Я пульсировал сном,
или былью сквозь сон.
Будто глох, вдруг, 
под присвисты мозга. 
А потом,
проникал в звуки разом,
обнимал их гуртом.
И за звоном хрустальных берёз,
разбивающих 
панцири веток,
дали ветровы слушал.
И снова глох,
превращаясь в молекулу боли...
Расширялся, пульсировал 
ритмом, огнём...
Или, просто,
во мне колыхалось сердце,
будто старой волжанки движок,
в разнобой со своим
архаичным нутром.
Словно сердце - не сердце вовсе,
а живая субстанция  
в стеклянной бутыли,
остывающей не росою живой, - 
смертным паром
на хрупком теле...