Аннотация: Избранная глава из романа "Тонкая работа 2"
29 глава
Смерть литературоведа
Перед очередной командировкой Максим зашел в кабинет к искусствоведу Глебу Валериановичу за внешними жесткими дисками, которые должен был взять с собою.
Сидя в своем любимом кресле с высокой спинкой, Глеб Валерианович сегодня производил очень странное и жуткое впечатление. Не потому, что вместо классического фрака или стильного кардигана на нем были первые попавшиеся футболка и шорты, совсем не гармонировавшие со старинным креслом. Не потому, что вместо дорогой брендовой обуви, без которой он вообще не показывался на люди, на нем были старые домашние тапочки.
Жуткое впечатление производили его бледное лицо и безвольно упавшие руки. Глеб Валерианович выглядел так, будто его только что расстреляли или казнили на электрическом стуле.
Впрочем, когда какому-то человеку в ночном кошмаре злобное чудовище вырывает из тела печень или почки, очнувшись ото сна, этот человек выглядит примерно так же. Когда он вообще не может понять: жив он, или уже нет?
Погруженный в какие-то свои страшные черные мысли, искусствовед вообще не заметил того, как к нему зашел Максим. Поэтому посетитель снова, на этот раз очень громко постучался в дверь и подчеркнуто громко произнес:
– Глеб Валерианович, здравствуйте. Что у Вас случилось?
Хозяин кабинета очнулся и, посмотрев на Максима, попытался взять себя в руки. Улыбнуться у него не вышло. Вместо улыбки получилась лишь еще одна гримаса страдания.
Тем не менее, Глеб Валерианович вновь попытался вернуться к реальности и глубоко вздохнул… но, похоже, что легче ему не стало. Протянув ему стакан воды, Максим участливо ожидал ответа, ни чем не торопя собеседника...
Опустошив стакан с водою в несколько глотков, еще через полминуты, искусствовед смог заговорить.
– Здравствуйте, Максим, Сергеевич. Сегодня у меня убили друга… как будто меня самого убили.
– Господи, Глеб Валерианович, да, рассказывайте уже, что случилось. Кого убили?
Расскажете, мне. Может, Вам хоть немного станет легче.
– Я Вам расскажу об этом удивительном человеке. Сейчас расскажу...
После небольшой паузы, искусствовед начал говорить слабым голосом:
– Можете ли Вы представить, Максим Сергеевич, чтобы человек со странными пробелами в биографии, с темным неясным прошлым, уголовник с судимостью, стал помощником, по сути, советником министра культуры России?
– Нет конечно. Такого не бывает.
– А вот представьте себе, что именно так и произошло. Сейчас я расскажу Вам об этом человеке.
Первое, что известно об Иване Семеновиче – это то, что он попытался ограбить библиотеку в Тверской области. Был суд. Он получил пустяковый срок. Причем первый паспорт ему оформили в одной из Мордовских колоний, где отбывалось наказание.
Он вышел на свободу Иваном Семеновичем Буквоедовым. А кем он был раньше не знает никто. Официальная медицина признала, что он не помнит своего прошлого.
– И что было дальше?
–Иван Семенович, по сути, был книжный наркоман. В очень хорошем смысле этого слова.
Буквоедов постоянно запоем читал книги знаменитых писателей, за краткое время приобрел замечательный литературный вкус. Он всегда тонко чувствовал, где написано гениально, а где бездарно.
Ивану Семеновичу было чисто физически плохо, когда ему попадался текст очередного графомана, борца за незаслуженную литературную славу.
Работал Иван Семенович в библиотеке за мизерную зарплату. Жил, где придется. Все свободное время и частично рабочее он посвящал чтению. Так было каждый день. И так продолжалось из года в год.
Через несколько лет подобной жизни затворника, он прочитал и, благодаря замечательной памяти, запомнил возможно все действительно гениальное, что было написано лучшими писателями нашей планеты.
Причем он часто посещал места, где собирались литературные критики, пушкинисты, специалисты по Толстому, Достоевскому, Шекспиру и иным литературным гениям. Иван Семенович храбро общался с лучшими из них на равных.
Вскоре он приобрел известность, как человек фанатично преданный литературному делу. Настолько фанатичный, что с некоторыми литературными критиками он окончательно разругался. А остальные признали его моральное превосходство и то, что он знает и понимает мировую литературу гораздо лучше их. Я Вам говорил, что у него была уникальная память?
– Да. Говорили, Глеб Валерианович. Рассказывайте, что было дальше. Я Вас внимательно слушаю.
– Да. Рассказываю дальше… Дошло до того, что Иван Семенович сумел подготовить коллективное письмо большинства знаменитых литературоведов в Государственную думу.
Письмо о том, что нужен новый закон. По нему любая бездарная графоманская книга обязана иметь хорошо видимый текст о том, что чтение этой книги опасно для душевного здоровья, и что она может испортить литературный вкус читателя.
– Это как на пачках сигарет напечатан текст о том, что курение опасно?
– Ну да. Примерно то же самое, только предупреждение на обложках самых бездарных книг.
– Замечательная идея! И что было потом?
– Это письмо попалось на глаза министру культуры. Своим приказом он в тестовом режиме обязал четыре крупных издательства на всех книгах, которые можно считать бездарными, публиковать предупреждение, что это книга бездарного писателя.
Министр попросил литературных критиков предложить кандидатуру специального помощника министра культуры, который и будет определять: какая же книга талантлива, а какая заслуживает предупреждения на обложке.
Литературные критики в один голос предложили кандидатуру Буквоедова.
Во-первых, из большого уважения к нему.
А во-вторых, у многих из них в одном месте было жим жим. Потому что помощник министра должен был воевать с очень склочными людьми: с авторами книг. А войны никому из умудренных опытом критиков не хотелось.
– Так началась война?
– Именно так. Война с авторами самых бездарных книг. Мало кто станет покупать книгу, где на обложке есть предупреждение о бездарности автора. Буквоедов мешал авторам плохих книг зарабатывать деньги. Мешал им надувать пузо от гордости, что их печатают.
– Да. Он попал в опасную ситуацию.
– Верно. Но удивительным образом Иван Семенович идеально подходил для этой работы. Он ничего не боялся, как бывает, что ничего не боится на войне солдат, который всех потерял и хочет просто бороться с врагом.
Сначала Буквоедову просто угрожали. Его предупреждали. В какой-то момент враги сожгли его жилище.
Иван Семенович не внял угрозам! Он продолжал честно выполнять свою работу: определял бездарные книги и заставлял на их обложках ставить штамп… Тогда ему перестали угрожать. Его стали просто бить.
– Как это, бить? Бить беззащитного литературного критика?
– Именно, что бить. Первый раз Ивану Семеновичу сломали нос.
Через три дня он вышел из больницы с горящим взглядом пророка, чтобы продолжать свою работу.
В другой раз его так сильно и долго били по голове, что он лишился слуха. Когда Иван Семенович немного пришел в себя, то пошутил мне в мессенджере, что в его работе слух не главное.
В фанатизме, с которым он бесстрашно боролся за настоящую литературу, было что-то нечеловеческое. О его служении можно сказать строками Вознесенского:
Воюет с извечной дурью, для подвига рождена, отечественная литература - отечественная война.
– Да, сильно сказано. Получается, что для него борьба с графоманами была личная отечественная война.
– Именно так. Это была его война.
– А что же случилось дальше?
– В очередной раз его искалечили настолько, что он, частично парализованный, больше уже не мог подняться с постели.
И тогда Иван Семенович попросил приносить ему книги, которые готовились к печати, прямо в больничную палату. Он продолжал делать свое дело.
– Да, удивительный человек Ваш Буквоедов.
Особенно поражает его огромная вера.
В нем есть что-то даже может быть от Иисуса Христа.
– А может, это был и не человек вовсе?
– Как это, не человек?
– Понимаете, вот что мне удалось сопоставить.
Первые упоминания о Буквоедове появляются в тот год и после того, когда в тех же краях, где он жил, побывали инопланетяне. Тогда на севере Тверской области в верховьях реки Молога упала летающая тарелка.
Я не решился обсуждать это с Иваном Семеновичем. Кто я, и кто Он?
Но я давно предполагал в нем что-то... внеземное.
– Неужели?
– Именно так. Хотя понятно, что его летающую тарелку никто не видел.
– Вы серьезно считаете его инопланетянином?
– Я просто не припоминаю, чтобы человек своим служением литературе дорожил больше, чем жизнью.
А Буквоедов именно, что вообще ничего не боялся, кроме того, чтобы не исполнить долг перед великими писателями прошлого.
Люди так не умеют.
– И как же он погиб?
– Министр распорядился поставить охранника возле палаты, где лежал и продолжал работать над текстами Иван Семенович.
Но этой ночью охранник заснул. Недосмотрел.
Буквоедову что-то добавили в капельницу.
В реанимации его откачать не смогли.
Мне сообщили, что он умер.
Ивана Семеновича больше нет среди нас.
Понимаете меня?
Максим молча кивнул. Глеб Валерианович решительно, насколько мог в своем нынешнем разобранном состоянии, встал с кресла и подошел к шкафу. Он вернулся с полупустой бутылкой коньяка и двумя маленькими бокалами на тонких ножках.
Разлив по бокалам коньяк, Глеб Валерианович минуту помолчал.
И потом тихо сказал:
– Давайте помянем, этого замечательного… человека.
