Жыв, та й працював соби гастарбайтером один нэпоганый робитник Хома Каменюк. Кырпьичи у стенки складував, та гулики усякие, дома строив, - що казаты, добрячий був мастер.
И от однажды забажалося ёму знати, якою людыною вин був у прошлой житте. А тут, - як нагадав хто, - явивси у тэ мистечко биоенергетик та екструзенец, - а поглянь на нього, - так тьху! - свят-свят-свят! Сила нечиста!!! Натуральный чудесник, магистер Чорной та Билой, та голубой, та серой у яблуках з поносной роздрысью магии Пацюк Жульныч Охмурэнько собственной персонью. Робитник наш и побиг до ёго. Видоддав свои кровны, потом та мозолямы зароблены гроши, та й просе: - Розскажи, мил человек, хто я був у стародавни столеття?
Кудесник зенки свои, як швабский кунштюк, пучить, пальцямы у розны стороны топырить, воеть жутько, - як побита пся, (цэ в ёго транс), потом з трансу выходить и вещаеть тайинсьтьвенным голосом: - У одной з прошлых жыттей ты був у древнем Игипете! Звалы тоби... - Нехер Тута!
- Вау! - каже Хома. - У саму тютельку попав! Я точно припоминаю, - хвараон я був!
- Ни! - строго обламувае ёго Охмуренько, магистер, адепт, и прочая, и прочая... - ты з аграмадных каменьев фараону Менту Хотепу параллелепипе... пирамиду ложыв.
- От же ж холера! - розочарувавыся Хома. - Ты, Жульёныч, отроби мои гроши до копейки, - кажи мени про иньшу, луччю жыттю!
- То ладночко! - соглашаецця ёму колдуняка, та ще жутчейше подвываеть, як усим псям пся. Падае на пол, бьёцця в падучей, та знизу лёжучи и каже: - Жыв ты у стороне Гиппопотамии, альбо у Вавилонии, - и кликалы тоби - Сторта Упал. Батрачив ты на ихнего гетьмана Хама Мурапи, - зиккурат ёму лепив многоетажный, з глины. Скайскрепер, типа.
- Тьху, трясця твоей маты! - в сердцях обхаркив пол Хома, - Що за хрень господня! Ты мени, Гендальф нэдоробленный, наищи таку жыттю, щоб я сыром у масле катавси! - и собравши жменю в кулак по-над харей виззарда туды сюды воде, - мол, чуеш, чэм чрэвато?
- Д-добре, д-добре, - малёха з заиканнем говоре Охмуренько, вперяя бельма свои бесстыжые в глубь веков, та й замогильно промовляе: - у дрэвней Ындие ты жыв, и прозывавси - Шуршун Поночам, и у поте своей честной гастарбайтерьськой хари хренячив крутой палас (шо на нормальной мове значить - дворэць) бильшому крутому толстому дядичке, - махарадже Шелестикупюра...
... И поняв Хома Каменюк, що хоть сансара и нирвана, и прочая карма з аватарою, а судьбу нэ обдуриш, туды ея у качель! И пийшов знова стенки класти.
А тута и мораль: - Людь! Ну нэ верь етим ехтрасенецам! Уси брешуть, собаки!
Друга мораль: - У какой краине, у якое времья, - хто на стройке працюе, тот богато нэ жыве!
Цэ я, диты, к чому? - Куды б нишчастный хохол ни подавси, - до Персии, до Египту, до Индии, - та хучь ото до клятых москалей, - визде ёго роботати заставлють, та ще гроши недоплотють, та ще менты их поганы семь шкир зъимуть ни за хрен, и уси прохожи ёму буркотять: - Понаехали тута!..