Изборская Ольга Вячеславовна
Как превращали девочку в Кошку

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Аннотация: Эти рассказы для провинциальных девочек, которые ничем не хуже столичных по Божьему образу. Эта книга о том, как наш век пытается сделать из юных сентиментальных Ассолей жестких и наглых леди Тэтчер или безжалостно выкидывает их в среду неудачниц. Детективы по сравнению с воспоминаниями - детские страшилки. Жизнь куда страшнее.
  Автор Ольга Изборская
   Как превращали
   ДЕВОЧКУ В КОШКУ?
  
   Аннотация: Эти рассказы для провинциальных девочек, которые ничем не хуже столичных по Божьему образу. Эта книга о том, как наш век пытается сделать из юных сентиментальных Ассолей жестких и наглых леди Тэтчер или безжалостно выкидывает их в среду неудачниц. Детективы по сравнению с воспоминаниями - детские страшилки. Жизнь куда страшнее. И воспоминания - самые ценные плоды каждой жизни. В них суть естественной, беззащитной жизни. Поток осознания жизни похож на волны, не дающие выплыть неумелому пловцу, но легче справиться с самой жизнью, когда осознаешь её. И для этого совсем не нужно быть "избранным и гениальным". Согласитесь, ведь все-таки противно, когда общепринятым образцом служит наглость или стервозность. Именно рядовая жизнь лучший пример для сравнения с собой. Стоит только открыть старый альбом и перелистать забытые письма...Но, странным образом, именно тут и получается реальная Школа Жизни.
  Детективы по сравнению с воспоминаниями  вечерние детские комиксы. Так называемая "обычная жизнь" куда страшнее, хотя в ней почти не бывает отрезания голов и стрельбы. Обойти это  наиболее трудный жизненный путь, но с ним справляются именно рядовые, чаще провинциальные люди. Как это у них получается? Об этом и рассказано в этих книгах. Легко ли? Особенно, если рядом оказываются столь мощные личности, как режиссер Юрий Любимов, или его не менее значимые собратья: Эльдар Рязанов, Александр Сокуров, и мелькающие теперь в экранах и Каннах ее бывшие сокурсники. Испытания героини происходили не где-нибудь, а  во ВГИКе, а вырвалась она туда из мрачной и заштатной Сибири, причем с первой попытки. Зачем и стоило ли это делать? И  чем пытают в верхах? Но Господь так милостив, что "ищите и обрящете" обязательно, "стучите и откроют". И для героини нашелся у Господа Бога замечательный Человек, который и помог ей начать обратное превращение: из Кошки в Человека".
     Зал для занятий взрослого и детского танцевального кружка в провинциальном клубе в 50-е годы. Рояль, за которым моя мама. Она играет: izo_021_Mama
  Была весна в Париже.
  У крошки Лиззи рыжей
  Хоть ротик алый, детский,
  Но взгляд - зовет!
  В простой дешевой юбке,
  С корзинкой в ручке узкой -
  Она весенние фиалки продает.
  (И - особенно бравурно, лихо - припев!)
  Солнцем полны бульвары,
  Ходят, смеются пары,
  Шумным людским движеньем
  Полон весной Париж!
  В жилах огонь струится -
  И может все случиться...
  В этом огне веселья
  Ты - дитя - сгоришь!
  Студент глядит, смеется:
  - Купить у вас придется:
  Приманка ваши губы
  Для нас, повес!.. []
  
  Папа за ручку вводит меня в зал. Мне - 9 лет. Я в школьной форме и белом фартучке. Маленькие косички свернуты в каральки и закреплены возле ушей большими розовыми бантами. В руках у меня - весенние цветы подснежники и веточки березы с маленькими клейкими листочками и почками. Я улыбаюсь растерянно и счастливо. Я только что вернулась с прогулки по весеннему лесу с двумя мальчиками и такой же, как я, девочкой. Мальчики были героями - они переносили нас через проталины на руках. Все в моих глазах полно весеннего голубого неба и света. Ноги мои в стареньких туфлях совсем мокры. Мокры и чулки почти до колен. Но я так счастлива!
  Папа подводит меня к роялю. К тому месту, где стоят певицы. Мама перестает играть. Я смотрю на нее и вижу за ней несколько взрослых участниц и участников самодеятельности с совершенно каменными лицами. А вдоль большого окна на низенькой лавочке сидят такие же, как я по возрасту, танцоры из кружка самодеятельности. Их много. Они, кажется, ждали меня?.. Да. У нас должна была быть репетиция... А я ушла на эту прогулку и обо всем забыла.
  Мама спрашивает меня: "Где ты была?"
  Я молчу. Я опустила голову, чтобы не отдать своей радости, и молчу.
  Мама кричит: "Стыд какой! Шляется с мальчишками по лесу!"
  Мама вскакивает и дает мне звонкую пощечину.
  Я чувствую, что вылетаю вместе со звуком этой пощечины из своего тела.
  Мама: "Вся грязная! Распутная девчонка! Стыдно! Стыдно! Позор какой!"
  Меня нет в теле, а потому тело падает на пол. А я - розовое пушистое облачко, которое от страха и неожиданности улетело от мамы в дальний угол зала, под потолок, и на нем образуется грязное мрачное пятно в виде ладони. Облачко начинает беззвучно рыдать и приговаривать: "Я - грязная? Я - распутная? Мне нельзя ходить с мальчиками?.. Я - грязная. Я - распутная. Мне нельзя ходить с мальчиками! Это - позор!"
  Тело открывает глаза и видит огромное каменное лицо папы. Папа тихо говорит телу: "Вставай, вставай - нечего притворяться. Тебя и так все долго ждали. Надо репетировать".
  Папино лицо съеживается и становится маленьким и жалобным. Я понимаю, что его надо спасать. Я встаю и, шатаясь, иду к маленьким танцорам, которые уже стоят в парах. Начинается репетиция.
  Я - в первой паре. Моего партнера зовут Адик. И лицо у него тоже жалобное. Губы трясутся. Но он не плачет.
  Мама начинает играть музыку для нашего танца - это гопак. Мы подаем руки накрест друг другу и пускаемся во весь опор по большому кругу. Я несусь по кругам, и слезы льются просто ручьями. Рот мой растянут в испуганную улыбку. И я больше всего боюсь, что мама увидит эти слезы. А в ушах вместо мелодии гопака почему-то звучит: "Ты - дитя - сгоришь..."
   И под эту музыку я продолжаю танцевать гопак. Странно. И нечеловечески смешно.
  
  ШКОЛА ПОЭЗИИ
   или
  ЯЗЫЧЕСКИЕ Б О Г И
  
   Ура!
   Я еду, еду, еду...
   Не в такие уж "далекие края", но в такие Неведомые Страны!
   А может, это и не Страна? - Поэзия...
   Очень уж банально: "Страна Пионерия, Литературия", а теперь - Поэзия?
   Тише, тише... шепотом! Как ты посмела? Поставить рядом и вообще...произнести?
   Поэзия!
  
   []
  
  
   В ней живут только Боги! Это - Олимп!
   И я смогу на них взглянуть? Они будут при мне разговаривать?
   Даже хочется поскорее сесть на пол.
   Правда, я не "семинаристом" буду, а, всего лишь, "приглашенной послушать", но, что значит: "всего лишь"? Нет. Не "всего лишь", а - Ого!
   ...Зачем я писала стихи? - Не знаю. Вот, говорят, "как все". НО..."как все" можно "Ходить на параде, танцевать, работать", словом, делать что-то на виду. А стихи? Нет. Это - от невозможности смолчать.
   Прощай! Не могу, уеду!
   Не знаю, зачем и куда?
   Пойду, поскитаюсь по свету,
   Заброшу дела и тогда
   Увижу, что делают люди,
   Что мучает их и зачем
   Яблочко катится в блюде,
   Сказкой мерцая всем?
   Уеду! Тебя позабуду.
   Найду я подобных себе.
   И всех-то я спрашивать буду:
   Где счастие? - В буре? В судьбе?
   Чего мне всегда не хватает?
   Откуда та жадность во мне,
   Что мало того мне бывает,
   Что с лишком хватает тебе?
  
   И еще: я писала стихи совсем не за тем, чтобы "обсуждать их литературные, словесные достоинства" и недостатки, а чтобы доказать, точнее объяснить то, что чувствовала. Я очень хорошо запомнила слова Драверта Кольриджа: "Поэзия - это лучшие слова в лучшем порядке". Вот и пользовалась.
   Старалась пользоваться этими двумя ее свойствами для дела, для жизни.
   Но "обсуждать"? Чудно. Зачем?- "Чтобы получить разрешение напечатать? А зачем их печатать? -"Чтобы приобрести Славу"? - Но они не за тем написаны.
  
   Врывается в окна ветер и снег,
   Стекла дрожат, звеня,
   А где-то вдали живет человек,
   Который любит меня.
   Я мучаюсь, трудно по жизни иду,
   Падаю, бури кляня,
   А он бы помог победить пургу,
   Человек, что любит меня.
   И если приходит опять весна,
   По рекам зиму гоня,
   Я вдруг загрущу, что обидела я,
   Человека, что любит меня.
   --*--
   Влюбленность подобна звоночку -
   И нотка, и тема - одна.
   И каждый свой миг, и каждую строчку
   Исчерпывает до дна.
   --*--
  Спасибо, мой принц,
   за капельку солнышка,
  Спасибо за туфельку маленькой золушки,
  Что мне так мала.
   О которой мечтала,
   Когда еще ножкой под партой качала...
   Теперь я из туфельки выросла - жалость!
   И сказка лишь в старом чулане осталась,
   Да в капельке солнышка, смытой дождем. .
   Мой принц-одуванчик грустит...Ни о чем.
   --*--
   Их не надо печатать. А если и надо, то - не для Славы- раз, и не во всесоюзной печати - два.
  Я ничего не хочу крикнуть на весь Союз.
   Эти мои дела, обиды и радости касаются, ну...тридцати человек, ну, в крайнем случае - института, в котором я начинаю учиться (семь тысяч)...И вполне хватит, что их напечатали в институтской газете.
   -А что же это могло бы случиться со мной такое, что я бы хотела прокричать 25О-ти миллионам? Нет такого. Ходить со своими мыслями и бедами, и дергать за руку каждого встречного: Посочувствуй!
   А в чем?
   А если у него куда хуже? Или: "Куда интереснее"?
   -Зачем обсуждать мои стихи? Это как-то несерьезно. То есть, я не подходила к ним так серьезно, чтобы Поэты их обсуждали, чтобы это было "кровью и телом моим". Да, даже если и "кровью и телом", все равно: Чтобы я могла захотеть сказать Это всем?
   Но послушать других - это счастье! У людей есть Что сказать людям. Они знают Главное и Скрытое.
   Сборы, сборы... Так, надо взять эту кофточку - она такая аккуратненькая и радует всех. А юбочки хорошей у меня нет. Новую сшить - не успеть. А эта - мое первое произведение - Хм! Если бы стихи имели зримое воплощение, то она - напоминала бы их. Вытачки сзади топорщатся, застежка - в гармошку. Ох-хо-хо! И как ее переделать, чтобы гладенько?. .
   Ну, поехала? Все собрано. Записную книжку я купила в синем синтетическом переплете. Буду все-все записывать. Вот.
   Поселили нас в да-альней гостинице. Мы - не участники, мы - гости. Мы - это Ян, Жанна и Я.
   Гости. Видимо, "незваные", потому, что плохо к нам относятся. Обижают невниманием. заставляют быть настырными и даже назойливыми, чтобы получить разрешение хотя бы присутствовать на семинаре.
   Нет, не Поэты нас обижают. Не те боги, которые приедут только завтра. А эти - организаторы.
   А почему? Видимо, мы их чем-то обидели и они хотят нас ущемить. Хм! Чем?
   И когда успели, если еще и не общались?
   Все надо выспрашивать, выпрашивать, везде прорываться...А зачем мне? Может уехать?. . А Ян говорит: "Подожди, это - ложка дегтя"...
   Хоть взгляну на Поэтов.
   Приехали! Ой, имена!
   ...А этих я не знаю совсем. Стыдно. Прозаик. Драматург. Он потом будет ходить и жаловаться, что никого нет в семинаре, а так нужны пьесы! И почему-то часто будет обращаться ко мне.
   Я познакомилась не с Поэтами, а - с "шишками": представитель ЦК ВЛКСМ, редактор "Молодой гвардии", редактор журнала "Сельская молодежь"...
   Они, возможно, хорошие парни. Столичные. Только почему-то грустно и разочарованно я себя чувствую.
   Все трое наперебой ухаживают за мной в полушутку, в полусоперничество...
   А я - не понимаю...и вся из себя - горда! (А чем гордиться? Ах, если бы вовремя поняла!)
   Рассердилась и решила поиздеваться (Ах, вы лениво захотели "ухажнуть" за провинциальной дурочкой? Ладно. Пройдемся по провинциальному стишку-программе развлечений:
   "Не хотится ли пройтиться
   Там, где мельница вертится,
   Элестричество светится -
   лимонадику напиться,
   на качелях прокатиться?"...
   - Не хотится? - Как хотится."
  - Ну, куда пойдем? - Я хочу лимонадику!
   - Значит, в ресторан? - Нет! Лимонадику. (Пьем. Скучновато им, но пока терпят).
   -А теперь? - Пройдемся по парку. Фонари светятся...(Хм! Идут. Умные разговоры Чужие стихи? Даже Гумилев?).
   -Нет, погодите, я хочу на качели! - Только этого не хватало
   -Да! Не хватало! Пошли со мной, так меня и развлекайте! - Ого! (Покатались. Не люблю я качелей).
   -А теперь на танцы! (Ну, танцевать-то я люблю. Правда, я никогда не ходила на танцплощадку - мне вполне хватало нашей балетной студии. Я танцую со всеми по очереди. И видимо, это им - удовольствие. Особенно хорошо с Виктором - медленный вальс).
   Однако, к одному из них я не могу скрыть почти брезгливости. Какой-то он сальный, толстенький...Он явно огорчен. И начинает грубить:
   - У тебя, почему-то все время расстегивается верхняя пуговичка на кофточке. Это что, специально?
   Я чуть не удрала и чуть не разревелась. И что я никогда не могу придумать сразу, что ответить?. . Но, раз уж не придумалось ничего "остроумного", ответила просто:
   - Вы хотели бы, чтобы я - провинциальная девочка - была не только симпатична Вам, но еще и умнее Вас? Я постараюсь, а пока почитайте лучше еще стихи, чтобы не заглядывать за мою пуговичку. Мне это не нравится
   - А я думал, что "очаровательная поэтесса Олечка" приехала сюда специально, чтобы продемонстрировать свои ножки.
   Я: Ножки - это только для ваших стихов. А я привезла еще и СВОИ стихи.
   - Так, прочтите! Может, я тогда перестану замечать все остальное?
   Я, дрожа, читаю:
   - Я молчу.
  Я молчу, руки стиснув до боли, упрямо.
  Я молчу сердце сжав, скул стянув желваки.
  Не кричу, а - пою, хохочу всем в глаза глядя прямо:
  - Нет, не надо мне грязной и скользкой руки.
  Не хочу, не хочу я бесчувствия липкого слякоть,
  И притворства в глазах - не хочу, не хочу!
  Не хочу лживых глаз торопливую, жгучую жадность...
  Потому на расспросы твержу:
  "Не хочу, не хочу".
  Как вас много?! -
  Чужих, посторонних, не нужных.
  -Как вас много! -
  Мешающих, жалких, пустых!
  -Что - внимание ваше? -
  Осенние мутные лужи...
  А от помощи вы все равно уберетесь в кусты.
  
  -Ого! (Сказал он) Остается предположить, что я просто попал под горячую руку? Иначе, иначе, ...за такие слова я, вообще-то, могу и по морде дать ...
  
   Виктор: (смеясь) Однако, ты получил по-заслугам. Остынь, остынь...А насчет "внимания" - я Вам обещаю помощь. Приезжайте после семинара к нам в редакцию. Напечатаем Ваши стихи, если, конечно, их главный редактор не "забодает".
  
   ...
   Но где же поэты?
  Вот. Я попала в "соболиный семинар". Вадим посоветовал. Руководит им Марк Соболь. Послушаем.
  ...Обсуждаются стихи уральца - конструктора по штампам. Совпадение?
  Запишем: "Бойся эпитетов. Модные мысли. Необходимость высказывания. Вторичная литература. Своя собственная боль и радость. (Моя? Нужна?) Недоверие к строке (не поняла), к читателю, к самому себе (Ага! А зачем?) Изюминка, нерв, стержень...Стихотворение сродни остроумию.
   Как удивительно:
  "Придете кудри наклонять и плакать..." (Ничего-то я не понимаю еще...читала и не замечала!).
   А это - Зощенко: "Докторша, утомленная высшим образованием..."???
  
   Человек хотел сурово обвинить:
  "Там неподвижно девочка лежала,
   Свинцовое, неистовое жало
   Ее прижало - это были Вы!" -
  
  Ничего себе обвинение летчику-убийце!?
  
  -Бойся вздорности взамен смелости..."Мой век" - искусственно. Долой сюсюканье (Это уже обо мне!).
   ...Винокуров родился сорокалетним, Пастернак - пятилетним, Светлов: "Но больше всего я боюсь восемнадцатилетних!"
   Ох, сколько всего! Каша! Но что-то во всем этом не то? Что же?
  
   Как тянет меня к этим богам! Просто постоять рядом. Послушать. И наплевать на свою телескопическую гордость.
  Меня приглашают (Ого!) в ресторан! Как будет интересно их послушать! Побыть в их обществе целых два часа!. .
  Диалог в ресторане:
  - Марк Андреевич, а "окололитературные дамы" - это...Кто? Это - вон так древняя старушка, что еле ковыляет мимо?
  (Смешок, слегка скрытый рукой).
  - Нет, деточка. Это, скорее ты...
  (Совершенное смущение с моей стороны).
  (Ах, я, недотепа! Ведь столько читала! А к себе применить - никак?)
  
   Но, что это? Фоняков (от слова "фон"?) рассказывал о Въетнаме, а этот, как его? белобрысый семинарист сидел и при всех обнимал чужую жену, с которой он вряд ли давно знаком...А она так четко и несмутясь - отвела его руки. А мне было бы очень неловко на ее месте. Неловко все это так продемонстрировать.
  
   Пришел ко мне в номер "бог" и сказал, что "шишки - плохие парни",
   ...А дальше: "не люби их, люби меня"???
   Остановить мгновение? Прокрутить назад, чтобы его никогда не было?
   Бог может просить моего поцелуя? И я должна быть к нему снисходительна?
   Невозможно!
   А вслух:
  "Ну что Вы? Вам надо отдохнуть".
   ...
   Так было славно! Все стояли в кругу, взявшись за руки и пели. В парке, на какой-то площадке для игр. А огромные глаза Виля Озолина отражали всех - по кругу. Он ходил внутри круга, против движения и пел.
   А потом Леонид С...... пошел также по кругу и говорил: - Этот поцелуй означает введение в мир поэзии... Это прекрасно - передать часть своего таланта, своего умения, своей звезды! Не потому ли так много звезд на небе?
   Ему - ехидно - Марк С.....: Если этот поцелуй означает введение в мир поэзии, то почему он - в губы, а не в лоб? Более сложным путем?
   Тот:(невозмутимо продолжая, но уже целуя и в лоб) -Этот призрачный свет ото лба...-Да святятся губы твои...(Именно святятся).
  
   А при всем при том назавтра на занятиях:
  "Многообразие вкусов. Ни к чему собирать уродства вкупе. Никогда не надо собирать кусочки, а - видеть целое. Правда движения... Противоречия движения...Опоздал с темой - оставляй в ящике? Не хватает идиотства?" И совсем уже невозможное для понимания:" Алгоритм мышления совпадает с магнитным полем Земли"(Это Роман С......).
  
   А вечером: Бог рассказывал о стриптизе, а потом попытался взять меня под руку.
   - Нет уж (ему) - извините - (другой бог, уже вцепившийся в меня с другой стороны).
   . . Мне это - удивительно, им это должно быть и обидно и унизительно? Они, написавшие такие стихи! Будут меня уговаривать "пожалеть"?. .
  
   Не пошла сегодня на семинар. Все противно! Все противны! Господи, как я стала завидовать Нине - она горбата и никто к ней не пристает. Читают ее стихи с уважением. Разбирают подробно. А мои? А мои, оказывается, и Жанкины - для вида! Для сути - желания попасть к мужикам, пишущим стихи, имеющим славу и деньги!
  
   ...
   Об этом вечере мне вспомнить почти нечего. Не потому, что мне все это безразлично и легко, а потому, что - вспоминать некому. Меня, как сущности там не было. Была только не владеющая памятью оболочка. Если же восстанавливать в общечеловеческих восприятиях, предполагая, что бы могло быть, то не хочется до отвращения оказываться в той избитой и литературно-банальной ситуации, в которую попадать непростительно-стыдно и не попасть все так же трудно, как и века назад.
  Лишь через много лет, научившись какой-то особенной психотренировке, я вспомнила обо всем этом.
  А тогда - ни оттолкнуть, ни возражать - было нечем.
  
   Вечерний тусклый ресторан. Очень длинный узкий зал. И я иду по проходу от дальнего столика к стеклянной двери - выходу. Я очень тороплюсь, потому что это - предел. Через несколько минут моя голова перестанет меня контролировать. И она посылает меня вон - в безопасное и безлюдное место.
   Молодец - моя голова!
   Но меня подхватывает под ручку один из "шишек" - Вадим Ку - цов - представитель ЦК комсомола. Я слышу его громкие слова: "Я ей помогу" и понимаю всю проигрышность моего положения и выигрышность его. Не спасла меня моя голова. Не успела.
   Дальше я помню спиной кровать Его слова: "Зря я тебя так напоил". И очень твердую боль, сквозь грозный шум и качели страха в голове. Я пыталась удержать, связать в клубок несколько ускользающих светящихся нитей...
  И вдруг увидела все, не открывая глаз. Я как будто находилась сверху, под потолком: в каком-то розовом пушистом облачке, из которого шла беленькая трубочка прямо в левое ухо.
  Кровавые ленты веером на розовом атласном покрывале. Бледное, стеариновое тело девочки-девушки...За дверью - дежурную, стучавшую кулаком, ее крик:"Откройте, у Вас в номере дама! Иначе я сейчас открою своим ключом...- Что это? Кровь? Вы ее убили?. . Милиция! Где эта милиция? А еще писатели! Интеллигенция вонючая! Такую молоденькую..."
  Потом приехала скорая помощь и врач почему-то шипел: что все эти писатели - козлы...А писатель шипел, "чтобы он заткнулся, иначе...он не знает, с кем говорит...и что он его сошлет". А врач отвечал, что "он и так уже сослан и дальше некуда".
  Было приятное слабое ощущение, что девочку поддерживают хотя бы врач и дежурная...
  Под потолком мне нравилось, а ехать в больницу не хотелось. И особенно не хотелось возвращаться в реальность... И я не стала возвращаться.
  "Поняла разницу между поэтами и поэзией?" - сказало огромное лицо, наклонившись ко мне и гнусно усмехнулось.
  - Откуда оно обо всем узнало? Кто это? Как он сюда попал? - Я так его испугалась! Испугалась, что останусь с ним в одном месте, и - с размаху рванулась куда-то вниз -...
  И все это забыла.
  УДИВЛЕННОЕ ОТВРАЩЕНИЕ - вот что вызвали во мне эти мелкие пресмыкающиеся.
   Я прочитала их стихи. Их книги. Я их перечитала. Я нашла ту долю фальши, что есть в них. Она велика. Она исключает их произведения из области изящной словесности. Все это - далеко не изящно. Они, пожалуй, мемуаристы. Или, если уж говорить красиво, летописцы. И "инженерная технология" их работы очень проста: Они берут какую-нибудь жизненную историю и получают на нее социальный заказ (почему-то выражающийся в деньгах и славе). Их поэзия совершенно та же, что и у меня. Ничуть не лучше. Поэтому-то мне и было все так непонятно. Непонятно, почему их печатают? Непонятно, почему они этого так добиваются? Непонятно, почему они соревнуются между собой в количестве напечатанных книг?
   И я бы сюда отнесла не только присутствовавших, но и всю АРМИЮ "Советских"...
  Нет разницы между Поэтами и Поэзией. Есть разница между Поэтами и не поэтами...
   И тот, вопрошающий, тоже нашелся в реальной жизни. - Ему стало еще больней, чем мне, оттого, что я - не ставши Поэтом, могу пользоваться вниманием и даже "любовью"...его прославленных коллег.
   А то, что мне это противно - он не знал. Не мог понять моей мучительной вежливости. Где ему? - Гаррик Н....
  "Старик! Сколько я сидел над этой книгой!" - сказал он, выпрашивая положительную рецензию. А ему в ответ:" А что высидел? - Яйцо-болтун.". .
   А в результате - я так и не пошла по их рекомендации в Литинститут. И никогда более не приближалась к "инженерам человеческих душ" - "на застольное расстояние".
  
   НЕ ходи ты, девочка, в мир поэтов!
   Пусть тебе не снится он голубой кометой!
   Ты не жмурь реснички в нежной дреме,
   Не берись за перышко от истомы.
   Слушай лучше мальчиков, их сонеты,
   Кушай, в хрусте вафельном, их конфеты,
   Да прельщайся позою их кумира...
   Не ищи ревниво ты книжки с лирой!
   В мишуре той праздничной мало толку
   Чувства их - мозаика, из осколков!
   Ай попала - в куколки, не в кумиры...
   Не гонись за модною нынче лирой!
   Просто хуже не было - всем по нраву!
   Не стихи, а облик твой величавый.
   Что за этой праздничной оболочкой? -
   Прогремят слова их - пустой бочкой!
   Разве тебе выдержать их заботы?
   Разве себя выдрессировать для работы?
   Не мани их прелестью своей юной -
   Им важна совсем не ты, а Фортуна!
   [] []
  
  И эта "литературная жизнь" угасла, не став (Слава Богу!) профессией. Остальных выводов, касающихся ее внутреннего отчаяния и желания покончить с собой, делать не следует. Она заперла эти выводы в самую глубину своего сердца. Не желала ни о чем таком разговаривать и обсуждать. Еще были силы, еще были основания считать, что это ей одной, по ее глупости, так не повезло. Что есть на Земле поэзия и высота духа! Что это происшествие с нею - лишь исключение из общей хорошей жизни.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"