Когда в дверь позвонили, была полночь. Я не спеша поднялась, сунула ноги в тапочки и погладила спящую на одеяле кошку Чушку. Глазок был тёмен - свет в коридоре не горел.
- Кто там?
- Арсеньев, - тихо сказал сухой голос.
Оказалось, что он едва ли выше меня ростом. Тонкий, высохший человек в плотном тёмном костюме по мерке, в туфлях на толстой подошве, чтобы казаться выше. В руке у него была чёрная трость с набалдашником. Он церемонно поклонился мне, прошёл в комнату и сел за стол. Я спросила:
- Вы будете пить?
И пошла искать что-то подходящее в баре.
- Я уже, - сказал он. - Можете не волноваться.
Я всё-таки принесла бутылку Царского Золота. Рецепт XVII века. Я подумала, что ему это понравится. Арсеньев вежливо выпил рюмку. Я тоже выпила, однако легче не стало.
- Мои соболезнования, - сказал он.
- Простите?
- Стекловский. Вы были на похоронах.
- Вы тоже. Это я должна соболезновать Вам.
- Он не был Вашим другом?
- Он был больше, чем друг. Он давал мне деньги на жизнь, - сказала я. - Оплачивал мою квартиру. Можете представить себе глубину моей скорби.
- Об этом не беспокойтесь, - Арсеньев медленно склонил голову. - Я вижу, Вам нездоровится.
- Вы не возражаете, если я лягу? - сказала я.
- Пожалуйста. Так даже лучше.
У меня не было сил спросить, для чего. Я легла на диван и поневоле свернулась калачиком. Хотелось отвернуться к стене, закрыв глаза, но это было бы невежливо. Арсеньев неподвижно сидел в темноте. Он совсем не мешал. Потом он сказал:
- У меня в кабинете Вы не боялись.
- А я не Вас боюсь, - сказала я.
- Это радует. Но чего Вы боитесь?
- Смерти.
И я ещё немного съёжилась.
- Сказки, - ответил Арсеньев. - Всё это глупые, злые сказки. Никто за Вами не придёт. И даже если... я же здесь.
- Спасибо, - искренне сказала я.
Его было почти не видно - остроголовый чёрный силуэт. Кошка Чушка сидела на подоконнике и глядела на него в упор, не отрываясь. Глаза кошки жёлто мерцали. Глаза Арсеньева тоже. Через некоторое время он покачал головой.
- Простите, с кем Вы разговариваете? Вы ведёте какой-то внутренний диалог...
- Со смертью, - сказала я. - Я пытаюсь уговорить её не трогать меня.
- Почему Вы думаете, что Вас тронут?
- А... Вы не видите?
- ...Не так, как Вы.
- Вокруг смерть, - сказала я. - Она везде. Она подстерегает всех. Вы же были на кладбище...
- Да, - ровно сказал он, тоном побуждая меня говорить дальше.
- То, что смогло убить его, убьёт и меня. И Вас тоже.
- В этом я сомневаюсь, - ответил он. - "Если бы глупость причиняла боль..."
- Глупость тут ни при чём, он просто попался в зубы смерти. Он её долго морочил и всё-таки попался. На нём она сломала клык, а меня даже не заметит. Знаете, как я себя чувствую? Как прогнившая скорлупа. Зубы смерти пройдут сквозь меня без усилий.
Мы некоторое время молчали.
- Вокруг смерть, - сказал он, смакуя мою фразу. - Это метафора, или Вы действительно видите смерть?
- А он Вам не рассказал? - спросила я.
- Не успел. Я пытаюсь понять, что именно. Итак, Вы видите смерть. И... какова она?
Я указала в окно. Над городом висели тучи. Даже ночью всё небо отдавало белизной.
- Вон она, смерть. Бесплотная бледная туша. Зубастая пустота. Она наваливается на город, и грызёт, и гложет - людей, дома, асфальт... Пока что город держится, но некоторые вещи уже начинают ломаться. Я думала, вы это видите, поэтому и держитесь так крепко. Значит, нет. Очень жаль.
- То, что я не вижу, не значит, что я не могу принять меры, - сказал Арсеньев.
- Так примите же их, - сказала я. - Пока не совсем ещё поздно.
Меня, по-видимому, трясло.
- Ваше зрение открывается, когда Вам страшно? - спросил он.
- Оно не открывается и не закрывается, а просто есть. Как Ваше зрение в темноте.
Он налил ещё одну рюмку, встал и подал её мне, слегка склонившись над диваном. После второй рюмки мне стало заметно легче. Арсеньев навис надо мной, невесомый, как будто вырезанный из бумаги со своим костюмом и тростью. В его зрачках горел заманчивый огонёк.
- Помогите мне, - сказал он. - Скажите, где будет следующий удар.
- Откуда я знаю? В столице.
- Неужели в Москве?
Он выпрямился, и тут меня проняло.
- В Киеве, - сказала я с непонятно откуда пришедшей уверенностью. - Вы когда-нибудь видели киевское метро? Эскалатор за эскалатором. Оттуда так просто не выскочишь. Мышеловка. Они пустят газ в эти туннели.
- Боевой газ?
- Откуда я знаю? Я знаю, что они затопят газом метро, - в этот момент я уже не была собой, и голос мой был не мой. - Они хотят отравить моё метро. Они пустят газ в мои туннели. Они потравят моих людей, как крыс, превратят мои жилы в газовые камеры. Умертвят мою плоть.
Слова сыпались с моих губ, как песок. В душе моей открылась трещина, и моим голосом говорил Киев. Мать городов отчаянно взывала о помощи.
- Где? - Арсеньев придвинулся ко мне вплотную. Его глаза полыхали. - Где они сидят? Куда ударят?
- Они в центре, - ответил Киев. - Бессарабка, площадь Шевченко, Крещатик. Они под землёй. Это черви вползли в моё сердце. Кто изымет из моей плоти врагов?
- Мы изымем, - сказал Арсеньев.
Он достал мобильник и нажал две кнопки.
- Владимир? Да. Тебе готовят теракт в метро. Газ. Классически. Бессарабка, площадь Шевченко, Крещатик. Они сидят под землёй. Я бы времени не терял...
Я не слышала слов его собеседника. Моим голосом всё ещё говорил Киев, но это было уже неразборчиво и неважно. Город жаловался на свои многочисленные печали.
- Нет, не вышлю людей, - говорил Арсеньев. - Зачем ты кормишь всю эту прорву казаков? Армия тунеядцев... Да, Стекловского человек... Умер, умер, не беспокойся... Ну конечно же, шутишь.
Он спрятал мобильник и сел за стол. Мне уже не было страшно. Я поняла, что Арсеньев подсыпал что-то мне в рюмку, но меня это не волновало. Было тепло и комфортно, и я дремала.
Прошло какое-то время - час, или три. Мобильник заверещал.
- Да, - Арсеньев молча выслушал новости.
- Если я ошиблась, меня накажут? - спросила я во сне.
- Вы не ошиблись, - ответил Арсеньев. - Я могу Вас отблагодарить?
- Да, - сказала я. - Я не хочу больше бояться. Никогда.
- Я не могу гарантировать Вам безопасность. Если меня убьют, мои люди, возможно, попадут под зачистку. Это включает Вас.
- Пожалуйста.
- Хорошо, - сказал он. - Только потом не жалейте.
Во сне он аккуратно расстегнул на мне блузку, открыл ногтями мою грудь и вынул сердце, а взамен вложил большой изумруд, завёрнутый в синий бархат. Я подумала, что умру, но прохладный камень ожил в моей груди и забился, как новое сердце.
К рассвету Арсеньев ушёл.
***
Когда я открыла глаза, было десять утра. Солнце радостно заливало лучами город, и бетонные коробки сияли светлой чистотой. В мире царила жизнь. Я поднялась и вышла на веранду, лёгкая, как ветер.
- Привет, Москва, - сказала я.
Москва подмигнула мне тысячей окон. Я покормила Чушку, заварила кофе и включила радио. Жизнерадостный мужской голос сказал:
- ...В субботу председатель Либерально-Демократической партии Удай Чубайс удостоился приглашения на ужин к господину Арсеньеву. С тех пор Чубайса никто не видел. Выборы нового лидера ЛДП состоятся на будущей неделе. Источники в государственной прокуратуре дают понять, что начатое против ЛДП Чубайса следствие по подозрению в коррупции, возможно, будет приостановлено за отсутствием главного ответственного.
Бойкий женский голос продолжил:
- Сегодня в полдень состоится торжественная выпускная церемония Московского Института Федеральной Службы Безопасности. Воевода России и Москвы господин Арсеньев произнесёт перед выпускниками напутственное слово. Наблюдатели ожидают, что он не станет избегать вопроса высокой смертности среди сотрудников ФСБ. Напомним слушателям, что с начала года на кладбище ФСБ в Москве появилось шесть новых могил, в числе которых - могила адъютанта господина Арсеньева, Эдуарда Стекловского.
- Новости из Киева. Спикер министерства внутренних дел не оставил сомнений в причастности всех граждан, арестованных этой ночью Службой Безопасности Украины, к планированию крупного теракта. По сведениям МВД, теракт должен был состояться в центре Киева в ближайшее время; однако этой ночью киевская террористическая группа была в полном составе задержана сотрудниками СБУ. Гетман Украины Владимир Чорногор пообещал на прессконференции, что правосудие будет суровым и скорым. Господа Арсеньев, Потоцкий, Штиль и другие лидеры субъектов Федерации направили господину Чорногору поздравления с успешным исходом дела.
- Согласно утверждённому господином Арсеньевым приговору суда, Михаэль Дивин и Артём Нагоев будут казнены в пятницу, на рассвете. Позавчера Дивин и Нагоев были признаны виновными в ряде актов террора, в ходе которых погибли семеро граждан и двое сотрудников ФСБ. Преступники не отрицают своей вины. Казнь состоится на Лобном месте в Москве. Билеты можно заказать по телефону 0800 - 18 - 11.
В дверь позвонили.
- Господин дракон велели передать, - сказал весёлый юноша с военной выправкой, протягивая мне свёрток.
Я села за стол и неторопливо вынула книгу из упаковки. "Эдуард Стекловский", гласила надпись на шёлковой обложке; и чуть пониже: "Стихотворения".
Я раскрыла книгу. Аккуратный чёрный шрифт красиво выделялся на льняной бумаге. Там, где у обычных книг стоит информация об издании и издательстве, была только одна строка. "Арсеньев. Библиотека Вавилона". Я удостоилась подарка из его личной типографии.
В открытую дверь веранды влетела бабочка, покружила по комнате и села на абажур настольной лампы. На паркете лежали пятна солнечного света. Я прижала книгу к сердцу. Слева, там, где Арсеньев разрезал мне грудь, всё ещё побаливал шрам.