Аннотация: Посвещается памяти Р.Желязны, который многим привил любовь к переменчивым мирам, где все подвластно воле героев.
Алые паруса.
-Я убью тебя, - прошептал ветер ее голосом.
- Не сегодня, - ответил я.
Взгляд мой блуждал по бескрайнему простору океана, а мой конь стоял на границе водного царства и такой же бесконечной степи. Я соскочил на землю и сразу утонул босыми ногами в песке. Безлюдную, как я ее и задумал, полосу пляжа обняла длиннорукая волна. Вода была прохладной и приятной, какой я ее и хотел почувствовать, после горячей и ветреной степи.
Я прыгнул в воду. Я плыл кролем, взмахом руки рассекая волны. Море отвечало на мои ласки пловца, солью щекоча мне лицо, и нежно сдавливая грудь. Мои мышцы пели от восторга, радуясь предоставленной им возможности объединить в движении все тело. Я скользил по воде и наслаждался этим. Когда берег скрылся из вида, я увидел прекрасный корабль с алыми парусами, и понял, что она улыбается. Алые паруса это ее знак, они всегда появляются на горизонте, когда моя Асоль довольна.
Возможно, мне стоит устроить шторм, и корабль моей любимой приблизится и спасет меня от разбушевавшейся стихии. По этому случаю, мы устроим мирные переговоры, очень праздничные и очень сексуальные. Может, мы договоримся о создании новой вселенной и новых правил игры, а может, просто признаемся, друг другу в любви и повторим этот цикл, где она преследователь, а я беглец.
Я нежусь в волнах, склоняя солнце к закату, что бы его свет не раздражал мои глаза. В который раз перебираю струны моей памяти. Нет, я не философ. Философия, как учение о свободе воли, словно экзотический и привередливый цветок, расцветает только среди людей, чьи возможности ограниченны. .
Нет, я заигрываю со своей памятью не для того, что бы насиловать вопрос о смысле жизни. Я хочу вспомнить, как впервые услышал ее голос, ее звонкое " Я тебя удивлю!". Я помню наше первое путешествие через заснеженные горные вершины и через собственные сомнения. Снег в те времена блестел так же ослепительно, как и наш страх перед разочарованием. Наши жесты были слишком эмоциональны, каждое движение было знаком, а когда мы оставались наедине, казалось, мы прикасались к чуду.
Тогда мы первый раз попробовали жить вместе. Мы много разговаривали, прежде чем поняли, что слова не нужны. Даже самые искренние и красноречивые речи - жалкие радиопомехи, на фоне настоящей страсти, которая помогала нам узнать друг друга.
Я вспоминаю наш первый спор.
- Ты не понимаешь меня, - и в голосе ее слышалось отчаяние.
- Ты не слушаешь меня,- обвинял я.
-Ты эгоист!
- И ты эгоистка, - признавались мы друг другу.
Еще несколько лет потеряли мы в попытках переделать друг друга согласно нашим представлениям об идеальных отношениях. Дико, но наши мечты встали стеной между нами.
- К черту идеалы, - первая смирилась она.
- К черту эту изнуряющую любовь, - сказал я, и потом долго раскаивался.
Мы расстались. Она ушла в свое одиночество, а я в свое. Мое одиночество выглядело, как мрачное ущелье, переполненное болтливыми человеческими призраками, пресными увлечениями, легкой работой. И в этом мире полусвета и получувств только забытая ее картина, на которой одинокий маленький кораблик с поднятыми алыми парусами все не решался пристать к берегу, светилась на стене, особым волнующим и успокаивающим светом. И чем дольше брел я по этому ущелью, тем больше сожалел об утраченном.
Может, ее жизнь тоже была похожа на тюрьму, но потом мы редко говорили об этом, словно и не было в нашей жизни этого периода.
-Знаешь, я ведь никогда не верила по-настоящему в любовь, - сказала она, когда мы снова встретились.
- Я думал, что люди давно разучились любить.
- Странно, но я не могла перестать думать о тебе.
-И я тоже без тебя жить не могу.
Опыт пережитого одиночества заставил нас бережнее относиться друг к другу. Мы много работали, много путешествовали. Самое большое удовольствие нам доставляло вместе учиться чему-то новому. Мы смеялись над чужим несчастьем, уверенные в незыблемости собственного счастья.
И однажды она сказала:
- Я хочу от тебя ребенка.
- Да здравствуют дети!- весело подхватил я.
И через девять месяцев я узнал, что такое ревность. Я сопротивлялся этому липкому, затрудняющему дыхание, чувству, но оно оказалось сильнее меня. А моя царица кружила над ребенком, как орлица над орленком.
Незнаю, где мой разум блуждал первые три года, но однажды, когда я откликнулся на зов "папа" и заглянул в глаза ребенку, я был удивлен до глубины души. Мальчик был точной моей копией и смотрел на меня с обожанием, словно я был для него центром вселенной. Я и моя Асоль снова объединились, что бы показать нашему Александру мир с наилучшей стороны. Как неповоротливый исполин, мир повернулся к малышу гордо выпятив грудь своих достижений и знаний, поблескивая улыбкой тайн и загадок, предложил свой уют и безопасность, и торжественно поклялся всегда оберегать хрупкое человеческое взаимопонимание.
Мальчик подрос, и многому научился. Мы опять остались наедине. Мы отдыхали и смотрели телевизор, почти не замечая друг друга.
Море заштормило. Небо затянули грозовые тучи. Похоже, моя подруга предугадала мои действия, и старается сама вынудить меня подняться на корабль. Но когда вода испарилась, море высохло, я понял, что поспешил с выводами. Я стоял на каменистом дне, и только мелкие лужи вокруг напоминали о том, что недавно здесь было море. Небо покраснело и надломилось. Земля задрожала. Теперь у меня не оставалось сомнений, что страсть к разрушению победила в моей Асоль желание уединиться со мной в каюте ее прекрасного парусника. Непредсказуемая трещина разрезала землю под моими ногами, скалы начали крошиться. Должно быть, скоро вся планета развалиться на куски, ведь моя маленькая проказница обожала зрелище глобальных катастроф.
Я стоял, наслаждаясь воспоминаниями, когда было самое время измыслить для себя звездолет и покинуть этот обреченный мир. Я помню, как много лет назад она прокричала:
-К черту такую жизнь!
Вместе мы прошли несколько кругов омолаживающего марафона. Успешно прошли испытание пластическими операциями, преодолев его главное искушение переделать себя до неузнаваемости. Вместе попробовали наркотики и виртуальность. Разумно рисковали и глупо развлекались. В конце концов, все средства хороши, что бы сохранить любовь.
Планета рассыпалась на тысячи маленьких астероидов. Балансируя на маленькой песчинке, я превратился в комету с блестящим длинным хвостом.
- Хитрец, - доносится голос из созвездия ее улыбки.
- Обманщица,- фыркаю я.
- Я ненавижу тебя, - дразнит она меня.
- Я уничтожу тебя, - подыгрываю я ей.
Нет ничего невозможного и ничего запрещенного в этом мире созданном нами.
* * *
Александр вошел в большой зал и поежился от холода. Он никогда не любил посещать эту часть дома. Все здесь было слишком похоже на склеп, модернизированный, автоматизированный, но все-таки склеп с двумя гробами в центре. Не гробами, Александр постарался вывести свои мысли на оптимистическую прямую, а поддерживающими жизнедеятельность биологическими системами. Его взгляд скользнул по картине, по затерянному в океане маленькому паруснику с неумело поднятыми против ветра алыми парусами.
Никогда не мог он понять сделанный родителями выбор. Тихой спокойной старости у камина, с ревматическими болями, скачущим давлением, с близорукостью и глухотой на одно ухо, они предпочли неподвижность, кому в физрастворе с подключением мозга к компьютеру. Они бросили его, поручили свои тела заботам системе жизнеобеспечения, что бы продолжать общаться в виртуальных снах.
Александр посмотрел на старика под стеклом - красные веки, впалые щеки, седые волосы и брови - казалось, он крепко спал. Вот только он не проснется, потому что не желает просыпаться. Ему нравиться жить в иллюзорно- нереальном мире, быть богом и дьяволом в виртуальной вселенной, и делить свои грезы со своей женой.