учениками. Все это делалось под предлогом того, чтобы удержать Учителя, в которого Иоанн фанатично уверовал, от опрометчивых шагов, которые могли бы не понравиться светской и религиозной властям Иудеи. Иоанн свято верил, что тем самым помогает спасти пророка от кары со стороны Рима и местных владетелей.
   И вот чужаки сумели узреть что-то неестественное в поведении юного ученика. Но выводы, осмотрительно, делать не спешили, всего лишь констатируя факт и выражая сомнение.
   Он наблюдал за ними уже две недели. Эти люди были явно отголоском какого-то необычайного чужого мира. И постоянно задавали загадки. Вот и сейчас, несмотря на то, что они шли через сильнейший ливень - одежда их, как и шерсть сопровождавшего их чудовищного кота, была совершенно суха....
   - Надобно за ним приглядеть, - коренастый криво ухмыльнулся, отчего его рожа приобрела еще более зверское выражение, - по-моему, девушки этого юнца совершенно не интересуют, значит....
   На сытой лоснящейся физиономии кота была написана смертельнейшая скука. Свисавший к полу объемистый пушистый хвост чуть подрагивал, как это бывает у животных от ожидания.
   - А, ведь выражение его морды показывает, что он улавливает суть разговора, - обеспокоился вдруг наблюдательный Маттавия, - но тема ему, якобы совершенно неинтересна. Весьма странное животное.
   А клетчатый уже вошел в раж.
   - ... в это смутное время и мы уповаем на него, - трещал он, воздевая вверх правую руку с вытянутым указательным пальцем. - Со страхом и трепетом ждем мы его пришествия в Иерусалим! Ибо он истинный Мессия, и не ведаем мы, что ждет нас многогрешных с его приходом... Греховная суть каждого будет обнажена и всем воздастся по заслугам....
   - Вот ты, - указательный палец ткнул в сторону коренастого, - предстань теперь в обличье своем настоящем!
   Маттавия с ужасом увидел, что фигура клыкастого стала размытой, как в серебряном зеркале, ее сотрясли волнообразные движения, запахло серой.... Он зажмурил в страхе глаза, боясь ослепнуть при колдовстве, как он полагал это действо.
  А когда он приоткрыл их, то на месте коренастого разбойника сидел покрытый рыжей густой шерстью сатир. Кончики его волосатых ног заканчивались короткими копытцами, а сбоку со скамейки свисал хвост, заканчивающийся пышной кисточкой. Лицо с лихо торчащей козлиной бородкой напоминало морду козла и одновременно сохранило черты и разбойничье выражение своего клыкастого предшественника. Даже тот же кривой клык торчал в углу рта, свешиваясь над нижней губой угрожающе и сварливо.
  - Падок на вино и блудниц, - провозгласил длинный, не сводя указующего перста.
  - Есть такой грех, - покладисто согласился сатир и в руках у него внезапно обнаружился пузатый кувшин с вином, к которому он не замедлил приложиться.
  Высосав, должно быть, не менее половины, сатир икнул, - но и ты, сдается мне, не носишь своей истинной личины, - он приглашающе протянул кувшин коту, который не замедлил взять его обеими лапами. И затем простер руки к субъекту в клетчатом халате, - явись и ты перед нами тем, кто ты есть на самом деле.
  Кот, тем временем, также обмакнул усы в кувшин, мурлыча от удовольствия и помахивая хвостом.
   Длинный же, переломившись в нескольких местах своей нескладной фигурой, полыхнул голубым и превратился в грифона. На скамье гордо восседал лев с крыльями и головой орла. Глаза его немигающе уставились на неровный огонь факела.
  Кот, допив вино, шваркнул пустым кувшином об пол. Осколки его бесшумно брызнули по сторонам. Он крякнул, как-то, не по-кошачьи, молодецким жестом вытер усы и выудил откуда-то из воздуха коричневый толстый продолговатый цилиндрик, похожий на плотно скатанный свиток пергамента. Мгновение и цилиндрик уже дымился в его усатой пасти. Затянувшись и выпустив изо рта густой пахучий клуб дыма, кот блаженно прищурил круглые зеленоватые глаза....
  Но вдруг встрепенулся, устремил свой взгляд в сторону ошеломленного Маттавии и заорал жутким дискантом, - нас подслушивают!
  Начальник тайной стражи был храбрым, мужественным человеком, не раз смотревшим в лицо опасности. Он знал о существовании колдунов, не раз вылавливал различных ведунов и чернокнижников, которых затем по приговору синедриона предавали смерти. Слышал, что они могут превращаться в различных тварей, хотя сам этого и не видел. Не были ему в диковинку и огнедышащие драконы, которые, как сказывали древние рукописи, обитали в горах Аравии.
  Но пыхтящий дымом, говорящий кот?... Рассудок Маттавии помутился. Он не верил своим глазам. Все члены его тряслись, как в лихорадке, пот выступил даже на пятках....
  Тем временем у кота в лапе очутился круглый металлический цилиндр, тускло сверкнувший боками в свете факела. Он направил его в сторону парализованного страхом Маттавии, и в лицо начальника тайной стражи ударил сноп ослепительного света....
  Как он вырвался из извивов кошмарного лабиринта и добрался до Иерусалима, Маттавия не помнил. Лишь в ушах его несколько дней непрерывно слышан был дикий, на самой высокой ноте, вой кота, сопровождаемый лихим уханьем сатира и раскатистым клекотом хищной голодной птицы. И грузный топот их обладателей, гнавшихся за ним до самого выхода.
  И теперь перед первосвященником Каиафой сидел седой, до белизны, смертельно душой, уставший человек, который раскрывал бессильно рот, силясь что-то сказать, и не мог этого сделать. Маттавия полностью утратил речь.... Она возвратилась к нему лишь через полгода. Но прежним Маттавией - грозой иноверцев и чародеев, он уже не стал. И синедрион отказался от его услуг.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Глава седьмая
  
   1.4. Троица. Мудрый верит в чудеса и доверяет переменам.
  
  
   Высоко стоящее солнце, нахмурясь легкой тучкой, тем не менее, жгло нещадно. Редкие облака гуляли вдалеке на горизонте, белоснежные и бесполезные. Троица уныло тащилась по пыльной улочке с однообразными глиняными домишками. Их занимал вопрос, что докладывать мессиру - операция, казавшаяся легкой, явно затягивалась. Впереди находился трактир, где, сообразно своим планам, они намеревались устроить очередной шумный скандал.
   Мимо вдруг пробежал человек в широкой черной хламиде, который ловко вспрыгнул на перевернутую пустую бочку возле трактирного крыльца, поднес к губам медную буцину и затрубил резво и звонко. К бочке потянулись прохожие, из питейного заведения вывалились пьянчужки и всякий сброд.
   - Внимание! Только два дня - завтра и послезавтра в старом римском цирке прославленными странствующими актерами будет дано представление с фокусами, магией и чудесами. Вход на представление бесплатный. Все последующие представления - платные.
   Человек с буциной спрыгнул с бочки и понесся дальше.
  Через некоторое время друзья вновь услышали звуки буцины. И еще. И еще. Трубный рев раздавался в разных концах города.
   - Забыл сказать, - Азазелло деловито потер рукавом плаща клык, - я нашел похоронную трибу, чьи печальные звуки мы слышали, проходя вчера вечером мимо горы, и нанял их всех для оповещения о нашем представлении.
   Фагот одобрительно, со звоном, залепил ладонью по его могучей спине. Здоровяка основательно шатнуло вперед.
  Кот хотел повторить прием старого товарища, но, завидев выражение лица Азазелло, передумал и лишь поощрительно потряс скрещенными концами лап....
   Цирк, построенный в западной части Иерусалима еще Гнеем Помпеем, на месте разрушенной Сионской крепости Давидовой, был пуст и закрыт на огромный висячий замок. Судя по всему, он не использовался по своему назначению, или же это происходило крайне редко.
  Его обширное помещение представляло собой круглый амфитеатр с рядами каменных скамей и ступенчатыми проходами между ними. Посредине находилась овальная, почти круглая арена, огороженная невысоким парапетом и отделенная от зрителей по всей окружности широким рвом с водой. Кое-где виднелись остатки железных решеток на внешней поверхности рва. Это было сделано для защиты зрителей от взбунтовавшихся гладиаторов или от взбесившихся зверей.
   Римляне, помимо гладиаторских поединков и боев, любили зрелища травли диких животных собаками, а также гонки на колесницах. Несколько позднее они придумали устраивать гонки на верблюдах. Они издавна любили различного рода представления.
   Иудеи не приветствовали развлечений в виде боев гладиаторов и схваток с дикими животными. Поэтому последний раз по своему прямому назначению цирк использовался много десятилетий назад, во времена, когда здесь существовали римские колонии.
   Сейчас же здесь иногда устраивались массовые религиозные обряды, порой совершались жертвоприношения богам. А когда ремонтировалась торговая площадь, в цирке располагались торжища и ярмарки.
   Эта информация была получена от расположившегося рядом с цирком горшечника, который сушил свои, разнообразные по формам и объемам, глиняные изделия в тени большого навеса, пристроенного к колоннаде амфитеатра. Словоохотливый ремесленник был рад появившимся в пыльном безлюдье двум незнакомцам с большущим импозантным котом и поведал им все городские сплетни. Его россказни были нескончаемы и обильным потоком проливались на долгожданных слушателей, слегка ошеломленных обширностью и разнообразием познаний обычного мастерового.
  Ничего нового об Иисусе из Назарета он, правда, не знал, но зато вывалил целый ворох сведений обо всех стадиях гончарного производства, преимуществах завозимой издалека глины и умении правильно выбрать гончарный круг.
  И все же драгоценные крупицы нужных знаний были получены. В ответ на вопрос об аренде цирка, горшечник дал им адрес городского чиновника, который ведал городским имуществом. Подробно объяснил, как найти его дом и долго еще плелся рядом, объясняя, почему горшки следует сушить в тени, и какие пагубные последствия ждут неумелого мастера, который выставит свежие глиняные изделия прямо под палящее солнце.
  Нужный местный чиновник жил возле рынка, и троице вновь пришлось пересечь его нескончаемые извилистые лабиринты, уже с запада на восток.
  - А, кто желает выиграть? Кто хочет разбогатеть за одно мгновение? Требуется лишь ваше внимание и зоркий глаз..., - раздерганный голос повторял эти фразы снова и снова, варьируя их на различный манер.
  В центре рынка, возле рядов, заваленных щедрыми дарами садов и огородов, прямо на пыльной земле, с пробивающимися кое-где чахлыми былинками травы, расположился юркий чернявый человечек, ловко манипулирующий тремя глиняными кружками, стоящими на неотесанной деревянной доске.
  Был он весьма молод. На его бронзовом округлом лице, украшенном несоразмерным крючковатым носом, застыла разухабистая гримаса. Желающих разбогатеть что-то не находилось. Видно было, что человечек орет, скорее, по привычке. Лицо его было неподвижно, и лишь едва пробивающиеся черные побеги полоски усиков смешно дергались в такт давно заученным фразам.
  Фагот ткнул локтем в бок Азазелло и подмигнул ему в сторону зазывалы к легкому обогащению. Рыжий крепыш, носивший, по-прежнему, несмотря на здешнюю жару, свой потрепанный плащ, одобрительно дернул клыком, и друзья свернули на путь легкой наживы.
  Верещавший зазывные заклинания человечек сразу оживился, лицо его сбросило застывшую бесстрастную маску, и он повел к себе рукой широким приглашающим жестом.
  - Прошу! - закричал он урчащим голосом хищника, завидевшего легкую добычу, - ставка всего лишь два медных асса. Угадавший под какой глиняной кружкой находится вот этот белый шарик, получает четыре асса. Не распознавший нужной кружки проигрывает два своих асса. Все очень просто! Нужно лишь предельное внимание и зоркий глаз.
  При этом он продемонстрировал подошедшим небольшой, размером с голубиное яйцо, ворсистый шарик и, с явной насмешкой в адрес Фагота, как обычно косившего глазами в разные стороны, пробубнил под свой массивный нос, - сразу виден зоркий глаз....
  Тот, лишь покосился на него, иронично скривив рот, спокойно скрестил свои длинные ноги и, подобрав полы клетчатого халата, присел на землю напротив насмешника.
  Вокруг сразу же образовалась толпа, в которой затерялись Азазелло с котом. Лоточники побросали свои овощи и фрукты и поспешили насладиться, ставшим редким уже, зрелищем надувания простодушного чужестранца.
  Фагот бросил на доску две монетки по одному ассу, противная сторона добавила к ним свои. Игра началась.
  Чернявый мошенник поочередно приподнял все три кружки, показав всем присутствующим, что под ними ничего нет. А, затем ничуть, не таясь, поднял кружку, находящуюся в центре, и, сунув под нее, зажатый между большим и указательным пальцами, шарик, быстро опустил ее назад. И выжидательно глянул на долговязого чужеземца взглядом, в котором перемешались откровенные презрение и скука.
  Фагот, однако, не стал спешить с очевидным ответом. Приняв позу роденовского "Мыслителя", он пристально уставился на доску, водя по ней взглядом, будто желая сосчитать все ее зазубрины и занозы. Время шло, и человечек, с великоватым для его лица носом, даже склонил оный нюхательный орган к искомой кружке, подталкивая этим жестом к нужному варианту. Загудели и в толпе.
  - Да, в средней он...Он, что, слепой?... Слепой - не слепой, но косой-то уж точно....
  Но Фагот не внял предлагаемым подсказкам. Он решительно протянул руку к левой от него кружке. Лицо чернявого плута исказила гримаса недоумения. Он во все глаза глядел на клетчатого иноверца, ничего не предпринимая. Толпа притихла, с интересом ожидая развития событий.
  Тогда Фагот сам поднял кружку, на которую указывал, и из нее послушно выкатился спрятанный там шарик. Толпа загомонила, то ли в восхищении, то ли от разочарования обманувшим ее ожидания пришельцем. Тот протянул уже руку к выигранным деньгам, но здесь поспешно опомнился владелец шарика.
  - По правилам ставка удваивается, а игра продолжается, - пискнул он, сорвав свой голос на дискант и защищая монеты своими руками.
  Здесь Фагот оказался покладистым - он вывернул из кармана горсть медяков и отсчитал на доску восемь ассов. Ту же операцию проделал и носатый.
  Во второй раз незадачливый мошенник прятал шарик всерьез, сбивая с толку прозорливого незнакомца быстрыми перемещениями кружек по поверхности доски и мельканием шарика, то в одной, то в другой руке.
  Но и здесь Фагот оказался точен, несмотря на то, что удивительные глаза его косили по сторонам, ничуть не пытаясь зафиксировать передвижение предметов шельмовства.
  - Ставка вновь удваивается, - просипел, окончательно потерявший голос юный плут.
  Фагот, не чинясь, швырнул в кучку медных монет, вынутый из второго кармана халата серебряный денарий. Толпа возбужденно загудела - таких больших ставок никто не припоминал. Чернявый повелитель шарика юркнул в толпу и через некоторое время появился, бережно сжимая в кулаке серебряную монету. Черные скачущие бусинки его вертлявых глазок уже обрели пугливый оттенок.
  Кружки буквально мелькали в его ловких руках, а шарик мельтешил, временами, превращаясь в незримую прерывистую линию. Уследить, где прятался шарик, было просто невозможно.
  На третий раз Фагот даже не стал тратить времени на раздумье - он решительно поднял среднюю кружку, явив окружающим выкатившийся оттуда белый круглый комочек.
  Неудачливый мошенник, в отчаянии, схватился за голову обеими руками - вероятно, денег у орудовавшей на рынке шайки больше не было. Но здесь из толпы вывалились и пошли на сидящего Фагота, уже сгребавшего деньги, двое плотных, обросших жиром, но со звероподобными физиономиями, субъекта. Намерения их не оставляли желать лучшего.
  Однако путь им преградил, вывернувшийся из плотной, окружавшей игроков, гурьбы рыжий здоровяк, шириной плеч, превосходящий, пожалуй, обоих вместе взятых. Он небрежно отбросил в сторону полу плаща, явив сообщникам юного мошенника здоровенный кривой кинжал, заткнутый за пояс. Азазелло не зря носил плащ, несмотря на знойный климат Иудеи. Кот также подтвердил свои бойцовские намерения выгнутой дугой спиной, вставшей дыбом шерстью и злобным продолжительным шипеньем.
  Фагот, поднявшись во весь свой нешуточный рост, косил на членов шайки без всякого испуга, но, напротив, с пугающей противников снисходительностью.
  Тут, неожиданно, и толпившиеся вокруг торговцы приняли их сторону.
  - Бей их! - закричал кто-то захлебывающимся от азарта голоском. - Сколько можно обманывать честных людей! Жулье, проклятое....
  Скорости улепетывавших мошенников можно было только позавидовать. Очевидно, подчиняясь давно разработанному плану бегства, они пырснули по сторонам и, под свист и улюлюканье лоточников, моментально скрылись в запутанных лабиринтах рынка.
  Толпа была удовлетворена - свое зрелище она все равно получила. А, троица невозмутимо прошествовала дальше по известному ей адресу.
  - Эта игра для шельмования простаков будет существовать еще две тысячи лет, - авторитетно заметил кот, пытаясь подладиться под размашистые шаги Фагота.
  - А, в чем тут фокус? - спросил Азазелло, не до конца разобравшийся в технологии обмана.
  - Шарик, который прячется под кружкой, сделан из тончайшего и невесомого гагачьего пуха и, когда его сжимают пальцами, он становится фактически невидимым и неощутимым. Мошенники просто создают иллюзию нахождения шарика под кружкой....
   Распорядитель городского имущества, приземистый коренастый толстяк с объемистым обвислым брюшком, по имени Марух, долго вертел в руках кусок папируса с разрешением на аренду цирка на два дня за подписью царя Ирода и с его же личной печатью.
   Сомнения его вызывала не подпись, которую он отлично знал и не хорошо известная печать, не требующая подтверждения в ее подлинности. Он не помнил случаев, чтобы заброшенный цирк использовался в качестве зрелищного сооружения. Обычно клоуны, шуты, мимы, фокусники, бродячие актеры устраивали свои представления прямо на улицах, площадях, а также у подножия Елеонской горы, словом, на открытом воздухе. Более того, иудейские священники бывали даже против использования помещений цирка для торговых целей, по их мнению, это оскорбляло богов, в честь которых здесь проводились обряды.
   Но удостовериться в подтверждении воли царя не представлялось возможным. Царь Ирод две недели назад отбыл в Антиохию для лечения подагры, которой он страдал. Его семья и основные сановники, в том числе, отвечающие за вопросы городского самоуправления, выехали вместе с ним, так было принято при дворе.
   Марух крутил папирус, скручивал его в трубку и снова разворачивал, кряхтел, потел и никак не мог принять решение.
   Его заплывшие жиром глазки перебегали с устрашающего лика широкоплечего рыжего человека в коротком грязноватом плаще, никак не вызывающего у него доверия, на огромного черного кота, с цепочкой на шее, смиренно расположившегося чуть сзади и левее клыкастого здоровяка. И уж совсем не могли уследить за, вьющимся вокруг него ужом, долговязым верзилой в несуразном клетчатом халате, пытающемся по ходу своих вращений всунуть большую золотую монету в карман строгой черной хламиды распорядителя. Но карманов в хламиде не было, и попытки успеха не приносили.
  - Не сомневайся, уважаемый, - скрипучий тенорок обладателя диковинного халата сопровождал все его перемещения, - подпись ... печать... сам царь соизволил приложить свою царственную руку. И сам желал присутствовать на представлении. Но занедужил, занедужил....
  - Где вы видели царя? - толстые губы распорядителя недоверчиво сложились вопрошающим знаком.
  - Там же... там же... в Антиохии, мы давали представление в этом чудесном городе... оттуда и приехали... по рекомендации... и, испросив разрешения,... - клетчатый халат уже рябил в глазах обалдевшего городского чиновника.
  - Он вас принимал в Антиохии? - пораженно спросил толстяк, пытаясь поймать хотя бы взгляд вертлявого настырного просителя.
  - И мы готовы хорошо заплатить, - не отвечая на вопрос, лебезил клетчатый, - скажем триста денариев... За каждый день, - добавил он, усмотрев метнувшуюся алчную тень в глазах распорядителя.
  В его руках уже не было большой монеты, зато появились два увесистых мешочка, звякнувшие серебром.
  Толстяк сделал голодную стойку, но еще колебался. В кармане своих шаровар, скрытых хламидой, он ощущал постороннюю тяжесть, которой раньше не отмечалось, и недоумевал, каким образом клетчатый проситель таки добрался до его кармана.
  Брать взятку он не хотел. Взять - значит связать себя определенными обязательствами. Естественно, как любой чиновник, он собирался сделать на этом гешефт, но по-честному, без взяток. Просто оформить другую, вполовину меньшую сумму, в качестве арендной платы. Чужеземцы уберутся восвояси, и кто сможет проверить условия договора. И все же он побаивался гнева служителей синедриона. Кто знает, как они отнесутся к использованию заброшенного цирка в зрелищных целях....
  - Царь не властен давать распоряжения своим подданным? Клянусь всемогущим Юпитером, у вас странные порядки, - угрожающе-угрюмо протянул рыжий спутник долговязого, до того молчавший, и обнажил кривой длинный клык в неестественной улыбке. Рука его скользнула под плащ, где, как уже успел рассмотреть распорядитель, из-под широкого кожаного пояса торчала рукоятка кривого восточного кинжала. Клык хищно шевельнулся, и на распорядителя дохнуло холодом реальной опасности.
  - Еще пырнет, - трусливо подумал он, заворожено, глядя на зловещий клык, - придется соглашаться. И сразу зайду к Каиафе, пусть скажет свое мнение. Выгнать бродячих фокусников из цирка никогда не поздно.
  Он крикнул ключника и распорядился выдать пришедшим ключи от цирка. А казначею он позже отдаст, положенные ему на стол деньги, точнее их определенную часть - он уже думал о двух третях полученной суммы.
  Едва просители вышли, побрякивая радостно ключами, как Марух запер дверь и занялся подсчетом и дележом добычи.
  - Шестьсот денариев, - фокусники были точны, - пожалуй, казне хватит и ста денариев, тоже весьма приличная сумма, - решил добропорядочный, не берущий взяток, чиновник. И сразу навсегда забыл о необходимости согласования аренды с первосвященником....
  Цирк был переполнен. Пожалуй, представители всех народностей и профессий собрались здесь, чтобы насладиться обещанным чудодейственным зрелищем.
  - Итак, - расстилался по арене долговязый Фагот, - мы бродячие фокусники, овладевшие также некоторыми секретами греческой и аравийской магии. Мы выступали во многих городах в разных странах, но ваш город самый чудесный.
  - Смотрите внимательно! То, что вы увидите, будет воистину чудом, - и он махнул правой рукой снизу вверх.
  - Ап! - из-за его спины выдвинулся Азазелло, изобразивший улыбку на лице, обнажив при этом второй, также немаленький клык, которая придала ему голодное акулье выражение. Он тряс кости в деревянном стаканчике.
  - Внимание! - фальцетом взвизгнул Фагот.
  И рыжий здоровяк выбросил кости. Их было шесть, и все они легли шестерками вверх.
  - Эка невидаль, кости-то со свинцом, - крикнули из зала.
  - К прискорбию нашему, - заверещал тенорно палкообразный ведущий, - встречаются еще люди, никак не могущие поверить в чудеса. Прошу тебя, неверующий, к нам на арену....
  Из рядов стал выбираться невысокий человечишка, в синей хламиде с лопухастыми ушами и длинным, как у дятла, носом.
  - У кого-нибудь есть еще кости? - обратился Фагот к гудевшей недоверчиво публике, - прошу сюда!
  Несколько любителей азартной игры вышли на арену. Фагот протянул назад руку, и Азазелло вложил в нее небольшой серебряный кувшинчик без ручек.
  - Кладите все кости сюда, - заорал ведущий, - а, ты, держи, - он передал кувшин скептичному человечку, - будешь бросать сам!
  Тот долго тряс кувшином, даже поднес его к раскидистому уху, прислушался и, наконец, метнув, в изумлении откинулся назад, - все шестерки, - едва слышно просипел он.
  Зал замер в восхищении. Послышались жиденькие хлопки.
  - Бросай еще!
  И вновь выпали все шестерки.
  - Все кости в этом славном городе поддельные, а все игроки жульничают, - удрученно прокричал Фагот, сорвав на этот раз, гром рукоплесканий.
  - Прошу разобрать свои кости, - двусмысленно пропел ведущий, - а, теперь, внимание - перед вами ученый кот! Клянусь Сатурном, он умеет считать и писать. Зовут его Бегемотом.
  Громадный черный кот вышел из тени и шаркнул лапой. Подумал и то же самое проделал второй. Амфитеатр напряженно замер.
  - Итак, Бегемот, любишь ли ты козье молоко?
  Кот утвердительно покачал головой и облизнулся.
  - А, нравится ли тебе вино?
  Морда кота приобрела чрезвычайно кислое выражение, он замахал головой отрицательно.
  - Он просто заучил, когда надо махать так, а когда этак, по знакам этого длинного мошенника, - закричали из зала.
  - А, задайте ему вопрос сами! - деланно рассердился Фагот и отвернулся спиной к коту.
  - Есть ли у тебя жена? - дурашливо заорали из зала.
  Бегемот отрицательно помахал усами.
  - Умеешь ли ты, летать, как птица?
  Кот вытаращил глаза и энергично замотал головой слева направо.
  - Знаешь ли ты, как зовут римского императора? - послышался чей-то озорной выкрик.
  Бегемот надолго задумался, а затем утвердительно кивнул головой.
  - Врет! - послышались разрозненные голоса.
  - Нельзя обижать животных, - укоризненно промолвил Фагот, - в отличие от нас, врать они не умеют. Сейчас он напишет имя императора на доске.
   В зале охнули.
  Тотчас Азазелло поднес коту грифельную дощечку и большой кусок мела.
  Бегемот пошевелил усами, почесал загривок в раздумье лапой, но мел взял и медленно начертал на доске неровными латинскими буквами - TIBERIUS (Тиберий).
  Зал ошалел. Люди привставали с мест, вглядываясь в сделанную надпись, поминали всех известных богов и восхищенно ахали.
  - А, как зовут иудейского царя? - раздалось с задних рядов амфитеатра.
  Кот стер лапой предыдущую надпись и древними арамейскими буквами начертал - Ирод. Затем подумал и продублировал через черточку это имя на иврите, а потом и на идише.
  Зал бушевал. Гром аплодисментов перемешивался с многочисленными выкриками и восклицаниями.
  Кот степенно кланялся. Фигура и морда его лучились самодовольством. Глаза светились ехидством - что, съели?
  Зал продолжал греметь.
  Фагот поднял сначала одну руку, следом вторую....
  Шум утих.
  - Но все это жалкие фокусы, - звенящим тенором изрек ведущий, - по сравнению с тем, что вы увидите дальше.
  Зал напряженно внимал.
  - Путешествуя по вашей изумительной земле, мы встретили человека, который творил настоящие чудеса. Зовут его Иисус из Назарета. Он щедро поделился с нами своим умением.
  В зале загудели.
  Фагот вновь поднял руку, требуя тишины, - есть ли среди вас люди с конечностями, из которых ушла живительная жизненная сила? Прошу ко мне!
  К арене поплелся человек в оборванной грязноватой одежде, придерживая болтающуюся вдоль тела иссохшую левую руку другой рукой.
  - Это же нищий Симеон. Стал сухоруким еще в детстве, упав с мула, - зашептались в рядах.
  Фагот поставил его напротив себя и, неожиданно звучным голосом, сказал, - протяни же несчастный руку свою ко мне!
  И - о, чудо! Симеон протянул мертвую руку вперед и пошевелил пальцами, - она... она здорова, - едва слышно пролепетал он. Еще не веря, провел пальцами по враз задрожавшим губам, глаза его покраснели и наполнились влагой.
  - О, божественный всемогущий Юпитер! Ты внял моим мольбам... Ты сотворил чудо....
  - Юпитер тут не при чем, - сварливо заметил Фагот.
  Зал внимал происходящему в пораженном молчании. Исцеление было явно настоящим.
  - Слава Иисусу! - рявкнул Азазелло.
  - Слава Иисусу! - возопил исцеленный нищий.
  В амфитеатре творилось нечто невообразимое. Казалось, все разом полезли к арене, чтобы залечить свои болезни и болячки.
  Стоп! Стоп! Стоп! - голос Фаготы обрел громовую рыкость. Обещаю, что завтра мы излечим бесплатно всех желающих. Представление рассчитано на два дня. А сегодня - чудеса продолжаются!
  Люди нехотя вернулись на свои места, возбужденно переговариваясь.
  - Великий учитель и пророк Иисус обладает умением ходить по воде, как по обычной земле.
  Зал слабо зашевелился. Задавленный увиденным, и, находясь в некотором шоке, народ реагировал уже вяло.
  - Он передал это умение нам, - Фагот махнул рукой коту и тот, мягко по-кошачьи спрыгнув в ров с водой, пошел по кругу прямо по поверхности воды, без всяких даже брызг. Лапы его шлепали по воде, не оставляя обычных расходящихся кругов.
  - Воду взяли из Мертвого моря, да еще высыпали туда сотню сиклей соли, - несмело предположил чей-то голос, - а кот - он же легкий.
  Фагот и Азазелло соскочили в ров и изобразили вдвоем матросскую чечетку - вода не колыхнулась.
  Амфитеатр молчал. Люди решительно отказывались верить в хождение по воде.
  - А, может и вовсе не вода это? - продолжил другой скептик.
  - А вы попробуйте, - коварно предложил Фагот.
  Неверующий упирался, но его все-таки вытолкнули ко рву. Потоптавшись на краю и видя, что поверхность, казавшаяся водой, никак не реагирует на телодвижения заезжих магов, он беспечно шагнул вперед. И сразу камнем пошел на дно - плавание было ему незнакомо, а ров был глубок. Азазелло фыркнул, нырнул и вытащил утопшего на край рва. После хорошей встряски вода у бедолаги полилась из всех отверстий, и под улюлюканье публики он бежал назад.
  - Умение дается не всем, а только тем, кто уверовал в Иисуса-спасителя, - серьезно объяснил Фагот, - если здесь такие есть, прошу к нам.
  После некоторого замешательства из рядов выбрался широкий в плечах чернобородый грек. Он не стал с маху прыгать в ров, а подошел поближе к тому месту, где безмятежно резвились на воде фокусники, и решительно сбросил плащ. В ров он ступил задом, придерживаясь руками за бортик, окаймляющий ров. Нога, однако, не ощутила опоры и погрузилась в воду. Претендент попробовал другой ногой, но с тем же результатом.
  - Верую! - тогда завопил он отчаявшимся басом и, отпустив руки, скрылся под водой. Но спасать его не пришлось. Судя по повадкам, он был знаком с морем, поэтому легко всплыл и, отфыркиваясь, вылез на твердь мостика, переброшенного через ров. Грек обескуражено покрутил головой, подобрал свой плащ и побрел восвояси.
  Но зал молчал. Не было бури аплодисментов. Не слышно было даже свиста и улюлюканья в адрес опростоволосившегося грека....
  Фагот понял свою ошибку. Продемонстрированное чудо было нереальным и запредельным для мозгов, собравшегося повеселиться и развлечься, простого люда. Даже видя все своими глазами, люди не могли поверить в происходящее. Сработал извечный принцип: этого не может быть, потому что этого, вообще, не может быть.
  Следовало сотворить что-то понятное и доступное.
  - Есть ли в зале водоносы, в кувшинах которых осталась вода? - в звенящей тишине трескучий тенорок Фагота затейливо вибрировал и переливался.
  Водонос с кувшином, конечно же, нашелся, и клетчатый ведущий призвал его на арену.
  - Свежа ли твоя вода? - он плеснул из кувшина себе в ладошку и почмокал губами, - не то... не то....
  Зал молчаливо и, несколько уже разочарованно, внимал.
  - А, не превратить ли нам ее в хорошее вино?- Фагот взял кувшин, поставил его на пол, крутнул вокруг своей оси и стал делать над горлышком магические пассы.
  - Пробуй же!
  Торговец водой нерешительно понюхал содержимое кувшина, глаза его округлились, он неуверенно глотнул. Будто опасаясь, что кувшин заберут или магическое воздействие закончится, водонос, раз за разом, приникал к горлышку и жадно глотал, выплескивая красноватую жидкость себе на горло и на грудь.
  - Вино... Настоящее прекрасное вино... - причитал он, блаженно закрывая глаза и делая большие судорожные глотки.
  Но амфитеатром уже овладело полное неверие.
  - Он лжет!.. Гнусный сын погонщика мула... Он заранее налил в кувшин вина... Клянусь Сатурном - это мошенники... Одна шайка..., - выкрики становились все злее и агрессивнее....
  Фаготу это надоело. Он вырвал кувшин из рук водоноса и швырнул его в воду, наполнявшую ров.
  - Неверующие невежи! - загремел внезапно над амфитеатром его преобразившийся голос, - по воле Иисуса, вся вода превратилась в вино. Пейте же и думайте о нем, скорбящем о вас и заботящемся о своих заблудших овцах.
  Первым отважился попробовать все тот же водонос. Он черпал из рва жидкость прямо сложенными ладонями и урчал от жадности, давясь и захлебываясь. В любой толпе найдутся те, кто пойдут наперекор устоявшемуся и попытаются установить, хотя бы и невероятную истину - они присутствовали и здесь. Вслед за ними ко рву ринулись прочие жаждущие, и вскоре ров и мостики через него были сплошь облеплены людьми.
   Некоторые срывались вниз и тонули, другие, надув животы даровым вином, обессилено расползались, замирая в переходах и под лавками. Третьи же, самые предприимчивые, уже пытались наладить его доставку домой, про запас....
  - Помните! - грохотал над залом громовыми раскатами голос Фагота, - он прибудет в Иерусалим в пятницу. Он несет всем исцеление, богатство и свободу. Встречайте же его!
  Троица покинула цирк черным ходом. Их уход остался незамеченным.
  Весть о несметных запасах беспризорного вина разнеслась по городу незамедлительно, и цирк был буквально осажден людьми, тащившими в руках самые разнообразные сосуды. Вот тут уже началась настоящая вакханалия с насилием, разбоем и смертоубийствами. В городе начались массовые бесчинства, буйства и драки. Кое-где вспыхнули пожары.
  Войск в Иерусалиме не было. Каиафа, которому доложили о творящихся безобразиях, прибыл к цирку с отрядом стражников синедриона. Но поделать ничего не мог - ни угрозы, ни просьбы, ни посулы не доходили до обеспамятевших, потерявших человеческий облик людей. Вино во рву, казалось, ничуть не убывало....
  И все же выход был найден. Вызванный Каиафой смотритель цирка указал на скрывавшуюся в подземном помещении дубовую заслонку, сдерживающую содержимое рва. Несколькими ударами громадного молота она была превращена в щепки, и бурный винный поток вырвался на свободу, растекаясь по развалам городской подземной канализации. Горестный многоголосый вопль разнесся над иудейской столицей, пугая засыпающих уже ворон и голубей....
  Цель пришельцев была достигнута. К утру в Иерусалиме не было человека, который не знал бы о произошедших чудесах и грядущем пришествии Иисуса. Многие желали прибытия назорейского пророка и готовились к этому.
   Более того, слух о сотворенных чудесах мгновенно достиг даже самых отдаленных уголков, небольшой по территории, провинции. Некоторые селения пустели почти на четверть, их жители, иногда целыми семьями спешили к столице.
  К Иерусалиму, со всех концов Иудеи, толпами и в одиночку шли люди. Матери несли и везли на тележках больных детей. Увечные, слепцы, калеки двигались в надежде на чудесное исцеление своих недугов. Некоторые стремились просто увидеть своими глазами Мессию и воочию поглазеть на диковинные его деяния.
  Полностью книгу можно найти по адресу:
  http://samlib.ru/i/iwanowsmolenskij_w_g/viivo20022.shtml
  
  
   Валерий
   ИВАНОВ-СМОЛЕНСКИЙ
  
  
  
  
   Именем Мессира. Часть 1
  
  
  
  
   А Н О Н С
  
   Попаданцы всесильного Воланда оказываются в Иерусалиме времен римского прокуратора Понтия Пилата. Их ждут полные опасности и приключений древняя Иудея и Римская империя эпохи коварного и жестокого императора Тиберия. Далее действия переносятся в Москву в период сталинских репрессий. Всемогущий НКВД против слуг мессира....
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ОТ АВТОРА
  
  Эта книга не задумана, да это и невозможно, продолжением знаменитого романа "Мастер и Маргарита", который М.А.Булгаков писал на протяжении двенадцати лет, но так и не закончил. Именно его недосказанность послужила основой данной реминисценции, как результата заимствования автором чужого образа, мотива, стилистики и словесных оборотов, и как желание построить несколько иную версию изложения евангельских списков.
  Неизвестен замысел великого писателя, но представляется, что главными героями его романа были не Мастер и Маргарита.... Так же, как они не являются и главными персонажами данной реминисценции.
   Некоторые исторические неточности и расхождения в реминисценции допущены умышленно, исключительно, с художественной целью.
  
  
  
  
   Глава первая
  
  2.0. Тот, кто поймет истину первой строки....
  
  
  
   Имеют власть решать художник и поэт,
   Что на потребу им, а в чем потребы нет.
  
   "Наука поэзии" Квинт Гораций Флакк
   (переиначено)
  
  
   Две дороги ведут в Иерусалим с юга со стороны Вифании. Правая, наиболее широкая и утоптанная, проходит через Иерихонский оазис и низменность Эль-Гор и выводит прямо к Иерихонскому ущелью у подножия Елеонской горы.
   В ранний утренний час, когда дорожная пыль еще прибита выпавшей росой и раскаленный песок не обжигает ступни ног, по этой дороге, не спеша, двигалась странная процессия.
   Первым рыскающей моряцкою походочкой, переваливаясь на коротких кривых ногах, как корабль в штормящем море, двигался донельзя широкоплечий субъект, одетый, несмотря на жару, в короткий, неопределенно-светлого цвета плащ с капюшоном, откинутым за спину. И штаны его, закатанные, по непонятной причине, почти до колен, носили столь же неясный колер. Растрепанные волосы имели удивительно яркий рыжий цвет. Лицо его, отмеченное печатью порока, украшал торчащий изо рта длинный желтоватый клык. Рост его можно было назвать небольшим. Звался он звучным и загадочным именем - Азазелло.
  Зато второй, из идущих, был очень высоким и слегка сутулым. Одет он был в грязноватый длинный, почти до пят, халат удивительной расцветки - в желтую и бледно-красную клетку, какой на востоке, пожалуй, больше и не встретишь. Кривой рот придавал его лицу глумливое выражение. На носу красовалось пенсне без одного стеклышка, а над ним торчали два глаза, будто бы смотрящие в разные стороны. Причем один газ светился темным изумрудно-зеленоватым оттенком, а цвет другого определить было вообще затруднительно. Под носом топорщились редкие, белесоватого цвета усишки, больше похожие на куриный пух.
   Самым последним, ковыляя на двух задних лапах, тащился большущий, цвета свежайшей черной сажи, кот. Росту, если к нему применим такой параметр, он был около полутора метров. Густая шерсть лоснилась и со спины золотилась под лучами восходящего солнца. На жирной короткой шее свободно болтался ошейник из массивных серебряных пластин прямоугольной формы. Полуопущенные передние лапы, чуть выдаваясь вперед, придавали ему сутулый вид странствующего бродяги. Никакой одежды на нем, естественно, не было. Спутники называли его Бегемотом. И, действительно, что-то от гиппопотама в нем было. Заплывшие глазки, например, и, с виду, неповоротливая стать.
   - Чешется, - обиженно сказал кот, - дожился - хожу с ярмом на шее, как..., - он замолчал, силясь подобрать сравнение.
   - Не ярмо это, - лениво промолвил длинный субъект в клетчатом халате, которого одни знали, как Коровьева, для своих же он был Фаготом, - а ошейник, причем из благородного металла. Вечно на тебя, больше всех, тратиться приходится.
   Кот замигал разом покрасневшими глазами, усы его обиженно опустились вниз, плечи поникли.
   - Я же не виноват, что в человеческом обличье у меня появляется большое родимое пятно на лбу. Покажись с ним тутошнему народцу, с его дремучими представлениями, и до вечера не доживешь....
   - А, ты бы попросил мессира убрать пятно, - ухмыльнулся своим устрашающим клыком Азазелло и еще более взъерошил свои рыжие, жесткие, как у сапожной щетки, волосы.
   - Просил, - безнадежно поведал Бегемот, - не хочет и слушать. Говорит, что это родовая отметина, и, что пятно еще пригодится.
   - Зачем? - живо заинтересовался Фагот.
   - Про то - нам знать, как всегда, не положено. Мессир наш стратег известный, даже в шахматах думает на десять ходов вперед....
   Утренний воздух был тих, прозрачен и, на удивление душист запахом первых зацветающих весенних растений. Впереди, справа зазеленел пологий склон надвигающейся горы.
   - Как не рассуждай, а на цепи, - продолжал бурчать кот, - как... как дворовый пес, - привел он удачное, на его взгляд сравнение, с главным врагом породы кошачьих.
   И клацнул зубами, ловко сцапав, пролетавшую мимо усатой морды, жирную черную муху.
  - Тьфу, тьфу, что за гадость! - кот ожесточенно мотал головой и плевался, - самые низменные инстинкты просыпаются в этой проклятой глуши.
   Так и шагала примечательная троица по пустынной дороге, на ходу лениво между собой переговариваясь, а, иногда, и переругиваясь. Стояла тишина, и лишь небольшой ветерок, своими порывами, качал ветви немногочисленных порослей кустарника, издавая шелестящий звук. А, дорога эта, обычно многолюдная и многоязычная, была пустынна по причине раннего утра.
  Город возник из колеблющегося пустынного марева неожиданно и значительно. Высокие стены серого камня скрывали большую его часть. Каменный пояс прятал нижний город с плоскими крышами домов, разбросанных на узких кривых улочках. Южная его часть вздыбилась хребтом холма Акры, формой полумесяца, на котором стояли древние дворцы царей Адиабейских.
   Далее, к северу и северо-западу возвышались три роскошных башни Ирода I Великого, отличавшихся свежестью постройки. Мнительный и властолюбивый иудейский царь, овладевший троном с помощью римских солдат, возжелал увековечить память о себе строительством грандиозных сооружений. Первую башню он повелел соорудить в память своего друга Гиппикоса и назвал его именем. Вторая - выстроенная по образцу Фаросского маяка в Александрии, носила имя его зятя Фасаила. Третья, Башня Марины, была названа так в честь любимой жены жестокого царя.
   Левее, и, немного позади, виднелись укрепления Везефы. там находился священный водоем Вифезда и гробницы царей, покоящихся в саркофагах, отделанных серебряной чеканкой.
   На востоке, на вершине конусообразной горы Мориа блистали в лучах взошедшего солнца величественные руины храма Иеговы, построенного еще царем Соломоном. Святилище разрушалось дважды, сначала царем Месопотамии Навуходоносором II, а затем, после его восстановления, римлянами. Рядом с ним, на фоне безоблачного лазурного неба, мрачно выделялись черные силуэты зубчатых стен и квадратных башен замка Антония.
   На западе горизонт замыкала громада крепостного бастиона Псефин, увенчанная высокой восьмиугольной башней.
   Это причудливое смешение древних эпох и культур разных народов утопало в изумрудной зелени цветущих садов.
   - Красиво, а все равно - глушь, - пробормотал кот, почесывая жирный загривок. - Как же называется это пыльное пекло? И где оно находится?
   Он выудил лапой, неизвестно откуда, листок бумаги и нарочито гнусавым голосом стал его вслух читать.
   - Перед своей смертью, до вступления на землю Ханаанскую, Моисей поручил Иисусу Навину возглавить народ, который он вывел из Египта и который сорок лет скитался по Синайской пустыне. Два столетия вели они войны, чтобы отвоевать Землю обетованную у заселивших ее народов.
   - Погоди, - дребезжаще встрял длинный Фагот, расположившийся на корточках в тени приземистого толстого сикомора, - где эта самая Земля обетованная находится-то?
   - Здесь, где находимся сейчас мы, по воле нашего достойнейшего мессира, - сварливо ответствовал кот.
   - А, где мы сейчас находимся? - не отставал тот, почесывая грязную волосатую коленку, вылезшую между полами его импозантного халата.
   Бегемот подозрительно глянул в его сторону, но, не усмотрев подвоха, ответил, уже без гнусавости в голосе, - в Западной Азии. Слева от нас Средиземное море, - он указал лапой, - а справа - северная оконечность Мертвого моря. Правая лапа указала куда-то за вершину горы, на склоне которой они сделали привал.
   - А прямо перед нами Иерусалим.
   Кот обожал запасаться различными справочными материалами, готовясь к экспедиции или очередной, затеваемой Воландом, операции. И, несмотря на внешнюю дурашливость и исполняемую роль шута в компании мессира, он был весьма серьезен в подборе и анализе необходимой информации. За что был чрезвычайно уважаем своими спутниками.
   - Израильско-иудейское царство образовалось в 1020 году до новой эры, когда на собрании старейшин царем был впервые избран Саул из колена Вениаминова..., - лапа выудила из-за загривка еще один листок.
   - Из колена? - поразился, до сих пор молчавший Азазелло, он вдумчиво изучал тощую коленку Фагота, - Еву из ребра, этого... из ....
   - Колено - это род. Кажется, у иудеев их было двенадцать. Но не уверен, не уверен..., - пробормотал кот.
   - После распада Израильско-Иудейского царства в Северной Палестине образовалось Израильское царство, которое в 722 году до новой эры было завоевано ассирийским царем Саргоном II. В Южной Палестине образовалось Иудейское царство со столицей в Иерусалиме. Но царь Вавилонии Навуходоносор II захватил в 586 году до новой эры Иерусалим, разрушил его и ликвидировал Иудейское царство....
   Здесь чтец приостановился и, не удержавшись, похвастался, - между прочим, все сведения из первоисточников, а не каких-то там энциклопедий.
   - Ну-ну..., - с сомнением проскрипел Фагот, поправляя на носу пенсне.
   - Клянусь хвостом, - серьезно сказал кот, - самого Иосифа Флавия читал. И настороженно посмотрел на сидящего, ожидая новых козней в свой адрес от вечно задиравшего его верзилы.
   Но тот молчал, сосредоточенно расчесывая грязными ногтями свои усишки и пытаясь придать им стоячий вид. Молчал и Азазелло, устремивший свою разбойничью, плохо выбритую рожу в сторону Иерусалима.
   - Иудея - римская провинция в Южной Палестине, начиная от шестого и, заканчивая триста девяносто пятым годом новой эры. С шестьдесят третьего года новой эры территория Иудеи находилась под римским протекторатом, - продолжил Бегемот, почти не заглядывая в бумагу, - именно в это время, и именно здесь зародилось новая мировая религия, получившая название христианства, по имени ее основателя и первого проповедника Иисуса Христа....
   - И, именно, его мы должны отыскать, - гнусаво, в тон Бегемоту, продребезжал Фагот. - Кстати, почему Христос? Он же был просто Иисусом Назореем, сыном пожилого плотника Иосифа и воспитанницы храма Марии.
   - "христос" - это греческий эквивалент древнееврейского слова "мессия", - тут же выдал всезнающий кот, а в переводе оно означает "помазанный". Отсюда и термин "помазанник божий"....
  Послышались отдаленные крики погонщиков, рев ослов, блеянье коз. Город недавно проснулся и начинал обыденную торговую суетливую жизнь. С юго-востока уже начинал набирать силу палящий аравийский суховей.
   Троица молча взирала со склона Елеонской горы на открывшуюся панораму древнего города. Пестрое зрелище представлял собой Иерусалим. Лепившиеся бок о бок лачуги, глядящие в упор друг на друга куцыми подслеповатыми оконцами через узкие извилистые теснины улочек, сменялись широкими аллеями, со стоявшими на них горделиво и отчужденно богатыми особняками. Белые двухэтажные дома с непременными террасами и открытыми широкими балконами утопали в зелени фруктовых садов. Некоторые из них окаймлялись апельсиновыми и оливковыми рощицами.
   Где-то справа, невидимые за гористой местностью, неподвижные густые и свинцовые воды Мертвого моря жадно ловили первые лучи восходящего солнца. С востока показались первые караваны, идущие из Аравийских пустынь. Послышалось фырканье верблюдов и гортанные голоса погонщиков.
  Время шло, и город все более напоминал собой огромный развороченный муравейник. К рыночным площадям и обширным торговым рядам, расположенным в западной его части со всех сторон непрерывным потоком двигались люди и животные. Свои изделия на тележках катили горшечники и кузнецы, ткачи и сапожники, столяры и мебельщики. В кедровых коробах и сундуках везли, переложенные большими пальмовыми листьями куски мяса и многие виды рыбы. Груды зелени, фруктов и овощей перевозились в возках, запряженных мулами и ослами.
  Громадный базар, беспорядочно перегороженный открытыми и закрытыми торговыми рядами, перемежавшийся площадями и площадками, был похож на исполинский встревоженный улей. Точно пчелы в нем, сновали и гудели многие тысячи людей. Все перекликались, расхваливали свой товар и зазывали к себе. Громко переругивались лоточники, стремящиеся расположиться в прохладной тени, скандалили, ругались и спорили из за бойких мест менялы, водоносы и многочисленные нищие....
  - Пора, - решительно сказал Коровьев, поднимаясь на свои длинные нескладные ноги.
   Он вытащил из кармана длинную серебряную цепочку и ловко защелкнул ее на ошейнике, опоясывающем шею Бегемота, отчего тот сделал вид, что несказанно обиделся.
   - И днем и ночью кот мученый, все ходит на цепи бегом..., - показал он знание славянской классической литературы, значительно перефразировав великого поэта, - может мне еще на все четыре лапы встать?
   Приняв позу, которой позавидовал бы балетный умирающий лебедь, Бегемот дурашливо заорал, - позор! Повешусь..., - и, выхватив конец цепочки из рук Фагота, норовил забросить его на здоровенный сук над своей головой.
   Но Фагот игры не принял.
   - Так ведь можно и на костре сгореть, - укорил он спутника своим козлиным тенорком, - если местные хранители веры примут тебя за оборотня. По-моему, лучше все-таки побыть ученым цирковым котом, нежели корчиться в пламени и поминать своих предков.
   - В обычаях здешнего народа забивать неугодных или преступников камнями, - ответил кот, и здесь кропотливо изучивший анналы истории, - хотя я предпочел бы костер. Так романтичнее.
   - Скажи еще и теплее, - фыркнул Азазелло, намекая на привычку кота, при удобном случае, понежиться на солнышке.
   - Значит так, - веско промолвил Фагот, выдирая цепочку из лап кота, - в этой экспедиции старшим мессир назначил меня....
   Кот тотчас безропотно подчинился. Дисциплину он уважал, а необходимый шутовской ритуал был уже исполнен.
   Беззлобно переругиваясь, броская троица вступила в разноголосье древней иудейской столицы.
   Но Иерусалим трудно было чем-то удивить. Город являл собой, смешение языков, пестроту одежд и разнообразие рас. Он многое повидал в своей многовековой и запутанной истории. И многое пережил.
   В 70 году очередной мятеж вспыхнул в Иерусалиме и полыхнул, охватив всю провинцию. Римские легионы полностью разрушили город, а место, где стоял Храм божий, было перепахано плугом, так что там не осталось камня на камне. Более миллиона евреев было истреблено, а остальные рассеяны по всей земле. Восстанавливали Иерусалим иноверцы....
   На громадного кота посматривали, конечно, с интересом. Но диковинкой он, пожалуй, не был. Кот - существо привычное и земное. Ну, крупная особь и только.
   Поразительна, пожалуй, была лишь реакция на него местных собак. Завидев чудовищного кота, две валявшиеся с высунутыми языками в пальмовой тени собаки, дружно прыгнули в сторону проходившего мимо извечного противника. Но, сейчас же застыли, как вкопанные. Шерсть на их холках стала дыбом, глотки издавали неясное рычание, перешедшее в жалобный скулеж. Они попятились, и первая из охотниц с визгом нырнула мгновенно в подворотню приземистой кособокой лачуги. Выгнув дугой спину, кот злобно зашипел ей вслед, а затем распрямился и с врожденной кошачьей наглостью пнул вторую задней лапой прямо в оскаленную морду. Казалось, заливистый собачий визг не успевал вслед за кинувшимся наутек вторым псом. В дальнейшем до столкновения дело не доходило - встречные псы с жалобным урчанием и поджатым хвостом стремительно уползали в сторону.
  Что же касается привычных спутников кота Бегемота, то они вообще не особо выделялись на фоне различных экзотичных фигур. В толпе шныряли люди и с более зверскими рожами, чем у Азазелло. А халат Фагота, хоть и необычен был расцветкой, зато покрой в глаза не бросался. Иные были и в более диковинных одеждах.
  Город поражал обилием рас и народностей. Мавры, парфяне, греки, сирийцы, паннонцы, фракийцы, аравийцы, германцы, галлы, каппадокийцы обильно разбавляли более многочисленных разноликих римлян и представителей иудейских племен. Гораздо реже встречались ахайцы, ликийцы, родосцы, илионяне. И, уж совсем изредка, глаз цеплялся за скромные одеяния арабов-бедуинов из Великой пустыни и яркие одежды и экзотические украшения негров из далеких таинственных областей Африки.
  Задание мессира было довольно обычным и простым. Найти в Иерусалиме некоего проповедника, по имени Иисус из Назарета и отыскать способ передать его в руки местного правосудия. При этом тот должен быть предан смертной казни, что в те времена являлось довольно обыденным делом. Смерть являлась наказанием за многие виды преступлений и даже проступков, особенно связанных с реальными и мнимыми посягательствами на существующие государственные и религиозные устои.
  - Плевое дело, - подытожил тогда Азазелло, после того как они покинули Воланда. И Фагот с Бегемотом с ним согласились.
  Операция, провернутая ими в Москве, была, несомненно, разнообразнее и интереснее. И, в некотором роде, опаснее. Кот, в то время, по привычке собирая информацию о местных условиях, добыл секретные сведения о формах и методах работы чекистов. Применение сети для поимки кота было неплохой идеей, и, если бы энкаведешники догадались экранировать сеть - итог мог быть другим. И они были вынуждены страховаться и принимать дополнительные меры безопасности.
  Сейчас троица, не торопясь, брела по столице древней Иудеи, пытаясь завязать разговоры о новоявленном проповеднике и продвигаясь на запад, по направлению к рыночным кварталам.
  В преддверии рынка толпились со своими небольшими тележками продавцы жареных бобов и каштанов, свежих пирожков и лепешек, а также нищие и менялы.
  Первые ряды занимали торговцы крашеными тканями, шерстью, выделанными кожами и готовыми изделиями из них. Затем шли лавки, выставлявшие на продажу разнообразные украшения, драгоценности, а также слоновую кость и изделия из камня.
   Далее бойко шла торговля вином, амброй, маслом, солью и диковинными пряностями. Обилие разновидностей вин поражало воображение, казалось, их свозили со всех уголков мира - изысканные иттербийское, бурдигальское, цекубское, велитернское, тускульское и массикское вина хранились в запечатанных кувшинах и амфорах. Более простые сорта находились в громоздившихся друг на друге небольших пузатых бочках.
  Особняком стояли лавчонки, торгующие ароматическими смолами Аравии, знаменитым сирийским бальзамом, вызывающими диковинные видения растениями. Здесь же знающим и доверенным людям могли предложить и яды. В центре продавались фрукты, овощи и различная зелень. Конец рынка был занят рыбными и мясными рядами.
  Бесчисленные лавки, лотки, ряды и навесы образовывали довольно запутанный лабиринт. Кроме иудейского звучал латинский, греческий, арабский, арамейский и другие языки. Впрочем, их дикая и, порой, несуразная смесь языков и наречий отлично воспринималась и понималась рыночным людом. Многоголосый гул прерывался гортанными зазывающими криками купцов и лавочников, предлагающих свой товар.
  - Вода! Холодная свежая вода! - смуглый, исхудалый и тощий, как рыбий скелет, водонос ловко лавировал в толпе, неся на плече внушительный кувшин с двумя ручками по бокам. Он был одет только в штаны до колен, грязно-серого цвета, а на поясе висела глиняная кружка, притороченная к поясному ремешку медной цепочкой.
  Кот с надеждой глянул на своего хозяина в клетчатом, подпоясанном, откуда-то взявшейся веревкой, халате. Глаза его помутнели и наполнились влагой, усы несколько поникли.
  - Сколько стоит? - раздраженно просипел Фагот, с деланной злобой посматривая на кота и делая рукой водоносу приглашающий знак.
  - Один асс, - водонос снял с плеча кувшин и приготовил кружку.
  Кот энергично замотал головой, умоляюще глядя на кувшин.
  - Весь кувшин, - коротко скрежетнул Фагот.
  Костлявый водонос округлил рот и, поставив кувшин на землю, стал подсчитывать с пришепетыванием и загибанием пальцев.
  Когда пальцев стало не хватать, он в недоумении схватил себя за уши обеими руками.
  - Этого хватит? - не выдержав, угрожающе рявкнул Азазелло, ощерив длинный желтый клык, и протянул какую-то серебряную монету с изображением кузнеца.
  Водонос утвердительно пискнул и моментально отправил монету за щеку, предварительно куснув ее своими редкими кривыми зубами за край на предмет подлинности.
  Кот сцапал кувшин двумя лапами и вылакал его содержимое с ошеломляющей быстротой.
  Водонос завороженно наблюдал за стремительным опустошением своей емкости, дергая своим острым рыбьим кадыком в такт кошачьим глоткам. Заглянув вглубь кувшина, отданного ему назад громадным животным, он перевел взгляд на ничуть не увеличившийся кошачий живот и вновь попытался сунуть нос в кувшин, но, наткнувшись на тяжелый взгляд Азазелло, ухватил свою посуду и юркнул в толпу.
  Выходки кота и нарочитая сердитость его спутников были давней традицией. Если, позволяла обстановка, каждый свой выход Бегемот сопровождал изрядной дозой юмора, насмешливости и сарказма. При всем том, он всегда проявлял дипломатическую осмотрительность в отношении Фагота и Азазелло, не говоря уже о мессире.
  Друзья двинулись дальше. Долговязый Фагот, возвышаясь над пестрой людской массой, крутил головой и высматривал проповедника. Их было несколько. То здесь, то там люди взывали к чувствам и вере других.
  Первый стоял на запряженной мулом арбе и посылал проклятия каким-то неведомым арианам, призывая нескольких, внимающих ему зевак, немедленно пойти за ним и осквернить храм иноверцев. Испитое лицо его, с оттопыренными ушами и длинным унылым носом, ничуть не подходило к словесному портрету Иисуса, данного троице мессиром. Да и болтал он, что попало.
  Второй, взобравшийся с ногами на остаток кедрового ствола, служившего окружающим скамьей, и вовсе походил на юродивого. Голова его странно болталась, не находя точки опоры, косматые длинные патлы пепельного цвета развевались, вторя ее беспорядочным перемещениям, а рот брызгал слюной.
  - Не тот, - брезгливо констатировал Фагот, пробираясь к длинным зеленным рядам.
  Возле рядов, стоя на двух недалеко отстоящих повозках спорили друг с другом третий и четвертый прорицатели. Спор их видимо волновал две группы сторонников, окруживших повозки и реагирующих на взаимные реплики спорщиков угрожающим гулом. Но и они были далеки от примет новоявленного мессии. Оба были грузны, лысы, в одинаковых черных круглых шапочках на затылках и преклонного возраста.
  Еще один в заляпанной винными пятнами короткой греческой тунике стоял на пустой винной бочке и воздавал хвалу богу виноделия Дионису.
  - Кровь Вакха - вот, друзья мои, достойнейший из земных напитков, - пузатый коротышка с лицом желто-лимонного цвета в совершеннейшем восторге озирался вокруг.
   Но народ шнырял мимо, не обращая внимания на явно нетрезвого с утра оратора. Лишь кот, сочувственно засмотревшись на пьянчужку, задрал усатую морду и громко чихнул, отчего речистый поклонник Бахуса сверзился с бочки и застыл на земле в сидячем положении, разведя руки в пьянственном недоумении.
  - Да, их здесь, как собак нерезаных, - с досадой прохрипел, удрученный обилием ораторствующих повсюду личностей, Азазелло.
  И он был прав. Древняя Иудея славилась своими пророками и проповедниками. Эллинисты, назореи, галаты, прозелиты, ессеи, фарисеи, саддукеи, книжники и другие еврейские общины и секты посылали своих эмиссаров повсюду и стремились обратить иноверцев в свою веру, агитируя за свои обычаи и традиции и считая только себя правоверными иудеями.
  Ежегодно десятка полтора таких миссионеров побивались камнями за кощунство на чужой земле. Но многие пророки, такие как Иоиль, Исаия, Иеремия, Даниил, Иоанн Креститель и другие, прославились и вошли в историю.
  Встреченные же проповедники явно не тянули на роль творцов истории и основателей религии.
  - Пойди туда - не знаю, куда. Найди того - не знаю, кого, - на всякий случай проворчал неслышно кот, вновь блеснув знанием славянского фольклора и снова извратив текст.
  Фагот склонился к Азазелло и что-то прошептал ему в ухо. Тот кивнул утвердительно и пошел вдоль зеленных рядов. Фагот, ведя кота на цепочке, следовал поодаль. Лавки зеленщиков пестрели разнообразием овощей, трав и диковинных приправ. Одни из них были покрыты козьими шкурами, другие - свежесрезанными пальмовыми ветвями, над третьими были натянуты тенты из грубой материи.
  Взгляд Фагота остановился на высоком шатре, обтянутым желтым шелком, с изображениями диковинных птиц. Тотчас же полог шатра приподнялся, и оттуда выглянуло прелестное личико, сверкнувшее алебастровой белизной и густо нарумяненными щечками. Каштановые волосы надо лбом скрепляли два серебряных кольца. Большие миндалевидные зеленоватые глаза широко распахнулись, и один из них игриво подмигнул остановившемуся Фаготу, а пухлая ручка, украшенная бронзовыми и серебряными браслетами, будто сотканными из лепестков и листьев цветов, призывно махнула, приглашая к себе.
  Фагот послушно шагнул к ней, но здесь вдруг натянулась цепочка, опоясывающая шею кота, а сам он отчаянно замотал головой в стороны. Недоумевающий верзила возвратился к заупрямившемуся животному и вопросительно глянул на его усатую морду.
  - Блудница, - шепнул, едва слышно кот, глубина познаний которого, иногда поражала даже его бывалых спутников.
  Фагот отшатнулся, сердито плюнул в сторону шатра, и друзья заспешили дальше, высматривая третьего своего товарища.
  Азазелло шел мимо, не обращая внимания на зазывные крики торговцев, иные из которых пытались даже ухватить его за короткий поношенный плащ. Но пугливо отшатывались назад, завидев свирепую рожу с длинным и острым клыком. Наконец он остановился возле длинношеего лавочника с бегающими плутоватыми глазками, вертлявого и суетливого.
  Откинув со лба капюшон, скрывавший его лицо, плечистый здоровяк попробовал улыбнуться дружелюбно и просительно, что, впрочем, мало удалось. Вид у него был весьма устрашающим. Рыжие пряди щетинисто торчали в стороны. Хищный длинный клык зловеще нависал над подбородком. Взгляд настораживал своим исподлобьем.
  Глазки торговца замельтешили в тревоге, он слегка попятился.
  - Мы с дальних островов, - доверительно сообщил зеленщику Азазелло, смягчая свой зверский вид серебряной монетой, мгновенно перекочевавшей в руку торговца и исчезнувшей под прилавком.
  - Мы поклоняемся только одному морскому божеству, которое в ваших краях неведомо. Вера наша очень древняя и оттого чахнет. Мы хотели бы привезти на родину свежие мысли ваших знаменитых ученых проповедников. Здесь их у вас так много, но речи их нам непонятны. Они заботятся лишь о нравах и богатстве своего племени. А я слыхал, что есть такой Иисус из Назореи, который несет блаженство для всех народов мира.
  И Азазелло попытался придать своему лицу просительное выражение.
  Глаза лавочника стали еще мельче и косее, - слухи разные обитают в городе нашем, - он понизил голос, - иные рассказывают, что движется Иисус-проповедник из Самарии, другие утверждают, что из Галилеи, а некоторые и вовсе толкуют о реке Иордан.
  Зеленщик округлил глаза, - говорят, ведет он за собой толпу учеников, которая растет день ото дня, и движутся они на Иерусалим, чтобы провозгласить новую власть. А, возможно он уже тайно и пришел в наш город. Разное поговаривают. Большего сказать тебе не могу, поскольку не знаю. Но походите по базару, прислушайтесь, есть сведущие люди....
  Когда большие солнечные часы в центре рынка показали предзакатное время, и рынок опустел, посланцы Воланда вновь оказались перед закрытой уже лавкой словоохотливого зеленщика.
  - Его здесь нет, - Азазелло был короток.
  - Прав был зеленщик, - раздумчиво произнес Фагот, - о нем многие слышали, но говорят, он путешествует где-то на юге....
  - И очень хорошо, - подхватил Бегемот, - вспомните, что говорил мессир. Он должен внушить страх местной власти и дать ей повод избавиться от него. А для этого следует придать ему и его учению известность и популярность среди городской черни.
  - Однако..., - протянул Фагот, - нам надо избрать определенную тактику. Двинемся навстречу ему и вольемся в толпу его приспешников, занимаясь агитацией и пропагандой в массах, за что нас едва не повязали в Москве, либо....
  - Только, "либо", - темпераментно и воодушевленно воскликнул кот. - У нас должно быть время подготовить почву под его прибытие в Иерусалим. В город должен торжественно въехать не какой-то один из многих десятков бродячих проповедников, но мессия, прославленный и известный своей мудростью и сотворенными чудесами. Ему должна предшествовать громкая слава, обогнавшая своего носителя и уже пустившая свои корни среди иерусалимской черни и городских лавочников.
  В глазах Фагота мелькнуло было сомнение, но тут же исчезло - соображал он быстро и, подчас, изворотливо и лукаво.
  - Кому нужен безвестный странствующий пророк? Его просто изгонят из Иерусалима или посадят в тюрьму, - азартно тараща глаза, продолжал Бегемот, - либо, в крайнем случае, втихую умертвят....
  Тактика троицы, предложенная мудрым Бегемотом, была проста и эффективна - побольше шумных скандалов, следов, сопровождающихся драками и необычными явлениями, - тогда информация окружающими лучше запомнится и будет распространена по Иерусалиму тем быстрее.
  В двадцатом веке это назовут пиаром.
  Азазелло выразил свое согласие коротким кивком уродливой головы, поросшей буйной рыжей растительностью и клацнул своим безобразным клыком.
  Фагот одобрительно скривил рот и блеснул стеклышком пенсне в лучах заходящего солнца, отчего кот тихо раздулся от собственной значимости.
  Золотящиеся, желтоватые, и медные, различных немыслимых оттенков, нити последних лучей уходящего с горизонта светила пропадали в низких багровеющих облаках. Знаменитый иерусалимский закат зачаровал друзей, застывших на месте от невероятно красивой панорамы.
  Ночь упала на город внезапно и всеохватно. Широкими пологами яркого восточного шатра над Иерусалимом заискрилось удивительное бездонное многозвездие. Кот, по-совиному вытаращив глаза, безуспешно тщился сосчитать все вспыхивавшие и вспыхивавшие на небосводе звезды. Ярче других сияла звезда Геспер, взошедшая величаво со стороны Средиземного моря.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Глава вторая
  
   3.0. Воланд. "Да, сбудется воля твоя...?".
  
  
  Воланд избрал своим постоянным местопребыванием квартиру Љ50 дома Љ302-бис по улице Садовой. Ту самую, в которой ранее проживала первая жертва неумолимых обстоятельств человеческого бытия, председатель правления МАССОЛИТа М.А.Берлиоз, занимая ее совместно с директором московского Театра Варьете С.Б.Лиходеевым.
   Обиталище это после произошедших известных событий стало объектом пристальнейшего внимания со стороны органов НКВД. И продолжало оставаться предметом тщательного изучения, в связи с жалобами жильцов дома на непрекращающиеся голоса и шумы из означенной квартиры.
  Неоднократные засады, однако, результатов не дали. Более того, оперативники в своих рапортах отражали, что посторонние звуки и речевые гулы действительно имеют место, несмотря даже на присутствие вооруженных представителей власти. Злосчастную квартиру опутывали проводами и различными датчиками, ставили в ней хитроумные механические и химические ловушки, пытались записать звучащие голоса на фонограф.
  Бесполезно. Нечистая сила из "дьявольской квартиры", как окрестили ее жильцы дома, ловиться и фиксироваться не желала. Никаких материальных следов не обнаруживалось, а магнитная лента фонографа прокручивалась впустую с сухим молчаливым потрескиванием.
  Завезенная в квартиру рентгеновская установка выдавала на-гора лишь, отчего-то полностью засвеченную, рентгеновскую пленку.
  В отчаянии тайно приглашенный энкаведешниками батюшка, лишь осенил себя крестным знамением и бежал из квартиры со скоростью хорошего спринтера, подобрав руками полы путающейся под ногами рясы.
  А, квартира продолжала жить своей размеренной потусторонней жизнью. Отчего так упорствовал Воланд, предпочитавший обитать обычно в отдалении от суетного и беспокойного людского мира? Он, пожалуй, и сам не мог бы ответить на этот вопрос. Впрочем, он им и не задавался, будучи полностью увлеченным решением очередной комбинации бесконечной своей проблемы и не обращавший, ровно никакого, внимания на подобные мелочи....
  Пути его также были неисповедимы. Однажды Воланд объявил своим слугам, что обнаружил в людском мире новое образование, где пытались построить общество совершенно новой формации. Вожди его не верили ни в бога, ни в дьявола и стремились своим неверием заразить остальную часть населения громадного государства, дав ему гордое и звучное название Союз Советских Социалистических Республик.
  По их бредовой идее, советские люди должны быть свободны от всяких верований, кроме веры в светлое будущее всего человечества. И, якобы добились своего, полностью оградив своих подданных от религии, суеверий и предрассудков. Людские же пороки, изъяны и искушения также ушли в прошлое.
  - Так ли это? - Воланд, все же, был преисполнен скепсиса, - или рожден очередной миф, которыми пестрела вся многовековая человеческая история?
  Азазелло, Фагот, Бегемот и Гелла молчали - не принято было высказывать свою точку зрения прежде обозначения основ позиции самого мессира.
  Или это новые козни извечного могущественного противника, вставшего, в борьбе за людские души, по ту сторону Тьмы и известного людям под именем Иисуса Христоса?
  Не его ли заветы выполняют вожди этого нового государственного и идеологического образования, свежеиспеченного элемента противоречивого людского бытия?
  - Проверим.
  И волей мессира, все они оказались в Москве поздней весной одна тысяча девятьсот тридцать пятого года.
  То ли по случайному стечению обстоятельств, то ли по разумению Воланда, а, скорее всего, так, первыми жертвами проверки "на вшивость" (по определению кота) стали обитатель квартиры Љ50 Берлиоз и его приятель Бездомный. Неумолимой судьбой первый был лишен головы, а второй, пытаясь добиться справедливой кары таинственному иностранцу, предсказавшему скорую смерть Берлиозу, попал в психиатрическую лечебницу.
  Нет, не Воланд направил под колеса трамвая несчастного Берлиоза. Всемогущий Князь Тьмы хотел лишь доказать упрямцам, что все в мире давно уже определено и предопределено. И человеческие суета и тщета никак не могут повлиять на непоколебимость мощной временной волны предначертанных и необратимых событий.
  Череда последовавших за этим фантастических, с оттенком мистики, явлений неискушенному исследователю может показаться случайной. Но это не так. Воланд любил искрометные, но с неясной поначалу концовкой, шахматные композиции. Он просчитывал каждый, кажущийся самым невероятным ход, и, в результате, на первый взгляд, хаотичное нагромождение шахматных фигур внезапно обретало зловещий для противника смысл.
  Массовое одурачивание и провокации в отношении зрителей Театра Варьете, переброска в Ялту его директора Лиходеева, избиение администратора Варенухи и временное превращение его в вампира, визит в кабинет финдиректора Римского вампиров Геллы и Варенухи, и все последующие действия неутомимой троицы были подчинены целостному замыслу.
  Пожалуй, лишь скандал в торгсиновском валютном магазине и посещение Дома писателя "У Грибоедова" с последующими пожарами в этих зданиях были импровизацией, на прощание, Фагота-Коровьева и кота Бегемота и не вписывались в общий план мессира.
  Грандиозный эксперимент, организованный Воландом, показал, что подавляющее большинство новообращенных советских граждан остались обычными людишками, с их низменными наклонностями, неразборчивостью в средствах утоления желаний и открытыми пороками. Они оказались падки на деньги, мишуру красивой и сытой жизни, суесловие и непомерную гордыню.
  - Пороки лишь скрыты наносами псевдоидеологии и ложного благочестия, - без всякого сожаления констатировал всесильный Великий Магистр Ордена Тьмы, - стоит лишь надавить на нужные точки, и они проявляются во всей своей отвратительной красе.
  Хотя встретились и исключения. Крепким орешком, как ни странно, оказался поэт Иван Николаевич Понырев, писавший под псевдонимом Бездомный. Являясь, по образу жизни, представителем местной богемы, а, по сути, обыкновенным рифмоплетом, Бездомный неожиданно проявил величие духа. Развернутая перед ним ирреальная панорама шаткости людского существования и жалкости человеческой судьбы, не заставила его поверить в существование потусторонних сил и роковое предопределение. Поэт отказался отдать заложенные в нем принципы добра, напротив, обретя новые убеждения, и предпочел сумасшедший дом сумасшествию бытия.
  Был и успех. Воланд обнаружил человека, которому Небеса даровали нечеловеческий талант, и он написал роман - сценарий уничтожения Иисуса Христа в Иерусалиме в начале первого тысячелетия. Звался он Мастером, а его возлюбленная Маргарита обладала определенными задатками небесталанной ведьмочки.
  И сейчас неразлучная троица находилась в столице древней Иудеи, для проведения этого сценария в жизнь. Извечный противник был обречен....
  Непроницаемое лицо Князя Тьмы скривила легкая усмешка.
  - Несчастные людишки присягают ему со словами: "Да, сбудется воля твоя....".
  Нет. Сбудется воля высшего носителя зла - таково предначертание Зла и предназначение Воланда на этой планете со странным названием Земля, данном ей ее временными обитателями.
  Земля, то есть, по сути своей, прах....
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Глава третья
  
   2.0. Москва. Лубянка. 28 октября 1935 года.
  
  
   Постановление
   о приостановлении производства по уголовному делу.
  
  "28" октября 1935 года г.Москва
  
  
   Старший следователь следственного отдела Главного Управления НКВД СССР по г.Москве и Московской области, капитан государственной безопасности Аскерко А.К.,
   рассмотрев материалы уголовного дела Љ 1743-Т/35 по факту хулиганских действий неизвестных в Московском Театре Варьете, отличающихся особым цинизмом и дерзостью, а также умышленных поджогах, в результате которых полностью сгорел Дом писателя, серьезные повреждения причинены валютному магазину Торгсина на Смоленском рынке, обгорело помещение и повреждено находившееся в ней имущество квартиры Љ50 дома Љ302-бис, по ул. Садовой в городе Москве, и других проявлений враждебности и неуважения к общественному порядку и социалистическому укладу жизни советского общества,
  
   Установил:
  
   На протяжении мая-августа 1935 года группа неизвестных, в количестве четырех человек и неизвестной породы животного, имеющего вид домашнего черного кота, но исполинского размера, совершили ряд уголовно-наказуемых деяний, заключающихся в организации убийства председателя правления МАССОЛИТа М.А.Берлиоза, убийстве неизвестного гражданина, обнаруженного в квартире Љ50 дома Љ302-бис по ул.Садовой в г.Москве, безвестного исчезновения гр-ки Кругловой Маргариты Николаевны и ее домработницы Бесфамильной Н.К.
   Преступные деяния указанной группы повлекли за собой незаконное водворение в психиатрическую больницу поэта И.Н.Понырева (Бездомного) по признакам конфабуляции и иррадиации, помещение на лечение в клинику для душевнобольных конферансье Театра Варьете Бенгальского Г.Т. с устойчивым деперсонализационным синдромом, причинение психической травмы председателю Акустической комиссии московских театров Семплеярову А.А., повлекшей денеменцию его личности.
  Итогом провокационных действий группы с валютой и фальшивыми деньгами явлись незаконные аресты председателя жилтоварищества Н.И.Босого, бухгалтера Тетра Варьете Ласточкина В.С. и буфетчика указанного театра Глюкова А.Ф.
  Непосредственными результатами жестокого обращения, похищения и избиения должностных лиц Театра Варьете Лиходеева С.Б., Варенухи И.С., Римского Г.Д. явились психопатические изменения личности указанных граждан, выразившиеся в никтофобии, психастении и амбивалентности.
  Кроме того, группой неустановленных преступников были совершены поджоги жилых и административных зданий, факты фальшивомонетничества, хулиганства и незаконные сеансы гипноза в Московском Театре Варьете и городском зрелищном филиале, также повлекшие психические расстройства, различной тяжести, у сотен потерпевших в результате этого граждан.
   Допрошенные в качестве потерпевших Бенгальский, Варенуха, Лиходеев, Римский, Босой, Семплеяров, Поплавский дали показания, что неизвестные преступники владеют сильнейшими гипнотическими свойствами и иными необыкновенными сверхъестественными способностями.
   В частности, администратор Театра Варьете Варенуха И.С. показал, что вначале был избит возле общественного туалета двумя неизвестными, которых он может опознать, а затем превращен в вампира и совместно с полностью обнаженной ведьмой женского пола был принужден к попытке уничтожения финансового директора театра Римского Г.Д.
   В качестве свидетелей допрошено 418 граждан, подтвердивших в своих показаниях приведенные выше факты преступных проявлений и удостоверивших наличие у членов преступной группы аномальных способностей, не вяжущихся с современными научными представлениями.
   Проведенной судебно-психиатрической экспертизой установлено, что потерпевшие Лиходеев С.Б., Варенуха И.С., Бенгальский Г.Т., Римский Г.Д., СемплеяровА.А., Босой Н.И. ранее психическими расстройствами не страдали и изменения, повлекшие агнозию, наступили в результате поражения высших отделов головного мозга и явились следствием применения к потерпевшим гипнотических и иных психотехнических методов и приемов.
   Проведенной судебно-медицинской экспертизой установлено, что телесные повреждения Варенухе И.С., в виде побоев ушных раковин и носа причинены твердым тупым предметом и относятся к категории легких телесных повреждений.
   Проведенной товароведческой экспертизой установлено, что изъятый с места происшествия примус с неисправной иглой приобретен в магазине Љ43 Моссельпрома.
   Проведенной трасологической экспертизой установлено, что каких-либо следов посторонних граждан, за исключением следов деятельности оперативной группы захвата, пригодных для идентификации в квартире Љ50 и не обнаружено.
   Проведенной баллистической экспертизой установлено следующее: отверстия на стенах и потолке в квартире Љ 50 и, изъятые из них пули, являются следами от пуль и пулями калибра 7,62 мм и выпущены из пистолетов системы "Маузер", а именно, представленными на исследование за Љ 162403, Љ 904571, Љ .... Других отверстий, а также пуль от пистолета системы "Браунинг" при осмотре не обнаружено и на экспертизу не представлено.
   Проведенными судебно-психологическими экспертизами установлено, что у исследуемых потерпевших и свидетелей существенных отклонений от нормы, до фактов применения к ним незаконных психосоматических действий, не выявлено.
   Проведенной судебно-криминалистической экспертизой установлено, что изъятая валюта, в сумме 400 (четыреста) долларов США, банкнотами достоинством 50 долларов: за Љ AR 5240829W выпуска S2, Љ ..., Љ ..., Љ ... изготовлена неизвестным современной науке и производству способом, а по структуре бумаги и полиграфическому исполнению гораздо совершеннее, имеющихся, в настоящее время, в обращении долларов США.
   Дактилоскопическая экспертиза отпечатков пальцев неизвестных подозреваемых на изъятом примусе, а также на предметах быта и мебели квартиры Љ50 не выявила.
   Проведенные бухгалтерская проверка и документальная ревизия показали, что в Театре Варьете имеет место недостача денежных средств в сумме 21711 рублей. Механизм ее образования не установлен.
   Осмотром места происшествия квартиры Љ50, пожарища на месте Дома писателя и серьезно поврежденного огнем здания магазина Торгсина установлено, что пожары могли быть вызваны легковоспламеняющейся жидкостью, в том числе типа бензина либо керосина.
   Запросом в ГУ паспортизации населения НКВД СССР граждан, носящих фамилии Воланд и Азазелло не установлено. Не найдено таких кличек и по Всесоюзному картотечному учету преступников. По оперативным учетам указанные граждане также не значатся. Граждан, мужского пола, имеющих фамилию Коровьев, на территории СССР, установлено 1438, но ни один из них не подошел по приметам к разыскиваемому, и причастность их к совершенным деяниям не выявлена. Установлено 6 преступных элементов, носящих кличку "Фагот", в том числе один вор в законе - их алиби, по инкриминируемым неизвестным преступникам деяниям, подтверждено.
   Запросами во Всесоюзный Госцирк и в Главное управление зоопарками Наркомприроды СССР неизвестное животное, похожее на кота, не выявлено. Опознание по приложенному рисунку, воспроизведенному со слов очевидцев, результатов не дало.
   В действиях неизвестных содержатся признаки преступлений, предусмотренных ст.ст.97, 139 п.а и п.в, ст.ст.154, 206 п.б и п.д, ст. 217 УК РСФСР.
  Меры, принятые к установлению и задержанию преступников, положительных результатов пока не принесли.
   На основании изложенного, руководствуясь ст.ст.157,158 и ч.3 ст.208 УПК РСФСР,
  
   Постановил:
  
  4. Производство по уголовному делу Љ1743-Т/35 приостановить за неустановлением лиц, подлежащих привлечению к уголовной ответственности в качестве обвиняемых.
  5. Объявить граждан Воланда, Азазелло и Коровьева ("Фагота") во Всесоюзный розыск.
  6. Копии данного постановления направить в Главное оперативное Управление НКВД СССР и в Прокуратуру города Москвы.
  
  
  Ст.следователь
  капитан госбезопасности А.К.Аскерко
  
  Человек в синей коверкотовой гимнастерке, с капитанскими "шпалами" в петлицах, поставил размашистую подпись и горько усмехнулся. Ему никогда еще не доводилось вести таких странных уголовных дел. И таких объемных дел - двадцать три пухлых тома едва влезли в его служебный сейф.
  Протоколы допросов многочисленных потерпевших и свидетелей пестрели невероятными фактами. Их показания сквозили мистикой, массовым одурманиванием и шарлатанством. Все потерпевшие и некоторые свидетели требовали помещения их в специальную бронированную камеру. И постоянно путались в своих показаниях, городя откровенную чушь и небывальщину. Но, ладно бы, просто показания, которые можно было списать на гипноз или больное воображение - преступники оставили ощутимые материальные следы.
  Капитан задумался и неожиданно пришел к весьма парадоксальному выводу, - а, ведь эта банда пыталась совратить с пути истинного наших советских людей, вводя их в искушение заграничным ширпотребом и даровыми деньгами. Этот самый Воланд, своими, неподдающимися систематизации, действиями стремился доказать, что зло лишь спит в людях, но стоит его разбудить и ....
  На столе зазвонил внутренний телефон.
  - Капитан Аскерко слушает, - следователь взял черную эбонитовую телефонную трубку.
  - Постановление готово?
  - Так точно, товарищ майор.
  - Давай без официальностей. Вот что, Александр Козьмич, подготовь проект развернутой справки по данному делу, за подписью товарища Ягоды. И принеси мне, помаракуем вместе, как правильно и пограмотней изложить всю эту чушь.
  - За подписью самого наркома?
  - Да.
  - На чье имя адресовать справку, Константин Агеевич?
  - Ни на чье. Просто справка и все. Говорят, будут докладывать в самые верхи. Якобы, даже, Самому.
  - В какой срок?
  - Максимум - завтра к вечеру. Чуть не забыл, приложишь к справке копию своего постановления.
  - Понял, Константин Агеевич.
  - Ну, давай - действуй. Да, объем справки - не более двух печатных листов.
  - Есть!
  Капитан положил на аппарат трубку и озабоченно почесал в затылке.
  - На двух листах изложить все эти события? Да, еще попытаться дать им юридическую оценку? Придется заночевать сегодня в управлении....
  Факты, изложенные потерпевшими и свидетелями по этому делу, выглядели бессистемным нагромождением бессмысленных действий членов удалой шайки и их главаря, не поддавались никакому объяснению и не подчинялись человеческой логике.
  - Будто сам Сатана здесь накуролесил, - следователь произнес это вслух досадливо и с озлоблением.
  И, тотчас, виски его сдавило будто стальными пальцами, в затылок уперлось нечто вроде зазубренной вилки, а в лицо дохнуло ледяным холодом.
  - Не упоминай, без надобности, имени этого, - членораздельно и страшно произнес чей-то бестелесный голос.
  Капитан очумело повел по сторонам глазами. В кабинете ничего не изменилось, и все же появилось неощутимое впечатление, что кто-то незримый здесь только что побывал.
  - Задремал, что ли? - его взгляд метнулся к циферблату наручных часов - время почти не сдвинулось.
  Он тоскливо оглядел, заваленный бумагами и делами, видавший виды, стол светлого орехового дерева. Перевел взгляд на окно, исхлестанное ранним, мокрым и прилипчивым снегом, не добавившее ему бодрости своим видом. Затем снова уткнулся в стол и обреченно придвинул к себе обшарпанную, но надежную, пишущую машинку. Если и удастся соснуть, то не более двух-трех часов.
  Впрочем, бессонных ночей в те напряженные годы у капитана хватало. Начиналась масштабная чистка партийного, государственного и хозяйственного аппарата громадного, первого в мире, социалистического государства....
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Глава четвертая
  
   1.1. Слова влекут за собой дела.
  
  
  К ночи город очутился во власти игроков, пьяниц и обжор. Иерусалим внешне затихал, но зато начинал жить иной, вечерней, а, затем и ночной жизнью. Полки сотен небольших лавчонок ломились от груд лакомств - хрустящих, пахучих, начиненных фруктами, пряностями и медом. Харчевни, таверны, трактиры, постоялые дворы исторгали чад пальмового масла и жареного мяса. Они заполнялись самым различным по обличью, занятиям и наречиям людом.
  - Похоже, и нашим желудкам уже недостает смирения, - Фагот вопросительно глянул на своих сообщников.
   Никогда не отличавшийся худобой кот, хотел есть и пить, казалось, всегда. Азазелло неопределенно дернул плечами.
   - Тогда поищем подходящее место, чтобы сразу начать и задуманное, - решил Фагот. - Нужно только выяснить, как выглядят местные деньги.
   - Но ведь Азазелло..., - начал всполошившийся кот.
   - Я всучил им советские серебряные полтинники, чеканки 1924 года, взятые мной из коллекции покойного Берлиоза, - спокойно пояснил Азазелло, почесывая ожесточенно спину под плащом.
   - Но..., - еще громче заорал кот.
   - Тише. Ты всполошишь всю улицу, - шикнул на него Фагот.
   - Их уже нет. Ни у водоноса, ни у зеленщика, - безмятежно констатировал Азазелло, - э-э-э, что-то ползет у меня между лопаток. Ну-ка, - повернулся он спиной к Фаготу.
   Мощный удар худосочного обладателя клетчатого халата едва не поверг рыжего здоровяка носом в уличную пыль. Он встряхнулся и с уважением глянул на узкую, непримечательную силой, ладонь, потрясшую его могучий организм. Кот, на всякий случай, отступил подальше.
   В городе замерцали первые светильники. Судя по вывеске, запахам и пьяному гомону, впереди обнаружилась искомая харчевня, и друзья ускорили шаг. Кот, держа цепочку в лапах, плелся за ними пастушьим псом.
   Харчевня была почти полна. Судя по говору, здесь были представители самых разных рас и народностей. За изрезанными массивными столами сидели люди в различных одеяниях. Среди них выделялись чернокожие нубийцы и мавры, смуглые, почти до черноты, кочевники ливийских и аравийских пустынь, смугловатые греки и фракийцы, белокожие британцы и галлы и даже двое с желтой кожей и раскосыми глазами.
   - Серы, - шелковые люди из далекого Китая, - прошептал про них, знающий, казалось, все на свете, кот.
   Воздух заведения был пропитан невыразимым ароматом, который вряд ли отразил бы даже самый хмельной греческий поэт. Столы, скамьи, табуреты были почерневшими от времени и грязи и явно носили следы насилия над собой. Единственными украшениями были, висящие на потерявших всякий цвет стенах, чадящие смрадом и сажей, плошки с горящим бараньим жиром.
   Хозяин харчевни, шарообразный толстяк с черными, веселыми и плутоватыми глазами, подбросил в очаг небольшую охапку сухих виноградных лоз, и пламя с шипением опалило жарившиеся на вертелах бараньи головы.
   Свободный стол на четверых, был как раз возле очага, и троица расселась на аляповатых, видавших виды, дубовых табуретах, причем сел и кот спустив хвост набок и поджав задние лапы. Он втянул голову в загривок и уставился круглыми немигающими глазами на огонь очага, напоминая грустную ночную птицу. Множество грубых, хищных и лукавых лиц немедленно обратились к вновь вошедшим, дивясь на крупное хвостатое животное. Азазелло тотчас отбросил четвертый табурет в сторону очага, чтобы к ним больше никто не подсел.
  Подскочил и хозяин, склонившись перед ним в почтительном поклоне, сочтя обладателя столь зверской рожи и устрашающего клыка, за старшего.
  - Хлеб, маслины, жареное мясо буйвола....
  - ... И две пары жареных цыплят, - грубым голосом прибавил Азазелло, заметив умоляющие глаза Бегемота, - да, два больших кувшина фалернского вина.... Нет, три кувшина, - поправился рыжий здоровяк, опять же, обратив внимание на сделавшуюся плаксивой, усатую морду кота.
  - Да, смотри, чтоб вино было неразбавленным, - грозно рыкнул он в спину удаляющемуся хозяину.
  В харчевню, тем временем, зашел еще один посетитель. Высокий, тощий, в просторной, но короткой, серой хламиде, подпоясанной пеньковой веревкой, из- под которой торчали костлявые ноги в рыжих истрепанных сандалиях. Своим обликом он напоминал, сидящего на вершине скалы и высматривающего добычу стервятника. Длинный хрящеватый нос, глубоко посаженные округлые глаза и совершенно лысая голова, покрытая круглой выцветшей шапочкой, наподобие ермолки, усугубляли это впечатление. В руке его был небольшой, весьма потертый кожаный мешок.
  Осмотревшись по сторонам и покрутив своим веретенообразным носом, обладатель кожаного мешка двинулся прямиком к столу, за которым собиралась отужинать неразлучная троица.
  Как раз, в этот момент хозяин харчевни брякнул перед ними три тяжелых кувшина, которые он принес в охапке. Сидевший унылым филином кот, немедленно оживился, перемахнул хвост на другую сторону и ловко ухватил один из кувшинов двумя лапами, заранее облизываясь маленьким розовым язычком. Фагот и Азазелло потянулись к своим кувшинам.
  - Братья, - остановившись перед ними немым укором, начал надтреснутым голосом вечного оратора человек с мешком, - я смотрю на вас и вижу чистые светлые души....
  Азазелло и Бегемот приникли к своим кувшинам. Фагот же заинтересованно оборотился к говорящему, очевидно признав себя невинной и незамаранной темными пятнами душой и отставил пока в сторону глиняный сосуд с вином.
  Человек с мешком тотчас оживился и простер к нему руки, сунув поклажу за пазуху. Речь его была вдохновенной и выразительной.
  - ... и только Солнце, встающее над нами поутру и, пугающее ежедневно жалких человеческих тварей своим закатом, определяет наше бытие..., - голос речистого пришельца сорвался на пронзительный визг, от которого поморщились даже некоторые бывалые моряки, сидящие в таверне, - ... лишь негаснущее ослепительное Солнце дает всему жизнь и благоденствие....
  Кот, давно закаливший свой слух кошачьими концертами, никак не реагировал на изменения тембра и грыз уже крылышко цыпленка, принесенного расторопным хозяином.
  - На бесптичье и коршун - соловей, - лишь буркнул он неслышно, с хрустом разгрызая косточку.
  - ... и является нашим единственным богом..., - на самой высокой ноте визжал оратор, воздевая руки к воображаемому светилу - и нашим единственным спасением....
  Тут не выдержал и Фагот, казавшийся благодарным и внимательным слушателем. Он ковырнул грязным мизинцем в ухе, обращенном к очередному проповеднику, и, оглушенном небывалой тональностью изрекаемых истин, и, не надеясь перекричать его, просто приложил свой палец к губам. А мизинцем другой руки, оторвав его от уха, ткнул проповедника в тощий живот.
  Оратор поперхнулся и затих, судорожно заглатывая воздух ртом выдернутой из воды рыбы и вращая, еще более округлившимися, глазами.
  - В чем смысл твоего велеречивого обращения к нам, - несколько витиевато, своим жиденьким тенорком вопросил его Фагот, - ты хочешь обратить нас в свою веру?
  - ... души и всего лишь пожертвовать на строительство храма один медный асс, - с трудом откликнулась жертва железного фаготовского пальца, глотательными беззвучными движениями рта, начисто съевшая начало предложения, и пронырливым движением выдернула из-за пазухи кожаный мешок, спрятанный туда на время воздевания рук.
  - Вот тебе монета и брызгай отсюда, мушиный помет! - Азазелло свирепо обнажил желтоватый клык и швырнул на пол денарий.
  Поклонник солнца схватил монету на лету и благодарно поклонился, бросив, однако, исподтишка недобрый и внимательный взгляд, незамеченный друзьями. Он сунул серебряную монету в мешок и отступил вглубь харчевни, где подсел за чей-то стол, но своего внимания к щедрым посетителям не утратил. Не торопясь, пережевывая скудные гороховые лепешки и запивая их козьим молоком из глиняной кружки, он время от времени бросал на них косые взгляды, стараясь, вместе с тем, оставаться неприметным. Иногда неудавшийся оратор водил по сторонам своим длинным носом и что-то бормотал.
  - Ессей - представитель религии солнечного культа, ее служители отрицают рабство и жертвоприношения, поклоняются..., - просветил сокувшинников кот, не разжимая рта и неслышно для окружающих, - но, определенно, ненатуральный... ненатуральный.
  Друзья согласно склонили головы.
  - Обожаю закусывать фалернское жареными цыплятами, - тихо и жизнерадостно продолжил кот, похрустывая косточками третьего цыпленка, - но натолкнулся на усмешливо покривившийся рот Фагота и, без всякого перехода, предположил, - но не разбавил ли вино лукавый хозяин?
  Его вид стал критически настроенным, а усатая морда исполнилась негодованием.
  Фагот, забывший о своем кувшине из-за речистого ессея, немедленно проверил гипотезу кота и поперхнулся, - конечно же, разбавил толстый плут. Но, где же он?
  Будто услышав призыв, хозяин засеменил к ним своими толстыми ножками.
  - Еще вина? - его шельмоватые заплывшие глазки хитро щурились, а объемистый живот непрерывно колыхался и булькал.
  Фагот встал во весь свой нескладный рост и навис над толстяком.
  - Тебя же предупреждали, чтобы не разбавлял вино....
  На попытку хозяина открыть рот и оправдаться, Фагот сжал своими длинными пальцами его нос, сразу залиловевший, и внушительно сказал загустевшим тенором речь, привлекшую внимание всех обитателей харчевни.
  - Знай, обманывая жаждущего, ты обманываешь самого Юпитера. А, посему - делать это надо умело, ловко и незаметно. А, если не умеешь этого - плати сполна!
  Хозяин харчевни руками вцепился в пальцы Фагота и силился их отодрать от своего носа, но не мог. Он завороженно впился в глаза говорящего, один из которых сверкал алмазом, а другой мерцал ужасающей пустотой.
  - Сейчас ты бесплатно принесешь каждому своему гостю по две кружки вина, - проникновенно продолжил мучитель и лишь после этого выпустил злосчастный нос, незамедлительно налившийся свекольным цветом.
  Отпустив кинувшегося исполнять приказание толстяка, пользуясь, что к нему приковано все внимание, Фагот обратил свою речь ко всем обитателям питейного заведения.
  - Братья мои! - пылко начал он, - я хочу угостить вас всех прекрасным вином во имя пророка нашего Иисуса и восславить его добрые деяния....
  Зал одобрительно загудел.
  Хозяин харчевни, подтверждая сказанное, уже разносил по столам кувшины и кружки с вином, в душе ужасаясь опустошениям, которые сегодня претерпит его погреб. Прожженный мошенник, он удивлялся своим действиям по даровой раздаче напитков Бахуса, но поделать почему-то ничего не мог. Ноги сами несли его в погреб, а руки проворно разливали искрящуюся жидкость из огромных потемневших бочек.
  Зал заметно повеселел. Лишь пригорюнившийся солнцепоклонник косил недобрым глазом.
  - Слава Иисусу из Назарета и его великим деяниям, - гнусаво проорал Азазелло, размахивая кувшином, и несколько голосов нестройно поддержали его.
  Фагот поймал за фартук проносившегося мимо хозяина с несчастной физиономией и доверительно сообщил ему на ухо, - несчастья и беды переноси с кротостью, брат мой, раз ты по глупости получил их и не смог от них отвертеться.
  Толстяк похорошел лицом и с удвоенной энергией принялся обносить вином все столы.
  Но эффект от бесплатной выпивки оказался противоположным.
  Первыми начали задираться к Фаготу подвыпившие моряки. Колючие словечки, обильно сдобренные солеными морскими выражениями, были явно оскорбительны, как для самого угощавшего всех даровым хмельным напитком, так и для восславляемого им Иисуса. Фагота презрительно сравнили с недоделанным бушпритом, а его, возмущенно раскрывшийся на это, рот - с клюзом, в который оный бушприт надо и вставить. В харчевне явно запахло хорошей дракой.
  Как ни странно, такой оборот дел ничуть не удивил и даже не удручил ярого приверженца назорейского пророка. Фагот ввязался в свару с полной готовностью и незамедлительно.
  -Ну, ты, тухлая хмельная бочка, - начал он презрительно, обращаясь к самому здоровенному из рвущихся в схватку морских волков, - разрази меня Юпитер, если....
  Но договорить ему не дали. Все пятеро завсегдатаев портовых кабаков, отличающиеся от остальных присутствующих внушительной комплекцией и удалым видом, разом кинулись на обидчика. Огромные ручищи, способные в одиночку вытравить судовой якорь, рассекали воздух с шумом крыльев гигантских птиц, порочные физиономии светились предстоящим удовольствием.
  Фагот слегка расставил свои длинные ноги и согнулся, поджидая противников, любой из которых, сдавалось, был способен расплющить его, как муху на столе. Азазелло, ухватив рукой массивный табурет, уже поспешал на помощь к товарищу.
  Но боевые действия начал кот, который схватил из очага вертел с шипящей бараньей головой и запустил ее в наступающих. Намеренно ли, случайно ли - сорвавшаяся с вертела голова угодила точнехонько в лоб здоровяку, сравненному Фаготом с пустой винной бочкой. Кипящий бараний жир залил нападающему глаза и вызвал ужасный вой ошпаренного, потрясший таверну.
  Он в панике задрал голову, размазывая жир по лицу, и Фаготу лишь оставалось резким быстрым взмахом своей длинной руки попасть в его выступивший кадык. Здоровяк всхлипнул, икнул и рухнул на пол, вызвав хорошую встряску всего помещения, отчего две или три плошки свалились со стен.
  - Пастух покинул свое стадо! - победно заорал кот, потихоньку подбираясь к эпицентру начинающегося сражения.
  Показывая неплохое знакомство с кулачным боем, Фагот вступил в схватку с остальными моряками. На их стороне был численный перевес и немалая сила, но разом применить эти свои преимущества они не могли - мешали столы, скамьи и прочая мебель. Длинные руки Фагота беспрестанно молотили по их головам, производя некоторые внешние изменения на лицах нападающих и вызывая обиженный рев и всевозможные ругательства.
  Подоспевший Азазелло с маху угодил табуретом в грудь одному из наиболее настырных мореплавателей, и бедняга молча лег поперек скамьи, задрав вверх густую мочалистую бороду.
  Следующий попал под встречный удар Фагота, пришедшийся прямо в нос, который буквально вдавился в его плоскую физиономию, произведя впечатление ее полной безносости. Тут же Бегемот надел на голову кадку с водой, для ополаскивания винных сосудов, краснолицему усачу, подкравшемуся к Фаготу с тыла, а последний, не оборачиваясь, добил его коротким тычком согнутого локтя в солнечное сплетение.
  Помаленьку в драку против сноровистых наглых пришельцев втянулись и все остальные обитатели харчевни, включая и человека, представившегося поклонником дневного светила. Но, за исключением чернокожих представителей африканского континента, никто из них не обладал ни могучим телосложением, ни проворством, необходимым в схватке на ограниченном пространстве. Поэтому массовая драка закончилась довольно быстро победой малочисленных, но ловких и расторопных чужаков.
  Нубийцы и ливийцы также полегли под ударами табурета, каковой в руках Азазелло, оказался весьма скоростным и опасным оружием, и от которого вскоре осталась лишь одна ножка. Солнцепоклонника уложил банальным размашистым ударом в ухо Фагот, а его ермолкой и мешком, в качестве трофеев, завладел вездесущий кот.
   Бегемот, имея неважную бойцовскую стать, напрямую в рукопашной почти не участвовал, ограничиваясь метанием в превосходящего числом противника различных предметов кухонной утвари и сбором добычи, в виде кошелей и прочего ценного, на его взгляд, имущества.
  После потери африканцев наступление завсегдатаев харчевни иссякло и превратилось в паническое бегство под горестные вопли безутешного хозяина, терявшего на глазах и клиентов, и имущество, и прибыль.
  Впрочем, внакладе он, кажется, не остался - добросовестный кот сдал ему все трофеи, изъятые у поверженных врагов, за исключением круглой ермолки ессея, которую победно поместил на своей голове между ушами.
   С видимым уважением, оценив приятную тяжесть только лишь одного мешка, захваченного у сборщика пожертвований, хозяин заметно воспрял духом, а получив горсть серебряных денариев от щедрого Азазелло и вовсе залучился счастьем.
   Воспылав приязнью к одолевшей в битве троице, он услужливо поведал им, что вот-вот прибудут стражники для задержания нарушителей спокойствия, которым, конечно, уже донесено о случившихся беспорядках бежавшими соглядатаями тайной стражи местного органа власти под названием Синедрион. А, поэтому, лучше победителям убраться отсюда подобру-поздорову. Сам же полез в погреб, прятать в тайник доставшиеся ему деньги и имущество побежденных.
  Троица восприняла совет с пониманием, охотно покинула разгромленную харчевню и поспешила на поиски подходящего пристанища.
  Появившийся с отрядом стражников человек, к которому хозяин таверны отнесся чрезвычайно почтительно, был явно поражен небывалым для города размахом случившегося побоища. Более двух десятков человек валялись вперемешку с поврежденными предметами мебели и кухонной утвари, ворочаясь и стеная. Все было заляпано и забрызгано. Стоял сплошной винный дух.
  - Что здесь произошло? - голос был несколько сипл, будто простужен.
  - Поверь, почтенный Маттавия, - ответил горестно хозяин харчевни, - я толком и не разглядел, как это стряслось. Кажется, моряки что-то не поделили с африканцами... я сразу спрятался за очаг и ничего не видел... какие убытки... какие убытки....
  Плутоватый толстяк отвечал на вопросы сбивчиво и неуверенно, и начальник прибывших стражников понял, что здесь что-то нечисто. Окинув хозяина заведения недоверчивым взглядом, он, по-кошачьи осторожно, стал обходить арену сражения, хрустя осколками терракотовой посуды и переступая через стонущих и охающих людей.
  В одном из поверженных, к крайнему удивлению, он узнал своего самого опытного и способного шпиона, работавшего под личиной ессея, якобы собиравшего средства на строительство храма. Легкие хлопки по щеке привели в чувство мнимого почитателя солнечного божества.
  Очухавшийся шпион подробно поведал обо всех перипетиях вечерних событий в харчевне и деталях случившейся баталии. Концовку схватки ему, правда, увидеть не довелось, но описание внешности неизвестных было дано им толково и четко.
  - И, ты хочешь сказать, что эти двое уложили..., - главный стражник посмотрел на уже поднявшихся и отряхивающихся от пыли и грязи зачинщиков драки, - самого Террибу?
  Самый громадный из моряков, стиравший тряпкой жир со звероподобной багровой физиономии, услышал свое имя, с трудом разлепил обожженные глаза и попытался изобразить уважительный поклон в сторону говорящих. Однако его качнуло, и соратники, с трудом поддержавшие громадное тело, усадили его на скамью.
  - Трое. Их было трое, - продолжил неудачливый сборщик пожертвований, - с ними был еще здоровенный черный кот, - он показал поднятой ладонью примерный рост животного, - видимо, обученный для цирковых представлений....
  - Кот тоже участвовал в свалке?
  - По-моему, он швырялся посудой, я не очень-то следил за ним. Меня сразу же заинтересовали эти двое. Несмотря на странный вид, они производят впечатление очень опасных людей, поэтому я к ним и подошел....
  - Кто дрался на их стороне?
  - Никто. Они вдвоем разметали всех, причем весьма ловко и быстро. Досталось и мне, - рассказчик с опаской дотронулся до своего распухшего кровоточившего уха.
  Командир стражей с сомнением покрутил головой, оглядывая поле боя.
  - Причем, длинный в клетчатом халате, с виду хлипкий и нескладный, так засветил мне в ухо своим кулаком, что в глазах сделалось темно, и разум сразу покинул меня. Кроме того, пропал мой мешок с деньгами.
  Главный стражник подозвал остальных прибывших с ним и велел шпиону еще раз обрисовать незнакомцев.
  - Надо их найти и установить за ними слежку, - властно приказал он.
  Закончив дотошный опрос остальных участников удивительного
  сражения, начальник глубоко задумался. Услышанное ему крайне не понравилось. В действиях троицы явно просматривались планомерность, расчетливость и заданность.
   Троица, в это время, брела по безлюдной улице, поглядывая по сторонам и гадая, как могут выглядеть местные гостиницы.
   - Зря ты начал драку, - с укоризной произнес вдруг Фагот, обращаясь к коту, который, после случившегося, обрел горделивую осанку, - даже поесть, как следует, не успели.
   - Я начал? - кот остановился в крайнем изумлении. Хвост его нервно дернулся, а глаза стали совершенно круглыми.
   - Ты, - подтвердил и оживившийся Азазелло, - кто спьяну стал швыряться бараньими головами в мирных моряков?
   - С утра набанкетился..., - осуждающе подхватил Фагот, намекая на выпитый целиком кувшин водоноса.
   Кот смятенно и быстро замигал глазами, нос его наморщился, будто он нюхнул перца, зеленые глаза покраснели ободками и наполнились влагой.
   - Вечно из-за него влезаем во всякие неприятности, - досадливо заключил Азазелло, - надо просить мессира, чтобы заменил его на Геллу - куда как, спокойнее будет, да и занятней.
   - Да, я ..., - завопил кот, сдирая трофейную ермолку со своей головы, вместе с клочками черной шерсти, и шваркая ей о пыльную дорогу, - да, разве....
   - Не самая длинная речь, - язвительно протянул Фагот, - и не самая убедительная.
   Друзья дружно и довольно захохотали, Фагот, как бы, тренькая на расстроенной донельзя арфе, Азазелло - раскатисто с переливами, подобно звонкому журчанию речного переката.
   Кот, тотчас, к ним присоединился, то ли, приняв розыгрыш за чистую монету, а, скорее, по своему обыкновению, притворяясь и дурачась.
   Бегемот был вообще неистощим на различного рода шутки, подковырки и подвохи. Однажды он приколотил тень дремавшего Фагота большим серебряным магическим гвоздем, стащенном из многообразного реквизита Воланда. И, они с Азазелло корчились и задыхались от сдерживаемого смеха, наблюдая тщетные неуклюжие попытки товарища подняться из-за стола. Вид его недоуменной и, без того нескладной фигуры, довел их до состояния икоты, когда уже невозможно было смеяться....
  Между тем стало уже совсем темно. Узкие оконца домов замерцали подслеповатым неярким светом. Редкие прохожие торопились убраться с улиц, под защиту стен и крыш домов.
  Ночь щедро швырнула на Иерусалим темное покрывало с пепельно-желтыми россыпями звезд. Месяц был похож на подгулявшего бродягу, пробирающегося среди них.
   - Красиво, - восхищенно протянул сентиментальный и слегка пьяный Бегемот.
   Постоялый двор, находившийся на той же улочке, гостеприимно принял на ночь уставших и разомлевших от обильных возлияний и богатых впечатлений загулявших путников.
   Друзья сидели за столом в маленькой каморке госпиталя, так в старину назывались гостиные дворы, обсуждали сделанное за день и строили планы на ближайшее будущее.
   - Итак, подведем итоги, - озабоченно произнес Фагот, - допустим, мы просветили сегодня около тридцати местных жителей. В городе найдется около двух сотен различных питейных заведений....
   Он был силен в математике и любил различного рода вычисления, - ... значит, если в день мы будем посещать по одному кабаку....
   Ненасытный кот, тем временем, привередливо обнюхивал груду вяленой рыбы, купленной по дороге, решая нелегкую задачу, с какой рыбины начать и уже примеривался к этому, выпуская острые загнутые когти.
   Фагот неуловимым движением длинной руки отодвинул рыбу в сторону, на самый край стола, буркнув, - это на завтрак, - и продолжил, - ... то, обойдя все эти заведения, мы разнесем слух об Иисусе из Назарета среди, примерно шести тысяч горожан и пришлых.
   - И то, не самых лучших их представителей, - проницательно заметил Азазелло.
  - То есть, и незначительно, и малоэффективно, - Фагот был явно разочарован, - да и прожить нам здесь пришлось бы около года, а мессир дал на выполнение задачи три недели.
  Один глаз его смотрел на Азазелло, а другим он зорко отслеживал новую попытку кота дотянуться до вожделенной рыбы.
  Рыжий здоровяк коротко кивнул головой, выражая свое полное согласие.
  - Население же здесь..., - теперь уже оба глаза выжидательно уставились на кота.
  Застигнутый врасплох Бегемот, отдернул быстро лапу и непонимающе уставился на старшего товарища.
  - Население же в Иерусалиме..., - медленно и вопросительно повторил Фагот.
  - Немногим более полумиллиона, на начало первого тысячелетия, - тут же выдал всезнающий кот, - да, еще приезжих прибавим, как минимум, с сотню тысяч.
  - Да, сегодняшняя работа - мизер, - невесело констатировал несколько удрученный Фагот.
  - Требуется какое-либо массовое мероприятие..., задумчиво пробормотал Азазелло.
  - А, нет ли здесь каких-либо театров, или цирка? - вопрос был снова адресован Бегемоту.
  - Кажется, в Иерусалиме был цирк во времена, когда здесь существовали римские поселения, - тот был готов к ответу, - следует только уточнить - сохранился ли он. Иудейский народ не очень охоч до массовых зрелищ.
  - Азазелло, возьми организацию на себя.
  Лобастая безобразная голова подтверждающе кивнула.
  Кот, все-таки добрался до рыбы и украдкой тянул под столом на себя одну из крупных рыбин, но ему уже не препятствовали.
  Окончательно же, было решено совмещать массовость с ежедневными походами по злачным местам.
  - Главное - уложиться в срок, определенный мессиром, - значительно подытожил Фагот, и товарищи с ним были совершенно согласны.
   Так прошло несколько дней, примечательных лишь растущей задиристостью и наглостью новоявленных приверженцев, неизвестного им лично, прорицателя Иисуса Назорейского.
   Глава пятая
  
   1.2. Каиафа. Да будет распят!
  
  
   Тьма, царившая над городом, стала бледнеть светлеющим востоком. Крупные мерцающие звезды постепенно блекли и исчезали. Полоска розоватого бархата неба определила место восхода дневного светила.
   Восходящее солнце хмурилось дымкой на, тихий еще с ночи, пробуждающийся Иерусалим. Дворцовые башни отбрасывали седые неясные тени. Неяркий рассветный луч мазнул по изломанной крыше синагоги и проник в узкие верхние оконца.
   Иосиф Каиафа, являвшийся, поочередно с Анной, первосвященником Иудеи, сидел за столом, вчитываясь в древний пергамент, в библионе - одной из целл синагоги, являющейся хранилищем старинных манускриптов, книг, пергаментов и папирусов. Четыре, слегка чадящие плошки, неровными бликами освещали правую сторону его, заросшего густой черной бородой, угрюмого лица.
   В целлу беззвучно, не испросив никакого разрешения, вошел человек в черном длинном плаще с капюшоном, который прятал всю его голову, вплоть до полоски тонких сомкнутых губ. Было непонятно, как он мог в таком положении находить дорогу. Был он среднего роста, коренаст, с крадущейся кошачьей походкой.
   Человек в черном стянул с головы капюшон, скрывавший голову, и присел на, грубой работы, скамью из пахучей кедровой сосны. Крупный нос, с горбинкой у основания и с широкими крыльями ноздрей, узко посаженные глаза и острый подбородок, поросший редкими длинными волосками, придавали его лицу выражение хищной птицы.
   - В городе появились люди, выдающие себя за приверженцев проповедника Иисуса из Назарета, - легкая хрипотца в его голосе выдавала наличие простуды.
   - Почему появились? Поборники этого лжепророка мутят воду в Иерусалиме уже давно, - рассеянно возразил первосвященник. - И отчего ты употребил слова "выдающие за"? Они только притворяются адептами назаретянского смутьяна?
   - Эти люди, их двое, и с ними, очень большого размера, дрессированный кот, появились лишь четыре дня назад. Так утверждает госпитальер Макарий, на постоялом дворе которого они сейчас живут. Раньше их в городе никто не видел, - правый уголок рта говорящего дважды дернулся вверх, - поверь мне.
   - Я верю тебе Маттавия, но что тебя так обеспокоило?
   - Они целыми днями бродят по базарам, харчевням, тавернам и трактирам. Вступают в разговоры и восхваляют новое учение, которое, якобы, принесет избавление всем живущим на земле. И славят Иисуса, утверждая, что он является Мессией, посланным богами на Землю, чтобы дать всем свободу и богатство....
   - Ну, ты не совсем правильно излагаешь суть учения этого новоявленного пророка, - перебил Каиафа, - и кто же они? Что ты о них знаешь?
  - То, что я узнал о них, заставляет усомниться в их правдивости. Обличьем не походят ни на один из народов, проживающих в Иудее. И одежда у них странная. А мы знаем, что все люди, считающие себя учениками этого бродячего проповедника, родились в Иудее, хотя и относятся к разным верам и разным коленам.
  Низенький и широкоплечий ходит походкой моряка, а лицо у него разбойничье, отчего я заключил, что, возможно, он из бывших морских разбойников, которых немало сейчас в Лигурийском и Тирренском морях.
   Высокий, в диковинном клетчатом халате, носит на носу странное приспособление из двух прямоугольников, которые дужкой из неизвестного металла крепятся за кончик носа. Причем левый прямоугольник закрыт очень прозрачной слюдой. Подобные приспособления, я слышал, имеются у греческих ювелиров. Они предназначаются для того, чтобы увеличивать мелкие детали ювелирных изделий при их обработке. Я думаю, что он занимается изготовлением поддельных денег.
  - Но, отчего ты так полагаешь, почтенный Маттавия? - первосвященник усмехнулся, - если бы он был делателем фальшивых денег, он не носил бы так открыто свое приспособление.
  Начальник тайной стражи синедриона протянул ему сверкнувшую при свете плошек монету, - вот.
  Каиафа покрутил в пальцах монету.
   - Серебряный римский денарий, - промолвил он недоуменно, - ну и что?
  - Второй такой же денарий, из двух, которые я забрал у госпитальера, я отдал ювелиру Ефросинию, ты его хорошо знаешь. Этими монетами постояльцы оплатили постой у Макария. И расплачиваются ими повсюду, ничуть не жалея. Точно такой же денарий получил мой соглядатай в харчевне, испрашивая у чужаков лишь медный асс, якобы на строительство ессейского храма.
  - Денариями в Иерусалиме платят очень многие, да и монет других далеких стран в торговом обращении достаточно, - не поразился глава синедриона, - что тебя удивляет?
  - Это не настоящие денарии.
  Каиафа внимательно вгляделся в монету, затем перевернул ее.
  На ее аверсе был вычеканен профиль горбоносого лысоватого человека с венком на голове. Несмотря на то, что древняя вера запрещала иудеям изображения человека, Каиафа, как и многие другие представители правящей знати, считали это сумасбродным отжившим пережитком.
   Поэтому монету с изображением правящего цезаря первосвященник взял без страха и отвращения. Монеты с профилем правителей, далеко не были редкостью в Иудее, хотя для внутреннего обращения в провинции Рим чеканил денарии, на которых вместо императора изображались звери и птицы.
  Каиафа недовольно нахмурился.
  - Обычный денарий. Недавно отчеканенный. С профилем нынешнего императора Тиберия. Не понимаю тебя, Маттавия.
  - Ювелир распилил его, то есть распилил второй денарий, который я ему отдал, - поправился собеседник, - и уверяет, что он поддельный.
  - Поддельный? Ну и пусть. Это расшатывает финансовую систему императора Тиберия. Ее состояние и так неважное. А, эти люди достойны награды, если они хотят ослабить нашего векового противника. Отчего это нас должно заботить? Не собираешься ли ты помогать нашему врагу, Маттавия?
  - Дело в том, рабби, что эти деньги лучше, гораздо лучше, настоящих.
  Обычно собранный первосвященник, был сегодня рассеян и не старался вникнуть в суть вопроса. Но при этих словах он насторожился и вопросительно посмотрел на мастера тайных дел.
  - Вот, именно, - глаза того торжествующе сверкнули, отразив и усилив, отблеск тусклого пламени плошки, - эрарий - государственная казна Тиберия выпускает монеты, с еще меньшим содержанием серебра, нежели у его предшественника Октавиана Августа. Слишком уж любит игрища император Рима, да армию умасливает - тратит больше, чем получает налогами. В его монетах скоро будет больше меди, чем серебра. Обычные же фальшивомонетчики делают субератные монеты, искусно покрывая бронзовые, медные и железные монеты, тонким слоем низкопробного серебра.
  Маттавия резко наклонился, приблизив свое лицо к собеседнику, - здесь все наоборот, - прохрипел он, - эти монеты изготовлены из чистейшего серебра самой высокой пробы. Более того, ювелир Ефросиний утверждает, что он такого чистого серебра получить не может. И никто не сможет.
  - Что из этого следует? - Каиафа напряженно свел к переносице черные густые брови.
  - Пока не знаю. Но эти чужеземцы - не те, за кого они себя выдают. Странные незнакомцы смахивают на бродячих фокусников, но представлений, почему-то, не дают. Тем не менее, говорят они на идише с назорейским произношением. Очевидно, что они общались с Иисусом из Назарета, поскольку передают в своих россказнях подробные описания его внешности.
  Видно было, что Каиафа интенсивно размышляет над услышанным. Он забирал свою бороду в горсть и медленно пропускал густые волосы сквозь пальцы. На облысевшем лбу обозначились резкие борозды морщин, казавшихся глубже и чернее от недостаточности освещения. Глаза сузились.
  - И цитируют фразы из его проповедей, с его интонацией, - продолжил глава тайной стражи, подчеркнув слово "его".
  - И еще, - Маттавия приблизился к уху Каиафы и понизил голос до шепота. - Когда я разговаривал с Макарием, они проходили мимо, в свою комнату на второй этаж. Я неосторожно посмотрел им вслед. И тогда высокий, в клетчатом халате, внезапно повернулся, и мы встретились глазами. Его глаз, какой-то неестественно ярко-зеленый, находящийся под слюдой, был неподвижен, зато второй, непонятного цвета, вдруг расширился, и из него будто полыхнуло, но не пламенем, а иной субстанцией, не похожей ни на что. При этом я отчего-то понял, что незнакомец знает обо мне и знает, зачем я здесь нахожусь.
   - Не замечал тебя таким впечатлительным, - усмехнулся первосвященник, - но, что ты предлагаешь, славный Маттавия?
   - Их следует схватить и допросить под пыткой. Необходимо узнать, кто и зачем их послал в Иерусалим. Кто снабдил их такими странными монетами? Чью волю они выполняют, восхваляя притчи и деяния назаретского проповедника?
  Каиафа раздумывал, нахмурясь, но недолго. В голове у него уже созрел свой план.
   - Ты, ведь имеешь своего соглядатая в окружении назаретянина?
   Столь прямой вопрос, отчего-то смутил Маттавию.
  - Ну, - медленно начал он, - пробраться в круг Иисуса из Назарета очень непросто....
   - Ладно, мне не нужны твои секреты, - голос первосвященника был резок и повелителен, - задерживать чужеземцев пока не надо. Но следует проследить, возможно, они с кем-то тайно встречаются. Не спускать с них глаз ни днем, ни ночью. Особенно ночью, - он выпустил бороду и потер рукой лоб.
   - Я исполню сказанное тобой, - прохрипел Маттавия, подобравшись, - разреши покинуть тебя?
   - Подожди. Постарайся выяснить, не собирается ли пророк Иисус посетить Иерусалим? Ждет ли его кто в столице? Я имею в виду не этот сброд, который готов разинуть уши на любые бредни о лучшем мире.... Ты понимаешь, о чем я говорю.... Теперь ступай. Да, монету я оставлю у себя.
   - Да, рабби.
  И, мазнув по стенам целлы смутной изломанной тенью, Маттавия неслышно растворился во тьме.
  Он уже имел точные сведения - в окружении Иисуса не было никого, схожих по приметам с пришельцами. Кто же они? И зачем появились в Иерусалиме?
  Как раз в это время упомянутые пришельцы проснулись и обсуждали свои дальнейшие действия на предстоящий день. Речь шла об обнаруженной за ними слежке.
  - Начальник тайной стражи умен и опасен, - констатировал, отчего-то, с сожалением Фагот.
  - Умен, - согласился кот.
  - И опасен, - подтвердил Азазелло.
  - Придется от него избавиться.
  - Если бы у нас было больше времени....
  - А, жаль - редко встречаешь достойного противника....
  Судьба Маттавии была решена....
   Каиафа вновь окунулся в свои мрачные размышления....
   Те двое проходимцев с цирковым котом его мало разволновали. В любой момент их можно схватить. Маттавия их не упустит. Да, и чем они могут быть опасны. Пожалуй, чужеземцы даже примут участие в задуманной им игре.
   Первосвященника серьезно беспокоило появление в Иудее этого нового проповедника, отрицающего всех прежних богов. И, фактически, ставящего на место бога себя. При этом секта Иисуса обвиняла все древние религии во лжи. Учение Иисуса призывало отречься от дуализма, от фарисейства, от веры в мировое равновесие.
  Невозможно было поверить, что простой плотник и сын плотника из галилейского местечка за столь короткое время создал, по сути, новую религиозную доктрину и сплотил вокруг себя плотный круг фанатичных единомышленников.
   Иудея повидала десятки, а то и сотни, различных бродячих пророков и проповедников. Что поделать, иудеи имели врожденную склонность к самовыражению и стремились стать выразителями множественных идей о вероучении. Такова была их природа.
   Но почти все они не набирали силу, не становясь настоящими первопроходцами, как не приживались и их идеи. И кончали все почти одинаково, принимая смерть от власть предержащих. И, обычно, смерть эта была публичной и мучительной.
   И сейчас, вчитываясь в сочинение древнего безымянного арабского автора, Каиафа пытался постичь, отчего некоторые идеи овладевают умами сотен и тысяч людей мгновенно, и они способны пойти на собственную гибель, отстаивая их и распространяя....
   Он вспомнил о казненном недавно пророке Иоанне, названным в народе Крестителем, за изобретение обряда крещения.... Основной идеей, взрастившей его последователей, было, именно, крещение. Хотя выдумка эта не его. Родословная крещения уходит корнями в такое далекое прошлое, что время это трудно представить и постичь.
  - Ведь культ воды родился несколько тысячелетий назад, - размышлял первосвященник, - в древнем государстве Месопотамия, на берегах Евфрата. Еще далекие иноверцы применяли духовное очищение через погружение в текущую воду....
  Возрожденная пророком идея пала, однако, на благодатную почву. Царь Ирод воспринял страстные, гневные проповеди Иоанна, как угрозу престолу и приказал немедленно заточить его в темницу, а затем и обезглавить.
  Затем появился пророк Феодос, обещавший людям остановить воды Иордана и перевести их на другой берег, где они получат свободу от гнета римлян. Пойман римскими легионерами, посажен в тюрьму и тоже обезглавлен.
  Еще несколько пророков, имен которых он уже не помнил, также были преданы смерти.
  Теперь этот загадочный Иисус из Назореи, носитель опаснейших идей, которые уже вносят раскол в иудейские общины. Иудея и без того раздирается религиозными распрями, здесь же вообще может замаячить призрак гражданской войны.
  Следует, не просто предать смерти этого человека, возомнившего себя богом, но устрашить всех его приверженцев. Распять его. Пусть содрогнутся.
  Смертная казнь в древней Иудее существовала. По приговору синедриона преступника могли предать смерти путем усекновения головы, удушения с помощью веревки и побития камнями. Причем, умерщвление с помощью камней было возможно только вне стен города или иного селения.
  Распятие на кресте, самое жестокое и мучительное из всех видов казни, придуманных людьми, существовало в Риме. Его применяли к рабам и простолюдинам, виновным в мятежах и государственной измене. Приговоренного прибивали гвоздями к кресту. Чтобы жертва дольше мучилась перед распятием на кресте, ее бичевали плетьми с прикрепленными на конце оловянными шариками, которые разрывали плоть до костей. На эту казнь нельзя было смотреть без содрогания и отвращения. Муки же казненного невозможно было представить. Порой они длились несколько дней.
  Следовательно, для достижения нужных целей, казнить пророка Иисуса нужно было по законам и обычаям Рима.
  Но сама мысль об обращении за помощью к ненавистному римскому прокуратору была Каиафе ненавистна....
  - Я смотрю, ты совсем перестал спать.
   Каиафа вздрогнул от внезапно раздавшегося в тишине голоса, но тотчас поднялся, почтительно склонившись перед вошедшим, которому он приходился зятем.
  - Не отвратится от тебя Молох, великодушный и мудрый Анна. Ты, как всегда, прозорлив.
  - Что же так обеспокоило тебя? - человек в черной широкой хламиде с крохотной ермолкой на макушке седой плешивой головы имел суженное к низу лицо, большой птичий нос и округлые глаза навыкате, напоминая старую нахохлившуюся сову.
  - Назаретянин, по имени Иисус, - коротко ответил Каиафа.
  - Есть новости?
  - Да. Бродит он сейчас с кучкой смутьянов по земле самарянской, но, похоже, собирается в ближайшие дни и к нам. Вера же наша и без того раздирается изнутри. Он не прост, а проповеди его опасны своей необычностью. Он отрицает многобожие, утверждает, что бог един для всех, а сам он, является то ли его посланцем, а по иным сведениям даже называет себя сыном божьим.
  - Его приход может привести к дальнейшему раздору, столкновениям в городе, и, в конечном итоге, вмешательству римских войск и потере нами жалких остатков нашего самоуправления - удрученно произнес Анна.
  - Чем не преминет воспользоваться подлый римский прокуратор Пилат, - с горечью подхватил Каиафа, - он только и ждет повода, чтобы навсегда уничтожить нас и наш бедный народ.
  - Что же делать?
  - Мы втянем прокуратора в нашу борьбу с иными верами и появившимися отщепенцами....
  Анна внимательно выслушал предложение о проведении в жизнь хитроумного плана и одобрительно прикрывал совиные глаза, не разу не перебив зятя.
  - Быть добрым просто, но опасно. Быть злым труднее, но мы спасем свой народ от надвигающейся напасти, - проницательно заметил он, уяснив суть изложенного зятем.
  - Об этом никто больше не должен знать.
  - Об этом никто не будет знать.
  - Его следует арестовать. Но в тюрьму заключать опасно, чернь уже дважды пыталась штурмовать ее, чтобы освободить своих предводителей и сообщников. А у него, судя по донесениям наших соглядатаев, много сторонников.
  - Мы упрячем его в моем доме, у меня есть тайное надежное помещение....
  - Да будет распят опасный назорей! - в завершение воскликнул Каиафа.
  - Услышат и помогут нам боги, - Анна сложил на груди руки и выразительно посмотрел вверх.
  За окнами целлы тихо стонали сосны и кедры, потревоженные свежим ветром, подувшим со Средиземноморья. День обещал принести некоторое облегчение от невыносимой и удивительной для этой поры года, жары.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Глава шестая
  
   1.3. Маттавия. Если из-за забора видны рога, значит, там есть буйвол.
  
  
   Шумная деятельность, прибывших из неведомых краев, загадочных незнакомцев все более не нравилась начальнику тайной стражи синедриона. Он приказал следить за каждым шагом неразлучной троицы. Чутьем опытного сыщика, Маттавия улавливал, что, с виду беспорядочные перемещения и действия чужаков, преследуют какую-то определенную конечную цель. Но пока не мог понять сути этой цели.
  Пришельцы слонялись по кабакам, базарам, постоялым дворам и притонам. Но не просто болтались в безделье и праздности, а повсюду заводили разговоры о новом пророке и его учении, несущем людям избавление от всякого зла и вечную благодать. При этом они говорили непонятные и чудные вещи. С одной стороны, по их рассказам выходило, что вот-вот грядет царствие божие к людям. С другой же - приводили слова Иисуса-назаретянина о присутствии этого царствия внутри любого человека, в его сердце.
  Они вещали о прощении ближнего и любви к нему, более того - о любви к врагам своим. И в то же время грозили небесными карами за допущенные грехи и проступки. Страшили скорым концом мира и окончанием жизни человеческой. Голод, мор, землетрясения, войны, беззакония - все это грядет перед неизбежным концом и принесет неисчислимые беды племенам человеческим - пугали чужаки, называя себя последователями новой веры и призывая встретить Иисуса, как Спасителя человечества.
  Необычность, противоречивость и запутанность изложения нового вероучения, россказни о каждодневных чудесах, совершаемых пророком, вбивались, как гвозди, в головы горожан, застревали там, обрастали еще более диковинными подробностями и передавались дальше.
  Причем таинственные незнакомцы неизменно вызывали своих слушателей на дискуссии, провоцировали их и учиняли постоянные массовые драки, в которых сами почему-то оставались совершенно невредимыми, хотя и не обладали ни комплекцией Голиафа, ни ловкостью Давида.
  Город начинал бурлить от слухов о пришествии в Иерусалим назаретянского мессии, хотя сам Иисус, судя по донесениям агентов Маттавии, пока об этом не помышлял, странствуя со своими ближайшими учениками по отдаленным южным селениям Самарии.
  - Следует все же задержать таинственных субъектов, - решил главный синедрионский страж, - и допросить их с максимальным пристрастием.
  Памятуя о повелении Каиафы, не трогать пока чужаков, Маттавия задумал схитрить. Пришельцы будут задержаны стражами случайно, как участники очередного побоища, вместе с иными драчунами и нарушителями спокойствия....
  - Смотри, у него опять одиннадцать... Сам Гефест помогает рыжему... Везет чужаку... Боги весь вечер на его стороне..., - разноголосый шепот сопроводил очередной бросок костей. Кости бросил приземистый, но очень коренастый человек в коротком грязно-светлом плаще, похожий на подгулявшего моряка. Выбросивший до этого шестерку с четверкой громадный могильщик, грязно выругался и окинул противника злобным взглядом.
  - Истинно, ему помогает, не иначе, сам Иблис, - крупный сизый с красными прожилками нос могильщика грозно подтянулся к верхней губе с торчащими в стороны тонкими длинными усами, будто смазанными канифолью, а волосатая ручища сгребла кости вновь в деревянный резной стаканчик.
  - Не гневи богов именем дьявола, - затрещал сидящий рядом долговязый человек с нескладной фигурой, подвижным лицом и плутоватыми глазами, резко вздернув плечами, отчего клетчатый халат на нем распахнулся, обнажив тощую волосатую грудь, - не поминай не ко времени злых духов и их слуг.
  - Заткнись, дохлая гусеница! - рявкнул могильщик, и кончик его носа налился кровью. В профиль он напоминал громадного рыжего таракана, готового наброситься на ускользающую добычу. Он бросал кости уже четырежды, и всякий раз сумма их была на единицу меньше, чем у соперника, который невозмутимо сметал со стола мелкие монеты в бездонный карман своего широкого плаща.
  Сидящий у очага кот пугливо покосился на возмутителя спокойствия и вновь уставился немигающими глазами в затухающее пламя.
  - Прости, я не вижу причин для твоего гнева, - миролюбиво заметил Фагот, - глаза его косили в разные стороны - один и вовсе в потолок, другой - в сторону очага, где один за столом, сиротливо нахохлился кот. Лишь под носом затопорщился пух неразличимого цвета усишек - признак сдерживаемой ярости.
  Он и в самом деле не хотел ссоры - таверна всего лишь на треть была заполнена народом. Судя по одежде, преобладали здесь пастухи, погонщики, извозчики, а также мореплаватели и купцы, наезжавшие в сухопутный Иерусалим за восточными сладостями и пряностями, привозимыми из соседней Аравии. Следовало дождаться времени, когда таверну заполнят, лучше всего воспринимающие идеи сопротивления существующей власти, различные лавочники - зеленщики, ткачи, горшечники и мелкие уличные торговцы. Именно они внимали мятежным речам Фагота и Азазелло всей душой, а, накачавшись дешевым кислым вином, орали во всю силу своих луженых глоток славу Иисусу и громогласно требовали его пришествия в Иерусалим.
  Могильщик со всей силой потряс стаканчик с костями и протянул его Азазелло, - бросай же ты первым, на этот раз! - Он швырнул на стол два денария. Толпа охнула - это были большие деньги.
  Тот покладисто склонил голову, хищно блеснув клыком в свете плошки, добавил два своих денария и выбросил кости на заскорузлую поверхность темного стола.
  - Три..., - ахнули в толпе, - он выбросил всего лишь три очка....
  Могильщик торжествовал. Его длинные тараканьи усы плотоядно шевельнулись и сделали стойку, протянувшись к ушам. Он, не глядя, бросил кости и протянул руку к монетам, не сомневаясь в своем выигрыше.
  - Два-а-а-а..., - протяжно простонала толпа, - он вновь проиграл... Это неслыханно... Клянусь великим Юпитером-громовержцем - так не бывает....
  Угреватый, выразительно красный нос могильщика налился спелой сливой, усы встопорщились, рот изрыгнул сочные многоярусные проклятия.
  - Ты! Гнусный прохвост, продавший душу Вельзевулу! - рев проигравшего, казалось, встряхнул стены таверны. Своими ручищами он сгреб отвороты плаща Азазелло и встряхнул его, приподняв над столом. - Твоей рукой водил сам дьявол!
  - Кто же водил тогда твоей рукой? - вновь встрял Фагот. И в наступившей сразу тишине добавил неестественно скрипучим тонким тенорком, - ты каждый день общаешься с царством мертвых, и все эти козни - твоих рук дело, дабы свалить свои шашни с демонами на невинных людей... Ты, мерзкий кладбищенский червяк... Грязный горшок с вонючим тухлым горохом....
  В громадной туше могильщика запросто уместились бы три Фагота. Глаза его налились кровью, он тотчас выпустил Азазелло и, вскинув невероятной величины кулачище, со всего маху со страшным грохотом, пригвоздил Фагота к табурету, на котором тот сидел. Но это ему показалось, да и остальным тоже - что пригвоздил. На деле, Фагот слегка отклонился в сторону и ловко дернул великана-могильщика за локоть, продолжая его движение вниз, отчего тот и издал ужасное громыханье, с размаху всем телом врезавшись в заплеванный и замызганный грязный пол. Тяжеленный табурет, с сидящим на нем Фаготом, подкосился и рухнул на голову несчастного могильщика.
  Четверо его сообщников, находившихся в толпе и должных продолжить драку, а также задержать пришельцев до прихода стражников, бросились на Фагота. Остальная толпа тоже не собиралась быть сторонними наблюдателями. В ход пошли лавки, стулья, кувшины. Шум в таверне установился неимоверный.
  Хозяин таверны, неумытый, засаленный, с длинным плаксивым лицом и выпуклыми рачьими глазками, при первых же звуках начинающегося побоища, шмыгнул в дверцу, рядом с очагом и затаился в подвале, с тоской и прискорбием вслушиваясь в доносящийся сверху гул. Ему чудилась гибель всего его имущества и невосполнимые финансовые потери.
   Кот же ничуть не переменил позы. Он сделал вид, что происходящее в таверне его нисколько не касается. Сидя мордой к очагу, он томно обмахивался длинным изломанным веером, который тавернщик, вероятно, использовал для раздува жара в очаге. Прищуренные глаза его покоились на не прожаренном бараньем боке, насаженном на длинный вертел с толстой деревянной ручкой. Лишь при начавшейся массовой схватке, он воровато метнулся по сторонам и задул три плошки, освещавшие угол таверны с очагом и, став при этом, абсолютно неразличимым для чужих глаз. В лапах его очутился тяжеловесный вертел, а бараний бок был аккуратно положен на тлеющий очаг.
   Фагот, удивительно легко ухватив двумя руками увесистую дубовую скамью и, помахивая ей перед собой, стал оттеснять наступавшую толпу вбок. Длинные полы его диковинного клетчатого халата развевались по сторонам подобно крыльям большой хищной птицы. С одной стороны он не давал нападающим подобраться к ним сбоку и с тыла, с другой же теснил их спинами в сторону Азазелло.
  В свою очередь, Азазелло, с ревом, - во имя Иисуса нашего! -выдергивал поочередно противников из пятящейся оравы и швырял их за спину.
  А здесь уже наступала очередь затаившегося в темноте кота. Вооружившись длинным увесистым вертелом, он бил приземлявшуюся после броска Азазелло жертву деревянной рукоятью по затылку, и та покорно затихала на полу.
  - Слава Иисусу, - непрерывно дребезжал Фагот в такт раскачивающейся скамье....
  Троица работала вдохновенно и слаженно. Поэтому битва закончилась в считанные мгновения, так и не успев, в общем-то, начаться по-настоящему.
  Тавернщик, слышавший все это время непрерывный грохот, угрожающий вой и жалобные вопли, уже попрощался со своей таверной, решив, что от нее не осталось и камня на камне. Когда шум схватки стих, он, немного выждав, робко вернулся в трапезный зал.
   К его безмерному удивлению почти вся мебель была цела. Лишь табурет, пострадавший от столкновения с головой могучего могильщика, являл собой разрозненные куски дерева, да скамья, которой махался Фагот, лишилась одной ножки и треснула посередине. Перевернутые во множестве столы практически не пострадали, пол был усеян черепками кувшинов, тарелок и кружек. Все прочее было совершенно цело.
  Ущерб оказался небольшим. Тем не менее, хозяин таверны сделал и без того плаксивое лицо, крайне удрученным и воздел руки кверху, готовясь во весь голос высказать свою скорбь по уничтоженной посуде и неуплате за выпитое и съеденное. Ему казалось, что в зале остались одни мертвецы, и он заголосил пронзительно и печально.
  Однако звук оборвался рукой Фагота, зажавшего ему рот. Вслед за этим откуда-то вывернулся и Азазелло. Он выхватил из-за пазухи увесистый кошель, приятно звякнувший серебром, развязал его, дернув за шнурок, и сделал вид, что вывалит все содержимое на испоганенный сражением пол.
  Тавернщик, тотчас опустив руки, подхватил с живота огромный грязный фартук из грубой ткани и проворно подставил его под кошель. Звон сыплющегося серебра был для него небесной музыкой, а внезапно свалившееся богатство, на которое можно было купить, по крайней мере, еще одно такое же заведение, враз сделало выражение его вечно кислого лица изумленно-радостным.
  Кот, тем временем, вновь нанизав бараний бок на острие вертела, послужившего для ратных дел, сунул его в тлеющий очаг.
  - Восславь Иисуса, - рявкнул Азазелло счастливому тавернщику, закончив выгрузку серебряных денариев в подставленный фартук.
  - Хвала Иисусу, - козлетоном ввернул Фагот.
  - Слава Иисусу, - почти эхом откликнулся ошеломленный свершившейся чередой событий владелец заведения. Он с трудом верил в небывалую удачу.
  Отдаленный звон колокольцев, спешащей к таверне тайной стражи, заставил победителей поторопиться. Они вышли из зала, поглядывая в сторону дворца Ирода, откуда доносился тревожный звон.
  Присоединившийся к друзьям вальяжный кот грыз на ходу бараний бок, поочередно вытирая лапой, испачканные в жир, победно торчащие усы....
  Проходя возле пологих склонов горы Мориа, им почудились звуки меланхолической, плакучей и тягучей музыки. Ближе к западному отрогу высокого холма музыка стала звучать громче и заунывней.
  - Однако, музыка печали - коротко выразил предположение Азазелло.
  - Кого-то хоронят, - веско дополнил кот. Весь его вид говорил о явном преувеличении им собственных заслуг в одержанной только что победе.
  Со стороны моря неожиданно подул холодный сырой ветер, а с потемневшего неба заморосил, дождь - не дождь, а какая-то изморось, что для Иерусалима было неправдоподобно....
  Маттавия прибыл с отрядом стражников, когда возмутители спокойствия были уже далеко. Скоротечность боя дала беглецам значительную фору во времени.
  Очухавшийся уже могильщик, бессмысленно трогал окончательно замалиновевший и расплющенный нос. Усы его обвисли к плечам, а маленькие, узко посаженные злобные глазки, смотрели на мир с детским недоумением. Он так и не понял, что произошло и ничего не смог пояснить начальнику тайной стражи по поводу исчезновения наглых чужаков. Побоище было кратковременным и жестоким.
  Трупов, впрочем, как показалось ранее тавернщику, не было вообще. Как не было и серьезно изувеченных, среди подвергшихся избиению посетителей. Все они поднимались с пола с кряхтеньем и оханьем, ощупывая побитые места и проклиная чужеземцев, действовавших столь вероломно и нещадно. Собственно и обрисовать толково ход схватки не смог никто.
  Все однообразно припоминали виртуозное фехтование скамьей долговязого клетчатого верзилы, затем рывок, полет, сноп искр в глазах и небытие. Получалось, что потерпевшие даже не видели коварного врага, отправившего их в пелену кратковременного забытья.
  Маттавия недоумевал, но добиться большего не смог. Хозяин таверны клялся всеми богами, что вообще ничего не видел, так как спустился в подвал за вином, а когда возвратился - все было уже кончено. Естественно он помалкивал о денариях, заботливо оставленных ему таинственными незнакомцами, сокрушался об ущербе и требовал от властей помощи для взыскания причиненных убытков.
  Главный страж синедриона, окинув взглядом поле сражения, тут же повелел каждому присутствующему заплатить тавернщику по восемь ассов. Что было сделано незамедлительно, поскольку все были наслышаны о суровости условий подземной тюрьмы синедриона.
  Так ничего и не выяснив, под оживленные причитания хозяина разгромленного заведения, Маттавия покинул таверну, решив, однако, повторить попытку захвата опасных чужаков.
  Он задумал выяснить их истинные намерения, наладив личную слежку....
  Над Иудеей повисла душная летняя ночь. Чуя грозу исступленно трещали цикады. Густые тяжелые тучи нависли над Мертвым морем, которое сливалось с приземистым берегом в одну черную массу. Яркие вспышки молний рассекали тьму и тогда становились видны три фигуры, по узкой горной тропе, гуськом, продвигающиеся к заброшенным соляным копям. Первая, отличающаяся коренастым сложением, несла в руке смоляной факел, дававший скорее больше угольного цвета дыма, нежели света.
   Четвертая фигура в черном плаще с капюшоном двигалась несколько поодаль, приседая к земле каждый раз, когда очередная молния вырывала из мрака окрестности.
   Копи истощены были еще во времена царя Соломона. Позднее они служили и местом погребения умерших. Узкие подземные коридоры разветвлялись, переходили в широкие галереи, переплетались и скрещивались между собой. Случайные путники, забредавшие туда, терялись в паутине лабиринтов и, не найдя обратной дороги, погибали от истощения. Отчего в переходах, нишах, вырубках и залах запутанных катакомб повсюду, во множестве, валялись различные кости и черепа людей. Тысячи летучих мышей нашли себе пристанище под сводами галерей и коридоров. В расселинах и трещинах гнездились ядовитые змеи, свиваясь в шипящие омерзительные клубки.
   Первые раскаты грома рванули воздух над неподвижной морской гладью. И с его ударами немедленно хлынул ливень, густая завеса которого полностью скрыла от преследователя фигуры трех ночных скитальцев. Маттавия мгновенно промок насквозь и попытался приблизиться к идущей троице. Но этого не потребовалось. К изумлению начальника тайной стражи синедриона, следившего за непонятными чужеземцами, факел не погас и продолжал служить ему ориентиром.
   С Мертвого моря внезапно прорвался порыв ветра, и ноздри Маттавии учуяли смрад гниющего камыша, смолы и серы. Он передернул плечами и еще больше ссутулился.
   Подле высокой, темневшей неподвижной громадой, гряды огонь факела пропал, и Маттавия понял, что преследуемые вошли внутрь копей. Он метнулся следом, и вновь чадящее пламя факела указало ему путь. Воздух был сух и пах морем. Под ногами хрустели кости и остатки соляной породы. В сторону сполоханно метнулась стая летучих мышей, взбороздив тишину громким хлопаньем мощных крыльев. Троица, чему Маттавия был чрезвычайно удивлен, двигалась по запутанным лабиринтам быстро и уверенно, будто зная расположение переходов наизусть.
   Наконец чужеземцы вступили в большой овальный зал, по обеим сторонам которого расположились широкие каменные скамьи и остановились. Высокий, блеснув в мерцающем неровном свете слюдой, закрывавшей его глаз, смахнул со скамьи полой халата полуистлевшие кости и жестом предложил остальным садиться.
   Маттавия затаился возле стены коридора, ведущего в зал. Заговорщики, а, что это были именно заговорщики, глава тайной стражи не сомневался, были ему прекрасно видны. Его же они видеть не могли - факел освещал лишь небольшое пространство обширной пещеры. Было тихо, лишь какое-то неясное шуршание раздавалось в пустынных жутких лабиринтах.
   - Сейчас к ним присоединится тот, который назначил встречу в этом мрачном, таящим ужас прошлых лет, месте, - подумал Маттавия, - и я увижу того, или тех, кто руководит этой странной троицей.
   Характер и повадки у него были, как у горного волка - крадущийся, бесстрашный и умеющий напасть внезапно, так он себе его представлял, хотя встречаться с ним не приходилось.
   Он сжал рукоятку короткого римского меча, которым владел великолепно. Этому мастерству его обучил бывший римский легионер, принявший иудейскую веру, оставшись в Иерусалиме и поступивший на службу в тайную стражу синедриона. На правом боку за пояс был заткнут также длинный, с узким лезвием, кинжал, в обращении с которым ему, пожалуй, не было равных в Иудее. Еще в далеком детстве он наловчился даже сбивать метательными ножами низко летящих птиц, а сейчас мог попасть в любую точку с расстояния в два-три десятка локтей.
   Его ничуть не смущало, что противников будет не менее четырех. Пусть даже, двое из них, сильны, он это знал, в кабацких потасовках и кулачных драках. Но меч, есть меч. Захватить живьем следует лишь главного из них - остальных можно убить. И глава иудейской стражи изготовился к бою.
   Но он ошибся.
   Расположившись на широкой каменной скамье, они сразу стали горячо обсуждать последние высказывания Иисуса из Назарета. Вернее разговаривали двое, а кот сидел на скамье со скорбным выражением усатой морды и уныло покачивал свисающей вниз правой лапой.
   Говорил вначале только длинный в клетчатом халате. Широкоплечий с торчащим изо рта кривым клыком, воткнув факел в расселину стены, ему как бы аккомпанировал. Он воздевал руки, прикладывал их к груди, тряс кулаком, грозя неведомому врагу, в ужасе закрывал глаза, тер лоб в раздумье.... Короче, принимал участие в монологе длинного немыми жестами, сопереживая в подходящих случаях.
   - Мы имеем только факты! Объяснений - увы - нет..., тягуче скрипел первый, подпрыгивая на каменном седалище и размахивая руками в широких рукавах халата, отчего тень его причудливо перемещалась на прилегающей стене. - Совершенные чудеса, впрочем, сообразуются с мессианским предначертанием галилейского пророка... Однако и ученики его наводят на странные размышления. Отчего чужаку Иуде доверена казна, хотя среди них есть профессиональный мытарь? Куда это бегает по вечерам юный Иоанн?...
   Маттавия навострил уши. Иоанн был его доверенным лицом в окружении назаретянина. Используя доверчивость и неискушенность юноши, он получал от него различные сведения о перемещениях и встречах новоявленного мессии, содержании его публичных проповедей и бесед с учениками. Все это делалось под предлогом того, чтобы удержать Учителя, в которого Иоанн фанатично уверовал, от опрометчивых шагов, которые могли бы не понравиться светской и религиозной властям Иудеи. Иоанн свято верил, что тем самым помогает спасти пророка от кары со стороны Рима и местных владетелей.
   И вот чужаки сумели узреть что-то неестественное в поведении юного ученика. Но выводы, осмотрительно, делать не спешили, всего лишь констатируя факт и выражая сомнение.
   Он наблюдал за ними уже две недели. Эти люди были явно отголоском какого-то необычайного чужого мира. И постоянно задавали загадки. Вот и сейчас, несмотря на то, что они шли через сильнейший ливень - одежда их, как и шерсть сопровождавшего их чудовищного кота, была совершенно суха....
   - Надобно за ним приглядеть, - коренастый криво ухмыльнулся, отчего его рожа приобрела еще более зверское выражение, - по-моему, девушки этого юнца совершенно не интересуют, значит....
   На сытой лоснящейся физиономии кота была написана смертельнейшая скука. Свисавший к полу объемистый пушистый хвост чуть подрагивал, как это бывает у животных от ожидания.
   - А, ведь выражение его морды показывает, что он улавливает суть разговора, - обеспокоился вдруг наблюдательный Маттавия, - но тема ему, якобы совершенно неинтересна. Весьма странное животное.
   А клетчатый уже вошел в раж.
   - ... в это смутное время и мы уповаем на него, - трещал он, воздевая вверх правую руку с вытянутым указательным пальцем. - Со страхом и трепетом ждем мы его пришествия в Иерусалим! Ибо он истинный Мессия, и не ведаем мы, что ждет нас многогрешных с его приходом... Греховная суть каждого будет обнажена и всем воздастся по заслугам....
   - Вот ты, - указательный палец ткнул в сторону коренастого, - предстань теперь в обличье своем настоящем!
   Маттавия с ужасом увидел, что фигура клыкастого стала размытой, как в серебряном зеркале, ее сотрясли волнообразные движения, запахло серой.... Он зажмурил в страхе глаза, боясь ослепнуть при колдовстве, как он полагал это действо.
  А когда он приоткрыл их, то на месте коренастого разбойника сидел покрытый рыжей густой шерстью сатир. Кончики его волосатых ног заканчивались короткими копытцами, а сбоку со скамейки свисал хвост, заканчивающийся пышной кисточкой. Лицо с лихо торчащей козлиной бородкой напоминало морду козла и одновременно сохранило черты и разбойничье выражение своего клыкастого предшественника. Даже тот же кривой клык торчал в углу рта, свешиваясь над нижней губой угрожающе и сварливо.
  - Падок на вино и блудниц, - провозгласил длинный, не сводя указующего перста.
  - Есть такой грех, - покладисто согласился сатир и в руках у него внезапно обнаружился пузатый кувшин с вином, к которому он не замедлил приложиться.
  Высосав, должно быть, не менее половины, сатир икнул, - но и ты, сдается мне, не носишь своей истинной личины, - он приглашающе протянул кувшин коту, который не замедлил взять его обеими лапами. И затем простер руки к субъекту в клетчатом халате, - явись и ты перед нами тем, кто ты есть на самом деле.
  Кот, тем временем, также обмакнул усы в кувшин, мурлыча от удовольствия и помахивая хвостом.
   Длинный же, переломившись в нескольких местах своей нескладной фигурой, полыхнул голубым и превратился в грифона. На скамье гордо восседал лев с крыльями и головой орла. Глаза его немигающе уставились на неровный огонь факела.
  Кот, допив вино, шваркнул пустым кувшином об пол. Осколки его бесшумно брызнули по сторонам. Он крякнул, как-то, не по-кошачьи, молодецким жестом вытер усы и выудил откуда-то из воздуха коричневый толстый продолговатый цилиндрик, похожий на плотно скатанный свиток пергамента. Мгновение и цилиндрик уже дымился в его усатой пасти. Затянувшись и выпустив изо рта густой пахучий клуб дыма, кот блаженно прищурил круглые зеленоватые глаза....
  Но вдруг встрепенулся, устремил свой взгляд в сторону ошеломленного Маттавии и заорал жутким дискантом, - нас подслушивают!
  Начальник тайной стражи был храбрым, мужественным человеком, не раз смотревшим в лицо опасности. Он знал о существовании колдунов, не раз вылавливал различных ведунов и чернокнижников, которых затем по приговору синедриона предавали смерти. Слышал, что они могут превращаться в различных тварей, хотя сам этого и не видел. Не были ему в диковинку и огнедышащие драконы, которые, как сказывали древние рукописи, обитали в горах Аравии.
  Но пыхтящий дымом, говорящий кот?... Рассудок Маттавии помутился. Он не верил своим глазам. Все члены его тряслись, как в лихорадке, пот выступил даже на пятках....
  Тем временем у кота в лапе очутился круглый металлический цилиндр, тускло сверкнувший боками в свете факела. Он направил его в сторону парализованного страхом Маттавии, и в лицо начальника тайной стражи ударил сноп ослепительного света....
  Как он вырвался из извивов кошмарного лабиринта и добрался до Иерусалима, Маттавия не помнил. Лишь в ушах его несколько дней непрерывно слышан был дикий, на самой высокой ноте, вой кота, сопровождаемый лихим уханьем сатира и раскатистым клекотом хищной голодной птицы. И грузный топот их обладателей, гнавшихся за ним до самого выхода.
  И теперь перед первосвященником Каиафой сидел седой, до белизны, смертельно душой, уставший человек, который раскрывал бессильно рот, силясь что-то сказать, и не мог этого сделать. Маттавия полностью утратил речь.... Она возвратилась к нему лишь через полгода. Но прежним Маттавией - грозой иноверцев и чародеев, он уже не стал. И синедрион отказался от его услуг.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Глава седьмая
  
   1.4. Троица. Мудрый верит в чудеса и доверяет переменам.
  
  
   Высоко стоящее солнце, нахмурясь легкой тучкой, тем не менее, жгло нещадно. Редкие облака гуляли вдалеке на горизонте, белоснежные и бесполезные. Троица уныло тащилась по пыльной улочке с однообразными глиняными домишками. Их занимал вопрос, что докладывать мессиру - операция, казавшаяся легкой, явно затягивалась. Впереди находился трактир, где, сообразно своим планам, они намеревались устроить очередной шумный скандал.
   Мимо вдруг пробежал человек в широкой черной хламиде, который ловко вспрыгнул на перевернутую пустую бочку возле трактирного крыльца, поднес к губам медную буцину и затрубил резво и звонко. К бочке потянулись прохожие, из питейного заведения вывалились пьянчужки и всякий сброд.
   - Внимание! Только два дня - завтра и послезавтра в старом римском цирке прославленными странствующими актерами будет дано представление с фокусами, магией и чудесами. Вход на представление бесплатный. Все последующие представления - платные.
   Человек с буциной спрыгнул с бочки и понесся дальше.
  Через некоторое время друзья вновь услышали звуки буцины. И еще. И еще. Трубный рев раздавался в разных концах города.
   - Забыл сказать, - Азазелло деловито потер рукавом плаща клык, - я нашел похоронную трибу, чьи печальные звуки мы слышали, проходя вчера вечером мимо горы, и нанял их всех для оповещения о нашем представлении.
   Фагот одобрительно, со звоном, залепил ладонью по его могучей спине. Здоровяка основательно шатнуло вперед.
  Кот хотел повторить прием старого товарища, но, завидев выражение лица Азазелло, передумал и лишь поощрительно потряс скрещенными концами лап....
   Цирк, построенный в западной части Иерусалима еще Гнеем Помпеем, на месте разрушенной Сионской крепости Давидовой, был пуст и закрыт на огромный висячий замок. Судя по всему, он не использовался по своему назначению, или же это происходило крайне редко.
  Его обширное помещение представляло собой круглый амфитеатр с рядами каменных скамей и ступенчатыми проходами между ними. Посредине находилась овальная, почти круглая арена, огороженная невысоким парапетом и отделенная от зрителей по всей окружности широким рвом с водой. Кое-где виднелись остатки железных решеток на внешней поверхности рва. Это было сделано для защиты зрителей от взбунтовавшихся гладиаторов или от взбесившихся зверей.
   Римляне, помимо гладиаторских поединков и боев, любили зрелища травли диких животных собаками, а также гонки на колесницах. Несколько позднее они придумали устраивать гонки на верблюдах. Они издавна любили различного рода представления.
   Иудеи не приветствовали развлечений в виде боев гладиаторов и схваток с дикими животными. Поэтому последний раз по своему прямому назначению цирк использовался много десятилетий назад, во времена, когда здесь существовали римские колонии.
   Сейчас же здесь иногда устраивались массовые религиозные обряды, порой совершались жертвоприношения богам. А когда ремонтировалась торговая площадь, в цирке располагались торжища и ярмарки.
   Эта информация была получена от расположившегося рядом с цирком горшечника, который сушил свои, разнообразные по формам и объемам, глиняные изделия в тени большого навеса, пристроенного к колоннаде амфитеатра. Словоохотливый ремесленник был рад появившимся в пыльном безлюдье двум незнакомцам с большущим импозантным котом и поведал им все городские сплетни. Его россказни были нескончаемы и обильным потоком проливались на долгожданных слушателей, слегка ошеломленных обширностью и разнообразием познаний обычного мастерового.
  Ничего нового об Иисусе из Назарета он, правда, не знал, но зато вывалил целый ворох сведений обо всех стадиях гончарного производства, преимуществах завозимой издалека глины и умении правильно выбрать гончарный круг.
  И все же драгоценные крупицы нужных знаний были получены. В ответ на вопрос об аренде цирка, горшечник дал им адрес городского чиновника, который ведал городским имуществом. Подробно объяснил, как найти его дом и долго еще плелся рядом, объясняя, почему горшки следует сушить в тени, и какие пагубные последствия ждут неумелого мастера, который выставит свежие глиняные изделия прямо под палящее солнце.
  Нужный местный чиновник жил возле рынка, и троице вновь пришлось пересечь его нескончаемые извилистые лабиринты, уже с запада на восток.
  - А, кто желает выиграть? Кто хочет разбогатеть за одно мгновение? Требуется лишь ваше внимание и зоркий глаз..., - раздерганный голос повторял эти фразы снова и снова, варьируя их на различный манер.
  В центре рынка, возле рядов, заваленных щедрыми дарами садов и огородов, прямо на пыльной земле, с пробивающимися кое-где чахлыми былинками травы, расположился юркий чернявый человечек, ловко манипулирующий тремя глиняными кружками, стоящими на неотесанной деревянной доске.
  Был он весьма молод. На его бронзовом округлом лице, украшенном несоразмерным крючковатым носом, застыла разухабистая гримаса. Желающих разбогатеть что-то не находилось. Видно было, что человечек орет, скорее, по привычке. Лицо его было неподвижно, и лишь едва пробивающиеся черные побеги полоски усиков смешно дергались в такт давно заученным фразам.
  Фагот ткнул локтем в бок Азазелло и подмигнул ему в сторону зазывалы к легкому обогащению. Рыжий крепыш, носивший, по-прежнему, несмотря на здешнюю жару, свой потрепанный плащ, одобрительно дернул клыком, и друзья свернули на путь легкой наживы.
  Верещавший зазывные заклинания человечек сразу оживился, лицо его сбросило застывшую бесстрастную маску, и он повел к себе рукой широким приглашающим жестом.
  - Прошу! - закричал он урчащим голосом хищника, завидевшего легкую добычу, - ставка всего лишь два медных асса. Угадавший под какой глиняной кружкой находится вот этот белый шарик, получает четыре асса. Не распознавший нужной кружки проигрывает два своих асса. Все очень просто! Нужно лишь предельное внимание и зоркий глаз.
  При этом он продемонстрировал подошедшим небольшой, размером с голубиное яйцо, ворсистый шарик и, с явной насмешкой в адрес Фагота, как обычно косившего глазами в разные стороны, пробубнил под свой массивный нос, - сразу виден зоркий глаз....
  Тот, лишь покосился на него, иронично скривив рот, спокойно скрестил свои длинные ноги и, подобрав полы клетчатого халата, присел на землю напротив насмешника.
  Вокруг сразу же образовалась толпа, в которой затерялись Азазелло с котом. Лоточники побросали свои овощи и фрукты и поспешили насладиться, ставшим редким уже, зрелищем надувания простодушного чужестранца.
  Фагот бросил на доску две монетки по одному ассу, противная сторона добавила к ним свои. Игра началась.
  Чернявый мошенник поочередно приподнял все три кружки, показав всем присутствующим, что под ними ничего нет. А, затем ничуть, не таясь, поднял кружку, находящуюся в центре, и, сунув под нее, зажатый между большим и указательным пальцами, шарик, быстро опустил ее назад. И выжидательно глянул на долговязого чужеземца взглядом, в котором перемешались откровенные презрение и скука.
  Фагот, однако, не стал спешить с очевидным ответом. Приняв позу роденовского "Мыслителя", он пристально уставился на доску, водя по ней взглядом, будто желая сосчитать все ее зазубрины и занозы. Время шло, и человечек, с великоватым для его лица носом, даже склонил оный нюхательный орган к искомой кружке, подталкивая этим жестом к нужному варианту. Загудели и в толпе.
  - Да, в средней он...Он, что, слепой?... Слепой - не слепой, но косой-то уж точно....
  Но Фагот не внял предлагаемым подсказкам. Он решительно протянул руку к левой от него кружке. Лицо чернявого плута исказила гримаса недоумения. Он во все глаза глядел на клетчатого иноверца, ничего не предпринимая. Толпа притихла, с интересом ожидая развития событий.
  Тогда Фагот сам поднял кружку, на которую указывал, и из нее послушно выкатился спрятанный там шарик. Толпа загомонила, то ли в восхищении, то ли от разочарования обманувшим ее ожидания пришельцем. Тот протянул уже руку к выигранным деньгам, но здесь поспешно опомнился владелец шарика.
  - По правилам ставка удваивается, а игра продолжается, - пискнул он, сорвав свой голос на дискант и защищая монеты своими руками.
  Здесь Фагот оказался покладистым - он вывернул из кармана горсть медяков и отсчитал на доску восемь ассов. Ту же операцию проделал и носатый.
  Во второй раз незадачливый мошенник прятал шарик всерьез, сбивая с толку прозорливого незнакомца быстрыми перемещениями кружек по поверхности доски и мельканием шарика, то в одной, то в другой руке.
  Но и здесь Фагот оказался точен, несмотря на то, что удивительные глаза его косили по сторонам, ничуть не пытаясь зафиксировать передвижение предметов шельмовства.
  - Ставка вновь удваивается, - просипел, окончательно потерявший голос юный плут.
  Фагот, не чинясь, швырнул в кучку медных монет, вынутый из второго кармана халата серебряный денарий. Толпа возбужденно загудела - таких больших ставок никто не припоминал. Чернявый повелитель шарика юркнул в толпу и через некоторое время появился, бережно сжимая в кулаке серебряную монету. Черные скачущие бусинки его вертлявых глазок уже обрели пугливый оттенок.
  Кружки буквально мелькали в его ловких руках, а шарик мельтешил, временами, превращаясь в незримую прерывистую линию. Уследить, где прятался шарик, было просто невозможно.
  На третий раз Фагот даже не стал тратить времени на раздумье - он решительно поднял среднюю кружку, явив окружающим выкатившийся оттуда белый круглый комочек.
  Неудачливый мошенник, в отчаянии, схватился за голову обеими руками - вероятно, денег у орудовавшей на рынке шайки больше не было. Но здесь из толпы вывалились и пошли на сидящего Фагота, уже сгребавшего деньги, двое плотных, обросших жиром, но со звероподобными физиономиями, субъекта. Намерения их не оставляли желать лучшего.
  Однако путь им преградил, вывернувшийся из плотной, окружавшей игроков, гурьбы рыжий здоровяк, шириной плеч, превосходящий, пожалуй, обоих вместе взятых. Он небрежно отбросил в сторону полу плаща, явив сообщникам юного мошенника здоровенный кривой кинжал, заткнутый за пояс. Азазелло не зря носил плащ, несмотря на знойный климат Иудеи. Кот также подтвердил свои бойцовские намерения выгнутой дугой спиной, вставшей дыбом шерстью и злобным продолжительным шипеньем.
  Фагот, поднявшись во весь свой нешуточный рост, косил на членов шайки без всякого испуга, но, напротив, с пугающей противников снисходительностью.
  Тут, неожиданно, и толпившиеся вокруг торговцы приняли их сторону.
  - Бей их! - закричал кто-то захлебывающимся от азарта голоском. - Сколько можно обманывать честных людей! Жулье, проклятое....
  Скорости улепетывавших мошенников можно было только позавидовать. Очевидно, подчиняясь давно разработанному плану бегства, они пырснули по сторонам и, под свист и улюлюканье лоточников, моментально скрылись в запутанных лабиринтах рынка.
  Толпа была удовлетворена - свое зрелище она все равно получила. А, троица невозмутимо прошествовала дальше по известному ей адресу.
  - Эта игра для шельмования простаков будет существовать еще две тысячи лет, - авторитетно заметил кот, пытаясь подладиться под размашистые шаги Фагота.
  - А, в чем тут фокус? - спросил Азазелло, не до конца разобравшийся в технологии обмана.
  - Шарик, который прячется под кружкой, сделан из тончайшего и невесомого гагачьего пуха и, когда его сжимают пальцами, он становится фактически невидимым и неощутимым. Мошенники просто создают иллюзию нахождения шарика под кружкой....
   Распорядитель городского имущества, приземистый коренастый толстяк с объемистым обвислым брюшком, по имени Марух, долго вертел в руках кусок папируса с разрешением на аренду цирка на два дня за подписью царя Ирода и с его же личной печатью.
   Сомнения его вызывала не подпись, которую он отлично знал и не хорошо известная печать, не требующая подтверждения в ее подлинности. Он не помнил случаев, чтобы заброшенный цирк использовался в качестве зрелищного сооружения. Обычно клоуны, шуты, мимы, фокусники, бродячие актеры устраивали свои представления прямо на улицах, площадях, а также у подножия Елеонской горы, словом, на открытом воздухе. Более того, иудейские священники бывали даже против использования помещений цирка для торговых целей, по их мнению, это оскорбляло богов, в честь которых здесь проводились обряды.
   Но удостовериться в подтверждении воли царя не представлялось возможным. Царь Ирод две недели назад отбыл в Антиохию для лечения подагры, которой он страдал. Его семья и основные сановники, в том числе, отвечающие за вопросы городского самоуправления, выехали вместе с ним, так было принято при дворе.
   Марух крутил папирус, скручивал его в трубку и снова разворачивал, кряхтел, потел и никак не мог принять решение.
   Его заплывшие жиром глазки перебегали с устрашающего лика широкоплечего рыжего человека в коротком грязноватом плаще, никак не вызывающего у него доверия, на огромного черного кота, с цепочкой на шее, смиренно расположившегося чуть сзади и левее клыкастого здоровяка. И уж совсем не могли уследить за, вьющимся вокруг него ужом, долговязым верзилой в несуразном клетчатом халате, пытающемся по ходу своих вращений всунуть большую золотую монету в карман строгой черной хламиды распорядителя. Но карманов в хламиде не было, и попытки успеха не приносили.
  - Не сомневайся, уважаемый, - скрипучий тенорок обладателя диковинного халата сопровождал все его перемещения, - подпись ... печать... сам царь соизволил приложить свою царственную руку. И сам желал присутствовать на представлении. Но занедужил, занедужил....
  - Где вы видели царя? - толстые губы распорядителя недоверчиво сложились вопрошающим знаком.
  - Там же... там же... в Антиохии, мы давали представление в этом чудесном городе... оттуда и приехали... по рекомендации... и, испросив разрешения,... - клетчатый халат уже рябил в глазах обалдевшего городского чиновника.
  - Он вас принимал в Антиохии? - пораженно спросил толстяк, пытаясь поймать хотя бы взгляд вертлявого настырного просителя.
  - И мы готовы хорошо заплатить, - не отвечая на вопрос, лебезил клетчатый, - скажем триста денариев... За каждый день, - добавил он, усмотрев метнувшуюся алчную тень в глазах распорядителя.
  В его руках уже не было большой монеты, зато появились два увесистых мешочка, звякнувшие серебром.
  Толстяк сделал голодную стойку, но еще колебался. В кармане своих шаровар, скрытых хламидой, он ощущал постороннюю тяжесть, которой раньше не отмечалось, и недоумевал, каким образом клетчатый проситель таки добрался до его кармана.
  Брать взятку он не хотел. Взять - значит связать себя определенными обязательствами. Естественно, как любой чиновник, он собирался сделать на этом гешефт, но по-честному, без взяток. Просто оформить другую, вполовину меньшую сумму, в качестве арендной платы. Чужеземцы уберутся восвояси, и кто сможет проверить условия договора. И все же он побаивался гнева служителей синедриона. Кто знает, как они отнесутся к использованию заброшенного цирка в зрелищных целях....
  - Царь не властен давать распоряжения своим подданным? Клянусь всемогущим Юпитером, у вас странные порядки, - угрожающе-угрюмо протянул рыжий спутник долговязого, до того молчавший, и обнажил кривой длинный клык в неестественной улыбке. Рука его скользнула под плащ, где, как уже успел рассмотреть распорядитель, из-под широкого кожаного пояса торчала рукоятка кривого восточного кинжала. Клык хищно шевельнулся, и на распорядителя дохнуло холодом реальной опасности.
  - Еще пырнет, - трусливо подумал он, заворожено, глядя на зловещий клык, - придется соглашаться. И сразу зайду к Каиафе, пусть скажет свое мнение. Выгнать бродячих фокусников из цирка никогда не поздно.
  Он крикнул ключника и распорядился выдать пришедшим ключи от цирка. А казначею он позже отдаст, положенные ему на стол деньги, точнее их определенную часть - он уже думал о двух третях полученной суммы.
  Едва просители вышли, побрякивая радостно ключами, как Марух запер дверь и занялся подсчетом и дележом добычи.
  - Шестьсот денариев, - фокусники были точны, - пожалуй, казне хватит и ста денариев, тоже весьма приличная сумма, - решил добропорядочный, не берущий взяток, чиновник. И сразу навсегда забыл о необходимости согласования аренды с первосвященником....
  Цирк был переполнен. Пожалуй, представители всех народностей и профессий собрались здесь, чтобы насладиться обещанным чудодейственным зрелищем.
  - Итак, - расстилался по арене долговязый Фагот, - мы бродячие фокусники, овладевшие также некоторыми секретами греческой и аравийской магии. Мы выступали во многих городах в разных странах, но ваш город самый чудесный.
  - Смотрите внимательно! То, что вы увидите, будет воистину чудом, - и он махнул правой рукой снизу вверх.
  - Ап! - из-за его спины выдвинулся Азазелло, изобразивший улыбку на лице, обнажив при этом второй, также немаленький клык, которая придала ему голодное акулье выражение. Он тряс кости в деревянном стаканчике.
  - Внимание! - фальцетом взвизгнул Фагот.
  И рыжий здоровяк выбросил кости. Их было шесть, и все они легли шестерками вверх.
  - Эка невидаль, кости-то со свинцом, - крикнули из зала.
  - К прискорбию нашему, - заверещал тенорно палкообразный ведущий, - встречаются еще люди, никак не могущие поверить в чудеса. Прошу тебя, неверующий, к нам на арену....
  Из рядов стал выбираться невысокий человечишка, в синей хламиде с лопухастыми ушами и длинным, как у дятла, носом.
  - У кого-нибудь есть еще кости? - обратился Фагот к гудевшей недоверчиво публике, - прошу сюда!
  Несколько любителей азартной игры вышли на арену. Фагот протянул назад руку, и Азазелло вложил в нее небольшой серебряный кувшинчик без ручек.
  - Кладите все кости сюда, - заорал ведущий, - а, ты, держи, - он передал кувшин скептичному человечку, - будешь бросать сам!
  Тот долго тряс кувшином, даже поднес его к раскидистому уху, прислушался и, наконец, метнув, в изумлении откинулся назад, - все шестерки, - едва слышно просипел он.
  Зал замер в восхищении. Послышались жиденькие хлопки.
  - Бросай еще!
  И вновь выпали все шестерки.
  - Все кости в этом славном городе поддельные, а все игроки жульничают, - удрученно прокричал Фагот, сорвав на этот раз, гром рукоплесканий.
  - Прошу разобрать свои кости, - двусмысленно пропел ведущий, - а, теперь, внимание - перед вами ученый кот! Клянусь Сатурном, он умеет считать и писать. Зовут его Бегемотом.
  Громадный черный кот вышел из тени и шаркнул лапой. Подумал и то же самое проделал второй. Амфитеатр напряженно замер.
  - Итак, Бегемот, любишь ли ты козье молоко?
  Кот утвердительно покачал головой и облизнулся.
  - А, нравится ли тебе вино?
  Морда кота приобрела чрезвычайно кислое выражение, он замахал головой отрицательно.
  - Он просто заучил, когда надо махать так, а когда этак, по знакам этого длинного мошенника, - закричали из зала.
  - А, задайте ему вопрос сами! - деланно рассердился Фагот и отвернулся спиной к коту.
  - Есть ли у тебя жена? - дурашливо заорали из зала.
  Бегемот отрицательно помахал усами.
  - Умеешь ли ты, летать, как птица?
  Кот вытаращил глаза и энергично замотал головой слева направо.
  - Знаешь ли ты, как зовут римского императора? - послышался чей-то озорной выкрик.
  Бегемот надолго задумался, а затем утвердительно кивнул головой.
  - Врет! - послышались разрозненные голоса.
  - Нельзя обижать животных, - укоризненно промолвил Фагот, - в отличие от нас, врать они не умеют. Сейчас он напишет имя императора на доске.
   В зале охнули.
  Тотчас Азазелло поднес коту грифельную дощечку и большой кусок мела.
  Бегемот пошевелил усами, почесал загривок в раздумье лапой, но мел взял и медленно начертал на доске неровными латинскими буквами - TIBERIUS (Тиберий).
  Зал ошалел. Люди привставали с мест, вглядываясь в сделанную надпись, поминали всех известных богов и восхищенно ахали.
  - А, как зовут иудейского царя? - раздалось с задних рядов амфитеатра.
  Кот стер лапой предыдущую надпись и древними арамейскими буквами начертал - Ирод. Затем подумал и продублировал через черточку это имя на иврите, а потом и на идише.
  Зал бушевал. Гром аплодисментов перемешивался с многочисленными выкриками и восклицаниями.
  Кот степенно кланялся. Фигура и морда его лучились самодовольством. Глаза светились ехидством - что, съели?
  Зал продолжал греметь.
  Фагот поднял сначала одну руку, следом вторую....
  Шум утих.
  - Но все это жалкие фокусы, - звенящим тенором изрек ведущий, - по сравнению с тем, что вы увидите дальше.
  Зал напряженно внимал.
  - Путешествуя по вашей изумительной земле, мы встретили человека, который творил настоящие чудеса. Зовут его Иисус из Назарета. Он щедро поделился с нами своим умением.
  В зале загудели.
  Фагот вновь поднял руку, требуя тишины, - есть ли среди вас люди с конечностями, из которых ушла живительная жизненная сила? Прошу ко мне!
  К арене поплелся человек в оборванной грязноватой одежде, придерживая болтающуюся вдоль тела иссохшую левую руку другой рукой.
  - Это же нищий Симеон. Стал сухоруким еще в детстве, упав с мула, - зашептались в рядах.
  Фагот поставил его напротив себя и, неожиданно звучным голосом, сказал, - протяни же несчастный руку свою ко мне!
  И - о, чудо! Симеон протянул мертвую руку вперед и пошевелил пальцами, - она... она здорова, - едва слышно пролепетал он. Еще не веря, провел пальцами по враз задрожавшим губам, глаза его покраснели и наполнились влагой.
  - О, божественный всемогущий Юпитер! Ты внял моим мольбам... Ты сотворил чудо....
  - Юпитер тут не при чем, - сварливо заметил Фагот.
  Зал внимал происходящему в пораженном молчании. Исцеление было явно настоящим.
  - Слава Иисусу! - рявкнул Азазелло.
  - Слава Иисусу! - возопил исцеленный нищий.
  В амфитеатре творилось нечто невообразимое. Казалось, все разом полезли к арене, чтобы залечить свои болезни и болячки.
  Стоп! Стоп! Стоп! - голос Фаготы обрел громовую рыкость. Обещаю, что завтра мы излечим бесплатно всех желающих. Представление рассчитано на два дня. А сегодня - чудеса продолжаются!
  Люди нехотя вернулись на свои места, возбужденно переговариваясь.
  - Великий учитель и пророк Иисус обладает умением ходить по воде, как по обычной земле.
  Зал слабо зашевелился. Задавленный увиденным, и, находясь в некотором шоке, народ реагировал уже вяло.
  - Он передал это умение нам, - Фагот махнул рукой коту и тот, мягко по-кошачьи спрыгнув в ров с водой, пошел по кругу прямо по поверхности воды, без всяких даже брызг. Лапы его шлепали по воде, не оставляя обычных расходящихся кругов.
  - Воду взяли из Мертвого моря, да еще высыпали туда сотню сиклей соли, - несмело предположил чей-то голос, - а кот - он же легкий.
  Фагот и Азазелло соскочили в ров и изобразили вдвоем матросскую чечетку - вода не колыхнулась.
  Амфитеатр молчал. Люди решительно отказывались верить в хождение по воде.
  - А, может и вовсе не вода это? - продолжил другой скептик.
  - А вы попробуйте, - коварно предложил Фагот.
  Неверующий упирался, но его все-таки вытолкнули ко рву. Потоптавшись на краю и видя, что поверхность, казавшаяся водой, никак не реагирует на телодвижения заезжих магов, он беспечно шагнул вперед. И сразу камнем пошел на дно - плавание было ему незнакомо, а ров был глубок. Азазелло фыркнул, нырнул и вытащил утопшего на край рва. После хорошей встряски вода у бедолаги полилась из всех отверстий, и под улюлюканье публики он бежал назад.
  - Умение дается не всем, а только тем, кто уверовал в Иисуса-спасителя, - серьезно объяснил Фагот, - если здесь такие есть, прошу к нам.
  После некоторого замешательства из рядов выбрался широкий в плечах чернобородый грек. Он не стал с маху прыгать в ров, а подошел поближе к тому месту, где безмятежно резвились на воде фокусники, и решительно сбросил плащ. В ров он ступил задом, придерживаясь руками за бортик, окаймляющий ров. Нога, однако, не ощутила опоры и погрузилась в воду. Претендент попробовал другой ногой, но с тем же результатом.
  - Верую! - тогда завопил он отчаявшимся басом и, отпустив руки, скрылся под водой. Но спасать его не пришлось. Судя по повадкам, он был знаком с морем, поэтому легко всплыл и, отфыркиваясь, вылез на твердь мостика, переброшенного через ров. Грек обескуражено покрутил головой, подобрал свой плащ и побрел восвояси.
  Но зал молчал. Не было бури аплодисментов. Не слышно было даже свиста и улюлюканья в адрес опростоволосившегося грека....
  Фагот понял свою ошибку. Продемонстрированное чудо было нереальным и запредельным для мозгов, собравшегося повеселиться и развлечься, простого люда. Даже видя все своими глазами, люди не могли поверить в происходящее. Сработал извечный принцип: этого не может быть, потому что этого, вообще, не может быть.
  Следовало сотворить что-то понятное и доступное.
  - Есть ли в зале водоносы, в кувшинах которых осталась вода? - в звенящей тишине трескучий тенорок Фагота затейливо вибрировал и переливался.
  Водонос с кувшином, конечно же, нашелся, и клетчатый ведущий призвал его на арену.
  - Свежа ли твоя вода? - он плеснул из кувшина себе в ладошку и почмокал губами, - не то... не то....
  Зал молчаливо и, несколько уже разочарованно, внимал.
  - А, не превратить ли нам ее в хорошее вино?- Фагот взял кувшин, поставил его на пол, крутнул вокруг своей оси и стал делать над горлышком магические пассы.
  - Пробуй же!
  Торговец водой нерешительно понюхал содержимое кувшина, глаза его округлились, он неуверенно глотнул. Будто опасаясь, что кувшин заберут или магическое воздействие закончится, водонос, раз за разом, приникал к горлышку и жадно глотал, выплескивая красноватую жидкость себе на горло и на грудь.
  - Вино... Настоящее прекрасное вино... - причитал он, блаженно закрывая глаза и делая большие судорожные глотки.
  Но амфитеатром уже овладело полное неверие.
  - Он лжет!.. Гнусный сын погонщика мула... Он заранее налил в кувшин вина... Клянусь Сатурном - это мошенники... Одна шайка..., - выкрики становились все злее и агрессивнее....
  Фаготу это надоело. Он вырвал кувшин из рук водоноса и швырнул его в воду, наполнявшую ров.
  - Неверующие невежи! - загремел внезапно над амфитеатром его преобразившийся голос, - по воле Иисуса, вся вода превратилась в вино. Пейте же и думайте о нем, скорбящем о вас и заботящемся о своих заблудших овцах.
  Первым отважился попробовать все тот же водонос. Он черпал из рва жидкость прямо сложенными ладонями и урчал от жадности, давясь и захлебываясь. В любой толпе найдутся те, кто пойдут наперекор устоявшемуся и попытаются установить, хотя бы и невероятную истину - они присутствовали и здесь. Вслед за ними ко рву ринулись прочие жаждущие, и вскоре ров и мостики через него были сплошь облеплены людьми.
   Некоторые срывались вниз и тонули, другие, надув животы даровым вином, обессилено расползались, замирая в переходах и под лавками. Третьи же, самые предприимчивые, уже пытались наладить его доставку домой, про запас....
  - Помните! - грохотал над залом громовыми раскатами голос Фагота, - он прибудет в Иерусалим в пятницу. Он несет всем исцеление, богатство и свободу. Встречайте же его!
  Троица покинула цирк черным ходом. Их уход остался незамеченным.
  Весть о несметных запасах беспризорного вина разнеслась по городу незамедлительно, и цирк был буквально осажден людьми, тащившими в руках самые разнообразные сосуды. Вот тут уже началась настоящая вакханалия с насилием, разбоем и смертоубийствами. В городе начались массовые бесчинства, буйства и драки. Кое-где вспыхнули пожары.
  Войск в Иерусалиме не было. Каиафа, которому доложили о творящихся безобразиях, прибыл к цирку с отрядом стражников синедриона. Но поделать ничего не мог - ни угрозы, ни просьбы, ни посулы не доходили до обеспамятевших, потерявших человеческий облик людей. Вино во рву, казалось, ничуть не убывало....
  И все же выход был найден. Вызванный Каиафой смотритель цирка указал на скрывавшуюся в подземном помещении дубовую заслонку, сдерживающую содержимое рва. Несколькими ударами громадного молота она была превращена в щепки, и бурный винный поток вырвался на свободу, растекаясь по развалам городской подземной канализации. Горестный многоголосый вопль разнесся над иудейской столицей, пугая засыпающих уже ворон и голубей....
  Цель пришельцев была достигнута. К утру в Иерусалиме не было человека, который не знал бы о произошедших чудесах и грядущем пришествии Иисуса. Многие желали прибытия назорейского пророка и готовились к этому.
   Более того, слух о сотворенных чудесах мгновенно достиг даже самых отдаленных уголков, небольшой по территории, провинции. Некоторые селения пустели почти на четверть, их жители, иногда целыми семьями спешили к столице.
  К Иерусалиму, со всех концов Иудеи, толпами и в одиночку шли люди. Матери несли и везли на тележках больных детей. Увечные, слепцы, калеки двигались в надежде на чудесное исцеление своих недугов. Некоторые стремились просто увидеть своими глазами Мессию и воочию поглазеть на диковинные его деяния.
  Полностью книгу можно найти по адресу:
  http://samlib.ru/i/iwanowsmolenskij_w_g/viivo20022.shtml
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"