В поселке было непривычно тихо и пусто, будто даже дворовые собаки подались в священную рощу на праздник. Конечно, кое-кто остался по домам, но большинство все-таки не могло пропустить этакое событие: как же, выпить и закусить, считай, за счет старосты!
Машу очень волновал один вопрос: каким образом Весь намерен незаметно скрыться с постоялого двора, да еще с вещами, если там остался сторож? Она точно помнила, как Лария строго наказывала тому, суровому немолодому мужику, чтобы не смел отлучаться и приглядывал за хозяйством. А то вот так уйдешь, а кто-нибудь комнаты постояльцев-то и ограбит, не расплатишься потом!
Они уже входили в ворота, когда Маша все-таки решила прервать гордое молчание и спросить, что намерен предпринять Весь, но тут же поняла - беглецам никто не угрожает. Сторож прикорнул на завалинке, надвинув на нос шапку, и его могучий храп сотрясал выставленные на просушку горшки и ведра. Он распространял такой аромат крепкой браги, что любой бы мгновенно понял: мужчина пьян в лоскуты!
Судя по тому, как довольно ухмыльнулся Весь, это было его рук дело. Маша уже достаточно долго общалась с белобрысым буржуем, чтобы понимать, как он провернул такое: небось, перед уходом сунул сторожу монетку да и велел выпить за здоровье молодоженов! А поскольку Весь наверняка не поскупился, то сторож и исполнил приказ со всем прилежанием, надравшись от души. А что? Все отмечают, а ему нельзя? Маша даже знала, где он разжился выпивкой: на соседней улице одна старуха торговала брагой, брала дорого, зато зелье ее отличалось отменной крепостью. Ну, скорее всего, так и было, из хозяйкиных запасов бы сторож взять что-то не посмел. А тут, пока все собирались на праздник, сбегал, должно быть, к торговке да и припрятал выпивку где-нибудь в сенях...
-Что встала? - окликнул Весь. - Пошли, времени не так много!
Хорошо, что собрались они заранее, иначе провозились бы долго. Стаскивать вниз сундук Маше пришлось в одиночку. Тот был не слишком тяжелым, не тяжелее мешка картошки, но очень неудобным, и она предпочла бы, чтобы Весь ей помог, но на узкой лестнице вдвоем было не развернуться.
Пока Маша воевала с пожитками, белобрысый развил бурную деятельность: к сундуку присоединилась пара хороших одеял (это Маша одобрила, ведь ночевать придется под открытым небом, а вдруг похолодает?), плащи из тех, в которых работники в ненастье ходили проведать скотину (тоже отличные вещи, в дождь спасут!), но вот когда Весь ничтоже сумняшеся отправился громить кладовую, Маша внезапно опомнилась.
-Погодите! - окликнула она.
-Чего еще? - Весь недовольно оглянулся.
-Но не можем же мы взять эти вещи просто так! - сказала девушка растерянно. - Это же... это воровство получается!
-Считай, что мы действуем по законам военного времени, а это - трофеи, - Весь пристроил на крышку сундука здоровенный копченый окорок. - Ты чем питаться в пути собралась? На лужке попасешься? Первая же жрать запросишь!
-Но ведь... - Маша нахмурилась. - Всё равно это недопустимо! Вы ведь богатый, вы можете расплатиться за то, что взяли!
Белобрысый закатил глаза, потом тяжко вздохнул, решив, видимо, что дольше будет спорить с девушкой, порылся в кошеле и протянул ей серебряную монету.
-Где хозяйка выручку прячет, знаешь?
Маша помотала головой. Откуда же?
-Ну, поди в ее комнату, сунь под подушку, что ли, - досадливо произнес Весь. - Еще б сдачу взять, мы и на половину этой суммы не набрали...
Маша не стала слушать, побежала скорее в дом, радуясь, что хоть этой вины на ней не будет! А Весь, кажется, поддается перевоспитанию... Как знать, если с ним подольше поговорить, может, он исправится хоть чуть-чуть?
Но думать об этом было некогда: предстояла сама ответственная часть операции...
Когда Маша спустилась во двор, Весь, успевший распахнуть ворота конюшни, придирчиво рассматривал лошадей. Те вовсе не обращали внимания на незнакомца, мирно вздыхали и, похоже, наслаждались отдыхом.
-Вон та подойдет, - кивнул мужчина одну лошадь. - Выводи давай.
-Я?! - испугалась Маша. - Почему я?
-А что, по-твоему, я буду ее запрягать? - нахмурился Весь. - Вон телеги стоят, давай, действуй!
-Я думала, вы умеете, - удрученно произнесла девушка. Она уже видала, как запрягают и распрягают лошадей, и была уверена, что ей попросту не справиться - это же целая наука!
-Я могу оседлать лошадь, - произнес он. - Верховую. Но в телегу их запрягать, увы, не обучен. Ну так что?
-А что? - Маша вздохнула. - Я тоже не умею.
Воцарилась тишина, нарушаемая только могучим храпом сторожа.
-Так. - Весь помрачнел. - Кажется, планы придется менять.
Маше сразу стало ясно, что он имеет в виду: придется уходить пешком, а значит, большую часть вещей придется оставить, потому что на себе столько не унесешь!
-А может... может найти кого-нибудь и попросить запрячь? - предложила она неуверенно.
-Кого ты найдешь? - скривился Весь. - Все пьяные давно... Да даже если кто и запряжет, так думаешь, потом не вспомнит, кто его об этом просил?
Маша понурилась: ясно было, что мужчина прав.
-А если его потом... - она запнулась. - Ну, как Реталя?
-Хм... - белобрысый задумался. - А что, мне нравится. Запереть в погребе, сразу не найдут! Хотя лучше... Вот что, сбегай-ка в кладовую, принеси бутыль наливки покрепче, а лучше две! Давай, живо!
Маша, недоумевая, отправилась по поручению, а когда вернулась, ее ждало удивительное зрелище: Весь, злой и взъерошенный, стоял над сторожем с ведром в руках, а тот храпел-заливался, мокрый с ног до головы.
-Бесполезно! - мужчина отбросил ведро. - Его теперь до утра не разбудишь!
Видно было, что он взбешен - как же, его такой стройный план отправился псу под хвост, и из-за чего? Из-за того, что некому лошадь в телегу запрячь?!
Девушка решила, что нужно брать дело в свои руки, пока не поздно. Мужчины все такие: норовят решить проблему с рывка, с тычка, а когда не выходит, начинают злиться. А вот если по-другому попробовать...
-Дядька Рунь! - Маша присела рядом со сторожем, потеребила его за рукав. - Дядька Рунь, просыпайся!
-Да говорю, бесполезно! - нервно произнес у нее за спиной хозяин.
-Дя-адька Рунь! - прокричала девушка почти в ухо сторожу. - Хозяйка велит скорее запрягать, у ней в соседней деревне дочка родит! Скоренько давай! Если всё благополучно обойдется, она всем обещала выпивку поставить!
(Про дочку Лари Маша не соврала: вся деревня знала, что той подходит срок рожать.)
Сторож выдал особенно замысловатую руладу и приоткрыл один глаз, потом второй. Сфокусировал мутный взгляд на Маше, и та показала ему бутылку наливки. Глаза сторожа приобрели более-менее осмысленное выражение, он сделал попытку приподняться.
Маша продолжала уговаривать его: за время работы на постоялом дворе успела запомнить, как обращаться с пьяными. Они ж человеческую речь почти не воспринимают, только самые простые слова и несложные фразы, и повторять им одно и то же надо по многу раз, и ни в коем случае не агрессивно.
Наконец ей удалось поднять сторожа и направить в сторону конюшни. Тот шел по сложной траектории и не с первого раза вписался в ворота, но на ногах каким-то образом всё же удерживался.
-Хозяйскую лошадь не бери, - подал голос Весь, с интересом наблюдавший за представлением. - Чужую какую-нибудь.
-Почему? - поглядела Маша через плечо. - Здешняя меня знает, а чужие...
-А чужих пока разберут, пока поймут, которая пропала, решат, кто увёл, времени больше пройдет, - отрезал Весь.
Выводить лошадь пришлось Маше: сторож норовил повиснуть на недоуздке и уснуть, а коняге такое обращение вовсе не нравилось.
"Снова воровство! - горько подумала девушка, осторожно шагая рядом с огромным животным - Весь выбрал лошадь не чета здешней, настоящую громадину! Жутковато становилось, когда рядом двигалась этакая махина, шумно вздыхала и удивленно косила темным глазом. А копыта-то - что твои тарелки, даже если не лягнет, а просто на ногу наступит, мало не покажется. - Как говорил Вождь, наша нравственность выводится из интересов классовой борьбы пролетариата. Но только до классовой борьбы ещё далеко!"
Стыдно ей было невыносимо, она слышала, что лошадей берегут, для крестьян это верные помощники, купить новую не так-то просто, а они берут и уводят эту вот кобылу!
-За лошадь тоже заплатить надо, - сказала она Весю негромко, пока сторож надевал на лошадь сбрую. По счастью, кобыла попалась смирная и спокойная, она не слишком возмущалась, даже когда пьянчужка хватался за ее хвост, чтобы не упасть. - И за телегу. А то что это за грабеж!
-Можно оставить деньги в конюшне, - неуверенно ответила Маша.
-Ну и найдет их кто-нибудь другой, - хмыкнул Весь. - Кончай языком молоть, грузи вещи! Да переоденься поди, предупреждал же...
Ни о чем он ее не предупреждал, но спорить девушка не стала: настроение у белобрысого портилось чем дальше, тем заметнее. Пока сторож возился с лошадью - Маша оказалась правда, дело это оказалось многотрудное, - девушка успела переодеться в мужской костюм. Приятно было снова надеть брюки после широченных юбок! Приятно и даже как-то... необычно, что ли. Маша потуже подтянула пояс на безрукавке (как эта штука называется, она не знала), заплела волосы в косу (та вышла совсем коротенькая, зато толстая) и снова вышла на двор.
Сторож снова обретался на завалинке, рядом с ним лежала пустая бутыль из-под наливки, а вторую, еще наполовину полную, он надежно сжимал в объятиях. И храпел пуще прежнего! "Ох и влетит ему от хозяйки!" - невольно пожалела Маша беднягу.
-Думаю, он ничего не вспомнит, когда проспится, - сказал Весь. Он поглаживал лошадь по умной морде. - Давай-ка, возьми мешок овса из конюшни и поехали, и так сколько времени потеряли!
По Машиным ощущениям, потеряли они около получаса, не больше, но спорить с белобрысым было бесполезно.
-А зачем овес? - спросила она.
-А чем ты лошадь кормить будешь? - нахмурился тот. - Некогда ее днем на выпас пускать! Надолго не хватит, ну да где-нибудь еще купим...
Вздохнув, Маша послушалась. Беглецы взгромоздились на облучок, переглянулись... Весь взял в руки вожжи, неуверенно хлопнул ими по крупу лошади. Та осталась неподвижна. Весь хлопнул сильнее. Кобыла повернула голову, насколько позволяла упряжь и недоуменно посмотрела на седока. Морда ее выражала глубочайшее презрение.
-Давайте я лучше! - предложила Маша.
-А ты умеешь? - удивился тот.
-Ну, когда мы в обхоз ездили на картошку, то возили ее на телегах, и мне два раза давали править, - похвасталась Маша. - Значит, умею!
-Это значит, что тебе два раза позволили подержаться за вожжи, не более того, - хмуро ответил белобрысый и, соскочив наземь, взял лошадь под уздцы. - Ладно, из деревни так выберемся, а там разберемся...
Кобыла послушно зашагала вперед, заскрипела телега, остался позади постоялый двор с оглушительно храпящим сторожем. Маша оглядывалась по сторонам: ей внезапно жаль стало покидать Перепутинск, хоть поначалу ей и невесело тут жилось! Но были и хорошие минуты, и теперь девушка старалась напоследок наглядеться на добротные бревенчатые дома с резными наличниками и коньками крыш, на знакомые улицы; даже развалившаяся в луже свинья и копошащиеся под забором куры вдруг показались родными!
Вот Веся, кажется, никакие сентиментальные мысли не одолевали, шел себе вперед, хмурился, похлопывал по бедру сорванной где-то веткой.
-Ну-ка, - он придержал кобылу. - Поди, загляни в кузню. Прихвати там что-нибудь.
-Еще и там? - изумилась Маша. Видимо, Весь вошел в раж и решил напоследок ограбить всю деревню. - Зачем? И что?
-Потяжелее что-нибудь, - пояснил мужчина. - Ты девка здоровая, так хоть прут железный найди... Мало ли, что в дороге бывает. Давай, рысью, потом нагонишь!
Маша вздохнула и спрыгнула с телеги. Ну что вот он опять придумал?
-Наковальню только не бери, - напутствовал ее белобрысый. - Быстро хватятся!
Девушка удержала при себе нелестное высказывание в адрес чувства юмора Веся и отправилась за требуемым. Она очень опасалась, что в кузне остался кто-нибудь, но нет - ее встретил только хозяйский пес, который Машу хорошо знал и препятствий ей не чинил.
Она быстро огляделась по сторонам. Прут, значит, железный? Ничего похожего на глаза не попадалось, у кузнеца вообще царил порядок, все вещи лежали на своих местах. Если взять какой-нибудь инструмент, вон хоть те здоровенные клещи, пропажу мигом заметят! Маша посмотрела под лавками, заглянула в сарай - там обычно складывали всякий хлам, споткнулась обо что-то, ушибив палец на ноге... Оказалось - небольшой молот, старый, выщербленный, им подпирали ворота, чтоб не захлопывались. Но рукоять была еще цела, а если укрепить сам молот как следует, то получится очень даже грозное оружие! Маша взмахнула им в воздухе раз-другой, почувствовав себя фигурой со знаменитого символа общевизма. Там, правда, молот держал мужчина, но что тут поделаешь... "А у Веся серп! - сообразила она. - Будто поменялись!.. Ну, похоже, это знак!"
На этот раз совесть ее не мучила: вряд ли кто хватится старого молота, разве что когда ворота нечем подпереть будет! Ну да камень какой-нибудь найдут...
Веся она нагнала уже за околицей. Тот, похоже, разобрался с вожжами, и кобыла резво шагала по дороге.
-Как ее назовем? - спросила она, не без труда залезая на телегу - мужчина и не подумал придержать лошадь.
-Мне какая разница? - покосился на нее Весь.
-Зорькой, - решила Маша. - Она рыженькая и вон звездочка белая на лбу. В обхозе таких почти всегда Зорьками называют!
-Она гнедая, а не рыжая, - фыркнул белобрысый, и дальше ехали молча...
Так называемый побег не задался с самого начала. Слишком долго задержались на свадьбе, потом началась суета со сборами, затем еще эта нелепая история с лошадью... Весьямиэль невольно поморщился: ну как же это он не сообразил, что возникнут проблемы? Нет, втемяшилось почему-то в голову: раз Маша из простых работниц, то должна уметь управляться со скотиной, а у них там, оказывается, тоже самобеглые повозки имеются, а лошадей держат только в этих... как их... обхозах! Что за дурацкое название!
Хорошо, кобыла попалась смирная, но... Весьямиэль окинул лошадь взглядом. Обычная крестьянская коняга! Он невольно вспомнил лучшего жеребца из своей конюшни: легкого, тонконогого - рядом с этой рабочей скотиной он показался бы миниатюрным. Но как он был быстр, как вынослив! Второго такого коня нет во всей империи, ему не раз предлагали за красавца вороного бешеные деньги, но Весьямиэль отказывался расстаться с ним. Теперь, должно быть, вороного продадут: к нему мало кто осмеливался подступиться, кроме хозяина. Разве только кто из братьев попробует приучить жеребца к себе, но надежды на это мало.
Настроение у него медленно, но неуклонно портилось. Хорошо еще, Маша с ним больше не спорила, сидела себе молча... Ан нет, сглазил!
-А куда мы едем?
-Подальше отсюда, - ответил он.
-Нас ведь искать будут, - озвучила девица очевидное.
-И как только ты догадалась! - хмыкнул Весьямиэль. - Конечно, будут! Скажи спасибо, что твой крылатый друг в ближайшее время в воздух не поднимется, иначе разыскали бы нас мгновенно.
-А если на службе у Властелина есть другие такие? - предположила Маша.
-Нет, - отрезал он. - Он единственный в своем роде и страшно этим гордится. На этот счет можно не беспокоиться. А вот обычные люди...
Он задумался.
-Они, скорее всего, решат, что мы двинулись прочь от столицы, - сказал он. - Так поступил бы любой. А мы поступим наоборот.
-То есть в столицу поедем? - удивилась девушка. - Но зачем?!
-Затем, что я хочу добраться до этого Властелина и объяснить, чья во всем вина, - сказал Весьямиэль, оценил выражение лица Маши и добавил великодушно: - Ладно, не вина. Дурость. А если я туда приеду в цепях и с кляпом во рту объясняться будет затруднительно...
-А кляп вам наверняка вставят, потому что язык у вас поганый, - не осталась в долгу девица. Ишь, осмелела! - А что, если нас на дороге кто заметит и сообщит куда надо?
-Заметить нас обязательно заметят, - хмыкнул мужчина. - Поэтому постараемся в крупные поселки не заезжать, чтобы не нарваться на соглядатаев, а так...
-А если собак по следу пустят? - предположила Маша.
-Опомнись! - рассмеялся Весьямиэль. Его дурное настроение начало исправляться. - К тому времени, как нас хватятся, мы будем далеко, а все следы затопчут так, что никакая собака их не возьмет! От околицы мы вовсе на телеге ехали, к слову сказать...
-Да вас и без собак любой по запаху найдет, - девица недовольно сморщила нос. - Такой от вас... аромат!
-Ничего, разберемся... - отмахнулся он.
-Все равно, у нас приметы яркие, - сказала девушка. - Особенно у вас. Я-то если платье надену, от обычной крестьянки не отличить будет, а вы... Нет, видно, что вы благородный, только разве благородные господа на телегах путешествуют? Надо как-то замаскироваться!
Весьямиэль только хмыкнул. Иногда девица его удивляла полнейшей своей наивностью, а иногда поражала способностью делать какие-никакие логические выводы.
-Приметы яркие, это верно, - сказал он. - Только маскировать их смысла нет. Наоборот, нужно подчеркнуть.
-Как это? - удивилась Маша.
-Хм... - он покосился на нее. - Сейчас покажу. Держи вожжи, да не дергай, кобыла смирная, сама идет, куда надо.
Маша недоуменно следила за белобрысым - тот, передав ей вожжи, полез зачем-то в свой сундук. Ей приходилось выворачивать шею, сидеть так было неудобно, но девушка не сдавалась.
Весь вел себя странно: вытащил ту самую зеленую рубашку с красными рукавами, щедро украшенную золоченой тесьмой и облачился в нее. (Хоть Маша и отвернулась деликатно, но на этот раз ясно разглядела - какой-то рисунок на груди и даже на руке у мужчины есть, вот только что он собой представляет, она рассмотреть не смогла.) Поверх напялил камзол без рукавов (да как же он называется, ведь говорил ей Малух!), оставил нараспашку, подпоясался широкой полосой материи какого-то невообразимого изумрудного колера (должно быть, это Рала купила, как и тесьму, сообразила Маша). Наряд вышел кричащим донельзя!
Затем Весь повытащил свои драгоценные заколки и принялся ловко заплетать волосы. Плёл он долго, коса вышла любой девке на зависть: до пояса, толщиной в руку! (Маша только вздохнула - ее коса больше напоминала толстенькую сардельку, мотающуюся на затылке. Ну да ничего, отрастет!) Правда, на погляд Весь эту красоту не оставил, ловко свернул косу на затылке, заколол парой шпилек и туго повязал голову ярко-красной косынкой.
-Ну как? - спросил он весело.
Маша взглянула на него и ахнула - ну совершенно другое лицо! Даже на мужчину стал похож, пусть и выряженного в чересчур яркие тряпки, а не на томную девицу! И - она потянула носом - даже запах духов куда-то делся. Выветрился, что ли? Как она ни принюхивалась, чувствовала только аромат разогретых солнцем полевых трав, свежескошенного сена, еще чего-то... Словом, летом пахло, и только!
-Держи, - он протянул ей такую же красную косынку. - Красное на рыжих волосах - ужас кромешный, но так принято.
-Где принято? - удивилась Маша, зажала вожжи между колен, чтобы не упустить, и повязала голову. Сразу почувствовала себя, как на фабрике - там тоже девчонки, у кого волосы подлиннее, носили косынки!
-Не где, а у кого, - загадочно ответил Весь, перебираясь на облучок. Свои сверкающие цацки он куда-то спрятал, на виду остались только серьги, пара колец из самых аляповатых и цепочка на шее. - Ты, Маша, что делать умеешь? Кроме как скверно шить, еще более скверно готовить и сносно прибираться?
-В смысле? - не поняла она. - Вы о чем? И про кого вы говорили сейчас?
-Про бродячих артистов, - выдал тайну Весь. По лицу его было видно, что затея доставляет ему большое удовольствие.
-Вы собираетесь выдавать себя за... циркачей? - поразилась Маша.
-Не себя, а нас, - поправил он. - Поэтому спрашиваю: что ты умеешь делать? Нет, конечно, можно выступать с номером "самая сильная женщина в мире", но, боюсь, какая-нибудь деревенская баба тебя сделает...
Девушка призадумалась. Выходило, что Весь не так уж неправ. Приметы яркие? Значит, надо не пытаться отвлечь от себя внимание, а наоборот, привлекать его, но так, чтобы люди запомнили кричащую одежду и разные трюки, а не лица. Вряд ли придется выступать всерьез, но если вдруг...
-Я в художественной самодеятельности выступала, - сообщила Маша, радуясь, что ее таланты могут пригодиться. - Играла в пьесе!
-Пьесы мы разыгрывать не станем, - поморщился Весь. - Еще что?
-Ну, стихи могу декламировать, - призадумалась девушка.
-Обойдемся без декламаций, - передернулся мужчина. - Особенно если стихи вроде тех, что ты себе под нос бормочешь, когда полы моешь...
Маша покраснела: чтобы водить тряпкой ритмичней, она читала стихи великого революционного поэта Фонарщикова, и это помогало!
-Петь умею, - обиженно сказала она.
-Да ну? - удивился тот. - А ну, спой что-нибудь!
Маша прокашлялась, подумала и завела негромко, зловеще, как полагалось начинать эту песню:
-Вперед, навстречу солнцу, товарищи в борьбе! Мы трудовой рукою проложим путь себе! Пусть сгинет угнетатель рабочих и крестьян...
-Глядите: эти двое - смутьянка и смутьян, - закончил Весь. - Ты в своём уме? Мы из-за чего вынуждены бежать, а? И ты намерена такими песенками народ развлекать?..
Девушка пристыжено умолкла.
-Давай что-нибудь про любовь, - велел он. - Знаешь ты песни про любовь?
Маша насупилась: они с девчонками певали по вечерам старинные песни, очень уж здорово звучала многоголосица, но вообще-то это не поощрялось - в таких песнях речь шла обычно о муках, страданиях и прочих мещанских пережитках прошлого и всяких предрассудках.
Тяжко вздохнув, девушка припомнила начало и запела:
-Ой, береза белая, что же я наделала? Ой, гуляла с милым я, доля моя девичья...
Песня была длинной, кое-какие куплеты Маша не помнила толком, но от этого ничего особенно не менялась. Постепенно девушка увлеклась, голос ее зазвучал в полную мощь, а был он у Маши красивым, глубоким (слишком низким, считали подруги), и под открытым небом звучал как-то особенно проникновенно. Может, потому, что раньше ей не приходилось петь такие песни в полный голос...
-Пойдет, - кивнул Весь, когда отзвучали слова последнего припева. - Еще похожие знаешь?
-Ага... - Маша украдкой вытерла нос рукавом - песня была жалостливая. Но стыдно разнюниваться из-за выдуманных историй! Чтобы отвлечься, девушка спросила: - А вы что будете делать?
Весь хмыкнул и неуловимым движением вытащил откуда-то несколько монет. Те, сверкнув на солнце, взлетели в воздух и заплясали в проворных пальцах.
-Ух ты! - непритворно восхитилась Маша. - Откуда вы такое умеете?
-Вообще-то вместо монет должны быть стилеты или кинжалы, - хмыкнул мужчина, взглянув на нее. Монеты продолжали мелькать в воздухе. - Прекрасно развивает ловкость. Но увы, кинжалов я не достал. Пришлось переучиваться.
Да, несмотря на несерьезный внешний вид, Весь оказался человеком предусмотрительным, запасливым и... опасным, пожалуй! Но она понимала, что Весь вырос в мире, где каждый сам за себя, где всем надо иметь при себе оружие, чтобы защититься в случае чего... Ужасно! Как жить, если любой незнакомец может тебя ударить, ограбить? Если опасно обратиться к встречному с вопросом?..
-Где вы научились так вот... жонглировать? - спросила Маша любопытно, отогнав неприятные мысли.
-Не твое дело, - ответил мужчина невежливо.
-А вы только такое умеете или еще что-нибудь? - поинтересовалась она. - Хотите, тоже петь будете? Может красиво выйти!
-Боги голосом обидели, - усмехнулся Весь. - Петь будешь ты, а я подыграю, если что...
-Подыграете? - изумилась Маша, а он, небрежно ссыпав монеты в кошель, вынул что-то из-за пазухи, поднес к губам...
Это оказалась флейта или что-то вроде нее, белая, резная, то ли из кости, то ли из какого-то странного дерева, но это девушка разглядела уже после. Сейчас она могла только слушать: флейта плакала человеческим голосом, жаловалась, негодовала, умирала в муках неразделенной любви...
-Н-да, это, пожалуй, сложновато для крестьян, - задумчиво произнес Весь, когда флейта умолкла. - Напоешь мне потом свои песенки, подберу мелодию.
Маша поймала себя на том, что сидит с разинутым ртом, а поводья вот-вот вывалятся у нее из рук.
-Что? - удивился мужчина, взглянув на девушку. Видимо, на лице ее было написано слишком явное удивление, и он снизошел до объяснений: - Любой благородный человек должен уметь музицировать на чем-нибудь и петь. Голос у меня, как я уже сказал, преотвратный, но хоть слух есть. Так что я выбрал такой инструмент, чтобы удобно было всегда носить при себе и при случае поражать прекрасных дам. С клавесином такие штуки не проходят...
-А-а... - протянула Маша. В ушах всё еще стоял плач флейты, а перед внутренним взором вставало лицо Веся, каким оно было в тот момент: сосредоточенное, одухотворенное даже... ни следа злой иронии, которую девушка так привыкла видеть! Всё ясно, он тоже тоскует по дому, только не хочет этого показывать...
-Ну что, - произнес Весь и взглянул на небо. - Сворачивай-ка во-он туда, в лесок. Надо с большой дороги убираться... Ну что ты делаешь? Тяни за вожжу!
-Я трактором умею управлять, - с достоинством произнесла Маша. - А лошадьми, извиняюсь, не доводилось!
-Ты же говорила, что целых два раза правила? - фыркнул Весь, легко соскочил с телеги и помог направить кобылу на верный путь.
-А вы сказали, это не считается, - парировала Маша. - И вообще... всё равно мы на бродячих артистов не очень похожи.
-Почему это?
-А я читала, - девушка припомнила старые библиотечные книжки, - у них были фургоны, они там жили и целый год по дорогам колесили. А на телеге зимой жить не получится! Да и вещей у нас мало...
-Хм... - Весь не торопился забираться обратно на телегу. Ее немилосердно трясло, и, видно, это пришлось мужчине не по вкусу. - А, ерунда. Спросят - скажем, что отстали от своих, в столице встретиться должны.
Маша подумала и согласилась, что это похоже на правду.
Ехали почти до темноты, потом мужчина решил, что пора останавливаться на ночлег. Они выбрали местечко посимпатичнее чуть в стороне от дороги - тут лес немного отступал, виднелось старое костровище, видно, не они первые облюбовали эту прогалину. Маше приходилось ходить в походы, так что она живо набрала хвороста, развела костер: уже научилась обращаться с огнивом, а запасливый Весь не забыл его захватить. Ужинать предстояло всухомятку, но что уж теперь...
Пока девушка возилась с костром, мужчина о чем-то размышлял, поглаживая лошадь. Потом заявил безапелляционно:
-Ее надо распрячь!
-А запрячь мы потом сумеем? - задала Маша резонный вопрос. Она в этом сильно сомневалась.
-Сумеем, - решительно ответил Весь. - Запоминай, в каком порядке снимала сбрую, надевать будешь в обратном. Ничего сложного.
Девушка только вздохнула: ясное дело, работать снова предстояло ей, этот белоручка побоится ногти обломать!
Дело не заладилось с самого начала: то ли Маша расстегнула не ту пряжку, то ли еще что, но какой-то ремень безнадежно запутался, другой никак не удавалось отцепить... Зорька стоически сносила суету двуногих, но видно было, что скоро ей это надоест.
-Эй, путники! - раздалось сзади, и Маша от неожиданности вздрогнула: завозившись, она не услышала чужих шагов по мягкой лесной земле, а Весь так увлекся командованием, что тоже проворонил гостя. - Вам, может, пособить?
В нескольких шагах от них остановился молодой парень, невысокий, вряд ли намного выше Веся, чернявый, очень загорелый, с хитроватым веселым взглядом неожиданно светлых серых глаз. Он был явно из тех людей, что кажутся хрупкими, а на самом деле они прочнее стального троса.
За спиной у него висел объемистый дорожный мешок, на поясе тоже что-то болталось, да и в целом угадывалось, что путешественник это бывалый: то ли по запыленной одежде, то ли по видавшим виды, но еще крепким сапогам...
-А пособи, - неожиданно согласился Весь, внимательно приглядываясь к неизвестному. - Видишь, как напутали!
-Сразу видать, не к рукам дело! - путник сбросил мешок наземь, подошел к лошади, погладил ее по умной морде. - Ну-ка, милая...
В два счета он снял с Зорьки сбрую, вывел ее из оглобель и привязал к дереву - так, чтобы могла отойти попастись.
-А вы кто таковы будете? - спросил парень.
-Артисты бродячие, от своих отбились, - гладко соврал Весь.
Путник смерил его веселым взглядом.
-Точно, артисты, - хмыкнул он, а Маша запоздало сообразила: те, кто всю жизнь в дороге, должны бы уметь лошадь распрягать! Шита их история белыми нитками! А уж от такого востроглазого ничего не утаишь... - А я тоже, считай, из вашей братии. Сказочник я. Брожу вот по миру, где что услышу, где расскажу... Примете к костерку на вечерок? Вы мне огонек - я вам историю какую-нибудь хорошую...
-Отчего же не принять, - Весь, по мнению девушки, демонстрировал какое-то чрезмерное гостеприимство. - Как тебя звать-то, сказочник?
-Раххан-Хо, - ответил тот. - Другого прозвища нет, Сказочник и Сказочник. А вас как величать?
-Это вот Маша Звонкая, а меня Весем Настороженным назвали, - выдал мужчина, и девушка опешила.
Ну ничего себе! А впрочем... если бы он своим настоящим именем назвался, любой бы понял, кто он такой! Только ей-то он зачем такое прозвище придумал?.. За песни, что ли?
-Ну, вот и познакомились... - Раххан-Хо, присел у костра, развязал свой мешок, и на свет появились какие-то припасы. - Ну, чем богат! Хотите, силок на ночь поставлю? Тут дичь водится, глядишь, попадется что, изжарим...
-А поставь, - согласился Весь, снимая с телеги их запасы и чем-то звякая.
-О! - обрадовался гость. - Да у тебя и выпить найдется за знакомство? Уважаю!
Маша поняла, что вечер перестает быть спокойным...