Они покачивались каждый в своей капсуле и нетерпеливо ожидали начала сезона катапультирования, который на языке древних почему-то назывался Осенью. Они покачивались, замирая от сладостно-страшного предвкушения бездны, которая вот-вот должна была им открыться, а вокруг шелестела, шумела, поскрипывала, нашептывала Большая Ма.
У Большой Ма не было ни лица, ни тела - только монотонный, убаюкивающий, доносящийся из уютной черноты вкрадчивый голос, который неустанно твердил им одно и то же. Ма шептала об опасностях, которые подстерегали их на загадочной Земле, и о священной миссии, возложенной на каждого из них. На Земле, шелестела Ма, множество искушений: капли сладковатой росы на пружинящей траве, игривые солнечные зайчики, тонкие узоры инея на опавшей листве, суетливые прикосновения жуков, и хрупкая корочка льда на маленькой лужице, и плывущие в небе облака, на которые можно засмотреться так, что забудешь, кто ты и откуда, и станешь поджидать, пока полетят вниз мягкие белоснежные хлопья... Но. "Но! - строго скрипела Ма, отрываясь от воспоминаний. - Наипервейшая ваша задача после катапультирования - ни на что не отвлекаясь, найти себе Убежище, закатиться в него и закопаться в Землю как можно глубже". Там, в тиши уединения, им предстояло долго и сосредоточенно ждать, пока проснется заложенная в них Программа...
"А если она не проснется?" - дерзко перебивал Ма из своей крошечной капсулы Альфа-Грим. "Она не может не проснуться, - смеялась Ма, - так было до нас, и будет после нас: мы предназначены для того, чтобы дать жизнь Программе, которая дает жизнь нам, и этот круговорот будет длиться вечно, пока существует вселенная". "А мне кажется, мы предназначены совсем не для этого, - вздыхал Альфа-Грим. - У каждого из нас есть волшебный дар исполнять желания - помнишь, как у джинна, о котором ты рассказывала две луны назад?" "Ох уж эти выскочки-Альфы", - осуждающе думали братья и сестры Грима, слушая его разговоры с Большой Ма. И охота забивать мозги всякой ерундой, когда надо готовиться к исполнению миссии и избеганию опасностей!
Ах да, об опасностях. Они уже знали от Большой Ма, что не каждому из них удастся дождаться пробуждения Программы: там, на Земле, их могли забросить в страшный Подвал, где вовек не найдешь подходящего убежища, или сгрызть, или переехать ужасным четырехколесным чудовищем - от одной мысли об этом хотелось намертво вцепиться в свою капсулу и, наплевав на миссию, вообще отказаться от катапультирования. Особая угроза, по словам Ма, исходила от двуногих существ под названием Мальчишки-и-Девчонки. Эти существа охотились на них, уносили в свои жилища и там пытали с помощью заостренных лучинок, липкого пластилина и дурацких желудевых шляпок, давно вышедших из моды. И надо было стараться изо всех сил, чтобы не попасться на глаза Мальчишке-и-Девчонке: прятаться под листьями, измазываться грязью, маскироваться под шляпки ядовитых грибов...
"А может, с ними просто надо подружиться?" - не унимался Альфа-Грим, и тогда Ма щелкала его по макушке капсулы пятерней шершавых пальцелистьев, пытаясь настроить на серьезный лад и отвлечь от глупых фантазий о волшебном даре.
И так шли дни за днями. Капсулы тяжелели и обрастали колючей броней для защиты при приземлении. Дети Большой Ма росли, и им становилось настолько тесно в своих уютных колыбельках, что однажды любопытство и нетерпение побеждали страх. И тогда подламывалась очередная ножка, соединявшая капсулу с Ма, и очередной глянцевый миссионер летел в бесконечность, вереща от ужасного восторга и восторженного ужаса.
Едва успев прийти в себя поле чудовищного удара о Землю (Ма почему-то забыла предупредить, что это будет так больно), они выбирались из капсул и бросались врассыпную, торопясь укрыться от гудящих, лающих, ездящих, бегающих, разговаривающих и прочих опасностей. Они искали и находили Убежища - все, кроме Альфа-Грима. Этот дурачок вообще не прятался - он лежал на виду, на самом пригорке, пил солнечные лучи, вдыхал хрустящий, чуть подмороженный воздух, смотрел на облака и ждал, пока кто-нибудь захочется воспользоваться его волшебным даром. А прямо над ним возвышался упиравшийся небо исполин с шуршащей рыжей кроной, и тщетно взывал к его благоразумию строгим голосом Большой Ма...
Первый заказчик появился и исчез так внезапно, что Альфа-Грим не успел даже понять, что произошло: земля вдруг затряслась, что-то огромное, синее в белую полоску налетело на него и толкнуло в бок так мощно, что Грим взмыл в воздух и полетел куда-то в неведомые дали, кувыркаясь и лихорадочно соображая, упоминала ли Ма возможность повторного катапультирования. Не успел Грим приземлиться и оглядеться, как его снова настигли - на этот раз что-то серое с красным, в мелкую сеточку, и с длинными змеящимися усами. Усатое чудовище садануло по боку Альфа-Грима еще сильнее, чем синее с белым, и он снова взмыл в воздух, предположив, что Большая Ма ничего толком не знала ни о Земле, ни о миссии, и на самом деле ему предстояло превратиться в птицу - вот только крылья почему-то никак не хотели отрастать. Серо-красное и бело-синее еще долго перебрасывались Альфа-Гримом, что-то оглушительно крича и посвистывая, пока он не залетел в заросли седоватого, усыпанного шипами кустарника.
Грим полежал немного в сухой колючей траве, отдышался, успокоился, вспомнил о своем даре и отважно выкатился из-под защиты кустарника. Ему почему-то казалось, что очень сложно исполнять чужие желания, прячась от мира в колючках. На него тут же бросилась белка - Грим узнал ее по серой шерстке, бусинкам глаз, пушистому хвосту и острым-преострым зубам, о которых предупреждала Ма.
От белки его спасла ворона - схватила широким клювом и понесла куда-то, шумно взмахивая огромными крыльями. Альфа-Грим почти уверился, что рожден летать, но вовремя вспомнил, что твердые вороньи клювы пробивают нежную кожицу ему подобных с одного удара - и, изловчившись, выскользнул вниз.
Шлепнувшись с большой высоты о камень, Грим едва не погиб, но тут ему наконец повезло. Его бока обхватили мягкие пальчики, подняли, зажали в теплой ладошке и прямо так, не выпуская из руки, опустили в карман. В кармане было темно и уютно, почти как в капсуле, так что Альфа-Грим пригрелся, разомлел и решил, что если это и есть Убежище - то так тому и быть. Но тут он неожиданно услышал звонкий голосок Мальчишки-и-Девчонки номер один, обладательницы теплой руки и удобного кармана. Номер один мечтала о мороженом - Альфа-Грим подпрыгнул от восторга и немедленно материализовал вафельный конус, покрытый шоколадной завитушкой. Ах, как засияли от счастья уставившиеся на Альфа-Грима блестящие карие глазищи с длинными загнутыми ресничками! Потом номер один получила леденец, прыгучую скакалку, живую лягушку, три снежинки, один билет в цирк и умение считать до десяти.
На этом счастье закончилось: номер один неосторожно рассказала о волшебном каштане своему брату, номеру два - у него были ловкие худые пальцы, хриплый от простуды голос и длинное нескладное тело. Номер два потребовал предъявить каштан в качестве доказательства, и, невзирая на рев сестры, унес его с собой в школу. Желаний у номера два было куда больше, и Альфа-Гриму пришлось изрядно потрудиться, материализуя новому хозяину правильные ответы на математическую контрольную, лучшее время в стометровке, жвачку, роликовые коньки, благосклонную улыбку первой красавицы класса, накачанные бицепсы, модные широкие штаны с кучей карманов, освобождение от последнего урока и CD-плеер.
Из-за CD-плеера все и случилось. На номера два напали хулиганы, и в завязавшейся потасовке Альфа-Грим выпал из кармана нового хозяина, получил чувствительный тычок в бок, и закатился под скамейку. Он прождал номера два до вечера, но тот за ним так и не вернулся. Альфа-Грим погрустил еще немного, а потом вздохнул и выкатился под ноги номеру три. Этот Мальчишка-и-Девчонка был раза в два выше номера два, а по сравнению с номером один - и просто огромный. В его заскорузлой лапище легко поместилось бы с десяток Альфа-Гримов. А еще от него очень странно пахло - через день Грим узнал, что это называется "перегар". Желания у номера три были очень однообразные: он хотел либо пива, либо водки, либо водки с пивом. И "какой-нибудь закуски под это дело". Альфа-Грим мучился две недели, пока наконец сообразил, что никто не мешает ему ускользнуть и поискать другого носителя желаний.
Номер четыре носила длинные, похожие на птичьи когти, разноцветные наросты на унизанных кольцами пальцах, и мечтала увести парня у лучшей подруги. Номер пять желал поскорее вырасти и надавать всем обидчикам. У номера шесть были распухшие и натруженные руки, и она хотела только одного: чтобы ее все оставили в покое...
Сломался Альфа-Грим на номере пятьдесят шесть, Мальчишке-и-Девчонке с липкими толстыми пальцами. Наслаждаясь своей властью, пятьдесят шестой заставлял Грима опрокидывать мусорные урны, ломать скамейки в парке, разбивать окна, ронять в лужи прохожих и прокалывать шины автомобилям. Каждое новое желание пятьдесят шестого было отвратительнее предыдущего. Измученный Грим не раз пытался сбежать, но днем хозяин обычно крепко держал его в руке, а ночами клал в стеклянную банку и плотно закрывал полиэтиленовой крышкой. Альфа-Грим задыхался, бился о прозрачные стены и с тоской вспоминал нежную ладошку Мальчишки-и-Девчонки номер один...
К счастью, в тот ужасный день, когда пятьдесят шестой придумал уронить кирпич на голову школьной директрисы, на нем была не новая серая курточка, а старая, бежевая. Бабушка пятьдесят шестого забыла зашить прореху в кармане, и Альфа-Грим вывалился на землю за мгновение до того, как смутная кирпичная мысль в хозяйской голове успела оформиться в подлежащий немедленному исполнению приказ.
Грим закатился в канаву, зарылся поглубже в прелую листву и впервые за много дней вспомнил о Большой Ма. Сгорая от стыда, он думал о том, что подвел и ее, и братьев. Что Ма была тысячу раз права, запрещая говорить и даже думать о волшебном даре, на поверку оказавшемся источником зла. Что ему никогда не искупить даже части того, что он успел натворить, управляемый злой волей пятьдесят шестого и других хозяев.
К исходу ночи Альфа-Грим твердо решил умереть. Он погрузился в стынущую землю по самую макушку, отключил все восприятия, и тьма поглотила его - бескрайняя, как небо, величественная, как Большая Ма, безмолвная, как облако, и мягкая, как пальцы номера один...
А потом оказалось, что смерти нет. Чернота вдруг потеплела и увлажнилась, наполнилась шорохом и попискиваниями - и Альфа-Грим почувствовал, что набухает, сбрасывает потускневшую за зиму кожу и лопается на части, устремляясь одновременно вверх и вниз. Неизвестно откуда взявшиеся тонкие руки-прутики тянулись к небу, упругими пальцелистьями пробивая путь между комочков земли, а появившиеся ноги ветвились и углублялись в землю в поисках живительной влаги...
Несколько солнечных круговоротов спустя Молодая Ма готовила к катапультированию первое поколение своих детей. Она неустанно нашептывала им об опасностях и призывала к осторожности - всем родителям на свете неизменно хочется уберечь детей от жизненных невзгод. Так же, как когда-то Большая Ма, она рассказывала им о Программе, вечной, как сама жизнь, о миссии и об Убежище. Они слушали ее, затаив дыхание, серьезные крутобокие малыши с нежной, еще молочно-белой кожицей, и старались запомнить каждое слово. И лишь один из них внимал Молодой Ма, насупившись, и все думал о чем-то своем, и упрямо мечтал о другой доле. Это был Альфа-Грим-младший. "Вечно эти Альфы себе на уме", - с осуждением перешептывались его братья. А Молодая Ма наблюдала за Младшим с затаенной нежностью, и с каждым днем терзалась все больше, понимая, какие жестокие разочарования ждут ее несмышленыша, но не смея убить его мечту...
И вот день катапультирования, которого так ждали малыши и так боялась Молодая Ма, настал. Капсулы с веселым хрустом трескались и летели вниз, навстречу неизвестности. Ножка, удерживавшая капсулу Младшего, надломилась и начала медленно отделяться от удерживавшей ее ветки - и тогда Ма наконец решилась. "Послушай, Альфа-Грим, - прошелестела она. - Я знаю, что мы мало общались с тобой, а сейчас не самое подходящее время..." Младший сжался в своей капсуле, ожидая неизбежных нотаций. Но жизнь часто обманывает наши ожидания. "Волшебный дар действительно существует, - доверительным шепотом сказала Ма. (Будь у Младшего рот, он разинул бы его от удивления). - Помни об этом, кто бы тебе не говорил обратное, и что бы с тобой не случилось". "Я постараюсь, Ма", - взволнованно пропищал Младший, но его заглушил треск отламывающейся ножки. В следующее мгновение мир вдруг бешено закрутился и куда-то понесся. "А главное, - донесся до Альфа-Грима вдруг выросший от земли до неба голос Ма, - никогда не сдавайся".