Аннотация: Ответы на интересующие вопросы всегда найдутся в гонзо. И в вашей голове. Но штука в том, что ваша голова и есть гонзо.
Вообще-то я поэт. Стихи, песни, всё такое... разная рифмованная шняжка. Кстати, я не пью, не курю и не матерюсь. Иногда. Но бывают моменты, когда я срываюсь и всё моя бешеная энергия, которая сдерживалась рамками любовной лирики, вырывается наружу. И я, как последний гопник, закуриваю сигарету, тыренную у подруги, и в мою голову начинают приходить мысли, фразы, которые надо бы срочно записать, да негде. В те моменты я докуриваю один Бонд (самые говнистые сигареты из всех, которые я курила) и закуриваю еще одну, другую и, несомненно, лучшую. Это был либо Парламент либо... Либо не Парламент. Мы еще немного говорим, приправляя всё отборными матами, и я кажусь себе самым последним гопником еще больше.
Вскоре мы расходимся и я бегу домой, стараясь не растерять те мысли, которые накопились во время втягивания в себя этого отвратительного дыма. От меня воняет, я это знаю, и поэтому тщательно вымываю руки с мылом, а потом иду в комнату и брызгаю на руки и одежду какие-то, первые попавшиеся, духи. Потом я быстренько включаю свой ноутбук без двух клавиш ("г" и стрелочка вниз) и начинаю строчить, чувствуя себя чертовым настоящим журналистом.
"Ответить на вопрос "что такое гонзо?" нелегко. Еще тяжелее объяснить, что такое гонзо, человеку, который понятия зеленого не имеет, что это. В такие минуты, когда ты задумчиво говоришь "нуу... как тебе объяснить?", ты чувствуешь себя особенным, и это- несомненно так. Гонзо- это что-то типа маленького кусочка материи, который от рождения либо спрятан у тебя где-то глубоко в мозгу, либо нет. Это призвание и стиль жизни. И чтоб быть одним из Них, совсем не обязательно ходить в авиаторских очках оранжевого света, или курить, или материться или ненавидеть всех людей. Чтоб быть одним из Них, надо просто чувствовать правду и уметь ее излагать. Это как по мне.
Ты можешь быть сопливым подростком в 10 классе с плохими оценками, но ты уже можешь быть частью это неделимой материи гонзо, и это несомненно будет чертовски круто".
Я строчу, как заведенная, полчаса подряд, а потом мой заряд заканчивается, и я останавливаюсь, четко чувствуя, однако, что еще могу что-то написать. Немного поразмыслив, я лезу на самую верхнюю полку своего недо-шкафа и беру оттуда "Страх и отвращение...", которое мне привезла какая-то дальняя родственница, приехав к нам в гости, наверное, единственный раз в своей жизни. Вообще меня интересовало, какого черта эта странная женщина здесь делает, и почему у нее такие странные очки зеленого цвета и шорты... Но за книгу спасибо, да.
И вот я открываю эту ее в середине и читаю абзац, который и без того знаю наизусть. "Странные воспоминания этой нервозной ночью в Лас-Вегасе. Пять лет спустя? Шесть? Кажется, как будто прошла целая жизнь или хотя бы какая-то Главная Эра- своего рода Пик, который никогда не вернется. Сан-Франциско в середине 60-х был очень особенным местом и временем, чтоб быть там. Возможно, это что-то значило. Возможно, нет, но... Никакие объяснения... Никакая мешанина слов или музыки... Или память... Не смогут сделать так, чтоб это чувство, что ты был ТАМ, живой, в том куске времени и мира, исчезло. Что бы это ни значило...". Я перечитываю этот абзац еще раз, с какой-то сентиментальной радостью понимая, что еще не забыла его. Потом на меня находит умиротворение, и я иду, шаркая ногами, в кухню сделать себе чаю. В гостиной сидит мама и, как обычно, смотрит свои английские детективы, и, наверное, уже засыпает. Чайник, как всегда, горячий и это меня радует. Я делаю чай, режу лимон, и, так же шаркая ногами, иду назад в свое логово, чтоб дописать писанину.
В комнате темно и у меня начинают болеть глаза. Скоро начет садиться зрение, но не от того, что компьютерный монитор что-то там излучает, как все думают, а, на самом деле, глядя в монитор ты просто моргаешь недостаточное количество раз, глаза не достаточно увлажняются и поэтому зрение портится. Вы знали это?
Да, о чем это я?
"Вся прелесть гонзо в том, что ты можешь придумать себе абсолютно извращенную историю, которая точно будет правдивая, и как только ты допишешь последнее слово, то ты будешь чувствовать себя так, как будто ты всё это пережил и только что вылез из дорогущей красной машины. Твои руки еще будут пахнуть кожей сидения и во рту еще будет привкус того дешевого виски, разбавленного водой. И всё это будет как в первый раз".
Мой заряд снова заканчивается, и я начинаю злиться. Иду в кухню, будучи точно уверенной, что мама спит, открываю холодильник и беру оттуда бутылку белого сухого вина, которые мы пили по праздникам, не сильно увлекаясь алкоголем. Беззвучно я отправляюсь назад к компьютеру, сажусь на диван у окна и прямо с горла делаю несколько огромных глотков. В момент становится тепло и мне в голову приходит мысль, что неплохо было бы закурить сейчас, но ведь потом будет вонять... К черту.
Бесшумно я открываю шкафчик своего стола, где лежат все мои тетради с недописанными рассказами, и беру оттуда пачку Парламента. Да, детка, это Парламент. В темноте загорается огонь зажигалки, но сразу меркнет, и я снова начинаю травить себя. А потом в голову одно за другим лезут воспоминания, которые я и не думала, что вспомню. Пальцы снова касаются клавиатуры.
"В 6 лет у меня был первый поцелуй с девочкой из соседнего подъезда. Потом я начала писать какие-то дебильные стишки про цветы с идиотскими рифмами. Кстати, вообще-то я поэт. И я не пью, не матерюсь и не курю. Потом сильно запил мой дед, потом... Я веду к тому, что обо всех этих моментах я могла бы написать что-то очень гонзовское, ведь на первый взгляд оно описывает всё самое плохое. Так могут подумать те, кто ничего об этом не знает или лишь поверхностно знаком с Хантером Томпсоном, или видел какие-то огрызки из фильма "Страх и ненависть", где, по сути, два укурыша тупо ничего не делают.
Но на самом деле в гонзо-журналистике есть одна большая мораль. Просто скажи им "Благослови вас Господь, свиньи!" и иди дальше, рассекая туман неправды мечом своего острого слова".
Я знала, что это всё. Сигарета была выкурена, а вино допито.
Я чувствовала себя в какой-то мере как Праведный Развратник. В конце концов, я сохранила свою статью, выключила компьютер и открыла форточку, чтоб выветрился дым. Бутылку я бросила куда подальше под кровать, взяла свою любимую мягкую игрушку, пчелу Виолетту и уснула сладким сном.