Чернобородый со свитой уже убрались, гигант тоже развернул коня, народ разбрелся, а Маша всё боялась сдвинуться с места. Вернее, это Весь не шевелился, а куда она одна пойдет?
-Ну пойдем, - потянула девушка каменное, неподъемное тело. Вроде и небольшого роста, хрупкий такой, а поди подыми! - Ну Весь! Идем же!!
Тащить на себе Веся ей пришлось волоком, своими ногами он не шел, будто из него все кости вынули -- и это притом, что Маша готова была поклясться, что ни чернобородый кнутом, ни его подчиненный кулаком до него даже не дотронулись!
Слава Вождю, сил у Маши хватало, и ей удалось дотянуть Веся до того места, где они оставили лошадей, и даже взгромоздить на телегу. Маша хотела поскорее покинуть негостеприимный городок, но не тут-то было...
-Ты куда правишь? - спросил Весь, сев прямо. Его рубашка висела клочьями, и Маша подумала, что надо бы его переодеть.
-Подальше отсюда!
-Дай вожжи! - Весь отстранил Машу -- откуда силы взялись! - и направил Зорьку куда-то в центр городка. Девушка потянула носом: от взмыленного мужчины должно было бы крепко пахнуть потом, но тянуло почему-то полынью, остро и так горько, что аж в носу защипало.
-Ты чего?.. - Маша потрогала было его за плечо, но Весь дернулся, сбрасывая его руку. Она хотела было поговорить с ним, успокоить как-то: видела же, что его аж колотит, как в припадке, предприняла еще одну попытку: - Весь, ну ничего же страшного не случилось! Ты так и так выступал, а потом этот здоровый дядька вступился и еще денег дал... Вот, смотри, два золотых!
-Очень кстати! - он выхватил у нее монеты, быстро спрятал -- девушка даже не успела увидеть, куда именно, не то попыталась бы отобрать.
-Весь, но нам же надо припасов купить, и ночевать где-то тоже нужно! И вон Зорька хромает что-то! - попыталась Маша воззвать к его совести. Куда там!
-Зорьку сведи в кузницу, у нее подкова болтается на правой задней, - сквозь зубы ответил мужчина. - Поспать и на телеге можно, не зима, поди! И еда осталась.
-Весь, - Маша снова попыталась подсесть к нему поближе, сморщила нос от острого запаха полыни. - Ну Весь, ну правда, чего ты? Они тебя не ударили даже...
-Не ударили?! - тот развернулся к ней, и девушка невольно отшатнулась -- таким бешенством перекосило лицо мужчины. - Ты, головой скорбная! Моему роду больше тысячи лет, среди моих предков были великие полководцы, даже император один затесался, крупнее наших владений нет во всей империи! Да и сам я не последнего разбора человек! Бывало, мои родичи всходили на плаху, но чтобы так?! Чтобы какая-то рвань подзаборная надо мной глумилась?! И это, по-твоему, ничего не значит?!
-Но ты же сам артистом представился... - пробормотала Маша, немного даже испугавшись такой вспышки.
-По доброй воле, - отрезал Весь. - И по необходимости. И не лезь ко мне. Зашибу еще под горячую руку...
И Маша поняла -- правда, зашибёт. Именно по этой своей отвратительной аристократической привычке срывать зло на том, кто слабее. Те шестеро -- уж кто они такие были, правда, что ли, кто-то из преступных главарей со свитой? - вытерли ноги о гордость Веся, вот отчего он так бесится. И если ему сейчас слово поперек сказать, то может в отместку и ударить. И даже не устыдится! Да и говорить с ним пока что бесполезно, он от злости вообще ничего не слышит. Как же, потомка императоров чуть кнутом не выпороли, будто распоследнего крестьянина...
-Сто-ой!.. - Весь натянул вожжи, Зорька послушно остановилась. Остановился и привязанный к задку телеги Разбой.
Мужчина порылся в сундуке, нашел рубашку попригляднее, переоделся, снова спрятал волосы под косынку. Отвязал Разбоя, взял под уздцы...
-Жди тут, - велел он, - и смотри, чтобы с телеги ничего не спёрли.
-А кузница? Зорьку-то перековать? - напомнила Маша. Ей вовсе не хотелось торчать посреди улицы у всех на виду. И еще неизвестно, куда наладился Весь и как долго он намерен пропадать.
-Кузницу по звуку найдешь, - сквозь зубы ответил мужчина и бросил ей мелкую монету. - Этого хватит. И живо назад. Не застану, как вернусь...
"Что, уедешь один? Без вещей? И без денег?" - могла бы спросить Маша (она знала, что Весь деньги где-то прячет, но где именно, так и не поняла, подозревала, что где-то в телеге, а не обыскивать же!), но промолчала. Ну его!
-Ладно, - кивнула она. - А ты долго?
-Смотря что там у них наливают, - хмыкнул Весь и направился к какому-то неприметному на первый взгляд дому. Свистнул слуге, отдал ему поводья Разбоя, а сам скрылся за дверью.
Маша успела увидеть красные бархатные занавеси, пламя свечей, а еще из открытой двери донесся визгливый и жеманный женский смех, долетел удушающий аромат благовоний, и девушка от злости даже пнула тележное колесо. Снова он пошел к гулящим женщинам! Да еще и напьется, все деньги просадит! Мерзавец какой-то, бросил ее совершенно одну на улице незнакомого города, без единого медяка...
Нет, медяк-то как раз был, и чем злиться, лучше было покончить с делом до темноты. Негоже оставлять лошадь с болтающейся подковой!
Прислушавшись, Маша и впрямь поняла, что кузница где-то неподалеку: этот звон и лязг ни с чем не перепутаешь. Пришлось покружить по узким улочкам, пару раз спросить дорогу, а там она и выбралась к цели своего путешествия...
Зорька, вообще-то мирная и послушная, нервно запрядала ушами, когда Маша остановила ее возле кузницы: лошади не понравился грохот и порой вырывающиеся наружу искры. Кузнец работал, распахнув двери настежь -- видно, было жарко у пылающего горна, - и этот фейерверк выглядел даже красиво, он напомнил девушке салют, который всегда устраивали на День победы общевизма и на другие важные государственные праздники.
Стучать было бесполезно: во-первых, как прикажете стучать в открытую дверь? А во-вторых, хозяин кузницы все равно бы ничего не услышал. Пришлось покричать, и, наконец, мужчина заметил гостью.
Он передал здоровенные клещи подмастерью, снял рукавицы, утер пот со лба и подошел к двери. Полуголый, в одном кожаном фартуке, он вырастал над Машей, -- и самой-то девушкой далеко не хрупкой! - как бронзовый памятник Вождю, что установлен был на его юбилей на Всемирной выставке достижений общевизма, так что она невольно попятилась. Правда, приглядевшись, она обнаружила, что эту гору блестящих от пота мышц венчает кудрявая русая голова с добродушным чумазым лицом. На черной от копоти физиономии светились ясные голубые глаза, курчавилась короткая светлая бородка.
-Чего изволите? - спросил кузнец густым басом, как в бочку прогудел.
-Мне бы лошадь подковать, - сказала Маша и добавила, вспомнив о вежливости: - Здравствуйте...
-И тебе добрый вечер, - мужчина, видимо, разглядел, что к нему пожаловала не благородная госпожа, а девушка одного с ним сословия. - Ну-кось, поглядим... Которая нога?
-Правая задняя, - припомнила Маша.
-Ну, это мы мигом поправим, - решил кузнец, осмотрев копыто Зорьки. В его ручищах лошадиная нога казалась не толще березового прутика. - Распрячь только надоть...
-Сейчас... - девушка потянулась было к упряжи, но мужчина решительно отстранил ее, испачкав ей рукав копотью, заметил это и отчетливо покраснел. Хотя, возможно, это отблеск огня из кузницы так упал. - Прощения просим!
-Да ничего страшного! - Маша стряхнула сажу и невольно улыбнулась, так засмущался этот здоровенный парень.
-Эй, Дичко! - окликнул кузнец подмастерье. - А ну, пособи!
В четыре руки они живо распрягли Зорьку, завели в специальный станок и мигом поменяли той почти слетевшую подкову. Заодно кузнец и остальные проверил, счел, что на передней левой подкова тоже плоховато держится, поменял и ее, потом решил, будто негоже так: чтоб на двух ногах новые были подковы, а на двух -- старые, и сменил все.
Маша только прикидывала, хватит ли ей денег расплатиться: Весь, дрянь такая, оставил совсем мало, а о расценках на кузнечные услуги девушка имела крайне смутное представление.
-Ну вот, готово, - кузнец добродушно похлопал Зорьку по крупу, отчего лошадь чуть не присела и покосилась на него с опаской. - Запрягай, Дичко!
-Спасибо, - сказала Маша и полезла в кошель. - Сколько с меня?..
-Да это что, работа что ли? - отмахнулся кузнец. - Так, проветрился маленько...
-Нет, так нехорошо, - нахмурилась девушка. - Вы ведь работали, и еще материал потратили, и вообще я вас от дела отвлекла, так что...
-Ну ладно... - мужчина почесал в кудрявой шевелюре и назвал совершенно смехотворную сумму. - Уж для такой красивой девицы и того много будет!
Тут только Маша с запозданием припомнила, что так и не смыла "боевую раскраску", что нанес ей на лицо Весь, а у местных мужчин очень странные понятия о красоте! Она лично считала, что ничего не может быть красивее чистой умытой здоровой кожи, и вовсе необязательно штукатуриться слоями пудры и румян, как делали здешние девицы.
-Спасибо, - повторила она. Дичко уже запряг Зорьку, щеголявшую новыми подковами.
-Может, еще телегу посмотреть? - предложил кузнец. - А то, гляжу я, обод вон на том колесе больно хлипок...
-Что вы! - испугалась Маша и решила признаться честно: - У меня больше вовсе денег нет, да и ждут меня, я ведь не одна тут...
-С другом, поди? - огорчился тот и опять засмущался: - Прощения просим, ежели чего не то спросил, разумения-то нету, голова чугунная!
-Ну что вы, - поспешила успокоить его девушка. - Это... ну, попутчик просто. Он по делам пошел, а я вот лошадь повела перековать. Потом должны встретиться, а если ему ждать придется...
Что может наговорить Весь в нынешнем его состоянии, Маша даже представлять не желала! И так понятно, что ничего хорошего.
-Ясно, хозяин, поди? - догадался кузнец. Видно, он был не таким простаком, каким казался. - И строгий?
-Что-то вроде того, - уклонилась от прямого ответа Маша, взяла лошадь под уздцы, погладила.
-А меня Яныком звать, - сообщил вдруг мужчина. Дичко как-то незаметно ретировался, видно, повинуясь незаметному жесту. - Янык Кузнец, меня все тут знают! Вот, от батюшки кузница досталась, как в силу вошел, так с тех пор тут молотом и орудую. Вон, подмастерье даже есть, дела на лад идут...
-А я Маша Звонкая, - уже привычно представилась девушка. - Проездом тут.
-А сама-то кем будешь? - спросил кузнец любопытно.
Маша замялась. Говорить, что она артистка, не хотелось: уже поняла, как тут относятся к подобному люду, а кузнец был таким приятным парнем... Не хотелось, чтобы он отвернулся от нее по такой глупой причине, или того хуже, решил, что с бродячей артисткой всё дозволено! От такого, пожалуй, не отобьешься, как от печальной памяти Ронана-дикаря! Он выше Маши больше, чем на голову, а уж плечи неохватные... Такому не то что молот, а и наковальня, наверно, детской игрушкой кажется!
-Да из поселка я одного, - сказала она, наконец, полуправду. - Работала там, ткачихой была. А потом так вышло, что пришлось на другое место перебираться...
-Уж не обессудь, если обидел чем! - испугался кузнец, отщипывая от кожаного фартука клочки, видно, нервничал. Точно, такому и клещи не нужны, если что! - Я это сглупу... У нас, вишь ли, мужики в семье завсегда сильные, а вот бабы -- те умом сильны удаются. Правда, сестру мою старшую и тем, и другим боги не обидели: я пока не возрос, она у отца в кузнице подмастерьем была...
Маша невольно поперхнулась и попятилась. До чего ж тесен мир! Взять вот так и налететь на брата тетки Бессы! Конечно, ее имени кузнец не назвал, но вряд ли в окрестностях сыщется еще одна женщина-молотобоец... Главное, ничем не выдать знакомства с нею, а то мало ли... Вроде пока их с Весем не искали, но как знать?
-Ну что вы, вы меня ничем не обидели, - сказала девушка. - Просто неприятно говорить об этом. - Тут ее осенило, она вспомнила сказки Раххана-Хо, наверно, и принялась импровизировать: - Матушка померла, батюшка на другой женился, а у нее свои две дочки, постарше меня, да куда как нехороши собой. К тому же и по хозяйству ничего толком не умеют, избалованы! Я и подай, и принеси, и скотину обиходь, а еще и другая работа есть... А батюшка тоже помер недавно, так меня вовсе поедом съели! Ясное дело, на меня парни заглядываются, а сводным сестрам -- шиш... Разве мачехе такое понравится? Вот подумала я, подумала, да и решила податься лучшей доли искать. Прибилась к одному путешественнику, он человек неплохой, - тут Маша невольно скривилась, - только вспыльчивый очень. Ну да я не пропаду, работать умею, уж найду себе дело!
-Ну, меня не больно-то обидишь, - хмыкнула Маша и вытащила из соломы на телеге свой молоток, верное оружие. - Как залеплю промеж глаз, живо отстанут!
Янык посмотрел на нее с еще большим уважением.
Маше же просто приятно было разговаривать с парнем, который не лез сходу к ней под юбку, с уважением даже обращался... Тут такие редко встречались, когда еще попадется такой славный собеседник из простого трудового класса! А Весь... Маша прикинула, сколько прошло времени. Да он не скоро еще со своими забавами покончит, в прошлый раз всю ночь шлялся, окаянный! Правда, на этот раз у него денег куда как поменьше, но всё равно... Не куковать же ей одной на телеге посреди улицы! Правда, нехорошо отвлекать кузнеца от работы, но он вроде и сам не особенно стремится снова приняться за дело...
-Что же это я вас отвлекаю... - сказала она все же для очистки совести.
-Кого нас? - с удивлением оглянулся Янык. Из кузницы доносился звон молота -- видно, подмастерье и сам что-то мог делать, мелочь какую-нибудь. - Дичко вон работает, а тут я один...
-Ну, я про вас и говорю, про вас, - Маша знала, что показывать пальцем на собеседника невежливо, но тут без этого было не обойтись, и она указала молотком.
-А! - рассмеялся кузнец. - Это ты ко мне, как благородному обращаешься, что ли? Придумала тоже! Засмеют же!..
Маша невольно улыбнулась в ответ: так забавно было видеть белоснежную улыбку на черном от копоти лице. "А Янык симпатичный, - отметила она невольно. - Сажу отмыть, будет красавец хоть куда! Прямо статую молотобойца с него лепи!"
Янык вдруг насторожился, прислушался. Маша тоже навострила уши, но расслышала только отдаленный гул и вроде бы крики.
И правда, над низкими крышами домов вставало зарево пожара, теперь уже отчетливо слышны были голоса людей: призывали тащить воду, да побольше!
-Это где ж полыхнуло-то? - вслух подумал Янык, а Маша невольно подумала, что горит совсем неподалеку, в той стороне, где остался Весь.
-Да похоже, опять веселый дом, - сказал Дичко, подходя сзади. Это был стройный парнишка -- и не подумаешь, что в кузнице работает!
-Цыц, ты, охальник! - нахмурился кузнец.
-А что такого-то? - удивился тот. - Они что ни год по два раза горят! Там же тряпок не счесть, вечно пьяные все в лоскуты, а долго ли свечу опрокинуть? Но, - заметил он справедливости ради, - до сих пор еще никто до смерти не сгорел. У девки одной волосы обгорели, было дело, а дядька один в окно выпрыгнул и ноги сломал, а чтоб так...
-Ты куда, Маша?! - спохватился кузнец.
-Присмотри за Зорькой! - прокричала она на бегу, вовремя сообразив, что с неповоротливой телегой на узких улочках ей сейчас будет не развернуться. А что на кузнеца можно положиться, она не сомневалась, сбережет и лошадь, и телегу, и пожитки... А она только сбегает и посмотрит, всё ли в порядке...
Народу на пожар бежало много: кто помогать тушить, а кто просто поглазеть. Мальчишки забирались на коньки крыш, чтобы лучше видеть, пронзительными голосами обсуждали происходящее: "Вон-вон, смотри, водовоз подъехал, сейчас дело шибче пойдет! Ага, ребя, смотрите, девки совсем без ничего бегают! А вон на дяденьке штаны горят, вот умора-то!"
Маша ничего смешного в пожаре не находила, это же несчастье! Пускай горит такое вот... заведение, люди же погибнуть могут! Если даже и такие негодящие, как ее попутчик, но все равно люди!
-Куда прёшь! - толкали ее со всех сторон, когда она пробиралась к месту происшествия. Хорошо, телегу оставила, с ней бы тут точно не пробраться! - Посторонись, самим не видно!
-Соседние, соседние дома поливайте! - закричал кто-то, и бочка водовоза со скрипом поползла, куда указывали.
Паника, хаос -- так ли работали у Маши на родине пожарные команды, если вдруг что случалось! Ну да там люди были специально обученные, а тут что?
Маша быстро раскинула мозгами, выхватила у какой-то зазевавшейся бабки ведро и кинулась ближе к горящему дому -- якобы помогать заливать.
Что-то затрещало...
-Поберегись! - выкрикнуло сразу несколько голосов, полураздетые (а некоторые и вовсе голые) девки кинулись врассыпную, народ попятился, но это всего лишь упал карниз.
-Крыша провалится скоро!- прокричал пузатый дядька. - Остался там кто, нет?
-А даже если и остался, - ответил другой, прижимавший к себе сразу двух перепуганных женщин из сгоревшего борделя (как же не полапать-то на дармовщинку; а может, это был клиент, не желавший упускать своего). - Туда уж не подлезть!
-Ой, остался! Остался! - заверещала вдруг одна из девиц, что стояла поодаль, завернувшись в одеяло. - Со мной был! Я выскочила, в чем была, а он пьяненький совсем был... и нету нигде! Ой, девочкии-и-и...- завыла она. По нарумяненным щекам текли черные реки раскисшей краски для глаз. - Жалость-то какая-а-а! Такой молоденький, хорошеньки-и-ий!
-Как выглядел? - Маша живо подскочила к девице, встряхнула ее за плачи. На нее уставились испуганные серые глаза. - Звали как?!
-На что мне имя? - неожиданно спокойно ответила та. - А выглядел... С меня ростом будет, глаза зеленые и коса золотая до пояса... Жалость-то какая-а-а-а-а! - снова завыла она безо всякого перехода, будто сирена учебной тревоги у Маши на фабрике.
-Тихо ты! - Пока эта дурочка причитала, всё здание могло обвалиться! - Точно его тут нигде нет? Уверена?
-Уверена, - прохныкала девица. - Уж я бы не проглядела, он же мне еще не заплатил!
Это был весомый аргумент, и Маша продолжила допрос:
-А где вы были? Ну, в какой комнате или как там у вас?
-А прямо по лестнице и первая дверь налево, - ответила девица и вдруг вытаращилась на Машу, как на привидение. - Ты чего удумала-то?!
-Одеяло дай! - та решительно сдернула с девицы толстое одеяло, оставив ее в одной кружевной сорочке.
Действовать надлежало решительно, как подобает общевистке. Вот и уроки гражданской обороны пригодились! Жаль, противогаза нет, но тут уж выбирать не приходится... Маша быстро завязала рот и нос собственной косынкой, намочив предварительно в чьем-то ведре, одеяло окунула кем-то притащенный чан и закуталась с головой. "Авось проскочу!" - решила она и ринулась ко входу.
-Сгорит! Ой, сгори-и-ит! - заголосила всё та же заполошная девица. - Держите припадочную, сгорит ведь!..
По счастью, все настолько опешили, что даже не попытались остановить Машу. И хорошо, а то при виде пылающих стен решимость ее разом поувяла. Едкий дым ел глаза, пробивался даже через мокрую ткань, было нестерпимо жарко, сверху сыпались горящие обрывки ткани и мелкие обломки, и было ясно даже на первый взгляд: лестница долго не продержится.
"Да что я, правда, с ума сошла? - мелькнуло в голове у Маши. - Он мне кто, сват или брат? Или товарищ по партии? Преступный элемент, служитель культа, пьяница и развратник! Аристократ! А я жизнью рисковать собралась?!"
Она тут же помотала головой, отгоняя крамольные мысли. Сгореть заживо -- такого даже классовому врагу не пожелаешь! (О том, что Весь, скорее всего, пьян в дымину и не почувствует, даже если на него два таких дома обрушится, Маша предпочитала не думать, чтобы не растерять решимости.)
Пулей Маша взлетела по невысокой лестнице -- та предательски трещала под ногами, но пока не рушилась, и на том спасибо! - и чуть было не полетела на пол, споткнувшись обо что-то мягкое. Пригляделась -- оказалось, Весь! Видно, попытался всё-таки выбраться из горящей комнаты, но далеко не ушел: рухнувшая с потолка доска угодила ему аккурат по голове, отправив в глубокое беспамятство. Еще немного, и он попросту задохнулся бы в дыму, да и огонь к нему подбирался: на голой коже виднелись ожоги, даже штаны прогорели...
Маша поправила одеяло (толстая ткань уже высыхала, вот-вот сама загорится!), рывком вскинула беспамятного Веся на плечо и ринулась вниз. Скорее, скорее, пока держится лестница и не рухнули перекрытия!..
Её, наверно, сила Вождя берегла, потому что ступенька провалилась у нее под ногами, но Маша успела это заметить и перескочила опасное место, а из дома вывалилась аккурат в тот момент, когда перекрытия с глухим вздохом осели, и дом превратился в костёр. Ее даже отлетевшей головешкой не задело, чего не скажешь об окружающих!
-Во даёт... - сказал кто-то в толпе и опасливо попятился, когда она опустила Веся наземь. Потом подумала, скинула одеяло и перекатила беспамятного на него -- все не на земле лежать!
-Лекарь есть тут? - спросила Маша, отдуваясь. Несмотря на кажущуюся хрупкость, Весь был ой как тяжел, и если бы девушка не привыкла таскать тяжести, и на фабрике, и на работе в обхозе, ей бы ни за что не удалось его даже поднять! - Пожалуйста!..
-Да чего там лекарь, - отозвалась толстая тетка. - Отлежится! Вон, водой облей, живо в себя придет!
Маша сомневалась, что Весь оценит такой метод лечения, но водой ему в лицо все-таки поплескала -- безо всякой реакции с его стороны. Выглядел он, если честно, довольно жалко -- в саже и копоти, ожоги, опять же, золотые волосы перепачканы золой... И еще рана на макушке Машу очень волновала. Мало ли, вдруг у него сотрясение мозга или еще что похуже, а что она может сделать? Девушка прекрасно понимала, что любой лекарь потребует денег, а она отдала последние медяки кузнецу. Весь вроде не успел расплатиться с той девицей, но деньги он, скорее всего, держал в карманах сгоревшей одежды. А уж куда он прятал свои драгоценности, Маша так и не поняла! Надо, конечно, будет обыскать сундук как следует, вдруг там тайник, но Маша на это мало надеялась... Кстати, сперва надо телегу вернуть! А как быть-то? Оставить Веся тут, а самой бежать за лошадью? Или тащить его на себе? Так и надорваться можно... А ведь еще Разбоя надо забрать! Кстати, где он?..
-Помрёт, - предрекла та же тетка, посмотрев на Веся сверху вниз. Столпившийся народ мало-помалу расходился, смотреть больше было не на что: дом быстро догорел, остатки залили водой. Головешки и утром раскидать можно будет, поискать что ценное. Девиц разобрали по домам сердобольные мужчины, а прочие и вовсе отправились на боковую, только соседи бдительно следили, чтобы случайно пропущенная искра к ним не отлетела. - Не жилец он! Точно тебе говорю, девка, не жилец!
-Не каркайте вы! - обозлилась Маша, вытирая косынкой лицо. Ох, хороша она, должно быть, в размазавшейся краске, а теперь еще и в саже! - Ничего он не умрет!
-А я говорю, умрет! - стояла на своем тетка. - Я на своем веку знаешь сколько покойников повидала? Вот зуб даю, к утру точно помрет!
Маша гневно засопела: выругать пожилого человека ей не позволяло истинно общевистское воспитание, уважение к возрасту женщины, но, с другой стороны, хотелось как-то опровергнуть этот пессимистичный прогноз! Ведь Весь дышал, слабо, правда, но отчетливо, и вообще...
-Маша! - раздался гулкий бас, и девушке показалось, будто земля содрогнулась под тяжелым топотом кузнеца Яныка. - Вот ты где есть! Живая!
-Живая, - кивнула та.
-Ты убежала, я за тобой -- мало ли что, дело-то к вечеру! А мне люди говорят: рыжая девка на пожар побегла... - тяжело отдуваясь объяснил кузнец и присел рядом. - Да в огонь и кинулась! Такого наплели, я, поди, поседел! Оно бы ладно, под сажей не видать, а ты-то как же? Где так учумазилась?..
И он осторожно провел пальцем по Машиной щеке.
-Вот... - не удержавшись, девушка всхлипнула. С ней давно никто не обращался так... по-человечески душевно и с добротой!
-Это попутчик твой? - враз догадался Янык, и Маша в очередной раз подумала, что он далеко не такой увалень и рохля, каким может показаться. - Обгорел?
-Ему на голову что-то свалилось, - сказала Маша. - Так и лежит без памяти, водой пыталась отлить, не вышло... Ожоги вроде пустяковые, а голова... И тетка та сказала, что он умрёт...
-Это которая? Толстая такая, в цветастой юбке? - нахмурился Янык. - Да это Магрыся, гадалка местная. Ты ее не слушай, она в жизни ничего правильно не предсказала, так у нас и говорят, если кто глупость сделает, других не слушая, -- "ну точно, к гадалке сходил"! Так что не волнуйся...
-Как быть-то? - Маша вспомнила о всех своих проблемах разом и, как ни старалась быть сильной и храброй, расстроилась. - Денег нет ни полстолько, за постой заплатить нечем, а кто меня пустит с раненым? Лекаря еще надо найти, а я даже не знаю, где тут на ночь глядя кого искать!
-Ты погоди, не шебурши, - остановил ее кузнец. - До утра ничего с ним не сделается. Я, бывало, в кузнице и не так пришпаривался, а и следа не осталось! А что до ночлега... - Он почесал в затылке, что-то прикидывая. - Коли не побрезгуешь, заночуйте-ка у меня! Места на всех хватит... Живу, правда, по-холостяцки, уж не обессудь, но перекусить что найду...
-Правда? - спросила Маша, не смея поверить в такую удачу. - Ой, спасибо вам, Янык!.. Тебе, то есть... Только, говорю, заплатить у меня...
-Что я, торгован какой, с погорелых деньги брать? - нахмурился тот. - Ну-ко, пошли!
Он поднял замотанного в одеяло Веся так легко, будто тот был парнишкой десяти лет и вовсе ничего не весил.
-Прямо ко мне пойдем, а кобыла пока пускай у кузни остается, - сказал он. - У меня-то и конюшни нет, а там Дичко за нею присмотрит, он там ночует...
-Ой! - спохватилась Маша. - У нас же еще один конь!
-Коней вроде вывести успели, - прищурился кузнец. - А вот не прибрал бы его кто... Какой он из себя был?
-Не очень большой, гнедой, с белой звездочкой, - перечислила Маша приметы. - И на передних ногах белые чулочки. И норовом очень злой...
-Пойду поищу. Держи пока, - он сунул так и сидящей на земле Маше бесчувственного Веся, словно куклу, и ушел.
Маша осторожно покосилась на изгвазданное лицо Веся. Еще было достаточно светло, чтобы разглядеть -- бледен он до зелени (правда, непонятно, от удара по голове или от пьянства), исцарапан, в общем, выглядит так, что краше в гроб кладут. Девушке даже жаль его стало на мгновение, но она быстро отогнала это неуместное чувство: сам во всем виноват! Ночевали бы, как нормальные люди, на постоялом дворе, ничего бы не случилось! И ей бы рисковать не пришлось... Но, с другой стороны, тогда она не познакомилась бы с Яныком!
-Этот? - пробасил кузнец у нее над головой.
Маша вскинула взгляд и увидела Разбоя, злющего больше обычного: разволновавшийся конь аж пританцовывал на месте и норовил укусить незнакомого человека. Правда, почуяв хозяина, приутих и даже потянулся мордой к Весю, обнюхать.
-Сбруя, поди, в конюшне осталась, там и сгорела, - с сожалением сказал Янык. - Ну да все равно он бы нас троих не свёз, мелковат... Так что, Маша, ты коня веди, а я твоего попутчика возьму. Конька потом в кузню сведу, как вас устрою.
-Спасибо, - снова повторила Маша с искренней благодарностью.
Шли молча, но вскоре Маша почувствовала себя неловко в тишине и спросила, так, разговор поддержать:
-Янык, скажи, а ты не знаешь, кто это такие: один чернобородый, со шрамом, кнут у него еще, звать Вазеком, и при нем пятеро здоровенных парней?..
-Как не знать, - спокойно ответил тот. - Это, считай, такой человек, который всем нашим городом правит.
-Городской голова? - догадалась Маша.
-Да нет же! - помотал головой Янык. - Тот тоже правит, только по закону. А эти дань с ремесленников берут, с артистов вот на ярмарке, устанавливают, выше какой цены брать нипочем нельзя, и ниже тоже, кому чем торговать можно... Кто ослушается, враз шкуру спустят!
-А-а... - протянула Маша. Значит, она не ошиблась: Раххан-Хо рассказывал, что бывают такие люди, она не очень-то поверила, но историю запомнила.
-А ты чего спрашиваешь-то? - поинтересовался кузнец.
-А такой вот, огромный, но не толстый, и тот чернобородый разом от него удрал? - вопросом на вопрос ответила Маша.
-Про этого лучше не спрашивай, - помрачнел Янык и понизил голос. - Это из людей Властелина, которые за порядком приглядывают. Говорят, многие сами из таких, как Вазек, все их повадки и обычаи знают, так что... не дают особенно расходиться-то... Но болтать об этом не след!
-Ладно, не буду, - пообещала Маша, пытаясь уложить в голове эти разнородные сведения. Городом правит вроде бы городской голова, но еще и бандиты какие-то, а над бандитами другой бандит, поставленный Властелином... С ума можно сойти!
-Вот, пришли, - сообщил Янык и пинком -- руки были заняты -- открыл калитку. - Заходи, сделай милость!
И Маша переступила порог очередного приюта, невесть уже какого по счету в череде таких вот временных обиталищ...