Директор опускался вниз по лестнице, идущей вверх! Образно говоря, разумеется. Низ - это тёмное, низменное. А лестница обычная. Директор поднимался на прогулочный двор когда-то внутренней тюрьмы, в просторечии - "нутрянки". В жутких историях о его ведомстве то и дело всплывают рассказы о неких подвалах, в которых сгинули тысячи узников. Подвалы - это метафора: внутренняя тюрьма - здание, специально построенное для особо опасных государственных преступников. Главное слово - "государственных". Убийцы, воры и жулики такой высокой чести не заслуживали. Но вряд ли они об этом сожалели.
Лифт иначе, чем пыточным не назовёшь: что вверх, что в низ - всё равно в ад под жуткий лязг челюстей металлического чудовища. Его давно отключили. Для истории от внутренней тюрьмы оставили несколько камер-музеев. Их пытались отмыть от прошлого, но из этого ничего не вышло. Дух там нетленный: дух низменной человеческой плоти, перемешанный с запахом антисептиков. Во время идиотического всплеска прогрессивной демократической мысли в больном обществе, о музее в "нутрянке" говорили серьёзно. Формально музей состоялся. Практически попасть в него без специального разрешения нельзя.
Репрессии прошлого - незаживающая историческая рана Несчастной страны. Не заживает она, потому что её постоянно с мазохистским упорством теребят разномастные либералы и правдолюбцы. Стоит им заткнуться, и репрессии займут своё рядовое, далеко не исключительное место в той уже далёкой и действительно жуткой эпохе. Историческая память конъюнктурна, никакими духовными запросами не обусловлена. Если помнят, значит, это кому-то выгодно. Кому, что и почему выгодно в политическом смысле - это и есть главная забота Директора. Забота спецслужб - забота о государстве, которое в свою очередь, заботится о гражданах, как пастух о стаде.
С некоторых пор Директор взял за правило один раз в неделю подниматься пешком по лестнице на прогулочную двор бывшей "нутрянки". Суставы стали беспокоить. Подниматься по лестнице - отличное упражнение для поддержания физической формы, а, учитывая историю лестницы, ещё и разминка для ума. Занятие фитнесом Директор считал прямым путём к отупению. Для осмысленных занятий в спортзале нужна компания. Тренировки в одиночестве ведут к стрессу и депрессии. Компанию Директору захотят составить многие, но захочет ли он такую компанию?
Странности Директора, которых становилось всё больше и больше, его подчинённые не обсуждали. Дело не только в том, что у стен есть чуткие уши. Осмелившийся посплетничать, либо очень наивен, если доверяет своим сослуживцам, либо провокатор. Дурачков в аппарате Директора нет, значит - провокатор. Так и протекает работа в дружелюбной атмосфере взаимного недоверия.
Сидя в кресле, Директор принимал решения, а предварительно обдумывал их на ногах, в движении. В последнее время, привычка ходить из угла в угол по кабинету перестала помогать сосредоточиться, потому что возникало чувство загнанности, словно он мечется в мышеловке в поисках выхода. Удивительно, но в тюремной обстановке, на крыше "нутрянки", думалось легко. При этом чувство юмора Директора не покинуло: он представлял себе инструкцию для своих сотрудников с рекомендацией почаще бывать в тюрьме для включения мозгов. Не поймут юмора, сочтут зловещим предзнаменованием.
Назначив встречу в приснопамятном месте, теперь уже генералу Штирлицу, Директор убивал сразу трёх зайцев: конфиденциально в смысле ушастых стен, поучительно, свободомысленно! Но прежде хотелось побыть наедине с "небесным квадратом". Прогулочный двор, разделён глухими перегородками на шесть площадок. Узники, подняв голову, видели кусочек неба, ограниченный бетонными стенами. Невольно приходило сравнение с мёртвым Квадратом Малевича. Искусство вообще, и уж тем более авангардное, безнадёжно проигрывает жизни! Эмоциональное воздействие квадрата тюремного неба, сравнить не с чем. Путь из запашистых, бетонных камер-мешков по мрачным коридорам на Прогулочный дворик - это путь через тернии к звёздам!
Неудачи Директора начались с гибели Города-Порта. Возвращение в государственные оборот обширных южных территорий - это был его проект. Даже враги Директора отдавали должное задуманному. Стране требовался прорывной, обнадёживающий шаг в будущее. Все ресурсы привели в действие. На удивление работа двигалась слаженно, как никогда. Армия, военно-промышленный комплекс, бизнес-сволочи - собрались в один кулак. Приворовывали, как водится. Но Директор закрыл на это глаза, до поры до времени. Результат важнее справедливости.
После известия о катастрофе, Директор первый раз в жизни искренне захотел сходить в церковь. Не для того, чтобы помолится, а для того, чтобы в храме божьем спросить у господа: так ты проявляешь милосердие своё?!
О восстановлении и думать нечего. В лучшее время потребовалось бы как минимум десяток лет упорного труда и невообразимые затраты. Масштабы разрушений потрясали. От модернизированного, мощнейшего порта и от огромного города, в котором практически ликвидировали следы запустения, где сосредоточились лучшие трудовые ресурсы, даже руин не осталось: только земля, покрытая оплавленными обломками.
В ночь, когда это произошло, Директору приснился дурацкий сон, будто он перенёсся в прошлое и пытается поймать Правителей, да они, проклятые, никак не ловятся. Сон в руку? Мысль о диверсии была первой. Но Комиссия по расследованию случившегося эту версию быстро исключила. Вывод учёных взбесил Директора своей фатальностью. Город-Порт находился в бесспорно аномальной зоне с особыми характеристиками, прежде всего магнитного поля Земли, и ещё по ряду параметров. Это известно давно, включая информацию о недоказанных паранормальных явлениях, но на хозяйственной деятельности практически не сказывалось. В своё время был отклонён проект постройки там Атомной электростанции в виду дискуссионности вопроса о возможном негативном влиянии аномалии. Неизвестно, по какой причине концентрация атмосферного электричества выросла до катастрофической мощности. Случай беспрецедентный. Шаровые молнии огромного размера освещали небо на сто километров вокруг. Есть предположение, что природный катаклизм спровоцирован метеоритным дождём. И всё в таком духе!
Второй удар... Удар ли? Удар! Директор подготовил и спровоцировал измену Вениаминова. А когда это случилось, оказалось, что перестарался. Вместо маленькой, мало кому заметной измены получил политический кризис. Вениаминов не по чину урвал жирный кусок, воспользовавшись трагической ситуацией. Южный анклав, который планировался как плацдарм для броска в будущее, объявил о своей независимости. Президент был в бешенстве, казалось, дни Директора на посту сочтены. Пришлось унизительно выкручиваться. Цеплялся за должность, или пёкся о благе отечества? И то, и другое. Директор без должности ни Директор, страна без Директора уже ни страна. Недруги ждали, что он сам подаст в отставку. Не дождутся!
Приняв на себя все полагающиеся по случаю громы и молнии, Директор объяснился с Президентом. Никогда ещё с такой тщательность он не продумывал детали предстоящего поединка: репетировал свой отчёт, заготовил различные варианты поведения и реагирования, запасся разносторонними аргументами, липовыми выкладками. Президент редко вникает в подробности, обычно, когда чувствует неуверенность собеседника. Так и произошло. Запас информационной избыточности, как запас плавучести. Готовность Директора ответить на любой вопрос, избавила его от вопросов, на которые ему отвечать не хотелось.
В основу легла не совсем ложь, но и не совсем правда. Содержать анклав накладно, вывести анклав - дорого, очень дорого. Придётся бросить часть техники, постройки. Забыть об уже вложенных средствах. Почему бы не использовать то, что уже сделано? Для этого нужно лишь закрыть глаза на методы достижения цели.
- Можно подумать мы сейчас ведём себя как кисейные барышни. - резонно возразил Президент. - Я знаю, и с твоей помощью тоже, что происходит в стране на самом деле.
- Тогда нет проблем. Нужно легализовать то, что происходит. - предложил Директор. - Легализовать то, что находится за гранью закона божеского и человеческого, за гранью морали и нравственности. Зачем с этим бороться?
- Мы великая нация. - Президент сел на своего конька. - Мы не бандитская нация. За нами многовековая культура. Только наши духовные скрепы позволяют нам выстоять в трудное время. То, что ты предлагаешь, надеюсь, умозрительно, путь саморазрушения и разрушения страны. Мы боремся с преступниками, с подонками. Мы боремся за высокие идеалы...
Директор смиренно выслушал лекцию о том, в чём заключается величие нации и её миссия. Выразил искреннее восхищение нерушимостью идеалов Президента и вернул разговор в практическое русло:
- Я напомню один исторический пример. Во времена давние Англия накопила в обществе столько социального гноя, что, казалось, воспаление разорвёт и трон, и страну. Мудрая королева посадила своих подонков на корабли и отправила их в Америку. Это спасло корону от социального взрыва и революции. Анклав вытянет из нашего общества гной, с которым мы безуспешно боремся. Это оздоровит страну.
- Да что ты! К чёрту исторические примеры! - Президент откинулся на своём президентском кресле и ехидно спросил: - Значит, всё идёт по плану?
- Я давно думал об этом, но не планировал. - Директор не стал претендовать на роль гениального манипулятора. - Обстоятельства сложились так, что я позволил развиваться событиям естественным образом. В документах, которые я принёс, зафиксирован каждый шаг Вениаминова к измене. Я мог свернуть ему шею, но подумал, что он может нам пригодиться.
- Слава богу, что он не на твоём задании! - сказал миролюбиво Президент. - Думал, так и скажешь. Это было бы чересчур. Коварный ты человек! Мог бы, и намекнуть своему президенту...
- Реакция! Важна реакция. - не согласился Директор. - Мы, должны остаться не при чём. Президенту не к лицу причастность к тому, что там будет происходить. Наши инвестиции окупятся, обязательно окупятся. К тому же, Вениаминов... Он никогда не соскочит с моего крючка. Пусть думает, что всех перехитрил.
- То ли орден тебе дать, то ли расстрелять? - спросил сам себя Президент. - Заварил ты кашу. Но про гной, мне понравилось, хотя не уверен. Что там такого манкого?
- Беспредельная власть над... - Директор задумался и нашёл слово. - Над аборигенами, скажем так. Безнаказанность. Свобода, так как они её понимают. Полетят мотыльки на огонь, а мы им мешать не будем.
Политическая буря из-за измены чиновника высокого ранга улеглась. Заключительным аккордом, стало публичное сетование Президента о прорехах в кадровой политике на всех уровнях государственной власти. Он потребовал обратить серьёзное внимание, улучшить, ужесточить... Всё как обычно.
Ещё одна неудача Директора - Правители. Их отношение к религии - личное оскорбление Президента. А это статья особая. Напоминанием стали слухи о том, что "другие" считают, будто Правители уничтожили Город-Порт.
- Это у "других" такая мания величия. - ответил на вопрос Президента Директор. - Людям сие не под силу.
- Они люди? - саркастически спросил Президент. - Антихристы! Твари безбожные. Долго ты с ними возишься. И деревенька ихняя всё ещё небо коптит. Что скажешь?
- Царёво пока трогать нельзя. - категорически заявил Директор. - Они туда вернуться, обязательно вернутся. А деревенька, что? Плюнуть и растереть. К тому же без Правителей там раздор. Глядишь, и бога вспомнят. Это стало бы наглядным примером.
- Вернутся? - усомнился Президент.
- Вернуться. У них там близкие и друзья. В конце концов, власть и не бедность. - пояснил свою уверенность Директор.
- Ну-ну... Ладно. Не до них пока. - не стал настаивать Президент. - Но вопрос на контроле!
С Царёво нужно разбираться иначе. Королева - вот ключик к чёртову ларцу. Всему своё время. Суть - Правители, а не деревня. Ликвидировать её, всё равно, что лечить сифилис, прижигая прыщики. Пусть амбициозная баба жирок нагуляет, чтоб силёнок хватило с Антихристами потягаться. Нахрапом их взять не получается.
Противоестественный альянс Королевы и Вениаминова не удивил Директора, хотя на этом фоне даже содомия Правителей выглядит нормой. Встретились два одиночества! Теперь нужно правильно их употребить.
Королева, Директор, Вениаминов... Пока счёт как бы в пользу беглого ублюдка. Увы, в дуэли на троих чаще всего выигрывает слабейший. "Но поражение от победы нам не дано предугадать!" - этот каламбур Директор придумал в романтической юности. Поживём - увидим!
Не только с Президентом, но и в любом случае, не следует без особой нужды лгать, достаточно недоговаривать. Докладывая о Царёво, Директор опустил небольшую деталь, которая могла бы испортить Президенту аппетит: половина, если не больше, качественных (как же иначе!) продуктов на самой засекреченной и охраняемой кухне в стране, результат труда проклятых безбожников. Интересно, если сказать об этом за обедом, Президент подавиться? С потерей южного анклава, продуктовое положение столичного района заметно ухудшилось. Без контрабанды сидеть всем на голодном пайке! Почему они могут, а мы нет? Задавал себе вопрос Директор и отвечал издевательски: наверное, потому что нас много, а их мало!
Штирлиц застал Директора задумчиво прохаживающимся по ближайшему отсеку Прогулочного двора. Уже виделись, поэтому обошлись без приветствий.
- Ты знаешь... - Директор опередил Штирлица, который, судя по виду, хотел приступить сразу к делу. - Ты знаешь, сколько своих прошло через это? - Директор показал на "квадратное" небо. - Впору ставить памятник репрессированным злодеям.
Штирлиц не поддержал тему и перешёл к конкретике:
- У меня появилась дополнительная информация. Она уже у тебя в кабинете. Лично составлял, лично упаковывал. Не с собой же носить.
- А почему ты сам не доложил обо всём Президенту? - спросил Директор.
- Потому что тогда я займу твоё место. - ответил Штирлиц. - Мне это ни к чему.
- А почему бы и нет? - словно речь о пустяке, спросил Директор. - Или ты настолько не честолюбив?
- Человек стремится к уровню своей некомпетентности. - в общем, ответил Штирлиц и уточнил: - Мой уровень некомпетентности несколько в иной плоскости.
- Понимаю... Хочешь стать президентом? - с иронией спросил Директор.
- Если только после тебя. - отшутился Штирлиц.
- Удачна шутка. - похвалил Директор. - Но пока мы с тобой спасаем Президента от заговорщиков. Если они возьмут верх, нам не поздоровится. Скажи, мы поступаем благородно, храним верность присяге, или шкурничаем?
- Шкурничаем. - без заминки ответил Штирлиц.
- Как ты, такой прямолинейный, дослужился до генерала? Не пойму. - с наигранной досадой сказал Директор.
- Перечисление его недостатков займёт много времени. Но, боюсь, на его месте никто не будет лучше. Ни я, ни ты, ни из прочих. - не поддержал игривый тон собеседника Штирлиц. - Тем он сейчас и хорош.
- Было время, когда ты думал иначе. - Директор напомнил о попытке Штирлица спровоцировать его на переворот.
- Ты дал мне понять, что я ошибаюсь. - не стал оправдываться Штирлиц.
- Говоришь, хорош. Хорош... - как бы согласился Директор. - Только почему-то мухи облепили это хорошее. Шниперсоны, Мандельсоны и так далее. А теперь намерились сожрать окончательно.
- Не только. - возразил Штирлиц.
- Да, но в основном. - уточнив, согласился Директор. - Притесняешь их - плохо. Не притесняешь - ещё хуже. - Директор вспомнил лекции по Высшей социологи. - Свобода всегда говорила с еврейским акцентом... Что-то так, дословно не помню. Высшую социологию нам преподавал еврей, который говорил о себе: еврей крещённый, что вор прощённый. Где же их легендарная мудрость генетического выживания? Что затеяли!
- Они лишь поддержали... - поправил Штирлиц: - патриотов.
- Да-да... Дьявол - это партия партий и союз союзов. - иронически сказал Директор. - Обеспокоены судьбой родины. А мы с тобой шкурники! Поэтому им с нами не справиться. - Директор сбросил с себя раздумчивость и заговорил скупо по-деловому. - Вечером Президент отбудет в Город. Ты будешь симулировать охрану его покоя наверху. Операция начнётся ночью. Руководить будет Президент лично, с моей помощью, разумеется. Своих людей я подниму по тревоге. Армию поднимет Президент, без начальника генерального штаба, к сожалению. Вот уж на кого бы ни подумал! Патриот!
На этом и расстались.
Неторопливо спускаясь по угрюмой лестнице, Директор думал о Штирлице. Была мысль записать его в заговорщики, чтобы избавиться от шпиона хранителей, благородно прикрывшись путчем. Именно так Директор поступит со многими, с теми, кто не имеет никакого отношения к заговору, но вреден для дальнейшего употребления во властных структурах. Одним махом семерых побивахом! Путч - сущий подарок. Будет Директор при этом сводить личные счёты? Будет. Но Штирлиц особая фигура. Президент не поверит. Да и Директор бы не поверил. Быть слугой трёх господ и оставаться человеком чести?
В тройственной роли главы президентской охраны Директор не сомневался. В двух случаях понятно: Штирлиц, зная Президента, всецело на его доверие не полагался - это разумно; особые отношения с Директором - слабая надежда не заполучить могущественного врага. Но хранители? Почему Штирлиц спас тогда ещё не Правителей? Шантаж, или пресловутое особое воздействие, которое Директор испытал на себе?
За возможными, ещё не помышляющими об этом, кандидатами в спецслужбы, начинают наблюдать с первого курса военного училища. Все секреты их жизни задокументированы. В прошлом Штирлица не нашлось ничего компрометирующего. Не человек, а орден самому себе! На улов Директор особо не рассчитывал. Участие Штирлица в операциях с грифом наивысшей секретности, говорит о многом, и в том числе, о доскональных проверках, которые он проходил. Но и Алексей с успехом проходил подобные же проверки. А потом оказалось, что всё, известное о нём - липа!
Припереть Штирлица к стенке? Чем? Дедуктивными умозаключениями? Смешно! Только позориться. По-человечески Штирлиц Директору симпатичен, но это не причина для поблажки. Считать ли предательством сотрудничество с инопланетянами, или чёрт разберёт с кем? Считать! Перевербовать, взывая к долгу, чести, совести? Таких аргументов для вербовки не существует. Использовать втёмную? Умён, раскусит сразу. Казнить нельзя помиловать? Где поставить запятую Директор ещё не решил.
Городом называли подземный город, построенный для государственной элиты на случай обстоятельств непреодолимой силы. Под землёй можно переждать ядерную войну, глобальные природные катаклизмы, нашествие инопланетян. "Переждать"? Продлить агонию! Директор думал об этом честно.
Средств не жалели. Город постоянно расширяли и благоустраивали, вносили усовершенствования. Всякий раз, проходя по искусственной аллее под искусственным "солнцем", Директор удивлялся подземному технологическому чуду, но мысль о том, что возможно здесь придётся провести остаток жизни - его ужасала. Бомбоубежище, оно и есть бомбоубежище, как его не облагораживай.
***
Операция прошла успешно. В срочном порядке изолировали три тысячи человек, на очереди ещё около пяти тысяч. Всего-то! Простолюдинов среди арестованных не было, что ни заговорщик, то фигура, или, как минимум, фигурка! Военного положения вводить не стали. Это предполагалось сделать, если возникнут осложнения. Обошлось. Обществу предъявили предельно циничное объяснение: группа патриотов выразила желание посвятить остаток своей жизни освоению буферных территорий. Военные лишь помогают с переездом. При этом запустили слух о еврейском заговоре, об ужасах, которые планировали путчисты, о неудавшемся покушении на Президента, о попытке взорвать несколько правительственных зданий. На странной тактике работы с общественным мнением, настоял Директор. В официальную информацию уже давным-давно никто не верит, если допустить, что когда-то в неё верили, а правду лучше самим скорректировать.
В дальнейшем не было ни расследования, ни судов, ни приговоров. Зачем? Люди добровольно изъявили желания потрудиться на благо родины. Более того, им оказана материальная поддержка, для обустройства на новых местах. Семьи смогут присоединиться к ним позднее.
Буферные территории названы так, потому что граничат с контролируемыми. Они мало чем отличаются от безвластных земель, с которыми тоже граничат: бесы не селятся рядом с крестами, чтобы не стать лёгкой добычей, обычная дистанция - километров триста. На буферных территориях, которые иронично называют свободными экономическими зонами, в бывших городах процветает работорговля, контрабанда, наркомафия, злачные заведения, публичные дома, а сельские местности безлюдны.
Первый поезд из пяти вагонов сформировали для бывших чиновников Администрации Президента. По официальной информации, состав потерпел катастрофу в результате террористического акта "других".
Для ускорения доставки "переселенцев" власть расщедрилась на транспортные вертолёты. За один рейс перевозили по 200 человек. Места высадки определяли с учётом оптимального расхода топлива. Не обошлось без трагических накладок.
На поселение планировалось по 400 человек - это два рейса. Во время второй ходки одного из вертолётов перед экипажем открылась жуткая картина: место прошлой посадки кишело крысами! Можно не сомневаться в том, что стало с первой партией "переселенцев". На дорогу обратно с грузом не хватило бы топлива. Запросили базу и получили приказ: "Разгружать!".
Мощный воздушный поток от винтов, разбросал в разные стороны опьянённых недавней добычей, дерущихся между собой крыс, освободив место для посадки. Пассажиры не могли видеть, что их ждёт, а стремительная выгрузка из вертолёта не оставила времени оглядеться. Набирая высоту, экипаж не смотрел вниз. На базе с лётчиков взяли дополнительную подписку о неразглашении. Приказ освобождает от ответственности, но не освобождает от мыслей о содеянном. Во время высадки несчастных, думать было некогда: самим бы ноги унести. Хорошая вещь приказ, особенно, когда он совпадает инстинктом самосохранения. По рекомендации психолога экипаж вертолёта расформировали: люди не прощают друг другу животного страха.
За две недели управились. Часть "заговорщиков" была арестована для острастки. Их отпустили идти по жизни со сломанными судьбами.
Очень кстати "другие" запустили в оборот видеофильм, беспрецедентный по запечатлённой жестокости. Грамотно направленная молва назвала его "Развлечения заговорщиков". Отделение агнцев от козлищ - всё равно, что указание на источник всяческого зла и мерзости. Голая правда чаще всего похожа на гнусную ложь. Чем страшнее правда, тем проще с ней бороться. В информационной войне правдивый всегда проигрывает. Ложь непобедима и чем она подлее, тем больше выглядит правдой. Правда удобряет почву, на которой взрастает ложь.
Штирлиц, как само собой разумеющееся, ожидал расследования и суда. Бесправная расправа над заговорщиками стала для него неприятной неожиданностью. Сочувствием к противнику он никогда не страдал. Штирлиц рассчитывал на публичную политическую казнь. На пике победы он чувствовал себя проигравшим. Казалось бы, цель достигнута, но разворот событий разочаровывал. Одна опасность сменила другую. Заговор ликвидирован, но переворот состоялся. Победил Директор.
Иногда о том, что делается под носом, узнаёшь издалека. О зачатках заговора Директор узнал через Королеву. Вениаминов не скрывал радости, предвкушая падение своего бывшего шефа и системы, которую тот выстроил. Каков подлец!
Неисповедимы пути Господни! В своё время, опробуя приёмы борьбы с территориальными образованиями "других", Директор приложил руку к падению жестокосердной Королевы. Вассалы сначала отрубили ей голову, а потом передрались между собой за корону, которая в итоге никому не досталась. Так называемое "королевство" распалось на фрагменты. К счастью, головы не прирастают обратно, а вот ошибочные отрубления, как оказалось, и не к печали, случаются.
Королева спаслась. Независимость Южного анклава, которая вполне могла бы закончиться отставкой Директора - это её рук дело. Без поддержки Королевы, без её опыта, без её науськивания и психологической обработки, Вениаминов не решился бы на такую дерзость. А теперь воображает себя помазанником Божьим. Единственная его заслуга - накопил под своим началом разную шваль, которая и составила ему компанию. Странности в кадровой политике Анклава Директор заметил задолго до измены, но собирался разобраться с этим позднее. К счастью, не успел.
Из своего далёко, Вениаминов поддержал заговор. Он много знает о тайных пружинах власти Директора. Благодаря его информации путчисты грамотно спланировали главные удары. Директор не мешал заговору разрастаться. Через своих агентов, внедрённых в ряды заговорщиков, Директор передал планы путчистов Штирлицу. Заговорщики с сожалением даже не помышляли приблизиться к человеку чести. Директор думал иначе. Ему было бы на руку участие главы президентской охраны в заговоре. Он надеялся, что Штирлиц примкнёт к злодеям. Этого не случилось, что тоже пока неплохо.
Честь, бесчестие... Где был бы Директор, Президент, где было бы вообще всё, если положиться на человеческое благородство? Торжество благодетельности - смерть. Хотя теоретически Директор допускал даже возможность совести, но с оговоркой: чистая совесть - это выдумка дьявола!
ВОЗВРАЩЕНИЕ
"Отлучка Правителей" в новой истории станет неисчерпаемым источником предположений, домыслов, литературных сюжетов. Достоверно только то, что они ушли и вернулись. Увы, точное историческое знание невозможно в принципе. Его честно и с назидательной пользой заменит свод мифов "Одиссея Правителей". Первые составители ещё будут помнить о том, что "Одиссей" - это имя собственное и почему оно стало нарицательным. Но уже в следующем поколении память об этом сотрётся, как и в целом, память об истории мира до Серой смерти. Учёные будущего убедительно докажут недостоверность и вздорность того, что погибшая цивилизация считала своей историей. О непригодном для духовного потребления прошлом, останется лишь беглое упоминание в учебниках.
Задним числом определят, что возвращение Правителей предвестили природные знамения: необычно ранняя весна, метеоритный дождь и особая расстановка планет в солнечной системе. Но, вероятно, ни на весну, ни на небо водители старательских фур особого внимания не обращали и уж совсем не думали о Правителях, когда недовольно сигналили колымаге, припаркованной у Знака "Птицы" так, словно других участников движения уже на белом свете не существует.
Да, домой Правители вернулись не на победной колеснице, запряжённой слонами, а на изобретении новейшего времени, которое в бесовской Ойкумене окрестили "тарантайкой". Это гибрид "такчи после прокачки", обычной телеги и мотоцикла. Тарантайка проста в обслуживании, не обременена электроникой, непритязательна к качеству топлива. Это ещё и трансформер: кузов в разобранном виде превращается в маленький шатёр-палатку. Никита ласково называл их тарантайку "Пенелопа Гну".
Сопротивление выпустило специальные карты для желающих попасть в землю обетованную, не в библейском смысле, разумеется. Вообще, фразеологизмы прошлого в наступившей реальности стремительно теряли свои корни, наполняясь новым практическим содержанием. Судя по карте "счастья", как её в насмешку называли, до земли Правителей ещё далеко не рукой подать. Но Знак "Птицы" упрямая вещь. Если верить глазам своим, то за этим рубежом вольница заканчивается и по правилам через 10 километров населённый пункт, куда со своим уставом соваться смертельно опасно. Кто бы спорил, только не Правители!
Посёлок оказался на положенном ему расстоянии от границы. Въезд перегорожен шлагбаумом; слева от дороги, без сомнения, по хорошо известному образцу, зона для вновь прибывающих. А о форме бойцов и говорить нечего: по лекалам Хранителя.
Правители не стали сходу требовать себе привилегий и прошли в пункт натурализации. Порядок есть порядок! За время странствий они хорошо усвоили приёмы маскировки: их трудно узнать в пыльных рубищах, бородатых, с причёсками, вид которых отрицал даже существование ножниц, а не то, что цирюльников.
- Как вас записать? - спросил боец, сидящий за офисным столом под большим парадным портретом Правителей.
Правды от новичков не ждали. Да и какая разница? Прошлое в прошлом. О нём лучше забыть, но если не получается, то хотя бы на него не оглядываться. Случайно, по недоразумению к Правителям не приходят. Приходят те, кто внутренне готов принять любые убеждения и принципы, лишь бы вернуться в сколько-нибудь цивилизованное общество. Юмор - один из признаков, что человеческий облик прибывающие не потеряли. В регистрационных списках то и дело мелькали имена: Гари Потер, Лолита, Дарт Вейдер, Робин Гуд, Нео, Фродо... Это было не в диковинку.
Почему бы не пошутить?
- Собиратель. - представился Николай.
- Хранитель. - представился Никита.
Боец, мужчина средних лет, с лукавым взглядом, хохотнул и отрицательно покачал головой:
- Так не пойдёт! У вас бедная фантазия. Могу предложить... - боец окинул шутников оценочным взглядом: - Тарзана и Маугли.
Ритуал самонаречения прервал боец с командирскими нашивками на рукаве мундира. Он подошёл к столу, мельком бросив взгляд на новеньких, хотел что-то сказать дежурному и развернулся, словно его занесло от резкого торможения. Боец опешил. Трудно признать в этих оборванцах Правителей, но как не признать, если хорошо их знал? На его лицо отразилось удивление с примесью сомнения.
- Ну, здравствуй, Щеглов. - развеял сомнение бойца Николай. - Я был уверен, что ты станешь командиром.
- Правители... - прошептал Щеглов и, сглотнув, словно от кома в горле, заорал: - Правители!
Дежурный боец за столом испугано оглянулся на портрет Правителей, висящий на стене за его спиной.
Щеглов чуть не бросился с объятиями, но осёкся. Правители всё-таки, а ни дружки-приятели. Неожиданно Щеглов выскочил из палатки и закричал во все горло, словно хотел, чтобы и в Царёво услышали:
- Правители вернулись!
"Спятил парень!" - решили бойцы в наряде, глядя на своего, ярко не в себе, командира. Не удивительно, горит на службе, хотя и в пример, но не в подражание.
Работают все радиостанции Страны! Так обычно говорят в наиважнейших случаях. Закодированная, в соответствии с правилами радиообмена, весть о возвращении Правителей со скоростью света разнеслась по их землям. Сразу не поверилось, не смотря на электронную подпись, подтверждающую статус отправителя. А вдруг спятил?
У многих возникло чувство сродни тому, которое появляется, когда думаешь о смерти: жди её, не жди, она всё равно приходит внезапно. Убеждали себя, что Правители вернутся. Кому-то хотелось верить, что они не вернутся. При любом раскладе надежд, для всех возвращение Правителей произошло внезапно.
Не смотря на пустоту в желудках, Никита решил за обоих - в первую очередь в баню! Хотелось, как можно скорее привести себя в порядок. Негоже Правителям не соответствовать своему портрету. Баня у бойцов всегда в боевой готовности. Так заведено Правителями. Все гарнизоны на их землях строились по единому образцу.
Никита потребовал парикмахерские инструменты. Их доставили вместе с цирюльником, от услуг которого он отказался. Перво-наперво хотелось сбрить нелепую бородёнку, из-за которой Никита возненавидел зеркала. Поэтому бритье доставило ему наслаждение. Только после этого он взялся за Николая.
- Вот, теперь немного похож. - сказал Никита, оценивая сделанную Николаю стрижку. - Остались брови.
- Опять двадцать пять! - недовольно буркнул Николай.
- С такими бровями тебя за самозванца примут. - подавил непокорность Никита.
Смывшие пыль дорог, постриженные, причёсанные, в новенькой форме рядовых, прямо из бани Правители, кивнув почётному караулу у дверей, отправились с солдатскую столовую. Щеглов, а по-простому - Щегол, отошёл на минуту и на тебе!
В солдатской столовой появление Правителей произвело фурор. Наряд в рабочей одежде без команды выстроился, как на плацу. А приветствовать? Хоть "Ура!" кричи. Обошлось. Правители попросили не обращать на них внимания и что-нибудь перекусить. Что с обеда осталось, то повара и дали. Не готовились, к такому разве приготовишься?
Ещё накрывали на стол, когда в столовую вбежал Щеглов и, переведя дух, спросил:
- Разрешите?
- Присаживайся. - пригласил Николай.
- Гражданские приём готовят... Может к ним... - предложил Щеглов.
- Ты знаешь, что я званые обеды не люблю. - ответил Николай.
- Когда ещё они Правителей увидят? Уважьте! - попросил, умоляюще глядя, Щеглов. - И для дела польза. Мы тут на отшибе. Глядишь, энтузиазма прибавиться.
- Для дела? А дела как? - поинтересовался Никита.
- Метрополия не балует, но мы сами с усами. - ответил Щеглов. - Осваиваемся понемногу. Рук не хватает. Ничего, поднимемся. А пока не до жиру.
- Сами подниматься долго будете. - уверенно сказал Никита. - А Царёво что? Деревенские в дело не идут?
- Не идут. - со вздохом ответил Щеглов. - Видите ли, далеко целоваться бегать! Я из этих мест. Всё тут знаю, потому и остался. А семья пока в Царёво. Часто там бываю.
- Мы всё же здесь перекусим. - принял решение Николай. - Приём перенеси на ужин. А с утра пораньше в дорогу.
И повара, и бойцы в наряде удивлялись, что Щегол так запросто общается с Правителями. Рассказывал, конечно, что они церемоний не любят, да не верилось. Много чего о Правителях врут.
- А что робеть? - ответил на расспросы Щеглов. - Они свои. Обратиться к ним с любым вопросом - право бойца. Вы же, когда ко мне с глупостями пристаёте, то не робеете.
Утром Правителей ждал сюрприз - роскошный белый лимузин с двухцветным салоном из комбинированной кожи.
- Стоял без дела, а вот и пригодился. - объяснил Щеглов.
- Пир во время чумы! - насмешливо сказал Никита.
- Кстати, про вчерашний пир... - Николай неодобрительно покачал головой. - Щегол, ты ведь нас ещё циркачами помнишь. На твоих глазах всё было и плохое, и хорошее. Как есть и говори людям. А то вчера... А правда, что вы по воде аки посуху ходите? И тому подобное. Насочиняли глупостей.
- Хорошо, что есть о ком сочинять. - с улыбкой ответил Щеглов. - Молву в зад не повернёшь. Правда им не интересна. Прощаться не будем, я за рулём. Так и быть, подвезу по старой службе.
По воде аки посуху... Никите мысль понравилась. Почему бы и нет? Нужно попробовать, раз уж об этом сочиняют.
Сопровождал лимузин с Правителями мотоциклетный эскорт, который сменялся на границах зон ответственности. Сама собой сложилась церемония: Правители пожимали руки бойцам, которые их сопроводили. Казалось бы, что особенного? А для бойцов это, всё равно, что медаль.
В посёлке авторитет Щеглова подскочит до непререкаемости и среди бойцов, и среди гражданских. А Никита поспособствует, чтобы деревенские и за тридевять земель целоваться побежали. Как говорят бойцы: "Власть на то и дадена, чтобы ей пользоваться!"
На въезде в Царёво сельчане установили что-то вроде триумфальной арки, увив её голубыми весенними цветами.
- Ещё бы минные поля раскрасили. - съязвил Никита. - Жаль, что у нас не папамобиль, а то бы ручкой помахали.
Помахать пришлось с трибуны, поставленной на торговой площади, которая, в отсутствие Правителей, преобразилась. От прошлой тесноты торговых рядов не осталось следа. Гражданский комитет и Фонд Правителей выкупили близлежащие дома и провели реконструкцию: площадь превратилась в центр торговли и собраний.
- Создали протестную площадку. - ворчал Молчун. - Торговых рядов нужно было напихать, как сельдей в бочке!
Молчун был против многолюдной встречи Правителей, трансляции её на весь мир и трибуны, объясняя это просто:
- Для кого радость, а для кого шок и трепет!
Это правда.
С неба безопасность Правителей обеспечивали драконы, на земле - бойцы.
Как ответить? Историчность момента ещё не вполне осознавалась, но чувствовалась. Кто-то поднял руки вверх и захлопал в ладоши. Пример понравился. На площади поднялся лес рук.
- Спасибо за тёплый приём. - продолжил Николай.
- Мы вернулись домой! - в свою очередь дополнил Никита.
Новички в местной власти, предлагали устроить банкет в честь Правителей. Старожилы их обсмеяли. Банкеты не в духе Правителей. Даже из вежливости не придут. Ещё и отругают за лизоблюдство. А вот народное гуляние - это в самый раз! Нужно дать людям пространство для выплеска эмоций. Повод-то какой! А чтобы не превратить праздник в обычную коллективную пьянку, фейерверк устроить, выступления "талантов" организовать. "Талантов" нынче, как у собаки блох. Откуда что берётся? Ни черта никто в искусстве не понимает, а к искусству тянуться кто во что горазд! Царёво поднималось вверх по пирамиде потребностей. Жить стало веселее, а вот лучше ли? Это как посмотреть!
Дома Правители застали в обеденном зале Катю и Ванюшку, который бросился к ним навстречу, был подхвачен Николаем, крепко обнял, сколько позволили его руки, обоих, и с причитательной интонацией в голосе, словно пропел:
- Родненькие вы мои! Как я за вами соскучился!
Катя, слабая на слезу, вытирала глаза заранее заготовленным платочком: знала, что не сдержится. Правители, усадив зацеловавшего их Ванюшку за стол, обнялись и с ней.
- Ребята, ребята, как же... - Катя не находила слов. - Так рады, так дары... Тут кухня без вас запустела. Я разбираюсь. Люба с Айболитом нашим на службе. С минуту на минуту будут. Мальчики в лесу какую-то стройку затеяли, у них что-то ответственное сегодня. Появятся.
- Меня не взяли, сказали, что сопачу. - пожаловался Ванюшка.
- Рассказа от вас не жду, где были, что так долго. Не на прогулке. - сказала Катя. - Всё равно отмолчитесь. Живые вернулись. Этого достаточно. А у нас... Ни в двух словах, ни в тех не скажешь. Много всего. Когда на карту посмотрите, поймёте. Уже целая страна.
- Догадываемся. - ответил Николай.
Никита подсел к Ванюшке, который рисовал в своём альбоме встречу Правителей, как он её видит.
- А Парень с вами? - спросил Ванюшка.
Никита отрицательно покачал головой и объяснил:
- Мы не знаем, где он. Так получилось...
- Жаль. - задумчиво сказал Ванюшка, вспоминая Парня. - Мы все его тоже любим.
- Вы как раз ко дню поминовения. - сообщила Катя. - После вашего... Чего уж там! Исчезновения, на девятый день... - Катя помолчала. - Незнаем, что это было. Все увидели сон о прошлом. Серой смерти нет. Сон такой реальный, что... - по щекам Кати потекли слезы, к ней бросился Ванюшка.
- Мама Катя! - Ванюшка, обхватил Катю, насколько позволял его рост. - Не плач, я не люблю, когда ты плачешь!
- Сам-то, сколько ревел! - ласково сказала Катя.
Правители грустно молчали. Сон видели все и везде. Пусть это остаётся сном.
Ванюшка вернулся к столу и устроился рядом с Никитой, подумал и перебрался в середину между Правителями.
- Как-то само решилось. Отмечать день Серой смерти - странно. - продолжила Катя. - Решили отмечать день после сна. Поминальный день. - Катя тяжело вздохнула. - Я со своими дочурками попрощалась. И горько, и ... - Катя не могла найти слово. - Хорошо, что такая возможность представилась. День личный, у каждого своё, праздника не будет. Но завтра в вашу честь Егорка концерт даст. Пожалуйста, уважьте.
Ванюшка изобразил что-то жестами. Правители не поняли.
- Это язык немых. - пояснила Катя. - Новое увлечение. Думаю, придётся и мне учить. А то мальчики и так скрытничают, а уж когда руками начинают переговариваться, чувствую себя дура-дурой.
- Мы не скрытничаем. - не согласился Ванюшка. - Мы вас бережём!
- Бережливые вы мои! - вздохнула Катя и сказала Правителям - Мальчики расскажут. Мы с Любой действительно не хотим встревать в местные дрязги.
Правители не стали расспрашивать: где без дрязг? А вот язык жестов - это необычно.
- Я сказал, что вас люблю! - перевёл Ванюшка. - Как я вас учмурил? - Правители улыбнулись, неожиданному слову. - Это значит, я вас озадачил. - перевёл Ванюшка. - А вы знаете, как называют бойца неряху? Вот и не знаете! Рюхля! А хитро сделанного - фигля! Новичков, которые в деревню приезжают, зовут "странь".
Позднее Правители столкнуться с языковыми причудами разговорного языка сельчан. По большей части это не новые, а старые слова, давно вышедшие из употребления в прошлой цивилизации. Литературная нормативность постепенно утрачивала своё значение, перестала довлеть. Вернулись, казалось бы, утраченные ремёсла и вместе с ними объясняющая их лексика. Из оборота стали выпадать, казалось бы, хорошо освоенные языком заимствования. "Деляга" поначалу звучало язвительно, но быстро утратило этот оттенок, а вот "бизнемен" стало издевательским. Глупо говорить о деревенских "менеджер", замена - управляющий, управитель, правила. Исчезли "кафе" и "рестораны", остались - кабаки. Таких примеров много. Язык быстро подстраивался под новые условия жизни. А в некоторых фразеологизмах жесты позднее станут обязательными, иначе будет их не понять. Эта, на первый взгляд, странная смесь пришлась ко двору. Жестом можно послать дальше некуда, с невинным видом сделать неприличное предложение, коротко выразить эмоции во время торговли. В основе новой разговорности ни причуда, и ни прихоть. Для старателей безопасность общения между собой не меньше важна, чем для разведчиков. В торговых странствиях всякое случается. Они первые переняли у бойцов язык жестов. А дальше само пошло. Логическим развитием станет появление вроде как иероглифов с изменяющимися очертаниями составных частей, собственно, язык жестов, переведённый в электронный вид. Для вывески, например, - лаконично и красиво.
Посвящение Правителей в новейшую лексику отодвинуло грусть воспоминаний на второй план. Невозможно было удержаться от смеха, когда Ванюшка пояснял, помогая себе жестами, что значит "прихериться".
Подошла Люба. Снова объятия и слезинка радости. Она извинилась за Самуиловича:
- С больным проблемы. У нас вечно, то понос, то золотуха! Бойцов он никому не доверяет, пока не убедится, что всё возможное сделано.
Гурьбой завалились мальчишки, хотя "мальчишки" уже не про них. Юноши, молодые люди.
- Ну что, обниматься будем, или выросли уже из обнимашек? - шутя, спросил Никита.
Выросли, но день искренних объятий продолжился. Женщины сервировали стол, парни рассаживались, когда в столовую вошла с ребёнком на руках Валя. Это ещё один человек, не обняться с которым после долгой разлуки, грех. Но ребёнок у неё на руках не позволял этого сделать.
- Вы ему понравились. - уверенно сказала Валя. - А то дал бы себя тронуть, как же! У него характер Детины. Если кто не понравился, орёт, плюётся. Ой, руки заняты, а то бы расцеловала. - с сожалением сказала Валя. - Все наши решили, что сегодня вам лучше с семьёй побыть.
- Ладно. - согласился Николай. - Завтра в двенадцать Совет. Там и увидимся.
Собравшихся в столовой давно называли Семьёй Правителей. Неудивительно, что это стало статусом. Где почитание, там и ответственность. Люба работала в госпитале с Самуиловичем, Катя сердобольно пеклась о женщинах, которые то и дело становились жертвами мужского шовинизма, открыла курсы рукоделия, опекала материнство. Самуилович, по общему и деревенскому, и бойцовскому мнению заработал уже на памятник при жизни - главный Айболит столицы и её окрестностей. "Мальчишки" - особая статья. Они в поговорку вошли своей необыкновенностью. Семья Правителей оказалась в высшей степени порядочной. А могли бы без трудовых забот, как сыр в масле кататься. И слова бы никто не сказал, хотя и думали бы, но строго про себя.
Расселись за столом. Никита наблюдал, как кто-то из парней налил себе местной водочки, кто-то - компот. Они уже определились в своей разности и в то же время были чем-то похожи друг на друга. Интересно, думал Никита, ссорятся ли они, как это раньше случалось? Правда, их размолвки заканчивались быстро, никакого вмешательства со стороны не требовалось. Они всё решали сами. Советовались редко и всегда коллективно.
Наступил момент запустить застолье тостом. Правителей опередил Ванюшка:
- У нас три папы и две мамы!
- Вот за это и выпьем! - предложил Никита.
После застолья Правители и "мальчишки" поднялись в апартаменты. Квартира не выглядела долго пустовавшей, одиноко брошенной. Она стала своего рода штабом "мальчишек", зайти в который кроме них никто не имел права, хоть трижды член Военсовета. Детина предупредил, что отдал неотменяемый приказ часовым стрелять на поражение независимо от должности и звания.
Одна из стен в комнате Ванюшки, была заклеена его рисунками. Детская неуверенность руки прошла. Это были картины карандашом. Разумеется, в первую очередь Правители. Потом мальчики и поврозь, и коллективно, иногда слегка карикатурно, а также бойцы и деревенские сценки.
- Мы хотели ему выставку устроить. - сказал Гоша. - Он капризничает. Отказывается.
- Я не капризничаю! - возразил Ванюшка. - Это только для своих!
У книжных полок Никита обнаружил картонный ящик с DVD-дисками, явно приготовленный на вынос. Порнуха! Слегка поворошил беспорядочно лежащие диски. Разнообразная порнуха.
- Незнаем, куда девать. - объяснил Сергей. - Мамы выбросят, если найдут, а найдут обязательно.
- Оставьте! - махнул рукой Никита. - Может мне что-нибудь глянется.
Разговор затянулся за полночь. Слушая "мальчишек", Николай думал о том, как сильно они повзрослели и не только внешне. На их плечи невольно легла ответственность друг за друга большая, чем в обычной жизни. Что сделают с семьёй Правителей властолюбцы? Попытаются убить.
С утра Правители прогулялись по военному городку. Он похорошел, стал больше. Все, что начинал Николай, достроили, дополнительно - две новые казармы. На спортивной площадке Правители тряхнули стариной. Николай, как обычно, в подъёме переворотом победил.
Честь отдавать было не принято. Бойцы замирали по стойке смирно, пока Правители не пройдут, или не обратятся с замечанием, или вопросом. На клумбе, раньше планом не предусмотренной, боец выкладывал узор из камешков, собранных на берегу Реки. Как потом выяснилось, это его инициатива и детище. Он увидел Правителей слишком поздно, чтобы сбежать от их внимания. Посмотреть было на что. Волосы, покрашенные полосами, выразительные, от природы, словно слегка подведённые тенями, глаза. Форма сидела на нём ладно. Какие-то канты, кнопочки, даже нашивка о ранении фигурная! Только что не шаманское одеяние перед колдовским обрядом! Боец замер по стойке смирно. Вероятно, из пополнения за время отсутствия Правителей. Иначе Николай бы его знал. Он всех знает по именам.
- Мультик! - прокомментировал вид бойца Никита. - Боец Мультик!
- Дембельский альбом. - согласился Николай.
Застигнутый врасплох, напуганный рассказами о строгости Правителей, боец не сразу ответил, как полагается:
- Так точно, командир!
Никита осмотрел диковинное обмундирование вблизи и обнаружил, что оно перекроено не в худшую сторону.
- Пойдёшь в пошивочный цех. Скажешь, что от меня. - приказал Никита.
Так Мультик стал Мультиком, основным дизайнером местной одежды вообще, а не только военной. Он создаст свой стиль, который быстро войдёт в моду из-за практичности, допускающей индивидуализацию в широких приделах так, чтобы не выглядеть близнецами по несчастью. Бесовскую манеру одеваться быстро переймут кресты, потому что скудность оставшейся текстильной промышленности удручала однообразием и серостью. А ещё Мультик станет родоначальником славной на долгие времена семьи Мультиков, из которой выйдут знаменитые бойцы, учёные, художники. Получение фамилии от Правителей войдёт в учебники истории, как характерная примета времени.
Большинство бесов избегали прошлого: напоминания о нём вгоняли в депрессию, каким бы оно не было - хорошим, или плохим, поэтому часто назвали себя новыми именами, выбирали себе фамилии. Иногда это происходило ситуационно. Как-то, ещё до "Отлучки", Николай проверял личный состав на чтение карт местности. Результат огорчил. Один из бойцов вертел карту, как мартышка очки, чем вызвал общий смех.
- А что! - ответил насмешникам боец. - Сталин тоже не умел читать карты, а войну выиграл.
Тут уж и Николай рассмеялся.
Так боец стал Сталиным и передал свою фамилию потомкам, которые тоже оставят значительный след в новейшей истории.
В другом случае, офицер, так как материть бойцов было не принято, материл работу, сделанную криворуким подчинённым, на что тот с чувством достоинства ответил:
- Я по-французски не понимаю!
Так появился Француз.
Меньше всех с именем повезло бойцу Хуинная голова.
Обход Правителями военного городка привёл в замешательство дежурного офицера: разве не должен он их сопровождать, или как?
- Неси службу, не дёргайся! - ответил дежурному Детина. - Они дома. Если что-то захотят узнать, у бойцов спросят. Привыкай!
Война войной, а обед по расписанию. Николай изменил бы себе, не заглянув в солдатскую столовую.
При появлении Правителей, наряд оставил работу. Дежурный сержант доложил о подготовке к обеду.
- Здравствуй Пчела! - ответил Николай.
Правители пожали сержанту руку.
- Показывай, что тут у вас. - продолжил Николай.
Пчела невесело усмехнулся, в глазах мелькнули лукавые искринки. Он провёл Правителей в пристройку, которой при них не было. Зал без преувеличения ресторанный, для пущей помпезности не хватало только мраморных колонн, бойцы называли его "валютный". Объяснений Правителям не требовалось.
- Это для господ офицеров. - всё же посыпал соль не рану Пчела и для пущего эффекта предложил: - Присаживайтесь, пожалуйста.
Словно из-под земли появился официант не в форме. Красивый парень - это первое, что приходило на ум при взгляде на него. Во вторую очередь обращали на себя внимание выразительные глаза - всё понимающие, слегка блудливые, мол, весь к вашим услугам.
- Меню, изволите? - спросил официант с улыбкой, обрамлённой обольстительными ямочками на щеках.
- Марш в своё подразделение! Переоденься. Ты на службе, а не в борделе. - скомандовал Николай. - Пусть твой командир подыщет тебе другое задание.
Официант растерялся, его лицо стало жалким, вот-вот расплачется.
- Не в тебе дело. Ты не виноват. - успокоил Никита, если этим можно успокоить человека, потерявшего сладкое место. - А вот твои командиры... - Никита не договорил, досадливо махнул рукой.
Другой реакции от Правителей Пчела не ждал. Обычно, дома они только ужинали. Никита чаще обедал в деревне, а Николай - в солдатской столовой. Отдельно для офицеров накрывали, но еда всегда из общего котла. Так было, да сплыло.
Вернулись в общий зал. Навстречу из готовочной к Правителям устремилась дородная Никифоровна. Её прозвали кухонной прапорщицей. Милейшая, добрейшая женщина, она всех бойцов называла сынками. Кухонных нарядчиков закармливала. Командиры, распределяя бойцов, говорили: "На обжираловку сегодня...".
- Миленькие мои! Сразу вас не увидела. А похудели то как! - Никифоровна всплеснула руками. У неё все "похудели", даже когда поправились. - Случайно, как для вас, пряники ваши любимые! - Никифоровна лукавила. Она не сомневалась, что Николай непременно заглянет в первый же день. Такой он командир! - Никитушка, с твоим любимым малиновым вареньем.
Как ей откажешь? Чаю выпили, пряниками, действительно вкуснейшими, закусили.
Не все офицеры обедали в "валютном" зале. А те, кто обедали, прослышав о реакции Правителей, в урочный час зайти в ресторанный зал не посмеют. И получат свою минуту насмешливых взглядов от бойцов.
С перенапряжением работал вещевой склад. Бойцам обязательно меняли нижнее белье раз в три дня, а можно хоть каждый день. К тому же в казармах душевые, стиральные машины. Круглосуточно работала баня и прачечная. С возвращением Правителей все бойцы разом озаботились о своём исподнем.
- Да что они вам в трусы будут заглядывать?! - возмущался, сбившийся с ног, кладовщик. - Вы как с цепи сорвались!
В трусы, не в трусы, а Хранитель взглянет и ему не только о нижнем белье станет известно, о таком станет известно, о чём помнить не хочется.
Заведённый порядок чистоплотности в своё время спас бойцов от нашествия вшей. К сожалению, к гигиене пришлось приучать. Нередко бойцы могли неделями ходить в одном исподнем. Вши таких любили. А принесли напасть вновь прибывающие в Царёво. Пришлось строить для них дезинфекционные камеры. Деревенские прозвали эту процедуру душегубкой.
Когда Самойлович доложил о стремительном распространении вшивости среди бойцов нарождающейся армии, Николай ответил коротко:
- Или вшивый, или боец.
Слова Командира поняли прямолинейно: вшивых из бойцов гнать! Это возымело действие.
В период борьбы с вшивость расцвёл банный сервис: и полезно, и приятно во всех отношениях. С преувеличением, но, как всегда, не без оснований, злорассказчики говорили о Царёво, как о новом Вавилоне, который "яростным вином блуда своего" намерился напоить все народы. Прежде прочего, гнёздами разврата считались бани: путь из одной в другую, а то и третью за один день, назвали "в попенгаген через ротердам". Что ж, нигде и никогда бани целомудренными местами не были.
По прошлым временам будничная прогулка Правителей по Военному городку, тем, кто их ну знал, показалась удивительной: без построения личного состава, без свиты... Уж очень по-домашнему! С другой стороны, ночные аресты, с секретного задания не вернулся целый взвод, говорят даже о бегстве Юдина. Что происходит? То и происходит - отвечали опытные бойцы - Берегись бестолочь! Лафа закончилась.