Аннотация: Это самостоятельное произведение, тоже давнишнее... Развод, перемена места жительства и новые отношения... с неожиданным соседом по квартире... Действие происходит в конце 90х... это ЛР, статус "эротика" из-за нескольких строк в разных главах:-)
Эротики на самом деле очень мало, в основном - бытовая рутина... пришлось поменять "жанр" из-за нескольких строк в разных главах
на всякий случай - все иллюстрации с просторов инета - авторов не знаю
СОСЕДИ
глава 1
...Татьяна отрешенно смотрела на свидетельство о разводе, выданное Егору, которое бывший муж положил перед ней на стол. Таня до последней минуты надеялась, что он не пойдет на такой шаг. И даже когда судья зачитала решение о расторжении их семилетнего брака, она вышла из зала суда со слабой надеждой, что Егор успокоится на этом...
...Когда он впервые пришел домой довольно поздно, не предупредив заранее, а жена бросилась ему на шею, так как была очень рада, что с ним ничего не случилось (что только она не передумала за то время, пока его ждала!), Егор раздраженно отстранил Таню: ну что за нежности телячьи?! На самом деле ему было просто стыдно за то, что он только что предал их союз, а она так радуется его возвращению, глупая. Ему был неприятен свой поступок, но он не привык мучиться угрызениями совести и, глядя на осчастливленную его возвращением жену, чувствовал себя скверно. От ужина Егор отказался, сославшись на головную боль. На самом деле он был сыт, подкрепившись на одной вечеринке, куда его затащила после работы Ольга (отмечали повышение их сотрудника в должности).
Все случилось довольно спонтанно. Он не собирался задерживаться, но поддался уговорам хорошенькой коллеги Ольги и ее подружки из соседнего отдела, которая часто приходила к девушке, и ее все считали за свою. Машина уже ждала внизу, а телефон был занят, поэтому он решил, что позвонит домой из квартиры, куда они приедут. Но потом так все закрутилось, когда они туда, наконец, добрались, что Егор просто позабыл сразу позвонить. К тому же там стоял такой шум, что неудобно было орать в трубку жене, что он придет позже, и объяснять причину по которой задерживается. Потом ему пришлось провожать Ольгу, так как ее подружка уже с кем-то "свалила"...
Ольга была молода, красива и свободна, кроме того, она была интересным собеседником, и от нее так и исходила сексапильность. Ольга не раз давала ему понять, что не прочь принять его ухаживания, но все это было скорее ничего не значащим шутливым флиртом. Для него так и осталось загадкой, как она подчинила его своей прихоти, и каким-то неуловимым жестом заставила пойти за ней...
Они отпустили "тачку" и вошли в темный проем дверей подъезда. На освещенной площадке перед лифтом девушка взяла его за руку и многообещающе улыбнулась. Егор смутно чувствовал, что делает что-то не по правилам, но был не в силах сопротивляться той магии, которая исходила от Ольги.
- Не бойся, - усмехнулась она, когда он в нерешительности остановился перед шикарно обитой дверью в ее квартиру.
Девушка справилась с замком, приглашающе распахнула дверь, и ноздри приятно защекотал запах дорогого парфюма, насквозь пропитавший квартиру молодой хозяйки.
Дома пахло по-другому. Там пахло уютом, сытным ужином, чистым бельем выстиранных детских вещей, которые дочь умудрялась изводить пачками: то в красках и пластилине, то в песке и только что зацветающих одуванчиках, то в воде, "помогая" маме по хозяйству.
Здесь же было гнездышко любви, предназначенное только для двоих. Сюда как-то не вписывались бытовые проблемы, детские болезни, нехватка денег, разговоры о ремонте, которые требовала его квартира. Здесь не было кухонного стола, заваленного бухгалтерскими документами жены, которые она брала на дом, когда дочь болела и не с кем было ее оставить.
Оля сбросила туфли на высоком каблуке и расстегнула пиджак костюма, хорошо сидевшего на ее стройной фигуре. Она проделала это медленно, дав Егору время сообразить, что он должен помочь ей, как истинный джентльмен. Он, наконец, сообразил. Девушка сделала восхищенный жест его предупредительности и он, польщенный похвалой, расплылся в улыбке, готовый на бОльшие подвиги.
- Я сделаю кофе, проходи, - Ольга жестом пригласила его в комнату.
Егор с интересом огляделся. Небольшая двухкомнатная "хрущевка" была со вкусом обставлена дорогой добротной мебелью, приобретенной дочери высокопоставленными родителями. Уже пару лет она жила одна, самостоятельной жизнью. Его внимание привлекла стойка с HI-FI аппаратурой фирмы PIONEER. Ряды аудиокассет и несколько подставок с дорогущими лицензионными компакт-дисками настолько поразили его воображение, что он чуть было не забыл, зачем явился сюда. Он еще ни разу не видел, чтобы женщина могла собрать такую коллекцию. Как бы он хотел иметь такую аппаратуру и многие из этих записей у себя.
У него была довольно приличная система, но работая с профессиональной, он пытался дома добиться того же звучания, что и в студии, но финансы, да и само помещение оставляли лишь слабую надежду. Жена не упрекала его, когда он в очередной раз брался за усовершенствование, лишь делая слабые намеки, что для их семьи это на данный момент не первоочередная проблема. Она видела, как он по-мальчишески радуется, когда ему удается сделать что-то лучше, и молча вздыхала, разглядывая редкие журналы с красивой женской и детской одеждой, косметикой, и каталоги мебельных салонов.
Ольга неслышно вошла в комнату и, увидев его восхищенный взгляд, предназначенный ее аппаратуре, усмехнулась про себя. Сказать честно, она и не надеялась, что Егор бросится к ее ногам, как многие из поклонников, только из-за ее привлекательной внешности и умения красиво одеваться. Если бы у нее не было этой возможности (если бы не помощь родителей), она многого могла бы быть лишена, и девушка прекрасно отдавала себе в этом отчет.
Ольга знала, чем можно привлечь Егора для начала. Она подошла и включила "сидюшник", причем умудрилась "нечаянно" задеть своего гостя упругим бедром, отчего тот напрягся, как тогда, когда впервые в шестом классе они с ребятами процарапали дырку в краске, которой было закрашено окно в девчачьей душевой спортзала.
Медленная нежная музыка, полившаяся из колонок, наполнила пространство комнаты, передавая всю чистоту звучания, и он восторженно повернулся к девушке. На Ольге была короткая юбка от костюма и боди, сквозь гипюр которого можно было рассмотреть упругое тело с коричневыми сосками груди, не затянутой бюстгальтером. Ольга еще не рожала, поэтому грудь ее была безупречной формы. Она это знала и ей нравились ласкающие взгляды мужчин разного возраста и немного завистливые взгляды сотрудниц отдела.
Девушка дала Егору несколько мгновений полюбоваться собой, затем подошла и положила ему на плечи свои холеные руки.
- Я приглашаю тебя на танец, - промурлыкала она, зная что он не посмеет ей отказать.
Егор нерешительно обнял ее за талию, и Ольга, дав ему возможность чуть привыкнуть к ощущению ее тела в его руках, еще плотнее прижалась к нему. Он непроизвольно вздрогнул, когда ее грудь тесно прижалась к его. Ладони, лежащие на спине девушки стали влажными и она, почувствовав это через тонкий материал боди, ободряюще прошептала:
- Что с тобой? Расслабься, это всего лишь танец...
Ему было немного не по себе: ведь он был лет на семь постарше девушки, а она казалась гораздо опытнее и искушеннее его. Возможно это было оттого, что она была свободна и вольна распоряжаться собой, а он чувствовал себя немного виноватым за то, что он здесь, с молоденькой девицей, а дома его ждет дочь и жена, которая не ложится до его прихода, как бы поздно он не вернулся.
Ольга отклонилась чуть назад и пальцами провела по его щеке, словно убирая несуществующую прядь (он был коротко подстрижен), затем коснулась волос и провела ладонью по его затылку, ероша короткий ежик стрижки.
Магия этого вечера настолько захватила обоих, что Егор заставил себя отключить мысли о доме и, притянув Ольгу, нашел ее губы. Она ответила ему столь страстным поцелуем, что у него чуть не перехватило дыхание. Не прерывая поцелуя и двигаясь в такт музыке, они незаметно оказались около двери в маленькую комнату. Ольга, стоявшая к ней спиной, прогнувшись, распахнула ее. За дверью располагалась отнюдь не девичья узкая кровать. Это был настоящий сексодром, на котором можно было уместить человек пять. Кровать занимала почти всю комнату, вместо кладовки-"гадюшника" был встроенный шкаф-купе с зеркальными дверями, а у окна - комод, тоже с довольно большим зеркалом и кучей всякой косметики перед ним. И еще - мягкое глубокое кресло на колесиках - больше в комнате ничего не было.
Ольга чуть подогнула колени, заставив Егора опуститься вслед за ней на край широкой кровати и, взяв его руку своей, положила ее на грудь, которая сильно вздымалась под полупрозрачной тканью. Она застонала, показывая, что это ей приятно и он, воодушевленный, продолжил исследование ее тела.
Одежда в беспорядке была свалена перед ложем любви, а длинные Ольгины ногти рвали батистовую простыню с замысловатым рисунком, когда они приблизились к пику наслаждения...
Она обняла его разгоряченное потное тело, когда он наконец опустился рядом с ней, чтобы восстановить дыхание.
- Тебе было хорошо со мной? - она вопросительно выгнула бровь и прикрыла глаза, чтобы скрыть усмешку, сквозившую во взгляде.
Она выиграла пари, заключенное на днях с подружкой, что все мужики - коты, независимо от того, женаты или нет - их, время от времени, тянет на сторону. Подружка спорила, что пойдет не каждый, а Ольга пообещала, что можно взять любого.
"Например" оказался рядом в виде интересного, но слегка "задвинутого" на работе сотрудника, шесть с половиной лет живущего в браке, и, по словам товарищей, примерного семьянина.
В данную минутуту ему было действительно хорошо, и он в ответ блаженно улыбнулся. Свою жену он знал много лет: она не была пай-девочкой, но в то же время, когда они еще были подростками, и из него просто струей била бешеная сексуальность (он хотел ее всегда и в любое время), она сдерживала его порывы, все откладывая самый "ответственный шаг", хотя с готовностью отвечала всем его ласкам, что предшествовали этому. Почти два года они шли к тому, что, наконец, свершилось. Ей было - 17, ему - 18.
Егор заканчивал первый курс института. Она боялась, что грядущий призыв в армию на два года разлучит их, но разлучила вовсе не армия, от которой ему удалось удачно перевестись на другой факультет, где была военная кафедра, а само окружение. Татьяна после техникума пошла работать. А он, Егор, интересный молодой студент, пользовался благосклонностью сокурсниц. Учеба давалась ему легко, у новых его друзей не было особых денежных затруднений. Все пять лет он получал удовольствие от общения с ними.
На втором курсе после поездки в ССО, он понял что влюбился. Его нестерпимо влекло к ней. С Таней он не испытывал такого блаженства. Инка была насколько хороша внешне, настолько испорчена внутри. Она вытворяла такие номера в кровати, что он и не решился бы попросить об этом Татьяну. Все-таки через некоторое время пришлось объяснять свою постоянную занятость подруге. Она понимала, что учеба в дневном институте занимает много времени (у нее несколько лет назад учился старший брат), но девушка знала, что ему все дается с легкостью и не надо заниматься зубрежкой. Ее задевало то, что он с таким восторгом отзывается о совместных походах со своей группой куда-нибудь. Он говорил, что с удовольствием взял бы ее с собой, но она вечно не может уйти с работы, как они, сбежав с какой-нибудь пары и "отрываясь" затем до позднего вечера.
О том, чтобы пожениться - пока не было и речи. Родители Егора были против брака до окончания им института, хотя против его подружки ничего не имели. Вот если бы она еще и училась в ВУЗе, и имела свою квартиру - было бы совсем здорово. Но квартира, заработанная ее семьей, досталась старшему брату. Он уже четыре года был женат, имел сына, и его жена снова была в декретном отпуске. К рождению второго ребенка у них появилось приятное известие. Это было еще в то время, когда от предприятия можно было быстрее получить квартиру, чем от жилищного фонда.
Собрав все справки (в том числе, что беременность не вымышленная), комиссия постановила выдать ордер на трехкомнатную квартиру младшему из династии ее семьи. Таня немного завидовала брату, но понимала, что у нее, возможно, все впереди и квартирный вопрос решится после ее замужества. Зато теперь ей досталась целая комната, до этого ей приходилось жить в одной, вместе с родителями, так как другую занимала семья брата.
Это тоже, кстати, было не последним аргументом в ее отношениях с Егором. Когда ты знаешь, что в любой момент может открыться дверь и кто-нибудь из многочисленного семейства вернется домой - тут уж не до любовных фантазий. Девушку раздражала излишняя поспешность и наступающая за этим неудовлетворенность. Ее чувствительной натуре было противопоказано насилие. Ей требовалось время на то, чтобы получить такое же удовольствие и удовлетворение от занятий любовью, что получал он за несколько минут. В конце концов она стала стараться просто не заводиться, чтобы не мучиться потом от рези внизу живота после очередного любовного сеанса. Еще у нее был загиб матки: то ли слишком рано стала садиться в младенчестве, то ли слишком сильно прыгала на "пятую точку", катаясь в детстве с ледяной горки, а, может, еще по какой-то причине. Но занятия поспешной любовью приносили ей больше мук, чем наслаждений.
Гинеколог, которой Таня пожаловалась, пообещала, что все пройдет после того, как родится ребенок, но до этого было так далеко, что девушка с трудом верила в такую возможность.
Таня и Егор все еще считались парой, хотя отношения становились все более и более прохладными. Даже многолетняя дружба сыграла недобрую шутку: он относился к ней, как к своей собственности - мол, куда она теперь денется, через столько лет? Он видел Таню, как на ладони, мог предсказать ее поступки, которые почти всегда поддавались логическому объяснению. А в Инке постоянно была какая-то загадка. Ребятам она нравилась, но те, кто уже расстался с ней, обжегшись, не жалели об этом. Целых три года понадобилось, чтобы Егор понял, что жениться он хочет не на какой-то Инке, а на давней своей подруге...
...Расстались они спокойно. Таня хотела сделать Егору сюрприз. Ее отпустили домой, после того, как она отвезла отчет в профсоюзный фонд. Было около двух часов дня, и она решила доехать до института: у Егора как раз заканчивались занятия. Можно было бы сразу поехать в какое-нибудь кафе или сходить в кино, раз выдалась такая возможность. Она долго ждала автобус, и подъехала к институту, когда студенты толпой уже "вывалили" на улицу.
Апрельское солнце блестело, отражаясь в лужах, и слепило глаза. Таня пыталась отыскать высокую фигуру Егора среди других. Когда, наконец, она увидела кучку из его группы, стоявшую к ней спиной, какой-то парень спросил, нет ли у нее спичек. Она вытащила зажигалку и, пока он прикуривал (ветер несколько раз гасил огонь), услышала обрывки фраз.
- Гош, по-моему, тебя разыскивает Танька...
- Где?
- Я видел, как она ходила смотреть расписание... А, вон она...
- Кто это? - ехидно спросил женский голос.
Наконец, парень прикурил и Таня повернулась. На нее с нескрываемым любопытством смотрела очень красивая стройная девушка, но в ее холодной красоте было что-то отталкивающее. Таня заставила себя отвести от нее взгляд и улыбнулась почему-то смутившемуся Егору. Подойдя, она поздоровалась с ребятами, потому что некоторые были знакомыми. Они ответили ей, и под разными предлогами поспешили разойтись, догадавшись, что Гошка не афиширует свою связь ни одной, ни другой. И обе девушки до этого момента оставались в счастливом неведении коварства своего друга. Ну, насчет стервозной Инки они не волновались - она просто поставит палочку на ту половину, где у нее учитывались неудачи - их было слишком мало, чтобы предавать им значение. Обычно она сама бросала надоевших ей поклонников. А эта, плотно сложенная девушка, казавшаяся немного неуверенной из-за очков с толстыми стеклами, которые ей все же шли к лицу, пожалуй, будет всерьез огорчена. Им было любопытно посмотреть на сцену разборки в очередном банальном треугольнике, но не с такого близкого расстояния.
Инка взяла Егора под руку и ждала объяснений. Таня в нерешительности смотрела, как Егор что-то смущенно бормочет ей о подруге детства. До нее дошло, как все это выглядит на самом деле, и она попыталась спасти положение, чтобы не оказаться совсем в дурацком виде, раздавленная насмешливым взглядом этой красивой твари. Таня решилась подыграть ему:
- Даже не подруга, а, скорее, сестра, - уверенно начала девушка. - Семиюродная, - уточнила она, повернувшись к парню, все еще не понимающему, к чему она клонит.
Он жалобно усмехнулся, выдергивая свою руку из-под Инкиной, и промычал что-то о том, что в следующий раз пойдет с ней, как обещал, а теперь ему надо домой, потому что нельзя оставлять родственницу на улице.
Инка подставила щеку для прощального поцелуя, а Егор так неумело сделал вид, будто не понял, что от него хотят, что Инна зло поджала губы, а Таня еле сдержала победную улыбку. Хоть чем-то, но она смогла уколоть соперницу. В том, что она таковой является сомневаться не приходилось. Если бы Таня была парнем - пожалуй именно эта девушка привлекла бы ее внимание. Чтобы не нарушать разыгрываемый спектакль, Таня отдала Егору свою сумку и спросила о здоровье его родителей, поворачиваясь в сторону автобусной остановки. К счастью, сразу подошел нужный автобус, и они втиснулись в переполненный салон. Он пытался ей что-то объяснить пока они ехали, но кругом было полно пассажиров. Она не дала ему ни разу открыть рот на волнующую их обоих тему, все время отвлекаясь на что-то постороннее.
Когда автобус подошел к их остановке, Таня выхватила из его рук свою сумку и прошипела сквозь зубы, что он может теперь спокойно отправляться на очередные "блядки". Егор всю дорогу ждал, что она потребует разумных объяснений, и был очень неприятно удивлен таким поворотом событий. Он решил, что поговорит с ней позже, когда она успокоится, но все же плелся за ней до самого дома, провожая.
Вечером на следующий день он ждал Татьяну на общем балконе ее дома, но увидел, как она приехала на машине, и ее провожал незнакомый парень, поднявшийся в лифте до ее этажа. Они довольно нежно попрощались, и Егор услышал, как тот пообещал ей позвонить, когда вернется домой. Это было новой неприятностью. Но Егор все же не сдался. Он подождал пока машина с Татьяниным спутником отъедет, и, решительно выбросив окурок сигареты, толкнул балконную дверь. Время уже было довольно позднее, но парень все же решился и позвонил в ее квартиру. Дверь почти сразу распахнулась. На Тане был халат, надетый поверх блузки - очевидно она успела снять юбку. От нее пахло духами, дорогими сигаретами и коньяком. Она удивленно вскинула брови, не ожидая увидеть его в этот час. Он попытался придать своему лицу подобающее выражение.
- Привет, так значит?
- Что "так значит"? - переспросила она, задетая его язвительным тоном.
- Так значит ты развлекаешься, пока меня нет? Или ты мне хочешь этим отомстить? Тебе совсем это не идет, поверь мне.
Его нравоучительный тон взбесил девушку:
- Я не нуждаюсь ни в чьем поощрении и ни в чьем одобрении, понял?! Я не требую никаких объяснений твоим поступкам и, будь любезен, не давай мне никаких оценок.
- Но ведь мы не чужие люди. Я думаю, ты просто неправильно поняла все, - заговорил он более примирительным тоном.
- Ну, если так, если вы вместе только задачки решаете, то считай, что я поступаю так же, - возразила она насмешливо - "пусть ищет дураков в соседнем ауле".
Или ему надо признать, что он и Инна - не только творческий союз, или придется принять объяснения Татьяны своих отношений с этим парнем такими, какими она их представит.
В это время, услышав шум в коридоре, из комнаты вышел отец:
- Тань, в чем дело? Ведь поздно уже...
- Это Егор, пап. Он уже уходит.
Егор и отец, шагнувший ему навстречу, поздоровались и пожелали друг другу спокойной ночи, после чего отец снова ушел спать.
- Пойдем к тебе, давай поговорим, - попытался предложить Егор.
- Не сейчас, я хочу спать. - Таня притворно зевнула, закрыв рот ладошкой, и поправила сползшие на кончик носа очки, - В след.раз как-нибудь, - пообещала она, распахивая дверь.
Намек был столь очевиден, что настаивать на продолжении беседы стало бессмысленно.
Таня не думала, что возвращение с Наташкиным братом (Алексеем), у которой она была на дне рождения, вызовет такую реакцию со стороны Егора, но вообще-то получилось неплохо. Она редко до этого дня заставала Лешку дома, когда бывала у подруги, а для Егора он был совсем незнаком.
Эти события на какое-то время развели их в разные стороны: уже осенью Инка, охладев к Егору, сначала нашла ему замену на пятом курсе, а затем сама бросила институт, выйдя замуж за какого-то парня, срочно отбывающего за границу. Егор переживал, но зная Инкину репутацию, быстро успокоился и увлекся другой, благо был теперь огромный опыт за плечами и девушка просто "таяла" в его руках.
А Таня, стараясь забыть его, "оттягивалась" с недавно разошедшимся с женой братом подруги. Его бывшая жена с разводом была не согласна, и всячески старалась вернуть благоверного в семью. На протяжении двух с небольшим лет, Таня постоянно чувствовала, что это какая-то странная любовь "втроем". Он много раз предлагал ей выйти за него замуж, чтобы бывшая жена оставила их в покое, но Таня сомневалась, что будет именно такой результат.
Когда она согласилась на встречу с его бывшей женой, оказалось, что она неплохая, в общем-то, девчонка, только до безумия любит своего экс-супруга. Хотя, Таня могла ее понять - он был довольно надежным, к тому же обаятельным человеком. Лешка неохотно говорил о том, что послужило причиной развода, и она старалась не спрашивать.
Когда-то давно Таня заметила в себе одну особенность: ей довольно часто удавалось точно определить причину неудач и неудовлетворенности своих подруг и друзей в их взаимоотношениях (к сожалению, это не относилось к ней самой). Не ставя перед собой такой цели, она сумела вернуть многих друзей, стоявших на грани развода в семьи. Она в очередной раз обратилась к своему благоразумию и, справедливо рассудив, что так дальше продолжаться не может между Наташкиным братом, ею и его бывшей женой, убедила себя уйти в тень. Она незаметно примирила их, и на протяжении вот уже стольких лет, он и его жена, ставшая таковой во второй раз, оставались ее самыми преданными друзьями.
Как-то раз, гуляя в Парке Горького с очередной пассией, Егор встретил Татьяну в компании ее друзей. Он позвонил ей через два дня и нахлынувшие воспоминания заставили вновь биться сильнее их сердца. Время лечит. Это так. Все, что вызывало сильную боль от воспоминания предшествующих расставанию событий, как-то стерлось, и не казалось уже таким значительным, как тогда. Им захотелось все начать сначала и они начали... через полгода обменявшись кольцами...
И их безоблачный союз длился шесть с половиной лет, он, перейдя на работу в другой отдел, не встретил там Ольгу. А та, сначала ради шутки и выигрывания пари, соблазнившая его, неожиданно для самой себя, поняла, что он ей не безразличен.
Таня полгода гнала от себя мысли о том, что у Егора кто-то появился, но они возвращались с постоянной настойчивостью. Она не могла сказать, что служило причиной их умеренной интимной жизни: то ли излишняя стеснительность ее самой, то ли постоянное присутствие в соседней комнате родителей, а затем - маленькой дочери в их комнате. Или то, что она достигала оргазма лишь после долгих ласк. А может это все, вместе взятое, и послужило причиной того, что эти занятия случались все реже и реже. И только смена обстановки, когда они уезжали куда-нибудь в отпуск, давала новый глоток чувствительности.
Встреча Егора с Ольгой пробудили в нем опять так долго дремавшие инстинкты. Ольга "заводилась" с полоборота и отдавалась ему с каким-то первобытным чувством самки, жаждущей получить потомство, однако строго следила, чтобы этого не случилось на самом деле.
Возможно, их отношения строились на сексе, но ведь это тоже не последнее дело, и вскоре Егор и Ольга сделали для себя вывод, что так дальше жить нельзя. Егор честно пытался заставить себя вернуться в семью. А Таня постаралась последовать многочисленным журнальным советам: не отталкивать мужа в такой период, а, наоборот, показать, что она еще большее удовольствие сможет доставить ему в кровати, чем другая. И несколько раз уже этим останавливала его от принятия окончательного решения об уходе. Теперь они жили отдельно от родителей в однокомнатной квартире, полученной три года тому назад, но дочкина кровать стояла за шкафом, перегородившем комнату почти пополам, и у нее была любимая привычка в самый неподходящий момент проснуться и "распугать романтику".
Таня представляла, как Егор шепчет нежные ласковые слова на ухо молоденькой соперницы (они с мужем давно уже занимались любовью молча) и горечь обиды подкатывала комком к горлу. Он становился ей противен, но она не могла решиться отпустить его. Где-то в глубине подсознания возникал вопрос о денежных затруднениях в связи с расторжением брака.
Однажды он пришел домой и, упав перед ней на колени, стал умолять о том, чтобы она помогла ему забыть Ольгу, перешедшую на работу в другое место, чтобы привести в порядок зашедшие и так слишком далеко отношения. Он зачем-то начал рассказывать, какая Ольга классная любовница, как у них все было хорошо, какой она интересный человек. Таня, сначала поддавшись жалости, обняла его и слушала излияния блудной души, но постепенно волна негодования стала подниматься из глубины сознания. Он мог бы и пощадить ее чувства. Она вспомнила слова о том, что если хочешь, чтобы тебя любили и уважали другие - сначала научись любить и уважать себя сама. Когда она полностью осознала смысл сказанного, то поставила Егора перед выбором: или он остается на все 100% в семье (и морально и физически), или пусть уходит и не топчет то, что еще осталось от их любви.
- С ребенком можешь видеться в любое время, я буду приводить его к твоим родителям, - пообещала она. - Но не смей давать мне надежду, если даже сам в себе не уверен.
Таня дала мужу месяц на раздумье. В это время он жил у родителей, которые были на даче и даже не подозревали о том, что творится в семье детей.
Таня так надеялась, что Егор соскучится по ней и по дочери, что поймет, как ему их не хватает, и что он не сможет без них жить, но Ольга, узнав, что он один, сделала "ход конем" и убедила его, что раз жена так легко отступила - значит не так сильно любит. Ему пришлась по душе и эта идея, и это объяснение. Очень удобно было думать именно так, чтобы не считать себя виноватым в разрыве. Тем более, что он, вместо жены с квартирой, требующей ремонта, обзаводился молодой любовницей, кроме любви от него ничего не требующей. Еще Ольга была достаточно умна, чтобы не запретить ему видеться с дочерью. Таня свое слово сдержала. Он мог видеть свою девочку, когда появлялось желание. Но немой укор в глазах дочери и постоянные вопросы, когда он придет домой и она сможет показать ему, что она нарисовала и что они с мамой сшили, новые игрушки и выполненное домашнее задание (Ира третий год ходила в студию с милым названием "Светлячок", где "домашних" детей готовили к школе), заставляли требовать встреч все реже и реже, чтобы не выдумывать более-менее приемлемый ответ для ребенка, который был не в состоянии понять, как у его папы может быть другая мама. Ольга именно на это и рассчитывала, что он сам сократит встречи до минимума.
...Когда Тане принесли повестку в суд, она все еще жила надеждой, что их не разведут и дадут время на раздумье и примирение. Она была совершенно выбита из колеи, когда судья, выслушав взаимные аргументы, приняла решение о разводе.
Лешка приехал на суд и ждал ее у выхода из зала. Он молча взял ее за руку и повел к своей машине. Таня помалкивала, стараясь не разреветься. Он протянул ей белую пачку Marlboro, купленную специально для нее и начал выруливать со стоянки. В зеркале он увидел, как Егор остановился на ступеньках здания с интересной коротко подстриженной девушкой и достал сигареты. Егор обнял прижавшуюся к нему девушку и улыбнулся вымученной улыбкой. Этот развод не дался ему так легко, как он представлял. В этот момент он совсем не был уверен, что поступил правильно, но Ольга опять оказалась рядом в тот момент, когда была нужна ему.
Лешка подъехал к детскому саду. Выйдя из машины, он отыскал в кучке детишек знакомую куртку, которую сам выбирал для своей крестницы, и подозвал девочку. Молодая воспитательница, дружившая с Таней, так как была ближе всего ей по возрасту и складу характера, и ведавшая о ее семейных проблемах, подошла к Алексею.
- Ну что? - спросила она, зная, что он Танин друг.
- Развели...
- Как? - опешила она, тоже не ожидавшая такого быстрого решения этого вопроса. - Как она?
Он пожал плечами - как может себя чувствовать человек с которым случилось то, что не должно было случиться?
Поняв, что Таня сама не стала выходить из машины по причине того, что ей не хотелось никого сейчас видеть, воспитательница воздержалась от дальнейших вопросов и комментариев. Лешка взял ни о чем не подозревавшего ребенка за руку, подождал, пока она попрощается с детьми и воспитательницей, и повел ее к машине, в которой Иришкина мама вытирала все-таки хлынувшие слезы. Когда на следующий день Егор положил перед растерявшейся Таней свидетельство о разводе, ей хотелось чтобы это был всего лишь сон...
Юлька растолкала задремавшего было мужа и произнесла:
- Леш, я волнуюсь, она не берет трубку. У матери ее нет, у брата тоже. Уже так поздно, где она может быть?
Лешка стер рукой усталость с лица и, чмокнув жену, поднялся. Он сам чувствовал смутное волнение, но не хотел себе признаться в том, что Танька для него была больше, чем подруга, которая когда-то была с ним, а затем пошла на то, чтобы помирить его с бывшей женой.
Он на всякий случай взял запасные ключи от Таниной квартиры, которые хранились у них дома, и хлопнул входной дверью.
Включив сигнализацию на машине, он посмотрел на окна и немного успокоился - на кухне горел свет. Она могла недавно откуда-нибудь вернуться или выйти из ванны, в которой находилась, и поэтому, возможно, не подходила к телефону. Он еле дождался, пока откроются двери лифта и, выйдя, протянул руку к звонку. Он очень долго ждал, потом нажимал еще и еще. Он хорошо слышал в ночной тишине, как за двумя дверями раздается мелодичная трель звонка (на площадке была еще железная дверь на четыре квартиры), но больше никаких звуков оттуда не доносилось. Лешкино сердце защемило в неприятном предчувствии. Дрожащими руками он открыл молнию на кармане кожаной куртки и вытащил ключи от ее квартиры.
Распахнув дверь, он с облегчением увидел, что она сидит за столом и отрешенно смотрит на вошедшего. Лешка заглянул в комнату. Луч света из коридора скользнул по личику спящей крестницы, и он, облегченно вздохнув, прикрыл дверь. Сняв куртку, он подошел к молодой женщине и присел перед ней на корточки.
- Жить не хочется, - доверительно сообщила она, все так же безучастно глядя перед собой.
Лешка внимательно посмотрел не нее и, кивнул, соглашаясь. Он поднялся и вышел на балкон, прихватив в комнате трубку радиотелефона. Когда длинные гудки прекратились и женский голос ответил, он сказал:
- Юль, все в порядке. Я побуду здесь, ты ложись.
- ...
- Нет, не жди.
- ...
- Да, Ирка дрыхнет...
- ...
- Спокойной ночи.
- ...
- Думаешь, кофе лучше?
- ...
- Пока!
Повесив трубку на аппарат, он вернулся на кухню и открыл полку, на которой, как он знал, обычно стояла банка кофе.
...А потом они сидели тесно прижавшись друг к другу. Таня маленькими глотками пила горячий кофе, а он, обняв ее, пытался найти слова, которые могли бы ее подбодрить в сложившейся ситуации. Лешка не привык видеть ее такой беспомощной и жалкой. Волна ненависти к ее экс-супругу захлестнула его. Этот козел там трахает свою любовницу, а он сидит здесь и не находит слов, чтобы сказать, что вся боль и отчаяние когда-нибудь пройдут и она будет счастлива. Сам он в это верил с трудом.
- Как я буду жить дальше? - спрсила она, не ожидая ответа.
- У тебя есть я, - произнес он, подняв ладонями ее лицо.
Он смотрел ей в глаза не отводя взгляда, и до Тани, наконец, дошел смысл сказанных им в порыве откровения слов. Она печально улыбнулась и закрыла глаза, ее подбородок опять задрожал. Он коснулся губами ее заплаканных щек и снова обнял ее.
- Я буду с тобой, когда ты этого захочешь, - пообещал он ей, не расцепляя обнимавших ее рук.
- Столько лет... - прошептала Таня, словно про себя. - Нет, мы не должны...
Она заставила себя увернуться от его поцелуев.
- Я никого не предаю, - твердо признес он, догадавшись, что она имеет ввиду. - Она все поймет и простит, если узнает. Слишком много зависело от тебя тогда, но сейчас ты можешь расслабиться, если я нужен тебе - я буду рядом.
- Так нехорошо... - неуверенно пролепетала Таня.
Он поднял ее и, взяв за руку, потянул за собой в комнату.
Опустив девушку рядом с собой на кровать, он достал плед и устроился поудобнее. Прислонившись спиной к стене и, заставив Таню сесть рядом с ним, он обнял ее и голова девушки оказалась у него на груди. Она сняла ненужные ей в темноте очки и сунула их под подушку.
Лешка ласково гладил ее волосы, расколов стягивающую их заколку, и не пытался возобновить разговор на щекотливую тему, начатый им на кухне. Он шептал ей слова, которые так же предназначались ей, но восемь лет тому назад. Она, убаюканная его голосом, воспоминаниями, теплом его тела и руки, нежно перебирающей ее волосы, а так же сломленнвя свалившимися на нее бедами, вскоре уснула. Лешка долго сидел, не желая обрести свободу, но Иришка заворочалась во сне, и он очнулся от своего забытия.
Осторожно высвободившись из-под спящей подруги, свернувшейся калачиком поперек софы, он заботливо накрыл ее пледом, и вышел на балкон.
Холодный октябрьский ветер сразу пробрал Алексея до костей. Надо было бы надеть куртку, но он боялся разбудить ворочащуюся во сне Ирку, и не пошел в прихожую. Дрожащими пальцами Лешка прикурил и, затягиваясь, принял решение, что не уедет сегодня.
Парень вернулся в комнату и, зябко поежившись, "нырнул" к Тане под плед. Она даже не пошевелилась. Его ноги вскоре затекли от неудобного положения поперек софы. Лешка нехотя вылез и, подставив стул, все-таки вытянул их. Приподнявшись на локте, он достал из-под покрывала вторую подушку и, придав ей нужную форму, положил ее себе под голову.
До утра оставалось всего четыре часа. Алексей зевнул: завтра на работу...
Затем посмотрел на провалившуюся в глубокую бездну сна Таню и решил, что завтра возьмет отгул...
глава 2
Когда Таня открыла глаза, из кухни уже доносился запах кофе и голос дочери, что-то с увлечением рассказывающий собеседнику. Она вытянула затекшие за ночь в неудобной позе ноги и села на кровати. Рядом валялась смятая подушка и едва уловимый чужой запах витал в воздухе комнаты. Татьяна посмотрела на часы и нехотя спустила ноги на пол, пытаясь нащупать стоявшие там тапочки...
На кухне ее встретили радостные глаза дочки, уплетающий йогурт, и внимательный взгляд давнего друга. На столе стояла тарелка с бутербродами и две чашки. Она остановилась в дверном проеме, но Лешка сделал приглашающий жест к столу:
- Не соблаговолите ли разделить с нами трапезу? - шутливо поинтересовался он.
Таня улыбнулась и, пройдя, села на заботливо отодвинутый Лешкой для нее стул.
Он удивился, когда она собралась на работу и попытался ее отговорить. Но Таня возразила: теперь ей нельзя было терять даже эту мизерно оплачиваемую работу. Дочь следующей осенью должна была пойти в школу, вот тогда и будет возможность что-то изменить, но пока она должна была отработать в детском саду, именно с таким условием ребенка и приняли в группу.
Алексей все убрал со стола и теперь помогал Иришке разбирать свои игрушки, дав возможность Тане привести себя в порядок и собраться. В начале девятого они втроем вышли из дома, и он посадил их в машину.
Отвезя девочку в садик, Лешка подождал, пока Таня заскочит в кабинет и возьмет нужные ей документы. Он предложил подвезти ее в банк, и девушка с радостью согласилась - с утра стояла мерзкая погода - мелкий моросящий дождь и порывы ветра никак не улудшали настроения и не распологали для приятной прогулки. Автобусы были битком забиты пассажирами в мокрой одежде.
Из банка они поехали к Юльке на работу, где надо было распечатать жировки на оплату родительских взносов на содержание детей в детском учреждении. Таня давно эту работу делала на домашнем компьютере, но Егор забрал его.
У Ольги не было, пожалуй, только этого, а без компа Егор обходиться не желал. Еще ему было немного обидно, что Таня все же не стала его упрашивать о том, чтобы он оставил компьютер. Если бы она попросила, он, возможно, и сделал бы широкий жест, но она молча наблюдала, как он вытаскивает кабели из разъемов. Таня только забрала свою "рабочую" коробку с дискетами и вышла из комнаты. Он перебирал кассеты и диски, вспоминая, каких записей нет у Ольги. Те, которые нравились его бывшей жене, он оставил. Таня была бы рада, если б он забрал и свою аппаратуру, потому что можно было бы почувствовать себя более обиженной, да и подружки бы посочувствовали - "во какой гад! - с говном не расстанется". И легче бы было пережить его уход, сопровождаемый такими поступками.
- Нам ничего "чужого" не надо, - процедила Таня, когда он последний раз "любовался" своей системой.
Егор понимал, что в ней говорит обида и боль, ему не верилось, что она сможет так легко расстаться со всем этим, так как знал, что она уже привыкла к хорошему звучанию их аппаратуры, которую сама вряд ли когда-нибудь приобретет, и поэтому возразил:
Таня понимала, что его уже ничем не остановить, поэтому хотела, чтобы сцена расставания произошла как можно быстрее, пока она еще держала себя в руках, чтобы не расплакаться в любой момент. Она готова была вцепиться в него и любыми словами удержать дома, но ноги не слушали ее и она продолжала сидеть на кровати, мысленно прокручивая всевозможные варианты своего диалога с ним. И, вместо того, чтобы открыто сказать, что она на самом деле чувствует, делала какие-то ядовитые замечания, наблюдая за его передвижениями по комнате, пока он собирал личные вещи.
Юлька сидела за столом и пила крепкий кофе. Ее веки были слегка припухшими, очевидно она провела бессонную ночь.
- Привет! - Лешка подошел к жене и поцеловал ее в подставленные губы. - Вы не проспали сегодня?
- Еле успели прибежать до звонка, и получили замечание, - пожаловалась Юлька.
Их дочь, Танюшка, была на год постарше Таниной Иришки и ходила в первый класс.
Девушка, сидевшая за соседним столом, подняла голову и, поздоровавшись с вошедшими, вопросительно посмотрела на начальницу. Юлька одобрительно кивнула, и девушка, взяв какие-то бумажки, торопливо покинула помещение. Юле нравилась эта сообразительная помощница; она теперь без особой надобности не появится здесь, пока Юля не позовет ее из соседней комнаты, где сидели остальные сотрудники.
- Освободить? - она кивнула на компьютер, угадав, зачем Таня могла прийти в такую рань к ней на работу. (В их детском саду такой роскоши не было. Еле-еле хватало средств на выплату аренды помещения. Конечно можно было бы заиметь спонсоров, но заведующая детсадом была старой закалки и в предпенсионном возрасте - всякие новшества ее немного пугали, она не хотела лишнего "геморроя" на старости лет).
Таня вздохнула и полезла в сумку за дискеткой, а Юля поднялась со стула и попала в обьятия мужа.
- Кофейком вас побаловать? - проворковала она и, получив утвердительный ответ, взяла чайник, чтобы сходить за водой.
Лешка уселся за соседний стол и, удобно расположившись за другим компьютером, запустил программу с играми.
Вернушись, Юля поставила чайник на электрическую подставку и внимательно посмотрела на мужа. Лешка упорно делал вид, что не замечает ее взгляда, но затем, не выдержав, поднял глаза и прошептал:
- Не волнуйся, она оказалась благоразумнее меня...
Юлька облегченно вздохнула и с благодарностью оглянулась на Таню, сосредоточенную на экране дисплея. Ее пальцы проворно бегали по клавиатуре, и она не замечела диалога, происходившего между ее друзьями.
Когда все было сделано и распечатано, Лешка отвез Татьяну в детсад и поехал отметиться у себя на работе. Вечером он забрал ее и крестницу из садика и повез Татьяну к сестре, которая была Таниной подругой. Иришку ждала дома его дочка, они с Юлькой решили, что Тане необходимо отвлечься на некоторое время. Юля привела маленькую Танюшку из школы, и теперь они старались сделать домашнее задание (почитать и раскрасить заданное количество морковок перед зайцами) до того, как приедет ее младшая подружка. Это было перед выходными, так что все складывалось довольно удачно.
Лешкина сестра давно развелась, прожив со своим мужем всего год. Детей завести они не успели. Он любил поддавать. Может быть, если бы Наташка взялась за мужа как следует, она бы смогла его вытащить из этого болота, но его пьяный бред и признания в любви настолько бесили ее, что она не могла держать себя в руках и он, едва появившись на пороге в знакомом состоянии, удостаивался очередной взбучки. Правда после этого он некоторое время ни капли не брал в рот и их примирение сопровождалось страстной ночью любви. Но с каждым разом эти неожиданные срывы все больше отделяли их друг от друга.
Однажды он привел в дом приятеля, которого давно не видел. Они встретились у метро и свою встречу отметили не одной парой бутылок пива. После этого Наташкиному мужу захотелось продолжения банкета и он пригласил приятеля домой. Как обычно, жена встретила его появление в таком виде новой порцией брани. Друг возмущенно заметил, что в доме должен быть хозяин. Наташкиного мужа слегка "заклинило" и он попытался качать права, но она быстро указала им обоим на дверь. Друг все понял и по-быстрому убрался, но тут муж оскорбился за друга и тряхнул Наташку так, что у той отлетело несколько пуговиц на халате.
- Ты меня позоришь перед друзьями! - кричал он в пьяном угаре.
- Да какого черта ты приводишь ко мне в дом всякую пьянь?! - горячилась Наталья.
- Я здесь тоже живу и буду приводить сюда, кого захочу, поняла? Ты живешь на мои деньги и еще будешь мне указывать с кем пить?
Это было несколько справедливо, потому что как раз в это время Наталья не работала в связи с сокращением на предприятии и ждала обещанного ей места у знакомых ее матери.
Ее родителей дома не было и поэтому муж чувствовал себя достаточно свободно.
- Убирайся вон! - разошлась Наташка, задетая его замечанием. - Я проживу без тебя!
- Да кому ты нужна?!! Кто тебя трахать-то будет? - в презрительной усмешке скривился он. (В постели-то он был действительно хорош).
- Не беспокойся, очередь выстроится! Да не таких как ты, ты же все свои достопримечательности уже пропил!
Наташка его "задела" за больное. Он почему-то был увенрен, что после него ее будет трудно удовлетворить, но допустить саму мысль, что она сможет переспать с кем-то другим взбесила парня, и он, не сознавая что делает, наотмашь ударил ее. Наташка отлетела к стене и сползла вниз. Ее левая скула сильно заныла и стала опухать с поразительной быстротой. Муж, получивший наконец-то превосходство над женой, оставил ее сидеть на полу, перешагнул через девушку и, пройдя на кухню, полез в холодильник. Наташка, все еще не веря, что он решился ее ударить, медленно приходила в себя. Она поднялась на ноги и едва успела схватиться за дверной косяк, как прихожая поплыла у нее перед глазами. "Поздравляю! Примерно такой "подарок" я и хотела бы получить к нашей первой годовщине..." - подумала она. Всего через четыре дня они должны были бы отмечать первый год совместной жизни. Наталья пошла в комнату и позвонила брату.
Лешка приехал через двадцать минут и, войдя в квартиру (у него были свои ключи), увидел свою сестру с распухшим лицом. Она не сказала ему по телефону, что произошло, просто попросила приехать, но так как без особой нужды она не любила названивать по нескольку раз на дню (а утром она уже отмечалась), он понял, что это серьезно.
Лешка прошел в комнату и, взяв сестру за подбородок, поднял ее лицо кверху, желая получше рассмотреть ее, уже начавшую переливаться всеми цветами радуги, щеку.
Лешке не нравился выбор сестры, но они привыкли не лезть в любовные дела друг друга. Когда же она собралась замуж, Лешка привел ей массу аргументов против их брака, но Наталья настаивала на своем: Лешка к тому времени опять сошелся с женой и у них родилась дочка, подружки повыскакивали замуж; Танька, кстати, была одной из последних, засидевшихся "в девках". Ей тоже захотелось домашнего уюта, ведь она не думала что все обернется именно так, как предсказывал брат, довольно хорошо разбирающийся в людях.
- Я созрела... - горько вздохнула Наташка.
- Убить его или пусть живет? - кивнул он в сторону кухни, где горе-муженек смотрел телевизор.
- Как хочешь, - пожала плечами сестра. - Я с ним жить не буду.
Лешка пошел на кухню, достал из морозилки кусок мяса, принес его в комнату и, обернув полотенцем, протянул сестре:
- Ты пока посиди здесь, подлечись немного...
- Леш, - она схватила его за рукав правой рукой, так как левой прижимала к щеке завернутое в полотенце мясо. - Не надо убивать, пусть просто убирается отсюда...
Лешка был настроен решительно, он не мог допустить чтобы какой-то козел поднял руку на его младшую сесренку, на его кровь.
Он сунул ей попавшуюся под руки газету и подтолкнул к дивану:
- Отвлекись, я в тюрьму не собираюсь...
Через полчаса Наташка с Лешкой курили на балконе, ожидая, пока ее муж с окровавленой мордой, которому только что удалось остановить кровь, соберет свой небогатый гардеробчик.
Его всего трясло, когда он швырнул ключи от квартиры под ноги супруге и, еле шевеля разбитыми губами, все же произнес:
- Ты еще сама приползешь ко мне, сука, и будешь умолять, чтоб я вернулся...
- Иди, не нарывайся, - примирительно подтолкнул его к двери Лешка, который взял сумку с остальными вещами и собирался подбросить непутевого зятя к нему домой.
- Без рук, я сказал! - огрызнулся Наташкин муж и, презрительно плюнув на ковер в прихожей, развернулся, чтобы выйти.
Наташка вспыхнула, но Лешка махнул рукой: "мол, с него и так хватит".
- Я позвоню вечерком, - пообещал он ей и пошел вслед за получившим по заслугам родственничком.
В следующий четверг Лешка провожал Наташку с Танькой в небольшой дом отдыха, если его можно было так назвать. Раньше-то это действительно были коттеджи для семейного отдыха, но сейчас не очень многим семьям удавалось выкроить из своего бюджета деньги на цивилизованную поездку в выходные дни на лоно природы. И это хозяйство пришло в упадок, оставшись без былого финансирования.
Некая коммерческая фирма взяла коттеджи в аренду и оборудовала их по своему усмотрению, оставив за предприятием пару зданий, стоявших на отшибе, для все еще работающих на нем людей.
А из оставшейся части вышел прекрасный, довольно дорогой центр, где были великолепные номера-люксы, несколько баров, залов для проведения дискотек, теннисные корты, бильярдные, небольшое казино, спортзал с разными тренажерами, сауна с бассейном, два видеозала, предназначенные для проведения уик-эндов, не знающих куда себя деть, молодых людей. Все находилось в прекрасном лесном массиве на берегу спокойного озера, на котором, правда уже не катались на лодках, так как прошел сезон.
Лешка старался приучить себя к мысли о том, что девчонкам надо "расслабиться" и Татьяну нельзя оставлять сейчас одну, ей нужна смена обстановки, новые впечатления и переживания, которые он не мог бы ей предложить. И он понимал, что она права, отклонив их.
Юлька смотрела за детьми, затеявшими игру в салочки вокруг машины.
Таня все старалась поймать взглядом дочку, которую оставляла на несколько дней у друзей, но Ирка не соображала, что мама тоскует и, весело повизгивая, носилась за подружкой.
Лешка вытащил из кармана небольшую коробочку, протянул сестре и сказал, обращаясь к обеим:
- Девочки, я надеюсь на ваше благоразумие, ведите себя хорошо и соблюдайте правила личной гигиены.
Наташка, увидев на коробочке выразительный рисунок, хмыкнула:
- Зачем нам столько?
- На всякий случай, - насмешливо отозвался брат.
- На всякий случай я уже взяла, - успокоила она его, но ему от этого спокойнее не сделалось.
Таня поймала Ирку и поцеловала ее, прощаясь. Та прижалась к маме на несколько минут и стала дергаться, пытаясь показать язык, дразнящей ее разбаловавшейся Юлькиной дочке.
Юлька положила руку Тане на плечо:
- Ты, подруга, как на фронт собираешься. Поезжай спокойно, все будет хорошо, - заверила она ее.
Наташка заметила, что они едут как раз "на фронт", в некотором смысле этого слова, отчего Лешка болезненно скривился. Он, со вздохом поцеловал сначала свою сестру, затем подружку и, пожелав обеим "ни пуха!", обнял жену, и они пошли к машине, возле которой возились дети.
Две большие сумки уже стояли на сидениях японского микроавтобуса, и молодые женщины заняли свои места. Через несколько минут последний пассажир закрыл за собой дверь и автобус повез их навстречу развлечениям и приключениям...
...Вернувшись из поездки, не принесший ей особого удовлетворения, Таня опять осталась наедине со своими проблемами. Она почему-то вспомнила бабу Катю. Месяц назад Танина семья получила печальную весть. Их дальняя родственница, крестная ее отца, умерла. Старушке было уже за восемьдесят, и она была одинокой женшиной. Последний раз Таня ее видела два года назад на ее восьмидесятилетии. Она не часто навещала старую женщину, но ей нравилась завораживающее ощущение того, что она оказалась в другом мире. Вещи в доме бабы Кати были старые, почти антикварные, некоторые даже старше самой владелицы, доставшиеся ей по наследству от родителей.
Таня помнила, что баба Катя любила ее брать на руки, когда та была еще маленькой, и что-то тихо приговаривала, гладя ее по шелковистым волосам.
Во время войны молоденькая Катюша очень любила одного человека, они не успели пожениться, но на память о себе он оставил ей в подарок маленькую дочку, родившуюся уже после его гибели. К сожалению, Танечка, как назвала ее Катерина, прожила всего год и несколько дней: холод и голод не пощадил маленькое тельце. Больше Катя не встретила такого человека, от которого хотела бы иметь детей даже без замужества. Она так и прожила всю жизнь, ухаживая за двумя самыми дорогими ей могилками.
После похорон и поминок бабы Кати, Танина мать и еще одна родственница поехали разбирать ее вещи. Покойная баба Катя жила в огромном "сталинском" доме, в котором недавно закончился капитальный ремонт. Может быть, она прожила бы еще несколько лет, если бы не этот переезд в связи с ремонтом. Больше половины коммуналок расселили.
Не так давно баба Катя, по просьбе соседей, приватизировала свою комнату. Соседи надеялись, что со временем (после смерти старушки), смогли бы расчитывать на ее жилплощадь, но пока находились на служебной квартире, предоставленной им на время ремонта, неожиданно подошла их очередь на трехкомнатную квартиру, которую они ждали более двенадцати лет и уже не надеялись на такое чудо. Конечно, перспектива получения соседкиной комнаты давала бы им гораздо больше метров - квартира была огромная, но они, столько лет ждавшие такого момента, были не в силах отказаться получить еще одну комнату немедленно, причем, в новом доме.
Баба Катя не поехала на новую квартиру. Несколько раз ей предлагали однокомнатную квартирку от фабрики, где она проработала всю жизнь, но она все отказывалась в пользу более нуждающихся. Потом предлагать перестали: у нее не было особых льгот, на которые делают основную ставку: с мужем она не была расписана, поэтому привелегии вдовы погибшего на нее не распространялись. А в войну она не стояла у станка, так как растила дочку и помогала фронту тем, что шила военное обмундирование по семнадцать часов в сутки с такими же, как она женщинами, имеющими грудных детей, в холодном неотапливаемом помещении под оглушающий перестук маховых колес швейных машин до ломоты во всем теле.
Летом она приезжала к Таниным родителям в деревню, где часами вспоминали вдвоем с Таниной бабушкой дни молодости, нежась на нагретом солнцем крылечке перед домом. А с наступлением холодов, перебралась к племяннице, одиноко живущей в двухкомнатной квартире.
Кап.ремонт в старом доме делали долго, но на совесть: укрепили все балки, потолки, стены, поменяли трубы отопления и водоснабжения, наконец-то провели горячую воду и выкинули все газовые колонки. Дом был заново отделан и долго еще сохранял запах свежей краски. Кое-где пришлось перекладывать паркет и некоторые элементы мраморной лестницы, только опять, почему-то, не сделали лифт в этой девятиэтажке с высоченными потолками. Могли сделать хотя бы снаружи, как во многих старых домах.
Баба Катя очень сильно "сдала", когда вместе с вещами вынуждена была временно переехать. Старушка очень хотела вернуться в свою комнату, в которой, как ей казалось, навсегда поселились души дорогих ее сердцу людей. Но и обратное заселение не прошло даром - она всего несколько месяцев прожила, вернувшись домой.
Среди альбомов со старыми фотографиями, пожелтевших писем со штемпелем полевой почты, написанных красивым калиграфическим почерком, перетянутых шелковой узкой ленточкой, и нескольких детских распашонок, кружевного чепчика и маленького платьица, женщины наткнулись в этом ящике комода на несколько интересных документов...
...Почему-то Таня не получила того удовольствия, которое она хотела бы себе доставить этой поездкой. Наташка была в большем восторге от проведенных за городом выходных. Домой они приехали на роскошном "мерсе" Натальиного нового знакомого. Тот, с кем Таня провела время, оставил ей свою визитку и очень пытался заполучить ее тетефон, хотя бы служебный, но про себя Таня решила, что продолжения не последует. Он был совсем чужой, несмотря на проведенные вместе четыре дня и две ночи. Его движения, запах, речь - все было незнакомо. Может быть, потому, что за семь лет супружеской жизни Таня ни разу не посмотрела "на сторону" и получился такой эффект. Ей все еще казалось это недопустимым, она продолжала себя чувствовать женой, принадлежащей другому человеку.
Наташка была давно разведена и ко всему относилась проще. Таня удивлялась, почему она до сих пор никак не успокоится и не выйдет замуж. Нормальных ребят у нее было полно. По крайней мере, родила бы ребенка, ведь почти тридцать лет девке, но Наташка возмущенно возражала, что нечего плодить нищету. "Вот когда я обеспечу себя на первое время или найду того, кто отвечает всем моим требованиям - вот тогда и будет счастливый семейный очаг", - обычно к такой формулировке подходил их разговор на эту тему. Очевидно подходящего кандидата еще не было, а Наталья, после развода попавшая на работу в удачное место с неплохой зарплатой, привыкла хорошо одеваться и употреблять только дорогую косметику, тем более у нее была масса времени, чтобы следить за собой, так и ждала своего суженного. Она переодически делала визиты к брату и своим подругам, которые, обзаведясь потомством сидели дома, надеясь, что как дети более-менее станут самостоятельными, у них появиться больше времени, чтобы его можно было бы потратить на себя. Они немного завидовали свободной Наташке, которая по собственному усмотрению распоряжалась своим временем.
Дочку пришлось оставить ночевать у свекрови, чтобы дать возможность ей встретиться с Егором. бывший муж работал и должен был прийти только вечером. Таня с ним встречаться не хотела и решила посвятить освободившийся день уборке квартиры, тем более в прошлые, бурно проведенные выходные, ей было не до этого. Грязи особой не было, но огромные лохмотья пыли перекатывались около стен в коридоре и вылетали из-под кровати, когда она трясла покрывало, заправляя ставшую почему-то неудобной кровать.
Был уже пятый час ночи, а Татьяна все не могла заснуть, представляя, как ее бывший муж "отрывается" с Ольгой. Она не подозревала, что он вернулся довольно поздно, когда Ирка уже спала, и остался ночевать дома, чтобы с утра иметь возможность провести с ребенком некоторое время, зная, что у Тани на воскресение могут быть свои планы и она может потребовать привести Ирку домой, как только сама выспится.
Татьяна вспоминала какие-то незначительные подробности совместной с Егором жизни и они преобретали для нее новый смысл, представ ей в новом свете после произошедших изменений. Она представила, что теперь всегда ее кровать будет такой чужой и холодной без человека, прожившего с ней так долго. Молодая женщина зарылась с головой в подушку и почувствовала едва уловимый родной запах его туалетной воды.
Слезы хлынули ручьем и она, вдоволь нарыдавшись, вскочила с кровати и, включив свет, стала яростно стаскивать наволочку и пододеяльник, чтобы поменять белье, хранившее запах Егора. Затем Татьяна залезла в аптечку и, высыпав все, что там имелось на пол, отыскала несколько таблеток снотворного. На мгновение у нее появилось желание выпить сразу все, но здравый смысл подсказал, что этих таблеток вряд ли хватит, чтобы свести счеты с жизнью, а выглядеть потом посмешищем или получать очередную порцию сочувствующих и понимающих взглядов в спину - не хотелось. Она взяла одну таблетку и, оставив все остальное содержимое аптечки валяться на полу до утра, улеглась на кровать. Тане снился какой-то один долгий и хороший сон: как будто она вновь с Егором, и у них все хорошо и безоблачно, как в первые годы замужества. Она почти физически ощущала его тело в своих объятиях, занимаясь с ним в своем сне безумной страстной и очень нежной любовью.
Зазвонил телефон, и Таня с трудом разлепила тяжелые после снотворного веки. Ее руки крепко сжимали одеяло, сбившееся в ее объятиях. "Неужели я всю ночь занималась любовью с одеялом?" - горько удивилась она. Звонила Иришка, спросить, могут ли они с папой пойти погулять или ей надо возвращаться домой. Таню так и подмывало спросить, что это он в такую рань заявился, но посмотрев на часы, она удивленно подняла брови - через пару часов пора было бы обедать. Татьяна ничего не могла найти, чтобы отказать дочери в просьбе, хотя она знала, что Егору причинила бы боль, не разрешив им побыть еще вместе. Она подавила искушение доставить себе маленькую радость, ведь ребенок не виноват, что взрослые люди перестают любить друг друга. Хотя она все еще продолжала его любить и даже, пожалуй, больше, чем раньше, когда была уверена, что он останется рядом с ней на всю жизнь... Таня ненавидела бывшего мужа за это чувство, что не могла выкинуть из сердца, как того требовала оскорбленная гордость... но должно пройти время, чтобы перестать ненавидеть и себя...
![Ольга (примерный портрет) [из инета]](/img/j/jana_r/jjana_r-94/olxgarazluchnicaprimernyjportret.jpg)
![Егор (примерный портрет) [из инета]](/img/j/jana_r/jjana_r-94/egorbywshijmuzhtatxjany.jpg)
![Таня (примерный портрет) [из инета]](/img/j/jana_r/jjana_r-94/primernyjportrettani0.jpg)
![На прогулке [из инета]](/img/j/jana_r/jjana_r-94/naprogulke.jpg)
![Алексей (примерный портрет) [из инета]](/img/j/jana_r/jjana_r-94/aleksejbratnatalxiprimernyjportret.jpg)
![Комод баба Кати (условно) [из инета]](/img/j/jana_r/jjana_r-94/komodbabykati.jpg)