...развивается опережающими темпами. Значительные успехи в области мясомолочного животноводства, а также неуклонный рост посевных площадей, позволяют колхозу "Заря" твердо держаться на лидирующих позициях в нашем районе. Возможно, в следующем году мы будем свидетелями передачи переходящего Красного Знамени этому прогрессивному...
-Ну, что, будем? - Буквы качнулись и заволновались.
Матвей прихватил пальцами краешек стакана, чтобы они успокоились, но буквы продолжали трепетать.
Он аккуратно поднял стакан, глядя как буквы разрастаются, мутнея и расплываясь по краям. Оставаясь в оптическом фокусе, "Заря" дольше других сохраняла ясность слога, но, по мере того как стакан удалялся от нее, тоже помутнела и растворилась.
-Будем! - Острые стеклянные грани соприкоснулись, глухо звякнув, и разлетелись в стороны.
Матвей поднес стакан к губам, сморщил нос, а затем резко опрокинул его.
Привычно опалив нёбо, отрава скользнула вниз на вдохе.
Придержав дыхание, он поднял с желтой, типографской скатерки горбушку черного, выдохнул откат и занюхал.
Матвей отмахнулся, однако закуской не побрезговал и, выбрав огурчик позеленее, смачно хрустнул.
Со вкусом пережевывая водянистую мякоть, он придвинул газету к себе, с интересом рассматривая дела давно минувших дней, преданья старины глубокой.
-Ты где такой антиквариат откопал? - Осторожно приподняв желтый краешек, чтобы скромная овощная закуска не съехала на траву, он высмотрел шапку. - Восемьдесят шестой год!
-Да, это Маша на чердаке давеча ковырялась, вот, скинула несколько стопок... макулатуры! - Пожал плечами Василий. - Для неотложных, так сказать, нужд!
-Приятного аппетита! - Поблагодарил Матвей.
-На здоровье! - Расхохотался Василий и с натугой, покачнувшись, встал на ноги. - Пойду на поплавки гляну.
Матвей рассеянно кивнул и, проводив взглядом товарища спускавшегося по откосу к речке, отпустил взгляд в даль...
...На противоположном берегу, в километре от реки, начинался густой ельник - кладезь несметного количества грибов, излюбленное место отдыха жителей Ефимовки.
Впрочем, сейчас уже, пожалуй, неправильно было говорить, что ельник начинался в километре от реки. Молодая поросль полтора десятка лет успешно наступала на сельскохозяйственные угодья колхоза "Заря", центральной усадьбой которого и являлась Ефимовка - довольно крупное и благополучное некогда село, где в свое время были выстроены и клуб и магазин и даже автобусная станция. В принципе, ни клуб, ни магазин, ни даже автобусная станция никуда не делись и по сию пору. Магазин, правда, давно закрылся в виду полной нерентабельности, а торговля переместилась в клуб, куда пару раз в неделю наезжали городские торгаши-рыночники. Наезжали, разумеется, своим ходом, а не на автобусах, также получивших клеймо нерентабельности и канувших в Лету вместе со своей станцией, принявшей на себя функции клуба, вернее распивочной для молодежи, ожидавшей вечерами чего-то в Зале Ожидания с высаженными окнами. То ли перемен к лучшему, то ли очередной бутылки...
...А ельник тем временем подступал к окраинам Ефимовки, отвоевывая назад земли, освоенные некогда хлеборобами. Неторопливо обводя взглядом молодую поросль, на противоположном берегу, где некогда были лучшие пашни "Зари", Матвей думал, что успело уже вырасти целое поколение никогда не слышавшее ни о значительных успехах в мясомолочном животноводстве, ни о росте посевных площадей.
Он смотрел на солнце, медленно скатывающееся за ельник. По мере того как диск, привычно краснеющий к закату, склонялся к остроконечным вершинам, их сплошная стена, словно подражая светилу, тоже меняла цвет, становясь все темнее и темнее, пока окончательно не превращалась из зеленой в черную.
Каждый раз, когда Матвей смотрел как эти острые, черные шпили накалывают снизу алый солнечный диск, и он начинает медленно погружаться за них, а чернота, будто бы стекая с черного холста ельника, наползает на сельскую околицу, его охватывала тоска неизъяснимой, пугающей силы.
Словно эта темнота накрывала не только покосившиеся, траченные временем заборы и густые, яблоневые сады, но и самую его душу, лишая веры в грядущий рассвет.
И, что страшнее всего, он давно уже стал воспринимать эту темноту как нечто само собой разумеющееся. Память об иных временах блекла и мутнела, как чистое золото донного песка, застилаемое илом стареющей реки. Он давно уже начал сомневаться, реальна ли вообще память об этих временах...
Жизнерадостно бурча себе под нос заунывную мелодию и помахивая в такт удилищами с закрученными лесками, показался Василий, медленно поднимавшийся по речному откосу.
-Пусто как в танке! - Доложил он, швырнув снасти на землю.
Матвей отстранено кивнул. Все правильно. Рыба и та не шла.
-Ну что, по последней? - Василий скрутил бутылке голову и расплескал остатки по стаканам...
-Пустой? - Спросила Тамара, когда белая рубаха Василия растворилась в темноте.
-Ага. - Кивнул Матвей, присаживаясь на скамейку рядом с женой.
Дом возвышался позади них черной махиной с темными окнами.
-Ребята, что, легли уж?
-Дарья спит, а Славка еще бегает где-то...
-На автостанции, не иначе!
Тамара вздохнула и пожала плечами. На летних каникулах, автостанция оставалась последним местом времяпровождения молодежи.
Они помолчали.
-Ты завтра на работу идти собираешься ли? - Спросила, наконец, Тамара.
-Наверно. - Качнул головой Матвей.
Подумал и уточнил:
-А что?
-Картошку окучить пора. - Ответила Тамара. - Я и сама могу, в общем-то, да с утра собиралась...
-Да зачем сама! Я сделаю. На работу можно и не ходить. - Сказал Матвей.
Сказал и тут же поймал себя на мысли, что это - святая правда. На работу можно было и не ходить. Уже года три, а то и все четыре. Столько сколько на этой самой работе построили-таки коммунизм, иначе говоря труд на безвозмездной основе, не запятнанный финансовым вознаграждением трудящихся.
При этой системе, лучшей из всех возможных, если верить ее основателям, большинство жителей Ефимовки, работавших в колхозе, существовали с того самого времени как "Заря" стала окончательно неплатежеспособной, то есть обанкротилась. У крупных, городских предприятий, как слыхал Матвей, за банкротством обычно следовало введение внешнего управления, оздоровление финансового климата и прочие, в высшей степени полезные процедуры, способствовавшие, в конечном итоге, их возрождению из пепла, подобно птице-Фениксу.
Однако "Зарю" эти веяния рыночной экономики благополучно миновали и она осталась один на один со своим банкротством, без какой бы то ни было надежды на внешнее управление, оздоровление финансового климата и прочие, в высшей степени полезные процедуры. Соответственно топливо для тракторов и комбайнов покупать было не на что. Соответственно площади посевных неуклонно сокращались. Соответственно сокращались и запасы кормов. Соответственно мясомолочный и прочий скот медленно, но верно шел на убой. Соответственно надежда разорвать когда-либо этот порочный круг становилась все более призрачной и нереальной.
Соответственно формой существования жителей Ефимовки и близлежащих деревень стал коммунизм, с явными, правда, признаками феодального натурального хозяйства. Самыми зажиточными враз оказались пенсионеры, заработавшие свою дотацию на выживание еще во времена исторического материализма. Только пенсии оставались пока еще единственным не пересыхающим родничком финансовой наличности, бьющим в Ефимовке.
Что же касается трудоспособной части населения, она должна была выкручиваться собственными силами. За исключением нескольких счастливчиков, работавших на немногочисленных предприятиях райцентра, тоже, к слову сказать, дышавших на ладан, почти все население Ефимовки прежде занималось сельским хозяйством, уверенно катившимся к окончательному закату. Иные же мыслители полагали, что закат сей уже наступил.
Единственным аргументом, который им можно было противопоставить, являлись приусадебные участки - последние уцелевшие очаги земледелия. Только они не позволяли оставшимся не у дел колхозникам отправиться следом за динозаврами, крестоносцами, красными комиссарами и прочими вымершими персонажами мировой истории.
Те дворы, где хозяева еще не пришли в совершенно непотребное состояние от безысходности и поглощения мутноватой валюты первой возгонки, свои личные наделы обихаживали не жалея сил, справедливо полагая, что более в этой жизни им надеяться не на что. Благо, помимо личных наделов, силы тратить было не на что: не имея возможности платить работникам жалование, правление колхоза не считало себя в праве и отягощать их работой. Да и отягощать-то, если честно, было нечем, поскольку из всей колхозной техники на ходу остался лишь председательский "УАЗик", да автобус, на котором детей возили в школу, в райцентр, а все остальное давно уже пришло в негодность. Не мотыгами же предлагать людям землю ворочать!
Так вот и получалось, что в последнее время все походы местного населения на работу сводились к посиделкам в давно опустевших коровниках да свинарниках и гаражах машинного хозяйства. Там, за доминошными и карточными баталиям обсуждались три жизненно важных вопроса: что, все-таки, твориться в стране; когда, наконец, посадят Чубайса; и где бы раздобыть литр - другой первача или водки. Если первые два вопроса, как и положено вопросам риторическим, оставались без ответа, то третий, как правило, разрешался после более или менее длительных дебатов и дискуссий. После этого дружный коллектив сельскохозяйственных работников распадался на группы по интересам, которые, в свою очередь, отправлялись обсуждать те же самые вопросы в узком кругу.
Поэтому на работу действительно можно было и не ходить. А вот картошку не окучивать было нельзя. Ефимовский коммунизм, зиждившийся на натуральном обмене и круговороте полулитровых емкостей с самогоном, удивительным образом заканчивался прямо за сельской околицей. Без денег в аптеке райцентра нельзя было получить даже пачки аспирина. Их же, денег, требовали за школьные учебники, обувь и соль, производство коих находилось за пределом возможностей ефимовского натурального хозяйства.
Тут уж вся надежда была на избытки производства собственного сельского хозяйства, которые можно было предложить тем же рыночникам из райцентра. Цену те, правда, давали смешную, но другой-то, в принципе, никто дать не мог, так что приходилось соглашаться на этот грабеж. Вырученных на этаком вот бесчестном торжище грошей аккурат хватало собрать ребят в школу по осени, да прикупить самые необходимые мелочи для хозяйства. Благо еще дети росли крепкими, не болезненными, как у соседей, Свиридовых, все без остатка тративших на лекарства, да еще и в долги залезавших.
Хоть что-то в жизни удалось, думал Матвей, глядя в темноту перед собой пустыми глазами. Они с Тамарой сидели на скамье чуть поодаль друг от друга, она откинувшись на спинку, он - опершись локтями о колени. Улица тянулась в обе стороны серой лентой потертого асфальта, уложенного здесь лет двадцать назад, еще во времена их юности и недолгого процветания Нечерноземья. Фонарные столбы белели вдоль дороги вехами славного прошлого, когда на главной улице Ефимовки было светло и днем и ночью.
Последний раз фонари зажигали, верно, лет пять назад, не меньше.
Далекий отблеск электрического света разъяснил на мгновение ночной сумрак и Матвей повернул голову влево. Местная молодежь всем видам транспорта предпочитала мотоциклы, неизвестно каким образом добывая бензин в райцентре, но пронзительный треск старых двухколесных драндулетов был слышен за версту, а сейчас кругом царила полная тишина.
Машина, подумал Матвей за секунду до того как две фары показались из-за поворота. Автомобиль двигался негромко и очень медленно, что опять-таки отличало его от местных средств передвижения, водители коих полагали, что асфальт за тем и положен, чтобы гонять по нему с максимальным ускорением. К кому бы это, рассеянно продолжал тянуть мысль Матвей за неимением других.
Машина меж тем приблизилась и они с Тамарой попали в яркий конус ее фар. Сощурившись против воли, Матвей провел ладонью по глазам, а когда убрал ее, увидел, что автомобиль остановился прямо напротив них, тихонько урча мотором. Водительская дверца "Нивы" (он сразу же распознал коротенький, кургузый силуэт популярного отечественного вездехода) щелкнула и рядом с капотом вырос силуэт.
-Вечер добрый! - Голос у мужчины был сильный, уверенный.
-Добрый вечер. - Ответила Тамара.
-Подскажите, пожалуйста, дом Таисии Поливановой далеко?
-Таисии Поливановой? - Переспросила Тамара. - Так вот же он стоит! Прямо за нашим.
-Спасибо! - Кивнул водитель и нырнул обратно, в салон.
-Только ведь она же... - Начал было Матвей, но хлопок дверцы поставил твердую точку в разговоре.
-...померла уж как два года. - Закончил он, провожая взглядом принявший с места автомобиль.
-Осенью все три будут. - Согласилась Тамара. - Кто это, как думаешь?
-Да Бог его знает! - Пожал плечами Матвей. - Может - сын?
-Не было у нее сыновей. Дочери две, кажется.
-Ну, значит - зять. Или еще кто! - Неуверенно сказал Матвей, глядя как машина подъехала к заброшенному дому и остановилась, мигнув стоп-сигналами.
Водитель снова вышел наружу, не иначе - рассмотреть въезд, сел обратно и осторожно тронувшись, въехал во двор дома.
-Пойдем спать? - Тамара положила руку на плечо Матвея.
-Пойдем. - Он тяжело поднялся, сгреб удочки и направился к дому.
Поставив снасти на крыльце, Матвей замялся на секунду, пока Тамара закрывала дверь на засов.
-Я, пожалуй, на веранде лягу. Что-то я сегодня не...
-Матвей!
-Тома! - Он положил ладонь на ее плечо. - Тома! - Он скользил по мягким, родным, знакомым округлостям, не находя слов.
Дело тут ведь было не в том, что он опять, который день подряд, принял на грудь. Раньше, бывало, тоже принимал и ничего, не стыдился завалиться на супружескую перину, под бочок к Томке и долго-долго нежиться в сладостной дреме, путешествуя жадными пальцами по овалам, укутанным кружевами.
Но то было раньше. Когда на грудь он принимал гораздо реже, а деньги в дом приносил гораздо чаще. Когда он чувствовал себя в этом доме настоящим хозяином, добытчиком и защитником. Сейчас все было не так.
Он уже давно не чувствовал себя настоящим хозяином, да и добытчиком оказался весьма скверным, раз уж не сумел защитить дом от нищеты и скудости, выглядывавшими из всех щелей.
Да и пальцы в последнее время как-то утратили жадность до Тамаркиных овалов. Все было не так. Все было неправильно.
Он последний раз стиснул плечо жены, вздохнул и пошел на веранду...
Все было не так. Все было неправильно.
Даже дожди, коими обычно богат июнь в Ефимовке, и те в нынешнем году как забастовку объявили, не желая падать на грешную землю. То ли вода на небесах закончилась, то ли земля стала до того грешной, что даже воды на нее было жаль.
Матвей уныло взбивал тяпкой сухие грядки, поднимая мелкую пыль, оседавшую вслед за тем на хиленьких, куцых листочках картофельной ботвы.
Все было не так. Все было неправильно.
Даже голова не трещала с бодуна как прежде. Даже горло влаги не просило. Даже...
-Утро доброе.
Матвей замер с поднятой тяпкой. Потом медленно обернулся.
Метрах в десяти, за раскидистыми кустами смородины, за забором, отгораживающим его участок от усадьбы Таисии Поливановой, стоял мужчина.
Роста он был средненького, одет - проще некуда: футболка, джинсы и кроссовки. Темно-русые волосы его, время слегка подъело на лбу, да побелило на висках. Оно же накинуло на лицо незнакомца, чуточку удлиненное и аккуратно выбритое, сеточку тоненьких морщинок. Годы его Матвей навскидку определил на десять - пятнадцать вперед своих собственных тридцати семи.
Мужчина стоял, опершись правой ногой на нижнюю горизонтальную перекладину забора, утвердив локти на верхней и смотрел на Матвея, словно предлагая не сомневаться, кому адресовано приветствие.
Одолев изумление, Матвей опустил тяпку вниз, а потом и вовсе отложил ее в сторону, между борозд. Неудобно как-то, с тяпкой-то...
Он рассматривал нежданного собеседника все больше утверждаясь в мысли, что никогда прежде его не видел. А вот голос... Голос - другое дело. Голос-то у него был знакомый. Слышал он этот голос.
Не далее как вчера...
Матвей скользнул глазами по старым, покосившимся постройкам, замаскированным буйной растительностью давно не обихаживаемого, одичавшего сада и усмотрел под навесом сарая темно-зеленую "Ниву". Ну, правильно, гаража-то у бабы Таи отродясь не бывало, а бросать машину просто так, на улице, приезжему человеку было боязно.
-Утро доброе! - Еще раз поздоровался мужчина, чуть заметно, но вместе с тем очень... ярко улыбнувшись.
-Доброе, доброе. - Согласился Матвей.
Он смешался на мгновение, не зная как поступить, но потом отбросил сомнения, переступил через пару окученных борозд, раздвинул упругие ветви смородины и, подойдя к забору протянул руку:
-Матвей!
-Через забор - не через порог? - Улыбнулся незнакомец, делая ответный жест. - Иван!
-Через забор можно! - Улыбнулся в ответ Матвей. Ладонь у Ивана была сухой, рукопожатие - крепким. - А вы...
-Я - Инженер. - Матвей сразу же определил, что это слово Иван произнес именно так - с большой буквы.
-Инженер? - Переспросил он. - А Таисии Петровне никак зять?
-Таисии Петровне? - Не понял Инженер. - Ах, Таисии Петровне! - Сообразил он мгновение спустя. - Нет, не зять. Домик вот решил прикупить. От суеты городской на старости лет передохнуть!
-А! - Протянул Матвей, понимая что к чему. - Так вы, стало быть, дачником к нам прибыли?
-Дачником? - Усмехнулся Инженер. - Ну, будем считать - дачником!
Матвей кивнул. Ну, что ж, дачник - это хорошо. Дачник - это персонаж положительный. В удаленной не только от столицы, но и от областного центра Ефимовке, дачников всегда катастрофически не хватало и тем, подле кого они селились всегда по-хорошему завидовали. Имея желание полакомиться экологически чистыми продуктами, но не имея ни желания ни времени самостоятельно эти продукты взращивать, городские жители охотно приобретали их у местных. Понятное дело и мяса и молока и овощей они брали не в пример меньше рыночных перекупщиков из райцентра, зато цену в отличие от тех давали вполне достойную.
Он кивнул еще раз. Дачник - сосед знатный и выгодный.
-На лето приехали? - Поинтересовался он. - Или...
-Да как отдых пойдет! - Пожал плечами Инженер. - Хорошо, так и дольше останусь!
-Оставайтесь! - В третий раз кивнул Матвей. - А если надо чего, так вон мой дом стоит. Заходите когда душа пожелает! Магазин-то наш, почитай, уж пятый год как на замке.
-В город ездите?
-Иногда в город ездим, а вообще городские рыночники пару раз в неделю сами к нам приезжают. - Охотно объяснил Матвей. - Да только у них-то ведь товар все... ненатуральный, заварной. Ролтоны всякие пополам с Дошираками!
-Ролтоны с Дошираками, говорите? - Улыбнулся Инженер. - Нет, Ролтоны с Дошираками нам без надобности! Этого мы и в городе накушались по самые уши! Нам натуральное больше по нутру.
-Так это - ради Бога! - Радушно ответил Матвей, взмахом руки обозначив свои владения. - Картошечка свежая, правда, еще не поспела, ну да прошлогодней разодолжимся, а зелень какую или там, редис, хоть сейчас - пожалуйста. Огурцы с помидорами вскорости подойдут...
-Молочко парное, а? - Продолжил за него Инженер.
-Это хоть каждый день! Этого у нас в достатке! Вечером вот прямо сегодня подходите, да и берите! По цене - сговоримся. - Добавил он.
-Да уж конечно сговоримся! - Рассмеялся Инженер, хлопнув Матвея по плечу. - Да, вот еще... - Он развернулся было, словно собираясь уйти, но остановился и снова посмотрел на Матвея.
После, даже если бы ему очень сильно этого захотелось, Матвей нипочем не смог бы описать этот взгляд. Инженер словно о чем-то спрашивал его или... не спрашивал даже, а...
Нет, он нипочем не смог бы описать этот взгляд!
-Да, вот еще. - Повторил Инженер. - Я тут осмотрелся немного с утра, колодец-то старый в совершеннейшую негодность уж пришел. Осыпался, обвалился весь, даже подойти к нему страшно, как бы самому туда не ухнуться! - Он сделал ударение на последнем слове и, помедлив мгновение, продолжил: - вот я и думаю - надо бы мне новый колодец отрыть. А-то без колодца-то как-то... негоже.
-Да, - согласился Матвей. - на колонке вода совсем не та!
-Не та, - кивнул Инженер. - так что же, сосед, пособишь мне?
-А чего ж не пособить-то! - Развел руками Матвей. - Обязательно пособлю!
-Ну и прекрасно! По цене - сговоримся.
-Да ладно! - Смущенно отмахнулся Матвей. - Дело-то это такое...
-Да то-то и оно, что дело-то это такое - серьезное и непростое! - Инженер прервал его неожиданно резко, но потом так же скоро смягчился и, улыбнувшись еще раз, добавил: - Не обижайся, сосед! Право слово - не обижайся! И имей в виду: я любую работу привык оценивать так как она того стоит.
-Ага. - Растерянно согласился Матвей.
-А так же требовать, чтобы выполнялась эта работа на соответствующем уровне! - Закончил Инженер. - Как у тебя с этим? - Он щелкнул себя пальцем по кадыку.
-В смысле водки, что ли? - Уточнил Матвей и, получив утвердительный кивок, ответил: - до этого я не жадный. Если, бывает, и принимаю когда, так это только в нерабочее время.
И чуть заметно вздохнул, поймав себя на мысли, что вопрос Инженера, как ни крути, не лишен оснований: видок у него и в самом деле должно быть затрапезный. Поди объясни пришлому человеку, что не виноват лично он, Матвей, в том, что это самое нерабочее время длиться в этих краях уже без малого четыре года!
-Это правильно! - Одобрил Инженер. - Так, значит, завтра и приступим, а?
-Ну, можно и завтра! - Согласился Матвей. - Только ведь... - Он еще раз обозрел бывшую усадьбу Таисии Поливановой. - Только ведь для колодца-то секции нужны бетонные, кольцевые, ну, или бревна, если деревянный сруб делать собираетесь.
-Нет! Бетонный колодец будем строить, капитальный! А насчет секций кольцевых не беспокойся. Я сегодня, после обеда в райцентр поеду, договорюсь.
-Добро! - Кивнул Матвей. - Тогда, получается завтра и приступим.
-Добро! - Повторил за ним следом Инженер. - Завтра и приступим. Только смотри, насчет этого я вполне серьезно! - Прибавил он, снова щелкнув себя по кадыку.
-Да не сомневайтесь! Буду в лучшем виде!
-Ну, значит - до завтра!
Установив в разговоре точку крепким рукопожатием, Инженер развернулся и, перепрыгнув через некопаные много лет, заросшие грядки, направился к дому.
Проводив его взглядом, Матвей постоял еще немного у забора, а после вернулся на поле и, подняв тяпку, продолжил работу. Первоначальный план растянуть картофельную эпопею на пару дней приходилось срочно менять. На горизонте замаячили новые дела. А посему...
А посему с окучиванием нужно покончить прямо сегодня, да еще и не очень поздно, так что бы пораньше лечь спать. Конечно, не такое уж это великое дело - колодец выкопать, но все равно.
Матвей привычно, споро взбивал сухую, серую землю, чувствуя, что разговор с Инженером словно надломил, изменил нечто в самой глубине его души. То ли взбодрились, стосковавшиеся по настоящей работе мышцы, то ли легкий, едва приметный ветерок, разворошил жаркое пекло июньского полдня, то ли еще что, но Матвей явственно ощущал необъяснимый прилив сил и шел, шел, шел все дальше вперед, оставляя позади себя аккуратные, высокие борозды...
-Да, не хилый у нас колодец получиться! - Покачал головой Матвей, рассматривая три кольцевые секции, сваленные с грузовика на приснопамятные грядки Таисии Поливановой.
Вдвоем с Инженером они поставили на место длинную секцию забора, отодвинутую для въезда КАМАЗа, чей мощный, раскатистый рык только что смолк за поворотом, а затем подошли к огромным бетонным кольцам, которым предстояло стать срубом колодца.
-Не хилый у нас колодец получиться! - Еще раз повторил Матвей, пробуя измерить размахом рук диаметр секций. Рук, к сожалению, не хватало. - Поболее двух метров ширины будет!
-Два с половиной. - Конкретизировал Инженер.
-Два с половиной. - Уважительно покачал головой Матвей.
Да, таких колодцев в Ефимовке отродясь никто не рыл. Метр, ну максимум - полтора диаметром и не больше. А тут - два с половиной. Немало силенок придется, однако, потратить, чтобы заглубить этакие махины в землю. Благо еще - силенок нам не занимать.
-Ну, а где рыть-то будем? - Спросил он, перебрасывая с ладони на ладонь черенок лопаты, утвержденной штыком в земле. Вторая лопата, припасенная для Инженера, стояла тут же, на случай если в истлевшем хозяйстве бабы Таи хорошего инструмента не окажется.
-Да, пожалуй, прямо здесь и будем! - Инженер стукнул по земле каблуком.
-Прямо посреди огорода? - Удивился Матвей.
-Ну да, прямо посреди огорода. Так удобнее, да и ходить не далеко.
-Ну... - Пожал плечами Матвей, капитулируя перед его аргументами.
В принципе, хозяин - барин. Где скажет рыть там и будем. Вообще-то в Ефимовке, как и всюду, колодцы старались сооружать на окраине усадьбы, чтобы не мешали хозяйству. Хотя... с другой стороны, ясно как день, что огороды огородничать Инженер не собирается, стало быть, ничего не мешает отрыть колодец прямо посреди участка.
-Хозяин - барин! - Сказал он и, примерившись, первый раз вогнал лопату в землю. - Начнем, что ли?
-Начинай, Матвей, начинай. - Кивнул Инженер. - А я в дом пойду, поработаю. - И, перехватив его удивленный взгляд, пояснил. - Я тут, знаешь ли, одной научной разработкой увлекся, вот, поработать здесь собрался. На свежем воздухе голова изумительно работает!
-Ага. - Недоуменно ответил Матвей. - А как же...
-Колодец? - Спросил Инженер. - Матвей, ну ты же с этой работы справишься куда как лучше меня, правильно?
-Ну, оно конечно так. - Согласился Матвей.
-Ну, так вот и работай, а я с тобой сполна расплачусь. Сто рублей в день тебя устроит?
-Стольник в день? - Переспросил Матвей. - Устроит, конечно. Только ведь... работы больно много! Этакую махину выкопать!
-Так ты, помниться, вчера говорил, что торопиться тебе как бы и некуда. Так - нет? - Инженер смотрел на него, чуть заметно улыбаясь. - Или ты, может статься, работы боишься?
Такой пощечины Матвею не доводилось получать с армейских времен, когда старшина попрекнул зеленого новобранца тем, что он, деревенский парень, не умеет правильно наматывать портянку.
-Я, Иван, работы не боюсь. - Сказал он гладя в глаза Инженеру. - Просто опасаюсь, что в одиночку много дней работать придется, поиздержишься ты на стольники!
-А ты за меня, Матвей, не беспокойся! - Инженер рассмеялся, словно извиняясь за свои слова. - Стольников у меня хватит! Ты дело свое сделай аккуратно и прилежно, а уж оплатить - моя проблема.
-Ну, смотрите. - Матвей тоже усмехнулся, сглаживая заусеницу. - Хотя, когда секции устанавливать будем и вдвоем не управимся. Придется мужиков кликнуть.
-Надо будет - кликнем! - Ответил Инженер.
Потом развернулся и пошел в дом.
Матвей покачал головой, еще раз окинул взглядом огромные бетонные кольца и, наметив ударами штыка контур колодца, приступил...
Третью кольцевую секцию углубили в землю шесть дней спустя. Причем углубили, следуя указаниям Инженера, как-то странно - вровень с уровнем земли, так что он не выступал над ней, образуя сруб. "В этаком-то колодце скорее утопнешь по пьяной лавочке!" смеялись мужики, помогавшие Матвею с Инженером ворочать тяжеленные бетонные кольца.
Инженер в ответ отшучивался, а Матвей лишь молча пожимал плечами, полагаясь на прежнюю свою мудрость, в том смысле, что хозяин - барин. В конечном итоге, буде необходимость, Инженер запросто может обнести колодец деревянным срубом, каковой, как ни крути, смотрится намного приятнее бетонных колец.
Мужики посмеялись - посмеялись, да и разошлись по домам, вполне довольные вознаграждением (несмотря на уверения Матвея, что такую работу у них спокон веку делали всем миром и денег никто никогда и не предлагал и не брал, Инженер оставался категорическим противником безвозмездного труда), а сам хозяин, он же - барин, предложил Матвею пройтись до околицы. Проведя в Ефимовке целую неделю, Инженер, в отличие от прочих дачников, не дефилировал по деревне туда - сюда, то на речку купаться, то в лес по грибы, а обретался, главным образом в своей усадьбе. По большей части работал с книгами и бумагами на веранде дома, время от времени выходя понаблюдать за тем как Матвей роет колодец. Наблюдал издалека, не имея, видимо, привычки стоять над душой.
Они вышли за околицу, к реке, как раз туда где Матвей любил сиживать с удочкой на песчаном береговом откосе в компании или без. За всю прошедшую неделю, правда, снасти из сарая достать так и не пришлось. Работа над гидротехническим сооружением отнимала слишком много сил, чтобы вечером было желание идти куда либо помимо собственной спальни. Кроме того эти посиделки сопровождались, как правило, распечатыванием большего или меньшего числа спиртосодержащих емкостей, а в этом смысле Инженер был предельно строг. Как с первого дня поставил условие: трезвость - норма жизни, так и не позволял отступать от него ни на шаг.
Впрочем, если разобраться строго, и особого желания пить у Матвея не имелось. Не врал же он, в самом-то деле, когда неделю назад уверял Инженера, что к рюмке прикладывается исключительно в нерабочее время. Конечно, не врал! Так оно и было. И в том, что нерабочее время в Ефимовке затянулось превыше всякого разумения, никакой его вины не было...
-Не пойму я что-то, - спросил Инженер, указывая на противоположный берег реки. - Или лес это, или поле у вас там?
-Ну, прежде-то, конечно, лес был. - Ответил Матвей. - Потом его покорчевали основательно, да лет, пожалуй, пятьдесят сеяли-пахали там, а как... началось в стране, да не нужно стало ни сеять, ни пахать так, получается, опять... - он остановился.
-Природа начала брать свое? - Усмехнулся Инженер.
-Ну да! Лет, пожалуй, еще десять - пятнадцать пройдет, так и не вспомнит никто, что там когда-то пашня была. - Согласился Матвей.
Он стоял подле Инженера, на полшага позади того и смотрел как раскаленный шар красного солнца начинает медленно погружаться за черную, зубчатую стену ельника.
-А как ваша работа... научная продвигается? - Поинтересовался он, полагая, что Инженер вряд ли склонен далее обсуждать плачевное состояние ефимовского сельского хозяйства.
-Работа? - Переспросил Инженер.
-Ну да, вы же говорили, занимаетесь научной разработкой. - Уточнил Матвей, сомневаясь, уместен ли его вопрос.
-Хорошо продвигается! - Улыбнулся Инженер, рассеяв его сомнения. - Вообще-то я ведь только начал. - Прибавил он, помедлив. - Мне еще работать и работать.
-Стало быть, задержитесь еще у нас?
-Стало быть - задержусь.
-Это хорошо! - Кивнул Матвей. - Будет еще какая помощь нужна - обращайтесь всегда!
-Еще какая помощь? - Переспросил Инженер.
-Ну, конечно, по хозяйству там - поправить чего, подлатать, а то у Таисии Петровны все в таком состоянии...
-Погоди-ка, Матвей. - Прервал его Инженер. - А колодец ты, что же больше не будешь мне помогать копать?
-Колодец? - Не понял Матвей. - Так мы ж его отрыли уж, поди! Или вы, может статься, второй хотите копать?
-Да нет! Зачем же - второй? Нам бы с этим управиться!
Матвей сморщил лоб, мучительно пытаясь уловить, какое именно звено он упустил, почему потерял нить разговора. Еще мгновение назад ему казалось, что работа его окончена, а сейчас...
-Так ведь... окончили уж, колодец-то. - Повторил он. - А что воды нет, так ведь - засуха! - Пояснил Матвей. Как никак Инженер - человек-то городской, специфику рытья колодцев может и не знать. - Речка и то вон, пересохла почти, а мы так еще и на взгорке стоим. Нынче у всех, почитайте, колодцы сухие.
-Да, Бог-то с ним, что он сухой! - Рассмеялся Инженер.
Он, по-прежнему не отрываясь, смотрел как красное солнце медленно стекало за черную, зубчатую стену ельника, уже протянувшего острые когти длинных теней к деревенской околице.
-Это ведь нам даже на руку, что колодец сухой. Так его легче рыть будет. - Сказал он, помедлив немного. - Ты, Матвей, понапрасну-то не удивляйся. Я ж тебе заранее сказал - настоящий колодец будем делать, капитальный!
-То есть еще глубже рыть будем? - Попытался разъяснить для себя смысл слова "капитальный" Матвей.
-Намного глубже, Матвей! Намного! - Кивнул Инженер. - Насчет секций не беспокойся. Секции нам в понедельник, с утра привезут.
Матвей тоже кивнул и подумал - стоит ли говорить, что беспокоит его не наличие или отсутствие кольцевых секций, действительно необходимых для дальнейшего углубления колодца, а несколько иное...
-А зачем вам такой колодец? - Решился он.
Сказать по правде, Матвей ожидал какого угодно ответа, вплоть до откровенного предложения не лезть не в свои дела, но Инженер, уже в который раз за сегодняшний день удивил его...
-Не о том думаешь, Матвей! - Усмехнулся он, соизволив, наконец, обернуться. - Совсем не о том!
-Не понял? - Не понял Матвей.
-Ты о чем думаешь? - Ответил на его вопрос своим Инженер. И тут же ответил сам себе. - Ты думаешь - для чего это нужно ему, то есть мне? Так?
-Так. - Согласился Матвей.
-А ты не думай, для чего это нужно мне! Ты думай - для чего это нужно тебе. - Инженер остановился, помедлил секунду, пристально глядя в глаза собеседника, а потом добавил: - если, конечно, тебе это нужно.
Откровенно говоря - Матвей ожидал более конкретной, более четкой формулировки. Такой, которая сама по себе была бы ответом, а не новым вопросом.
Но по глазам Инженера понял, что не дождется...
Тот еще с минуту смотрел на него, а потом отвернулся, снова перебросив взгляд на далекий лес, казавшийся теперь уже совершенно черным, в неярком, меркнущем свете красного солнца, тонувшего среди его острых шпилей...
-Да, чуть не забыл. - Он вытащил из кармана бумажник и, отворив его, протянул Матвею сторублевую купюру. - Сегодняшний оклад.
-Ага. - Кивнул Матвей, принимая деньги.
Инженер снова обернулся к нему:
-Думай, Матвей! Думай. - Сказал он и, усмехнувшись, зашагал обратно, в деревню.
Некоторое время Матвей задумчиво смотрел ему вслед, затем покачал головой и тоже направился к дому...
-Что, прямо вот так и сказал - даже думать не моги для чего мне такой колодец нужен?! - Удивленно ахнула Тамара, во все глаза глядя на мужа.
-Ну... - Матвей неопределенно качнул вилкой из стороны в сторону. - Приблизительно в этом смысле он и высказался. Мол, не думай для чего мне это нужно! Думай для чего это нужно тебе! Если тебе это, конечно, нужно.
-Ох, Матвей, - всплеснула Томка руками, - а может, ну его к лешему, колодец этот?! Зачем тебе это нужно, а?!
В ответ Матвей только хмыкнул и, подчистив тарелку последним взмахом вилки, отодвинул ее в сторону.
Этот вопрос не давал покоя и ему самому, смущая своей неоднозначностью. Зачем ему это было нужно? С одной стороны - вроде бы и незачем! Ну, помог, что называется, по-соседски, отработал недельку, пора бы и честь знать. С другой стороны... Матвей вытащил из кармана сторублевую купюру, обосновавшуюся там чуть больше часа назад. Перегнув ее пополам, он крепко зажал место сгиба между ногтями и несколько раз проутюжил его, затачивая, заостряя. Потом отогнул половинки под прямым углом и поставил купюру на стол перед собой. Она была исключительно хороша собой: свеженькая, крепенькая, хрустящая, словно только что из банковской пачки, не помятая и не затертая руками. Такие в Ефимовке были большой редкостью и водились только у пенсионеров, да и то - не всякий раз. У заезжих же рыночников и продавцов в райцентре в обороте находилась валюта принципиально иного сорта - измусоленная, засаленная и потрепанная нескончаемыми путешествиями сквозь десятки кошельков и карманов.
Матвей аккуратно погладил сторублевку по острой как бритва кромке, чувствуя как твердая бумага впивается в подушечку указательного пальца. За все шесть дней, что он работал над колодцем, Инженер ни разу не расплатился с ним деньгами затрапезного вида. Ни разу не предложил он и "отдать натурой", что так же было весьма характерно для местных жителей, приветствовавших и даже поощрявших круговорот самогона по Ефимовке и окрестным деревням. Пожалуй, предложи ему Инженер пару - тройку бутылок, вместо денег, Матвей взял бы не раздумывая. Не за тем, чтобы самому выпить, а что б расплатиться по осени за лошадь, без которой, как ни крути, поле-то картофельное не разъедешь. Хотя, кто знает, может и сам не удержался бы. До осени-то еще...
Но Инженер ни разу даже не заикнулся об этом, исправно оплачивая труды Матвея аккуратными, свеженькими купюрами, которые было приятно брать в руки и, которые, даже очутившись в руках Тамары, оставляли после себя наилучшие воспоминания...
Матвей легонько щелкнул пальцем по денежке. Она покачнулась и опрокинулась на бок.
Да, с одной стороны, заниматься делом, смысл и цели которого не представлялись очевидными, как бы и не очень хотелось, но с другой стороны, крючок, брошенный Инженером, он закусил весьма надежно...
-Ты, деньги-то, прибери подальше. - Сказал он Тамаре, стоявшей напротив него, подле буфета. - И не беспокойся, особо! Ничего, ровным счетом, в этом колодце страшного нет. Ну, подумаешь, ударила городскому человеку какая блажь в голову! Ну, откопаю я ему колодец в два раза глубже обычного, ничего со мной не станется. Только, глядишь, рублик лишний... схалтурю...
Тамара кивнула, спрятала сторублевку в карман фартука и, указав на буфет, спросила мужа:
-Так, что же ты, рюмочку, выпьешь ли?
Матвей рассеянно хмыкнул, поскреб затылок пятерней, после почесал за ухом, потом слегка сдвинул занавеску и заглянул в черную, беспросветную темень за окном. В принципе, от рюмочки можно было и не отказываться - завтра с утра календарь обещал воскресенье, а работу, как дал понять Инженер, раньше понедельника они возобновлять не будут. Так что можно было и расслабиться...
Прежде, во времена нормального функционирования "Зари", Матвей, работавший в колхозе механизатором, если и позволял себе промочить горло, то лишь в воскресенье, да и то, если не было уборочной. А еще раньше они гуляли по выходным вдвоем с Томкой. А после они гуляли уже не вдвоем...
-А что, ребята бегают еще? - Спросил он жену, задергивая занавеску.
-Да нет! Легли уж давно. - Ответила Тамара.
-И Славка тоже?
-Тоже.
Матвей кивнул.
-Ты, знаешь, Том, ну ее, водку эту! Как-то... не тянет. Лучше завтра встану пораньше, возьму ребят, да на рыбалку с ними махнем!
-На речку?
-Нет, не на речку. Речка - что? Речка, почитай, пересохла уж! В лес пойдем, на озеро, лещей потаскаем! А на речке... там... одна рыбалка. - Невесело ухмыльнувшись, Матвей характерным жестом почесал кадык. - Надоела уж мне... такая рыбалка... сил нет.
-Ну и правильно! - Улыбнулась Тамара, запирая буфет. - Ребята рады будут если ты с ними погуляешь.
-Ага. - Матвей поднялся из-за стола и, перехватив руку Тамары, которую она протянула, чтобы убрать грязную посуду, притянул жену к себе. - Вот закончим колодец рыть, получу все с Инженера, тогда и отметим как следует! Может тебе, что-нибудь на зиму справим. А покуда не хочу... форму спортивную терять.
Обняв жену за плечи, он еще крепче прижал Тамару к себе, чувствуя как в его душе, впервые за очень - очень продолжительное время пробуждается от спячки веселый бес, наполняющий все тело радостной, нетерпеливой дрожью.
-Ты что, Матвей?! - Тамара посмотрела на него с недоумевающей улыбкой и попыталась отстраниться, но не всерьез, а скорее...
-Ты что, Матвей? - Повторила она. - Дети же спят!
-Дети? - Все сильнее стискивая родные, круглые плечи прошептал Матвей, ощущая как дергается, срываясь голос. - А что - дети? У детей своя комната, у нас - своя. Тома...
-Матвей... - Она высвободила руку и, нашарив на стене выключатель, погасила свет.
Темнота накрыла их и Матвей, чувствуя, что его бес окончательно сорвался с цепи, подхватил Тамару на руки и, распахнув дверь в спальню, дал тому волю...