Крейтцфельд Якоб : другие произведения.

По коням!

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Оригинальное название Jeeves in the offing Аффтор - какой-то Вудхауз. По-английски и в нормальном виде читается неплохо.

  
  
   По коням!
  
   1
  
   Шиз грохнул на стол сковородку с яичницей, и мы с Реджи (Триппером) Герингом жадно облизнулись и отвлеклись от посторонних мыслей о девочках. Триппер и я - дружбаны сколько себя помню. Когда-то давным-давно мы отсиживали свои задницы в одном гадюшнике, который гордо назывался подготовительной школой Малверн-Хаус (Дремли), а главным там был Обри Ганджон, извращенец каких еще поискать. Уж очень он любил пройтись по юной мальчишеской попке хлыстом, бормоча в то же время какую-то нравоучительную чушь, и те, кому довелось пройти через эти похотливые ручки, чувствовали себя ребятами из одной команды. Да что там говорить, скорифанились мы тогда просто железно, и Триппер среди нас был не последним парнем.
   В общем, только я ложку ко рту поднес, а тут - телефон зазвонил, вроде бы как отвлекает меня от еды и от трипперова общества. Делать нечего - ползу к трубке.
   - Алле, - говорю, - это Шустер, а ты кто такой наглый? А, это ты, тетя.
   Тетушка моя звонит, звать ее Офелия, а полностью - миссис Том Джон Мария Изабель Хуан Травник, из Могилово, который возле Ноздрей, которые, в свою очередь, около Бротвича.
   - Чего звонишь то, тетушка? Никак, соскучилась по племяшу?
   - Иди в жопу, придурок, - ласково ответила тетушка. - Просто так позвонила, а ты уж и губы раскатал. Ты чего так рано проснулся вообще? Может, сьел чего не то?
   - А не надо баллоны катить! Я тут встаю уже неделю ни свет ни заря, у меня же Триппер. Да нет, не чешется ничего, помнишь Триппера Геринга? Да нет, у Геринга вроде не было триппера, это другой парень. Он у тебя в Могилово жил еще как-то, ушастый такой, словно локаторы на голове.
   - Ну да, теперь вспомнила. Такой уродец, что и поискать еще.
   - Да чего его искать, у меня живет. Нет, тетя! Не со мной, а у меня, почувствуй разницу. Он в газете "Охренительный четверг" работает. Лижет задницу начальству, вот и приходит на работу с восходом солнца, чтобы.. Тетя, у тебя один секс на уме, Триппер тоже о тебе часто вспоминает. Как там дела, что новенького?
   - Все по старенькому. Ходим туда сюда, но я-то не в Могилово, я в Лондоне.
   - Чего ты забыла в этом городишке?
   - Так, ничего особенного. Вечером - обратно домой.
   - Встретимся сегодня, пивка попьем?
   - Нет, не получится ничего. Меня уже сэр Додик Хлопхлоп к себе зазвал.
   Я чуть телефонную трубку от удивления не проглотил. Этот Хлопхлоп - звезда местного вендиспансера, лечит людей от гонореи и климакса. Мы с ним давно на ножах - с той самой ночи, когда я залез к нему под одеяло, думая, что там лежит Берта Срикхем. Вот дура - я на нее и смотреть-то не хотел, сама предложила. А я повелся, как последний.. Правда потом обнаружилось, что в комнате Хлопхлопа отопление не работало и чем-то воняло, вот они с Бертой комнатами-то и махнулись. Но тогда я этого не знал, и вид голой задницы этого Хлопхлопа иногда посещает меня в ночных кошмарах.
   - И ты что, согласилась?
   - Ну да. Он обещал поляну накрыть.
   Ох уж эта тетушка - палец в рот не клади. Любит халяву, как все люди искусства. Ну да ладно, не мне ее судить.
   - Ты, конечно, можешь пойти, но я бы на твоем месте этого не делал. Так ты в Лондоне только затем, чтобы с Хлопхлопом перепихнуться?
   - Типун тебе на язык, такое про тетушку подумал! Я за новым дворецким приехала.
   - А что, прежний дворецкий, Петтинг уже - все?
   - Ну да, нет его больше.
   Я от полноты чувств высморкался в рукав халата - с Петтингом у нас было много общего, особенно что касается ловкости рук.
   - Вот ужас какой, тетя. Как же ты теперь без Петтинга, вот бедняга. В нормальное место хоть закопали?
   - Дурак, он в отпуске, уехал собачьи бои смотреть.
   Я перестал сморкаться и стряхнул соплю в вазу с цветами.
   - А, понятно. Ну тогда другое дело. Обслуга теперь с ума сходит - Шиз мне как-то рассказывал, что такое уже было в России лет сорок-пятьдесят назад. Кстати, он сам сваливает сегодня - едет в Херни раков ловить. Не раком, тетя, а раков! Он уходит от меня, как кобыла от коня.. Стихи, просто стихи, тетя! Даже не представляю, что я буду тут делать один с этим Триппером.
   - Слушай, олух, что ты будешь делать. У тебя есть чистые носки?
   - Есть один.
   - И зубная щетка?
   - Вот еще!
   - Ладно, клади что есть в чемодан - завтра ты едешь в Могилово.
   С меня вмиг слетело вчерашнее похмелье - результат вчерашних проводов Шиза в Херни. Мало на свете гадюшников, в которых я буду оттягиваться с такой же радостью, как в тетушкином Могилове. Хорошая банька, преферанс по вечерам и главное - Толян, тетин повар. В общем, повезло так повезло.
   - Молоток, тетушка! Ты грамотно вопрос развела - завтра жди Шустера в гости. Толян будет рад - даю тебе что хочешь на отсечение. Только я перевариваю ту бурду, которую он готовит. Да, компания хоть приличная подобралась?
   - Ты будешь шестым.
   - То есть, тетушка, ты намекаешь, что без меня там еще пять человек скучают. Дядя Том небось в своей хижине извелся совсем?
   - Дядя Том на курорте пузо греет. За своим хреном ухаживает.
   - Э.. тетя, ты бы поаккуратнее при мне, я ведь еще маленький такие вещи слушать.
   - Вот идиот! Я же говорю тебе - с Хреном. Гомер Хрен - американский миллионер, знаешь такого? У него сифилис в последней стадии, вот ему врачи и посоветовали сьездить на курорт - чтобы не одиноко было страдать. Дядя Том поехал с ним, чтобы поддержать друга в этой сложной ситуации.
   - Онанист.
   - Что??
   - Я хотел сказать - альтруист. Ты, тетя, по причине своей отсталости этого слова не знаешь, но Шиз часто говорит его при мне. Это человек, который на свои дела положил ради других.
   - Положил, надо же! Том кучу бабла этому америкосу должен, вот и сидит рядом с ним - ждет, когда тот помрет.
   Я снова излил свои чувства на рукав халата - уж очень я любил своего дядюшку. Том Травник никогда не упустит своего, даже если ему придется за десять центов вытирать задницу орангутану в зоопарке.
   - И вот, чмокнув меня на прощание, - продолжала бормотать тетя, - он спихнул на меня эту ненормальную семейку - миссис Хрен и ее сыночка Вилли. Эти уроды сейчас у меня в Могилово - отдыхают от американской жизни.
   - Ты сказала - Вилли?
   - Ну да, сокращенно от Брюс Уиллис!
   Я многозначительно сморкнуля. Вилли Хрен - это имя было мне хорошо знакомо. Вернее сказать, я вроде бы знал его. Или нет, по правде - кое-что о нем слышал.
   - Адель Хрен пишет порнороманы, - никак не могла уняться тетушка. - Ты еще не читал? Нет? Тогда поторопись, ты должен быть в курсе. Я купила полное ее издание - очень впечатляет.
   Я наморщил лоб и принялся загибать пальцы. Так.. Хрен - 2 штуки. Всего пять.. Недобор!
   - Скажи-ка мне, тетя, ведь пять минус два - будет три?
   - Ну да, недоумок. Еще трое там есть, не буду скрывать. Номер раз - Берта Срикхем.
   Меня словно КАМАЗом переехали.
   - Что!!! Берта Срикхем!!! Ёклмн!!!
   - Ты чего так разорался? Знаешь что ль ее?
   - Ага, есть такое дело.
   - Подружка что ли твоя?
   - Ну, не совсем.. По правде говоря, мы и не целовались даже. Но это потому, что у нее чем-то пахло изо рта!
   - Да ладно, кинула тебя, да?
   - Но это была моя инициатива.
   - Почему, Берти? Она же такая миленькая.
   - Не более того.
   - Душа любой компании.
   - Знаем мы эти компании.
   - Такая приличная девушка - находка для раздолбая вроде тебя.
   - Такая приличная - пробу негде ставить. Я не сплетник, тетушка, и поэтому ты ни слова от меня не услышишь, но если будешь очень настаивать...
   И я уже готов был порассказать про Роберту Срикхем такое, от чего у тетушки последние волосы встали бы по стойке смирно, но вовремя вспомнил, что у сковородки остался Триппер Реджи и сейчас он доедает мою порцию яичницы.
   Тетя Офелия, закрыв глаза на порочную сущность Берты, в одном была совершенно права. Внешность этой потаскушки была из тех, что заставляют мужиков думать не головой, а совсем другим местом. И вот когда начинаешь думать этим самым другим местом, то совершаешь поступки, в которых потом приходится каяться.
   "Мисс Срикхем, сэр, - сказал мне как-то Шиз в те времена, когда я питал в отношении ее хоть какие-то иллюзии, - извращенная, ехидная и упертая молодая леди. Я не рекомендовал бы вам связывать свою жизнь с этим мухомором, случайно выросшим посреди чудесной поляны неброских, но вполне достойных лесных цветков."
   Слова эти были сказаны после того, как я по велению ее извращенного разума пробрался в комнату спящего сэра Додика Хлопхлопа, чтобы насладиться видом его голых ягодиц. Короче говоря, Роберта, дочь сэра Гумберта и леди Срикхем из Скелетингс-Холла, была вроде мешка гексогена, и лучше бы всем тем, кто решил прожить спокойную и счастливую жизнь, валяясь на диване перед телевизором и ковыряя в носу, держаться от нее подальше. Перспектива очутиться с ней в одном загородном доме, с его темными закоулками и тенистыми аллейками, заставляла мои руки по утрам дрожать еще сильнее.
   Не успел я очухаться от одной паршивой новости, как тетя мне выдала вторую порцию.
   - И еще там будут Обри Ганджон со своей дочкой Филис Шмиллс. Вот и все. Эй, что там с тобой - соплей подавился?
   Я выразительно сморкнулся, чтобы прочистить мозги от попавшего туда через уши дерьма. Слова Триппера Геринга вспомнились мне. "Ты знаешь, Берти, - сказал он однажды, философски наморщив лоб, - эта гребанная жизнь не так уж и плоха. Однако даже если ворона наделает тебе на шляпу, твоя соседка изнасилует тебя в пьяном виде, или твоя девушка окажется трансвеститом, собирающим деньги на операцию, ты будешь утешать себя тем, что никогда! Никогда не встретишь в своей никчемной жизни этого засранца Обри-чтоб-его-Ганджона." И я согласился с ним. А судьба подошла ко мне и заехала мне коленкой ниже пояса.
   - Обри Ганджон? - заорал я в трубку, - Ты говоришь о Моем Обри Ганджоне?
   - Ну да, дружочек, и нечего так орать. После того, как тебя выперли из его школы, он женился на шлюшке по имени Джейн Шмиллс, с которой я тогда дружила. Эта Джейн через некоторое время склеила ласты, подкинув Обри свою дочку от одного богатенького буратино. Ганджон хочет стать депутатом, чтобы безнаказанно стегать по попкам юные создания вроде тебя. Да, ты что-то имеешь против этого достойного парня?
   - Вот еще. Мне до него дела нет. Но ведь это ты позвала его в Могилово?
   - Даже и не думала. Я пригласила Филлис, а он приперся вместе с ней.
   - Ты должна была его прогнать.
   - У меня не хватило духу.
   - Слаба ты, тетушка, стала.
   - Кроме того, он мне нужен. В местной детской колонии выпускной - он там будет тамадой... Трам-пам-пам. В общем, толкнет речь. Дети любят, когда старые педики учат их жить.
   - Так хорошо, что блевать хочется, - строго сказал я. - Вот если бы ты меня попросила, я...
   Но тут тетя велела мне заткнуться и повесила трубку.
  
   2
  
   К столу я возвращался в непонятках. С одной стороны, было бы неплохо оттянуться в загородной халупе тетушки, а с другой - общество там подобралось неподходящее, урод на уроде.
   - Звонила тетя Офелия, Триппи.
   - Надо же, - прочавкал он в ответ. - Твоя тетя еще ничего, хоть и старовата для нормального группешника... Она сейчас в Лондоне?
   - Да, до обеда.
   - И мы накормим ее как полагается, конечно?
   - Нет, ее за нас накормит Додик Хлопхлоп, наш семейный сексопатолог. Ты ведь знаком с ним?
   - Только по твоим рассказам. - Триппи покраснел. - Старый пердун, да?
   - Воняет почище скунса, но дело свое знает крепко.
   - Это он был тем самым парнем, которого ты чуть не изнасиловал?
   - Я до него даже не дотронулся. Но все равно, с тех пор он ко мне спиной не поворачивается. Надеюсь, я не встречу и его тоже в Могилово.
   - Ты собираешься в Могилово?
   - Завтра днем.
   - Повезло тебе.
   - Да уж, повезло так повезло.
   - Ты ненормальный. Подумай об Толяне и его жрачке! Помнишь, как было весело, когда он приготовил грибы в сметане и всех несло три дня?
   Я поморщился..
   - Я до сих пор вспоминаю это веселое времечко.
   - Сейчас там уныло и смердит. Воняет Обри Ганджон.
   Глаза Триппера вылезли из орбит, как у известной русской красавицы Нади Крупской, а рот широко открылся, и часть яичницы выпала прямо на скатерть.
   - Старина Ганджон? Не гони!
   - Вот еще. Ворона накакала на шляпу, и соседка усекла момент.. Что ты там говорил?
   - Но как он оказался в Могилово?
   - Я Офелию сразу об этом спросил, и она сказала, типа, он ее родственник. Трахнул какую-то Джейн Шмиллс, а та ему после свадьбы - вона, дочурка у нас, взрослая уже. А эта Шмиллс - из одной с Офелией кодлы. В общем, дочурка эта, Филис, у тети на даче, а Ганджон вслед за ней приперся.
   - Да.. То-то, я смотрю, у тебя руки трясутся.
   - Нет, трясет от вчерашнего. От этой новости я импотентом стал навсегда. Помнишь прыщи на его заднице?
   - Конечно, и гнойник на правой ноге. Но Филис тебе понравится.
   - Откуда ты ее знаешь?
   - Познакомились в Швейцарии на Рождество. Шлепни ее от меня по заднице. Хороша девка, хотя малость глуповата. Но она никогда не говорила мне, что повязана с Ганджоном.
   - Сам понимаешь, о таком вслух не говорят..
   Я повернулся к Шизу, пришедшему убрать со стола. - Ты никогда не учился в школе, Шиз?
   - Нет, сэр. Меня воспитала улица.
   - Мы тут говорили о нашем бывшем педагоге, Обри Ганджоне. Педик, какого поискать. И ни слова не может сказать, если перед выступлением не выпьет русской водки. Отвратительно, не правда ли, Шиз?
   - Эти педики, сэр, в большинстве своем люди со странностями.
   - Ну ты сказал, Шиз, как в лужу пернул. Ладно, в общем, ситуация на фронте такова Ганджон сейчас в Могилово, а я буду там завтра. Тетя Офелия приказала мне явиться в пункт назначения завтра в 12.00. Положи мне в чемодан все, что необходимо - презервативы, туалетную бумагу и носки. И зубную щетку не забудь - хотя ума не приложу, зачем она тете понадобилась?
   - Будет исполнено, сэр.
   - Что еще? - спросил я хихикающего Триппера, когда дверь за Шизом закрылась. Триппер уже вытер рот краем скатерти и был похож на цыпленка - желток размазался по всему его наглому лицу.
   - Завидую тебе, Берти, - заявил Триппер. - Прикольно будет наблюдать, как за завтраком Ганджон развернет "Охренительный четверг" и прочитает о себе много приятных слов. Он ведь приходил ко мне, приносил свою книжку о способах выведения прыщей у школьников.
   - Вот придурок!
   - Он знал, что этот сабж буду просматривать я, один из его подопытных кроликов. Берти, я стер в порошок этого педика. Мысль о прыщах на его заднице двигала мою руку в десять раз быстрее.
   - Ты не задымился?
   - Что ты понимаешь, Берти - на меня снизошло вдохновение. О любой другой книжке я бы и три строчки не написал, а тут - целую страницу. Берти, ты описаешься, когда увидишь его рожу.
   - Ты уверен, что он его прочитает?
   - Еще бы - он умеет читать, я как-то видел. Да что там - он и письмо мне написал.
   - Любовное?
   - Иди в пень, Берти. Точно говорю - понаблюдай за ним за завтраком - оторвешься по полной программе.
   - Ты чего - опух? Я к обеду-то с трудом просыпаюсь.
   - Пусть твой будильник прозвонит вовремя, - загадочно ответил Триппер и вскоре исчез в направлении своей редакции.
   Через двадцать минут после ухода Триппера Шиз зашел попрощаться со мной, держа пальто в руках. Однако не успел он дойти до двери, как внезапно на ум мне пришло, что он мог наверняка слышать что-нибудь обо всех этих Хренах, опекаемых моей тетушкой.
   - Шиз, погодь-ка.
   - Сэр?
   - Хочу у тебя кое-что спросить. Сдается мне, что среди моих друзей в Могилово будет миссис Хрен, жена одного американского богача, и ее сынок Вилберт, известный также как Вилли, и сочетание слов Вилберт и Хрен у меня на слуху. Не знаю с чего бы, но как-то это связано с нашей поездкой в Нью-Йорк, но вот как связано - понять не могу. Тебе эти имена что-то говорят?
   - Конечно, сэр. Имя этого джентльмена часто упоминается в бульварных газетах Нью-Йорка, особенно в колонке Уолтера Винчелла. Обычно его упоминают под прозвищем Вилли-Бродвея.
   - Ну да, точно! Крутой парень, да?.
   - Именно так, сэр..
   - Я припоминаю. Костюмчик от Папы Карло, небритая рожа и калаш за плечом. А что ты еще о нем знаешь?
   - Кое-что еще, сэр, я слышал относительно мистера Хрена. Я сразу же свяжусь с вами, как только вспомню.
   - Хорошо. А то буду сильно волноваться!
   - Сэр?
   - Нет, Шиз, ничего. Кое-что пришло мне в голову. Давай, вали отсюда, а то на метро опоздаешь.
   Я уже хотел отказаться от поездки, но потом подумал об Толяне и о том, как я там повеселюсь.
   Раздался еще один телефонный звонок.
   - Тауэр на проводе! - заорал я. - Все спят!
   На другом конце провода долго молчали, и я чуть было не уснул возле телефонного аппарата.
   - Мистер Шустер?
   - Он самый.
   По голосу я определил, что говорит чей-то дворецкий.
   - Доброе утро, сэр. Ее светлость хотела бы поговорить с вами. Леди Срикхем, сэр. Мистер Шустер, миледи.
   Эта Бертина мамаша была та еще сучка - меня ненавидела с первой нашей встречи. А уж когда я полез к Хлопхлопу в койку, тут она совсем опустила меня в своем мнении.
   - Мистер Шустер?
   - А, привет, леди Срикхем.
   - Это вы?
   Я посмотрелся в зеркало и неуверенно ответил, что - да.
   - Эта ужасная новость - правда?
   - А...?
   - Бог мой, Бог мой!!
   - Говори яснее, старушка.
   - В утреннем Таймсе.
   Я в толк не возьму, чего она так разоралась. У меня тоже есть утренний Таймс, Шиз читает его в туалете, чтобы не скучно было сидеть. Пока я размышлял, что да как, эта тетка грохнулась в обморок
   - Мистер Шустер?
   - Я за него.
   - Вынужден сказать, что ее светлость не может продолжать разговор.
   - Это она там шлепнулась на пол?
   - Именно так, сэр. Большое спасибо, сэр. До свидания.
   И дворецкий положил трубку, чтобы сделать хозяйке искусственное дыхание.
   Я догадывался, что нужно взять в руки Таймс и найти то, что послужило причиной этого происшествия. Я не люблю Таймс - в нем нет анекдотов и фотографий голых девок. Однако мне пришло в голову, что сегодняшний выпуск может лежать в туалете, если Шиз еще не использовал его по назначению.
   Из туалета я вернулся отдохнувший, повеселевший и с Таймсом в руке. Веселая газетенка, нечего сказать! Такую чушь пишут, ни одного скандала. Единственное, что я там нашел - это как дворецкий по фамилии Буш изнасиловал своего хозяина. И отчего эта дура грохнулась в обморок? Я читал по слогам и уже на первой странице сильно притомился. Поэтому, чтобы не тратить время зря, сразу перешел к последней.
   Там на весь лист было напечатано обьявление -
   Предстоящие бракосочетания.
   Бертрам Вилберфорс Шустер, из Особняка Беркли, В1, и Роберта, дочь покойного сэра Гумберта Срикхема и леди Срикхем из Скелетинг Холл, Херц, обьявляют о своей помолвке.
  
   3
  
   Если девушка вам не дала, то это еще не повод жениться на ней. Я стал вспоминать, не произошло ли между нами что-нибудь в те редкие часы, когда я под воздействием спиртного и наркотиков плохо соображал, что со мной происходит. Хотя ничего не вспоминалось, я твердо решил разобраться со всем этим немедленно.
   Поэтому на следующее утро я парковал свой мотороллер возле дома тети Офелии. Голова трещала после дури, которую я поздней ночью купил на Вестминстерском вокзале у одного знакомого бомжа, и взгляд еще не очень точно наводился на отдельные предметы, но зато решимости вывести всех на чистую воду было хоть отбавляй.
   Как это обычно бывает на даче погожим летним днем, весь народ свалил из помещения подальше на природу, и мне пришлось топать по грязным дорожкам в поисках одушевленных предметов. Это занятие меня сильно напрягло, и только услышав чьи-то голоса, я успокоился и высморкался под куст.
   Какой-то фраер лапал на полянке симпатичную деваху. Я помахал им рукой, но они меня не заметили, зато заметил их бультерьер - грязное животное с рычанием кинулось на меня.
   Должен отметить, что новомодные средства вроде газовых пистолетов и баллончиков совершенно не действуют на животных и алкашей. Можно пшикать хоть сорок раз подряд такому бультерьеру прямо в морду, и он даже не чихнет. Поэтому несколько лет назад я решил спасти мир и придумать средство от этих тварей. Запершись в собственном доме, я смешивал ДДТ с ТНТ, дихлофос с нитрофосом, перец с Пересом и т.п., пока не получился замечательный порошок, который я назвал "средством Шустера". Одной щепотки такого порошка хватит, чтобы слоновья стая легла на землю и умерла.
   Однако сейчас Средства Шустера со мной не было, и пришлось обойтись куском пиццы, случайно завалявшимся у меня в кармане с прошлого понедельника.
   Бультерьер, увидев пиццу, издал радостный вопль и кинулся прямо на меня. В последний момент изменив траекторию полета на правильную, он хватанул пиццу и проглотил ее, даже не прожевав. Потом эта изголодавшаяся по нормальной пище псина села у моих ног и благодарно уставилась на карман, где лежал кусок яичницы, оставшейся от вчерашнего завтрака с Геррингом.
   Пока я практиковался в кинологии, парень вытащил руку из-под чужой юбки и уставился на меня.
   - Ты - Вилли Хрен? - прямо спросил я его.
   - Ну да, а тебе что надо?
   - Берту хочу.
   Тут метелочка оживилась и решила влезть в мужской разговор.
   - Я Филис Шмиллс.
   - Ага, а я Джеймс Бонд.
   - Правда???!!!
   - Дядя шутит, - авторитетно сказал Вилли и показал мне кулак.
   - А я знаю, кто ты, - Филис хитро улыбнулась и провела язычком по верхней губе. - Ты друг Реджи Герринга, да?
   - Ага.
   Наш разговор Вилли очень не понравился. А когда я добавил, что Реджи просил шлепнуть ее по заднице, бедный парень вообще пятнами пошел.
   - Слушай, чувак, шел бы ты, - сказал он мне.
   - Не парься, приятель, мне Берта нужна.
   - Вот и иди к ней - она на берегу косячок забивает.
   Я хотел дать парню в глаз, но посмотрел на Филис и передумал. Я ему по-другому отомщу, позже.
   Не успел я отойти на пару шагов, как Вилли снова запыхтел и полез Филис под юбку. Бультерьер блевал тремя кустами левее.
   Хотя в Могилово озеро все называют озером, но на мой взгляд, это всего лишь обычная лужа. Местные алконавты устраивают на его берегу свои сабантуи, после которых нет-нет - и выловят очередного жмурика. На этот раз вместо алкашей на берегу сидела Берта и сосредоточенно курила шмаль.
   Я подкрался сзади и облил ее холодной водой.
   - Очень смешно, - меланхолично заметила Берта, разглядывая погасшую самокрутку. - Что за сволочь пошутила? А, Берти, это ты такой мудак?
   - Ага, это я. Не горюй, Берта, я привез с собой целебный порошок.
   - Это хорошо, - сказала Берта и снова уставилась на воду. В таком состоянии она могла пробыть сутки, а то и двое, поэтому пришлось пнуть ее ногой.
   - Ну чего тебе?
   - Твоя маман мне звонила.
   - А... Она и мне звонит. Любит она это дело.
   - Так она по делу звонила.
   - Типа - из-за обьявы в Таймсе? Ну как, проняло тебя?
   - Так чего, это ты сделала?
   - Ну да. Это все из-за Геринга.
   - Скажи еще - из-за Геббельса.
   - Не знаю такого.
   - Вот идиот!
   - Значит, по твоему, дорогая Берта, все, кто не знаком с твоим Геббельсом - идиоты?
   - Нет, Берти, ты просто так идиот. Пошевели извилинами.
   Я попробовал. Нет, ничего не зашевелилось.
   - Ладно, обьясню тебе. Я хочу за Герринга замуж.
   - Ага, кто из нас идиот! Мне бы и в голову не пришло выйти замуж за тебя, Берта, чтобы потом выйти замуж за Геббельса.
   - Потому что ты осел, а ослам в голову приходит только корм. Неужели тебе не ясно - я хочу за Герринга замуж.
   - Т.е. старина Триппер..
   - Не называй его так!
   - Он мой друг, Берта, - сказал я с ноткой теплоты в голосе. - Поэтому мне лучше знать, как называть его. А с чего это ты вдруг собралась за него замуж?
   - Мы весело провели отпуск в Швейцарии на Рождество. Он учил меня кататься на лыжах, а потом обьелся горохового супа, и вся гостиница не спала целую ночь. С тех пор я и влюбилась в него.
   - И ты не умерла со смеху, когда он портил воздух в этой чудесной стране?
   - Конечно, нет. Я прониклась к ниму симпатией и пониманием.
   Я задумался. Роберта Срикхем была горазда на всякие пакости, и готов биться об заклад - в этом супе был не только горох.
   - Ладно, допустим, - сказал я.- Ты и Триппер решили идти по жизни неразлучно. Но какого рожна ты решила для этого выйти замуж сначала за меня?
   - Из-за мамаши своей, - спокойно заявила Р. Срикхем, пуляясь камешками в мирно плавающих в озере уток.
   - Берта, у тебя белочка?
   - Где?!!
   - В Караганде!
   - Берти, ты ничего не понял. Моя мать ненавидит тебя.
   - Я горжусь этим.
   - Когда она слышит твое имя, ее тянет блевать. И если она вдруг узнает, что из-за Триппера ты не сможешь жениться на мне, она будет очень счастлива. Очень, Берти. И любая возможность послать тебя в одно место будет для нее лучше всех даров небесных.
   - И эта возможность - Триппер?!
   - Ну да! Какой же ты тупой.
   - Ну ты и замутила. Похлеще Шиза, детка. Но с чего ты взяла, что твоя маман будет без ума от Триппера?
   - Берти, хоть на минутку стань умным и представь, что ты у родителей родился негритенком. Что бы на это сказала тетя Офелия?
   - Фиг ее знает. Вообще-то она негров не очень любит.
   - Ну.. А теперь представь, что на следующее утро тебя помыли хорошенько, и оказалось, что ты китаец. Как думаешь, тетя твоя этому обрадовалась бы?
   - Не знаю, Берта, - честно ответил я. - Она и китайцев того.. не очень..
   - Ладно, что с идиотом разговаривать. Поверь мне на слово, Берти, она бы очень обрадовалась. Вот так же и моя мать..
   - Но ведь я же не негр, а Герринг - не китаец!
   - У моей матери повар - китаец. Так что это только тебе с родственниками не повезло!
   - Ага, понял, - сказал я, хотя не понял ровным счетом ничего.
   - Моя мать будет руки Реджи целовать, когда узнает, что он - это не ты, придурок!
   Я задумался. С одной стороны, пусть Бертина мамаша целует руки кому захочет, но с другой стороны, Берта ведь будет ревновать, а если она будет ревновать, то чего доброго может захотеть оставить все по-старому и выйти замуж за меня, а этого я не мог допустить ни при каких условиях. Поэтому я решил помочь ей с Триппером, чем смогу.
   - Ладно, Берта, я все понял. Я должен изобразить из себя жениха, да?
   - Во-во, и понатуральнее.
   - А по заднице тебя можно хлопать?
   - Только попробуй, сразу руки засуну откуда ноги растут!
   - Ладно-ладно, я только для правдоподобия.
   - Ну если для этого, то можешь шлепнуть пару раз. Но тихонечко!
   - Вот так? - и я изобразил нежный шлепок из разряда тех, коими балуют друг друга киты во время спаривания тихими зимними вечерами в безбрежном море возле Кейптауна.
   - Ой, какой ты проказник, Берти! Поосторожнее, меня это заводит. Ну да ладно, мне пора к столу, а то уже живот болит от голода. Кстати, твоя тетя нас кинула по-крупному - ее сынок Бонзо сидит в обезьяннике, разбил кому-то голову - так что она проведет эту ночь вместе с ним в каталажке. Я тут сейчас за старшего, Берти, но мне надо срочно повидать мать. После того, что она прочитала в газете, ее геморрой резко обострился, и мне надо спешить, чтобы наследство не перешло в чужие руки. Крепись, Берти, теперь ты глава всех местных олигофренов!
   - Это что за звери такие?
   - Так тебя моя мать назвала вчера. Кажется, Берти, это такие уроды, что сидят целый день у компьютеров, пьют пиво, смотрят порнуху и периодически дрочат.
   - А что, приличные люди, - обиделся я.
   - Ладно, Реджи не такой, он пиво не пьет, только квас.
   И заорав что-то про наступающий климакс, она бодренько умчалась вдаль со скоростью сумашедшего страуса. Я так не умею.
   Поэтому у меня было время пошевелить извилиной.
   Перво-наперво, я подумал, что Берта и Триппер - парочка хоть куда. Берта - динамит-девка, тольлко у Голдберга или братьев Кличко есть шанс прожить больше года, поимев ее в жены. А Триппер, каким я его знал, был хоть и хороший парень, но и трех раундов бы в постели не продержался - шлюшки из Студня мне о нем много чего порассказали. Да и рожей он не вышел.
   Конечно, кроме внешности еще богатый внутренний мир нужен. Но и этим Триппер похвастаться не мог - сроду ни одной книжки не прочитал, только по предисловиям и писал рецензии. Но на самом деле Берте это должно было нравиться - все ее бывшие ухажеры читали исключительно по слогам, и Триппер с его умением писать на их фоне выгодно выделялся.
   Итак, сплетая из извилин причудливые узоры, я взял курс на дом тетушки Офелии. Извилины сплетались и расплетались, потом опять сплетались и снова расплетались, и вот когда их узор стал мне что-то напоминать, я налетел на мягкий и вонючий предмет. Сперва я подумал, что это чучело-вонючка, которое дядюшка Том ставил ежегодно для защиты курятника от лис (хотя лисам эта вонь была по барабану, и кур они лопали за обе щеки).
   При ближайшем рассмотрении чучело оказалось Обри Ганджоном.
   При ходьбе я машу руками и шевелю губами, так что с ходу я влепился в Обри всеми шевелящимися частями тела. Минут через пять, когда он отлип от меня, я смог рассмотреть его получше.
   Старикан заметно изменился со времени нашей последней встречи в Малверн-Хаусе. Педофилические наклонности заметно подорвали его и так неважное здоровье, прибавив прыщей на лбу и слой перхоти на воротнике. Сейчас я бы ни за что не подставил свою задницу под его розгу, а скорее, сам бы разделал его на холодец.
   И еще этот поганец отрастил длинные пейсы! Под черной шляпой, вдоль оттопыренных ушей болтались рыжие завитые локоны. Это сразило меня наповал.
   - А, привет, Ганджончик, - заорал я ему на ухо. - Куда прешь!
   - Вы кто? - тихо спросил он.
   - Это я, Шустер. Дружище, как давно не виделись. Пойдем, попьем пивка, по бутерброду с грудинкой сьедим.
   - А, это вы, Шустер, - тихо сказал он, глядя вдаль сквозь меня. Я обернулся, но за моей спиной никого не было.
   - А ты изменился, старина. Вон какие косички отпустил!
   - Да, - он недобро посмотрел на меня, - вы тоже хреново выглядите, мистер Шустер.
   Я обнял его за плечи, хоть он и пытался вырваться, и повел старину Обри к столу, который накрыли возле мусорной кучи на заднем дворе.
   Когда мы пришли, за столом сидела только Берта. Вилберт, наверное, все-таки завалил Филис на поляне, а миссис Хрен беседовала с унитазом после очередного шедевра Толяна. Мы уселись за стол и уже приготовились хорошенько подкрепиться, как вдруг возле нас возник дворецкий, волоча за собой тележку с напитками.
   Если я говорю "дворецкий", то только в смысле внешности. Он напялил одежду дворецкого, так же кривлялся и гримасничал, но это был точно не дворецкий.
   Это был наш домашний доктор, сэр Додик Хлопхлоп.
  
   4
  
   Среди своих друзей я славлюсь невозмутимостью. Иной стремал уже наделает кучу, увидев задницу в окне, а мне хоть бы что - поэтому дамы считают меня героем, и некоторые симпатичные молодые люди тоже. Однако при виде Хлопхлопа я подавился кремовым тортом и минут пять кашлял, пока Берта колотила меня по спине.
   Хлопхлоп, со своими густыми бровями, мясистыми ушами, золотым зубом и носом, похожим на сдутый презерватив, был настолько колоритной личностью, что спутать его с кем-нибудь другим, вроде Марка Захарова или Руперта Мердока, было невозможно. Поэтому горло мое сжал спазм узнавания, и только спустя пять минут, после особенно удачного удара Берты, кусок торта вылетел из моего рта и приземлился прямо на лысину старины Ганджона.
   Я расхохотался и дружески размазал крем по лысине старого пердуна, предлагая всем повеселиться. Но похоже, что веселье в этот час посетило только меня. Берта закрылась тарелкой и хрюкала себе там потихоньку, а Хлопхлоп продолжал невозмутимо держать поднос, и только дрожащая верхняя губа выдавала степень его удивления.
   Ганджон не был так сдержан, как остальные. В трех емких фразах он высказал все, что думал обо мне, моих родственниках и сексуальных отношениях между нами и им самим.
   - Мне ужасно жаль, - сказал я, когда он упомянул о своих извращенных опытах с тортом и о том, что он сделает со мной в ближайшие полчаса.
   - Поздно жалеть, идиот! Моя голова была намазана новейшим средством от облысения, и вот трехмесячное лечение коту в задницу.
   Я успокаивающе похлопал его по спине, а поскольку мои руки были перепачканы кремом и отлепившимися от лысины волосами Ганджона, внешний вид его от этого не улучшился.
   Поняв, что лучше ему уже не стать, Ганджон плюнул мне в лицо и затрусил к дому, смешно подпрыгивая.
   - Знаешь, Берти, - сказала Берта, когда мы уселись обратно за стол, - Ганджон тебя не любит. У него взгляд был такой.. волчий, вот! Так что ночью советую тебе покрепче запереть комнату и повесить связку чеснока на шею.
   Я поднял с земли кусок торта, упавший с Ганджоновой головы, и проглотил его.
   - Пошел он в пень. Ты мне лучше скажи, что тут делает наш сексуально озабоченный доктор?
   - Ага! Берти, а ты молодец - сразу просек, кто тут дворецкий!
   - Да, - довольный собой, я кивнул и потянулся. - Так что он тут делает?
   - Это его идея.
   - Идея?
   - Ну да, Берти, какой же ты тупой. Идея - это когда что-то приходит тебе в голову.
   - Берта, ты уже не маленькая девочка и знаешь, что этот предмет носит другое название.
   Берта обиделась и швырнула в меня блюдцем.
   - Погоди, детка, посуду мы еще успеем разбить. Ты хочешь сказать, что истории про импотентов и нимфоманок так надоели нашему приятелю, что он решил стать дворецким?
   - Нет. Погоди, ты меня совсем запутал.
   - Ну так давай, Берта, распутай. Представь, что это кокс, ровненькая дорожка, и ты ведешь по ней трубочкой от начала до конца, не пропуская ни пылинки. Вот так и начни, детка.
   Берта при слове "кокс" напряглась и вытаращила на меня глаза.
   - У тебя есть, да?!
   - Да. Но сначала расскажи мне, что в этом доме делает сексопатолог.
   - Ладно, Берти, но ты мне обещал... Все началось с Ганджона. Малютка Филис собралась замуж за Вилли Хрена.
   - И что, Ганджон приревновал?
   - Нет, между ними уже давно почти ничего нет. Но все равно она слушается его и делает все, что он захочет.
   - Все, что захочет?
   - Абсолютно, Берти! И не спрашивай меня, что он обычно хочет, поскольку я не знаю и все эти сплетни про меня и Ганджона - бред собачий.
   Уж если Берта скрывала что-то от меня, то положение и вправду было очень серьезным.
   - Твоя тетя в шоке.
   - Она отказалась?
   - Нет, он ей не предлагал. Я о другом - о Вилли Хрене. Знаешь, о нем весь Нью-Йорк говорит. "Однажды в Америке" - это фильм про него.
   - Да, наркотики, порно и подпольная торговля кроличьим дерьмом.
   - Точно. Твоя тетя считает, что это изюм.
   - Я тоже так сначала думал, пока не распробовал. Так что старушку можно понять, но при чем тут этот озабоченный доктор?
   - Он тут главное действующее лицо. Он должен понаблюдать за Вилли.
   Я сразу понял, что к чему.
   - Пишет книгу, да? Сексуальные расстройства на почве обжорства гамбургерами?
   Берта пнула меня ногой.
   - Не прикидывайся умным! Понаблюдать - это значит проследить за его поведением, чтобы выяснить, чем он болен.
   - Ага, понятно. Рано или поздно бедняга признается, что кончает при виде кресла, и вот тут-то он попался.
   - В пятую точку, Берти! Твоя тетя доверяет только Хлопхлопу. Ну я и предложила послать его сюда. Ты же знаешь, какие у меня идеи после промокашки.
   - Да, голая волосатая задница в твоей кровати.
   - Нечестно подглядывать, Берти. К тому же волосы я сбриваю.
   Я пожал плечами. Какое мне дело.. Хотя, можно будет и подсмотреть в следующий раз..
   - Итак, - продолжала она, - я сказала твоей тете - "Я знаю, что делать". "Позовите Хлопхлопа" - добавила я, - "и дайте ему понаблюдать за Вилбертом Хреном. И потом вы пойдете к Ганджону и выложите перед ним карты на стол."
   Опять я ничего не понял. Насколько я знал, Ганджон никогда не играл в карты - даже на раздевание.
   - Это как?
   - Неужели не ясно? "Положись на старину Хлопхлопа" - сказала я, - "и дай ему приглядеться. И тогда" - это опять я, - "пойдете к Ганджону и скажете, что сэр Додик Хлопхлоп, лучший друг импотентов во всей Англии, убежден, что у Вилберта Хрена серьезные сексуальные отклонения, и спросите его - хочет ли он, чтобы его падчерица вышла замуж за человека, который может быть будет изменять ей с чиппендейловским креслом". Даже Ганджон призадумается и даст от ворот поворот. Или ты так не думаешь?
   Я согласился.
   - Ты права, Берта. Ганджон человек старой закалки, и ему эти новомодные штучки сильно не нравятся, хотя когда я учился в его школе, он частенько экспериментировал. Понятно, зачем тут Хлопхлоп. Но зачем он переоделся в дворецкого - неужели новый фетиш?
   - Дурак ты, Берти. Это у него метод такой - проникновения в сущность обьекта. А как ему проникнуть незаметно, если он такой знаменитый?
   - Да, Берта, тут ты права. Его во всех борделях сразу узнают, и именно по проникновению.
   - Умеешь ты поэтично выразиться, Берти, когда хочешь. Ну ладно, короче. Он не хочет, чтобы мамаша Хрен..
   - Да, я тоже не хочу мамашу Хрен, хотя не видел еще.
   - Дай мне кончить! Он не хочет (и перестань мне подмигивать, Берти!), чтобы Хреновина эта просекла, что он за ее сыночком подглядывает.
   - Да, теперь-то я понял. Эта старая клюшка может что-то заподозрить!
   - Ну да. Сложит два и два и получит сколько надо.
   Берта всегда хорошо умела считать, и я поверил ей на слово.
   - Короче говоря, - продолжала Берта, - если она заметит, что дворецкий наблюдает за Вилли, то она просто подумает, что это сексуально озабоченный дворецкий, такой же, как все остальные дворецкие.
   - Берта, ты голова. Нет, Хлопхлоп тоже голова. Как вы здорово все это замутили. И дядя Том останется при бабках. Кстати, не знаешь, сколько он там должен этому Хрену? Ведь поделиться должен.
   - Нет, Берти, но думаю, что нам с этого ничего не обломится. Только вот это - пожить тут, пожрать нахаляву, и все. Но это не важно. Важно то, что Хреновая кодла должна радоваться жизни любой ценой. И не говори, что это не так.
   - Конечно не скажу - рот на замке. Но с чего ты взяла, что у Вилли крыша поехала? Я тут видел его - нормальный парень.
   - Так ты уже с ним знаком?
   - Ну да, застукал его в предоргазменный момент вместе с Филис-Шмиллис.
   - Он! Что-то делал!! С Филис!!! - ее глаза чуть на лоб не вылезли.
   - Ну да. Ты что, Берта, ревнуешь?
   - Нет, но он...
   - Гомик, что-ли? Нет, Берта, должен тебе сказать со всей откровенностью, что лапал он эту Филис вполне гетеросексуально.
   Бертины глаза сделали усилие и все-таки вылезли на лоб.
   - Берти, нельзя терять ни минуты. Ты должен пойти и немедленно это прекратить!
   - Я? Почему я? Думаешь, я ему понравился?
   - Берти, не дури, ты здесь именно для этого! Твоя тетя тебе разве ничего не обьяснила? Она хочет, чтобы ты таскался за Вилли и Филис и отбил его у нее.
   - Ты точно знаешь, что не наоборот? А то мне этот Вилли не очень-то и понравился. Не то, чтобы я не хочу...
   - Тебе не надо хотеть, - сказала Берта. - Тебе надо делать.
  
   5
  
   Иногда я во всем слушаюсь Берту, особенно когда она во всем кожанном и с плеткой в руках, но сегодня я решил поступить по-своему, не взирая на авторитеты.
   Вилли и Филис молча, тяжело дыша лапали друг друга все на той же поляне, когда с северной стороны появился я, решительный и морально подготовленный. Вежливо кивнув потной и облепленной прошлогодней листвой парочке, я сел на пенек и достал радиоприемник.
   Вилли при звуках хип-хопа недовольно оглянулся.
   - Эй, чувак, тебя посылали далеко. Что, сходил уже?
   Я сказал, что решил до дома донести.
   - Ну ты тормоз. Иди, ягод поешь в лесу, черники всякой, глядишь прослабит. А мы, видишь, тут плюшками балуемся, нам лишние карлсоны ни к чему.
   Я как мог обьяснил Вилли, что их ждут к чаю с пирогом. При слове "пирог" Филис радостно забубнила что-то и вылезла из-под Вилли.
   - Пирог! Скажи, Берти, он с вишней, правда? Обожаю вишни, в них такие вкусные косточки. Берти, ты пробовал вишневые косточки? Побегу скорее, пока все не сьели, а то мне никогда косточки не достаются, а я так их люблю! Вилли, Вилли, пойдем есть косточки. Папочка тоже будет там.
   Вилли мрачно валялся на земле, пытаясь поймать червяка.
   Филис обиделась и убежала, а мы остались вдвоем. Вот он, великий миг соблазнения. Я уже готовился выполнить миссию, порученную мне, но она оказалась трудновыполнимой.
   - Пойду я лучше с собакой пройдусь, - Вилли плюнул в мою сторону и зашагал прочь.
   С бультерьером во всех отношениях я конкурировать не мог.
   Когда я вернулся на лужайку, Филис уже доедала пирог. Берта сидела рядом и о чем-то напряженно думала. Внезапно она решилась.
   - А твой папаша свалил в канавку,- выпалила она.
   - Куда-куда? - не поняла Филис, старательно разгрызая косточку.
   - В Лондон, дура. По бабам пошел. А ты сидишь тут, булки хомячишь.
   - Не может быть, - разволновалась Филис, вставая со стула и роняя косточки на землю. - Берта, а как же я? Я же лучше! Ну гад, я покажу ему баб, и Лондон с Парижем.
   Когда она ушла, Берти наклонилась к моему уху. От нее пахло табаком, джином и одной индийской травой, которая лучше и табака, и джина.
   - Слышь, Берти, этот Ганджон не по бабам пошел. Он перед обедом "Охренительный четверг" читал, а там Реджи на него дерьмо грузил.
   - Ты что, знаешь, что Триппер учудил?
   - Ну да, он сам мне рассказал. Привет, миссис Хрен.
   Новенькая, пожелавшая присоединиться к нашей компании, прямо скажем, эрекции не вызывала. Длинная швабра с чернильным пятном на носу, видимо, поставленным при описании особо бурных сцен, возбуждала не более чем ночной горшок тети Агаты, хотя, помнится, Шиз на него однажды с интересом смотрел.
   - Я только что кончила главу, - медленно произнесла швабра, глядя на нас водянистыми серыми глазами, - и подумала.. что я подумала? Ах, да, нужно выпить. И срочно.
   - После этого дела всегда хочется выпить, - вежливо поддакнула Берта. - Знакомьтесь, миссис Хрен, это племянник Травников - Берти Шустер. Берти обожает ваши книги, он каждый вечер их читает.
   Миссис Хрен с интересом посмотрела на меня.
   - И что, молодой человек, вам понравилось больше всего?
   Я наморщил лоб. На самом деле картинки в Пентхаузе куда лучше книжек этой миссис Хрен, но как ей это сказать повежливее?
   Меня спас Хлопхлоп. Он вынырнул откуда-то с бутылкой местной бормотухи в руках и налил миссис Хрен стаканчик.
   - А вам - телеграмма, - он протянул клочок бумажки Берте и гордо удалился.
   - Спасибо, Петтинг, - бросила Берта ему в спину и углубилась в чтение.
   Тем временем миз Хрен подмигнула мне сначала левым, а потом правым глазом. Я уже приготовился к самому худшему, когда она сказала -
   - А дворецкий-то этот - как ты думаешь, где его Травники нашли?
   - В вендиспансере, - не подумав, выпалил я и покраснел.
   - Очень смешно, - миз Хрен нахмурилась и начала мерить лужайку большими костлявыми шагами. - Что-то не похоже, чтобы у него были рекомендации. Даже если есть, то они поддельные. Этот Петтинг - я точно знаю, кто он!
   - И кто же он, миссис Хрен? - Берта вытерла телеграммой жирный после торта рот и приготовилась удивиться.
   - Сексуальный маньяк, вот кто он! Если вы, молодой человек, и вы, молодая леди, читали мою книгу "Кончи, но не сейчас", то должно быть, помните, что дворецкий в доме главных героев оказался маньяком и изнасиловал самих хозяев, их гостей и соседей на полмили вокруг. Мне так кажется, что Петтинг - тоже маньяк. Потому что дворецкий из него никакой.
   - Хороший дворецкий может быть маньяком, - со знанием дела произнесла Берта. - Вот у моих родителей...
   - Ладно, я поясню для не слишком внимательных. Он выдал себя уже тысячу раз. Сегодня рано утром я обнаружила, что он о чем-то болтает с моим сыном, и при этом поглаживает его по.. ну вы понимаете, где. Настоящий дворецкий никогда не допустит такой фамильярности.
   Я решил вступиться за Хлопхлопа:
   - Вот тут я вам возражу! Мы с моим дворецким часто гладим друг друга по разным местам, и надо вам сказать, что все вокруг находят это совершенно нормальным знаком внимания хозяина к слуге и наоборот. Петтинг кажется мне вполне адекватным дворекцим.
   - Молодой человек, если бы вы, подобно мне, изучали сексопатологию в Гарварде, то знали бы, что это значит и к чему приводит.
   Берта поинтересовалась, к чему.
   Миссис Хрен посмотрела на нее, потом на меня:
   - Этот Петтинг подозрителен, - еще раз заявила она. - И мне кажется, я знаю, за чем он охотится. Дело вовсе не в хозяевах и гостях этой лачужки. Вы, молодые люди, забываете, что мистер Травник - обладатель лучшей коллекции фаллоимитаторов во всей Англии.
   Тут она в точку попала. Дядя Травник начал собирать резиновые члены еще в раннем детстве, и с тех пор даже не думал останавливаться. Помниться, когда я был маленьким, то частенько забирался в комнатку в подвале их дома, чтобы построить из них крепость или еще что-нибудь.
   - Мой Вилли увидел эту коллекцию и был сражен наповал, - продолжала бубнить миз Хрен. - Там есть такая штучка в полметра длиной, из самого что ни на есть натурального каучука. Авторская модель Кого-то-там, с автографом Брюса Уиллиса. Вилли ради этой искуственой пиписьки на все готов. Так что следите за своим дворецким, как бы он не оприходовал ценный товар. Ладно, надо идти работать, а то скоро вечер.
   Я по-новому взглянул на Вилли Хрена и даже зауважал его. Надо же, кроличье дерьмо и геронтофилия - неплохой набор для интеллигентного человека. Глядя в толстую спину удалявшейся миссис Хрен, я все гадал, как она так с первого раза раскусила Хлопхлопа.
   Из размышлений меня вывело Бертино икание. Она икнула еще пару раз и нетвердым голосом произнесла:
   - Берти, мы должны рвать когти. И Хлопхлопа взять с собой. Но мы не можем, поскольку.. Постольку.. По три раза.. Блин! В общем, твоя тетка может, а мы - нет. Ибо этому маленькому мирку угрожает огромная, офигительно чудовищная опасность. Я уже описалась со страха, и я уезжаю. А ты - нет. И не возражай мне, Берти. Пока Травников тут нет, ты остаешься за главного. Будешь дежурить на кухне, снимать пробу с борща и развлекать всех пошлыми анекдотами за завтраком. Ты - наш герой.
   Сраженный длиннющим монологом Берты, я молчал, хотя все внутри меня протестовало против такого положения дел, и в особенности сьеденное за обедом пирожное. Наконец, я собрался с духом.
   - А я, Берта? Я ведь тоже сейчас от страха схожу в туалет не по-детски. Давай расставим точки и примем решение. Где тетя Офелия?
   - Ты сам знаешь - в каталажке вместе с Бонзо. Жрет баланду нахаляву. А что, ты тоже туда намылился? Даже и не думай.
   - Нет, Берта, - торжественно сказал я, вытягиваясь в полный рост, - ибо я, в трезвом уме и еще более трезвой памяти, собираюсь найти в этой дыре телефон и настучать тете на всех вас.
   И я ушел.
  
   6
  
   Шиз считает, что утром вчерашние проблемы рассасываются сами собой. Не хочу ничего плохого сказать про этого идиота, но утро в Могилово было еще хуже, чем предыдущий вечер.
   Итак, что мы имели за завтраком, кроме подгоревшей яичницы (с Шизовской не сравнить!) и пары вчерашних пирожных, от одного вида которых мне снова захотелось забраться на унитаз?
   Первое - мамаша Хрен. Она что-то знает, но что знает, еще даже сама не знает.
   Второе - Вилли. С ним ситуация еще хреновее - он знает, и знает как, и где, и с кем. Но не со мной, а с Филис. И меня это не устраивает.
   И третье - Филис с ее инцестно-нимфоманскими наклонностями.
   Берту я поставил на тринадцатое место, ей в самый раз.
   За завтраком собрались номера с первого по третий и я в качестве судьи на поле. Перебрасываясь словами, мы пытались угадать, что Толян приготовил на завтрак, но и на этот раз он оставил нас в дураках.
   Миссис Хрен ушла первой, сославшись на головную боль. Еще бы, до трех часов ночи смотрела порно на видео, подбирала сюжет для очередного шедевра.
   Филис ушла следом, ей надо было погладить папочкины трусы. "Он так любит, когда трусы хорошо отглажены" - сказала она с невинной улыбкой и упорхнула. Надо было видеть лицо Вилли в этот момент.
   Поняв, что его кинули, молодой Хрен решил пройтись по лесу с бультерьером, который после моей пиццы постоянно нуждался в длительных прогулках, оставив меня за столом одного.
   Проснулся я от телефонного звонка. Аппарат на столе бешенно звенел, и я поспешил успокоить его.
   - Берти! - заорала тетя на том конце провода.
   - Тетя! - заорал я в ответ.
   - Какого черта!! Ты где шляешься?
   - Сижу, перевариваю потихоньку. Как ты, как Бонзо? Вас уже выпустили на поруки?
   - Не переживай, мы уже на свободе. Дали два года условно. А теперь докладывай.
   - Одно слово, тетя - Хрен. Эта баба раскопала томогавк и вышла на тропу войны. Первый скальп она снимет с Хлопхлопа.
   - Чем ей старый педик-то не угодил?
   - Не знаю, наверное, просто не нравится. И еще - она почему-то думает, что он вовсе не дворецкий.
   - Ну и пусть.
   - Да?
   - Да. Берти, не парься. Это дело мы замнем. Хлопхлоп уже пощупал Вилли и скоро скажет, что и как. Так что хреновая мамаша меня больше не беспокоит.
   - Ладно. Тогда слушай дальше. Эта парочка Филли-Вилли..
   - Да, вот это важно, малыш. Берта сказала тебе, что ты должен соблазнить Вилли?
   - Ага, вот только, кажется, он полный натурал. Подумай сама, старушка, ведь если я буду к нему приставать, он мне может по лицу ударить. И потом, я с самого начала ему не понравился.
   - С чего ты взял, Берти? Ты всем нравишься.
   - Он недобро смотрел на меня. И если еще раз этот гад на меня так посмотрит, то я не сдержусь и расцарапаю ему весь портрет.
   - Ты не сделаешь этого, Берти. Ведь тогда твой дядя лишится денег, вернется в Могилово несчастный, запрет тебя в подвале и будет сдирать с тебя кожу кусочек за кусочком.
   - Ладно, тетя. Ты лучше послушай, что я придумал. Пусть этому Вилли достанется по-полной, но не от меня, а от кого-нибудь постороннего.
   - Берти, не смеши меня. Откуда в Могилово посторонние?
   - О! Тетя, нам срочно нужен посторонний. Предлагаю Триппера Геринга - он малый хоть куда, зеленый пояс по каратэ и третий юношеский разряд по боксу. Думаю, Вилли не станет с ним спорить.
   Тетя внезапно затихла, а потом сказала голосом, полным восхищения:
   - Берти, ты - голова. Иногда ты думаешь почти как нормальный человек. А Геринг согласится приехать в Могилово? Хотя какая разница. Берти, Геринг должен быть в Могилово завтра утром. Иначе дядя, подвал и все такое, ну ты знаешь. - И она повесила трубку.
   Звонить Герингу было еще рано, и я решил поразвлечься. Прокравшись в дворецкую, я прыгнул на Хлопхлопа сзади и зажал ему глаза с воплем - "Угадай, кто!"
   - Здравствуйте, мистер Шустер, - печальным голосом ответила спина. - Я как раз искал вас, чтобы поговорить.
   Я отпустил Хлопхлопа и уселся на бочонок с вяленой треской.
   - Мистер Шустер, ваша тетя уже рассказала вам, для чего я здесь валяю дурака и изображаю этого идиота Петтинга?
   - Отчасти, - коротко, но веско ответил я. Новый контакт с задницей Хлопхлопа чуть было не вогнал меня в депрессию.
   - Мое пребывание здесь подходит к концу.
   - То есть Хрен уже изучен вдоль и поперек?
   - Не совсем так, мистер Шустер. Обычно после первого же знакомства с зоофилами, нимфоманками и лесбиянками я уже могу поставить диагноз, но случай мистера Хрена более сложный и требует большего контакта с больным.
   - И что же вы раскопали.
   - Немногое. Прежде всего, я выяснил, что он склонен к фетишизму. Я разговаривал с ним сегодня утром, и он показался мне весьма увлеченным молодым человеком. Кстати, он очень интересуется коллекцией вашего дядюшки, и прежде всего его знаменитым фаллосом из натурального каучука.
   - Еще бы! Вот если он им бы не интересовался, это было бы ненормальным.
   - Не стану спорить с вами, мистер Шустер, хотя многие люди коллекционируют не только искуственные члены. Ваша коллекция использованных презервативов тоже может навести на определенные мысли, правда?
   Я слегка покраснел и поспешил перевести разговор на другие темы, и мы болтали о футболе и женском бодибилдинге до тех пор, пока слуга не принес мне телеграмму.
   Телеграмма была от Шиза. Я прочитал ее и весело рассмеялся.
   - Эй, доктор. Спорим на десятку, не угадаете, что Шиз раскопал.
   - Боюсь ошибиться, мистер Шустер, но судя по цели поездки мистера Шиза, он мог раскопать на дне морском особенно большого рака.
   - А вот и нет, - я показал доктору язык. - Шиз кое-что разузнал про нашего друга Вилли. И знаете что он пишет?
   Доктор стал похож на гончую, берущую след. Его волосатые ноздри раздувались, морщинистая шея напряглась, а руки сжались в кулаки. Косматые брови гордо веяли по ветру.
   - Ладно, не буду вас томить, док. Этот Вилли - эксгибиционист. Вот!
   - Надо же, каков сукин сын!
   - Кстати, вполне возможно. Эта мамаша Хрен немного смахивает на спаниеля. А теперь слушайте, док, что вам скажет старый, умудренный опытом Берти Шустер. Этого парня нарочно увезли из дома, чтобы он не позорил свою семью. Наверняка он раздевался в полдень, цеплял на шею резиновый член на веревочке и ходил так по Уолл-стрит, приставая к прохожим.
   Пораженные одной и той же мыслью, мы вскочили и бросились вниз в подвал. Влетев в комнату с дядиной коллекцией, мы пересчитали экспонаты. Так и есть! Знаменитого дядиного члена, в полметра длиной, из натурального каучука, с автографом Брюса Уиллиса, в комнате не оказалось.
   7
   Не буду рассказывать вам, что из себя представляет фаллоимитатор. Уверен, что прекрасная половина читающих эту книгу держала не раз в руках этот странный, но необходимый временами предмет. Скажу только, что автограф располагался прямо на вершине этого чудесного изделия. Дядя Том частенько стирал с него пыль, проводил пальцем по надписи и тихонько плакал, подсчитывая, насколько увеличилась цена этого предмета за последние две-три недели. Странный дядюшка Том, я частенько подшучивал над ним, рисуя на обьекте нашего с вами внимания то усы, то зеленый глаз, за что и бывал бит розгами. По молодости лет мне казалось, что такая совершенно бесполезная вещь не может быть предметом страстного обожания. С годами я сделался мудрее. Однако мне и в голову не пришло бы выделить у себя в доме комнату, чтобы там хранить (а не использовать!) эти удлиненной формы предметы.
   А дяде Тому пришло, и вот что из всего этого вышло.
   Мы с Хлопхлопом стояли, открыв рты и пялясь на остатки знаменитой коллекции, как вдруг в комнату ворвалась Берта.
   - Привет, ребятки, - она окинула комнату опытным взглядом, останавливаясь лишь на наиболее выдающихся предметах коллекции. - Ну как вы тут? Ничего себе не приглядели? Берти, ты какой-то бледный. Никак не поверишь, что такое может вырасти?
   Я не стал темнить, просто вытянул руку вперед.
   - Ну и что? - сказала Берта. - Я все это уже сто раз видела и измеряла.
   - Скажи мне, Берта, - тихим, задушевным голосом сказал я, - Если бы кто-нибудь взял твои любимые трусики и положил бы их к себе в карман, что бы ты сделала?
   - Удавила бы гада. А что, у дяди Тома стащили стринги?
   - Хуже, Берта. Помнишь резиновый член Уиллиса, который здесь стоял? Теперь он уже не стоит, Берта, совсем не стоит.
   Хлопхлоп поддержал меня, грустно покивав головой. Говорить что-то членораздельное он был еще не в состоянии.
   - Ты хочешь сказать, Берти, что эта резиновая пиписька исчезла?
   - Ага. Дядя этого не переживет.
   Берта задумалась.
   - Интересно, - медленно произнесла она, - кому это нужно?
   - Тому, кто разденется, повесит этот член себе на грудь и будет ходить среди нас, вгоняя всех в стыд и срам, вот! Смотри, что Шиз написал. Этот Вилли - эксгибиционист.
   - Подумаешь, - фыркнула Роберта, - я тоже люблю прогуляться голой по коридорам. И это совсем не повод красть резиновые члены.
   - Понимаете, мисс, - вступил в игру Хлопхлоп, - у юного мистера Хрена есть определенная склонность к фетишизму. В сочетании с эксгибиционизмом это сексуальное расстройство способно принимать самые причудливые формы. Не удивлюсь, если наш юный друг прицепит себе этот предмет вместо носа или, того хуже, наденет на большой палец левой ноги.
   Берти вытаращила глаза.
   - Надо же! - выдохнула она, - Кто бы мог подумать. Мне такое и в голову-то не придет - на палец ноги. Спасибо, док, я обязательно как-нибудь это попробую. Может быть, вы мне даже покажете, как это надевается?
   - Не сейчас, мисс. Нам надо решить, что же делать с юным мистером Хреном. Миссис Травник дала мне понять, что сьест мои внутренности, в том числе печень, если семья Хренов будет расстроена своим пребыванием под этой гостеприимной крышей. Если я скажу миссис Хрен, что ее сын любит производить впечатление на людей своим голым задом, я думаю, она сильно расстроится.
   Я подмигнул Хлопхлопу - его голый зад я уже видел. Однако ответного подмигивания я так и не дождался. Люди умеют быть неблагодарными.
   - Ладно, - сказала Берта, - у меня есть план.
   - Давайте-давайте, мисс Срикхем, удивите нас, - Хлопхлоп обрадованно потирал ладони.
   - Все очень просто. Знаете комнату Вилли?
   Он ответил, что даже очень знает.
   - Когда вы воруете серебряные ложки, вы ведь прячете их у себя в комнате под матрацем?
   Хлопхлоп и с этим согласился.
   - Ну и?
   - И?
   - Ну? Соображай быстрей, тупой старикашка!
   - Неужели вы хотите?
   - Конечно хочу. Но идти придется Берти. Берти, мы выбрали тебя. Иди и хорошенько приберись в комнате этого извращенца.
   Хлопхлоп надулся.
   - Мне кажется, мисс, что это работа для умудренного годами человека, а не для юного раздолбая вроде Берти Шустера.
   Но все его возражения были отметены в сторону, и уже через пять минут я стоял в пустом коридоре напротив двери в комнату, занимаемую Вилли Хреном. Из находившейся напротив комнаты мамаши Хрен неслись вздохи и стоны, похоже, творческий процесс известной писательницы был в самом разгаре. Собравшись с духом я толкнул дверь и уперся средней частью своего тела в чей-то обтянутый мини-юбкой зад, двигавшийся взад-вперед.
   Зад от моего прикосновения замер, затем обладательница его распрямилась, и я оказался лицом к лицу с веснушчатой горничной. В руке она сжимала трубку пылесоса, направленную в мою сторону.
   - Эй, - сказала она. - Ты меня напугал, красавчик. Что, хочешь поразвлечься?
   - По-правде говоря, не сейчас. Я ищу мистера Хрена.
   - Да? - она посмотрела на меня не то чтобы пренебрежительно, но свысока. - А я думала, ты нормальный.
   - Вообще-то я нормальный, но сейчас мне очень нужен мистер Хрен.
   - Ну-ну. Нет его здесь. Подожди, может придет твой ненаглядный Хрен.
   И она гордо вышла, тащя пылесос за собой на проводе, словно собачку на поводке.
  
   8
  
   Оставшись в гордом одиночестве, я огляделся. Эта комната была самой уютной на этаже, дядя с тетей не пожалели денег на ее отделку - здесь останавливалась теща мистера Травника, самое страшное и ужасное существо на свете.
   В первые годы своей женитьбы дядя Том был одержим множеством человеколюбивых идей. Перво-наперво он соорудил в этой комнате балкон, в надежде, что любимая теща, выйдя на него, перевалится через перила и сломает себе язык или, на худой конец, шею. Однако старая леди упорно просиживала в комнате весь день, твердя, что сырой и затхлый воздух Могилово вреден ей. Тогда дядя Том велел сложить в комнате камин. Печник уверял его, что угарный газ, невидимый и не имеющий запаха, не выйдет наружу по неправильно сложенному дымоходу и способен усыпить лошадь за полчаса.
   То ли печник плохо знал свое дело, то ли природа сыграла злую шутку с дядей Томом, не превратив его тещу в лошадь, однако та совершенно не собиралась угорать. Наоборот, она просиживала у камина круглые вечера, бормоча что-то себе под нос. Дядя Том не отчаялся. Он поехал в Лондон и купил картину в самой роскошной дубовой раме, какая только там продавалась. Это великолепие было повешено на стену в самый раз над тем креслом, где теща любила предаваться мечтам о новом муже для своей дочурке.
   Картины помельче, повешенные на толстенные гвозди по всему дому, успели упасть по два раза, а дубовая рама в тещиной комнате не сдвинулась ни на дюйм с хлипкого крючочка.
   Дядя не сдавался. В комнате появились кресло, отличавшееся изяществом ножек, того и гляди готовых сломаться, огромная люстра венецианского стекла, повешенная над кроватью, и много других полезных и роскошных вещей. После каждой покупки дядя Том ходил примерно неделю счастливый, потом еще неделю - настороженный, еще неделю - огорченный, а потом он уезжал в Лондон и привозил с собой новое орудие убийства.
   Шли годы, и постепенно отчаяние овладело моим дядюшкой. Чтобы развеять грусть, они с тетей Офелией отправились на континент. Счастливая пара отсутствовала две недели, после чего вернулась в Могилово, привезя с собой синяк под глазом тети Офелии и греческого повара Анатолия, которого я ласково зову Толяном.
   Первый же ужин, приготовленный Толяном, произвел на моего дядю огромное впечатление. Непрожаренный кусок мяса, застрявший в горле его тещи, упорно не пожелал покинуть вновь обретенное покойное местечко, сделав тещу покойной в прямом смысле этого слова. С тех пор Толян - фигура в Могилово неприкасаемая, каждый, кто отказывается, из соображений безопасности или просто из брезгливости, есть его стряпню, моментально становится врагом хозяев дома.
   Вот вкратце, что из себя представляло место, где я стоял, раскрыв глаза и навострив уши.
   Вопрос о том, где бы я спрятал украденный экспонат, меня не мучил - конечно, под подушкой, чтобы можно было дотянуться до него сразу после сна. Но вот что себе вообразил Вилли Хрен, когда прятал Его, я понять не мог. Постояв минут пять, я решил начать осмотр с ближайшего ко мне предмета. Им оказался шкаф, купленный дядей Томом на четвертом году военных действий - шикарный образец работы Дейва Уоллеса, большой стоячий гроб, отделанный превосходной резьбой и инкрустацией. В этом шкафу был потайной ящик, в котором как-то хранилась простыня, пропитанная сильнодействующим сенильным ядом. По замыслу дяди, его теща должна была только дотронуться до этой простыни, но увы - старая леди не любила белье фиалкового цвета и так и не удосужилась добавить яду в свой организм. Зато тараканы, до этого осаждавшие Могилово, буквально за неделю куда-то исчезли и больше уже не возвращались.
   Отравленной простыни в шкафу уже не было - дядюшка подарил ее своему университетскому приятелю, пожелавшему обменять старую жену на что-нибудь поновее. Однако потайной ящик остался, и я бесстрашно сунул туда свою голову.
   Так и не разглядев в темноте ничего, я попытался вытащить голову обратно и сразу же заподозрил неладное. Ящик застрял на середине хода и упорно не желал выпускать меня из своей деревянной пасти. Затхлые запахи нижнего белья Вилли неприятно щекотали мне нос, и я вынужден был чихнуть.
   - Будь здоров, - раздался голос у меня за спиной.
   От неожиданности я рванул назад, в шее что-то треснуло, уши сложились в обратную сторону, придавая телу ускорение, и я вылетел на середину комнаты с хреновыми трусами на макушке.
   - Берти, ты прирожденный акробат, - в центре комнаты стояла Берта и нагло веселилась. - После того, что ты сделал с этим шкафом, следующим номером программы наверняка станет человек-настольная лампа.
   - Честно говоря, Берта, я не разделяю твоего веселья, - обиженно заявил я, поднимаясь с пола и пытаясь стряхнуть с себя чужие трусы, - не будь ты женщиной..
   - И что бы было? - Берта заинтересовалась.
   - Ничего бы не было! Ты что, дура? Я здесь роюсь в чужих вещах и надеюсь, что одинок, и тут заявляешься ты и пугаешь меня.
   - Извини, извини, Берти. Я не знала, что ты предпочитаешь грабить в одиночестве. Видимо, стыд не дает тебе покоя. Надо же, неженка какой! Выставил свою задницу на всеобщее обозрение, да еще чем-то недоволен. Знаешь, что я скажу тебе, Берти - ты порядочный засранец. И если ты не найдешь нужную нам вещицу, я попрошу Геринга сделать из тебя отбивную.
   - Он не посмеет!
   - Еще как посмеет! - гордо сказала Берта и пулей вылетела из комнаты, оставив меня одного.
   Думая о том, где еще можно поискать пропажу, я поднял трусы Вилли и уже собирался положить их обратно в шкаф, как в комнату ввалилась мамаша Хрен.
   - Что случилось, что за крики? - дурным голосом заорала она. Но тут взгляд ее упал на трусы, которые я держал в руке, и вопли моментально прекратились. Некоторое время она пристально смотрела на меня, видимо не зная, что сказать, а потом хриплым шепотом произнесла:
   - Мистер Шустер, это у вас в руках - то, что я думаю?
   - Возможно, - осторожно ответил я.
   - И вы это решили взять себе?
   - Нет, ну что вы, наоборот - возвращаю обратно.
   - Это вам больше не нужно?
   - Нет.
   Миз Хрен поджала губы. Видимо, я ей чем-то не нравился.
   - Скажите, мистер Шустер, вы часто берете чужие трусы себе?
   - Нет, не очень. Только когда в этом есть необходимость.
   - Хорошо.
   Мамаша Хрен посмотрела на меня еще раз своим пронзительным взглядом и ушла, настороженно оглядываясь. А я положил трусы обратно в шкаф и пошел разыскивать Берту Срикхем.
   Берта сидела на лужайке, листая Плейгерл. Когда я подошел, она нежно смотрела на разворот, проводя кончиком языка по губам. Заметив меня, Берта засмеялась.
   - Ага, вот и человек-шкаф. Ну как успехи? Давай сюда этот член, а то небось хотел себе оставить?
   - У меня его нет.
   - А где же он? Только не говори, что невовремя вернулся Вилли и засунул его себе куда не следует. Я только что видела его здесь, в парке - он убегал от собаки.
   - Нет, Берта, это был не Вилли. Это была его мать.
   У Берты глаза стали идеально круглыми.
   - Ты засунул ЭТО его матери? Ну Берти, ты.. ты.. я не ожидала от тебя такой прыти. Молодец! Как она, неплохо еще держится для своих ста двадцати лет?
   - Я ей ничего не засовывал.
   - Почему?
   - Нечего было.
   - Как - нечего?
   - А вот так, Берта. Я даже не успел залезть под кровать, как прибежала эта мамаша Хрен. Очевидно, кто-то из тех, кого я хорошо знаю, привлек ее туда своими криками и дурацким смехом.
   - И ты ушел?
   - Конечно, ушел. Не буду же я обшаривать комнату сыночка в присутствии его мамаши. Знаешь, Берта, ты даже не проси меня туда вернуться. Я все равно не пойду.
  
   Через десять минут я стоял перед дверью в комнату Вилли. В конце коридора на стреме стояла Берта, а Хлопхлоп прикрывал мой отход под балконом. Оглядевшись и убедившись, что бойцы расставлены по местам и тылы надежно прикрыты, я тихонечко отворил дверь и, уверившись, что внутри никого нет, принялся за работу.
   Я осмотрел тумбочку возле кровати, два стула, диван и знаменитое кресло, письменный стол с отравленными ручками ящиков и заглянул под ковер. Утолщение на ковре, которое я ошибочно принял за сплющенный фаллоимитатор, на проверку оказалось обычным носком.
   Подняв носок двумя пальцами, я понюхал его и сморщился - судя по всему, Вилли не утруждал себя частой сменой белья. Я повертел носок и так и эдак, даже засунул в него руку и немного поиграл в мистера Бибо. Честно говоря, носок мне понравился - он был большим, мягким и вонючим, как раз таким, каким и должен быть мистер Бибо.
   - Что вы тут делаете? - раздался голос позади меня.
   Я повернулся и нос к носу столкнулся с мамашей Хрен.
   - Это снова вы? - спросила она.
   - Да.
   - Теперь у вас носок?
   - Да.
   - Собираетесь его вернуть?
   - Именно так.
   - А зачем вы засунули в него руку?
   - Играю в мистера Бибо. Правда, вот тут еще надо нарисовать глазки.
   - Интересно.. - протянула миссис Хрен. - Когда я вернусь в Америку, я должна обсудить это со своим сексопатологом. А может быть, я даже сделаю это здесь, в Англии. Среди знакомых миссис Травник есть отличный специалист - мистер Хлопхлоп. Он берется за самые безнадежные случаи. Хорошо, мистер Шустер, я вижу - вы перевозбудились и устали. Идите к себе и примите холодный душ.
   Глядя на удаляющийся зад миссис Хрен, я задавал себе всего один вопрос - "Куда же делась, мать ее, Берта?".
   Берту я нашел на улице возлее ее мотоцикла.
   - А, это ты, Берти, - проскрипела она, ковыряясь в двигателе. - Где тебя носит? Нашел?
   - Нет. Зато меня нашла мамаша Хрен.
   - Ооопс. Берти, только не говори, что она опять застукала тебя с трусами на голове.
   - Нет, на этот раз с носком.
   - Супер! Берти, ты такой затейник. Если бы не Геринг, то ты и я.. Я и ты.. Ну ты понимаешь.
   - Нет, Берта, я не понимаю, куда ты делась.
   - Ой, малыш, прости. Совсем вылетело из головы. Понимаешь - моя мать звонила мне, чтобы сказать, что ты - дерьмо собачье.
   - Сама она это слово.
   - Тут ты прав, Берти. Но что делать, родителей не выбирают. Короче, я еду домой. У нас будет долгий разговор по душам и все такое, будем поливать тебя дерьмом и опускать по полной программе.
   С этими словами она залезла на мотоцикл, дала по газам и умчалась, оставив меня в облаке вонючего черного дыма. Решив отомстить, я пошел и позвонил Трипперу, чтобы сказать ему, что его ненаглядная Берта трахается со всеми подряд, включая Толяна и Хлопхлопа.
   Я говорил все это в трубку, даже не поинтересовавшись, слушает ли он меня, когда чья-то тяжелая рука опустилась мне на плечо. Я обернулся и увидел Триппера Реджинальда Геринга собственной персоной.
  
   9
   Вначале я подумал, что у меня глюки от вчерашней порции клея. Потом, ущипнув Геринга за руку и получив за это в ухо, я сообразил, что это и есть Триппер собственной персоной. Однако, - подумал я, - как это он сумел добраться до Могилово за те полминуты, что я открывал ему глаза.
   - С кем это ты разговариваешь? - подозрительно спросил он.
   - С тобой, придурок, ты что - не видишь? Я же твой номер набрал.
   - Постой, - Геринг наморщил лоб. - Я же тут. Если бы я был на том конце провода, то я не был бы тут. А если я тут, то я не там. Иначе - раздвоение личности, Берти, ну ты меня понимаешь?
   Я кивнул головой. Действительно, Триппер был прав. Не может человек быть одновременно в двух местах. С кем же я тогда разговариваю?
   - Эй, - сказал я телефонной трубке, - а ты кто такой вообще?
   Телефонная трубка выругалась и разразилась короткими гудками.
   - Ты смотри, этот, который ты - просто хам.
   - Это не я, Берти. Это кто-то другой. Так что ты говорил, я не расслышал?
   - Да так, чушь всякую. Хотел тебя позвать сюда, а ты уже сам приехал. Кстати, тебя ведь никто не звал - как ты тут очутился?
   - Я читал статью, Берти.
   - Молодец. Я тоже умею читать иногда. Какую статью?
   - Ту, которая в Таймсе.
   - На последней странице? - догадался я.
   - Ага.
   - И что?
   - И все.
   - Почему?
   Геринг замолчал ненадолго, а потом его прорвало:
   - Эта сучка Берта! И за кого! За тебя! Я тебя, Берти, еще с песочницы знаю - ты не из тех, к кому спиной не повернись. И я тебя не виню. Это все эта шлюха, перетрахалась со всеми, а теперь решила тебя окрутить. Но я не допущу этого, Берти, не отдам тебя на заклание.
   - Погоди, - перебил его я. - Куда ты меня не отдашь?
   - На заклание. Это такое выражение - когда предают лучших друзей. Не волнуйся, Берти, я спасу тебя. Мы ведь как братья, Берти - ты и я. Помнишь, как мы боролись с этим педрилой Ганджоном? И мы победили!
   - Кстати, тут его приемная дочка - Филис.
   - Отличная девчонка. Такая, что хоть куда. Я женюсь на ней, Берти. И когда ты женишься на этой швабре Берте, мы будем дружить семьями. Мы станем одной большой шведской семьей. И может быть, я смогу трахнуть эту змею. Берти! Я не могу без нее, что мне делать?
   - Прежде всего - перекусить.
   - Что перекусить? А, ты об еде. Толян тут еще поляну накрывает?
   - А то! Вот увидишь, сегодня у него на ужин макароны по-флотски и запеканка. Пальчики оближешь.
   - Берти, я бы хотел облизать мою ненаглядную Берту, но теперь эта тварь - твоя. У меня нет аппетита, я не хочу даже толянину запеканку. И вообще - у меня запор вот уже второй день после шизовой яичницы. Что он туда кладет - клей?
   - Нет, клей он оставляет для себя - нюхает иногда в чуланчике. Ладно, Триппи, я тебе открою глаза.
   - Ты мне их уже открывал пять минут назад по телефону.
   - Ну тогда не получилось, сейчас еще раз попробую.
   И я рассказал Герингу все - и про самотык, и про Филли и Вилли, и про собачку, и конечно же - про Берту и ее чудесный план.
   - Погоди, - перебил он меня, - это тот план, что я ей дарил месяц назад? Она обещала мне никому.. никому не давать его, а хранить для наших бурных встреч.
   - Триппи, ну ты и дебил. План - это когда что-то придумывают. Ну как ты с Ганджоном. То есть, я хотел сказать совсем не про то, чем вы там с Ганджоном занимались, а о твоем плане, как его стереть в порошок. Нет, Триппи, план не трут в порошок, его сворачивают в трубочку. Это Ганджона ты хотел стереть в порошок, и это был твой план.
   Я окончательно запутался, но тут Геринг все понял.
   - Ага! - сказал он.
   - Ага! - сказал я и улыбнулся.
   - Ага! - сказал он и замолчал минут на пять.
   Работа мысли поначалу отражалась на его неказистой физиономии, но потом стала утихать, и я уж думал, что Геринг уснул, но вдруг он встрепенулся, бросился мне на шею и стал душить.
   Я думал, что умру, и сквозь уходящее сознание слышал странные слова, которые говорили о любви. Любви ко мне. "Надо же", - подумал я, - "а Реджи, оказывается, не сменил ориентацию со школьных времен".
   Но тут меня встряхнули хорошенько, вернули с небес на землю, и растроганный Реджи признался, что не ожидал от Берты ничего иного. Глаз радовался при виде радостного Триппи, правда, только правый, потому что левый долго был прижат к пуговице на его пиджаке и от этого упорно не желал открываться.
   - Ну я придурок, - завершил свой монолог Реджи и смачно меня поцеловал.
   Я согласился.
   - Я буду достоин Берты.
   И тут я был совершенно согласен - два сапога пара.
   - Как думаешь, Берти, этот план сработает?
   - По крайней мере, мамаша Срикхем была в шоке.
   - От радости?
   - Сомневаюсь. Она почему-то не любит меня. Обзывает нехорошими словами. Собачьей какашкой. А я моюсь каждую неделю по четвергам.
   - Вот гадина. Знаешь, Берти, я пожалуй не буду жениться на Берте. Нафиг мне такая теща.
   Тут я призадумался. Если Триппер не женится на Берте, то придется жениться мне. И тогда.. И я в который раз построил в голове логический поезд. И понял, что надо действовать мягче и настойчивее.
   - Реджи, - тихо сказал я. Геринг встрепенулся и странно на меня поглядел. - Послушай, тебе ведь не обязательно спать с тещей. Эта старая английская традиция уже давным-давно в прошлом. И хоть семья Берты - старых устоев, но ты должен внести в нее свежую струю, образно говоря. Подумай сам, Реджи, как хорошо вы заживете с Бертой на берегу моря, где-нибудь подальше от ее чокнутой мамаши. И все, что тебе нужно - это убить Вилберта Хрена, пока старый Ганджон не вернулся.
   Геринг обдумал предложение и согласился, что дело стоящее.
   - Мы должны спасти Филис от этого гаденыша, это наше право, наша обязанность и наша привелегия, - гордо заявил он, выпятив грудь и оттопырив уши. - Янки гоу хоум, Боже, храни королеву. Эти придурки даже в футбол не умеют играть, Берти. Они лапают мяч руками. За такое мало убить - сначала надо оторвать руки, потом ноги, а затем голову, и только после этого - убить. Поэтому, Берти, я с тобой, рука об руку, плечом к плечу. И пожрать не мешает - ко мне вернулся аппетит. Жизнь хороша, Берти, жаль что ты этого никогда не узнаешь.
  
   10
   Подумав недолго, я решил, что Аскаридой в этом мире иллюзий и надежд должен стать старый развратник Хлопхлоп. Еще бы, лучшей кандидатуры на роль путеводителя по Могилову не выбрать, поэтому я нажал кнопку звонка, и наш верный Гиппократ явился пред наши строгие, но справедливые очи. Его собственные глаза подмигивали мне так многозначительно, что я немного растерялся и не хлопнул его дружески по спине.
   - Петтинг! - строго сказал я, поморгав для приличия. - Это - Триппер, но для посторонних он просто мистер Геринг. Прибыл сюда, чтобы не дать нашей компании погрязнуть в неге и праздности.
   Хлопхлоп поклонился, растерянно сжимая поднос в руказ.
   - Добрый вечер, сэр.
   - Он будет у нас жить, Петтинг, уж не знаю, с кем. Но тебе надо об этом позаботиться.
   - Я думаю, сэр, что мы поместим его в Сумашедшую комнату.
   - Слышишь, Триппи, тебе досталась Сумашедшая комната! Это мечта, Триппи, для таких молодых неотесаных болванов, как мы с тобой. Там есть все, что нужно для нормальной жизни - видеоигры, настольный футбол, большая кровать и баскетбольное кольцо над дверью.
   Триппер радостно заржал и умчался вслед за Хлопхлопом. Этот малый (доктор, конечно) вел себя как настоящий дворецкий, не хуже моего Шиза. А может быть, даже лучше. Я даже подумал, уж не поменять ли мне дворецкого на домашнего врача.
   Когда Хлопхлоп вернулся, я рассказал ему о своих размышлениях. Он довольно кивнул.
   - Я долго тренировался, сэр.
   - Что вы думаете о моем фиаско?
   - Этот носок, сэр. На нем могли быть опасные микробы.
   Я призадумался. Хлопхлоп, как его не крути, был врачом. А если вспомнить, каким врачом - то микробы на носке становились страшнее и страшнее. Я немного вспотел, и перед глазами замелькали разноцветные пятна. Я упал на пол и мир вокруг меня померк навсегда.
   Когда я открыл глаза, то увидел прямо перед собой чье-то лицо. Оно обеспокоенно смотрело на меня пустыми водянистыми глазами, и на его поверхности красовалось по крайней мере три прыща.
   Сперва я подумал, что уже на небесах после тяжелой болезни, подцепленной от контакта с хреновым носком. Но поскольку я был уверен, что попаду только в рай, и никуда больше, то различие между тем, как я представлял себе ангела, и лицом напротив заставило меня призадуматься. Я вытянул руку и схватил лицо за нос, чтобы обрести в новом мире точку опоры.
   Точка опоры вырвалась из рук, и что-то тяжелое ударило меня по подбородку.
   Когда я очнулся в следующий раз, то сразу увидел Реджи, сидевшего надо мной с холодной мокрой тряпкой в руках.
   - Прости, Берти, я сделал это машинально.
   - Ничего, Триппи, всяко бывает, - осторожно ответил я, ощупывая себя. Похоже, на том свете мне здорово досталось - болел бок, передний зуб слегка шатался, а левое ухо распухло и стало похожим на пирожок.
   Реджи вздохнул и утерся мокрой тряпкой, вопросительно глядя на меня.
   Я промолчал.
   Тогда он снова вздохнул и еще раз утерся, только интенсивнее и многозначительнее.
   Я снова промолчал.
   Он вздыхал минуты две, растерев себе лицо до красноты, прежде чем я сжалился и спросил -
   - Что случилось, Триппи?
   - Случилось!!
   - У тебя проблемы?
   - Проблемы!
   - Тебе не понравилась Сумашедшая комната?
   - Сумашедшая!!
   - А что сказал Петтинг?
   - Петтинг!!!
   Я все еще не мог прийти в себя, но игра в эхо мне тоже надоела. Кое-как я встал и взглянул на Реджи снизу вверх.
   - Послушай, Реджи. В жизни каждого человека наступает момент, когда он должен сделать окончательный выбор - или он говорит членораздельно, или он полный дурак. Ты, Реджи, свой выбор сделал, но все же попробуй еще раз повторить то, что собирался сказать.
   Реджи вытаращил глаза.
   - Спасибо, Берти. Ты - настоящий друг.
   Я согласился.
   - Кроме тебя, у меня нет друзей.
   Я снова согласился, но уже неуверенно.
   - Если бы не ты, моя жизнь была бы тусклой и скучной.
   Тут я ничего не мог возразить - что было, то было.
   - И скажи мне, Берти, почему?
   Я задумался, что мне сказать, но тут его прорвало.
   - Почему, Берти, я такой осел, дебил, дегенерат, идиот и урод? Мы же вместе росли, Берти, и посмотри, в кого мы превратились. Помнишь Таймс?
   Я осторожно кивнул. Таймсов в Лондоне - на каждом углу. Но если Реджи решил припомнить мне Таймс-Сквер, то это нечестно с его стороны.
   - Когда я прочитал эту заметку, то хотел отрубить тебе ноги, потом руки, затем голову, и после этого убить. То же самое я мечтал проделать с Бертой, ну правда не только это, но в основном.. И потом сварить ваши внутренности и дать их вам сьесть. И все же, подумав, я понял, что не должен этого делать. Ведь ты мой друг, Берти. Если ты умрешь, где я буду завтракать и ужинать? И я написал Берте письмо.
   - Ты хочешь сказать, что сам написал?
   - Ну не совсем, ты же знаешь, у меня ужасный почерк и я путаю некоторые буквы. Я поручил это нашей секретарше - она ведь женщина, Берти, да еще какая! Она знает, как писать такие письма.
   - И что она написала?
   Вместо ответа Реджи протянул мне мятый клочок бумаги. Почерк у его секретарши и вправду был хорош, точь в точь как у печатной машинки.
   "Берта, привет, паршивая сучка. Если ты еще раз встретишься с моим Реджи Герингом, я вырву твои редкие волосы и расцарапаю твою лошадиную морду. Мы с Реджи любим друг друга, и ты в этом возвышенном союзе, благословленном небесами, лишняя. Отвянь. Целую. Мисси."
   - Мисси??
   - Ну да. Почему ты считаешь, что порядочную девушку не могут звать Мисси?
   - Странное имя. Помнится, пару лет назад в Вест-сайде, ну там, где девушки стоят на улице и машут руками, я что-то такое слышал.
   - Она уже не занимается этим, Берти, очень честная и работящая девушка. Знал бы ты, как она облегчает мне работу, и не только мне - всему нашему отделу. Рабочий день пролетает незаметно. Как думаешь, Берти, после этого письма у меня есть шансы?
   - Жениться на Мисси?
   - Да нет же, тупой ублюдок. Жениться на Берте!
   Я подумал и честно ответил, что никаких шансов нет.
   - Тогда я погиб. Какой же я идиот!
   Тут я тоже был совершенно с ним согласен.
   - Как думаешь, Берти, можно еще что-то исправить?
   - Ну да. Просто не отдавай ей эту записку.
   Триппер посмотрел на меня взглядом подобным тем, что бросают иногда племена дикарей из диких амазонских джунглей на проезжающий мимо трактор, из кабины которого выпала пачка настоящих американских сигарет.
   - Ты, Берти, умнейший человек на свете. Прости, что считал тебя имбицилом, олигофреном и дегенератом. Хоть ты не знаешь половины этих слов, Берти, но иногда на тебя исходит озарение. Словно благодать касается твоих мозгов живительными струями.
   - Точно, Триппи. Во время дождя в голову ко мне приходят иногда разные мысли, - гордо заявил я.
   - И в эти редкие моменты, - продолжал Геринг, - ты напоминаешь мне валаамову ослицу, которая всю свою жизнь была, прости меня, Берти, дурой еще похлеще тебя, но в конце концов сказала такое, от чего все рты раскрыли.
   - И что она сказала? - заинтересовался я, еще более гордо приосанившись.
   - Не важно. Главное, что ты сказал нужные слова. Теперь надо только позвонить Мисси и сказать ей, чтобы она попросила Берту отослать ей обратно по факсу эту записку. И тогда у Берты ничего не останется, и все будет как прежде. Так я и сделаю!
   И он бросился прочь, оставив меня в гордом одиночестве.
   Триппер вернулся через пять минут. От его воодушевления не осталось и следа. Он был похож на маленького мальчика, которому сказали, что Санта Клаус на самом деле - продавщица пенсионного возраста из соседнего супермаркета.
   - Представляешь, Берти, эта дура Мисси мне сказала, что даже если Берта пошлет факс обратно, то он все равно останется у нее. Как это может технически произойти, в голове не укладывается. И еще она сказала, что больше не будет играть со мной в Кинг-Конга и прекрасную пленницу, в Белоснежку и страшного великана, и даже, Берти, в вишневый тортик со сливками!
   - Почему??
   - Не знаю, друг мой. Я ведь ровным счетом ничего ей не сделал. Может быть, у нее сегодня неподходящий день, ну знаешь, когда нужны толстые прокладки.
   Я закивал головой, хотя ничего не понял.
   - В общем, Берти, хоть она и попросила Берту отослать факс обратно, он все равно остался у нее.
   - У Мисси?
   Триппер бросил на меня злобный взгляд.
   - Не угадал. Даю тебе вторую попытку.
   - Лдано, сдаюсь.
   - У Берты, идиот. Он каким-то непостижимым образом размножился и теперь их два.
   - Надо же, плодятся как кролики. А этот, первый факс - он папа или мама?
   - Дурак, они близнецы.
   Тут мы еще порассуждали о родственных отношениях факсов и все же сошлись во мнении, что мама - это факсовый аппарат, откуда все вылезает, а папы у них просто нет, и Триппи согласился их усыновить, поскольку это все он придумал. Потом я спросил, как он считает - бывают у факсов такие же проблемные дни, как у Мисси, и Триппер сказал, что не бывает, и добавил, что это хорошая идея - поменять Мисси на факс.
   Тогда я подумал, на что можно поменять Шиза, и решил, что поменяю его на Мисси.
  
   11.
  
   Утро встретило меня рассветом, воплями петухов и натужным кряхтением бультерьера. Никогда не замечал, что пицца имеет такой продолжительный эффект. Натянув носки, я кое-как вышел из комнаты и натолкнулся на Триппера.
   - Я тебя тут уже час жду, - грубо поздоровался со мной друг детства. - Все думал, о чем ты вчера там перед ужином...
   При воспоминаниях об ужине мой желудок скакнул вверх и едва не вывалился у меня изо рта. Вчера Толян превзошел самого себя - очередь в туалет рассосалась только к трем часам ночи.
   - Ну чтобы Шиза на Мисси поменять, - продолжал недобро смотреть на меня Триппер.
   - Да какие проблемы, - осторожно махнул я рукой, чтобы его успокоить, - как в Лондон приедем, так и поменяемся. Впридачу даю подшивку Пентхауза за 1920 год.
   Но Триппера это не успокоило.
   - Берти, заткнись и послушай меня. Когда я вчера жевал толяновы макароны, то вспомнил твоего Шиза. И подумал, что человек, который умудрился не испортить яйца, вполне способен нам помочь.
   - Так вот зачем ты хочешь поменяться, - подмигнул я ему.
   Триппер густо покраснел.
   - Берти, ты идиот. Меня не волнуют яйца Шиза, я говорил о том, что он умеет готовить яичницу. А раз он умеет делать даже это, то сможет помочь нам разобраться во всех этих вещах. Так что, Берти, дуй и телефону и вызывай Шиза сюда - одна нога здесь, другая там.
   Так я и сделал.
  
   - Алло, Шиз, это ты?
   - Да, сэр.
   - Как там в Херни и все такое?
   - Спасибо, сэр, великолепно. Вчера я судил конкурс мокрых маечек. Помните Меррил Бантик? Она выиграла.
   Мы некоторое время обсуждали Меррил и пришли к выводу, что победила она вполне заслуженно. Потом я вспомнил, зачем, собственно, звоню, и ввел Шиза в курс дела.
   - Я немедленно выезжаю, сэр.
   - Можешь не торопиться, Шиз. Даю тебе два часа на сборы.
   - Спасибо, сэр. До свидания, сэр.
   И он повесил трубку. Чертовски вежливый малый.
  
   Поезд из Херни останавливался на нашем полустанке в половине третьего. Чтобы не терять ни минуты, после третьего завтрака я оседлал мотороллер и помчался на станцию.
   Часы на станции показывали пять минут седьмого, когда я припарковал свой мотороллер возле Бентли приходского священника. Впрочем, эти часы уже третий десяток лет показывали одно и то же время.
   Шиз сидел на чемоданчике возле касс и приканчивал третью бутылку Гиннеса. Его большие добрые глаза лучились тем особенным теплом, которое переполняет человека как раз после второй бутылки пива и до того момента, как третья бутылка, погрузившись полностью в организм, начнет выталкивать из него жидкость в тех местах, где это делать запрещено.
   - Привет, Шиз, - радостно заорал я, бросаясь к своему слуге.
   - Добрый день, сэр, - Шиз как всегда был сдержан и немногословен.
   Мы оседлали вдвоем моего скакуна (это я про мотороллер) и на полной скорости направились к Могилово. Однако не успели мы проехать и половины пути, как третья мисс Гиннес окончательно заняла достойное место в организме Шиза.
   Ближайший туалет был в "Гусе и Гусыне", отличном местечке возле старой свалки. Не успел я припарковаться, как Шиз соскочил с сиденья и припустил к маленькому дощатому домику, а я, чтобы не терять времени понапрасну, зашел в мотель. Там было тихо, тускло и уныло, как и подобает заведению средней руки. За одним из столиков сидела рыжеволосая девушка и мрачно ковыряла вилкой горку углей на тарелке. Я подозвал официанта.
   - Эй, что за шмара тут сидит?
   - Городская штучка, сэр. Мы ей дали наше фирменное блюдо, от которого даже тараканов тошнит, а она ничего, почти все уже сьела.
   Я понимающе покачал головой. По сравнению с местной едой даже толянова стряпня казалась более-менее сьедобной.
   - Дай-ка мне пару вашего фирменного.. как его там?
   - "Отрыжка Билла", сэр. Вижу, вы не в первый раз у нас.
   - Да уж, случалось мне посиживать тут во времена моей бурной молодости, - не без самодовольства заметил я. - Ладно, неси Отрыжку, раз уж "Тошниловки Бесси" нет.
   Официант уважительно наклонился к моему уху.
   - Есть, сэр, но местный бэйлиф запретил продавать ее приезжим. Эти слабаки от нее дохнут, как мухи. Но для вас, сэр, и для этой дамы найдется пара стаканчиков Тошниловки.
   Он подмигнул мне и скрылся за стойкой, а я твердым шагом направился к девушке. Хотя я видел ее только со спины, рыжие волосы будили во мне желания, о которых я давно уже подозревал.
   - Привет, красотка, - хлопнул я рыжеволосую по спине.
   Она обернулась и с разворота врезала мне кулаком в живот.
   - А, это ты, Берти, - разглядев меня, рыжеволосая сразу поскучнела и продолжила исследование угля.
   За столом сидела Берта Срикхем.
   - Берта, какого черта? - я уселся рядом, прогнав со стула большого рыжего таракана.
   - Прости, Берти, я тебя не узнала. А то бы пониже врезала коленом.
   - Да нет, я не о том. Зачем ты покрасилась?
   - В рыжий цвет? Это парик. Новый любовник моей матери - клоун, вот я и стащила у него парочку.
   - И еще красный нос?
   - Ты дурак, Берти. Если Триппер увидит красный нос, то не захочет меня.
   Я задумался. Похоже, Берта все еще любит Триппера. И это после факса, который размножился так некстати..
   - Так ты не передумала выходить замуж за Герринга, Берта?
   - Нет, с чего ты взял. Конечно, эта заметка в Таймсе была жестокой шуткой, но он поймет, я уверена. В крайнем случае, я станцую перед ним на столике.
   - Так ты не получила факс?
   - Получила. Берти, ты что, думаешь, что я расстроюсь из-за какой-то Мисси? Тем более у нас с ней все уже давно кончено.
   Я почувствовал, как несколько камней упало с моей души.
   - Так ты выйдешь замуж за Реджи?
   - Конечно. Неужели я откажусь от Кинг-Конга, Белоснежки и Красной Шапочки только из-за того, что Мисси до сих пор меня ревнует к каждому встречному и поперечному. Кстати, что тут делает твой Шиз?
   Я обернулся. Шиз нетвердыми шагами прошел по залу и покачиваясь, остановился возле нашего столика. Сразу было видно, что поддельный Гиннес не пошел ему на пользу.
   - Я готов, сэр. Добрый день, мисс Срикхем.
   - Привет, Шиз. Я смотрю, ты совсем плох. Дай ему Тошниловки, Берти, все как рукой снимет. Я уже выпила два стакана.
   Тут появился официант с нашими порциями. Одну я выпил сам, другую отдал Шизу, и мы в сопровождении кабриолета Берты направили наши чресла к Могилово.
  
   12
  
   Могилово встретило нас как всегда неприветливо. Припарковав мотороллер на прежнем месте, я увидел, что старый драндулет тети Офелии уже тут, и догадался, что старушку выпустили из тюряги.
   И точно, тетушка сидела на веранде и пила чай. Или ту бурду, которую здесь по привычке называют чаем. Настоящий-то чай стоит дорого, и Травники каждую весну обдирают кору с деревьев, сушат ее и толкут в мелкий порошок, после чего расфасовывают в чайные коробки и выдают за настоящий чай.
   - Привет, тетя, - радостно заорал я и бросился ей на шею.
   - Стой где стоишь, Берти. Ты чего сюда приперся?
   - Как, тетя? Ты же сама просила меня приехать и все тут уладить.
   - И где ты шляешься?
   Я понял, что сегодня у тетушки чай из коры бузины, и с ней лучше не спорить. И подождал еще немного. А потом еще. И еще пять минут.
   - Ладно, - тетя поставила на стол пустую чашку, - а Шиз-то для чего тебе?
   - Понимаешь, тетя, в жизни бывают моменты, когда мне просто необходимо дружеское плечо.
   - На меня не расчитывай, - фыркнула тетя Офелия.
   - Ты знаешь, тетя, что если письмо пропустить через факс, то оно размножится?
   Тетя подозрительно поглядела на меня.
   - Берти, когда ты был маленький, я предостерегала тебя от разных модных штучек, которые на самом деле превращают мозги в труху. Но ты не послушался бедную старую тетушку.
   - Да нет же, тетя. Триппер послал Берте письмо по факсу, а теперь их два.
   - Триппера?
   - Нет, письма. Тетя, какая ты непонятливая. Триппи сказал Мисси, чтобы та сказала Берте, чтобы она отвалила от Триппи, не то Мисси расцарапает Берте все лицо.
   - А мне какое дело?
   - Тогда Триппи не женится на Берте, а Берти выйдет замуж за меня. И я не смогу уже отвлекать Вилли от Филли, потому что женатому мужчине нельзя проделывать такие вещи.
   - Логично, - тетя посмотрела на меня с интересом. - Ты, Берти, хоть и осел, но иногда говоришь как валаамова ослица.
   - Да, тетя, мне Геринг уже рассказывал. Только я забыл, что там с ней случилось.
   - Ее, Берти, убили. За то, что слишком много болтала и забывала о своих прямых обязанностях. Кстати, теперь ты не так уж и нужен. Твой друг Триппи отправился гулять с Вилли и Филис, так что хоть на троих да что-нибудь у них сладится. Оставляй тут Шиза, он малый проворный, а сам можешь катиться на все три стороны.
   Я обиделся.
   - Тетя, ты не знаешь самого главного. Только я, твой племянник, способен спасти тебя, твою семью и всю Англию от этого кровожадного эксгибициониста. Не понимаешь? Твой Вилли стянул самотык из коллекции твоего муженька, и только я могу его разоблачить.
   - Да знаю я, - тетя зевнула.
   - То, что Вилли - эксгибиционист? Откуда ты можешь знать, Шиз только мне по секрету это сказал.
   - То, что фаллоимитатор у Вилли. Том продал его.
   Я был в шоке.
   - И он продал свой любимый резиновый пенис американцу? После всего того, что наш английский народ претерпел от ихней Кока-Колы, жвачки и хот-догов?
   - Успокойся, Берти. Томми не продешевил, да к тому же старший Хрен его об этом попросил. Так что остынь и иди сьешь чего-нибудь.
   - Погоди, тетя. Выходит, я зря копался в его вещах?
   - Тебе что, надеть нечего? Погоди, ты что, искал в его комнате резиновый член и не нашел его?
   - Точно. А тут еще мамаша Хрен!
   - Она тоже искала?
   - Нет, она нашла меня, когда я сидел в шкафу.
   Тетушка развеселилась. Я только хотел к ней присоединиться, как в комнату ворвалась Берта.
   То ли свежий синяк под глазом, а может быть - оторванный левый рукав помешали мне найти в ее чертах выражение того счастья, что обычно охватывает влюбленных, когда они собрались под одной крышей.
   Грохнув кулаком по столу, она села на стул и заплакала.
   - Эй, Берта, - решил я подбодрить ее, - у тебя все в порядке? Встретилась с Триппером?
   - Если ты еще раз упомянешь имя этого гада, я тебе голову расшибу, - прошипела она, встала, схватила с полки одну из книжек миссис Хрен и гордо удалилась.
   Тетя Офелия осуждающе покачала головой.
   - Никогда так не поступай, Берти. Хороший стол стоит побольше, чем даже десяток трипперов. Легок на помине.. Здравствуй, Реджи.
   Триппер плюхнулся на тот же стул, что и Берта, и закрыл руками расцарапанное лицо.
   - И насчет стульев, Берти, - продолжала тетя. - Я оценила бы каждое в семь трипперов.
   Реджи посмотрел на нас взглядом затравленного зверя и всхлипнул.
   - Берти, я искал тебя.
   - Очень мило с твоей стороны, что составил нам компанию, Реджи, - продолжала тетя, нимало не смущаясь тем, что Триппер ее явно игнорировал.
   Геринг посмотрел на нее заплывшим левым глазом и сплюнул на пол.
   - Берти, ты даже не можешь представить себе, что случилось.
   - Берта бросила тебя? - тетя не давала мне и слова вставить.
   - Берти, пусть эта старая кошелка замолчит, а то я ее...
   И он так грозно нахмурился, что кровь брызнула из его царапин, и тетя, подвывая, уползла за диван.
   - Понимаешь, Берти, - Триппи чуть успокоился, - дело не стоит и выеденного яйца. Конечно, если это яйцо не приготовил твой Шиз, ну ты понимаешь. Короче, Берта меня бросила.
   - Погоди, Триппи. Вы же были как два голубца. Как две струи воды. И факс она тебе простила..
   - Да, Берти, но ты не все знаешь.
   И он сделал эффектную паузу, глядя на меня и явно ожидая, что я кинусь к нему с вопросами и буду его тормошить, и он поломается часа полтора, а потом начнет рассказывать. Но как на зло, в зубах у меня застряла виноградная косточка. А это очень неприятно - виноградные косточки совсем не такие вкусные, как сам виноград. Сначала я пытался высосать ее из щели между зубами, но это ни к чему не привело. Тогда я взял вилку и поковырялся в зубах, но только затолкнул косточку еще глубже в расщелину. Кивая головой застывшему в ожидании Трипперу, я выдернул из скатерти нитку и попытался подцепить ей косточку, и на этом терпение Реджи лопнуло.
   - Берти, ты меня слышал? - спросил он угрожающе.
   - Ага, - причмокнул я, запихнув кулак с зажатым в нем одним концом нитки подальше в рот.
   - И ты ничего не хочешь спросить?
   Вопрос был некорректным на все сто. Как я мог ответить с кулаком в районе миндалин? Кивнуть головой или помотать из стороны в сторону? И то, и другое стоило бы мне трех-четырех зубов.
   Поэтому я быстро выдернул кулак изо рта, да так удачно, что косточка вылетела и попала тете Офелии в ухо. Теперь я мог вздохнуть спокойно и вплотную заняться проблемами моего лучшего друга.
   - Триппи, я все понял. Вы не подходите друг другу, и выяснили это, когда дрались. Что тут такого, это случается на каждом шагу.
   - Нет, Берти, ты не понял. Мы дрались потом.. понимаешь - п-о-т-о-м.
   - Ну да, я понял. Сначала вы разделись, побарахтались в кровати, а потом уже подрались.
   Кулак Триппи просвистел возле моего носа. Если бы он не был так расстроен, я бы подумал, что он промахнулся нарочно.
   - Берти, ты кретин. Она ушла от меня, потому что я обручен с Филис.
   - Это серьезная причина, - меланхолично кивнул я головой, уворачиваясь от удара справа.
   - Берти, ты хорошо расслышал то, что я сказал?
   - Обижаешь, - хмыкнул я, уходя от хука.
   Трипперу надоело промахиваться.
   - Берти, я думал, что так будет лучше. Эта Филис сказала мне, что Хрен домогается ее, и что единственный выход - обручиться с кем-нибудь понарошку. Мне показалось, что это отличная идея, и к тому же Хрену все это очень не понравилось. И вот, когда мы третий раз за сегодня обручались, вошла Берта и все увидела.
   Тетушка оживилась и даже вылезла из своего укрытия.
   - Реджи, так ты трахнул малютку Филис?
   - Ну да, миссис Травник. А что мне еще оставалось делать, если у Хрена были подозрения на наш счет. Я должен был предоставить ему доказательства своей порядочности. И к тому же, мы с Бертой поссорились, а я не могу жить в одиночестве.
   - А почему ты не обьяснил все это Берте? - не оставала тетя Офелия.
   - Я попытался, но Берта и слушать не хотела. Она заявила Филис, что давно уже подозревала ее в связях с другими мужчинами, а Филис сказала, что я гораздо лучше целуюсь, чем Берта, и Берта разозлилась и расцарапала мне лицо, а Филис тоже разозлилась и ударила меня кулаком в ухо, а потом они поцеловались, и я тоже разозлился и слегка хлопнул Берту по щеке, так, в воспитательных целях, а Филис успела убежать.
   Видимо, в этом доме все дороги вели на веранду, потому что в дверях появилась Филис.
  
  
   13
  
   Я немало повидал в жизни девушек, но если сказать честно, с Филис я готов был прыгнуть в койку в любое время суток и в любых условиях. Немудрено, что Вилли забыл при виде нее все свои американские штучки-дрючки и полез ей под юбку.
   - Миссис Травник, - очаровашка даже не взглянула на Реджи, - я тут по телефону с папочкой болтала. Он приедет сегодня вечером и сказал, что все в порядке.
   Тетушка вздохнула с облегчением. Этот Ганджон должен был толкнуть речь в местной колонии для несовершеннолетних, и она очень на него расчитывала. Тетушка иногда навещала малолетних преступников, рассказывала им о своей нелегкой жизни, кормила с ложечки и вообще вела себя недостойно.
   - Вот и славно, деточка. А что этот старый засранец делает в Лондоне в то время, как сто сорок маленьких ребятишек ждут от него напутственного слова?
   - На разборки поехал, - сказала Филис, мило улыбаясь. - Про него какой-то журналист нехорошее в газете написал, так папочка поехал к местному авторитету - будут козла в асфальт закатывать.
   Триппер при этих ее словах побледнел и упал в обморок.
   - Да, я читала, - тетя мечтательно улыбнулась. - "Охренительный четверг" - моя любимая газета.
   Жаль, что Триппер это не слышал - он валялся на полу, закатив глаза и пуская слюни изо рта.
   - Эти журналисты плохо отозвались о папочке и его способе выведения прыщей. Папочкин друг сказал, что они наедут на эту газету по полной программе, конкретно спросят, какой жизнью те живут. Десять косарей, и с завтрашнего дня еще на счетчик поставят. И вообще этих козлов за яйца подвесят. И поэтому папочка будет здесь только сегодня вечером. А вот и мой маленький срунчик-блевунчик, - она показала на окно, за которым бультерьер гадил на клумбу, - он совсем проголодался, мой маленький ангелочек. Иду, иду, малыш!
   И она выпорхнула с веранды.
   Тетя Офелия осторожно потрогала Триппи носком туфли и убедившись, что он на прикосновения не реагирует, с размаху врезала ему по печени. Как ни странно, это подействовало на Геринга благоприятно. Он открыл глаза и даже несколько раз сморгнул.
   - Ну что, юный Геринг, ты попал, - радостно обьявила тетя Офелия Трипперу. - Что ты там такого натворил, дружочек?
   Триппи всхлипнул и приготовился опять хлопнуться в обморок.
   - Эй, старушка, не трогай парня. - Я решил вмешаться. - У него и так было тяжелое детство, а старости, похоже, не ожидается совсем.
   - Тогда что он здесь сидит? На вокзале у бомжа можно купить вполне приличный доминиканский паспорт. Геринг, тебе какая страна больше нравится - Бразилия или Уругвай? Или может в Россию махнешь?
   Триппи заплакал. Слезы катились по его некрасивому мужественному лицу.
   - Хорошее ты дельце сделал, - тетушка задумчиво листала записную книжку, - десять косых это не на фонарный столб нассать. Где тут у меня телефончик знакомого из Ми-6? Короче, Триппи, чтобы развести вопрос, бабки будут нужны. У тебя сколько есть? Ладно, пойду позвоню сначала, может, по старой дружбе отмажут тебя за половину. И мне столько же, так что на круг выйдет десятка. Как ни крути.
   И она вышла, гордо подняв голову и явно прикидывая, на что потратит свою долю.
   Некоторое время Триппи сидел на полу и сморкался в платочек с микки-маусами. Потом он сидел на полу и смотрел на меня жалобным взглядом. Потом он сидел на полу, закрыв лицо руками.
   - Не огорчайся, Триппи, - решил подбодрить его я. - У меня есть двести фунтов, могу одолжить.
   Он застонал и опять начал сморкаться в платочек.
   В это время дверь открылась и вошла Берта. Она аккуратно поставила на полку книжку миссис Хрен и взяла другую. Щечки у нее были красные, а взгляд - мечтательный.
   - Что это с ним? - она кивнула на Реджи.
   Я обьяснил.
   - Бедняжка, - она села рядом с Реджи на пол и обняла его за плечи, - мне так будет тебя не хватать. Я к тебе уже привыкла, и совсем не хочу выходить замуж за Берти. Реджи, давай убежим куда-нибудь. Или нет, останемся. У меня есть чудесное черное платьице, я его еще ни разу не надевала.
   Тут она начала рассказывать, что и как наденет на похороны Реджи, и окончательно вогнала его в безысходную тоску. Парень уже не плакал - он просто смотрел неподвижно в одну точку на стене.
   - А вот и я.
   Тетя Офелия влетела в комнату с газетой в руке.
   - Молодец, Реджи, ты здорово врезал этому Ганджону. Я бы на его месте меньше двадцатника с тебя не взяла. Смотри, Берти, что пишет этот парень - ".. И самый большой прыщ, который я когда-либо видел - это сам Ганджон. И я его выдавлю."
   Триппер встрепенулся.
   - Но я этого не писал.
   - Охотно верю, - поджала тетушка губы. - Ты не умеешь писать. Но под этим приговором стоит твоя подпись, сынок.
   Триппи набросился на газету и впился в нее глазами.
   - Это не моя статья! Да, я слегка прошелся по этому ублюдку, но в рамках приличий. Вот, смотрите, в самом начале. Но последний абзац - не мой. Ужас, кто это написал?! Козел, чмо прыщавое, дегенерат.. Да я такое слово без ошибок не напишу.
   - Ты думаешь, что Ганджон с тебя деньги возьмет за то, что ты плохо знаешь английский? Не будь таким наивным, дружочек, надо отвечать за свои слова.
   - Но это не мои слова, - Реджи опять готов был заплакать. - Не я это говорил. Погоди, Берта, не лезь ко мне - не до секса мне сейчас.
   - Это мои слова, - тихо, но твердо заявила Берта, дергая Триппи за палец. - Я увидела статью на твоем столе, и решила приколоться. Потому что призвание мое - журналистика.
  
   14
  
   Немая сцена, последовавшая за этим смелым заявлением, была достойна пера какого-нибудь замечательного художника. Но поскольку рисовать я не умею, то эти несколько минут будут вырезаны из нити нашего повествования.
   Главное - что Триппи чуть было не замочил Берту. От избытка чувств он ласково обвил ее шею пальцами и слегка напряг мышцы, отчего лицо Берты вскоре посинело и глаза стали как у лягушки - выпуклые и ничего не выражающие. Не знаю, чего ему не хватило, сил или решительности, но момент он упустил. Мощный удар тети в пах заставил Триппера свалиться на пол и дико заорать.
   Через пять минут, когда Триппи утих и даже попросил у Берты прощения, мы сидели за столом и мирно пили чай.
   - Мы еще подеремся, - заявил наконец Триппер.
   Берта презрительно посмотрела на него. Похоже, что бодрость Триппи ее не обманула.
   - Ты лучше скажи, милый мой, после удара миссис Травник ты еще на что-нибудь способен?
   Триппи снова помрачнел. Но потом вспомнил, что на лечение времени все равно не осталось, и помрачнел еще больше.
   - Если бы не эта сучка, Берти, я бы сидел спокойно в Трутне и кадрил девочек. А теперь я импотент и почти труп.
   - Ничего, Триппи. Зато никто больше не полезет к тебе с алиментами, - попытался я его подбодрить.
   - Ладно, - тетя решительно хлопнула ладонью по столу, - мистер Геринг, твое счастье, что Обри Ганждон приезжает сегодня сюда. У тебя есть шанс исправить ситуацию.
   - Как?
   - Какие же вы, молодые люди, недогадливые. Сделай ему что-нибудь приятное.
   - А что я могу? - Триппер вздохнул.
   - Тетя хочет сказать, что ты должен с ним подружиться, - просветил я Триппи.
   - Ага, это можно. Я ведь парень хоть куда.
   - Ты такой милашка, - заворковала Берта, - я буду тебя ревновать.
   - Ладно, надеюсь, у Ганджона хороший вкус, - тетя встала из-за стола. - Но вам не мешает поговорить с Хлопхлопом, он спец по этим делам.
   Хлопхлопа, он же Петтинг Второй, мы нашли в кладовке. При виде нас он сильно покраснел и что-то спрятал в ящике комода.
   - Чем могу служить, молодые люди?
   Триппи сказал ему. Хлопхлоп задумался.
   - Ну что же, мистер Геринг. Я давно знаю мистера Ганджона и должен вам сказать, что общение с ним может служить источником больших неприятностей. Не далее как на позапрошлой неделе он закончил первый курс лечения одного очень серьезного заболевания, передающегося именно дружеским путем. Не буду вас пугать, мистер Геринг, медицина в наше время творит чудеса, но средства, которые вы вынуждены будете затратить на лечение, не намного отличаются от тех, что просит мистер Ганджон.
   Они с Реджи обсудили несколько узкоспециальных вопросов, и Триппи удалился к себе в комнату - как я понял, покурить травки для храбрости. Мы остались втроем.
   - Вообще-то, молодые люди, - Хлопхлоп посмотрел на нас практически отеческим взглядом, - должен предостеречь вас от тесного общения с мистером Герингом. Не говоря уже о том, что он латентный гомосексуалист, не далее как в прошлом месяце он закончил первый курс лечения одного очень серьезного заболевания, передающегося при близких контактах. Вы понимаете, о чем я, мисс Срикхем?
   Берта покраснела, и пробормотав что-то о невыученном домашнем задании, быстренько смылась. Мы с Хлопхлопом остались вдвоем.
   - Мистер Шустер, - проговорил он все тем же ровным тоном, - должен предостеречь вас от тесного общения с мисс Срикхем.
   - Как, и она тоже?
   - Конечно, мистер Шустер. У меня обширная практика. И если вот уже год вы не обращались ко мне, то это еще не значит, что с вашим здоровьем все в порядке.
   Я согласился и спросил, что же делать Трипперу.
   - Хочу дать вам один совет. Не суйтесь в это дело, пусть мистер Геринг сам решает свои проблемы - к тому же я знаю этого авторитета, к которому мистер Ганджон обратился. Без серьезного аванса он и шагу не сделает, а мистер Ганджон не такой, чтобы отдавать деньги, пока не увидит результата. Вот мне, к примеру, он пока так и не заплатил.
   И гордо подняв голову, Хлопхлоп удалился. Я поскорее выдвинул ящик комода и нашел там "Пентхауз" двадцатилетней давности. Ну что же, и то хлеб. Листая журнал, я вдруг вспомнил, что забыл сказать Хлопхлопу про самотык, который Вилли на самом деле получил вполне легальным путем. Но картинка на развороте была такая своеобразная, что я на пятнадцать минут забыл обо всем на свете.
  
   Берту и Геринга я нашел в своей комнате, где они все втроем нюхали кокс, привезенный Шизом с побережья. Я рассказал им, что Хлопхлоп думает о крутом парне, к которому Ганджон побежал плакаться, и мои друзья воспряли духом. Триппи на радостях саданул Берту в ухо за то, что она делала с Филис, а Берта укусила Шиза за нос, просто так. Впрочем, Шиз был не против - он сидел в углу с мудрой улыбкой на устах и вначале даже не узнал меня.
   После того, как Шиз два раза назвал меня "Софи, детка, сними сначала трусики", и мы облили его, а заодно и Берту, водой из-под крана, он пришел в себя.
  
   15
  
   - Концы в воду, - Триппер был непреклонен.
   Мы сидели вчетвером и потягивали местный самогон из пластиковой бутылки. Берта напихала в папиросы шмаль, и вечер обещал быть удачным.
   - Как мы это сделаем? - спросил я, затянувшись и передав косяк против часовой стрелки.
   - Очень просто, - захихикала Берта. - Я назначу Ганджончику свидание возле пруда, а ты, Берти, столкнешь его в воду.
   Это показалось нам почему-то очень смешным, и следующие пять минут мы хохотали, размазывая слезы по довольным лицам.
   - Нет, так не пойдет, - заявил Триппи, отдышавшись.
   - Почему?
   - Ты посмотри на Ганджона, Берта. Его интересуют нимфетки вроде Филис-Шмилис, а не рыжие шалавы вроде тебя. Он не клюнет, говорю тебе.
   - Очень даже клюнет, - обиделась Берта. - Если уж он клевал на тебя, ушастый урод, то я для него вообще идеал.
   Триппи обиделся и полез на Берту с кулаками, но мы не дали девочку в обиду.
   Наконец мы договорились, что Берта позовет Ганджона половить рыбу после завтрака. Я незаметно подкрадусь к нему и привяжу камень ему на шею, а Триппи сбросит его в пруд, а потом прыгнет за ним и задушит его окончательно.
   План вызвал бурный восторг у всех, кроме Шиза. Мой верный слуга явно расстроился из-за того, что главную роль в этом представлении сыграет не он, но мы не придали этому значения и разошлись по комнатам.
  
   Ганджон приехал поздно вечером, когда все спали, наевшись макарон с тушенкой. Тут Толян ничего не смог испортить, поэтому ночь прошла более-менее спокойно.
   Утром ровно в 9-30 по Гринычу мы заняли свои места за кулисами. Точнее говоря, за деревьями. Я прятался за кустом акации с булыжником, который мне удалось выковырять из фундамента тетиного дома. Камень был надежно привязан к веревке. Триппи залез на дуб и развлекался, швыряясь в меня желудями. Берта сидела возле пруда в бикини и пыталась разлепить глаза.
   Треск сучьев возвестил прибытие главного действующего лица. Я поднял камень, Триппи повис на ветке, а Берта сняла лифчик и попыталась встать.
   Однако на поляне у пруда появился не Ганджон, а Вилли. Он шел, таща за собой на поводке своего бультерьера, который почуяв меня оживился, высунул слюнявый язык и жалобно заскулил. Но Вилли это не остановило. Твердыми шагами он подошел к Берте и мрачно на нее посмотрел.
   - Чего тебе, дружочек? - ласково спросила Берта.
   - Слышь, старушка, ты Берти не видела?
   - Нет, а чего он тебе? Такому красавчику, как ты, нужна женщина вроде меня.
   - Да я не о том, - Вилли раздосадовано шлепнул Берту по заднице, - тут, мать, такое дело, что и в голове не укладывается.
   Берта хохотнула и полезла проверять. Видимо, результат проверки впечатлил ее.
   - И правда, уложить трудно, дружочек. Но я смогу, и не такое укладывали.
   - Да нет, не понимаешь ты меня. Знаешь такой черный резиновый член из коллекции Травника?
   Берта мечтательно покивала головой.
   - Так этот хрен гуттаперчевый исчез. Мамаша моя сказала, что этот извращенец Берти копался в моих вещах, даже трусы мои примерял, представляешь?
   - Ну и что, - Берта пожала плечами, - он и мои примерял.
   - Короче, - Вилли угрюмо сжал кулак, - или он возвращает мне мой коллекционный самотык, или я его...
   Что он сделает со мной, Вилли договорить не удалось. На поляне появился Ганджон, и Вилли быстренько смылся.
  
   - О чем вы хотели побеседовать со мной, мисс Срикхем?
   - Да так, о том, о сем, - Берта совершенно не подготовилась к разговору. Она думала сразу стянуть с Ганджона штаны, но тот оказался крепким парнем - даже не взглянул в ее сторону.
   - Может быть о вашем друге мистере Геринге, которого мои друзья закатают в асфальт?
   - Вот еще, - Берта занервничала. - Да у него такие крутые друзья, они сами кого хочешь закатают.
   - Так вы меня за этим позвали сюда, мисс Срикхем?
   - Нет, ну как вы могли такое подумать, мой милый Ганджончик. Я позвала вас, потому что просто без ума он ваших пейсов. Я от них тащусь.
   Берта напирала на Ганджона своей голой грудью, делая мне какие-то знаки рукой.
   Я выбежал из-за кустов и понесся по направлению к Ганджону. И когда тот со словами - "Забьем стрелку на три часа" - гордо удалился со сцены, я пронесся мимо него с камнем в руках. Инерция несла меня почище паровоза прямо в пруд. Не успел я упасть в илистую болотную жижу, как Триппи со всей дури налетел и принялся меня душить. При этом он орал - "Умри, гад!" с такой экспрессией, что мне стало не по себе.
   Когда мы с Триппи вылезли из пруда, все в болотной ряске и пиявках, на поляне было почти пусто. Только голая Берта сидела на траве и ржала, как ненормальная.
  
   16
  
   Некоторое время спустя мы сидели в комнате тети Офелии и составляли План. Нас было четверо - Берта со свежим синяком под глазом, злой Триппер, я весь в болотной жиже и тетя Офелия в халате и шлепанцах на босу ногу.
   - Ганджона теперь к озеру не заманишь, - тетя постучала кулачком по столу, - а какой план был хороший, а! Он бы утонул, а через две недели мы бы собрали сотню шикарных раков. Теперь ничего не попишешь, будем заедать пиво крабовыми палочками. Но еще ничего не потеряно, ребятки, не огорчайтесь.
   - Ага, - сказала Берта, прикладывая капустный лист к фингалу, - этот урод Геринг ревнует меня даже к Берти. Больше я на это не пойду, а то на лице живого места не останется.
   - Ничего, милочка, - тетя подмигнула ей, - сделаем так, что твой Геринг ничего не узнает. Ох, извини, Реджинальд, я тебя за пиявками и не признала.
   - Нам нужен план, - рявкнул Триппи и саданул по столу кулаком по-взрослому, - новый план, и если ты, старая кочерыжка, его не придумаешь, то я из тебя отбивную не хуже Толяна сделаю.
   - Это все Берти виноват, - вступилась за старушку Берта.
   - Точно, - Триппи зло посмотрел в мою сторону, - куда тебя, козла, с камнем понесло. Голиаф хренов.
   - Ладно-ладно, - тетя подняла ладошки к солнцу, - вот что, шпана малолетняя. Берта, как думаешь, что подумал Ганджон, глядя на этих молодых идиотов?
   Берта задумалась.
   - Может он подумал, что они гомики и решили в воде порезвиться?
   - Может и так, а может и нет. Может он подумал, что Берти с Геррингом поссорился.
   - Сейчас это и произойдет, - авторитетно заявил Триппер. - Я с этим недоноском поссорюсь так, что от него мокрого места не останется.
   Тетя закивала головой.
   - Это ты всегда успеешь. Так вот, слушай, Берти. Сейчас Ганджон сидит, как всегда, на крыльце и пьет какую-то гадость вроде марочного коньяка. А ты подойдешь и наступишь ему на ногу.
   - И все?
   - Нет, не все. Когда он на тебя рассердится, ты на него наедешь!
   Берта захлопала в ладоши.
   - Крутой план, тетя, - заметил я. - Но как я затащу свой мотороллер на крыльцо? И что, он будет стоять на месте, пока я буду на него ехать?
   - Берти, ты идиот, - коротко сказала тетя.
   - Конечно, идиот, - добавила Берта.
   - Полный идиот, - подытожил Триппер.
   - Тебе не надо будет ездить на мотороллере, - ласково пояснила тетя. - Просто наступишь Ганджону на ногу, и когда он взбухнет, скажешь - Ты, чмо, ноги свои разбросал как яйца по лавке.
   Я повторил эту фразу несколько раз про себя. Она мне понравилась.
   - И?
   - И потом наедешь на него. Скажешь, что ты крутой, и теперь он должен тебе десять кусков за моральное унижение.
   - А это что такое?
   - Ты не поймешь, Берти, - покачала тетя головой. - Просто запомни, что говорить, и смотри не ошибись. Зови его не мистер Ганджон, а поганое чмо. Запомнил?
   Я запомнил.
   - А дальше что? - заинтересовался Триппер. - Я тоже хочу назвать его поганым чмом. Я выйду следом, да?
   - Кретин, - констатировала тетя.
   - Полный кретин, - добавила Берта.
   - Нет, Герринг, ты не будешь обзывать Ганджона. Ты спасешь его от Берти.
   - От Берти! - Триппи даже слюной поперхнулся. - Да чего там спасать. Я тресну Берти пару раз, больше и не надо этому дохляку.
   - Нет же, Реджи, - вмешалась Берта, - ты должен дать Берти шанс. А когда он конкретно наедет на этого Ганджонишку, ты предложишь ему свои услуги. И отмажешь его от Берти за десять кусков. Так что получится, что ты ему ничего не будешь должен.
   Триппи посчитал на пальцах и просиял.
   - Точно. А если Берти потребует с меня потом эти деньги?
   - Вот тогда и треснешь его пару раз, - тетя встала. - Пойдем, Берти, нам пора.
  
   Ганджон сидел на крыльце в кресле-качалке и читал один из опусов мамаши Хрен. Что-то о конкурсе красоты и о том, как эти милашки добиваются первых мест. Я тоже читал эту книжку месяц назад, но так и не дошел до середины - уж очень живо все это описывала мамочка Вилли, так что одной страницы мне вполне хватало, чтобы все что надо прочитать.
   Что мне сразу в Ганджоне не понравилось - так это серьезное выражение лица. И руки у него лежали на виду, не шарились по укромным местам. Из-под брюк виднелись розовые носки в лиловый цветочек - такие обычно надевает Шиз, когда идет на вечеринку для дворецких.
   Так что я просто сказал - "Эй, привет!" и дружески качнул его кресло. От моего толчка кресло накренилось вперед, Ганджон издал испуганный вопль, оттолкнулся ногами от пола и полетел вместе с креслом назад, так что только розовые носки мелькнули. Раздался страшный грохот, треск ломаемого дерева и еще один вопль Ганджона, на этот раз полный боли и отчаяния. Начало разговору было положено.
   Однако так ничего толком я сказать больше не успел - на крыльцо влетел Триппи. При виде валяющегося на полу Ганджона, разбросавшего вокруг себя пейсы и розовые носки, тетины инструкции вылетели у него из головы, и он заехал мне кулаком промеж глаз.
   Я очнулся минут через сорок в комнате Берты, лежа на кровати. На мое лицо кто-то бросил мокрое полотенце, даже не отжав его, и вода противно стекала мне за шиворот. Рядом с кроватью Берта и Триппер выясняли, кто из них тупее. Судя по тону разговора, побеждал Триппер.
   - Ты, недоразвитый отросток однояйцевого быка, - орала Берта, - какого хрена ты ударил Берти! Мы же договорились, что ты должен подождать, и только потом бить его.
   - Но розовые носки, - мямлил Триппи, - ты что, дура, не понимааешь - на нем были розовые носки.
   - Если ты из тайной лиги ненавистников розовых носков, то это твое собачье дело, - продолжала орать Берта, - но зачем ты бросился поднимать этого Ганджона? Он валялся себе спокойно на полу и отдыхал, а ты наступил ему на ногу и сломал ее. А потом что ты сделал? Нет, вы поглядите на этого идиота! Он пошел к Филис и попросил ее выйти за него замуж, чтобы он мог ухаживать за бедным тестем-инвалидом.
   - Но мне его жалко, - продолжал мямлить Триппи, - он такой беспомощный был. В розовых носочках.
   - Дались тебе эти носки. Вставай, Берти! - она увидела, что я открыл глаза. - Второй раунд, и боксеры уже на местах. Пока ты валялся здесь словно бревно на лесопилке, этот шлемазл уже обручился с Филис.
   - Умный ход, - я сел на кровати и покачал головой, проверяя, не отвалится ли она. Голова гудела, как колокол, и я мало что ссображал. - Десять тысяч превратятся во внутрисемейное дело, и все проблемы решатся.
   Триппер посмотрел на меня, широко раскрыв глаза. Похоже, только сейчас он понял, как умно поступил, обручившись с Филис Шмилс. Берта в его глазах стремительно теряла цену.
   - Ты на меня не ори, - Триппи помахал у Берты перед лицом пальцем, похожим на сардельку, - это мое личное дело, и я не позволю всяким рыжим шалавам, раздевающимся перед первым встречным, называть меня всякими неприличными словами. У моего будущего тестя есть друг, который тебя в асфальт закатает, деточка!
   Берта аж задохнулась, но не нашлась, что ответить. Помощь пришла оттуда, откуда никто не ждал. В комнату впорхнула Филис и сразу же защебетала.
   - Приветик, мальчики. И ты, Берта. Как поживаешь? Да на тебе лица нет, я дам тебе своего косметолога, уж он приведет тебя в порядок. Вот помню я в прошлом году гуляла по пляжу целый день, а там солнце было такое жаркое, что все лицо обгорело. Там еще мальчики сидели на полотенцах и махали мне руками. Берта, ты не поверишь, на пляжах такие мальчики, умереть не встать. Да, я же к тебе, Реджи. Представляешь, этот Вилли тоже сделал мне предложение, и выбрала его. Ты такой милый, Реджи, но Вилли очень богатый. И к тому же папочка скоро закатает тебя в асфальт, а я не люблю, когда на асфальте - это жестко и пахнет неприятно. Ну ладно, пока! Я побежала, нам с Вилли надо еще обсудить много всяких всякостей. Ну вроде белого платья и ожерелья из платины с сапфирами. Я вам пришлю фотографии. Еще увидимся, чао!
   И она упорхнула.
   Некоторое время было тихо. Берта и Триппер молча глядели друг на друга и думали, что каждый из них будет делать. Берта уже представляла, как размажет Триппера по стенке, а Триппи представлял, как будет закатываться в асфальт.
   И тут вошла тетя Офелия.
  
   17
  
   - Сидите? - злобным голосом произнесла она, больно ударив меня носком туфли по колену. - А там бедная деточка выходит замуж.
   - За эксгибициониста? - решил я проявить эрудицию.
   - Не, он не эксгибиционист, - тетя махнула рукой. - Это его брат-близнец такой. Уилли Хрен, профессор нью-йоркской консерватории. Он играет на трубе, ну и сами понимаете, от такого крышу сносит моментально. Что делать - в семье не без урода. А Вилли - нормальный парень, у него все как у людей. Калаш, небритость и кроличьи катышки. Берти, не гримасничай, ты их в прошлом году за обе щеки уплетал. И как я теперь обьясню Хренам это все!
   - Что все? - не понял я.
   - Берти, все! Хлопхлопа, тебя, резиновую пипиську, Триппера с его долгами и помолвками. Реджи, не трясись так, Ганджон тебя простил. Оказывается, сын этого крутого авторитета сидит в колонии, где Ганджон должен выступать. Так им вместо туалетной бумаги завезли "Охренительный четверг", и теперь ты, Триппи, любимый писатель криминальных подростков. Авторитет сказал, что всякого, кто тебя тронет, он лично зарежет ножом для чистки фруктов, и Ганджону пришлось утереться. А мне что делать?
   И тогда я сказал то, что всегда говорю в безвыходных ситуациях, когда судьба наступает на горло грязной подошвой:
   - А не позвать ли нам Шиза?
  
   Мы с Шизом стояли на перроне в Могилово, с одним чемоданом и без мотороллера. Мой костюм был весь в еловых колючках после марш-броска через лес, а Шиз как всегда выглядел на сто фунтов.
   - Итак, Шиз, все обошлось?
   - Так точно, сэр. После того, как тетя Офелия сказала, что наняла Хлоплхопа понаблюдать за вами, все встало на свои места. Когда миссис Хрен отыскала фаллоимитатор в комнате доктора, вашей тете ничего не оставалось, как сказать, что мистер Хлопхлоп прятал его от вас. У вас, по ее словам, был приступ хронической болезни с труднопроизносимым латинским названием, основным симптомом которой является неустойчивое поведение, и присмотр врача в эти дни просто необходим. И поскольку вы вели себя именно так, то все в это поверили.
   - Значит, все считают, что этот резиновый самоудовлетворитель стащил я?
   - Безусловно, сэр. Тетя также списала на вас все кражи в доме за последние пять лет, так что вы должны ей около трех тысяч фунтов. Местный бейлиф уже выдал ордер на ваш арест.
   - И ничто уже не спасет мою репутацию в Могилово?
   - Нет, сэр. Теперь вы точно пропащий человек, и ни одна порядочная леди не выйдет за вас замуж.
   При этих его словах я почувствовал, как крылья вырастают у меня за спиной.
   - Так чего же мы ждем, Шиз? - спросил я. - Нам надо удирать. В Америку - там нас ждет один чекнутый профессор консерватории, который по вечерам играет в бродвейском клубе на трубе без одежды.
   - Так точно, сэр. Два билета на рейс Манчестер-Нью-Йорк ждут нас в аэропорту.
   - Тогда по коням, Шиз, - бодро воскликнул я и замахал руками подходящиму к перрону поезду.
   - По коням, сэр.
  
   Конец
  
  
  
  
  
   33
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"