Аннотация: Краткое описание дальнейших жизненных перипетий главных героев.
Они всё же улетели. Жизнь их сложилась по-разному. Чет и Мира добрались до Англии, а оттуда направились в Австралию, где впоследствии купили ферму. Дубкивський осел в Праге, где сначала занимался политикой, боролся за Украину, а потом, когда надежды на это не осталось, стал работать в цирке.
Дубкивський на сцене, показывает разные фокусы, а потом снимает цилиндр и демонстрирует свои огромные уши. Публика в восторге, взрывается аплодисментами. Дубкивський кланяется и машет ушами, словно птица крыльями. На сцену летят букеты. Похоже на то, что золото он таки отдал Украине, но это ей не помогло.
Летом 1945-го года за Дубкивським пришли из НКВД, которое тогда производило аресты в Праге, удаляя враждебные элементы. Кто-то подсказал про циркача, который в двадцатые годы часто выступал на митингах, клеймя советскую власть и выступая за Вильну Украину. А во времена оккупации смешил немецких офицеров и даже работал у них переводчиком на оккупированных территориях.
Дубкивський сидит за столом в гримерной. В дверь к нему стучатся вооруженные люди, кричат, чтобы открывал. Долго не ждут, выламывают дверь, заскакивают в комнату, видят Дубкивського, который спокойно сидит за столом, кушает сосиску с тушёной капустой.
- Руки вверх! - кричат ему энкавэдэшники и наставляют пистолеты и винтовки. Дубкивський спокойно поднимает обе руки.
- Все зашли? - спокойно спрашивает.
- Все! Ты арестован, как враг народа! Вставай, ушастый! - говорит один из прибывших. Другие видят, что арест будет легкий, опускают оружие.
- А вот оскорблять меня не надо. - настоятельно советует Дубкивський. Делает движение ногой, у стола выпадает планка, там видно пулеметный ствол, который начинает плеваться огнем. Дубкивський с поднятыми вверх руками сечет гостей из пулемёта, пока не убивает всех. Тогда Дубкивський встаёт. Оказывается, что руки, которые он поднял вверх, фальшивые, сделанные из проволоки. А настоящими он стрелял из пулемёта. Выходит из-за стола, берёт чемодан, который уже собрал, переступает через трупы.
- Думали, так легко взять Дубкивського? Да я же фокусник!
Бежит. И из цирка, и из Праги, и из Чехии.
Комиссар Генрих Люшков сделал блестящую карьеру. Занимался промышленным шпионажем в Германии, затем руководил НКВД сначала в Азовско-Черноморском крае, а затем на Дальнем Востоке. Там организовывал репрессии. Только в 1937-1938 годах в Дальневосточном крае было репрессировано 250 тысяч человек, из них 7 тысяч расстреляно. В Среднюю Азию были депортированы около 200 тыс. корейцев. За эти заслуги Генриху Люшков был вручен Орден Ленина.
Банкет по случаю награждения в лучшем ресторане Владивостока. Стол, уставленный разными блюдами, среди которых выделяются блюда с огромными крабами и фаршированная рыба в два метра длиной. Во главе стола стоит сам Генрих Самуилович. Он почти не постарел, такой же моложавый, с чёрными, торчащими волосами без седины. У него властный взгляд и весёлые глазки. Держит в руках бокал с шампанским и обводит взглядом гостей.
- Я очень рад и горд, что своей службой нашей советской Родине смог заслужить этот орден. Но я знаю, что мои заслуги и достижения ничто в сравнение с заслугами и достижениями нашего дорогого вождя Иосифа Виссарионовича Сталина!
Все гости дружно встают и начинают аплодировать.
- И вот за него я и поднимаю этот бокал! - Люшков выпивает шампанское до дна и все гости делают так же. Нельзя оставлять на слезы, когда пьёшь за Сталина.
В середине 1938-го года, в рамках начала борьбы с людьми наркома Николая Ежова во Владивосток прибыли высокопоставленные чиновники НКВД Лев Мехлис и Михаил Фриновский.
- Генрих! Мы обнаружили некоторые нарушения в работе местных чекистов. Но в целом руководство удовлетворено твоими результатами. - говорит Мехлис Люшкову. - Тебя переводят в Москву на должность заместителя наркома! Ты не рад?
И Мехлис и Фриновский внимательно смотрят на Люшкова. Тот начинает улыбаться.
- Конечно, рад! Я готов работать в любом месте, если это нужно партии! Рад, очень рад!
- Ну, хорошо, Генрих. А теперь пойдём, пообедаем.
- Идите сами, у меня здесь ещё несколько важных дел.
Мехлис и Фриновский уходят, Люшков тяжело опускается за стол. Целый час смотрит пустыми глазами в потолок. Потом достаёт служебный пистолет. Дергает затвор, приставляет ствол к виску. Сидит так ещё несколько минут. Потом смотрит на фотографию, которая лежала в ящике, под пистолетом. На фотографии жена и дочь. Счастливы, улыбаются. Люшков вертит головой и откладывает пистолет. Потом звонит.
- Машину мне. Еду в командировку на границу, надо проинспектировать деятельность пограничников.
Дальше звонит жене. Хочет сказать, чтобы собирала вещи. Но жены нет дома, она вместе с дочкой гуляет по набережной. Люшков собирает документы. Несколько папок. Снова и снова звонит домой, но никто не берет трубку. Выходит из кабинета, спускается по лестнице. Улыбается, внешне он весел и беззаботен. Говорит одному из подчиненных, что скоро поедет в Москву на повышение. Его поздравляют. Садится в служебную машину, приказывает заехать домой. Но жены всё нет. Едет в парк, потом на набережную, но с женой они тригчески разминулись. Люшков смотрит на часы, нервно курит. Потом сплевывает.
- Ладно, едем на границу!
Через несколько часов Люшков уже на заставе. Командир докладывает о ситуации на вверенной территории. Вытянулся перед Люшковым, волнуется, потому что знает, что это за зверь. Хозяин края! Говорили, что заместитель командующего Тихоокеанским флотом поссорился с этим Люшковым из-за какой-то телефонистки. И через два месяца был расстрелян, как японский шпион. Все боятся Люшкова, никто не хочет перейти ему дорогу.
- У меня встреча с представителями Манчьжу-Го. - говорит Люшков. - Откройте ворота пограничного пункта.
Командир заставы знает, что для проведения встречи должно быть письменное разрешение. Но боится спросить его. Кто осмелится что-то потребовать у Люшкова? Кивает солдатам, те открывают ворота. Люшков спокойно шагает через границу. Там его встречают манчжурские солдаты и удивлённый японский офицер. Люшков требует переводчика. Потом заявляет, что хочет сдаться японскому правительству.
- Только отвезите меня отсюда, здесь может быть опасно.
Через некоторое время советские пограничники с изумлением наблюдают, как к враждебному пограничному пункту прибывает целый эскорт легковых машин, который забирает кого-то и исчезает в пыли. В это время звонят из Владивостока и требуют задержать Люшкова. Командир заставы пытается что-то объяснить, но его не слушают. Кричат об ответственности. Командир понимает, что произошло и пускает себе пулю в лоб.
Побег комиссара госбезопасности Генриха Люшкова вскоре стал одной из причин боёв на озере Хасан. Далее Люшков сотрудничал с секретными службами Японии, с разведкой Квантунской армии. После побега работал в Токио и Дайрене в разведорганах японского генштаба (в "Бюро по изучению Восточной Азии", советником 2-го отдела штаба Квантунской армии). Выдал японцам крупнейших агентов органов НКВД на Дальнем Востоке, в частности, бывшего генерала В. Семенова. В 1945-м году, когда советские войска уже подходили к городу Дайрен, Люшков прятался в тамошней японской военной миссии.
Люшков сидит за столом, что-то нервно пишет и прислушивается к канонаде, которая уже совсем близко. В комнату заходит японский офицер. Говорит Люшкову, что к нему прибыл посетитель. Люшков удивляется, кто бы это мог быть. Вместе с офицером выходят из комнаты, идут узким коридором миссии. Люшков впереди, офицер позади. Японец незаметно достает пистолет, приставляет к затылку Люшкова и давит на курок. Бывший комиссар падает на пол с простреленной головой. Офицер приказывает прибраться в коридоре.
Жена и дочь Люшкова, которых он не смог вывезти, были репрессированы еще в 1938-м году.
Матрос Жныкин после войны служил в рыболовном флоте, затем за хищения был списан на берег, работал сторожем. Как-то прочитал в газетах короткое сообщение о предательстве Люшкова, сразу же пошёл в местное управление НКВД.
- Товарищ следователь, знаю ещё одного сообщника врага народа Люшкова! Это комиссар Либерман!
- Либерман? - спрашивает следователь, совсем молодой парень, мечтающий о громком деле и быстрой карьере. - И что они?
- Вместе во время Гражданской войны предали советскую власть. Помогали врагам революции, потеряли груз золота, возможно даже разворовали, кроме того позволили сбежать контрреволюционном чудовищу! - докладывает Жныкин. Уже постаревший, небритый, со злым взглядом неудачника.
- Кому позволили сбежать? - переспрашивает следователь.
- Контрреволюционному чудовищу! - повторяет Жныкин и получает кулаком от следователя в лицо. Тот вскакивает и бьёт ещё ногами.
- Я тебе дам голову мне дурить! - злится следователь. Потому что уже понадеялся, что действительно есть что-то серьёзное на Либермана, который сейчас большая шишка в Москве. А чем выше фигурант дела, тем быстрее на нём можно сделать карьеру! Но чудовище, это же бред какой-то.
Следователь плюет на Жныкина и садится за стол недовольным. Бывший матрос стонет на полу, выплевывает изо рта кровь и последние зубы.
- Товарищ следователь, я ещё по Либерману вспомнил! - скулит Жныкин - У него портсигар с наградной подписью врага народа Троцкого!
- Это уже лучше! - оживляется следователь, брезгливо подхватывает Жныкина, усаживает на стул, даже подаёт полотенце, чтобы тот обтёрся. Сам быстренько строчит протокол. Подробно расспрашивает о портсигаре. Жныкин начинает улыбаться.
- А ещё жена у него сомнительного социального происхождения, у неё отец до революции банком владел!
- Совсем, хорошо! - радуется следователь, хотя и недавно в НКВД, но уже чувствует, что дело может выйти перспективное.
Пишет докладную в Москву о необходимости срочного ареста Либермана. Отсылает копии свидетельств Жныкина. Из Москвы долго мочат, а потом приказывают следователю срочно прибыть в столицу. Это означает, что делу дали ход.
Комиссар Либерман приезжает в обед домой. Отпускает машину, а сам поднимается в роскошную квартиру, когда-то принадлежавшую депутату Государственной думы. В ней давно уже живёт комиссар.
- Боря, чего так рано? - спрашивает его Оксана, всё такая же красивая, как и была. - Боря? - она пугается, когда видит выражение его лица. - Что случилось, Боря?
- Где дети?
- В школе. Да что случилось, ты можешь сказать?
- Пойдём в кабинет.
Там Либерман садится в роскошное кресло, оставшееся ещё от бывшего хозяина квартиры. Молчит, морщится. Оксана ждёт, уже понимает, что случилось что-то плохое, потому что никогда ещё не видела мужа таким.
- Боря, скажи, не тяни! - она даже руки заламывает.
- Сегодня за мной придут. - наконец говорит он. Смотрит в стол.
- Что? - не понимает Оксана.
- Арестовывать.
- За что? - она кричит.
- Ни за что. Я ни в чём не виноват.
- Но почему?
- Ты знаешь, что уже арестовали всех знакомых и друзей Генриха. А сегодня меня попросили сдать оружие. Будто бы на проверку. Но когда брали Андрея Ерофеева, у него тоже попросили оружие на проверку. Чтобы, когда придут вечером, не стал отстреливаться.
- О, Господи. - Оксана плачет.
- Я не предавал революцию, я был за народ и делал всё, что мог, чтобы коммунизм пришёл, как можно быстрее! - говорит Либерман. - Ты знаешь это, ты знаешь меня, лучше всех.
- Знаю. - Оксана плачет и кивает головой.
- Но вот так. Меня уже не спасти, надо подумать о вас.
- Что? - женщина не понимает.
- Нужно вывести из-под удара тебя и детей.
- А ты? - спрашивает она сквозь слёзы.
- Считай, что меня уже нет.
- Боря, не говори так! Это какая-то ошибка! Они разберутся и всё будет хорошо и ...
- Ты знаешь, хоть одного, кто бы вернулся? Людей забирают и они исчезают навсегда! Только за последний месяц взяли сколько! И ни один не вернулся! Хотя я их знал лично и я уверен, что они не могли быть врагами народа! По крайней мере, все они! Ты их тоже знала!
Оксана кивает головой.
- Так что мы не должны питать пустые надежды. Меня заберут сегодня вечером. Точнее не заберут, я придумал план.
- План?
- Да. Очень хороший план. Он трудный, я знаю, но у нас нет другого выхода. - Либерман вздыхает и смотрит в пол.
- Что за план? Боря, говори!
- Вот. - он лезет в ящик столе и достает пистолет. - Это трофейный, о нём никто не знает.
- Ты будешь отстреливаться? - с ужасом говорит Оксана.
- Нет. Из этого пистолета ты убьёшь меня. - Либерман наконец-то поднимает лицо и смотрит жене в глаза.
- Что? Боря! - кричит Оксана и отшатывается от него, словно привидение увидела. - Что ты говоришь?
Она смотрит на него и ждет, что вот он сейчас скажет, что ошибся, ляпнул что-то не то. Но Либерман утвердительно кивает головой.
- Да, убьёшь. А потом скажешь, что я заставлял тебя предать партию и нашу Советскую Родину. Я не знаю точно, в чём меня будут обвинять, так что не могу сказать заранее, что тебе говорить. Кажется, дело будет идти о правом уклоне, возможно, приплетут и шпионаж. Говори, что я сегодня пришёл с работы и предложил тебе бежать за границу.
- Какая заграница? Боря, что ты несёшь! - она уже не кричит, а стонет. И плачет.
- Слушай внимательно. Скажешь, что я сегодня признался тебе, что предал Родину и народ, готовил заговор против партии и правительства, что сотрудничал с иностранными разведками. Я признался и предложил тебе бежать, а ты схватила этот пистолет и убила меня, потому что ты верна заветам коммунизма, любишь партию и нашего дорого вождя Иосифа Виссарионовича Сталина!
- Боря! - Оксана рыдает.
- Оксана, у нас нет выбора! Всё должно пройти так, как я сказал!
- Боря! - всё не может поверить в происходящее Оксана.
- Я уже мертв, меня не спасёшь, а вот вас можно. Тебя и мальчиков! И это единственный шанс, чтобы они не прицепились к тебе! Они же забирают и женщин! В лучшем случае высылают из Москвы! А могут и отправить в лагеря! В Сибирь! И тебя и детей!
- Боря!
- Оксана, я понимаю, что тебе тяжело слышать это, но другого выхода нет. Ты знаешь меня, я никогда не опускал руки, всегда верил в лучшее. И сейчас это наилучший вариант. К тому же тебе не нужно будет в меня стрелять. Сначала мы поссоримся. Громко, чтобы слышали соседи. Я буду кричать разные контрреволюционные вещи, а потом сам выстрелю в себя. Тебе надо будет только взять пистолет, чтобы оставить на нём свои отпечатки пальцев. Ты даже видеть ничего не будешь. Выйдешь, я выстрелю, ты вернёшься и подберёшь пистолет. Потом вызывай милицию, а на допросах держись нашего плана.
- Боря! Ты мой муж! Ты отец моих детей!
- Вот почему я так и поступаю! Думаешь, это легко мне далось? Думаешь, я хочу умереть? Нет! Но я или погибну и потяну вас за собой в пропасть, или погибну и спасу вас! Существует только эти два варианта и в обоих я погибаю! Я уже мёртв!
- Боря! - она бросается к мужу и, как в лихорадке, целует его. Плачет. Либерман обнимает Оксану, ласкает её волосы, старается не заплакать сам.
- Милая, так надо. Я знаю, что это трудно, но так надо. Это единственный вариант. - убеждает жену Либерман. Она молчит, а потом говорит:
- Давай вместе.
- Что?
- Я не хочу жить без тебя. Давай застрелимся вместе. - предлагает Оксана.
- А мальчики? Они еще школьники, на кого мы их оставим? К тому же ты ещё молода, ты красивая женщина, ты должна жить! Ради меня жить!
- Нет. - говорит она неожиданно спокойно и уверенно. - Я умру с тобой.
- Нет! - кричит Либерман и смотрит на жену, глубоко дышит, чтобы успокоиться. - Мальчикам нужна мать. Они ещё малы, нельзя их оставлять одних. Нельзя. Оксана, милая, надо сделать всё так, как я сказал. Поверь мне, я всё обдумал. Всё-всё.
Ближе к вечеру в кабинете следователя, который руководит расследованием в Москве, звонит телефон.
- Слушаю! Что? Как? Вот чёрт! - он вскакивает и бежит.
В квартире Либермана плачет Оксана, возле неё дрожат два перепуганных мальчика в школьной форме, её дети. В кабинете лежит комиссар с простреленной головой и разбросанными ушами, от которых он так и не избавился. Врачи не решились, говорили, что очень опасно. В другой комнате дают показания соседи.
- Страшные вещи кричал! Я боюсь и повторять такое! Ужас! Сплошная контрреволюция! Я ушам своим не верила! Потому что уважаемый же человек, в наркомате работал! - докладывает какая-то нарядная дама.
- Чёрт! - столичный следователь выходит из квартиры. - Ну что, - говорит следователю из провинции. - У нас теперь один матросик жив остался. Теперь с ним надо работать, потому что совсем дело развалится!
Жныкин подписал всё, что ему сказали и был вскорости расстрелян.
Андрей Ерофеев отбыл в лагерях четыре года. Позади было следствие и суд. На следствии его били и пытали. Требовали показаний и признания. Он не признался. Даже когда щипцами давили ему яйца, когда загоняли иголки под ногти, он терял сознание от боли, но признания не подписал. Ведь он - солдат революции, он не мог пойти против партии! От него отстали, потому что почти все остальные, которые шли по его делу, признались. Был суд. До суда он смог передать письмо жене, той самой девушке, которую он когда-то подобрал после пыток атамана Кручёного. Теперь передал, чтобы она подала на развод и публично отреклась от него. Ради себя и детей. Он не знал, получила ли она письмо или нет. Не знал, что случилось с ней дальше. Некоторых жён врагов народа арестовывали, даже расстреливали, как и мужей. Некоторых просто высылали из Москвы. Он надеялся, что его Насте повезло.
Его же отправили на Колыму. Сначала валить лес, теперь вот работать в карьере. Ерофеев толкает впереди себя тачку с камнями. Едва держится на ногах, шатается, но катит тачку.
- Ерофеев! Сюда! - кричит ему бригадир. Бывший комполка в рваной одежде, еле плетётся к бригадиру.
- Заключенный Ерофеев прибыл. - докладывает с отдышкой.
- Сходи на лагерный пункт, ждут там тебя.
Ерофеев идёт. Он давно уже ничего не ждёт и ничему не удивляется. Возможно, его расстреляют. Когда началась война, то лагерями прошли целые волны расстрелов. Многие осужденные по 58-мой статье были казнены и у них в лагере. Ерофеев остался жив. Возможно, из-за пунктов статьи, у него был второй, седьмой и двенадцатый. Хотя расстреливали и с такими. Он уже привык к произволу, к тому, что ничего нельзя предусмотреть и ничего нельзя объяснить. Что-то происходило, но нельзя было сказать, почему именно так, а не иначе.
- Так, Ерофеев, прислали тут за тобой. Говорят, что фронту ты нужен. - улыбается начальник лагеря. - Ты это, Ерофеев, не обижайся, если что. Я ж думал, что ты враг народа, а тебя вот на фронт забирают.
Этот самый начальник лагеря несколько месяцев назад лично чуть не до смерти избил бывшего комполка черенком от лопаты. Просто так избил, "в порядке воспитательной работы". А теперь вот испугался, что забирают Ерофеева из лагеря, вроде бы в звании восстановят, станет он большим начальником и будет мстить! Боится начальник, откормленный, холёный, надушенный одеколоном. Ему водили женщин из заключенных, он строил их в ряды и павлином ходил перед ними, выбирая с кем переспать. Щупал, заглядывал в рот и под юбки, приказывал посмеяться или пройтись. Когда Ерофеев представлял, что вот так какая-то тварь может выбирать и его Настю, то сатанел. Это было раньше, когда ещё были силы. А сейчас он стал слабым и равнодушным. Даже не обрадовался, когда сказали, что его отпускают. Способность радоваться пришла примерно через месяц более-менее нормальной еды и отдыха.
Ерофеев попадёт на фронт с несколькими сотнями бывших офицеров, которых освободят из лагерей, как говорят, по личной просьбе Жукова. В начале войны опытных старших офицеров катастрофически не хватало и Сталин согласился. Ерофеев погиб в 1943-м году при форсировании Днепра, когда снова командовал полком. Жену и детей он увидит один раз, когда в Казани будет лежать в госпитале с ранением. Они успеют снова расписаться, жена даже забеременеет. Но родит уже после гибели комполка.
Большой океанский корабль заходит в порт. Становится на якорь. По лестнице сбегает Дубкивський с небольшим саквояжем. На берегу его ждут Чет и Мира. 1946-й рук, у них уже взрослые дети. Двое. И трое меньших.
- Чет! Мира! - он бросается к ним, обнимаются. - Как я рад вас видеть! Ну, как вы тут? Что за земля Австралия?
- Не Украина, конечно, но жить можно. - смеётся Мира.
- Поехали. - говорит Чет. Теперь только заметно, что левый рукав его рубашки пуст. Нет руки.
- Господи! А что случилось? - удивляется Дубкивський.
- Меня и здесь в армию забрали. Был ранен, на Филиппинах. Это острова, где-то под Японией. - рассказывает Чет. - Попали в окружение, а там леса дикие, рану нечем было обработать. Жара, влага, пошло воспаление. Пришлось ампутировать.
- Слушай, ну мы с тобой и парочка! Ушастый и однорукий, сегодня на арене! - хохочет Дубкивський.
- Да мне левая не очень и нужна, только вот на гитаре не могу играть. Это плохо. - говорит Чет.
Садятся в машину, где их ждёт трое малышей. Мира за рулем.
- Дети, а хотите посмеяться? - спрашивает Дубкивський. Снимает фуражку и мотает своими огромными ушами. Все смеются. Потом показывает фокусы с картами.
Уже вечером сидят за столом, кушают, выпивают.
- Иногда я те чемоданы вспоминаю. Думаю, вот бы оставить себе хотя бы часть сокровищ. - вздыхает Дубкивський.
- И что? - спрашивает Мира.
- А потом думаю, что и чёрт с ним, с тем золотом. Я жив, здоров, зачем мне то золото? Дьявольский металл.
- И то так. - соглашается Чет. - Мира, а сыграй нам что-нибудь.
Мира берёт гитару и играет "Там на калиновим кущи". У Чета выступают слёзы на глазах. Дубкивський видит, как Чет смотрит на Миру и крутит удивлённо головой. Сколько лет прошло, а Чет всё так же влюблён.
Уже потом, когда выпили хорошенько, сидят и разговаривают, Дубкивський рассказывает, как в 42-м году ездил в Ахтырку.
- Немцы набирали переводчиков для восточных земель, я и пошёл. Попросился в Ахтырку, надеялся, что Оксана там будет. Ну, моя любимая.
- Ты же говорил, что она умерла! - удивляется Мира.
- Соврал. Она не захотела тогда уехать со мной. Я хотел забыть её, но не забыл. Попёрся вот среди войны искать её. Но оказалось, что она давно уехала куда-то из Ахтырки. Нашел только могилу её отца. И всё. - вздыхает Дубкивський. - А меня до сих пор не попускает. Как вспомню её, так и плачу, тоскую.
Он так и не завёл семьи, жил сам, работал в цирке, где зарабатывал своими ушами. В 1962-м году Дубкивського уволили, потому что в разгаре была пора рок-н-ролла и зрителям был не интересен человек со слоновьими ушами, которые казались безнадёжно устаревшими. На следующий день после увольнения Дубкивський сходил на почту, отправил письмо, потом вернулся домой, сделал себе клизму, снял люстру с крючка, накинул петлю на шею и повесился.
Письмо было к Чету, тот с Мирой приехал на следующий день. Похоронил товарища, как тот и просил. Бросил на гроб горсть земли, которую Дубкивський возил с собой в чемодане. Написал, что это была украинская земля. Ещё просил взять другую горсть земли, с его могилы и, если когда-то будет такая возможность, поехать в Украину, желательно в Ахтырку и развеять землю там. Этого Чет выполнить не смог, потому что погиб с Мирой в 1981-м году во время больших лесных пожаров, когда пытался спасти свою ферму.
Шпыль, несколько лет после побега Миры искал её. С 1921-го по 1926-й год фиксировались появления Шпыля в разных частях Европы. Кажется, он даже переплывал Ла-Манш, поскольку есть несколько свидетельств появления Шпыля в Англии. На протяжении этих лет он искал возлюбленную, но переплыть океан не смог, а может, думал, что дошёл до конца света, так как был существом примитивным и вряд ли догадывался, что Земля это шар и за океаном есть ещё земли. Зафиксировано несколько столкновений со Шпылём воинских частей. Но так как все попытки захвата Шпыля заканчивались большими потерями живой силы и техники, европейскими правительствами было решено прекратить силовые операции против чудовища. Тем более, что Шпыль, так и не найдя любимой, вернулся в дом на холме.
Партийные и советские органы, после нескольких неудачных попыток захватить чудовище, тоже решили не трогать его. Шпыль живет там до сих пор. Потеря любимой плохо сказалась на его характере. Как рассказывает в своей книге Владюша Бар-Кончалаба (правнук погибшего профессора), Шпыль снова превратился в неживое существо, к тому же стал заниматься людоедством.
- Дети! Вы посмотрите! Настоящий сказочный дворец! - группа школьников с учителем географии вышли к дому на холме. Судя по одежде, на дворе семидесятые. Школьники в одинаковых спортивных костюмах и с неудобными советскими рюкзаками. - Вот это да! А на карте не обозначено! - удивляется учитель. - Мы будем первооткрывателями! Представляете, как плохо мы знаем родной край! Я на Сумщине с 58-го года живу, а ничего об этом дворце не слышал! А какая же красота!
- Валентин Николаевич, земля вроде дрожит. - говорит один из учеников. Все дети почему-то враз перестают улыбаться, чем-то напуганы.
- Не говори глупостей. У нас землетрясения если и бывают, то совсем незаметные. - смеётся учитель.
- А что это зарычало? - спрашивает другая ученица. Дети сбиваются в кучу, жмутся друг к другу от страха.
- Не волнуйтесь, в наших лесах ни медведей, ни волков ещё с послевоенных лет нет! А вот вандалы есть. - говорит учитель и присматривается к странной картине, выведенной чем-то чёрным на стене дома. Там изображена какая-то женщина с тонкими чертами лица и кудряшками. - Уже вот краской нагадили.
- Валентин Николаевич! - кричат дети, увидевшие, как из дома выходит Шпыль, такой же огромный и страшный.
- Да не кричите вы так! Смотрите какой рисунок! Что-то в нём есть! - задумчиво говорит учитель, который рассматривает картину на стене и не видит, как дети бегут прочь. Смотрит на рисунок. Изображена женщина, худенькая и длинноногая, похожая на Миру. - Таки красиво, надо сфотографировать.
Учитель достает фотоаппарат "Зенит" и чуть отходит, чтобы взять большую панораму. Наталкивается спиной на Шпыля.
- Это ещё что такое? - вскрикивает педагог и успевает нажать на кнопку фотоаппарата перед тем, как погибнуть в лапах Шпыля. Чудовище хватает учителя и перекусывает пополам. Сосет кровь, подходит к стене и смотрит на картину. Её Шпыль нарисовал сам, собственной кровью, когда еще она текла у него. Шпыль смотрит на изображение Миры и воет от тоски и боли, хотя прошло уже столько лет.
- Владимир Степанович! Снова ЧП в Шпилёвке!
Обком партии, кабинет с портретом Брежнева. Первый секретарь смотрит на подчиненного.
- Что на этот раз?
- Школьники, с учителем, пошли в поход.
- Да запрещено же!
- А они неофициально! Без согласования!
- Чёрт! Сколько погибших?
- Двое. Учитель и девочка. Другие дети убежали, только испугались очень.
- Опять блондинку схватил? - вздыхает первый секретарь.
- Ага, как всегда.
Они знают, что Шпыль охотится на худощавых блондинок, ловит их и заставляет петь. Наверное, надеется найти среди них Миру. Но каждый раз разочаровывается и съедает бедных девочек.
- Детей в больницу, а учителя с девочкой спишем на несчастный случай.
- Молния?
- Какая молния! Два месяца уже дождей нет! Пусть будет, что змея укусила. Учителя. А девочка утонула.
- У неё разряд по плаванию.
- Ну, придумайте ещё что-то! И обнести этот чёртов холм бетонным забором, чтобы никто не лез!
- Будет сделано. А еще фотография есть. Вот. Учитель успел сделать один кадр. Фотоаппарат целый остался.
Первый секретарь смотрит фотографию. На ней Шпыль оскалил свою пасть.
- Вот херня! - первый секретарь даже отшатывается от фотографии, настолько Шпыль ужасен. - Убери это, негатив уничтожить, чтобы никто и не знал!
До настоящего времени в среднем десяток человек в год, преимущественно стройных блондинок, становятся жертвами Шпыля. Как свидетельствует Владюша Бар-Кончалаба, картину Миры на стене уже смыли дожди, а новой чудовище не рисует. Забыло? Но вой Шпыля иногда слышен в окрестностях и по сей день, особенно, почему-то, в лунные ночи. Если будет в такую ночь зачат ребёнок, то печальным вырастет и нелюдимым. Так говорят.