Нуланд А. : другие произведения.

Древние свитки

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  Яркий луч сверкающего солнца ослепил его, заставив замереть на несколько мгновений, нахмуриться и моргать до тех пор, пока к воспаленным глазам вновь не вернётся способность лицезреть окружающий мир. Когда же, с явной неохотой, зрение всё-таки восстановилось, он поправил ремень сумки, оттягивающий левое плечо, и продолжил свой путь. Мысли, как и всё вокруг, лениво текли в его сознании, не обременяя своим смыслом. Незаметно для себя он дошел до остановки и сел в белый автобус. Правую щёку припекало утреннее солнце, а за окном мелькали картины маленького городка. Как всегда он обвёл взглядом пассажиров на наличие знакомых лиц, коих не оказалось. Но затем его взгляд наткнулся на оставленный кем-то журнал, на глянцевой обложке которого играли слепящие блики. Его гладкая поверхность на мгновение приятно обожгла чуть вспотевшую ладонь. Открыв какой-то рассказик, он погрузился в интересную историю о парне, который бродил по томящемуся под гнетом жары городу. Он был счастлив и улыбался, заглядывая в глаза каждому проходящему мимо прохожему. Он шел и размышлял над всем, что окружает его. Но вновь и вновь его мысли возвращались к людям - они идут ему навстречу, такие непохожие на него: вот женщина, она уже не молода, но её лицо всё ещё сохранило следы былой красоты. Брови слегка нахмурены, уголки поджатых губ опущены. Что заставляет её хмуриться в это жаркое, солнечное утро? О чём она думает, смотря себе под ноги? Сильно ли она погружена в свои мысли, или, скользнув по нему равнодушным взглядом, она отвлечётся и подумает о том, что он слишком пристально смотрел на неё?
  Она пройдёт мимо сидящего в тени деревьев грязно одетого мужчины, прислонившегося к стене и вытянувшего на поджатом колене руку, и подумает: зачем он тут сидит и зачем просит деньги? Может, на выпивку, а может, на еду. Что случилось с ним? Как он дошел до такой жизни? А может, для него такая жизнь нормальна, также, как нормальна для нас наша с вами? Может, это его сознательный выбор - не иметь материальных привязанностей, не быть обременённым жизнью, устоями общества, наплевав на свою судьбу? Разочаровался в жизни, потерял в ней смысл, отдав право свершить что-то значимое вон тому человеку в костюме, который бросил на него презрительный взгляд и прошел мимо, слегка вздернув бровь - наверняка он думает, что никогда не скатится до подобной жизни, что он силен и у него есть внутренний стержень, который сломался у этого бомжа. Он-то получил высшее образование, у него есть желание работать, чтобы накопить денег и купить квартиру, завести семью и воспитывать детей. Он не такой оболтус, как стоящий на остановке длинноволосый парень, за плечами которого висела гитара. А что ещё нужно для жизни? Гитара, чувство свободы в праве носить то, что хочешь, говорить то, что желаешь, встречаться с тем, кого любишь. Да, пусть у него сейчас никого нет, но ведь миром правит музыка - она способна пробуждать самые разные чувства, испытывать радость, грусть, задумываться о своей жизни, смотреть на мир по новому, видя в нём новые оттенки и цвета, выделять то, что раньше попросту не замечал. Разве не в этом счастье? Возможно, именно в этом оно и заключалось, приглаживая седые волосы, подумает в усталости севший на автобусную скамейку старик. Ему посчастливилось прожить долгую жизнь, он знал и счастье любви, и радость победы, и горечь потерь. Он ценил дружбу, был добрым, но строгим, работал столько, сколько себя знает. Но почему-то он остался один, дома его никто не ждет, телефон в нагрудном кармане давно не звонит, пенсии едва хватает на то, чтобы жить от месяца до месяца, а этот пышный букет цветов он вскоре положит на могилу последнего человека, которого ему посчастливилось называть другом.
  Переведя взгляд на подошедший тридцать второй автобус, парень перестал думать об этом старике - ему почему-то вспомнилась девушка в летнем ярко-розовом платье, ответившая на его восхищённый взгляд лучезарной улыбкой. Может, это потому что он почувствовал запах её духов, когда садился в автобус - аромат малины с клубникой в сочетании с непередаваемым простыми словами запахом тела. От мыслей о ней он непроизвольно улыбнулся и в счастливом забытье нечаянно задел сидящего рядом юношу, читающего какой-то журнал в яркой глянцевой обложке. Лишь рассеянно кивнув в ответ на его извинения, он вышел на следующей остановке, забыв на сиденье свой журнал.
  Обложка была слегка пропитана влагой вспотевших рук, а шелест перелистываемых страниц был необычайно приятен. Перед глазами замелькали строчки какого-то интересного рассказа о парне, который вышел из автобуса, поправив ремень перекинутой через плечо сумки. Он шел и размышлял над тем, что у каждого человека есть своя история, свои мысли, своё мнение. И как же это прекрасно, осознавать то, что ты мыслишь, что ты существуешь, что ты живешь и можешь размышлять именно так, а не иначе. Ведь если бы что-то было иным, это были бы уже не мы. Вот оно, счастье - в возможности мыслить.
  Переполненный радостью, он проводил восхищённым взглядом прошедшую мимо девушку в летнем ярко-розовом платье, которая очаровательно улыбнулась ему в ответ.
  P & V. Первая буква "h"
  "Три удивительные вещи: Бог и человек, мать и дева, три и один".
  (Н.Ф.)
  Первая буква "h"
  ***
  Ветхие корешки старинных книг шуршали под его пальцами, оставляя на них следы накопившейся здесь за сотни веков пыли. Древние знания этого таинственного места витали в затхлом воздухе, заставляя дыхание восторженно замирать. С каждым новым шагом вдоль бесчисленных, исчезающих во мраке стеллажей, чьи молчаливые ряды провожали невидимым взором, он неотвратимо приближался к своей цели. Его взгляд уловил далёкий отблеск света в глубине сгустившейся тьмы и, подобно мотыльку, Путник устремился к нему. По мере приближения маленькое пятнышко увеличивалось до тех пор, пока не превратилось в одиноко стоящую на столе керосиновую лампу, свет которой едва справлялся с окружающей темнотой.
  За столом сидели двое. Двое совершенно обычных на первый взгляд старика. Один был худым, сгорбившимся, с большим кривоватым носом. Он сидел, поджав ноги под стул и сосредоточенно скрипел самопишущим пером по пожелтевшим листам. Второй расположился слева от него и дремал, опираясь спиной на стеллаж и сложив руки на набалдашник трости. Очки почти сползли со склонившейся на грудь головы, замерев на самом кончике широкого носа, но тонкая дужка очков удерживала их на дряблых ушах этого плотно сбитого, с солидным брюшком, пожилого человека.
  Путник замер, вглядываясь в них. Он ожидал увидеть здесь нечто подобное, поэтому не был удивлён - Яркий луч сверкающего солнца ослепил его, заставив замереть на несколько мгновений, нахмуриться и моргать до тех пор, пока к воспаленным глазам вновь не вернётся способность лицезреть окружающий мир. Когда же, с явной неохотой, зрение всё-таки восстановилось, он поправил ремень сумки, оттягивающий левое плечо, и продолжил свой путь. Мысли, как и всё вокруг, лениво текли в его сознании, не обременяя своим смыслом. Незаметно для себя он дошел до остановки и сел в белый автобус. Правую щёку припекало утреннее солнце, а за окном мелькали картины маленького городка. Как всегда он обвёл взглядом пассажиров на наличие знакомых лиц, коих не оказалось. Но затем его взгляд наткнулся на оставленный кем-то журнал, на глянцевой обложке которого играли слепящие блики. Его гладкая поверхность на мгновение приятно обожгла чуть вспотевшую ладонь. Открыв какой-то рассказик, он погрузился в интересную историю о парне, который бродил по томящемуся под гнетом жары городу. Он был счастлив и улыбался, заглядывая в глаза каждому проходящему мимо прохожему. Он шел и размышлял над всем, что окружает его. Но вновь и вновь его мысли возвращались к людям - они идут ему навстречу, такие непохожие на него: вот женщина, она уже не молода, но её лицо всё ещё сохранило следы былой красоты. Брови слегка нахмурены, уголки поджатых губ опущены. Что заставляет её хмуриться в это жаркое, солнечное утро? О чём она думает, смотря себе под ноги? Сильно ли она погружена в свои мысли, или, скользнув по нему равнодушным взглядом, она отвлечётся и подумает о том, что он слишком пристально смотрел на неё?
  Она пройдёт мимо сидящего в тени деревьев грязно одетого мужчины, прислонившегося к стене и вытянувшего на поджатом колене руку, и подумает: зачем он тут сидит и зачем просит деньги? Может, на выпивку, а может, на еду. Что случилось с ним? Как он дошел до такой жизни? А может, для него такая жизнь нормальна, также, как нормальна для нас наша с вами? Может, это его сознательный выбор - не иметь материальных привязанностей, не быть обременённым жизнью, устоями общества, наплевав на свою судьбу? Разочаровался в жизни, потерял в ней смысл, отдав право свершить что-то значимое вон тому человеку в костюме, который бросил на него презрительный взгляд и прошел мимо, слегка вздернув бровь - наверняка он думает, что никогда не скатится до подобной жизни, что он силен и у него есть внутренний стержень, который сломался у этого бомжа. Он-то получил высшее образование, у него есть желание работать, чтобы накопить денег и купить квартиру, завести семью и воспитывать детей. Он не такой оболтус, как стоящий на остановке длинноволосый парень, за плечами которого висела гитара. А что ещё нужно для жизни? Гитара, чувство свободы в праве носить то, что хочешь, говорить то, что желаешь, встречаться с тем, кого любишь. Да, пусть у него сейчас никого нет, но ведь миром правит музыка - она способна пробуждать самые разные чувства, испытывать радость, грусть, задумываться о своей жизни, смотреть на мир по новому, видя в нём новые оттенки и цвета, выделять то, что раньше попросту не замечал. Разве не в этом счастье? Возможно, именно в этом оно и заключалось, приглаживая седые волосы, подумает в усталости севший на автобусную скамейку старик. Ему посчастливилось прожить долгую жизнь, он знал и счастье любви, и радость победы, и горечь потерь. Он ценил дружбу, был добрым, но строгим, работал столько, сколько себя знает. Но почему-то он остался один, дома его никто не ждет, телефон в нагрудном кармане давно не звонит, пенсии едва хватает на то, чтобы жить от месяца до месяца, а этот пышный букет цветов он вскоре положит на могилу последнего человека, которого ему посчастливилось называть другом.
  Переведя взгляд на подошедший тридцать второй автобус, парень перестал думать об этом старике - ему почему-то вспомнилась девушка в летнем ярко-розовом платье, ответившая на его восхищённый взгляд лучезарной улыбкой. Может, это потому что он почувствовал запах её духов, когда садился в автобус - аромат малины с клубникой в сочетании с непередаваемым простыми словами запахом тела. От мыслей о ней он непроизвольно улыбнулся и в счастливом забытье нечаянно задел сидящего рядом юношу, читающего какой-то журнал в яркой глянцевой обложке. Лишь рассеянно кивнув в ответ на его извинения, он вышел на следующей остановке, забыв на сиденье свой журнал.
  Обложка была слегка пропитана влагой вспотевших рук, а шелест перелистываемых страниц был необычайно приятен. Перед глазами замелькали строчки какого-то интересного рассказа о парне, который вышел из автобуса, поправив ремень перекинутой через плечо сумки. Он шел и размышлял над тем, что у каждого человека есть своя история, свои мысли, своё мнение. И как же это прекрасно, осознавать то, что ты мыслишь, что ты существуешь, что ты живешь и можешь размышлять именно так, а не иначе. Ведь если бы что-то было иным, это были бы уже не мы. Вот оно, счастье - в возможности мыслить.
  Переполненный радостью, он проводил восхищённым взглядом прошедшую мимо девушку в летнем ярко-розовом платье, которая очаровательно улыбнулась ему в ответ.
  P & V. Первая буква "h"
  "Три удивительные вещи: Бог и человек, мать и дева, три и один".
  (Н.Ф.)
  Первая буква "h"
  ***
  Ветхие корешки старинных книг шуршали под его пальцами, оставляя на них следы накопившейся здесь за сотни веков пыли. Древние знания этого таинственного места витали в затхлом воздухе, заставляя дыхание восторженно замирать. С каждым новым шагом вдоль бесчисленных, исчезающих во мраке стеллажей, чьи молчаливые ряды провожали невидимым взором, он неотвратимо приближался к своей цели. Его взгляд уловил далёкий отблеск света в глубине сгустившейся тьмы и, подобно мотыльку, Путник устремился к нему. По мере приближения маленькое пятнышко увеличивалось до тех пор, пока не превратилось в одиноко стоящую на столе керосиновую лампу, свет которой едва справлялся с окружающей темнотой.
  За столом сидели двое. Двое совершенно обычных на первый взгляд старика. Один был худым, сгорбившимся, с большим кривоватым носом. Он сидел, поджав ноги под стул и сосредоточенно скрипел самопишущим пером по пожелтевшим листам. Второй расположился слева от него и дремал, опираясь спиной на стеллаж и сложив руки на набалдашник трости. Очки почти сползли со склонившейся на грудь головы, замерев на самом кончике широкого носа, но тонкая дужка очков удерживала их на дряблых ушах этого плотно сбитого, с солидным брюшком, пожилого человека.
  Путник замер, вглядываясь в них. Он ожидал увидеть здесь нечто подобное, поэтому не был удивлён -
  Яркий луч сверкающего солнца ослепил его, заставив замереть на несколько мгновений, нахмуриться и моргать до тех пор, пока к воспаленным глазам вновь не вернётся способность лицезреть окружающий мир. Когда же, с явной неохотой, зрение всё-таки восстановилось, он поправил ремень сумки, оттягивающий левое плечо, и продолжил свой путь. Мысли, как и всё вокруг, лениво текли в его сознании, не обременяя своим смыслом. Незаметно для себя он дошел до остановки и сел в белый автобус. Правую щёку припекало утреннее солнце, а за окном мелькали картины маленького городка. Как всегда он обвёл взглядом пассажиров на наличие знакомых лиц, коих не оказалось. Но затем его взгляд наткнулся на оставленный кем-то журнал, на глянцевой обложке которого играли слепящие блики. Его гладкая поверхность на мгновение приятно обожгла чуть вспотевшую ладонь. Открыв какой-то рассказик, он погрузился в интересную историю о парне, который бродил по томящемуся под гнетом жары городу. Он был счастлив и улыбался, заглядывая в глаза каждому проходящему мимо прохожему. Он шел и размышлял над всем, что окружает его. Но вновь и вновь его мысли возвращались к людям - они идут ему навстречу, такие непохожие на него: вот женщина, она уже не молода, но её лицо всё ещё сохранило следы былой красоты. Брови слегка нахмурены, уголки поджатых губ опущены. Что заставляет её хмуриться в это жаркое, солнечное утро? О чём она думает, смотря себе под ноги? Сильно ли она погружена в свои мысли, или, скользнув по нему равнодушным взглядом, она отвлечётся и подумает о том, что он слишком пристально смотрел на неё?
  Она пройдёт мимо сидящего в тени деревьев грязно одетого мужчины, прислонившегося к стене и вытянувшего на поджатом колене руку, и подумает: зачем он тут сидит и зачем просит деньги? Может, на выпивку, а может, на еду. Что случилось с ним? Как он дошел до такой жизни? А может, для него такая жизнь нормальна, также, как нормальна для нас наша с вами? Может, это его сознательный выбор - не иметь материальных привязанностей, не быть обременённым жизнью, устоями общества, наплевав на свою судьбу? Разочаровался в жизни, потерял в ней смысл, отдав право свершить что-то значимое вон тому человеку в костюме, который бросил на него презрительный взгляд и прошел мимо, слегка вздернув бровь - наверняка он думает, что никогда не скатится до подобной жизни, что он силен и у него есть внутренний стержень, который сломался у этого бомжа. Он-то получил высшее образование, у него есть желание работать, чтобы накопить денег и купить квартиру, завести семью и воспитывать детей. Он не такой оболтус, как стоящий на остановке длинноволосый парень, за плечами которого висела гитара. А что ещё нужно для жизни? Гитара, чувство свободы в праве носить то, что хочешь, говорить то, что желаешь, встречаться с тем, кого любишь. Да, пусть у него сейчас никого нет, но ведь миром правит музыка - она способна пробуждать самые разные чувства, испытывать радость, грусть, задумываться о своей жизни, смотреть на мир по новому, видя в нём новые оттенки и цвета, выделять то, что раньше попросту не замечал. Разве не в этом счастье? Возможно, именно в этом оно и заключалось, приглаживая седые волосы, подумает в усталости севший на автобусную скамейку старик. Ему посчастливилось прожить долгую жизнь, он знал и счастье любви, и радость победы, и горечь потерь. Он ценил дружбу, был добрым, но строгим, работал столько, сколько себя знает. Но почему-то он остался один, дома его никто не ждет, телефон в нагрудном кармане давно не звонит, пенсии едва хватает на то, чтобы жить от месяца до месяца, а этот пышный букет цветов он вскоре положит на могилу последнего человека, которого ему посчастливилось называть другом.
  Переведя взгляд на подошедший тридцать второй автобус, парень перестал думать об этом старике - ему почему-то вспомнилась девушка в летнем ярко-розовом платье, ответившая на его восхищённый взгляд лучезарной улыбкой. Может, это потому что он почувствовал запах её духов, когда садился в автобус - аромат малины с клубникой в сочетании с непередаваемым простыми словами запахом тела. От мыслей о ней он непроизвольно улыбнулся и в счастливом забытье нечаянно задел сидящего рядом юношу, читающего какой-то журнал в яркой глянцевой обложке. Лишь рассеянно кивнув в ответ на его извинения, он вышел на следующей остановке, забыв на сиденье свой журнал.
  Обложка была слегка пропитана влагой вспотевших рук, а шелест перелистываемых страниц был необычайно приятен. Перед глазами замелькали строчки какого-то интересного рассказа о парне, который вышел из автобуса, поправив ремень перекинутой через плечо сумки. Он шел и размышлял над тем, что у каждого человека есть своя история, свои мысли, своё мнение. И как же это прекрасно, осознавать то, что ты мыслишь, что ты существуешь, что ты живешь и можешь размышлять именно так, а не иначе. Ведь если бы что-то было иным, это были бы уже не мы. Вот оно, счастье - в возможности мыслить.
  Переполненный радостью, он проводил восхищённым взглядом прошедшую мимо девушку в летнем ярко-розовом платье, которая очаровательно улыбнулась ему в ответ.
  P & V. Первая буква "h"
  "Три удивительные вещи: Бог и человек, мать и дева, три и один".
  (Н.Ф.)
  Первая буква "h"
  ***
  Ветхие корешки старинных книг шуршали под его пальцами, оставляя на них следы накопившейся здесь за сотни веков пыли. Древние знания этого таинственного места витали в затхлом воздухе, заставляя дыхание восторженно замирать. С каждым новым шагом вдоль бесчисленных, исчезающих во мраке стеллажей, чьи молчаливые ряды провожали невидимым взором, он неотвратимо приближался к своей цели. Его взгляд уловил далёкий отблеск света в глубине сгустившейся тьмы и, подобно мотыльку, Путник устремился к нему. По мере приближения маленькое пятнышко увеличивалось до тех пор, пока не превратилось в одиноко стоящую на столе керосиновую лампу, свет которой едва справлялся с окружающей темнотой.
  За столом сидели двое. Двое совершенно обычных на первый взгляд старика. Один был худым, сгорбившимся, с большим кривоватым носом. Он сидел, поджав ноги под стул и сосредоточенно скрипел самопишущим пером по пожелтевшим листам. Второй расположился слева от него и дремал, опираясь спиной на стеллаж и сложив руки на набалдашник трости. Очки почти сползли со склонившейся на грудь головы, замерев на самом кончике широкого носа, но тонкая дужка очков удерживала их на дряблых ушах этого плотно сбитого, с солидным брюшком, пожилого человека.
  Путник замер, вглядываясь в них. Он ожидал увидеть здесь нечто подобное, поэтому не был удивлён -
  тот, кого он искал столь долго, наверняка мог принять любое обличье. Но кто же из них?..
  Скрип пера прекратился и худой, сощурив слезящиеся глаза, стал всматриваться в темноту. Его хриплый голос был писклявым и недовольным:
  - Кто здесь? Выходи на свет, не таись во мраке! Пусть я стар, почти слеп и глух, но я всё ещё могу почувствовать устремленный на меня взгляд.
  Более не таясь, он подошел к столу, держа на виду руки и позволяя разглядеть себя.
  - Не тревожься, старче. Я пришел в поисках Мастера. Мне сказали, что здесь я смогу его найти.
  Осмотрев его хмурым взглядом, старик усмехнулся.
  - Мастера, говоришь? Эй, приятель, проснись! Гости припожаловали.
  Спящий всхрапнул, поправил очки и, нехотя открыв глаза, сонно пробормотал:
  - Какие ещё гости? Разве мы кого-нибудь ждём?
  - Да вот, как видишь, явились. Мастера ищут.
  С заспанного лица мигом исчезла усталость, дряблые щёки растянулись в добродушной улыбке.
  - О, ну тогда вы по адресу, молодой человек...
  - Чего ты мелешь, дурень очкастый! Стёкла-то протри - не человек он вовсе! - у худого от крика сорвался голос и он зашелся в хриплом кашле.
  - А, извиняюсь, ошибся. А ты не ори давай! С годами становишься только вреднее.
  Он хмуро наблюдал за старческой перебранкой, не зная, как реагировать на происходящее. Наконец, Путник решил вмешаться.
  - Извините, что прерываю, но кто из вас Мастер?
  - Оба, милок, оба. - Прокашлявшись, ворчун уставился на него своими чёрными глазами, в которых играло пламя лампы, и с издевкой продолжил: - А ты, небось, ожидал здесь увидеть кого-то помимо старых маразматиков? Шиш там! Бери, что есть, ибо другого не предлагам.
  - Значит, я всё-таки нашел вас...
  Он испытывал смешанные чувства. С одной стороны это было облегчение от того, что его путь, наконец, окончен, с другой же он пребывал в растерянности, не веря этому.
  - Ну да, ты нашел нас. Это, несомненно, факт. - Сняв очки и медленно протирая стёкла жилеткой, обладатель трости с улыбкой смотрел на него. - Возникает лишь вопрос: "Зачем?" Чего ты хочешь, сынок?
  Вопрос прозвучал. Вопрос, который он столько раз задавал себе, и столько же раз отвечал на него сам. И ответ не заставил себя ждать.
  - Правду.
  Тонкие губы черноглазого растянулись в лукавой усмешке.
  - Правду? А ты уверен, что ты хочешь её узнать, парень?
  - Да. Мой путь был слишком долог, и я хочу познать...
  - ... истину?
  Задумчиво сложив дужки очков вместе, старик внимательно всматривался в едва видимое в их стёклах отражение стоявшего перед ним мужчины - в нём чувствовалась немалая сила и уверенность, но, тем не менее, было заметно, что его одолевают сомнения. Вот он сейчас стоит здесь и разговаривает с теми единственными, кто, по его мнению, может дать ответы на все вопросы. Его губы тронула тёплая улыбка - сколько уже подобных ему приходили к ним с подобной целью, но не все были готовы и получали то, что желали.- Ты прошел столько испытаний, чтобы найти нас. Раскрыл множество тайн, заглянул за грань мироздания. Но тебе этого мало, ты хочешь узнать истину. - Мастер поднял на него взгляд и посмотрел исподлобья. - А ты не задумывался над тем, чтобы сказать себе "хватит"? Ты проник в тайны волшебства, побывал в Сан-До-Рине, был свидетелем гибели множества миров, узнал о существовании Веток, раскрыл загадку Далакона и даже смог преодолеть Нулевую Вуаль. И теперь ты стоишь здесь, перед нами, немощными стариками, и хочешь узнать правду. Неужели тебе мало всего вышеперечисленного? Может, стоит, наконец, остановиться? Ты не думал над этим, а, сынок?
  - Ви, а ты ничего не путаешь, нет? Паренёк же ещё ничего обо всём этом не знает.
  - Да, ты несомненно прав, Пэ, но я уверен, что и того, что с ним произошло, хватит для ответа на мой вопрос.
  Да, тот, кого звали Ви, был прав - этого было достаточно. Но сейчас, стоя здесь и смотря в зелёные, подёрнутые пеленой задумчивости старческие глаза, Путник молчал и думал. Не прошло ни одного мгновения, чтобы он не размышлял над всем произошедшим. Но...
  - Но я слишком далеко зашел, - почти беззвучно прошептали его губы.
  Ви устало вздохнул и потёр слезящиеся глаза.
  - Да. Всё именно так. Всё верно. - Он попытался встать, но даже при помощи трости ему было очень тяжело.
  - Сиди уж, старикан, сам схожу. - Пэ направился шаркающей походкой куда-то вглубь тёмного помещения, через некоторое время вернувшись с массивной книгой и потрёпанной папкой, которые сунул ему в руки. - Держи. Вот твоя правда. Можешь ознакомиться. А я, если не возражаешь, присяду. Старость не в радость, как говорят люди моего возраста. Да и ты присаживайся, не мозоль глаза.
  Из-за неожиданной слабости, напавшей на него, Путник не преминул воспользоваться приглашением. Неужели всё так просто? Неужели всё, к чему он всегда стремился, кроется лишь в одной книге и папке с бумагами? Присев на ветхий, протестующе скрипнувший стул, дрожащими руками размотал веревочку, перехватывающую папку, и его взору предстали пожелтевшие от времени листы со схемами, цифрами, чертежами, неаккуратно заполненными едва читаемым почерком рукописями. Он погрузился в их изучение и через некоторое время поднял недоумевающий взгляд.
  - Что это?
  - Правда, которую ты искал. - Свет лампы так ярко отражался в стёклах вернувшихся на кончик носа очков, что ему пришлось прищуриться.
  - Но я не понимаю... Это ведь просто записи обо мне и о тех местах, где я был.
  - О нет, что ты! Это не просто листы с точечками и буквами! - кривоватая усмешка на дряблом лице Пэ смотрелась весьма зловеще. - Тут есть информация и о тех местах и временах, мирах и мирозданиях, где и когда ступала и не ступала твоя нога.
  - Но зачем? Как это мне поможет узнать то, ради чего я пришел?
  - А мы откуда знаем? - резко ответил Пэ. - Милок, тут огромнейший архив всего! Понимаешь - всего! Неизмеримое количество записей!
  - Тем не менее, для многих бесполезных, - добавил Ви с улыбкой.
  Наступило молчание. Старики переглянулись. Пэ задумчиво почесал нос и проворчал:
  - Видимо, придётся рассказывать ему всё с самого начала. Да и то я сомневаюсь, что он всё поймет.
  - Не волнуйтесь, я пойму.
  - Поймешь? Неужели? - Ви с усмешкой ткнул его тростью в грудь. - Парень, даже самым великим ученым и летописцам, накарябавшим тысячи книг, которые ты видишь на этих стеллажах, не удалось составить и осознать полную картину произошедшего! У нас-то времени предостаточно, а вот есть ли оно у тебя? Даже не знаю, стоит ли вообще начинать... А ты что думаешь?
  Не сводя с него изучающего взгляда, Пэ в задумчивости пожевал дряблые губы.
  - Ну а что, можно и рассказать. Только учти, слушать придётся внимательно и долго. Очень долго. Говорить мы будем много, а повторять не намерены. Согласен?
  Не колеблясь ни секунды, Путник согласился. Переглянувшись, мастера таинственно заулыбались.
  - Так, с чего бы нам начать...- довольно потёр руки Пэ.
  - Я думаю, следует начать с "Декста Квинты". Как считаешь?
  - О! Едрить-колотить, полностью поддерживаю!
  Ну что ж, слушай да не пропускай ни единого слова. Мы расскажем тебе историю о Декста Квинте...
  P.S.
  Когда-то, на заре своей писательской деятельности, я задумал вести в начале и конце каждой своей книги отдельную сюжетную ветку со стариками Пэ и Ви, которая располагалась бы в прологах и эпилогах. Эта глобальная линия с ноткой сюрреализма должна была пройти красной нитью по всему моему творчеству, раскрывая глобальный сюжет, начало которому положено в "Эпохе Полтины. Декста Квинта" (эта книга есть на сайте). В итоге, согласно плану, постоянные читатели когда-нибудь соединили бы все прологи и эпилоги, а также разбросанные по текстам элементы глобальной мозаики в общую картину) Но, увы, читателям на тот момент эта идея не пришлась по вкусу - не было интереса следить за этой длинной историей стариков от очередного никому неизвестного автора.)
  И вот, я решил хотя бы в сборнике оживить свою задумку - вдруг кому-то она всё же понравится?)
  P & V. 50
  Сидящий за столом худощавый старик закашлялся и схватился за грудь. Испугавшись, что он сейчас умрёт, Путник хотел было кинуться на помощь, но второй старец перегородил ему путь своей тростью. Бросив взгляд на его спокойное лицо, он повиновался.
  Когда приступ кашля прошел, тот, кого звали Пэ, вновь заговорил хриплым, с большими паузами, едва слышным голосом, так что Путнику даже пришлось податься вперёд, чтобы расслышать и не упустить ни одного слова.
  - Ну вот, мой юный друг, для начала хватит и этого...
  - Разве это всё? - его брови взметнулись. - Но что было дальше? Разве вы не можете рассказать всё до конца?
  Старик раздраженно махнул в сторону заполненных книжных стеллажей.
  - Ты прочёл сотни книг перед тем, как добраться до этой, так что прояви уважение к старости и потерпи немного! История не любит, когда её торопят.
  Пэ вновь закашлялся и Путник отметил про себя, что тот словно бы стал ещё более старым, чем тогда, когда он увидел его впервые.
  - Ох уж эта старость. - Мастер Ви бодрым шагом подошел к столу и склонился над хрипящим другом. - Вечно кажется, что Деемер уже расчехляет косу за твоей спиной. По мне так лучше быть молодым и полным сил, чем медленно увядающим, больным и иссохшимся. Вы со мной не согласны, юная леди?
  Он повернулся к ней и она едва подавила желание воскликнуть от изумления - Ви уже не был старым и неуклюжим толстячком: он вытянулся, полнота исчезла, редкие волосы вновь отрасли и из них исчезла седина. Поправив очки и взяв трость под мышку, уже молодой Ви, насвистывая похоронный марш, обошел стол, и, склонив голову, стал внимательно рассматривать сидящую в кресле истлевшую мумию - всё, что осталось от старика Пэ. Затем он вдруг протянул руку и взялся за его голову. Раздался противный хруст позвонков и череп теперь покоился в вытянутой руке Мастера.
  - О бедный Пэ, я знал его! - Ви присел на краешек стола и скептически осмотрел свой трофей. - Хотя, ему так даже больше идёт, не находите?
  Она сглотнула подступивший к горлу комок и всё-таки решилась спросить:
  - Он умер?
  - А он когда-нибудь был жив? - ответил вопросом на вопрос Мастер.
  Она неуверенно покачала головой.
  - Я... не знаю... Но ведь он рассказывал...
  - О чём же?
  - Ну как, о Декста Квинте... - она рассержено сдвинула брови и повысила голос: - Вы оба рассказывали!
  - Ну и что?
  - Как, что? - она была сбита с толку. - У меня есть вопросы...
  - Какие? - с любопытством поинтересовался Ви.
  - Ну как... - она попыталась сосредоточиться, но её взгляд упорно возвращался к черепу в руках у бывшего старика, который, казалось, не сводил с неё свои пустые глазницы. - Например, что было дальше? И ещё - зачем вы мне всё это рассказываете? Просто я не совсем понимаю, зачем мне всё это, ведь я попросила вас открыть мне истину. Разве это как-то связано?
  - Мы же тебя предупреждали, что составить и осознать полную картину произошедшего до этого ещё не смог никто. Ты же решилась выслушать всё с самого начала и попытаться сделать это самой. - Он всмотрелся в бездонную тьму, что заполняла череп в его руке, и некоторое время слушал её вечную песнь. - Истина, миледи, никогда не лежит на поверхности. Её нужно долго и упорно собирать по каплям, вслушиваться в тишину, находить взглядом, чувствовать сердцем, открыть ей душу и искать между строк.
  Нервно перебирая пальцами край своего лёгкого платья, она спросила:
  - В таком случае, когда же вы продолжите историю?
  - Сегодня, завтра, вчера, а, может быть, никогда и всегда. Как говорил один мой старый друг, - он потряс черепушку, - История не любит, когда её торопят. Вы готовы ждать?
  - Нет. Выбора у вас нет.
  P & V. ... а ещё была "e"
  Тонкие пальчики с аккуратно подстриженными ноготками прошлись по гладкому корешку переплёта, размазывая пыль и открывая смутно знакомое название, едва читаемое в тусклом свете лампы: "По дороге могущества. Книга первая: Возрождение". Задумчиво переведя взгляд на грязные пальцы и ощущая неприятную сухость кожи, девушка нахмурилась и покосилась на сидящего за столом молодого парня: откинувшись на спинку стула и сложив руки на груди, тот прижал к себе трость и неотрывно смотрел на подрагивающий язычок пламени в керосиновом фонаре, отсветы которого играли в стёклах его очков. Даже не верилось, что не так давно он был дряхлым стариком, также, как и его ворчливый друг, от которого осталась только гладкая черепушка, лежащая на столе.
  Странная парочка в странном месте с не менее странной историей.
  Девушка тяжело вздохнула. А ведь это только начало, дальше будет не лучше. Но, несмотря на всё это, ей было действительно интересно, что же будет дальше. Попытаться связать воедино множество историй, чтобы прорвать пелену таинства и явить истину - ах, как же заманчиво это звучит! Вот только с такими паузами в повествовании она и сама вскоре грозит превратиться в истлевшую мумию, покрытую вековой пылью.
  Раздраженно тряхнув челкой, она развернулась и направилась обратно к мастеру. Когда же девушка подошла к своему стулу, Ви встрепенулся и удивлённо посмотрел на неё так, словно бы увидел впервые.
  - А, вы вернулись, юная леди!
  - Эмм... - уже собираясь сесть на стул, "леди" замерла, нахмурившись. - Я никуда и не уходила, вообще-то.
  - Неужели? - он вскинул брови. - Вы всё это время были здесь?
  - Ну да. - Она села и закинула ногу на ногу, поправляя при этом платье. - Я ведь всё ещё жду, когда вы продолжите историю. И ещё, - она показала ему грязную руку, - за книгами могли бы и получше ухаживать.
  - О, этим обычно занимается Пэ, - отмахнулся мастер, покосившись на череп и понизив голос. - Он, знаете ли, в этом плане настоящий параноик: защищает книги от прямого света, заботится об их частоте и идеальном состоянии. Проблема в том, что как только он закончит уборку в одном месте, другое уже опять нуждается в его внимании. Всё-таки здесь не одна тысяча книг.
  - Кстати, а где это - здесь? - тут же спросила она, делая вид, что рассматривает свои ногти, а сама внутренне напряглась - её уже давно интересовал этот вопрос.
  - А вы разве не знаете? - искренне удивился Ви.
  Леди покачала головой.
  - Откуда? Я ведь сразу же оказалась здесь.
  - Хм... - Мастер с улыбкой сложил руки на навершие трости. - А вы сами-то как думаете?
  - Ну, это... - Она окинула взглядом уходящие во тьму стеллажи и, задумчиво надув щеки и выпустив воздух с лёгким "пфф", ответила наугад: - Библиотека?
  - Браво! Какая проницательность! - Ви иронично прищурился. - Но вы спросили не "что" это за место, а...
  - Где это место? - закончила за него Леди и, слегка склонив голову, прикрыла глаза, но тут же резко распахнула их и исподлобья посмотрела на Мастера. - Так вы мне скажите, ГДЕ именно мы находимся?
  - Увы, ответ на этот вопрос вы должны найти сами. Но я могу ответить на другой.
  - Какой же?
  Пламя лампы игриво заметалось в его очках и улыбка Мастера Ви стала шире.
  - Что же было дальше...
  Шесть. Часть 1.
  1.
  - Ник мёртв.
  Саймон замер посреди комнаты с поднесённой к уху телефонной трубкой.
  - Что ты сказала?
  - Он умер, Сай. - На той стороне провода Кэтрин громко шмыгнула. - Две недели назад.
  Закрыв глаза, он прислонился спиной к стене.
  - Как это произошло?
  - Несчастный случай. Он... он утонул.
  - Утонул? - Саймон мгновенно распахнул глаза. - Ты в этом уверена?
  - Сай... - Кэтрин глубоко вздохнула. - Пожалуйста, не начинай... Ник был на мосту, доски прогнили и не выдержали. Экспертиза показала, что при падении он ударился головой и... - она сглотнула, - и захлебнулся. Это несчастный случай, Сай.
  - Да-да-да, я понимаю... - он помассировал глаза и сжал переносицу. - А кто вёл расследование?
  - Саймон... я понимаю, что ты чувствуешь. Вы были лучшими друзьями. Но... но Ника больше нет и ты должен смириться с этим... Я уже смирилась.
  Кэтрин положила трубку и Саймон ещё долго слушал короткие гудки, пока наконец не оборвал их нажатием на кнопку сброса. Он сполз по стене на пол и замер в неподвижности. В голове раз за разом крутились фразы: "Ник умер", "он утонул" и "несчастный случай".
  Саймон встал и направился в гостиную. Подойдя к стоящей на столике "базе" радиотелефона, нашел в списке автоответчика нужное сообщение и нажал на воспроизведение. После длинного гудка из динамика зазвучал взволнованный голос:
  - Какого черта ты носишь с собой сотовый, если никогда его не включаешь?! Всё ещё боишься "вредного излучения на мозг"? Ладно, не суть. В общем, как вернёшься, сразу же позвони мне. Я тут нарыл кое-что занятное, как раз по твоим интересам. Думаю, тебе понравится. Отбой.
  Серия коротких гудков, после которых следует механическое: "Сообщение оставлено тридцатого сентября, в пять часов, двадцать шесть минут". Саймон поднял голову и пробежался взглядом по висевшему на стене календарю - сегодня у нас двадцать первое октября. Сообщение оставлено ровно три недели назад. По словам Кэт, со дня смерти Ника прошло две недели. А это значит, что он умер спустя неделю после своего звонка.
  Это - странность номер два.
  Он вытащил из кармана брюк маленький блокнот и нашел телефон Стива. Взяв трубку и набрав номер, стал ждать ответ, держа динамик в некотором отдалении от уха.
  - Котерман у аппарата.
  - Это Коуэлл.
  - Ооо, давно тебя...
  - Я уже всё знаю, Стив, - перебил его Саймон. - И мне кое-что нужно.
  - Хм... Внимательно слушаю.
  - Перешли мне заключение о смерти Николаса Нарбута, а также материалы по последнему делу, которое он вёл.
  - Саймон... я лично присутствовал на вскрытии, мониторил экспертизу и уверяю тебя - кровь чистая, следов насилия не обнаружено, имеющиеся повреждения чисто механические и естественные. Николас просто очень неудачно упал в очень неудачном месте. Такое случается. К тому же, все вещи были при нём, а машина стояла там, где он её и оставил.
  - Стоп! Все вещи были при нём? - он вскинул брови. - А записная книжка? Он никогда с ней не расставался.
  - Эээ. Подожди секунду. - Послышалось шуршание бумаги и шелест перелистываемых страниц. - Да, книжка была. Промокла вся, конечно.
  - Где она сейчас?
  - Вместе с остальными вещами отослана жене, где же ещё.
  - Понятно... Так ты пришлешь мне все документы?
  - Чёрт... ладно, сделаю. - Стивен немного помолчал. - Слушай, понимаю, ты хочешь во всём убедиться сам, перепроверить, но его смерть расследовали наши лучшие ребята, так что я пытаюсь сэкономить тебе время - это стопроцентный несчастный случай и здесь нечего рыть. Он просто утонул, понимаешь?
  Саймон посмотрел на полку с фотографиями и взгляд остановился на одной из них.
  - Ник не мог утонуть. И это - странность номер один.
  Шесть. Часть 2.
  2.
  Погода испортилась, дул холодный ветер и моросил мелкий дождь. Включив дворники и щелкнув поворотник, Саймон свернул на улицу "Старые Стены" и поехал вдоль реки, тянущейся по левую сторону. Он всматривался в многочисленные приземистые домики, выстроенные по обеим сторонам дороги, стараясь не пропустить нужный.
  Сегодня утром он получил личные дела Николаса и некой Донны Шарлодей - ко второму он даже не притронулся, полностью уделив внимание обстоятельствам смерти лучшего друга. По сути, его интересовало только имя и адрес свидетеля, Роберта Фаммера, который утверждал, что якобы видел гибель полицейского. Кроме визита к нему, Саймон намеревался побывать и на самом мосту - месте так называемого "несчастного случая".
  Притормозив у дома номер "53", он заглушил двигатель старенького форда и вышел из машины. Подняв воротник куртки, подошел к калитке и нажал кнопку домофона. Несколько секунд спустя на крыльце дома появилась кутающаяся в шаль немолодая женщина.
  - Кто вы такой? - хмуро спросила она.
  - Вы миссис Фаммер? Меня зовут Саймон Коуэлл, я детектив, - он вытащил из кармана своё удостоверение. - Мне нужно поговорить с вашим сыном.
  - Заходите.
  Открыв калитку, он пробежал через двор и поднялся на крыльцо.
  - Я думала, полиция уже узнала всё, что было необходимо. - Женщина провела его на веранду.
  - Да, но я предпочитаю лично беседовать со свидетелями. Это основные принципы моей работы.
  Миссис Фаммер кивнула и указала на маленький диванчик.
  - Присаживайтесь. Я позову Роберта.
  Она ушла в дом и вскоре вернулась с мальчиком лет девяти, с любопытством смотрящего на него.
  - Мне обязательно присутствовать? - сухо поинтересовалась миссис Фаммер, и по её виду было ясно, что восторга от общения с представителем полиции она не испытывает.
  - Нет, - Саймон улыбнулся. - Не думаю, что наш разговор будет долгим.
  - Хорошо. Если что, я буду в доме.
  "Странная дамочка," - подумал детектив, провожая её взглядом, а потом посмотрел на мальчика.
  - Привет. Ты, должно быть, Роберт?
  - Да, сэр, - ответил тот и заинтересованно спросил: - А вы детектив?
  - Он самый. Садись. - Когда мальчик сел рядом с ним, он продолжил: - Ты знаешь, зачем я приехал?
  - Чтобы я рассказал вам о том полицейском. - Роберт заулыбался и его глаза заблестели, и Саймону не понравился этот блеск.
  - Всё верно. Расскажешь мне?
  - Конечно! В общем, в тот день я гулял у реки, - начал он свой рассказ. - Я сначала не хотел туда идти, а потом меня туда потянуло. Я словно почувствовал, что что-то должно произойти. - Саймон нахмурился, но промолчал. Всё-таки стоит сделать скидку на то, что он разговаривал с мальчишкой. Если бы такие вещи стал рассказывать свидетель постарше, он бы быстро осадил его и попросил не пороть цветастую чушь, а говорить по делу. Здесь же придётся потерпеть. - И я туда пошел. Сначала я ничего не увидел, но потом заметил птиц - они кружились вокруг чего-то. Я побежал в ту сторону и выбежал к мосту. А у нас про этот мост страшные вещи рассказывают, - Роберт был так захвачен собственным рассказом, что даже понизил голос. - Ребята говорят, там много людей утонуло или их утопили. А по ночам там духи летают и заманивают маленьких детей, чтобы утащить на...
  - А что было после того, как ты выбежал к мосту? - прервал его Саймон и мальчик растерялся.
  - Ну... эээ... - он нахмурился. - Я увидел на нём человека. Это был полицейский. Он стоял там и покачивался, а ещё что-то пел.
  и внимательно наблюдала за ним.
  - Нет. - Саймон встал и подошел к ней. - А почему ты спросила? Ты видела, чтобы здесь кто-то умирал?
  - Все говорят, что сюда приходят умирать, - серьёзно ответила девочка. - А недавно здесь умер полицейский. Если вы не хотите умирать, то что вы здесь делаете?
  Детектив улыбнулся и присел рядом.
  - Как тебя зовут?
  - Шарлотта Друдди, а вас?
  - Меня Саймон, Саймон Коуэлл. Я детектив.
  - Ааа, - протянула Шарлотта. - Вы, наверное, приехали к Роберту.
  - Угадала, - он был удивлён. - А откуда ты знаешь?
  Она пожала плечами, продолжая смотреть в сторону реки.
  - Сейчас все его спрашивают: полицейские, журналисты, разные люди. А ребята со всей улицы сразу же захотели с ним дружить. - Шарлотта нахмурилась и, словно взрослая, раздраженно сказала: - А всё потому что он всем рассказывает, как умер тот полицейский. Мой папа говорит, что он хвастун и выскочка, который строит из себя героя.
  - Да, я заметил, - Саймон усмехнулся. - А ты что здесь делаешь? В такую погоду можно запросто простыть.
  - Я почти никогда не болею, - гордо ответила девочка. - И мне нравится дождь. Когда он идёт, все люди сидят по домам, а я не люблю людей - они все злые. Все.
  - Ну, всё же не все, - возразил он, - есть и хорошие. Разве нет?
  - Нет, - она покачала головой, - они просто лучше других умеют притворяться хорошими, вот и всё.
  После этих слов Саймон посмотрел на реку и вспомнил своего старшего брата Томаса.
  "Они просто лучше других умеют притворяться хорошими" - повторил он про себя и поёжился.
  Ему вспомнилась фотография, стоявшая на полке в гостиной - на ней был он, его брат и Ник. Томас стоял между ними, высокий и жилистый, повиснув на их плечах. Все трое радостно улыбались, а за их спинами золотилась водная гладь. Глядя на эту фотографию не скажешь, что она была сделана после того, как Саймон едва не погиб.
  В тот жаркий летний денёк они купались в реке: Томас плавал вдалеке, Ник, боящийся воды и не умеющий плавать, плескался у самого берега, а он сам, подражая брату, пытался заплыть как можно дальше. И у него свело ногу и он начал тонуть. Его подхватило течение и понесло вдоль русла. Там было одно место, куда было запрещено заплывать из-за водоворота. И Саймона понесло прямо туда. Как он кричал, пытаясь вырваться! Но Томас слишком далеко уплыл и не успевал ему на помощь. Лёгкие горели и он уже почти потерял сознание, когда почувствовал, как кто-то схватил его и потянул наверх. И когда они вырвались из водоворота, Саймон увидел бледного, как полотно, Ника. Оказалось, он, переборов свой страх воды, бросился ему на выручку. Позже Ник признался ему, что пока он плыл, то несколько раз терял сознание. Но его страх воды был настолько силён, что давал ему силу. И это подтвердилось, когда Нику исполнилось двадцать - они были на отдыхе и прыгали с камня в воду. Ник неудачно подскользнулся и ударился головой. Но, несмотря на страшную рану, как только он оказался под водой, то тут же пришел в сознание.
  Именно поэтому Ник не мог утонуть, как бы сильно он не ушибся при падении. К тому же мало верилось, что удар на этом мостике был сильнее, чем тот, когда он упал с камня.
  Вынырнув из своих размышлений, он поднялся.
  - Ну ладно, юная леди, мне пора. Не засиживайся здесь, а то родители наверняка будут волноваться.
  Девочка ничего не ответила и Саймон направился обратно к машине.
  Пора разобраться в том, чем именно занимался Николас перед смертью.
  Шесть. Часть 3.
  3.
  Мелкий дождик превратился в настоящий ливень, когда Саймон, оставив машину на парковке рядом со школой имени Борнвальда, натянул куртку на голову и, прижав к себе портфель с документами, подбежал к воротам и зажал кнопку вызова. Вскоре из аппарата раздался потрескивающий голос:
  - Кого там черти несут?!
  - Это детектив Саймон Коуэлл, я здесь по делу Донны Шарлодей, - прокричал в ответ Саймон.
  - Сейчас выйду.
  Двери школы открылись и из неё выбежал человек в дождевике. Когда он приблизился к воротам, Саймон смог разглядеть старого чернокожего мужчину в форме охранника. Остановившись у ворот, тот закричал:
  - Покажите значок! - Он вытащил из кармана корочку и протянул руку за решетку, чтобы тот мог её разглядеть. Охранник кивнул и открыл дверь ровно настолько, чтобы он смог протиснуться внутрь: - Ну и погодку вы выбрали, скажу я вам! Будь моя воля, я бы сидел дома и потягивал горячий кофе!
  Забежав в здание школы они оказались в просторном коридоре. Саймон вытер с лица дождевые капли и повернулся к охраннику.
  - Как вас зовут?
  - Норман Гейн.
  - Приятно познакомиться. - Они пожали друг другу руки. - В школе ещё кто-нибудь есть?
  - Только я. Все нормальные люди давно сидят по домам.
  - Это верно, - кивнул Саймон. - Тогда не проводите меня в то место, где была убита миссис Шарлодей?
  - Да без проблем. Идите за мной.
  Он повёл его по темному школьному коридору, по которому проносилось эхо их шагов. Эта школа была не из новых и носила статус элитной, но, смотря вокруг, он не видел каких-либо изысков - обычная старая школа, разве что ремонт был хорошим. Но вот двери в кабинеты были старого образца, окна обычные, не пластиковые, как в большинстве современных школ, не было видно камер, а пол под ногами то и дело скрипел. Да и вообще вокруг было довольно жутко и напоминало не учебное заведение, а клинику для "особых" детей, расположенной где-то в глуши.
  - Давно здесь работаете? - поинтересовался Саймон, продолжая осматриваться вокруг.
  - Так точно, через полгода будет двадцать пять лет и на заслуженную пенсию. Видит Бог, только из-за этого меня ещё и не выгнали отсюда.
  - А хотели?
  - Естественно, - хмыкнул Норман. - Любого захотя
  уволить, если во время его дежурства кто-то сыграл в ящик. Я задержался только потому, что за все двадцать пять лет службы здесь не происходило ничего серьёзного. Ну и выход на пенсию свою роль сыграл, конечно.
  - И как, тяжело тут работать?
  - Это мягко сказано! Вы, белые, всегда говорите, что дети, мол, это цветы жизни - чушь собачья! Спиногрызы, вот они кто. Она, миссис Шарлодей то есть, была со мной полностью согласна. Всегда говорила, что работа учителя самое неблагодарное дело на свете. Моё мнение - если у вас с психикой не лады, в учителя путь заказан. Считай, все нервы да здоровье убьёте и состаритесь раньше, а то и инфаркт заработаете. А вот Донна была непрошибаемой женщиной, у неё все по струнке ходили. Одним словом - настоящий учитель, не чета другим здешним. За это её здесь и не любили многие. Сюда.
  Они свернули на лестницу и поднялись на второй этаж.
  - Я смотрю, вы хорошо знали покойную, - отметил детектив.
  - Да так и есть. Мы с ней частенько сидели в моей каморке и гоняли чаи, говорили о том о сём.
  - Только говорили?
  - Я знаю, о чём вы подумали, - охранник полуобернулся к нему, - но вот что я вам скажу, детектив - Донна была мне хорошим другом и никем более. Я уважал её, а она уважала меня.
  Они остановились у одной из дверей, перекрытой жёлтой полицейской лентой с надписью "не пересекать" и расположенной на пересечении трёх коридоров.
  - Пришли. - Норман упёр руки в бока. - Нам обещали вернуть кабинет на следующей неделе, так что вам повезло - внутри всё без изменений.
  Он снял с пояса толстую связку ключей и принялся искать нужный.
  - Спиногрызы всё порывались сюда попасть, да я надёжно следил. - Открыв дверь, он пропустил его вперёд. - Прошу, детектив.
  Кабинет был довольно просторным, с новенькими белыми партами, выстроившимися в три рядка, с большими окнами, закрытыми кружевным тюлем; правая стена состояла из сплошной классной доски, сейчас местами покрытой запёкшейся бурой кровью, учительский стол сдвинут наискось, первые парты вместе со стульями опрокинуты, тетради и листы валяются на полу. Саймон задумчиво прошел вдоль стены и его взгляду открылось то, что не было видно со стороны входа - забрызганный высохшей кровью пол, и в том месте, где её было больше, можно было разглядеть очерченный мелом контур когда-то лежащего тела. Но кроме этого была ещё одна интересная деталь - следы. Повсюду были отпечатки звериных лап, напоминающих собачьи или - Саймон усмехнулся - волчьи.
  - Чёрт, - произнёс Норман, качая головой. - Тот, кто это сделал, явно не дружит с головой.
  - Трудно не согласиться, - кивнул Саймон и тут же, как бы невзначай, подметил: - А вы неплохо на всё реагируете.
  - Так яж бывший коп, попривык к такому.
  - Правда? - детектив заинтересованно посмотрел на Гейна.
  - Ну, если откровенно, то не совсем. Я всегда хотел стать полицейским, ловить вот таких вот психов, - он махнул на обведённый мелом силуэт, - и сажать их за решетку. Поступил в академию и, скажу положив руку на сердце, был лучшим на курсе. Но вскоре после того, как нам вручили значки, моя карьера закончилась.
  - А что случилось?
  - Да один молокосос нашел отцовскую пушку и вышиб ему мозги, а когда мы приехали, то этот гадёныш прострелил мне колено. - Он постучал по правой ноге и раздался глухой звук. - Вышиб коленную чашечку, чтоб его! Теперь у меня вместо неё протез и "престижная" работа школьного сторожа. - Норман замолчал, а потом тихо добавил: - К тому же, сейчас и реагировать-то не на что, а вот когда было тело, - он покачал головой, - было действительно жутко. Словно зверь какой орудовал, а не человек.
  Саймон подошел к меловому контуру и присел на корточки. Рассматривая его, заметил ещё одну деталь - едва различимую цифру "6". Завороженно проведя по ней рукой, он поднёс ладонь к лицу и у него в голове вспыхнула яркая картинка - покрытая кровью ладонь, густые капли которой тяжело опадают на пол. Сглотнув, он опустил руку, вытащил из внутреннего кармана куртки пачку влажных салфеток и стал тщательно протирать пальцы.
  - Не расскажите, что тут произошло? - спросил он у притихшего охранника.
  - Нет проблем. - Норман присел на стоявшую рядом парту. - У меня об этом уже столько раз спрашивали, что я давно всё наизусть выучил. Да, собственно, и рассказывать-то практически нечего.
  Донна на переменах обычно не выходила из кабинета, а чтобы детишки её не доставали, всегда запирала дверь изнутри. Только тогда, когда звенел звонок, открывалась и запускала в класс. Она ещё никогда на школьные мероприятия не ходила, а в тот день как раз праздник был и все в актовом зале находились. Ну там, танцы, сценки, музыка. В общем, громко было. Вот, видимо, никто и не услышал как она, - Норман скосил взгляд на контуры тела, - как она кричала... уфф... бедная женщина... м-да... ну а когда танцульки закончились, детишки колотиться-то начали, а она не открывает. Ну и подумали, что она ушла уже и меня вызвали. А я открывать-то начал, и смотрю - замок-то открыт, а значит, изнутри дверь заперта и миссис Шарлодей, вероятней всего, внутри. Ну я постучал погромче, покричал, а потом думаю, может, удар её хватил? Всё-таки дама в возрасте. Ну дверь и высадил. Да вот только не удар её хватил, м-да... Детишки пооблевались, которые на свою голову в класс сунулись. Да что там, я сам едва ужин в брюхе удержал. Выпроводил их быстро и дверь запер. Ну а потом и ваша братия подлетела. Вот, в принципе, и всё.
  - А праздник? - спросил Саймон.
  - А что - праздник? - не понял сторож.
  - Праздник-то в честь чего был? Дата вроде не красная.
  - Ваша правда. Школе просто исполнилось двести лет, по этому случаю и была гулянка. Журналисты присутствовали, голова наш городской, другие шишки. Шум-гам тут поднялся, мама не горюй.
  Коуэлл повертел головой, осматриваясь.
  - Здесь есть другой вход?
  - Кстати говоря да, имеется такой. - Норман указал в угол кабинета. - Там есть одна дверца.
  Саймон встал, сминая в руке салфетку, и подошел в указанное место. Присев, увидел очень маленькую и узкую дверку, практически сливающуюся со стеной. Толкнув её ладонью, заглянул в другой кабинет, практически идентичный этому.
  - А каково предназначение этой двери?
  - Это здание не всегда было школой, - пояснил Норман. - Раньше здесь был сиротский приют. Такие дверки есть практически в каждом кабинете. По ним, вроде как, детишки лазали. Ну, знаете, когда ещё стоял Старый Город, времена были лихие, и эти дверки были, так сказать, путем отступления для малышни. А так как школа гордится своей историей, то их не стали убирать. Ученики начальных классов ими ещё пользуются иногда, это не воспрещается. Но только не этой.
  - Почему?
  - Донна запрещала.
  - Ясно. - Саймон поднялся и выбросил грязную салфетку в стоящую рядом урну. - Я побуду здесь некоторое время, не возражаете?
  - Ваше право. - Норман направился к выходу. У самой двери он обернулся: - Если что, зовите. Я буду неподалёку.
  - Обязательно.
  Когда он ушел, Саймон ещё некоторое время стоял рядом с "телом", а потом подошел к учительскому столу и стал раскладывать на нём документы из портфеля. Закончив, снял мокрую куртку и повесил её на спинку стула, после чего уселся за грязный стол. Ему было неприятно и тянуло каждую секунду пользоваться салфетками, но он, как всегда, сдерживал свои порывы.
  Если Ник всегда носил форму, то Саймон никогда не занимался расследованием дома или в офисе. Он всегда приходил на место преступления и непосредственно здесь, окруженный атмосферой свершившегося зла, начинал работать.
  Саймон вытащил из куртки пузырёк с синими пилюлями и, проглотив одну, поставил её на стол. Открыв дело миссис Шарлодей, в первую очередь изучил имеющееся фотографии. Приятного было мало: грузное тело женщины было буквально искромсано, нескольких пальцев на руках не доставало, ноги были изрезаны глубокими порезами. Но его внимание привлекли характерные, чётко различимые раны, напоминающие следы от когтей.
  Детектив улыбнулся и, посмотрев на цифру "6" на полу, вспомнил слова Ника, оставленные на автоответчике: "Я тут нарыл кое-что занятное, как раз по твоим интересам. Думаю, тебе понравится." Действительно, это дело соответствовало его интересам. Ник знал, что после Драуртона ему нравятся дела с налётом мистики. Когда ещё он работал в отделе, сослуживцы частенько острили по данному поводу: "Поймал очередного вампира, а, Коуэлл?", "У нас тут зомби завёлся, пора натравить на него нашего борца с нечистью" и прочее. Цеплялись они к нему в основном из зависти - в свои двадцать девять у него, как и у Ника, не было ни одного "висяка". И это при том, что он брал в основном только тяжелые случаи и те же самые "висяки", с участием всяких психопатов, серийных убийц и прочих уродов. И все эти "зомби", "вампиры" и прочая нечисть в его руках превращались в буйнопомешанных преступников, которых он с успехом засаживал за решетку. Собственно, по причине напряженности в коллективе он и ушел в детективы с правом работать по свободному графику - спасибо Стиву.
  Просмотрев фотографии, он достал блокнот и принялся записывать - ещё одна деталь, которой он придерживался в работе - никогда не просматривал результаты расследования других, не составив перед этим своего собственного.
  "Странность номер 1 - изолированное помещение (Как убийца проник внутрь? Через "детскую" дверь? Если это так, то преступник либо мал комплекцией, либо очень гибок и худощав. Окно исключается - второй этаж и были бы свидетели)".
  Саймон задумчиво посмотрел на написанное и добавил:
  "Пометка - проверить школьных "спортсменов", как учащихся, так и выпускников. В частности, не учились ли такие в классе убитой.
  Странность номер 2 - звериные следы. (На месте присутствуют следы жертвы, но я не заметил следов убийцы, только отпечатки лап, напоминающие собачьи. Преступник пришел с собакой? Тогда как объяснить, что на теле жертвы, кроме следов когтей, нет укусов, характерных при нападении собаки?)
  Странность номер 3 - цифра "6". (Судя по всему, её оставила жертва, написав её собственной кровью. Что она означает? Скорее всего, это не просто "6", а часть более крупного числа - на это указывает наплывшее на цифру пятно крови).
  Странность номер 4 - орудие убийства. (Во-первых, судя по ранам, был использован нож. Но кроме этого убийца применил и другое оружие, о чём говорит наличие на теле ран в виде когтей. Версии: 1) кастет с лезвиями; 2) "лезвия-напёрстки"; 3) раны оставлены собакой (результаты анализа крови).
  Странность номер 5 - праздник. (Убийца спланировал своё нападение, приурочив его к двухсотлетию школы или оно было совершено спонтанно? Скорее всего первое, потому что нападающий, судя по всему, знал о том, что миссис Шарлодей не посещает мероприятия и остаётся в классе. Если это так, то убийца кто-то из близкого окружения жертвы. Сложность - по словам охранника, в школе у неё были напряженные отношения со многими как учащимися, так и членами коллектива).
  Пометка - проверить наличие в городе похожих убийств."
  Саймон закончил писать и размял затёкшую кисть. Вот теперь можно ознакомиться с тем, что нарыл Ник. Отложив ручку в сторону, взял папку делом Шарлодей и изучил его вдоль и поперёк.
  Ник всегда понимал его с полуслова, поэтому неудивительно, что расследуя это дело, он задавался теми же вопросами, что и сам Коуэлл. Он тоже предположил, что в деле может быть замешан спортсмен, но подняв архивы школы ничего не нашел. Также он перепроверил всех учеников, находившихся в тот день на занятиях, но и здесь было глухо - мероприятие было обязательным и все присутствующие отмечались учителями, а все выходящие из зала контролировались. В общем, весьма строго. К сожалению, записей камер видео-наблюдения не было - в этой школе просто напросто не было камер. Судя по всему, школа чтила не только свою историю, но и была против новомодных штучек. Что в итоге и сыграло свою роль.
  Со звериными следами тоже тупик - если верить результатам экспертизы, то они действительно принадлежали животному. В ранах жертвы тоже присутствовало собачье днк, а отсутствие укусов Ник объяснял дрессировкой. Вполне вероятно, конечно. Собственно, по оружию Ник как раз-таки допускал наличие собаки, которая исполосовала жертву. Вот только одна проблема - собака явно была не маленькая, но при этом нет ни одного свидетеля, видевшего человека с псом. К тому же, приходить в школу с животными было строжайше запрещено.
  С цифрой "6" Ник обошелся весьма вольно, что вызвало у Саймона улыбку - он предположил, что жертва написала цифру Зверя "666" и это отсылка к сатанистам. Но учитывая то, как он обозвал дело Шарлодей, всё становилось на свои места - детектив перевернул папку и прочёл написанное маркером: "Вервольф".
  Мило. Ник остался верен себе и, сталкиваясь с элементами мистического и непонятного в ходе расследования, тут же проводил прямую аналогию - этому он научился у Саймона. Только Ник всегда так делал, чтобы ещё сильнее позлить сослуживцев, тогда как лично он делал это из практичности.
  Собственно, на этом официальные записи заканчивались. Были проверены учащиеся школы - нет зацепок. Были проверены выпускники, оставшиеся или находившиеся в тот момент в городе - нет зацепок. Спортсмены - нет зацепок. Свидетели - нет зацепок. Собака - нет зацепок. Оружие - нет зацепок. Отпечатки убийцы - отсутствуют. Похожие убийства - отсутствуют. В общем, любой детектив, взглянув на это дело, без сомнения записал бы его в "висяки".
  Но только не Саймон. И только не Николас.
  И здесь единственным помощником оставалась записная книжка Ника. Кэтрин прислала её ему, но он ещё не смотрел содержимое. Теперь же, вооружившись чистыми листами и ручкой, Коуэлл принялся тщательно исследовать промокшие и слипшиеся листы, выписывая всё, что только мог разобрать. Он потратил на это несколько часов, но яснее картина не стала.
  Было понятно, что Ник всерьёз рассматривал идею "ликантропии" - он даже ознакомился с фазами луны. К слову, здесь присутствовала любопытная деталь - убийство Донны Шарлодей произошло двадцать седьмого сентября, аккурат в полнолуние. Вполне может быть, что убийца может планировать свои убийства, руководствуясь лунным циклом. Но это была лишь теория, которую на данный момент невозможно было проверить. В принципе, если это было так, то и три шестёрки были не лишены смысла - ведь тогда вырисовывается чёткий образ сектанта. Но, опять же, Ник поднял списки всех известных сектантов в городе и ниточка оборвалась. Если, конечно, не появился новый сатанист, что вполне возможно. В принципе, все остальные записи были обрывками слов. Саймон обратил внимание разве что на цифру "2371", которую Ник обвёл несколько раз. Но что она означает? Он не имел ни малейшего понятия. По крайней мере сейчас не имел.
  Саймон зевнул, вытер руки салфеткой и устало посмотрел в окно - было уже далеко за полночь. Сверился со своими небольшими карманными часами - пол-третьего. Что ж, пора закругляться. Сложив в портфель документы, он надел всё ещё влажную куртку и направился к выходу.
  Он был уверен только в одном - чтобы быстро раскрыть это дело, ему потребуется помощь. А за помощью Саймон всегда обращался к трём людям, и один из них был мёртв.
  Значит, пора навестить Томаса.
  Шесть. Часть 4.
  4.
  Саймон окинул хмурым взглядом клинику "Чистый Лист". Засунув руки в карманы, он, без особенного энтузиазма, стал подниматься по ступеням. Коуэлл не навещал брата уже порядка двух месяцев и, если честно, предпочел бы появится здесь ещё как минимум недели через три. Но обстоятельства диктовали свои условия и не оставляли ему другого выхода.
  Детектив зашел внутрь и привычно подошел к стойке регистрации. Но не успел он объяснить цель визита, как позади него раздался веселый голос:
  - Саймон, ты ли это?
  Обернувшись, он улыбнулся спешащему к нему мужчине в белом халате.
  - Он самый. - Они крепко пожали друг другу руки. - Рад тебя видеть, Дэвид.
  - Абсолютно солидарен! Давненько тебя не было видно, я уже даже начал беспокоиться. Ты, кстати, ко мне или, - Дэвид кивнул в сторону, - навестить брата?
  - И туда, и сюда. - Он замялся, но всё же спросил: - Как Томми? Всё нормально?
  - Эээ, не совсем. Пойдём, по дороге расскажу. - Они пошли по коридору, полному врачей и больных: кто сидел на стульях, кто стоял, привалившись к стене, а кто-то бегал туда-сюда с озабоченным лицом.
  - Так что там с Томми?
  - На днях был рецидив, - нехотя ответил доктор Дэвид Вэбер. - Он едва не убил дежурного.
  - Чёрт! - выругался Саймон. - Как это произошло?
  - Несколько дней притворялся невменяемым, да так хорошо, что даже меня вокруг пальца обвёл. - Дэвид как-то странно улыбнулся и продолжил: - В общем, он выхватил у бедняги карандаш и воткнул тому в плечо, а потом хотел сделать тоже самое с его горлом. Повезло, что дежурный успел среагировать. Так что теперь Томми ходит в смирительной рубашке и сидит в одиночке.
  - Понятно... - Коуэлл тяжело вздохнул и помассировал переносицу. - А это как-то связано с его... ну, ты знаешь...
  - Сияниями? - Вэбер хмыкнул. - Вполне может быть. Я пытался его разговорить, выяснить, почему он хотел убить дежурного, но всё впустую. Может, ты попробуешь? С тобой он всегда охотно общается. Это бы помогло дальнейшему лечению. Что скажешь?
  - Да, конечно, - Саймон кивнул. - К тому же я всё равно собирался его навестить.
  - Вот и отлично. А после можем сходить и поболтать. У тебя наверняка есть, чем занять психотерапевта, не правда ли?
  - Если честно, то есть одно дело, которое может тебя заинтересовать.
  - Вот и славно! А то в последнее время совсем скучно стало. Не считая случая с твоим братом, конечно же, - тут же поправился доктор.
  Они спустились на этаж ниже и пошли в зону для "особых" больных. Для пациентов "Группы "Б", как их называл Вэбер.
  Остановившись у тяжелой металлической двери, Дэвид обернулся к нему.
  - Готов? Сразу предупреждаю, выглядит он неважно.
  Коуэлл хмуро посмотрел на дверь и коротко кивнул - открывай.
  Дэвид отомкнул замки и отошел в сторону.
  Тяжело вздохнув, Саймон вошел внутрь. Дверь громко хлопнула за спиной.
  Томас сидел в углу обитого войлоком помещения, подогнув под себя ноги и безвольно опустив голову на грудь. Растрёпанные волосы скрывали лицо и он видел лишь, как грудь брата поднимается и опускается в такт дыханию, звуки которого сливались с наполнявшим всё вокруг гудением ламп под потолком, заливавших комнату густым желтым светом. Других звуков здесь не существовало, словно эта комната принадлежала другому измерению, неподвластному человеку, и попав сюда, ты оказывался во власти иных законов.
  - Извини, братец. - Он невольно вздрогнул, услышав знакомый голос. - Сегодня мы с тобой не поиграем в шахматы. - Томми поднял взгляд глубоко запавших глаз, под которыми желтели испещрённые морщинами мешки, и улыбнулся искусанными в лохмотья губами. - Руки связаны.
  - Да ничего, не переживай. - Саймон нашел в себе силы не отвести взгляд. - Сыграем в следующий раз.
  Подойдя к нему, он сел напротив, прислонившись к мягкой стене и сложив руки на коленях. Разглядывая осунувшееся лицо брата, отметил про себя, что выглядит тот ещё хуже, чем два месяца назад - сейчас он больше напоминал столетнюю мумию с желтой кожей, чем мужчину тридцати шести лет.
  - Как ты, Томми?
  - Не очень хорошо. - Томас мотнул головой. - Да и разве в таком месте может быть иначе?
  - Ну, ты сам виноват в том, что тебя сюда посадили.
  - Неужели? - он хмыкнул. - А я-то всегда думал, что это ты меня сюда затолкал.
  Саймон сдвинул брови и дёрнул щекой - его брат редко касался этой темы, а значит, дела у него и вправду идут паршиво, и он выбрал не лучший день для визита.
  - Ты знаешь, что я не это имею ввиду, а то, почему тебя сейчас посадили сюда. Скажи, зачем ты пытался убить санитара?
  Томми нахмурился и озадаченно посмотрел на него, словно не понимая, о чём идёт речь. Но потом его лицо прояснилось и он закатил глаза.
  - О, не смеши меня! Ну кому нужен этот жирный санитар? Если бы я хотел убить его, то воткнул бы карандаш ему в шею или глаз. Хотя, если бы всё можно было переиграть, я бы не стал сусюкаться.
  Теперь настала очередь Саймона морщить лоб.
  - То есть твоей целью не было убийство?
  - Естественно. Зачем мне это? - Томас скривился в презрении. - Он же сияет синим, от его смерти не было бы никакого толка.
  Коуэлл зажмурился и глубоко вдохнул.
  - Значит, это правда и ты снова стал их видеть...
  - Снова? - его брат хохотнул. - Я никогда и не переставал их видеть, Сайми.
  - Но, ты же говорил врачам...
  - То, что они хотели услышать. - Он слегка наклонился вперёд и добавил: - Если бы ты получал за согласие с ними возможность передвигаться по палате без смирительной рубашки и играть в шахматы нормальными фигурами, то тоже бы лгал, поверь мне.
  Саймон спрятал лицо в ладонях и устало помассировал глаза пальцами, вспоминая слова девочки: "Они просто лучше других умеют притворяться хорошими". Выходит, Томас даже близко не был близок к выздоровлению, надежду на которое в последнее время всё чаще выказывал Вэбер. Его брат вновь обвёл всех вокруг пальца, заставив поверить в свою покладистость и невинность.
  - Тогда почему ты напал на санитара?
  Томас запрокинул голову и, приоткрыв рот, задумчиво провёл языком по пожелтевшим зубам, при этом медленно водя глазами из стороны в сторону.
  - Потому что время на исходе, - наконец ответил он.
  - Что ты имеешь ввиду?
  - То и имею. - Томас склонил голову набок и посмотрел ему в глаза. - Время на исходе. У всех нас. Его практически не осталось. Понимаешь, мы перешли черту и оказались во власти удачи, и теперь каждый день может стать последним. - Томас закивал, словно подтверждая и соглашаясь со своими же словами. - Конечно же, если нам крупно повезёт, то мы можем прожить в таком подвешенном состоянии столетия, а может даже тысячелетия! Но по меркам вселенной это будет так, пшик. Поэтому факт остаётся фактом - время на исходе.
  - О чём ты говоришь? - недоуменно спросил Саймон. - Я тебя не понимаю, Томми.
  Внимательно оглядевшись, словно боясь, что их могут подслушивать, он наклонился вперёд и подал знак, чтобы тот приблизился. Слегка помешкав, Коуэлл всё же склонил голову и горячее дыхание брата тут же обожгло ему ухо:
  - Ты должен знать, Сайми. Знать, что ОН умирает.
  У детектива поникли плечи и он отстранился.
  - Именно поэтому ты и хотел убить его, да? - с горечью произнёс Саймон. - Хотел таким образом отсрочить смерть своего невидимого друга?
  - Что? Нет! Я же уже говорил тебе, что от "синего" нет никакого толка.
  - Тогда почему ты это сделал? - он повысил голос. - Почему напал на него?
  - Да потому что я хотел убить себя, а не его! - взорвался Томас, злобно смотря ему в глаза.
  Ошарашенный услышанным, Саймон некоторое время не мог произнести ни слова.
  - То есть ты хотел принести себя в жертву своему невидимому другу? - наконец неверяще спросил он брата.
  - Сайми, прошу тебя... НЕ НАЗЫВАЙ БОГА МОИМ НЕВИДИМЫМ ДРУГОМ! - в бешенстве закричал Томас.
  - А ты прекрати называть меня "Сайми"! - взревел он в ответ.
  Тяжело дыша они буравили друг друга взглядами до тех пор, пока Томас, криво улыбнувшись, вновь не заговорил.
  - Надо же, младший братишка научился показывать зубы. Что ж, давай так, - он вытянул ноги и уселся поудобнее, - ты спрашиваешь у меня то, ради чего пришел, а взамен выполняешь мою маленькую просьбу. Идёт?
  Саймон сощурился и спросил:
  - Что за просьба?
  - Совсем маленькая, и в ней нет ничего нереального, - уклончиво ответил Томас. - В любом случае поговорим о ней, когда ты закончишь. Так что можешь начинать, я слушаю.
  Коуэлл кивнул и ненадолго задумался, формулируя интересовавшие его вопросы, а затем достал блокнот и сверился со своими заметками, касающимися миссис Шарлодей, чтобы ненароком не упустить важных деталей.
  - В общем, я сейчас расследую убийство учительницы, совершенное три недели назад, и в нём немало странностей. Начнём с того, что место преступления находится на втором этаже, помещение закрыто изнутри, имеется второй вход помимо основного, но он рассчитан на детей, а никак не на взрослого человека. Я предполагаю, что убийца может быть мал ростом или иметь хорошие гимнастические данные, но проверка спортсменов школы, как новых, так и старых, ничего не дала. Плюс свидетелей нет вообще - никто даже криков не слышал, но это объясняется проходившим в школе праздником. Далее - следы. Если говорить об отпечатках, то их море, и принадлежат они, естественно, ученикам. Их, конечно, проверили, но впустую. Кроме этого выбор орудия убийства весьма необычен - это, во-первых, нож, а во-вторых что-то с четырьмя зубцами. Есть версия, что нападающий использовал насадки на пальцы. Другие странности заключаются в том, что жертва написала своей кровью на полу цифру "6", а ещё, - у Саймона запершило в горле и он откашлялся в кулак, параллельно переворачивая страницу блокнота, - ещё в самом кабинете присутствовали следы животного. Но - ни укусов, ни свидетелей, которые могли бы подтвердить появление в тот день человека с собакой. Но главная странность заключается в том, что есть только отпечатки лап, но отпечатков обуви преступника нет, словно кроме собаки там вообще никого не было. И кстати - окровавленные следы животного находятся только на месте убийства и по всей школе больше ни одного намёка на них. В принципе, это всё.
  Он поднял взгляд на Томаса, со скучающим видом прикрывшего глаза.
  - Напомни, почему со всеми этими убийствами ты идёшь именно ко мне? - спросил он не размыкая век и на его губах появилась улыбка.
  Саймон помрачнел.
  - Ты знаешь, почему.
  - А ты скажи это вслух, - усмехнулся Томми, - потешь моё самолюбие.
  "Он опять начинает свою игру, - раздраженно подумал Саймон. - Вопрос в том, поддерживать ли её? Чёрт! У меня нет времени на эти игры!"
  - Потому что ты серийный убийца, Томас, который на протяжении многих лет успешно скрывал свою "деятельность" даже от собственной семьи. И поэтому твой опыт может быть мне полезен, - как можно более безразличным тоном проговорил Саймон. - Доволен? Теперь мы можем вернуться к работе?
  - Теперь можем, - согласился тот. - И переходя к делу, ответь на вопрос - она страдала?
  - Что ты имеешь ввиду? - холодно поинтересовался детектив.
  - Она долго умирала? - Томас закусил нижнюю губу и наигранно повёл бровью. - Кричала? Вопила? Молила о смерти, не в силах больше терпеть боль?
  Саймон в отвращении скривился.
  - Да, её смерть не была лёгкой. Это имеет какое-то значение?
  Томас проигнорировал его ответ и задал новый вопрос:
  - Кто-нибудь ещё умер?
  Он помедлил с ответом и это не ускользнуло от внимания брата.
  - Ооо, - удовлетворённо протянул Томми. - Только не говори, что умер кто-то из твоих знакомых? - Саймон посмотрел ему прямо в глаза и Томас кивнул. - Значит, вот оно как. И кто же это? Неужели Николас?
  Саймон продолжал молчать.
  - Да ну ты брось! - он захохотал. - Неужели кто-то добрался до бесстрашного Ника? Фантастика! Спасибо братец, ты поднял мне настроение! Ещё как поднял!
  Коуэлл дождался, когда смех утихнет, и только потом спросил:
  - Ты закончил?
  - Да... почти... чёрт!.. вухх... - Томас взял себя в руки, но улыбаться не перестал. - Ладно, о чём мы там? Ах да, училка! Скажи-ка мне, она была суровой тёткой?
  - Да, весьма. По словам охранника она держала всех в ежовых рукавицах.
  - Отлично. Так вот, братец, ты имеешь дело с любителем, но при этом с очень умным любителем. Скорее всего училка не была его первой жертвой и стоит поискать, не было ли в недавнем времени похожих убийств. Но, ты мальчик умный, наверняка уже это проверил. Но я советую поискать не просто убитых, а обратить внимание в первую очередь на животных - пропадали ли они в округе, а может, находили их трупы. Ещё посмотри сводку пропавших без вести, но бери период побольше, потому что...
  - Потому что если он убивал раньше, то некоторое время ждал, что за ним придут, - закончил за него Саймон. И как он мог упустить такую деталь?
  - Верно. И убедившись, что всё сошло ему с рук, он почувствовал сладость вседозволенности. А это чувство чертовски опьяняет, можешь мне поверить, - Томас хохотнул. - Но твой приятель весьма вспыльчив, а это минус для него. Личные мотивы на лицо - учителей просто так не убивают, особенно по зверски.
  - Не очень хорошо. - Томас мотнул головой. - Да и разве в таком месте может быть иначе?
  - Ну, ты сам виноват в том, что тебя сюда посадили.
  - Неужели? - он хмыкнул. - А я-то всегда думал, что это ты меня сюда затолкал.
  Саймон сдвинул брови и дёрнул щекой - его брат редко касался этой темы, а значит, дела у него и вправду идут паршиво, и он выбрал не лучший день для визита.
  - Ты знаешь, что я не это имею ввиду, а то, почему тебя сейчас посадили сюда. Скажи, зачем ты пытался убить санитара?
  Томми нахмурился и озадаченно посмотрел на него, словно не понимая, о чём идёт речь. Но потом его лицо прояснилось и он закатил глаза.
  - О, не смеши меня! Ну кому нужен этот жирный санитар? Если бы я хотел убить его, то воткнул бы карандаш ему в шею или глаз. Хотя, если бы всё можно было переиграть, я бы не стал сусюкаться.
  Теперь настала очередь Саймона морщить лоб.
  - То есть твоей целью не было убийство?
  - Естественно. Зачем мне это? - Томас скривился в презрении. - Он же сияет синим, от его смерти не было бы никакого толка.
  Коуэлл зажмурился и глубоко вдохнул.
  - Значит, это правда и ты снова стал их видеть...
  - Снова? - его брат хохотнул. - Я никогда и не переставал их видеть, Сайми.
  - Но, ты же говорил врачам...
  - То, что они хотели услышать. - Он слегка наклонился вперёд и добавил: - Если бы ты получал за согласие с ними возможность передвигаться по палате без смирительной рубашки и играть в шахматы нормальными фигурами, то тоже бы лгал, поверь мне.
  Саймон спрятал лицо в ладонях и устало помассировал глаза пальцами, вспоминая слова девочки: "Они просто лучше других умеют притворяться хорошими". Выходит, Томас даже близко не был близок к выздоровлению, надежду на которое в последнее время всё чаще выказывал Вэбер. Его брат вновь обвёл всех вокруг пальца, заставив поверить в свою покладистость и невинность.
  - Тогда почему ты напал на санитара?
  Томас запрокинул голову и, приоткрыв рот, задумчиво провёл языком по пожелтевшим зубам, при этом медленно водя глазами из стороны в сторону.
  - Потому что время на исходе, - наконец ответил он.
  - Что ты имеешь ввиду?
  - То и имею. - Томас склонил голову набок и посмотрел ему в глаза. - Время на исходе. У всех нас. Его практически не осталось. Понимаешь, мы перешли черту и оказались во власти удачи, и теперь каждый день может стать последним. - Томас закивал, словно подтверждая и соглашаясь со своими же словами. - Конечно же, если нам крупно повезёт, то мы можем прожить в таком подвешенном состоянии столетия, а может даже тысячелетия! Но по меркам вселенной это будет так, пшик. Поэтому факт остаётся фактом - время на исходе.
  - О чём ты говоришь? - недоуменно спросил Саймон. - Я тебя не понимаю, Томми.
  Внимательно оглядевшись, словно боясь, что их могут подслушивать, он наклонился вперёд и подал знак, чтобы тот приблизился. Слегка помешкав, Коуэлл всё же склонил голову и горячее дыхание брата тут же обожгло ему ухо:
  - Ты должен знать, Сайми. Знать, что ОН умирает.
  У детектива поникли плечи и он отстранился.
  - Именно поэтому ты и хотел убить его, да? - с горечью произнёс Саймон. - Хотел таким образом отсрочить смерть своего невидимого друга?
  - Что? Нет! Я же уже говорил тебе, что от "синего" нет никакого толка.
  - Тогда почему ты это сделал? - он повысил голос. - Почему напал на него?
  - Да потому что я хотел убить себя, а не его! - взорвался Томас, злобно смотря ему в глаза.
  Ошарашенный услышанным, Саймон некоторое время не мог произнести ни слова.
  - То есть ты хотел принести себя в жертву своему невидимому другу? - наконец неверяще спросил он брата.
  - Сайми, прошу тебя... НЕ НАЗЫВАЙ БОГА МОИМ НЕВИДИМЫМ ДРУГОМ! - в бешенстве закричал Томас.
  - А ты прекрати называть меня "Сайми"! - взревел он в ответ.
  Тяжело дыша они буравили друг друга взглядами до тех пор, пока Томас, криво улыбнувшись, вновь не заговорил.
  - Надо же, младший братишка научился показывать зубы. Что ж, давай так, - он вытянул ноги и уселся поудобнее, - ты спрашиваешь у меня то, ради чего пришел, а взамен выполняешь мою маленькую просьбу. Идёт?
  Саймон сощурился и спросил:
  - Что за просьба?
  - Совсем маленькая, и в ней нет ничего нереального, - уклончиво ответил Томас. - В любом случае поговорим о ней, когда ты закончишь. Так что можешь начинать, я слушаю.
  Коуэлл кивнул и ненадолго задумался, формулируя интересовавшие его вопросы, а затем достал блокнот и сверился со своими заметками, касающимися миссис Шарлодей, чтобы ненароком не упустить важных деталей.
  - В общем, я сейчас расследую убийство учительницы, совершенное три недели назад, и в нём немало странностей. Начнём с того, что место преступления находится на втором этаже, помещение закрыто изнутри, имеется второй вход помимо основного, но он рассчитан на детей, а никак не на взрослого человека. Я предполагаю, что убийца может быть мал ростом или иметь хорошие гимнастические данные, но проверка спортсменов школы, как новых, так и старых, ничего не дала. Плюс свидетелей нет вообще - никто даже криков не слышал, но это объясняется проходившим в школе праздником. Далее - следы. Если говорить об отпечатках, то их море, и принадлежат они, естественно, ученикам. Их, конечно, проверили, но впустую. Кроме этого выбор орудия убийства весьма необычен - это, во-первых, нож, а во-вторых что-то с четырьмя зубцами. Есть версия, что нападающий использовал насадки на пальцы. Другие странности заключаются в том, что жертва написала своей кровью на полу цифру "6", а ещё, - у Саймона запершило в горле и он откашлялся в кулак, параллельно переворачивая страницу блокнота, - ещё в самом кабинете присутствовали следы животного. Но - ни укусов, ни свидетелей, которые могли бы подтвердить появление в тот день человека с собакой. Но главная странность заключается в том, что есть только отпечатки лап, но отпечатков обуви преступника нет, словно кроме собаки там вообще никого не было. И кстати - окровавленные следы животного находятся только на месте убийства и по всей школе больше ни одного намёка на них. В принципе, это всё.
  Он поднял взгляд на Томаса, со скучающим видом прикрывшего глаза.
  - Напомни, почему со всеми этими убийствами ты идёшь именно ко мне? - спросил он не размыкая век и на его губах появилась улыбка.
  Саймон помрачнел.
  - Ты знаешь, почему.
  - А ты скажи это вслух, - усмехнулся Томми, - потешь моё самолюбие.
  "Он опять начинает свою игру, - раздраженно подумал Саймон. - Вопрос в том, поддерживать ли её? Чёрт! У меня нет времени на эти игры!"
  - Потому что ты серийный убийца, Томас, который на протяжении многих лет успешно скрывал свою "деятельность" даже от собственной семьи. И поэтому твой опыт может быть мне полезен, - как можно более безразличным тоном проговорил Саймон. - Доволен? Теперь мы можем вернуться к работе?
  - Теперь можем, - согласился тот. - И переходя к делу, ответь на вопрос - она страдала?
  - Что ты имеешь ввиду? - холодно поинтересовался детектив.
  - Она долго умирала? - Томас закусил нижнюю губу и наигранно повёл бровью. - Кричала? Вопила? Молила о смерти, не в силах больше терпеть боль?
  Саймон в отвращении скривился.
  - Да, её смерть не была лёгкой. Это имеет какое-то значение?
  Томас проигнорировал его ответ и задал новый вопрос:
  - Кто-нибудь ещё умер?
  Он помедлил с ответом и это не ускользнуло от внимания брата.
  - Ооо, - удовлетворённо протянул Томми. - Только не говори, что умер кто-то из твоих знакомых? - Саймон посмотрел ему прямо в глаза и Томас кивнул. - Значит, вот оно как. И кто же это? Неужели Николас?
  Саймон продолжал молчать.
  - Да ну ты брось! - он захохотал. - Неужели кто-то добрался до бесстрашного Ника? Фантастика! Спасибо братец, ты поднял мне настроение! Ещё как поднял!
  Коуэлл дождался, когда смех утихнет, и только потом спросил:
  - Ты закончил?
  - Да... почти... чёрт!.. вухх... - Томас взял себя в руки, но улыбаться не перестал. - Ладно, о чём мы там? Ах да, училка! Скажи-ка мне, она была суровой тёткой?
  - Да, весьма. По словам охранника она держала всех в ежовых рукавицах.
  - Отлично. Так вот, братец, ты имеешь дело с любителем, но при этом с очень умным любителем. Скорее всего училка не была его первой жертвой и стоит поискать, не было ли в недавнем времени похожих убийств. Но, ты мальчик умный, наверняка уже это проверил. Но я советую поискать не просто убитых, а обратить внимание в первую очередь на животных - пропадали ли они в округе, а может, находили их трупы. Ещё посмотри сводку пропавших без вести, но бери период побольше, потому что...
  - Потому что если он убивал раньше, то некоторое время ждал, что за ним придут, - закончил за него Саймон. И как он мог упустить такую деталь?
  - Верно. И убедившись, что всё сошло ему с рук, он почувствовал сладость вседозволенности. А это чувство чертовски опьяняет, можешь мне поверить, - Томас хохотнул. - Но твой приятель весьма вспыльчив, а это минус для него. Личные мотивы на лицо - учителей просто так не убивают, особенно по зверски.
  Детектив задумчиво провёл языком по зубам и закивал.
  - И он всё спланировал. - Саймон пролистал свои записи. - Он знал, что школа будет отмечать двухсотлетие, потому что учился там. И не просто учился - у него преподавала именно миссис Шарлодей, которую он люто ненавидел. К тому же ему была известна её привычка оставаться в своём кабинете на переменах и во время праздников. Знал он также и то, что её крики, сколь бы сильными они не были, не услышат. Хотя он рисковал.
  - Именно, - поддакнул Томас, - рисковал. И чертовски сильно - стоило кому-нибудь пройти под окнами или просто появится на втором этаже и ничего бы не вышло. Но чувство безнаказанности, жажда крови и страданий переборола осторожность. К тому же, он был уверен в том, что ему удастся уйти - это говорит о том, что у него был приготовлен путь к отходу. Поэтому я и назвал его умным любителем. - Немного подумав, Томас добавил: - Но не только поэтому. Ещё он додумался пустить псов по ложному следу и запутать следы.
  - Псов? - хмыкнул Саймон.
  - Ну да, - он улыбнулся. - Я так называю ваших - псы, ищейки. Недалеко от истины, правда?
  - Допустим. Про какой ложный след ты говоришь?
  - Эмм, собачьи следы и цифра на полу.
  - То есть ты думаешь, цифру оставил убийца? Как личный знак?
  - Ага.
  - Это плохо, - Саймон устало потёр слезящиеся глаза. - Если это действительно так, то значит, у нас появился серийник и стоит ждать новых жертв.
  - Если только он не поумнеет, - возразил Томас. - Видимо, он недостаточно чисто сработал, если твой драгоценный Никки вышел на него.
  - Либо так, либо Ник случайно на него наткнулся и тот запаниковал, - тихо проговорил Коуэлл.
  - Тоже возможно. Но в любом случае шансы на его поимку у тебя весьма недурны. И мой тебе совет, когда найдёшь его - убей. Таким выродкам нет места в нашем мире.
  - Да ну что ты говоришь, - с сарказмом произнёс Саймон. - Поразительно, какие мысли излагает серийный убийца.
  - Да, ты прав, я убийца, - согласился Томас. - Но в отличии от этих уродов я убивал во благо, а не для удовлетворения собственного эго. Я делал это, чтобы спасти всех нас от гибели, дать шанс прожить ещё один день.
  - Ладно, - он поднял руку, останавливая его, - закончим на этом. Наш разговор мне помог, собственно, как и всегда. Теперь о твоей просьбе - в чём она заключается?
  - О, здесь всё просто, - Томми криво улыбнулся. - Ты должен меня убить.
  Саймон вытаращился на него, не веря своим ушам.
  - Прости, что я должен сделать?
  - Убить меня, - безразлично повторил Томас, пожав плечами. - Я бы избавил тебя от этого, братишка, если бы успел вогнать карандаш себе в глаз. Но вот теперь мне требуется твоя помощь.
  - Я... я не буду этого делать, - он поднялся на ноги. - Ты болен, Томас, но я верю, что со временем ты сможешь вылечится.
  - Ты не понимаешь! - Томас рывком встал на ноги и вплотную приблизился к нему, яростно смотря в а. С трудом Саймон заставил себя не сдвинуться с места. - ОН умирает и Я должен помочь ему, иначе нам всем придёт конец! И убить меня должен именно ТЫ, потому что золотого может убить только золотой! А не синий! Иначе смерть будет напрасной!
  Саймон побледнел, в висках застучало, а в горле сдавило, словно тисками. Облизнув пересохшие губы, он спросил так давно волновавший его вопрос:
  - Значит, ты тогда привёл меня в сарай не для того, чтобы показать свою жертву, а для того, чтобы убить меня?
  - Что? - Томми сделал шаг назад, отстраняясь. - Нет, конечно же нет. Я хотел, чтобы ты понял, чем и почему я занимаюсь, чтобы дальше мы вместе спасали мир. Ведь мы оба золотые, а не синие. Мы избраны, понимаешь?
  Саймон закрыл глаза и покачал головой, а когда вновь открыл их, то едва смог сдержать рвущийся наружу крик.
  Он видел!
  Он смотрел на брата и видел, что его тело словно бы соткано из ярко-золотого сияния, тогда как всё вокруг - пол, потолок, стены, даже сам свет - всё состоит из синего света.
  Зажмурившись и крепко сжав руки в кулаки, он принялся считать про себя от десяти к единице:
  10...
  9...
  Этого не существует. Это всё нервное перенапряжение.
  8...
  7...
  Дышать. Надо глубоко дышать.
  6...
  5...
  Мне нужно выпить таблетки. Мне срочно нужны мои таблетки!
  4...
  3...
  Сейчас я открою глаза и всё вернётся в норму.
  2...
  Саймон глубоко вдохнул и задержал дыхание.
  1.
  Открыв глаза, он с облегчением выдохнул - всё стало по прежнему и ничего не изменилось, кроме того, что Томас, стоя у стены, изучал его внимательным взглядом. Стараясь не смотреть на брата, Саймон развернулся и направился к выходу.
  - Мне нужно идти.
  Подойдя к двери и уже занеся руку, он замер от раздавшегося за его спиной голоса Томми, и от сказанного им у детектива пробежали по спине мурашки.
  - Значит, ты тоже стал видеть это, Сайми.
  Громко постучав, он едва сдерживался, чтобы в панике не завопить: "Выпустите меня!". Ему казалось, что прошла целая вечность, прежде чем дверь наконец открылась и он смог выбраться наружу.
  Оказавшись в коридоре Саймон прижался лбом к холодной стене и стал лихорадочно шарить по карманам в поисках таблеток. Найдя их, непослушными пальцами извлёк гладкие голубые капсулы из пластинки и закинул их в рот, перемалывая лопающиеся ёмкости зубами и кривясь от горькой жидкости.
  Кто-то сжал его плечо и он вздрогнул, в страхе дёрнувшись в сторону. Дэвид тут же поднял руки вверх и успокаивающе проговорил:
  - Спокойно, это всего лишь я.
  "Вэбер, - пронеслось у Коуэлла в голове. - Это всего лишь Вэбер".
  - Да... - он вытер ладонью выступивший на лице пот. - Да, я знаю.
  Дэвид сощурился, внимательно на него посмотрев.
  - Ты в норме?
  - Не сказал бы, - честно ответил Саймон и натянуто улыбнулся.
  - Хорошо, тогда давай-ка прогуляемся в кафетерий и выпьем по чашечке горячего чая. - Доктор ободряюще потрепал его по плечу. - Думаю, он тебе сейчас не повредит.
  Он кивнул и вместе с Вэбером покинул клинику "Чистый Лист".
  Шесть. Часть 5.
  5.
  - Любопытно. - Вэбер отхлебнул чаю и, поставив белую кружку обратно на тарелку, перевернул страницу. - Получается, мистер Нарбут умер, расследуя это дело?
  Саймон рассеянно кивнул, наблюдая, как перед кафетерием садовник подравнивает кусты секатором. Устроившись за столиком на улице, они сделали заказ и к тому времени, когда им его принесли, детектив успел пересказать доктору разговор с братом и объяснил детали расследуемого дела. И теперь доктор Вэбер с интересном изучал документы по делу миссис Шарлодей.
  - Вынужден согласится с твоим братом, - сказал Дэвид, рассматривая снимки с места преступления, - ты явно имеешь дело с дилетантом. Посмотри на следы ударов - судя по их хаотичности, они совершены в аффективном состоянии. Но, тем не менее, он себя неплохо контролировал, если учитывать большое количество не смертельных ран. Убийца получал удовольствие от страданий своей жертвы и не хотел, чтобы она умерла раньше положенного. Судя по всему, он хорошо знал убитую, и здесь явно прослеживается мотив мести.
  - Всё верно, убийца новичок, - согласился Саймон, помешивая ложкой давно остывший кофе. - Профессионал никогда не станет так рисковать и убивать тех, кто хоть как-то с ним связан.
  - К тому же его импульсивность не играет ему на руку, - добавил доктор и посмотрел исподлобья на детектива. - Ты считаешь, что Нарбут вышел на след убийцы и тот убил его?
  - Если это так, то убийца совершил ошибку и он либо живёт где-то недалеко от того места, где умер Ник, либо назначил там встречу. - Саймон оставил ложку в покое и откинулся на спинку стула, вновь принявшись наблюдать за садовником, который закончил с кустами и теперь собирался взрыхлить землю в клумбе и добавить в неё удобрений. - Но тогда получается, что мальчик солгал и на самом деле он ничего не видел. рос - почему? Потому что убийца его запугал или потому что он хотел славы?
  - Если первое, то непонятно, почему он не убил мальчика, ведь если он даже не побоялся напасть на полицейского, чтобы замести следы... - Доктор покачал головой. - Сомнительно, что он поступил бы столь опрометчиво. К тому же, мальчик наверняка захотел бы большей известности и быстро сдал убийцу властям.
  У Саймона поникли плечи. Вэбер говорил правильные вещи и не согласиться с ним было сложно. Хотя это не значит, что с мальчиком не стоит поговорить ещё раз - а вдруг повезёт? Опустив взгляд на руки, Коуэлл провёл большим пальцем по всем остальным и скривился от отвращения - кожа пересохла и ему казалось, что ладони покрыты пылью, от которой сразу же возникло ощущение заложенности носа. Достав из нагрудного кармана упаковку влажных салфеток, извлёк одну и принялся тщательно вытираться. Почувствовав на себе пристальный взгляд, Саймон поднял глаза и посмотрел на Дэвида, внимательно его изучавшего.
  - Что-нибудь не так?
  - Нет-нет, - поспешно ответил Дэвид и вновь уткнулся в бумаги, но немного погодя добавил: - Просто аматофобия ещё никого до добра не доводила.
  - О чём это ты?
  - Боязнь пыли, - Вэбер указал на влажную салфетку в его руках, - аматофобия. Я уже давно заметил у тебя её признаки.
  - А, ты об этом. - Саймон облегчённо вздохнул и фальшиво рассмеялся. - Нет, у меня нет никакой фобии. Здесь просто пыльно.
  - Не буду спорить, но всё же предупрежу - если не лечить её, она может доставить много хлопот. - Дэвид вернулся к прерванному чтению. - Так что было бы лучше избавится от этой гадости до тех пор, пока ты ещё не боишься пылевых клещей.
  - Пылевых... клещей? - настороженно переспросил Саймон.
  - Именно, - беззаботно ответил доктор Вэбер, - это паукообразные, живущие в подушках, матрасах, наволочках, да и ещё много где. Питаются омертвевшими частичками кожи.
  Саймон помрачнел и, скатав салфетку в комок, выбросил её в стоящую рядом урну. Он не любил пыль и беспорядок, это точно, но вот никакой фобии у него точно нет, в этом он был уверен. Ему просто нравится чистота, вот и всё.
  - Скажи мне, Саймон, а почему Нарбут решил связаться с тобой по поводу этого дела? Зная твою любовь к "странным" и сложным случаям, я, признаюсь честно, удивлён. Да, несомненно убийство в закрытом изнутри помещении заставляет задуматься, но ведь этого мало, чтобы привлечь твоё внимание. Я не прав?
  Он выжидающе уставился на Саймона и тот нехотя кивнул.
  - Ты прав, есть ещё несколько странностей. - Он потянулся к лежащим на столе документам. - Я не стал говорить об этом Томасу, но... вот, посмотри. - Он протянул Вэберу листок. - Это результаты экспертизы. В ранах жертвы присутствует инородное днк, но не человека, а собаки.
  - Значит, укусы всё-таки были?
  - В том-то и дело, что нет. Только в ранах, оставленных, предположительно, когтями. Ник считал, что укусов нет, потому что собака была выдрессирована поступать именно так. Но и это ещё не всё. - Саймон вытащил из папки с фотографиями несколько снимков и показал их доктору. - Обрати внимание на следы лап.
  Дэвид несколько минут внимательно изучал снимки, но вынужден был признать своё поражение.
  - Я не вижу, чтобы с ними было что-то не так.
  Саймон усмехнулся и ткнул пальцем в отпечатки следов.
  - Лапы. Везде отпечатки только задних лап. Ты где-нибудь встречал собаку, которая ходит только на задних лапах?
  Брови доктора поползли вверх.
  - Оу... Только не говори мне, что убийство было совершено в полнолуние.
  - Зрите в самый корень, доктор Вэбер, - усмехнулся Саймон.
  - Как я уже говорил - я неплохо тебя знаю, - улыбнулся в ответ Дэвид и заинтересованно спросил: - И что же, ты думаешь, здесь поорудовал оборотень?
  - Ага, а жертва написала цифру "666", но две последние цифры залило кровью. - Видя странный взгляд доктора, он пояснил: - Это предположение записал Ник в своём блокноте. Это из того немногого, что я смог разобрать в его записях.
  - Ну, он поддерживал твоё увлечение странными делами. Ты-то сам как считаешь?
  Саймон сложил руки на груди и обвёл задумчивым взглядом посетителей кафе, которых к концу дня становилось всё меньше.
  - Я думаю, мой брат прав и убийца всё подстроил, чтобы увести расследование в другую сторону. Как он это сделал отдельный вопрос.
  Они замолчали. Доктор Вэбер медленно допивал остатки чая, параллельно продолжая изучать записи детектива, в то время как Саймон не мог найти себе место от ощущения того, что он что-то упустил. Он ёрзал на стуле, постоянно оглядываясь вокруг, снедаемый предчувствием чего-то важного, особенного, но никак не мог понять, чего же именно. Из поисков его вырвал вновь заговоривший Дэвид.
  - Знаешь, наблюдая за своими пациентами, я заметил, что они обнаруживают обыкновенно наибольшее возбуждение перед наступлением гроз и в период первой четверти луны. Виду того, что душевнобольные во многом сходны с преступниками, они очень чувствительны к температурным и барометрическим колебаниям и фазам луны, очень возможно, что это свойственно и преступникам, учитывая, что зачастую у них также присутствуют какие-либо отклонения. Я это к тому, что близится новое полнолуние и убийца вновь может испытывать потребность в убийстве.
  Легче от слов доктора Саймону не стало. За эти два дня он значительно продвинулся в расследовании, но всё же недостаточно далеко, чтобы попытаться предотвратить - будь таковое - новое преступление "вервольфа".
  Его внимание вновь привлек садовник - в перепачканном костюме он ползал по клумбам и старательно рыхлил землю. Вроде бы ничего обычного, но его действия чем-то заинтересовали Саймона. Дэвид продолжал что-то говорить, но он его уже не слушал. Поднявшись, он вышел из-под навеса уличного кафетерия и направился к поглощенному своим делом человеку. По мере приближения детективу открывалось всё больше новых деталей: кепка с эмблемой крайтбольной команды, красная тележка с удобрениями, от которой веял специфический запах, грязная рука с желтыми ногтями, сжимающая инструмент, без устали впивающийся в землю и поднимающий облачка пыли. Саймон остановился и, словно завороженный, наблюдал за его монотонными и чётко выверенными действиями, пока шестерёнки в его голове вращались, заставляя мысли носиться с бешеной скоростью, в то время как сердце начинало биться всё медленнее и медленнее. Наконец все окружающие звуки умерли, оставив его наедине с сотканным из всего синего пространством - синими были дома, деревья, земля, небо и даже садовник казался воплощением синего сияния. Всё вокруг было пронизано синими потоками чистейшей энергии, но Саймон не обращал внимания на поглотившую его галлюцинацию - он смотрел только на делающего свою работу садовника до тех пор, пока наконец не понял, что именно привлекло его внимание.
  Словно бы выйдя из транса, он моргнул несколько раз и мир вернулся в прежний вид. Саймон потряс головой и, решительно подойдя к садовнику, обратился к нему:
  - Извините, можно вас на секунду?
  - Да? - тот поднял голову и поправил кепку, чтобы лучше рассмотреть говорившего. - Слушаю?
  - Скажите пожалуйста, что за инструмент вы держите в руках?
  Садовник недоуменно уставился на садовый инвентарь и улыбнулся:
  - А, вы про это! Это "крот".
  - Крот? - заинтересованно переспросил Саймон.
  - Ну да, - садовник протянул ему инструмент, - крот. По нормальному его, конечно, называют рыхлителем-аэратором, а в народе просто "крот".
  Коуэлл взял в руку гладкую рукоятку рыхлителя и внимательно осмотрел четыре острых, изогнутых зубца, напоминающих когтистую лапу хищника.
  - Вы позволите ненадолго взять его? - вновь обратился к садовнику детектив. - Покажу своему другу за столиком.
  - Эээ. - Судя по взгляду, садовник явно решил, что имеет дело с психом, но Саймону было плевать. - Конечно, нет проблем.
  Развернувшись, Коуэлл вернулся к не сводящему с него заинтересованного взгляда доктору.
  - Кажется, я нашел второе орудие убийства. - Он положил перед ним инструмент и сел на своё место. - Похоже, наш убийца занимается садоводством.
  Вэбер поднял рыхлитель и внимательно осмотрел. Задумчиво вернув его на место, он спросил:
  - Интересно... А собачье днк?
  - Возможно, он до этого убил собаку. - Саймон вытащил ещё одну капсулу и запил уже остывшим кофе. - В любом случае, если я прав и убийство было совершено подобной штукой, то круг поисков резко сужается.
  Достав бумажник, сунул несколько купюр под тарелку. Он был взбудоражен сделанным открытием и рвался побыстрее закончить разговор и проверить появившуюся версию.
  - Что вас заставило придти к такому выводу? - спросил доктор, который явно не хотел заканчивать разговор на столь интересном месте.
  Саймон сгрёб со стола бумаги и стал их торопливо расталкивать по отсекам портфеля.
  - Да потому что рядом с местом, где убили Ника, сплошной жилой сектор, состоящий из частных домов!
  Несколько листов упали со стола и Вэбер нагнулся поднять их, но, выпрямившись, отдавать не спешил, рассматривая исписанные неровным почерком детектива бумаги. Переведя взгляд на Коуэлла, он весьма странно посмотрел на него и спросил изменившимся голосом, из которого исчезли весёлые нотки:
  - А что означает: "таер"?
  Саймон нахмурился.
  - О чём это ты? - Дэвид указал ему на подчёркнутое несколько раз слово. - А, ты об этом. Это слово встречалось в записной книжке Ника. Я выписывал всё, что можно было разобрать, а это слово было обведено. А что, оно тебе о чём-нибудь говорит?
  - Кстати, ты оказался прав насчёт рыхлителя - вторым оружием был именно он. А насчет следов собачьего днк в ранах, то тут всё просто - она просто расчесывала им шерстку своего маленького Зверя. Но продолжим. Теперь о Николасе. Просто удивительно, как он смог выйти на неё! Скорее всего всё произошло случайно. Шарлотта говорит, что он назвал ту же причину, что и ты - плановый обход - ну и струсила, конечно же. В общем, ей удалось заманить Ника на старый мост и он не выдержал его веса. Но падение было не смертельным и она помогла детективу отправиться в мир иной... Н-да. Печально, конечно же. Но, мы подошли к самому интересному, - Вэбер оживился, - к её последней жертве, Глену Кросстаеру, сыну дантиста. Его отец желал, чтобы он пошел по его стопам, и поэтому давал Глену возможность практиковаться. К несчастью, участь "добровольца" выпала Шарлотте. Дело в том, что Кросстаер предложил её родителям весьма выгодные условия - он осуществляет бесплатное лечение всей её семейки, а его сын получает возможность практиковаться на них. Так вот, работая с родителями девочки сынок вёл себя ещё терпимо, но вот когда к нему в кресло попадала она... ууу... в общем, он любил её помучить. За что впоследствии и поплатился. Ну, а дальше ты её поймал, с чем тебя и поздравляю.
  - Спасибо. - он улыбнулся. - С тебя бесплатное лечение.
  - Не вопрос. Кстати! У меня для тебя подарок! - Вэбер взял со столика коробку и положил ему на грудь. - Думаю, тебе понравится.
  Саймон снял крышку и непонимающе уставился на пару детских тапок в виде тигров. Нахмурившись, он задумчиво вытащил один тапок и повертел его в руках. Сначала он не заметил ничего необычного, но потом увидел подошву - она имела форму звериной лапы.
  - Чёрт, - он откинулся на подушку, - этого не может быть.
  - Интересно, не правда ли? Купил их в детском магазине, когда увидел точно такие же на Шарлотте. Вот тебе и вервольф.
  - Всё гениальное просто, - усмехнулся Саймон и вернул коробку Вэберу.
  - И не говори. Ладно, у меня ещё обход. Лежи, поправляйся.
  Когда доктор уже был в дверях, Саймон окликнул его.
  - Дэвид!
  Тот обернулся.
  - Да?
  - Я хотел сказать тебе...
  (что у меня участились галлюцинации и я боюсь, что стану таким же, как мой брат)
  - ... спасибо, - вместо этого сказал Саймон. - За всё. Спасибо. И передай это же Томасу.
  - Обязательно передам. Поправляйся.
  Доктор Вэбер покинул палату и Саймон устало закрыл глаза.
  Убийца Ника пойман и теперь он мог позволить себе отдохнуть.
  Шесть. Эпилог.
  Дверь в палату открылась и Дэвид Вэбер завёл в неё маленькую светловолосую девочку, которая смотрела перед собой абсолютно пустым и безразличным взглядом. Усадив её на кровать, он наклонился и нежно погладил по голове.
  - Ах, Шарлотта, Шарлотта, - Дэвид улыбнулся. - Ты сильно меня заинтересовала. Настоящий Зверь, гуляющий по улицам города. Как жаль, что ты не моё творение. Но ничего, мы скоро это исправим. Немного филигранной работы и из тебя выйдет шедевр, достойный Творца.
  Поднявшись, доктор Вэбер вышел из палаты.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"