Аннотация: Победа - преодоление какого-либо рубежа. Невозможно остаться навсегда на её вершине. И за ней, как известно, поджидает следующее препятствие.
ВИКТОРИЯ
Слова нахально пролезают в сознание. Обычные звуки магазина и совсем громкий разговор рядом - фон. На нём, где-то сзади, с безобразной отчётливостью, два мужских голоса.
- Подойдёт жёнушка?
- А если да, ты первый от смеха скорчишься.
- Видел недавно похожую с ребёнком. Факт. Кто-то же наплевал на насмешки.
"...наплевал." "...наплевал." Сердце бьётся в тягостном осадке. Спина тяжелеет, мешает, горит под перекрёстными взглядами всех людей в торговом зале.
К выходу иду с высоко поднятой головой. Не запоминаю, а может, и не вижу ничего вокруг - скользит мимо разноцветная безликая масса. Те, двое, обязательно, смотрят вслед. Ну, решайте парни: человек ли я? Блестящая ручка стеклянных дверей...
...Оплачиваю проезд в автобусе. Как я очутилась здесь? Какой маршрут? Оказывается мне подходит.
Лихорадочно пробую восстановить всю цепочку событий: у кассы, в левой руке тяжёлая сумка... Потом? Потом...
Спокойней. Спокойно. Ещё раз: ... блеск, качающееся стекло дверей... шуршание шин.
Отчаянным желанием вспомнить пытаюсь задержать, остановить волну... Захлестнуло давней, заскорузлой горечью...
Мне лет двенадцать. Игра с мячом собрала во дворе ватагу соседей-друзей - азартно, весело. Детина из другой команды ни с того, ни с сего, без злобы, для смеха: "Эй, верблюдиха, посторонись!"
Оглушена - легонько поплыли перед глазами деревья, параллели бельевых верёвок, ребята... В голове шум ярости. Последнее, сквозь пелену - испуганные глаза мальчишки...
...В сжатом кулаке пучок чужих волос. С тех пор некоторые моменты...
Дома - мама, ласковые руки, мягкие губы. Обнимает и говорит, что я ничуть не хуже остальных, что я...
Но её уже нет, а себе цену знаю. Беру твёрдый курс на спокойствие.
Вечером идём с Жоркой в кино. Старинный друг, а, скорее, очень хороший знакомый. Помню его так давно, что легко представляю лицо в любую минуту. Даже сейчас забавляюсь игрой воображения, хотя стоит рядом - смотри, пока не надоест.
Ростом чуть ниже среднего, широкоплеч, одет аккуратно, даже с изяществом. Карие глаза блестят откуда-то из густых зарослей длинных волос, усов, тёмной бороды.
Умный, а после университета не вырастает из младших только потому, что нет рядом твёрдой руки, может быть, моей.
Впрочем, чушь: он и слушать не станет. Отшутится: "Извини, полон рот других забот". Знаю эти "заботы": проступают на помятом лице, глаза в красных прожилках.
После кино молчит. А мне говорить хочется!
- Женщины красивые. Правда, Гоша? Разумеется, и мужчины. Особенно благородный главный герой. Согласись, что девочки изумительные.
- Отстань, заладила одно и то же. Только зря время убили на ерунду.
- Я не спорю, но...
Подошли к переходу. Дальше начинается моя улица. Ступишь на неё - и, считай дома.
Спокойные тона заката, безветренно. Пустынно и тихо. В этом году, весной, вон там, у троллейбусной остановки, особенно ярко зазеленела липа.
Навстречу идут двое подвыпивших молодых людей. "Красавица, с нами не соскучишься". Жорка сказал, чтобы проваливали - огрызнулись, но задираться не стали. А потом, уже через несколько шагов, за спиной: "С её украшением, так и быть, оставляем тебе".
...Один из них убегает, часто оглядываясь, другого не вижу. Запястья в тисках крепких рук. Пристально смотрит в глаза; говорит спокойно и сосредоточенно: "Виктория, Вика, Вика..., ну что ты?" Чувствую лицо своё окаменевшим в гримасе.
Я, Георгий Миров, стою недалеко от подземного перехода через проспект и никак толком не могу уяснить: зачем?
От нечего делать рассматриваю отражения в стекле витрины. Вон и моё в светлом костюме. Может, сбрить бороду? Пожалуй, не стоит.
Машины на магистрали извиваются в мареве горячего воздуха. Муторное ожидание и духота окончательно портят настроение.
Может Валентина забудет или случится что? Хорошо бы. Тогда домой поеду... Там тоже скука, просмотренные до дыр стены... То, это - без разницы. Сейчас начнётся: "Смотри, какую кофточку купила, тебе нравится? Жорка, давай поженимся". Ну, наконец, плывёт красотка...
Улыбаюсь в ответ на её улыбку. Несколько дежурных фраз и обычная точка в конце: "Пошли ко мне?"
Повернулась и первые несколько шагов идёт чуть впереди. А сзади смотрится отлично.
...Долго лежу с мерзостным ощущением липкого пота. Чертовски хочется пить, но боюсь пошевелиться: чего доброго разбужу Валю.
Снова накатила тоска. ... И гадливость... к полу бодрствованию, к бессмысленности... Сейчас, кажется, не сплю, а встану - больная голова, спать захочется. Это на меня Валентина дурно влияет.
Оделся, стараясь не шуметь, и на цыпочках (благо скрипучая дверь в прихожую осталась открытой) вышел. Ключи от квартиры кинул в почтовый ящик, они гулко звякнули в сонном подъезде.
На улице окунулся в водяную пыль. Мягкая сетка влаги ложится на лицо, прозрачными шариками оседает на ворсинках ткани.
С отчаянием утопающего обшарил карманы в поисках сигареты - пустая пачка. Очень хочется пить. Брошенная монета оживила металлический шкаф - в стакан плюхнулась пенящаяся жидкость. Холодная. Нёбо и язык покалывают пузырьки.
Светает. Небо освобождается от тучи. По чёрной реке мокрого асфальта усиливается поток машин.
Вечером у нас с Викой поход в кино. Чувствую себя посвежее. Отмучался на работе, подремал немного дома, теперь нормально.
После сеанса её обычная ироничность в нарочитом акценте болтовни на прелестях актрис. Откровенно говоря, не задевает, но быстро начинает раздражать одно и то же. Если лишний раз напоминает, что сама не красавица, то нет необходимости.
- Вика, давай поговорим о чем-нибудь другом.
Время спокойное, ещё светлое. Предвкушаю: доберусь домой, в ванну, спать...
Уже на подходе нас затронули двое подвыпивших парней.
Начали трепаться по-пустому с Викторией, обидели девушку. Пришлось размяться. Один из них, с кем решил "побеседовать" в первую очередь, убежал. Второй...
Они у меня за спиной. Она судорожно, наотмашь, пытается ударить. Он защищает лицо растерянно, неумело.
Схватил за руки, повернул к себе: "Виктория, Вика..." Её трясёт: "Ударю, ударю..." Застывшее подобие улыбки. Глаза без слез: пустые, невидящие, круглые.
Тут же слегка оправилась, вырвалась. И... захохотала в лицо: " Вот защитничек! Хоть бери и в рамку вставляй символом благородства. Убирайся!"
...В голове неразбериха, шершавый язык - сквернейший вкус похмелья. По привычке протягиваю руку за сигаретами на тумбочке. Промахнулся, нехотя открываю глаза...
Спьяна, что ли, мебель перетасовал?.. Тут же соображаю, что чужая квартира и знаю, чья именно. Моментально вспомнил вечер и, эпизодами, ночь. Болезненно шевельнулось: "Зачем?"
Сигареты, спички на полу, около тахты. Виктория, похоже, давно не спит. Молча наблюдает, отгородилась другим одеялом. Не спеша закуриваю; самочувствие отвратительное.
- Извини, не совсем твёрдо помню вчерашнее: башка трещит. Но, кажется, и не важно: дело сделано.
Смотрю в упор, она глаз не отводит, криво усмехается. Вижу, что всеми силами старается не стесняться. Жестом попросила прикуренную сигарету. Приподнялась, придерживая одеяло у груди, несколько раз затянулась.
- Конечно же, ничего не помнишь. Сочувствую. Подозреваю, что не прочь уточнить некоторые подробности?
- Детали всегда полезны, но сначала хочу выпить. В крайнем случае, кофе.
- Тогда выйди, я оденусь.
Рюмка коньяка, великолепно сваренный кофе, омлет привели в хорошее настроение. После завтрака - тепло, сыто, исчезающая тревога.
Сидит с безучастным лицом. Захотелось столкнуть с молчания, просто так. Обычно её бесит мой великодушно-развязный тон.
- Итак, птичка, о чём ты там толкуешь? Говори, говори, не стесняйся.
Развалился в кресле, курю и наслаждаюсь струями мягкого дыма, разливающимся расслаблением.
- ...И потом: освобождаю от забот обо мне, тем более от каких-либо обещаний. Можешь также иметь женщин, если хочешь...
... Гарантирую: никаких претензий, ни по какому поводу. Если будет со временем ребёнок (а я, наверное, и так захочу), ты совершенно не при чём. Ни одна душа не пронюхает...
...Жора... Тебе ведь... Со мной?.. Хорошо? Георгий, если мои условия неприемлемы, по каким-либо причинам, постарайся в ближайшее время не приходить. Всё.
Стало не по себе от появившейся у неё маски. И улыбка, и ярость, и запёкшаяся многолетняя рана боли.
Заболел живот, сердце начало чувствоваться. С ужасом заметил, что не успеваю на работу. Шеф будет смотреть совиными глазами: "Снова вы, Миров, опаздываете".
- Мне пора.
Поцеловал на прощание в щёчку. Никак не отреагировала, уставилась в никуда окоченевшим взглядом.
За дверью подумал: "Что-нибудь сказать? А что скажешь?"
Слышно, как щёлкнул дверной замок, как открылся и закрылся лифт...
Устала после вечеринки и от случившегося... Не честно с моей стороны? А почему не честно? А он сам?..
По давней привычке в упор перед отражением в зеркале - будто бы легче. Лицо довольно симпатичное. Если бы не ненавистная ноша... Горб, горб, горб...
Тоскливо и гадко на душе. Придёт ли ещё? Прийти-то придёт...
И зачем я всё это затеяла?
Вчера собрались у меня женщины с работы и Жорка. Уже не в первый раз вместе.
Часов около девяти начали расходиться. Попросила его задержаться: иногда помогает убирать со стола. Мыла посуду - он вытирал. Сказала, что есть марочный коньяк. Потом пустая бутылка, потом начала целовать. Действовала наверняка: знаю его как облупленного...
Так и не поняла, что подумал сейчас обо мне?
- Я же предупреждал: "Не приду".
- Ешь, ешь - чего вскипел?
- Говоришь ерунду всякую.
- Не злись, ешь.
- "Не злись", "не злись"... Устал на работе.
- Хороша работка.
- Послушай, прекрати. Дай чая.
- Да что ты ёрзаешь? Чем она тебе не угодила? Или, котик, меня стесняешься? Так не верю. У этой Ларисы действительно красивые руки. Правда, старательно тыкает их в глаза всем подряд, так что ж? Жемчужный ряд зубов - постоянно смеётся, к месту или нет, как бог пошлёт. Ну, глупа, болтлива - не порок же, зато всё на месте и нет ничего лишнего...
Есть расхотелось. Далась ей Лариска! Разболтала уже, дура, на каждом перекрёстке. Надоели все! Сама вон вымазалась!
- Зачем ярко накрасила губы? Очень не соответствует твоему... внутреннему облику.
В точку. Безошибочно. Сразу пропало желание говорить. Больно, даже в глазах потемнело.
Опешил от собственной выходки. Раздражение улетучилось, усталость исчезла. Осталось только давящее чувство вины.
- Ну что ты?
- Отойди.
- Ну её, эту Ларису.
- Сегодня постелю тебе в другой комнате, хорошо? Извини, устала, да и нездоровится.
Неуютная ледяная вежливость, но делать нечего - отступаю. Чёрт дёрнул... Пускай не лезет, а то придумала всякие фантазии... Свет клином не сошёлся.., выпить бы.
Слышу, как заскрипели суставы раскладушки, затих. Долго и бездумно лежу с открытыми глазами. Только первую минуту темнота непроницаемая, абсолютная. Вскорости разглядываешь обстановку достаточно ясно. Видны даже призрачные тени отражений в зеркале.
Не часто случается бессонница; непривычно и мучительно. Светящиеся цифры показывают два часа ночи. Наверное, уже спит.
...Уснёшь тут. Что мне в ней? Любить вроде не люблю, жалеть, кажется, особенно не жалею. Да и не нуждается в сочувствиях. Ого, палец в рот не клади: умна, настырна! Как с языка сорвалось?.. А знал, что выбираю уязвимую точку... Вовсе не ради Лорки... Просто посмотрю и уйду.
Тихо открылась дверь. Я не шелохнулась. Подошёл к тахте, сел на краешек.
- У тебя красивые губы...Я не против косметики... В то наше первое утро хорошо помню их слегка припухшими... Ты вообще была такая, как... Свободная и ...безразличная... Не то. Чепуха... Вика?..
В горле сильно щекочет. Хочется заплакать громко, навзрыд, не сдерживаясь. Нет!
Невозможно проглотить мешающий комок... По щеке катится слеза. Хорошо, что не видно.
- Жора, действительно очень нездоровится, не сердись.
Осторожно отстраняю его. Стараюсь предельно смягчить отказ извиняющимся тоном. Не сомневаюсь: теперь уснёт со спокойной совестью прощённого.
В комнате по ночному тихо, даже шаги наверху прекратились. Силуэт торшера. Мама любила читать книгу в кресле возле него. На фоне светлеющего окна тени горшочков со столетником и цветами. Они помнят мамины руки.
После её смерти - острые приступы одиночества. Одна. На всём белом свете без близкого человека. Хандра и беспросветность затягивали в полное отчаяние, но и оно не приходило...
Однажды, как прозрение, решение перекроить жизнь. Человек же я! Живой! Свободный! Сама себя в клетку двух комнат посадила и сижу?! Переверну всё назло всему: безжалостной смерти, назло своей дурацкой судьбе, назло...
Опять накатились слезы. Разбабилась. Фу!
Маме всегда было трудно со мной, а когда кончала школу - и того хуже.
Как-то разобиженная чьим-то случайным, да и не в мой адрес, словом, остро отреагировала на фразу: "...у тебя будет дочь..."
- Не будет у меня никого: ни дочки, ни сына, ни мужа. Ни любовника. Мама, я урод.
Она устало опустила руки. Помолчали.
- Вика, ты сильная, и счастливой будешь обязательно.
- Мне сейчас хочется дружить с парнем, моим парнем.
- И так полно друзей, бог не обидел.
- Тут права: всегда много, но до момента, когда расходимся. Провожают до дверей компанией, а сами парами...
О, моя мама, сколько раз твоя улыбка, оптимизм и слёзы помогали, давали точку опоры.
В том разговоре неожиданно, невпопад она залилась смехом, растворила в нём мой яд. "Доченька, я подумала... Я сейчас хотела ответить: "Так соблазни кого-нибудь и роди ребёночка". Мы громко рассмеялись. Всё стало на свои места и без иллюзий.
Сна ни в одном глазу, даже прилив бодрости. Поднимается возмущение против себя: сделала пол шага и в крик, и на попятную? Я женщина! Обладаю всем, что должно быть у женщин. У меня здоровый выносливый организм. И я сделаю реальностью своё желание, своё назначение, смысл: быть женщиной и матерью!
Бешено бьётся кулачок сердца, пьяная от пульса крови в висках. С единственной оставшейся мыслью-приказом иду к раскладушке. Начала целовать сонного и ничего ещё не понимающего. Гладила лицо, волосы...
Не спали всю оставшуюся ночь.
... Познакомились лет десять назад на вечеринке. Она - центр всеобщего внимания, душа веселья, неистощимая выдумщица. Физического недостатка девушки никто не замечал. Сначала показалось нарочитым, или даже лицемерным, но скоро и сам видел только большие смеющиеся глаза.
Вика работает медсестрой в нашем институте. Начитана, интересный собеседник. Рассуждает здраво, с пониманием жизни. Женщина умная. Спокойно и с достоинством несёт свой крест.
Это вид снаружи, а внутри клокочет бешеный темперамент. Как ловко меня обработала! Давно подозревал, что влюблена, но чтобы так смело и напористо ...
Теперь пытается объяснить случившееся фантазиями на тему о смысле жизни, рукотворности счастья... Чепуха, да и только. Суть в том, что влюблена в меня - вот и весь разговор.
Обстоятельно изложила свой придуманный сценарий тогда же, утром, в первый раз.
- Почему я? Мужчины не обегают тебя стороной, думаю, не трудно было найти другого исполнителя.
- В тебе уникально собрались весьма ценные для меня особенности:
холост;
нет, не только моральных предрассудков, но и вообще понятия морали в отношении к женщинам, а значит - уйдёшь, и как в воду канул;
умеешь молчать;
и, самое важное, знаю тебя наизусть.
Итак, повторяю: я хочу, чтобы ты приходил, а, ещё лучше, живи у меня. И потом: освобождаю тебя от забот обо мне, тем более от каких-либо обещаний, можешь так же иметь женщин...
В комнате жарко. На полу белеет сброшенное одеяло. Довольно ощутимый сумеречный свет позволяет видеть лежащую на спине Викторию. Курю.
- Вика, ты меня любишь?
- Не знаю. Никогда не думала об этом.
Резануло слух: "Раньше не думала". Хитрит, ой хитрит! А если, правда? Если холодный расчёт и галиматья планирования счастья, единственные мотивы её агрессии? В шкуру подопытного кролика меня ещё никто не рядил. Но, чёрт возьми, всегда любила! Или никогда?
Устроилась на приподнятой подушке, нога на ногу.
- Со мной хорошо?
- Да.
- Лучше, чем с Ниной?
- Что?!
- Видела: время от времени таким щедрым жестом поправляет грудь, как преподносит.
- Следишь?
- Ещё чего не хватало! "Добрые" люди считают своим долгом... Я пропускаю мимо ушей трескотню, но бывает, хватает случайного слова.
- Больше не буду.
- Как хочешь, я так.
- Нет, действительно. Совсем исправлюсь.
- Сколько волка ни корми... Да, кстати: у меня будет ребёнок. Как ты на это смотришь?
- Твои слова относительно моей независимости в силе?
- Конечно.
- Значит мне безразлично.
- Я пошутила, чтобы посмотреть на реакцию.
- Тем более, спи.
Лето удалось на славу. Солнце, дождь сменяют друг друга без изнуряющих промежутков. Хотя и начался август, но нестриженые и некошеные травы в ботаническом саду стоят сочные, высокие. И только жёлтая прядь в зелёной шевелюре липы да фруктово-ягодное изобилие напоминают о скорой осени.
С удовольствием отмечаю, что мне не жарко, несмотря на погожий день. Сработала давняя привычка: особенно тщательно следить за одеждой.
Сегодня выбрала белые туфли на низком каблуке. Льняной костюм, голубая кофточка.
Ветерок приятно пробежал по открытой шее, проник за ворот и там растворился. До чего здорово твёрдо стоять на ногах! Думаю, что не очень выделяюсь на улице, хотя бы с первого взгляда...
Немного поташнивает, но именно это оттеняет радость победы. Почему у природы всё так долго? Ещё семь месяцев ждать. Целую-целую вечность! Если бы, например, сократить срок, скажем до шести месяцев, нет, до трёх... Ну, это уж слишком, конечно, но хотя бы до шести. Боже, какие глупости лезут в голову!
Надо купить коляску, лучше коричневую. Ванночка, конверт - целый ворох праздничных покупок!
Тошнотворный комок под горлом зашевелился сильнее. Приостановилась - стало легче.
Отличный день! Ветер треплет кроны каштанов, освежает лицо. Когда-то уже было так же хорошо: зайчики лощёной стороны листьев... Безотчётное ощущение счастья.
Нужно спешить. Жорка сейчас придёт с работы. Зачастил парень, пора давать от ворот поворот. Всё равно ведь исчезнет, а я прирастаю. Потешился для разнообразия с безобразной - довольно, пора и честь знать.
У самого подъезда догнал меня. Молча подошли к лифту.
Настиг Вику у самого дома. Крепконогая, плотная, невысокого роста. Тёмно-русые волосы, большие серо-голубые глаза. А когда день безоблачный - голубые.
Идёт смело, даже без тени неуверенности, и поэтому, наверное, не вызывает жалости. Неестественно распрямлённые и приподнятые плечи, выпуклость там, где должно быть ровно...
Последнее время как-то уж слишком независима. Даже нарочно это подчёркивает, подвесив дамоклов меч неприятного предчувствия. Моментами ясно ощущаю, что в жизни женщины что-то изменилось. Новое решение? Экстравагантная фантазия?
Молча поднялись на шестой этаж. Он открыл дверь своим ключом. Молча вошли в прихожую. Я сразу в ванную, оттуда на кухню. Мельком, через приоткрытую дверь, увидела его в кресле с газетой в руках. Быстро приготовила поесть, позвала к столу. В ответ:
"Виктория". Я промолчала.
- Вика, иди сюда.
Голос из комнаты звучит настойчиво. Вхожу. Газета брошена на журнальный столик. Георгий стоит.
- Что с тобой происходит? Давай поговорим.
- Да, кажется уже пора: не приходи, пожалуйста.
- Как, почему? За что? Надоел? Нашла другого исполнителя? А твоя программа? Ты же хотела ребёнка. В кусты? Отступаешь? Пустой звон планов и разговоров! В конце концов, я не хочу уходить!
- Давай по порядку, без суеты. Насчёт отступления ты не прав. В основном я добилась того, чего хотела, и большое спасибо за это. Думала скрыть, ну да ладно, ты имеешь право знать: я действительно беременна. Это - самое главное. В остальном?.. Тебе лучше уйти сейчас, пока я не сильно привязалась. Предельно ясно, что не особенно задержишься.
- Вовсе не ясно.
- Ну, ну?
- У меня появилась стабильность в жизни.
- Зачем?
- Не знаю, нравится. С твоим появлением работа продвинулась. Даже шеф похвалил. Я неплохой.
- Ого, Миров в фаворе! Ну да бог с тобой, искренне рада. А насчёт "неплохой", так чем же, интересно узнать?
- Не хуже других.
- Ты же постоянно скандальчиком попахиваешь. Те же женщины, я, в конце концов. И, конечно, чуть взялся за работу, кругом "ура!" Его запихивают в рамки благопристойности, а он и рад.
- Мне деньги за это платят.
- Перестань ломать комедию. Лентяй и пьяница. Вот тебе напоследок.
- Я не уйду.
- Будь по-твоему. Только ведь знаю, чем кончится.
Сквозь сон слышу: "Вставай". Прохладная рука легла на плечо. Вика уже причёсанная, подкрашенная.
- Быстро поднимайся, а то опять будешь глотать бутерброды, не пережёвывая.
За завтраком вспомнил: позарез нужно, но не смогу попасть в библиотеку. Она предложила свои услуги. Очень приятно и удобно.
Вечером книги лежат на столе.
- Пока тебя не было, я их полистала. Знакомые места встречаются, ходила в кружок микробиологии. Говорят, тебя на работе не узнают.
- Случайность, я же лентяй и пьяница. Списал под хмельком пару абзацев из своей дипломной работы, да пару строк из хорошего автора. А на утро, с больной головой, кое-что наобум проверил. Случайно получилось.
- Ну-ну, остряк-самоучка. А почему раньше не удавалось?
- Недосуг было, обстоятельства разные, трения.
- Если смогу чем-нибудь помочь - располагай моим временем. Вечера у меня свободные.
Серьёзно, внимательно смотрит в глаза. Поднялся и поцеловал.
Его работа оказалась обширной, захватывающей. Тут дел на всю жизнь хватит. На его или на мою жизнь?
Подошли новогодние праздники. Сегодня в институте вечер. Настроение великолепное: меня, Мудрова, хорошо помянули! Я тоже кое-что могу и на высоком уровне. Скорее, скорее... Наверняка уже дома, конечно же, обо всём знает.
Открыл дверь, скинул пальто и почти вбежал. Нашёл её в кресле у торшера с книгой в руках. Заметно округлилась в талии и необыкновенно горда этим. Весело пропел на тут же сочинённую мелодию:
- Виктория, Виктория, Виктория... Приоденься и...
- ... на вечер не пойду. Думаю, правильно угадала.
- Ух, какая прозорливая! Тогда: очень прошу - будь Мировой Викторией.
Пауза неловкого молчания. Она захлопнула и отложила книгу.
- Что случилось? Хочешь уйти? Так и знала. Но почему именно сейчас? Что ж, иди, иди!..
- Да ты что? Очередной парадокс? Повторяю: "Прошу, будь моей женой". Ходит по комнате, жестикулирует.
- Можешь ничего не объяснять. Именно на законном основании и надоем быстро. Верный способ соскучиться. Я так и знала, я так и знала...
Снова села, взяла книгу, вернула её на место, встала.
- Нельзя волноваться в твоём положении. Если хочешь, не будем оформлять брак...
- Только и надо, чтобы я отказалась. Пожалуйста!
- Ну, дела! Прошу успокойся. Поговорим потом.
- Нет, сейчас!
- Тогда вот что! Выходи за меня замуж и точка. На вечер пойдёшь?
- Нет.
- Пока, скоро вернусь.
Друзья пытались затянуть в буфет. Я категорически отказался, и, в свою очередь, предложил пойти к Виктории.
Конечно же, про нас давно известно, шила в мешке не утаишь, но ребята долго не соглашаются. То ли стесняются, то ли побаиваются: наслышаны про острый как бритва язычок.
Чутьё у неё необыкновенное. И как догадалась? В квартире убрано; обеденный стол покрыт скатертью.
Хозяйка искренне рада гостям, радушна, весела.
Возникшая сразу натянутость быстро рассосалась благодаря её безошибочному умению занять людей. И, если медсестру большинство из пришедших знало лишь "на взгляд", то она почти всех могла назвать по фамилии, шутила: "Специфика профессии".
Несколько минут суматохи на кухне, смех, звон расставляемых тарелок, рюмок. Ощущение праздника усиливается, удесятеряется каждую секунду. Уже после первого тоста в комнате царит гармония весёлого настроения, доброго человеческого общения, раскованности. Колкости и остроты Вики неистощимы, обворожительны.
Песни, были-небыли... Сам по себе возник и стал общим разговор о моей новой работе.
Мой Жорка заводила, бесконечный источник всяких "басен" - душа компании. Теперь кажется, что именно таким я его помню и люблю с давних пор, с первой встречи.
Гости прощаются долго, явно не хотят расходиться. Говорят, что лучшего праздника им и присниться не могло, что я чудо из чудес, что меня надо непременно украсть у скряги Георгия. Грозят не оставить дом в покое. И каждый старается поцеловать на прощание.
А когда он, проводив их, вернулся, весь пахнущий холодом, слякотью и вином - мы целуемся. Просто целуемся, едва ли не в первый раз... И я не верю, что это есть.
Только открыл глаза и посмотрел на неё, и она тоже смотрит на меня, тоже только что открыла глаза. Спросила:
- Голова болит?
- Ни капельки.
Улыбнулась. Мне стало весело, и я засмеялся. Мы хохочем, как сумасшедшие.
Зима уже начинает сдаваться, но всё ещё именно она задаёт тон погоде. Я тепло одета: кофта и свитер, так что не холодно, а дождь со снегом в лицо даже приятен. Сегодня решила пройтись по магазинам. В универмаге много народа, душно, толкаются - быстро выхожу.
Кафетерий заманил вкусным запахом. С чашечкой горячего кофе подошла к свободному столику у самой витрины. Пью маленькими глоточками, смотрю прямо перед собой на улицу.
Напротив пестрит обложками журналов боковая сторона газетного киоска. К невидимому отсюда окошку спереди подходят люди. Часть пространства позади пуста.
В закоулке за киоском появилась женщина. Она неестественными рывками подносит папиросу к губам. Каждый раз ей это удаётся с видимым напряжением.
Нарушенная координация движений усугубляется, очевидно, принятой дозой алкоголя. Из сумки торчит старательно закупоренное горлышко.
Испитое, с помятой жёлтой кожей, лицо выглядит на все шестьдесят лет, хотя, приглядевшись, можно дать около сорока. Неожиданная аккуратность в одежде совершенно не вяжется с допотопной замызганной сумкой, висящей на сгибе руки.
Стоит и курит за киоском, где её никто не видит. Я наблюдаю из-за стекла, и боль сжимает голову.
Резче обычного дёрнулась рука - окурок упал на грязную землю. Колечко дымка оторвалось от него и улетело. Женщина попыталась поднять, ещё попытка, ещё раз... Рука упорно не хочет брать...
Смотрю, как заворожённая, оцепенела. Хочу уйти, не могу, нет сил сдвинуться. Хочется подойти и помочь, и выдержать за это брань, ярость, плевок...
Так и не подняла, выпрямилась. Лёгкое подёргивание головой.
Больше не в состоянии выдержать пытки, чувствую - упаду.
... Долго бродила по городу, не замечая людей, не помня своих слов, своих ног...
- Что с тобой? Приляг, успокойся. Тебя обидели? Кто тебя обидел?
- Не спрашивай, ничего не спрашивай. Расскажу потом. Всё, всё расскажу. Потом...
Заплакала. Первый раз открыто, горько, как никогда в жизни. Не хотелось, да и не перед кем, и незачем сдерживаться.
![[]](/img/j/jakubowskij_r/03_vikahtm/592_16.jpg)