Летающий мальчик над полем летел
И в летний мой сон залететь захотел.
И он залетел. А я полем иду,
И мальчик летает на самом виду.
Летает и хитро глядит на меня,
Как будто к себе приглашает меня.
Когда бы не сон, я сказал бы ему:
Мол, мальчик, я что-то тебя не пойму:
Ты можешь летать, а вот я — не солгу —
Могу доказать, что летать не могу.
Неспешно шагать, ну, куда там ни шло,
Могу побежать, да и то тяжело.
И я побежал бы... Нет, я побежал,
А мальчик смеялся и что-то кричал,
И так-то по полю скакал я легко —
Толкался шутя, а взлетал высоко, —
Так плавно скользил и так долго висел,
Что раз, оттолкнувшись, на землю не сел.
Забыл приземлиться, а просто повис:
Уже и не вверх, но ещё и не вниз...
Но если б не сон, я сказал бы ему,
Что как я лечу — я и сам не пойму.
Деревенская быль
За то, что стал упрям и глуп,
Его прозвали: старый дуб.
А возле дома, как назло,
Такое дерево росло.
Вот, чтоб насмешников отбрить,
Решил старик его срубить.
Два дня рубил. На третий день
Его прозвали: старый пень.
Капустный день
Едва рассвет падёт на подоконник
И приоткроет глаз ленивый кот —
Скорей вставай, спеши: пришёл исконный
Капустный день, что кормит целый год.
Настала настоящая работа
В мельканьи рук и в стуке секача.
Кочан — на плаху! Погоди... Да что там —
Руби! Он для того и был зачат.
И летопись полей, дремотный свиток,
Кроши построчно, жилкам поперёк.
В заклад зимы, несуетной и сытной,
Идёт закланье. С рук стекает сок.
У кочана, конечно, злая участь.
Но жизнь цветёт, беспечно хороша,
И над кадушкой кружится, не мучась,
Безвинная капустная душа.
Октябрь
Никакого волшебства:
Чисто изморось повеет,
Сквозь худые рукава
Локотки берёз белеют.
И машина не спугнёт —
Лишь шумнёт, как вспенит воду,
И уйдёт за поворот
На шоссейную свободу.
Чисто, блёкло, хорошо,
Не крикливо и не гулко.
Я надвину капюшон
И пойду по переулку,
Посмотрю не торопясь,
Как темнеет влажный камень,
Уловлю живую связь
Между нами и вилками
Той капусты наливной,
Что несут в дырявых сетках
Расторопные соседки
От палатки овощной.
И невольно сбавлю шаг,
Вдруг заметив, как сорока
Уток ломаный косяк
Провожает грустным оком.
* * *
Сколько б ни было жить,
Только вёсны и новые лица
Я, как Нестор седой,
Заношу на пустые страницы.
Но когда я уйду,
Потому что мне всё опостылет,
Будут равны, я знаю,
Исписанные и пустые.