Ночью в грязной клетушке, у окна ou ailleurs 
Погружаюсь в бездвижный, немой mer de peurs
Очень прост, несказанно банален вопрос:
"Почему я не сплю?"
Свет погас; электричества нет; и умом
Подвигаюсь я: хуже, чем Ашеров дом, 
Столь зловещий, как рода ветвистого дом
Черностенный покой; я дымлю.
Вот бы вихрем стать, ветром, и выдуться вон,
Я - бессмысленный и безнадёжнейший сон,
Неудачный, нелепый Создателя сон - 
Я себя погублю. 
Хаотичен, небрежен сознанья поток, 
Из чужих вдохновенья не выудить строк;
Maybe I"m too self-centered, и в этом порок...
Беспрестанно скорблю.
Тишина раздерёт обострившийся слух...
Отравляют дыхание полчища мух,
Вездесущих и гнилостных сартровских мух,
Всё в крови утоплю.
Утоплю эти мерзкие стены в крови, 
Из венозных сосудов - назад не зови,
Стану духом свободным, взлечу - не зови, 
Жизнь Земли не люблю.
Я - чужой организм, бесполезный, безродный, 
Безнадёжный, бессмысленный, бездарь бесплодный, 
Вот последний надрез, и уже я бесплотный,
Позабудьте - молю! 
Позабудьте, что мучалось тело на свете,
Что? На свете? Во мраке! На странной планете, 
В mer de peurs утонувшей навеки планете!
Факел я запалю, 
Вспыхнет памяти ignis, и душу согреет
Это пламя святое, огонь Прометея, 
То, что память вернёт мне - огонь Прометея, 
Вот уже не скорблю. 
Скорби вмиг отлетели, и вьюги, метели
Успокоились; вспомнила, кем же была я на деле,
Как Мари, королевой была я на деле, 
Я вернулась к рулю,
Я вернулась на место, стою у штурвала,
Капитаном "Голландца Летучего" стала, 
Снова я капитаном судьбы своей стала, 
Роковую покинув петлю.