Аннотация: Серия весёлых историй из студенческой жизни
ИЗМАЙЛОВ КОНСТАНТИН ИГОРЕВИЧ
ЗОЯ-ВОРКУТА
О, я стал студентом! Общага физико-технического факультета в девять этажей и днём, и ночью гудела. Это жили студенты-физико-техники, то есть, мы. Мы съехались со всей нашей необъятной страны и встретились небритыми, взлохмаченными, лысыми, в очках и без, здесь, на девяти этажах, в основном ночью в трусах и халатах, с горбушками хлеба, прижимаемыми к груди, папиросами в зубах, не очень пьяными, в основном, стоящими, всё-таки, на собственных ногах, поющими под гитару, обнявшись за плечи, сидя на корточках, и облокотившись спинами о длинные зелёные стены... и пошло-поехало...
Эта история произошла не со мной лично, а с моим одногруппником. Но что-то подобное в той или иной степени происходило со всеми нами в прекрасное студенческое время! Итак, вот его рассказ...
...когда пришёл я первый раз на студенческую дискотеку, почему-то первым делом встал вопрос: кого бы... танцевать сегодня? Хотелось девочку такую хорошую, такую весёлую, ну, такую... такую, чтобы потом, сам понимаешь, она пошла в гости, в общем, ко мне на восьмой этаж. Я походил, посмотрел, хорошо кругом показалось: музыка поёт, девочки пляшут, так, старательно, так, вдохновенно, я бы даже сказал, самоотверженно, что захотелось тоже так же... 'дать джазу'!
Смотрю, стоит девушка, ну, такая она мне показалась хорошая, такая весёлая! Говорю ей:
- Привет!
И она мне:
- Привет!
И так, улыбается мне радостно своим круглым, чуть раскрасневшимся, с испариной лицом, что оно прямо вытягивается в этот момент в разные стороны вдоль горизонта за счёт своих щёчек, может, резиновых, может ещё каких, но, всё равно, красивых! Спрашиваю:
- А, как зовут?
А она мне:
- Зоя-Воркута!
- Слушай, - говорю, - вот ты-то мне и нужна!
- Правда? - радостно спрашивает она и бросается мне на плечи.
Как раз, заиграли 'Скорпы' свою балладу, ну, ты сам понимаешь, как девочки к ним относятся. Мы, значит, танцуем. Я, конечно, восхищён... всем тем... неописуемым... состоянием... её прелестного, такого не худенького, я бы сказал, но и не толстенького, а такого, как говорится 'в самое яблочко' тела, вскормленного прекрасной солнечной Воркутой!
- Ну, что вы там всё потеряли? - спрашивает она меня во время танца, а щёчки её так и вытягиваются, как воздушные карамельки, прямо на уровне моего рта!
- Просто, интересная ты девушка, Зоя-Воркута!
- И там тоже ниже пояса интересно?
- Мне, Зоя-Воркута, всё теперь интересно до безумия, что связано с вами и с Воркутой! - буквально кричу ей, не сбивая ритма, а наоборот, усиливая познания, всё ниже и ниже, будто разрабатывая своими широкими мужскими ковшами новые неизведанные просторы...
- А, может, вы меня в гости пригласите?
Ну, что же ей сказать? Какое-то замешательство, да к тому же, сбился с ритма!
- Ну, - говорю, - понимаете... - А сам думаю: 'Что же я говорю!'. Потом, всё-таки, взяв её за мягкую горячую спину и за податливое гладкое плечо, говорю, стараясь, оставаться невозмутимым: - Да, да, да, да! Да! Да! Да! Да!! Ибо!.. ибо!.. ибо!.. ибо... ибо...
- Короче, дело к ночи! - вздыхая, говорит она.
Я помню, как мы шли по лестницам вверх, как на небеса, я бежал впереди и тянул её за руку и что-то там рассказывал, рассказывал, рассказывал, запинался и снова рассказывал, отчего она, постоянно кричала:
- Не тяни мне так руку, мне больно!
Но я не слышал, я рассказывал ей про... этих, как его... аистов... нет, каких аистов! Нет, нет, не про аистов, а про этих... белых лебедей, которые прекрасные, как она, Зоя-Воркута!.. И только эхо разносилось - 'Воркута-а! Воркута-а!'...
- Не тяни мне руку, мне больно!
- А ты, знаешь, Зоя-Воркута, сколько в одной лошадиной силе силы? А в одной ядерной боеголовке? Ага, - кричу, - не знаешь! А вот, если я, Зоя-Воркута, вставлю урановый боезаряд, а лучше плутониевый боезаряд в плутониевый цилиндр, ты представляешь!.. - кричу я во всю глотку, а мимо проходят такие понимающие, такие интеллигентные в этот вечер мои друзья физико-техники, даже уступают нам дорогу, даже помогают мне подняться, если я запинаюсь и падаю на бетонные лестницы, а один мне даже тет-а-тет:
- Слушай, дружище, не тяни ей так руку, я тебе, как друг советую, завтра спасибо скажешь!
И вот его-то я услышал. И то место, которое своими сильными бойцовскими пальцами держал, стал нежно, всем своим чувственным ртом целовать, перекрыв проход по лестнице. Но ведь мы же братья все - физико-техники! - все терпеливо стояли и ждали с двух сторон, не дай бог помешать этому священнодействию ночью на серой лестнице, где-то между седьмым и восьмым этажами! И вот, уже на восьмом, я бежал к своей комнате, как на крылышках, а оттуда, уже выходили мои братья - физико-техники - с такими же прекрасными лебедями или лебёдушками и уплывали вдоль по длинному сумрачному парящему коридору, как по млечному пути к лестничной площадке, чтобы снова спуститься поплясать...
Докладываю: я просветил в ту чудесную ночь прекрасную Зою-Воркуту со всеми подробностями обо всех ядерных и термоядерных возможностях нашего общежития и моих, в частности!
А на следующий день я пошёл её провожать. День был солнечным! В жарких, солнечных лучах она была... была... была... вся... вся... вся... вся прозрачная потому, что у неё было платье прозрачное! И это видели все: и мои братья, которые выстраивались в шеренгу перед нею, немытые и небритые, лысые и взлохмаченные, неопохмелённые и голодные, и прохожие, которые открывали на неё сонные глаза и сразу бойко просыпались, и еле плывущие пенсионеры, не скрывающие восхищения, глядя на неё, а один даже, помню, упал... на скамейку, и ещё долго-долго смотрел ей вслед, держась правой рукой за левую грудь! Я шёл чуть в отдалении от неё, как бы, не затмевая её своим присутствием и внимательно наблюдал за поведением каждого её бугорка и бугорочка, миллиметр за миллиметром контролируя движения её состояний и богатств, вскормленных на просторах восхитительной, я бы даже сказал, лучезарной, лучезарно-помрачительной Воркуты!..
- Оп-па! - вдруг резко кричит она и останавливается в необычной, но очень даже ничего, я бы сказал, позе, посреди главной многолюдной улицы города.
- Что ж такое, Зоя-Воркута? - спрашиваю я, возбуждаясь.
- У меня же платье прозрачное! - кричит она.
- Ну, и что? - говорю я вдохновенно.
- Я же трусики забыла надеть!! - кричит она и пытается укрыться руками с двух сторон.
- Оп-па... - говорю я совсем не громко и растерянно. - Ну ты даёшь, Зоя-Воркута... Слушай, а я и не заметил, я ведь, позади иду, думал, что так и положено.
- Что 'положено'?!
- Ну, эти... трусики! Откуда я знаю, какие они у вас, я ж не Кутюрье, вообще! Что мне теперь свои, что ли, отдать?
- А как же я пойду? Купи мне новые!
- Я ещё стипендию не получил! Вот у меня восемнадцать копеек в кармане! Посмотри, если не веришь! - И показываю ей на дрожащей честной ладони восемнадцать копеек, а карманы все вывернул перед ней, чтобы удостоверилась, если не верит!
Тут она реветь начинает, причитая:
- Ой, ну, что же мне делать?! Укрой хоть меня чем-то!
А мимо люди идут, люди, да, в основном, мужики! И все такие неравнодушные, сострадательные, а один парень так и предложил:
- Давайте я вас на плечах донесу до дома!
Зоя-Воркута поплакала ещё, а потом говорит ему, всхлипывая, так, нежно, что я чуть не заплакал:
- Давайте...
Смотрю, забралась к нему на плечи и поехала, даже не попрощалась!
С одной стороны, Зоя-Воркута хорошая, конечно, весёлая, но в данной ситуации парень оказался ещё лучше! Потому, я не расстроился, а даже обрадовался, что такого хорошего и весёлого человека, как Зоя-Воркута, везёт на плечах, слушай, я бы сказал - сильных плечах - парень, слушай, я бы сказал - красивый молодой парень, да даже не парень, а...
- Жеребец! - подсказал я ему.
- Да, точно, точно, наверное, наш - физико-техник!
- Ну, естественно!
И он заканчивал свой рассказ:
- А Зоя-Воркута уже смеялась и что-то ему весело рассказывала, совсем позабыв, о своей 'задней стороне вопроса'!