Якушина Наталья Анатольевна. Один день друг без друга

Наталья Якушина

Один день друг без друга

(пьеса)

Действующие лица:

Грета, молодая девушка, влюблённая в Питера.

Питер, молодой парень, хорош во всех отношениях.

Фёдор, бедный художник, мужчина лет за сорок, выглядит потрёпанным.

Эльза, певица в баре.

Леди Эйли, домоправительница, пожилая женщина со стервозным характером, выглядит эффектно.

Бармен, приличный пожилой мужчина, работает в баре.

Тим, молодой клерк, полуночник.

Том и Санта - идеальные муж и жена, безумно любящие друг друга.

Прохожие.

Действие первое.

Сцена первая.

Действие происходит в большом городе.

Утро. Свет медленно проникает в комнаты всех персонажей. С кроватей медленно поднимаются люди, и у каждого своя история...

Фёдор. Каждое утро выглядываю в окно. Смотрю на крыши домов, как внизу куда-то идут люди, и меня пронизывает холод. Всё, что есть в моём жилище хорошего, скорее похожего на склад, - так вот это окно и тёплое одеяло, греющее меня по ночам. Но я рад, что я беден, именно бедность толкает меня в этот город, где я могу заработать себе на хлеб, а в хороший день и на выпивку, а иначе бы я сидел в этой конуре и тихо, незаметно замерзал, а окно завесил бы шторами.

Эльза (смотрясь в зеркало). Ну, здравствуй, Эльза! Ты как всегда прекрасна! Сегодня твой выход, и ты не должна подкачать. Ну, улыбнись, ну хоть немножко. Ты сегодня должна много и всем улыбаться, покорять сердца. Тебе снова быть одной на этой сцене, утопающей в огнях. А знаешь, я разрешаю купить тебе новое платье. Ну, давай же улыбайся, а то передумаю...

Санта. Милый, просыпайся. Твой завтрак уже готов.

Том. Ну, Санта, ну зачем ты так рано встаёшь? Лучше бы полежала ещё рядом, и мы бы вместе понежились в постели ещё минут двадцать.

Санта. Но ты же опоздаешь, а у меня сегодня выходной, высплюсь ещё. Даже не представляю, что я буду делать без тебя так долго в пустой квартире.

Том. Не скучай, милая, я постараюсь пораньше вернуться, и мы вместе куда-нибудь сходим.

Том и Санта нежно целуют и обнимают друг друга.

Тим. Кто придумал это утро? Ну точно это был не я. Ночью гораздо лучше. Утро приходится делить с людьми, чаще всего не с теми, с кем бы хотелось, а ночь всегда только моя. Но надо вставать и волочить тело в офис, а то шеф рассердится и выгонит меня с работы. До чего неудачно устроен этот свет. Вся жизнь зависит от этой маленькой стрелки часов. Сейчас я имею хорошую работу, владею кучей полезных и бесполезных вещей, и сам весь такой источающий благополучие, а стоит стрелке передвинуться на час вперёд, и при условии, что моё тело так и будет валяться в этой кровати, я потеряю всё, и из преуспевающего клерка мгновенно превращусь в ничтожество.

Леди Эйли. Откуда в этом мире столько дураков и посредственностей, мнящих из себя чёрт знает что?! Такое чувство, будто они специально выставляют напоказ свои тупые лица. А ещё когда милостиво начинаешь указывать им на пороки, они начинают хамить, и не имеют никакой благодарности к истинной леди, которая, забывая порой себя, пытается сделать их хоть немного окультуренными, если, разумеется, это вообще возможно. Да, я приставлена следить за этим домом, и я буду за ним следить, даже если это кому-то и не нравится! И не подумайте, здесь нет ничего личного!

Леди Эйли приподняла юбку строгого покроя, вынула спрятанную на бедре бутылочку виски и отхлебнула глоточек.

Бармен (разговаривая с портретом покойной жены). Доброе утро, дорогая. Сегодня замечательное утро. Ветра нет, поднимается солнце, и не так уж и холодно, не смотря на то, что уже осень. Я встал, умылся и хорошо позавтракал, не беспокойся, правда, хорошо. Сейчас надену костюм и пойду на работу.

Сцена вторая.

Не очень шумная улица города. По улице спешат куда-то прохожие. Грета и Питер стоят посреди улицы, обнявшись, и не замечают никого и ничего, совершенно, с головой, погружённые друг в друга.

Питер. Грета, ты должна знать, ты самая замечательная девушка в мире.

Грета. Ну, скажешь тоже, Питер. Я обычная девушка, такая же, как все.

Питер. Пускай и самая обычная, а мне с тобой хорошо. Этой ночью я понял, что мне не сыскать никого ближе тебя. Посмотри на эти лица кругом, все как будто в немых, застывших масках, а под этими масками ничего, ничего стоящего -- страх, недоверие, пустота... И тут - твои глаза, такие милые, нежные, добрые.

Грета. Питер, ты не прав. Просто все эти люди о чём-то думают, и совершенно не против, если их лица в это время сольются с серыми улицами города. Гораздо хуже было бы, если бы все они улыбались. Только представь -- тысячи прохожих, и все улыбаются!

Питер. Грета, ты всё время со мной споришь. Если я тебе не нравлюсь со своими примитивными мыслями, то так мне и скажи, я найду себе другую девушку, с которой мы будем, наконец-то, сходиться во взглядах.

Грета. Но ты же только что говорил, кажется, что тебе не найти никого ближе меня.

Питер. Значит, я ошибался. Ты такая же, как и они, люди из толпы. И взгляд твой обманчив, та же маска, только улыбающаяся, с добрым выражением лица.

Грета. Ну, Питер, ну зачем ты? Мы же так прекрасно провели эту ночь... Зачем нам ссориться?

Питер. Прекрасно! Да любая проститутка теплее тебя!

Грета. Отчего же ты предпочёл меня проститутке?

Питер. Просто я считаю, что ниже своего достоинства покупать любовь за деньги.

Грета. Ну конечно, гораздо достойнее пользоваться девушкой бесплатно.

Питер. Знаешь, я не думал, что ты обо мне такого мнения!

Грета. Знаешь, я тоже не думала, что ты такой псих! Я думала, что ты любишь меня.

Питер. Люблю?!! Ну, ты тоже скажешь! Я никого не люблю. В этом мире есть только один человек, достойный любви, это я сам, и больше никого. Моё сердце не хочет и не должно разрываться на части от любви ещё к кому-то. Так вот, значит, какие мысли на мой счёт роятся в твоей маленькой головке, ты, как и все женщины, ищешь во мне верную собаку, которая будет каждый вечер приходить домой, приносить деньги, носить на руках общих детей и засыпать, обнимая уже немолодое тело. Скучно! Я думал, Грета, что ты умнее, и не такая примитивная.

Грета. А что плохого в такой жизни? Ведь плохо всегда быть одиноким...

Питер. А что такое одиночество? Это неумение занять себя самому.

Грета. Ты ошибаешься. Мне хорошо и одной. Но с тобой мне ещё лучше. Ты мне дорог, Питер, и я не хочу тебя терять. И когда я остаюсь без тебя, я чувствую себя одинокой.

Питер. Порой ты напоминаешь мне сентиментальную дуру из любовных романов.

Грета. А без любви для меня этот мир не имеет особого, насыщенного смысла, кажется, что каждый день прожит впустую.

Питер. Очнись, Грета! Открой глаза! Любви нет! Нет! Взгляни на эти лица вокруг! У кого из них есть любовь? Кто идёт по тротуару, сияя от счастья? Никто! Смысл есть только в реальных вещах, которые мы себе можем позволить: в горячей чашке кофе, в сигаретах, в бутылке хорошего вина, в постели, разделенной с красивой женщиной, в беззаботном отдыхе на берегу синего моря, в деньгах...

Грета. Питер, ну ты же хорошо знаешь, что не всё, что блестит, золото. Есть более простые вещи, в которых больше радости...

Питер. Ну и что это за такие вещи, мне интересно?

Грета. Ну... Например, эти засохшие листья, что так приятно шуршат, когда их касаются ноги. Или это небо, разукрашенное лучами солнца в нежно-розовые тона. Или даже ты... Такой милый иногда бываешь. А твои руки я не могу ни на минуту забыть, всё ощущаю их прикосновения к коже...

Питер (смеясь). Ты порой меня умиляешь.

Грета (пытаясь приблизиться к Питеру). Питер, ну давай всё забудем, что сейчас мы наговорили друг другу. Зачем начинать день с пустых упрёков?

Питер (грубо отстраняя Грету от себя). Нет, Грета, хватит. В конце концов, ты ведь знаешь, что не в сказку попала. Я, пожалуй, пойду, не могу слушать больше этого наивного лепета.

Грета. Питер, не уходи вот так...

Питер. О нет! И не удержит полк солдат меня у серой твоей юбки!

Грета (обидевшись). Ну и иди отсюда! Я устала уже что-то доказывать! Ты не поверишь, но я тоже люблю себя! И у меня есть гордость! Я не хочу тебя больше видеть! Я хочу никогда, никогда больше тебя не видеть, не слышать! И не жди, я не буду заламывать себе руки, кричать от боли, стучаться головой о стену и кричать в телефонную трубку, что люблю тебя!

Грета замолчала и вдруг расплакалась.

Питер. Ну что ж... Дама решила показать свои зубы. А тебе даже идёт. И не надо было этой истерики. Между прочим, я и так уходил.

Сцена третья.

Грета одиноко сидит в парке на скамейке, будто в трансе. Под ногами шуршат осенние листья, перемешанные с вырванными листами из чьей-то записной книжки. Мимо то и дело снуют прохожие. Несколько раз Грета меняет позы, и всякий раз они красноречиво выражают внутреннюю боль.

Грета. Эх, сегодня ж выходной, а жить уже с утра не хочется. Но я буду, буду жить, пусть хоть и тысячи таких питеров стреляют словами прямо в сердце, от которых так больно. К счастью или к грусти, такие раны не смертельны. Я сижу тут давно, и многие люди прошли мимо меня уже по нескольку раз, они, наверное, думают, что я не в себе, но и пускай думают. Сегодня у меня выходной, и я имею право делать, что хочу. Я замёрзла, продрогла до самых костей, но мёрзнуть так приятно. Скоро будут идти дождь за дождём, земля всюду покроется лужами. А мне уже будет всё равно, никаких больше желаний. Я просто спрячу голову в панцирь и высунусь только тогда, когда будет снова греть солнце. Однако, и вправду холодно... Не пойти ли мне домой?

К скамейке подходит Фёдор, закутанный в одежду, и больше похожий на бомжа, чем на художника. В руках у него небольшой планшет, бумага и карандаши.

Фёдор. Девушка, позвольте предложить вам недорогую услугу -- могу за бесценок запечатлеть вас на этом клочке бумаги.

Грета. Большое спасибо, но я уже ухожу.

Фёдор. Всего пять минут, и вы уйдёте отсюда с портретом!

Грета. А сколько это стоит?

Фёдор. Для вас - всего два бакса.

Грета. Хм! Ладно. И вы уложитесь в пять минут?

Фёдор. Ну конечно!

Грета. Хорошо. Я тут сижу уже не знамо сколько времени, так что пять минут, пожалуй, не жалко потерять.

Фёдор. Для вас я возьму лист бумаги получше. Вот на такой бумаге я сегодня рисовал иностранку одну, правда, я взял с неё и денег больше. Но вы мне нравитесь... Да и к тому же сегодня у меня не слишком удачный день. Не хотят почему-то люди, чтобы я их рисовал.

Грета. Я в детстве тоже неплохо рисовала...

Фёдор приступил к рисованию портрета.

Фёдор. А я ведь сразу решил, что вы не чужды искусству. Надеюсь, что вы не строго оцените мою скромную мазню.

Грета. Ну что вы...

Фёдор. А кем вы работаете, если не секрет? Ничего, что я надоедаю вам? А то, признаться, так порой не хватает общения.

Грета. Нет-нет, ничего... Я работаю врачом в детской больнице. Пока я только начинаю карьеру, но мне уже иногда поручают тяжёлые случаи.

Фёдор. А я ведь сразу почувствовал, что вы девушка непростая, потому и подошёл. На вашем лице ясно виден оттиск гуманизма. Лицо очень доброе. Только, по-моему, вам сегодня нездоровится. Или я ошибаюсь?

Грета. Да нет... Со мной всё в порядке. Просто я сегодня поссорилась с другом. Но это ничего, Вы рисуйте, я справлюсь, ведь не в первый раз, и наверное, не в последний.

Фёдор. Ничего, не грустите... Как вас, кстати, зовут?

Грета. Грета.

Фёдор. Какое замечательное имя, от него веет теплом. Жизнь - она такая - бьёт не жалея... Но вас, мне кажется, и самый чёрствый бы пожалел. Фёдор я.

Грета. Спасибо. Вы очень добры ко мне. А вы ведь меня намного старше... Вот скажите, почему люди не могут просто любить друг друга, почему они всё время ссорятся, расходятся, забывая друг друга?

Фёдор. Эх, не знаю. Сам устал над этим голову ломать. Но я надеюсь, что вам больше повезёт в этой жизни, чем мне.

Грета вздыхает.

Грета. Но ведь и вы ещё достаточно молоды, чтобы всё изменить.

Фёдор. Моя проблема в том, что я уже не хочу ничего менять. У каждого человека есть своё дно, и я хочу его коснуться. Есть такая теория, что человеку нужно дойти до самого дна, и тогда он, наконец, перестанет страдать, поймёт, что ему нужно, стремительно всплывёт на поверхность и больше уже никогда не опустится в омут порочных страстей и запутанных мыслей. Но только вот... Я всё качусь вниз и качусь, а дна своего не вижу... Может, я бездонный?

Грета. Вы, прям, как странствующий философ, который бродит и бродит по земле, одежда его поношенная, душа тоже немного истрепалась, а он всё ходит и ходит, и ищет бездонный колодец, которого, может быть, и нет.

Фёдор. Красиво вы говорите. Ну вот и закончен Ваш портрет... Посмотрите.

Фёдор протягивает Грете лист бумаги.

Грета. Замечательно. Неужели так заметно, что я грустная?

Фёдор. А я чувствительный, да и у вас всё на лице написано, удивительно живое лицо.

Грета отсчитывает деньги и протягивает художнику.

Грета. Вот, возьмите.

Фёдор. Спасибо. А Вы не хотите выпить чего-нибудь со мной в баре?

Грета. М-м-м... Я даже не знаю.

Фёдор. Тут есть неподалёку один довольно приличный бар, я туда редко заглядываю, но не поведу же я вас в какое-нибудь дешёвое заведение. Там как раз сегодня выступление одной певицы, она мне нравится, но я ей ничего об этом не говорил, да она, наверное, и не смотрит в мою сторону.

Грета. А почему бы и не пойти? Мне сегодня делать особо нечего. И я сойду с ума, если останусь опять в одиночестве наедине с мрачными мыслями. Только при условии, что я буду платить за себя сама.

Фёдор. Хорошо, договорились. Это тут недалеко...

Фёдор и Грета уходят.

Сцена четвёртая.

Питер возвращается домой. Возле дома леди Эйли подметает небольшой дворик. Питер пытается пройти незамеченным.

Леди Эйли. Хорошо же сейчас воспитана наша молодёжь! Пройдут и даже не поздороваются.

Питер. Ой, здрасте, леди Эйли. Я вас не заметил.

Леди Эйли. Я, наверное, невидимая, иначе почему бы вы меня каждый день не замечали?

Питер демонстративно возвращается назад и снова проходит мимо леди Эйли.

Питер. Здравствуйте, леди Эйли! Вы так заметны сегодня и совершенно видимы! И вообще прекрасно выглядите! Хороший день, не правда ли?

Леди Эйли. Не правда. Вы способны испортить самый чудесный день одним своим видом.

Питер. Вы удивительно добры, леди Эйли!

Леди Эйли. А почему это я к вам должна быть добра?

Питер. А с чего бы это вы должны быть ко мне злы?

Леди Эйли. Нет, сначала вы ответьте.

Питер. Ну почему... Хотя бы потому, что я человек.

Леди Эйли. Ха-ха! Я тоже человек, но добрых ко мне людей можно сосчитать на пальцах, да и тех я не часто вижу.

Питер (ухмыльнувшись). Не удивительно. Если б вы их видели чаще, этим добрым людям можно было бы посочувствовать.

Леди Эйли (возмущённо). Хам!

Питер. А с вами и святой станет хамом! Вот потому-то я с вами не здороваюсь! И вообще... Я передумал идти в этот дом, он мне уже омерзителен, он мне уже вот где (делает жест рукой над головой) во главе с вами! Пойду лучше прогуляюсь.

Питер уходит. Леди Эйли продолжает мести двор. Из окна высовывается Санта.

Санта. Доброе утро, леди Эйли!

Леди Эйли. Здравствуйте, Санта! Не такое уж оно и доброе.

Санта. О да, любое утро без Тома мне кажется мрачным. Но он обещал, что придёт с работы, и мы куда-нибудь сходим. Может, он мне сделает какой-нибудь сюрприз, это в его стиле. Ой, ну как же мне дождаться вечера?

Леди Эйли. А вы, голубушка, занялись бы каким-нибудь делом, глядишь, время бы и пролетело.

Санта. У меня сегодня всё валится из рук. Да и вы, леди Эйли, не работали бы столько... В вашем возрасте столько работать, наверное, вредно.

Леди Эйли. А кто ж будет за меня работать? Вон опять листьев нападало, чёрт бы побрал эту осень, да и мусора опять целая гора. Под вашими окнами, кстати, обёртки от презервативов валялись, штук десять, это не вы случайно выбросили?

Санта. Ну что вы... Как вы могли подумать о нас с Томом такое?!

Леди Эйли. Ну... извините!

Обиженная Санта исчезла в окне.

Леди Эйли. Некоторые думают, что их жизнь кому-то интересна, кроме них самих. Подумаешь! Том сделает ей сюрприз! О, я бы ей порассказала, каких можно ждать от этих мужчин сюрпризов, да только болтать с этой крайне неумной особой больше одной минуты не могу. Если б я не моё воспитание, я бы всем им вокруг сказала, что я о них думаю. А и правда! Чего это я так надрываюсь? Никому я здесь, такое чувство, не нужна. В конце концов, у меня сегодня день рожденья! Пойду и выпью. Имею право!

Леди Эйли бросает метлу и уходит.

Действие второе.

Сцена первая.

Действие происходит в баре. В баре находится несколько столиков, барная стойка и небольшая сцена.

В бар входят Фёдор с Гретой. Они в нём первые посетители. Садятся за столик.

Грета. Ой, а здесь никого нет... Мне в первый раз приходится быть первой посетительницей в баре.

Фёдор. Когда-нибудь всё случается в первый раз. Не беспокойтесь, ещё час-другой, и тут места свободного не будет. Я сам удивляюсь. Сначала всегда это место кажется вымершим, а потом начинают сходиться отовсюду люди, и этот зал наполняется привычным шумом.

Фёдор (к бармену). Нам, пожалуйста, водки, грамм двести. И две чашки чая.

Грета. И одно пирожное с шоколадным кремом, если можно.

Бармен. Сейчас принесу.

Фёдор. Я, признаться, из всех напитков больше всего водку предпочитаю. А вы, Грета, может быть, чего-нибудь другого желаете? Я отвык ухаживать за девушками, вы меня уж простите сердечно.

Грета. Ой, ну что вы... Я и не думала обижаться. Водка в такую погоду -- самое то!

Фёдор. А с вами приятно иметь дело. Но если вдруг вы захотите чего-нибудь другого, то скажите мне, я закажу. Я сегодня заработал немного денег, могу всё потратить.

Грета. Хорошо.

Бармен принёс водку, чай и пирожное. Художник налил водку, разлил по рюмкам и быстро выпил дозу. Затем пододвинул свою чашку с чаем и стал греть о неё руки.

Фёдор. Руки мёрзнут в такую погоду, а рисовать в перчатках неудобно.

Грета. А тут хорошо...

Фёдор. А Вы пейте, не стесняйтесь. А я хорош кавалер, сам выпил, а даме и не предложил.

Грета выпивает рюмку водки и нанизывает на ложку кусочек пирожного.

Фёдор. А можно мне попробовать кусочек вашего пирожного?

Грета. Да, конечно, возьмите всё, я закажу себе ещё.

Фёдор. Спасибо. Давно не ел ничего сладкого, а люблю его с детства. Моя мама пекла такие торты!

Грета. А где сейчас ваши родители?

Фёдор. Не знаю. Умерли, наверное, а, может, просто не хотят меня знать.

Грета печально покачала головой.

Грета. А ведь мне с вами стало легче. Как будто мы с вами часть одного большого мирового океана, в наших душах плещется немного воды из этого океана, и вот мы словно обменялись водами, и стало понятно, что грусть одного человека передаётся другому, и эта общая грусть становится уже не грустью, а радостью. Понимаете, радостью... Радостью от того, что тебя кто-то слушает, понимает, и даже радостно от того, что этот кто-то так же одинок, как и ты.

Фёдор. Странно, я ощущаю внутри то же самое. Как это вы точно подметили! Мне уже давно не доводилось встречать столь тонкую натуру. И если б я не был, тем, кто я есть, нищим смешным голодранцем, к тому же, беспробудным пьяницей, я бы, наверное, вас полюбил без памяти и предложил бы руку и сердце.

Грета. А эта певица?

Фёдор. Что Вы! Она же красавица! Все мужчины от неё без ума, где уж мне им в конкуренты! Я просто смотрю, слушаю её песни и тихо про себя вздыхаю, никогда себе и близко не позволю намекнуть, что не безразличен к ней. Она для меня просто мечта, мечта, которая всегда со мною... Вот тут! (Показывает на сердце.)

В бар заходят Том и Санта, обнявшись, оба весёлые. Садятся за столик, Том берёт в свою руку ладонь Санты.

Грета (глядя на Тома и Санту). Терпеть не могу людей, которые прямо в глаза тычут своим счастьем. И почему они счастливы, а я нет? Разве мы меньше с вами заслуживаем любви?

Фёдор. Выходит, что меньше. Да бросьте вы, Грета, будет у вас ещё всё! Вы молоды, красивы и всё такое! Давайте лучше ещё водки закажем, только вот у меня деньги заканчиваются...

Грета подзывает бармена и заказывает ещё водки.

В бар входит леди Эйли, садится за барную стойку и заказывает виски.

Фёдор. Ой, смотрите, наша домоправительница пришла, только чего-то она рано сегодня, и разодетая вся такая, я такой её ещё никогда не видел. (К леди Эйли) Эй, леди Эйли, рад вас приветствовать!

Леди Эйли (с сарказмом). Чего не скажу о себе. Но всё же здравствуйте! Моя бабушка меня учила здороваться со всеми, даже с врагом.

Фёдор. А, может, к нам присядете. Вы одна, а за нашим столиком есть ещё место.

Леди Эйли. А я смотрю, вы наглеете. Приличная женщина никогда не позволит себе сидеть рядом с таким... кавалером (укоризненно смерив взглядом Грету).

Фёдор. Ну почему вы всегда так резки со мной, леди Эйли?

Леди Эйли. Когда вы заплатите мне за комнату, я, возможно, буду с вами вести себя несколько мягче. И девушке я бы посоветовала не водиться с такими типами, как вы, иначе у окружающих о ней сложится неприглядное мнение.

Грета. Мне было бы гораздо приятнее, если бы вы избавили меня от своего внимания.

Леди Эйли. Да кто обращает на вас внимание? В вас, право слово, нет ничего особенного, девушка. И я бы посоветовала вам впредь быть повежливее с людьми, которые старше вас. Я, пожалуй, изменю мнение, вы заслуживаете общества этого... м-м-м... художника!

Фёдор. Зачем же вы так? Ладно, меня вы можете оскорблять, я действительно не заплатил за квартиру, но она и не стоит тех денег, которые я за неё плачу, но об этом потом. А сейчас не трогайте, пожалуйста, Грету, она этого не заслуживает. У неё сегодня плохое настроение. Она поссорилась со своим парнем, понимаете?

Леди Эйли. Очень хорошо понимаю. И даже не представляю, что могло быть иначе. Так дурно воспитанную девушку разве что полный тупица не бросит. Видела я сегодня этого парня...

Грета (заинтересованно). Видели? А где вы его видели, когда?!

Леди Эйли. Ох-ох-ох! Глазки загорелись! Я не привыкла сплетничать, но скажу, что этот парень мне, истинной леди, нахамил и пошёл бродить по городу, эта молодёжь только и знает, как где-то бесцельно шататься.

Грета. А если с ним что-нибудь случится? Если он замёрзнет где-нибудь?

Леди Эйли (смеясь). Позвольте вам дать дельный совет, меньше за него беспокойтесь. Хотя... с вашей внешностью... возможно, чрезмерная опека - ваш единственный шанс.

Фёдор. А мне, Грета, позвольте заметить, нравится. Очень хороша, красива.

Леди Эйли. Да что вы знаете о красоте? Видели бы Вы меня лет тридцать назад. Я была не просто девушка, я была королевой квартала! Ух! Скольких я в своё время покорила, скольких извела! Потом стала уставать. А сейчас мне и вовсе никто не нужен.

Фёдор. А мне кажется, что в красоте Греты есть что-то мистическое.

Грета (полушёпотом Фёдору). Не надо. Не говорите с ней.

Леди Эйли. Да Вы ещё и болван, оказывается. Какой нормальный мужчина будет обращать внимание на мистическую красоту? Нормальному мужчине требуется и красота нормальная. (Передразнивая.) Есть в красоте что-то мистическое... Смех! Когда такие вот ничтожества, вроде вас, начинают рассуждать о высоких материях, о которых и понятия не имеют, мне всегда становится тошно.

Фёдор. Я, между прочим, Академию искусств закончил, поэтому считаю, что имею право строить теории, пускай они вам и кажутся смешными.

Леди Эйли. Да вы просто в жизни никто, вот и строите из себя этакого непонятого гения. Смотрите-ка, о красоте заговорил... Да вы на себя-то посмотрите, вы похожи на бродягу, а ещё в таком виде в приличное заведение заявляться изволите. Девушек водить.

Фёдор (возбуждённо). А знаете... Я давно уже хотел вам сказать. Только смелости никак не мог набраться, наверное, я трус, но сейчас я всё-таки выскажусь! Да, я несчастен, я плохо одет, у меня нет ни денег, ни семьи, ничего, но это не даёт вам никакого права вести себя по отношению ко мне так непростительно грубо. Я этого не заслужил. Я заплачу вам за квартиру, но вы меня, пожалуйста, больше не задевайте, а не то я буду сердит, зол и не сдержан. И ещё знаете... Вас надо было бы назвать не леди Эйли, а леди Открытая язва!

К столику художника подошёл бармен.

Бармен. Простите, но вы не могли бы вести себя спокойнее и уважительнее по отношению к даме. Даже если эта леди не права.

Фёдор (встав из-за стола). Простите, я больше не буду, я всегда немного нервный с наступлением холодов. (К леди Эйли.) Прошу принять извинения, я вел себя недостойно, впредь это, леди Эйли, не повторится.

Леди Эйли. Я принимаю ваши извинения, но не думайте, что вы заслуживаете прощения. (К бармену.) Спасибо, что вступились. Сейчас не так часто встречаются истинные джентльмены, способные вести себя достойно.

Бармен. Ну что вы... Это моя работа - следить за порядком.

Грета (к художнику). Я, пожалуй, пойду. Уже темнеет, и мне немного не по себе стало в этом баре.

Фёдор. Я вам испортил настроение, да? Не стоило мне, наверное, задевать эту леди.

Грета. Вы же хотели как лучше, я всё видела.

Фёдор. И вы не останетесь и не послушаете, как поёт Эльза?

Грета. Нет, не останусь, мне, правда, пора.

Фёдор. Жаль. Ну, я надеюсь, мы ещё не раз с вами встретимся... И вот... Вы портрет свой забыли.

Грета. Ах да, спасибо. Ну, до встречи!

Грета уходит.

Фёдор (сам с собою). Ушла... Ушла, ничего не оставив. Может, это и хорошо, что она ушла, хоть не увидит, как я из странствующего философа быстро превращусь в свинью.

Наливает в рюмку водку, осушает всё залпом и роняет голову на стол.

Входит Питер и становится у стены.

Питер (в зал). А здесь теплее... Устал уже бродить по этим улицам. Хочется чего-то необъяснимого: того, что было раньше, и чего почему-то нет сейчас. Куда оно девалось, что это было? У меня раньше ведь это было. Грета... Зачем я её обидел? Зачем соврал, что не люблю её? Ведь я люблю её с того самого момента, как встретились. Машины, машины... Бесконечная вереница машин... Только и смотри, чтоб тебя не задавили. Се-кун-да, се-кун-да, се-кун-да, -- стучит в голове. Каждая секунда ломает во мне человека. Нет, от меня ничего не отломилось, но меня ломает, я слышу этот скрип в голове и в груди... Се-кун-да, ещё одна, ну и ещё одна се-кун-да со скрипом, и... снова се-кун-да. Я стал другим человеком, циником и прагматиком, а тот человек, что жил во мне раньше куда-то исчез, нет, не исчез, он спит в потайных уголках души и не хочет чтоб его тревожили долгое-предолгое время. Нужно жить, а жить без того человека не хочется... Грета, где ты? Почему тебя нет со мной?

Бармен участливо подходит к Питеру.

Бармен. Молодой человек, вы чего-нибудь желаете? Есть ещё свободные столики.

Питер. Да, я чего-нибудь желаю... Чего-то я желаю... Да...

Питер в задумчивости проходит в бар и садится за свободный столик.

В зале происходит оживление. Объявляют, что сейчас должна петь Эльза. Вокруг слышны аплодисменты посетителей и восторженные крики поклонников Эльзы. Под музыку выходит обворожительная Эльза в новом блестящем наряде и исполняет песню в стиле блюз.

Эльза (исполняет песню "Птицы Си").

Черный фургон едет за мной.
Этот фургон снова едет за мной.
Когда-нибудь он увезет меня туда, где вечный покой.

Эта машина придет за мной поутру.
Я точно знаю, она придет поутру.
Но я радостно живу и радостно умру.

Мне не пишут писем, ящик мой опустел.
Я уже не смотрю туда, он так давно опустел.
Мой телефон замолк навек, и я не у дел.

Гости входят в окно и глядят на меня.
Им не нужно слов, они лишь глядят на меня.
Мой словарный запас беднеет день ото дня.

Мне так хорошо здесь, в этом доме смешном.
Я пою себе песни, они все об одном.
Но черный фургон приехал, он уже под окном.

Снова всюду слышны бурные аплодисменты. Эльза уходит со сцены.

Санта вдруг видит Питера и показывает на него Тому.

Санта. Том, смотри, это же Питер, наш сосед. (К Питеру.) Питер, здравствуй! Как мило, что мы тебя здесь встретили!

Том. Привет, Питер! А мы вот с Сантой решили выбраться в люди...

Питер равнодушно кивнул головой.

Питер. Очень рад встрече. Пойду закажу себе что-нибудь.

Питер подходит к стойке и заказывает себе бутылку пива и пару бутербродов. Леди Эйли отвернулась и сделала вид, что его не узнала.

Санта (к Тому). Милый, мне кажется, что нас никто не любит. Никто не хочет со мной разговаривать. А ведь я всегда так хорошо ко всем отношусь. Так стараюсь всем понравиться!

Том. Перестань, Санта, ты всё придумываешь, я ничего такого не замечал.

Санта. Конечно, где тебе заметить! Ты ведь всегда на работе...

Том. Ну, милая, ведь нам вполне хватает друг друга, не так ли?

Санта. Да, ты как всегда прав, Том. А я всё придумываю.

Том опять нежно взял Санту за руку.

Том. Хочешь, потанцуем?

Санта и Том уходят танцевать вглубь бара. Питер взял свой заказ и возвратился за столик. В бар вышла Эльза в другом, более скромном наряде, оглядела зал и решила сесть рядом с Питером.

Эльза (к Питеру). Свободно?

Питер. Да, садитесь, я один.

Эльза достала сигарету, Питер услужливо поднёс к сигарете зажигалку. Эльза поблагодарила Питера и закурила.

Питер. А я узнал вас. Это вы сейчас пели, да?

Эльза. Понравилось?

Питер. Вообще-то я не то чтобы слушал, но судя по шуму восторженных зрителей, вы пели хорошо.

Эльза. Не нравится блюз?

Питер. Да нет, не то чтобы не нравится, а просто я сегодня какой-то не такой, до меня эта жизнь сегодня доходит через тройной слой ваты. Но если вы ещё раз споёте, то я уже буду слушать внимательнее, обещаю.

Эльза. Я сегодня больше петь не буду, мало посетителей.

Питер. Вы, наверное, нравитесь многим здесь. Я вижу не одни глаза, уставившиеся на вас с жадностью.

Эльза меланхолично оглядела зал и выпустила дым из сигареты.

Эльза. Меня мало интересуют мужчины.

Питер. А почему? Вы предпочитаете женщин?

Эльза. Нет, я убеждённая гетеросексуалка, чуждая всяким извращениям. Поначалу... когда увидишь блестящую обёртку, хочется заполучить конфету и съесть, съедаешь -- и нет конфеты, остаются только воспоминание о шоколаде и блестящая обёртка. У меня в кармане и так уже приличная гора фантиков.

Питер. В ваших рассуждениях есть что-то циничное.

Эльза. Да? А мне приятнее считать себя романтиком.

Питер. Хотите чего-нибудь выпить?

Эльза. Не отказалась бы.

Питер подзывает бармена и делает заказ.

Питер. Но неужели вам, с вашими-то данными, так и не попался ни разу кто-нибудь стоящий?

Эльза. Ну почему же... Встречался. Давным-давно.

Питер. И что?

Эльза. И ничего... Зато я стала такой, какой всегда быть мечтала.

Питер. Да-а-а, зря я спросил.

Эльза. Ничего.

Питер. А вы хотели бы стать такой, как были раньше, и любить?

Эльза. Нет.

Питер. Это пустое нет совсем не вяжется с вашими глазами. Неужели Вы совсем потеряли надежду?

Эльза. Надежду на что?

Питер. Да, глупый вопрос, согласен. А хотите узнать что-нибудь про меня?

Эльза. Да.

Питер. Даже не знаю, что рассказать...

Эльза. Что угодно, лишь бы не сидеть в тишине.

Питер. Ну... Зовут меня Питер. Вас вроде Эльзой, да? (Эльза кивнула.) Работаю я в больнице. Там, в больнице, я встретил Грету, и, кажется, из-за своей тупости её сегодня потерял. Я думаю извиниться перед ней завтра или даже сегодня, если застану её дома.

Питер вдруг замолчал.

Эльза. Ну?

Питер. В принципе живу я неплохо, снимаю тут недалеко квартиру, и всего мне вроде и хватает, только всё не то... Чего-то не хватает. В детстве я всему удивлялся, радовался всякой ерунде, новому конструктору или глупому фильму, а теперь... просто живу... и не знаю, что мне делать дальше. Вернее, знаю, но такое чувство, что этого всего от меня хотят другие, а чего я сам хочу, не знаю, но не того, что другие.

Эльза. Интересно. Пожалуй, пора домой.

Питер. Хотите, я вас провожу?

Эльза. Да, пожалуй. Я соберусь через минут пять, а вы ждите меня у входа.

Эльза уходит. Питер рассчитывается и выходит из бара. Посетители все расходятся. Остаются только спящий художник на столе и леди Эйли. Бармен будит художника и сообщает ему, что бар закрывается.

Фёдор. А... Я сейчас... Сейчас... Ухожу. И где же это я так набрался?

Леди Эйли. А вы бы пили поменьше, глядишь, и были бы в уме и трезвой памяти.

Фёдор. А, это вы, леди Эйли. Я всё вспомнил.

Фёдор надевает шляпу, прощается и уходит. Бармен поднимает стулья на столы, опускает жалюзи.

Леди Эйли (к бармену). Я тоже сейчас ухожу, можете не беспокоиться на мой счёт, сделаю ещё один-второй глоток и уйду.

Бармен. А я вас и не гоню. Мне всегда приятно ваше присутствие. У вас, видимо, сегодня праздник?

Леди Эйли. Да. Как это вы догадались?

Бармен. Вы же часто сюда приходите, и я могу уже многое понять по вашему облику.

Леди Эйли. Надо же! А вы мне всегда казались таким отстранённым. Сегодня у меня день рождения. Хотите выпить со мной? Только не спрашивайте, сколько мне лет.

Бармен. Я и не думал спрашивать. Узнавая о чужих летах, вспоминаешь про свои. Спасибо за ваше предложение, я не пью, болезнь, знаете ли, но с удовольствием посижу с вами рядом, не так часто встретишь человека, которому ещё не чужды старые представления о жизни.

Леди Эйли. Вы слишком лестного обо мне мнения.

Бармен. Я уже не в том возрасте, чтобы судить о людях поверхностно и пускать дамам пыль в глаза ничего не значащими комплиментами.

Леди Эйли. Вы одиноки? Не спешите домой...

Бармен. Нет, я не одинок, но у меня никого не осталось. Жена умерла двадцать лет назад, а дети выросли и разъехались, я их вижу редко. У меня только и есть, что этот бар да старая фотография моей жены, с которой я разговариваю по утрам и вечерам, когда прихожу с работы.

Леди Эйли. В редких заведениях встретишь бармена вашего возраста.

Бармен. Да, я единственный в своём роде. Просто я работаю тут уже давно, и многие посетители, приходя сюда, видят меня, прежнюю обстановку и вспоминают прошлое, а не будет меня, и воспоминаний не будет, вот и держат меня, как древний экспонат. Хотя мне уже тяжело, здоровье начинает подводить, но я не представляю, что я буду делать дома, один, в четырёх стенах, жена будет очень мною недовольна, если я сяду и буду ждать смерти.

Леди Эйли. Жаль, что мне раньше не встретился такой мужчина, как вы. Это бы меня спасло, и я не стала бы такой стервой... У меня был муж, он много пил и был, порой, невыносим, а потом и вовсе бросил меня, уехал куда-то к побережью моря с какой-то молодой девицей, прихватив все деньги, что, может быть, и к лучшему, не то когда-нибудь я б его убила.

Бармен. А хотите потанцевать?

Леди Эйли. Я давно не танцевала, но да. Да, да, хочу!

Бармен включает музыку, звучит танго, подходит к леди Эйли и галантно приглашает на танец. Затем они вместе кружатся в центре пустого зала.

Бармен (танцуя). Редко сейчас можно встретить женщину, умеющую танцевать танго.

Леди Эйли. Да, когда-то я умела танцевать.

Бармен. Это заметно. Достаточно только взглянуть на вас.

Леди Эйли. Ах, если б я не была такою дурой! Если бы не эта безрассудная любовь, сделавшая меня слепой...

Бармен. Такова жизнь, всё то, что свет несёт, несёт и пыль... одновременно.

Некоторое время танцуют молча.

Леди Эйли. Спасибо за танец. Не смею вас больше задерживать. Я, пожалуй, пойду.

Бармен. Подождите, я закрою бар, и присоединюсь к вам. Может быть, побродим по ночным улицам города вместе?

Леди Эйли. Нет, спасибо. Вы забыли, вас дома ждёт фотография покойной жены.

Бармен. Ах, да... Спасибо, что напомнили...

Леди Эйли. И дайте мне бутылку виски напоследок. В конце концов, у меня сегодня праздник!

Бармен приносит бутылку.

Бармен. Вот, за счёт заведения.

Леди Эйли. Нет, возьмите деньги, пожалуйста, я пока ещё в состоянии за себя платить и не брать... ни от кого ничего. Прощайте!

Бармен. Прощайте, леди...

Леди Эйли уходит.

Бармен (в досаде). Я старый дурак!

Бармен надевает шляпу и плащ и покидает зал.

Действие третье.

Сцена первая.

Действие происходит на улице, возле дома.

Грета в одиночестве идёт по улице. Вдруг её останавливает чей-то окрик из окна.

Тим. Эй, девушка! Чего так поздно и одна?

Грета. Да так... И вправду нелепо смотрится. Так получилось.

Мимо проходят смеющиеся Том и Санта. Грета провожает их взглядом и смотрит снова на окно.

Тим. Так забирайтесь ко мне. Всё не одной на ночь глядя блуждать.

Грета. А это удобно?

Тим. А чего неудобного? Не бойтесь, я вас не изнасилую и вообще не трону без вашего согласия.

Грета. А я и не боюсь... вас. Я, может быть, себя боюсь.

Тим. Тогда скорее поднимайтесь, чего тут стоять!

Грета поднимается к Тиму.

Тим. А я почему-то так и знал, что вы не откажетесь и подниметесь.

Грета. Это почему? Я выгляжу слишком доступной?

Тим. Нет, просто есть в вашем облике что-то отчаянное, и мне это нравится.

Тим наливает чего-то в стакан и протягивает девушке.

Тим. Вот, попробуйте! Это мой любимый напиток! Заодно и согреетесь.

Грета. Да, я чего-то продрогла.

Грета выпивает и начинает кашлять, напиток оказался слишком крепким.

Грета. Что это?!!

Тим (смеётся). Не скажу. Может, ещё желаете?

Грета. Н-н-нет! Вы пригласили меня, чтоб надо мной смеяться?

Тим. Ну что Вы! Как можно! Напротив, я хотел вас развеселить. У вас такой подавленный вид, что кажется, ещё чуть-чуть - и вы наложите на себя руки. Это абсент.

Грета. Вам показалось.

Тим. И всё-таки я, скорее, прав, чем не прав. Ладно, сейчас я сделаю серьёзное лицо.

Тим проводит рукой по лицу и меняет выражение лица на серьёзное. Затем снова проводит, и лицо вновь делается весёлым и улыбающимся. Так он проделывает несколько раз, пока Грета не начинает смеяться.

Тим. Вот! Вот так вот гораздо лучше. Давайте на ты! Я вас недолго знаю, но уже вижу, что мы подружимся.

Грета. Давайте. Меня зовут Грета.

Грета предлагает Тиму руку для пожатия.

Тим. А меня Тим (пожимая руку). Очень приятно, Тим. Тим. Очень приятно (продолжает трясти руку Греты). Ну, просто очень приятно... Или непросто.

Тим замолкает, смотрит Грете в глаза и подносит её руку к своим губам.

Тим. А может, наши отношения и далеко зайдут...

Тим снова сделал серьёзное лицо. Грета стала смеяться.

Грета. А ты забавный.

Тим. Сегодня всё для тебя, милая незнакомка. Один вечер своей дурацкой жизни я вполне могу посвятить тебе. Итак, мадмуазель, чего желаете?

Грета. Э-э-э... Это так неожиданно. Во-первых, чего-нибудь горячего, в смысле, чай или кофе...

Тим находит блокнотик и карандаш и становится перед Гретой на вытяжку.

Тим. Так всё-таки кофе или чай, вы бы определились!

Грета. Кофе.

Тим. Записано. Что ещё закажите?

Грета. Музыку! Много музыки! Стриптиз... Мужской. Горячую ванну. Такси... И чтоб до самого дома! Ну и ваше сердце, конечно. Пока всё!

Тим. Та-а-ак... На исполнение ваших желаний потребуется не один вечер... Я ж говорил, что наши отношения затянутся.

Неловкое молчание.

Тим. Ну что ж... Ванна находится направо по коридору, там же есть полотенце и всё необходимое. А я, пока ты будешь принимать ванну, займусь варкой кофе и музыкой. Что из музыки предпочитаешь?

Грета. А, всё равно.

Тим. Тогда я буду ориентироваться на свой вкус, хорошо?

Грета. Да.

Грета удаляется принимать душ. Тим включает Джима Моррисона.

Тим. Странно, эта девушка начинает мне нравится. Неужели придётся пожертвовать ради неё ночным одиночеством? И все мои ночи станут принадлежать ей... Мечты, мечты... Так не бывает. Во всяком случае, не со мной. Хотя почему бы мне сегодня не стать сумасшедшим? Вот я вроде бы счастлив... У меня есть всё, что нужно человеку. Ночь, улица, комфорт, музыка, кофе и абсент... Книги и немного романтики... Женщины... Кот... И медведь плюшевый, с которым спать так тепло, он мне маму напоминает. И всё... Я счастлив! А с другой стороны, как начнёшь вникать в подробности, так и не всё у меня есть, и, это факт, не будет всего никогда. У меня нет друзей, нет планов на будущее, нет даже желания жить в этом мире. И выходит, будто я и счастлив вроде бы... Понарошку... Ровно настолько, насколько я думаю, что счастлив. И становится грустно, верти своим умом, как хочешь, а кто-то где-то вертит так тобой...

Грета выходит из ванной, закутанная в большое полотенце.

Грета. А вот и я. Полотенце у тебя такое мягкое, что не хочется почему-то переодеваться...

Тим (восхищённо рассматривает Грету). И не надо. Ты и так очень хороша! Мокрая лягушка превращается в русалку! Пей кофе, он уже давно остыл.

Грета отпивает глоток, весь её облик выражает наслаждение.

Грета. Жила бы так и жила!

Тим. А живи... Места много. Ты какая-то... Вот вроде бы ты и есть, дышишь рядом со мной, а вроде бы тебя и нет, как будто ты живёшь и здесь и не здесь одновременно. Я сам из таких... Живу в своих мыслях, думаю всё о чём-то, не переставая, а зачем я думаю, не знаю, просто так привык, и не вижу уже в жизни других наслаждений, чем постоянный этот никому ненужный, кроме меня и ещё двух-трёх людей, непрерывный мыслительный процесс. И ты вся в себе. Вот я и подумал, что хорошо, наверное, было бы... Живу я так, живу в своём мире, а потом надоедает мне, и я обращаю внимание на твой, и выходит, что у меня уже два мира... И мы можем ходить друг к другу в гости, не выходя из одной квартиры.

Грета стала грустной.

Грета. Да, нелегко быть всегда в себе, копить внутри всё самое дорогое, всю жизнь собирать осколки, которые кто-то специально разбросал по всему свету, а потом умереть, и никому так и не рассказать, что в тебе было, а было что-то такое светлое, ценное и настоящее...

Тим подошёл и обнял Грету сзади, затем начал ласково и осторожно её ласкать. Грета сначала стоит неподвижно, а потом резко поворачивается и целует Тима.

Грета и Тим исчезают из вида зрителей.

Сцена вторая.

Эльза и Питер медленно идут по улице.

Эльза. Какой сегодня чудный вечер, но только холодно.

Питер. Да, прохладно.

Эльза. Вот я и пришла. Спасибо, что проводили. Может быть, зайдёте?

Питер. Нет. Зачем?

Эльза. Чего-то не хочется мне сегодня оставаться одной.

Питер. И вы хотите, чтобы я скрасил одиночество?

Эльза. В общих чертах, да. Я положила бы вас на своей кровати рядом со мной и чувствовала бы, что что-то живое лежит рядом.

Питер. Не то чтобы мне не хочется быть чем-то живым подле вас, такой прекрасной, Эльза, но я просто спешу, спешу исправить то, что испортил, если ещё не поздно.

Эльза. Я понимаю. Тогда... до встречи!

Питер обнимает Эльзу.

Питер. Не сердитесь. Я пойду...

Питер прощается и быстро покидает Эльзу, останавливается на миг, оборачивается, и всё-таки уходит. Эльза прислоняется к стене дома и напевает грустный куплет из песни, затем уходит.

Сцена третья.

Рассвет. На скамейке спит Питер. Мимо проходит Грета, замечает Питера, подходит к нему, садится рядом и будит его.

Грета. Эй, Питер, проснись. Что ты тут делаешь, на скамейке?

Питер. А, Грета... Доброе утро. А я здесь жду тебя, мне сказали, что тебя нет дома, вот я и решил подождать. Болван, правда?

Грета. А я, понимаешь...

Питер. Не надо ничего объяснять, Грета. Я это заслужил, да и ты имеешь право поступать, как хочешь... Я только хотел попросить у тебя прощения. Я вёл себя как последний кретин. Ты, конечно, заслуживаешь лучшего парня, но я хотел бы, если можно, продолжить нашу связь.

Грета. Я подумаю, Питер.

Питер. Знаешь, Грета, есть много женщин, но только в этих волосах я готов навсегда утопить свои руки...

Питер нежно прикасается к волосам Греты.

Грета. Скоро нам обоим на работу. Выходной закончен. Хочешь, вместе пойдём на работу? И все вокруг заметят нас вместе и подумают, что между нами что-то есть. А мы будем всем говорить, что мы просто встретились по дороге, но при этом у нас на лице будет играть такая загадочная улыбка...

Питер. Точно, пойдём вместе. Представляю их рожи. Эх, Грета, как же я всё-таки тебя люблю...

Грета. И я тебя люблю, Питер.

Питер опускает голову Грете на колени и закрывает глаза. Грета гладит Питера по голове.

Грета. Сейчас мы придём домой, я накрою тебя тёплым одеялом. Ты заснёшь, и тебе снова будут сниться кошмары, ты опять будешь дёргаться во сне, но я буду рядом, и я тебя успокою... А сниться тебе будет всё тот же сон... Как будто ты снова блуждаешь в этом мире, снова натыкаешься на шатающийся верёвочный мост и зачем-то идёшь по нему. Ты и вчера шёл по нему. Мимо идут люди, идут, не шатаясь, молча, ничего не замечая вокруг, они ходят по этому мосту каждый день и уже привыкли. Под тобой же мост шатается, и чем дальше ты идёшь, тем больше он раскачивается, и тем страшнее тебе, тем крепче ты держишься за ограждения, но они тебя не спасают, ты срываешься вниз, поднимаешься и срываешься снова, всякий раз ухватившись за ветхую верёвку. Люди же продолжают идти мимо, и ты удивляешься, у них получается то, что никак не получается у тебя. Каким-то образом ты выбираешься и оказываешься на твёрдой земле, и не веришь своему счастью. Hо приходит время, и ты снова у этого моста, и снова тебя тянет по нему пройти, и снова ты не можешь себя пересилить. Идёшь... Качаешься... Тебе страшно... И пальцы сжимаются во сне, намертво вцепившись в верёвки, а наяву ты с силой сжимаешь одеяло. И снова срываешься, и одна лишь верёвочка держит тебя, но руки скользят, верёвка рвётся, и ты думаешь, что вот он - твой конец... Люди продолжают вереницей идти мимо, они все куда-то спешат, им некогда на тебя отвлекаться, они потеряют место в цепочке и тоже, наверное, смогут упасть. И ты чувствуешь, что падение неизбежно, а падать очень высоко. Глядя вниз, тебя покидают остатки надежды, и тебе холодно, тебе по-настоящему одиноко, ты больше не можешь идти по этому мосту... Ты должен упасть, а сон не кончается, мгновения тянутся вечность... И ты думаешь только об одном, когда же всё это кончится и что будет потом. И тут приду я, быть может, поздно. Я встану на мост и посмотрю вниз, туда, где ты всё ещё падаешь, и скину тебе крылья, а ты не растеряешься, судорожно схватишь их и полетишь. Я же буду смеяться, глядя на тебя, летающего где-то внизу, и думать про себя: "Чего это он там разлетался? Видать, к дождю". И тут и правда небо затянут тучи, будут сверкать молнии и откуда-то станет доноситься гром...

Начинается дождь. Гроза.

Грета. Кап-кап... Капли падают. Начинается дождь. Мы совсем уже мокрые. Одежда промокла. Hо я гляжу в эти тучи, и не боюсь их, вряд ли у молнии хватит смелости попасть в меня или в тебя... Спи, мой любимый, и оставь эту тёплую грязь с унылыми лужами другим...

Светлеет, люди в своих квартирах снова просыпаются. Прохожие выходят на улицу, а Грета и Питер продолжают сидеть обнявшись.

Оставить комментарий © Copyright Якушина Наталья Анатольевна (yakushina_n@mail.ru) Размещен: 19/10/2012, изменен: 19/10/2012. 55k. Статистика. Пьеса; сценарий: Драматургия		Ваша оценка:
Аннотация: Эта пьеса про свой мир. Двое молодых людей, расставаясь утром, ссорятся и расходятся в разные стороны. Встречают разных, но всякий раз одиноких людей, прохожих, что приводит парня и девушку на следующее утро снова в объятия друг друга.

Якушина Наталья Анатольевна : другие произведения.

Один день друг без друга