Яр Надя : другие произведения.

Возвращение пуль

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Третий рассказ Имперского цикла - начинать читать можно и отсюда.

  
   ...У шамана три руки
   И крыло из-за плеча
   От дыхания его
   Разгорается свеча
   И порою сам себя
   Сам себя не узнаёт
   А распахнута душа
   Надрывается, поёт -
  
   У шамана три руки
   Мир вокруг, как тёмный зал
   На ладонях золотых
   Нарисованы глаза
   Видит розовый рассвет
   Прежде солнца самого
   А казалось, будто спит
   И не знает ничего...
  
   (с) Пикник, "У шамана три руки"
  
  
  
   1. Будущее
  
  
   - Мэй-сан! Дорогая, - сказала шеф Имперской Службы Безопасности Йелена Сигурдотир, обворожительно улыбаясь, - мне пришлось искать вас по всему дворцу. Император - о, простите - адмирал просил вас зайти к нему в кабинет.
  
   И аккуратно заступила Мэй дорогу к выходу.
  
   - Торн пока ещё не коронован, - огрызнулась Мэй.
  
   И не будет, пока я дышу. Она была не в настроении... не те слова. Больше всего ей хотелось вмазать под дых подлой эсбэшной суке, а когда та согнётся, наподдать коленом в носик. Мэй представила себе, как собнючка будет выглядеть с окровавленной разбитой мордой, и ей стало лучше.
  
   - О, императора не коронуют, милая, - сверкала улыбкой Йелена. Половина её зубов с левой стороны сияла хромированной сталью - памятка о кратком, увы, аресте повстанцами. - Это древний военный термин. Истинное значение титула - командир. Адмирал Торн, таким образом, несомненный император нашей чудесной банки со скорпионами, а коронация опциональна.
  
   Глаза у неё были холодные и колючие, как... всегда. Мэй уже совсем было решила с размаху всадить локоть ей в печень, переступить через корчащееся тело и ехать домой, к Джону, но мешали два фактора. Во-первых, они с Йеленой как-то незаметно стали окружены императорской стражей - две черно-золотые тени маячили за хрустальными дверьми и ещё как минимум три криво в них отражались, стоя у Мэй за спиной. А во-вторых, её мужа не было дома. Они слегка поцапались, и генерал Джон Рау, герой Сопротивления, супруг Мэй Сиюань, зять и друг Кая Оками, идол бедной республиканской молодёжи, надежда галактической демократии, и так далее, и тому подобное, удрал с государственного приёма в честь окончания Гражданской войны и отправился отмечать поражение всех своих идеалов.
  
   В бордель.
  
   Что ж, Ариан Торн по крайней мере находится у себя в кабинете.
  
   ...
  
   Наверх её везли на гравицапе.
  
   - Я устала, - заявила Мэй. - Я лишь недавно родила, а здесь на ногах весь вечер. У меня ноги болят, живот и всё остальное.
  
   Она знала, что у Йелены нет детей и теперь уже, пожалуй, вряд ли будут, и не собиралась упускать возможность её уязвить.
  
   Стражники покорно вызвали гравицапу. Сигурдотир села напротив Мэй и всю дорогу разглядывала её с каким-то загадочным выражением - не то завистливым, не то злорадным. Мэй уже хотела было опять ей нахамить, но повозка мягко тормознула у императорского кабинета. Сигурдотир легко соскочила на пол.
  
   - Приятно поразвлечься, - сказала она и торжествующе сдвинула одну створку высоченной двери, чёрной, как обсидиан.
  
   ...
  
   Адмирал - почти уже император - поднялся из-за стола ей навстречу, беззвучно, как призрак. В своём белоснежном мундире, с янтарными глазами и седеющими волосами, высокий и стройный, он будто бы освещал большую мрачную комнату с чёрной мебелью и огромным столом космической же черноты, своей энергией, силой и красотой разгоняя мрак.
  
   Как фальшиво.
  
   Как обидно.
  
   - В соответствии с вашим приказом, сэр, - Мэй обозначила издевательский поклончик. - Вы хотели позлорадствовать наедине? Злорадствуйте. Вы победили.
  
   Но я ещё поборюсь, сказала упрямая злая девочка в её душе, девочка-женщина с именем Майя Оками, с которой Мэй так свыклась за последние пять лет и которая была ею самой, только более истинной. Ты дашь слабину, что-нибудь да проебёшь, утратишь контроль, и я тебя свергну, тиран.
  
   Торн смотрел на неё в упор с обычной своей тяжкой нечеловеческой интенсивностью, которая рано или поздно выводила из себя даже самых толерантных. Он взял со стола полупустой стакан и молча указал ей на полный. Напиток - судя по аромату, экзотический алкоголь - был цвета его радужки. Как драгоценность.
  
   Адмирал повернулся спиной к Мэй и прошёл к панорамному окну-экрану за приоткрытыми тяжёлыми шторами. Он коснулся экрана мизинцем руки, в которой держал стакан, и шторы разошлись без звука. Окно осветилось.
  
   Если бы он просто пригласил её сесть, она бы стояла и бросала в него колкости, как дротики. Но это... Внизу вечеринка была в разгаре, и Мэй с горечью поняла, что вовремя собралась уходить: всё сработало именно так, как планировал Торн. Его позавчерашняя диспенсация о лёгких наркотиках взяла своё с налёта: весь тысячный имперский двор, всё временное коалиционное правительство, лидеры обеих сторон только что похороненной гражданской войны, все журналисты, послы, чиновники, военные, представители теневого мира, диаспор, сословий, магистратура столицы и даже часть стражи безбожно перебрали амброзии и нектара. Ни о каком сидении в окопах не могло быть и речи - имперцы и повстанцы были слишком заняты пьянством и кайфом, а кое-где уже вовсю травили байки, обменивались трагическим опытом, при этом чуть ли не плача друг другу в воротники, и вообще практически братались. Альянсы, которые там сейчас заключаются и ещё будут заключены этой ночью во множестве тихих укромных комнат дворца, определят столичную политику на годы вперёд.
  
   Мэй, словно зачарованная, подошла к экрану вплотную и положила на него ладони, словно надеясь, что это иллюзия и она исчезнет. Нет, координатор республиканского совета Ми Ми Онг, с улыбкой слушающая имперского информационного олигарха До Шана, точно не мираж. И адмирал Итриулан, вот она, в компании двух лоялистских эйстаа со свитой. Наслаждаются дарами моря. Вовремя я ушла.
  
   Ариан Торн ещё помолчал, допил своё пойло, поставил стакан на стол и прошествовал к стоящему у стены дивану. Мэй ещё некоторое время стояла, любуясь крахом очередных надежд - его очередным торжеством - а потом подхватила полный стакан и уселась на тот же диван, почти рядом.
  
   Виски был дьявольски хорош. Она закинула ногу на ногу и наблюдала позорище на экране, смакуя напиток и стараясь заправиться ненавистью, как топливом. Ненависть - пища, Майя всегда это знала. Ненависть - это сила, а сила - власть, познайте их, они сделают вас свободными.
  
   Привет, пап. И Рив. Мне вас не хватает.
  
   - Удачный вечер, правда? - Адмирал откинулся назад, положив руку на спинку дивана так, что почти касался плеча Мэй. Это положение создавало дурную видимость некоей общности и согласия, а также будило опасные воспоминания, которые Мэй уже год пыталась убить - так что она даже не удивилась, когда Торн совершенно спокойно сказал:
  
   - Как полагаете, Мэй, если я сейчас кликну солдат с "Махадэвы" и прикажу расстрелять всю вашу пьяную мятежническую сволочь - кроме разве что адмирала Итриулан - дроиды успеют за пару часов прибрать падаль? Или мне придётся ночевать на бойне?
  
   - Вы не посмеете, - сказала Мэй.
  
   У неё запершило в горле - вот-вот закашляюсь, она знала. Но Майя Оками внутри беспощадно залилась смехом. А что, отличная шутка, один прадавний полководец так и сделал. Пригласил своих врагов на пир, а под утро приказал прибить их заживо гвоздями к стульям, на которых они сидели, опустить в ямы и так зарыть. Это было ещё на Терре, в доисторические времена.
  
   Майя, должно быть, произнесла это вслух, так как адмирал ответил:
  
   - Патрисио Каррера, верно. Был такой полководец.
  
   - Вы не Каррера, вы этого не сделаете, - быстро сказала Мэй с уверенностью, которой не чувствовала. - Вы слишком цивилизованны.
  
   Она обнаружила, что не в состоянии на него смотреть, прикипела глазами к непотребному пиршеству в зале. Теперь происходящее там уже не казалось таким возмутительным. На экране были её друзья, соратники, патриоты, единоверцы. Как обратить это в шутку?..
  
   - Да? - вкрадчиво сказал адмирал. - Я цивилизован, это правда. Если бы это было не так, вы не пошли бы на переговоры, побоялись бы капитулировать. Сражались бы до конца. Лично вы не сидели бы здесь сейчас, Мэй, со мной, одна. Вы бы побоялись.
  
   Он коснулся её волос и вытащил из причёски длинную прядь. Тянул за неё, потихоньку. Наматывает на палец, бесстрастно сообщила ей решившаяся скосить глаза Майя; он и в прошлый раз так делал.
  
   - Цивилизован, да... Но, может быть, я незаметно изменился? Императрица Гэллар и не таких укатывала. Батюшка ваш, говорят, был изрядно порядочным человеком, пока с ней не подружился.
  
   Тали Чжан на экране, вон она. В таком скромном синеньком, в кресле воркует. Оказывается, её не убили, дочку мятежного генерала. Так и жила в столице? Небось пенсию получала, заметила Майя, ну да что теперь. Слыхала, он оскорбил отца? Ещё бы рукопожатным назвал.
  
   - Почему адмирала - нет? Почему её?
  
   - Вы и сами знаете.
  
   - Итриулан не предавала, - в отчаянии сказала Мэй. - Лжёте.
  
   - Неправда, она предала один раз, когда встала в ваши ряды. А теперь вернулась к присяге, которой я и не покидал. И я заранее помиловал её.
  
   - Это ложь, - Мэй улыбнулась, качая головой и чувствуя, как дёргается прядь, которую он держал.
  
   - Вы и сами неплохой тактик, Мэй Сиюань. Спросите её потом, как это она так удачно мне проиграла и Горн, и Драконий глаз, и всю линию Прометея, понеся лишь минимальные потери. И в персонале, и в кораблях, и даже в планетных базах, которые мы просто взяли себе. При видимости тяжёлых боёв.
  
   Потери и правда были невелики - что дало Сопротивлению кое-какие козыри на переговорах - ну а война блестяще проиграна. Это точно.
  
   Только талантливые проигрывают так умело.
  
   - Не огорчайтесь, она бы и так проиграла, если б продолжила предавать. Вы бы потрепыхались два года, и финиш. Погибли б ещё миллионы солдат, главным образом ваших, мятежных, и здоровенная куча техники. Всё это нам понадобится, я вас уверяю. И корабли, и люди.
  
   - Но не верхушка, лидеры Сопротивления, - продолжила Мэй его мысль. - Не мы.
  
   - Увы. Вам бы я не доверил и бешеную собаку, не то что сенат. Вы бы нашли возможность устроить проблемы. Пустили б её без намордника погулять. Что с вами делать, Мэй? - Он цокнул языком, глядя на неё с каким-то нежным удивлением. - Лично с вами. Судьбу остальных мы решили, да?
  
   Тут Мэй и Майя засмеялись вместе - первая в ужасе, а вторая в восторге. Каков подлец!
  
   - Вам недостаточно того, что вы уже сделали, Торн? Вы тогда чуть меня не убили.
  
   Но она уже холодно просчитывала, как выживет и спасёт остальных, как будет его ласкать, что ему позволит, лишь бы выиграть время. Для Джона и детей. Для Кая. К полудню Кай вернётся в столицу. К вечеру, самое позднее.
  
   - Нет, - он засмеялся в ответ, смеялся, Тьма побери, и смотрел ей в глаза, намотав прядь её волос на кулак, чтобы заставить её к нему повернуться. Но взгляд его был не жесток, а серьёзен, яркий взгляд хищного зверя. Драконий обед - священное дело, готовься, пища. - Мне недостаточно этого один раз в год, Мэй, это не жизнь, не брак, а тюрьма и муки. Я безумно по вам скучал.
  
   Он поднял вторую руку - медленно, не спугни добычу - и положил ладонь ей на лицо, коснулся губ большим пальцем, ласково, нежно, и тут Мэй запаниковала. Он не сунул руку ей между ног, не схватил за грудь. Он хотел не просто секса, власти, её унижения, доказательства своего господства. Вернее, всё это он хотел, но не только, всё это он получил бы за первые полчаса. Брак, говорит он, брак! Это даже не тайная связь. Это хуже.
  
   - Но... но... - она не заметила, как вцепилась в его запястья, судорожно пытаясь не спровоцировать его на насилие, как сделала в прошлый раз, и одновременно прекратить мучительную ласку, от которой сжималась её душа, а тело греховно ныло в страсти и страхе. Сильный мужчина, закалённый воин, в два раза тяжелее её. Боевой опыт ей не поможет.
  
   - Я тосковал по вам, - с нажимом сказал он. - Что вы со мной сделали? Околдовали меня, вы, светлая ведьма, лишили свободы выбора. Как вы могли! Как могли так использовать дар! Таким дерьмом не занимался даже ваш отец, Мэй-сан. Он убивал людей, но не насиловал их душу.
  
   - А ничего, что у меня уже есть муж? - Кажется, ей удалось немного успокоиться, голос не дрожал. - И дети. Я родила двоих детей полмесяца назад, это для вас ничего не значит? Мы счастливая семья.
  
   - Да? - сказал адмирал. - И где Джон Рау сейчас?
  
   Она хотела дать ему пощёчину, но не посмела. Помни, что тогда случилось, у него на корабле.
  
   - В последний раз, как мне докладывали - ровно перед тем, как вы зашли - он был в борделе маман Арольд в четвёртом дистрикте. И был очень занят. Теперь, полагаю, сидит там же и всё ещё занят - иначе. С ним там друзья, перетирают за бизнес. Ваш муж возит наркотики в столицу, Мэй. Он и его чудесная камарилья.
  
   - Вы сами их разрешили, - она осторожно пыталась высвободиться, крутила головой, и ей что-то удалось - его рука соскользнула с её лица на плечо, пониже.
  
   - Я разрешил амброзию и нектар, безвредную чепуху, которую ненавидят ханжи, а не эндру, крак, айди и прочую смертоносную мерзость. Джон возит этот товар. Не говорите, что вы не знали.
  
   Она знала. Она застукала его за разговором с партнёром, Марди Че Вильей, только этим утром.
  

...

   Мэй снился противный сон - что-то ползло, шелестело за стенами, над потолком. Вставайте, Мэй-сан, сказал ей адмирал Торн и добавил что-то, она не расслышала, потому что шорох усилился, шёл изо всех щелей. На груди адмирала алело пятно, оно расплывалось и удлинялось к поясу, вниз. Уходите, сказала она, я вас ненавижу, что с вами, Ариан? Её голос терялся в шумах. Те стали отчётливее, разнообразней. Что-то (кого-то) рвали, кто-то глотал. И полз, полз вперёд.
  
   - Джон? - спросила она.
  
   На подушке мужа лежал бластер, как всегда, когда он отходил безоружным и оставлял ей знак, что с ним всё в порядке. Не надо ходить безоружным. В столице полно имперцев.
  
   Он что-то говорил в гостиной, за закрытыми дверьми. С некоторых пор все двери перестали быть преградой - у Мэй развился сверхъестественный слух. Но слышала она нечётко, как журчание воды - ни спать спокойно, ни подслушать качественно.
  
   Мэй открыла дверь, встала в проёме и внимала, наблюдала звонок. Когда он закончил, она спросила:
  
   - И кто будет всё это продавать? Эндру и крак? Своих людей пошлёшь - Минк, Люси, Бобо?
  
   - Для этого есть ритейлеры, Мэй, - улыбнулся Джон. - У них столичные ребятишки. Кто же сам продаёт на улицах собственную контрабанду? - Он был доволен и весел. - Как раз на афтепати подвезём, пусть император Кришна причастится достижений нашего химпрома. Выплачу наконец премиальные эскадрилье. Люси беременна, ей и Минк эти деньги очень не помешают.
  
   Суть сказанного он, как обычно, пропустил мимо ушей. Столкновение традиционного мерсианского менталитета с эгалитарной столичной культурой произвело странный эффект на сознание Джона Рау: целиком признавая политическое лидерство жены, приняв её убеждения без вопросов, ежедневно ставя за них на кон свою жизнь, в личной жизни он мягко игнорировал её моральные претензии. Как будто фурия революции Мэй Сиюань и Мэй, миссис Рау, были разные люди. Видимо, трудно считаться с совестью человека, еженощно стонущего под тобой в постели. Для Джона Рау, по крайней мере.
  

...

   - Он зарабатывает нам на жизнь, - она встала щитом перед Джоном и за него, как жена, как должна была. - На жалованье своей эскадрилье. Императрица Гэллар лишила меня всего, и Джон должен заботиться о семье. Таковы нормы в его культуре, мерсиане, они другие, мужчина там отвечает за благо жены, детей, подчинённых. Джон настоящий мужчина... как там это понимают. И он не отдаст свою жену никому, даже вам, будущему спасителю всей вселенной. - Она вдруг почувствовала, что может высвободиться. Отстранилась - и точно, он отпустил. Мэй рванулась прочь.
  
   Дверь была на замке.
  
   Мэй ударила в неё кулаком и уткнулась лбом в гладкий камень. Торн подошёл сзади, почти вплотную. Стоял и смотрел на неё, на её затылок, на пушок под линией волос. Она чувствовала этот взгляд.
  
   - Он убьёт тебя, - глухо сказала она. - Ему наплевать, что сделала я. Узнает - убьёт. И конец твоим великим планам.
  
   Торн медленно пронёс кулак мимо её уха, коснулся двери. Как торпеда, ни малейшей дрожи.
  
   - Я начал карьеру в особых отрядах, Мэй, а потом три года выживал один на планете чудовищных многометровых рептилий. Это я его убью, если дойдёт до поединка. Хочешь избавиться от этого настоящего мужчины уголовных понятий - просто скажи, и я казню его за следующую партию крака. Хоть завтра. Не надо устраивать грязное личное шоу для толп.
  
   Есть ещё один человек, который сражался бы за меня, подумала она. Мой брат. Почему я не зову Кая? Достаточно обратиться мыслью к нему - он придёт. Может, даже быстрее, чем самый быстрый корабль. Не завтра - немедленно, словно мысль или свет. Он просто ступит из этой стены. Возможно? Кто его знает. Не я. Кай мог бы быть здесь сейчас и встать между нами. Он мог бы предупредить, что Итриулан нас предала.
  
   Разве он, знающий столько всего, мог не знать?
  
   - Думаете о брате? - грустно сказал Торн.
  
   Нет, к этой звезде мы не полетим, решила Мэй. И так очень плохо. И вообще, это надо решить самой. Я соблазняла Торна, тянула его к себе, сводила с ума - я, а не Кай.
  
   - О Йелене Сигурдотир, - бросила она в ответ. - Почему не она, а я? Она костьми ложилась, чтобы удержать для вас столицу, и пострадала за ваше общее дело. Если судить объективно, довольно красива. Единомышленница и профи в спасении государства. Чем не императрица? - Мэй обернулась к нему и подняла руки, чтобы упереться в грудь и не дать обнять её, если он пожелает. - Или же генерал Нимра - знаете, вам придётся её казнить, если вы не найдёте способ унять её жажду мести. Как мужу она бы вам подчинилась. Она ведь тоже с Мерсии, как и Джон, там жёны подчиняются мужьям, так принято, даже если сами они генералы. Симпатичная, молодая ещё... только несчастная очень. Сделали бы её счастливой. Почему нет?
  
   Мэй вовсе не была уверена, что оценивает Нимру верно. Однако, это лучше, чем она сама. Но Торн не клюнул на приманку обсуждения других кандидатур.
  
   - Потому что моя жена не она, а вы, Мэй. Вы не слыхали, что я говорил, или игнорируете намеренно? Я асур, а не гомо сапиенс сапиенс, как бы ни был на вас похож. У нас, если двое сделали друг с другом то, что вы со мной и я с вами, они муж и жена. Не на бумаге, а по естественному закону. Неважно, что вы использовали приворот и колдовство. Точно так же вы мать ваших детей, вы же не можете перестать ей быть, как бы того ни желали, правда? - Она собиралась возразить, но он положил палец на её приоткрытые губы. - Я не могу ни на ком жениться, кроме вас, вот и всё. Это был бы чисто формальный брак.
  
   - Но... врачи, медицина... наверняка что-то можно сделать...
  
   Какой жалкий лепет, сказала Майя Оками. Заткнись. Ты его поломала, теперь чини - или доламывай до конца. Только больше достоинства, не позорь нас, лицо-то у нас одно, не говоря уже о других частях тела. Папа из ада смотрит на тебя как на дерьмо.
  
   - Может, и можно. Сколько-нибудь доступные средства, которыми в схожих случаях лечат у вас, на меня не действуют - даже, пожалуй, становится хуже. Больше тоскую, больше думаю о вас. Хм... бред какой-то, - он встряхнул головой, как будто рассердился на себя, - лучше, хуже... Это естественно, Мэй. Это наш асурский брак. Не стройте наивность, притчи же по галактике ходят об идиотах, которые эдак влипли во связь с партнёром другого вида, а потом цирк - то ящерицами беременны, то половыми органами срастутся, а то их просто-напросто едят после всего, потому что такая функция у мужчин той расы - оплодотворить и служить закуской. И вот вы попались так же, вы, умная женщина. Или я вас переоценил? - он печально покачал головой. - Неважно. Это неважно.
  
   - Кай может помочь вам, - сказала Мэй. И продолжала с растущей уверенностью: - Вы ему чем-то дороги, судя по результату войны. Не возражайте, не прикрывайте его, я же знаю брата. У меня на глазах он лечил немало людей - раненых, обгоревших, попавших в руки имперской СБ и спасённых ещё живыми. И получалось, всегда. В отличие от врачей, Кай ни разу не потерял небезнадёжного пациента. Вам нужно только ему довериться, убрать это... - она жестом показала как бы стены вокруг его головы, защищающие его голову от таких, как она - увы, недостаточно прочно. - Клянусь, он не навредит вам, а исцелит. Нанести вред больному Кай не способен.
  
   - Ваш брат способен на всё, - жёстко ответил Торн. - Включая то, чего и сам Брахма себе не позволит.
  
   Он прижал руку к сердцу и поморщился, словно от боли, и Мэй испугалась - ...
  
   - Я его не впущу. Он не может меня исцелить, если вы так и не поняли, потому что я не болен. Может только поломать ещё немного. - Торн прикрыл глаза. - Я на это не согласен. Ломать через колено собственную природу - нет, хватит, я и так уже поломан. Мэй, первое моё воспоминание - погребальный костёр моего отца, на котором сгорает мать. Мне было три года - достаточно взрослый, чтобы поджечь костёр собственными руками. Дядя дал мне пылающий факел... я помню, как ткнул им в поленницу и как её охватило пламя. Я это сделал, хотя уже понимал, что происходит что-то непоправимое. Мама не шелохнулась и не кричала, она была очень мужественной, как вы. Есть ещё воспоминание о том, как я сижу во дворе у фонтана, на жёлтой плитке, и играю с козлёнком, оно радостное и, кажется, того же года, но я не помню, что было раньше. Потом я жил на Раньялоке, один среди громадных ящеров, и каждую ночь, каждый день думал, живы ли те, кто меня там оставил - или уже погибли смертью, худшей огня... Потом... переехал сюда, в империю, от этого тоже мне много радости было. В частности, ваш отец и Йелена. Йелена Сигурдотир, вы вот её предлагали мне в жёны - а знаете ли вы, что она и Оками-сама однажды меня пытали? Я трое суток провёл на дыбе в Йеленином подземелье. Тссс! - Он опять прижал её губы пальцем. - Не говорите, что вам очень жаль, Мэй, вы тут ни при чём. И я их простил, как видите - батюшку вашего тоже. Везёт ему на прощенцев. Ну и в заключение, вы с вашим братом, чтоб он нам всем здоров был с такими талантами... - Он повернулся и ушёл к столу. Сел. - Я ведь уже был женат. Здесь, у вас, не дома. Её убили вы, Мэй, ваш мятеж и война. Не лгите, что сожалеете.
  
   Она увидела лазейку и юркнула туда:
  
   - Как вы с этим справились, если вы однолюб?
  
   - Так же, как справился бы, если бы вы вдруг умерли. Надо, чтобы прошло несколько лет - три стандартных, по крайней мере. Асур-мужчина может, овдовев, жениться снова, это даже желательно, но только после периода исцеления и соответствующих ритуалов. На ритуалы я могу забить, но не на время. Как вам вариант? Вы умираете, я три года скорблю и женюсь опять. Империя получает наследника, я - душевный мир, не говоря уже о плотском счастье. Вы для меня на это пойдёте?
  
   Мэй вдруг поняла, что устала. Ужасно устала, сейчас упадёт на диван, и он может делать что хочет.
  
   Мысль была соблазнительной.
  
   Бедная я.
  
   - Бедный вы, - сказала она.
  
   - Я богатый. Очень богатый, вся её империя теперь моя, я - наследник. И не собираюсь ничего транжирить. - Он вдруг засмеялся сквозь боль и усталость. - Выходите за меня, Мэй, бросьте романтического бандюгана, и вам не придётся жить на грязные деньги. Тиранские, конечно, но не уголовные. Это вам не пристало.
  
   - Рив Гэллар, - как в трансе сказала Мэй. - Вашей женой была она, императрица. Вы - наследник империи...
  
   Он сидел и молчал и казался каким-то счастливым. Потом заметил, будто мимоходом:
  
   - Это не для болтовни.
  
   - Да за кого вы меня принимаете? - возмутилась Мэй.
  
   - За предательницу и террористку, - ответил адмирал Торн, который вдруг опять проявился там, где только что был просто Ариан. - Клятвопреступницу, мятежницу, вот это всё. Можете вернуться в клятву, Мэй. Приглашаю.
  
   - Вы жертва, - сказала она, и ей было всё равно, что после этих слов будет дальше. - Я это сразу поняла, увидав вас, с вашей кожей, в числе адмиралитета. Там много было таких, патриотичных, верных, с не тем цветом кожи, формой костей, какими-нибудь не такими глазами, с шерстью или чешуёй. - Она махнула рукой. - Баранчики на заклание, все как один. Их использовали для грязнейших дел, потом подставляли. Уничтожали, отправляли в лагеря, на эшафот. Итриулан туда тоже манили, она оказалась умней, оказалась у нас. А впрочем, у вас в итоге. Смотрите, император, чтобы вас не убили во сне, не подали яду. От вас зависит жизнь моих детей.
  
   Она повернулась и пошла к двери.
  
   Закрыто.
  
   Она беспомощно обернулась.
  
   Сукин ты сын.
  
   - Жертва, да? - сказал Ариан Торн. - Когда вы с братом решили поиметь меня в душу и тело и он сбежал, а вы его прикрывали, играя с моей природой, не прошло ещё и полутора лет после смерти Рив. Для исцеления нужно три года, Мэй, помните, я говорил?
  
   Почему только я не взяла меч, подумала она. Закончила бы это, так или иначе. Либо дверь, либо его. А впрочем, всё равно бы отобрали на входе во дворец. Бластер-то у неё отобрали.
  
   - И эта рана никогда не заживёт, - сказал император. - Вторая тоже. - Он коснулся своей груди, и ей вдруг снова почудилось, что на его белом кителе, на самом сердце алое пятно. - И третья. Вернитесь сюда, Оками-сама. Я вам покажу, что такое жертвы.
  
   - Не надо, - сказала она и принялась расстёгивать свой кардиган, пальцы слушались плохо, но не от страха, что-то другое. - Берите меня, адмирал, раз хотите. Вы победили, я ваша добыча. Только никого не убивайте.
  
   - Я вам покажу, зачем явился в империю, - сказал он. - К чему я пытаюсь всех подготовить. Орду, которая сейчас идёт сюда, придёт не более чем через двадцать лет. Они особые существа, стоит видеть. Идите ко мне.
  
   - Не стоит, - она бросила кардиган на диван. - Я верю, страшилки у вас хорошие и гармоничны до последней запятой. Вы убедительно напугали всех и пристроили свой зад на трон, молодец, умный варвар.
  
   - А, вы не верите в орду. Я так и думал. Смотрите мне в глаза, Мэй. Я вам приоткрою дверь, покажу всё, что видел и знаю о вероятном противнике. Вы не обучены как следует, в отличие от Кая, но вполне в состоянии отличить истину от иллюзий. На это вашего умения должно хватить.
  
   - Почему же, верю, - ответила Мэй, заставляя себя подчиниться его приказу, смотреть в полыхающую янтарную глубину. - Республика гнила столетия, Ариан, она сыпалась по краям, и на границах стали собираться стервятники. Это обычное дело. Не верю я в то, что орда хоть вполовину так опасна, как вы малюете. Мы воевали с разными ордами тысячи лет, и Республика побеждала. Дикарям никогда не подмять под себя ойкумену.
  
   Световая стена за его зрачками куда-то ушла.
  

...

...

Наступило будущее.

...

...

   Враги прорываются к столице, их корабли горят и падают в атмосферу. Поначалу ничего больше не происходит.
  
   На горизонте облако, моросит, и у живых существ из кожи лезут маленькие монстры. Едят "родителей" заживо. И растут.
  
   Люди бегут на нижние уровни планетарного города, но и там каждый червь - инкубатор смерти. И давка. Туннели заполнены монстрами и мертвецами.
  
   Кай сражается на поверхности, но и оттуда охраняет их, свою семью. Вокруг неё и Джона непроницаемая невидимая стена, которая всё сметает. Им удаётся пробраться в бункер под бывшим императорским дворцом, пронести детей. Бункер очень велик.
  
   Столица гибнет, как почти все другие миры. Республиканских солдат на земле больше нет, Кай остаётся один в галактике монстров. Он убивает их сотнями, взмах за взмахом, но новые чудовища плодятся из мёртвых тел. В столице республики миллиарды окон, из каждого лезут твари.
  
   Флот больше не отвечает, провинции тоже. Это конец. Джон вызывает родину, Мерсию, колотит техника-дроида, кричит в ансибль. Ему отвечает голос орды.
  
   Последние бастионы Республики падают перед армиями врага, гибнут остаточные анклавы упрямых имперцев, чудовища пожирают миры каламари и илан. Только осиротевшие дроиды, непригодные в пищу, бродят, как зомби, по миллионам опустелых улиц. Планетарные города горят, дым застилает небо. Птицы и прочие обитатели воздухов падают замертво в пламя.
  
   Кай прощается с сестрой и призывает на помощь то, о чём страшно думать. Она одобряет.
  
   Кай, жуткий, неузнаваемый, совершенно новый, наносит удар в коллективный разум орды. Ордынцы - они гуманоиды, как ни странно - все поголовно теряют рассудок, их цивилизация гибнет, они становятся добычей собственных живых орудий.
  
   Слишком поздно.
  
   О семье этот новый Кай заботиться больше не может. Это противно его природе, хотя он продолжает их любить. Мэй чувствует его любовь, как последний луч солнца, которое гаснет навек. Она пытается поддерживать защитную стену сама, но тщетно, та тает.
  
   Кай сидит на холме в сенатском саду, отдыхает и наблюдает закат. Вокруг него собираются монстры. Не нападают.
  
   Что-то скребётся у входа, скрежет зубов и когтей. Бункер выдерживает, потом пол начинает потеть кровью. Где-то трещина.
  
   Кай идёт к ним. Недостаточно быстро.
  
   Кровь во что-то коагулирует.
  
   Они прячутся в тёмном глухом туннеле, пока остальных людей в бункере едят заживо. Малыш Ян спит, он спокойный, как солнышко, но Джессика всё никак не уймётся. Крики за дверью в бункер стихают, их вот-вот услышат, и Майя зажимает ротик дочки. Слишком плотно.
  
   Джессика засыпает.
  
   Что-то происходит у двери.
  
   Беги, говорит ей Джон и уходит туда с бластером в руке.
  
   Туннель кончается тупиком, и бежать в нём некуда.
  
   Кай движется к ним сквозь камни, через тело города-планеты. Ордынцы его тормозят, их горящие души, цепляются мириадами пастей, рук, языков огня, бесконечным безумным воплем.
  
   Выстрелы.
  
   Тишина.
  
   Майя сидит у последней стены, обнимая живого сына и мёртвую дочь, и видит, что Джон идёт к ним. Его лицо почему-то фосфоресцирует. Оно слишком низко, качается слишком странно. Она опускает Джессику на пол и поднимает бластер.
  
   Щупальца хватают её за ноги, и она видит то, что осталось от мужа.
  
   Майя стреляет.
  
   Когда всё кончено и последний луч гаснет, Кай в безграничной тьме поднимает руку.
  
   Они сидят у примуса пять лет назад, на повстанческой базе в холодных песках, и Кай, юный, светлый Кай указывает ей в ночь, говорит: смотри. Он поводит пальцем, и Мэй Сиюань видит крохотный взрыв, игрушечную сверхновую в темноте, далеко в пустыне. Вот что будет, говорит он, если совместить песчинку с песчинкой.
  
   Новый Кай, солнце тьмы, опускает руку, опять совмещая песчинки. Центры масс двух галактик падают друг в друга, и миллиарды лет, световых и прочих, умаляются до мгновенья и точки. Звезда к звезде. Агерран и Млечный путь горят одной бесконечной новой.
  
   Что-то голодное тянется к Мэй во тьме. Что-то злое.
  
   Папа!..
  
   Папа, помоги, мне страшно.
  

...

...

...

   Она открывает глаза, но что-то мешает видеть, какие-то воды.
  
   Слёзы.
  

...

...

   - Всё-таки вы не совсем злые силы, - сказал Ариан Торн. - Его последний акт в твоей грезе - спасение остальных галактик. Выжечь орду. Хоть что-то. Верю, так бы и было.
  
   Кай всегда был прекрасным, правильным парнем, - хотела ответить Мэй, - он настоящий рыцарь без упрёка. И не смогла, сил не было. Голова её лежала на коленях Торна, они были на полу. Видимо, я упала.
  
   Дети.
  
   Она рванулась, как птица в сетке. Но ноги её не держали, подламывались и требовали покоя. Она действительно устала за день, за год, за войну. За жизнь. Как старуха.
  
   Ариан подхватил её снова, не дал упасть и прижал к себе. Жёсткий, сильный. Она попыталась вырваться, встать и идти.
  
   - Шшш, - прошептал он. - Твои дети в полном порядке, мы их охраняем. Вот, - он вытащил комм из кармана кителя. - Спят, смотри, - он перенёс изображение на большой экран и силой повернул её туда, заставил видеть.
  
   Близнецы спали в колыбельке, повернувшись друг к другу и протянув ручки, как в зеркале. Ян был смешной, серьёзный. И Джессика. Джессика дышит, так хорошо.
  
   Мэй думала, что расплачется, но не вышло. Все тонкие нервы истратились за войну, наверное. Ишь, утешает тебя сидит, ещё один благородный, сказала Майя Оками, я бы его уже трахала, если б было наоборот.
  
   Заткнись, сука похотливая, ответила себе Мэй, я замужем и я это не испорчу.
  
   На твоём месте я бы засунула ценности и идеалы куда подальше, - Майя или какой-то другой голос, голос беспощадной критики рассудка. Ты ради них достаточно навертела. Республика побеждает варваров, да? Та республика, что ты вымечтала в кругу друзей, с децентрализацией, демократизацией - и демилитаризацией, самое главное? _Эту_ орду она победила бы, полагаешь?
  
   - Враг на самом деле ужасен, - спокойно сказал Ариан Торн. - Однако ресурсов империи хватит для обороны - при должном уровне организации и дисциплины. Я этот уровень обеспечу, Мэй, мы, вероятно, одержим победу. Высокой ценой. Я её надеюсь понизить за предстоящие перед вторжением годы. Для этого мне нужна ваша помощь. Твой брат - очень важный фактор, он оказался разумен. Методом проб и ошибок, но всё же. Он будет работать на выживание человечества, а не против. А ты?
  
   Я бы на твоём месте делала, что он скажет, сестрица. Майя. Благодаря ему нас с тобой не съедят, не говоря уж о наших родных личинках. Так что, прикажет домохозяйкой стать - притворись, будто счастлива у плиты, окружающим легче будет. И вообще, пусти-ка меня за руль, ты совсем раскисла.
  
   Но Джон, возразила Мэй.
  
   Джон ночует в борделе. Дай нам наконец поразвлечься.
  
   Её внутренние разговоры с самой собой - с Майей - давно уже не звучали так реально. Будто и правда два голоса, не один. Это могло бы испугать, но существовали страхи поважнее. Особенно теперь. Мэй вздохнула. Она подумает об этом завтра, ведь утро вечера мудренее.
  
   ...
  
   Майя Оками повернулась, расстегнула воротник адмиральского кителя и поцеловала Торна в шею, во впадинку над ключицами. Он тихо ахнул и застыл, явно боясь её спугнуть.
  
   - Вы не нарушите договор, адмирал, - сказала она, вдыхая запах его кожи и расстёгивая китель, пуговицу за пуговицей. - Никого из нас не казните. И Джона прежде всего, оставьте его в покое. Он мой первый муж. Будет два.
  
   - Согласен, - без раздумий ответил Торн. - Это меня устраивает. То есть, это ужасно, но никак не хуже мятежа, террора, бессмысленной резни и остального, с чем я познакомился в цивилизованной ойкумене. В конце концов, божественная Драупади тоже была женой пятерым братьям Пандавам одновременно.
  
   ...
  
   Она чуть отстранилась, стоя на коленях, и стянула блузку через голову. Потёртость от бластерного ремня на её плече никуда не делась, она её не свела, как сделало бы большинство высокородных женщин. Ариан Торн коснулся её, как сокровища, провёл пальцем вдоль уплотнения. Мэй завела руки за спину и расстегнула бюстгальтер. Кожа под ним была очень светлой, а соски больше, чем он помнил, и сами груди пышнее, груди кормящей матери. От них пахло молоком. Он взял одну грудь в ладонь, почти не смея дышать - ...
  
   - У тебя доктор тут наготове? - спросила Мэй. - Я не умру от аллергического шока, или что это там было?
  
   - Не умрёшь. - Он вытащил из кармана крошечную приготовленную мушку и налепил ей сзади на талию. - Прошло слишком мало времени после последнего раза, чтобы была такая опасность, но я на всякий случай приготовил антидот.
  
   - Какой ты предусмотрительный, - сказала она. - Это в тебе восхищает. - Но и смешно немного, было на её лице. - Бери меня, император.
  
   И расстегнула ремень его брюк.
  
   Потом он ласкал её грудь, живот, плечи, целовал в губы - она от этого уходила и подставляла шею - а её руки скользили под его рубашкой, жадно исследуя тело. Потом он осторожно положил её на пол и снял с неё обувь и брюки. Трусиков под ними не было.
  
   - Я знаю, что ваши женщины иногда убивают нежеланных детей в утробе, - сказал он. - Прерывают беременность, так они говорят. Если я сделаю тебе ребёнка, ты его родишь?
  
   - Аборта не будет, я обещаю. - Мэй трогательно прикрывала рукой грудь, а вторая рука стискивала его пальцы, тянула к себе. - Выносить это дитя и родить, возможно, придётся дроиду-матке. Если Джон до того момента меня не бросит.
  
   - Кто же бросит тебя... - Он развёл её ноги в стороны. Пусть только попробует, негодяй, я его повешу.
  
   Мэй наконец застонала, когда он подался вперёд и накрыл её тело своим.
  
   ...
  
   Ко второму разу он снял китель и рубашку.
  

...

...

...

   - ...И ещё. Тебе надо подумать, от кого баллотироваться в сенат, если хочешь, чтобы тебя избрали. Твоего мира, Амана, больше нет. На днях я опубликую указ, который вернёт всем аманским беженцам гражданские права, в том числе возможность выбирать мир для проживания и полноправие по месту жительства. После этого даже те, кто по сей день ещё не нашёл себе места, перестанут быть отрезанным ломтем и вольются в общество на местах.
  
   - Хочешь нас рассеять? - спросила она. - С глаз долой, из сердца вон? Почему бы не дать нам отдельный мир, новый, чтобы мы сохранили свою культуру? Сарияд подойдёт, там уже есть наша база и небольшая колония.
  
   Они лежали на боку, касаясь, глядя друга на друга. Её рука ласкала лестницу старых шрамов на его плечах и спине. Гладила, настойчиво и осторожно. Он помнил, как тяжёлая рука её отца касалась его почти так же, там же, только раны были совсем свежие, сочились кровью. В камере пыток ИСБ было дело. Теперь эта память о боли уже не мешала.
  
   Прощение злодеяний дарует покой не злодею, а жертве, подумал он. Вот она, тайна.
  
   - Сарияд нужен твоему брату, у него на этот мир другие планы.
  
   - Каю нужна вся планета? - Она приподнялась на локте.
  
   - Видимо, да. И он намекнул, что колонистов оттуда надо эвакуировать. С этой планетой что-то не так.
  

...

...

   ...Кай не спеша устроился в кресле и положил ему на стол белый бумажный конверт.
  
   - Я там написал, почему Сарияд непригоден для заселения. Вслух читать не надо, и передавать кому-то, в том числе в архив.
  
   - Это... может привлечь внимание? - Торн уже знал, что некоторые имена и явления в империи избегают называть вслух, но никогда не думал, что это больше, чем суеверие. И вот, от Кая Оками.
  
   - Да, - просто ответил тот.
  
   Торну немедленно расхотелось читать письмецо в конверте.
  
   - Что там? Скажи в самом общем виде.
  
   - Нечто очень голодное. Оно уже однажды жрало, и не прочь ещё. Вы обратили внимание, что на планете есть развалины, но нет колоний и разумной жизни, сэр?
  
   Он иногда бросал это "сэр" даже наедине, будто бы забываясь. Или напоминая себе, чтобы когда-нибудь не забыть на публике. Адмирал Торн взвесил тонкий конверт на ладони и спрятал его во внутренний карман кителя. Некоторые имена, согласно суевериям, не следовало произносить даже про себя.
  
   А ведь я что-то подозревал, подумал он. Есть такие планеты - вроде бы всё прекрасно, садись и селись, только колония потом вдруг куда-то девается. Ни следов, скажем, угона в рабство, ни трупов. Обычно такие вещи означают, что колонистов съели, и хорошо, если быстро и без затей. Таков был мир Авьякта на территории его родного царства Вриндавана. Там несколько раз исчезали колонии, пока мир не стал запретным. Гм, а ведь Авьякта расположена очень близко ко границе с пустошами, оттуда и до имперского космоса вскоре рукой подать...
  
   - Да. Хорошо, планета твоя. Выселяй оттуда людей. Это мятежники, тебе, как их герою, тут все карты в руки.
  
   Адмирал с интересом отметил, что Кай Оками озабочен благополучием поселенцев на Сарияде и готов ради этого на меры, непопулярные среди мятежного ополчения. Его отец, например, не стал бы лишний раз раскачивать лодку, а просто ждал бы, пока то, голодное, не насытится, потом объявил бы мирок вне доступа и делал там что захочет. Такие тонкости более чем любые слова убеждали адмирала, что Кай - существо не вполне зловредное, несмотря на его чудовищную роль в успехе мятежа и раздувании гражданской войны.
  
   Он также заметил, что Кай не лжёт. Самородок с четырьмя классами сельской школы хитрил и маневрировал, как древний злобный мудрец, но не произнёс прямой лжи ни разу. Достойно внимания, потому что, насколько Торну было известно, старые храмовики подчас врали, аж дым стоял. Хотя у них была заповедь против лжи. Возможно, Кай Оками относился к ней всерьёз, как бывает с фанатичными неофитами - да только ничто в нём, мягко говоря, не указывало на фанатизм. И не неофит он уже. Кай был загадочен, как иновидовой артефакт, внешне напоминающий что-то знакомое. Например, бомбу.
  
   - Гарантируешь, что оно не вырвется на свободу?
  
   - Само оно - да, об этом я позабочусь, - с уверенностью сказал Кай. - Разве что будет кто-то живой, на кого оно повлияет. Тогда и об этом я позабочусь.
  
   - Если оно обретёт орудие, то о каком масштабе бардака мы говорим?
  
   - В пределах двух-трех миров, адмирал. С концами. Но это даже не сотая часть основной проблемы.
  
   - Проблему можно окончательно решить? - приподнял бровь адмирал. Он готов был выделить определённые средства, чтобы сариядское нечто, явно родственное Каю, но ещё более безумное, не вынырнуло в самый неподходящий момент у него в тылу.
  
   - Я пока не могу, - Кай развёл руками. - И не такие умы старались. - Он виновато улыбнулся и наклонился поближе. Голубые глаза блестели научным азартом. - Я думаю, проблему можно... контролировать. Может быть, в нашу пользу. Если он согласится помочь мне во время войны...
  
   - Давай без местоимений, - адмирал уже понял, что проблема на Сарияде обладала именем и фамилией - по крайней мере, когда-то, как большинство проблем храмовиков. Может быть, даже успела побывать одним из них.
  
   Кай был мгновенно сбит с толку, как всякий раз, когда Торн отдавал ему приказ, но тут же оправился и заявил:
  
   - Да, сэр. Будут новости, я доложу.
  
   - В самом деле?
  
   Будто бы есть другая возможность.
  
   Кай проигнорировал шпильку.
  
   - И, мне нужен будет военный чин.
  
   - Конечно. Останешься в армии - получишь полковника, что соответствует твоему статусу у мятежников с повышением на разряд.
  
   Это было немного слишком великодушно. Капитан Оками был ведущим эскадрильи истребителей, но эскадрилья состояла всего из восьми единиц, а в последние годы усохла до четырёх-пяти в связи с тем, что желающих в ней летать было мало, особенно среди опытных пилотов. Истребители этого соединения слишком часто гибли, следуя приказам капитана, имперские пушки поражали их, а не Кая, и состав менялся чуть ли не каждый второй вылет. Из всех соратников Кая Оками на поле боя один Джон Рау, его друг и зять, упорно оставался невредимым. Его легендарный корабль был словно заговорённый.
  
   Но Кай покачал головой.
  
   - Генерала.
  
   Торн усмехнулся.
  
   - Ты не заслужил.
  
   - Ещё заслужу. Я генерал Ордена Храма, буду им и в миру. Это избавит от необходимости брать под козырёк перед бог знает кем, даст автоматический доступ к закрытой информации и возможность отдавать приказы, не нарушая закон. - Кай улыбнулся в ответ. Он и без чина мог отдать приказ хоть облакам и водам, тот был бы исполнен, скорее всего. Оба они это знали. - В армии я фактически не останусь, хотя формально буду там числиться. Мне предстоит огромный труд.
  
   - Может, тебе сразу дать адмирала? - Торн улыбнулся ещё шире. - Чего мелочиться.
  
   - Станете императором - дадите, если будет надо, - вполне серьёзно ответил Кай. - Пока мне хватит генеральского оклада.
  
   - Если дело в деньгах, то не беспокойся - кто-кто, а ты у меня на паперть не попадёшь. Я так или иначе намерен дать тебе статус тайного советника по надприродным вопросам. - И надеюсь, что для местных титул звучит не так глупо, как для меня. - Оклад будет много выше, чем генеральский.
  
   - Спасибо, но это я должен делать бесплатно. Традиция, - Кай развёл руками в чёрных армейских перчатках, немножечко как в наивной драме.
  
   - А служить в армии - не бесплатно?
  
   - Нет, это устав позволяет и даже предписывает во время войны. Деньги должны идти на операционный орденский счёт. Такой счёт мне нужен, и общий, но пока что обойдусь одним.
  
   - Нужен - иди открывай. Секретарю потом сообщишь.
  
   Торн кое-что подозревал и решил проверить свою догадку.
  
   - А куда? - как будто в пространство вопросил Кай. - И как? У меня же нет документов.
  
   Аплодисменты.
  
   Кай Оками, Великий магистр и генерал мёртвого и возрождённого Ордена Храма, великий мятежник, обманщик, убийца и воин, человек, которого слушались и пространство, и время, понятия не имел, что такое счёт в банке.
  
   ...
  
   - Не беспокойте пока что мою сестру, адмирал. Ей и так нелегко.
  
   Кай поднялся с кресла, давая понять, что разговор завершён, но остановился напротив двери. Его профиль под чёрным плащом-покровом резко выделялся на фоне адмиральского обзорного экрана. Парень знал, что Торну на самом деле нравится на него смотреть, наблюдать и гадать над этой ходячей волшебной вещью, а Торн знал, что Кай это знает. Они потворствовали друг другу, и даже не в малом.
  
   Адмирал хранил молчание. О Мэй он с Каем говорить не мог, заставить себя не умел.
  
   - Вы сможете встретиться с ней после вечеринки в честь подписания договора о нашей почётной капитуляции.
  
   - Это называется "приём", а не вечеринка.
  
   Мы не в деревне, мальчик. Порой Кай выглядел юношей, а порой - далеко за сорок. Ему было двадцать три.
  
   - Не уязвляйте меня, сэр. Я пытаюсь немного помочь. В тот вечер у вас есть шанс разрешить весь этот, - Кай неопределённо повёл рукой, - горький вопрос между вами. Пригласите её к себе.
  
   - Приём. Он будет удачным? - В том смысле, в каком я задумал?
  
   - Да.
  
   - А договор? Он сработает?
  
   Торн и сам знал, что да, но почему бы не спросить. Лишняя капля уверенности экономит нервы.
  
   Кай прикрыл глаза, будто ему было стыдно. Ну наконец-то.
  
   - Насколько это возможно, - тихо ответил он.
  
   Свет из открытой двери упал на его одежду, и адмирал заметил, что его плащ на самом деле не совершенно чёрен. Оками носил предельно близкий к абсолютной тьме, но всё-таки отличный от неё покров.
  
   - Будешь-таки генералом, мальчик, - прошептал Ариан Торн, когда дверь закрылась.
  
  

...

   2. Явление
  
  
   Великий магистр Кай Оками сидел на полированной скамье в атрии императорского дворца и подслушивал. Скамья была совершенна, ирийский молочный мрамор, искусство её полировщика выше всяких похвал. Кай расположился с полным комфортом и наблюдал за крошечным серебристым созданием, свившим гнездо в полу между плит. Создание было величиной в полмиллиметра, припутешествовало в столицу с каких-то невероятных миров в трещине чьей-то подошвы и напоминало паучка. У него было шесть ножек плюс две белые лапки-клешни по бокам, которыми оно укатывало в блестящие нити пойманную добычу - ещё более крохотных мошек, чем оно само.
  
   Зверюшка была замечательна и страшна и помогала Каю отвлечься от жара страстей, которым предавались люди и нелюди в некоторых залах и комнатах дворца. Как рыцарь Храма и миротворец, Кай сердечно приветствовал этот переход от войны к любви, пусть даже лишь плотской, но непосредственно воспринимать водовороты чужих чувств было тяжко. Это будило страсть в нём самом, мысли о женщине по имени Нив Уэллан, которая в последний год была его тайной соратницей в деле примирения галактики. Кай знал, что Нив влечёт к нему так же, как его к ней, но ей, убеждённой имперке, нелегко было простить ему участие в войне на стороне повстанцев, смерти множества других сторонников императрицы. Он также знал, что время ему поможет, Нив простит и станет его женой. Он был готов ждать годы. Их брак вознаградит терпение и станет важным шагом в восстановлении гражданского согласия, необходимого для подготовки к войне против орды.
  
   Идущие из дворцовых комнат миазмы похоти и волны чувств будили в душе Кая также память о мерсианке Зои Уэст, повстанке и пилоту эскадрильи Рау, с которой он, Кай, утратил невинность. Зои была никакой не Зои и не мерсианкой, её истинное имя было Инес саэ Лао, и была она ученицей и агенткой императрицы. Она совершенно его не любила, и это Кай считал главным. Когда его умения достигли новых уровней и он вдруг стал видеть страсти и помыслы живых существ, душа Инес его поразила. Она не чувствовала к нему ни ненависти, ни любви, не имела симпатий и антипатий. Она его даже как следует не желала. Саэ Лао была пустотой в глубоком колодце, куда живые существа проваливаются сквозь тонкий коврик мха, чтобы умереть на дне без воды и выхода. Кай тогда увидел на песке её памяти сухие кости предыдущих жертв, моменты их смерти. Всё же он не жалел, что предался с ней греху, и не был уверен, что встреча с Инес его чему-нибудь научила, кроме того, что обман и зло вездесущи и процветают там, где повреждённая человеческая природа даёт слабину. Об этом он, однако, знал от своих учителей и так. Скорее, саэ Лао просто обожгла его душу, убила в нём что-то и нанесла интимный ущерб, как Мэй - адмиралу Торну. Не столь тяжёлый, но с точно тех же позиций: противники - не вполне люди, с ними можно делать что угодно. Кай знал, что Мэй предавалась таким иллюзиям, она так оправдывала себя, когда вспоминала, как совершила над душой имперского адмирала насилие, которое привело к его насилию над её телом. Параллель между сестрой и жестокой Лао горчила. Подобные грустные выводы и были причиной того, что Кай предпочёл бы быть далеко от дворца, не умножая печаль сверх меры.
  
   Однако уйти или закрыться от чужих чувств он не мог. На тропах времени горячо и близко дышало пятно паскудного зла, опасность, которой он здесь дожидался, чтобы отразить. Её пути вели во дворец, к этой ночи. Кай Оками ждал. Его меч покоился в рукаве.
  
   ...
  
   Далеко за дворцовой крышей возносились ввысь башни столицы. Планетарный город образовывал впадину там, где был расположен дворец и его сады, здесь можно было прямо с земли видеть небо, но здания вокруг были слишком высоки. Небо казалось чёрным лоскутком. На нём двигалась россыпь звёзд, в основном искусственные спутники, станции и имперские корабли. Кай посчитал их, потом посчитал опять. Чувства одурманенных амброзией любовников в дворцовых комнатах были не единственным и не худшим, что ему приходилось переносить. Его сестре Мэй было плохо. Она встретилась с Торном, как Кай и предвидел. Теперь между ними шёл разговор, от которого Мэй обмирала. Она была близка к отчаянию и искала выход. Выходов было несколько и дальнейших возможностей много, но лишь одна делала личное положение самой Мэй, её мужа и адмирала хоть сколько-нибудь терпимым. Кай сострадал сестре, но ни к чему её не подталкивал. Выбор должна была сделать она сама. Судьба галактики от этого не зависела.
  
   Гнев и страдания сестры глодали его дух и совесть с тех пор, как стало ясно, что Сопротивление проиграло войну Ариану Торну. Боль Мэй, ведущая к отчаянию ярость, отравленная горькой страстью ненависть к адмиралу, стыд совершённого и пережитого насилия, злость на саму себя, на мечущихся соратников, мужа, Кая и на обожающий Торна народ, упорно не желающий освобождения - всё это клубилось вокруг неё тучей горящей тьмы. Тьма становилась всё гуще, она становилась опасной. Кай сделал для Мэй и детей что мог, умиротворяя беременную сестру, ласково убедил её принимать успокоительное, сам исподволь врачевал её дух во сне и теперь надеялся, что малыши не понесли ущерба.
  
   Мэй приняла решение и перестала страдать.
  
   Кай вздохнул и запрокинул голову назад. Ему как будто целый мир свалился с плеч.
  
   ...
  
   Им было хорошо, Мэй и Торну. Очень. В какой-то момент их чувства стали едины, как излучение слившихся солнц, и гнев и боль адмирала растаяли в счастье так же, как тёмное облако вокруг Мэй. Кай закрыл глаза, содрогаясь от радости. Он не завидовал им, даже белой завистью. Всё это будет и у него с возлюбленной, с Нив. Сейчас он просто стоял в стороне, постыдно не имея права закрыть третье око. Он охранял их ночь. Тепло их блаженства будто его омывало.
  
   Мои дорогие.
  
   Я правильно сделал?
  
   Те, кого он вопрошал, молчали.
  
   ...
  
   Шло время.
  
   ...
  
   - Оками-сама... - произнесла горбатая тень меж колонн. Обычно рыкающий голос джиху был очень тих - его обладатель знал, Кай услышит.
  
   Фереште.
  
   - Оно здесь, Оками-сама, - существо приблизилось к Каю. - Я чую его омерзительный запах. Вонь. Эта тварь не с наших троп, её поили чужие реки. Позвольте пойти по следу.
  
   Кай поднялся. Он безмолвно благословил паучка, который последний час помогал ему сохранять безмятежность. Будь счастливо, крошечное существо, отмеренный тебе срок. Встреть в этом странном мире подругу и породи паучат. Да здравствует жизнь.
  
   - Идём вместе, Фереште.
  
   Рукоять клинка, ещё слепая, легла в его ладонь.
  
   ...
  
   Её звали Гвендолен Сима, и была она служанкой в открытом крыле императорского дворца - красивой куколкой, подавательницей напитков и мимолётным развлечением для имперских офицеров. Была - до вчерашнего дня, когда нечто спящее в ней проснулось, повинуясь сигналу из ниоткуда. Оно взорвалось в её мозгу, как капля чернил в воде, и пакет необыкновенных данных перепахал сначала её разум, а потом и тело на генетическом уровне. Ночью Гвендолен, словно спрут, выползла на карнизы исполинской башни, в которой снимала крохотную комнатку. Она жадно приглядывалась к обитающей за окнами еде, но решила раньше времени не привлекать внимания. Поймала шестерых гамам, надоедливых вездесущих городских птиц, и сожрала с перьями, а потом некоторое время размышляла над своей задачей. Приняв решение, новая Гвен разобралась, как надевать и носить одежду своей отработанной оболочки. Теперь она вернулась во дворец, скрыв своё удивительное, новое и совершенное тело под разноцветным тряпьём. Ей предстояло устранить проблему.
  
   ...
  
   Тварь шла в главный дворцовый зал, происходящее в котором явно намеревалось дожить до утра и перейти в афтепати. Кай видел её как плывущее тёмное пятно, настолько очевидно чуждое и враждебное окружающим людям и нелюдям, что он задавался вопросом, как эти окружающие могут ничего не чуять. Они не чуяли. Пятно плыло неприятно быстро.
  
   - Элис, дай нам план дворца.
  
   - Да, Оками-сама, - сказала дворцовая ИИ. Мерцание её несчётных глаз образовало световую структуру перед лицом Кая. Он сдвинул голограмму немного вниз, чтобы Фереште тоже было удобно смотреть, и увеличил картину из праздничного зала.
  
   - Видишь, куда оно направляется?
  
   Чудовище лавировало, пробираясь через пьяную и расслабленную толпу. Оно оказалось там очень споро - только что, казалось бы, вошло - но теперь двигалось медленнее, притворяясь гостьей. Глубоко посаженные глаза Фереште какой-то миг растерянно шарили по крохотным фигуркам и лицам в световой картине, но прирождённый охотник быстро распознал дичь.
  
   - Оно ищет императора, - сказал джиху. - Идёт по запаху, как сделал бы и я, по следу.
  
   И в самом деле, подумал Кай, тем вечером Торн в какой-то момент находился во всех тех точках зала, которые обходила гостья. Её инструмент - обоняние, а не что-то другое. Прекрасно.
  
   - Прикажете послать в зал стражу и арестовать эту личность, Оками-сама? - мелодичным голосом девочки спросила Элис.
  
   - Ни в коем случае, - возразил Кай. - Ничего не предпринимай без моих указаний, как и приказал император. Ты можешь распознать, кто эта женщина?
  
   - Нет, - сказала Элис. - Она имеет внешнее сходство со служанкой Гвендолен Сима, но это не Сима и вообще не человек. Существо в зале не принадлежит ни к одному из известных имперскому каталогу разумных видов.
  
   - Ещё бы. Элис, кто наблюдал за работой сканеров, когда оно миновало ворота?
  
   - Техники безопасности в камере А4.
  
   - Они всё ещё там?
  
   - Да, Оками-сама.
  
   Мне сегодня определённо везёт, решил Кай. Второй агент мог бы уже убраться.
  
   - Изолируй их в этой камере, Элис. Полная герметизация с силовыми полями. Отключи им доступ к коммуникациям и прикажи сохранять спокойствие. Я туда подойду.
  
   - Да, сэр.
  
   - Нам надо спешить, мастер Кай, - заявил Фереште. - Оно скоро выйдет в атрий, оттуда уже недалеко до императорского кабинета.
  
   Он сжался и стал как будто ещё приземистее. Длинные когти-сабли с мерцающими силовыми лезвиями едва заметно шевелились. По сравнению со своей обычной беззвучностью джиху сейчас дышал шумно. Он был готов к бою.
  
   - Мы не собираемся брать врага в толпе, - ответил Кай. - Встретим его вот здесь. - В небольшом холле на первом этаже светилось пять фигур. Там отдыхали гости. - Элис, как только чужак войдёт в это помещение, полностью изолируй и его. Находящимся там скажи, что и техникам. Фереште, идём. Не стоит спешить, шуметь и спугивать гостя.
  
   ...
  
   Тварь вошла в ловушку, и та захлопнулась.
  
   - Готово, Оками-сама, - сообщила ИИ. - Гости в помещении, боюсь, не выживут.
  
   - Опасаюсь того же, Элис.
  
   Но Кай не опасался. Злосчастные, оказавшиеся в холле с ордынским агентом, подобрались удачно: двое людей-повстанцев, родственник корпоративного посла лилим, полномочная представительница одной из иланских эйстаа и грингрин Горос, председатель коллегии столичных банков. Как раз тот набор жертв, который, с правильной подачи СМИ, поможет усилить осознание угрозы у большинства групп населения. Если бы их можно было предупредить, вовремя эвакуировать без риска насторожить агента и потерять десятки или сотни живых существ в зале, Кай приказал бы Элис это сделать, но такой возможности не было, и он был удовлетворён тем, что они погибнут не зря.
  
   Кай, Кай, о, как же ты похож на своего отца. Две капли воды.
  
   Он не был уверен, чей это голос. Кажется, Рив.
  
   Они остановились перед дверью. Та отливала силовым полем. Тварь стояла за ней, уродство в панцире тьмы, и с ней ничего нельзя было сделать.
  
   - Снять поле, Оками-сама? - спросила Элис.
  
   - Ни в коем случае. Эта тварь может быть заразной.
  
   С гостями за дверью что-то случилось. Им вдруг стало очень, очень плохо. Но ненадолго.
  
   - Поправка: она заразна. Удерживай поле, Элис, я и так войду.
  
   - Да, сэр. Если позволите заметить, ваши священные силы выросли за последние четыре года.
  
   Кай кивнул, признавая её правоту. Он впервые ступил во дворец меньше года назад.
  
   - Позвольте мне атаковать первым, Оками-сама, - сказал Фереште. Его глаза сузились, мощное сердце билось, как размеренный молот. - Исполнить мой долг.
  
   - Боюсь, ты погибнешь, - ответил Кай. - Причём бессмысленно. Ты и так мне уже помог. Жди здесь.
  
   Он легонько сжал рукоять и выпустил на волю незримое лезвие своего клинка.
  
   - Вам нужно увидеть, чего стоит это существо в бою с противником без великих сил, Оками-сама. С простым имперским солдатом вроде меня. Пропустите меня вперёд и смотрите. Я хочу искупить вину за то предательство, которое замыслил. - Джиху коснулся когтем своего горла - крайняя степень вины и самоуничижения. - Я хотел убить императора.
  
   - Я знаю, Фер. На тебе нет вины. - Кай мог сказать ему только эти слова. Он не мог честно сообщить, кто и что именно подвигло было разум и чувства джиху к мысли об убийстве командира - это сделало бы упрямого воина врагом самого Кая. Фереште любил Торна.
  
   - Раскаяние роет вине могилу, но лишь искупление её хоронит. Без искупления мне нет прощения, арай. Я хочу очиститься и принесу при этом пользу.
  
   Арай было имя бога.
  
   - Хорошо, Фер. Возьми мою руку. - Джиху аккуратно обхватил запястье Кая мощной лапой. - Не так - ладонь к ладони, как люди. Вот так. Мы вместе пройдём сквозь стену, не закрывай глаз и ничему не удивляйся, следуй за мной. Она чует нас, стоит у двери, мы выйдем с ней рядом. Я сейчас обезврежу её нанитов, надеюсь, она не сразу выпустит новых. У тебя будет немного времени. Идём, - сказало божество.
  
   И шагнуло вперёд.
  
   ...
  
   Фереште прыгнул с места, как снаряд, но тварь оказалась быстрее. Зубцы на концах щупалец несли сильный яд: удар - скоростной паралич. Всё же джиху удалось оторвать двое щупалец, выдрать зубами клок плоти из места, где у Гвен Сима раньше было горло, и погрузить когти твари в глаза. В два из множества её глаз. В следующее мгновение она отворила пасть, как ковш багера, и откусила ему голову.
  
   Кай подался в сторону, взмахнул клинком и разрубил её надвое снизу вверх, к макушке. Щупальца судорожно ударили туда, где только что находился его живот. Удар, ещё удар, как канонада. Он уходил от них, танцуя, словно листик на ветру, и срезал руки твари, как парикмахер лишние волоски. Обезумевший враг бил почти вслепую; Кай бросил в него свой плащ-покров, и последние два щупальца впились в ткань. Чик, чик. Вот и всё.
  
   То, что осталось от чудовища, беззвучно кричало от злобы и боли. Щупальца извивались и ползли назад к половинам головы монстра. Одно из них скользнуло к телу джиху. Но панцирь тьмы, защищавший тварь от великих сил Кая, уже распался, и генерал сжал кулак, превращая в пюре её мозг. Крик погас. Щупальца потеряли целеустремлённость, они дёргались и сокращались, как пьяные. Все сегодня пьяны. Кай повёл рукой, сгребая в воздух разом все обрубки, кроме головы, и бросил их в огромную хрустальную вазу на таком же большом, низком нефункциональном столе. Получилось что-то вроде салата из экзотических плодов моря. Кай обследовал помещение, больше угроз не нашёл.
  
   Фереште был совершенно мёртв, Кай знал это, но всё же подошёл и опустился на колени рядом с телом. Кровь джиху была темно-красная, не совсем людская, она, казалось, пропитала весь ковёр и продолжала лениво сочиться, хотя сердце остановилось. В теле зияли три глубокие раны от вражеских щупалец - две в боках, одна в плече. Кай подобрал его голову и приставил к разорванной шее. Положил ладонь на низкий твёрдый лоб.
  
   - Я отпускаю тебе грехи, Фереште. Ты прощён, покойся с миром, - произнёс мастер Храма или, может быть, Некто его устами. Кто-то другой. - И ты прости меня, - добавил он.
  
   Потом поднялся и подобрал свой плащ. Тот был изорван в клочья.
  
   Хорошая работа, мальчик. Я не сумела бы лучше.
  
   Да, миледи. Это была её высочайшая похвала.
  
   Ночь ещё не закончилась.
  
   Да.
  
   От пятерых гостей в холле остались лишь плавящиеся скелеты в лужах зловонной жижи. В этой абсолютной наготе, наготе костей, люди и трое нелюдей были очень похожи.
  
   ...
  
   - Элис, сохраняй здесь изоляцию. Здесь могут быть вражеские боевые наниты.
  
   - Да, Оками-сама. А вы?
  
   - Изолируй мне камеру в медицинском крыле, в карантине. Я сейчас туда отправлюсь - прямым путём. Как только я уйду, снизь здесь температуру насколько возможно, всё заморозь. Никого сюда не пускай, особенно генерала Гериона, если он вдруг решит взять вопрос под контроль. С него станется. Что с камерой А4?
  
   - Вот, сэр.
  
   Перед Каем вспыхнула голопроекция из технички. Он присвистнул.
  
   - Сколько их там было?
  
   - Трое, сэр. Тот, кто оказался врагом, убил обоих людей и поглотил трупы, пока вы сражались.
  
   Тварь в коконе силового поля менялась. Её туловище на глазах уменьшалось, щупальца росли. Будет такая же, как и здесь, только в два раза больше.
  
   - Император в курсе событий, сэр. Он приказал держать это существо вот так, в двойной изоляции. Сама камера всё ещё под замком, я провожу там дезинфекцию.
  
   - Других ты не обнаружила?
  
   - Нет, сэр.
  
   - Я тоже. Дворец в безопасности. Где там мой карантин?
  
   - Вот здесь, сэр, - голопроекция сменилась. - Простите.
  
   - Я далеко не всё знаю, Элис. Спасибо.
  
   И Кай Оками шагнул из реальности на её изнанку.
  
   ...
  
   Ему пришлось провести в изоляторе почти сорок минут. Кай висел в чане аквавиты, пока Элис проводила скоростную боевую дезинфекцию его тела, меча и всего помещения. За это время он даже вздремнул, а выбравшись из аквы, с удивлением обнаружил, что его одежда и доспехи не отправились в инсинератор.
  
   - Я их просто дезинфицировала, как и вас лично, Оками-сама, - сказала ИИ на его вопрос. - Я знаю, вы не любите менять одежды. Я починила ваш плащ. Император ждёт вас.
  
   Покров был как новый. Кай с радостью оделся. Он чувствовал себя отдохнувшим. Его сестра Мэй теперь спала, и во сне ей было спокойно, а адмирал ждал, в самом деле.
  
   Пора на доклад.
  
   ...
   ...
   ...
  
   3. Узел
  
  
   Имперский генерал Ланс Герион стоял у дверей адмиральского кабинета, медля войти. Он только что прибыл из порта, сопровождая по приказу адмирала группу арестованных на подлёте к столице контрабандистов-работорговцев, которых он передал военному суду. Утром ему предстояло показательно их казнить. Перед этим Герион, как и входило в его обязанности, весь вечер осуществлял орбитальный контроль столицы и параллельно наблюдал за своим командиром. С точки зрения генерала всё шло прекрасно и для адмирала, и для империи, и для будущего цивилизованной галактики, пока начальница ИСБ не привела к Торну Мэй Сиюань. Сказать, что Гериону не понравилось происшедшее после этого в кабинете, значило ничего не сказать.
  
   Почти год назад он забрал эту женщину из тюремной камеры на борту "Махадэвы" и привёл в каюту адмирала, а потом тоже наблюдал на своём неизменном посту. Случившееся его нимало не опечалило. Герион полагал, что адмирал просто взял от пленной мятежницы то, что ему причиталось по древнему праву войны, которое перевешивает любые нововведения. Кроме того, разрушительная непокорность Мэй Сиюань принесла народам империи огромное количество лишних страданий. Ради идеалов столичной красавицы уже погибли миллионы, и Герион считал справедливым, что ей пришлось чем-то за это расплатиться и испытать на собственной шкуре хоть самую малую долю своих даров другим людям. Тот факт, что госпожу Сиюань потом откачивали врачи, лишь укрепил его в этом мнении, пусть даже причиной была всего лишь аллергия на семя адмирала. Герион хорошо помнил фотографии женщин, изнасилованных и убитых мятежниками в Мерсии и брошенных лежать, как падаль. Всё сострадание, на которое он был способен, досталось этим жертвам, лидерше мятежников не перепало ничего.
  
   Были и другие причины, по которым насилие Торна над Мэй легко легло в ту картину, которую генерал Герион создал в уме об адмирале и о себе самом. Генерал этих причин не осознавал, но они направляли его мысли, как речные валуны - струи воды. И, как любые неосознанные мотивы, искажали разум. В конечном счёте преступление адмирала даже облегчило подавленное состояние Гериона, став долгожданным доказательством человечности его совершенного командира, каких-то нормальных людских потребностей.
  
   Однако то, что произошло между Торном и Мэй теперь, в ночь мирного договора, казалось Гериону другим, опасным. И их безумно интенсивный разговор, которого генерал не слышал, но чувствовал по напряжению между ними, и неожиданный обморок Мэй, и упоенная нежность, с которой Торн ласкал её - всё это было вовсе не похоже на неофициальное закрепление имперской победы над мятежом. Перед глазами генерала всё всплывала светлая рука женщины, обнимающая плечи Торна, ласкающая страшные шрамы на его спине. Шрамы были от плети, очевидно. Герион знал о них давно, он видел командира без рубашки, но не допускал и мысли о том, чтобы задать вопрос. Адмирал, которого Ланс любил гораздо больше империи, чести, карьеры и самого себя, никогда не позволил бы ему так к себе прикоснуться. Вспоминая запрокинутую голову Мэй, её лицо, полное блаженства, генерал малодушно желал, чтобы мерсианский бандит, который числился в мужьях у этой шлюхи, узнал о своих ветвистых рогах и пристрелил супругу. Малодушие было ему самому очевидно и натирало совесть, как острый камешек в сапоге - ногу во время ходьбы. А теперь ему надо было войти в кабинет с докладом, и эта женщина будет там - чего доброго, обнажённая. Генерал уже полминуты стоял и мучился.
  
   В тот момент, как он всё же решился, он краем глаза заметил движение в коридоре.
  
   К нему шёл Кай Оками.
  
   В полном боевом облачении, доспехах и чёрной накидке, которую носят все ведьмы, чудовищный герой мятежников был страшен. Генерал обмер. Ему вдруг представился некий вполне определённый заговор, подлый план, который вот-вот - ... и Герион, не раздумывая, выхватил бластер.
  
   - Стоять! Руки вверх!
  
   Оками послушно остановился.
  
   - Бросай оружие!
  
   - Хорошо, - сказал ведьмак. - Меч у меня в рукаве, сейчас достану, медленно. Вы тоже не двигайтесь, генерал. Не стреляйте.
  
   Вот так-то лучше, хотел сказать Герион - но обнаружил, что не в состоянии шевельнуться.
  
   Кай Оками и в самом деле вынул меч из рукава - стальную рукоять, пока безобидную - и спокойно приближался. Герион хотел стрелять, бежать или закричать - хотел этого захотеть - но его воля и мышцы не двигались, как машина без мотора. Человек, он простой человек в подземелье ведьм. Всё, конец.
  
   - Мой меч - хорошо сбалансированная трубка, генерал. - Мятежник встал прямо перед Герионом и поднял оружие к его глазам. - Полая. Она пуста. Конфисковать её не имеет смысла, я могу использовать и перо. - Оками улыбнулся, как ребёнок. - Не знаю даже, как часто при встречах с имперцами это меня выручало.
  
   Ведьмак был светел лицом, молод и голубоглаз, похож на дорусского мифологического героя Ивана-дурачка, такого же пасторального персонажа. Перед глазами Гериона внезапно ожил невидимый клинок, пронзил воздух, опалил кожу едва ощутимым дыханием острия. Не Иванушка, нет, а оборотень Серый волк, надевший его личину. Или сам Кощей.
  
   - Я вас сейчас отпущу, генерал. Не тупите, не хочется отрезать вам руки.
  
   Оками ступил в сторону и отвёл от себя дуло бластера.
  
   Герион вздохнул, помедлил и спрятал оружие в кобуру.
  
   - Если бы я хотел почему-то убить адмирала - во имя республики, например, или же за насилие над моей сестрой - я бы уже сделал это, - сказал Кай. - Без интриг. Когда я хочу убить кого-нибудь - убиваю. Я рыцарь Храма, а не политик.
  
   - Тем не менее, меч вы мне отдадите, - ответил Герион. - Вы не войдёте в этот кабинет вооружённым.
  
   Он стоял между Оками и дверью, как песчинка перед любопытной бурей.
  
   Буря моргнула, спрятала лезвие и протянула человеку рукоять. Герион не знал, что с ней делать, и нацепил на пояс.
  
   - Вам бы взять день отгула и поговорить с корабельным психологом, генерал, - сказал ведьмак, глядя на него, как на какого-то истерика. - Ведёте себя, как школьник, а ведь вы ключевая фигура. У меня в самом деле нет времени ещё и на ваших тараканов.
  
   Это было возмутительно. Постыдно.
  
   - Подложить свою сестру под врага, проиграв войну - блестящий ход, Оками, браво. Не говорите, что вы не политик.
  
   - Я ничего пока не проиграл. Пару сражений в юности - но тогда я был меньше, ничто. Разве вы не хотите, чтобы адмирал был счастлив?
  
   Эвон как запел, колдун. Конечно, я желаю счастья - и адмиралу, и империи - которая будет жить отнюдь не благодаря тебе - и даже населению мятежных планет. Да только...
  
   - Счастливее всего все были бы, если бы ваш батюшка не оставил потомства.
  
   Нарываюсь, подумал Герион. Умру сейчас - буду сам виноват.
  
   Кай Оками помедлил миг, глядя куда-то сквозь имперца, будто обдумывал его слова.
  
   - Вы даже не представляете себе, как неправы. Элис, введи генерала в курс дела насчёт многоруких гостей, записи покажи. Когда он осознает, впусти и его.
  
   Кай, отодвинув Гериона в сторону, вошёл в кабинет Ариана Торна и закрыл за собой дверь.
  
   ...
   ...
  
   Мэй спала, укрытая адмиральским кителем. Её причёска распалась, русые волосы разметались по чёрной коже дивана. Оками, увидев её, помедлил, а потом подошёл к ней, не обращая внимания на хозяина кабинета, нагнулся и положил руку на лоб сестры. Торн на миг затаил дыхание. Он знал, что даже в развратной империи большинство мужчин на месте этого тёмного рыцаря попытались бы отомстить ему, Торну, за вмешательство в брак сестры с близким другом и тем более за её изнасилование. Так бы они всё это восприняли, не слушали бы объяснений. Оками же воспринимал иначе, учитывал невидимую извне правду случившегося, и это почти пугало. Его объективность и понимание были для человека необыкновенны и оттого настораживали.
  
   Кай выпрямился.
  
   - Можно говорить, если не очень громко. Она будет спать.
  
   Он снял свой плащ-покров и набросил его на Мэй, целомудренно прикрыв её обнажённые ноги. Ещё когда она уснула, около часа назад, Торн выдвинул кресло из-за стола в середину комнаты и работал там, поближе к ней. Теперь он указал Каю на стул, стоявший у стены - тащи сюда и садись - но тот проигнорировал предложенное сиденье и сел в позе йога прямо на стол, взлетев туда одним плавным движением. Юный мудрец в боевых доспехах, забавный и грозный.
  
   - Насколько плохо?
  
   - Хуже некуда, - ответил Торн. - Они вряд ли устоят перед высокой или экстремально низкой температурой и мощной ударной волной, но пехота для них - конфетки. Хуже всего, пожалуй, скорость. Оно и тебя едва не задело, а у Фереште не было шансов.
  
   Адмирал умолчал о том, что ему пришлось изрядно замедлить запись, чтобы следить за поединком Кая с ордынцем. Шансов не было бы и у него, адмирала Торна. Ноль. Никаких.
  
   - Более того, их много. Их дёшево производить в массах, они вылупляются из чужих тел, растут, пожирая кого угодно, и размножаются, вероятно, ещё и другими способами. Мы встретили только одну модель. Сколько их ещё? - После завоевания ордой всей галактики Агерран? Вероятно, десятки тысяч, пока почивают на складах. - Этот противник, Оками, не похож на гуманоидов, рептилий и прочих, с кем мне довелось иметь дело. Он смахивает на кошмар из виртуальных игр, которые у вас так любят. Игрок неизменно расстреливает чудовищ, но в жизни, боюсь, солдаты так не сумеют. Сколько времени тебе понадобится, чтобы обучить новое поколение таких, как ты?
  
   - Самых талантливых - два-три года, - ответил Кай. - Если найду, конечно, таланты. Других подольше, лет до десяти. Но это не решение, сэр. Допустим, я обучу человек пятьдесят за пятнадцать лет, может, сотню. Все вместе мы сможем удерживать от таких тварей примерно дистрикт, по столичным меркам. - Оками покачал головой. - Ну, три-четыре дистрикта, но, кроме нас, там не останется живых. Даже если меня клонировать, - он неопределённо взмахнул рукой, - в диких количествах и успеть этих клонов чему-нибудь научить, они зачистят от ордынцев в лучшем случае планету. Причём это оптимистичный прогноз. Нужно другое решение.
  
   И мятежный чудотворец смиренно посмотрел на имперского адмирала, словно ожидая чуда от него.
  
   Мальчишка. Какое всё же дитя...
  
   - Я и не ожидал, что храмовики и прочие ведьмы смогут провести зачистку миров от биоугрозы вручную, - сказал Торн. - Я ожидаю, что ты обучишь боевых тактиков вроде тебя же и Тора Бао, которые будут координировать наши манёвры и системы наведения огня. Делать для объединённого флота галактики то же, что Бао для меня, а ты для мятежников. Эту войну мы будем вести в пространстве традиционными средствами. Перережем как можно больше гипер-туннелей, закроем подступы к жилым мирам и перемелем ордынский флот в нашем космосе - битва за битвой, дуга за дугой. Кровь, пот, солдатские слёзы. Орда будет нас забрасывать мясом, им есть что бросать. - Адмирал нахмурился. - Не говори, будто ты думал, что я пошлю тебя рубать орду мечом. Не притворяйся наивным, Оками-сама, слишком я хорошо тебя знаю.
  
   Повисла тишина. Мэй пошевелилась на диване, но, как Кай и обещал, не проснулась - великие силы брата удерживали её в пучинах. Потом Кай тихо сказал:
  
   - Я не притворялся, адмирал. Вы не совсем верно меня оцениваете - понятно, почему, и всё-таки неверно. Я никогда не учился в школе, лишь сдал экстерном четыре класса. Работал на ферме, жил нелегко. - Он снял перчатку с правой руки и протянул Торну жилистую ладонь, всю в мозолях. Часть была от меча, но другие гораздо старше, от полевых работ. - Когда я пришёл в Сопротивление, мне дали учебник тактики, но я его не одолел до конца. Теория мне никогда не давалась, я выучил всё, что умею, уже занимаясь этим. Я вижу возможности и ошибки, умею сложить два и два, но... и всё, по сути. Когда я туплю, я вовсе не придуряюсь. Наш военачальник и император в грядущей войне - вы, а не я.
  
   Как по сценарию драмы. А ведь мятежники действительно несколько раз посылали его рубать имперцев мечом и транслировали повсюду записи бойни. Пиарный ход. Так что он думал, и я - ...
  
   Кай спрыгнул на пол. Каким-то чутьём Торн угадал, что будет, и почти не удивился, когда Оками опустился перед ним на колени. Слишком близко. Юноша склонил голову, покаянный.
  
   - Я так и не попросил прощения, адмирал. Пора.
  
   - Прощения? - спросил Торн. - За что? За ваш мятеж?
  
   Его мысли будто замедлились и искали выход из этой сцены, лениво крутясь вокруг какой-то воронки, которую его дух не желал осознать.
  
   - За мою ошибку.
  
   Голос рыцаря был как ветер, несущий прах из вечности в вечность. Кай поднял лицо, Торн увидел горькие складки у рта, лучики морщин, расходящиеся от уголков глаз к вискам. Синева его радужек выцвела, губы усохли и отвердели, как у его отца Гэна. Юноша? Да ему за полтинник!
  
   Ладонь Кая легла адмиралу на сердце.
  
   Всё вокруг померкло. Или это была тьма в глазах? Торн чувствовал боль в груди, тянущую и острую, как кинжал. Он хотел вздохнуть и не мог, хотел поднять руки и оттолкнуть Кая, но плоть спадала с его костей, распадалась в ничто. Адмирал был вне времени, в бесформенном, безвидном космосе, блеклом и вечно скучном, как точка. Там была только боль, и она становилась невыносимой. Отойди, тварь, не мучь меня - умолял он, но губы и язык не слушались, как одеревенели. Нет, как умерли.
  
   За это, добавил Оками-сама.
  
   И вырвал его из ада обратно на свет.
  
   В следующее мгновение произошло несколько событий. Ланс Герион, досмотревший и осознавший доклад ИИ об атаке агентов орды, вошёл наконец в кабинет и увидел, что жуткий ведьмак подобрался-таки к адмиралу вплотную и что-то с ним сделал. На лице Торна была ужасная мука, и Ланс, недолго думая, выхватил бластер и дал стандартную пару залпов в голову Кая Оками, потом контрольную пару. Пока он вынимал оружие, однако, Кай выбросил руку по направлению к генералу, выставил ладонь, как щит, и залпы застыли в воздухе. Просто застыли, как клочья протуберанца на фото. Герион потянулся к поясу за кортиком, сделал шаг в сторону, чтобы обойти клубящееся инферно между ним и Каем и таки прирезать гада - ведьму не оставляй жить - но тут Торн пришёл в себя:
  
   - Стоять.
  
   Голос, которому повиновались армии - ...
  
   Повиновался и Герион. И Оками.
  
   - Отставить, оба. Оками-сан, погасите залпы, не трогайте генерала.
  
   Кай сжал пальцы, и мятущийся огонь исчез.
  
   - Ланс, спрячьте оружие.
  
   Генерал подчинился.
  
   Они не убили друг друга.
  
   - Мне ничего не грозило, - сказал Гериону Торн. - Благодарю за вашу заботу.
  
   - Да, сэр. - Имперец, застыв в стойке "смирно", отдал командиру честь стандартным поклоном. Оками он теперь игнорировал. - Прошу прощения за неуместный порыв.
  
   - Почему же, уместный - в других обстоятельствах, генерал.
  
   Ланс чуть не улыбнулся. Не ошибся - почти - и счастлив, как рядовой. А в "других обстоятельствах" он бы спас меня. Замечательно, Герион.
  
   Военачальник и подчинённый обменялись взглядами, поняв друг друга с полуслова.
  
   - Позвольте спросить, сэр, чему я только что стал свидетелем? Выглядело это - ...
  
   - Философский момент, - сказал Торн. - О природе времени. Оками-сан продемонстрировал мне одну из своих ошибок - с моего позволения - надеюсь, последнюю в этом роде.
  
   Торн встал и, почти не отдавая себе отчёта, что делает, поднял руки к лицу, пошевелил пальцами, чтобы удостовериться, что их чувствует, что его тело живёт, сердце бьётся - ...
  
   - Адмирал, на вас кровь, - сказал Герион.
  
   Торн опустил глаза. И точно. Она текла по груди, сочилась откуда-то на две ладони ниже ключиц, из надприродной, невидимой раны. Небывшей. Как будто кожа потела кровью... о, перестала. Расстёгнутая рубашка тоже запачкалась, левый борт. Это не наваждение, это реально. Торна покинули последние сомнения в том, что хотел сказать ему Кай.
  
   Ведьмак так и сидел на полу, на коленях. Он смотрел на свою ладонь, алую от крови адмирала, потом поднял взгляд на Торна. У Кая было лицо человека, который загнал себя в угол. Так порой выглядели унтер-офицеры, провалившие миссию и желавшие жёсткой кары. Плетей, например.
  
   Надо было мне одеться как следует, подумал Торн. А то расслабился. Ещё бы штаны застегнуть забыл.
  
   Он взял со стола пучок бумажных салфеток, бросил пару штук Каю, остальными начал приводить себя в порядок.
  
   - Адмирал, - вмешался бесплотный голос Элис, - ставлю в известность об изменениях в камере А4. - Над столом вспыхнула голограмма. - Кажется, пленный умирает.
  
   ...
  
   За время, прошедшее с момента смерти Гвен Сима, второй посланник Пророка успел полностью переварить и усвоить тела двоих бывших коллег его оболочки. Когда процесс завершился и вещество съеденных усилило собою тело едока, метаболизм перенаправил энергетические резервы к мозгу, и новорождённый инструмент орды осознал себя. Осознал он и тот факт, что был в западне. Он пробовал силовое поле на прочность, удар за ударом, но хитиновые ногти щупалец вязли в пространстве, сгущённом до абсолютной плотности. Через какое-то время взрослеющий ум посланника достиг той ступени развития, на которой сумел оценить свои перспективы. Он позволил захватить себя в плен врагам, причём врагам, способным удерживать его в ловушке бесконечно, а также рассечь его организм на мельчайшие составные части и изучить геном. Этого никак нельзя было допустить, и разум посланника без колебаний подал клеткам сигнал к самоубийству.
  
   ...
  
   - Заморозь его, Элис, - приказал Ариан Торн.
  
   Силовой кокон на голограмме наполнился белым паром жидкого азота. Когда пар осел, пришелец был уже заморожен в камень, лежал в шаре света, словно уродливый длиннохвостый цветок или какая-нибудь нелюдская скульптура. Его омерзительная, но прежде упругая плоть успела скукожиться и потечь слизью.
  
   - Механизм саморазрушения, - прокомментировал генерал Герион. - Как на Ароре Секунда, сэр.
  
   - Подозреваю, у этих гибнет и геном. Даже в первую очередь, - Торн думал вслух. - Фауна на Ароре стремится не дать врагу собой пообедать, поэтому после смерти быстро приходит в негодность. В нашем случае пообедать значит заполучить информацию. Эрго - ...
  
   - Первая тварь не успела, - заметил Кай. - Которую я порубил. Заморозил там же.
  
   - Что приводит нас к вопросу о лаборатории. Элис, направь-ка сюда начальницу ИСБ, - приказал адмирал. - Оками-сан, Ланс - не начинайте войны без меня.
  
   Никто не улыбнулся. Торн подошёл к дивану, взял на руки Мэй и унёс её, всё ещё укутанную в плащ Кая, через незаметную дверь в расположенные за кабинетом покои. Кровать там была замечательная. Мэй застонала и потянулась, когда Ариан поместил её на это ложе, но так и не проснулась. Сейчас у неё было совсем юное и беззаботное лицо. Торн снял с неё братов плащ и свой китель, а увидав её обнажённое тело, осознал две вещи: он невероятно устал, адски хотел пить и находился на грани голодного обморока - но предпочёл бы снова заняться любовью с Мэй, если бы у него был выбор. Выбора не было. Ариан поцеловал плечо жены - не только моей, да и на том спасибо - и укрыл её лёгким одеялом. Всё-таки моя. Моя Мэй.
  
   - Вам нужна новая рубашка, сэр? - спросил механический голосок из-за спины. Торн обернулся. Матово-серебристый слуга-дроид протягивал ему аккуратно сложенную сорочку.
  
   - Спасибо, - сказал адмирал, хотя знал, что имперцы (как, впрочем, и республиканцы) не благодарят дроидов. Он их благодарил не реже, чем людей.
  
   - О! Не за что, сэр! - металлическое создание явно обрадовалось, его глаза-розетки сверкнули. - Не прикажете ли вызвать медика?
  
   - Не стоит.
  
   Торн хотел снять испачканную в крови рубаху и обнаружил, что она прилипла к спине. В том самом месте, под лопаткой. Он рванул ткань, и присохшая - рана - кровь послала в грудь эхо боли. Упаду вот - и всё, подумал он, интересно, сколько я должен ещё протянуть в таком состоянии? Пятнадцать-двадцать лет? И выиграть великую войну? Кай, ты сошёл с ума, как и все имперские ведьмы.
  
   Он обтёрся грязной рубахой, бросил её на пол и надел новую. Белое тебе идёт. Да, Ваше Величество. Я вернулся, остался верен, я сохранил империю и завершу Ваше дело. Отброшу орду назад в Агерран. Мне только нужно немного помощи, чтобы не истечь кровью. Чтобы сердце не остановилось слишком рано. Разрушительница планет, владычица звёзд, моя госпожа! Не поможете своему адмиралу?
  
   - Элис, подай в кабинет воды, - вслух обратился он к дворцовой ИИ. - И поесть чего-нибудь, с учётом моих аллергий. Уточни у ИИ моего корабля.
  
   Он прошёл мучительный период медицинской адаптации к человеческому обмену веществ ещё на крейсере, который привёз его ко двору Рив Гэллар двенадцать лет - и вечность - назад, но всё ещё не мог есть некоторые продукты.
  
   - Ты, - сказал он дроиду, - сходи в кабинет, забери там её одежду, - он указал на Мэй, - она лежит на спинке дивана. Принеси сюда, оставь на столике. Не пытайся её будить.
  
   - Да, сэр! Немедленно! - Дроид засеменил выполнять приказ.
  
   Торн зашёл в туалет и выпил стакан воды из-под крана. А ничего, приемлемо выгляжу, решил он, стоя перед зеркалом. Так и не скажешь, что умер и десять минут назад побывал в аду. Он взял расчёску и привёл в порядок свои растрёпанные волосы. Седеющие - не с висков, как у местных, а прядями по всей шевелюре. Сорок девять стандартных лет, пятьдесят четыре вриндаванских. Оставалось двадцать пять стандартных, двадцать шесть. На войну должно хватить.
  
   Нужно будет оставить наследника. Не сына, монархия здесь очень быстро сгниёт. Торн склонялся к военному принципату, при всех его рисках. Из всех слоёв населения империи только военные были сколько-нибудь вменяемы. Республиканцы станут проблемой, они будут ставить палки в колёса как смогут, он знал. Торн не строил себе иллюзий, будто с ними покончено.
  
   ...
   ...
  
   - Вынуждена возразить, адмирал. Связанный с лабораторией риск слишком велик, чтобы можно было расположить её поблизости от столицы и вообще где-либо в открытом космосе. Обратите внимание - ...
  
   Йелена Сигурдотир снова продемонстрировала голографическую запись, где техник в камере А4 превращался в ордынского монстра, и остановила её ровно в тот момент, как щупальца существа ударили в виски его коллег и проткнули головы насквозь.
  
   - Этот техник, Бо Пател, ещё днём сам прошёл сканирование, причём очень тщательное. Его превратил в чудовище некий триггер, скорее всего генетический и достаточно незаметный, чтобы существующие приборы его не распознавали. Пока неизвестно, знал ли он сам, что он агент. Мы исследуем его апартаменты, как и жилище Гвендолен Сима. Ничто пока не указывает на сознательную шпионскую деятельность. Любой сотрудник лаборатории, снабжения и контроля в этих условиях будет смертельным риском. Поэтому, - Йелена сменила изображение, - я предлагаю Глутонскую впадину.
  
   Даже на небольшой голограмме скопление тёмных звёзд с единственным гиперпространственным входом в кластер пугало.
  
   - Естественная неприступная крепость, плюс сторожевая эскадра Энн Нимры. Даже если агент орды минует этих Сциллу с Харибдой, включая проверку перед и после выхода, будет ещё четыре гипер-узла, чтобы перехватить его прежде, чем он долетит до столицы.
  
   - Если он полетит сюда, конечно, - сказал адмирал. - Не вижу причин это делать вместо того, чтобы прокатиться по половине галактики на первом же встречном лайнере, сея повсюду те самые триггеры, например. Если их можно сеять - а я уверен, что можно. До столицы волна потом и сама дойдёт.
  
   - Как вариант, - кивнула Йелена. - После неудачи покушения на вас я бы на месте ордынской резидентуры рассмотрела эту возможность.
  
   - Разорвать связность имперского пространства с помощью пандемии, - добавил Герион. - Пришлось бы вводить карантин, закрывать гипер, сэр, это отбросило бы нас на тысячелетие назад.
  
   - С другой стороны, никто в нашей галактике больше не сомневался бы в существовании орды. Мобилизацию это нам изрядно бы облегчило. Впрочем, к вопросу о лаборатории всё это сбоку припёка, так как источником гипотетической пандемии наверняка стала бы не она. Мы не в виртуальных играх. - Торн вынес на стол карту столицы, системы Триасол, и ткнул пальцем в близкую к солнцу гигантскую газовую планету, увеличил её и указал на спутник. - Лаборатория будет здесь.
  
   - Спутник Титана? - подняла бровь Йелена.
  
   - Хорошая идея, - подал голос Кай Оками. - Достаточно проблемно, чтобы в случае чего агент орды не мог оттуда прыгнуть прямо в гипер - слишком близко к солнцу, и Титан слишком велик. Таких пилотов раз-два и обчёлся - я, Джон и ещё несколько человек. Но и достаточно удобно для того, чтобы я мог лично проверять идущий туда и оттуда транспорт. Об этом вы думали, адмирал?
  
   - Ты, или же Тор Бао. - На самом деле Торн не собирался подпускать Бао к ордынским геномам. Он ему недостаточно доверял. - На Сарияд ты лететь не можешь. Останешься здесь, в столице, станешь на свои тропы времени, будешь заслоном ото всех диверсий, как этой ночью.
  
   - Но обучить новых рыцарей Храма я всё же должен? - Кай склонил голову, обозначая покорность. - Столица для этого не лучший выбор - слишком много людей.
  
   - Ты обучи мне несколько подразделений боевых ведьм вроде тебя, хотя бы отчасти способных на то же. Будут ли они рыцарями Храма, или адептами Прямого Пути, или ты создашь какой-то гибрид философий - неважно. Главное, чтобы твой орден потом на войне исполнил свой долг.
  
   - Да, сэр, адмирал. - В голосе Кая не было ни малейшей издевки. - Прикажете выбрать место для школы?
  
   - Давай. Можешь забрать себе вот эту старенькую луну, - Торн указал на древнейший искусственный спутник столицы, Муну. - Там при императрице Оуэн сидел. Может, там что-то метафизически интересное. Или бери обратно земли Храма, отстраивай комплекс, империя профинансирует это дело. Детей тебе привезут сюда.
  
   - Детей? - для Кая это было что-то новое. Или он хорошо играл.
  
   - Учеников Оуэна, Гетера и прочих злыдней Её Величества. Тех самых талантливых, о которых ты говорил. Императрица их тоже искала, и даже кое-кого нашла. Скажи, - Торн встретился взглядом с Каем, надеясь, что в его собственных глазах не мелькнёт след страха, воспоминание о пережитом видении смерти, - с Гетером ты сработаться бы не мог?
  
   Кай Оками не ответил. Неожиданно Сигурдотир пришла ему на выручку.
  
   - С Гетером не сработается никто, сэр. Он чернушник, у него это серьёзно.
  
   Теперь удивился и адмирал. У остальных не серьёзно, что ли?
  
   - Он режет детей в жертву Тьме, сэр. Довольно много, по ребёнку каждый квартал. Из тех, что отсеиваются в орденской школе.
  
   - Я слышал подобное и об Оуэне, - заметил Торн. - Это точная информация?
  
   Когда он был при дворе - боги, как же давно это было! всего одиннадцать-двенадцать лет... - имперский Орден Прямого Пути ещё не практиковал человеческих жертвоприношений. Или он, иностранец, чужак, тогда не узнал об этом? Ему забыли сказать?
  
   - Точная, сэр, - Йелена передвинула виртуальную папку со своего комма на адмиральский стол. - Вот доклад. Если бы Гетер явился сюда сейчас, я бы его первым делом арестовала. Или сразу ликвидировала. Потому что его целью, несомненно, было бы убить вас или взять под свой контроль. Не так, как Мэй Сиюань попыталась сделать - простите, сэр, да, я знаю - а как марионетку. Захватить власть. Во имя себя самого. Такие, как он, недоговороспособны.
  
   - Поэтому вы убили Оуэна?
  
   - Среди прочего, сэр. Он активно мешал.
  
   - Чему? - не глядя на Сигурдотир, тихо спросил Кай Оками.
  
   - Делу спасения государства.
  
   - А если бы не мешал, а, наоборот, помог, мог бы и дальше резать детей? - спокойно спросил Кай. - И вы, адмирал, попросили бы меня с ним работать?
  
   В его голосе не было осуждения, возмущения и угрозы. Ему было просто важно знать факты.
  
   - По странному совпадению, любители жареной человечины для государства обычно вредны, - осклабилась Йелена.
  
   - А дети этому государству нужны в других целях, - добавил Торн. - Однако убьём прямо здесь любые иллюзии: ты выполнишь, какой бы приказ я ни отдал. В том числе и работать с враждебным орденом, если будет надо.
  
   В этот момент Ланс Герион, сообразительный, как всегда, поднялся и переставил на стол с тележки ещё два подноса с едой и напитками.
  
   - Воды, сэр? - спросил он.
  
   - Сока.
  
   Молодец, Ланс. Они стали есть и пить, как ни в чём не бывало. Йелена чутко присоединилась, и через минуту Кай тоже отправил в рот половинку абрикоса. Атмосфера разрядилась.
  
   - Обратно к нашим ОТФ и ООС. Йелена, где Гетер сейчас?
  
   - Скрылся, узнав о конце Оуэна. Растворился в космосе, - она пожала плечами. - Увы, его след я пока потеряла. Но мы спасли часть детей из школы - которые не разбежались и не погибли. Они здесь, в столице, в клинике ИСБ. Некоторые в плохом состоянии. Их всего двенадцать.
  
   Торн бросил взгляд Каю. Тот опустил веки, соглашаясь. Да, я буду с ними работать. Дети, искалеченные изувером... У Торна вдруг возникли сомнения, хватит ли педагогического таланта Кая Оками на этот подвиг. Придётся хватить.
  
   Кай безмятежно ел фрукты.
  
   - Сэр, вы сказали... ОТФ и ООС?
  
   - Орден туполобых фанатиков и Орден отмороженных социопатов, - Торн ухмыльнулся. - Никогда не слышал?
  
   - Так называли наш Орден и ваш, Оками-сан, - сказала Йелена. - Преимущественно в виртуальных сетях, в первые годы правления императрицы. Аббревиатуры сейчас ушли в прошлое. Может быть, оживут.
  
   Кай улыбнулся.
  
   - ОТФ? ООС?!
  
   И он рассмеялся.
  
   ...
   ...
  
   - ...С Гетером исчезли несколько подростков, выпускников школы. В том числе его сын. Этих вряд ли удастся приставить к полезному делу, даже если мы их найдём.
  
   - Кто сейчас жив ещё, Йелена? - спросил адмирал. - Из ордена социопатов?
  
   - Ученицы Её Величества, не погибшие вместе с нею. Инес саэ Лао и Сири Гишма. Люси Чен Боуи тоже. И Нив Уэллан, - Йелена кивнула Каю. - Лао, Гишма и Боуи также скрылись, у них свои планы.
  
   - Возрождение Ордена?
  
   - Продолжение, скорее, - Сигурдотир пожала плечами. - Орден Прямого Пути отнюдь не погиб, адмирал. Гибель Её Величества - катастрофа, но она не смертельна. Великий магистр рано или поздно умирает, Орден остаётся. Зачистка таких, как Гетер и Оуэн, даже выгодна. Оками-сан нанёс нам тяжёлый удар, но мы оправлялись от худших.
  
   Наш Орден. Мы. Йелена - мирской аколит Прямого Пути. Как и я.
  
   - А вы не носите пайцзу, - заметил адмирал.
  
   - Вы тоже, сэр.
  
   Потому что будущий император не может быть членом ООС. Или ОТФ, допустим. Как и начальница его СБ. Исторический момент не велит.
  
   Великий магистр и единственный член ОТФ Кай Оками невозмутимо пил из пиалы красный чай.
  
   - Из ваших кто-нибудь жив, Кай? - мягко спросил Ариан. - Кроме тебя и Бао.
  
   - Да, сэр, есть кое-кто. Но они... - Кай замешкался. - Непригодны к работе. К такой, как здесь. Вообще.
  
   - Ты уверен? Их больше не от чего защищать. Под моей властью верным гражданам репрессии не угрожают.
  
   Но Кай покачал головой.
  
   - Увы, сэр. Они... как эти дети в клинике. Истощены, больны. И уже немолоды, не оправятся так легко. Если бы кто-то из них был дееспособен, он был бы в Сопротивлении, как и я.
  
   Или не был бы, если бы был с тобой не согласен и мог помешать твоим планам. Касательно лично меня, например. Адмирал встал из-за стола и прошёлся по кабинету, чтобы размяться. Он отдавал себе отчёт, что не спит четвёртые сутки. Бороться с усталостью на ногах было легче.
  
   - Йелена, подберите для лаборатории персонал. Особое внимание на их лояльность. Кандидаты, обиженные на оба ордена, на империю и повстанцев одновременно, на результаты гражданской войны, на вас, меня, на семью Оками - сразу в корзину. Орда, увы, не состоит из одних только рукоголовых монстров, она не настолько враждебна жизни, чтобы кто-нибудь упрямый не мог предать в её пользу. Комплекс лаборатории на Титане-1 - ваша задача, генерал. Организуйте как нашу флотскую базу сверхмалого типа, её легко оборонять. Оками-сан - тропы времени. Надприродная безопасность от орды и прочего. Вы с Нив и Бао, других ведьм у нас пока что нет. - Кай намеревался что-то возразить, но Торн не дал ему слова: - Не говорите сегодня с Бао, я сам ему сообщу. Помню, что вы не ладите. И... Кай, у вас есть плащ с символом Ордена Храма?
  
   - С Кругом Света? Нет, сэр. Только чёрный, этот.
  
   О как. У парня только один плащ. Легендарный герой повстанцев, шесть лет наводивший на офицеров империи страх и ужас - нищий.
  
   Тут адмирал Торн вспомнил, что у него самого всего четыре комплекта одежды, причём два из них - униформа. И никаких сокровищ, никаких богатств. Всё, что награбил и собрал за годы флот - собственность флота, империи. Не его.
  
   - Напечатайте на нём символ. Завтра мы с вами пообщаемся с СМИ, продемонстрируем им запись атаки сегодняшней ночью и, думаю, даже труп монстра - замороженный, конечно. Я вас и Нив представлю как хранителей столицы и всей империи от ордынских агентов-чудовищ. Имперские рыцари, так мы вас назовём. Она тоже наденет орденский символ. Встанете рядом со мною, справа и слева. Сможете заодно объявить о своей помолвке.
  
   Оками оторопело глядел на Торна, а потом уголки его губ как бы сами собой сдвинулись и образовали улыбку. Юность мгновенно вернулась к нему, мастер Храма словно бы превратился в мальчишку. Светился, сиял. Голос его был тих от счастья:
  
   - Это приказ, сэр?
  
   Вон оно что...
  
   - Нет, Оками-сан. - Торну тут же стало жалко парня, но он продолжил: - Я мог бы отдать такой приказ. Это было бы политически выгодно, но всему есть предел. Я не вмешаюсь насилием в вашу личную жизнь, как вы с сестрой вмешались в мою. Хотите Нив Уэллан - уговорите её. Ухаживайте за ней честно, соблазните, как мужчина женщину. Начинайте хоть сейчас, Кай. Вы свободны до утра. Йелена, если у вас всё, вы тоже. Ланс, вы останьтесь.
  
   - Да, сэр. Честь имею, сэр, - Кай поднялся, изрядно отрезвевший. Вместо того, чтобы идти, однако, он протянул руку к Гериону. - Мой меч, генерал.
  
   Герион молча отдал ему железяшку.
  
   Кай вышел.
  
   - У меня не всё, сэр, - сказала Сигурдотир, - ещё текучка...
  
   ...
   ...
  
   Йелена полагала, что Кай Оками отправился в атрий, оттуда - в сады, а оттуда куда-то исчез. Так ей показывала система слежения, и когда храмовик внезапно заступил ей дорогу в сотне метров от адмиральского кабинета, ей на мгновение стало нехорошо. Йелена остановилась. Оками-младший стоял и смотрел на неё в упор - как когда-то его отец, только хуже. Холоднее.
  
   - Пожалуйста, - вежливо сказала она, подаваясь в сторону и указывая назад. - Если вы с адмиралом не договорили - ...
  
   Оками покачал головой и указал ей в атрий.
  
   - Я к вам.
  
   - После вас, - она не торопилась оставлять его за спиной и приготовилась отразить возможный удар.
  
   - Пойдёмте вместе, - сказал он неожиданно мирно и ступил меж колонн.
  
   В атрии было почти темно, лишь у фонтана и на ведущей к нему тропе горели свечи, да мягко светилась трава. Кто-то с характерными звуками страсти возился в кустах. Йелена знала, что это некий мерсианский экс-сенатор - теперь всего лишь нефтепромышленный магнат - с постоянной любовницей-туки. Оками повёл рукой, и парочка стихла. Заснули... то есть Йелена на это надеялась.
  
   Кай ступил на клумбу. Прямо на траву, и это во дворце. Быдлище деревенское. Примятые травинки засветились сильнее, как всегда, если их повредить. Оками стоял и играл с колышущимся на стебле высоким цветком ночной розы. Сорви ещё тут что-нибудь...
  
   - Вы много знаете об адмирале Торне, Йелена-сан, - задумчиво произнёс он.
  
   - Я обо всех много знаю. Это моя работа.
  
   Она попыталась улыбаться приветливее. Как и Торн, она могла защитить свой разум от надприродных атак, но была не уверена, что её защита выстоит против Кая. Против его отца она бы не потянула.
  
   - Больше, чем я сам, - продолжал он, будто не услышал. - А уж я знаю о нём немало, поверьте.
  
   - У вас есть вопросы?
  
   Она могла с ним поделиться информацией. Это было бы начало. Что-то же ему нужно, как каждому существу - ...
  
   - Нет, Йелена. Есть ответ. - Он повернулся к ней, резко, в неверном ночном свете, но всё же с лицом гораздо старше своих двадцати трёх лет, почти лицом старика. - Вы убили Оуэна, собирались убить Гетера. Убрали практически весь министерский совет, кроме тех, кто лизал вам пятки. Вы тысячи людей убили, не делая разницы между империей и собой. Империя - это вы, ИСБ, Йелена Сигурдотир. Всех, кто мешает, вы убираете в морг. Вам приходило в голову и его убрать? Адмирала Торна?
  
   - Что... - Что вы несёте, хотела сказать она, совсем идиот? Мальчишка! - но Кай шагнул к ней, и Йелена отступила на шаг.
  
   Нога увязла в песке.
  
   Свет. Жара и свет. Она крутнулась вокруг себя. Марево, сушь и дюны. Гигантские, океан песков.
  
   Иллюзия. Небо было жёлтым. Ветер трепал её форму, волосы, задувал под одежду песчинки. Дюны двигались, медленными волнами, цунами испепелённого кварца. Их непокой угадывался даже за секунды. Ветер гнал их, стачивал слой за слоем с их гладких вершин. Сколько я здесь пробыла? Минуты? Часы?
  
   - Это Гешу, мой мир. Познакомьтесь.
  
   Оками стоял в объятиях ветра, закутанный в свой покров, тёмный пустынный странник.
  
   - Ваши трюки меня не пугают, - сказал Йелена. - И не такое видала. И делала.
  
   - Вы много сделали злого, Йелена-сан.
  
   Голос был другим, знакомым.
  
   - ...Оками-сама?
  
   Нет, показалось. Это Кай. Или всё-таки Гэн? Лица было не видно под покровом. Тень, или что-то чёрное, как ожог.
  
   Наваждение.
  
   Надо взять себя в руки.
  
   - Однажды вы арестовали Торна. Мой отец и вы. Пытали его в подземелье, мучили, как живодёр скотину. Он не говорил мне, я сам узнал, - Кай постучал себе пальцем по лбу, всё-таки это был Кай. - Он вас простил, работает с вами вместо того, чтобы расстрелять. Почему?
  
   - Он не дурак, в отличие от тебя, - сказала Йелена.
  
   - Почему вы его пытали? С какой такой целью? Вот что мне не даёт покоя. Когда пытаете наших, это хотя бы ясно. Но Ариан Торн? Зачем мучить верного человека, который пришёл служить вам по доброй воле?
  
   - Найди ответ сам. Или спроси его, адмирал ответит.
  
   Йелена заправила за ухо выбившуюся из хвостика прядь и сложила руки на груди. Ветер тут же бросил эту прядь обратно ей в лицо. Йелена стояла, воплощённое упрямство.
  
   - Боюсь, что да, - сказал Кай. - Я начинаю понимать, действительно. Смысл пытки. Смысл империи как таковой.
  
   - Когда поймёшь, пойми ещё раз, - она криво улыбнулась. - Потрать время и всё обдумай как следует. Поживи с моё там, где я.
  
   Будь как я, и будь - я. В этот момент ей казалось, будто вместе с ней говорит нечто гораздо большее, старшее, чем она, то, что важнее всего. Будто бы это нечто в каком-то смысле она и есть.
  
   - Пожил, - сказал он, юноша и старик. - Понял. Я не оставил бы от вас мокрого места, Йелена-сан, от вашего государства и идеалов, если бы у меня был какой-то выбор. Хоть какой-нибудь.
  
   - Никакого выбора нет, - тот голос, который был и она, продолжал говорить. Йелена торжествовала. - Его не было никогда. Только империя или хаос - я или смерть. Ты убил императрицу - скоро будет коронован император. Или предай опять, иди к орде, служи всеобщей гибели, молись тому, что хуже смерти. Жизнь - это я, только я. Храмовики, много веков служившие сенату, знали это. Государство - формация Света, а не формация Тьмы, о убийца Кай.
  
   Он согласно кивнул:
  
   - А кроме того, вам это просто нравится. Пытки. Приятно топтать человеческое достоинство, смотреть в искажённые болью лица, да? Усиливает величие государства.
  
   - Я бы тебе показала, насколько, милый, если бы у меня был какой-то выбор, - нежно сказала Йелена. - На тебе четыреста пятьдесят тысяч смертей, полмиллиона солдат и граждан. Любой из этих людей стоил больше тебя, намного. Когда я думаю о том, что ты помилован и на свободе, кажется, я могла бы пытать тебя целый год за каждого из убитых. Четыреста пятьдесят тысяч лет, и мне бы не надоело.
  
   - О, да. Это интимнее, чем секс, - согласился Кай Оками. - Вы не пытали Торна собственными руками, но руки чесались, да? И не только руки. Он был любовником императрицы, заполучить его иначе вы не смели - только так. Вы пробыли с ним эти трое суток. Пытались лечить его раны - даже это вы никому не отдали. Вы это сделали плохо, Йелена. Он весь в шрамах. Вы не умеете делать добро. Идёмте.
  
   Он взмахнул рукой, и они оказались в воздухе, высоко над пустыней. И очень вовремя: внизу, где они только что ругались, в песке шевелилось что-то. Что-то большое.
  
   - Это дайдан, - донёсся голос Кая. - Он тоже интересный, но я не его вам хотел показать. Вон там, у скал...
  
   Он потянул её за собой - снова вовремя. Снизу взметнулось что-то, словно облако шрапнели. Сбивает добычу. Йелена вспомнила, что такое дайдан.
  
   Рёбра скалы казались острыми даже сквозь подошвы сапог. И горячими. Ущелье белело зыбким песком. В нём была воронка, она уходила куда-то вглубь почвы. У входа в ущелье, подальше, лежало что-то круглое и крошечное с высоты.
  
   - Один мой троюродный родственник так попался, - сказал Оками. - Продал раскам даки - что-то вроде мучных галет - только они были порченые. Для них - яд. Он об этом знал. Раски его поймали...
  
   Кай указал на кругляш, и картинка приблизилась, будто в голограмме.
  
   Человеческая голова.
  
   - Когда они тебя закапывают, есть два выхода. Либо сидишь очень тихо и умираешь под солнцем, надеясь, что кто-то тебя случайно найдёт. Это мучительно, смерть от солнца, да и не быстро. Или орёшь, пытаешься привлечь внимание. Тогда...
  
   Он указал в ущелье.
  
   Воронка двигалась.
  
   - Абадд. Он чует вибрации, звук, ползёт к тебе. Под тебя.
  
   Воронка перемещалась к голове в песках.
  
   - Падаешь прямо в пасть, - сказал Кай. - Абадд - странное существо, его будто выдумал какой-нибудь Тёмный магистр. Чет Кейн, например, или мой отец. Он не убивает сразу, в нём как бы связь жизни и умирания. Медленно. Очень. Там как в аду.
  
   Не доползя до закопанного на три метра, воронка внезапно обмелела, закрылась и ушла вглубь.
  
   - Мне рассказал один человек, которого я туда бросил, а потом позволил спастись. И мой троюродный дядя, он тоже. Хотя он не очень-то связно потом говорил. Мы его вытащили с друзьями, он бы не вылез - остался без рук и ног, языка у него половину отъело. Но насчёт ада я понял.
  
   Песок вокруг головы казнимого накренился в стороны и взметнулся облаком. Паххх!
  
   И всё, нет ничего.
  
   - Раски если кого закапывают, то обычно там, где живёт абадд. Они знают эти места. И за дело, по мелочам не казнят так. Йелена? Если вы убьёте адмирала или причините ему зло, я привезу вас на Гешу - физически, а не так, как сейчас - и закопаю в этом ущелье. Буду вот здесь стоять и смотреть.
  
   Приятного аппетита, подумала Йелена - то ли абадду, то ли Каю. Надо же, рыцарь Света. Родственная душа! Как его отец.
  
   - То же самое, если причините зло моей семье и друзьям.
  
   - А остальных что, можно? - Йелену разбирал смех.
  
   - У расков есть присказка - "делай, от чего не можешь удержаться", - ответил Оками. - У них это красивее звучит, ритмично. Но не советую не удерживаться слишком часто. Адмирал простил вам собственные муки, но за кого другого, глядишь, велит вас казнить. С удовольствием это сделаю собственными руками.
  
   - Не сомневаюсь.
  
   Оками столкнул её со скалы.
  
   Она оступилась и раздавила полпяди травы на клумбе. Толстые сочные стебельки хрустнули, сок замерцал, пролившись на землю, как нелюдская кровь. У некоторых алиенов кровь светилась, при допросах за этим надо было следить. Придётся сменить обувь, а то буду оставлять следы, решила Йелена.
  
   - Дайте-ка ваш номер комма, - Кай так и не сорвал себе цветок, он вертел в пальцах только один лепесток ночной розы, уже увядший. - Раз мы теперь работаем вместе, он может мне вдруг понадобиться. Сообщу что-нибудь.
  
   - Один - четыре нуля - одиннадцать. Загляните в виртуальный профиль ИСБ, там сразу первым делом памятка для граждан, в каких случаях звонить. Выберите себе подходящие пункты.
  
   Йелена протянула руку и забрала у него лепесток, сама не соображая, зачем. Что мы только что делали? О чём речь, где были?.. Она встряхнула головой. Память будто присыпало песком.
  
   Ах, точно.
  
   - Адмирал Торн необычный человек, - сказал Кай. Кому рассказываешь, парень? Будто я не знаю. - Он создаёт возможности. Хорошие. И прекрасные, даже. Я думал, это я так делаю, я создаю и открываю заново - республику, любовь, свободу, истину и свет. Свет это делает через меня. Но все эти чудеса почему-то потом приводят... в абадд, представьте себе. И даром бы только меня одного... Четыреста пятьдесят тысяч, помню, и сам я принял бы кару. Но миллиарды, триллионы жизней... - Кай обхватил себя руками, как на морозном ветру. - Слишком много зла. Когда же он принимает решение, произносит слова - возникает возможность. Как для меня и Нив, только что. Это лучше, чем раньше. Как будто новая вселенная рождается из слова, в ореоле света.
  
   Ты бредишь, Оками-сама, приди в себя. Грёбаные храмовики, вечно они вот так - многозначительности, метафоры. Пафос, вот где их истинный бог.
  
   - Триллионы? - Он что, и животных тоже считает? Сама Йелена Сигурдотир никогда не задумывалась о масштабе грядущих потерь от орды. Вернее, она их даже просчитывала по разным моделям, но количество жизней подданных при этом не было главным. ИСБ считала в мирах, в кораблях, в ресурсах. В солдатах. - Сколько триллионов?
  
   - От нескольких сотен... до вообще всех.
  
   Она почуяла новую опасность и решила прижечь её на корню.
  
   - Вы думаете, теперь, когда мятежники сдались, жертв больше не будет? Война эта будет ужасной, как ни готовься. Возможны триллионы мёртвых, Ариан Торн потерь не отменит. Он же не бог.
  
   - Я знаю, что погибнут очень многие. Но - они будут сражаться, мы будем, все вместе. - Кай свёл ладони в замок. Я буду как ты, буду - ты. - Они будут знать, за что и зачем, и погибнут достойно. Не так, как со мной. И - у него будет меньше мёртвых. Во много раз.
  
   - Ага. - Что на это было сказать? - Я согласна. Кай, поразмыслите вот о чём. Если человек берётся вести за тебя такую войну - тем более выиграть - и ты про него ничего не знаешь, это может оказаться кто угодно, вплоть до вражеского эмиссара, как те двое со скрытыми щупальцами - может быть, стоит его проверить? Если человек не может выдержать и трёх суток форсированного допроса - пыток в лёгкой форме - как он сможет вынести напряжение величайшей войны нашей эры, да ещё в роли полководца? Утраты и неудачи, соблазны власти над таким огромным флотом? Просто лишение сна, например? А если он попадёт в плен ко врагам?..
  
   Кай помрачнел, и Йелена быстро сказала:
  
   - Я не пытаюсь оправдать собственные преступные вкусы. Преступные, да, признаю. Я жестока, это моя природа. Но это ведь не значит, что других мотивов нет. Подумайте над этим. Найдёте что возразить - я вас выслушаю.
  
   Она отправила лепесток розы в рот, повернулась и покинула атрий.
  
   - Абадд остаётся в силе, - сказал Кай ей вслед.
  
   А как же.
  
   - Хорошо будет снова с вами работать, Оками-сама. Эти четыре года мне вас не хватало.
  
  

...

...

  
  
   - Что скажешь?
  
   - Что вам надо спать, адмирал. Да только времени нет, вот-вот прибудет посольство илан. Возможно, несколько крейсеров. На случай сюрприза - ...
  
   - Про Кая Оками, Ланс. Как ты забрал у него оружие?
  
   - Потребовал, он и отдал, сэр. Но поглумился надо мной сначала, не без этого.
  
   - Как ты его оцениваешь в целом?
  
   - Как смертельную угрозу абсолютно всем. Он даже своим близким не принесёт счастья, судя по... -
  
   За прошедший час мнение генерала Гериона о Мэй Сиюань несколько изменилось и менялось тем дальше, чем больше он о ней думал. Мало того, что она спала как убитая и не проснулась ни от выстрелов, ни от разговоров... Нет, собственно, именно в этом дело. И в том, как брат её игнорировал. Лежит она - и пусть лежит себе, инструмент такой. Кукла. Герион начинал сомневаться в том, что эта женщина несла ответственность за свои слова и поступки. Его ожесточение таяло и отчасти сменялось жалостью. Злость же на Кая Оками росла. И страх.
  
   - Ты меня осуждаешь?
  
   - Тьма упаси, адмирал. Я не понимаю его. Он же вроде как друг Джона Рау. Что он себе думает, как представляет такое семейное счастье - ...
  
   - "Тьма упаси"... Скажи, ты тоже втайне из Ордена, хотя не носишь пайцзу?
  
   - Нет, сэр, моё досье полное. Я просто нахватался. Однажды, ещё до отлёта с вами на приграничье, к нам на флотский корпоратив зашёл Оуэн, этот горе-пророк. Он ведь учился в академии флота и начинал как военный. Имел право быть там. Ел с нами, пил, вроде как проповедовал. И прорицал. Мы задавали ему вопросы, получали ответы. Довольно внятные.
  
   - И что он напрорицал?
  
   - Что империя наш единственный шанс. Что без неё галактике конец, накроется пиздой. Он так и сказал - мол, пизда галактике. Простите, сэр. Он был уже изрядно пьян, в тот момент все были пьяны. Кое-кто смеялся.
  
   - Ха-ха.
  
   - О, да. Особенно теперь... Он сказал - и потом я ещё читал у других - что религии левой руки, вера Тёмных, всегда предпочтительнее, чем Свет. Тьма причиняет зло ради выгоды для себя, включая также и удовольствие от мучительства, но только Светлый способен терзать тебя для твоей же собственной пользы. Чтобы спасти твою душу. Неважно, что ты не хочешь спасаться, Свет принимает решение за тебя. Лишает свободы выбора. Этот мятежник вас мучил, когда я вошёл, сэр. Я видел. Тоже для вашей пользы?
  
   - ...Он хотел мне что-то показать. И показал. Я не хотел это видеть, а это важно.
  
   - Он пытал вас. Чтобы вы что-то осознали - вариант душеспасения. Был бы он приличным человеком, сказал бы словами, это всегда работало с вами, сэр.
  
   - Спасибо, Ланс.
  
   - Не за что, адмирал. Он опять это сделает, если сможет. Он невероятно опасен. Я помню досье. Кай вырос на краковой ферме, в пятнадцать пытался попасть во флот. Не взяли, сказали прийти через год. Но он не пришёл, хотя до того мечтал быть солдатом. Сорвался в космос сам и превратился - в это. Затем под конец войны ему что-то, видимо, померещилось - что и Оуэну, должно быть. Кай Оками покинул мятеж и полгода провёл у Её Величества. Не как заложник, как ученик. А потом убил её.
  
   - Мы этого не знаем.
  
   - Он или его сестра, адмирал, больше некому. Сестра под его контролем, полностью или частично. По ходу дела он, видимо, и отца убил. Хотя это бы я ему не поставил в вину, все мы прекрасно помним Оками-сама... Потом Кай опять сражается за мятежников, которые делают вид, что у них кратковременная амнезия. Или она в самом деле у них случилась, это меня бы не удивило, сэр. Потом возвращаетесь вы, наш флот. Кай пытается вас погубить, планирует, интригует. Вдруг ему снова что-то помстилось, и вот - сдача флота Итриулан, мятежу конец. Финиш! Кай свёл вас с этой иланкой, так, сэр?
  
   - Он навёл мостик для переговоров.
  
   - Для вас - так. Для Итриулан... Он мог её принудить.
  
   - Не думаю. Убеждал её я, а не он. И мне пришлось постараться... Когда Кай Оками сорвался в мятежники, это было не сдуру, Ланс. Его позвала сестра, которой он тогда даже не знал. Они нашли друг друга через пропасти световых лет. Кай пришёл ей на помощь.
  
   - Представим, сэр, что ему снова что-нибудь привидится.
  
   - ...Я об этом думал.
  
   - Мы можем себя как-нибудь обезопасить?
  
   - Если надумаю что-нибудь, я тебе скажу.
  
   ...
  
   - Можно ещё вопрос, сэр?
  
   - Хоть два.
  
   - У него к вам что-то личное.
  
   Как и у тебя, Ланс.
  
   - Это не вопрос.
  
   - Вы простили ему смерть Её Величества? Окончательно? Так и будет, убийца не будет покаран?
  
   Она бы этого не хотела. Смерти мальчишки, своего ученика. Я знаю.
  
   - Не стоит жертвовать живыми ради мёртвых. В особенности теми, кто настолько нужен.
  
   - ...
  
   - Запомни это. Если я погибну - буду убит или вдруг умру от инфаркта - флот остаётся в твоих руках, как условлено. Вот добавочная инструкция: Каю Оками ты мстить не будешь. Что бы он со мной ни сделал. Будет меня пытать, убивать - неважно. Он должен остаться жив и дееспособен. Это приказ.
  
   - Да, сэр. Но почему?
  
   Не стоит жертвовать живыми ради мёртвых, Ланс.
  
   - Потому, что если войну с ордой мы всё-таки проиграем, он сможет за нас отомстить. Ужасно, так, что в галактике не останется ничего живого - но мы, живые нашей галактики, к тому времени будем уже мертвы. Наше место займёт орда. Он прикончит её усилием воли. Я на это не способен.
  
   ...
   ...
  
   - Касательно завтрашнего суда - всё остаётся в силе, сэр?
  
   - Теперь - тем более.
  
   ...
  
   Над столом зажглись огоньки звонков.
  
   - Явились иланы, сэр, - сообщил флагман. - Только один корабль, крейсер "Илиджеван". Это флагман флота провинции. Сигналы договорные, праздничные.
  
   - Крейсер "Илиджеван" - позволение пристать к имперскому флоту, - скомандовал адмирал, - по левому крылу, внизу и сзади. Соблюдайте церемониал.
  
   Он открыл второе окно связи.
  
   - Адмирал Торнэ, - сказала Итриулан, приветствуя его поднятием гребня и век. - Будущее становится настоящим. Глас совета эйстаа, счастливая дочь Лааверуа, матери тысячи дочерей, прибыла, как гласила договорённость, чтобы передать вам поклон и клятву расы иланэ. Императрица Рив Гэллар мертва. Восстание завершилось. Да здравствует император Ариан Торнэ. Да воцарятся в империи справедливость, мир и закон!
  
  
  
  
  
   4. Эпилог: Возвращение пуль
  
  
   Генерал Джон Рау, герой Сопротивления, супруг Мэй Сиюань, зять и друг Кая Оками, идол бедной республиканской молодёжи, надежда галактической демократии, и так далее, и тому подобное встретил утро новой эпохи в борделе. Проснулся он от того, что кто-то завёл ему руки за спину и застегнул наручники.
  
   Из заведения мадам Арольд его конвоировали впятером - два спеца-эсбэшника, мужчина и женщина, двое молодых боевиков в гражданском, сильно смахивающие на Тёмных магистров, и анонимный флотский офицер высокого ранга в боевых доспехах. Джон не успел рассмотреть знаки отличия этого имперца, но, кажется, генерал. Коллега. Паника в голове Джона Рау быстро уступила место смеху.
  
   - Вы меня с шурином перепутали, господа. Я не супергерой, а всего лишь лучший пилот галактики. Парень, которого вы ищете - Кай Оками. Это его империя арестовывает всей армией и каждый раз неудачно.
  
   Его не ударили, даже не подтолкнули. Холл верхнего этажа с выходом на стоянку был пуст, только мадам Арольд провожала гостя, старая и безупречно отважная, в шёлковом жёлтом халате. Одна из дверей в апартаменты сотрудниц была приоткрыта, в щели блестели отчаянные глаза на оливковом личике туки.
  
   - Пока, Таэль, - бросил девушке Рау, - не плачь, я вернусь. - Он вовсе не чувствовал такой уверенности. - Прощайте, мадам. Если что, не поминайте лихом.
  
   - Никогда, капитан, - мадам Арольд поклонилась. - Держитесь вашей удачи.
  
   Она могла быть той, кто навёл на него имперцев, но Джон так не думал. Как все лидеры Сопротивления, после капитуляции он постоянно был под колпаком.
  
   На стоянке ждал автозак. Второй автозак уже поднялся в воздух и встраивался в поток транспорта, ведущий к Восьмому кольцу. Марди Че Вилья, значит, тоже арестован. И его команда, взяли всех. Джон надеялся, что у партнёра хватило ума покинуть бордель ещё ночью, а не ложиться спать по соседству с одним из злейших врагов империи в день её, империи, окончательного торжества, но Марди был Марди.
  
   Его посадили на скамью автозака, дверь захлопнулась, и машина тут же стартовала. Небольшой ладный тип в форме спецназа ИСБ, который в борделе надел на Джона браслеты, поставил на ноги, а потом невозмутимо застегнул ему штаны и накинул на плечи куртку, сел напротив, остальные по бокам.
  
   - Прямо на Лобное место? - спросил Джон Рау. Он не чувствовал страха, но вполне допускал, что туда-то его и везут.
  
   - Пока нет. Нам недалеко, мистер Рау.
  
   Спецназовец поднял маску.
  
   Знакомый... Но имя всплыло не сразу. Среднее, серенькое лицо светлокожего человека, глаза без цвета и выражения, с готовой прорваться яростью в глубине зрачков. Один из кумиров столицы, звезда ИСБ и звезда реалити-шоу. Смотрит, как дуло бластера...
  
   - ...Джин Ауэ?!
  
   - Это я.
  
   Тихий, чуть ли не подобострастный голос. Кроме бластера, на бедре у эсбэшника была кобура с огнестрелом. "Буран-7". Не очень мощный патрон, не убивает сразу, если правильно попасть. Оружие для боевых задержаний. Ауэ, как и его коллега, носил скрытый арсенал оружия, оно угадывалось под доспехами и униформой.
  
   Плохо. Очень плохо. Зачем использовать телезвезду, если не для очередного шоу? "Станьте непосредственным свидетелем казни мятежников и террористов! 24 часа с Джином Ауэ, лайв! Без перерывов на рекламу!"
  
   Джону представилось Лобное место, волна репортёров и камер, трупы друзей.
  
   Жены.
  
   Он рванулся безмысленно, в панике. Отнюдь не бесперспективно. Попал бы коленом в горло кому другому, но Ауэ был готов, его кулак в перчатке ждал атаки. Джон осел обратно на скамью. Он кричал бы от боли, если бы мог вытолкнуть из лёгких воздух.
  
   Что-то кольнуло в шею. Боль ушла и сила мускулов вместе с ней. Релаксант.
  
   - Спокойнее, Рау, - сказал вихрастый рыжий магистр. - Расслабься, мы тебя не в морг везём.
  
   - Пока что, - заметил генерал флота. - Кстати, приехали.
  
   Из автозака его тащили Ауэ и его коллега. Джон не мог поднять голову и осмотреться как следует, но краем глаза заметил сзади второй автозак. Гранитное здание, круглое, с колоннами и барельефом по фронтону. Миля, не меньше, над уровнем почвы. Внутри было прохладно. И репортёры в холле, камеры, да. Оживлённо. Его провели боковым коридором. Никто не видел.
  
   - Добро пожаловать в Третий имперский окружной суд, Рау. - Джин Ауэ усадил его в офисное кресло в пустой комнате перед огромным, во всю стену экраном, сковал наручниками за спинкой, сел с пистолетом в угол спереди и слева. Матёрый, недоверчивый оперативник. Телешоу с ним были сенсационными, пафосная имперская пропаганда, однако умения Ауэ были реальны, это было видно каждому хоть с каким-то опытом. Вторая спецназовка расположилась где-то сзади. Флотский сидел у стены, храня свою анонимность.
  
   Стена-экран ожила.
  
   Точно, суд.
  
   Марди и трое его людей - Бянь, Мо и Корсо, пристёгнутые к скамье подсудимых. Рядом с ними растерянно хлопал глазами человек в серой форме имперского таможенного офицера. Он что-то спрашивал у охраны, спецназовцев ИСБ, молчаливых, как истуканы. Место судьи ещё пустовало. В глубоком кресле в экспертном углу сидел какой-то старик, которого Джон смутно помнил. Длинные космы, белые, светлый прикид, военные сапоги. Словно старый мастер храмовиков, если бы кто-то из них выжил, но беспробудно пил и ширялся все эти двадцать семь лет.
  
   Мастер храмовиков.
  
   Тор Бао.
  
   Так возвращаются пули. Джон знал его с детства, благообразное надменное лицо на обложках журналов политобозрения, которые он тайком от семьи и друзей любил рассматривать, но так и не отважился читать открыто. С мастером Бао тогда ещё что-то случилось, Джон не мог вспомнить, что. Но жив, оказывается. Многие живы.
  
   В зал суда вошли оба тайных магистра, рыжий и его смуглый спутник с пропастью в пустых глазах, который всю дорогу не произнёс ни звука. Они расположились на пустой скамье помощников прокурора, напротив Бао, соблюдая к нему уважительную дистанцию.
  
   - Свидетели, - сказал флотский генерал. - Процедура упрощена, конечно, до крайности, но остаётся в рамках закона.
  
   Джон Рау почти узнал его искажённый шлемом голос. Узнал бы точно и потребовал бы объяснений, но тут судейская дверь отворилась, и два серых, будто каменных судебных дроида идеальным хором огласили:
  
   - Встать! Суд идёт!
  
   Это был прокурор. За ним следовала судья Ин Ши.
  
   Джон Рау слыхал о ней кое-что. Ему стало страшно.
  

...

   - Гражданин Марди Че Вилья, граждане Ив Корсо, Дон Мо и Яро Бянь, полковник имперской таможенной службы Чем Эйкин, вы находитесь перед Третьим окружным имперским судом. Гражданин Че Вилья, вы обвиняетесь по статьям имперского уголовного кодекса номер 228.2, 210 и 291.2, соответственно, в двадцатидвухкратной контрабанде крупных объёмов наркотиков особо опасных категорий 3, 4 и 5 по Имперскому уложению о контролируемых веществах, в организации преступной группы с целью таковой контрабанды и в подкупе имперского таможенного офицера с особо опасной целью. Граждане Корсо, Мо и Бянь, вы обвиняетесь по статьям 35 и 228.2 соответственно в преступном сговоре с целью упомянутой контрабанды наркотиков под руководством гражданина Марди Че Вилья и в собственно таковой контрабанде. По пункту о подкупе Марди Че Вильей имперского таможенного офицера вы проходите как совиновные свидетели. Полковник Чем Эйкин, вы обвиняетесь по статьям 228.2, 290.2 и 2.2 соответственно в соучастии в вышеупомянутой контрабанде наркотиков, в получении взятки в крупных размерах и в нарушении имперской присяги. Я вам не завидую, полковник. Господин прокурор, начинайте.
  

...

...

   - Обвиняемый лжёт.
  
   У Тора Бао был мягкий голос, как масляный. Он не изменился со времён республики, этот голос. Единственное, пожалуй, что в мастере Бао не изменилось. И его надменность, она всё ещё сквозила в изъеденных судьбой чертах.
  
   - Подтверждаю оценку мастера Бао, - сказал рыжий Тёмный. - Марди Че Вилья солгал в ответ на вопрос прокурора.
  
   - Нет... - безропотно сказал Марди Че. Но сказал он это не им, надприродным свидетелям, живым детекторам лжи и правды, не суду и не судье. Он это сказал своей ситуации. Надежды у Че теперь почти не было, Джон Рау видел его лицо. Лицо погибающего человека. Так быстро.
  
   Нет, сказал себе Джон, нет, Марди, приятель, не дам я тебя повесить.
  
   - Герион... Вы осознаёте, что нарушаете договор? И что вам очень сильно прилетит - не от Торна, так от наших?
  
   Генерал Ланселот Герион - а это был он - покачал головой.
  
   - Нет, капитан Рау. Наш договор гласит, что мятежники, то есть вы, получают амнистию за действия, предпринятые против законных властей империи. То есть, за непосредственно сам мятеж. Договор не гласит, что вам прощаются уголовные преступления против мирных имперских граждан, тем более такие, которые вы планировали уже после капитуляции вашего Сопротивления и заключения самого договора. Как, например, контрабанда крака, которую вы обсуждали ночью в борделе.
  
   Разговор давался Джону тяжело, губы слушались плохо. Его терзали сомнения касательно собственной судьбы, но он не собирался бросить Марди на растерзание.
  
   - Бросьте, Герион, будущий император только что разрешил наркоту. Пока что мягкую - и вчера во дворце все ею набрались по брови - но разрешит и эндру, и крак, и всё остальное. Казне нужен этот доход, деньги на подготовку к войне. Вы ж не хотите войну саботировать, Герион? Оборону против орды?
  
   Джон закашлялся. Герион кивнул спецназовке, и та поднесла к губам Рау флягу с водой. В зале всё шло к намеченной цели - прокурор задавал обвиняемым вопросы, они жалко пытались отовраться, но рыцари Тьмы и Света неуклонно ловили каждый комочек лжи. Читали мысли, раскрывали правду, потрошили бедолаг. Тор Бао и рыжий Тёмный непосредственно не обменялись и словом, они смотрели сквозь друг друга, как сквозь голограммы, но это не мешало им сотрудничать, и очень плодотворно, в деле уничтожения пятерых людей на позорной скамье.
  
   Рука эсбэшницы была почти заботливой. Джон напился, и стало легче.
  
   - ...Обвиняемый лжёт, госпожа судья. Перевозка тысячи пятисот килограммов крака намечена Марди Че Вильей на завтрашний вечер... - неслось из зала.
  
   Ауэ курил сигарету без фильтра - судя по запаху, добрый фидельский табак. Джон Рау открыл рот и хотел было сказать, что происходящее несправедливо, отвратительно в своей бесчеловечности, но тут спецназовец приблизился и вставил сигарету меж его губ.
  
   - Покури, быстрее очухаешься.
  
   Ах, сука.
  
   Кай, где ты, дружище? Ты нужен. Спеши ко мне.
  
   Джон затянулся и выпустил дым через нос. Ауэ сел обратно, не торопясь освободить его от сигареты, и Рау сплюнул её на пол.
  
   - Ты отвратительно милый для массового убийцы, эсбэшник Джин.
  
   - Ты тоже ничего, - ответил Ауэ.
  
   - Мне и положено, я ведь мятежник. И контрабандист, но это хорошее дело. Зачем ты участвуешь в этом позоре, Ауэ? Ты двадцать лет служил в самом сердце империи и в невинной крови почти не запачкался, это чудо. Тебя уважают и наши. Зачем сейчас?
  
   - Полмиллиона трупов, Рау.
  
   - Чего?..
  
   - Ты был контрабандистом десять лет, пока не пошёл в мятежники. Ты и сейчас контрабандист, итого с перерывами восемнадцать лет. Сколько тонн крака в год ты возил?
  
   - ...
  
   - И эндры, Рау. Но главным образом крак. Если взять ваши ночные планы за некий стандарт, представить, что ты возишь полторы тонны раз в месяц - финансируешь Сопротивление, конечно - за свободу, республику, это всё - и умножить на восемнадцать лет... Ты умеешь считать в уме?
  
   - Нет. - Тьма тебя побери.
  
   - А я - да. На спор в детстве ещё научился... Двести шестнадцать месяцев, триста двадцать четыре тонны дерьма. На каждый килограмм крака приходится по два трупа, Рау. По шесть, если крак плохой. Не делай такое лицо, я сам не поверил, что люди его продолжают жрать, но они продолжают. Допустим даже, ты возил хороший крак. Ты летал для картеля Гешу, у них товар годный. На выходе получаем шестьсот сорок восемь тысяч придурков, которым ты привёз смерть на своём корабле.
  
   Какой-то бред.
  
   Бред?
  
   Джон Рау обнаружил, что смеётся.
  
   - Империю развалил я один. Я и моя весёлая контрабанда. Кай? Он ни в чём не виноват. Мэй, Ми Ми Онг, Итриулан... Это всё наркотические глюки, - он закатил глаза. - Вопрос снимается, Ауэ. Ты параноик.
  
   - Допустим, ты возил крак лишь половину этого времени, - продолжал Ауэ, как ни в чём не бывало. - И в меньших количествах, до войны и женитьбы на Мэй Сиюань ты так не наглел. Делим итог на четыре. Сто шестьдесят две тысячи трупов.
  
   - Ни одно правительство не может позволить себе травить собственное население в таких масштабах, - заметил Герион. - Если оно хочет выжить. Если бы ваш мятеж победил и вы восстановили республику, лично вам, Джон, пришлось бы возглавить какое-нибудь бюро по борьбе с наркотиками. Во всяком случае, найти другой источник заработка. Или вашей жене вас пришлось бы повесить - на выбор.
  

...

...

   - ...А вот это правда, судья Ши. От начала до конца.
  
   Из пятерых обречённых один только таможенник, Чем Эйкин, почти не пытался лгать.
  
   Ему это не помогло.
  

...

  
   Виновны.
  
   Конечно, виновны. Это даже правда.
  
   Суд продолжался два часа. Кай так и не явился.
  
   Кай?..
  
   Судья, прокурор и все трое магистров удалились для обсуждения приговора. У Джона было чувство, что они вернутся очень быстро.
  
   - Дайте мне поговорить с ней, Герион.
  
   - С судьёй? Зачем?
  
   - Кончайте, вы победили. Можете нас опозорить, выставить отравителями - ваше право. Вы хорошо это провернули, пользуйтесь, только не убивайте людей.
  
   - Вы хотите убедить Ин Ши не вешать ваших друзей?
  
   - Да, Тьма побери!
  
   - Нет, Рау, вы хотите совершить самоубийство. Если я приведу вас к Ши, если она узнает, что есть ещё один обвиняемый, которого мы ей не показали, всё это повторится с вами в главной роли. Она вас повесит вслед за сообщниками.
  
   - Вы ей не дадите.
  
   - Придётся дать. Судья Ши бывает очень упрямой.
  
   - Она и нас может арестовать, - сказала эсбэшница. - Узнав, что мы вас ей не сдали.
  
   - Заместителя самого адмирала Торна? - Джон посмотрел на генерала и на Ауэ. - Звезду ИСБ? Издеваетесь.
  
   - Она однажды явилась к Оками Гэну, - сказал Ауэ, - и забрала у него двадцать пять человек, арестованных за помощь республиканцам. Оками-сама их собирался сжечь заживо. Это тоже были контрабандисты, только возили они живой товар. Сюда - рабов и проституток, отсюда - спасали людей за деньги, помогали укрыться от ИСБ. В первый же месяц после провозглашения Нового порядка было дело, руины Храма ещё не остыли. Она пришла прямо в порт в сопровождении только двух дроидов и потребовала - понимаешь, потребовала - этих людей у Оками-сама.
  
   - И он отдал?
  
   - Представь себе, да.
  
   - Она их повесила, - сказал Герион. - Через день. Работорговля, всё-таки. Это Ин Ши. Всё ещё хочешь с ней говорить, Джон Рау?
  

...

...

  
   - Обвиняемые, встаньте.
  
   Ин Ши была невысокая женщина с тёмными гладкими волосами. Невыразительное лицо старше средних лет. Прямая спина, круглые колени под судейской чёрной мантией. Лёгкие чиновничьи ботинки. Таких в империи миллиарды.
  
   - ...признаю вас, пятерых обвиняемых, виновными в смысле обвинения по всем пунктам и приговариваю к смертной казни через повешение. Приговор будет приведен в исполнение незамедлительно. Да смилуются над вами Тьма, Свет и прочие боги, сколько их есть во вселенной.
  
   У судьи была крохотная пайцза в левом ухе. Круг, в белом поле чёрная точка. Джон сразу и не заметил. У прокурора тоже. Иначе работать, должно быть, здесь раньше было нельзя. Но они продолжали носить этот знак, носить и теперь, после смерти императрицы.
  
   - Если вы допустите эту казнь, - сказал он, - я настучу на вас Каю Оками. Всё ему расскажу. И про эти пайцзы. Решайте.
  
   Ауэ кивнул, как бы получив чему-то какое-то подтверждение, и указал в зал суда. Марди Че Вилья встал со скамьи подсудимых, он оглянулся вокруг, как будто просыпался от кошмара, и вдруг посмотрел, казалось, через экран Джону прямо в лицо, будто бы мог его видеть. Кай! Где тебя носит?! Кай, помоги мне.
  
   - Прокурора зовут Джесси Оуэн, - сказал Ауэ. - Оуэн-младший, брат покойного пророка. Я ликвидировал старшего год назад. Он был учеником императрицы, старший. Намного талантливей брата. Пил кровь детей - не легенды, а правда - и высказывался в том смысле, чтобы адмирал Торн тащил свой зад сюда и принёс присягу ему, пророку, и его кружку как руководству империи и священству Тьмы, а не наоборот. - Ауэ подался вперёд и поднял к лицу Джона Рау левую руку. - Он сбросил меня в пустоту, когда я за ним пришёл. В какой-то колодец бездны, где жар и тьма и безымянные, безликие кричат и воют. Хотел меня там оставить - как бы урок Сигурдотир. Я отыскал вот этой рукой его горло и вырвал вон. Всю гортань. - Джин поднял глаза, в его взгляде было любопытство. - Думаешь, Рау, что я испугаюсь мальчишки?..
  

...

...

  
   Таможенный офицер просил о помиловании, просил отправить его на войну в штрафном батальоне, дать шанс искупить бесчестье. Судья ему отказала.
  
   ...
   ...
  
   Когда приговорённых вывели на задний двор, дроиды уже успели поднять там стандартную виселицу из нержавеющей стали - высокое Т с длинными руками, распахнутыми будто для объятий. Четыре петли, не пять. Кроме судьи, прокурора, казнимых, дроидов и охраны двор был пуст, он обрывался с трёх сторон в пропасть огней и улиц. Репортёры остались в здании и снимали из зрительного зала. Лишь облако летучих камер парило над и вокруг двора, на почтительном расстоянии метров так двадцати.
  
   Джон наблюдал казнь на экране. Лучшее место, с полным комфортом. Правда, руки затекли.
  
   Имперского офицера оставили напоследок. Когда ноги Корсо наконец перестали дёргаться - казнимых вздёрнули в петлях вверх, а не сбросили вниз, и он промучился дольше всех - эсбэшный охранник повернул таможенника лицом к судье и поставил на колени. Офицер отдал честь прокурору и Ши, и собнюк прострелил ему голову сверху вниз. Быстро, чисто.
  
   Джон Рау заплакал. Не громко - слеза собралась в глазу и из уголка покатилась вниз по щеке. Предательница.
  
   Кто-то набросил удавку ему на шею и затянул. Он слабо рванулся, сильнее не мог. Он не знал, кто это, кто из троих имперцев станет его убийцей. Все они на тот момент были сзади. Женщина. Наверняка это женщина.
  
   Ему стало очень больно. Он рвался изо всех сил, но сил было мало.
  
   Потом удавка исчезла.
  
   Сначала Джон решил, что это Кай. Кай наконец явился, снёс головы этим людям и... боги, катастрофа, неужто опять начнётся стрельба, ни Торн, ни Сопротивление этого так не оставят. Но Кая не было. Они сами. Джон пытался вздохнуть. Воздух шёл как-то медленно, туго. Джин Ауэ развернул его кресло к себе, схватил Джона за волосы, помотал его голову из стороны в сторону, а потом наклонился и припал к его рту своим. Искусственное дыхание - вдох, другой... Джин выпрямился, взял его за горло обеими руками и куда-то там нажал. Рау вскрикнул бы, если бы мог, но дышать стало вдруг легко.
  
   - Спазм, - объяснил эсбэшник. - Ты так больше не делай.
  
   Как будто Джон душил себя удавкой сам.
  
   - Наркотики, - уточнил Ауэ.
  
   - Именно, мистер Рау, - сказал Ланселот Герион. - Не связывайтесь больше с ними. Завяжите раз и навсегда с краком, эндрой и остальными прибыльными запретными веществами. Мы не хотим вас вешать, Джон, вы кумир молодёжи, муж госпожи Оками - извините, Мэй Сиюань. Вы друг Великого магистра Ордена Храма. Нехорошо как-то выйдет - суд и петля. Попробуем обойтись без них?
  
   Джон молчал, глотал воздух. Неужели всё? Нет, мудаки имперцы не так просты. Чем же он будет зарабатывать, если не контрабандой?
  
   - Вижу у вас сомнения на лице, мистер Рау. Джин?
  
   Ауэ пнул кресло и опрокинул его вместе с пленником. Джон не удержался от стона. Руки и ноги болели - особенно руки.
  
   - Конечности затекли, да? - заботливо осведомился Герион. - При других обстоятельствах, Джон, я приказал бы Джину раздеть вас и сделать особый массаж - он эксперт по этим делам. Но это пока перспектива будущего, когда и если вы снова ввяжетесь в уголовщину, "генерал" Рау, и скомпрометируете в глазах граждан... что-нибудь. Даже ваших соратников по мятежу. Адмирал с ними сел за стол, поставил подпись под общей бумагой, это не шутки.
  
   Ауэ наклонился над Джоном и расстегнул наручники. Герион вынул из-под нагрудной пластины доспехов маленькую брошюру и бросил её на грудь пленника.
  
   - Имперская школа военного пилотажа, мистер Рау. Несколько преподавателей не так давно погибли, есть вакансии. Более чем хороший оклад. Я, так и быть, замолвлю за вас словечко - при условии, что вы всё случившееся сегодня примете к сердцу. Джин, помоги человеку подняться, видишь же, на ногах не стоит.
  
   Ауэ так и сделал, а заодно взял брошюру и сунул Джону в карман.
  

...

...

  
   Кай ждал на парковке перед судом. Стоял у флаера и просто ждал, рисуя в асфальте какой-то узор незримым лезвием своего клинка. Узорчик тонкий, сбоку и не видно. Только сверху. В облике друга было что-то новое. Джон молчал, пока не подошёл почти вплотную - он не вполне доверял своему злосчастному горлу.
  
   - Где ты был?
  
   Говорить было больно. Кай присмотрелся к его шее, такой голубоглазый, удивлённый. Поднял руку, коснулся.
  
   - Это что за след? Удавка?!
  
   - Где ты был всё утро? - повторил Джон Рау.
  
   - На Муне, - Кай указал в небеса рукоятью клинка. - Ты звал, и я прилетел.
  
   Под его пальцами горло переставало болеть.
  
   - Видите, Оками-сан? - негромко сказал сзади Герион. - Кто-то причинил боль человеку, который вам дорог. Плохо, не правда ли?
  
   Кай повернулся и встретился взглядом с имперцем. Натянутое между ними - через плечо Джона Рау - звенело какой-то миг, как струна. Потом Кай сказал очень тихо:
  
   - Ещё как. Пусть так больше не будет, а то, генерал, ещё рассержусь.
  
   - О? - Герион приподнял бровь, явно подражая своему шефу и сам этого не замечая. - Чем это отличалось бы от ситуации, когда вы не сердитесь - желаете, наоборот, кругом добра - ...
  
   - Поверьте, разницу будет видно.
  
   Всё ещё мягкий, очень мягкий голос. Джон Рау обратил внимание на узор, что Кай резал в асфальте. Цветок.
  
   - Джон, эти двое... убить их?
  
   Цветок с четырьмя лепестками и крохотной сердцевиной. Он был прекрасен. Белый, Джон как-то знал, что он бел.
  
   - Не надо. Я сам виноват.
  
   Кай Оками, конечно, знал, что именно Джон перевозит меж звёзд, как зарабатывал до их встречи. Но как-то... Джон Рау готов был поспорить, что Кай не совсем понимает. Не понимает наркотиков, денег и передоза, смерти в грязных аллеях. Всё это было не про него.
  
   - И что бы ты сделал, если бы он сказал "да"? - поинтересовался Ауэ.
  
   - Сбросил бы вас во Тьму, - сказал Кай.
  
   - Это коллега твой уже пробовал. Я выплыл.
  
   - Сбросил бы сквозь асфальт на городское дно, вдоль стены блока, - уточнил рыцарь, указывая себе под ноги. - Вы километр бы летели.
  
   - Спасибо за предупреждение, - сказал Ауэ.
  
   Они с коллегой отошли к автозаку.
  
   - Если вы никого не будете убивать прямо сейчас, Оками-сан, то с вашего позволения, - Герион взял Джона за плечо. - Мы с капитаном Рау ещё не закончили.
  
   - С генералом - он вам ровня, во-первых. Во-вторых, вы таки закончили, Ланс.
  
   - Есть ещё один момент, не менее важный, чем наркотики. Капитан Рау не пострадает - ничто в нём, кроме невежества, обещаю. - Герион подчёркнуто вежественно указал рукой на припаркованный автозак. - Что же касается ровни, боюсь, на генерала мистер Рау не потянет. Он не пройдёт переаттестацию, даже с максимальным великодушием со стороны имперской комиссии. Вы это сами знаете, Оками-сан.
  
   - Что там? - спросил Джон. - В автозаке.
  
   - Мёртвое тело, - сказал Кай.
  
   Джон потерял дар речи.
  
   - Что..? Кого - ...
  
   - Предупреждение минздрава, мистер Рау, - Герион пошёл к автозаку, приглашая его за собой. - Я хотел было отвезти вас в морг, но суд шёл довольно долго. За это время её привезли сюда, и нам ехать больше не надо.
  
   Он открыл дверь.
  
   В автозаке стояла каталка из морга. На ней лежал труп, это было сразу понятно, труп в чёрном пластиковом мешке.
  
   - Кто это? - но Джон уже понял, что жертва не из знакомых. Иначе Кай не реагировал бы так спокойно.
  
   Герион влез в автозак и расстегнул мешок над мёртвой головой.
  
   Женщина. Молодая совсем.
  
   - Симпатичная, правда? - сказал генерал. - Она мерсианка, как вы, Джон, но бедная. Неимущая, в смысле. Двадцать пять лет. Она приехала в столицу год назад. - Он постепенно тянул молнию вниз, но голого тела было ещё не видно, для этого надо было развернуть мешок. - Работала продавщицей амбры в весёлом квартале. Не торговала собой, но её дружок, такой же прикольный парень, как вы, мистер Рау, потрахивал уличных девок. Он там подцепил кое-что... и её заразил. Идите поближе, Джон. Идите сюда.
  
   Рау ступил к каталке, как зачарованный, уже понимая, что это ловушка.
  
   Беспощадные руки имперца отбросили покров мёртвой.
  
   ...Джон падал в обморок и не мог упасть, не мог оторвать глаза, чтобы отключиться. Оно смотрело прямо из плоти, из изувеченного несчастного тела, сотнями глаз. И кое-где шевелилось. Распухшая слоями кожа живота и бёдер девушки рябила отверстиями, как гнусные соты, в которых жили они. Кластер, колония - насекомых? черноголовых глазастых червей? ос, мух? - невообразимых тварей.
  
   Тьма.
  
   Прочь, уберите это.
  
   Её половые органы превратились в опухоль. Толстую жёлтую дыню, проеденную туннелями насквозь, в которой кишело...
  
   Выпустите меня отсюда.
  
   - Куда же вы, капитан? - кликнул Герион за спиной.
  
   Джон упал на асфальт, на колени. Он попытался не блевануть, но понял, что это хуже, и сдался. Его стошнило - совсем немного, какой-то мутной водой. С утра ничего не ел. Стошнило опять.
  
   - Это лечится, мистер Рау, но хлопотно. И не дёшево. У неё не было страховки. - Герион наконец оставил умершую в покое, вылез и навис над Джоном, как тренер над ослабевшим спортсменом. - Вместо врачебной помощи, которую она не могла себе позволить, она прибегла к вашей - ваших столичных партнёров. Приняла здоровенную дозу крака, который убил её боль, стыд и ужас, но, к сожалению, вместе с ней самой. Очень жаль. Ещё несколько дней, и она как гражданка империи получила бы терапию в долг. Адмирал Торн готовит такой указ.
  
   Кай что-то произнёс и полез в автозак, к ней. К заразной мёртвой.
  
   - Её дружок, одаривший вот этим несколько человек, находится в том же морге. Его задушили пакетом - мафии не понравилось, что он заразил ряд шлюх. Я мог бы продемонстрировать вам его, мистер Рау, но как-то подумал, что женщина произведёт сильнейшее впечатление.
  
   Джон подхватился и дал ему в зубы. Вернее, попытался. Герион увернулся, он всё-таки был военный, а нападающего не держали ноги. Кулак только вскользь задел подбородок. Джон хватал ртом воздух и оперся о крыло автозака, но вспомнил, что там лежит внутри, и шарахнулся, как ошпаренный, от машины.
  
   Генерал цыкнул и снова надел висевший на поясе шлем.
  
   - Трипофобия, мистер Рау. Боязнь странных кластерных отверстий, вполне оправданная, как видите, в эволюционном плане. Надеяться не мог, что у вас это так ярко выражено. Мы поняли насчёт борделей, да? И случайных связей.
  
   Мэй. Боги, это, он мог и сам заразиться и заразить этим Мэй - ...
  
   - У вас есть жена, мистер Рау, она молодая, красивая, темпераментная. Мать ваших двоих детей. Если вам не хватает, купите гомеогейшу в клинике. В хорошей, лицензированной клинике, настоящую гомеогейшу. Деньги у вас, слава Тьме, имеются. Или слава Свету - вас, Джон, хрен поймёшь. Если вы что-то припрёте в семью на вашем херу - ...
  
   - Хватит, - сказал Кай Оками, выходя из автозака.
  
   Генерал Герион умолк.
  
   - Я должен был провести этот разговор сам, давно, - Кай дважды хлопнул ладонью о ладонь, будто что-то стряхивал. - Не благодарю вас, генерал.
  
   - Что вы сделали? - вдруг вмешалась стоявшая до того немым дроидом эсбэшница, которая не среагировала даже на угрозу смертью. - Там, в автозаке.
  
   Кай сдул что-то с перчаток.
  
   - Убрал из неё паразитов, - ответил он. - Очистил мёртвое тело, как эта женщина и хотела, когда была жива.
  
   - Куда вы их дели? - спросил Ауэ. - Эти штуки заразны - ...
  
   - Сбросил обратно во Тьму, мистер Ауэ. Я их сжёг.
  
   - Всех? - спросил Джон. - А... яйца, личинки, что там ещё?..
  
   - Их тоже, Джон. Абсолютно всех. Она снова чиста.
  
   - Спасибо, - сказал ему Рау.
  
   - Не за что. Генерал - ... - Кай обозначил Гериону "честь имею". - Господа эсбэшники? До нескорых, надеюсь, встреч. Пойдём, Джон, Мэй ждёт. И дети.
  
   ...
  
   На отворотах плаща у него был цветок, заключённый в круг. Вот что новое. Белый цветок, тот самый. Нет, не совсем - как если бы сфотографировать сердцевину и умножить количество лепестков на фото, так, что они истончатся и превратятся в лучи совершенной формы и цвета.
  
   - Белая ева, - произнёс Джон, не помня, откуда помнит имя цветка.
  
   - Да, - ответил Кай и поднял флаер в воздух. - Она - Круг Света. Символ Ордена Храма - её безупречное сердце.
  
   Он протянул Джону бутылку воды.
  
   - Запей всю эту дрянь.
  
   Минералка, и вкусная. Шея не болела даже при глотках.
  
   - Кай, слушай, я этой ночью был... Ты не мог бы проверить - ...
  
   - Ничем ты не болен, Джон. По крайней мере, я не вижу.
  
   - Спасибо, - сказал Джон опять. Опять и опять, и это не горчило, не надоедало. - Прости меня, - добавил он.
  
   - Конечно, - ответил Кай Оками. - Всегда, дружище. Прощаю.
  
   Флаер ловко нырнул в рой транспорта на прикольцовой. Джон Рау допил воду, чувствуя, как она очищает его рот и глотку, всё тело.
  
   - На самом деле. Я больше не стану - ...
  
   - Конечно, Джон. Вот.
  
   Кай протянул ему лепесток. Свежий, молочно-белый, но какой-то не совсем вещественный, как будто сотканный из нежного свечения. Джону вдруг показалось, что знаки Храма на его плаще живут, цветут на самом деле и простирают в воздух лучи, как пальчики - десятки, сотни, тысячи тончайших лепестков.
  
   - Белая ева?..
  
   - Да.
  
   Джон держал дар на ладони, болезненно представляя себе, что лепесток упадёт, запачкается, увянет в его кармане.
  
   Кай недвусмысленно указал себе в рот.
  
   - Гм?..
  
   - Ага. - Кай смотрел на него, весь любящее, бескомпромиссное ожидание.
  
   Джон Рау пожал плечами и положил на язык первозданный Свет.
  
  
  
  
  

- fin -

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"