Аннотация: Избранная глава из романа "Фантазии Гармандоре"
14 глава
Третий сон Гармандоре. Электрик и свинья
В работе электрика бывают очень странные дни.
Например, сегодня вечером Григория вызвали в какую-то биологическую лабораторию, где пропала фаза. Причём условием его работы было не включать свет.
То есть короткое замыкание было явно где-то в розетках.
Но, несмотря на исправное освещение, он должен был искать, где пропала фаза в полной темноте, пользуясь фонариком.
Сразу же, как он вошел в совершенно темное помещение, его приветствовал странный, возможно искусственный голос.
Голос звучал таинственно и мистически.
– Здравствуйте. Вы электрик?
– Да. Мне нужно найти, где у Вас замыкание.
– Прошу Вас не направлять фонарик в мою сторону.
Я нахожусь в углу комнаты на кресле, и возле меня вообще нет электрических розеток.
–Да не вопрос. Сидите себе на кресле. Мне некогда на Вас смотреть.
Я пришел к Вам работать. Мне нужно найти, где пропала фаза.
– Но Вы ведь можете разговаривать, когда ищете, где замыкание?
– Да, конечно. Так даже веселее в полной темноте.
– Как Вас зовут?
– Григорий.
– А меня зовут Максим. Я человек-свинья. Мутант.
– Круто, будет что рассказать ребятам.
И как Вы появились на свет?
– Единственным возможным способом.
Из тысяч оплодотворенных свиных яйцеклеток отобрали самую подходящую по анализу ДНК. Экстракорпоральное оплодотворение в пробирке.
Когда я родился от мамы свинки, то играл лишь с человеческими детьми.
У меня были лучшие педагоги. Мне давали всякие лекарства.
Мне установили в горло транслятор, благодаря которому я научился говорить.
В результате, я внешне выгляжу как свинья, но внутри я такой же человек, как Вы.
– Офигеть. Вы меня разыгрываете, или это все на самом деле?
– К большому сожалению, все это правда.
Вы, наверное, не знаете, но человек и свинья биологически очень похожи.
Даже иногда временные пересадки органов делают от свиньи к человеку.
И именно, потому что человек и свинья имеют сходный обмен веществ, самые новейшие человеческие лекарства, которыми лечат патологии головного мозга, помогли развить мое сознание до нужного уровня.
– А почему Вы говорите “к сожалению”?
Вам плохо быть человеком?
–Будет банальностью сказать, что человеком быть непросто. Но у меня есть и свои трудности, которых нет у обычных людей.
– Какие трудности, Максим?
–Начну с того, что из всех наук мне более всего запала в душу астрономия.
Но оказалось, что мне совершенно неудобно смотреть на небо или в телескоп. Особенно меня огорчает фраза про свиней, приписываемая то Ресселу, то Амбарцумяну: Человек тем и отличается от известного животного, что иногда поднимает голову кверху.
– Да. Вам наверняка обидно.
Еще бы. Очень обидно.
Я по много часов пропадал в обсерватории, но анатомические особенности организма и подколки обычных астрономов вновь и вновь напоминали мне, что стать профессиональным астрономом у меня не получится.
– Да. Вам не позавидуешь.
–Дальше было еще хуже. Познакомившись с различными религиями, я более всего склонялся к принятию иудаизма.
Приглашенный в лабораторию раввин удивился, когда узнал, что у меня даже, извините за анатомическую подробность, почти такая же крайняя плоть, как у человека.
Но он за время визита так и не решил, можно ли меня подвергнуть обрезанию и, главное, имею ли я вообще право пройти обряд посвящения в иудаизм не еврея, так называемый гиюр.
– Вы что, правда хотели стать евреем?
– Да, хотел. Раввин очень хвалил меня, что я назубок знаю более 600 заповедей. Мы с ним неплохо вдвоем толковали талмуд...
Он обещал подумать, обещал обязательно мне перезвонить.
Но, к сожалению, так и не перезвонил. Уже два месяца не звонит.
– Слабоват Ваш раввин в коленках.
– Не уверен. Возможно, ему запретил Рав Раши, то есть старший раввин.
Вы, видимо, далеки от этого, но в иудаизме свинья считается животным нечистым. Не кошерным. И, быть может, моя свинская биологическая природа не позволила раввину посвятить меня в иудаизм.
– А хотите, Максим, чтобы Вас развеселить, я расскажу Вам еврейский анекдот?
– Не надо, Григорий. У меня отличная память, и я все еврейские анекдоты знаю. Многие в нескольких версиях.
– Ну, как хотите… И где же у Вас здесь пропадает фаза!
– Григорий, Вам дальше рассказывать о моей грустной жизни?
– Да, конечно. Я место, где закоротило, пока не нашел, и мы вполне можем с Вами еще поговорить.
– Ну вот. Рассказываю дальше.
Я вообще неплохо образован, и через Интернет начал общаться в обществе книголюбов. Обзавелся там хорошими знакомыми. Мне было очень с ними интересно. Надеюсь, и я бы для них неплохим собеседником.
Уж не помню, как это получилось… но однажды один самый вредный книголюб меня вычислил. То есть вычислил, что я человек-свинья. Что тут началось… не хочется и вспоминать.
– А что началось?
Многие книголюбы начали бояться, что я превращу их общество в тоталитарную секту, вроде той, которую создал боров Наполеон в книге Оруэлла "Скотный двор". Не читали?
– Нет. Я как-то больше по практической части. Читаю мало.
– Ну ладно. Рассказываю дальше.
Начался троллинг, буллинг… Многие книголюбы начали надо мною издеваться и всячески меня травить.
– Короче говоря, эти книжники Вас зачмурили.
– Слово “зачмурили” вполне подходит для описания того, что со мною было.
– Ну Вы, наверное, ушли от них, и Вам полегчало?
– Полегчало, но ненадолго. Я влюбился!
– Ну тогда понятно, почему Вам теперь настал сибирский пушной зверек.
Женщины и у обычного мужчины крышу сорвут. В Вашем случае большие проблемы в голове гарантированы.
А в кого вы влюбились?
– Понимаете, Григорий, мне изначально было трудно с женщинами.
Сначала были трудности с самочками моего же вида. Свинки, на мой взгляд, не очень чистоплотны.
С ними совершенно не о чем было поговорить до или после близости.
Кроме, собственно, физической любви свинок интересовали лишь суетные и банальные практические вопросы: что и как сегодня поесть, забота о поросятах и тому подобное.
– Значит, Вам нравятся человеческие женщины.
И в кого Вы все-таки влюбились?
– Ну, с человеческими женщинами у меня возможны лишь платонические отношения.
То есть я допускаю, что есть женщины, которых интересует физический контакт с каким-либо домашним животным.
Но при моей достаточно тонкой душевной организации я не могу себе представить, что мне понравится подобная женщина. Поэтому?
Я влюбился чисто платонически.
Влюбился в жену руководителя лаборатории Максима Андреевича.
Он очень серьезный ученый и дружит со всякими олигархами.
Собственно, мне и имя дали в его честь.
– Круто. Влюбился в жену своего начальника.
– Именно так. Его жену звали очень красивым именем Аглая.
Вы Достоевского читали?
– Нет. Только в школе про то, как студент старушку зарубил топором.
А позже не читал. Все как-то не до того было.
– В общем, именем Аглая звали одну из девушек, в которых был влюблен князь Мышкин в романе Достоевского.
Он был влюблен платонически, как и я.
Я мог просто смотреть на Аглаю, когда она с детьми приходила к мужу в лабораторию.
Просто смотреть, и мне хватало впечатлений на несколько дней. После каждого ее прихода у меня на душе было светло и радостно.
– А почему Вы об этом всем рассказываете в прошедшем времени?
Что случилось?
– Случилось то, что какие-то олигархи захотели стать спонсорами и предложили Максиму Андреевичу новый проект.
Что-то связанное с разведением и селекцией диких животных.
Руководитель нашей лаборатории сдал дела на заместителя, забрал семью и уехал куда-то в Тверскую область, где для него спонсоры уже построили новую лабораторию и огромную ферму для разведения животных.
– И с тех пор Вы больше Аглаю не видели?
– Нет, Григорий. Я ее не видел уже четыре с половиной месяца.
–У меня, Максим, все с женщинами как-то попроще.
Однако уверен, что со временем и Вам полегчает.
– Я тоже так думал, пока не начал изучать лабораторные архивы, и мне не открылась одна крайне неприятная тайна из моего прошлого.
– А что Вы о себе узнали?
– Я узнал, что я не единственный человек-свинья.
Судя по записям лабораторного журнала, у меня было двадцать восемь братьев и сестер, то есть свиней, из которых в лаборатории пытались создать человека.
Генетически они мне все родственники, и всех их увезли на мясокомбинат, потому что эксперименты с ними были признаны неудачными.
Представляете!
– Да… Узнать такое – это как сковородкой по башке.
– Ну, можно и так сказать. В общем, я уже несколько недель в шоке.
Получается, у моих братьев и сестер были в разной степени зачатки разума, но, несмотря на это, их не пожалели и отправили на бойню.
Понятно, что я в корне поменял свое отношение к Максиму Андреевичу.
А значит, излечился от влюбленности в его жену, которая наверняка всегда была в курсе дел своего мужа.
И теперь я вижу мир совсем другим: у меня больше нет иллюзий.
Разумеется, меня воспитывали супер профессиональные педагоги, поэтому я все эти потрясения обязательно выдержу.
Я не сломаюсь и буду жить дальше, без алкоголя и мыслей о суициде.
Но мне в какой-то момент вообще стало не с кем поговорить.
Мне бы очень хотелось поговорить не через сеть, а именно с живым человеком. Новый начальник лаборатории занят своими проектами, я ему не интересен... меня перестали выпускать к людям. Собственно, поэтому я и устроил короткое замыкание.
– То есть Вы сами устроили короткое замыкание в лаборатории?
– Ну да, конечно я. Кто же еще?
Чтобы Вы пришли, и чтобы мне было с кем поговорить.
– С Вами не соскучишься, Максим. А где же место замыкания?
Я уже все розетки по два-три раза проверил тестером, и все равно не вижу место, где пропадает фаза.
– А Вы отодвиньте немного тумбочку, на которой стоит принтер. Там за ней есть еще одна розетка, которую Вы не увидели. Вот там и пригорело.
– А… вижу. Ну, так я сейчас быстро все поправлю.
– Был бы Вам признателен, Григорий, если тем, кто Вас вызвал, Вы не стали бы говорить про наш разговор.
И про причину короткого замыкания тоже.
– Да не вопрос. Буду молчать.
А поскольку мне сегодня у Вас очень неплохо заплатят...
Если Вам станет совсем тоскливо?
Вы, Максим, можете через несколько недель еще что-то замкнуть у себя в лаборатории.
Только осторожно, чтобы не устроить пожар.
И тогда я приду снова искать место обрыва. Ну и поговорить тоже.
