Хорхе Альварес (Jorge Alvarez) был владельцем издательской компании, которая носила его имя, и которая специализировалась на выпуске литературы "с умеренно левыми взглядами" (в соответствии с определением политико-информационного журнала "Primera Plana").
Он едет в Бразилию, а потом и в Нью-Йорк вместе с Педро Пухо (Pedro Pujó), который уже работал в издательстве и вместе с Роберто Хакоби (Roberto Jacobi) задумал уникальный проек. Это было то, что Педро описывал как "одна линия артефактов". Например, вместо того, чтобы продавать обычную книжку, в которой обложка была сверху, продавались книги с обложкой внутри... или книги записывались на кассеты. Конечно же, уже существовал мир Энди Уорхола и была идея о "Методах сообщения". Первоначальная идея Хорхе Альвареса была в том, чтобы вести переговоры о правах на книгу Рикардо Рохо (Ricardo Rojo) "Мой друг Че" ("Mi amigo el Che"), и пожить месяцок-другой в Гринвич-Виллидж, потом, они возвращаются с идеей сотворить такой же богемный квартал в Буэнос-Айресе. Уже в сентябре была известна деталь проекта: пятачок между улицами Пасео-Колон, Умберто Примо, Перу-и-Морено, откуда было бы рукой подать и в кинотеатр и в рестораны. Эти парни создают каталог людей, которые могли бы помочь, в него включают широчайший перечень персон от интеллектуалов до экономистов и деятелей искусств. Видимо, им удалось заручиться поддержкой банка Галисии, на тот случай, если им удастся сформировать команду из девяти или десяти организаций, каждая из которых была бы лидером в своей сфере. Например, компания Торре Нильсон должна была заниматься киноиндустрией, Дом Муньос или Модарт отвечать за дома одежды и так далее. Дело дошло до того, что удалось подготовить доклад, но в конце концов проект так и не был реализован. Одним препятствием было то, что против этого проекта было против Общество Друзей Сан-Тельмо, по причине того, что изменилась бы "физиономия" самого квартала. Чтобы материализовать идею этого проекта, Педро изготовил ряд плакатов, и привлёк к помощи своих друзей. Таким образом в игру вступают Рафаэль и Хавьер.
В издательстве Хорхе Альвареса работала журналистка Пири Лугонес (Piri Lugones), и во время встречи в её доме, в середине сентября (как раз после дня рождения её сына Алехандро), Хорхе Альварес знакомится с Танхито, Клаудио Габисом, Алехандро Мединой и Хавьером Мартинесом . Он удивлен поэзии Танхито и узнает, что Хавьер Мартинес провёл несколько месяцев в репетициях с Алехандро и Клаудио, чтобы реализовать своё трио Ricota. На следующем заседании, уже в доме Альвареса, он слушает их с таким интересом и уже с такой любовью, что это убедило музыкальную компанию выпустить их диск.
В конце концов, вместе с Педро Пухо, Хавьером Арроюэло (Javier Arroyuelo), Рафаэлем Лопес Санчесом (Rafael López Sánchez), Хорхе Альварес формирует независимый лейбл под названием "Маниока" ("Mandioca"). Они решили представить концертные записи отечественных групп, чтобы сделать их известными для общества, и затем, отредактировать синглы. Каким-то образом, издание книг и дисков дополняло друг друга, то есть они были представлены как культурные объекты выпускаемые "Маниокой" с 12 по 26 ноября в зале "Аполо" (что по улице Корриентес 1372, сегодня там находится здание кинотеатра "Лоранхе"). Были представлены группа Manal, Мигель Абуело и Кристина Плате (Cristina Plate), - она была одной из моделей из ди Телья, а затем разочаровалась в своём "сформированном образе хиппи". Эти синглы, с двойными иллюстрациями Даниэля Мелхарехо (Daniel Melgarejo) являются первой попыткой покончить с монополией нескольких производителей в своей стране и заявить о неравнодушии звукозаписывающих компаний к местной рок-музыке. Сингл группы Manal назывался "Que pena me das" ("Горе, которое ты мне принёс") и "Para ser un hombre más" ("Для того, чтобы быть человеком"), а сингл Мигеля Абуело назывался "Oye niño" ("Услышать ребёнка") и "Levemente o triste" ("Немного или грустно").
Он слышит, ребенок, не поддавайся, взорви свою голову.
Он слышит, ребенок, не будь глупым, взорви свою голову.
Все то, что он тебе навязывает - является смертью.
Все то, что он тебе навязывает - смерть без конца .
Он слышит, ребенок, замри, как будто тебя нет.
Он слышит, ребенок, замри, спрячься и сотри свой след.
Когда я перестану существовать,
ты увидишь, что у тебя не осталось защитника.
Ржавеет твое ружьё, голова в облаках и пустота заполняет глаз.
Нет больше дороги к твоей удаче, никто тебе не поможет.
Взорви свою голову, взорви её множество раз!!!
При создании "Маниоки" происходило бесконечное количество всевозможных маленьких событий и неприятностей, которые мешали отпечатать первую партию пластинок. Наиболее показательными, в этом смысле считаются слова Педро Пухо, который написал следующее:
"Для рождения "Маниоки" ... пришлось пройти через несколько встреч ... наша идея была еще более претенциозной и глобальной, и постепенно мы дошли до края нашего безумия. Во время встречи в доме Хорхе, мы выслушали ряд фактов, которые показали нам, что, хотя музыканты действовали хорошо, не было никакой возможности их продвижения без издания дисков, и, хотя это звучит довольно очевидно для настоящего времени, тогда это звучало совершенно по-иному. Не было ни одного из крупных лейблов заинтересованных в их издании. Возможно, были бы выборочные издания, как в случае с Los Abuelos на CBS, но не было бы целенаправленного развития этой идеи... нет ... они бы, эти издания, шли бы в составе целого каталога, то есть в составе большого числа других заграничных групп. Во всяком случае, легче было думать, согласно с мнением Хорхе, благодаря его хорошему образу в СМИ, об издательстве диска Хорхе Альвареса, чем о чём-то ином. Скажем так, это была идея, которую поддержали 25% присутствующих. Хорхе имел легальный бизнес, и с 1962 года до 1968 он выпустил 260 ценных бумаг, и из них только две принадлежали зарубежным владельцам. Первая принадлежала североамериканцу Амброзу Бирсе (Ambrose Bierce), который сражался на одной стороне с Панчо Вилья (Pancho Villa) и вторая принадлежала французу Шарлю Фурье (Charles Fourier) - автору издания "Книга рогоносцев". Эта музыка, эти песни, в основном, должны была быть на испанском. Хавьер и Рафаэль работали на нескольких выставках под названием "Рука Маниоки", и этот типично южноамериканский продукт, нам показался милым ... милым из-за того, что его трудно было защищать, так как в то время необходима была смелость, чтобы носить одежду разных цветов. Это было похоже на церемонию закладывания фундамента, и, чтобы закончить эту тему, мы знали, что обязаны дать имя этому предприятию "Ла Мадре де лос Чикос", и обязательно защитить менталитет науфрагос. И одновременно, это случилось в день чествования матери Марио Раби (Mario Rabey), о чём потом шутили, что она стала матерью для всех этих ребят. Поэтому, когда Хорхе проснулся после долгого обсуждения, а дело было уже между 2 или 3 часами ночи, мы сказали название компании и все его приняли.
Тогда, в статье еженедельника "Аси", Хулио Бортник (Julio Bortnik) писал: "Когда науфрагос и редактор встречаются, они перестают быть неудачниками и становится гораздо больше чем они есть. Они разговаривают, понимают друг друга, и приступают к работе".
"В действительности, они всё делали сами", - почти с гордостью признавался Хорхе Альварес в статье, опубликованной в "Аси": "Это было с самого первого момента, когда они спросили меня, чувствую ли я себя способным броситься во все тяжкие, и у меня уже не было лекарства, которое заставило бы меня ответить им "нет". Именно они являются истинными творцами. Моя задача ограничивалась лишь тем, чтобы просто облегчить им доступ к средствам массовой информации. Если бы это зависело от меня, возможно, все было бы сделано по-другому. Ими были привнесены в это дело доля смелости, легкости, воображения и наглости".
"Хотя это слишком скромно с его стороны, - продолжает свои ретроспективные записи Педро Пухо, - у него были настоящие столкновения с теми людьми, которые всё это делали вещи, и эти новые вещи воплощались в жизнь. Больше него, никто не открывал молодых талантов, и большая заслуга Хорхе в том, что он позволяет показать нам милых и смешных двадцатилетних ребят, за которых он стоял горой перед всеми сотрудниками своих деловых партнеров, редакций и издательств. И, конечно, наша разница в возрасте провоцировала всевозможных ханжей подстрекать нас через своих агентов и разные репрессивные формы, сквозь все эти шестидесятые годы.
Мы начали с плакатов. На них была очень успешная презентация для средств массовой информации. Люди приглашались при помощи макетов, которые выглядели как окрашенные фрукты - дело рук Даниеля Малхарехо (Daniel Melgarejo), на которых были надписи "Проломи здесь!" Конечно, внутри были записки с координатами встречи: кафе в подвале дома по улице Талькауано 400, Уличный концерт. В издательстве мы сделали 21 плакат с лицами и фигурами в национальных одеждах и в интернациональной атмосфере. Лица были похожи на Жан-Поль Сартра, Троила (Anibal Troilo - аргентинский музыкант - прим. переводчика), Норму (Norma Pons) и Мими Понс (наверное, имеется в виду актриса Mimi Pond).
Тогда, 12 ноября, мы представляли марку компаний "Маниока" и "Ла Мадре де лос Чикос" ("Мамаша ребят"), с тремя первыми артистами: группой Manal, Мигелем Абуело и Кристиной Плате. Примечательно, что это шоу всех впечатлило. Итак, еще раз, Хулио Бортник в своей статье написал: "Объявления были необычными. Они состояли из небольших фресок расположенных на стенах улиц Буэнос-Айреса и на них были зашифрованы имена исполнителей. Однако, массовое присутствие на концерте этим уже было обеспечено. Волосатые и бородатые хиппи, мини-юбки и цветастые брюки, с медальонами и записными книжками с интересными фразами, в сапогах и босые, весёлые и потерянные. Они затопили собой весь зал театра "Аполо". Но не всё происходило внутри театра. Снаружи, в холле, в качестве подарка для тех, кто хотел видеть всех и вся, там была запрограммирована ситуация, за которую отвечал Уго Альварес (Hugo Alvarez). В то время как блики из красных рефракторов заполнили атмосферу, красивая молодая женщина, в классическом свадебном платье, шла вниз по лестнице, устланной коврово-красной ковровой дорожкой, и выходила на улицу. В руках у неё был кассетный магнитофон, из которого были слышны звуки свадебного марша. Рядом с ней шёл мощный кабальеро ("Зазывала"). Он отвечал за проход по дороге и должен был оградить даму от экспансии со стороны публики. Пока дама садилась в красный автомобиль, и быстро уезжала, хор города Ла-Плата, специально ангажированный для этого случая, разрывал тишину пением тем Баха. Затем голос женщины скрытой от публики, спокойным и обнадеживающим тоном, подобным тем голосам, какими оповещают пассажиров в салонах самолётов, приглашал зрителей и участников действа пройти в зал, отмечая, что температура внутри была очень приятной и, среди прочего, сообщая, другие разные вещи.
Но они не добились похвал со стороны прессы. Журнал "Панорама" за 11/19/68 описывал рождение "Маниоки" следующим образом: "Оставшиеся в живых племена псевдо-хиппи с площади Франсия, приговорённые к казни полицейскими ножницами в прошлом году, а также многочисленные особи неопределённой сексуальной ориентации, богемно разодетые, с несколькими знаменитостями, толпились перед театром "Аполо" во время церемонии открытия нового лейбла "Маниока" во главе с бородатым редактором Хорхе Альваресом и тремя ищущими приключений подростками. Трио Manal немного эффективно имитировало звуки биг-бита и соула, что нейтрализовалось низким качеством пения из их репертуара. Модель Кристина Плате пыталась грамотно петь под большое количество музыкальных инструментов, но её попытки потерпели неудачу из-за абсолютного отсутствие чувства гармонии. У Мигеля Абуэло, вместе с антимузыкантами группы по рассеянности названной " Los Abuelos de la Nada" случались приступы истерии то в одной, то в другой песне. Они ушли со сцены рассерженные на всех. Одна несчастная сторонница этого странного типа объяснила, что "Никогда мы не будем делать ничего значительного. Мы можем только подчеркнуть наше ничтожество. Они делают это настолько выразительно, что искусство скучно для них, по отношению к своим звёздным глубинам".
(Пухо продолжает): "Это изложение было в капризном стиле и преследовало корыстные интересы разного сорта реакционеров и информаторов. Один из них, кстати, из "Аси", почти с гордостьювысказывал, что-то из своих популистских соображений, другой интеллектуалоид высказывался с позиции среднего класса, что видел в нас каких-то захватчиков земли. Может быть, есть и другие интерпретации ... Например, какой-то уникум, чей-то родственник или приближённый к кухне журнала "Инэдито" с экзистенциальностью мага периодически писал: "Когда Хорхе Рауль Руис Альварес отказался быть поэтом и дипломированным бухгалтером, и готовился пахать на рынке ценных бумаг, который он бросил, ему пришло какое-то наитие, которое каким-то образом отражало интересы целого стремящегося к изменениям поколения, стать "Сеятелем Маниоки" и кроме того стремиться к тому, чтобы произвести переворот во всей истории аргентинской популярной музыки, что стало самой смелой издательской выдумкой из всех которые когда-либо были. Видимо, из посетителей театра "Аполо" есть те, которые не ждут 1970 года, чтобы увидеть плоды его деятельности".
Давайте не будем забывать, что при входе в салон, зрители нашли в определённом месте постер и трещотку, и, что, когда началось само шоу, общественность взволновал звук трещоток и свист, что и сделало концерт настоящим. Это были сольные выступления и концерт поп-групп. Группы не собирались выступать на танцах, и они не хотели быть фоновой музыкой в ресторане или каком-то ночном клубе. Они собирались быть услышанными, они собирались быть раскритикованными. Они были следующим шагом, который мы должны были спровоцировать: новый вид потребления, новое отношение к артисту, новые мышление и, конечно, новое направление музыки. В декабре, Хорхе и я поехали в Мар-дель-Плата, понимая, что это был традиционный центр летней концентрации. Хорхе запланировал открытие книжного магазина, и, может быть вскоре после этого, мы должны были дать новый повод тем писакам из прессы. "Маниока" была больше, чем просто компания издававшая звук".