Чингачгук со Штирлицем пошли в разведку. Надо было добыть Язык и, сняв с него скальп, узнать нечто Главное. Язык проползал невдалеке, невидимый, неслышимый, неосязаемый, лишь издающий нежнейший аромат недельного борща.
Проведя анонимное голосование, разведчики взяли в кольцо прибрежные кусты. Язык не ожидал такого коварства и с расстройства упал в реку.
- Что-то булькнуло, - отстучал азбукой Морзе по собственному лбу Чунгачгук .
- Клюет, - подтвердил ушами Штирлиц.
Язык, весь в тине и лягушачьей икре, вылез на глинистую тропу противоположного берега. От сырости пловец визуализировался, но потерял запах. Пришлось развести костер, чтобы просушить многочисленные ноги и подмокшее Главное.
- Бабушка испекла пирожки, - написал на мокром песке Чингачгук, поведя по ветру носом.
- Принеси и мне парочку, - показал татуировку Штирлиц.
Чингачгук оседлал пасшегося невдалеке ослика и отбыл на родину.
"Подумаешь, пирожки", - хмыкнул Язык и отправился к Чингачгуковой бабушке короткой дорогой.
Штирлиц тем временем перебрался на другой берег студеной речки. В угольях потухшего костра обнаружились капли пота, упавшие с Главного.
"И то хорошо, - подумал Штирлиц. - На безрыбье и мухомор гриб".
Раскинув карты, разведчик подсчитал, что его товарищ будет ходить за пирожками ровно тридцать дней и три часа. Делать нечего, придется самому добывать Язык. И поразмыслив, Штирлиц отправился куда глаза глядят. Путеводной звездой ему служили капли пота Главного, выглядывавшие из заднего кармана брюк.
Много лет бродили по белу свету Чингачгук, Штирлиц и Язык, пока не сошлись в одной точке - у миски с пирожками. Они радостно обнялись, поцеловали Чингачгукову бабушку и на всякий случай молча пообещали ей, что ссориться не будут.
Однако Чингачгук украдкой подмигнул-таки сотоварищу, подбородком указывая на кудрявую шевелюру Языка. Штирлиц многозначительно кивнул.
Языку тут бы обидеться, да пирожки уж больно вкусными оказались. Поэтому он демонически рассмеялся и предъявил следопытам Главное. Которое, надо сказать, совсем не произвело должного впечатления. Хотя, быть может, просто еще не Время.