Я проснулась в своей кровати, пару раз зевнула и опустила стопы на холодную плитку пола. Вот только в комнате, где я всегда сплю, лежит паркет...
Наступило полное оцепенение. Я не могу вздохнуть, не могу пошевелить даже пальцем, не могу выдавить ни звука, так что вскоре легких не хватает кислорода и мне приходиться резким рывком одернуть свое тело, чтобы начать дышать. Это было больше похоже на судороги и конвульсии, чем на нормальную человеческую пластику.
Кровать, полуторная с бельем, которое было застелено 3 дня назад и пахло моим любимым ополаскивателем, стоит в помещении, которое я вижу впервые.
Небольшое отступление.
Представите себе огромный холл, его стены покрашены в темно коричневый цвет, почти черный. Потолок не видать, когда задираешь голову, настолько высокие здесь стены. Их верхушки перекрывает общий мрак помещения. Полы темные и ледяные, сравнимы с ледниками в Антарктиде. Но самое необычное заключалось в том, что стены, словно голландский сыр, утыканы дверными проемами разной ширины, длины и высоты. Некоторые из них квадратные, некоторые полукруглые, а некоторые настолько высокие, что уходят в небеса, и их не видно, как и потолок. Все они разбросаны по холлу абсолютно несимметрично. Одна арка почти сливается с другой. А остальные будто поссорились и отдалились друг от друга на многие метры.
И вот вы, поднимая веки, оказываетесь в этом архитектурном безумии. Что делать?
Отступление закончилось.
Я моментально залезла под одеяло, укрыло им лицо так, чтобы глаза видели лишь кромешную темноту и начала тихо скулить. В рот потекли мои соленые слезы. Пришлось вытирать лицо. Я сидела. Долго, долго успокаивалась. И наконец, решила: я же не сумасшедшая, а спокойный и адекватный человек. Нечего разводить панику. Мне помогли пару глубоких вдохов. Наконец я чувствую себя в здравом уме.
Я распахнула одеяло, увидела холл, стены, потолок, вновь ступила на ледяную плитку, такую же темную, как все помещение. Прошло пару секунд полной тишины, и я начала орать. Этот звук моментально вернулся ко мне бумерангом и больно ударил по ушам. Ужасный шум, просто невыносимый. Повсюду эти арки. Голова кружится. Эта комната сводит меня с ума!!! Я уже не могла закрыть глаза, не могла успокоиться, только продолжаю орать и плакать, а звук становиться все громче, мощнее, он скоро пошлет меня в нокаут. Надо было что-то предпринять. Я побежала. Локация была единственным пунктом, который можно изменить. Моя туша оказалась в арке.
***
Меня приветствует длинный коридор, повторяющий форму проема. Нет света. Нет звуков. Шарх-шарх-шарх... Босые ноги начали передвигать меня, практически не отрываясь от пола. Я держусь рукой за стенку, чтобы хоть как-нибудь ориентироваться в пространстве. Главное не возвращаться обратно. Только не туда.
Коридор не хочет заканчиваться. Я начала считать цифры, чтобы знать, как долго уже иду. 1,2,3,4,5,6...1654,1655,1566,1567... 3768,3769...5001,5002. Наконец-то пальцы нащупали угол. Я протягиваю ладони впереди себя. Кажется это дверь. Ручка, есть ручка. Надо тянуть ручку.
***
Я ничего не могла разглядеть. Свет слишком яркий, а я долго находилась в темноте. Я сделала уверенный шаг вперед, решив быстро войти в эту ослепительную комнату и поняла, что там провалена одна ступенька. Сердце екнуло, как это всегда бывает в похожих ситуациях, а тело автоматически попыталось вернуть контроль и ухватиться за что-нибудь, чтобы наладить баланс. И тогда я поняла, что проблема была не в отсутствующей ступеньке, а в отсутствующей лестнице. Да и в принципе пола там не было. Я падаю.
Это был самый страшный кошмар, который только мог произойти.
Я настолько сильно боюсь смерти, не могу смириться с мыслью, что когда-либо умру, что в истерике, однако прошу заметить полностью в здравом уме, начала хвататься за пустоту руками. Вскоре я долетела до облаков и голубого неба, будто не падала, а наоборот поднималась выше, к солнцу.
Я летела как морская окаменевшая веками звезда. Внутри моего тела воспламенился пожар, который обжигал внутренние органы, и если бы я открыла рот, наверняка он бы вырвался наружу. Я даже моргнуть не могу.
В этот самый момент я ощутила удар по голове - у меня появились две теории.
Первая, достаточно банальная, я бы даже назвала это осознанием происходящего. А именно я подумала о том, что когда-нибудь появиться земля и мне придётся приземлиться плашмя и распластаться в одно большое пятно. Как известно, убивает не падение, убивает приземление. Ну а вторая, более радостная мысль, была предположением, что все это нереально. Конечно, это было первое, о чем я подумала, проснувшись в своей кровати, но не в своей комнате. Но хочу заметить, что ко всему очень быстро привыкаешь. И истерики, панические атаки, шумы, усталость вытеснили все остальное из моей головы. И в отличие от первой, в этой версии я не была уверена.
Отступление.
Многие люди не осознают своей смертности.
Представьте ситуацию. Вы летите в самолете. Ничего не предвещало беды, но внезапно отказал двигатель... Самолет начинает падать. Конечно же, отказывает и второй. Ну, так же обычно происходит в экшн-фильмах, поэтому не будем уходить от классики жанра. Итак, вы падаете. Возможность выжить есть, но она небольшая. Примерно 10 процентов от всего состава самолета. Подумали ли вы, что попадете в эти 10 процентов? Ведь все не может закончиться вот так, просто несчастным случаем. У вас впереди целая жизнь, планы, мечты. Поэтому именно вы попадете в эту счастливую выжившую десятку. Проблема в том, что каждый поголовно на борту думает точно также.
Возможен и другой вариант событий. Человек скажет, что конечно же нет, он не попадет в эти 10 процентов. Все потому, что его просто не будет на этом борту. Он не полетит, будто пророк будет чувствовать нечто неладное. А вот и нет.
Люди даже не предполагают, настолько они хрупкие. Даже скорее отказываются предполагать близость своей гибели, ведь слишком сильно бояться ее. А человеческая природа такова, что мы пытаемся избегать своих страхов. Я не исключение.
Бум.
Я долетела.
Я теперь не жилец.
Я даже не успела закончить свой мозговой штурм.
Лепешка вместо моего тела лежит на идеально ровном, белом полу, будто упавшая с неба капля дождя. Именно ей я и была.
Конец.
***
Наверняка все знают о дне сурка. Если кто-то не слышал, то я с удовольствием расскажу главную суть. Человек просыпается, совершает какой-нибудь плохой проступок в конце дня, неожиданно умирает, и снова просыпается в тоже время, в тот же день недели, в тот же момент. Проживая день вновь и вновь, человек наконец осознает свои ошибки и, исправляя их, разрывает эту петлю. Опять же по этому сюжету снято множество фильмов и сериалов на любой вкус. Его очень любят кинематографы.
Я прекрасно знаю правила этой игры, поэтому не могу понять одно: почему я проснулась в какой-то чертовой машине, непонятно куда едущей, а не в той страшной комнате, где находится точка старта. Так не должно быть!
Я сижу на пассажирском сиденье возле водителя, которого нет. Машина едет сама. Даже руль не поворачивается. Я открыла окно и посмотрела под колеса. На обычном дорожном шоссе были проложены рельсы, по которым я и ехала. Что скажете, ничего необычного в ситуации, правда? А по бокам машину растет лесок и елочек, солнышко так приятно светит в глаза. Красота, да и только. Едь себе на здоровье неизвестно куда и радуйся, что каким -то образом твоя лепешка из мяса и костей превратилась во что-то человекоподобное. Чудненько. Замечательно. Великолепно.
Отступление
Знайте о том, что современно общество навязан новый стереотип. И звучит он так: "В этом мире не должно быть стереотипов". Вот это парадокс.
Отступление закончилось
Машина привезла меня к частному дому. Он довольно милый. Напоминает приятный американский особнячок, не слишком новый и не слишком старый. Стены выкрашены в голубой цвет, а разные дополняющие детали в белый. Позади дома было видно море. Картинка, которую я наблюдаю, была слишком приятная и в этот раз не вызывала никаких опасений. Но всё-таки я внимательно осмотрела лестничную площадку, дверной проем и кнопку звонка. Это сооружение стояло одно, поэтому все было предельно ясно - нужно идти туда. И я позвонила, резко выдохнув перед этим.
Дверь сама открылась. Раздалась приятная музыка и людские разговоры. Стараясь не сильно шуметь, чтобы не привлекаться ненужного внимания, я зашла в коридор, а долее в гостиную дома. Это была вечеринка. На столах стояли различные вкусности и сладости, причем в очень большом количестве. И я этому ни капли не удивилась. Все гости имели, мягко говоря, пышные формы. В основном тут ходили женщины среднего возраста и мило друг с другом беседовали, хихикали и переглядывались. Я села в уголок и стала ждать перемены событий.
Дом снаружи казался намного меньше, однако помещал в себе большое количество больших людей. Их было человек 30, и каждый занимал площадь, равную двум среднестатистическим здоровым людям. Я не осуждаю. Практически. Просто это даже было довольно забавно, наблюдать, как они переваливаются на своих толстеньких ножках, словно неваляшки, немного пыхтя и вздыхая.
Я просидела около 20 минут и за это время довольно сильно проголодалась. По всей гостиной летал такой аппетитный запах выпечки, что я начала чувствовать течение желудочного сока. Я тихонечко подошла к столам, взяла булку и отошла в угол. Один раз в год она со мной ничего не сделает. Тем более у меня нет выбора, это самое безобидно, что я смогу найти среди этой, так сказать, еды.
Всегда была того мнения, что сладости и выпечка - удел слабохарактерных людей. Не хочешь быть толстым - не ешь эту гадость. Вот я вся формула успеха. По этой причине регулярно любила помучить себя диетами, ограничениями и модным правильным питанием. И всячески призирала людей, "не способных" на такой сильный самоконтроль.
Но все же я откусила кусок и начала жевать.
Музыка резко остановилась. Все обернулись на меня. И продолжают смотреть в полной тишине. Я с трудом дожевываю кусок, проглатываю его и непонятным взглядом смотрю на эту любопытную толпу. Пауза длилась не долго. Одна дама выглянула из второго ряда толстушек и сказала:
- Съешь еще кусочек.
Я ожидала многое, но уж точно не такой реакции.
- Ну, давай же, съешь - повторила она ласковым голосом. При этом смотрела на меня так внимательно, не отрывая глаз.
Я думала, что ей ответить: спасибо, что тут происходит, извините, что не спросила разрешения... Но мой рот просто висел открытый, раздавая лишь абсолютное молчание. Тишина иногда может сказать больше, чем любые слова. Поэтому нельзя ей пренебрегать в некоторых ситуациях.
Я была просто изумлена и испугана. Дамы, миле дамы, отвернитесь, пожалуйста, и продолжите свои светские беседы. Но они продолжали пялиться на меня. Еще одна женщина сделала два шага ко мне, со словами:
- Съешь кусочек! Съешь кусочек!
И в тот самый момент, когда она приближалась ко мне на этот метр, ее объёмы начали резко уменьшаться. Она сделала еще третий шаг вперед. И стала еще стройнее. И так продолжалось до тех пор, пока она не подошла ко мне. Возле меня стояла прекрасная особа, которая легко могла бы представлять обложку глянцевого журнала в очень открытом бикини. Она положила свою ладонь мне на плечо и произнесла:
- Съешь еще кусочек.
Если вы думаете, что я спокойно стояла и смотрела на происходящее с долей иронии на лице, то, боюсь, ошиблись. Я вцепилась в ближайшую табуретку всеми пальцами и для уверенности ногтями. Мои ноги согнулись в коленках, которые и до этого дрожали, а сейчас шатаются как канаты. Им так тяжело удерживать мое оцепеневшее от страха тело, что кажется, еще доля секунды и ноги подкосятся, давая мне с грохотом упасть. Сердце колотится. А глаза забыли моргать, поэтому мне насильно приходиться контролировать этот процесс. Я вовсе не стою спокойная и безмятежная. Внутри меня уже давно мятеж и бунт. И если бы нервная система могла устроить революцию, я была бы свергнута с власти.
Я была настолько удивлена происходящим преображением, что не заметила главного фокуса, в котором, оказывается, принимала главное участие. Моя рука, на которой лежала ладонь женщины, была огромной, будто не моя. Она явно должна была принадлежать одному из гостей в этой комнате. Стройная дама отошла в сторону, довольная результатом, и в этот момент все остальные неспешным шагом начали приближаться ко мне, произнося все те же слова. Хором. Громко. Чем ближе они подходили ко мне, тем стройнее становились. Чем они стройнее становились, тем я занимала все больше пространства, покрываясь складками из жира. Надо было как можно скорее убегать от этой толпы, пока мои ноги не превратились в два огромных круга.
Слезу полились у меня из глаз. До этого момента я не замечала, как много зеркал было расположено в коридоре, ведущего к выходу. Такое ощущение, что их специально повесили туда после моего прихода. Я пыталась бежать, хотя это уже было перекачивание с одной ноги на другую. Да, именно та смешная ходьба, которая показалась мне такой забавной. Уже было не смешно. Я не была уверена, что смогу протиснуться в дверь. Я становилась толще, раздуваясь как воздушный шар, а женщины, позади меня, все красивее и стройнее. Меня не устраивает этот обмен. Их скорость увеличилась, и они толпились за мной в проходе, который зажал мои необъятные бока. Я с трудом пролезла через дверной проем, будто вылазила из крохотного окошка. Отдышка сильно мешала, хотя я практически не шевелилась. Получались лишь пародия на движения. Запыхавшись, я обернулась оценить ситуацию. Возле меня стояли 30 прекрасных дам с идеальными фигурами и модельной внешностью. Все они просто безумно красивые. Я поняла, что убегать уже бесполезно. Толпа уже не догоняла. Дамы просто стояли и смеялись, шепча друг другу что-то на ушко и будто незаметно указывая на меня пальцем. Они добились своей цели.
Я медленно развернулась. Это заняло у меня чуть больше 2 минут, обычный поворот. Слезы капали по моему тройному подбородку. Позади меня смешки переросли в дикое ржание и выкрикивание оскорбительных слов. Я пыталась не слушать, но все же слушала. Специально. Чтобы заплакать еще больше, чтобы пожалеть себя, чтобы подойти к морю, ждущему меня прямо за домом, войти туда с головой, и утонуть. Руками я просто не могла грести, он были слишком жирными и неподъёмными. Я пошла в воду как балласт.
***
На глубине примерно 10 метров я начала размываться, словно акварельная краска или чернила, которые текут по рукам, пачкая все вокруг. Мое тело словно сбрасывали лишнюю оболочку, и она растворялась в воде красивыми цветными полосками. Невероятно наблюдать такое. Думаю, что именно так выглядело бы северное сияние под водой.
Стало легче дышать. Я опускалась все глубже на дно, но кислород никак не заканчивался. Я сделала пару вдохов и выдохов.
В этот раз падение было приятным. Наступило умиротворение. Я погружалась все медленнее и медленнее. Плотность воды становилась больше, пока она не стала похожа на прозрачный кисель, такой же теплый и уютный.
Я мягко опустилась спиной на что-то острое, похожее на палку. Оно уперлось мне в ребра так сильно, что через пару секунд я не смогла терпеть и начала барахтаться в этой жиже, пытаясь увидеть моего обидчика. Это был велосипед.
Теперь, когда гуща не опускала меня вниз и была настолько густой, что по ней можно было ходить, такое средство передвижения было весьма кстати. Честно, я уже не удивлялась такой находке, но знала, что это приведет меня к чему-то новому. Я вскарабкалась на старый розовый аист, прямо как из моего детства, и начала крутить педали. Вот только ехать не получалось. Велосипед, как тренажер в спортивном зале, стоял на месте. Но когда я усиленно начала крутить педали, кисель затягивался воронкой подо мной, потихоньку освобождая меня из своего плена.
Конструкция напоминала раковину, а я - мотор, который управляет всем процессом. Когда миссия была завершена, наконец, я тронулась с мертвого места и поехала. Полный вперед! Дорога была одна. Это был коридор, состоящий из арок. Проезжая дальше количество арок начинало увеличиваться, и я все чаще заезжала в каждую по очереди. В конце коридора виднелся огонечек. Он то и был моим пунктом назначения.
***
На стене висит экран. Такие часто приобретают кинотеатры или же любители домашнего кино в хорошем качестве. По бокам экрана стоят две кабины, похожие на примерочные, только в деревянной дверцей вместо шторки. У них нет ручек, хотя дверь по идее должна оттягиваться на себя. Я решила припарковать велосипед и осмотреться. Пытаюсь толкнуть дверь кабины, однако ничего не выходит. На себя ее тоже потянуть не получается. Мои пальцы лишь скользят по покрытой лаком поверхности и не могут найди способ открыть ее.
Нарезая круги вокруг велосипеда, я пыталась найти выход, которого нет в комнате.
Синий экран горел несколько секунд, а потом его сменит белый с торжественно-приветствующей музыкой. Я поняла, что ничего хорошего эти фанфары вещать не должны. Появились цифры обратного отсчета: 5,4,3,2,1.
На экране появилось какое-то действие. Это было похоже на любительское кино, снятое от первого лица. Я узнавала все локации фильма: старую детскую комнату, маму, игрушки, кухня в общежитии. Я снимала этот фильм. Это были мои воспоминания из детства. Отрывками я еще раз наблюдала мою юную безмятежную жизнь с мамой в одной комнате. Наступила сильная ностальгия по старым временам. Все кадры были связаны только с приятными событиями. Вот тут мое шестое день рождения. Тогда только начали выпускать свечи, которые как салют могли взрываться и фонтаном выплескивать огромные огненные конфетти. И горели такие свечи намного красивее и дольше обычных. А я все стою и боюсь, хочу задуть, но не получается. Смотрю на себя маленькую со стороны -хочется улыбаться. А вот я танцую в детском садике на выпускном. Я была такой самостоятельной и не побоялась пригласить мальчика на танец. Мы вдвоем не умели танцевать, поэтому наши ноги в детских нарядных сандалях постоянно наступали друг на друга, снимая обувь с пятки партнера. Следующее воспоминание: к нам в комнату заходит какой-то дядя, а мама подходит и говорит: "Обними его, это твой папа". Мне кажется было семь или восемь. Тогда я увидела его в первый раз. Как и все отцы, он производил впечатление лучшего мужчины в мире. До поры до времени. Дальше кадры стали портиться. Мне четырнадцать, я захожу дом...
Я помнила этот фрагмент своей жизни, поэтому быстро отвернулась, чтобы не расстраиваться. Хорошо, что кино было немое.
В полной тишине не сложно было услышать скрип открывающейся двери. Я моментально повернулась от испуга, и сердце ушло в пятки. Я чувствовала, как оно пульсирует около моей лодыжки.
Из примерочной вышел мой отец. Он был бледный, со стеклянными глазами и совершенно не обращал на меня внимания. Он сделал пару шагов от кабины и лег на пол. Я не хотела подходить - боялась. Глаза начали искать выход, который так и не появился. Там, где были арки, возвышалась еще одна стена. Теперь я была взаперти. Из соседней примерочной вышел еще один человек. Тоже мой папа. За ним еще один, и еще один, и еще один... Отцы выходили друг за другом с двух дверей, и каждый ложился на пол. Когда места на полу не осталось, они просто вторым слоем ложились друг на друга. Я подбежала к велосипеду и вскочила на сиденье. Вскоре пошел третий слой. Четвертый. И все они накладывались друг на друга, лежали, не моргая, и смотря в потолок. Мой велосипед уже затонул в этом озере тел. Пятый, шестой, седьмой. Я ходила по куче невменяемых людей. Все, как один на лицо, точные копии папы. Я шагала по этим телам, пытаясь не упасть. Падение означало поражение. Меня бы с легкостью придавили их бока, положив еще одну жертву в эту братскую могилу. Ну, уж нет. Не сейчас.
Я кое-как дошагала до "примерочной", вернее только ее верхушки. Сама конструкция уже давно пропала из виду. Я начала протискиваться в проем, уже не замечая, выходят ли оттуда остальные копии отца. Я пыталась держаться за верхушку двери, но слабые руки быстро не выдержали и уронили меня.
Я провалилась в какой- то тоннель и еще долго-долго катилась по нему вниз. Меня откидывало из стороны в сторону как мешок с картошкой. И под конец дороги не осталось гладкого места на молочной, нежной кожей. Вся она была фиолетово-зеленая, будто в разводах бензина. Все тело покрылось синяками.
Меня вышвырнуло из тоннеля на бетонный пол. Из-за такого жестокого приземления пришлось неподвидно лежать, пока боль хоть немного не ослабла.
Холл. С очередными высокими, темными стенами и ледяным полом. Практически ничего не видно. Освещения нет. Я подождала, пока глаза привыкнут к мраку, после чего начала осматриваться. Помещение невероятно огромное и скорее напоминает коридор - не видно противоположной стены. Я зашагала вперёд, пытаясь не производить шума. Даже дышать стала реже и тише. Сердце колотилось. Вдоль боковых стен начали появляться какие-то предметы. Присмотрелась и поняла - это кровати. Подойдя чуть ближе, можно было хорошо рассмотреть спящих в них людей. Все лежали как по струнке: накрытые одеялом по грудь, а руки лежали вдоль корпуса наверху. Каждая кровать была подписана. На ней указаны имя и фамилия человека. А лица каждого лежащего накрыты полотенцами, так что открытыми оставались лишь шея и руки.
Кровати не заканчивались, и казалось, никогда не закончатся. Я ускорила шаг. Стала бежать, уже тяжело дыша и громко шлепая стопами. Наконец я увидела впереди стену и дверь. В надежде, что она не заперта, я резко дернула ручку. Дверь была открыта, и я радостная вбежала в дверной проем, попав в точно такую же комнату. Еще ряды кроватей с людьми виднелись в своем неопределенном количестве. Больше я не бежала.
Я пересекла еще десятки таких комнат. Страх и злость пропали, остались лишь усталость и безразличие. Мои ноги тянулись по бетону монотонными движениями. Неизвестно куда и как долго мне предстоит еще идти.
***
Посереди холла между кроватей стоит письменный стол. Хоть какое-то разнообразие слегка взбодрило меня. Я подошла и начала рассматривать лежащие там предметы. Мое внимание привлекла толстенная книга, которая уже давно обросла шерстью из пыли. Как в самом настоящем триллере, я сдула пыль и открыла книгу. В ней вёлся какой-то учет. Все листочки расчерчены под таблицу с одинаковыми колоннами: имя, год рождения, дата прибытия и причина. Очевидно, что сюда записывали информацию о лежащих на кроватях. Самая странна колонка была последняя, под названием "причина": пениафобия, клаустрофобия, геронтрофобия, глассофобия, аутофобия, тератофобия... Список был такой же длинный, как и эти коридоры, по которым я бродила. Все "причины" заканчивались на "фобия", что означает страх. Не было привычных и знакомых заболеваний, как это часто пишут, не были описаны симптомы. Отлистнув самый конец книжки, я была удивлена: в этот самый момент список пополнялся новыми именами, датами и причинами. Буквы появлялись сами собой на старой, желтой бумаге. Каждую минуту слова исписывали еще одну страницу.
Я подошла к одной из кроватей и внимательно ее осмотрела. Нигде не виднелась карта болезни. Тогда я выдохнула и раскрыла голову лежавшего. У него не было лица. Все: рот, нос, глаза, брови - были смазаны в одно пятно, будто смешали краски и превратили все цвета в один уродливый оттенок. Я начала подбегать к каждой кровати и раскрывать головы людей. Ни у одного не было привычного лица. Все они были безликие и уродливые. Я до смерти напугалась. Ноги подкосились, и я упала на пол. Мое тело колотило и трясло. Жуткие конвульсии никак не могли остановиться. Не было сил встать. Из глаз текли слезы. Их было так много, что я ничего не могла разглядеть. Произошла паническая атака, и я начала задыхаться. Могу вдохнуть, но не могу выдохнуть. Я редко и тяжело дышу. Мои легкие раздулись до предела и кажется вот- вот лопнут. Я потеряла сознание.
***
Не имею понятия, сколько времени я пролежала. Однако была очень поражена, ведь очнулась на том же месте, где и упала. Я осталась цела и невредима, а в холле ничего не поменялось. Пытаясь не смотреть по сторонам, я зашагала к следующей двери. Открыла ее и, войдя в дверной проем, обнаружила, что попала в огромную комнату с моей кроватью. Именно тут я и проснулась. Кровать все так же стояла в самом центре, окруженная арками разных форм, размеров и цветов.
Я сделала несколько шагов вперёд и дверь за мной с шумом захлопнулась. Я не собиралась туда возвращаться.
Кровать напомнила мне о доме. Я легла в нее, накрылась одеялом и скрутила тело в комочек. Пожалуй, что я сдамся, оставшись в этом теплом и уютном местечке навсегда.
***
Открывается один глаз, затем второй. Зрачки расширились и начали бегать из стороны в сторону. Я нахожусь в своей комнате. Знакомые обои, приятный вид из окна, все такое родное и близкое. Не вериться, что это был всего лишь сон.
Мой рот растянулся в улыбке, и я вскочила на ноги, накинула халатик и побежала умываться.
Выйдя из комнаты, я наткнулась на папу. Мы посмотрели друг на друга: он добрым отцовским взглядом, желающим мне доброе утро, а я ненавистным и обиженным, призирая его всем свои видом. Не сказав ни слова друг другу, мы разошлись в разные стороны.
Утро было самым обыкновенным и рутинным, но именно это и радовало больше всего. Как всегда отказавшись от калорийной яичницы и, перебив аппетит чаем, я вышла из дома встречать новый день.
Музыка била по моим барабанным перепонкам, ноги быстрыми шагами несли меня по тротуарам города, и я думала о том, что предвещает сегодняшний день. А тем самым временем в холл с огромным количеством арок вошли два санитара, взяли кровать, на которой лежало мое тело, и унесли к остальным спящим людям. В пыльной и потрепанной книге учета чья-то невидимая рука написала очередное имя, сегодняшнюю дату и несколько фобий в колонке "причины". С этого момента я стала безликой.