Великий вождь стоял на трибуне, слова плавно и безболезненно стекали с его губ, не задевая сознание. Все было просчитано и выучено. Его взгляд безразлично скользил по залу. Неожиданно он натолкнулся на что-то явно неприятное. Это были полные ненависти глаза женщины. "Кто позволил?" Вождь вздрогнул и ему захотелось писать. Губы привычно произносили фразу за фразой, но ему было неуютно. "И чего ей надо, ведь все для них делаю", но остатки совести, которые сиротливо притулились где-то снаружи, ехидно переспросили "а для них ли?" "Пшла вон", привычно цыкнул великий вождь и совесть послушно утихла. Закончив кое-как ежегодную тронную речь, он с облегчением покинул трибуну. "Кто позволил? Как она попала в зал? Так ведь можно и пулю схлопотать" мучительно размышлял он. Позвав смотрителя трона, он, грязно ругаясь, высказал ему все, что думал, но смотритель знал, что делать. Удовлетворив раздражение великого вождя, он униженно попросил прощения. Великий вождь успокоившись, простил, но потребовал, чтобы этого впредь никогда не было, а ту женщину разыскать и выпороть. Смотритель поклонился и вышел. Но вождь никак не мог успокоиться, глаза женщины преследовали его. Была бы она мужчиной, он бы показал ей кузькину мать, но женщина? Ну выпорют ее, шкуру спустят, отдадут охране, он то не может забыть ненависть в ее глазах, а ему надо, чтобы глаза ее молили о пощаде. Он снова позвал смотрителя. Тот явился, готовый услужливо повторить сеанс, но вождь нетерпеливо отмахнулся. "Нет, не меня, ее и при мне, и пожестче" приказал он. "Ее?" опешил смотритель. "Ее и вся команда", исходя слюной в бешенстве прошипел вождь. Смотритель подчинился. Спрятавшись за занавеской, вождь наслаждался зрелищем. На сердце полегчало, глаза женщины затуманили боль и страдание. "Так-то лучше", удовлетворенно отметил вождь и отправился отдыхать. Любимая собака бросилась к нему, но он был занят размышлениями и пнул ее. Она, обиженно взвизгнув, отбежала.
В спальне было тихо и темно, замок был окружен толстой глухой стеной, везде стояла охрана и пара ящеров несла бдительную службу, но великий вождь никак не мог успокоиться. Уже лет десять все было спокойно и вот, пожалуйста. Какой-то шорох заставил вздрогнуть и великому вождю почудился легкий ветерок. Он поплотнее натянул одеяло и дернул за шнур. Мудрый советник осторожно вошел в спальню. Вождь осмелел и сполз с кровати. "Ну скажи, советник, чего им еще надо, ведь все для них сделал?" "Чего сделал то, и для них ли?" - ехидно переспросил советник. Тяжелая старинная чернильница полетела ему в голову. Советник привычно юркнул под стол. "Не может не кидаться, нервы видать совсем расшалились" подумал советник, немного подождал и вылез из укрытия. "Ладно, иди, ничего хорошего все равно не скажешь", устало произнес великий вождь."Вот, думал он, как набивать карманы, все тут как тут, всем надо и много, а ненавидят потом меня". Спал он или не спал, он не помнил, но его снова насторожил легкий шорох. Вождь встал и вдруг увидел в дверях темную фигуру. Она стояла неподвижно, словно командор. Ужас отнял у вождя всю нижнюю половинку туловища. "Чур, меня, чур" - скороговоркой произнес он и став на четвереньки пополз под кровать, медленно уменьшаясь в размерах "Хто пустил ее, хто?" шептал и шептал его одеревеневший язык.
Утром охрана никак не могла найти великого вождя. Позвали советника и кабинет министров. Что-то надо было делать. Советник прислушался и услышал тихий шопот "Хтохтохтохтохто". Он заглянул под кровать и нашел там какое-то странное существо похожее на сверчка. Он молча взял его в руки, легкое щекотание и тихий шопот "хтохтохто". "Дед пихто", также тихо произнес советник и брезгливо стряхнул свою находку на кровать. "Что это, что это" затараторила охрана, но советник объяснять ничего не стал. "Сами тут разбирайтесь" - сказал советник и вышел из замка. Захлопнув тяжелые железные ворота, он кликнул свою карету и сердито сказал кучеру "давай в деревню, голубчик" и добавил "сколько раз предупреждал, не насилуйте царство, не слушали ведь".
Навстречу неслись верстовые столбы и мела поземка.
6 января
1325 года Ясинория.