Аннотация: Роман о военном враче и его злоключениях в послевоенные годы.
1) Лето, 1945-й год, Станиславская область, Украина
Лесная тропинка в горах. По ней бегут две девушки. Молодые, в ситцевых платьях, смеются, толкают друг друга пустыми корзинками, прыгают, словно козлята.
- Мира, подожди! - кричит одна из девушек, которая отстает. Но подруга будто не слышит её, бежит с горы ещё, почти летит и смеётся от счастья. - Мира! Пожалуйста! - обиженно кричит подруга. И вторая девушка, маленькая, легконогая блондинка начинает замедляться. притормаживать. Потом совсем останавливается, ждёт подругу, которая даже ковылять начинает, чтобы объяснить свою нерасторопность.
- Ну что ты? Побежали! - смеясь говорит Мира. - Давай!
- Вот уже! Нацеловалась со своим Андреем, теперь не набегается! - обижается подруга. - Я ногу натерла из-за тебя!
- Почему из-за меня? - спрашивает Мира и снова хохочет, не может удержаться.
- Потому, что ты бежишь неизвестно куда! - подруга наконец подходит, смотрит Мире в глаза. - Так что, хорошо Андрей целуется? Хорошо?
Мира краснеет и отворачивается, счастливая.
- Ага, вижу, что хорошо! - решает подруга и осуждающе кивает головой. - Ох и Андрей! А ты слышала, что у него в городе другая была!
- Да ну тебя! - не верит Мира.
- Ага, ходили вместе и всё остальное, а потом он в лес убежал. Так и было! - авторитетно заявляет подруга. - Он такой, ходок, своего не упустит.
- Да пойдём уже! - Мира не хочет слушать плохое про Андрея.
Шагают дальше, сначала неторопливо, потом всё быстрее и быстрее, потом уже снова чуть ли не бегут, смеются, подпрыгивают, молодые и счастливые. Выбегают на большую поляну, когда из кустов вдруг крик:
Девочки даже останавливаются от испуга, подруга Миры вскрикивает, но Мира, которая всё поняла, хватает её за руку и бросается убегать к лесу.
- Стой! Стой, дуры такие! - из кустов высыпают несколько мужчин в форме Советской армии. Впереди офицер с револьвером. - Стой! Стрелять буду!
Девушки не обращают внимания на крики, вовсю убегают.
- Уйдут, товарищ командир, уйдут. - орёт солдат с винтовкой.
- Стреляй! - приказывает после секундного раздумья офицер и почти сразу же выстрел.
Меткий. Подружка Миры вздрагивает, падает и катится по тропинке. Мира вскрикивает, останавливается, видит солдат, которые бегут к ней и бежит дальше. Ещё выстрел, пуля свистит рядом, Мира прыгает за первое дерево леса, за другое, новый выстрел, но Мира уже прячется в лесу. За ней гонятся несколько солдат.
- Стой! Все равно поймаем! Стой! - кричат они, разгоряченные погоней и кровью.
К телу подруги подошёл офицер. Смотрит на большое красное пятно на спине девушки. Стрелявший солдат берёт девушку за плечо, переворачивает лицом вверх, прикладывает палец к шее.
- Мертвая. - докладывает с виноватым лицом.
- Чёрт, Ковелицин! Сколько раз тебе говорил, что здесь не фронт! Что здесь не надо насмерть бить, тут по ногам надо, чтобы потом рассказали все особистам! - раздражается офицер.
- Товарищ командир, так оно ж сгоряча! А рука привыкла точно бить. - солдат пожимает плечами.
- Тьфу! - плюется офицер, достает сигарету, чиркает трофейной немецкой зажигалкой. Через несколько минут возвращаются солдаты, гнавшиеся за Мирой. Вытирают пот со лбов, тяжело дышат и мрачно докладывают, что девка сбежала.
- Местные, они же здесь каждый куст знают. - оправдываются. - И быстрые, как козы. Так по камням и прыгают! Поди их поймай!
- А, мать вашу за ногу! - досадует офицер. - Нам же они нужны были! Знали же, где крыйивка! Они бы привели! А теперь одна мертвая, а другая убежала!
Солдаты стоят повесив головы и рассматривают убитую девушку. И зачем она убегала? Кричали ей, предупреждали, что будут стрелять. Но местные боятся солдат Красной армии. Бандитов по лесам не боятся, а их - боятся. Солдаты, преимущественно из России, не понимают, как такое может быть, чтобы простые люди против советской власти. Видимо, задурили головы местным всевозможные буржуазные националисты и другие бандиты, из-за которых хотя Берлин уже взят, а война здесь продолжается до сих пор, наоборот, становится всё ожесточеннее.
- Так, эту в село забираем, на опознание. Засаду снять, они здесь не будут больше ходить. - приказывает офицер и бросает окурок в траву. Солдаты берут мертвую девушку, несут за руки за ноги к дороге. Там грузят тело на телегу. Прикрывают соломой, чтобы не мешала сесть товарищу офицеру и чтобы местные не видели. Есть приказ не дразнить население, даже расстреливать тайно, а не на глазах у всех, как было раньше, когда хотели пронять.
2) Лето, 1945-й год, город Хойнице, Польша, бывшие земли Третьего рейха оккупированные советскими войсками
Вечер. Пьяный офицер в форме капитана Красной армии стучит в ворота старинного замка, где сейчас расположен один из военных госпиталей.
- Лидка! Открывай! Открывай, говорю! Я сейчас, блять, гранатой! - орёт офицер, бьёт носком сапога в прочные деревянные двери. Офицеру не отвечают. Он делает глоток из бутылки шнапса, которую держит в левой руке, а правой стучит по двери.
По дороге едет местный на велосипеде. Когда видит пьяного офицера, то резко берёт сторону, ускоряется и исчезает. Офицер его даже не замечает.
- Лидка, сука! Открывай! Ты что! - кричит офицер и дальше бьёт в двери. Велосипедиста даже не заметил.
Из окошка над дверью осторожно выглядывает женщина, черноволосая, с роскошной фигурой, которую только подчеркивает белый халат медсестры. Смотрит на офицера, кусает губы, нервная и испуганная.
- Лидка, блядь такая, открывай! Открывай, я сказал! Сука! Я кровь проливал! Открывай, а то разнесу здесь всё к херам! - не успокаивается офицер, делает ещё глоток. - Ты будешь со мной спать! Будешь, сука такая! Лидка!
Офицер поднимает голову, женщина отшатывается от окна.
- Открывай, сука, открывай! Я знаю, что ты здесь, открывай! - кричит офицер. Никакой реакции, госпиталь словно вымер. - Ну я тебе дам, ну я тебе устрою, сука такая! Убью, курва! - офицер достает из кобуры пистолет и начинает бить по двери уже рукоятью.
Женщина видит оружие, белеет от испуга.
- Краснова, ты эту кашу заварила, ты и расхлебывай! Сделай что-то, а то у нас будут неприятности! У тебя будут! - это к женщине, к Лиде, подошла и шепчет на ухо старшая медсестра госпиталя Елизавета Павловна, высокая и очень худая женщина лет пятидесяти. Смотрит на Лиду почти с ненавистью.
- Я его боюсь, он пьяный! - едва не плачет Лида.
- Он пришел к тебе, ты и разбирайся! Сделай так, чтобы он ушел отсюда! Немедленно! - приказывает старшая медсестра. Лида растерянно смотрит на неё. - Сделай что-то! Он пришёл к тебе! - шепот её похож на шипение ядовитой змеи.
- Лидка, открывай, открывай, сука! Я сказал, что виебу, значит виебу! - орёт офицер, затем допивает бутылку и швыряет её в окно. Звон разбитого стекла, Лида дергается и убегает прочь.
Старшая медсестра с ненавистью смотрит ей вслед и достаточно громко, не стесняясь говорит:
- Шлюха поганая!
Лида бежит длинным коридором замка. Останавливается возле небольших дверей, стучит.
- Чет Космович! Чет Космовичу! - слышно, что она очень испугана.
За дверью, в небольшой комнате, где когда-то жила замковая прислуга, спит на узкой кровати человек. Высокий, дородный, на лицо ещё молодой, но уже поседевший. Спит тяжело, со стонами и хрипами.
- Чет Космович! Чет Космович! - шепчет Лида и царапается в дверь.
Наконец, человек слышит голос Лиды, недовольно открывает глаза, потом трудно свешивает ноги. Прислушивается, кривит лицо, не может понять, его звали, или приснилось.
- Чет Космович! - в полном отчаянии уже громко зовёт Лида.
- Что? - Чет поднимается. - Что случилось?
- Капитан Калинин пришел! Пьяный! Угрожает дверь гранатой взорвать! - шепчет перепуганная медсестра. - Помогите! Пожалуйста! Пожалуйста!
- Вот чёрт! Я сейчас. - Чет кривится и начинает быстро одеваться. Он привык быть готов просыпаться в любое время, так что вся одежда аккуратно сложена на стуле, сапоги рядом, минута и Чет уже выходит. Лида его ждет, вся в слезах. Ей стыдно перед ним, этим странным врачом, который никогда не улыбается, почти не обращает внимания на женщин, готов работать по несколько смен подряд. Все говорят, что у него тяжелый характер и очень легкая рука, он спас жизнь многим, в том числе и нескольким шишкам из штаба. Он бы мог уже и сам госпиталь возглавить, пойти дальше по карьерной лестнице, но у него репутация чудака, ему трудно общаться с людьми, он всегда хмурый и равнодушный, а еще очень своенравный. Такие не делают карьеру, такие остаются всегда внизу. В госпитале Чета не любят, хотя и признают, что талантливый хирург. А вот Лиде он нравится. Что же касается характера, то она понимает, что сложность эта не просто так, что-то у него случилось в жизни такое, что обожгло. Недаром же эти седые волны в его густом черном волосе. Что-то ударило по нему, а так он совсем другой.
Лида верит, что он хороший, добрый, поэтому и прибежала именно к Чету, хотя между ними ничего не было.
- Вы извините, Чет Космович, он ко мне пришел. Он когда пьяный, совсем дурной становится. - оправдывается Лида. - Я его боюсь. Он меня бить будет! Он уже бил! Совсем сумасшедший делается! Простите меня, простите! - лихорадочно шепчет она и виновато склоняет голову перед Четом.
- Да ничего, Лида, ничего. Оставайся здесь, я разберусь. - говорит спокойно Чет и идёт коридором к входной двери. Раньше госпиталь охраняли. Но же два месяца прошло, как война закончилась. Все вокруг зачищено, да ещё рядом стоит военная часть. Так что охрану сняли. Теперь из-за этого такие вот неприятности. Чет крутит головой и подходит к двери, принимающей очередную порцию ударов и ругательств.
- Открывай, блядь такая! Открывай, сука! Я знаю, что ты здесь! Я тебе покажу, как боевого офицера за нос водить! Лидка, открывай, а то...
Чет резко распахивает дверь. Видит удивленную физиономию капитана Калинина, от которого вовсю пахнет шнапсом. Капитан замолчал и удивленно уставился на Чета. Не ожидал увидеть именно его.
- Что вы хотели? - спокойно спрашивает Чт.
- Я? - удивляется Калинин. Прячет пистолет в кобуру, сопит, хмурит брови. Он рассчитывал увидеть хорошенькую медсестру Лиду, а не этого медведя-врача, известного тяжелым характером и не менее тяжелыми кулаками. Капитан смотрит на Чета и пытается мысленно себя раздраконить, чтобы не бояться его. - Где Лидка? - спрашивает громко и грозно, мол ничуть не боится.
- Лидия Ивановна отдыхают после смены. Ещё вопросы есть?
Чет спокоен, говорит даже как-то пренебрежительно и это раздражает Калинина, который всю войну на передовой, был дважды ранен, один раз контужен, боевой офицер, а эта вертихвостка его за дурака держит!
- Пусть выйдет сюда! - кричит капитан Калинин.
- Она не хочет. - Чет всё такой же спокойный.
- Чего? - не понимает офицер.
- Она не хочет выходить. Лидия Ивановна отдыхают.
- Отдыхают? - раздражается капитан Калинин. - Что, блядина, устала ебаться с кем попало, так теперь отдыхает? Пусть выходит, курва! Иначе я сам её за волосы вытащу! Лидка, выходи, сука! - офицер переходит на визг.
- Вам тоже лучше пойти проспаться. - советует Чт, говорит будто бы спокойно, но у него начинает дёргаться правый глаз. Это мелкое подергивание заметно на бесстрастном лице Чета, только раздражённый Калинин ничего не замечает.
- А ты кто такой, чтобы мне указывать? - взрывается капитан. - Ах ты крыса тыловая! Мурло! Всю войну просидел на даровом спирте, только и делал, что медсестер лапал, а теперь ещё мне, боевому офицеру, указывать будешь! Да я кровь проливал! Слышишь, кровь! - кричит капитан. Чет молчит. - Лидка сюда! Быстро! Выходи, потаскуха! Выходи, блядина такая! Ты там что ли кому-то уже сосёшь, что не выходишь! - капитан кричит за спину Чета.
- Следи за тем, что говоришь! - как-то тяжело, сквозь зубы говорит Чет и его правый глаз дергается всё сильнее.
- Не твоё дело, защитничек фашистский! - капитан вдруг выхватывает пистолет. - Лидка, сюда! Сейчас же! Быстро! - наставляет оружие на Чета, тот смотрит на дуло, потом на капитана. - Ты что, не услышала, падло? Лидка сюда! Курва! С тыловыми херами ебётся, а боевым офицером пренебрегает! Я тебе покажу! Я тебе устрою! Сюда, проститутка! - орёт Калинин и тычет пистолетом в Чета. Тот стоит с каменным лицом, на котором раненой птицей бьётся правый глаз.
- Убери оружие. - тихо говорит Чет.
- Думаешь не выстрелю? Выстрелю! Немцев стрелял и тебя пристрелю, чмо тыловое! - Калинин боится этого врача, который здоровенный и странный, говорят, что чуть ли не сумасшедший. Капитан кричит, чтобы подавить свой страх. - Лидка сюда! Выходи, смоктуха госпитальная! Выходи, сучка!
Лида дрожит, она увидела оружие, побелела и сжала руки. Она знает, что этот Калинин что хочет может сделать, когда пьяный. А тут же ещё пьяный и распаленный похотью. Может и выстрелить. Лида знает, что Чет не испугается пистолета, он такой, он один раз под танк немецкий бросился, когда госпиталь атаковали. Смерти Чет не боится. Но Лида не хочет, чтобы его убил этот дурак Калинин. Она решает выйти и идёт по коридору к двери.
- Выходи, смоктуха! Выходи! Я тебе устрою! Сука! Блядина! - расходится Калинин, который давно хотел Лиду, а она им почему брезговала, доводя до бешенства.
Вдруг Чет смотрит куда-то за спину капитану. Вытягивается смирно, рукой отдаёт честь.
- Товарищ полковник! - чеканит Чет, как на плацу.
Удивлённый, даже немного испуганный Калинин, не ожидавший появления кого-то из командиров, оглядывается, но не видит ни полковника, ни кого-то ещё. В этот момент Чет бросается на капитана, одной рукой блокирует руку с пистолетом, другой хватает за голову и бьёт об каменную стену. Бьёт сильно, Чет крепкий и рослый, бьёт несколько раз, он бы разбил проломил капитану голову об стену, но из дверей выбегает Лида.
- Не надо! Не надо! - она бросается к Чету, не дает дальше бить капитана.
Чет бросает Калинина. Тот без сознания, падает на землю, весь в крови. Чет тяжело дышит, его правый глаз дёргается. Лида обнимает Чета и плачет у него на груди. Он стоит, потом гладит её волосы и понемногу успокаивается. Глаз прекращает дёргаться. Лида плачет дальше, уже не столько от страха, сколько от счастья, потому что ей хорошо с Четом.
- Не плачь, не надо. - говорит он, убирает руки женщины, забирает пистолет Калинина, берёт капитана за ноги и тянет в дверь. Дальше, в подвал. Там пустое помещение, где когда-то, видимо, хранились продукты, потому что до сих пор пахнет съедобным. Закрывает дверь на замок, ключ берет с собой. Когда выходит наверх, его останавливает Лида.
- Извините, Чет Космович, извините, что так получилось. - хрипло говорит она и её глаза горят.
- Да ничего.
- Я ему никаких поводов не давала, вы не думайте! - зачем-то убеждает она.
- Лида, он пьяный дурак. Не обращай внимание на его бред. Пусть проспится и всё. - спокойно говорит Чет и пытается пройти в свою комнату. Но Лида стоит на дороге, смотрит на него с восхищением.
- Он же вас убить мог! - вдруг она начинает плакать. Взрослая же девушка, она работала во фронтовом госпитале с сорок второго, чего только не видела, а теперь вот плачет. Почему-то ей так хочется побыть слабой в присутствии Чета.
- Не надо, Лида, не надо. - Чет хлопает её по плечу, отодвигает с дороги и уходит в свою комнату. Когда-то там жил дворецкий этого замка. Залы, где жили господа, отдали под палаты больным, а обслуживающий персонал госпиталя живет в помещениях для прислуги. В комнате Чет снимает сапоги, аккуратно складывает одежду и укладывается в постель. Лежит, пытается уснуть. Не спится. Поднимается, достает бутылку со спиртом, разводит его водой в жестяной кружке, выпивает в два огромных глотка. Кряхтит, нюхает рукав рубашки и падает в постель. Тогда только засыпает.
Лида стоит перед дверью, прислушивается. Потом поднимает руку, чтобы постучать, но слышит чьи-то шаги в коридоре. Убегает.
3) Лето, 1945-й год, Станиславская область, Карпаты
Горный лес. На одном из деревьев сидит молодой парень, Андрей, и время от времени смотрит в бинокль на дорогу, извивающуюся внизу в долине. На дороге никого, в лесу тишина, солнце в теньку не печёт, хочется спать. Парень зевает. Потом начинает наблюдать за муравьями, напавшими на гусеницу. Вот они обступили и налезают. Гусеница огромна против них, выгибается своим упитанным телом, но муравьи не боятся её, лезут, нещадно кусают, от чего гусеница дергается, словно в судорогах.
- Вот так, вот так! Давай! Давай! - шепчет парень, который в этом поединке поддерживает именно муравьев. - Вот так и мы коммуняк! У них - армия, а мы - кусачие! Давай! - горячиться парень.
В восторге смотрит, как муравьи уже почти облепили гусеницу, которой, казалось бы, не спастись. Когда она, в отчаянном рывке, срывается с ветки и падает вниз. Парень пытается разглядеть, что там с ней случилось на земле, но не видит.
- Вот так и мы, так и мы! - шепчет он и кивает головой в подтверждение своих слов. - Со всех сторон нападём и выгоним их, выгоним, гадов!
Снова смотрит на дорогу. Там никого. Поправляет винтовку, потом вытягивается на ветке, как на кровати, лезет в карман своего старого, потертого пиджачка. Достает небольшой расшитый рушничок. Красивые узоры и подпись "Андрей". Он рассматривает эту подпись, потому целует её и зачарованно улыбается. Прижимает полотенце к сердцу. Думает о Мире. Она ему нравится, такая же хорошая девушка. Скромная, говорят и хозяйка хорошая, к работе приучена.
Вспоминает, как она выкладывала в крыйивке снедь, которую принесла из села. У Миры тонкие, но ловкие руки. Всё из корзины достала, положила не скопом, а по порядку, чтобы удобно было брать. Еще и полотенцем прикрыла. Потом подмела пол. Говорят, она и на огороде всегда первая, когда полют фасоль или собирают кукурузу. А зимой вышивает дома. И не только зимой. Вот это ему вышила. Рушник. Принесла, подарила, тайно от всех. Вспоминает, как Мира тогда раскраснелась. И как отшатнулась, когда он попытался её поцеловать. А потом как дрожала, когда прижал её к себе. И таки поцеловал.
Андрей шевелит губами, словно повторяет поцелуи. Он всем ребятам в чете говорил, что опытный в этих делах и что у него были женщины в городе. На самом деле не было. Даже поцелуев не было. Один знакомый рассказывал, что женщины любят, когда их целуют. Вот и Мире, кажется, понравилось. Андрей целовал и понимал, что надо что-то делать дальше. Слышал какие-то разговоры, но что именно делать не знал. Коснулся её груди, но Мира вырвалась из объятий, вскочила и отбежала в сторону. Она была такая худенькая, но сильная.
Андрей вздыхает. Плохо, что война. Что пришли эти Советы и надо с ними воевать, как до того с немцами. Жить в лесу, прятаться, постоянно ожидать нападения. Если бы не это, он бы давно заслал сватов к Мирыным родителям. Сам бы заслал, потому что его родители погибли ещё в тридцать девятом году, когда здесь тоже были советы.
Тогда у них из села несколько десятков человек забрали. Двух священников (и римско-католического и греко-католического), нескольких учителей и зажиточных крестьян, которые в колхоз не хотели. Его родители были середняки, батраков не имели, железной крыши на доме тоже. Но и их забрали. Из-за этого самого дома. Он стоял почти в центре села, на небольшом пригорке. Все подходы к нему хорошо видно, так что дом сразу облюбовали милиционеры, которые планировали остаться в деревне. Могли просто выгнать хозяев, но понимали, что те не забудут о доме, еще мстить начнут. Так что лучше вовсе их убрать, хотя и не кулаки, в польской администрации не были, не священники и не учителя с вредными знаниями, а простые крестьяне, с руками сбитыми тяжелым трудом. Но мешали, вот от них и решили избавиться, забрали.
Андрей тогда как раз пас коров в горах. Когда уже после обеда прибежала соседская девчонка, вся в слезах, и рассказала, что родителей его арестовали. Он побежал домой. Нёсся с гор словно сумасшедший. Уже неподалеку от родного дома Андрея остановил дядя Максим.
- Куда? А ну прячься! Тебя ищут! - схватил за руку и потянул за сарай. Спрятались там в кустах.
- Где родители?
- Забрали их! Час назад на машине повезли!
- Что? - Андрей хотел бежать, хоть не знал куда.
- Сиди! - дядя Максим крепко держал его за руки. - Тебя же ждут! В доме засада! Беги в лес, Андрей, беги! - шептал дядя Максим. Перепуганный и бледный, с разбитым лицом. Всякое было здесь и при австрийцах и при поляках, но такого, как сейчас, он ещё не видел. Чтобы приходили и забирали людей ни за что, даже вещей не давали собрать. Вещи потом расхватали солдаты, набили свои вещмешки так, что едва тянули. И неизвестно, что будет с теми, кого забрали. Ничего не известно! А люди говорят плохое.
- Я их догоню! - рвётся Андрей.
- Не глупи! Там сотня солдат! Что ты против них сделаешь? И родителей не спасёшь и сам погибнешь!
- А что делать?
- Беги к тётке Игнации! К её дому в горах точно не скоро дойдут. Пережди там, а потом видно будет.
- А родители?
- Даст Бог, вернутся родители. - дядя крестится, но сам не верит, что вернутся родственники. - А ты беги, здесь до сих пор красных полно. - шепчет дядя, когда-то такой уверенный и солидный, один из первых хозяев на деревне, а теперь испуганный, будто раздавленный страхом.
Андрей тогда убежал. Лесом пришёл к тете Игнации, которая жила одна, после того, как умер от болезни её муж. Андрею обрадовалась, потому что нуждалась в мужских руках по хозяйству. Андрей отремонтировал дом и сарай, нарубил дров на зиму, подстрелил волка, который попытался задрать овцу. Жил неплохо, когда однажды к тётке пришли с десяток вооруженных советских. Андрею ещё повезло, что заметил их вовремя и спрятался в лесу. Советы всё обыскали, ничего не нашли, набрали вещмешки брынзы, прихватили овцу и ушли. Андрей вернулся только ночью, собирался жить в лесу, но тётка успокоила, что вот начнётся зима, навалит снега и никто сюда не доберется.
Уже после зимы Андрей несколько раз возвращался в село. Но о родителях, как и о других, кого тогда забрали, никто ничего не слышал. В доме поселилось несколько милиционеров, которые должны были поддерживать в селе социалистическую законность. Поддерживали, но только днём, ночью же боялись из дома и выйти. Андрей хотел сжечь их. С родным домом. Дурел от ярости на коммуняк. Но дядя Максим убедил не делать этого. Понимал, что за убитых милиционеров отвечать будет всё село. А потом пришлют новых, еще худших. Говорил Андрею, что родители его живы, просто в ссылке и им будет хуже, если Андрей сожжёт милиционеров. Только так и убедил.
Андрей ещё пожил у тетки Игнации, а весной советы опять пришли к ней на хутор. Андрея снова не поймали, но арестовали тетю, всё имущество забрали, а дом сожгли. Они тогда истребляли отдельные дома и хутора, переселяли всех в села, чтобы легче было контролировать население. Андрей бежал в Станислав. Сделал себе справку и поступил работать в кооперативную мастерскую. Специальности не имел, работал грузчиком, уборщиком, поваром, всем, кем скажут. Было тяжело, ему давали совсем мало денег, но позволяли ночевать в мастерской, так что как-то жил.
Вернулся в родное село только когда немцы прогнали советы. Андрей долго выводил из родного дома вражий запах, оставшийся после милиционеров. Вонь табака и водки, которая въелась в стены. А дом же у Андрея был хороший. Сложенная из еловых бревен, теплая, с большим печкой, обложенной изразцами. Эти изразцы отец еще при австрийцах зарабатывал где-то под Веной. К ним было приятно прислоняться в холодные зимы. И двор у Андрея был большой и земля была, скот бы завели. Вот бы он зажил с Мирой, если бы не война.
Представлял, как вот сидит он за столом в родном доме, усталый после дня в горах, но довольный. Мира приносит ему миску с мамалыгой, ставит, садится рядом. Он берет её руку. Целует её. У нее же такие красивые руки, такие тонкие, похожие на птичьи крылья. Андрей только бы о них и мечтал. Их четовой Дума говорит, что бойцам не надо влюбляться, что от этого они становятся слабее, меньше думают о борьбе, начинают мечтать о спокойной семейной жизни, боятся попасть под пулю и непременно попадают. Потому что пуля чувствует, кто её боится и выбирает жертву из именно таких. Андрей это всё знает, хотя он недолго в отряде. Но как можно не влюбиться в Миру? В эти её белые волосы, нос чуть с горбинкой, тонкие губы, кожу, белую как снег. Андрей чувствует, как у него начинает шевелиться в матне, хочет ещё раз представить Миру, может даже представить, как целует её, а потом уже думать о другом, чтобы не распалять напрасно организм. Он представляет Миру, а потом слышит где-то рядом тихую ругань на русском. У них в мастерской был парень, хорошо знавший русские ругательства и научивший Андрея мату. Вот только что матом и ругнулись. Прямо под ним!
Андрей каменеет на ветке с перекошенным лицом. Где-то внизу тихие шаги, листья чуть шелестят под сапогами. Андрей лежит на ветке, боится пошевелится и мысленно ругает себя за легкомыслие на посту. Представляет, какая он сейчас лёгкая добыча. Только поднимет кто-то из советов голову и всё, нет Андрея. Лежит, сцепив зубы, и просит у Бога помощи. Чтобы его не заметили, чтобы прошли мимо. Он даже не дышит, пока не припирает. Тогда чуть-чуть набирает воздуха, осторожно поднимает голову и осматривается. Враг вроде прошёл. Андрей смотрит на дорогу в бинокль и видит несколько пустых грузовиков. Шесть, если точно. Четовой Дума всегда учил считать живую силу и технику врага. А ещё учил не расслабляться ни на минуту.
Андрей аж стонет от раздражения на самого себя. Он же должен был следить за дорогой! Четовой ожидал, что советы будут атаковать, поэтому и поставил его здесь. А он пропустил! Замечтался, как дурак, не заметил! Теперь энкаведешники незамеченными идут к крыйивке! Застанут чету врасплох! Андрей вертит головой, не знает, что делать, когда слышит треск ветки внизу. Видит, как там идёт один советов. С автоматом, в шлеме, поправляет ремень. Видимо ходил в кусты, отстал от своих. Андрей хватает винтовку, щёлкает затвором. Солдат успевает только голову поднять, когда выстрел. Солдат падает с удивлённым, почти детским лицом, Андрей прыгает к нему с дерева.
У Андрея уже есть план. Отвлечь советов от крыйивки, увести за собой. Как делают птицы, когда запутывают хищников, отводя от гнезда. Четовой Дума советовал учиться хитростям у животных, живущих в жестоком мире постоянной опасности. Чет подбегает к солдату, который ещё жив, крутиться на земле. Отнимает у него автомат и две гранаты. Позади крики советов, которые волнуются из-за выстрел.
- Братишка, братишка, пощади! - хрипит раненый солдат. Он прошел два последних года войны, его дома, где-то в Тамбовской области, ждала девушка, уже думал, что смерть осталась позади и вот на тебе. - Братишка!
Андрей даёт очередь из автомата по раненому, прячется за деревом.
- Миша! Миша! Колымагин! - кричит командир отделения. Но нет ответа. - Отделение, за мной!
Андрей радуется, когда слышит команду. Ждёт, пока советы приблизятся, а потом бросает гранату. Взрыв, теперь ребята уж точно услышали об опасности.
Андрей понемногу отступает. Он бы мог быстро убежать, хорошо же знает эти леса, но не спешит. Прячется за поваленным деревом, даёт еще очередь. Хочет, чтобы за ним таки пошли, чтобы его преследовали. Ему сейчас не страшно умереть, страшно, что через его глупость могут погибнуть ребята, вся чета. Какие-то крики, Андрею кажется, что его план сработал, пробегает небольшой поляну, прячется за деревом, ждёт. Появляются несколько солдат. Стреляет из винтовки. Те мгновенно падают и отвечают из автоматов, прижимают к земле. Стреляйте, стреляйте! Я здесь! Здесь! Андрей ещё надеется, что его план сработал, когда начинается большая стрельба. В той стороне, где крыйивка. Советы нашли её и ребята вступили в бой! Андрей ползёт по земле, убеждая себя, что сделал всё что смог. Поднял тревогу, отвлек советы, хотя бы часть, так что у ребят есть возможность отступить.
Опять стреляет, чтобы ребята слышали, что он дал бой, а не просто сбежал. Затем отступает, карабкается на кручу, с неё сбегает в овраг, который приведёт его к холму за крыйивкой. Там встретится с ребятами и будет воевать уже вместе с ними. Соврёт, что советы оставили грузовики где-то раньше, а сюда пришли пешком, не по дороге, поэтому он их и не заметил вовремя. Но когда заметил, то сразу же вступил в бой. Минимум одного убил, вот его автомат, а может и еще нескольких убил, когда бросил гранату! А ещё там, на поляне, когда стрелял из винтовки, Андрею показалось, что один из советов крикнул. Не убил, так хоть ранил!
Андрей бежит, слышит бой, который сначала впереди, потом левее, потом уже немного позади. Стрельба, иногда взрывы гранат. Андрей считает. Шесть грузовиков. В каждом могло сидеть по полтора десятка солдат, а то и больше. Так что примерно сотня. А в их чете двадцать два бойца. Из них шесть раненых, четыре тяжело. Плохое соотношение, но они были в своих лесах, а их командир четовой Дума, он же был опытный, он задаст этим советам!
Андрей карабкается на холм, оттуда смотрит в бинокль. Но разве увидишь, что делается в лесу? То там, то там слышны выстрелы, иногда взорвётся граната и всё. Андрей уже думает бежать вперёд, помогать своим, когда видит, как из леса выбегают несколько ребят из четы. Свои! Карабкаются на холм. Это больше похоже на бегство, чем на организованное отступление, которому учил четовой. А вон из леса появляются и солдаты. Андрей целится из винтовки и стреляет. Кажется, попадает, он же неплохо стреляет. Солдаты прячутся за деревьями, начинают стрелять по ребятам, которые бегут вверх. Андрей снова стреляет, ещё и ещё, пытается помешать солдатам стрелять по ребятам. Им осталось совсем немного до кустов, которые их спрячут. Но тут заработал пулемет. Очереди, которые секут ребят и оставляют их на склоне. Лишь один добегает до кустов и падает. Раненый в спину.
- Коля!
Андрей бросается к товарищу, который тяжело дышит.
- Что с нашими, Коля? - спрашивает Андрей.
- Почему не поднял тревогу! - хрипит раненый и зло смотрит на Андрея.
- Я поднял! Когда заметил! Они пешком пришли, не на машинах, не с дороги! - Андрей пригибается, потому что по холму стреляют. Делает несколько выстрелов, чтобы солдаты не осмелились лезть вверх.
Когда взрыв. Мощный, даже земля задрожала и столб пыли с дымом над лесом. Это не граната. Только единственное могло так взорваться. У них в крыйивке было несколько противотанковых мин и артиллерийских снарядов. Это были они. Четовой говорил, что если другого выхода не останется, то надо будет взорвать крыйивку, подпустив поближе побольше советов. Коля, услышав взрыв, начинает плакать.
- Что такое, чего ты? - не понимает Андрей. А потом вспоминает, что среди тяжелораненых в крыйивке был брат Николая. А четовой говорит, что если их окружат, то раненых придется оставить там. Чтобы они взорвали себя, потому что лучше погибнуть, чем попасть в плен к советам. Всем известно, как страшно они пытают.
Снизу снова работает пулемет. Пули хищными стаями сбивают ветки кустов, прижимают к земле.
- Надо отходить! - Андрей тянет Николая вглубь кустов. - Берись! - поворачивается к нему спиной, подхватывает руками ноги. Николай должен ухватиться за шею, Андрей будет держать его за ноги и так понесёт. Андрей не думает, далеко ли убежит. Сейчас ему не до мыслей, сейчас надо действовать! - Берись!
Но Николай не берётся. Андрей оборачивается. - Что такое?
- Беги сам. Я их задержу.
- Нет! - не соглашается Андрей. Он же знает, что своих нужно выручать, нельзя оставлять.
- Беги. - Николай говорит упрямо и старается не смотреть Андрею в глаза. Этим очень раздражает его. Андрею кажется, что Николай считает его виновным в том, что произошло. Но в чем он виноват? Чтобы изменилось, если бы он увидел те грузовики раньше? Ну у них было бы на десять минут или на полчаса больше времени! Но советы знали куда идут, не отреагировали на его попытки отвлечь их! Ну ведь действительно, они знали про крыйивку, знали, где она находится!
- Не смотри так! Слышишь? Кто-то предал! Они знали, где крыйивка! Знали! - кричит Андрей. Он не виноват, что так все случилось, не виноват! Он сражался, он делал всё, что мог! - Я трёх советов убил! Не смотри так!
- Беги. - Николай кривится и тянет к себе винтовку. С ней ползет к переднему краю кустов. Будет отстреливаться. Даже не попрощался с Андреем. Тот крутит головой из обиды.
- Я действительно трёх убил! Слышишь? Вот автомат, трофейный! - Андрей трясёт оружием, пытается убедить товарища.
Николай даже не поворачивается. Стреляет. Ему отвечают из пулемета. Очереди секут кусты, словно ножницы. Андрей припадает к земле, что-то ещё хочет сказать, смотрит на Николая, видит кровавое пятно, растущее на его спине. Андрей с раздражение машет рукой и ползёт прочь. Стрельба позади ещё некоторое время продолжается, а потом взрывы. Видимо, Николая забросали гранатами.
(Продолжение следует)