В первый же день своего приезда в родительский дом, я подверглась унизительному нападению. Нападение было хитрое и, на мой взгляд, довольно подлое. Враг неожиданно налетел на меня, разорвал футболку и расцарапал руку. Это был большой, красный петух. Настолько же насколько он был красив, он был уверен в себе, воинственен и агрессивен. Ярко красные перья переливались на солнце. Черные круглые глаза, блестящий клюв и огромные, загнутые когти на лапах, но пределом петушиной красоты был гребень, похожий на ярко-красный бархатный берет, лихо сбитый чуть на бок.
Страх неожиданного, наглого нападения сменился чувством досады и злости, что какая-то курица, пусть даже петух заставил меня в страхе ретироваться. Редко я "выхожу на тропу войны", стараясь находить компромиссы, но это был не тот случай, моему возмущению не было предела.
Несмотря на предостережения родителей, решила проследить за противником. Он был бесподобно хорош. Напоминал молодого, сильного, слегка сумасшедшего экстремала. Для него во всем дворе не существовало авторитетов. Он разгонял котов, кидался на все, что движется по его территории, невзирая на размер. Особенно доставалось большому цепному псу.
Краповый берет (так я его назвала) медленно подходил на определенное расстояние и, наклонив голову, начинал разгребать лапами землю и дразнить пса странными, похожими на ворчание звуками, а когда пес, исходя яростным лаем и задыхаясь от ошейника, пытался схватить его, петух умудрялся ловко клюнуть его в самую морду.
Всем доставалось от задиры: и большим, и малым, и людям и животным. Только куры, по-моему, обожали его, как частенько обожают женщины силу и лихую удаль отчаянных молодцов.
С Краповым беретом мы с первой же стычки объявили друг другу негласную войну. Всякий раз, проходя через двор, приходилось вооружаться веником или палкой и щитом - железной крышкой от большой двухведерной кастрюли. Досадуя и злясь на себя и на петуха, чувствовала, что концентрация адреналина во мне резко повышается.
В отличие от меня, петух был на высоте. Я для него была объектом показательных выступлений. Видя мое приближение, он издавал боевой клич и хлопал крыльями, собирая зрителей, которые сбегались посмотреть на наши бои.
Я, закрывшись щитом-крышкой, размахивая палкой и громко шикая, старалась бочком проскользнуть через двор. И хотя старалась не показывать свой страх, мне казалось, что весь птичий двор с нескрываемым смехом и издевательскими кудахтаньями явно понимал, что я трушу. Разумеется, все были на стороне моего противника. Тем временем петух, как каратист в фильмах Джеки Чана делал потрясающие трюки. Оттолкнувшись двумя лапами, он высоко подпрыгивал и при этом умудрялся лететь, громко хлопая крыльями, вытянув вперед обе лапы с грозными когтями, которыми он с силой ударял в крышку, издавая отвратительный скрежет.
В ярости, отбиваясь, я пыталась хоть как-то нанести ответный удар. От обиды и унижения мне хотелось растерзать его на части, однако, он ловко уворачивался и, как ни в чем ни бывало, довольный стычкой, победно кукарекал. Несколько дней нашей войны вымотали мои нервы до предела, я всегда была в боевой готовности, вздрагивала и напрягалась от каждого шороха. Одно радовало, что вот-вот в гости приедет всеми любимая тетя Тася, мамина сестра.
Тетя Тася славилась в нашей семье невероятной не женской силой и удивительным спокойствием и хладнокровием. Она, как говорят: "...коня на скаку остановит". Всю жизнь тетя Тася сама справляла своё большое хозяйство, заготавливала сено, дрова, вся тяжелая работа в доме была на её плечах. Все мы её очень любим за доброту и веселость. С ней всегда в доме очень тепло, уютно и надежно, и еще она такая хохотушка и говорушка - не переслушаешь. Мама с утра суетилась на кухне, готовя вкусные пироги к встрече, и, услышав громкий тётин голос, вся семья бросилась наперегонки попасть в её крепкие объятия.
- Ой, вы мои золотые, - запела от самой калитки тётушка и двигалась к нам, распахнув руки как крылья. Никто даже не заметил, что откуда ни возьмись появился Краповый берет и, швыряя землю шпорами, махая крыльями несся на тетю Тасю.
Дальнейшие действия произошли в считанные секунды, но мне показалось, что это был фильм с замедленной съемкой. Тетя Тася, не поворачивая головы в сторону петуха, не переставая улыбаться и причитать слова радости, одним движением руки поймала птицу и, свернув ему шею, продолжала двигаться в сторону нас с распахнутыми как ни в чем ни бывало руками и широкой доброй улыбкой на лице. Пообнимавшись со всеми и всплакнув, тетя Тася сердито сказала онемевшему отцу: "Ну, чего замер? Петуха то неси на кухню!"
Целый день во дворе стояла, как мне показалось, странная тишина. Куры мирно разгребали песок, коты дремали на солнышке, а пес лениво бегал по кругу, звеня цепью. Как будто ничего особенного и не случилось, но у меня перед глазами все время стоял лихой задира. Проходя через двор, по привычке оглядываясь, казалось, что мне его не хватает. Как ни странно, я не испытывала ни чувства радости, ни облегчения, ни тем более победы. Вечером я осталась без ужина, потому, что, может быть это и глупо, но не так-то просто, оказывается, съесть своего врага. Мне было его жаль.
Странно все-таки устроен человек. Неужели в нас живет какое-то стремление к борьбе? А может, эта воинственность заложена где-то глубоко еще нашими далекими предками и пробуждается в нас, чтобы дать почувствовать вкус победы или поражения, пусть даже в сражениях с ветряными мельницами или петухами.
Думая о Краповом берете, я поняла: да, для меня был унизителен страх и нападение, казалось бы, слабой птицы, и все же, наверное, это здорово, когда в жизни есть место отчаянной смелости, когда кто-то может отважно броситься в бой, невзирая на размеры, силу и авторитет противника. И как жаль, когда безрассудные и бесшабашные лихие задиры порой так бессмысленно теряют свои великолепные головы.