Ясмина : другие произведения.

Любить, чтобы выживать, любить, чтобы жить

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
  • Аннотация:
    Выкладываю черновой кусочек. Мейзамир из расы, что питается "химией любви". Веками он соблазняет женщин, доводит до оргазма и питается, убивая их. С появлением индиго - сверхлюдей, с удивительными способностями, Мейзамир удовлетворяет голод ими. Такие женщины не умирают после ночи с ним, теряют память. Но однажды он понимает, что тело может "готовиться к сексу" без голода, а сердце не всегда бьется двадцатью ударами в минуту. Вот только Еслена не ищет ни любви, ни секса. Пережив близких женщина-индиго живет тем, что уничтожает чудовищ. Тех, кто приходит из мира между измерениями, что наводнен диковинными существами. Уничтожает чудовищ, как Мейзамир.
  1
  Ужин с последствиями
  (Мейзамир)
  Я знал, чего она хочет. Женщины так просто устроены! Погладь тут, почеши - там, и бери ее тепленькую, питайся... смотри, как дрожь наслаждения перерастает в тряску агонии.
  И пока стекленеют широко раскрытые в изумлении глаза, смакуй, дегустируй на небе, на органе-губке, медово-горький вкус чужой страсти.
  Чернобровая скользнула в ванную, томно проронив:
  - Сейчас буду, - бросила на постель взгляд с поволокой желания.
  Простыни ВИП-номера - голубые, с огромными рыжими лилиями, хрустели чистотой. Их мятный аромат перебивали приторно-сладкие духи чернобровой.
  Я сел на кровать, сбросил шелковую рубашку - она белоснежным барханом легла на пол, просела лужицей.
  Стянул ботинки. Брюки снимать не стал - успеется.
  Мне не нужно заводиться. Достаточно лишь ощутить голод. Он делает с телом то, что вожделение творит с человеческой плотью.
  Настоящего желания я не знал, не встретил среди сородичей ту, что разожгла бы его, а не голод.
  Чернобровая выскочила из ванной в одном пеньюаре - тонком, как рассветная дымка. Шоколадные волосы разметались по плечам - острые углы удлиненного каре скрадывали округлость щек.
  Лихорадочный блеск темно-карих глаз, припухший рот и конусы сосков говорили о том, что мой вид подогрел жертву.
  Я похлопал ладонью по простыни, развернулся так, чтобы она получше оценила литые мускулы, "шоколадку" пресса.
  Наши тела распаляют почти любую женщину. Им нравится нежный шелк золотых локонов, кожа, слишком нежная для мужчины. Черты лица - еще немного мягкости и были бы женственными. Но нет, у нас, у всех - тяжелые челюсти, высокие лбы, крупные носы.
  Глаза - синее озера или изумрудней моря.
  Таких мужчин, как мы, человеческие женщины видят лишь в кино или глянце журналов, на страницах интернета.
  И большинство из них - предметы хвастовства пластических хирургов и фотошоперов.
  Мы - настоящие. Наша кожа горяча, наши губы мягки, наше тело - совершенно.
  Я люблю пить "индиго". Эти сверхчеловеки не всегда умирают после моей трапезы, но теряют память. У них гладкая кожа, прохладная и нежная. Их тела юны в том возрасте, в котором у обычных человеческих женщин больше морщин, чем звезд на небе. Из них можно пить не только химию желания, оргазма, но и энергию.
  Индиго редки, но найти их не сложно. Женщины, которые пережили мужей, детей, внуков и правнуков. На их лицах след сотен утрат, что не стирается даже светом улыбки. Они смотрят вокруг себя, не замечая красоты мира, не обращая внимания на мужчин.
  Но иногда им нужно немного тепла рядом, капельку заботы, чтобы снова почувствовать себя живыми.
  Чернобровая - одна из них. И я предвкушал сладость ее настоянного на одиночестве возбуждения, горчинку ее скорби по любви с любимым. Незабываемый вкус энергии индиго.
  Под серебром пеньюара было белье - простое, хлопковое. По опыту я знал, что именно оно, без затейливых рюшек, без специальных жестких пластинок, вставок, скрывает хорошие формы. Не распухшие от жира, не провисшие от тяжести.
  Она подошла, не вихляя бедрами, как та, другая, что соблазняла меня в баре. Также как и там двигалась уверенно, спокойно, плавно.
  Не принялась меня трогать, ласкать. Медленно легла на постель, выгнулась кошкой и кивнула.
  Я снял пеньюар, белье - под ним оказались мягкие, но упругие холмы грудей, чуть округлый, подтянутый живот. Все, как и ожидал.
  Провел рукой по ее телу - медленно, едва касаясь, но местами с нажимом. Стиснул груди, выдавил конусы сосков и захватил один губами. Чернобровая не стонала, не смотрела с пораженным восхищением за то, что вел себя, как герои любовники из женских романов. Лишь чуть больше выгнулась под моими руками и вздохнула.
  Она хотела не меня - мужчину, что на одну жалкую ночь отведет сиротливое одиночество тела и души.
  Я втянул губами второй сосок, разогревая ее и понимая, что тело в моих руках отвечает лишь инстинктами. Я словно нажимал на клавиатуру - и получал нужные слова. Она не хотела меня, как нимфетка, не в меру быстро созревшая для любви или как зрелая одиночка, чье тело изнывает без мужской ласки.
  Ей просто нужна была химия секса, как и мне.
  Мы нашли друг друга.
  Голод обжег горло, губка на небе расправилась и зудела.
  Тело вмиг пришло в боевую готовность. Я разделся, привстав, чтобы чернобровая увидела предмет гордости любого рира. Половой орган - твердый, горячий, большой.
  Чернобровая смотрела искоса, без энтузиазма. Но приоткрыла губы. Я впился в них поцелуем, лаская так, как лучшие фантазии-мужчины из женских романов. Чернобровая прильнула - ее прохлада была приятна, желанна.
  Я устроился между ее ног и задвигался так, как советовали лучшие учебники любви. Входил глубоко, задерживался, чуть двигаясь, почти выскакивал. Делал несколько поверхностных толчков и снова "погружался до дна".
  Я знал технику. Орган налился, потяжелел, задрожал...
  Горло словно кошка когтями саданула.
  Вовремя - дыхание чернобровой зачастило, она наконец-то, словно выйдя из ступора, задвигалась, нагоняя жар в мой орган.
  Я вбивался в нее быстрее и быстрее... И когда ощутил, что жажда режет глотку ножами, а орган - окаменел, впился иглами губки в шейную вену.
  Я не чувствовал железного привкуса крови, ее тепла, биения струи. Лишь ощущал, как уходит из горла боль. Так ребенком, простыв, чувствуешь масло, что смазывает и смягчает воспаленную глотку.
  Пришло освобождение - семя, не способное к зачатию выплеснулось в жертву. Чернобровая дернулась, я вторил ее жесту, спасая индиго от смерти.
  Она упала на простынь без сознания.
  Ничего, выживет. Через пять минут беспамятство перейдет в крепкий сон, а к утру ночь испарится из жизни чернобровой.
  Наслаждаясь сытостью, тем, как в мышцы пришел тонус, тем, как сила зазвенела в венах, я зашел в ванную. Ополоснулся, надел чистое - сменная рубашка и брюки всегда с собой.
  Вернулся в комнату.
  Чернобровая лежала, раскинув ноги и руки в стороны - спала глубоким сном.
  К утру будет в порядке. Только слабость, легкое головокружение и провал в памяти.
  Она не вспомнит меня, я не вспомню ее. Все по-честному.
  Я открыл окно и заскочил на широкий подоконник.
  Город не спал. Огни машин на магнитных подушках мельтешили по небу, словно рой светлячков. Окна небоскребов то чернели пустыми глазницами, то добавляли к файер-шоу машин прямоугольники рассеянного света.
  Вывески всех цветов радуги, 3Д голограммы брендмауеров и рекламных щитов били по глазам самыми дикими сочетаниями красок.
  Я помнил этот город еще серым скромником прошлых веков. Когда неон вывесок не переспорил бы жемчужины фонарей. А небоскребы казались утесами среди холмов пятиэтажек.
  Я помнил это место, когда здесь и города-то не было...
  Все вокруг менялось, и только я оставался прежним. Бесчувственным, сколько бы химии любви не съел, расчетливым, какими бы ласками не расщедрились женщины на одну ночь.
  Я вгляделся в город, ощущая, как силы приливают и приливают.
  Оттолкнулся и... спрыгнул...
  Я столько раз это делал... и вот сегодня, впервые, что-то пошло не так.
  Ноги коснулись пружинистого асфальта, сиреневого, как подернутый сумерками лед.
  Я выпрямил колени и ощутил толчок в спину.
  Отшатнулся и хотел идти вперед. Но какая-то неведомая, злая сила заставила оглянуться.
  Она сидела на асфальте, по счастью теплом. Тяжело вдыхала свежий, ночной воздух. Куталась в свитер, при двадцати градусах. Еще одна индиго.
  Собранные в высокий пучок волосы в свете круглощекого фонаря отливали медным.
  Зачем я нагнулся? Она поднимала сумочку, вернее сумку. Не дамский клатч, а дорогую, кожаную, но увесистую сумку.
  Я пододвинул ее, коснувшись узкой ладони с по-детски остриженными ногтями и... замер.
  Пальцы вздрогнули. Странный ток прошел по телу. Сердце, что веками билось двадцатью ударами в минуту и ни одним больше, даже во время секса, даже во время побега, вдруг заколотилось. Тук-тук-тук-тук...
  Она подняла на меня глаза - красно-карие, глубокие, полные тяжелой грусти.
  Я замер, оглох и ослеп, весь ушел в этот взгляд.
  Черные ресницы подчеркивали разрез глаз формы миндаля.
  Четко очерченные скулы переходили в круглый подбородок. Маленький нос, чуть заостренный и небольшие губы придавали лицу детскость не по возрасту.
  Кап-кап-кап... с брови улетела на асфальт роса. Что это? Я смахнул с лица пот. Я никогда не потею!
  Незнакомка схватила сумочку, вскочила на ноги. Я непроизвольно повторил за ней жест. Высокая грудь вздымалась волнами, узкую талию перетягивал тонкий пояс. Брюки облегали длинные ноги, подчеркивая округлости ягодиц.
  Да что со мной? Я будто врос в землю. Орган, которым добывал себе пропитание, потяжелел в брюках. С чего бы? Я не голоден. Откуда этот нестерпимый жар, сильнее всего, что испытывал во время секса?
  Незнакомка едва дышала. А я пыхтел за двоих. Да что со мной? Еще несколько капель поползли по вискам. Я вытер их рубашкой.
  - Простите, - промямлила незнакомка. - Могу я пройти? - звонкий голос, юный, высокий ласкал слух.
  Я огляделся. Пустая улица пестрела нехорошими заведениями - барами, ресторанами для распутной и очень богатой публики. Я не мог отпустить ее одну. Почему? Да что со мной такое? Я сыт, и голод придет не раньше, чем через три-четыре месяца.
  Я не должен был заметить ее. Но я не мог на нее наглядеться.
  Незнакомка отступила, опасения на ее лице неприятно удивили меня. Я должен был вызывать у женщин восхищение, желание, но не страх.
  - Тут не безопасно, - а что с моим голосом? Почему он вздрагивает, сипит? - Позвольте провожу? - я не смог изобразить томление, лишь настойчивость и напор.
  - Здесь было бы безопасней, если бы вы не прыгали навстречу, не глядя, - проворчала она, отряхивая свитер и брюки. - Я не беззащитная, я индиго и спокойно дойду сама, - развернулась и быстро пошла в темноту соседней улицы.
  Нет, чтобы шествовать вдоль белесого тумана фонарного света! Она выбрала самый мрак возле домов. Я вздохнул и медленно, осторожно двинулся следом. Я могу шагать за ней так, что даже не заметит.
  Стопы в ботинках на гибкой подошве перекатывались по асфальту - бесшумно и легко.
  Я не узнавал себя. Вместо того, чтобы вернуться в свой город - в тот, что между измерениями - вечно цветущий и прекрасный, я брел по улице, не ведая куда. Следил за каждым шагом незнакомки, от которой, вроде бы, ничего не должен был хотеть.
  Сердце заходилось в груди. Выдыхать потяжелевший воздух было все труднее и труднее.
  Стоило вспомнить о ее груди, проследить за мячиками ягодиц, и тело словно готовилось к питанию сексом. Но ни губка-орган на небе, ни горло не напоминали мне о том, кем родился.
  Что со мной?
  Незнакомка дошла до небоскреба, приложила к ограде ключ. Замок звякнул и открылся. Она скользнула за решетку, закрыв ее и подошла к подъездной двери. Отворила ее тем же способом, и... скрылась.
  Я остановился. Вместо того, чтобы вернуться домой, в свой город, в свой мир, я стоял и смотрел ей вслед, не в силах сойти с места.
  Вдруг она выглянет из окна? Тогда я запрыгну туда и полюбуюсь еще немного.
  Я ждал - минуты падали, как тонут в воде камни. Медлительно и плавно.
  Она не выглянула, я так и не узнал - в какой квартире живет незнакомка.
  Сердце так больно ударилось, словно меня со всей дури огрели по грудной клетке. Я начал озираться - в полной растерянности ища способ выяснить - где она живет.
  Световое табло на торце дома загорелось - на нем высветился номер квартиры, куда недавно вошла владелица.
  Я облегченно выдохнул и зашагал ко входу в свой мир.
  Дверь 333. Число борьбы, что почитают риры, как знак особой силы духа.
  ...
  (Еслена)
  Я распрощалась с Магнолией возле бара. Она решительно отправилась на поиски ночных приключений, а я - прогуляться по неспящему городу.
  Шаги по пружинистому асфальту, влажный ночной воздух с запахами пережаренного мяса, светопредставление машинных фар над головой...
  Все как обычно. Мне нужно было подумать, а привычная обстановка суеты мегаполиса - в самый раз для этой цели.
  Последнее сборище нашей "могучей четверки" - кучки индиго, проживших достаточно, чтобы боль потерь переросла в тягучую тоску о прошлом, выявило череду новых нападений.
  Оно было либо эмкре либо кастра. Одно из двух.
  Я завернула за угол, прокручивая в голове варианты.
  Эмкре или пожиратели любви питались гормонами, которые выбрасывает в момент оргазма человеческое тело. Идеально-красивые, почти не уязвимые монстры, охотники "одной ночи". Ловили на крючок "журнальной красоты" глупеньких девушек или заморенных невниманием супругов замужних дам. Тащили в отель или еще куда-нибудь. Доставляли неземное удовольствие и убивали, высосав всю кровь. Даже у самых чувственных женщин по венам текли такие крохи гормонов, что иначе монстрам не насытиться.
  Лишенные пищи, они разлагались заживо - страшная участь. Гнили ткани, вываливались органы, кровь, сукровица, гной лили отовсюду. Мерзкое зрелище. Умирали эмкре лишь тогда, когда умирал мозг. А он отключался в последнюю очередь.
  Картра без естественной пищи просто высыхали до мумий. Обмотай правильными бинтами, снеси в египетский музей - никто не заметит разницы.
  Ели гормоны возбуждения. Матерые кастра жертв не убивали. Этого не требовалось - даже обычная влюбленная скромница могла месяцами кормить их, почти не ощущая потери. Молодые же легко срывались, пили до одури, допьяна и... не замечали как жертва погибала.
  Не очень разумно. Хитрые, умелые картра питались любовницами десятилетьями. А когда те старели и дурнели, бросали под благовидным поводом.
  Отличить эмкре от картра труда бы не составило - секс на одну ночь и длительный роман далеко не одно и тоже, если бы не одно но... Все жертвы были одинокими женщинами под тридцать или чуть за...
  С соседями по дому не общались, о родственниках не вспоминали. На работе не сплетничали и вообще почти не имели близких друзей. Такие могли годами встречаться с ухажером в отелях или на съемных квартирах, и никто бы ничего не заметил.
  Я шла по улице, понимая, что это последнее, нехорошее дело куда сложнее предыдущих. Мы - охотники, а не детективы. Подкараулить монстра, уничтожить его одним из верных способов, а наутро явиться на работу в виде индиго-одуванчика - раз плюнуть. Разгадать загадку двух десятков смертей за три месяца и вычислить нечисть - совсем не наш профиль.
  Хуже всего то, что эмкре и картра совершенно разные виды. То, что для одних смертельно, другим добавляет сил. Ошибся с оружием - и ты труп.
  Вот почему мы ходили вокруг этого дела уже две недели. С тех пор, как происшествия обнародовали в одной желтой газетенке, и ничего не предпринимали.
  Телевидение и крупная городская пресса упорно хранили молчание. Власти отчаянно скрывали свое бессилие, и некомпетентность следственных органов.
  Жертвы множились, люди в страхе шептались по углам, а мы буксовали.
  С параллельным миром нашему клону Земли невероятно повезло. Там обитали такие "чебурашки", что и во сне не приснятся.
  Правду сказать, половина - безобидные.
  Но и хищников было хоть отбавляй.
  Они то и дело точили зубы и когти и промышляли в нашем мире, нагло пользуясь тем, что здесь нет ни магии, ни сверхъсуществ. Наверное, поэтому и появились мы.
  Уже лет двести мы успешно сдерживали наплыв чудищ, находили их и убивали. Вот только сейчас вышла заминка.
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"