Окрасится небо
 в закатной крови, 
Приветствуя ночь, 
что приходит незваной. 
Горгульи слетают 
с верхов 
Нотрдам-де-Пари,
Крича Зверобогу 
глухие и злые 
осанны. 

Болотные духи 
грозят фонарями,
Танцуют пред мордами 
глупых машин.
Баньши прилетают, 
и воют, 
рыдают на пламя,
И прячутся тролли 
в тени 
жадно выгнутых спин

Мостовых. 
И сгущаются тени
В приятных, 
холодных 
и злых незнакомцев
Из тех, 
что прекрасны, 
бездушны 
и до иступленья
Боятся осины, 
рассвета, 
семи колокольцев. 

А фейри 
танцуют всю ночь 
напролет,
С камнями холодными 
в кладках ведут 
разговоры.
И чья-то рука 
холодней, 
чем декабрьский лед,
Ласкает горячую кожу 
в бреду разметавшейся 
Лоры.

И кто-то 
невидим 
стоит за спиною,
Он шепчет, 
все шепчет 
о ночи, 
о магии, 
проданных душах...
Играют по-крупному 
в покер. 
Продувшим - 
без боя
Мьельниром 
безжалостно 
глупые головы 
крУшат...

А к часу Собаки, 
на метлах, 
смотри! -
Слетаются ведьмы 
на шабаш 
к подруге в квартиру. 
Собакоголовый Анубис 
с приятелем - 
богом Хепри
Пройдутся по улицам, 
смерть собирая 
как виру.

Пляшите, немертвые! 
Бойтесь живые! 
Самаин со свитою 
выйдет 
приветствовать ночь.
Глаза их безумные 
звездами станут, 
а руки кривые
Похитят из люльки 
Антихриста 
спящую дочь.

Окрасится небо 
в рассветной крови,
Рождается день 
в новых муках 
и в блещущей боли.
Горгульи застыли 
в верхах 
Нотрдам-де-Пари,
И зло засыпает 
в метро, 
и в канавах, 
и в штольнях...