Аннотация: 5-ое место 24-ой Мини-Прозы. Опубликован в журнале "Полдень", N5, 2015.
Рики считал, что его уже ничем не удивить.
Пристёгнутый к креслу "смертника", с иглой системы в вене, он равнодушно - эмоции парализовало, когда утром в его камере открылась дверь - наблюдал за высоким, аккуратно постриженными седовласым мужчиной в белом халате - врачом?.. палачом? Тот стоял у столика, на котором лежала смерть Рики - шприц с прозрачной жидкостью, и изучал какие-то документы.
Слишком долго изучал. Исполнитель приговоров приказы Трибунала должен был знать вдоль и поперёк, ведь он наверняка получал такие по несколько штук в день. Во времена глобального перенаселения смертной казнью не брезговали даже самые демократические государства; в далёком прошлом остались те дни, когда приговорённый к высшей мере десятилетиями дожидался исполнения приговора. Сейчас смертная казнь - дело, можно сказать, будничное. Поставленное на поток. Рики взяли, через три дня предъявили обвинение, через пять он был перед Трибуналом, через семь его осудили и приговорили. Дали две недели на апелляцию - пустая формальность, ни у кого нет таких денег. А вскоре пришло распоряжение о досрочном исполнении приговора.
Не отводя взгляда от документов, мужчина в халате подошёл к Рики, пристёгнутому к креслу. Несколько раз кашлянул, прочищая горло, и, наконец, поднял глаза на осуждённого:
- Я получил от Трибунала один документ, касающийся вас.
Рики не отреагировал. Что ещё можно с ним сделать? Как ни крути - казнят его только раз. Худшее уже произошло. Причём не тогда, когда оглашали его приговор. Худшее случилось, когда те женщины, раскинув руки так, словно могли обнять, заслонить собой своих подопечных, отказались уйти. И когда он, решив во что бы то не стало выполнить заказ Зуана и забрать детей, зачем-то решил стрелять...
Хотя нет, худшее случилось ещё раньше. Когда он повёлся на деньги, обещанные Зуаном, и решил взяться за это - как ни крути - препаршивейшее дело.
- В отношении вас будет отменена смертная казнь...
Смысл сказанного не доходил до сознания. С самого утра Рики словно отрезала от мира невидимая стена - он стоял на пороге смерти, и всё, что осталось позади, уже не имело значения.
- ...если вы согласитесь на сдвоение личности.
Видимо, поняв его состояние, мужчина в белом халате - врач?.. палач? - наклонился над ним и отвесил болезненную пощёчину. Дождался, когда взгляд Рики сфокусируется на нём, и громко, отчётливо произнося каждое слово, спросил:
- Вы. Согласны. На сдвоение. Личности. Взамен. Смертной казни?
Сквозь стену, наглухо отрезавшую Рики от мира, начало что-то пробиваться.
Сначала - боль в щеке.
Потом - удивление.
И что-то ещё.
Почти умерший Рики не верил в свою удачу.
- Согласен!
* * *
- Я согласен, - невпопад ответил мужчина.
- Вот и хорошо. Сдвоение личности - это не какая-то новая, сложная или опасная технология. Методика сдвоения личности основана на раздвоении личности, давно известном психическом феномене. Современная медицина просто научилась управлять раздвоением личности. А, немного подкорректировав, сумела создать и обратный процесс - сдвоение, когда в тело одного человека помещают личность другого. Последнее, как вы сами понимаете, очень актуальное решение в нашем перенаселённом мире...
Не вполне уверенная, что мужчина её слушает, молоденькая медсестра, тем не менее, продолжила:
- Процедура полностью безопасна, происходит под наркозом, занимает не более получаса. У нас квалифицированный персонал и самое передовое оборудование, абсолютно исключающее какие-либо сбои, - девушка окончательно замолчала, поняв, что зря тратит своё красноречие. Такие спичи нужно произносить, когда клиент сомневается, когда требуется убедить, уговорить, подтолкнуть к принятию решения. Продать услугу.
А сейчас эти спичи не нужны и неуместны. Вот уже дне недели не покидавший реанимацию мужчина с тёмными кругами под глазами давно всё решил.
- Когда? - спросил он, не отводя взгляда от густо затканной проводами кровати. Там, в глубине этой паутины, лежала женщина. Голова в бинтах, лицо застывшее. Не расслабленное, как бывает во сне, а словно бы... выключенное.
- Если вы согласны, то сегодня вам необходимо встретиться с научным консультантом, который объяснит все детали процедуры, расскажет о рисках и последствиях сдвоения. Завтра вас будет ждать правовой советник нашей клиники, который пройдёт с вами по всему пакету юридических документов. И тогда процедуру можно будет назначать на послеза...
- А это не слишком поздно? - перебил мужчина. Кончиками пальцев осторожно погладил безвольно лежавшую на простыне руку и повернулся к медсестре. - Вы же слышали, доктор сказал, что ранение слишком тяжёлое, последние несколько дней кома развивается быстро. И если завтра Ася впадёт в вегетативное состояние, то послезавтра, - голос мужчины прервался. Он натужно кашлянул и продолжил: - послезавтра сдваивать будет просто некого.
Медсестра прикусила нижнюю губу. Смешливая длинноногая девчонка, всего полгода назад закончившая медучилище, каждое утро перед работой надевала аккуратный, строго по фигуре, белый халат и чёткую, регламентированную до мелочей, профессиональную этику клиники. Тесный, облегающий халат не сковывал её так, как невидимая глазу этика. Халат всего лишь не позволял свободно поднять руку; этика не позволяла сказать ни слова. Ответ на любой вопрос, реакция на любую ситуацию была строго прописана правилами - ни слова от себя.
Заглянув в глаза мужчины - серые, встревоженные, обведённые тёмными кругами, медсестра сделала ошибку. Но было уже поздно - она непроизвольно сделала шаг навстречу и, понизив голос, спросила:
- Олег, а вы уверены?
Ответа не услышала - увидела в глазах. И слова - неудержимые, нерегламентированные, хлынули, словно река через прорванную плотину.
- Вы всё продумали? Вы понимаете, что никогда не увидите её? Не сможете поговорить друг с другом? Взять за руку, обнять? Почувствовать её рядом? Ощутить её присутствие? Вы хоть понимаете, как это будет больно?
Олег медленно перевёл взгляд на полускрытую бесчисленными проводками фигуру.
- Не больнее, чем если я её сейчас потеряю...
* * *
- Вы никогда не сможете поговорить друг с другом, не сможете почувствовать его рядом. Вы не будете ощущать его присутствия. По сути, ваша жизнь никак не изменится. Просто вы будете... присутствовать не каждый день. В те дни, когда вас... не будет, в вашем теле... э-э... будет Дмитрий Львович.
Валентина Петровна перевела взгляд грузного мужчину, утонувшего в огромном кожаном кресле напротив. Это вот с ним она будет... проживать в одном теле?
Тяжёлый взгляд, массивный подбородок, лысый череп. И заметно желтоватая кожа. Дмитрий Львович, известный защитник прав человека и политический деятель. У него есть власть, связи и деньги, в его распоряжении лучшие клиники и новейшие достижения современной медицины. Но несмотря на все усилия врачей и учёных, тела, хоть и служат куда дольше, всё-таки изнашиваются. И раньше или позже, но тело становится непригодно к дальнейшей эксплуатации. И в этом они равны - он, известный политик, которому осталось всего несколько недель, и она, одинокая пенсионерка.
- А как... - женщина засмущалась, принялась теребить ручки дешёвой дерматиновой сумки, которую держала на коленях, - А сколько дней каждому из нас полагается? И как это решать?
- К сожалению, хотя процедура сдвоения доведена до совершенства, мы ещё не научились регулировать, ну, скажем так, условия сосуществования, - с готовностью отозвался расторопный молодой человек с гладким лицом и внушающими доверие манерами - личный помощник Дмитрия Львовича. - Вам добавляют личность другого человека, но сколько дней достанется каждому из вас, мы сказать не можем. Переключение личностей происходит во время сна. Когда вы просыпаетесь утром, никто не может знать заранее, окажется ли это Дмитрий Львович или вы. Это можете быть вы два, три дня подряд, а потом следующие два дня будет он. Или вы будете меняться с ним каждый день. Или вы можете быть пять дней подряд, а он - всего один.
- Но может быть и наоборот?
- Может, - неохотно согласился гладкий помощник и тут же продолжил: - Но исследования показывают, что обычно на хозяина тела приходится больше половины всего времени.
- А сколько самое долгое время, которое я... или Дмитрий Львович может отсутствовать?
- На настоящий день периода отсутствия больше восьми дней подряд зарегистрировано ещё не было, - расторопный помощник выдержал короткую паузу и широко, душевно улыбнулся: - Как видите, всё просто и безопасно. Ну так что, вы согласны?
- Да, только... - женщина снова замялось. Было видно, что ей мучительно неудобно, но она всё же продолжила. - Только деньги мне нужно получить до конца недели. Всю сумму.
Гладкое лицо вытянулось.
- Мы запланировали процедуру только на следующую неделю. А перевод денег до сдвоения...
Он сознательно не договорил фразу, позволив паузе повиснуть в воздухе, наполнить собой помещение. Надавить на чувство вины.
Не сработало.
Женщина решительно сжала дерматиновые ручки бесформенной хозяйственной сумки и повторила:
- До конца недели. Могу дать расписку, что не откажусь от сдвоения, могу заверить её у любого вашего юриста. Но деньги мне нужны до конца недели.
Гладкий помощник решил сменить тактику.
- Хотите что-то купить? - понимающе осведомился он. - Если вам нужна вся сумма, значит, покупка значительная. Например, новый дом, да? Но, поверьте, жильё такого уровня не уведут у вас из-под носа. Подпишите контракт о намерениях, а платёж внесёте на следующей неделе.
- Мне нужны деньги на этой неделе.
- Но зачем такая спешка?
Женщина затеребила ручки бесформенной сумки и невнятно пробормотала:
- Срок апелляции заканчивается на этой неделе.
Гладкий помощник бросил быстрый взгляд на неподвижного Дмитрия Львовича, поймал едва заметный наклон головы и ответил:
- Хорошо, мы согласны.
Женщина облегчённо выдохнула.
Поднялась, засуетилась. Путаясь в словах благодарности и прощания вышла из кабинета.
Расторопный молодой человек закрыл за ней дверь и повернулся к Дмитрию Львовичу.
- И это - лучшее, что ты смог мне найти? - обвиняюще спросил известный правозащитник и политический деятель.
- Да, это лучшее, что я смог найти в столь короткие сроки, - твёрдо отозвался помощник, - вы же сами знаете, добровольно соглашающихся на сдвоение совсем немного, так что выбирать не из чего.
* * *
- И это - лучшее, что ты смог мне найти? - обвиняюще спросил Зуан.
- Да, - твёрдо отозвался Ши, не испугавшись выказанного недовольства. - Вы же сами знаете, добровольно на сдвоение почти никто не соглашается, так что выбирать не из чего.
Невысокий сухощавый мужчина средних лет с длинной, тонкой чёрной бородкой и гладко зачёсанными назад волосами покачал головой и перевёл взгляд чёрных раскосых глаз на стоявшую посередине комнаты девчонку лет десяти. Худющая, испуганная, с расцарапанными коленками и пустым взглядом огромных зелёных глаз.
- Кстати, она из того приюта, куда наведывался Рики, - тихо добавил Ши.
- Нет, это вообще не вариант, - заключил Зуан. - Кто, скажи мне, кто сможет воспринимать меня всерьёз - меня, главу одной из самых крупных тайских триад! - если я буду в теле вот этой вот соплячки?
- Это, может, и не лучший - но других вариантов у меня пока нет, - сдержанно ответил Ши. Всегда в строгом костюме, со спокойными манерами, тихим голосом и смешанными, полу-азиатским и полу-европецскими чертами лица. К нему поневоле прислушивались. - Мы продолжим искать, но пока пусть будет хотя бы это. А то вдруг...
- Ерунда, - перебил Зуан. - Рики казнили, так что толпа, требовавшая справедливости, должна утихнуть, и полиции уже нет до меня дела.
- Мои информаторы в полиции утверждают, что дело не закрыли.
Зуан задумчиво пропустил тонкую бороду через пальцы.
- Интересно, почему? Не из-за детей же, в самом-то деле.
- Конечно, не из-за детей, - едва заметно усмехнулся Ши.
На сирот в этом мире смотрели косо. Государство вело жёсткий счёт за числом людей, многие семьи годами ждали и так и не дожидались квот на детей. А тут эти - ничейные, никому не нужные, только занимают чьё-то место под солнцем. Стань на одну сироту меньше - и освободится квота на ребёнка, которую получит какая-то семья.
- Конечно, не из-за детей, - снова повторил Ши и поправил безупречный узел галстука. - Одна из воспитательниц в детском саду была женой какой-то важной шишки. Знаете, одна из тех богатеньких, мающихся бездельем дамочек, которые плачут над дохлыми птичками и подают нищим.
Зуан угрюмо кивнул. Да, в таком случае полиция продолжит копать.
Задумчиво посмотрел на девчонку. Конечно, сдваиваться с этой соплячкой - вариант, мягко говоря, не идеальный. Но если прижмёт, то тогда уж лучше жить в теле десятилетней девчонки, чем не жить вообще.
Чёрт бы побрал этого Рики! Ведь ерундовое было задание - прийти в приют, забрать детей и уйти. Сделай он своё дело по-тихому, никто бы и внимания не обратил, что пропала пара дюжин сироток. Люди бы втихомолку только порадовались, а уж как счастливы были бы переписчики населения! А сам Зуан мог озолотился - цены на детские органы на чёрном рынке впечатляли. Но этот придурок Рики всё запорол. Пара перепуганных куриц решили защитить подопечных, а Рики вздумалось пострелять. В итоге детишки разбежались, одна воспитательница мертва, другая в коме и вот-вот умрёт, Рики - в камере "смертников", а сам Зуан - под колпаком полиции.
Девчонка вдруг уселась на пол и принялась грызть ногти. Зуан впервые обратил внимание на её отсутствующий взгляд и спросил:
- А чего это она такая странная?
Ши безразлично пожал плечами:
- У неё синдром Луи Вивэ.
- Какого ещё Виве?
- Вивэ. В девятнадцатом веке французские врачи Буррю и Бюрро опубликовали книгу, в которой описывали случай месье Луи Вивэ, имевшего шесть различных личностей. Так что теперь про тех, кого сдвоили больше, чем с одной личностью, говорят, что у них синдром Луи Вивэ.
Зуан нахмурился:
- Так сдваивать больше, чем с одним, нельзя, психика может не выдержать.
- Может. Но только у владельца тела, на остальных это не отражается.
- И сколько в ней уже?
- Трое.
- Трое?
- Джен Дин, владелец самой крупной сети ломбардов в Восточном квартале, Ки Дин, его старший брат, и Элеонора Фёдоровна, - сдержанный, собранный Ши знал всё.
- Элеонора Фёдоровна?
- Мама последней любовницы Джена, - скупо улыбнулся Ши. - Ломбардщик решил ублажить свою пассию, порадовав её престарелую мамашу, и, конечно, не знал, что через пару дней его хватит инфаркт, и единственное тело, оказавшееся под рукой, будет это.
- А Ки?
- А Ки отправили на тот свет любимые родственники, как только Джен откинулся - предприимчивые наследники ломбардной империи решили устранить главного конкурента. Но у Ки оказались преданные люди, которые и провели сдвоение. Ну, а мы забрали девчонку у них.
Зуан потеребил длинную тонкую бороду и чуть качнул головой:
- Быстро же её оприходовали - всего за две недели.
- А что вы хотели? - спокойно отозвался Ши. - Беспризорное тело. Естественно, её сразу возьмут в оборот. Раньше бы - только на органы, а теперь, сами знаете, со свободными телами туго, регламентация численности населения жёсточайшая, убивать теперь - это непозволительная роскошь, лучше вместо разборки пустить тело на сдвоение.
Зуан ещё раз задумчиво осмотрел девчонку и решил:
- Ладно. Сдваиваться пока не буду, но её подержим тут, на всякий случай. А ты продолжай искать.
* * *
- Пока не получается, но он продолжает искать. Вы же знаете, Сергей Иванович никогда не сдаётся, - услышал Рики сквозь сон. Нехотя поднял голову и обнаружил, что старик вчера снова заснул прямо за столом в лаборатории.
Плечистый белобрысый санитар Сева подошёл к нему и присел на корточки.
- Сергей Иванович? - почтительно спросил он.
Доктора Ковалёва здесь не просто уважали - его боготворили, это Рики понял довольно скоро. Боготворили - и были счастливы, что нашёлся способ продлить его жизнь, что государство оценило важность проводимых им исследований и вмешалось, предоставив ему тело.
А на самого Рики смотрели всего лишь как на хранилище великого учёного. Не пренебрегали, конечно, но и за человека не считали. По крайней мере, за человека, заслуживающего уважения.
- Какое сегодня число? - хрипло поинтересовался он.
- Восьмое, - отозвался Сева, поднимаясь на ноги.
Ага, значит, докторишка занимал его тело три дня подряд. Многовато.
- Ладно, ребята, пошёл-ка к себе домой, - сообщил Рики, вставая из-за стола.
Белобрысый санитар заступил дорогу.
- Доктор Ковалёв очень просил вас на этот раз не злоупотреблять алкоголем, - вежливо, но предельно твёрдо сказал тот. - Когда Сергею Ивановичу приходится страдать от похмелья, это сильно отражается на эффективности его работы. А он теперь и так появляется не часто.
"Не часто, как же", - зло огрызнулся про себя Рики. В среднем доктор забирал два-три дня каждую неделю.
- Я подумаю, - неохотно буркнул он санитару и попытался пройти в дверь.
Сева не двигался.
- По условиям подписанного вами контракта вы обязались принимать все меры к сохранности тела.
"Ха, конечно, подписал! И ты бы что угодно подписал, если бы тебе подсунули это, когда ты сидишь в кресле смертника".
- Обязался, обязался, - отмахнулся Рики.
Обязался, контракт - какие громкие слова! А на деле - что они с ним сделают? Теперь то они его не казнят - ведь в его теле проживает доктор Ковалёв. Если уж на то пошло, у него теперь, можно сказать, иммунитет - никто его и пальцем не тронет.
Видимо, мысли отразились на лице Рики так отчётливо, что Сева, сложив на груди массивные руки, угрюмо произнёс:
- Вам и так дали огромное послабление. Мы вынуждены будем снова постоянно держать вас в клинике.
Хм, а вот это сделать они могли.
- Да не буду я пить, не буду! - пробурчал Рики. Он уже понял, что выйти ему просто так не дадут, и, засунув руки в карманы белого халата, скучающе огляделся по сторонам. Всё как всегда - лаборатория, набитая скучными мониторами и непонятными инструментами. Правда, на этот раз в углу, на сверкающем металлом столе лежало тело человека. Синеватый отлив кожи говорил сам за себя.
- А чё это он? - кивнул Рики в сторону неподвижного тела.
- Доктор Ковалёв проводит опыты, - строго ответил санитар.
- Гы! А я думал, эти чудаки опыты на крысках там всяких ставят.
- Эти опыты на животных не провести, только на людях.
- Хреново у него, я смотрю, получается, - сказал Рики.
"Меня-то сразу заклеймили убийцей, а его вот никто так не назовёт", - подумал он про себя, глядя на мёртвое тело.
Сева, кажется, оскорбился.
- Видите ли, это вам не от какого-нибудь там рака лекарство найти! Доктор Ковалёв работает над тем, чтобы научиться контролировать условия сдвоения.
- Контролировать условия сдвоения? - Рики заинтересовался. - Это, типа, чтобы можно было управлять тем, кто сколько времени тело занимает?
- И не только, - значительно отозвался белобрысый санитар. - Доктор Ковалёв ещё работает над удалением личности.
"Ах ты гнида!" - подумал Рики про себя. Значит, если этот докторишка добьётся успеха, то может его, Рики, просто-напросто выкинуть из собственного тела?
Видимо, его мысли снова отразились на лице, потому что Сева пояснил:
- Да нет, никто не будет вас удалять. Тем более, что в парламенте вот-вот примут Билль о сдвоении, так что вы, как хозяин тела, получите права. А удаление - это для тех людей, кого в странах типа Китаях используют для массовых сдвоений. Говорят, там чуть не по десятку в одно тело могут запихнуть.
Рики благоразумно промолчал. Ага, может, этот чудак Ковалёв и впрямь верит в то, что его изобретение будут использовать справедливо, что оно пойдёт только тем бедолагам, кого подпольно продают на массовые сдвоения. А на деле его методика будет служить сильным и богатым. Сдвоится какая-нибудь важная шишка с телом простого смертного, а потом удалит хозяина. И на этот ваш хвалёный Билль не посмотрит. Так всегда было - и так будет. Говорят, много веков один старикашка, изобретая порох, тоже просто хотел помочь всяким там строителям. А вышло вон как.
Сева решил, что Рики молчит потому, что проникся важностью и значимостью работы сдвоенного с ним доктора. Удовлетворённо покивал головой и посторонился.
А Рики решил, что с этого дня будет паинькой. Едва не сразу же после сдвоения он стал вынашивать мысль о побеге. Но на это ему нужно много денег - чтобы сделать пластику и уехать туда, где о нём никто ничего не знает. Только вот где взять такие деньги? А тут, похоже, они могут сами приплыть к нему в руки. Как только этот докторишка изобретёт удаление, он немедленно украдёт описание технологии.
От мысли, сколько денег могут выложить за неё богатенькие толстосумы, приятно закружилась голова.
- Ладно, Сева, я всё понял, - вполне искренне сказал Рики. - Я больше не буду пить.
* * *
"Пожалуйста, не надо больше пить. Ты ведь обещал!"
Олег уставился на лист бумаги на ночном столике у кровати. Потянулся - и охнул от резкой боли в боку. Опустил взгляд. Увидел растекающийся по рёбрам кровоподтёк.
"Пожалуйста, не надо больше искать. Ты ведь обещала!" - нацарапал он на обратной стороне.
Ася обещала прекратить поиски своих бывших подопечных. После случившейся трагедии восстанавливать приют никто не собирался, о пропавших детях просто забыли. Все - кроме Аси.
"Асенька, их наверняка уже распродали на органы. Это, конечно, печально, но что поделать? Прекрати подвергать себя опасности!" - писал он ей.
А какое-то время спустя обнаруживал на теле новые ссадины и кровоподтёки - в своих поисках Ася явно совалась туда, куда не следует.
"Она ведь обещала!" - злился Олег - и прикладывался к бутылке. Сам он тоже не без греха - ведь и он обещал не пить...
За два дня, что Олег отсутствовал, Ася навела в квартире идеальный порядок. В холодильнике - не надо даже проверять, он и так знает - стояла кастрюля с его любимым борщом. На столе, накрытые полотенцем, пироги. На зеркале в ванной, на двери в прихожей, на ночном столике у кровати - милые записки с глупыми сентиментальными нежностями. На мониторе - новое послание.
Только так они теперь и могли общаться - через монитор. Ася подробно писала ему о том, чем заполняет свои дни, делилась мыслями, рассказывала о переживаниях. Немножко обижалась на его немногословие.
А он просто не знал, что ей писать. Придумывать не умел, а написать правду не мог.
Невыносимо!
Он пил именно поэтому.
Чтобы заглушить горечь утраты.
Ася была близко - ближе не бывает, прямо в нём! Но с тем же успехом могла находиться на другой планете. Не дотронуться, не прижать к себе, не услышать голоса, не посмотреть в глаза.
Невыносимо...
Ничего, кроме алкоголя, больше не вызывало отклик в душе. Ничего не имело смысла.
Олег сжал пальцы на стеклянном горлышке и запрокинул бутылку.
* * *
Дмитрий Львович сжал пальцы на стеклянном горлышке дорогой бутылки коньяка - и с сожалением отпустил. Тело, которое ему досталось, плохо переносило алкоголь.
Да и не только в выпивке проблема. Как, спрашивается, ему быть, когда в нём просыпаются вполне мужские желания - ведь это бестолковое женское тело ни к чему не пригодно!
К тому же, несмотря на то, что Валентине Петровне было чуть меньше шестидесяти - а это на тридцать лет младшего его родного, но совсем изношенного тела, которое пришлось оставить - ощущал он себя паршиво. Ни энергии, ни сил.
- Почему? - требовательно осведомлялся Дмитрий Львович у докторов, когда наступал его черёд управлять телом.
Врачи вводили ему стимуляторы и витамины, направляли на оздоровительные процедуры - и всё без толку; апатия и упадок сил преследовали известного правозащитника.
- Я думаю, это потому, что Валентина Петровна в депрессии, - высказал предположение его гладкий помощник. - Вы же помните, она согласилась на сдвоение, чтобы достать деньги на апелляцию приговора сына. А на того пришёл приказ о досрочном исполнении смертной казни, и она опоздала. Вот с тех пор и убивается. А негативные эмоции на теле не отразиться не могут.
- И что мне теперь делать? На кой чёрт мне тело, которое того гляди сдохнет от печали? Может, это убить и найти другое?
- Дмитрий Львович, - попытался урезонить разъярённого работодателя расторопный молодой человек, - Вы же видный политический деятель. Если вы будете прыгать из тела в тело, это вызовет подозрения и не сможет не отразиться на вашей репутации, потому что всякому ясно, что легально столько тел вы не достанете.
Известный правозащитник с силой стукнул кулаком по подлокотнику мягкого кожаного кресла. Гладкий помощник был прав. Желающих добровольно пойти на сдвоение почти нет. Те, кто на это соглашается - обычно близкие или родные люди умирающего.
Конечно, с его связями он мог бы получить заключённого. Есть же государственная программа по презервации интеллектуального фонда, по ней значимых людей сдваивают с преступниками, чтобы внесённые в список важные личности могли продолжать свою неоценимую для общества деятельность. Зам руководителя программы - его старый приятель, он внёс бы Дмитрия Львовича в списки без проблем, но... Впереди ждали выборы, а оказаться в теле преступника накануне предвыборной кампании - неразумный шаг. Умом-то электорат будет понимать, что перед ним - он, известный правозащитник Бруевич, но глаза будут видеть убийцу или вора, и полностью отгородиться от этого фактора глупый люд не сможет.
- У тебя, я так полагаю, есть предложение? - небрежно осведомился Дмитрий Львович, заметив, что его гладкий помощник всей своей позой прямо-таки излучает вежливое нетерпение.
- Есть, - вкрадчиво отозвался тот. - Видите ли, на самом деле сына Валентины Петровны не казнили. С ним сдвоили какого-то известного доктора, ну, знаете, по программе презервации интеллектуального фонда. И я подумал, что если устроить ей встречу с сыном, она придёт в себя. Тогда и тело станет лучше функционировать.
- Дельная мысль, - одобрил Дмитрий Львович и потёр руки. - Ну, а теперь - за работу. Расскажи-ка мне, как там в Парламенте продвигается мой билль.
* * *
"Билль о сдвоении был принят в третьем чтении Парламента и будет передан для одобрения Президенту на следующей неделе. Новый билль гарантирует права хозяина тела и права сдвоенной личности. Оппозиция высказывает громкое недовольство артикулом двадцать восьмым Билля о сдвоении, по которому вводится обязанность каждого гражданина страны предоставить своё тело для сдвоения с лицами, внесёнными в список авторизированных правительством программ. Депутат Чирковский заявляет, что это положение открывает дорогу бесчисленным злоупотреблениям должностных лиц..."
Зуан выключил трансляцию и фыркнул. Раньше полицейские при исполнении могли реквизировать машину любого гражданина, если это было необходимо для расследования преступления. А теперь каждый, у кого есть деньги или влияние, сможет попасть в одобренные списки и реквизировать тело любого человека на основании закона.
Закон! Зуан хмыкнул. Закон вот уже несколько веков как превратился в насмешку над справедливостью и правосудием. И закончившиеся две декады назад Третьи юридические войны так ничего в стране и не поменяли. Что, в общем-то, ему в его сфере деятельности совсем не мешало, скорее - наоборот. На исторической родине, как рассказывали никогда не видевшему её Зуану, вместо закона правили догмы контролирующих тайские провинции триад. И от них спасения не было - догмы в равной мере распространялись на всех. И в этом была их жестокая, примитивная справедливость... Да, к счастью, в этой цивилизованной стране правят законы.
- Слышал? - обратился он развалившемуся на ковре старому сенбернару, - Скоро Билль примут. И если полиция не доберётся до меня до тех пор, то я смогу получить тело куда получше этой соплячки, да ещё и на законных основаниях.
Сенбернар вывалил из зубастой пасти язык и широко заулыбался.
Раздался треск - это распахнулись высокие двустворчатые двери, и в кабинет Зуана влетела разъярённая десятилетняя девочка.
"Сегодня очередь Элеоноры Фёдоровны", - с первого взгляда понял Зуан. Когда вздорная сварливая женщина занимала тело Юмы, об этом знали все обитатели дома.
Элеонора Фёдоровна пребывала в состоянии постоянной ярости из-за того, что оказалась в теле десятилетней девчонки, да ещё и вынуждена его делить в двумя другими людьми. Больше всего её угнетало то, что она была лишена возможности наслаждаться какими-либо радостями жизни. А поскольку радости её составляли вещи исключительно материальные - дорогие шмотки и шикарные салоны красоты, Элеоноре Фёдоровне казалось, что она просто-напросто лишилась смысла жизни.
Она уже собралась было закатить очередную истерику, когда в кабинет вошёл как всегда собранный, в строгом костюме, Ши.
- У нас проблема.
- Полиция? - напрягся Зуан. Он не хотел сдваиваться с Юмой, но уже давно решил, что если прижмёт, то придётся. С клиникой они договорились, заплатили самому опытному врачу, и тот был готов провести операцию по первому требованию.
- Нет. Её ищут, - Ши ткнул пальцем в Юму.
- Меня? - противно взвизгнула Элеонора Фёдоровна.
- Да кому ты нужна! - резко бросил Ши. - Ищут девочку.
- А она-то кому нужна? - удивился Зуан.
- Видимо, кому-то нужна.
* * *
"Кому я нужен?" - напряжённо размышлял Рики всю дорогу.
Его скрутили у подъезда в собственный дом. Настала его очередь - в последнее время доктор Ковалёв оккупировал его тело по три-четыре дня подряд, и вот он наконец-то вырвался.
И не просто вырвался. Он - почти на свободе. Сво-бо-де. Сдвоенный с ним учёный изобрел-таки способ удаления личности.
Лабораторные крысы всё тестировали новую методику, удостоверяясь в её эффективности и безопасности, но для Рики было достаточно того, что на столе в углу лаборатории больше не было трупов. Значит - работает. Значит - можно продать.
Осталось только украсть.
Несколько недель примерного поведения облегчили эту задачу - надзирающий за ним персонал смягчился и уже не провожал обвиняющим взглядом за то, что их любимый Сергей Иванович мучился по его вине с похмелья. На радостях от прорыва, совершённого доктором Ковалёвым, плечистый белобрысый санитар Сеня даже сам сболтнул кое-что, облегчившее Рики поиски.
Несколько дней осторожной работы плюс полная безалаберность персонала, уверенного, что недалёкий уголовник и не подумает красть информацию - и на жёстком диске в виде кулона на шее оказались все необходимые данные.
Теперь осталось найти покупателя - и всё, здравствуй, новая жизнь, здравствуй, свобода.
Рики только что договорился о встрече с Зуаном. Он, конечно, его здорово подвёл с тем приютом, но Зуан руководил крупнейшей тайской триадой столицы, у него были связи на всех уровнях, так что если кто и мог свести его со стоящим покупателем, так это Зуан.
Не вышло - у подъезда собственного дома Рики схватили неизвестные, напялили на голову мешок, скрутили руки за спиной, запихнули в машину и куда-то повезли, упорно игнорируя его вопросы.
Когда же мешок, наконец, сняли, Рики увидел, что оказался в просторном кабинете, обставленном тёмной мебелью из кожи и дерева. Напротив него стоял молодой человек с бойкими глазами и гладким лицом, а позади...
- Мама? - ошарашенно спросил Рики.
- Сынок! - мать бросилась ему на шею и заплакала.
- Ну будет, будет, - Рики неловко обнял её. Мать вцепилась одной рукой ему в плечо - намертво, не разожмёшь! - а другой утирала слёзы.
Рики терпеливо дожидался, когда мать успокоится, с интересом оглядывая дорогой кабинет с массивной мебелью вдоль стен и массивными мордоворотами у дверей. Встретился взглядом с гладким молодым человеком и спросил:
- Что происходит?
- С вашей матерью сдвоили известного политического деятеля. Ему требуется функциональное тело, а депрессия, в которой пребывала ваша мать, уверенная в вашей казни, разрушала её здоровье. Потому мы устроили встречу - чтобы Валентина Петровна успокоилась, а Дмитрий Львович получил, наконец, нормальное тело.
- И что, - задумчиво протянул Рики, оценивающе оглядывая дорогую мебель, - солидный человек этот ваш политик?
Гладкий молодой человек напрягся, будто уловил, что вопрос этот - не праздный.
- Весьма, - осторожно отозвался он.
- Тогда скажите своему политику, когда он вернётся, что я знаю про технологию удаления личности. Так что если заинтересуется - пусть сообщит мне.
- Технология по удалению? - скептически приподнял бровь гладкий. - У вас?
Рики прищурил глаза.
- Раз вы нашли меня, то должны знать, как я избежал смертной казни. И кого со мной сдвоили... Вот эта учёная крыса и изобрела способ.
Теперь прищурил глаза гладкий.
- Если способ и вправду работает, вы же понимаете, что мой начальник испробует его в первую очередь на себе?
"То есть удалит вашу мать", - мог бы добавить он - но не добавил. Это и так было ясно.
Рики прикрыл глаза и беззвучно выругался. Здорово он лоханулся, ничего не скажешь. На радостях, что нарисовался потенциальный покупатель, совершенно не подумал о деталях.
- Забудь, - наконец бросил он гладкому и отстранил всхлипывающую женщину: - Ну, будет тебе, ма! Хватит, успокойся. Всё, давай, давай, - он высвободился из цепкой хватки её рук и решительно отстранился: - Всё, мне пора, у меня важная встреча.
* * *
"Олег, милый мой, у меня к тебе огромная просьба. Пожалуйста! В пятницу у меня назначена очень важная встреча. Если вдруг получится так, что в пятницу меня не будет, сходи на неё ты, хорошо?"
Олег потянулся к бутылке, глотнул из горлышка. Квартира - в идеальном порядке. В холодильнике - гуляш с пюре, на столе - плюшки. На зеркале в ванной, на двери в прихожей, на ночном столике у кровати - милые записки с глупыми сентиментальными нежностями. А на мониторе - вот эта просьба... Он продолжил читать.
"Ты только не сердись на меня, но я не бросила поиски. И узнала, где находится одна из девочек нашего приюта, Юма. Я предполагаю, что тот человек может знать, где остальные. Если меня не будет, сходи, пожалуйста. Только будь осторожен, он вообще-то преступник".
Чёрт бы побрал Асю! Ей что, жить надоело? Мало ей, что своё тело потеряла?
"Пожалуйста" было выделено жирным шрифтом.
Олег вспомнил, как трогательно Ася надувала губки, когда просила его о чём-то. Интересно, она надувала их, когда набирала ему это послание?
"А вот не пойду! - решил про себя Олег. - Не пойду, пусть это будет ей уроком!"
Но он уже знал, что обманывает себя. Он пойдёт
* * *
- А ты уверен, что он не наврал? - строго спросил Дмитрий Львович.