И снова, и ещё он носился по бесконечной Вселенной... Его огромные крылья, покрытые серыми, каждое величиной с галактику, перьями, - мягко рассекали безграничную пустоту. А когда он хотел есть - он хватал на лету - прямо клювом - какую-нибудь зазевавшуюся галактику, и на некоторое время согревался, переваривая проглоченные звезды...
Но - о Боже! - как ему надоела, как его мучила эта безжизненная черная пустота вокруг! Иногда ему казалось, что где-то вдали виден свет - и он изо всех сил устремлялся туда, на сверхсветовой скорости пронзал миллионы парсек - и с горечью убеждался, что снова ошибся...
И всё чаще и чаще он складывал крылья, поджимал могучие когтистые лапы, прятал клюв в перьях груди - и погружался в дрему. И ему снился другой, прекрасный мир - неужели это на самом деле где-то, когда-то было?!
Ему снился Свет, мягкий, ласковый, окутывающий и согревающий - кажется, он назывался "Солнце"? И вместо дурной бесконечности, вместо окружавшей его черной бездны, - во снах он видел, видел в этом Солнечном Свете странную (с позиций его теперешнего опыта), но такую родную конструкцию из множества скрещивающихся стержней (некоторые, внутренние, были толщиной с его лапу, но большинство - ограждавшие его вокруг - были потоньше; о Боже! он даже затруднялся вспомнить, как назывались эти стержни - "Прутья" или "Проволока"); а всю эту конструкция в целом он сам называл тогда, кажется, "Дом" и "Гнездо", а вокруг он слышал (о Боже! неужели его топорщащиеся уши когда-то что-то слышали? Тогда почему же сейчас, уже которую вечность кряду, они ничего, ну ни-че-го-ше-нь-ки не слышат?!), что эта конструкция вроде бы именовалась "Клетка"... А вокруг себя он тогда видел гигантских, но ласковых существ, смотревших на него с неизменной любовью, - кажется, они звали друг друга "Васёк", "Лена", "Ребята", "Антоша", "Владислав Палыч"... (Последнее имя, как он смутно припоминал во сне, принадлежало самому большому из гигантов.) А его самого, как же его звали тогда? Кажется, Ушастик?! Но где же, где же, во имя Всевышнего, этот прекрасный мир??? Во снах он иногда вспоминал, как этот мир назывался: "Живой Уголок"... Поистине, это была Жизнь - так диаметрально противоположная окружающей его ныне мертвой пустоте!
И он снова складывал крылья, поджимал лапы и клюв, и всей своей душой, всем своим страждущим сердцем взывал:
--
Ребята! Отзовитесь! Где же Вы???! Возьмите меня к Себе, ради всего святого!!! Ну, дайте же мне вернуться к Вам, ну пожалуйста!!! Ну, ради Бога!
Его клекот сотрясал вселенную, - а Ответа все не было, не было, не было... Порой он начинал сомневаться в своих снах, но потом, как бы ещё очнувшись, встряхивался снова и гнал прочь сомнения, как назойливых метеоритов.
А порой ему снилось другое - и он просыпался в холодном поту и с дрожью в лапах. Тогда ему виделась матово блестящая полусфера - её называли "Линза"... Он вспоминал гигантское существо по имени "Лариса", сделавшее эту полусферу на "Физическом Кружке" (что это такое?). Он вспоминал объяснения Ларисы: "Эта линза, ребята, увеличивает не изображения - а материальные объекты! Стоит прикоснуться к ней - и станешь размером со Вселенную!". И вспоминал слова Владислава Палыча: "Ушастик! Не приближайся к этой линзе!" Тогда он заинтересовался - и... О, Боже! если бы этот миг можно было вернуть! Если бы можно было что-то изменить! Но тогда он вылетел из клетки и доверчиво уселся на Линзу... И - всё родное исчезло, исчезло совсем!
И вдруг... - что это, Боже правый?! Ему показался как бы тонкий, неимоверно тонкий теплый Луч, протянутый к нему из далекого далека! И с этим Лучом летел Голос - Призыв:
--
Где ты, Ушастик??? Где ты затерялся, маленький наш???
И всегда неимоверно острое зрение его в этот миг вдруг притупилось? Что это? Что-то брызнуло из его огромных круглых глаз? В Том Мире это, кажется, называлось "Водой"?.. Но он уже не мог ни задумываться, ни ждать, ни даже ответить голосом! Всем своим существом - рванулся он навстречу Лучу и Зову!!!
Но что это? Все вокруг как-то странно стало меняться? Все окружающее - росло, увеличивалось в размерах?! Вот уже мелькающие мимо галактики - размером с него самого и даже уже становятся крупней?!
--
О Боже, они же теперь меня слопают!
--
Не бойся! - снова, уже намного четче, услышал он Зовущий Голос! - Только не смущайся и не сбивайся, лети прямо - и ты достигнешь цели - Вернешься Домой!!!
И вновь, и снова с новой и все обновляющейся силой рассекали крылья космическое пространство. А вокруг - вокруг все невообразимо менялось: звезды, миллион которых раньше составлял его рацион на полчаса, теперь уже были больше его самого!
И вдруг - что это? Прямо по курсу - голубой шар, гораздо меньше любой звезды, но уже побольше его... - что Это? Что ждет Там? И в последний раз нырнул под сердце ядовитый огонек сомнения - может быть, повернуть назад? Но он решил: выбор сделан! Сделан не сейчас - сто тысячелетий назад, когда он впервые увидел во сне теплый Живой Мир вместо холодного мертвого космоса. Выбор - Домой!!! Во что бы то ни стало! Чего бы ни стоило!
И еще несколько взмахов крыльями. И - взгляд вперед: там среди больших серых и красных коробок - те самые, когда-то казавшиеся ему гигантскими, существа... Теперь он был пожалуй, крупнее каждого из них раз в пять... Но, - о Боже! они знают, что лучше для него, лучше, чем он сам!
И уже в теплом апрельском воздухе мягко реют быстро сокращающиеся серые крылья... Над трамвайной остановкой, над увенчанной памятником трибуной - вдоль Луча, тянущегося со двора гимназии. Прохожие в недоумении смотрят вверх - что это за огромная, но все время уменьшающаяся птица летит над их головами? Обычно чем птаха дальше, - тем кажется меньше, а снижаясь - больше; но сейчас, похоже, все наоборот? Какая-то девушка ущипнула себя за мягкое место; водитель одной из машин затормозил и поклялся больше не прикасаться к бутылке; кто-то просто крутит пальцем у виска и думает: "Весеннее обострение...".
Он видит всё это, но не может понять; он ведь не знает премудростей мира Людей! Он просто Летит к Цели!
И вот он - Дома! Он - Достиг! Спасся! Усталые коготки крепко вцепляются в петлицу формы кого-то из старшеклассников. И замерший в напряженной тревоге ожидания школьный двор как будто взрывается:
--
Ушастик! Наконец-то! Ты вернулся! Вернулся! Птенчик наш! Со-ву-шек! Ро-ди-мый! Как там - в космосе? Гуманоидов видал? Зеленых человечков? И на какой же планете ты попархивал, пока 9-"а" тут с ног сбивался?
И - в углу двора - чуть тише:
--
Ну, Лариска! Твое счастье! Если бы Валерка нашего Ушастика не вытащил... Короче, твои косички очень могли быть выдерганы! Чтоб больше - таких экспериментов - не сметь! А если бы - кто-нибудь из первоклашек попал? Вобщем, на этот раз ты чудом мимо привода в милицию проскользнула!
А он уже не слышит криков... Одна мысль - Дома! Наконец-то ДОМА! Ласковая рука - кажется, это Антоша - он уже узнаёт их! - гладит его за ушком, и он млеет, помаргивая глазёнками и радостно пощелкивая клювиком. Еще минута - и Лена осторожно вкладывает в этот клювик кусочек фрикадельки... О, это гораздо вкуснее, чем любая галактика!
Школьники расступаются, и Вася бережно несет совёнка-космонавта Ушастика - их общую драгоценность - в кабинет 49 на втором этаже - в живой уголок.