Ялка мощно расцеловала 'Севушку' в обе щеки и весь вечер обходилась с ним, как с любимым внуком, с которым полжизни не виделась.Север краснел и мужественно сносил все тисканья, а потом едва успевал подъедать все то, что постоянно подкладывали ему в тарелку. А еще украдкой посматривал на Марийку.
Влад хорошо его понимал, ибо тоже невольно бросал на нее любопытный взгляд.
Марийка обладала естественной красотой, не требующей косметики. Высокие скулы с острым подбородком, бледная кожа и зелёные глаза притягивали взгляд 'ведьминским' обаянием. А вот улыбка с озорливым прищуром по-детски округляла точеное лицо. Заново собранная коса с неряшливым очарованием упрямо расползалась на завитки, которые пушились, как и серая шаль покрывающая накрыты угловатые плечи. Невзрачный деревенский наряд, от зелёного вязаного кардигана до шерстяной юбки и тёплых чёрных колготок, стремился скрыть фигуру девушки, но лишь придавал ей еще большей домашней уютности. Только растянутые рукава были собраны к локтям, открывая ссадины и царапины на руках.
Внешними чертами и красотой Марийка походила на мать, улыбчивую и розовощёкую женщину, хлопочущую вокруг гостей шустрой перепёлкой. А вот твердой осанке и скупых, прямых жестах чувствовалась каменность отца.
Ивар сидел рядом с ней, на краю лавки. Он уже не казался Владу устрашающе огромным, но всё равно выглядел грозно, напоминая вулкан, готовый обрушить камни на голову любого, кто посмеет обидеть его семью. Он спокойно ел, расспрашивал Севра о службе, о Змееграде, и время от времени поглядывал в сторону иноземного гостя.
У Влада от такого внимания еда поперёк горла вставала. Он был благодарен Севру за то, что тот предусмотрительно затолкал его ближе к стенке почти полностью закрыв собой. Но Влад все равно старался есть как можно медленнее, чтобы не сверкать пустой тарелкой. С голодухи он быстро проглотил сочное, хоть и странного бордового оттенка мясо, лишь потом задумавшись, кого он только что съел. Чтобы не думать, заел двумя картофелинами и теперь занимался художественным ковырянием в ненавистной капусте.
А пока ковырялся, снова зацепился взглядом за знакомые мелочи. Например - тарелки с простым синим цветочным узором по бордюру. Такие он встречал только в школьной столовой и в гостях у бабушки.
Вилка выпала из его пальцев, бряцнув о край тарелки. Воспоминание о бабушке взялось из ниоткуда. Как говорится: не знал, но вспомнил. Её лицо и имя оставались в тумане. Но зато Влад был уверен, что, дома у нее все было примерно, как здесь: печка, кружевные занавески, старый буфет, лоскутные половики. Даже бутылка с пульверизатором на подоконнике среди горшков с цветами почти такая же. Здесь не хватало только телевизора и рогатой антенны на окне за занавеской.
Север тронул "зависшего" Влада локтем.
- Ты чего?
- Не... Я... Это... А можно водички? - сообразил Влад.
- Ой, правда. Запить-то ничего не поставила, - Ялка метнулась к буфету так резво, словно все сейчас умрут от жажды.
Влад, конечно, не умирал. Вернувшись с бани, он по примеру Севра попил из ведра, что стояло у умывальника. И всё же одного ковша студёной воды было слишком мало.
Через минуту на столе оказалась кружка с новогодней свиньей во весь бок. Внутри было что-то похожее на воду, но с явным ароматом брожения. Заметив, как заинтересованно покосился на него Ивар, Влад пнул под столом Севра. Тот понял намек и подвинул напиток себе, мысленно похвалив пацана за осторожность.
- Ой, это живуха*? - сказал он. - Ему нельзя живую воду.
- Ой! Что это я? - всплеснула руками Ялка и вернулась к буфету.
Вместо живухи дала яблочный компот. На боку синей кружки красовался кентавр и знак стрельца. Влад подавил нервную усмешку и поблагодарил.
- Забыла совсем. Нечасто приходится принимать простых людей... Ой, - она виновато осеклась. - Не обижайтесь, Владислав, мы тоже не большого чину, простые люди, но... Немного другие.
- Я понимаю. Север мне все объяснил.
Женщина успокоилась и с улыбкой вздохнула.
- Вы такой приятный юноша. Как же вас угораздило сюда попасть?
- Да там... Пацаны сатану вызывали, а я рядом стоял.
Север подавился картошкой и прикрыл рот ладонью, якобы почесывая губу.
- Кхм! А давно вы разжились живухой? - перевел он тему.
- Да нет. Недавно, - задумчиво начала Марийка, но запнулась из-за отцовского пинка под столом. - Эм... Потом расскажу.
Север не стал докапываться. Он вообще старался не задавать глупых вопросов, чтобы не испортить вечер, и не упоминал про свои похождения в Яви. В свою очередь никто не затрагивал тему его семьи. Обсуждали обычную навью бытовуху: чертей, загадивших сарай, жар-птиц переставших нестись, пересмешников, которые утащили у соседей последнюю свинью, из-за чего те решили поехать в Поштору и сунуться в Явь, но так и не известно, добрались ли.
От тепла, вкусной еды и хорошей компании все повеселели и расслабились.
- А почему..., - неожиданно для себя подал голос Влад. - Почему вы на них не ездите?
- На ком? - уточнила Ялка.
- На пересмешниках. Если они могут унести свинью, на них наверняка можно летать.
- Куда там! У этих тварей мозгов меньше, чем у воробья, - скептично проворчал Ивар, вставая из-за стола.
- Но они же копируют чужие звуки.
- Паук тоже паутину как-то плетет. А мух на себе не катает.
Он вышел в сени. Разговор продолжился без него.
- А если с детства? Детеныша же проще приручить.
- Вот в том и дело, - развел руками Север. - Никто не видел ни их детенышей, ни гнезд, ни даже их дерьма. Куда они пропадают утром и откуда берутся, никто не знает.
- О них вообще мало что известно, - поддержала Марийка. - Они появились лет пятнадцать назад. И мы только-только начали понимать, как с ними жить. Правда обходятся нам эти уроки дорого...
На этой пессимистичной ноте повисло задумчивое молчание.
- Ну вот, совсем мрачность навели со своими птицами. Марька, может споешь? - сказала Ялка, достала из-за кресла возле буфета гитару и вручила дочери. - Повеселее что-нибудь. Про кентавриху и конюха, например.
- Нет! - хором вскинулись Марийка и Север.
- А чего? Веселая песня. Мне нравится.
- Мам, - смущенно осадила девушка. - Ты что...
- Не при детях же, - поддержал ее Север, кивая на Влада.
- А мне интересно, - заявили "дети", подперев рукой щеку. - Я хочу послушать.
- Осторожней с желаниями.
- Давай, развлекай гостей. Я пока постельное найду, - Ялка взяла кружку со свечой и ушла в комнату.
Песня оказалась действительно смущающей, хоть и все подробности были искусно завуалированы под милейший сюжет. Наивный ребенок подумает, что это просто история о дружбе кентавра и человека, и пойдет ее петь где попало, шокируя родителей и веселя окружающих. И все-таки, в Яви подобное творчество в шутку, но заслуженно клеймится знаком "69+".
Марийка залилась краской еще на первом куплете. Север даже подпевал, пока не подавился смехом, когда взглянул на Влада. Лицо у городского гостя застыло между подозрительным прищуром и брезгливым шоком.
- Я надеялся, что больше не услышу это в своем доме, - устало проворчал Ивар, заходя в горницу с раскладушкой подмышкой.
Марийка тут же смолкла, со смешливым стыдом уставившись в пол.
- Ложитесь уже. Завтра рано выезжать.
- Вы тоже едете в город? - оживился Север.
- Пернатники* повезу, - сказал Ивар. - Если не проспите, поедем вместе.
- Конечно не проспим! - заверил Север, переглянувшись с Владом. Он вдруг что-то вспомнил и подскочил. - О! Кстати! Пошли, покажу чего!
Север схватил колотую кружку с горящей свечкой и вышел в сени. Влад ожидал, что кто-нибудь возразит, мол, что он там не видел. Но все уже забыли про них и засуетились с приготовлением постели для гостя.
Влад догнал Севра и вошел за ним в хлев.
- Что ты мне тут показывать собрался? - спросил он, медленно продвигаясь в темноте помещении.
Здесь было душно, хоть и холодно. Пахло курами и сеном, которое чвакало и скользило под ботинками. Север ушел далеко вперед, унеся с собой свет.
- Сейчас узнаешь. Не бойся.
- Все маньяки так говорят. А потом...
Под ногой что-то хрустнуло и засветилось. Влад нагнулся и подобрал переливающееся белым светом перо. Оно постепенно затухало, но стоило его потрясти или взмахнуть, как оно вновь набирало яркость. Свет был бестолковый - как флуоресцентная краска, кроме которой больше ничего во тьме не выделялось.
Влад обрадовался как ребенок и стал махать перед собой новой игрушкой.
- О, ты нашел перо жар-птицы, - заметил север. - Еще свежее.
- А где они сами?
Север схватил с пола пучок сухого сена и, не глядя кинул через хлев.
Темнота у стены взорвалась светящимися пятнами всполошившихся птиц. Возмущенно кудахча, они вскоре успокоились и снова слились с чернотой.
- Это же обычные куры. Я думал они ну хотя бы как павлины.
- А павлины разве не куры?
- Куры, но другие. Красивые.
- Чего ты до кур докопался? У вас и таких нет.
- Да я вообще про другое.... Кстати, а они дом не спалят?
- Дикие спалили бы, а эти не смогут. Но я тебя не за этим звал. Иди сюда, - с радостным волнением подгонял Север.
Огонь свечи выхватил из пыльного мрака белоснежную лошадиную морду, на лбу которой из-под белой челки выступала костяная шишка.
- Это е..., - Влад недоверчиво глянул на Севра, потом снова на лошадь. - Это е...
- Динорог, - с улыбкой помог Север, гладя животное по шее. - Старый, вонючий и, похоже, на один глаз слепой. Но это правда он. Точнее она. Вообще они красивее... Может потом попадётся поприличнее.
- Шутишь что ли? - затаив дыхание, Влад протянул руку к морде волшебной кобылы.
Единорожиха любопытно ткнулась бархатным носом в ладонь, вызвав у парня не просто мурашки, а орду "сороконожек" по всему телу.
- Единорог..., - прошептал сам с собой Влад, чуть не прыгая от восторга. - Я трогаю единорога. Э-эх. Жаль телефон сел.
- А что, так не запомнишь?
По взгляду Влада было видно, что последние несколько дней не просто запомнились, но вытатуировались у него на внутренней стороне черепа. Но как он потом сам себе докажет, что это был не сон?
- А где рог?
- Спиливают, чтобы не бодались, и шея не болела. Кстати, пыль с рога залечивает раны.
- А долго они живут?
- Лет сто... Наверно... - небрежно прикинул охотник. - Да пока не сдохнут.
- Логично.
- Так-то они намного выносливее обычных коней. Но от хищников и болезней никто не застрахован.
- Обалдеть, - снова изумился Влад шепотом, чтобы не разрушить волшебство момента, хоть и хотелось по-девчачьи визжать от радости.
Он не мог заставить себя убрать руку от теплой морды чудесного существа. Но лошадь стала норовисто задирать губу, намекая, что пробная версия забавы "погладь единорога" закончилась, и для продолжения нужно положить морковку в морковкоприемник.
- Знаешь, -- Влад с благодарностью посмотрел на Севра. - Должен признать, экскурсовод ты хреновый. Но за единорога я готов простить тебе пару косяков.
- О. Не благодари, - театрально смутился Север и игриво вдарил Владу по плечу. - Это только цветочки.
***
Влад с облегченным стоном завалился на скрипучую раскладушку и вытянулся поверх одеяла. Дождавшиеся отдыха мышцы свело приятной судорогой. Баня и горячий ужин словно вдохнули в него жизнь. Однако холод Нави за время пути въелся в кости и теперь медленно таял от мягкого печного жара, припекающего плечо и бок. Влад лежал неподвижно, не обращая внимания на неудобно подогнутую руку и упирающийся в ногу телефон в кармане штанов.
Он остался один в полной темноте. В ушах еще звенела вечерняя суета, оборвавшаяся пару минут назад. Все как-то быстро потушили свечи и разошлись. Ивар не оставил Севра ночевать в большой комнате, а погнал его на чердак вместе с Марийкой, строго приказав "сидеть тихо и не хрюкать".
Влад удивился такому великодушию. Север тут, конечно, в доску свой, но, кажется, не настолько еще близок с Марийкой. Они ведь не обнялись при встрече и за весь вечер даже плечом друг друга не задели. А Ивар, суровый мужик и заботливый отец, отпустил их спать вместе. Навь воистину полна чудес.
Хотя какое там спать? Они сразу нарушили запрет - принялись хрюкать, топотать и разговаривать, будто кроме них в доме никого не было.
'И хрюкотали зелюки, как мюмзики в мове.' - вспомнилось Владу.
Влад достал телефон и попробовал его включить. Тот моргнул картинкой с пустой батареей и погас. Влад положил его под подушку и перевернулся на спину. Глядя в потолок, за которым продолжали шуметь, и вздохнул.
Он всё понимал - дело молодое. Но беспокоился - как бы Север завтра не проспал. Обещал же вернуть в Явь. Сейчас, одному в огромной комнате, среди незнакомых запахов, скрипов и шорохов домой хотелось особенно сильно.
Единственное, что было привычно слуху - стук маятника в настенных часах. Такие же часы висели в квартире, в Упырях - остались от прежних жильцов. Ночью, чтобы не слышать их щелканье, приходилось закрывать дверь и затыкать уши наушниками. С музыкой первые ночи в новой квартире проходили легче.
Сегодня в программе остались только песни пересмешников. Хотя Влад предпочитал что-нибудь более мелодичное, чем надрывный плач женщин и визги резаной скотины. Снаружи орали, здесь стучали, а наверху болтали и хихикали. Влад уже не надялся сегодня уснуть. Глядя в потолок, он клялся себе, что в гости с ночёвкой он больше не пойдёт.
***
Север поднялся с Марийкой на чердак. Выпрямившись, тут же ударился головой о косой свод крыши, до которого в детстве даже рукой не доставал.
- Потолки понаставили..., - в шутку возмутился он, потирая макушку.
- Пригнись, - поздно посоветовала Марийка, хихикая в кулак, и тут же сама задела головой висящий под потолком масляный фонарь. Благо он не горел.
Она распахнула дверь.
- Прошу.
Север вошёл в залитую медным светом комнату и поражённо осмотрелся, не узнавая чердак, на который они с Марийкой лазили, чтобы спрятаться или поискать чего-нибудь интересное.
Мрачное, пыльное, захламленное место непонятной формы Марийка превратила в уютное жилище. В Яви такое помещение принято называть мансардой, но здесь не все знали это слово.
Во многом чувствовалась помощь Ивара. Косой свод был обшит светлыми досками. На них в самодельных, но аккуратных рамках висели вышитые гладью картины - цветы да птицы. У дальнего окна в полумраке ютился столик, на котором боролись за свободное место кружки, расчески, пяльцы для вышивания, нитки и книги.
Справа от входа у печной трубы под скатом крыши раскинулся квадрат сложенных друг на друга матрасов. Все это было накрыто тканым покрывалом и присыпано подушками, в основном самодельными в виде морд сирина, водяного и даже обглода.
Среди них сидел золотисто-курчавый игрушечный заяц, которого привез маленькому Севке отец. Уже после смерти отца он, опасаясь загребущих рук сестры, подарил игрушку Марийке. Знал, что марийка бережно отнесется к его подарку и все равно был приятно удивлен, увидев этого зайца много лет спустя как нового и не где-нибудь на полке, а на почетном месте.
- Здорово тут у тебя. А как же твоя старая комната?
- Там теперь мастерская. Папа делает пернатники. А я здесь. Помнишь, как тут было раньше?
- Помню ли я как прятался от разъяренной Гарьки и просидел тут полдня с молью и чертями? До сих пор снится. Хорошо, что она боялась твоего папу.
Марийка улыбнулась и села на кровать, откинувшись на белую, расписанную полевыми цветами печную трубу.
- Падай, - пригласила она.
Пригибаясь под снижающимся потолком, Север присоединился к ней, так же привалившись к теплой трубе. Под матрасами заскрипели доски. Север расставил руки, готовый вскочить, если пол вдруг проломится, и круглыми глазами посмотрел на Марийку.
- Вам проход на кухню не нужен?
Они рассмеялись, шикая друг на друга. А когда наконец успокоились, около минуты сидели молча. Север посадил себе на живот зайца и перебирал пальцами жёсткие кучеряшки. Ощущения вернули его в прошлое, когда с благодарностью смотрел на отца, улыбающегося, довольного, что смог удивить сына. Правда потом, как и за всеми подарками, за зайцем следовали требования, ожидания и разочарование.
Заметив, что подруга неотрывно смотрит на него, он неловко ухмыльнулся и посадил зайца на место. Но девушка не отводила взгляда.
- Что ты так смотришь? - с улыбкой поинтересовался Север и чуть повернулся на бок, опершись на локоть. - Я понял уже что ты рада меня видеть. Я тоже рад, но я же не пялюсь. Ну. Стараюсь.
- Нет, Сев. Ты даже не представляешь, как я рада, - вздохнула она с нервной улыбкой.
- И как? - подтолкнул он все еще веселым голосом.
- В тот день, когда ты убежал, я видела, как ты прячешься в повозку охотников, - виновато призналась она, теребя уши подушке-обглоду.
Север выпрямился, напряженно глядя на Марийку.
- Видела? И никому не сказала?
- Сначала хотела. Но подумала, что это будет предательством. Я видела, как тебе плохо в деревне, как ты хотел... Что-то сделать, показать себя...
- Марька..., - растроганно выдохнул Север.
Она тоже села прямо, положив подушку на колени и продолжила, будто обращаясь к ней.
- В общем, потом-то поняла, что совершила страшную глупость. И чем дольше ты не показывался, тем больше винила себя. Когда рассказала Гаре, мы поссорились. Нас и так-то подружками нельзя было назвать. А тут мы даже здороваться перестали. За все это я начала злиться на тебя. Думала, что если мы встретимся, я не то, что разговаривать, видеть тебя не захочу. Но вот ты здесь, и я не могу отвести глаз.
Она посмотрела на него. Север отвёл взгляд и почесал шрам на носу.
- Потому что, видя каким ты стал, - девушка потянула его за локоть, привлекая внимание. - Я перестаю жалеть о своем решении.
- Марька, - снова протянул он с благодарностью.
Марийка отвернулась, потянувшись со своей сторону куда-то за трубу. Послышался плеск жидкости, наливаемой в небольшую ёмкость. Марийка вернулась с двумя кружками и передала одну Севру.
- За встречу? - предложила она. - Только тихо, а то папа услышит.
Они тихонько "чокнулись", выпили и снова устроились на подушках.
- Значит, твой папа делает пернатники. Вот откуда столько живухи.
- М-м. Вроде того.
- Если он столько зарабатывает, то почему вы не уедете в город? Здесь же невозможно жить.
- Как видишь, вполне.
- Но тут же нет никого.
- И что?
- Но как же... Я был уверен, что ты уже кого-нибудь себе нашла, и у тебя своя семья.
- Семья? - скептично, но мягко удивилась Марийка. - С кем? Шныря с бабушкой почти сразу уехали. Рыбацкие тоже всей семьёй куда-то свалили. А Горох вообще за Гарькой таскался, пока ему не надоело и он тоже куда-то пропал. Да я особо ни с кем близкой дружбы водила, потому что, как ты верно подметил, моего папу все боялись.
Марийка продолжала рассказывать про их старых знакомых. Север слушал её и всё хотел что-то спросить, но каждый раз вопрос ускользал, как песок сквозь пальцы, а язык от усталости заплетался. Слова Марийки постепенно перестали обретать очертания в его голове. Ее голос словно за руку уводил Севра в мир снов, в кои-то веки спокойных и приятных.
***
Когда на чердаке стало тихо, Влад перевернулся на бок. Раскладушка при этом заскрипела как старая телега. А та ее часть, что была под ногами, взяла и сложилась с характерным лязгом. Влад от неожиданности тихо ругнулся, но не стал ничего поправлять. Спугнутый сон, упрямой волной накатил снова, накрывая его с головой. Засыпая, он смотрел в окно, в которое стучали редкие капли дождя.
Влад медленно моргнул и вдруг оказался в детской пижаме. Сидя на полу в огромной тёмной гостиной, он рассматривал осколки елочного шара в луже крови. В окно светила луна. На ёлке блестели игрушки. Лежащее рядом мертвое тело почему-то не пугало Влада. Он с интересом вглядывался в растянутую морду щенка в отражении на боку разбитого шара. В соседнем осколке отразилась искаженная фигура мужчины, возникшего в дверях за его спиной. Незнакомец долго стоял и просто смотрел на мальчика, будто решая, что с ним сделать, а потом двинулся к нему.
Влад испуганно оглянулся и обнаружил себя на раскладушке. Чернота за окном сменилась сине-серой хмарью. В такую непогожую рань меньше всего хотелось вставать с постели и куда-то идти. Но окружение чужого дома вернуло его в суровую реальность. Только мужчина из сна никуда не делся, затаившись огромной тенью у стола перед раскладушкой.
- Вставай, - сказал он. - Поедем в город.
Узнав голос, Влад проснулся окончательно и успокоился. Это всего лишь Ивар. Но когда до него дошёл смысл услышанных слов, снова насторожился.
- А как же Север? Он должен был....
- Знаю. Но он останется. И так замотался. Не волнуйся, я отправлю тебя домой. Вон, я тебе одежду кинул.
Он кивнул на лавку.
Влад растерянно молчал. Он предпочел бы, чтобы Север отвёз его и отправил в Явь. Хоть он и растяпа, но к нему Влад успел привыкнуть, а Ивара он знает от силы второй день.
- Поможешь мне погрузить мешки? - с надеждой спросил Ивар, видя, что юноша колеблется.
- А. Л-ладно, - неуверенно ответил Влад.
В конце концов, не пойдет же он трясти человека просто потому, что боится ехать с незнакомым дядькой. Он не маленький мальчик. А у Севра есть свои дела. Жалко только, что попрощаться нормально не успел.
***
Телега стояла в хлеву под навесом. Прошлым вечером Влад не заметил ее в темноте - во все глаза смотрел на единорога. Это была даже не телега, а целая будка с маленьким окошком без стекла. Конструкция, напоминающая деревенский туалет на колесах, была запряжена... Пересмешником?
Влад испуганно замер, уставившись на пернатую тварь. У нее, как оказалось, не было крыльев, но зато были стройные лошадиные ноги. Влад с облегчением выдохнул, разглядывая необычный костюм. К пернатой шкуре, покрывающей круп лошади, прилагалась морда с клювом и отверстиями для глаз. Кобыла в наряде пересмешника сонно жевала удила и охотно подставила Владу шею для почесушек.
- Как тебе? - спросил Ивар, возникший за спиной так неожиданно, что Влад с перепугу отдернул руку от лошади.
Мужчина усмехнулся в бороду и поставил тюки с пернатыми накидками, на чистый краешек сена.
- Нравится?
- Очень. А... Почему вы в таких не ходите?
- Пробовали, - отрезал Ивар, затаскивая тюк в будку. - Оказалось, эти твари хоть и глупые, но не слепые.
Влад представил, как пересмешник видит прямоходящего товарища, разочарованно качает головой и разрывает ряженого дурака на клочки.
Загрузив телегу, Ивар вывел ее улицу и закрыл ворота. Влад влез на деревянное сиденье и чуть не свалился с него, когда на свое место рядом с ним опустился мельник.
Повозка тихо покатила по размокшей дороге в дождливую даль. Маленькое блеклое солнце смотрело им вслед через тоненькую щель между горизонтом и тяжелым пластом туч. С нарастающим тревожным предчувствием Влад провожал глазами удаляющийся дом. Вопреки его тайной надежде, никто так и не выбежал оттуда, не замахал руками и не велел остановить повозку.
*Живуха - брага на живой воде. Считается расточительством, так как живую воду можно достать только в городе, и в обмен на хмельные свойства она почти полностью теряет свою целительную силу.
*Пернатник - накидка из шкуры пересмешника для маскировки лошадей. Состоит из попоны и шлема из птичьей головы.