Аннотация: Приключения с сокровищами и чудовищем во времена Гражданской войны. Первый в истории роман в жанре укрстерн.
Штаб красных разместился в доме кулака. Бывшие хозяева, отец и сын, висят в саду на яблоне. Отца повесили, потому что нашли на чердаке пулемет. То есть бандит. Сына повесили, чтобы не мстил. Молодой, пацан ещё, мог бы глупость какую сделать, навредить. А из петли вред революции не сделаешь. И для местных поучительно, пусть знают, что красные церемонится не будут - власть строгая и решительная.
Под деревом лежит труп матери. Пристрелили, чтобы причитаниями не мешала. Ей может так и лучше, чтобы не мучиться. Рядом ещё один труп, мужчины, который недавно вынесли из дома. На лице живого места нет. По засохшей крови уже торопливо бегают мухи.
В большой комнате кулацкой хаты, за столом, сидят командир полка Андрей Ерофеев и комиссар Борис Либерман. Комполка среднего роста крепкий мужчина, с исполосованным шрамами лицом. Комиссар - высокий и поджарый еврей с пышными губами. Перед ними на стульях сидят двое окровавленных пленных из офицеров. Один уже не подает признаков жизни. Другой что-то ещё шепчет, еле шевеля распухшими губами. Пленные сидят в углу под простреленными и порубленными саблями иконами. Рядом трое солдат, со сбитыми кулаками, которые по приказу начальства били пленных, чтобы развязать им языки.
- Ну что же, давайте-ка повторим, корнет Соловейчик. - обращается Либерман к пленному, который ещё подает признаки жизни. - Ваше командование приказало атаковать в направлении Ахтырки. Так?
Корнет едва кивает головой. С его лица падают капли крови из многочисленных ран.
- Хорошо. - кивает комиссар. - Воспользовавшись перегруппировкой наших сил, вы до Ахтырки дошли. И там провели обыск во дворце барона фон Шпила. Так?
Либерман смотрит на пленного, тот опустил голову и молчит.
- Да? - недовольно переспрашивается комиссар.
Корнета толкает один из солдат и тот кивает головой. На полу рядом валяются выбитые зубы и кусочки мяса с губ. Били сильно.
- Во дворце фон Шпила вы искали сокровища барона. Но не нашли. Из-за выхода к вам в тыл банд, вы вынуждены были отступить. Но поручик Синицын вспомнил, что служил с сыном барона, который рассказывал о том, что кроме дома барона в Ахтырке, был еще и его лесной дворец возле села Шпилёвка. И вы подумали, что сокровища, которых вы не нашли в городе, могут быть там. Так?
Корнет кивает. Точнее просто дергает головой, возможно, это просто агония.
- Ваши разговоры услышала некая Мира Бьянко, дочь мелкого чиновника из Петербурга, которая несколько недель назад появилась при штабе и с которой у поручика Синицына была половая связь или роман, как вы изволили это назвать. Она рассказал, что тоже дружила с сыном барона и даже была в том лесном доме, так что обещала провести к нему. Но потом куда-то исчезла. Тогда вы с поручиком Синицыным и подпоручиком Корягиным решили самостоятельно добраться до лесного дома и забрать сокровища барона фон Шпила, которые, по слухам, оцениваются более, чем в полтора миллиона золотых рублей. Так?
Корнет потерял сознание и не отвечает.
- Воды! - приказывает Либерман.
Один из солдат выбегает и приносит с улицы ведро ледяной воды из глубокого колодца. Выливает на пленного, но тот не приходит в сознание. Солдат прислушивается к корнету.
- Товарищ комиссар, помер. - разводит солдат руками.
- Вот же, белая кость! - раздражается Либерман. - Слабаки! Стоит только немного прижать и дохнут, как мухи! Убери их отсюда!
Солдаты выносят трупы, закрывают двери, оставив командира полка и комиссара.
- Андрей, ты понимаешь, какой шанс мы получили? - говорит комиссар и смотрит на товарища.
- Какой, Боря? - немного удивляется Ерофеев, который больше рубака, чем мыслитель.
- Полтора миллиона золотых рублей! Советская Россия задыхается в окружении врагов, ей нужны деньги, чтобы вести дальше освободительную войну, но взять их неоткуда! И тут такая сумма! Если мы получим её, то это будет большая победа революции! Огромная! - комиссар вскакивает и начинает бегать по комнате. Ступает ногой на лужу крови, сапог едет по полу, Либерман чуть не падает.
- А ну убрать здесь! - кричит он из комнаты. Солдаты приводят какую-то крестьянку, которая быстренько моет пол. В её присутствии командиры молчат. Знают, что здесь по деревням враждебный социальный элемент, при котором лучше лишнего не болтать, иначе быстро банды обо всём узнают.
Когда женщина уходит, Либерман плотно закрывает за ней дверь. Он возбужден сокровищами, не может найти себе места.
- Полтора миллиона золотом! Да ты знаешь, сколько оружия можно купить на эти деньги! - яростно шепчет комиссар.
- Не говори гоп, пока не перескочишь. - успокаивает Ерофеев, по мужицкой своей природе всегда осторожный и не склонный к лишним мечтаниям.
- Андрей, сейчас привезут девку и она нас отведёт туда! - не хочет быть пессимистом комиссар. - К тому лесного дому! Может, она и место знает, где деньги спрятаны! Это будет наша большая победа, Андрей! Шаг к победе мировой революции! Ведь это не просто золото или драгоценные камни! Это же оружие, это паровозы, это мощь революции, её мышцы! И мы получим их! Эти сокровища станут углем в топке революционного паровоза!
- Хорошо, чтобы так, Боря. - кивает Ерофеев. Он начал воевать еще в Японскую. Тогда тоже казалось, что будет, не война, а легкая прогулка с блестящей победой над узкоглазыми дикарями. А вышел позор. Ерофеев попал в плен, четыре месяца пробыл там, потом сбежал. Из двенадцати отчаянных голов, решившихся на побег, к своим дошло только трое. Другие остались на тех чужих сопках, о которых потом написали печальную песню.
Десяток беглецов идут узенькой лесной тропинкой. Идут настороженно, ступают нога в ногу, прислушиваются к каждому шороху. Один из них показывает, что собирается отойти в кусты, чуть сходит с тропы. Остальные идут дальше, когда крик. Страшный крик. Они бросаются к товарищу. Выскакивают за кусты и видят огромного полосатого зверя, который рвет на куски уже бездыханное тело их товарища. Они останавливаются, а зверь видит их и атакует, опьяневший от крови. Первым настигает Ерофеева. Сбивает его с ног, как кошка мышь. Ерофеев катится с разорванным когтями хищника лицом, а зверюга уже валит следующего, легко, будто играя, перекусывает шею, валит ещё одного. Этот боец умудряется запихнуть в пасть хищнику посох, на который опирался, во время ходьбы. Тигр делает рывок головой и посох улетает прочь. Зверь хватает жертву и рвёт на части, но в этот момент Ерофеев бросается на него сзади и вгоняет в шею заточенный шомпол. Вгоняет глубоко. Этим шомполом он уже убил японского охранника из лагеря для пленных. И маньчжурского крестьянина, который случайно встретил их в тайге и мог донести.
Зверь рычит, играючи сбрасывает Ерофеева, поворачивается к нему, когда один из беглецов хватает с земли тяжелый камень и двумя руками швыряет в голову хищника. Ещё камни. Все хватают камни и швыряют их что есть силы. Один из беглецов бьёт зверя своим посохом по лапе. Тигр ревёт, крутит головой, из шеи торчит шомпол и течёт кровь.
- На тебе! - Ерофеев с окровавленным лицом тоже бросает камни, которого здесь много. Большие глыбы, которые с треском ударяются об голову хищника. Ещё и ещё, зверь уже пытается сбежать, но ему не дают, новые камни летят в него, пока он не перестает двигаться. Мертвый. Беглецы тяжело дышат, дрожат и смотрят на зверя.
- Это тигра! - говорит один из них, который был ординарцем у офицера и видел изображение тигра в книге. Про тигру слышали все, но никто его не видел. Рассматривают.
- О зверюга! - шепчет Ерофеев, который пытается остановить кровь на разодранном лице. Потом вынимает из шеи тигры шомпол, который ещё может пригодиться. Сносят тела погибших товарищей, наваливают сверху камни, потому что могилу в этих сопках не вырыть. Залепляют раны Ерофеева каким-то листьями и идут дальше. С тех пор на лице его эти шрамы, которые большинство принимают за сабельные раны.
Комиссар ходит вокруг комполка, что-то думает.
- Значит так, Андрей, скажи, пусть готовится отряд. Сотня бойцов. Пушка и три пулемета. На всякий случай. Не исключено, что желающих получить сокровища будет много. Но достаться они должны только нам!
- Хорошо, Боря. - комполка уходит отдавать приказы.
Либерман сидит, склонив голову, и почему-то вспоминает свое дореволюционное прошлое, весьма богатое. И в тюрьме посидел и на каторге был и к виселице его выводили, но в последний момент заменили смертную казнь пожизненным заключением. Вспоминает свое первое дело, тоже связанное с добычей денег для революции.
Либерман, еще совсем молодой, с длинным и кудрявыми волосами, сидит, в каком-то мрачного вида кабаке, с несколькими гражданами откровенно криминальной внешности. Либерман тогда ещё без кожанки и нагана, в гражданском костюме. Во внутреннем кармане его сюртука маленький браунинг, который придает ему уверенности в разговоре с этими бандитами.
- Там будет сто тысяч. Половина - мне, половина - вам. - говорит Либерман, прикладывая все усилия, чтобы голос не дрожал.
- Нас четверо, а ты один. - воры тяжело смотрят на него, но он выдерживает их взгляд.
Что ему ещё остается, если для борьбы нужны деньги, а взять их некому. Разве бы он пошел к этим душегубам, если бы охранка не арестовала всю боевую группу их организации? Схватила глупо, как детей. Какой-то филер в Киеве выследил их на конспиративной квартире, вошёл туда, когда ребята спали, забрал оружие, а потом вызвал полицию. Из пяти арестованных двое пошли на виселицу, остальные в Сибирь. А ему теперь приходится иметь дело с уголовными громилами, которым наплевать на революцию. Им бы только деньги.
- Что-то некрасиво выходит с долями. - говорят ему уголовники и зловеще улыбаются.
- Я всё узнал и всё спланировал. - говорит он и старается показать, что совсем не боится их.
- Зачем тебе столько денег, жид? - спрашивает один из бандитов, со шрамом на всё лицо.
- Для революции.
- Так ты из тех, из ёбнутых? - презрительно улыбаются бандиты, которые не уважают этих дурней-революционеров, которые готовы погибать неизвестно за что.
- Завтра, в десять. - Либерман встаёт и выходит. Бандиты смотрят ему вслед и недобро посмеиваются. Говорят, что после дела замочить надо жидка, потому что с таким делиться - себя не уважать.
- Девять граммов свинца ему, а не половину бабок!
- Да какой там свинец! Перо в бок и все дела!
Утром в контору банка заходят бандиты, одетые каменщиками. С ящиками, в которых, якобы, инструменты. Спрашивают, где стену укреплять. Их проводят в подвал. Там они достают из ящиков не мастерки и кирки, а револьверы, обезоруживают охрану, приводят управляющего отделением. Приходится разбить ему пенсне на лице, чтобы он открыл большой сейф. Бросают пачки денег в большие полотняные сумки. Затем заталкивают управляющего в сейф и закрывают там. Улыбаются и поднимаются наверх. По плану Либерман должен ждать их на бричке у входа в банк.
Но Либерман ожидает их у лестницы в подвал. У него есть некоторые изменения в плане, которые для громил оказываются неожиданными. Либерман в зале банка положил на пол двух охранников и спокойно ждёт, держа в руках по револьверу. Когда бандиты выходят, расстреливает их в упор. Потом забирает сумки с деньгами и говорит:
- Я буду ждать под дверью десять минут. Если кто-то выйдет, получит пулю. Всё понятно?
Люди, которые лежат на полу, испуганно молчат.
- Ну, молчание знак согласия. - шутит Либерман и выходит из банка. Дверь закрывает на висячий замок, который купил заранее. Сумки с деньгами складывает на небольшой возок. Спокойно идёт с ним по улице, никто не обращает на него внимание. Потом на добытые им деньги купят две типографии и оружие. За эту операцию его заметят в самом ЦК партии.
Комиссар вспоминает те выстрелы на лестнице. Тогда он впервые стрелял в людей. Его чуть не стошнило прямо там, он вышел на улицу, хотел забежать в подворотню, но заставил себя сдержаться. Рвало его уже дома. Дальше убивать было значительно легче.
А убивать приходилось, потому что революция не делается в белых перчатках. Комиссар знает это, так что не боялся крови. Всемирное счастье стоит любой крови.
В комнату вернулся Ерофеев.
- Всё, Боря, отряд готовится. Может, поехать с тобой?
- Нет, Андрюша, оставайся здесь. Нам надо держать фронт. А тут и махновцы и деникинцы, банды ещё рыщут. Почему так долго девку не везут?
- Да не так чтобы и долго. - пожимает плечами Ерофеев, но и сам уже немного начинает волноваться.
- Ты надежного бойца послал за ней?
- Надежного. Мой вестовой, уже второй год при мне, полностью предан делу революции.
- Просто эта девка, она может и соблазнить. Когда сидела в сарае, так забила мозги охраннику, что он позволил ей сбежать. Помнишь же?
Солдат возле сарая прижался ухом к стенке и слушает горячий шепот изнутри. Потом заглядывает внутрь. Там Мира расстегнула своё платье и показывает грудь. Подставляет её под лучик солнца, случайно попавший в сарай через дыру в крыше. Солдат припал к щели и тяжело дышит. Лезет рукой в штаны. Начинает делать движения. Мира смеется. Очень соблазнительно.
- Зачем же так. Иди ко мне. - шепчет солдату хриплым голосом.
Тот громко глотает слюну, оглядывается, нет ли кого рядом. Потом украдкой подходит к двери, открывает, заходит в сарай. Сладко улыбается, начинает снимать штаны. Когда из темноты выпрыгивает Мира и бьет ниже пояса. Солдат со стоном складывается пополам. Мира выхватывает его винтовку, бьёт прикладом в лицо. Солдат валится на землю. Мира вяжет руки ремнём, затаскивает подальше в сарай, из гимнастерки делает кляп. Выходит, прикрывает дверь и спешит к роще неподалёку.
- Только случайно разъезд на дороге её снова схватил. - напоминает Либерман.
Сразу семь всадников на дороге из леса. Выехали и смотрят на Миру. Не просто смотрят, а всеми стволами смотрят.
- Ты куда? - спрашивает один, узнавший пленницу. Мира делает большие глаза, а потом показывает рукой им за спину, будто так кто-то есть. Бойцы оглядываются, а Мира прыгает с дороги в кусты, бежит. Сзади крики и выстрелы. Мира убегает, когда деревья и кусты вдруг заканчиваются, впереди поле. И два десятка солдат наставили на неё винтовки. Мира с чувством плюёт и смеётся.
- Вот же не везёт! - поднимает руки вверх.
- Опасная девка. - говорит Либерман и кивает головой.
- Не волнуйся. Вестовой - надежный боец. За революцию горой. - уверяет комполка.
Когда в комнату забегает солдат.
- Товарищ командир, Гнедко прискакал! Сам! В крови весь!
- Чёрт! - Ерофеев вскакивает и бежит из дома.
- Что такое, Андрей? - спешит за ним Либерман.
- По коням! - кричит Ерофеев уже с крыльца.
Через минуту уже мчатся по полю. Находят тело убитого вестового. И голову чуть в стороне.
- Ну, сучка! - кричит Ерофеев и ставит коня на дыбы.
- Я же говорил! - злиться Либерман.
Ерофеев оглядывается по сторонам. Тут как раз идут с расстрела солдаты и матрос Жныкин.
- Где она? - бросается Ерофеев к Жныкину.
- Кто? - удивляется матрос.
- Сучка эта!
- Приказ же был в штаб доставить! - Жныкин не понимает, что произошло, потом видит труп вестового. И до него доходит. - А Загорулько где?
- Какой Загорулько? - встревает в разговор Либерман.
- Боец Загорулько! Я же с ним её отправил! - кричит Жныкин и хватается за маузер.
- С Четом? - тихо переспрашивает Ерофеев и морщится.
- С ним! - кричит Жныкин.
- Может, она его в плен взяла? - спрашивает комиссар.
- Чета в плен не возьмешь. - грустно говорит комполка.
Они срываются с места, несутся по следу повозки, но быстро находят её пустой и без лошадей, которых беглецы выпрягли.
- Пересели! - кричит Ерофеев. - Обыскать здесь всё!
Уже вечером Ерофеев и Либерман сидят в штабе и пьют спирт. Заходит матрос Жныкин, весь в пыли, ели на ногах держится.
- Всё обыскали! Как сквозь землю провалился этот Загорулько!
- Это он умеет. - говорит Ерофеев и кивает головой.
- Завтра выступаем. Догоним их! Никуда не денутся. - Либерман стучит кулаком по столу, аж рюмки подпрыгивают.
- Пойду скажу ребятам, чтобы готовились. - комполка выходит из комнаты. Уже на улице говорит сам себе шепотом: - Попробуй ты Чета догнать! - вздыхает и качает головой.
Отдав все приказы и проверив охрану, Ерофеев садится покурить. Сначала в саду, но там уже начинают пахнуть трупы, жара ведь. Заходит во двор, крутит цигарку. Затягивается.
Вспоминает, как георгиевскими кавалерами прибыли с передовой на отдых в какое-то белорусское местечко неподалеку от линии фронта. Вот уже познакомился с какой-то девушкой, танцует. Рассказывает, как шрамы получил, что вот тигру собственными руками придушил. Девушка только охает.
- А пойдём ко мне. - предлагает девушка, которая уже рассказала, что работает горничной у богатых людей.
- А хозяева не заругают?
- Хозяйка только рада будет. - улыбается девушка. - И товарища своего бери. - она кивает на Чета.
Вот они в большом доме, скорее дворце. Там встречает их красивая, черноволосая женщина в слишком открытом платье. Пьют сладкое вино, а затем Ерофеев с горничной уходят в кухню, а Чет с хозяйкой в спальню.
Ерофеев занимается со служанкой, когда слышит вверху крики и выстрел.
- Хозяин пришёл! - испуганно стонет горничная, но солдата не отпускает. Ерофеев едва вырывается из жарких объятий, бежит по лестнице. Там видит мужчину в офицерской форме, который валяется на полу и плачет. Чет, нагишом, стоит у стены, держит ногу на револьвере. Из раны на руке течёт кровь.
- Представляешь! На самом интересном месте пришёл! - посмеивается Чет. Хозяйка сидит на кровати и не выглядит слишком расстроенной случившимся. С презрением смотрит на мужа, который стучит кулаком по полу и плачет, мешая слезы с кровью из разбитого носа.
Потом Ерофеев и Чет сидят в камере. Без оружия, без одежды, только в кальсонах.
- Так что, расстреляют нас? - спрашивает Ерофеев. Спокойно так, будто просто интересуется который час.
- Да бог его знает. - говорит Чет с тем же градусом заинтересованности.
Открываются двери, заходит полковник Шемахинский. Уже в возрасте, но бравый, начинал службу еще на последний турецкий войне, повоевал в Туркестане и в Порт-Артуре. С характером офицер, вон усы аж стоят, глаза чуть ли не молниями бросаются.
- Ну, орлы! Ну, орлы! Ну, не можете без приключений! - гремит он, но за раздражением можно заметить и восторг.
- Так точно, господин полковник! - отвечают оба бойцы. Стали смирно, вытянулись, как требует устав.
- А знаете, что по законам военного времени я вас расстрелять должен! - сердится дальше полковник.
- Так точно! - отвечают в два голоса, торжественно.
- Что, так точно? А воевать тогда кому? Ежели таких орлов расстреливать, то с кем же тогда тевтонов бить? - жалуется полковник.
- Господин полковник, разрешите искупить вину в бою. - говорит Чет.
- Какой бой? Стоит фронт! Ни мы вперед не идем, ни немец!
- Тогда надо узнать, что готовят. Пленного надо. - предлагает Чет.
- Ага, мы приведем. - присоединяется Ерофеев.
Полковник смотрит на них. Придирчиво так. Кивает головой, словно не очень то доверяет.
- Ох, орлы! Только без головы совсем! Офицера ударить! Да ещё в его доме! Да ещё эта история с женой! Ну, будто нарочно всё как можно хуже делали! Ох!
- Офицера и приведем. Полковника немецкого. - обещает Чет.
- Полковника? - не верит полковник Шемахинский.
- Полковника. - подтверждает Ерофеев.
- А, была не была! - машет Шемахинский рукой. - Только смотрите, без полковника лучше не возвращайтесь! Сразу под расстрел! Поняли?
- Слушаемся, господин полковник!
Вот уже Чет и Ерофеев ползут кустами. Минуют немецкие позиции, заходят в лесок, там садятся перекурить.
- Ну и где мы полковника возьмем? - спрашивает Ерофеев.
- Да поискать надо. - пожимает плечами Чет.
- Ох ты и дурень ты, Чет! Сначала к барыне полез, теперь вот полковника пообещал! Совсем ни о чём не думаешь!
- Много думать - голова болеть будет. Пошли. - бурчит Чет.
Лежат в кустах и смотрят в бинокль на какую-то немецкую воинскую часть, расположившуюся в деревне.
- Полковник же? - спрашивает Чет и передает бинокль товарищу, который смотрит на немецкого офицера, выходящего из экипажа.
- Полковник. - подтверждает Ерофеев. - Только там же рота солдат и пулемет!
- О! - Чет поднимает вверх палец и улыбается. - И пулемет! - лезет вперёд.
- Куда ты? Скажи хоть, что задумал! - шепчет Ерофеев, но Чет не отвечает. - Вот же, черт! - Ерофеев лезет за товарищем.
Понемногу темнеет. Чет подкрадывается к пулемёту, который установлен на небольшой вышке. При пулемете немец на страже. Чет достает нож и начинает крякать, как утка. Немец выглядывает с вышки, Чет бросает нож, который втыкается прямо в горло. Немец хрипит и падает вниз. Чет подхватывает тело и тихонько кладет на землю. Показывает Ерофееву, чтобы лез к пулемету. Сам крадётся к большой крестьянской избе, в которую зашёл полковник. На входе два охранника. Чет бросает кусок земли, который подобрал. Кусок бухается позади, охранники оглядываются. Чет уже около одного, скручивает ему шею, словно цыпленку, а другому приставляет палец к спине. Немец поднимает руки. Чет снимает с него металлическую каску и бьет ею же по затылку. Немец падает. Чет осторожно затаскивает обоих охранников в сени. Полковник, видимо, услышал шум, что-то спрашивает на немецком. Чет не отвечает. Слышит музыку. Прислушивается, кивает головой, видно, что музыка ему нравится.
Врывается в комнату. Полковник сидит в одних кальсонах, с гитарой и романтическим выражением лица, наверное, пел что-то о любви. Ошарашено смотрит на Чета. Тот показывает, чтобы молчал. Валит полковника, вяжет, кляп в рот. Забирает два револьвера, немца привязывает к себе. Уже выходит, когда на глаза попадается гитара. Возвращается, берет её, вертит в руках. Гитара ему нравится, даже бренчит на одной струне. Прихватывает с собой, выходит из дома и сталкивается с двумя немцами, которые пришлые менять караул и не понимают, куда делись их товарищи. Секунда обмена взглядами. Солдаты смотрят на Чета, у которого за спиной полковник, а в руках гитара. Руки солдат начинают тянуться к винтовкам. Чет подбрасывает гитару, выхватывает револьверы из-за пояса. Два выстрела. Солдаты падают, Чет успевает вернуть револьверы за пояс и подхватить гитару, пока она не упала. Бежит с трофеями в лес. Начинается тревога, немцы выскакивают из домов, Ерофеев поливает их из пулемета, прикрывает Чета, пока тот не забегает за деревья. Потом убегает сам.
- Бросай гитару! Бросай гитару! - кричит Ерофеев. Но Чет его не слушает, крепко держит музыкальный инструмент, хотя с ним и тяжело бежать по лесу, ветки бьют по струнам, выводя причудливые мелодии. Сзади слышны выстрелы и крики немцев. - Нам ещё фронт переходить! Бросай!
Ползут ночью полем на краях которого позиции. Ерофеев тащит полковника, а Чет с гитарой. Иногда полем начинает бегать луч прожектора. Тогда останавливаются, втискиваются в землю. Ждут, пока луч пройдёт и ползут дальше.
- Господин полковник, задание выполнено! Разрешите передать пленного! - докладывают уже в штабе у полковника Шемахинского.
- Ну, орлы! Смогли! Полковник! А это что у тебя?
- Гитара.
- Где взял?
- У немцев. Понравилась. Так играет красиво!
- Ох, Загорулько! Вот за это я тебя и люблю! Что понимаешь ты красоту! Молодец! - полковник подходит и обнимает его. - Георгия тебе не верну, но от наказания освобождаю.
- Рад стараться! - хлопает сапогами Чет. - Георгия я еще заработаю!
- И заработал же! - говорит Ерофеев уже в доме, где рассказывает о подвигах товарища комиссару. Наливает себе и Либерману спирта из фляги. - Целых два заработал! Ему, может, и офицера дали бы, если бы не поведение. Всегда встревал, куда не надо. Потом меня ранили, я под Петербургом лечился. А там революция, два года его не видел.
- И как снова встретились?
- Да случайно. Я с позиций возвращался, один, без охраны, а тут банда дезертиров налетела. Убили бы гады!
Ерофеев мчит верхом по полю, за ним гонится десяток всадников. Ерофеев стреляет по ним из револьвера, нескольких сбивает, но патроны заканчиваются. Гонит дальше, когда под ним убивают коня. Комполка вовремя спрыгивает, катится по земле, подскакивает, выхватывает саблю и ждёт всадников, мчащихся к нему. Кажется, что ему уже не спастись. И он сам это хорошо понимает, злится, рубит саблей воздух. Не страшно погибнуть за революцию, но страшно вот так глупо! От рук каких-то дезертиров, которым только и надо, что сапоги с трупа снять!
- Давай, давай! - кричит Ерофеев и со свистом сечёт саблей воздух. Всадники неторопливо приближаются, они не будут с ним биться на саблях, просто пристрелят с безопасного расстояния, заберут оружие, сапоги, проверят карманы. Они улыбаются и видят, что никуда он от них не денется. Когда выстрелы и дезертиры один за одним падают с лошадей, словно перезрелые яблоки на ветру. Последний катится по земле почти к ногам Ерофеева. Тот удивленно оглядывается. Видит на соседнем пригорке всадника с винтовкой. Всадник едет вниз.
- Привет, Андрюха! - говорит вдруг всадник. Ерофеев присматривается и узнает Чета.
- Чет! Как ты здесь оказался?
- Да мимо проезжал. Вижу - убивают.
- Братуха! - Ерофеев бежит к нему. Чет соскакивает с лошади, обнимаются, целуются. - Ну ты вовремя! Думал, что всё, каюк мне! Спёкся Андрюха Ерофеев! И позорно же как! Дезертиры прищучили! А тут ты! Ну что, брат, пошли вместе революцию делать! - говорит Ерофеев и хлопает товарища по плечу.
- Кого? - удивляется Чет.
- Революцию! Воевать за всемирное братство! Коммунизм! - аж кричит Ерофеев. - Пошли! Нам такие бойцы, как ты, очень нужны!
- Не, у меня хутор. - крутит головой Чет.
- Какой хутор, Чет? Откуда у тебя хутор? - удивляется комполка.
- Да так, пригрела женщина одна.
- Тьфу, женщина! Здесь такие дела делаются, а ты за бабу держишься! Здесь мировая революция! Мы историю делаем! Точнее заканчиваем! Потому что, как установим коммунизм, то не будет больше истории, а только счастье! Сплошное, для всех счастье! А ты хутор, хутор! Пошли с нами! Нам такие бойцы, как ты, нужны! С такими бойцами мы хоть кого победим! - Ерофеев хлопает Чета по плечам. - Пошли!
- Да не. - говорит Чет.
- Как нет? Чет, ты же наш человек! Сирота, из крестьян! Ты же в первых рядах должен быть! За справедливость и всемирное счастье рабочих и крестьян! Революция! Ты же понимаешь, что это? Поехали!
- Да мне и дома хорошо. Не хочу.
- Ты, наверное, не понимаешь! Это же коммунизм! Это же, как рай, только для трудящихся! Это для нас! Неужели в рай не хочешь?
- Нет. Разве мне в рай можно? Я людей убивал.
- Так то в поповский рай нельзя, если убивал! А в наш, в коммунистический рай, если ты воевал за советскую власть, за победу революции, то даже лучше, что убивал врагов! Обязательно в коммунизм попадешь!
Пока Ерофеев агитирует, Чет собирает у убитых дезертиров винтовки и сумки с добычей. И коней собирает, вяжет в ряд. Ерофеев с грустью на него смотрит.
- Может, таки, передумаешь, Чет? Правильное же дело! Для людей! Для тебя и для меня! Разве можно в стороне быть, когда революция? Это же раз в жизни случается! Если повезёт! Пошли с нами, Чет, пошли!
- Нет. Пока, Андрюха.
Чет запрыгивает на коня и едет прочь.
- Так и не пошел! Не понял он революцию, не почувствовал. - вздыхает Ерофеев. - Хотя ведь кому, как не ему её чувствовать! Сироте крестьянской! Может, правду говорят, что кровь у него барская, влияет.
- Ты же говоришь, что крестьянин. - не понимает Либерман.
- Ну оно как, его мать, из крестьянской семьи, покрыткой была. Как забеременела без мужа, её родители из дома выгнали. Чуть ли не под забором рожала, по чужим углам жила, потом заболела и померла. Ребёнка чужие люди подобрали, вырастили. Но говорили, что отец его, офицер был, девушку соблазнил, а потом бросил. Так может эта кровь барская и не дает ему почувствовать революцию? Хотя другой бы наоборот белых не любил. Потому что из-за офицеришки какого-то его мать погибла! Мстить бы должен, а он на хуторе засел и всё!
- А как в полку оказался? - спрашивает Либерман.
- Да как. Мобилизацию когда проводили, то всех загребали, кто мог оружие держать. Ну и его. Я сам, лично поехал, чтобы он глупостей не наделал.
Хата в поле окружена несколькими десятками солдат. Попрятались, кто за деревьями, кто за сараем и ждут. Ерофеев заехал во двор, оставил коня, пошел в дом. Там Чет при оружии.
- Смотрите, Чет, у тебя же тут вон баба, хутор. Или иди служить, или станешь врагом революции, а с такими разговор короткий. - предупреждает Ерофеев. - Солдаты стоят за двором. Не пойдут они отсюда до тех пор, пока ты в армию не пойдешь, или до тех пор, пока не сожгут здесь всё.
Чет молчит, для комполка это молчание неприятное.
- Ты пойми, что просто сейчас момент такой. Революция в опасности и нам здесь нельзя слабины давать. Должны быть строгими. Поставить под штык всех, кто винтовку поднять сможет. Чтобы защищали революцию, ради трудящихся, ради тебя и меня. Нет другого пути.
- Ну, хорошо. - говорит Чет, подумав. - Если надо, то послужу. Только убери солдат.
Солдаты уходят, потом уходит и Чет. Его провожает женщина, со слезами на глазах.
- Так и служил. Но вперед не лез. - рассказывает Ерофеев. - Всё на телеге ездил. Лошадей он любил, разбирался в них, а в бой не лез. Такой же боец был, а то так, будто извозчик какой-то. Не узнавал я его. А тут вот ради какой-то бабы скуривлся! Тьфу! Как таким дураком можно быть?
- Это ты её не знаешь. - говорит Либерман и вздыхает.
Вспоминает еще дореволюционные времена. Вот он идёт по центральной улице одного волынского городка, куда прибыл по заданию партийного руководства. Одет бедно, а тут навстречу вываливает компания местной золотой молодежи. Все нарядные и модные. Среди них и Мира в сопровождении кузена Мики. Это компания его товарищей, детей из лучших здешних семей. Все смеются, шутят. Идут в кондитерскую есть пирожные и пить кофе с ликером. Тут же из собора напротив выходит полицмейстер города. Возле ворот его ждет экипаж. Либерман спешит к полицмейстеру, расталкивает толпу, приближается, достает револьвер и стреляет. Полицмейстер падает, поднимается шум. Либерман убегает, оружие не прячет, так что никто не осмеливается его остановить. Забегает за угол, там из кондитерской уже выскочила золотая молодежь, жадная до зрелищ. Мира тоже. Либерман уже не бежит, просто быстро шагает и пренебрежительно смотрит на этих пустых людей, тратящих свою жизнь невесть на что, вместо того, чтобы бороться за всемирное счастье. Замечает Миру. Она улыбается ему и делает знак глазами, мол, сзади что-то происходит. Стрелять глазками научила её одна подруга ещё в Петрограде, которая говорила, что даже с мужчиной была. На ходу Либерман оглядывается. Сзади - никого. Между тем беленький Мирин зонтик, которой он не видит, попадает ему между ногами. Либерман цепляется и с разгона падает на землю. Револьвер выпадает из руки и звенит по мостовой. На Либермана тут же бросаются, хватают и передают полиции, которая прибежала только через несколько минут.
- Она опасней, чем змея. - говорит Либерман.
Вспоминает, как встретил ее уже в революционном Петрограде. Пришел с группой чекистов для экспроприации ценностей у одного банкира. Когда поднимался по лестнице, увидел спускавшуюся женщину. Она показалась знакомой.
- Стой! - бросился к ней, она выхватила револьвер, нажала на курок. Осечка. Её схватили. Узнал Миру. В саквояже, который она несла, обнаружили золото и украшения. А банкира нашли спящим. Что-то подсыпала ему. Тогда это показалось Либерману смешным. - И как же дворянка стала воровкой? - спросил её на допросе. Мира молчала, только улыбалась.
Что ей было рассказывать о том, как она, чудом добравшись до Петербурга, узнала, что отца еще в первые дни революции убили пьяные матросы, спутали его мундир землеустроителя с офицерским? Мать от этого сошла с ума и ее быстренько отправили в сумасшедший дом, где она умерла через месяц, потому что кормить больных было почти нечем. Из квартиры сначала всё вынесли соседи, а потом в неё и вовсе въехали чужие люди, которые Миру даже на порог не пустили. Они беспомощно ходила по улицам, пока случайно не встретила подругу, которая научила той простой науке, что хорошенькая девушка никогда не будет голодать.
- А ты красива, Мира, ты свежа, как утренний снег, за тебя будут платить большие деньги!
Подруга познакомила с состоятельными людьми, успешно ловившими рыбку в мутной воде мятежа. И покатилось. Вот этот банкир, он забыл обо всем, когда она пришла, не заметил её манёвров с рюмками и снотворным. Она вышла из квартиры с хорошим уловом, а тут эти чекисты. Она улыбается и качает головой. Она прекрасна, эти её светлые кудряшки, нос чуть с горбинкой, тонкая шея, гордый, спокойный взгляд. Комиссар чувствует, что хочет её. У него были женщины, но разве можно сравнить тех коров, которые целовали ему сапоги, умоляя о спасении своих контрреволюционных родственников, с ней! Он бы назвал её принцессой, но это было бы не правильно с классовой точки зрения.
Тогда комиссар даже колебался, не пойти ли против правил. Вовремя спохватился. Он - солдат революции и не позволит животным инстинктам победить преданность идеалам. Всё для победы революции. А остальное, не важно. Она - враг, значит не должна жить. Приказал расстрелять её. Она слышала это и восприняла спокойно. Не бросилась на колени, не стала соблазнять, ничего. Только улыбалась.
- Ты не боишься смерти? - зачем-то спросил Либерман.
Она засмеялась.
- Комиссар, я уже мертва. Меня убивали не раз. Сначала, когда дезертиры ворвались в дом моей тёти, убили ее, убили моих сестер. Потом, когда меня схватили солдаты по дороге в Петербург. После этого я уже ничего не боюсь.
Мира лежит под деревом. Ее руки привязаны к стволу. Одежда сорвана. Время от времени к ней подходят по одному пьяные солдаты и совокупляются с ней. Мира без сознания, иногда её приводят в чувство пощечинами. Тогда она начинает дергать руки, связанные веревкой.
- Ну, открой глаза, открой! - пьяный солдат в собольей шубе наклонился над ней. - Открой глаза, открой, хочу их видеть! - хлопает её по щекам. Мира приходит в себя. Солдат залезает на неё, спускает штаны, накрывает себя шубой и начинает двигаться. Кряхтит от удовольствия. Мира дёргает руки. Дёргает, дёргает и дёргает. Наконец веревка ослабевает. Руки свободны. Она правой шарит под шубой. Находит ремень с кобурой. Дезертир охает всё громче. Затем начинает дергаться, кончает, тут раздается выстрел. В голову. Солдат падает на Миру. Едва сталкивает его с себя, встаёт. Ноги не держат, вся дрожит. Пытается идти, хватается за ветки и стволы деревьев, чтобы удержаться на ногах. Убегает. Позади крики.
- Я уже ничего не боюсь. - комиссар чувствует в ее взгляде столько ненависти, что не колеблется.
- Расстрелять.
Её вывели, посадили в машину, в которой было трое вооруженных чекистов, надежных людей, преданных революции. Утром машину нашли на окраине города. Машину и тела двух чекистов. Третий исчез вместе с Мирой. Его нашли позже. Вскружила ему голову, заставила стрелять в товарищей, использовала, а потом убила.
- И этого твоего Чета она убьет. Потому что она не женщина, она - гадюка!
- Да ну! Баба и есть баба. - хмыкает Ерофеев и берется за флягу со спиртом.
- Достаточно. - останавливает его Либерман. - Завтра рано выступать. Мы должны их опередить.
- Да, никуда не денутся. Хотя Чет, ещё тот хитрец. - вздыхает Ерофеев, с сожалением глядя на флягу со спиртом. Выпил бы ещё. Потому что война трудное дело. И когда ложишься спать трезвым, то никогда не уснешь. Потому что встаёт разный бред перед глазами. А если спиртика выпить, то оно лучше спится. Намного.
Пока комиссар укладывается, комполка ещё делает тайком несколько глотков и тогда уже ложится спать.