- Два дня? - ошеломленно повторила девушка, опуская руки и делая шаг назад. - Почему? Как?..
В этот момент она была как никогда прекрасна. Все черты ее лица, мимика и жесты сделались до боли выразительными, отчего создавалось впечатление, будто подсматриваешь за работой талантливого художника, сделавшего гениальный набросок, но не спешащего придать своему творению реализма. Именно в такие мгновения я любил ее больше всего. Эти огромные печально-испуганные глаза, этот предательски шмыгающий носик, эти поблекшие веснушки, эти поникшие уголки губ. Поразительно, как мастерски она показывала все свои эмоции, совершенно не ставя перед собой такой цели. Будто невидимый постановщик выкрутил ее контрастность на максимум.
- Я не понимаю, - тем временем продолжала Ал, пытаясь казаться спокойной, хотя весь ее вид свидетельствовал об обратном. Больше было похоже, что сейчас она либо разрыдается, либо кинется драться. - Пожалуйста, повтори еще раз, как такое может быть.
Она выглядела такой несчастной, что моя неосязаемая абстрактная субстанция, именуемая людьми "сердцем", хотя не имеющая к реальному одноименному физическому органу никакого отношения, сжалась от жалости и боли. В связи с этим я просто физически не смог повторить тот бред, что сказал пару минут назад, и потому просто печально покачал головой, опустив глаза в пол. Весь мой вид выражал полнейшую скорбь, и ничуть не противоречил истине. Мне действительно было невыносимо грустно.
- Если ты останешься здесь, со мной, твои дни сочтены, - упрямо тараторила девушка, пытаясь выискать в моих словах хоть каплю здравого смысла. - Портал закрывается. Из-за потери связи с источником силы, оставшейся тебе энергии хватит на два дня. Так? Так ты сказал? Но почему именно два дня? Кто-то высчитывал? Есть доказательства? Ведь раньше ты говорил, что никто из ваших не переселялся в этот мир. Тогда почему?
Я вздохнул и возвел взгляд к потолку, так как созерцать пол мне надоело, а посмотреть на Ал я готов не был. Конечно, ее вопросы были логичны, и теперь чувство всепоглощающей печали от неминуемого расставания с дорогим человеком все больше сменялось чувством вины. И стыда.
- В древних пророчествах говорится о таком сроке, - невнятно пробубнил я, изучая люстру.
- Что это за пророчества такие?! - взорвалась Ал, и ее огненного цвета волосы взметнулись в сторону из-за резкого движения, отчего на мгновение показалось, что в доме разгорается пожар. - Кто их оставил? Ты уверен, что им можно доверять?
- А ты бы хотела проверить? Определенно, это оправданный риск, - иронично заметил я, и тут же пожалел об этом, потому что последняя капля выдержки покинула девушку, и она разразилась рыданиями.
Что удивительно, она даже не пыталась прикрыть лицо ладонями, как это обычно делают другие люди. Она просто стояла и плакала, сотрясаясь всем телом при каждом всхлипе. От этого зрелища мне стало настолько гадко от себя, что на мгновение я невольно подумал, будто смерть, возможно, не худший вариант. Но только на мгновение.
- Прости, - прошептал я, нерешительно вытянув руки вперед и застыв в такой позе. Мне мучительно хотелось ее обнять, но в глубине неосязаемой абстрактной субстанции, именуемой "душой", понимал, что просто не имею права облегчать свои страдания таким образом. Я решил, и должен принять ответственность за сделанный выбор. И смириться с последствиями. - Я не хочу умирать.
Всхлипы стали тише, а плечи девушки почти перестали вздрагивать. Она изо всех сил пыталась взять себя в руки и успокоиться, хотя было совершенно очевидно, каких титанических усилий ей это стоит. Она попыталась заговорить, но вместо фразы изо рта вырвался жалобный стон, и целых пять минут мы стояли молча. Ал - собираясь с силами и стараясь прийти в себя, я - давая ей время.
- Я понимаю, - наконец заговорила она. - Боже, да кто вообще в такой ситуации думал бы иначе! Конечно, нет никакого смысла умирать. Два дня... Может, какие-то глупые романтики и посчитали бы это стоящим обменом. И то вряд ли. Я ведь не из-за этого плачу. Просто... Я не знаю, как без тебя... Не могу... Не понимаю... Не понимаю, почему все так. Не понимаю, как с этим смириться... Прости...
Начало речи Ал было четким и внятным, к середине она начала сбиваться, а к концу расплакалась снова, не делая никаких попыток вытереть бегущие по щекам слезы.
Я опротивел себе окончательно, и все, чего хотел в данный момент - оказаться где-нибудь вне пространства и времени, чтобы спокойно прийти в себя и начать рассуждать здраво. Меня буквально раздирали на части два противоречивых стремления, каждое из которых причиняло быль доступными ему способами. С одной стороны было бесконечное желание остаться рядом с дорогим мне человеком, нереализованность которого отдавалась ноющей болью во всем моем существе, с другой же было не менее ярое желание жить, которое взывало к паническому неприятию мной смерти как явления. И второе, несмотря на всю силу, прикладываемую первым - так, что от боли меня буквально разрывало на куски - все-таки выигрывало. Но вид плачущей Ал заставил меня, по крайней мере, принять еще одно решение. Я решил быть честным до конца.
- А если не два дня? - спросил я, глядя на девушку. - Тогда обмен того стоит?
- Не знаю, - тут же откликнулась Ал, вытерев слезы по-детски маленькими кулачками и посмотрев мне в глаза. - Я не знаю. Жить вместе и знать, что в любой момент ты можешь умереть из-за отсутствия жизненной энергии? Бояться каждого дня, часа, минуты? Я не знаю, что и чего стоит. Но я точно знаю, что не хочу тебя терять. Знать, что ты существуешь хоть где-то - пусть даже в другом мире - будет не настолько больно, как потерять тебя вовсе.
- Да нет никакой жизненной энергии, - раздраженно выпалил я, с каждой минутой ненавидя себя все больше. - И про два дня, на которые хватит этого запаса, я сказал просто так, для примера. Да, знаю, урод. Но по сути ничего не меняется. Если я останусь в этом мире, моему естеству придется мириться с его законами. А значит, оно под них подстроится - и в этом я уверен точно, поверь, это казнь за самые гнусные преступления - и я стану смертным. А значит, так же буду бояться каждого дня, часа и минуты. Если ты смертен, смерть ждет за каждым углом. Она может напасть сегодня, а может спустя десятилетие - но она нападет. И оружия против нее не существует.
И без того большие глаза Ал сделались и вовсе огромными, а так безоговорочно властвовавшая в них еще какую-то минуту назад печаль сменилась удивлением и недоверием.
- Но, - начала было она, и по выражению ее лица, ее хаотичной жестикуляции и появившемуся во всех движениях энтузиазму я понял, что девушка спешно подбирает аргументы, чтобы разбить мои слова, развеять, опровергнуть. Такого шанса я ей не дал.
- Что бы ты сейчас ни сказала, - твердо проговорил я. - Это не изменит сути. Если я стану смертным, я умру. Не сейчас, так после. Умирать я не готов. Прости.
Я ждал ее реакции. Ждал гнева, криков, даже ударов - обычно она ими не пренебрегала. Или ждал слез, убеждений, аргументов, что я ошибаюсь. Или хотя бы смиренного "хорошо" или "ясно" - что угодно бы сейчас сгодилось. Но Ал просто стояла и смотрела на меня, как каменная статуя. Даже ее глаза, которые всегда выдавали любые эмоции девушки, в настоящий момент не выражали ничего. Наступившая тишина была невыносимой, и я сделал единственное, что, на мой взгляд, оставалось делать в этой ситуации - исполнил свое решение. Я развернулся к старинному зеркалу и сделал шаг вперед, в свой мир, ощущая, как за моей спиной навсегда закрывается портал, и одновременно понимая, что боль, которую я испытывал от невозможности остаться рядом с дорогим мне человеком, до этого не использовала и десятой части своего потенциала...