Jeddy N. : другие произведения.

Лучший парень на свете

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Она встала и медленно опустилась передо мной на колени - бесполое и красивое, как ангел, создание в дорогом мужском костюме и безупречно белой сорочке, с густыми золотыми кудрями и нежным лицом рафаэлевской мадонны. - Я люблю тебя, - тихонько проговорила она, не выпуская мою руку. - Люблю...
  ЛУЧШИЙ ПАРЕНЬ НА СВЕТЕ
  
   Когда Сергей пригласил меня пойти в кафе, мне было, по большому счету, все равно. После работы мы часто засиживались допоздна над отчетами или готовили для начальника материалы к бесконечным совещаниям, так что обычно времени на домашнюю стряпню не оставалось: привычный бутерброд с чаем или стакан сока - вот и весь ужин. Что ж, кафе в нашем случае - очень неплохой вариант.
   Мы уселись за свободный столик в маленьком полутемном зале, заказав салат и рагу в горшочках; поразмыслив, Сергей добавил к заказу красное сухое вино.
   - Можно немного расслабиться, - чуть смущенно улыбнулся он. - Хорошо, что на сегодняшний вечер у меня есть компания.
   Я пожала плечами.
   - А как же Алина?
   - Мы... повздорили.
   - Вот как?
   Алина была его подружкой, которую он боготворил, вечно ревновал и, как мне кажется, побаивался. Эта высокая, синеглазая блондинка с фигурой голливудской звезды буквально ослепляла мужиков. Добавьте к портрету капризный чувственный ротик, накрашенный кричащей оранжево-розовой помадой, томный взгляд из-под волнистой золотой челки, лаковые туфли на головокружительных шпильках и юбку, едва прикрывающую кругленькую крепкую попку, - и поймете, почему Серега не знал покоя от ревности. Он считал это божественное создание подарком судьбы, постоянно делал ей дорогие подарки и исполнял все прихоти своей королевы. Меня всегда удивляло, почему Алина не избрала объектом своего внимания какого-нибудь богатого папика, который возил бы ее в Баден-Баден или в Ниццу и украшал бриллиантами, как новогоднюю елку игрушками. Впрочем, в ее хорошенькой головке, похоже, мозгов было с горошину. Сергей был, в общем-то, обыкновенным парнем, умным, в меру застенчивым, воспитанным в хорошей семье и ценившим покой и домашний уют. Пожалуй, мне он нравился, но я никогда не задумывалась о нем как о мужчине в своей постели. С такими парнями можно поболтать о всякой чепухе, сходить в кафе, обсудить книгу или новый фильм, но общаться всерьез получается только по работе. К тому же из всех женщин он замечал только свою Алину, и мало кто мог составить ей достойную конкуренцию. Так что с Серегой мы оставались исключительно на дружеской ноге.
   - Я, наверное, сам виноват, - сказал он, комкая салфетку и не глядя на меня. - Собственно, это ерунда, не хочу об этом говорить... Завтра мне нужно закончить работу над этой чертовой базой, сделать еще пару выборок и дать статистику в плановый отдел. Ты не могла бы помочь немножко с запросом для генерального?
   Ну вот, он снова заговорил о работе. Я рассеянно слушала, ковыряясь вилкой в овощном салате и время от времени кивая, чтобы у него сложилось впечатление, что его слова не летят на ветер. Его темные глаза блестели, но взгляд их был взглядом фанатика. Вот так, решил уйти в работу, чтобы забыться... и ему совершенно наплевать, что рядом сидит дама (пусть даже не в его вкусе, но все же существо женского пола). "Беги к своей Алине, дурак, - раздраженно подумала я. - Поваляйся в ногах, подари колечко, пригласи в ресторан. И не трать мое время на разговоры о своей проклятой базе."
   - Прости. - Сергей виновато посмотрел на меня, нервно вытер ладони о салфетку и встал. - Пойду покурю, ты не против?
   Я была не против. Поданное рагу еще не остыло, можно спокойно поужинать в тишине, пока этот недотепа будет травиться дымом. Он пошел между столиками - неловко, едва приметно сгорбившись и сунув руку в карман брюк в поисках сигарет.
   Наверное, все мужчины - такие же жалкие существа, или это мне просто не везет... Интересно, что он сделает, когда вернется: распрощается здесь, проводит до метро или до дома, а может быть, захочет пойти еще дальше? Скорее всего, для него это просто ужин в компании, и какая разница, кто согласился разделить сегодня его одиночество. Точно так же он мог позвать Димку или Татьяну Алексеевну, только у них свои семьи и своих дел полно, а я - неудачница, волчица-одиночка в мельтешащем мире, от безделья готовая выслушать его жалобы и глупую болтовню...
   Вздохнув, я снова принялась за еду, но вдруг почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Так бывает - словно физическое прикосновение, легкое давление на затылок, мурашки по спине. Откинувшись на стуле, я огляделась по сторонам.
   Я всегда чувствую, когда на меня смотрят. Ну, или почти всегда. Привычка эта осталась со школьных лет, когда из-за неуклюжей дородности я была посмешищем класса, одним своим видом вызывая у одноклассников желание толкнуть пониже спины, загнать в угол или довести до слез издевками и тычками. Много чему пришлось выучиться: прятать беспомощность и страх, не жалеть себя, не ждать сочувствия от других и никому не позволять лезть в свою жизнь. Те времена давно минули, моя фигура стала вполне стандартной, но чутье на цепляющиеся взгляды не подводило никогда. Как липкие паучьи лапки или наэлектризованная шерсть, они вызывали ощущение легкой паники и беззащитности перед неизвестным. Теперь, медленно оглядывая зал, я искала того, кого заинтересовала моя персона.
  Он сидел один за дальним столиком в темном углу, лишь легкие отсветы ламп выхватывали из тени его черты: изящные руки с длинными пальцами, лацканы пиджака оттеняют безупречную белизну рубашки, модный мелкий рисунок идеально завязанного галстука. На его голове была шляпа, поля которой скрывали верхнюю часть лица, но нелепо это не выглядело. Он смотрел прямо на меня, я чувствовала это, хотя и не видела его глаз. Остальные посетители кафе, увлеченные едой и разговорами, совершенно не обращали на меня внимания; выходило, что только два человека во всем зале были без компании, и одной из этих двоих была я сама.
   Одинокий незнакомец отчего-то захватил меня. Его утонченность и экстравагантность были так необычны здесь, в простой дешевой кафешке, что он показался пришельцем из другого мира. Его взгляд продолжал спокойно и неторопливо изучать меня из темноты. Я напряглась, попыталась расслабиться - и не смогла, пойманная в сети этого пристального взгляда, снова чувствуя себя беспомощной школьницей, только в этом изучающем взгляде не было ни насмешки, ни ненависти - лишь спокойное любопытство.
   Тонкая рука подняла бокал с вином, покачала его и поднесла к губам. Мне начало казаться, что у этого странного человека вовсе нет лица - оно тонуло в тени, в которой ничего невозможно было разглядеть.
   - Вот и я, - раздался бодрый голос прямо над ухом. Я подскочила, едва не расплескав себе на юбку вино. Сергей быстро обошел вокруг меня и уселся на свое место. От него отчетливо пахло сигаретным дымом и дешевой туалетной водой. Мысленно выругавшись, я сладко улыбнулась ему и метнула еще один взгляд на незнакомца в дальнем углу. Тот сидел, по-прежнему небрежно откинувшись на спинку стула, и невозмутимо потягивал вино.
   - Прости, что оставил тебя одну, - снова извинился Сергей. - Я так нервничаю из-за Алины...
   - Все нормально, - заверила я. - У всех бывают неприятности. Вы обязательно помиритесь, тебе только нужно будет сделать ей какой-нибудь приятный сюрприз, и все будет как прежде.
   - Ты правда так думаешь?
   Я кивнула.
   - Знаешь, я ведь хотел напиться сегодня. По-настоящему. Не могу же я, в самом деле...
   - Так тебе был нужен собутыльник? Извини, тут я тебе вряд ли помогу. Вообще, это не выход. Знаешь, поезжай-ка прямо сейчас к своей красавице, пока она не нашла себе другого утешителя. Купи ей цветы, шампанского, закажи еду из хорошего ресторана, устрой ужин при свечах... Ну же, прояви фантазию!
   На мгновение мне стало жаль Сергея, пока он растерянно хлопал глазами, словно не понимая смысла моих слов.
   - Да, наверное, ты права, - наконец пробормотал он. - Я должен идти.
   Он взял счет, заплатил за ужин и стал торопливо прощаться.
   - Пока, - махнула я рукой, - увидимся завтра.
   Что делает с человеком любовь, устало подумала я, провожая взглядом его долговязую фигуру. Вот он выходит из кафе, открывает зонтик и ловит такси, полускрытый потеками дождя на оконном стекле, слепящим светом фонарей и вспышками фар проезжающих машин. Сейчас он бросится к своей кукле Алине, постарается вымолить ее благосклонность, а потом почти наверняка останется у нее на ночь, прощенный и счастливый...
   Моя судьба не так проста. Сейчас посижу еще немного, допью свое вино и отправлюсь домой... спасибо, не придется сегодня думать об ужине. А жаль: заботы о стряпне отвлекли бы от более грустных размышлений. Например, почему бы не проститься, наконец, с дурацкими предрассудками и не познакомиться с нормальным человеком, в двадцать четыре года пора уже иметь рядом кого-то, на кого можно положиться, а не скрываться от всего мира за глухой стеной детских комплексов. Только где взять того, кому можно довериться - не на день, не на неделю, а на всю жизнь?
   Медленно отпивая глоток за глотком, я чувствовала, как постепенно по телу разливается приятное тепло и уходит сожаление (ах, так оно все-таки было!) от поспешного бегства Сереги. Нет, действительно, ничего такого уж грустного не случилось, надо поскорее отправиться домой и поиграть что-нибудь на стареньком бабушкином пианино, чтобы совсем успокоиться. Нет, бешеный напор "Аппассионаты" сегодня вряд ли нужен, а вот неторопливые арпеджио "Лунной" вполне сойдут. Закрыть глаза, сосредоточившись на глубоких звуках, вслушиваясь в тихий аккомпанемент дождя и листвы в темноте за окном, впитывая чарующие волны льющихся из-под пальцев светлых созвучий...
   - Я могу присесть?
   Какой странный голос: мягкий, тихий, безупречно вежливый, завораживающий. Словно поднявшийся из мыслей, из сердца, из незримой партитуры "Лунной сонаты", из строгих рыдающих звуков одинокого рояля, он вернул меня к реальности - ненавязчиво и без потрясения. Подняв глаза, я увидела сперва тонкие пальцы изящной руки, держащейся за спинку стула, потом краешек белой манжеты, рукав дорогого серого пиджака, твердую линию плеча и, наконец, лицо, наполовину скрытое полями элегантной шляпы, - гладкий чистый подбородок, красивый изгиб полных губ, высокие скулы, тонкий нос. Лицо андрогина, прекрасное и загадочное, совсем юное. Из тени влажно блеснули глаза.
   - Вы не против, если я присяду? - повторил незнакомец. Я в смятении кивнула, и он уселся напротив меня.
   Помолчал немного, давая мне получше разглядеть себя, хотя что можно хорошо увидеть в полумраке? Юноша, почти мальчик. Очень красивый, стройный, но не худощавый, с поразительной грацией и пленительными манерами аристократа.
   - Мне показалось, что ваш спутник ушел чересчур поспешно. Это невежливо и оскорбительно для девушки, не правда ли?
   Его голос оставался ровным и тихим, в нем была необыкновенная, поистине колдовская сила.
   - Я не его девушка, - сказала я как можно беззаботнее.
   - Не сомневаюсь. - По губам незнакомца скользнула улыбка. - Вы слишком хороши для него.
   Его слова смутили меня еще больше. Что это - насмешка, неуклюжая лесть? Он не может не видеть, что перед ним - обычная серая мышка, а не фотомодель. Опустив голову, я уставилась на ободок бокала с недопитым вином.
   - Я наблюдаю за вами весь вечер, - проговорил мой загадочный собеседник, - и поверьте, получаю от этого немалое удовольствие. Вы часто бываете здесь?
   - Нет, хотя работаю тут неподалеку.
   - У вас, наверное, интересная работа.
   - Почему вы так решили?
   - Красивая девушка, сидящая в одиночестве в кафе в половине одиннадцатого вечера, скорее всего имеет очень интересную работу, не оставляющую времени на личную жизнь... правда?
   Эти слова задели меня еще больше, разозлив то ли новым упоминанием о моей "красоте", то ли попыткой углубиться в дедукцию.
  - Послушайте, это не ваше дело...
  Узкая аристократическая рука накрыла мои пальцы - прохладная и удивительно мягкая, без единого волоска на тыльной стороне ладони.
  - Успокойтесь. У меня не было намерения вас обидеть.
  - Тогда почему столько сарказма?
  - Разве? - В его голосе послышалось искреннее удивление. - Прошу вас, не думайте обо мне плохо. Если вам неприятны мои слова, простите. Обычно я говорю, что думаю, теперь буду думать, что говорю. - Красивые губы изогнулись в улыбке. - Вы не из тех развязных барышень, которые вешаются на любого мужика, готового угостить их кофе. Вы, кажется, недотрога. И мне это нравится. Вы достойны большего.
  - Не хотите ли вы сказать, что я из тех, кого угощают вином?
  Он тихо засмеялся, показав безупречно ровные зубы.
  - Почему бы и нет?
  Прежде чем я успела хоть что-то сказать, он окликнул официанта и заказал вина, фруктов и пирожные. Повернувшись ко мне, он снова улыбнулся.
  - Вы не будете возражать, если я посижу здесь еще немного?
  Что ему от меня надо, этому странному мальчику? Он знакомится без тени смущения, как искушенный мужчина, и держится как истинный князь. В нем было что-то интригующее, неуловимое нечто, притягивающее и завораживающее, и не поддаться его чарам было невозможно.
  Склонившись ближе, он снова накрыл мою руку своей - на этот раз почти властно. Его пальцы медленно двинулись вверх и охватили пожатием мое запястье: странная, смелая ласка, наполовину намек, наполовину обещание. Меня охватило странное чувство, близкое к панике. Надежный панцирь, защищавший мою жизнь, подавался, истончался, становился хрупким как стекло, как бумага, как зыбкая поверхность мыльного пузыря. Ладонь непроизвольно сжалась в кулак в тщетной и слабой попытке защититься от вторжения извне, но, к моему собственному изумлению, вырвать руку не хотелось. Это было непривычно, тревожно, удивительно и... приятно.
  - Что вам нужно?
  Казалось, его забавляло мое смущение.
  - Узнать вас получше... может быть, даже подружиться, если вы меня не разочаруете.
  Я почувствовала, что перестаю паниковать и начинаю сердиться. А еще - внезапно поняла, что совсем не хочу его разочаровать.
  Его пальцы гладили мою кожу, отчего у меня начала кружиться голова. Когда принесли вино, он убрал свою руку - медленно, словно нехотя, оставляя тепло прикосновения и ощущение почти недозволенной близости.
  - За знакомство, - сказал он, поднимая бокал, и его глаза блеснули из-под полей шляпы.
  Мы просидели в кафе почти до полуночи, неспешно разговаривая о пустяках. Он оказался интересным собеседником, умел слушать, часто смеялся. Сама того не заметив, я рассказала ему о себе так много, как никому до этого. Когда пришло время уходить, я чувствовала себя сильно опьяневшей и возбужденной. Мой новый знакомый помог мне надеть плащ и бережно взял меня под руку. Он был небольшого роста, лишь немного выше меня, и это почему-то тоже добавляло ему очарования.
  - Позвольте проводить вас, уже поздно.
  Мы вышли на улицу, в холодный туман, пронизанный жидким светом рекламы и фонарей. Дождь кончился, оставив на листьях тяжелые ожерелья капель. Пахло сыростью и автомобильными выхлопами. Мой спутник остановил такси и, отворив передо мной дверцу, помог забраться внутрь, потом зашел с другой стороны и сам уселся рядом.
  - Куда едем? - спросил шофер, вопросительно посмотрев в зеркало заднего вида.
  Я назвала адрес, мотор тихо заурчал, машина тронулась.
  Какое-то время мы ехали в молчании, потом мой спутник склонился ко мне, придерживая шляпу. Меня окутали запахи сандала, корицы, экзотических цветов - интригующие, манящие, дразнящие.
  - Вам не холодно? - его губы коснулись моего уха, пронзив тело внезапным чувством сладостного и почти болезненного тепла.
  Гладкая ладонь мягко легла на мое колено, и я невольно положила на нее сверху свои дрожащие пальцы.
  - Нет, благодарю вас.
  - Хорошо.
  Он снова замолчал, легонько поглаживая мое колено, но не поднимая руку выше. Мне было действительно хорошо рядом с ним. Хотелось заглянуть в это безупречно красивое юное лицо, посмотреть прямо в скрытые тенью глаза, сорвать шляпу и зарыться пальцами в густые волосы... У него были светлые волосы, судя по торчащим из-под полей непослушным завиткам.
  У моего дома он расплатился с таксистом, помог мне выйти и проводил меня до подъезда. Двор был пуст, почти во всех окнах уже погасли огни. В оставленных дождем лужах дрожал свет одинокого фонаря, на спинке лавочки бриллиантами сверкала дорожка капель.
  - Я вас не разочаровала? - спросила я, повернувшись к нему.
  - Нет, что вы. Вечер был чудесный. А вам... понравилось?
  Я улыбнулась, взяв его за руку.
  - Да. Когда мы снова увидимся?
  - Как насчет завтра? Приходите в кафе, когда закончите работу, я буду ждать вас.
  Я подалась ему навстречу, ощущая на своей щеке его теплое дыхание. Его сухие губы нежно коснулись уголка моего рта, потом он быстро поцеловал мою руку - с таким непринужденным изяществом, что у меня захватило дух.
  - До встречи, - прошептал он, отступив на шаг.
  Я кивнула и скрылась в подъезде, бросив прощальный взгляд на этого хрупкого ангела, явившегося словно из салонов девятнадцатого века, бледного мальчика-аристократа из холодно-надломленных песен Вертинского, с утонченной чувственностью в каждом движении и бархатистым тихим голосом, сводящим женщин с ума...
  Засыпая, я думала о нем. Мысли неотвязно лезли в голову: что он во мне разглядел, кто он, где живет, сколько девушек - а возможно, и парней! - у него уже было. И самая нелепая - а вообще, сколько ему лет? Может быть, меня угораздило связаться со школьником? Засмеялась, сама не веря: много ли найдется школьников с такими непринужденно изысканными и одновременно насквозь порочными повадками. Я вспомнила своих одноклассников, накачанных грубоватых ребят и робких ботаников, способных лишь на разговоры о девчонках, мечты, вздохи и поцелуи украдкой в темном подъезде, или норовящих поскорее забраться под платье подружки потными от волнения руками. Нет, мой новый знакомый совсем не таков. Смелый, почти наглый, и при этом почтительный и слегка отчужденный... Кто же он?
  Наутро я едва не опоздала на работу, выбирая что-нибудь получше из одежды, что подошло бы для вечернего свидания. Не хотелось выглядеть ощипанной курицей рядом с моим безупречным другом. Светлый струящийся шелк блузки, узкая черная юбка - строго, но элегантно. Из украшений лишь тонкая золотая цепочка да сережки-гвоздики. Пару мазков туши на ресницы, едва заметно подчеркнуть контур губ неяркой помадой - и обычный утренний макияж закончен.
  Появляться в офисе за пару минут до начала работы было дурным тоном. Татьяна Алексеевна, полная дама лет сорока с высокими выщипанными бровями, придававшими ее лицу никогда не проходящее удивленно-испуганное выражение, неодобрительно посмотрела в мою сторону.
  - Светочка, опять опаздываем? Кажется, Николай Степанович вас уже предупреждал...
  Я виновато улыбнулась, мысленно пожелав ей провалиться вместе с Николаем Степановичем. Сергей, сияющий и благоухающий туалетной водой, поднялся из-за своего стола мне навстречу.
  - Привет! Ты не представляешь себе, как ты оказалась права! Спасибо за добрый совет...
  - Помирился с Алиной?
  Серега счастливо кивнул. Точно, сегодняшнюю ночь он провел со своей ненаглядной Алиной и даже не помнит, как убежал накануне, бросив меня одну в кафе. Совсем ослеп от любви... Я внутренне усмехнулась. То же самое, наверное, и обо мне можно сказать. Случись раньше такая посиделка в кафе, я никогда бы не простила сбежавшему "кавалеру", а теперь вот едва сознаю, что следовало бы хоть немного дать понять, что обижена за вчерашнее.
  Поздоровалась с Дмитрием, копошащимся в бумагах. Поправив очки, он улыбнулся мне рассеянной улыбкой:
  - Замечательно выглядишь. У тебя праздник? Или в театр собралась?
  - На свидание, - выпалила я.
  Он кивнул и снова уткнулся в документы.
  - Так я тебе и поверил.
  Бедолага, подумала я. Из всего отдела Димка самый загруженный работой. Степаныч его не жалует и норовит запрячь по полной программе. Впрочем, надо отдать ему должное - голова у Димы соображает за четверых. Безропотный интеллигент слегка за тридцать, успевший обзавестись лысиной и двумя детишками. Его жизнь однообразна и скучна, изо дня в день только работа и дом, и двухнедельные отпуска неизменно на родительской даче...
  Господи, не дай мне сойти с ума до вечера! С этой молитвой я приступила к обычной рутине, но сегодня день, как назло, тянулся и тянулся, не приближаясь к вечеру. Работы было не меньше, чем всегда, только голова была занята не расчетами и планами, а совсем другими вещами. К вечеру, когда сотрудники других отделов, по обыкновению, потянулись домой, а Татьяна Алексеевна пошла ставить чайник, чтобы сделать небольшой перерыв в заполнении отчета, я объявила, что намерена уйти, как только разберу почту.
  - Светик, ну ты даешь! - засмеялся Сергей. - Медведь в лесу сдох, не иначе.
  - Мы не рабы, рабы не мы, - в тон ему пошутила я. - Серьезно, мне надо убежать пораньше.
  - Степаныч будет не в восторге, - буркнул Дима, не отрываясь от экрана компьютера, - но мы тебя прикроем.
  В половине седьмого я выбежала из проходной, а еще через пять минут распахнула дверь кафе. Споткнулась на пороге, едва не рухнув с непривычно высоких шпилек новых лаковых босоножек. Разумеется, до великолепия Серегиной Алины мне далеко...
  Он сидел на своем старом месте: шляпа надвинута низко на глаза, лодыжка правой ноги в сверкающем узком ботинке небрежно лежит на колене левой, в пальцах - маленькая кофейная чашечка.
  - Добрый вечер, - улыбнулась я, пытаясь заглянуть под поля шляпы и натолкнувшись на блестящие льдинки очков в тоненькой оправе. Он протянул руку и коснулся моей ладони легким пожатием, а потом его пальцы скользнули выше, к запястью, уже знакомым, почти интимным жестом.
  - Вы очаровательны, - сказал он своим мягким вкрадчивым голосом и поднялся, чтобы подвинуть мне стул. Я села, и он склонился, положив ладони мне на плечи. Его бархатистые губы коснулись моего уха.
  - Мне хотелось бы увезти вас отсюда, - жарким шепотом сообщил он, и я почувствовала, как его пальцы сжали и начали поглаживать мои плечи. - Эта дешевая закусочная не совсем подходит для близкого знакомства.
  У меня сбилось дыхание, когда он слегка захватил губами краешек моего уха. Стало немного не по себе, откуда-то появился непонятный страх. Не слишком ли напористо для начала?
  - Не напрягайтесь, - сказал он, выпрямляясь, и в его голосе послышался успокаивающий оттенок. - Если вы не захотите, я больше не стану искать вашего общества. Обещаю: все, что может произойти между нами, произойдет только по вашей просьбе.
  Мне стало стыдно. Он обошел вокруг стола, сел напротив, вопросительно помолчал.
  Его красивое лицо казалось печальным, но наверняка сказать было невозможно - глаза прятались в тени за стеклами очков.
  - Расскажите мне о себе, - попросила я. - Кто вы? Чем занимаетесь?
  Он пожал плечами.
  - Я занимаюсь фотографией. Профессионально.
  - Это все, что вы можете о себе рассказать?
  - Разумеется, нет. Но пока просто отвечаю на ваши вопросы. У меня небольшая квартира рядом с метро "Сокол", где я живу в обществе кошки. По жизни я одиночка, она тоже, вот мы и нашли друг дружку.
  Я фыркнула.
  - Что именно вас рассмешило?
  - Вы не похожи на человека, страдающего от одиночества.
  - Совершенно верно. - Он смотрел на меня из-за стекол очков без тени улыбки. - Я не страдаю от одиночества. Я им наслаждаюсь. Должно быть, вы имели в виду чувство потерянности в мире, то, что испытываешь, толкаясь в равнодушной толпе, заполняющей улицы в час пик? Или когда вечерами не с кем выпить чаю и поговорить по душам? Или ночи в холодной постели, согреваемой лишь собственным телом? Или...
  - Не продолжайте. - Я накрыла его руку своей. - Я знаю, что это. Я хотела сказать, что вы слишком интересный человек, чтобы мир мог оставить вас в покое.
  - Не знаю, в чем дело, но в покое меня действительно не оставляют, поэтому жизнь отшельника для таких, как я, имеет свою прелесть. Хотите посмотреть, где я прячусь от мира? Думаю, моя кошка не стала бы возражать, если вы согласитесь быть моей гостьей сегодня вечером.
  Как смело, напористо, пожалуй, даже нагло. Должно быть, он или слишком самонадеян, или невысокого мнения обо мне.
  - Я едва вас знаю, - прохладно сказала я, пытаясь сопротивляться.
  - Справедливо. Меня зовут Женя. Кстати, я тоже знаю вас совсем мало. Итак, как мне называть вас?
  Его слова обезоружили меня. Он нравился мне все больше, на него решительно невозможно было сердиться. Вопрос требовал ответа; почти против своей воли я улыбнулась и сказала:
  - Света. И можно на "ты".
  Он снова замолчал, его губы дрожали в полуулыбке, словно хотели, но не могли что-то сказать.
  - Так что насчет моего приглашения?
  Я помолчала, пытаясь разобраться в собственных ощущениях. Согласиться ехать домой к парню, которого знаю второй день, потеряв голову от его красоты и блистательного ухаживания, было абсолютно не в моих правилах. С другой стороны, он обещал, что не сделает ничего такого, что мне не понравится. Вопрос в том, насколько далеко я сама готова зайти...
  - Я не готова принять ваше... твое приглашение. По крайней мере, не сегодня.
  Он терпеливо кивнул, не выразив ни настойчивости, ни сожаления, и это мне тоже понравилось. Не каждый мужчина умеет принять отказ с пониманием.
  - Мы вернемся к этому позже, - спокойно сказал он. - Пока же, я думаю, для продолжения беседы нам подошел бы небольшой уютный ресторан. А что думаешь ты?
  Я только улыбнулась.
  Через пару минут мы сидели в такси, его аристократическая рука привычно лежала на моем колене, слегка поглаживая его через тонкую паутинку колготок. Значит, фотограф? Мне всегда казалось, что это не профессия, зарабатывать этим на жизнь, а уж тем более на дорогие костюмы, рестораны и ежедневные поездки на такси невозможно. К тому же он совсем мальчишка. Может быть, студент, увлекающийся фотографией? Я была заинтригована.
  Ресторан, выбранный Женей, действительно оказался уютным. Здесь не было пьяных компаний, корпоративных посиделок и навязчивого сервиса. В приглушенном теплом свете ламп скользили официанты, маленький оркестр играл с небольшой сцены приятные мелодии в венгерском стиле. Зал, заполненный чуть больше чем наполовину, был оформлен в сдержанных багряных и золотистых тонах, обитые бархатом стены украшали пейзажи в широких позолоченных рамах. Мы заняли место за столиком и заказали ужин. Женя прекрасно разбирался в винах; едва пригубив из бокала, я поняла, что это - настоящее чудо: легкое, ароматное, с великолепным тонким вкусом.
  - Тебе нравится? - спросил он, словно невзначай коснувшись под столом моего колена своим.
  - Да, здесь чудесно. Как ты нашел это место?
  Он загадочно улыбнулся уголком губ, чуть помедлив с ответом.
  - Я не причисляю себя к завсегдатаям таких заведений, но обстановка как нельзя лучше располагает к отдыху и романтике.
  Я была совершенно очарована. Мы ужинали, пили вино, а потом он пригласил меня потанцевать. Его пальцы сжимали мои ладони уверенно и нежно. Никаких вольностей, лишь время от времени прикосновение его необычайно гладкой теплой щеки к моей щеке, аромат пряностей, орхидей и корицы, окутывающий меня завораживающими волнами в такт нашим медленным движениям. Он не прижимался ко мне в танце, хотя танцевал великолепно, с присущей ему плавной грацией. Пару раз, когда я делала попытки прильнуть к его груди, он ловко, но неизменно быстро отстранялся, как будто это помешало бы ему или стеснило.
  Мы пробыли в ресторане до полуночи, за разговором не замечая времени, а затем Женя, как и накануне, проводил меня до дома на такси. У двери подъезда он взял меня за руку и осторожно коснулся губами кончиков пальцев - одного за другим, а потом поцеловал в середину доверчиво раскрывшейся ему навстречу ладони.
  - Спасибо.
  - За что?
  Он помолчал. Из-под шляпы выбился золотистый завиток волос.
  - За то, что ты есть.
  Его слова потрясли меня. Он был так красив, так безупречно галантен и так утонченно нежен, что казался принцем из полузабытой детской сказки. Я вдруг поняла, что люблю его - бесповоротно, бездумно и отчаянно, и готова отдать все на свете за счастье быть с ним.
  Закрыв глаза, я потянулась ему навстречу, наши губы соединились. Он не выпускал мою руку, пока целовал меня - все с той же неизменной нежностью, вначале робко, словно пробуя на вкус, потом - властно раздвинув языком мои губы, с упоительной страстью, проникая глубоко в рот. Я невольно застонала, и он отстранился, словно в испуге.
  - О, прости...
  - Я...
  - Нет, молчи. Мне не следовало этого делать.
  Я чувствовала себя беспомощной, не видя его глаз и выражения лица. Стремительно поцеловав меня в щеку, он отступил на шаг.
  - До свидания. Увидимся завтра. Я... заеду за тобой после работы, хорошо?
  Я кивнула, едва сдерживая внезапные слезы. Для чего эти игры? Чего он добивается? Чтобы я бросилась за ним, умоляя остаться? Мальчишка... и я его люблю.
  Следующий день прошел как во сне. Я схлопотала замечание от Николая Степановича, пару раз выслушала беззлобные насмешки Сергея над своей невнимательностью и неловкостью, отшутилась, едва ли сознавая смысл собственных слов. Татьяна Алексеевна заботливо поинтересовалась, все ли у меня в порядке. Да, в полном порядке, лучше и быть не может. Привычно делая свою работу, я думала о Жене и с почти болезненным нетерпением ждала вечера. Боже, как медленно тянулся день!
  Едва закончилось рабочее время, я вскочила и, набросив плащ, направилась к двери.
  - Свет, ты чего это? - Димкины брови удивленно поползли вверх, отчего очки съехали книзу.
  - Извини, тороплюсь! - выпалила я, посмотрев в висящее у двери зеркало.
  - Завтра сдача формы 4.10, - ядовито напомнил Серега.
  - Черт с ней, я ее и завтра в два счета доделаю.
  Парни переглянулись, одновременно пожав плечами, но я уже выбежала за дверь.
  На обочине вереницей выстроились машины, которым был закрыт въезд на служебную стоянку: клиенты, мужья, встречающие жен с работы, друзья сотрудников или просто случайные искатели свободного места для парковки. Я оглядывалась в поисках Жени, когда он бережно взял меня под руку.
  - Привет. Как прошел день?
  Я повернулась и почти уткнулась лицом в огромный букет полураспустившихся алых роз, из-за которого выглядывало сияющее Женино лицо.
  - Это тебе.
  Я почувствовала, что краснею, когда он вложил букет мне в руки.
  - Ну зачем ты... Господи... Спасибо.
  - Мне так тебя не хватало. - Его голос дрогнул, выдавая волнение. - Пойдем, я тебя отвезу.
  - Куда?
  - Куда ты захочешь. Помнишь мое обещание? Я выполню всё, о чем ты попросишь.
  - Всё?
  - Если это будет в моих силах. Идем.
  Сегодня на нем был темно-серый костюм в едва заметную тонкую полоску, белая сорочка с галстуком насыщенного брусничного цвета выглядывала из-под небрежно расстегнутого пиджака. На голове красовалась неизменная шляпа, но очков он сегодня не надел. Он подвел меня к новенькой черной "Ауди" и приглашающим жестом распахнул переднюю дверцу. Я села, удивившись, что у такого юного мальчика может быть подобная машина, и не зная, что делать с розами. В конце концов, я осторожно пристроила их на руках, словно ребенка, и меня окутал их свежий аромат. Женя уселся на водительское сиденье и вопросительно посмотрел на меня.
  - Итак, куда же мы поедем?
  - Удиви меня.
  Он тихо рассмеялся, и мне показалось отчего-то, что смех был не веселым. Положив руку на мое колено, он слегка сжал его и проговорил вполголоса:
  - Я повторяю свое вчерашнее приглашение. Не хочешь посмотреть, где я живу?
  - Пожалуй, мне интересно. - Я накрыла его руку своей. - Но предупреждаю, я очень недоверчива, когда имею дело с малознакомыми людьми ...
  - Я постараюсь не обмануть твоего доверия.
  Он быстро взглянул на часы, потом положил руку на обтянутый кожей руль, включил зажигание.
  - Надеюсь, мы не попадем в пробку.
  Водил он легко и уверенно, машина лавировала в несущемся потоке, впрочем, не нарушая правил. Вопреки его ожиданиям, в пробку мы все-таки попали. Зажатые с четырех сторон медленно ползущим "эскортом", мы болтали сначала о машинах, потом о французской кухне, затем перешли к повадкам кошек. Он сказал, что женщины похожи на кошек, а мужчины - на собак, и мы одновременно рассмеялись. С ним было интересно и спокойно, о чем бы он ни говорил, что бы ни делал.
  Проехав последний светофор, мы выбрались из пробки. Женя с облегчением вздохнул, и я, нагнувшись к нему, погладила ладонью его колено. Он чуть заметно напрягся.
  - Не мешай мне вести машину, - с притворной строгостью попросил он. - Я... отвлекаюсь. Собственно, не скажу, что мне неприятно.
  Он тут же заговорил о другом, не дав мне времени пожалеть о своем невольном движении и обдумать его слова. Я так и не заметила, когда мы свернули в большой тихий двор, засаженный старыми липами.
  - Приехали, - сказал Женя, заглушив мотор. - Пришло время посмотреть тесную берлогу зверя-одиночки.
  Его квартира на третьем этаже старого дома сталинской постройки, с высокими потолками и просторным холлом, тесной мне не показалась. Четыре комнаты, одна из которых была превращена в фотостудию, а три остальных - спальня, кабинет и гостиная. Пока я с любопытством озиралась, стоя на пороге, Женя подхватил и пристроил на вешалке мой плащ и сумочку, склонился в шутливом поклоне.
  - Моя королева...
  - Прекрати. - Помимо воли я улыбнулась и протянула руку, чтобы сорвать с его головы шляпу. Он быстро и легко отстранился.
  - Надо бы позаботиться о твоих розах. Проходи, я сейчас.
  Он включил свет в гостиной, пропуская меня, а сам скрылся в кухне. Войдя в комнату, я огляделась. Ноги сразу утонули в пушистом ковре, низкий диван с разбросанными в продуманном беспорядке подушками манил устроиться поудобнее. На стенах, оклеенных бежевыми обоями, висели в рамках фотографии - в основном, пейзажи с видами гор, закатов и моря. На журнальном столике лежала стопка журналов: тут были и глянцевые мужские журналы, и National Geographic, и даже гламурный "Космополитен". Другой низкий столик был сервирован к ужину, среди тарелок, бокалов и сверкающих приборов стояли подсвечники с толстыми восковыми свечами. Телевизор - огромная панель с динамиками домашнего кинотеатра - занимал одну стену почти целиком, но сейчас мне хотелось тишины. Я уселась на диван, скромно натянув подол юбки на напряженно стиснутые колени.
  Вскоре появился Женя с большой вазой, наполненной водой, и, поставив ее на журнальный столик, пристроил в нее розы и несколькими уверенными движениями придал букету форму. Его вкус был безупречен, как у настоящего флориста.
  - Так хорошо?
  - Они просто великолепны.
  - Как и ты.
  Он улыбнулся, погладил меня по руке и снова вышел из комнаты. С ним было так легко, как обычно никогда не бывает с мужчинами. Возможно, дело было в его молодости или в его манерах, в необычайном чувстве такта, а может быть, в какой-то присущей ему странной хрупкости и ранимости.
  - Прости, что заставляю тебя ждать, - проговорил Женя, вновь появляясь с бутылкой белого испанского вина в одной руке и тарелкой с бутербродами в другой. - Дай мне еще пару минут.
  - Может быть, тебе помочь? - вызвалась я, поднимаясь.
  - Ни в коем случае. Ты - моя гостья. Если хочешь, можешь пока осмотреться.
  Он опять направился на кухню, а я, пользуясь приглашением, заглянула в полутемную студию, заставленную треногами и прожекторами, похожими в сумраке на застывших диковинных богомолов, потом - в соседний со студией кабинет, где обнаружились компьютер и полки с сотнями книг. Щелкнув выключателем, зашла в ванную, облицованную плитками золотисто-шоколадного и бежевого цветов, посмотрела на свое отражение в висящем над умывальником большом зеркале: восхищенные и немного испуганные глаза, чуть растрепавшиеся волосы, румянец на щеках. В общем, вид почти безумный. Невольно усмехнувшись, я покачала головой и, открыв кран, с наслаждением подставила ладони под прохладную воду, коснулась пылающего лица кончиками мокрых пальцев. Вода, как обычно, успокоила и освежила. Выйдя из ванной, я едва не столкнулась с Женей, тащившим поднос с едой.
  - Пойдем, - сказал он, одной рукой легонько обнимая меня за талию. - Теперь действительно все готово.
  В гостиной он пригласил меня располагаться, задернул портьеры, зажег свечи, выключил электричество и устроился рядом со мной на диване у накрытого стола.
  - Как тебе понравилась мое жилище?
  - Можно заблудиться, - пошутила я.
  - Только с непривычки. А по мне здесь тесновато.
  - Тогда тебе нужен дворец.
  Мы засмеялись.
  - К дворцу понадобилась бы и прислуга. Я не очень хорошо готовлю, - сознался он, открыв бутылку и разливая вино по бокалам, - так что не суди строго.
  - Ничего, все очень аппетитно выглядит.
  Он посмотрел на меня с улыбкой. Теплый изменчивый свет свечей делал его юное лицо еще более прекрасным и загадочным. Наступило молчание; мне казалось, что ему слышен гулкий стук моего сердца. Он был так близко, стоило только наклониться, чтобы коснуться губами его полуоткрытых губ...
  Женя вздрогнул, словно мотылек в паутине, и протянул мне бокал.
  - Моя мечта сбылась, - проговорил он. - Ты здесь, и даже, кажется, сама об этом попросила.
  - Мне было любопытно посмотреть, как ты живешь. А где твоя кошка?
  - Пока что ужинает на кухне, полагаю. Но скоро обязательно явится на нас поглазеть. Кстати, вина она почему-то не пьет, так что в компанию мы ее не возьмем.
  Я засмеялась, мы выпили, разглядывая друг друга. Я залюбовалась его тонкой изящной рукой, держащей бокал. Такие руки бывают у пианистов или артистов. Или у фотографов...
  - У тебя тут очень уютно, - сказала я, - и прекрасные пейзажи на стенах. Это все твои работы?
  - Почти. Одну подарил друг, остальные - мои. Обожаю природу, но редко случается выбраться из города. Каждый раз хочу успеть увидеть всё, а самое интересное забрать с собой... хотя бы в виде картинок.
  На пороге шевельнулась маленькая тень, и в комнату, осторожно ступая крепенькими мягкими лапками, вошла пушистая белая кошка с черной грудкой.
  - Какая прелесть. - Я улыбнулась. - Как ее зовут?
  - Лиза. Как императрицу.
  Кошка подошла, привередливо ткнулась носом в мою ногу, попятилась от моих протянутых в ее сторону пальцев, вопросительно посмотрела на Женю и, когда он развел руками, показывая, что не намерен кормить ее со стола, обиженно потрусила прочь. Вскоре из коридора послышалось скорбное тихое мяуканье.
  - У нее и правда императорские манеры, - сказала я.
  - Обжора, - сказал Женя укоризненно. - Целыми днями ест да спит, вечно выпрашивает еду. Ни отдыхать не дает, ни работать...
  - А где ты работаешь?
  - Выполняю заказы для журналов, - он пожал плечами, - иногда работаю с моделями - для показов, или делаю портфолио для конкурсов красоты...
  - Ты, наверное, видишь много красивых девушек, - ревниво заметила я.
  Женя посмотрел на меня с легкой улыбкой.
  - Много. Но это не значит, что я с ними всеми сплю. Кроме того, обычно у красавиц бывает капризный нрав, а мне нравятся спокойные и не развязные люди.
  Я задумалась. В его тоне было что-то такое, что заставило меня смутно заподозрить, будто женская красота его не трогает.
  - Ты... - я запнулась, не решаясь напрямую задать вертевшийся на языке вопрос.
  - Что?
  - Ты гей?
  Он засмеялся искренним, веселым смехом.
  - Как тебе такое в голову могло прийти? - Он придвинулся ближе, отставив свой бокал на столик. Внезапно он оказался совсем рядом со мной. - Ну, ладно.
  Он взял меня за подбородок и, наклонившись, провел языком по моим губам. Это не было поцелуем - скорее, изысканной, смелой лаской, намеком, обещанием. Я затрепетала, подавшись ему навстречу, но он отстранился.
  - Что же ты теперь обо мне думаешь?
  - Я еще слишком мало тебя знаю, - прошептала я. - Иногда мне кажется, что ты самый классный парень на свете, а иногда - что ты очень странный... загадочный, как граф Монте-Кристо. Ты утверждаешь, что не спишь с моделями, которых фотографируешь, а между тем прекрасно знаешь, как говорить с девушкой и ласкать ее так, чтобы ей было приятно. Я хочу, чтобы ты рассказал о себе больше.
  Он озадаченно посмотрел на меня.
  - С чего же мне начать?
  - Для начала, почему бы тебе не снять шляпу? Или ты и дома в ней ходишь? - и, быстро протянув руку, я сорвала шляпу с его головы.
  Поток длинных золотистых кудрей хлынул на плечи медовыми каскадами, мгновенно преображая точеное лицо.
  Я замерла, остолбенев от потрясения и внезапного осознания. Потом нерешительно положила ладони на лацканы серого пиджака и развела их в стороны. Под белой рубашкой отчетливо выступали округлые холмики девичьих грудей.
  - Женя...
  Дыхание перехватило. Вся эта тайна, эта пленительная красота, эта безоглядная страсть, заставившая меня позабыть обо всем на свете, оказалась только насмешкой, игрой воображения, пустой мечтой о несбыточном счастье. Меня затрясло. Нет, не может быть, этого не может быть...
  Его... нет, ЕЕ рука мягко легла на мое плечо, и все тот же искушающий, волшебный голос прошептал с горечью:
  - Зачем?
  Я подняла голову и заглянула в глаза - бездонные, тревожные, умоляющие, огромные, как у ребенка, темно-серые и действительно прекрасные; теперь они смотрели на меня с отчаянным вопросом и бесконечным упреком.
  - Для чего была вся эта игра? - спросила я, чувствуя, как к глазам подступают слезы.
  Женя продолжала смотреть на меня, и ее глаза тоже наполнились слезами.
  - Неужели ты не понимаешь, что для меня это не игра? - быстро прошептала она. Ее тонкие пальцы скользнули по моей руке, сжали запястье. - Ведь я с самого начала не обманывала тебя ни в чем. Ты так нужна мне... Быть рядом с тобой, смотреть на тебя, слышать твой голос, держать за руку. Я уже не могу без тебя. Неужели ты уйдешь теперь? Я... ты даже не представляешь себе, каково это - быть не такой, как все... Как мне удержать тебя, как рассказать о том, что я сейчас чувствую?
  Она встала и медленно опустилась передо мной на колени - бесполое и красивое, как ангел, создание в дорогом мужском костюме и безупречно белой сорочке, с густыми золотыми кудрями и нежным лицом рафаэлевской мадонны.
  - Я люблю тебя, - тихонько проговорила она, не выпуская мою руку. - Люблю...
  Мир застыл. Земля повисла в немоте Вселенной, уходя из-под ног. Беспомощная слезинка сорвалась с ресниц, сердце замерло на мгновение, мучительно сжавшись в отчаянии и тревоге. Время остановилось в хрупком, звенящем безмолвии.
  Казалось, прошла вечность. А потом мои пальцы коснулись ее гладкой пылающей щеки, влажной от слез, она подняла бледное лицо мне навстречу - и огромный мир дрогнул, качнулся маятник гигантских часов, и жизнь вновь обрела звуки и краски, смысл и полноту.
  - Я люблю тебя, - повторила я как эхо. - И никуда не уйду. Я помню твое обещание.
  Ее глаза просияли - изумлением, неверием и восторгом.
  - Чего же ты хочешь? - спросила она почти робко.
  - Ты все исполнишь, верно? Поцелуй меня.
  Ее губы нашли мои. Знакомые, теплые, мягкие губы - как шелк, как лепестки розы. И знакомая восхитительная манера целоваться - вначале несмело, как неопытный ребенок, затем с обжигающей страстью, глубоко, до дрожи, до жара, до стона. Я потянулась к ней, и ее изящные руки обвились вокруг моей талии в осторожном и нежном объятии. Закрыв глаза, я чувствовала теплый бархат ее губ на своем лице, испытывая поразительное ощущение нереальности происходящего. Я никогда раньше не представляла себе, что смогу полюбить девушку... но так случилось. Так случилось - неожиданно, захватывающе, с пугающей силой, и теперь ничто не могло поколебать моего желания быть с ней. Ее запах сводил меня с ума - древесный, коричный, чуть сладковатый, с тонкими нотками цветов и мускуса. Мне хотелось утонуть, раствориться в нем, в поднимающейся изнутри меня упоительной горячей волне, отдаться без остатка этим жадным губам и рукам, беспомощно умирая от переполняющей душу нежности...
  - Так - хорошо? - спросила она, садясь рядом и прижимаясь ко мне.
  - О, да... - Я поцеловала ее в щеку. - Подумай сама, как я могу теперь уйти, когда только-только начала узнавать тебя по-настоящему?
  Она засмеялась - счастливо и облегченно, и из ее глаз вновь побежали слезы.
  - Женечка, ну что ты... Поговори со мной. Ведь я действительно думала, что ты парень, и совершенно потеряла от тебя голову.
  - Теперь ты знаешь правду.
  - Да, и мне все равно, парень ты или девушка, потому что я люблю тебя.
  Она помолчала, обнимая меня за плечи, потом проговорила:
  - Мне хотелось завоевать тебя. Именно тебя, потому что ты показалась мне именно той, кого я всегда искала. Недотрога, одиночка, красивая, гордая и очень чувствительная. Знаешь, а ведь ты для меня самой, наверное, еще большая загадка, чем я для тебя.
  - Вряд ли. - Я улыбнулась, погладив ее грудь под тканью сорочки. - Ты похожа на маску венецианского карнавала, и я до сих пор не знаю, что еще ты скрываешь. У тебя были девушки прежде?
  Она усмехнулась, взяв меня за руку.
  - Да, но совсем не так... В школе у меня была подружка, до какого-то времени мы просто делали вместе уроки, ходили в кино, гуляли, а потом я вдруг поняла, что мне нравится думать о ней не так, как о других девчонках. Ничего серьезного между нами так и не было: пару раз она ночевала у меня, мы хихикали полночи, прижимаясь друг к дружке и мешая спать родителям в соседней комнате. Один раз, набравшись храбрости, я поцеловала ее в губы, и тогда она сказала, что я дурочка и что ей противно. Я попыталась обратить все в шутку, но почувствовала себя отвергнутой и униженной. После школы мы расстались, она вышла замуж и сейчас воспитывает дочку...
  - Вы больше никогда не были близки?
  - Нет. Слишком велико было разочарование. Мы дружили, но нас уже разделяла эта невидимая стена... Я поняла, что не всегда можно открывать свои чувства даже очень близкому человеку. Я старалась быть как все, не показывать виду, что иногда возбуждаюсь при виде обнаженного женского тела, даже завела себе бой-френда, которого терпела, не получая особой радости от его неуклюжих ухаживаний. Трудно сказать, по чьей инициативе мы расстались, но он ушел от меня спустя полгода, сказав, что я слишком непонятна и сложна для него.
  - Он не хотел понять тебя.
  - Да. Ему это было незачем. Подружка должна хорошо стряпать, быть веселой и всегда с готовностью раздвигать ноги, чтобы доставить ему удовольствие. - В ее голосе послышались горечь и злость. - Во мне он ничего этого не нашел. А потом все изменилось... После института я поняла, что найти определенность и свое место в мире - еще не цель, что смыслом жизни может быть поиск, просто поиск сам по себе.
  Эти слова захватили меня. Ее глаза изучали мое лицо, в них дрожали золотые искорки свечей.
  - Что же ты ищешь?
  - Необычное, неизведанное, смешное, прекрасное, удивительное и загадочное. Я хочу узнать об этой жизни как можно больше. Книги, музыка, путешествия, секс... Мне интересно всё, но больше всего мне нравится фотография. Когда я беру в руки фотоаппарат, я чувствую, что пространство и время распахиваются настежь. Мир огромен, его невозможно описать и постичь, но остановить его мгновения - это как получить власть над чем-то, что неизмеримо выше тебя. Ты видела старые фотографии, снятые самыми первыми камерами, когда фотограф поджигал магний и говорил, что сейчас "вылетит птичка"? Те птички давно уже улетели, люди мертвы больше столетия, а их лица смотрят на нас с фотографий - разве это не чудо?
  Я знала, о чем она говорит. Чудо неумирающего времени, мгновения прошлого, музыка Шопена и Бетховена, льющаяся из-под пальцев современных пианистов - снова, и снова, и снова, возрожденные мысли и чувства, будто бы и не было всех прошедших столетий... Для меня это было совсем по-другому, но все же я понимала ее.
  - Ты хочешь сохранить все это, правда?
  Она поцеловала меня в середину ладони, потом встала и подошла к шкафу.
  - Мне всегда кажется, что самое интересное, самое лучшее и прекрасное - там, за горизонтом, где я еще не была. - Вытащив несколько пластиковых папок, она вернулась ко мне. - Этой весной я ездила в Швейцарию, смотрела, как оживают луга, как тихо облетает цвет вишен в прозрачную воду горных рек... Время струится, как эта вода, тает льдом с согретых весенним солнцем вершин, и все-таки часть его остается со мной. Посмотри.
  Фотографии были потрясающими. Нежные лепестки вишен, словно невесомая пена на тонких черных веточках - ажурная хрупкость на фоне сумрачных вечных гор с затянутыми облаками вершинами; бескрайняя зелень лугов, испещренная незабудками, дикими нарциссами, лютиками и гусиным луком; маленькая девочка в белой блузке и красном сарафанчике на вершине заросшего цветами холма, словно летящая над широкой долиной с разбросанными далеко внизу маленькими домиками... Горы были такими разными: солнечными, почти прозрачными в удивительной бледной дымке тумана, оранжевыми и золотыми в закатном сиянии, холодными и седыми в шапках облаков, грозными и величественными. В фотографиях Жени было неизменное щемящее чувство ускользающего контраста, вечности, переплетенной с зыбкостью летящих мгновений жизни. Ее талант казался невероятным.
  - Я очень люблю горы, - проговорила она мечтательно. - Горы и море хранят память о прошлом, они останутся неизменными, когда мы исчезнем... Это завораживает.
  Я потянулась к ней и обняла за плечи.
  - Ты просто чудо. Эти фотографии...
  - Я делала их для журнала, но конечно, взяли не все.
  - Покажи мне еще что-нибудь.
  Мы просидели еще пару часов, и я открывала себе Женю в ее удивительных фотографиях: городские пейзажи, зимний лес, закаты, море... В одной из папок обнаружились снимки полуобнаженных красавиц, некоторые из этих снимков были настолько откровенными, что вряд ли годились для журналов.
  - Интересно, ты не находишь? - рассмеялась она, заметив мое смущение. - Это для мужских журналов. Обычно я веду съемки здесь, в своей студии, чтобы девушки чувствовали себя естественно. Парни-фотографы часто возбуждаются во время таких сессий, у них встает, и некоторых это не устраивает... по разным причинам. У меня-то ничего не встает, а если я что и чувствую, то это не так заметно. Иногда я одеваюсь мужчиной, девчонкам хочется остаться для более близкого знакомства, а потом, когда они узнают правду, обычно обижаются и уходят.
  - У тебя совсем ни с кем из них ничего не было?
  - Ну... - Она передернула плечами. - Пару раз приняли вместе душ, быстрый секс на одну ночь... Ничего серьезного, просто желание близости без обязательств. Когда видишь, как голая девушка перед тобой в течение полутора часов принимает такие позы, невольно захочешь затащить ее в постель, не испытывая по отношению к ней абсолютно никаких иных чувств.
  Я засмеялась.
  - Если ты согласишься для меня позировать, - сказала Женя, взяв в ладони мое лицо, - я боюсь, что не выдержу дольше десяти минут.
  - Проверим?
  - Нет, - прошептала она, разглядывая меня расширенными блестящими глазами, - только не в студии. Нужно, чтобы ты была здесь, вот такая, как сейчас... Подожди минутку.
  Она скрылась в соседней комнате, потом появилась снова с фотоаппаратом в руках.
  - Что я должна делать? - смущенно поинтересовалась я, одергивая юбку на коленях.
  Женя улыбнулась.
  - Ничего. Хочешь, выпей еще вина, сядь поудобнее, можешь даже прилечь. Это не имеет значения. Давай поговорим о чем-нибудь.
  - Например?
  - Что тебе нравится?
  Я взяла со стола бокал, глядя, как вспыхивают и гаснут искорки в золотистом вине, и ненадолго задумалась.
  - Много чего. Наверное, больше всего - музыка и книги. Еще - дождь. Когда-то мы отдыхали с родителями в санатории в лесу, я помню маленький домик, капли, стучащие по скату крыши, по подоконнику, по навесу крыльца, запахи хвои и прелой листвы, грибов и смолистых сосен. Можно целый день сидеть и смотреть, как срываются капли, слушать, как шелестит дождь, думать и мечтать... А потом любоваться чистым, сверкающим под солнцем лесом, яркой радугой над речкой и лугами. А еще я люблю смотреть на звезды, это всегда завораживает и немного пугает...
  Пока я говорила, затвор фотоаппарата тихо щелкнул несколько раз, но это не заставляло напрячься, как обычно в фотоателье, когда стараешься сделать "естественное" лицо, а в результате едва узнаешь себя на снимке. Закрыв глаза, я услышала голос Жени:
  - Я сразу подумала, что ты любишь музыку. У тебя такие гибкие и красивые руки. Как у пианистки.
  - Я немного играю, - призналась я. - Для себя, когда на душе паршиво.
  - Это бывает часто?
  - Случается... - Я допила вино и поставила бокал на столик. - Мне кажется, я напиваюсь.
  Она засмеялась, подошла ко мне и присела рядом, положив руку мне на колени и заглянув в глаза.
  - От одного бокала сухого вина ничего не будет. Ты прелесть. - Она отложила фотоаппарат и обняла мои ноги. - Тебе нравится дождь, музыка, звезды...
  - А еще мне нравишься ты.
  Она счастливо улыбнулась, привстала и, наклонившись, поцеловала меня в губы - таким долгим и сладостным поцелуем, что все во мне словно раскрылось, по телу прокатилась волна волшебного тепла.
  Еще не понимая до конца, как это может быть, я потянула ее на себя, и мы оказались на диване, она - сверху, я - внизу, глядя друг на друга расширенными удивленными глазами. Пламя свечей сбилось, затрепетало, порождая хоровод теней.
  - Продолжай, - попросила я, поглаживая ее плечи. - Прошу тебя, продолжай...
  Она положила ладонь на мою грудь и слегка сжала пальцы.
  - Ты действительно этого хочешь?
  Я кивнула, наслаждаясь ее лаской и уверенной тяжестью ее гибкого тела. Она медленно расстегнула пуговицы на моей блузке - одну за другой, и снова поцеловала в губы, теперь властно и горячо. Ее волосы щекотали мое лицо.
  - У тебя чудесная грудь, - прошептала она, снимая с меня блузку.
  Я чувствовала быстрые прикосновения ее мягких губ к своей шее, ключицам, ее тонкие аристократические пальцы уже обнажили мою грудь, сдвинув вверх прозрачное кружево бюстика. Я сорвала с ее плеч пиджак и забросила куда-то в угол. Засмеявшись, она стиснула меня в объятиях и прильнула ртом к моему правому соску.
  - Как сладко, - выдохнула она, на миг оторвавшись, чтобы вновь склониться надо мной и обхватить губами другой сосок. - Ты моя сладкая принцесса...
  Ее ласки уносили меня в иной мир - экстатический мир жаждущей плоти, прикосновений, сплетенных тел, где нет рассуждений и доводов, где имеет значение лишь одно желание, сжигающее душу дотла. Женя играла со мной, наслаждаясь моей страстью, моим податливым телом, с восторгом отдающимся ее рукам. Мы целовались, а потом я расстегнула и бросила в угол вслед за пиджаком ее мужскую рубашку, нетерпеливо сорвала с нее лифчик и, прижавшись к ней, стала ласкать ее небольшие округлые груди, пока соски не стали похожи на маленькие алые орешки. Она застонала, извиваясь в моих руках.
  - Значит, тебе нравится переодеваться в мужчину? - спросила я.
  - Не скрою. Люблю носить мужские вещи. А тебе нравится заниматься сексом с женщиной?
  - Я и не знала, что ты женщина...
  Она расхохоталась, скользя руками по моему телу.
  - Боже, я тебя обожаю...
  Я нащупала пряжку ремня на ее узкой талии, и Женя сама помогла мне расстегнуть ее. Под брюками обнаружились белые ажурные трусики.
  - Ах, так белье мы все-таки носим женское!
  - Ненавижу боксеры, - поморщилась она и стянула с меня юбку. - На мне они плохо смотрятся.
  Теперь она была настоящей девушкой - стройной, женственной, потрясающе грациозной и все еще хранящей для меня ореол тайны. Она взяла мою руку и положила ее себе между ног, в горячую и влажную ложбинку.
  - Это не слишком для тебя? - спросила она. В ответ я, словно невзначай зацепив ее трусики пальцами, дернула их вниз.
  Склонившись, она снова принялась целовать меня, одновременно помогая снять то немногое, что еще оставалось на мне из одежды. Ее быстрые умелые ласки доводили меня почти до безумия, я ощущала шелковистые прикосновения ее настойчивых губ и языка на всем моем теле. Всего на мгновение мне стало неловко, потому что она все же была девушкой, но я хотела ее, хотела по-настоящему, до беспамятства, до исступления. Она приподнялась, глядя на меня сверху вниз, и с вопросительной полуулыбкой положила руки на мои бедра.
  - Позволь мне...
  Ее нежная ладонь погладила мою ногу, двинулась по бедру вверх. Я развела колени и стала ласкать ее грудь, а она осторожно коснулась моего самого сокровенного места.
  - Ты хочешь этого, правда?
  Приподнявшись, я впилась в ее губы поцелуем, а ее пальцы уже ритмично двигались, заставляя меня изгибаться и стонать.
  - Женечка...
  - Что, мой ангел?
  - Я... сейчас кончу...
  - Скажи мне еще что-нибудь...
  - О, как хорошо...
  Ее губы сосали мою грудь, а пальцы плясали в неистовом темпе, приближая сладостный миг. Я металась под ней, задыхаясь от подступающего наслаждения, и вдруг оно взорвалось во мне мириадами слепящих искр, волшебным фейерверком, упоительной дрожью, судорогой почти непереносимого восторга. Она прижала к себе мое бьющееся в сладкой конвульсии тело, покрывая поцелуями мое лицо, шею, плечи, грудь.
  - Еще... не отпускай меня... - выдохнула я, и она продолжала свои ласки, пока меня не сотрясла новая волна наслаждения. Вцепившись в ее плечи, я отвечала на ее поцелуи, вдыхая дивный аромат ее бархатистой кожи - сандал, корица, ваниль, запахи страсти и тайны...
  - Какое чудо, - прошептала она, обнимая меня. - Моя милая девочка... Ты - мечта любого мужчины, такая красивая, такая страстная и сильная, и ты со мной... Я почти не верю в это, и я так тебя люблю.
  Я улыбнулась. Она сказала обо мне то, что я думала о ней самой, но для меня она до сих пор была немного загадкой, странным существом с повадками мужчины и телом девушки, существом притягательным, нежным, утонченным и восхитительным. Ее тихий шепот пробуждал во мне желания, о которых я прежде боялась бы сознаться себе самой.
  - Доверься мне. - Я легла на нее сверху, ощущая ее гладкую теплую кожу, накрутила на палец золотистый локон. Ее темные глаза с танцующими в них искорками свечей смотрели на меня с нетерпением и любовью.
  - Ты сделаешь это для меня?
  Я потянулась к низу ее живота, к маленькому клинышку пушистых волос, и провела пальцами между ее ног. С судорожным вздохом она вцепилась в мои плечи и медленно застонала, подаваясь навстречу моим движениям.
  - Да, да... вот так, еще... О, моя девочка!.. Нет, подожди...
  Накрыв ладонью мою руку, она направляла меня, а потом, когда я скользнула внутрь ее двумя пальцами, тихонько вскрикнула и легко прикусила мочку моего уха. Все ее тело горело, руки оплетали меня, губы шептали, как в бреду:
  - Дорогая моя... любимая... о, боже... да!
  Она была вся мокрая там, внизу, мои пальцы двигались легко и быстро между ее вздрагивающими бедрами, мне хотелось посмотреть, как она дойдет до самого конца, перестав на мгновение дышать, как вскинется и забьется подо мной ее гибкое тело. Другой рукой я сжимала ее грудь, одновременно шепча ласковые слова в ее маленькое ушко. Она обнимала меня, гладила мою спину, зарывалась пальцами в волосы, а ее бедра танцевали стремительный, яростный танец в такт с моей правой рукой. Ее вскрики становились все быстрее, все отрывистее, и наконец она выгнулась дугой с протяжным сдавленным стоном и сотряслась в жарких судорогах наслаждения. Я пыталась ласкать ее дальше, но она отвела мою руку и, прижав ее к своим губам, прошептала, тяжело дыша:
  - Нет, солнышко, я не могу кончать так, как ты... Мне нужно передохнуть... Боже мой, как же это было чудесно!..
  Она еще вздрагивала, ее прекрасное юное тело блестело от легкого пота. Мы нежно поцеловались, обнимая друг дружку.
  - Знаешь, с тобой я испытала то же, что, наверное, чувствует мужчина, - улыбнулась она. - У меня было почти реальное ощущение, что я истекаю под твоими пальцами... Жаль, что я не родилась парнем.
  - Ты - самый лучший парень на свете.
  - Мне хотелось бы стать им для тебя.
  - Почему ты выбрала меня?
  - Наверное, сама судьба привела меня в то кафе, где мы познакомились. Я просто забежала туда перекусить, когда возвращалась из редакции... Ты пришла туда с мужчиной, и я вначале подумала, что он твой друг. Потом, наблюдая за вами, я поняла, что ошиблась. Скорее, просто знакомый. Ты показалась мне интересной. Не красивой, нет... Хотя, не скрою, мне понравилось твое лицо. В тебе есть что-то беззащитное и в то же время целостное, очень привлекательное. Именно тогда я подумала, что твой знакомый - дурак и недотепа, если не ценит твою компанию.
  - У него есть девушка, - сказала я. - В тот день они поссорились. А в кафе он меня позвал, чтобы выговориться и поплакаться.
  - Какой идиот, - презрительно усмехнулась она. - Впрочем, это вполне в духе мужчин. Он мог бы получить гораздо больше, если бы вел себя нормально. Он нравится тебе?
  Я на секунду задумалась над ответом:
  - Пожалуй, нравится, но не настолько, чтобы пытаться его завоевать.
  - Ты легко могла бы это сделать. - Она улыбнулась и провела кончиками пальцев по моей щеке. - Знаешь, я была так счастлива, когда поняла, что вы не вместе... что у меня есть шанс.
  Я вспомнила, как почувствовала на себе ее взгляд, как пожатие изящной руки заставило меня трепетать, словно от электрического разряда, как мягкий голос шептал мне в ухо искушающие слова, от которых кружилась голова и сладкое тепло разливалось внизу живота...
  - У тебя не было конкурентов.
   Она рассмеялась.
   - Ну, если бы я была одета иначе, мне вряд ли удалось бы завладеть твоим вниманием.
   - Что бы ты сделала тогда?
   - Сразу не отступилась бы, это уж точно. Наверное, просто села рядом, завела разговор, потом пригласила к себе на фотосессию... Ты была нужна мне. Хотя бы как подруга, если это не переросло бы в большее.
   Я прижалась к ней, чувствуя нежное тепло ее гладкой кожи. Она обняла мои плечи и замерла, не решаясь потревожить эту спокойную, уютную близость.
   - Ты останешься? - прошептала она мне в ухо.
   - Зачем спрашивать, если и так знаешь ответ?
   Потом мы вместе приняли душ, со смехом лаская друг дружку в хлопьях невесомой ароматной пены, и, мокрые, целовались перед большим зеркалом, набросив на плечи большое пушистое полотенце.
   - Пойдем в спальню, - сказала Женя, легонько сжав мою грудь.
   Упав на широкую кровать, она властно потянула меня за собой, и я подчинилась с восторженным трепетом. Я хотела ее ласк, тепла ее разгоряченного тела, поцелуев ее мягких шелковистых губ, все еще не веря, что это происходит со мной. Никогда прежде я не задумывалась, возможно ли такое... и все же я любила ее.
   - Светочка, мой ангел... - Она обняла меня, скользя губами по шее, вдоль ключиц, еще ниже, опускаясь к груди. Ее влажные локоны щекотали мою кожу. - Позволь мне...
   О да, я могла позволить ей все, что угодно, раскрываясь навстречу этим упоительным ласкам с пугающим меня саму нетерпением и страстью. Какое-то время она играла с моими сосками, потом опустилась ниже, водя языком по моему животу, и, устроившись между моими ногами, склонила голову. Ее стон слился с моим собственным; я подалась ей навстречу, стараясь попасть в ритм движений ее губ и языка. Это было так чувственно, так бесстыдно и восхитительно... Для меня действительно не имели никакого значения ее переживания по поводу того, что она не мужчина; было достаточно просто того, что она есть.
   - Женя... еще, еще...
   Все случилось быстро и неотвратимо, она смотрела на меня, продолжая настойчиво ласкать, пока новые и новые спазмы наслаждения сотрясали мое тело, и в ее взгляде мешались изумление, восторг и страсть. Потянув ее на себя, я с судорожным вздохом впилась губами в ее губы, и она прижалась ко мне всем телом. Я знала, что ей нужно совсем немного, чтобы дойти до конца. Она была моя - ее мягкие губы, упругая грудь, гладкий бархатистый живот, ее нежность и нетерпение, ее запах и влага... Она трепетала подо мной, вскрикивая и зарываясь пальцами в мои волосы, пока вдруг не вскинулась всем телом, почти до боли сжав мою руку в своей и прикусив губы. Я обняла ее, чувствуя, как бешено и гулко колотится ее сердце рядом с моим.
   - Ты чудо, - улыбнулась она, погладив мою щеку и с любовью заглядывая мне в глаза. - Как же здорово, что ты со мной.
   - Я люблю тебя, - сказала я, поцеловав ее в краешек губ, и она счастливо вздохнула.
   Она погасила ночник, повернулась на бок и обняла меня, и я устроилась в изгибе ее тела, повторяя ее позу - как две ложки в коробке, я - в ее руках, окутанная ее сладким теплом.
   Этой ночью мой мир изменился, в него ворвалась она - слепящим метеором, океанской волной, стремительным вихрем, разметающим пространство и время, и с ней все стало иным - мне хотелось бы, чтобы так продолжалось вечно. Любовь может быть такой необычной, но она остается любовью, сияя для двоих мятежной горячей звездой. Счастье было просто в том, чтобы быть рядом и знать, что, проснувшись утром, встретишь спокойный и ласковый взгляд, отражающий, как зеркало, твои собственные чувства. Счастье было в этом тихом объятии, в этой доверчивой и безграничной нежности, в этом приглушенном стуке двух наших сердец, бьющихся рядом.
   - Ты уже придумала, о чем попросишь меня завтра? - сонно прошептала Женя мне в ухо.
   - Да, мой ангел. Но может быть, к утру я придумаю еще что-нибудь. У меня богатое воображение.
   Она тихонько засмеялась.
   - Хорошо. И помни, что для меня нет ничего невозможного. А еще - что ты никуда от меня не денешься.
   Я хочу, чтобы ты оставалась со мной. Мне совершенно все равно, что ты будешь делать - говорить, смеяться, думать, пить чай, фотографировать, слушать музыку или кормить кошку, - неважно, я хочу просто видеть тебя, чувствовать тебя рядом, слышать твой потрясающий тихий голос. Мы поедем ко мне, и я буду играть для тебя Шопена и Баха, Чайковского и Бетховена, а ты будешь сидеть в глубоком кресле напротив и пить вино, глядя на оплывающие свечи - задумчивый златокудрый ангел в дорогом мужском костюме... А потом ты поднимешь глаза, наши взгляды встретятся, и я снова признаюсь себе, что мне не надо иного счастья. Ты - лучшее, что у меня было в жизни, и лучшее, что в ней есть.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"