Аннотация: "У попа была собака, он её любил. Она съела кусок мяса, он её убил". А, почему убил?
Ирина Языкова-Ярич
У попа была собака ...
Бревенчатый домик отца Зосимы мало, чем отличался от изб крестьян села Верхние Бубенцы. Стоял он на пригорке, недалеко от церкви и колокольни. Священник жил один, второй год пошёл, как он похоронил на сельском кладбище свою жену. Единственный его сын Егор служил в канцелярии уездного города и навещал отца по праздникам. Одиноко жилось батюшке, скучал по сыну и жене. Особенно тяжко было в ненастные тёмные вечера. Благо его служба в церкви выручала, всё ж на людях, каждого желающего пожаловаться на свою нелёгкую жизнь надо выслушать, утешить, дать совет. А ему самому осталось уповать на Господа, да молиться о здравии сына. Когда отец Зосима возвращался домой, его встречало повизгивание - хоть и малое, но утешение - это бледно-рыжая дворняжка Клякса с коричневыми пятнами вокруг левого глаза, за правым ухом и у основания хвоста радостно скулила, увидев приближение своего хозяина. Священник шёл со службы наполненный противоречивыми чувствами: своей нужности прихожанам и беспомощности облегчить страдания и жизнь членов его паствы. Клякса отвлекала отца Зосиму от печальных мыслей, и он спешил накормить это преданное существо. А Клякса следила умными глазами за движениями хозяина, словно пытаясь угадать, чем он озабочен и живо махала хвостом, радуясь его улыбке и тёплому взгляду, толкала головой его руки, ожидая внимания и ласки. Отец Зосима теребил шерсть Кляксы, а та блаженно замирала.
Частенько священник брал с собой собаку в свои дальние прогулки в соседние деревни, когда нужно было проведать болящих или исповедать умирающих. Клякса весело бежала впереди хозяина, то и дело останавливалась, оглядываясь, идёт ли он за ней. Видя, что хозяин не заблудился, она продолжала вести его дальше, как предполагала сама, заботливо наблюдая, не сбился ли он с пути. Когда же приходили в деревню, Клякса проявляла живейший интерес к своим соплеменникам, живущим в отдалении от неё, впрочем, такой, как и к "односельчанам". Она скоренько обнюхивала собачью братию, слегка повиливая хвостом. Обменявшись новостями, она покидала их с игривым блеском в больших чёрных глазах и спешила догнать хозяина. Потом Клякса терпеливо ждала его у калитки, пока он не выходил и они отправлялись в обратный путь. Клякса же бежала впереди, указывая хозяину дорогу.
Филипп Филиппыч, здешний помещик, которому принадлежали Верхние Бубенцы, был человек простой и добрый, поэтому не очень богатый. Сельчан он никогда не притеснял, а отца Зосиму уважал за его кроткий нрав и глубокомыслие. Ему нравилось беседовать с ним на разные житейские темы. Филипп Филиппы любил охотиться и обязательно делился со священником охотничьими трофеями. Вот и в этот раз Филипп Филиппыч зашёл в домик отца Зосимы по пути к себе и угостил по приятельски двумя зайцами. Хозяин, рассматривая их, заметил:
- У одного из них две маленькие ранки на шее, но вряд ли от зубов твоего пса, уже слегка затягиваться стали.
- Мой Барс этого не успел схватить. Он какой-то вялый был, наверное, его лиса помяла.
- Филипп Филиппыч, останься, раздели со мной трапезу. Сейчас кликну Полину, она живо зайца сварит, а пока отведаем грибков и огурчиков солёненьких с картошкой.
Гостя уговаривать не пришлось, он с удовольствием согласился отобедать в обществе отца Зосимы.
Вошла Полина, пожилая крестьянка, которая помогала батюшке по хозяйству.
- Барин, - обратилась она к Филипп Филиппычу, - Вы бы лис постреляли бы. Наши бояться гнать скот к лесу и на луг за горой, говорят, лисы взбесились.
- Да, откуда же они знают, что взбесились? - удивился тот.
- У Марьи Антоновой телёнок сдох, говорят, лиса укусила, когда пасли возле леска.
- Телёнок мог сдохнуть и по другой причине, - не унимался помещик.
- Не-ет. Приметы были. Бешенный стал.
- Попытаюсь разузнать вернее, - заключил Филипп Филиппыч.
Полина вышла на двор и стала разделывать зайцев. Проворно сняв с них шкуры и оставив их сушиться, ушла на кухню. За ней и за запахом свежатинки тихо последовала Клякса, которую забыли привязать. Полина на неё не обратила внимания, вышла за дровами. А собаке видно надоело быть всегда послушной и терпеливой, и она приблизилась к столу, откуда распространялся такой запах! Клякса сглотнула слюну, повернула голову, посмотрела на дверь, потом быстро встала на задние лапы и ухватила кусок, что был поближе. После того, как Полина вернулась с охапкой дров, оставив дверь открытой, Клякса, с добычей в зубах, потихоньку вышла, а кухарка стала возиться у плиты. Но вскоре Полина обнаружила пропажу, в растерянности выбежала во двор и по хрумканью, доносившемуся из собачьей конуры, поняла, куда исчезло мясо. Рассерженная на пронырливую собаку она решила пожаловаться хозяину.
- Батюшка, ну куда это годится! - с возмущением крикнула она.
- Что случилось, Полина, - встревожено спросил отец Зосима, приподнимаясь.
- Клякса украла мясо!
- Всё? - испуганно бросил Филипп Филиппыч.
- Почти половину зайца вместе с головой!
- Полина, ну что ты по таким пустякам кричишь, - священник с облегчением вздохнул и тихонько сел. - Ну украла, так украла, что же её за это убить что ли. Что поделаешь, животное! Но не всё же, ещё осталось. Успокойся и иди стряпать, а то своим криком барина напугала.
"Эх, добрая душа", - подумала она и вернулась на кухню. Полина сварила для хозяина и его гостя уцелевшего зайца, а оставшуюся часть второго отнесла в погреб.
Прошло пару дней, и отец Зосима стал замечать за Кляксой не характерное для неё возбуждение. Она стала набрасываться на прохожих с яростным лаем, перегрызла верёвку, которой её привязали, и вообще, всё что попадётся грызла неистово и злобно рыча. Вначале отец Зосима недоумевал, что стало с такой ласковой и доброй собакой, и откуда взялась у неё агрессивность. Полина к ней уже близко не подходит, опасаясь, как бы не укусила, а хлеб и кости ей бросает издали. Даже на него, хозяина Клякса рычит, и ему с трудом удалось привязать её на цепь, которой раньше никогда не пользовались, и она заржавела, валяясь в чулане. От злобно рычащей Кляксы отец Зосима даже оробел. "Пристало ли хозяину трусить перед своей же собакой?!" - возмущался он про себя. Размышляя над столь неожиданной и странной переменной в своей любимице отец Зосима вспомнил, как бы про между прочим, о зайце, которого удалось отведать Кляксе. "А, что, если те ранки на шее зайца были от зубов лисы, бешеной лисы? - думал он, припоминая слова Полины и сопоставляя. - Клякса съела и шею, и голову, как раз те места, где гнездится болезнь. И, если лиса была больна, то понятно, что происходит с бедной Кляксой... Жаль, какая славная собака была..."
Священник попросил Василька, внука Полины сбегать к барину, чтобы тот пришёл поскорее, да непременно с ружьём.
Отец Зосима сам застрелил свою питомицу, взял этот грех на себя, чтобы уберечь людей от укусов Кляксы, заразившейся бешенством.