Аннотация: Хотелось ли вам что-то изменить в своем прошлом? И что произойдет, если это получится?
Олег Ястремский
Парадокс Бумеранга
Говорят, что раньше, в самом начале, Бумеранг был просто знаменитостью. Первый везунчик, сделавший целых шесть прыжков! И первый, у кого потом мозги остались на месте. После третьего возврата он и получил свое прозвище, став неофициальным талисманом Станции. После пятого его сняли с прыжков и поставили над актив-резервом "прыгунцов". На удачу.
Я тогда еще в школу ходил, ничего не знал про Станцию и просто мечтал о космосе, как все мальчишки. Через несколько лет мечта сбылась. Первое самостоятельное задание. Статус - наблюдатель, объект "альфа" - проект "Прорыв", локация - пояс астероидов. Объект "бета" - капитан Мартин Подольцев, мастер актив-резерва астронавтов.
Меня направили под прикрытием, как техника систем жизнеобеспечения. Все оперативники начинали с таких заданий, и часто от выполнения первого зависела вся карьера - в Агентстве не держали неудачников. Слишком высока ставка, как ни банально это звучит. Капитан Подольцев, больше известный как Бумеранг, стал моим лотерейным билетом.
- Ты когда-нибудь хотел изменить свое прошлое? Жалел о сделанном? Или, наоборот, несделанном? Когда оглядываешься назад и видишь, как надо было поступить, чтобы правильно. Думаешь - знал бы тогда, чем все обернется. Вот он ты, как на ладони - здесь смелости не хватило, здесь - ума. А вот этот день совсем бы вымарать, как будто не было его. Только поздно, все уже случилось. Сейчас кажется - поступил бы иначе, и жизнь бы иная сложилась. Лучше, успешнее, чище.
А порой страшно - ну, как ничего бы и не изменилось? Ты тогда вступился, ввязался в драку и победил. Но жизнь твоя дальше - такая же. Не изменилось ничего, потому что не в той драке дело - в тебе. И не исправишь себя одной победой.
Свободные от вахт столпились у обзорного экрана в ожидании красочного зрелища - намечался очередной возврат. Кольцо генераторов уже наливалось мерцающим светом, с минуты на минуту развернется поле торможения. Издалека нуль-комплекс выглядел, как дорогая брошь на бархатной подложке. Украшением он действительно был дорогим, зато космос к людям был совсем не бархатным. Потому мы и замерли напряженно - никто не знал, вернется ли капсула, как там "попрыгунчик".
В этот момент дверь зашипела, открываясь, и вошел Мартин Подольцев. Улыбнулся, взлохматил седую шевелюру, сказал:
- Да не тряситесь, возврат штатный.
Мы переглянулись и облегченно вздохнули. Раз уж Бумеранг уверен, значит все в порядке. Он заметил мою нашивку техника, отозвал в сторону и попросил помочь, что-то разладилось в его каюте. На выходе я оглянулся. "Батут" был в полной готовности - двенадцать силовых установок по кругу, между ними светится разгонное поле. То есть поле торможения, капсула-то уже возвращается: высоко над плоскостью "батута" в неяркой вспышке появился полупрозрачный шарик. Набирая скорость, он устремился к центру поля, проскочил сквозь кольцо, замедлился, замер и понесся обратно.
Зрители радостно закричали и зааплодировали - "попрыгунчик" вернулся! Еще пару часов он будет болтаться туда-сюда, замедляясь и набирая плотность, потом астронавта возьмут в оборот врачи, а аппарат - техники. Бумеранг нетерпеливо потянул меня за рукав, ему было здесь неинтересно.
- Нет, дружище, до звезд нам еще далеко. Мы ведь чем сейчас занимаемся? Карты составляем, точность прыжков отрабатываем, технологию совершенствуем. Вот скажи, что для нуль-астронавтики главное? Нет, не увеличение экипажа капсулы. И не дальность. Стабильность! Стабильность прыжка. Чтобы стопроцентный возврат - раз. Чтобы мозги у астронавтов не выкипали - два. Мы ведь сейчас все смертники. Когда я начал прыгать - до меня единицы возвращались. А в прыжок уходили - десятки. Десятки, Мишаня! Сколько наших допрыгались, с ума сошли или в растения превратились...
Теперь, понятное дело, надежнее прыгать. Но - ни гарантий, ни страховок, всякое случается. Так что "прыгунцы", Мишаня, никакие не герои-звездопроходцы. Расходный материал. Добровольные жертвы науки, подопытные обезьянки. И набирают нас из кого попало, лишь бы соображалка работала, психика стабильная была и здоровье крепкое.
Пока я копался в потрохах каютного климатизатора, Бумеранг расспрашивал про жизнь и про работу, иногда интересуясь совсем неожиданными подробностями. Легенда у меня была надежная - явные и неявные совпадения с биографией самого Подольцева, общие интересы, дальние почти родственные связи. Отдел подготовки кушал свой паек не зря, так что, когда я закончил ремонт, Подольцев был расположен ко мне необычайно.
- Ух ты, работает! Ну-ка, Мишаня, выставь летний вечер после дождя. Ох, хорошо! Надо отметить, а? По сто граммов?
Коньяк у Подольцева оказался отменным, на Земле я такого даже не пробовал. В голове стало легко и пусто, в желудке - горячо.
- Хороший ты парень, Мишаня! Смотрю на тебя и радуюсь. В деле своем соображаешь? Соображаешь! Молодой, перспективный, мордой не страшный - значит, девки тебя любят. Любят? То-то. И, по глазам вижу, нет у тебя за душой никакого говнишка, не успел ты в жизни нагадить. Ни себе, ни другим. Ты не красней, не красней. Завидую я тебе, Мишка, просто завидую.
Потом он разлил остатки, и мы выпили за тех, кто ушел в "полпрыжка". Не чокаясь.
С того дня мы с Бумерангом стали общаться часто, то встречаясь случайно, то как бы случайно. Этап "Доверие" я выполнил на "отлично", Бумеранг раскрылся довольно быстро. На людях живой и общительный, Подольцев пользовался заслуженным уважением. А вот близких друзей у него почему-то не было, и во мне он нашел благодарного слушателя. Под маской обаятельного любимца астронавтов, живой легенды и живого талисмана проекта "Прорыв" обнаружился застенчивый и даже неуверенный в себе человек.
- Ты себя часто вспоминаешь? Самые светлые и радостные моменты твоей жизни. Или наоборот, самые ужасные. Прокручиваешь раз за разом, пытаешься прогнать воспоминания, а иногда ностальгически перебираешь каждое ощущение, каждый яркий момент. Было с тобой такое, когда кажется, что на тебя кто-то смотрит? Когда тебя словно что-то удерживало или, наоборот, подталкивало? У меня были, я помню. И в детстве, и в юности. А потом пропали. Я все думаю - может, просто толстокожий стал, перестал замечать?
Что, если это и есть ключевые моменты? Те минуты, в которые твоя жизнь могла пойти совсем по-другому. Ты, чувствующий на себе взгляд - и ты, глядящий на себя прошлого двадцать лет спустя. Может быть, в такие моменты ты говоришь с собой или даже становишься одним целым...
Не смотри так, Мишаня, я не буйный. Мозгоправ мой сказал - в пределах нормы. А для астронавта норма - это такой коридор, стенок не видать.
Астронавты-"попрыгунчики" люди странные. Те, что только готовятся, из актив-резерва - они как все. А кто уже попрыгал, особенно не по разу - как подменили. И врачи от них не отходят, и мозгоправ к каждому приставлен, только все едино. Словно они не от мира сего: молчаливые, нелюдимые, сторонящиеся даже коллег-астронавтов. Ушибленные космосом. Таких было большинство, но двое разительно отличались.
За Клевером наблюдал другой оперативник, о котором я знал только, что это девушка. Год назад таких, как Бумеранг и Клевер, было десятка два. Теперь осталась только эта парочка; остальные ушли в "полпрыжка". Другими словами - не вернулись.
Клевер должна была уйти в следующий прыжок через три месяца. В Агентстве всерьез опасались, что из этого прыжка она не вернется. Бумеранг давно не прыгает, поэтому к нему приставили вчерашнего стажера, то есть меня. Просто, на всякий случай.
- Знаешь, что поначалу обидно? Нет там ничего интересного. Очнулся, огляделся, проверил регистраторы, сбросил навигационный буй. Активировал балласт - и жди, пока цикл закончится и тебя обратно кинет. Балласт - обязательно, как же без балласта! Масса должна совпадать, иначе про возврат можешь забыть.
Но это поначалу. Потом начинается... оно самое, интересное...
Про других не скажу, не принято у нас делиться впечатлениями от прыжков. Мой первый был короткий, суточный - два по двенадцать. Сейчас смешно, а тогда несладко пришлось - и сознание терял, и обделался, и чуть аппарат не угробил с перепугу. Когда вернулся, полгода в себя приходил. Вам ведь, "широкой общественности", всего не говорят. В прыжке у астронавта такие приходы - любой наркоман обзавидуется. Вот у меня и полезло из подвала... Представь, все твои страхи, от самых детских, до перед бабой облажаться, все твои пугала - лезут и лезут, двенадцать часов подряд. И это только по дороге туда. Обратно еще хуже - они в подвал возвращаются. Только что ты прибыл в точку назначения, совершенно пустой и просветленный, на автомате выполнил задачу. И тут - возврат. Во всех смыслах.
После первых оптимистичных отчетов я не знал, что докладывать. Контакт налажен, Бумеранг вовсю откровенничал. Только почти все откровения давно занесены в его файл. Отличия были разве что в нюансах - мне он рассказывал чуть больше, чем врачам. И немного иначе. В деле не было ничего про тоску в глазах, про долгие паузы между рюмками. Если верить его досье, раньше он был необщительным меланхоликом - именно такой меланхолик и проступал порой сквозь облик обаятельного седовласого астронавта.
На инструктаже не объясняли, что именно надо узнать. Сказали - наблюдай, докладывай по графику. Встретишь необычное - докладывай немедленно. Таков "фирменный" стиль Агентства - пойди туда, не знаю, куда, отыщи то, никто не знает, что. Пожалуй, по-другому мы и не могли работать.
Агентство занималось тем, что берегло человечество от космоса. И от самого человечества тоже. Верхушка айсберга - скромный Комитет по контролю космических исследований при ООН. Основание - армия наблюдателей. Цель у нас была одна - смотреть, слушать, вынюхивать и вызнавать. Искать любые следы, которые космос оставляет в людях.
Потому что космос следы оставлял.
С расширением исследовательских программ, с появлением новых проектов, частных, государственных, международных - странности начали расти в геометрической прогрессии. От безобидных чудачеств вернувшихся на Землю космонавтов, до неизвестных болезней и мутаций. В освоение космоса было втянуто столько людей, что любые дотошные долгие карантины потеряли смысл. При этом человек мог пройти через жесточайшие фильтры, а через три года внезапно вспыхнуть и сгореть за несколько секунд, не оставив даже пепла.
Поэтому мы, оперативники Агентства, и были нужны - незаметно следить во все глаза, пока человечество играется в покорителей вселенной. Чтобы вовремя заметить, не пропустить опасность, которая может стать фатальной.
Например, странности с исчезновением астронавтов.
- Как бы тебе описать прыжок. Такой букет ощущений - не похоже ни на что, и в то же время похожена все сразу. Уже во втором запуске я немного освоился и смог управлять, назовем их так, галлюцинациями. И уродам из подвала больше воли не давал.
Я смотрел на себя. Забытые мысли, ощущения, все когда-то пережитое - все это выплыло наружу. Как кино, где ты в главной роли.Первое время был просто зрителем. А потом вспомнил детскую игру в "если бы". Играл в такую? Мы с друзьями придумывали себе разные способности и спорили - кто кого победит, спорили до настоящей драки. Виртуальные рыцари и драконы, звездолетчики и коммандос, выдуманные крепости и непобедимые армии... Маленькие сопливые демиурги.
Взял, и попробовал. Представил, как преодолел робость и проводил Джессику из школы. Смотрю - кино про меня становится другим. И моей первой женщиной стала Джессика, через два года, на выпускном. А не та шлюха, которую мы купили на троих, на первом курсе колледжа. И так мне это дело понравилось, что я переиграл еще пару моментов. Потом потерял сознание.
После возвращения воспоминания стали двоиться. Вроде помню я, кто такой, где родился, как жил. И в то же время - помню, что жил по-другому. Мозгоправы меня крутили-вертели, да так ничего и не придумали.
Стал я играться в каждом прыжке. По пять-шесть вариантов прокручу, пока не понравится. И, что удивительно, чувствую, что вроде бы немного меняюсь сам. С людьми общий язык найти стало проще простого, себя стал по-другому чувствовать, успешным и полным сил. Ну, думаю, без следа мои забавы не проходят, не заиграться бы. С другой стороны - мне ж не хуже, только лучше! Решил серьезный эксперимент поставить. Понятное дело, молчком - заикнись только, упекут сразу, или в скорбный дом, или в лабораторию, под микроскопы.
Не было хуже воспоминаний, как я потерял Джесс. Мы пришли в больницу, обследоватьсяна предмет ребенка завести. В коридоре на нас кинулся психопат и всадил иглу Джессике в руку. Оказалось, ему только что диагноз поставили, и он решил мстить всем, кто здоров. Джесс умерла через четыре месяца. Покончить с собой не хватило духу, и я записался в астронавты. Тогда это было равносильно - из "прыгунцов" выживал каждый десятый.
Провести эксперимент Бумеранг не успел. Шестой прыжок был для него последним, больше к стартам Подольцева не допускали. Официальная версия - берегли ветерана. Да и шестой запуск был уже лишним, но решили, что если кого и отправлять в первый сверхдальний, так это легендарного везунчика Бумеранга. А потом как отрезало. На все прошения был отрицательный ответ. "Вы нам здесь нужны, живой и здоровый, как наставник и пример для молодых астронавтов".
Тем временем проект "Прорыв" успешно развивался. Рядом с первым нуль-комплексом монтировали второй, для экспериментов с безбалластными грузовыми капсулами.
Однажды в столовой ко мне подсел сияющий Подольцев и сообщил, что его утвердили на испытание нового "батута". На кого-то он надавил, кому-то напомнил свои прошлые заслуги, кто-то согласился из суеверия. Все таки Бумеранг есть Бумеранг.
Месяц спустя я стоял у обзорного экрана в компании прочих зрителей и наблюдал запуск капсулы. "Батут" развернули с размахом, с прицелом на будущее - двадцать четыре генератора утроенной мощности взамен двенадцати прежних. Аппарат на первый взгляд просто стал больше размером, хотя пресс-центр нахваливал сотни новых технологий.
Разговоры стихли - "батут" начал разгон. Шар приподнялся над плоскостью разгонного поля, качнулся обратно. Амплитуда быстро увеличивалась, очертания капсулы смазались, потом она замелькала пунктиром, как в луче стробоскопа. Потом исчезла. Свечение генераторов тут же стало угасать, и скоро вместо драгоценного кольца остался лишь круг тусклых искр.
Мне снился чужой сон. Я шел по гулкому белому коридору, рядом шла любимая. Ее любовь и моя любовь соединялись в счастье, одно на двоих. Она повернула ко мне смеющееся лицо, я увидел, как наперерез, оставляя размытый шлейф, бросилась фигура в черном. От нее пахло смертью. Я закричал. Серые пальцы выдернули иглу, и на коже любимой выступила алая капля. По нервам хлестнула боль, как будто это в мою руку вошло стальное острие...
Мы шли по белому коридору, соединившись в счастье, одно на двоих. Это счастье должно было оборваться через мгновение. Серый шлейф. Крик. Пальцы тянут иглу. На белой коже выступает алая капля...
Мы шли по белому коридору...
Кошмар повторялся и повторялся. Иногда мне не хватало совсем чуть-чуть, чтобы заслонить любимую. Иногда я сбивал с ног человека в черном. Всегда - слишком поздно. С каждой новой попыткой казалось, что я вот-вот успею. Каждый раз - только казалось.
Я проснулся в поту. Жадно напился воды и сунул голову под кран. Посмотрел на часы. Сегодня должен вернуться Бумеранг.
В кают-компании стояла недобрая тишина. Собравшиеся смотрели на экран, где в сиротливом ожидании мерцал "батут". Пустой. Через пять минут свечение угасло, все начали расходиться. Молча, не глядя друг на друга.
Я выбил у шефа разрешение. Отбор прошел на общих основаниях - в пассив-резерв берут почти всех. В активную группу тоже просто попасть, когда знаешь кухню изнутри. Агентство подключилось, только чтобы записать меня в рабочий отряд и поставить в план прыжков. Оказывается, я первый псих из оперативников, решивший стать "попрыгунчиком". Но наши аналитики рады - еще бы, получат информацию из первых рук. Уже предвкушают, наверное, как будут разбирать меня по косточкам.
Обсуждение последнего прыжка Бумеранга не прекращается. Говорят, грузовая нуль-транспортировка невозможна. Говорят, Подольцеву просто изменила удача. Говорят, многие "прыгунцы" ушли в отставку. Боятся прыгать без талисмана.
Все говорят, я слушаю и улыбаюсь. Мой старт через неделю. Если повезло Мартину, повезет и мне. У меня найдется, с чем поиграть в "если бы". У любого найдется.
И плевать, что "полпрыжка" теперь называют "парадоксом Бумеранга".