Аннотация: Зовут меня Рогов Сергей Павлович, или пациент номер триста восемьдесят восемь два ноля (это кому как нравится).
Право слово, зря вы это читаете. Всё, что пишут люди двадцать первого века написано задолго до нас. Честно говоря, я и сам не понимаю, зачем пишу эти строки - ведь их всё равно никто не сможет прочесть...
Хм, как-то безрадостно я начал. Давайте-ка, я лучше представлюсь. Зовут меня Рогов Сергей Павлович, или пациент номер триста восемьдесят восемь два ноля (это кому как нравится). Диагноз - параноидальная шизофрения с крайне нетипичным течением. Вы думаете, я считаю себя здоровым и меня засунули в дурдом по несправедливости? Да как бы не так - я псих, каких поискать и рад, что меня изолировали от людей - целее будут (тут обычно такие маньяки как я гадко хихикают. Что ж, я не исключение.). Эти жалкие людишки... Ох. Постойте! Вы думаете у меня мания величия? Вы меня оскорбляете подобными заявлениями(я морщусь)! Мою крайнюю степень эгоизма, снобизма и пренебрежения к людям невозможно втиснуть в узкие рамки такого понятия, как мания величия. Ха! Я называю это Космический Комплекс Величия (да-да с заглавных букв).
В этот момент в дверном окошке появляется заплывшая жиром харя санитара:
- Жрать? - вопрошает он.
- Жрать. - киваю я.
Звякают ключи, скрипят петли и передо мной возникает обед. Я на некоторое время отвлекаюсь от дневника. Еда сегодня отнюдь не плоха.
Теперь, когда у меня полный желудок, а на лице расплылась блаженная улыбка от седативных препаратов, что они добавляют в пищу, можно продолжать.
Итак, свою болезнь я можно сказать культивировал лет в сорок, во время кризиса среднего возраста. Мужики в это время становятся ранимыми, как пятилетние дети. Ну ей богу. Так вот: оглянулся я на свою прошлую жизнь и понял, что, в общем-то, дерьмовенько я её прожил. Нет, ну конечно у меня были дом, машина, квартира, жена, дети ну и бла-бла-бла. Дополните список сами. И чувствовалось - чего-то не хватает. Докопаться до истины можно было, да как-то не хотелось, гораздо проще было изображать страдальца и ходить с кислой миной. И вот тогда я понял, что времени у меня осталось не так уж много. Но так как я большую его часть тратил на пустую болтовню, решил я избавиться от этой привычки. Перестал вести светские беседы, стал избегать не шибко умных людей. Хотя беседы и с умными людьми частенько напоминали беседы с зеркалом. Протрепались вес вечер, ни черта нового не узнали, но осталось впечатления, что говорил с хорошим человеком. В общем, таких я тоже стал избегать. Ограничил время общения по телефону до двух минут - если не успел договориться за это время, то уже и не сделаешь - остальное трёп.
После этих нехитрых процедур времени действительно стало больше. Тогда я пошёл дальше - стал убирать из речи ненужные слова, а позже и целые предложения. До тех пор, пока не создал свой собственный словарь, состоявший всего из трёх слов. Но пока их не скажу, а поведаю лучше о случае, который подтолкнул к столь радикальному упрощению словарного запаса.
Это был один из тех случаев, когда я с успехом изменял жене. Встретились мы, как полагается, в баре. Наверное, её привлекла моя странность. Я мало говорил, лишь перебросился парой фраз. Но она предложила прогуляться. Так мы прогулялись до её дома. Она предложила подняться. Сказала, что недавно купила чудесную турку и научилась варить потрясающий кофе, и не против ли я отведать ароматного напитка. Не помню уж почему, но я засмеялся и ржал, не останавливаясь, пару минут. Нет ну стоило придумывать столь витиеватое предложение всего лишь для того, чтобы попросить переспать с ней. Я знал, что означало то предложение, она знала. Так какого чёрта?! Ну, суть да дело... задушил я её. Прямо в подъезде задушил. Она хрипела, а я продолжал смеяться. Да так и хохотал, когда приехала милиция. Суд признал меня невменяемым и направил сюда. Где я и продолжил совершенствование словаря имени меня.
Итак, вот слова, к которым я в итоге свёл свою речь: Жрать, Срать, Драть. Подождите, подождите. Не спешите гневно потрясать кулаком, восклицая о величии человеческой культуры. Попробуйте первое пришедшее в голову предложение перевести на мой язык и вы поймёте что я прав. Не вышло? Так вы наверное забыли, что слово Срать может использоваться как в прямом, так и переносном смысле. И конечно же слова могут использоваться в любых комбинациях. Ну а теперь? Получилось?
Сейчас мы вместе с остальными смотрим телевизор. И пора мне рассказать о том, как моя болезнь прогрессировала. Сначала я начал говорить, используя лишь три слова. Потом, в качестве развлечения стал мысленно переводить речь людей на свой язык. Получалось великолепно. Из того вонючего словоблудия я получал кристально чистую мысль. И день за днём я упражнялся в своей игре, пока в итоге, не стал слышать от людей только эти слова. Вот такая клиническая картина, доктор.
По телевизору заседание Госдумы - нас стараются не травмировать и показывают программы, которые не нагружают мозг. Итак, какая-то морда с маленькими красненькими поросячьими глазками взгромоздила статное тело на трибуну и громогласно заявила:
- С РАТЬ! - видно это было её главным аргументом, поскольку дальше она продолжала уже спокойнее. - Срать, срать, срать. - остальные члены (я постараюсь впредь не оскорблять столь благородный орган тела человеческого сравнением с этими человеками, аминь) согласно кивали в такт каждому слову. - ЖРАТЬ. - продекламировала морда в завершении. Остальные зааплодировали.
Речи остальных депутатов не отличались оригинальностью и я не стал слушать дальше, погрузившись в свои мысли, состоящие, конечно же, всего из трёх слов. Оживился я только когда депутат Володя попытался прорваться к трибуне с криками: драть, драть, драть. Его оттащили от трибуны и он лишь обиженно заявил: жрать.
И ещё о моей болезни. Речь других психов я не слышу, как не слышу и речи нашего президента - они лишь шевелят губами, не издавая ни звука. Нет-нет я ни на что не намекаю. Славься отечество наше свободное... ну и всё в таком духе.
Я бросаю взгляд на страницы свое дневника. Они испещрены словами срать с редкими вкраплениями драть и уж совсем редко встречающимися жрать.
В палате тепло, даже душно. Я открываю окно и меня сбивает с ног лавина голосов и слов. Жрать, жрать, срать, драть, срать, драть, драть, срать. Сра... Дра... Скоро они сливаются в мешанину ничего незначащих звуков. Я ложусь спать.
Во сне я вижу свои студенческие годы.
Я беру билет. На выбор два вопроса: 1-срать, 2-драть. Я выбираю первый. Сажусь перед профессором.
- Срать! - уверенно начинаю я. - Срать, срать.
- Срать? - переспрашивает профессор.
- Срать - повторяю свой последний постулат.
- Срать. - соглашается профессор.
Мимо нас проходит студентка.
- Драть? - как бы в шутку вдогонку бросает профессор.
- Драть? - с усмешкой спрашивает она. Затем мотает головой и произносит: - Срать. - уходит.
- Драть. - со вздохом произносит он.
Затем, словно спохватившись обращается ко мне:
- Срать. - видно решил дослушать меня до конца.
- Жрать! - кто-то кричит над самым ухом.
- Драть. - буркнул я в ответ, принимаясь за еду.
Кстати, по поводу той девушки. Ну, что я убил. Так вот - нихренашеньки я не раскаиваюсь. Я вообще считаю жизнь всех людей бессмысленной. Да нет правда - это даже не пренебрежение. Здесь я весьма честен с вами. Просто люди сами не хотят наполнить свою жизнь смыслом. И шагают эти человеко-обезьяны по миру, а головы у них набиты вкусным фаршем. Ням-ням. Вы конечно же, не слышите, но в эту самую минуту я смесь над собой. И в эти минуты смеха меня наполняет такая решимость, которою не испытывал ни разу в жизни.
Я по-прежнему смеюсь, но стараюсь хохотать как можно тише - иначе придут санитары с волшебными шприцами, а я не хочу, чтобы мне помешали.
Я стягиваю рубашку. Отрываю рукава, рву оставшуюся часть на полоски и мастерю неплохую удавку в итоге. Привязываю к непонятно откуда взявшемуся крюку в потолке.
На улице шумят машины, шумят люди. Жр... Ср... Др... Это лучший похоронный марш. Бесцельные звуки бесцельных существ.
Я влез на стульчик, забытый когда-то врачом. Просунул голову в петлю. Связал руки за спиной, чтобы не было соблазна остаться в живых. Вдруг мне стало смешно и с этим смехом я отбросил стул. Тело повисло в воздух, смешно болтая ногами. Я хриплю, пытаясь смеяться. Взгляд заволокло красным, полыхают огненные круги. И мне становится спокойно. Нет. Я ещё не умер. Но смерть баюкает. Баюкает насмерть. Но в это секунду из-за окна доносится голос. Нет - это свежий ветер. Нет - река, незнающая преград. Или - аромат свежескошенной травы пред тёплым закатом. И этот голос читает стихи. Читает обычными словами, которых я не слышал уже кажется тысячу лет:
Ещё амуры, черти, змеи
На сцене скачут и шумят;
Ещё усталые лакеи
На шубах у подъезда спят;
Ещё не перестали топать,
Сморкаться, кашлять, шикать, хлопать;
Ещё снаружи и внутри
Везде блистают фонари...
Шум крови заглушает дальнейшие строки.
- Н-нет. - хриплю я.
Я извиваюсь всем телом. Удавка затягивается всё сильнее. Но ведь ещё есть выход, правда?