Старая подвода натужно скрипнула, попав колесом на кочку. Услышав неприятный звук, седеющий бородатый мужичок, сидящий на козлах, тяжело вздохнул.
- Бесово дитя, - его ровная негромкая речь, словно не позволяя пропустить ни единого слова, обволакивала собеседницу, сидевшую на другой стороне телеги. - Как же-ш можно то было - забыть смазать колеса салом. Господи, помоги вразумить этого глупого отрока!
- Святой отец, - голос девушки, словно бархатный лоскут, сорвался с губ, - не серчайте на Гришку. Он же дитя еще малое. Где он еще ума-разума наберется, если не у Вас в приходе? Кто же кроме Вас с ним справиться то сможет, мудрости житейской научит, к делу богоугодному приставит?
- Снова ты его, шалопая, жалеешь. Каждую божью тварь приласкать норовишь. Только ж с людьми так нельзя. Это животное без надобности другое существо и трогать не станет, а люди они не такие. С ними ухо востро держать надо. Те и ради забавы обидеть могут, и из-за слова простого, считай, не из-за чего.
Лицо девушки укрыла печать грусти. Она замолчала и опустила голову до долу, вперив влажный взгляд в придорожную траву, и больше его оттуда не отрывала, словно следя за чем-то.
В густой мясистой траве мелькало яркое цветное пятно, следуя за подводой. Клубок тончайших шерстяных нитей катился за ними следом, прячась в сочной летней растительности. Яркие разноцветные волокна мелькали среди придорожных кустов, иногда огибая небольшие деревца, попадавшиеся по дороге. Казалось, к клубку какой-то неведомый мастер приделал легкие невидимые паруса, и те несли его вместе с ветром по бескрайнему зеленому морю.
Девушка пугливо глянула на своего спутника, будто испугавшись, что тот заметит увиденное ею.
- Ты на меня не серчай, - вновь заговорил с ней, тот, кого она назвала Святым отцом, - я это... - он на мгновенье замялся, - запамятовал про твоих родителей. Боюсь я за тебя.
- Не надо, отец Нор, - ответила девушка. - Я уже взрослая, справлюсь. Да и я теперь под защитой князя. Кто меня рискнет обидеть?
- Все равно. Ты там побереги себя, Лия, - наставлял собеседник девушку, - при правящих особах оно-то всегда полно всякого сброду.
- А я не боюсь, - самоуверенно ответила она.
- И зря, - подытожил священник, - оно всегда полезнее бояться.
Больше они не разговаривали. Лия молча придавалась мыслям о своей будущей жизни в замке, не обращая внимания на святого отца. Лишь иногда, когда мечты сменялись воспоминаниями, она поглядывала на своего необычного сопровождающего, то и дело мелькающего рядом с повозкой. Уже не первый раз тот вел ее за собой, в корне меняя девичью судьбу. Вот и сейчас она следовала туда, куда стремилось ее сердце на протяжении последних десяти лет, в логово Зверя.
Отец Нор точно так же думал о чем-то своем, лишь изредка громко вздыхая, когда скрип телеги оказывался излишне громким, и та раненым животным стонала, оглашая криком проплывающий мимо лес.
Дорога петляла между небольших равнинных холмов через глухой осинник, частично скрытый от путников высоким кустарником. Впрочем, та иногда заглядывала и в густые дремучие ельники, по которым пробраться пешему путнику можно было только ползком, или в величественные дубравы, где столетние дубы-гиганты попирали мелкую, рвущуюся к свету поросль.
Проснулась Лия, когда их повозка уже плелась по призамковому селенью.
По дворам и размытым колеям дороги носилась мелкая домашняя живность, шарахаясь от копыт их старенькой клячи и колес подводы. Здесь было не в пример шумнее. Что-то постоянно кудахтало, лаяло и кричало. Изредка средь маленьких беленых домиков, укрытых соломенными крышами, мелькали люди. В основном детвора и старики, не занятые в этот час на огородах и полях.
Небольшой поселок закончился довольно скоро и перед ее взором выплыл, укрытый до этого домами и дворовыми деревьями, замок.
Угрюмое строение было выстроено на прибрежной скале маленькой лесной речушки лет за сто до ее рождения. Серые гранитные глыбы складывались в нелепого великана, пугавшего своей мощью. Каменная стена, грозно щерясь тупыми зубцами, неровным прямоугольником окружала выглядывающий из-за нее замок. Пять квадратных башен возвышались по всем четырем ее углам и над аркой ворот. С трех сторон замок огибала та самая речка, явно углубленная и раскопанная людскими руками. С четвертой к замку местного феодала подходила дорога, упираясь в крепкие, оббитые стальными листами подъемные врата, изрядно потемневшие от времени.
От замка до ближайшего дома было не меньше двухсот шагов пустого пространства, наверняка чтобы не создавать лишних укрытий, в случае нападения на него. Да и дома в случае надобности, скорее всего, сжигались, затрудняя жизнь врагу.
На въезде их никто не остановил и не окликнул. Уставший заспанный стражник, узнав святого отца, пропустил его внутрь без вопросов, лишь с любопытством глянув на сидевшую в повозке Лию. Еще несколько пар таких же жадных глаз разглядывали ее с высоты надвратной башни.
Во дворе было на удивление чисто: короткая скошенная трава у стен, свежая солома поверх коричневых стоптанных пятен земли, и нигде никакого мусора или объедков. Во всем чувствовалась твердая хозяйская рука.
В основании одной из замковых башенок открылась деревянная дверь, из которой вышла крепкая ухоженная старушка, какие иногда встречаются в богатых зажиточных селах. Добрые пронзительные глаза, разглядывающие ее из-под глубоких старческих морщин, смотрели с теплом и заботой. Вытерев белые от муки руки об чистый светлый передник, та направилась к ним.
Отец Нор помог девушке слезть с повозки и, слегка наклонившись к лицу, зашептал: "Матушка Веста была нянькой у нынешнего князя. Сейчас смотрит за замковым хозяйством, руководит прислугой и крепостными. Так что будь с ней повежливей. Сама она тетка добрая, но спуску, если что, не даст".
Тем временем старушка уже подошла к ним.
- Ну вот она наша кудесница-рукодельница, - защебетала та вокруг Лии, - молодая то какая, а слава ее уже на все княжество идет. Скоро уж купцы из самого Верейграда к нам за твоей работой ездить будут, - ее лицо украсила теплая улыбка.
- Матушка Веста, встречай уставшего голодного путника, спешащего привести Вам бесценное сокровище, - это уже отец Нор распинался перед местной хозяйкой, отряхивая от пыли мятую коричневую рясу.
- Знаю я ваши сокровища, - женщина недовольно глянула на сложенные в подводе дубовые? бочки, перетянутые стальными обручами, - полный замок мужичья, и дня они без вина прожить не могут. - От гневного упрека священник смущенно, как-то по-мальчишески, потупил взгляд и тут же попытался перевести разговор в другое русло.
- Как там наш Князь? Здравствует ли? Скоро ль наш край княжной молодой порадует?
От разговора о воспитаннике выражение глаз Матушки Весты сразу же смягчился, и та действительно в этот момент стала похожа на старую любящую мать, вспомнившую единственного сына.
- Князь нынче, с утра, отбыл северной дорогой в столицу, к его святейшему Величеству. Жив - здоров, хвала богам; а вот когда наследниками-то нас порадует неизвестно.
Старушка еще долго суетилась возле них, давала указания набежавшим следом за ней слугам, разбиравшим привезенный товар, после чего накормила их с отцом Нором, сразу же расплывшимся в довольной ухмылке, от количества расставленной перед ним снеди.
Лия тоже окончательно успокоилась. Старанья Матушки Весты, с добротой, как-то по родному, поглядывавшей на нее, напоминали ей старенькую Нанни. А от этого на душе становилось спокойно, как когда-то в таком далеком детстве.
... К одинокому лесному домику ее вывел все тот же клубок.
Голодная, уставшая, она тогда заблудилась в лесу. Маленькая десятилетняя девочка, Лия рыдала на мягком, хрустящем покрывале из старых листьев, опершись спиной о ствол твердой осины. Одной из тысяч таких же вокруг. Она так хотела убежать, но сейчас, наконец, поняла, что это ничего ей не даст.
С каждым шагом тонких измученных ножек Лия оказывалась все дальше от дома, от края такого жестокого и безжалостного к несчастному ребенку. Только ее мысли, почему-то, никак не могли удалиться от этого проклятого места ни на пядь, постоянно возвращая ее обратно. Такое желанное еще недавно бегство не смогло спасти ее от страшных воспоминаний.
Она скорее всего так бы и прорыдала тогда там до самой ночи, а на утро замерзшая и обессиленная стала бы легкой добычей редких, но от того не мене опасных лесных хищников, если б не клубок.
Тот лежал неподвижно, практически не прячась, на низком травяном ковре, на расстоянии вытянутой руки от нее. Девочка не помнила, был ли тот уже тут, когда она обессилено упала возле дерева, или прикатился пока она рыдала. Но он был очень похож на нее - одинокий и чужой окружавшему их миру. Зеленый, с двумя черными прожилками, комок нитей словно ждал, когда она прикоснется к нему.
Она протянула руку, но клубок сразу же откатился и снова замер, приглашая идти следом. Ей уже нечего было бояться, и Лия последовала за ним.
Они шли почти до самого вечера. Точнее шла только она, а клубок, как ему было и положено, бесшумно крутился немного впереди, не обращая внимания на болтавшую с ним всю дорогу девочку.
Уже начинало смеркаться, когда лесные заросли расступились перед ней небольшой поляной. Здесь пока было достаточно светло, а поэтому и не так страшно. А еще - посредине стоял маленький ухоженный домик. Небольшая деревянная хижина, была окружена ровными рядами грядок. Чуть дальше, за домом, выглядывал высокий журавль колодца, рядом с которым проходила дорожка, даже скорее тропка, убегающая куда-то в лес, по другую сторону луга.
Лии впервые за весь день стало светло и радостно на душе.
Найдя дверь, она начала в нее колотить. Откуда только появились на это силы?! Впрочем, ей тогда так и не открыли. Усталость взяла свое - она рухнула на горячие, нагревшиеся за день деревянный ступени. Ветер пел ей колыбельную, шелест листьев нагонял дремоту. Даже стон пустого желудка не смог уже поднять каменеющие веки. Очень скоро ее сморил сон.
Следующим утром она проснулась уже в постели, а точнее на старенькой глиняной печке, аккуратно выбеленной в белый цвет. Сил не прибавилось, но было так тепло и уютно, что не хотелось даже шевелиться, чего она и не стала делать.
- Проснулась, наконец! Уж день на дворе, - мягкий, чуть хриплый голос принадлежал приятной, стареющей женщине, глядевшей на нее парой добрых серых глаз, окруженных стайками мелких морщинок.
- Ну, хватит. Ты же уже не спишь. Подымайся, умывайся, - добавила она. - Негоже маленьким девочкам до обеду спать и такими грязнулями ходить.
- Откуда вы узнали, что я не сплю?! - удивилась Лия.
- Давай, быстрее! - женщина сделала вид, что не услышала вопроса. - Еда уже на столе.
От маленького деревянного столика, на котором стоял закрытый крышкой глиняный горшок и пустая миска рядом с ним, потянуло чем-то вкусным и уж точно съедобным. "Если для того чтобы поесть, мне придется встать и даже умыться - я справлюсь", - подумалось тогда ей.
- Да кстати, - отозвалась эта удивительная женщина, - меня зовут Нанни.
Девочка повернулась, чтобы еще раз взглянуть на нее. Так ее навсегда и запомнила Лия: немолодой, но все еще красивой и полной сил, глядящей на нее теплым материнским взглядом, кольнувшим тогда болью воспоминаний детское сердце. А еще - сидящей возле старенькой, полированной сотнями прикосновений ее рук, прялки. Именно такой она была - старенькая Нанни...
... Дни сменялись днями, мысли о тяжкой участи ее родителей вытиснились другими заботами, новым делом, к которому ее приспособила хозяйка лесного домика...
- Держи веретено, - Нанни начала учить ее своему ремеслу уже на следующий день. - Сначала ты должна научиться прясть.
Лия двумя руками неуверенно, как драгоценное сокровище, взяла деревянное приспособленье.
- Не ерзай... Ничего, что большое. Чуть подрастешь, будет в самый раз. Запомни, слишком короткое веретено будет только мешать работе. Чтобы было удобно работать, в длину оно должно быть не меньше двух твоих ладоней. А сделано - лучше всего из хорошо высушенной липы. Нить любит это дерево, и при хорошем навыке будет слушаться тебя, виться ровно, без узелков и обрывов.
- Верхняя часть веретена называется носком, нижняя - пяткой. Держи нить, - Нанни протянула ей клубок толстой шерстяной нити. - Отмеряешь на глаз нить, где-то с локоть длиной. Да не твой, глупая, - женщина улыбнулась, - а взрослого человека. Подрастешь, будешь мерить по своему. Хотя нет, не будешь, - она о чем-то задумалась, - к тому времени тебе уже не надо будет мерить, сама все определишь на глаз.
- Нить завяжи на середине веретена... Вот так, чуть ниже утолщения, на насечках... Теперь несколько раз обмотай вокруг веретена по солнцу.
Девочка недоуменно посмотрела на Нанни. Та вновь загадочно улыбнулась и принялась показывать, что она имела в виду.
- Хорошо... Теперь крепишь нитку на носке. Вот таким узлом, - она показала. - Его еще называют скользким. А теперь попробуй сама.
- Умница, - похвалила женщина, оценив ее работу. - Ты молодец. Давай дальше.
- Садись на донце прялки. По левую руку от тебя кудель. А теперь смотри внимательно, - став у Лии за спиной, Нанни протянула левую руку к кудели. - Тремя пальцами легонько вытягиваешь полоску шерсти. Вот так, - она показала. - Шириной с твой ноготок, длиной с мизинец. Подносишь к ней веретено, и пальцами левой руки, помогая веретеном, скручиваешь их вместе, как я показывала - по солнцу.
- А против солнца можно, - Лию пробрало любопытство.
- Можно, - ответила женщина, - иногда даже нужно. Но ты сначала научись прясть так, а потом я научу тебя и всему остальному. Давай, - она показала взглядом на кудель, - равномерно вращаешь правой рукой веретено. Да не так, - она одернула ученицу, - веретено надо держать легко, тремя пальчиками, а не как дровосек - топор.
Девочка старательно выполнила указание.
- Правильно, - она тут же поддержала, исправившуюся Лию. - А левой рукой, как я показывала, вытягиваешь из кудели волокна.
Вокруг веретена завилась тонкая полоска ровной бесцветной нити.
- Молодец, - лицо женщины лучилось довольством. - Из тебя выйдет отличная мастерица.
2
Суровые серые камни замка стучали под деревянными каблуками. Лия, спускаясь вниз одной из башен, развлекала себя тем, что пересчитывала ступеньки. Когда до выхода оставалось не больше пары шагов, за изгибом поворота послышался топот чьих-то спешащих ног.
Вскоре из-за угла появилась светлая мальчишеская голова с взлохмаченными волосами и горящими карими глазами. Хозяину этого пламенного взгляда было лет тринадцать отроду. Лия знала, что звали отрока Федом, был тот сиротой, прибившимся к княжеской дружине в одном из походов. Парень прислуживал замковой страже, набираясь от солдат ума, а точнее обучаясь у тех умению обращаться с оружием.
Видя ее, мальчишка обычно смущенно замолкал и прятал взгляд, но сейчас ему явно очень сильно хотелось ей что-то сказать.
- Что случилось, Фед? - Лия решила первой завести разговор, дабы подтолкнуть стесняющегося парнишку.
Тот улыбнулся, растягивая довольную улыбку на всю ширину лица, и все-таки выдавил из себя: "Князь вернулся, госпожа!"
А потом он быстро кинулся дальше по лестнице, куда-то на верхние этажи замка. Скорее всего для того чтобы разыскать Матушку Весту.
На мгновенье она словно обмерла. Даже показалось, что перестало биться еще молодое и сильное сердце. Она вновь увидит его. Впервые за последние десять лет. Узнает ли его повзрослевшего, наверняка изменившегося и возмужавшего? Сможет ли бесстрастно взглянуть в его глаза? Сможет ли не заплакать или наоборот - не броситься в глупой бесполезной попытке вцепиться ему в горло, в тщетной надежде его перегрызть? Как же сложно притворяться равнодушной, когда Зверь уже так близок!
Собравшись с силами, она привела путающиеся мысли в порядок. Осмотрелась - ближайшая арка окна бойницы была всего на несколько ступенек выше.
С улицы в узкую щель задувал теплый летний ветерок. Он цеплялся за ее волосы, дергая длинные непослушные пряди. Ветер заставил заслезиться глаза, выпустив на волю маленькую холодную слезу. Но ветер ли был в этом виноват? Девушка моргнула, сгоняя соленую влага с дрожащих век на щеку, и выглянула во двор.
В открытые настежь ворота въезжала кавалькада вооруженных всадников. Во главе ее на крупном черном, словно сама тьма, жеребце въехал князь.
Когда она видела его в тот единственный раз в ее жизни, тот еще выглядел мальчишкой: на щеках и подбородке пробивался первый пушок, на худой долговязой фигуре мешком висела явно большая ему кольчуга двойного плетенья, подпоясанная кожаным ремнем с крупной бляхой в форме головы какого-то страшного невиданного зверя. Сейчас владетель изменился. Она воочию видела теперь, что означает много раз слышанное раньше слово - возмужал.
Длинные каштановые волосы князя были перетянуты тонким кожаным шнуром. Подбородок лоснился короткой черной щетиной, скулы немного выдались за эти годы вперед. Повзрослел и взгляд: тогда на его родителей смотрел шкодливый мальчишка, держащий в руке вместо такой привычной деревянной палки, стальной обоюдоострый клинок; сейчас его властные глаза сразу выдавали в этом отряде того, кто им руководил. Фигура стала крупнее, а кольчуга, теперь уже увешанная небольшими стальными бляшками, плотно облегала торс, стянутая ремнем перекинутого за спину треугольного щита. Вдоль левого бедра в красивых резных ножнах висел длинный меч, справа - короткий кинжал с крупным красным камнем на рукояти.
Это был он. Все тот же жестокий подросток, свершивший ее судьбу. Такой же, как тогда. Раньше Лия думала, что боль воспоминаний истекла с прошедшими годами, как вода исчезает в сухой земле. Но, видимо, ошибалась, и тот ненавистный день вновь предстал перед глазами как наяву...
Никто тогда не поднял тревогу. Войска соседнего княжества прошли границу быстро и незаметно. Королевство было втянуто в войну с терзавшими южные границы кочевниками, и кордоны между соседствующими владениями оставались практически пусты. Никто не ждал удара в спину от соседа, ослабленного недавней эпидемией оспы, унесшей, в том числе, и княжескую чету. На престол сел единственный сын почившего князя, молодой и неопытный, слишком легко шедший на поводу окружения.
Выдали появление захватчиков крики людей, гибнущих под сталью мечей. Отряд всадников пронесся по поселку волной, сметая жалкие очаги сопротивления, затаптывая всех, кто не успевал увернуться от оружия и конских копыт. Бессмысленная расправа сделала свое - покрывало страха укрыло деревню. Скулили собаки, причитали бабы, ревели мелкие дети.
Отец, заслышав знакомые звуки, быстро подошел к ней, дразнившей маленький серый комок лохматой шерсти, прозванный Храбрым. Несмотря на хромоту, он двигался споро. Впрочем, как и всегда. Не обращая внимания на скрытый длинным рукавом обрубок культи, он взял ее под руки и передал выбежавшей из дома Веньке. Следом появилась и мать. Она хмурилась и закусывала губу, как делала тогда, когда из-за чего-то сильно беспокоилась.
- На чердак, - кинул им отец, и добавил, - быстро!
- Я остаюсь, - это была мать.
- Глупая женщина, - отец никогда не умел спорить с ней, поэтому и сейчас просто не смог подобрать нужных слов.
- А вы чего ждете? - мать повернулась к ним. - Быстро наверх и зарылись в сено. Чтоб носа своего не показывали и ни звука оттуда.
Забравшись по приставной лесенке, они пробрались до противоположного от лаза края, укрывшись от ненужных взглядов. Легли возле самых досок, бросая жадные взгляды на маленький двор сквозь щели между ними.
Сухая трава колола голые ноги; от каждого движения в воздух поднималась тучка пыли, смешно кувыркавшейся в солнечных лучах. Безумно хотелось чихать, но девочки послушно закрывали носы руками.
К их воротам подъехал небольшой отряд из пяти воинов. Все были в серебристых блестящих кольчугах, шлемах и с мечами, у кого в руках, а у кого в ножнах. Кони под ними были крупные, не в пример больше деревенских, годных разве что тягать телеги да плуги.
Отец выпрямился и держал в руке топор, мать схватила вилы и всем видом показывала, что не замечает того, как на нее поглядывал супруг.
Солдаты с интересом рассматривали еще довольно молодую женщину. Один из воинов, самый старший из них, снял свой шлем и обратился к отцу: "Что ж это вы своему князю не кланяетесь, чернь?". А потом повернул свою голову к самому молодому из всадников, практически подростку. Лия заметила, как тот нервно взялся за рукоять меча, висевшего в ножнах на кожаном поясе с бляхой. Из-за правого бока выглядывала вторая похожая рукоять, только поменьше, с ярким красным камнем набалдашника.
- Не больно молод он для князя? - это ответил отец. - Князь Эльрих, сколько я помню, уже пятый десяток разменял. Да и отбыл, я слыхал, неделю как на юг войной на ходаров.
Такая наглость и уверенность отца, уверенно державшего в руке топор, смутила нежданных гостей. Всех кроме старшего. Двое из них о чем-то зашептались за спиной молодого князя.
Но тут отец оступился. Подвела раненная когда-то нога. Да еще и чтобы удержать равновесие пришлось поднять вверх культю, которую доселе тот прятал за спиною.
Солдаты засмеялись. Зерна смятения, зарождавшиеся в их глазах, мигом исчезли.
- Не зря ль ты за топор схватился, свинопас? - старший смеялся громче других, - Гляди, уже без руки себя оставил, хромаешь на одну ногу. Может, положишь? А то смотри, еще и голову сейчас снесешь.
Солдаты заржали еще пуще прежнего, некоторые хватались за животы, другие успокаивали недовольно всхрапывающих скакунов.
- Мне нечего стыдиться! - голос отца оставался ровным и невозмутимым. - Я потерял руку, служа Его Величеству, когда в составе Давурских Топоров рубил кочевников у Кровавой пущи, не пропустив орду к столице.
- Да, помню. Славное было время! Я вел тогда отряд конницы западного герцога Штиха на подмогу королю, но, к сожалению, к битве мы тогда не успели.
- Не тот ли это отряд, что застрял в пути, укрывшись от битвы в надорских борделях, оставив нас один на один со степняками?
- Не забывайся, чернь! - глаза солдата загорелись злостью. - Ты стоишь перед князем! Быстро на колени.
Ни отец, ни мать не пошевелились.
- Или вы решили укрыть оброк от своего патрона?
- Седмицу как сборщики подати князя Эльриха, ушли из деревни. Кроме пары медяков да молодой репы у нас нечего взять.
- Что ж, - старший сально улыбнулся, глянув на ее мать, - отдавай подать натурой. Или ты хочешь оставить без заслуженной награды достопочтенного князя? - После этих слов он выразительно посмотрел на молодого.
- Ты прав, уважаемый Неорд, - отозвался мальчишка. - Негоже так оскорблять своим непочтением правящих особ.
После этих слов князь спрыгнул с коня, решительно направившись к дрожащей неподалеку женщине.
- Не смей, ты не имеешь права! - крик отца выдавал отчаяние. Он поднял топор и заслонил тому дорогу к матери.
- Да как ты смеешь! - князь выхватил из ножен меч, направив его острие в сторону отца. А потом он нанес удар.
Меч мелькал в его руке с невообразимой скоростью, иногда ловя на себе яркие солнечные блики. Но отец стоял. Он ни разу так и не смог даже атаковать противника, но и сам не пропустил ни одного удара второго бойца.
- Пользуйся его слабостями, - старший, названый Неордом, давал тому указания, словно на тренировке. Казалось, никто не понимал, что молодой воин собирался убить своего соперника.
И тот воспользовался. Князь начал обходить отца стороной: то справа, то слева, заставляя того двигаться и отходить. Тот продержался недолго, больная нога вновь подвела его. Пытаясь удержать равновесие, он пропустил резкий колющий удар в живот. В это мгновенье князь был похож на змею, в смертельном броске настигшую свою жертву.
Крестьянин нелепо рухнул на землю. Отец почему-то напомнил Лии деревянную куклу, виденную девочкой на ярмарке весной, куда приезжал бродячий балаган. Такой же неживой, такой же нелепый. Словно кто-то разом, внезапно обрезал все нити-поводки и бросил уже не нужную фигурку прозябать в пыли.
Вскрикнула мать. Отчаянно и натужно. Девочка никогда раньше не слышала, чтобы человек мог так кричать, даже скорее - выть.
Женщина, оставив вилы, бросилась к умирающему мужу. Мальчишка как-то по-детски подставил ей ногу, и та рухнула оземь рядом с супругом.
- Бери добычу, Князь! - это опять был старший. Он продолжал мерзко улыбаться, а еще - начал противно облизывать губы.
И князь взял...
Венька ойкнула. Лия только тут заметила, что та обнимает ее со всех своих девичьих сил, не давая шевелиться. А еще она прокусила ей до крови руку, кляпом зажимавшую ей рот. Во рту было солоно: от крови и слез, стекавших по горящим щекам. Венька силой утянула ее от щели в досках и больше не отпускала, пока во дворе не стихли женские крики и грубый мужской смех.
Вот и сейчас, вспоминая мать, она не помнила уже ее лица, но так и не смогла забыть ее крик, волчий вой...
3
Лия медленно шла вдоль увешенной стягами стены, иногда ловя рукой мягкую старую ткань. Совершенно не хотелось спешить, а точнее она просто этого боялась. Страх делал ее шаги короче, хватал кандалами ноги. Впереди ее ждал князь.
Зачем она понадобилась ему? Что он хочет от нее? Эти и десяток других, но очень похожих вопросов непрестанно мелькали в голове, путая, мешая думать и пугая.
Она готовила себя к этой встрече годами, но так и не была готова до конца. Главное не выдать себя, не закричать, не броситься на него, ослепленной ненавистью. Терпеть, как терпела последние десять лет.
Коридор закончился широкой аркой с распахнутыми дверьми. Перед входом стояла стража - двое молодых парней в начищенных до блеска кольчугах держали каждый по короткой пике; с их плеч практически до пола спадали плащи желто-алых княжеских цветов.
Когда девушка проходила мимо, те не сказали ни слова, лишь проводили ее масляными взглядами. Лия представила, какие похотливые мысли сейчас мелькали в этих головах, и ей стало противно. Она поспешила быстрее пройти мимо них.
Тронный зал в замке отличался от остальных только размерами. Огромное помещение было шагов двадцать в ширину и где-то вдвое больше в длину. Под высоким потолком освещенные дневным светом выделялись узкие бойницы окон. Чуть ниже шел широкий парапет, по которому точно смог бы пройти человек. Света здесь было слишком мало даже в яркие дни, поэтому с обоих боков от нее, на вбитых в стену крюках держались факелы, немного разгонявшие вязкий сумрак.
В другом конце зала на постаменте стоял трон. Темное дерево спинки чуть выше головы князя украшало несколько ярких камней, на сам же трон была кинута медвежья шкура, на которой и восседал владетель.
Чем ближе она подходила к нему, тем ниже опускала взор. Сдерживать себя оказалось сложнее, чем она себе только могла представить. Только бы выдержать, не выдать себя жестом или словом. Она должна! Ради родителей, ради памяти о них!
Подойдя практически к возвышению, она уже полностью смотрела вниз, разглядывая каменный пол. На глаза попался старый, истертый временем палас. Лия принялась рассматривать рисунок на том: бледные коричневые ромбы на зеленом фоне, кое-где узор разбавляли росчерки нелепых черных зигзагов.
Она взглядом проводила линии от одного до другого края изделия, тут же мысленно воссоздавая порядок плетений, шаг за шагом, нить за нитью. Она бы еще долга могла бы так простоять, молчаливая, отрешенная от окружающего мира, если бы не один непонятный штрих узора.
Темное бурое пятно почти полностью закрывало один из углов паласа. Оно казалось чужым, ненужным и непонятным. Оно не выглядело бледным и истертым, как остальная часть паласа, оно было мрачным и жутким.
И тут озарение вспышкой пронзило блуждавшие мысли - это была кровь! Она вспомнила, где оказалась - это действительно было логово Зверя. У нее больше не было сомнений, но покинув ее, они вернули Лии страх, щедрой рукой разбавленный ненавистью. Безудержным потоком на нее нахлынули воспоминания. В одно мгновение девушка словно провалилась в прошлое. К горлу подкатил ужас: вот снова княжеский меч протыкает отца... вновь падает на сырую землю сбитая с ног молодая женщина... волчий вой...
Мать, боль, страх - все закружилось в сумасшедшем хороводе. Спустя мгновенье мир померк, и на глаза опустилась спасительная тьма.
Он не заметил, как она вошла. Он даже не мог сказать, что девушка вообще шла по залу. Маленький хищный зверек - она кралась по темным серым камням пола. Девушка будто была сейчас в лесу и шаг за шагом приближалась к вожделенной добыче. Но складывалось впечатление, что охотничий задор этого мелкого хищника был щедро разбавлен страхом, неким боязненным волненьем. Словно добыча была слишком большой для нее, но и слишком желанной при этом, чтобы отступить.
В общем, она была какой-то странной, необычной - маленький хищный зверек.
А еще она была красивой. Стройный стан обтягивало белоснежное платье с искусной вышивкой - маленькие ало-зеленые цветы блуждающими вьюнами оплетали ее правую руку, спускаясь к левому краю подола.
"Если эта вышивка ее работа, то я не пожалею, что взял в замок такую мастерицу", - довольно подумал князь.
Светлые длинные волосы девушки были заплетены в толстую тугую косу, прятавшуюся за спиной. Нежные тонкие руки мастерицы были сжаты в кулачки, придавая ее виду решительность. Только глаза из-за низко опущенной головы прятались под соломенной челкой.
Она все так же кралась к его трону, он все так же молчал. Князь поймал себя на мысли, что больше всего в этот миг он хотел бы встретиться с ней взглядом.
Девушка замерла перед старым напольным паласом - напоминанием о горьких ошибках прошлого. Старые воспоминания никак не давали ему выбросить эту рухлядь из зала.
Ее взгляд начал медленно двигаться вдоль линий ковра, поднимая голову навстречу его глазам. И вдруг замер, так и не поднявшись. Что-то мгновенно изменилось в ее фигуре, та словно поплыла. Еще миг и девушка упала на жесткое каменное ложе пола нелепой тряпичной куклой, потеряв сознание.
Князь сразу же бросился к ней.
- Воды! - крикнул он, поднимая безвольное тело. Кто-то из стражников тут же принес холодную прозрачную жидкость, в спешке набрав ее в собственный шлем.
Князь зачерпнул немного воды ладонью и брызнул девушке в лицо. Потом легонько похлопал ее по щекам. Она глубока вздохнула, приходя в сознание, поднялась и опустилась грудь, натянув ткань двумя маленькими холмами. А потом она открыла глаза - два бездонных голубых колодца. Он не ошибся - девушка действительно была красива.
- Там кровь... - ее тихий от слабости голос обволакивал летним ветерком. - На паласе, - уточнила она.
Словно он об этом не знал! Дурацкий ковер лежал здесь уже четвертый год, и почти столько же на нем было это пятно. Он запретил тогда его застирывать, под угрозой смерти, и никто не посмел ослушаться. "Наверное пришло время это менять", - подумал князь и повернулся к девушке, все еще лежавшей на его руках.
- Я слышал ты обучена еще и ткацкому мастерству, - то ли спрашивая, то ли утверждая спросил князь.
Она растерянно кивнула головой в знак согласия.
- Сможешь соткать новый палас?
Девушка снова лишь молча утвердительно кивнула.
- Значит я буду ждать твоей работы. - Он помог ей подняться, окинув взором набежавшую на шум челядь. Его взгляд выхватил в толпе долговязого Феда, приставленного учеником к страже.
- Поможешь мастерице дойти к себе, - и, передав девушку отроку, поспешил отвернуться, приняв невозмутимый вид. Подданные не должны видеть слабости своего господина.
В голове уже прочно созрело решение: "Выбросить эту тряпку!". Он понял, что не всегда стоить помнить о своем прошлом, еще и напоминая о нем другим. Прошлое бесполезно и неизменно, а значит - не стоит его так беречь.
- Стойте! - он остановил прислугу, уже сворачивающую ковер. - Сжечь!
Как жаль, что невозможно сжечь воспоминания...
... Это было почти четыре года назад.
- Мы должны это сделать! - голос Неорда дрожал от ярости, он ели сдерживался, чтобы не сорваться на крик.
- Не вижу такой необходимости, - князь старался, чтобы его речь была ровной; слишком важен был этот момент для него. Наставник, услышав это, скривился так, словно только что раскусил во рту кислую ягоду. - Мы уже поссорились с князем Эльрихом. Старикан прекрасно пережил все битвы и сражения, в кои лезет без устали с тех пор как взял в руки меч. Ты уже раз просчитался. Я думаю, хватит.
- Эльрих - дряхлая скрипящая костями развалина. Да он рассыплется от одного плевка.
- Может быть, но эта развалина - двоюродный дядюшка короля. Ты хочешь навлечь на нас гнев короны? - он изо всех сил старался, чтобы его слова звучали как можно грознее.
- Князь, - голос обращавшегося к нему Неорда стих. Показалось, что он немного сбавил обороты, но после паузы наставник разошелся вновь. - Князь, у вас закончилось серебро, чтобы платить своей гвардии! - толпа солдат, стоявших стеной за спиной наставника, одобрительно загудела. Ситуация выходила из-под его контроля.
- Чем вы собираетесь им платить? - Неорд не останавливался.- Теми жалкими медяками, что притащили ваши сборщики вчера, эти толстозадые бездари. Солдату нужен кров и еда, - наставник картинно глянул на замершую в ожидании развязки стражу. - И мы сможем взять достаточно золота, если немного потрясем тирожских купцов. С них не убудет!
Гвардия вновь загудела, послышались первые поддакивающие голоса неордовых подхалимов.
"Солдатам нужны вино и шлюхи, а не кров и еда, которые они получают в замке и так", - думал он. - "Наставник пытается с помощью них надавить на меня, заставив совершить очередной разбойничий набег на земли еще одного соседа. Он думает, король уже забыл прегрешения прошлого, но Неорд не прав. Хотя он, наверняка, понимает, что перед короной, если вдруг что пойдет не так, отвечать буду я, а ему, набив кошели тирожским золотом, легко удасться затеряется в южных вольных городах, если что-то пойдет не так. Этого нельзя было допустить. Любой ценой".
- Ты хочешь, чтобы в моем княжестве навели порядок королевские войска?
- Этого не будет, если мы все сделаем быстро и аккуратно, до того как растают снега.
- Да ты спятил!
- А ты струсил, я смотрю, - теперь Неорд насмехался над ним, пытаясь лишить уважения солдат. Ропот за его спиной становился все сильнее. Надо было что-то срочно решать. И он принял решение.
- Это оскорбление правящей особы! - он больше не сомневался. Слишком многое он спускал раньше своему наставнику, и тот все-таки переступил границы дозволенного. Других вариантов не оставалось. Он расстегнул застежку теплого плаща, в который кутался в промозглом помещении, и, достав из ножен меч, спустился по ступеням в зал. - И ты смоешь его своей кровью. Твоя алчность застит тебе глаза, ты забываешь законы и нарушаешь порядки. Твое место в Хаосе, и я готов помочь тебе туда попасть.
В глазах Неорда мелькнуло на мгновенье сомненье, тут же сменившееся злостью. Он понял, что сам не оставил себе иных вариантов. Либо пасть на колени и просить князя о прощении, после чего подвергшись наказанию и унижению, без гроша в кармане бежать отсюда как можно дальше. Либо победить князя и, собрав верных себе гвардейцев, сбежать с остатками княжеской казны куда-нибудь на юг.
Уже не было куда отступать и он, полный слепой решительности, взялся за рукоять меча.
У Наставника было преимущество - длинные жилистые руки, позволяли тому прекрасно орудовать мечем с лезвием почти на ладонь длиннее его, зато его клинок - был на палец шире, узкого неордового. А еще - на порядок тяжелее; князь был моложе и сильнее.
Неорд был быстр. Несмотря на возраст, он по праву считался лучшим фехтовальщиков в его войске. К тому же - и самым опытным. Молодой князь, впрочем, был хорошим учеником своего учителя, успевшим уже проявить себя на деле.
Наставник закрутил стальной вихрь вокруг него, то и дело, проверяя его оборону. Соперник кружился вокруг, то сбавляя, то наращивая темп, пытаясь найти слабину. Князь стоял. Клинки звенели, сталкиваясь и расходясь раз за разом.
Время шло, но ни один из соперников не мог сломить другого. Неорд ни на мгновенье не прекращал свой танец смерти, меняя скорость и углы нападения. Князь же пытался не только отвести от себя сыплющиеся градом удары, но и самому уйти с линии атаки, добравшись таким образом к открывающемуся боку противника.
Взмах, удар, отскок, удар - безумная пляска. Они слишком хорошо знали друг друга, сильные и слабые стороны, любимые тактики и арсенал приемов. Учитель и ученик - вечное противостояние.
Понимая бессмысленность своих попыток перейти в нападение, князь решил отступить к трону. Если повезет, он сможет воспользоваться возвышением, сведя на нет преимущество Неорда в росте, и перейти, наконец, в контратаку.
Разгадав его планы, наставник, попытался оттеснить его оттуда. В пылу схватки, он не обратил внимание на то, что для этого ему пришлось ступить на новый палас, брошенный недавно на пол для украшения. Тонкий плетеный материал быстро сложился десятком складок, появлявшихся при каждом движении человека. Ровный полированный камень сменился неустойчивой бугристой поверхностью, но стоящий на ней воин не сразу заметил это.
Правая нога Неорда зацепила одну из складок и хлесткий нацеленный удар, должный по задумке рассечь лицо его ученика от левой скулы до лба, оставив того без глаза и носа, пошел по более широкой амплитуде. Стальное лезвие даже без помощи князя проскочило чуть выше линии его волос, утягивая руку наставника в сторону, и открывая незащищенный бок.
Короткий, расчетливый удар - и тяжелый княжий клинок легко рассек податливую кожу над нижними ребрами, сломав хрупкую кость. Острые осколки впились в незащищенную печень, разрывая живую ткань. Будь на его сопернике хотя бы кольчуга, его удар прошедший почти по касательной, вряд ли бы имел такие последствия. Но этого не случилось. В замке в полной боевой выкладке стражи ходили только во время дежурств. Неорд, никогда не стоявший на посту, пренебрегал ношением защиты и одевал ее лишь тогда, когда покидал призамковые владения. Теперь он поплатился за эту слабость.
От болевого шока мужчина вскрикнул и выронил меч; тот со звоном набата застучал по каменному полу. Наставник опустился на колени; опершись на левую руку, он правой пытался закрыть рану на боку. На темно-бордовом фоне его пальцы казались еще бледнее обычного; впрочем, и их скоро заволокло алым. Спустя мгновенье Неорд повалился на бок на злополучный для себя палас. С дрожащих губ срывались лишь короткие стоны, расходящиеся гулким эхом по залу. Этот голос больше подходил замковому привидению, чем человеку. Но Князь не верил в первых; при этом он прекрасно знал, какие звуки может вырываться из горла вторых, если им причинить страдание. Бывало, слабые духом седели на глазах окружающих, или вообще теряли сознание, а то и рассудок, услышав крики пытаемых или умирающих людей.
Князь оттолкнул носком сапога меч наставника и нагнулся к тому. Острие его клинка уперлось в горло раненного учителя, сразу под судорожно дергающимся кадыком.
- Кхе..., - глаза Неорда открылись, его голос хрипел. - Признайся... хм-м..., - слова с трудом вырывались из умирающего тела, - ... я был хорошим наставником?!
- Нет, - Князь не задумывался над ответом. - Ты был отличным воином, но ужасным человеком. Настоящий учитель должен оберегать своего ученика от искушений дарованной силы, ты же только то и дело, что толкал меня с праведной тропы. Обучая, ты должен быть в ответе за отданные знания, ты же плевал все эти годы на ответственность. А значит, ты так и не стал наставником, оставшись в душе лживым и жестоким солдафоном, в которого столько лет пытался превратить и меня. Мне повезло, у тебя не получилось этого сделать. Ты должен был быть примером для подражания, но ты заставил меня возненавидеть все связанное с тобой. Должен был стать другом, а стал злейшим врагом. Нет, из тебя так и не получился учитель. И мне жаль. Жаль тебя.
Мелькнувшая было в тускнеющих глазах Неорда ухмылка, сменилась отчаянием. Его судьба уже расправила над ним крыльям, готовясь к завершению жалкой жизни.
Клинок вошел в горло легко, не встретив никакого сопротивления...
4
...На дворе была ранняя осень, царство желтеющих листьев и перелетных птиц.
Лия всегда умилялась загадочности природы. Вот и сейчас окружавший ее золотой мир радовал клокочущее сердце, успокаивая его. Как же все необычно. Эта мягкая теплая пора, сменившая знойное зеленое лето, покоряла своей красотой. Ее удивляло, что этому прекрасному часу суждено приобретать все оттенки человеческой алчности, цвет загадочного металла, разрушающего судьбы множества людей.
Хотя, все действительно так, как и в жизни. Рано или поздно блеск желтого метала любого человека сводил в могилу, реальную или душевную. И еще вопрос, какая из них была лучше? Так же и с природой, в эту пору она вбирала в себя все оттенки этого губительного цвета: красновато-коричневые, словно с лживой примесью меди, или бледно-желтые, чистого "благородного" метала. Не имело значения. Итог все равно один - неминуемая смерть. Увядание. Словно человек, угасающий к старости, словно недолгий расцвет умирающего, перед неизбежной участью.
Все так похоже.
Только вот природа воскресает, словно сказочная птица феникс из детских сказок.
А человек?
Она надеялась, что нет. Потому что в чем тогда смысл ее мести?
Княжья стража во дворе обучала Феда ратному делу. Мальчишка то и дело получал длинным деревянным мечем то по рукам, то по спине. Солдаты, понимая его беспомощность, насмешливо улюлюкали и отпускали в сторону Феда все новые шуточки. Они не учили его, скорее сами развлекались с неумехой, после каждого такого падения отпуская ему затрещины и пинки. Фед упорно поднимался с пыльной земли, стряхивал грязь с когда-то белоснежной рубахи, хватал опухшими пальцами рукоять служившей ему мечом деревяшки и вставал лицом к одному из воинов. Он вновь получал учебным мечем по рукам или торсу, изредка по ногам, падал или его сбивали с ног. Потом опять вставал и с выражением обреченного упорства снова ввязывался в драку. Так повторялось раз за разом.
"Человеческая натура неизменна, а шутки безмозглой солдатни, наверное, не поменяются никогда", - так думала девушка, жалея доброго мальчишку.
Тем временем, в стрельчатой арке напротив нее мелькнула чья-то фигура. Во дворе появился князь. Стражники сразу притихли, отрок устало застыл на месте, поглядывая на вельможу из-под светлых бровей.
Князь снял плащ и рубаху, сложив те аккуратной стопочкой на деревянную скамью, взял один из учебных мечей и подошел вплотную к Феду.
- В стойку! - командный голос пробрал даже ее. Критично оглядев подростка, он начал его поправлять.
- Ты должен крепко стоять на ногах, - он откорректировал положение ног. - Чуть согни в коленях. Прямая нога мешает двигаться, а еще - ее легко сломать.
- Рукоять держи крепче, - князь продолжал наставления, - острие меча должно смотреть чуть выше. Ты должен достать им противника, а не зарыться в землю. - Парню достался легкий тычок по кисти, сразу выровнявший положение руки.
- Голову выше, - крепкие пальцы подняли Феду подбородок. - Ты должен видеть с кем дерешься, каждое движение, каждый вдох. Не смотреть за оружием противника, оно может обмануть, а охватывать взглядом всю фигуру. Только тогда твой удар достигнет цели, и наоборот - ты успеешь среагировать на чужой. Цена невнимательности - жизнь, а это слишком много. Поверь мне на слово.
Еще раз рассмотрев стойку парня, князь, довольно кивнув, стал перед тем в такую же позицию.
- Нападай!
И Фед ринулся в атаку. Сначала неуверенно, вяло, он все же, поправляемый князем, орудовал деревянным мечом, казалось, лучше с каждым взмахом. Кнеж только защищался. Выкрикивал мальчишке команды, поправлял неверные движения.
Лия даже загляделась на него: его уверенность, силу, надежность. Она прекрасно видела каждое движение воина, изгибы мускулов под смуглой натянутой кожей, капли пота на крепкой спине. Она восхищалась им, любовалась мощной хищной грацией мужчины.
Десять лет она рисовала себе в уме этого человека, но сейчас сравнивая их с тем, кто был во дворе не могла узнать. Почему-то больше не получалось вновь слить эти два образа в один.
Это пугало.
Как же она запуталась!..
5
Была поздняя осень, когда князь вернулся из столицы.
Земля по ночам уже покрывалась тонким белоснежным инеем, скрывавшим под собой пожухлую траву и опавшие листья. Промерзшая твердь гулко цокала под копытами уставших лошадей, тяжело выдыхавших струйки пара.
Первым, как всегда, у княжьего вороного жеребца был Фед. Взяв того за поводья, он уже протягивал измученному животному какую-то вкусность в руке. Конь благодарно всхрапнул.
За последние месяцы мальчишка возмужал, чувствовал себя уверенней. Почти каждый день, когда князь был в замке, он по несколько часов гонял парня на тренировках, обучая того бою. Фед, принимая внимание феодала, с каждым днем все больше привязывался к тому. Поэтому и сейчас ему удалось опередить конюха: схватив вороного за уздечку, он вел коня в стойло.
Кнеж, дождавшись возвращения отрока, быстрым шагом направился к груженой повозке, затянутой только что во двор парой тягловых.
- Фед, Лия! - он на мгновенье обернулся. - Вам подарки. Принимайте.
В этот момент что-то жалобно заскулило со стороны подводы. Князь, улыбнувшись, вытащил из горы тюков и сундуков большую плетеную корзину, почти полностью обернутую плотной тканью. Поставив ту на землю, он снял крышку и наклонил ее к земле. Из корзины с визгом и писком выкатились два меховых комочка.
Пара маленьких пушистых щенков испугано крутилась на месте у их ног, тараща огромные черные глаза на стоявших рядом людей. Снежно-белый кобелек очень скоро уже грелся за пазухой Федового кафтана, подставив мальчишеской руке теплый мокрый нос. Парень назвал того Снегом, и щенок радостно повизгивал каждый раз, как слышал свое новое имя.
Маленькая серая сучка тут же принялась неистово тереться об руку девушки, выпрашивая ласки.
- Ну, значит, Лаской и будешь! - обрадовано прошептала Лия.
Уже неделю на реке стоял лед. Тихая лесная речушка очень быстро схватилась тонкой полупрозрачной ледовой коркой, каждый день наращивая ее толщину. Мороз крепчал, особенно по ночам, нещадно кусая каждого, кто выходил на промозглый воздух. Казалось, на лютый беспощадный холод не обращали никакого внимания только Ласка и Снег. Собаки ежедневно беспечно кувыркались в наметенных сугробах часами, иногда пытаясь завлечь в свои детские игры гулявших с ними Лию или Феда.
Очень скоро наступил день Зимнего Ока. Погода прояснилась, шедший последние несколько дней снегопад утих. С серого неба разбежались постылые тучи, и наконец-то выглянуло холодное солнце. Это был хороший знак.
Мороз не слабел, но это и к лучшему. Если обряд пройдет, как положено, и удастся задобрить злую Стужу, следующий год будет удачным и урожайным. А на это надеялись все.
Длинная процессия текла заметенной лесною тропой медленно, не спеша. Впереди шли сельские мужики. Вооруженные деревянными лопатами, они расчищали снег перед княжеской свитой, за которой тянулась челядь, а следом и почти все обитатели поселка.
Через час неспешной ходьбы они добрались до острова. Небольшой ровный кусок земли с деревянным резным столпом идола посередине окружал мелкий спокойный поток. Река здесь частенько замерзала вовремя, к зимнему празднику, да и место считалось священным, что вселяло нужный трепет в простой люд.
Из-за непогоды, в замок так и не приехал отец Нор, проводивший в последние годы обряд Зимнего Ока, а поэтому данная обязанность легла на плечи Князя.
Народ столпился на льду, вокруг маленького островка, и вперив взоры в местного правителя слушал молитвы. Пара деревенских мужиков держала святые знамена, белоснежные полотна, увитые искусной черной вышивкой; несколько румяных девочек-подростков сложили возле идола корзины со снедью в знак поклонения лютой богине.
Молитва скоро закончилась, и народ вереницей потянулся назад в селенье. В этот день не разрешалось работать, а обязательны были гулянья, обязанные задобрить Стужу.
Лия медленно шла в гудящей радующейся кавалькаде рядом с Федом. Вокруг них без устали наматывали круги щенки. Задиристый Снег все время цеплялся к своей более спокойной подруге, не давая той идти рядом с хозяйкой. Разозленная Ласка неожиданно цапнула того за лапу. Обиженно тявкнув, Снег ринулся в лысые придорожные кусты, побежав в сторону недалекой реки.
- Снег, ты куда? - Фед бросился следом.
Белый щенок, практически слившись с окружавшей его порошей, бежал, не оборачиваясь от людей, не обращая внимания на догонявшие его крики мальчишки. Очень скоро он уже скользил по темному речному льду, испугано повизгивая, каждый раз как терял равновесие и валился с ног.
Фед ринулся следом.
- Стой, дурак! - Лия узнала голос Князя. - Там пороги! - тот уже бежал следом за парнишкой, за ним и вся стража.
Отрок неуверенно семенил по хрустящему льду, раз за разом, оскальзываясь, но не останавливался ни на миг, не обращая внимания на раздававшиеся сзади крики, как минутою ранее и его пушистый воспитанник.
Лед треснул, донеся до перепуганной девушки протяжный хруст. Мальчишка, уже стоявший в нескольких шагах от щенка провалился под лед. Сначала полностью, потом вынырнул и попытался схватиться за ломкие скользкие края проруби, но не сумел и опять ушел под воду с головой. Парня тянуло под лед неумолимое течение.
Завыла Ласка, обреченно прижавшись к ее ноге, завыл в ответ и Снег, неуклюже семеня вокруг темного пятна воды на льду. Испугано закричали стоявшие рядом с девушкой бабы.
Первым к реке добежал князь. Увидев, что мальчишка ушел под лед, он, скинув толстый зимний плащ, бросился на лед плашмя шагах в десяти ниже по течению и быстро пополз вперед, выглядывая под тонкой ледовой коркой фигуру Феда. Следом аккуратно ползли цепочкой еще двое стражей, быстро разоружившись и стянув с себя верхнюю одежду и кольчуги тут же на берегу.
Темным пятном мелькнул подо льдом мальчишка. Лия видела сквозь мутную пелену слез, как тот исступленно колотил слабеющими руками о преграду, бессильный разрушить ее. Беспощадное течение уверенно стягивало его в сторону неподвижно замершего вельможи.