Аннотация: История времен ВОВ. рассказанная тетей Майрам...
Бутылка молока.
(Рассказы тети Майрам.)
Как-то в году 42-43, мы с мамой (бабушка моя Мукаррам Ф. Х.) полезли на крышу, выложить на солнце наше богатство, полтора мешка сушеного урюка, урожая прошлого года, дома у нас в кишлаке стояли впритык, ну что бы экономить на стенах. И часто на одной и той же стене покоились основания крыш домов двух соседей, взаимопонимание и дружба между соседями, тогда не пустыми звуками были.
Так вот сидим мы с мамой, ровным слоем выкладываем урюк, а я тогда маленькая мне всего 8-9 лет, и я украдкой, нет-нет, да отправлю в рот сладкий урюк. Ну тогда у нас всяких сникерсов, да баунти не было, вот и самыми вкусными лакомствами были, сушеные фрукты: инжир, урюк, персики и яблоки. Пусть по степени сладости/вкусности сникерсам не чета, зато натуральны до бесконечности.
Тут на сопредельную крышу забралась соседка, тетушка Розия, и она начала с мамой, говорить, причем сразу, Розия-апа стала помогать в нашем деле. Так уж повелось, что женщины могут работать, и без вреда для работы при этом говорить.
- Эх Мукаррам, вот неужели, я рожала своих детей для какого-то фронта? Икромжон, уже сложил голову на этом фронте, сама знаешь еще в том году пришла похоронка. Теперь завтра на фронт уходит младший, Валижон, как будто этому фронту мало было Алимамата и Отабобо.
- Кстати Розия - апа, как там ваши дети, у них все хорошо?
- Да Алимамат пишет, что скоро выйдет из госпиталя, и снова на этот проклятый фронт пойдет. Говорит, дохтур подарил ему пулю подлого немца, она у него в плече застряла.
А Отабобо на фронте, но говорит у него тишина, не стреляют (Отабобо, врал, успокаивал мать, ей было и так трудно после потери первенца), говорит, просто сидим в окопах и все, едим какое-то мясо амиркан, из железных кувшинов. (американская консервированная тушенка).
- Да тетушка Розия, дай бог здоровья вашим парням, а моего старшего, неделю назад как привезли, опять на войну хотел сбежать. Привезли его Юлдаш-милиционер с каким-то русским, говорят, в стране урусов его поймали. Попросили мужа высечь Абдурахмона, что бы больше не бегал на войну, он же глухой, сказали, он негоден.
- Ах вот оно в чем дело, а я думаю почему к вам во двор пошли милиционеры, моего старшего тоже не взяли (у старшего сына бабушки Розии была психическая болезнь). Зато остальных четверых взяли, и один погиб, что же такое творится в этом мире, спаси нас всех аллах.
- Говорят эти гяуры немцы, не почитают ни аллаха, ни любых других богов, и не боятся ни ада, ни Азраила. Убивают всех, детей, женщин, стариков, особенно не любят немцы этих бедных яхуди (евреев), всех под корень вырезают, это что же за народ такой эти безбожные немисы?
- Да Отабобо, тоже говорит, что, немисы это порождения дьявола, шайтаны, будь они прокляты. Кстати, что там случилось с женой бригадира, ну того, что на фронт ушел в прошлом году?
- Да вчера забегала на минуточку Хожар-манкы (манкы-человек говорящий через нос, последствия какой-то болезни Ф.Х.) вот она и рассказала, что Иззат оказывается гуляла с полномошем (уполномоченный) из района, и у них получился ребеночек, а муж на фронте. Вернется, он же убьет ее.
- Слышь Мукаррам, а что твоя дочурка тут уши греет? Что у нее больше дел нет?
- Точно Розия-апа, ей пора вести скот на выпас, а ну Майрам, выгоняй овец и коров, и вперед на Сокияк (окрестности ЖД, там хорошая трава).
Вот две женщины, тетку мою и репрессировали, лишили ее очень интересной информации, и погнали на выпас. Пришлось тете, вывести трех баранов и корову с теленком и вести их в Сокияк. Тетка захватила с собой лепешку, и бутылку молока, кстати, лепешка была из кукурузной муки вперемешку со жмыхом. Жесткая как доска и тяжелая как гиря.
И в арьергарде процессии тетя, погоняя туповатых баранов хворостиной, вынуждена была ретироваться, путь лежал через виноградники колхоза, но до созревания винограда еще рано, и потому виноградник, не потерял ни одной кисти. Скоро тетя была уже в Сокияке. Когда-то здесь был кишлак с одноименным именем, но потом поднялись подпочвенные воды, почва засолилась, и жители переехали, в другое место.
Настроение у тети было не очень (еще бы, легко ли быть отлученным от рая) потому путь процессия проделала быстрее, ибо злость тетка передавала через хворостинку скоту, и животные просто ускорили шаг.
Бараны и корова со своим дитём разошлись, по сочным травам, а тетку встретила толпа таких же пастушков, вперемежку с эвакуированными. Недалеко от Сокияка располагалась часть поселка Пролетарск, прозванная народом "Шанхаем", и там в бараках жили эвакуированные люди. Дети всегда более интернациональней чем взрослые, и более толерантные, потому в Сокияке, животные стали пастись самостоятельно (выбора у них не было). А дети занялись игрой, а так как европейской части СССР шла война, так и игра, конечно же была в войну. Около двух часов дети играли, и всегда немцев побеждали советские. Потому как иначе быть не могло.
Командир советских бойцов таварич Исталин (как называли его дети, даже дети эвакуированных русских) послал Майрамку (это она потом стала тетей, а тогда беззаботная девчонка) с русской девочкой Натой в разведку. Вот разведчики пошли разведать войска противника (целых шесть малышей, узбеки вперемежку с русскими), войсками противника командовал Гитлир-немис. И так получилось, что Майрамка и Наташа, попали в плен, и "гитлир-немисовцы" решили пытать пленных разведчиков РККА.
Но малолетние Космодемьянские не подвели, и как штаб, как ставку "таварича Исталина" показали на заросли тутовника. И "немецко-фашистские войска" отправились завоевывать ставку ГКО, но просчитались, пока "гитлеровцы" искали ставку, войска РККА напали на Берлин, и взяли в плен помощника Гитлера "ката немиса" (большого немца), а вместе с ним знамя. Роль знамени немисов выполняла черная рубашка Рахима (он кстати и был Гитлир-немисом), а по условиям войны, побеждает, тот, кто захватил знамя.
Кстати знаменем русских войск (войск РККА) была красная рубашка Саши, русского мальчика из Киева, он же и был "таваричем Исталином". После окончания войны, Майрам и Наташа (девочка, кстати из Ленинграда) были награждены самим "таваричем Исталином" званиями героев Советского Союза. Роль Золотой Звезды выполняли колючки лопуха. Колючки лопуха знатно цепляются к одежде.
Затем был торжественный обед, по поводу Победы, и на обед пригласили даже немцев, просто потому что, теперь немцам предстояло перекраситься в советских бойцов, а бывшие советские согласно уговору, теперь становились немцами.
Пир замутили, конечно, горой, и чего там только не было, и несколько горстей сушеного урюка, две горсти изюма (Вклад "Гитлира - немиса"), шесть нежнейших лепешек (кукурузно-жмыховых), довольно грязный кусок сахара (привезенный с фронта отцом Саши, он три недели носил его в кармане) чистейшая (местами) вода из ручья, и вершиной всего, самая большая драговкусность, это бутылка молока.
Да вершиной пира, было молоко, от старенькой коровы, которая даже клички не имела, но исправно снабжала молоком людей и своего теленка. Это была бутылка, из-под довоенной водки. Вместо крышки, в горлышко бабушка воткнула кукурузный початок без зерен.
Эвакуированные дети запасов не имели, они жили на карточки, и потому все драгоценности стола раскинувшегося на траве были от узбеков и узбечек (кроме куска сахара, он-то от Саши). После того, как ребята закусили, чем бог послал, старшие решили, что молоко должно достаться всем, хоть по глоточку, но всем. Пол литра молока на 12 человек, это же по 41 грамму молока, а что время такое было. И по грамму бывает, делили.
Так получилось, что молоко решили пить по росту, но не с самых высоких, а самых скажем невысоких, с малышей. И сразу после Рузибоя стояла девочка москвичка Настя, она из семьи довольно обеспеченной, отец интендант на фронте, и семья не голодала. А у Рузибоя отец уже погиб на фронте, и в семье единственная кормилица мать. Наверно потому мальчик был не очень ухоженным, да и немного с насморком. Так вот он был чуть ниже Насти, и потому Рузибой должен был пить молоко, раньше Насти, но она протянула руку.
- Настя, это не твоя очередь, сперва молоко должен пить Рузик, - сделал замечание Насте Саша, он был постарше, да и пилотка, которую подарил отец, возвышала его над другими.
- Нет, он сопливый, я не хочу пить после него, - сказала Настя.
Рузибой, плохо говорящий по русски, не понял о чем речь и просто хлопал ресницами, переводя взгляд с Насти на Сашу.
- Хорошо, Настя пей, но я после тебя пить не буду, потому что ты противная! - сказал Саша.
- Я тоже, после Насти не буду, - послышалось от ребят.
- Я тожи ни буду посли Настья.
И все оставшиеся ребята, отказались пить и узбеки и русские. Саша молча протянул бутылку Насте и сказал:
- Настя, возьми бутылку, это твое молоко, и иди отсюда, ты больше не наш друг, поняла?
Настя молча взяла бутылку, и попивая ее удалилась.
Когда же на завтрашний день, она, как ни в чем не бывало, снова пришла играть, то ее не пустили, в игру. И потом два дня вся компания в тайне, от Насти ходила на дальнее поле, и Настя отстала от компании. А скоро ее отец уже забрал семью, и они уехали, товарища интенданта перевели в тыл, на повышение.
Кстати в тот вечер бабушка отругала тетю, за потерю бутылки, потому что в те времена это была ценность.
Через три дня, ребята собрали и передали тете ровно десять бутылок, вот такая, вот история.
Эпилог.
Сыновья бабушки Розии кроме уже погибшего все вернулись с фронта, ради которого она их рожала. Алимамата демобилизовали в 1944 после тяжелейшего ранения и контузии, Отабобо штурмовал Берлин, и их танк был подожжен неизвестным фаустником, несколько месяцев после войны его лечили советские врачи. До конца жизни лицо и луки его были в шрамах, остальные части тела под одеждой, и их не видно было, может и там были шрамы. Младший вернулся как и положено воину победителю в 1945, пусть израненным но вернулся.
Старшего брата Майрам, так и не взяли на войну, он был признан тремя комиссиями негодным, и даже порка не помогла, так он рвался на фронт, но здоровье не позволило.
Жена бригадира действительно забеременела от уполномоченного, и рожденного в ночи ребенка, они вдвоем задушив зарыли, но увидел, кто-то из соседей, и их осудили. Так оба и пропали из кишлака навечно, наверно осели где-то далеко, после тюрьмы. Сам бригадир погиб на фронте, так и не узнав о позоре своей жены.
Отец Рахима вернулся с войны, на одной ноге, вторую оставил, где то в Белоруссии, отец Саши погиб в битве за Прагу. Кстати он подбил в одном из боев два танка, почти как герой знаменитого фильма "Баллада о солдате" Алеша Скворцов. За что так же как и Алеша получил отпуск, вот таким образом у Саши оказалась пилотка и кусок сахара. Но с войны он не вернулся, и когда заплаканный Саша пришел в Сокияк, то вместе в ним горевали все малыши, тетка как сейчас помнит тот день.
Отец Наташи, был летчиком, и тоже вернулся с войны, разбомбив во время службы тучи гитлеровских захватчиков. И увез семью, так больше тетя и не видела свою напарницу по разведке.
Отец Рузибоя, оказывается не погиб, он вернулся, он оказывается, попал в плен в 1942 году, и провел три года в лагерях, но в "Туркестанский легион" не пошел, предпочел смерть позору предательства. Вот его и освободили наши в 1945, он прошел проверку, и отпустили домой, когда приехал, он был как былинка, но потом отъелся.