Юдин Олег Викторович : другие произведения.

Ромаяна

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Мама отправляется по делам и оставляет маленького Ваню дома одного. Перед уходом она предупреждает, чтобы Ваня не боялся, спокойно играл и не ходил в подвал. Ваня играет. Домой на минутку забегает перекусить старший брат Изя. На вопрос Вани о подвале он, почёсывая шрамы от гвоздей на запястьях, говорит, что никого там нет и вообще они все там злые и неблагодарные. Так что ходить туда - себя не уважать. А лучше, чем думать о подвале, сходил бы Ваня в комнату к дяде Буде и поиграл с ним. А то дядя Будя совсем чего-то замедитировался - три месяца уже на семейный обед не выходит, а это - непорядок. От дяди Буди Ваня не добивается ни капли внимания - дядя сидит как истукан с застывшей улыбкой на лице. Ваня решает, что всего на минутку заглянет в подвал, а чтоб не так страшно было, берёт с собой маленький карманный видеоплейер с семейной хроникой: там - фильм, снятый любительской камерой, в котором дедушка Рома запечатлел свои военные похождения и обещал показать Ване, но до сих пор ещё не показал. Дедушка - генерал, у него на погонах звёзд - не меряно! Больше, чем орденов! А ордена на кителе не только на груди - вся спина тоже в орденах! Когда Ваня проникает в подвал, он встречается там с крысой-телепаткой, которая показывает ему вход в подземелье, находящееся еще ниже подвала. Они хотят проникнуть туда, крыса говорит Ване, что в подземелье всё устроено по-другому... Тусклая лампочка на потолке гаснет, и Ваня для смелости включает плейер. На экране в темноте у костра старик рассказывает молодому человеку историю. Ваня с крысой увлеченно смотрят фильм на маленьком экране. Когда дедушка Рома был молодой, прадедушка Джо, который был по жизни королём, хотел передать Роме корону и власть. Но в день коронации одна из жён прадедушки - а жён у него было три - напомнила, что Джо обещал выполнить два её желания. Прадедушке деваться некуда - и он по просьбе своей жены Каки выгоняет Рому из города, а власть передаёт младшему брату Ромы Брату. Рома с женой Светой и другим младшим братом-акробатом Лёхой и его женой Людмилой отправляются с рюкзаками и палатками жить в лес на слияние рек Ра и Кама. Брат по имени Брат находит их там - благо дело недалеко и просит Рому вернуться и править городом. Но Роме интересней со Светой и с хулиганом Лёхой. Рома придумывает отмазку: он даёт Брату свои рваные шлёпанцы и говорит: ћПоставь эти шлёпанцы на трон - и правь от моего имениЋ. Брат отправляется в Москву править страной. А наши герои переселяются к Уральским горам, подальше от шума городского. Людоедка Шурпа, увидев Рому, влюбляется в него и предлагает ему взять её в жёны. Рома отвечает отказом. Шурпа предлагает себя Лёхе, но и тот её отвергает. Шурпа в бешенстве отправляется к князю Каре, платящему дань императору Южной Империи Раване, и уговаривает его послать с ней его великанов-подданных и разделаться с Ромой и Лёхой. Посланные Карой воины погибают в битве с братьями. Тогда сам Кара со всеми своими отморозками отправляется отомстить обидчикам. В лесу разворачивается охота на братьев, которая заканчивается полным истреблением банды Кары и его самого. Шурпа отправляется к императору Раване и уговаривает его замочить Рому. Равана наводит справки о Роме и узнаёт о том, что Света, к которой он раньше безуспешно сватался, является женой Ромы. Равана просит мага Мару помочь ему похитить Свету. Мара устраивает так, что Света просит Рому и Лёху поймать ей удивительной красоты оленя. Пока братья охотятся на оленя, Равана похищает Свету. Братья отправляются на юг в поисках похищенной Светы. По пути они попадают во владения вождя племени дикарей-неандертальцев Сугриши. Сугриша с почётом принимает братьев-охотников и рассказывает им о несчастье, которое его постигло: он лишён царства своим братом Гришей. На предложение братьев о взаимопомощи Сугриша отвечает согласием. Рома помогает Сугрише вернуть власть, убивая Гришу из лука, и просит об ответной услуге. Сугриша, в подчинении которого вновь оказываются многочисленные и физически превосходящие людей дикари и прирученные ими медведи, приказывает им и своему молодому другу Хануману помочь Роме. Огромная армия отправляется в южный поход.
  КНИГА ПЕРВАЯ
  'И КАК НИ СЛАДОК МИР ПОДЛУННЫЙ,
  ЛЕЖИТ ТРЕВОГА НА ЧЕЛЕ...'
  
  ВСЕ ПЕРСОНАЖИ СЛУЧАЙНЫ,
  ВСЕ СОВПАДЕНИЯ ВЫМЫШЛЕНЫ.
  
  САНКТ-ПЕТЕРБУРГ
  2007-2008
  
  Посвящается моим Богиням:
  Духовной Матери Шри Матаджи Нирмале Девиджи,
  маме Юдиной Людмиле Фёдоровне,
  маме Песля Людмиле Владимировне,
  жене Светлане и дочери Анне.
  
  ...еще я жить не расхотел:
  не мне заря закат дарила.
  На языке изгиба тел
  о чем Любовь мне говорила?
  
  Благословений чередой
  на Землю льет Вода Святая:
  растает снег - уйдет водой,
  растает осень золотая,
  
  растают кисти этих рук.
  И вдруг... сквозь зиму прорастая,
  придет весна - замкнется круг.
  Какая Истина простая!
  
  ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ.
  
  1. ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ЗАПАДА.
  
  Если Вы намертво привязаны к хирургическому столу в операционной, а вокруг Вас - бригада врачей, собирающихся вскрыть Вам брюшную полость, расслабьтесь - и Ваша проблема разрешится. Представьте, что:
  Вы намертво привязаны к хирургическому столу в операционной, а вокруг Вас - банда психов, убеждённых, что они - бригада врачей, собирающихся вскрыть Вам брюшную полость. Расслабьтесь - и Ваша проблема разрешится. Представьте, что:
  Вы не привязаны к хирургическому столу в операционной, а вокруг Вас - банда психов, убеждённых, что они - бригада врачей, собирающихся вскрыть Вам брюшную полость. Расслабьтесь - и Ваша проблема разрешится. Представьте, что:
  Вы - в операционной и одеты в халат главного хирурга госпиталя, и неважно, что вокруг Вас - банда психов, убеждённых, что они - бригада врачей, собирающихся вскрыть Вам брюшную полость. Расслабьтесь - и Ваша проблема разрешится. Представьте, что:
  Вам снится, будто Вы - в операционной, а вокруг Вас - банда психов, убеждённых, что они - бригада врачей, собирающихся вскрыть Вам брюшную полость. Расслабьтесь - и Ваша проблема разрешится. Представьте, что:
  Вы - кинозвезда, снявшаяся в роли, по ходу которой Вы оказываетесь в операционной, а вокруг Вас - банда психов, убеждённых, что они - бригада врачей, собирающихся вскрыть Вам брюшную полость. Расслабьтесь - и Ваша проблема разрешится. Представьте, что:
  Вы ради забавы представили, будто Вы - кинозвезда, снявшаяся в роли, по ходу которой Вы оказываетесь в операционной, а вокруг Вас - банда психов, убеждённых, что они - бригада врачей, собирающихся вскрыть Вам брюшную полость. Расслабьтесь - и Ваша проблема разрешится. Представьте, что:
  Вы докатились до такого Совершенства, что даже не способны себе ничего представить. Расслабьтесь - и обнаружьте, что у Вас нет никаких проблем.
  Кто-то их уже разрешил.
  Представьте: всё это - Чистая Правда!
  
  Но, если Вы не согласны с этим, представьте, что...
  
  2. ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ СУР-ДЕРВИША.
  
  Существовало под Небесами Аллаха - и сейчас существует - благословенное место, богатое идиотами (прошу благосклонного созерцателя труда сердца, ума и рук моих не причислять сугубо научные термины к сленговым выражениям представителей низших страт общества). Названное место так и называлось: Город Мудрецов.
  Было это в то время, которое есть и будет, если ничего непредвиденного не случится - помолимся об этом в наших сердцах!
  Управлялся Город Мудрецов северными нефтяными шейхами, которые не были ни злодеями, ни не злодеями. Стоит заметить, о шум ушей моих, что нефти в окрестностях Города никогда не было, но при этом, она здесь всегда была. Эту загадку местности идиотов мы не станем разгадывать, чтоб не запутаться в паутине слов. Шабда джалам!
  Местность, упомянутая мною, была широко известна в узких кругах людей, знавших о её существовании, как культурная столица восточных дикарей западной ориентации, и служила второй Меккой для всех вставших под зелёные знамёна заокеанского Аллахозаменителя, мечети во славу которого построены по всей Земле и именуются - да простит меня Всевышний и да не повернётся мой язык повторить это слово в другой раз! - банками, то есть, ёмкостями для хранения чего-либо материального.
  Первая Мекка лежала южнее - в двух неделях пути гружённого товаром каравана верблюдов, хотя верблюды в стране, о которой я вам говорю, не водились, за исключением тех, которых держали в зоопарках, но они в расчёт не идут. Кстати, речь пойдёт не о первой Мекке и не о верблюдах, да не утонет мой рассказ в океане подробностей! Шабда джалам!
  Жили-были мудрецы-идиоты не хорошо и не плохо, а если быть точнее, не нехорошо и не неплохо, а совсем уж конкретно, чтоб не ошибиться, мы уточнять не будем. Жили-были. Любили-били. Торговали-воровали. Пировали-воевали. Дружили-душили. Жгли-тушили. Шили-рвали. Строили-ломали.
  Пили-ели-смотрели шашлык-башлык, омлет-котлет, пшено-вино-кино-домино из курдюк-бурдюк-телевизор-елевизор. В школе-университете слушали учителя-мучителя. Иногда попадали в операционную-умирационную к медикам-педикам. Женщины любили делать маникюр-педикюр. Но это к делу не относится! Да не закружится твой ум, о запах ноздрей моих, от зигзагов языка моего, как закружился он у меня!
  Ты спросишь, в чём суть-муть рассказанной-размазанной притчи-мритчи, о мой благосклонный-многослойный-немногословный слушатель-кушатель?
  Читай между строк!
  И учись наслаждаться даже тогда, когда смотришь в зеркало, о шок очей моих!
  Шабда джалам!
  
  Идиот становится мудрецом только тогда, когда осознаёт, что, изображая мудреца, он-таки выглядит идиотом, о вкус уст моих и глина рук моих!
  Шанти рупам.
  
  3. ПЕРВОЕ И ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ.
  
  О желающий навязать ближнему свои желания, не желаю я попасть в твоё положение, ибо у желанного твоему желанию объекта могут быть его собственные желания и последствия навязывания ему желаний твоей доброжелательности могут оказаться для тебя нежелательными. Желаю тебе возжелать желательных для твоего благополучия желаний. Да сбудутся все твои желательные желания, а нежелательные да растворятся в воздухе пространства, пространстве воздуха и в безвоздушном пространстве!
  Доброжелательный благожелатель.
  
  Изъян слепого - урок зрячего.
  
  ПРЕДЫСТОРИИ ИЗ ШАГРЕНЕВЫХ ПРОСТРАНСТВ.
  
  1. СУРА РОЖДЕНИЯ.
  
  Всё растворится в белом свете -
  Тьмы вовсе не было и нет.
  Источник Жизни чист и светел:
  Вобрал в Себя Он всякий цвет.
  
  Всё воплотится в белом свете,
  Но прах рабов и королей
  Удобрит тишь и ширь полей.
  Поля оплачут Дождь и Ветер.
  
  Всё возродится в белом свете,
  И прах взойдёт густой травой,
  И Небесам - опять живой! -
  Любовью на Любовь ответит.
  
  Всё возвратится в белом свете:
  Трава пройдёт Творенья круг
  И, в Превращения Игру
  Вовлёкшись, даже не заметит,
  Как обретёт чела и рук
  Дыханье...
   мыльных пузырей
  полёт и гибель наблюдая,
  смеётся девочка, играя,
  и мальчик с морем вторят ей...
  
  Став взрослым, я вспомню, что желал попасть в мир людей и именно желание привело меня к ним.
  Мать говорила, что это очень опасно, и, прежде всего тем, что, взрослея, я забуду, кто я, откуда и с какой целью пришёл. Забуду до такой степени, что, возможно, потеряю всякий шанс возвратиться Домой, и либо буду вовлечён в новый виток, состоящий из миллионов рождений, начиная от амёбы (даже - от атома углерода!), либо вообще исчезну с плана бытия.
  Но что есть опасность для Ребёнка, постигающего Тайну Жизни? - Призрак!
  Ещё я вспомню, что нас было много, Детей, внимающих напутственной речи Матери.
  Вспомню Христа, Мохаммеда, Сократа, Будду, сидящих Каждого на Своём месте у Её Стоп.
  Вспомню, что, погрузившись в Океан Иллюзий, в Котором маленькой песчинкой мечется наша материальная вселенная, многие из нас могли и не вспомнить Себя и, навеки утратив Связь с Матерью, исчезнуть в трясине Майи.
  У каждого из нас был выбор, и Мать не осудила бы тех, кто отказался от выполнения Миссии. В эту худшую из Кали-юг (когда вся нечисть всех миров вошла в умы людей), чтобы спасти Творение, необходимо было родиться в человеческом теле и впустить ад в себя. Мать и Сама выбрала этот Путь: столько Её Детей нуждались в Её Поддержке!
  Великие Души обладали иммунитетом от зла, но большинство из нас были такими, как я, не застрахованными от падения в бездну небытия.
  Это Приключение являлось для нас одновременно Выбором, Экзаменом, Рождением и Крещением, Которое Есть Второе Рождение - Рождение В Духе.
  Мать сказала нам всем:
  - Чтобы научиться Любить, надо стать Любовью.
  
  2. СУРА РОДИТЕЛЯМ.
  
  Беру у Матери Покой
  И Свет ночей и дней
  И возлагаю на Алтарь,
  И посвящаю Ей...
  
  С возрастом я осознал, как повезло мне с родителями. Я рос любимым ребёнком. Папа любил меня явно, эмоционально, не скрывая своих чувств. Он много и с удовольствием общался со мной и с моим братом, умно и с юмором открывая нам секреты бытия. Мы гордились им.
  Любовь мамы была иной. Немногословной, незаметной. Но как глубоко проникла и как неизгладимо отпечаталась она во мне!
  Маму нашу все на посёлке звали уважительно и с нежностью: Люся. Как в таком ласковом, детском имени умещалось уважение, я никогда не мог объяснить. Просто - чувствовал.
  От неё никто никогда не слышал не то что крика, а даже резкого или грубого слова.
  Когда мамы не стало, на меня обрушилось открытие, оглушившее и парализовавшее мою душу на несколько лет: мама никогда ничего не требовала от нас, не ставила никаких условий - она просто спокойно говорила, как нам следует поступать и в нас не возникало энергии поступить иначе, даже если на словах мы не соглашались с ней.
  Мама была связующей силой, цементом, скреплявшим здание семьи.
  За всю жизнь она наказала меня лишь однажды. Я был маленьким и, впервые услышав на улице бранные слова, тут же решил продемонстрировать новые познания, адресуя их младшему брату. Мама молча и грозно, с таким видом, что у меня даже мысли о возможности просить пощады не возникло, уложила меня ничком на кровать и отхлестала ремнём.
  Когда я учился в 8 классе, она, забирая мою рубашку в стирку, вытряхнула из кармана несколько крошек табака и произнесла единственное слово:
  - Курильщик.
  Папка помрачнел от гнева, но сдержался и через минуту сказал:
  - Где сигареты лежат, знаешь; только не прячься и не собирай окурки.
  Я пролепетал, что просто попробовал и мне больше не хочется.
  В памяти отпечаталось, КАК мама отвернулась от меня!
  Она никогда не жаловалась. Никогда в жизни не прикасалась к алкоголю, а наше пристрастие к этому яду сносила так же терпеливо и молча, как и любое другое зло. Терпеливо ждала: папу из очередной командировки, брата из армии, меня из Питера в гости на несколько дней. Терпеливо сносила усиливающиеся боли от обрушившейся на её плечи болезни.
  В июне 91-го, приехав на недельку, я нежданно для себя заметил, как усохло, истончилось её тело. Она полоскала бельё на улице, а увидев меня, вся просияла, и за всю неделю ни словом не обмолвилась о страшном недуге.
  Я дал себе слово бывать у неё почаще. И приехал в октябре. Увидел её - и сердце оборвалось. Рак делал своё дело. Когда мы прощались, в маминых глазах горела такая мольба!
  - Господи! Как я не хочу уходить от вас! - выдохнула она, будто в омут с головой бросилась.
  Я впервые в жизни видел, как она плачет! Я говорил торопливо:
  - Мамочка, успокойся, я скоро-скоро приеду, мы увидимся с тобой, я отпрошусь на работе - и скоро мы снова будем вместе...
  Приехать мне удалось сразу после Нового года. Мама уже не приходила в сознание. На месте горла зиял страшный чёрный провал. Один Бог мог удерживать жизнь в этом теле!
  Я взял её руку - такую безжизненную и холодную! - в свою и сказал:
  - Мама...
  Папа сказал:
  - Она уже ничего не говорит. Не ест. Не двигается.
  Слова звучали, как удары блокадного метронома...
  И тут я ощутил крепкое живое пожатие маминой руки!
  Через несколько минут она ушла.
  Она ДОЖДАЛАСЬ меня!
  
  Папа совершенно бросил пить. Работал без выходных, а придя вечером домой, поднимал до бесконечности полуторапудовую гирю - и ложился спать.
  Спустя время, он рассказал мне о своём полусне.
  Прошёл год после ухода мамы. Натрудившись с гирей, отец, по обыкновению последних месяцев, лёг в кровать.
  На пороге сна он услышал, как открылась дверь. Вошла мама.
  - Ты один? - спросила она и добавила: - А где же молодая жена?
  - Что ты, Люсенька! Как можно?! - в полудрёме ответил папа.
  - Теперь можно, - разрешила мама и исчезла.
  Скоро папа женился.
  
  Мне сиротская ноша оказалась не по силам.
  Быстро - в течение считанных лет - я потерял работу, семью, дом, человеческий облик, спился и, вероятно, должен был скоро покинуть этот мир.
  Надо признаться, многие люди искренне и упорно пытались мне помочь, но - безуспешно. Даже самые терпеливые и сострадательные смирились с неизбежностью моего падения и утратили желание помогать мне.
  Меня спасло чудо.
  Придя к одной сердобольной знакомой, чтоб выклянчить у неё хоть каких-то денег на выпивку, я увидел у неё портрет индийской женщины и по непонятной мне причине спросил, кто Она такая.
  - Ты хочешь получить свою самореализацию? - вопросом на вопрос ответила Ирина, так звали знакомую.
  Я подумал, что очень хочу водки, но если буду мягок и послушен, скорее получу желанные деньги - и согласился.
  Мы проделали простые движения, сказали незамысловатые слова - и я ушёл от Ирины умиротворённый, счастливый, как в детстве, совершенно забыв о цели своего визита и не чувствуя никакого похмельного синдрома!
  
  На утро я проснулся в радостном недоумении.
  
  3. ПЕСНЯ ВОЛКА.
  
  Это был наш год, Год Волка. Летом самки выкормили здоровых и сильных волчат. Много волчат. Тёмная принесла шестерых. Все выжили. Я смотрел как рос Первый и чуял, что последнюю зиму буду водить Стаю. Первому суждено занять моё место. Я хотел придушить его, пока он ещё маленький, но Ночное Солнце сказало: Седой, скоро ты будешь слаб. Кто поведёт Cтаю через Голодный Лес? Дай Первому возмужать и он станет Великим Охотником! Да, он убьёт тебя через осень, но Стая будет жить ещё долго.
  
  И я не тронул Первого.
  
  Осенью семьи сошлись на Глухой поляне к югу от излучины Затерянной реки. Кроме меня пришли Быстрый, Хитрец, Живущий За Болотом, Певец, Раненый Лосем, Синий и Хромой. С ними пришли волчицы и много волчат. Волчата уже подросли. Они затеяли свару на краю поляны. Я не без гордости смотрел, как Первый берёт верх в схватках со сверстниками. Да, он вырастет Вожаком!
  
  Матёрые оценивающе смотрели друг на друга: мало ли что могло случиться за долгое лето. Но все быстро убедились, что я - в порядке. Тревогу вызывал только приход Хромого. Шесть зим назад он водил Стаю. Потом я победил его. Победил, но дал уйти. Быстрый, а он был на зиму моложе меня, сказал тогда: Хромой вернётся и убьёт тебя.
  
  Хромого не было с нами шесть зим. И вот он пришёл. Один. Без самок и волчат. Он не собирался биться со мной. Хромой сел на краю поляны и миролюбиво, но без страха посмотрел на меня.
  
  Первый, подстёгиваемый опьянением лёгких побед, яростно бросился на чужака, но Хромой подмял его под себя. Я предупредительно оскалился, но Хромой не искал скандала. Он искал стаю. Он отшвырнул скулящего Первого и подошёл ко мне.
  
  Размерами он превосходил меня. Ночное Солнце сказало мне однажды, что очень давно уже не водились в лесах волки крупнее Хромого. Но сила его была глупой силой. Поэтому Стаю водил не он, а я.
  
  - У тебя хороший волчонок, - сказал Хромой.
  
  Мне польстили его слова и я ответил:
  
  - Ты его обидел. Будущий вожак не прощает обид. Следующей осенью он убьёт тебя.
  
  - Следующей осенью он убьёт тебя, - возразил Хромой. - Я следующей осенью не приду.
  
  - Ты говоришь словами Ночного Солнца. Не у него ли ты научился мудрости?
  
  - Мудрость пришла ко мне поздно. Я стар. Прошлой зимой я не смог увести стаю от Приручённых Громов. Лысые Снимающие Шкуры убили всех в Горбатых Чащах. Я ушёл мимо Трепещущих Сторожей.
  
  - Я готов поверить всему, но мимо Сторожей уйти невозможно.
  
  - Поверь, я ушёл.
  
  - Уходи и от нас, - я смог бы простить Хромому всё, кроме лжи. Волку, обманывающему вожака, нет места в Стае. Хромой ушёл, сказав напоследок:
  
  - Я знал, что ты не примешь меня.
  
  - Ты опять отпустил его, - презрительно сказал Быстрый.
  
  - Ты хочешь, чтобы твои клыки первыми рвали добычу? - возвысил я голос. Быстрый понуро отошёл.
  
  - Стая пойдёт на север, - сказал я.
  
  - Но там - Голодный Лес, - возразил Синий.
  
  - Лес опустел на много дней пути, куда не пойди. Снимающие шкуры в который раз ранили Землю там, где рождается Солнце. Чёрная кровь бьёт из Земли и убивает всё вокруг. Только проклятые Лысые выживают там, где кровоточит Земля. Так сказало Ночное Солнце.
  
  - Лес опустел, - согласился Хитрец. Я продолжил:
  
  - Здесь нет доброй еды. Ночное Солнце зовёт нас на север. За Голодным Лесом стоит Каменный Лес. В нём мы отыщем еду.
  
  - В Каменном Лесу много Лысых Снимающих Шкуры, - выразил сомнение Синий.
  
  - В Каменном Лесу много волков, служащих Лысым, - слушающие меня, как один, презрительно отвернулись. Добрый знак: в моей Стае собрались гордые волки. Я возвысил голос: - Уж не думаете ли вы, что Седой собирается брать пищу из рук Лысых? Прирученные волки будут нашей пищей.
  
  - Это злая пища. Лысые отомстят нам.
  
  - Лысые уничтожили добрую еду, не спросив нас. Мы возьмём у них. Это справедливо. Пусть каждый скажет, идёт ли он на север, или скоро мы будем жрать друг друга, пока не останется один - Волколак. Я не хочу стать Волколаком. Теперь говорите вы.
  
  - Надо идти на юг, - сказал Быстрый. - Там мы найдём еду.
  
  - Я скажу после, - оскалился Хитрец.
  
  Живущий За Болотом и Певец согласились с Быстрым. Настал черёд Раненного Лосем:
  
  - Я знаю, где живёт Лось. Мы можем съесть его самку и малыша. Когда кончится еда, мы убьём самого Лося. Если кто-то из нас погибнет на охоте, мы съедим его.
  
  - Твои зубы выбиты копытом Лесного Быка, в твоём сердце живёт страх перед сильной добычей. Не тебе звать Стаю на такую охоту.
  
  - Когда твоё нутро согреет кровь Лося, ты забудешь свои слова. Поверь мне, Седой, я приведу Стаю туда, где пасутся лоси. Вы погоните их на меня - и у Стаи будет мясо. Потом ты спросишь у Ночного Солнца. Оно укажет путь.
  
  Синий, самый старший из нас, был согласен с Раненым Лосем:
  
  - Если Стая не согласна с Вожаком, Стая погибнет. Пусть будет так, как предложил Раненый Лосем. Путь выберем после охоты.
  
  - Так будет, - согласился я.
  
  И тут сказал Хитрец:
  
  - Лесной Бык не простит нам смерти самки. Он будет мстить.
  
  - Не нам бояться Лесного Быка!
  
  - Но мы навлечём на себя с его гневом гнев Ночного Солнца. Оно замолчит, и нам не будет пути из зимы в лето.
  
  - Говори, что хочешь ты.
  
  - Надо убить самого Лесного Быка. Самку нельзя трогать - в её чреве растёт новый Лось. Если волки начнут убивать носящих самок, лоси исчезнут из наших лесов.
  
  - Но Лысые и так уничтожили почти всех лосей.
  
  - Лысые прокляты Ночным Солнцем. Деревья в лесах, трава в поле, птицы в небесах, рыбы в воде, хищники и травоядные - все не устают повторять проклятия Лысым Снимающим Шкуры.
  
  - Ты прав, Хитрец. Мясо самок и молодых лосей мягче и слаще. Лесной Бык силён и опасен. Но Стая завалит его. Так будет. Веди нас, Раненый Лосем.
  
  Снег спрятал запахи и следы, но обглоданная кора на осинах говорила нам, что судьба Лесного Быка уже решена.
  
  Мы увидели лосей, выходящих из ельника. Густой лес гасил ветер. Тот жил только в макушках высоких сосен. Ветер был на нашей стороне. Их было трое: Бык, Лосиха и годовалый Телёнок. Лось уже сбросил рога, но и без них выглядел внушительно. Он вышел первым и, не замечая нас, притаившихся за располосовавшими пространство деревьями, вывернул широкую шею, как бы сообщая идущим следом самке и телёнку: путь свободен, без страха идите за мной.
  
  Ночное Солнце, висящее за спинами лосей, как и ветер, покровительствовало нам. Лесной Бык замер, ожидая идущих следом. Ночь доносила до нас скрип снега под пугливыми копытами Лосихи и Телёнка.
  
  Стать камнем - заповедь ожидающего в засаде. Я чувствовал: даже кровь в жилах замедлила свой бег. Кровь внутри камня.
  
  Лесной Бык стоял на расстоянии трёх прыжков от меня. Его ожидала бы лёгкая смерть, но он тоже был способен понимать язык Ночного Солнца. И глядеть в него, как в воду. Его взгляд скользнул по зеркалу, сияющему в небесной бездне. И он увидел там своё отражение, а за ним - отражение огней, горящих попарно на застывших между соснами камнях, внутри которых пульсировали горячие реки, поддерживающие блеск холодного огня, высматривающего добычу. Увидел и понял.
  
  Он ни секунды не сомневался: проревел яростно и зло и, развернувшись, рванул в сторону, уводя нас от идущих следом.
  
  Я молнией летел среди сверкания и теней и чувствовал присутствие Тёмной, устремившейся за мной. Во время зимней охоты она всегда была моей тенью, не уступая это место даже Быстрому. И я чувствовал себя вдвое сильнее, если она была за спиной. Но сегодня не сила становилась главной. Лось, вздымая лёгкий, как пух тополя, снег, играючи уходил от нас на своих длинных и тонких, словно молодые стволы, ногах. Он хотел сделать большой круг и по обрыву над краем Булькающей Топи выйти на дорогу Лысых, надеясь, что мы не посмеем туда сунуться. Это был ещё не старый, но очень мудрый Лось. Он не знал одного: Быстрый, Синий и Певец уже ждали его над Булькающей Топью.
  
  Скоро Лось скрылся за частоколом деревьев, всё яснее проступающих на фоне близорукого рассвета. Идти по его следам не имело смысла, и я стал заворачивать вправо, туда, где летом по дну оврага протекал широкий ручей, а сейчас покоился пушистый саван.
  
  Ночное Солнце показало мне встречу Быстрого, Синего и Певца с Лесным Быком точно там, где и предполагал Раненый Лосем. Встреча оказалась смертельной для Быстрого: от страшного удара передним копытом волк рухнул, а развернувшийся Лось вмял его задними ногами в мягкий снег и полетел в сторону оврага. Синий и Певец немного замешкались, но спустя миг, мчались по его следам, и теперь Лесному Быку деваться было некуда.
  
  Через сотню прыжков Стая серой змеёй выскользнула к обрыву из леса и дальше просто сопровождала жертву, затравленно стремящуюся вникуда. Овраг приближался. Я ликовал, предвкушая кровавое пиршество, когда вдруг понял, что этому Лосю по силам перелететь через овраг, как бы он ни был широк. Что-то предпринимать было поздно: до края оврага оставалось совсем чуть-чуть, Лесной Бык, прибавляя ход, почувствовав близкое спасение, грациозно приближался к нему. Я встал - и Стая замерла. Слышался только свист воздуха в разгорячённых глотках. Охота не удалась...
  
  Но иначе думал Раненый Лосем. 'Я приведу Стаю туда, где пасутся лоси. Вы погоните их на меня - и у Стаи будет мясо.' - Он не выбросил слов на ветер. Да, не ему было тягаться с Быстрым, но он и не помышлял об этом. Если Быстрый, слепо уверовав в своё бессмертие, выскочил навстречу Быку, чтоб сразить его, выдрав горло затравленной жертве, то Раненый Лосем и не думал о победе в поединке с длинноногим гигантом, он загодя знал, что погибнет. Когда передние ноги Лося готовились последний раз коснуться земли по эту сторону оврага, Раненый молнией метнулся вперёд и, сбитый лосиными ногами, рухнул на замёрзшую и запорошенную снегом поверхность текущего по дну оврага ручья. Лесной Бык, споткнувшись и перевернувшись в воздухе, свалился на Раненого сверху. Было слышно, как у Лося хрустнул хребет. И всё смолкло. Не было ни воя, ни предсмертных криков.
  
  Голодная Стая серой лентой скользнула вниз и набросилась на корчащееся в агонии тело.
  
  Тяжёлое небо давило на спины. Ночное Солнце не появлялось много дней, но я помнил последние его слова и упорно вёл Стаю на север. Дорога шла по подмёрзшим, но ещё зияющим местами гнильно Бормочущих Омутов, Бесконечным Мхам. Никто не верил, что Мхи где-то заканчиваются, но Кровь Предков, текущая в жилах, ласкала сердце древней Памятью: по ту сторону Бесконечных Мхов лежит Каменный Лес с громадами стволов, стоглазо всматривающихся в ночь и слепнущих, когда над миром загорается день.
  
  Тревога жила в моём сердце с той минуты, когда Стая отправилась в этот тяжёлый путь. Сытная плоть сожранного Лесного Быка придавала нам силы, но их могло не хватить для долгого перехода. Но не эта мысль лишила меня покоя. Следы Лосихи и Телёнка отдавали их нашим клыкам, но, следуя внутреннему Закону, я не позволил Стае преследовать последнюю в наших местах пищу. Когда я в последний раз слушал и видел Ночное Солнце, оно мне показало волчьи кости над Булькающей Топью. Обглоданные кости Быстрого. Кто-то из наших сожрал его труп и стал Волколаком. Кто?
  
  Схватка была неизбежной.
  
  В дороге Тёмная охраняла мою спину, хотя раньше она всегда придерживалась Иерархии. В дороге - не на охоте. После гибели Быстрого за мной должен был идти Хитрец, за ним - Живущий за болотом. Но спину Тёмной охранял её выводок во главе с Первым. Матёрые молчали, хотя всем было ясно, что они скажут на ближайшем Совете.
  
  На день Стая остановилась на тёмной поляне посреди острова, покрытого соснами, достающими облака.
  
  - Днём Стая будет отдыхать, - сказал я. - Кто надеется найти пищу, может искать. Я искать не буду. Пищи в округе нет.
  
  Мне возразил Синий:
  
  - Послушай, Вожак. Ты не можешь знать, есть ли пища в округе. Следы занесены снегом, Ночное Солнце отвернулось и тучи легли между ним и нами.
  
  - Я повторяю, хотя не люблю этого делать: кто надеется найти пищу, может искать. С первыми сумерками здесь, на поляне, начнётся Совет.
  
  Голод разогнал Стаю по острову. Только Тёмная с выводком осталась рядом. Волчата разошлись по краям поляны и чутко вслушивались в голоса леса.
  
  Ночь обрушилась мраком. Над лесом тонко завыл ветер, наклоняя верхушки деревьев к югу.
  
  - Встречный ветер, сказала Тёмная. - Он не пустит нас на север.
  
  - Ты думаешь не о том. Сумерки сменились мраком, а Стая не пришла на Совет. Стаи больше нет. Они сожрали самого слабого, и теперь придут за нами. Или уже пришли и ловят миг, когда мы устанем ждать.
  
  Третий, у которого чёрная полоса между ушей, вскочил и изготовился. Шерсть поднялась гребнем.
  
  - Подай голос, пришедший. Кто ты?
  
  - Синий, сын Стаи.
  
  - Почему опоздал?
  
  - Вожак, они загрызли обоих моих волчат. Ушедшая Из Капкана бросилась их защищать. Певец и Живущий за Болотом разорвали её.
  
  - Почему жив ты?
  
  - Они не вступили в драку. Хитрец сказал: иди и скажи Седому: северный ветер прогонит тучи, Ночное Солнце сделает наши клыки длиннее, оно поможет убить Седого и выпить его кровь.
  
  - Глупец. Глаз Ночи откроется через шесть дней. Я не стану ждать так долго. Где они?
  
  - На краю острова, с той стороны, где прячется Солнце.
  
  Они расположились в низкорослом перелеске, переходящем в гладь, убегающую за край видимого. Матёрые охраняли Стаю с той стороны, откуда должен был появиться я. Добрый знак. Он говорит о том, что Стая не верит им и затаилась. Она ждёт схватки и пойдёт за тем, кто окажется сильней. И ещё о том, что не все волки жрали своих собратьев.
  
  Останки Ушедшей Из Капкана дразнили ноздри остывающей кровью. Её плоть заполнила теплом и тяжестью желудки Хитреца, Живущего За Болотом и Певца. Не знаю, решился ли кто-нибудь из волчиц и первогодков разделить трапезу с этими тремя.
  
  - Я пришёл убить всех, кто попробовал мясо Волка.
  
  Они не ждали меня так скоро. Они не были готовы к схватке. Ушедшая Из Капкана сослужила им плохую службу.
  
  Мои зубы сомкнулись на загривке Певца. Хрустнула шея. В следующий миг я уже был далеко от него и кричал Синему: 'Добей Певца. Он - твой.' - Тот вскочил и, неловко вывернув шею вправо, тяжело бросился на меня, но Синий атаковал его слева и сшиб с ног.
  
  Хитрец и Живущий За Болотом ощерились и одновременно прыгнули в мою сторону. Я успел отскочить и развернуться. Они столкнулись, ещё не приземлившись, и Хитрец своим весом оттеснил Живущего За Болотом. Я не мог упустить столь удобный для атаки миг. Но Хитрец был верен себе. Он не стал тормозить и кубарем, не по-волчьи, покатился вперёд.
  
  Мои зубы сомкнулись там, где уже не было никого, и я ударился грудью в бок Живущего За Болотом. Мы упали, вгрызаясь друг в друга. Боль разорвала бок горячим и мокрым, но продолжающее двигаться тело вырвалось из сомкнувшихся челюстей противника, а мои нашли его шею. Пронизительный визг Живущего За Болотом парализовал ужасом окружающий лес, кровь ударила мощно и обильно. Через миг ещё раз. И ещё...
  
  Хитрец бросился на меня сзади. Я не успел развернуться и вдруг понял, что проиграл. Но за мгновение до смерти я ощутил, как Хитреца смела с моей спины какая-то неведомая сила...
  
  Первый, не размыкая челюстей, рванулся в сторону, разгибающейся лозой, вывернув шею - и на месте горла Хитреца осталась чернеющая кровью пустота... Первогодок победил Матёрого. Впервые на моей памяти... Синий душил опрокинутого на спину Певца... Пламя в боку бросило меня на снег... На этот раз не я, а они пришли ко мне. Или за мной. С трёх сторон света. Лишь светлый Восток, каждое утро рождающий Солнце, не был им подвластен, как неподвластен Огонь Тьме и Холоду - мрачным хозяевам Вселенной. Они склонились над моим остывающим телом и ощерились растущими на глазах клыками, - их тела остыли раньше, и Ночь, сбросив ветром одеяло туч, полностью раскрыла свой единственный Глаз. Время, только что совершившее скачок, - или это было беспамятство? - вдруг остановило свой бег. И неслышимый скрежет пронёсся по мирозданию. Скрежет, застопоривший ход механизма громадных проржавевших часов, что венчали Башню Возвышающуюся Над Всем. Неслышимый потому, что жил он в тот миг лишь во мне, и больше нигде.
  
  И возобновилась схватка. Схватка вне времени. Схватка между Добром и Злом. И я верил, что заслоняю собой, своим умирающим телом, беззащитное Добро. И страшно было ошибиться.
  
  Но не было рядом ни старика Синего, ни моего могучего сына, занявшего место Защитника Стаи в тот самый миг, когда я уже не в силах оказался её защитить.
  
  И необоримыми стали эти трое: Хитрец с вырванным горлом, Певец со свёрнутой на бок шеей и Живший За Болотом с прокушенной артерией, - ведь сама Смерть подарила им бессмертие.
  
  Но я ошибся. Добро не могло остаться беззащитным. Звёздный Остров Лося, вспыхнувший в небесах после его гибели в овраге рядом с Булькающей Топью, вдруг принял очертания лесного великана и указал мне путь к отступлению. Я взвился над лесом, удивляясь: почему Лось помогает мне, Волку, принёсшему ему смерть? - но сам ответил на собственный вопрос: ведь это я, Седой из рода Поджарого, оставил его семя жить на земле.
  
  А там, вверху, рядом с Ночным Солнцем, мы с Лосем оказались сильнее этих троих, алчущих моей жизни. И они отступили во Тьму, приславшую их.
  
  Тёмная не пожелала оставить меня, распростёртого между Жизнью и Смертью в замёрзшем лесу. Она согревала меня, лелея едва теплившийся огонёк Жизни. Она зализала страшную рану, зиявшую на моём правом боку.
  
  Она сохранила меня, но не сумела сохранить себя. Голод.
  
  Рядом лежало мясо. Мясо волков. Но Тёмная не притронулась к нему. И погибла.
  
  Она лежала рядом, до последнего мига согревая меня своим телом.
  
  В ледяных глазах замёрзла Любовь.
  
  Дано ли услышать, о чём поёт Волк, глядящий в Глаз Ночи?
  
  Память, заключённая в темницу забвения печатью крови предков, неожиданно вырвалась из неволи. Она переполнила меня Древним Знанием, и я ощутил, что отныне перестал быть ручным любимцем Глаза Ночи. Мы стали равны. Забытые некогда пути открылись мне.
  
  Волк допел свою песню.
  
  4. ЕЗДОВОЕ ЖИВОТНОЕ ДЕВИ
  
  Проникший за грань сказал:
  - Однажды - хотя примененное слово ни в коей мере не проливает свет на то, где и когда это произошло - Играющая Мирами призвала всех своих подданных, способных внимать ей и сотворённых ею, на великое собрание.
  Вряд ли возможно было сосчитать пришедших: миллионы Рудр со своими Гаури, миллионы Нарайян со своими Лакшми, миллионы Брахм со своими Сарасвати прибыли тотчас - хотя и это слово не в силах передать, как скоро это случилось. В числе прибывших были миллиарды божеств, сиддхов и людей, принявших второе рождение. Волхвам, магам, ангелам, гандхарвам, джиннам и чирандживам не было числа. И никто не знал, зачем Изначальная призвала детей своих на великое собрание. Впрочем, так было всегда, если о пространстве, где нет времени, можно так сказать.
  И была сотворена Пуджа в честь Стоп Изначальной - и все прибывшие поклонились Великой Матери. Когда гандхарвы завершили пение хвалебного аарти, у правой Стопы Всемогущей возник истекающий кровью зверь. Один из Одинов, сидящих по обыкновению одесную Матери у самого Престола Её, схватил одной из левых рук своих зверя за загривок, поднял, как ураган поднимает лежащую на земле пылинку, и поднёс к своим глазам, способным испепелить всё живое. Глаза Бессмертного Бога и глаза умирающего волка встретились.
  - Как ты, грязная тварь, посмела нарушить Протокол Пуджи Величайшей из Матерей?! - взревел Отец Битв. Голоса тысячи ревущих океанов мог бы заглушить в этот миг гневный крик Одина.
  Волк молча и крепко вцепился орущему на него в выступающий далеко вперёд орлиный нос и резко повернул шею влево. Из раны Бога ударила сияющая пламенем кровь. Один чуть было не заревел ещё громче - теперь от боли, но его крик остановил взгляд Матери.
  - Сядь, Сканда, - сказала ему Рактадантика, обнажив окровавленные гранатовые зубы, - сядь и успокойся. Ты же знаешь: сюда не может проникнуть никто без моего ведома. И этот зверёк, убитый в драке с себе подобными - не исключение. Вот смотри: я сделаю его моим ездовым животным в последней схватке за тот мир, из которого он прибыл сюда, в Сахасрару Вираты.
  Сменив облик кровавозубой Кали на нежную красоту Парвати и улыбнувшись миролюбиво, вечно юная Мать Матерей, добавила:
  - Вы все - дети мои. Все, от Брахмы до червя. Негоже братьям скандалить у Стоп Матери, Волк и Сканда. Любите друг друга.
  И прежде, чем удивиться: лишь Лев и Тигр достойны быть ездовыми животными Деви (таков Протокол!) - Отец Битв в радости и смирении склонился у Стоп Всепроникающей, даже не заметив, как любящий взгляд Парвати остановил кровь, бьющую из его разодранного носа, и без следа затянул уродливую рану.
  
  Нахлынувшая волна Света смыла картину, словно та была нарисована на песке...
  
  5. ВЫХОД В ОТКРЫТЫЙ КОСМОС.
  
  Наевшись мухоморов перед боем,
  Смеясь, сказал берсеркер Королю:
  Я так Твое Величество люблю,
  Но в Сече не побрезгую тобою!
  Двуручный меч с отбитою косою
  В руках натруженных - как брат с сестрою.
  Иду Косить привычною рукою! -
  
  Парировал Бессмертный Один сразу:
  От опьяненья Оберег - Мой Разум.
  Твои движенья, викинг, идеальны,
  Но Цели достигает лишь Реальность.
  Впитай, коль хочешь выжить, слов Значенье:
  Царит над Битвой Лебедь Различенья.
  
  - Тысячи песен подарил я пространству, но бумага не запечатлела их след!
  - Не сокрушайся, мой мальчик. Веды содержат семьсот миллионов песен - и все они запечатлены в генетической памяти людей.
  
  Мы с Вадимом, хотя на вид ещё молодые, но уже - с большим навигационным опытом. Правда, это - не совсем правда. Ничего мы на вид и не молодые. Зеркало на вид попалось - оно у нас в переходном отсеке висит, ещё не разбилось от перегрузок. Смотрю я в него, а там - Вадим. Старый такой, немолодой, то есть. На вид. Хотя, если по правде, он ещё молодой, но уже с опытом. Недаром - командир звездолёта! А меня в зеркале совсем не видно, хотя я - вот он, а Вадим - за пультом. Голову совсем уронил, потому как вахту нёс вместе со мной. А у нас - большой опыт. Это у Васьки опыта нет, а у нас - ого-го! А у него нет, потому как - откуда? Он сутки уже - в анабиозе. И вид у него молодой, хотя он и вправду молодой. Это мы с Вадимом - старые волки. Вон он - за пультом, голову совсем уронил. А меня даже в зеркало не видно. А Вадим постарел, хотя, на самом деле, он ещё молодой, но - с опытом.
  
  Вадим говорит:
  
  - Как я есть командир звездолёта - горючего нам не хватит.
  
  А я ему по всей дисциплине отвечаю:
  
  - Ну, дык ёп...ть!
  
  - Надо выйти в открытый космос, пошарить там, авось, где горючее найдём.
  
  Я его обнял за прозорливость. Он хотя и командир, а душа у него чувствует. И отвечаю по всей дисциплине:
  
  - Дык ёпыть!
  
  Потому... ежели уж ты полетел, то надобно лететь до конца, до станции, как говорится, назначения. А перелёт у нас - межзвёздный. К тому же, в таком межзвёздном перелёте: как же без горючего? Хотя бы, к примеру, тормозить? А маневрировать? А?! То-то! Вот я и обнял его за прозорливость.
  
  Он говорит:
  
  - Иди.
  
  А я ему по всей дисциплине:
  
  - Вадим! Как же это? Браток...
  
  А он:
  
  - Ну, дык...
  
  А я - по всей дисциплине:
  
  - Открытый же космос... я ж... затеряюсь... как же, братушка?..
  
  А он -прозорливо:
  
  - А без горючего?!
  
  Тут меня мысль посетила.
  
  - Ваську, - говорю, - надо послать. Он, - говорю, - молодой, пусть набирается!
  
  Вадим аж подскочил! И обнял меня. За прозорливость. Он хотя и командир, а душа у него - чувствует. Пошли мы в каюту. А Васька уже - совсем в анабиозе. Даже вещество выделил. Такое часто бывает в анабиозе. Особенно, если астронавт ещё молодой и - в анабиозе.
  
  Выводить мы его не стали. Потому... чего уж выводить-то? Дело понятное: анабиоз! К тому же, Васька - молодой. Такого не выведешь.
  
  Жалко мне его стало. Молодой ведь ещё. А Вадим говорит:
  
  - Это мы с тобой на вид ещё молодые, а уже - с большим опытом. А он - молодой ещё! Пускай себе - в анабиозе...
  
  - Пускай, - говорю, потому как правильно Вадим говорит, и душа у него - чувствует.
  
  - Так что иди, - говорит.
  
  - Как же так? - говорю, -открытый же космос... затеряюсь ведь я... как же...
  
  А он - прозорливо:
  
  - А без горючего?
  
  Я говорю:
  
  - Пошли вместе, - но уже сам вижу: у него - перегрузки.
  
  Он говорит:
  
  - Перегрузки у меня, - а сам чуть не плачет, потому - хотя он и командир, а душа у него - чувствует.
  
  - Всё, - говорю. А сам думаю: всё!
  
  А сам говорю:
  
  - Ты вещество-то убери, - хорошо так говорю, по всей дисциплине.
  
  А он мне - прозорливо:
  
  - Фитилёк прикрути. Коптит.
  
  Обнялись мы, хоть он и командир.
  
  - Ну, я пошёл, - говорю.
  
  А он мне - прозорливо:
  
  - Ты скафандр всё-таки одень... открытый же космос... затеряешься же... без скафандра, - а сам чуть не плачет, и говорит: - к тому ж... абсолютный нуль...
  
  - Как?! - говорю, - абсолютный нуль? Мы ж... когда улетали... плюс двадцать же...
  
  А он - прозорливо:
  
  - Август был, когда улетали. А теперь - конец ноября.
  
  Да, думаю, перелёт-то - межзвёздный. А сам говорю:
  
  - Скафандра-то у меня нет... в августе ж...
  
  А он - прозорливо:
  
  - Возьми мой... и это... смотри там... не затеряйся...
  
  Вышел я в открытый космос, а сам думаю: всё правильно, - думаю, - Васька, он молодой ещё. К тому ж - в анабиозе. Это мы с Вадимом - с опытом, хотя на вид - молодые. Опять же, у него - перегрузки. У меня, правда, тоже - перегрузки. Но ведь надо-то как? Чтоб по всей дисциплине! А Васька ещё молодой.
  
  Вышел я и вижу: что-то недалеко мы за три месяца улетели, хоть и перелёт - межзвёздный. Горючего, наверное, мало. Незря Вадим меня за горючим послал - прозорливый он!
  
  Скафандр у меня хороший. Финский. Вадимов скафандр. Свой-то я не взял. В августе ж полетели. А сейчас - ноябрь. Нуль почти абсолютный. Вода, и та замёрзла. А чего вы хотели? Открытый космос, всё-таки. Вообще, насколько я знаю, в космосе в ноябре всегда холодно. Нет, бывает, конечно, иногда тепло. Но, вообще-то, холодно. Тем более, в ноябре, в космосе.
  
  Только я смотрю: оказывается в космосе я - не один. Мужик какой-то навстречу плывёт. Без скафандра. Затеряться, наверное, решил. А вокруг - сумерки. Я спрашиваю:
  
  - Мужик, утро сейчас или вечер? - по-нашему так спрашиваю, по-космически. А он посмотрел на меня как-то странно - инопланетянин, наверное - и говорит:
  
  - А какая тебе разница?
  
  Я сначала подумал: не скажи! - А потом думаю: и правда, какая разница? Космос-то - открытый.
  
  Стал я оглядываться. Где-то поблизости, думаю, должна быть заправочная станция, на которой нашего брата-астронавта обслуживают, сиречь: заправляют. Значит, и правда мы не далеко за три месяца улетели, хоть и перелёт - межзвёздный. Сориентировался, подгребаю к станции, а она - не работает. Неужели, думаю, станция не та? Но тут вижу: мимо станции электричка проплывает. Нет, думаю, шалишь! Та станция. Только вот, откуда в космосе - электричка? И спросить не у кого. Мужик без скафандра исчез. Затерялся, наверное.
  
  Что ж, думаю, делать? Как же без горючего-то? Перелёт же - межзвёздный! Не дай Бог, случится тормозить. А маневрировать? Ёлы-палы...
  
  Ничего, думаю, в Хьюстон смотаюсь. Это он по правде Хьюстон называется. А по-настоящему: Центр Подготовки Астронавтов. И поплыл в Хьюстон.
  
  Честно говоря, я человечество не совсем понимаю. Не с того конца оно за дело взялось. Это теперь в космосе стало более или менее сносно: тут тебе - Марс, а напротив - Хьюстон. И правильно! Но это - сейчас. А раньше как было? То-то и оно!
  
  Вот мы с Вадимом, к примеру, решили лететь к звёздам. Пожалуйста, лети! Устанешь - остановишься, отдохнёшь в том же Хьюстоне или ещё где-нибудь. Опять же, горючим заправишься. А как же без горючего? Тем более, к звёздам чтоб долететь, - годы нужны. И ежли за эти годы по дороге - ни одной заправочной станции, какой же дурак полетит? А звёзды осваивать надо. Для народного хозяйства.
  
  Теперь возьмём Юрия Гагарина. В жизни не поверю, чтоб он согласился добровольно на подобную авантюру. Сами посудите: какой резон лететь в космос, ежели в нём - ничего нет? Ни заправочных станций, ни железных дорог, ни даже паршивых троллейбусов? Ты сперва обеспечь порядок: транспорт, снабжение, связь, - а потом уж человека туда запускай! Я думаю так: заставили Юру лететь. Потому - раньше о желании особо не спрашивали. Скажут: надо! - и всё! Попробуй возрази! Только я бы всё-равно полетел. Хрен бы они меня заставили! А Юра... Слабохарактерный он был, вот что!
  
  Вот и Хьюстон. Точно, недалеко мы за три месяца улетели. В общем-то, и понятно. Тут я с учёными согласен. До Веги - а мы к ней направляемся - двадцать шесть лет лететь со скоростью света, а мы - всего три месяца. И то - только разгоняться начали...
  
  Мать моя! Это сколько ж горючего надо для разгона! По-моему, ещё не раз придётся в Хьюстон бегать за горючим! А перегрузки-то увеличиваются. Да... Ну, ничего. Мы с Вадимом знали, на что идём. Это Васька не знал, но ему всё-равно, он - в анабиозе.
  
  Хьюстон-хорошее место. Многие астронавты сюда ходят готовиться. И молодые, и с опытом. И не только астронавты. Среди нашего брата простого астронавта до сих пор легенды ходят, что и спортсмены тоже Хьюстон жаловали. Порой заглядывал сюда Михаил Бирюков, чтоб, значит, потренироваться. А в былые годы, старожилы говорят, видели здесь как-то самого Брошина! Я, правда, не видал здесь ни того, ни другого, но уважающий себя астронавт врать не будет. А в Хьюстоне любой себя уважает.
  
  Захожу и вижу: подготовка - в самом разгаре. Сидят вокруг астронавты - и молодые, и с опытом - и на тренажёрах работают. Некоторые, конечно, в щадящем режиме, но большинство - в беспощадном. Иначе высот в подготовке не достигнешь.
  
  - Здорово, - говорю, - братья-астронавты!
  
  Они: ноль внимания. Дело понятное, подготовка идёт полным ходом. Я тогда говорю:
  
  - Правильно, ребята, не отвлекайтесь. Делайте своё дело, а краем уха слушайте. Мне есть что вам сказать. Вот вы тут сидите - и правильно, конечно, делаете! - а у нас там горючее кончается. И всё бы ничего. Чёрт с ним, с горючим! Да только штука такая: к звёздам мы летим. Впервые! Того и гляди, братьев по разуму встретим... Неудобно без горючего. Да что я? Сами знаете, не дураки.
  
  Сказал и смотрю вокруг. Чувствую: задело ребят за живое. А как же иначе? Ежели, к примеру, перед инопланетянами этими - в грязь лицом, то как же тогда - престиж планеты? А астронавты - народ патриотичный! За родную Землю последнее горючее отдадут.
  
  Ермилыч - этот ещё при дедушке Ленине пешком на Луну летал - по-доброму мне так говорит:
  
  - Тяпни с нами, корешок. А там видно будет.
  
  Тут я, конечно, малость лопухнулся. Недаром говорят: поспешишь - не выловишь и рыбку из пруда:
  
  - Какое, - кричу, - 'тяпни', Ермилыч? У меня там - корабль без горючего. Того и гляди, тормозить начнёт.
  
  Все тут же обиделись, а Ермилыч говорит:
  
  - Ты, парнишка, на арапа нас не бери. Ежели ты и вправду - астронавт, то должен понимать, что тормозить твоя посудина не начнёт - открытый космос, всё-таки. Э-э... а ты ж - не астронавт, коли таких простых вещей не знаешь!
  
  Все так и взвились! Один на меня кричит:
  
  - Ах ты, сука!
  
  А второй и того обидней:
  
  - Мужики! Да он же - занзибарский шпион. Я его в прошлом годе в 'Погребке' чуть не вычислил, жалко тренировка... это... полным ходом, короче...
  
  Мне бы сразу козыри в ход пустить, а я, простая душа, объяснять им принялся:
  
  - Ермилыч, - говорю, - ты ж к звёздам не летал. Откуда тебе, крысе каботажной, знать: тормозит звездолёт без горючего или нет? Может там - эффект какой межзвёздный...
  
  Это я, конечно, зря. Про эффект, то есть. Теперь неделю бок болеть будет. Слава Богу, реакция у меня астронавтская: только они меня завалили, я такое сказал, что ни у кого слов не осталось. Одни слюни. И те высохли...
  
  Погодя минуты три и семнадцать секунд с половиною, Ермилыч сказал:
  
  - Мужики! Наш!!!
  
  А этот, который ребро мне чуть не сломал, - быстро сориентировался, собака, недаром - астронавт, - орёт:
  
  - Качай его, ребята!
  
  Качали-качали... До тех пор, пока я блевать не стал, Ермилыч опять в подозрение впал, но этот, с сапогом, оказался мужик что надо:
  
  - У него ж - перегрузки, - говорит, - шестикратные... эффект, бля...
  
  И опять качать меня стали, пока я блевать не перестал. Усадили за стол, горючего в бак плеснули.
  
  - Разомнись, - говорят, - для начала.
  
  А я что? Чтоб, значит, форму не потерять, и - вообще...
  
  - Маловато, - говорю, - я ж - тренированный. Опять же, с собой взять надо. Звездолёт там у меня.
  
  Ермилыч по-отцовски так руку мне на плечо положил:
  
  - Ты, браток, не обижай нас... расскажи уж...
  
  И с сапогом ему вторит:
  
  - Историческое, - говорит, - гибрид твою, событие! Мы, может быть, тебя потом как Гагарина вспоминать будем.
  
  Ермилыч сразу кулаком по столу - тресь! -:
  
  - Ты, пацан, Юру не трожь! Святое это, ёп...ть!
  
  - Правильно, - говорю, - Ермилыч, - а сам думаю: с сапогом-то... ещё тот... глядишь, внукам своим будет рассказывать, что самого меня ногами пинал.
  
  И так мне себя жалко стало! Не в смысле, конечно, что ногами, а что - умру молодой... героически... осваивая, так сказать... Э-эхх!! Да что там... Чуть слеза не прошибла. Только это... крепкий я. Собрался я с духом и твёрдо так говорю:
  
  - Плесните-ка, чего уж...
  
  А тут - облава. Короче, я вам по порядку всё объясню. Вы - люди грамотные, поймёте.
  
  Такое у нас издавна повелось. Ежели, к примеру, что-то новое, светлое и, вообще, - прогрессивное, - сразу натыкается. Это даже не западло и не непруха какая, а - закон. Есть в мире силы препятствующие. Вот они-то и мешают. Фуражку гады с кокардой нацепят и - ну мешать! Препятствовать, в смысле. Я так думаю: они - инопланетяне. У них - и техника всякая, и светомузыка... И вообще они какие-то не такие. Одеваются, вроде, по-нашему... ну, штаны там... и остальное... только ведь все, как один, - в одно и то же!
  
  Но не это - главное. На рожу они - разные, а вот взгляд у них... жесты и другая мимика - часть одежды. Усекаете? Роботы они, вот что я скажу. И ещё: ими кто-то управляет. В радиоволновом диапазоне. И этот кто-то, честно говоря, не шибко мудрый мужик, потому - из-за его приказов ребята евонные перед нами дураками ходят. А что с них взять? Народ подневольный.
  
  А может, зря я так на них обрушился? Может, на их планете - логика другая? И 'что такое хорошо и что такое плохо' не Маяковский сочинил, а другой какой Корней Чуковский? Может, они - Космические Бедняжки и Горькие Сиротинушки, а то и вовсе - Галактические Упиздни, и бьют меня по рылу от обиды и трудного детства, скрашенного беспощадным папкой? Ой, блин! Тупым твёрдым предметом-то зачем? Им же не драться, в него же есть надо! И пить! А из него говорить. А внутри... в нём самом, то есть, - думать!.. А может, в этот миг им в душу нежность влезает? Розовыми ногами? И вспоминаются милые сердцу скудные деревянные игрушки, выструганные любимым папой или каким другим Карлой? Или Марксой?.. Хотя, кажется, это - одно и то же.
  
  Побросали нас в космические шлюпки и повезли куда-то.
  
  А сирены на весь космос так и воют, так и заливаются!
  
  Теперь я знаю, почему Одиссей со своими братушками не могли пение сирен слушать. Некрасиво они поют, вот что я вам скажу! Громко и противно. И древние греки, слышавшие их, умирали не от восхищения, а от отвращения. Чуете разницу?
  
  - Так, значит, инопланетянин, говоришь? - говорит суровый мундир с погонами и злым мясистым носом.
  
  - Ну да... - хочу сказать мысль, только он её тут же прерывает - тоже мне, нашёлся запой на дому! -:
  
  - Понятно, - и молчит, как-будто это не я, а он - партизан. Я, само собой, счёл своим долгом объясниться более пространно, хотя, в то же время и более конкретно:
  
  - То есть, это не я, а вы...
  
  - Чего мы? - спрашивает.
  
  - Инопланетяне.
  
  - Да?
  
  - Естественно! Это и дураку понятно! Я же - землянин. Ну... есть планета такая. Земля называется.
  
  - Где? - не понял с носом.
  
  - Там... - уточняю.
  
  - Где там?! - опять не понял он. Туповатый парень.
  
  - В космосе! - Всё-то им разжуй да в рот заплюнь! - В безвоздушном пространстве. Она там висит. Хотя, на самом деле, негде ей там висеть, потому что в этом самом пространстве, в нём - ничего нет! Значит, и висеть там ни черта не может. Негде. Понимаешь?
  
  Не знаю, понял он меня или нет, но посмотрел очень внимательно, поэтому, думаю: случай у парнишки небезнадёжный, - и продолжаю объяснять. Доброжелательно и доходчиво:
  
  - Дорогой гуманоид! Изрядно вас приветствую! Зело! Вельми! Шибко! Черезчур! Весьма!! Очень!! Многажды! Паки-паки! ВЭРИ! ЗЭР, майн либер хер!! Дюже! Мбе-мбе-нгу!.. Я прибыл к вам с планеты Земля! Контакт двух разумов состоялся! Мир! Дружба! Сотрудничество! Ура-а!!!
  
  Он в ответ - громко:
  
  - Пахомыч! - И ничего не в ответ, оказывается: откуда ни возьмись материализовался второй мундир. Такой же как и он. И тоже с носом. Близнецы, блин! Грубо работают.
  
  - Пахомыч, - говорит первый, - этого не к нам, а - в 'скворечник'.
  
  - Как, простите? - уточняю.
  
  - А так! Много вас тут, гуманоидов. И с каждым днём всё больше. Плодитесь вы, что ли? Или размножаетесь?
  
  - ... МНОГО ?!!
  
  - Вот сколько! - он провёл рукой по горлу. Тоже мне профессионал! Не так надо! А чтоб в зобу кулдыкнуло!
  
  Только это... раз много... в корне же - все представления земных учёных о разумной жизни во Вселенной! Подумать только! Мы не просто не одиноки в бескрайних просторах Космоса! Оказывается, кругом, куда ни плюнь, - мириады обитаемых миров! И все они населены разумными существами. Вот только любопытно: везде ли эволюция пошла по одному пути развития? В смысле, всюду ли разумные существа человекообразны? Или существуют иные формы Разума? Мыслящие млекопитающие. Ну, там крысы всякие. Думающие хладнокровные. Жабы, к примеру. Размышляющие голо- и покрытосеменные. Типа дубы, ёлки, пеньки тупорылые... А может быть, природа не остановилась на этом и произвела на свет Божий кумекающие грибы, соображающие колонии бактерий? Секущие тему вирусы?
  
  Любопытная мысль! Кефир ведь - тоже колония бактерий. Отсюда вывод: не исключено, что во Вселенной существуют Разумные Напитки! Подумать только: повстречаешь эдак ненароком Разумный Напиток, выпьешь его - сколько сразу мыслей придёт в голову! Свежих и оригинальных!
  
  Э-э... Да ведь Разумные Напитки и впрямь существуют! Даже у нас, на Земле! И я - и не только я! - неоднократно вступал с ними в контакт!
  
  Вот ведь как, нежданно-негаданно, человечество обрело братьев по Разуму! И не одних, а множество!
  
  И открытие это принадлежит мне! Ёптють!.. Спасибо, коллеги! Нет-нет! К чему громкие овации?! Давайте просто глубокомысленно помолчим и молча порадуемся за всех нас...
  
  Свершилось!..
  
  А Нобелевскую премию это... детям. Я её всё-равно пропью. Пусть уж лучше - они. Они - лучше. А я чего? Мне б горючего. А премия мне и на заводе... Правда, я на заводе не работаю, да тут уж ничего не поделаешь! Неча на рожу пенять, коли судьба такая.
  
  О чём, бишь я?
  
  Ах, да: ура!!!
  
  В общем-то, они меня правильно переадресовали. У них что? Обычная охрана. Межзвёздный патруль. Другие задачи и прочее. А тут - народ серьёзный. Учёные. Все - в белых халатах. Занятые - страшно! Оно и понятно: это для меня встреча с инопланетным разумом - в новинку, а у них, как я понял, ближе к центру Галактики, пространство так планетными системами и кишит, и всяких там таукитян и альфалебедян - как собак нерезаных.
  
  Понятно-то понятно. Только ведь меня там Вадим в звездолёте ждёт. И Васька в анабиозе!.. Я - человек негордый, могу и подождать, но коль дело касается вещей серьёзных, в межпланетном масштабе, тут мне палец в рот не клади - я им всё-равно молчать буду! В смысле, ртом. Даром что - инопланетяне!
  
  - Какой ещё Вадим? - это главный ихний, к которому, как я начал у всех про него спрашивать, меня привели, спрашивает.
  
  - Как какой?.. В смысле.. вы-то его, конечно, не знаете, а для меня он - прямой и непосредственный начальник. Не в смысле, что он мне не по средствам, а в смысле, что - командир нашего с ним звездолёта. И ещё, отчасти, васькиного.Только Васька того... молодой он ещё...
  
  - Так ты - не один? - Скажете тоже: один! Нас там - целая экспедиция! К вам мы летим!
  
  - Вот спасибочки! Только вас нам и не хватало.
  
  Такая реакция меня, честно говоря, за живое задела. Как землянина. Ах, вы, думаю, гады... И ещё много чего думаю, но виду не подаю - дипломатию соблюдать надо! Неровен час - межпланетный скандал. Лазеры, бластеры, эти... блин... скорострелы, то есть... да какая разница! И кто виноват? Я! Нет, такую ответственность я на себя взять не могу. Вообще-то, могу, но ведь потом, когда мы их победим, когда всю Землю, мать нашу, от этой нечисти очистим, братья по оружию сурово посмотрят мне в глаза. Посмотрят и скажут: а ведь это ты, Олежка, развязал мировую бойню! Из-за тебя братья наши и сёстры вёдрами кровь проливали! Не видать тебе нашего вам с кисточкой, как собаке пятая нога! - И хорошо ещё, если просто пристрелят, как последнего натурщика... ну, который весь из себя, в натуре... А то ведь могут и в глаз дать! А что может быть хуже? Прикидываете? День Победы, а я - с фингалом...
  
  Поэтому я смолчал насчёт престижа Солнечной системы, за то сразу стал нащупывать почву в практических вещах:
  
  - А как, - спрашиваю, - у вас тут насчёт горючего?
  
  - А оно тебе ещё зачем?
  
  Тоже мне - главный! Простых вещей не понимает!
  
  - Я ж тебе битый час объясняю, - говорю, - дурья твоя башка! Там у меня, - говорю, - целый звездолёт - без горючего! А ну, как случится тормозить? А маневрировать?!.
  
  - Понятно.
  
  Ну, наконец-то!
  
  - Адрес назвать можешь?
  
  - Чего? - Где ваш этот самый... звездолёт зависает, показать можешь?
  
  Так бы и сказал: координаты. А то: адрес какой-то! Я тебе что - почта? Или - телеграмма?
  
  - Конечно могу!
  
  И тут меня как прошибло: вот я им сейчас скажу, а они - вероломно, без объявления войны... Опять лица однополчан вспомнились, хоть я их никогда и не видел. Да и откуда? Войны-то ещё не было...
  
  - Ладно, - говорю, - товарищ главный, того это... пошутил я. Шутки у меня такие. Нету никакого звездолёта. И Земли никакой нету. Свой я. Ваш, в смысле. В смысле наш. С этой... как ваша планета называется?
  
  - Земля, - говорит.
  
  Всё ясно: внедриться хочет. Только не на того напал, парень! Не расколюсь я! А сам говорю:
  
  - Понятно, - говорю, - вы уж извините. В космосе, сами знаете, всякое бывает.
  
  - Вот что, космонавт. Ты проспись здесь, на диванчике, а утречком отправляйся-ка на свою орбиту, потому как диагноз твой мы всё одно не лечим, да и с местами у нас туго. Одних Бонапартов - шестнадцать душ. А где Бонапарты, там простому космонавту посадку, сам понимаешь, не дают.
  
  Так бы сразу! Только...
  
  - Слушай, командир! А как же я - без горючего?
  
  Он душевно так говорит:
  
  - Это можно, - а сам - кабинет на ключ, и - к сейфу.
  
  - Но учти: только здесь. У меня его и так мало. А дежурить ещё аж полсуток.
  
  - Жаль, конечно... У меня там - целый Вадим без горючего, а он один звездолёта стоит! А то и двух...
  
  - Ладно, я тебя не слышал. Но ты меня - тоже, - говорит, а у самого - слёзы.
  
  - Не могу, - говорит, - молчать. Двадцать лет уже... Только ты!!!
  
  - Могила! - что я, без понятия, что ли? Да и хотел бы кому рассказать - всё одно, не смогу. Сперва не пойму, да потом забуду - какие могут быть рассказы?
  
  Короче, он тоже наш, мужики!
  
  Он там, у них, нашим Штирлицем работает. Двадцать лет без связи с Родиной. Усекаете? Не знаю, как вы, а я бы не выдержал!
  
  Он мне и рацию показывал. Она у него - в сейфе. Только ей пользоваться нельзя, чтоб конспирацию не нарушить.
  
  Железный мужик! Мы с ним на прощание про караваны ракет и про в запасе четырнадцать минут спели.
  
  А утром он меня проводил. Только обниматься мы не стали, чтобы конспирацию не нарушить. Так только, поцеловались на прощание. Холодно, по-братски, не взасос.
  
  И - всё!
  
  Самые таинственные объекты в безвоздушном пространстве, как известно, - Чёрные Дыры. В одном Питере их полсотни наберётся. Я не говорю уж про дальний космос.
  
  Учёные утверждают, что Чёрными эти Дыры потому называются, что всё в них попадает, а обратно - хрен чего дождёшься.
  
  Дорогие учёные! Спешу вас опровергнуть. Вы со своими радиотелескопами и эйнштейнами относительности, конечно, - молодцы! А я видел Чёрные Дыры на расстоянии протянутой руки. Да что там! я излазил их вдоль и поперёк и неоднократно из них возвращался! Скажу вам от чистого сердца: заткните свои телескопы в дыры и никогда их оттуда не доставайте! Нету в них ничего интересного. Туда даже с мороженым нельзя заходить. Я имею ввиду Чёрные Дыры. Подумаешь: Кировско-Выборгская линия! - электрички я и снаружи видал. А зелёные они или голубые, мне - без разницы!
  
  А потом я Её встретил:
  
  - Здравствуй, - говорю, - о Прекрасная! Я, - говорю, - пересёк эту Вселенную из конца в конец, и уже не чаял и не чуял... Но вдруг - чу! - о чудо! Что за дивное чадо плывёт навстречу! Чувствую: это - Она! Сиречь - ты! В общем, выходи за меня замуж, а там видно будет.
  
  А Она откровенно (обожаю откровенность !):
  
  - Вообще-то в подобных случаях я привыкла отправлять нахалов далеко и навсегда, но сейчас интуиция мне подсказывает, что надо дать вам шанс реалибибилитировываться.
  
  - Ещё как надо! - соглашаюсь.
  
  - Ну тогда пошли...
  
  А планета у неё - уютная, аэлитная такая!
  
  Короче, мужики, я вам ничего больше не расскажу об этом отрезке моего путешествия. Было незабываемо! Было сказочно!
  
  ... но вдруг наступила весна, понимаете?
  
  Господи! Как же это я, Вадюха? Может быть, твоё окоченевшее тело примёрзло к мёртвому пульту, а Васька необратимо остыл, так и не выйдя из анабиоза?
  
  Знаю! Это - козни злых происков! Это злые они, извлекая на свет Божий козы из коварных носищ, плетут своими подлыми языками чёрт разберёт что, не в пример мне, который выражается, точнее говоря, выражаюсь на исключительно простонародном и, безо всяческого сомнения, общедоступном простеньком эдаком незамысловато-лаконичном ясном русском и горячо всеми возлюбленном родном нашем с вами языке...
  
  О чём это я? Ах, да! О кознях!
  
  Аэлита, неужели и ты?..
  
  Говорит, что нет. Поди теперь, докопайся до правды!
  
  Но тут меня осенило: всё в мире относительно! Это у меня тут четыре месяца прошло, а Вадим, может, только-только за мной люк задраил! Время внутри корабля и время вне корабля - две разные величины!
  
  Вадим, братишка! Вот хохма-то будет! Ты только за мной дверь закрыл, а я уже звоню: 'Товарищ командир, ваше задание выполнено! Вот оно, горючее! Заливай баки!'
  
  Прости меня, Аэлита! Прости и прощай! Может быть, и не увидимся больше в просторах безграничной Вселенной! Товарищи у меня там. Ждут они меня. Понимаешь?..
  
  Не понимает... А жаль! Хотя, может, ещё и увидимся. И поймёшь ты меня правильно, а пока... Пока!
  
  Нацелился я это... проткнуть пространство. В смысле, чтоб - одним махом. Типа телепортация выше скорости и света. Иду, курс вычисляю.
  
  А тут: впереди - собака... или ньюфаундленд?.. кто их теперь разберёт! а позади - мужик. И свистит изо рта:
  
  - Чемберлен, ко мне!
  
  Этот Чемберлен как кинется на свист! А тут - я! Всю рожу лапами обслюнявил, ласковый такой!
  
  Я говорю:
  
  - Ты чего? Хозяина перепутал? Он же - вон он, человеческим голосом тебе свистит. Нас с тобой даже не представили, а ты меня туда нюхаешь.
  
  А Чемберлен с пониманием эдак:
  
  - А! - говорит и - к хозяину.
  
  Ничего себе, думаю, собаки как разговоривать научились!
  
  И пока я эту восторженную мысль думал, затерялся малость.
  Огляделся я, сориентировался и понял, что ничего я и не сориентировался. Незнакомый какой-то участок космоса. Чужой какой-то. Вроде, глядишь: заправочная станция. А присмотришься: нет, не та. Или, к примеру, электрички. Они здесь, хоть и зелёные, а всё-равно какие-то голубые. И солнышка нет. Потому что на небе - тучи. И дождь из них вовсе даже не метеоритный, а самый обыкновенный...
  
  Но тут я подумал: это же - умелая имитация! Обман иллюзии! Кто-то, думаю, напускает туману, сиречь, таинственности, чтоб меня с курса сбить и на галс вывести. Чтобы я разминулся с моим звездолётом и Вадим бы без меня там окончательно это... голову на пульт уронил.
  
  Только думаю: врёте гады! Не на тех напали. Вадим, он прозорливый, да и я - с опытом. Нас просто так не возьмёшь, на кривой собаке. Да и народ у нас чуткий, в беде не оставит. Ну, а нет беды - он всё в лучшем виде организует. Короче, выкрутимся, думаю.
  
  А тут - и народ навстречу. Бороздит просторы пустоты и в ус не дует, потому как у него не только усов, а и бровей нету. А что поделаешь? Против радиации не попрёшь! Куда там... С гусиным рылом да в свинячий ряд.
  
  Хотя его, вообще-то, двое. Народа в смысле. И у второго не только брови, а и усы - на месте. Я подёргал: вроде, настоящие.
  
  - А ты как думал? - без бровей говорит. А с усами, тот голову совсем уронил. А что вы хотели? Радиация, она на всех и каждого по-разному действует. Кому только брови - долой! а кому и - рентгеном по голове.
  
  Я с понятием так говорю:
  
  - Дело понятное.
  
  Он говорит:
  
  - Диомид, - и руку тянет.
  
  Я руку-то жму, а сам отвечаю:
  
  - Олег, космонавт дальней разведки, - а сам тут же - о главном: - к звёздам, - говорю, - мы летим. Нам бы, - говорю, - горючего. Потому как, - объясняю, - без горючего, ну - никакого манёвра!
  
  - А много вас? - спрашивает.
  
  - Вадим да я, - говорю, - трое нас.
  
  Он на пальцах посчитал: не сходится. Как ни крути, а один палец то и дело лишним остаётся.
  
  Обстоятельный, думаю, человек. Его бы к нам штурманом, а то ведь Васька-то...
  
  - Вспомнил! - кричу. - Васька ещё с нами! Так что все пальцы сходятся!
  
  Он пальцы загнул, кивнул так... одними бровями, хотя их и нету! Поди сумей эдак-то! Обстоятельный, думаю, человек. А он говорит:
  
  - Диомид, - и руку тянет.
  
  - Тебя бы к нам штурманом, - кричу, - а то ведь Васька-то... А сам на пальцы евонные смотрю, а их - нету! Вот те на, думаю! А он говорит:
  
  - А ты как думал? Я же их в карман спрятал. Давеча ещё.
  
  Обстоятельный, думаю, человек. Усов вот, только, думаю, нет. До такой степени, что даже брови куда-то пропали. А у второго не только брови, а и усы - на месте. Я подёргал: вроде, настоящие.
  
  - Это, - говорит, - Мартьянушко. Он... того... А ты как думал? - говорит.
  
  А я с понятием так говорю:
  
  - Дело понятное!
  
  А он говорит:
  
  - Ну, пошли что ли? - И повлекли мы Мартьянушку по невесомости, пока он совсем на планету не упал.
  
  - Так значит, космонавт, говоришь?
  
  -Ага, - отвечаю, - не сумлевайся даже!
  
  Диомид разлил по чашам. Выпили хором. Помолчали. Мартьянушко закусил беломорину, прикурил, напустил туману, сиречь: дыму.
  
  - Вы как хотите, мужики, а я молчать более не могу. - в глазах Диомида звенела высокая тоска, та самая, которая 'необъяснимая словами'.
  
  - Это как? - возмутился я.
  
  - А так! Вот говорят: 'неопознанные объедки'. А мне - больно! Что значит, неопознанные? По какому такому праву?!
  
  - Дык...
  
  - А-а! То-то и оно!.. Не могут! А не можете, меня позовите! Я живо их опознаю, потому как, смотря для кого. В смысле, неопознанные. Для меня, например - вопрос решённый. А они сидят там, в Москве... Лень задницу от кресла оторвать, понимаешь...
  
  Мартьянушко затушил беломорину о край стола. Вытер рукавом. Абстрактно улыбнулся...
  
  - Давеча выхожу на балкон, - продолжал Диомид. - Вечер... Звёзды там и другая... Всё-о-о кругом видать! Как из ружья. Ну, она и летит, - он вскочил из-за стола и потянул меня в комнату.
  
  - Идём. Я тебе всё счас покажу. Как из ружья!
  
  Мартьянушко уронил голову на тарелку с бычками, сиречь: окурками. Диомид вытащил меня на балкон и ткнул пальцем в небо. Над лесом, что лежал строго восточней - а может, и западней, кто его разберёт? - в небесах чертила прямую тарелка-не тарелка, а уж кастрюля наверняка. С двумя светящимися ручками и подпрыгивающей дребезжащей крышкой.
  
  - Вот! - с торжествующим видом изрёк Диомид. - Хочешь верь, хочешь не верь, точно также она и два дня назад летела! И опустилась точь-в-точь где-то там... У меня с собой было, так я это... в охапку, и - туда. Посидели, покалякали. Нормальные мужики! Оно и правильно: дураков они к нам не пошлют - марку держать надо!
  
  - Верно, - согласился я. Тарелка - или кастрюля? Кто её разберёт! - молниеносно изменила курс и, пролетев метрах в сорока от нас с балконом, села на крышу гостиницы 'Юность', не обратив шибко особого внимания на приветственные крики Диомида, на что он только понимающе вытянул губы и произнёс:
  
  - Дел много... Оно и понятно: космонавты!
  
  Меня как током шибануло!
  
  - Бежим, - кричу, - быстро к ним! У них же, - кричу, - наверняка, горючего - море! А у меня там - Вадим это... по всей теории относительности болтается, как это... в проруби!
  
  - Куда, - спрашивает, - бежать-то?
  
  - Ты что, - ору, - дурак, не понял?! Я ж тоже - космонавт! Как они! Только ещё лучше! Потому, - говорю, -что лучше нашего - ничего в мире нет! А мы всё прибедняемся!
  
  - Ну, тогда, - говорит, - бежим!
  
  Только это... не успели мы. А потому что НЕЧЕГО ВОДКУ ПИТЬ! Поняли теперь?
  
  А через пару дней Диомид газету купил и говорит:
  
  - Во блин! Опять про пришельцев пропечатали.
  
  Я газету взял и читаю жирно: 'А ДНД ОПЯТЬ - В СТОРОНЕ!' А дальше-мелко:
  
  'К примеру, возьмём инцидент с пришельцами в ресторане 'Юность'. Я, конечно, понимаю: гости из иных миров, первый контакт и т.д. Но товарищи дорогие! Нельзя же так! Устроили, понимаете ли, безобразие: посуду побили на 4200 рублей 48 копеек, нанесли телесные повреждения администратору, синтезатору и девятнадцати посетителям. До сих пор неизвестного, куда подевались гражданки Сыктывкарова и Нарьян-Марова, сидевшие с инопланетянами за одним столиком. Несомненно, хулиганов мы отыщем и они будут наказаны по всей строгости закона. Меры, кстати, уже принимаются. В частности, пришельцев ищут спецгруппы на вертолётах и специально натренированные собаки. Районный ОВД не допустит безобразий на подведомственной ему территории.
  
  Но я хочу ещё раз сказать, что одни мы в условиях роста правонарушений уже не справляемся с тем объёмом работы, которая падает на наши плечи. Хочется надеяться на помощь ДНД, населения района...'
  
  ФИЛИН Ф.Ф., начальник Р О В Д.
  
  - Какие, - говорю, - Диомидушко, пришельцы? Это нас с тобой ищут. Преимущественно тебя, погромщик ты мой родимый.
  
  - А ну как найдут? - испугался он.
  
  - Не боись! У собак в вакууме нюх не работает, а у вертолётов пропеллер без воздуха не крутится! Нечем им нас искать!
  
  - Ты чё, - говорит, - читать не умеешь? Они же, - орёт, - специально натренированные! Там же - чёрным по белому! Буковки такие называются! - и рукой так безнадёжно: ах!
  
  Посмотрел я в статью. А ведь точно, думаю, прав Диомидушко-то!
  
  Поменялись мы с ним ботинками, чтоб, значит, собак со следа сбить и у вертолёта при встрече подозрения не вызывать. Я евонный сорок пятый нацепил. Он - в мой сороковой втиснулся. Чешем-пилим до ближайшей Чёрной Дыры. Я из сорок пятого на каждом шагу вываливаюсь. Он на карачках ползёт, потому как ступить больно. Но я так понимаю: ежели на карту поставлена свобода, никакие испытания человеку не страшны.
  
  И точно ведь мы ищеек со следа сбили, потому как, когда они на нас в ста метрах от диомидова дома наткнулись, один ихний кричит:
  
  - Товарищ лейтенант! Собаки взяли след! Вот они, пришельцы!
  
  А лейтенант отвечает:
  
  - Какие это, сержант, пришельцы? Марамои это. Вон и ботинки перепутали. Некогда сейчас со всякой шелупонью разбираться. А воняет от них ото всех одинаково. Вот собаки и обознались.
  
  - Ура! - кричу. - Сработало, братишка! Теперь дорога к звёздам открыта!
  
  А Диомид сел, эдак, на жопу и ревёт как белуга астраханская.
  
  - Точно, - сержант говорит, - марамои. Мухтар, фу! Пошли, - говорит, - отсюда.
  
  Ну и проваливайте, думаю, а сам - к Диомиду:
  
  - Ты что ревёшь, - кричу, - дурило? Пронесло же!
  
  А Диомид:
  
  - И что, сильно от меня воняет?
  
  - В смысле? - спрашиваю.
  
  - Меня ж это... пронесло же...
  
  - Тебя?! - Ну да. Ты ж сам только что сказал.
  
  - Я сказал? - удивляюсь. - А ты что, - говорю, - штанов под собой не чуешь?
  
  - Нет, - говорит, - у меня, - говорит, - от страха в штанах амнезия сделалась. А тебе я - ВЕРЮ!
  
  У меня сердце так и кулдыкнуло. Обнял я Диомидушку и говорю:
  
  - Сокол, - говорю, - ты мой ясный! Хоть ты, - говорю, - и дурило семизарядное, а штурманом к нам на звездолёт сгодишься. Вадима я уломаю. Ты, главное, на горючее не скупись. Как слышишь? Борт 'Земля - Вега' вызывает Сокола. Приём!
  
  - Слышу, - говорит, - тебя хорошо. Не глухой, - говорит.
  
  - Ну, -говорю, - и славно. Конец связи.
  
  А тут и звездолёт наш на горизонте показался. Висит сердечный в пустоте, как вобла - на солнышке. Только солнышка - нету. Тучи же!
  
  - Вадим! - кричу, потому как к звонку у меня доверия мало: техника, она часто подводит, - а сам для полной надёжности норовлю ногой по входному люку сигнал подать, да всё мимо выходит. - Вадим, - кричу, - открывай! Только осторожней, - кричу, - у тебя же там - воздух, а у нас тут - пустота! Враз весь воздух вылетит в пустоту! А его экономить надо, чтоб хватило! А пустота заместо воздуха влетит, а она нам и на хрен ни к чему! А то ещё, неровен час, - кричу, - пустота с воздухом перемешается и такой коктейль-ассорти получится! Прямо как в лужу пёрнуть! - А сам ободряюще так Диомиду подмигиваю: береги, мол, горючее-то! Диомид мне с понятием так кивает, а сам горючее-то крепче обнимает, чтоб не дай Бог!
  
  А из-за люка голос Вадима доносится. Молчаливый такой. Вадим, он, вообще, - молчаливый. Потому - что уж зря говорить-то? Вот он и говорит. Из-за люка:
  
  - Подумаешь, - говорит, - воздух вылетит! У меня и так вся форточка настежь наружу!
  
  Я думаю: какая в звездолёте форточка? А потом думаю: так - в иллюминаторе ж! Прогресс же, он на месте - никогда! Он же всё время - поступательно!..
  
  Блин-душа! Так ежели она открыта, Вадим же в неё вывалиться может!
  
  - Вадим! - кричу, - ты форточку-то закрой! Вывалишься не дай слава Богу!
  
  А он из-за люка:
  
  - Какое там 'вывалишься'! Я в неё и не пролезу! И вообще она - под потолком!
  
  - Ну и что, - кричу, - 'под потолком'? Невесомость же!
  
  А он из-за люка:
  
  - Сам ты невесомость! Сплошная гравитация. Язык, и тот, взвешивай - весы сломаешь!
  
  Вот он, эффект-то, думаю! Попробуй-ка столько времени без горючего!
  
  Тут люк открывается, а в нём Вадим торчит. Старый такой. Немолодой, то есть. Теперь уж точно немолодой.
  
  - Тебя где, - говорит, - придурок, шесть лет носило?!
  
  Я говорю:
  
  - Всё в мире относительно, товарищ командир звездолёта! А ваше приказание, между тем, выполнено! Горючее на борт доставлено мною лично и новым штурманом, которого разрешите представить. А Васька... чего уж... пусть себе - в анабиозе.
  
  Вадим посмотрел на меня как-то... глазами - и нехорошо мне сделалось. Неужели, думаю, не эффект это, а вообще - внутригенная мутация? Может, это теперь - и не Вадим, а... это... мутак какой-то?
  
  А Диомид не нашёл лучшего времени свой авторитет в глазах командира поднять:
  
  - Хрен ли мы, - говорит, - стоим здесь, мужики? Воздух же в пустоту вылетает! А его экономить надо, чтоб хватило! А пустота заместо воздуха влетает, а она нам и на хрен ни к чему! А то ещё, неровен час, пустота с воздухом перемешается и такой коктейль-ассорти получится...
  
  Вот это, думаю, парень! С ходу весь космический кодекс выучил! Как из ружья!
  
  А Вадим говорит:
  
  - Всё, ребята, отлетался я. Встретил я, - говорит, - марсианку своего сердца. Так что, чешите, - говорит, - отсюда подобру-поздорову, пока она вас не усекла.
  
  - КАК? - говорю. - А Вега? А голубая звезда нашей мечты?! А двадцатьшесть световых лет? И от этого всего, - говорю, - из-за какой-то марсианки?
  
  - Да, - говорит, - только она не какая-то, а то по репе схлопочешь!
  
  Во уёпть!?,.
  
  - Как её хоть звать-то?
  
  - Как-как? - говорит. - Сейчас позову. Как звать не знает, - ворчит, - голосом, как же ещё? - И зовёт: - Ириночка!
  
  - Хорошее имя, - Диомид голос подаёт.
  
  - Знамо дело, неплохое! - объясняю. - Вадим, он у меня знаешь какой? Прозорливый он! И душа у него - чувствует! Только... что ж?.. Вадимушко... за что?.. Как же?!.
  
  - А никак! - говорит. - И хватит жилы из меня тянуть! Думаешь, легко мне?
  
  А тут и марсианка выплывает. Красивая такая! Маленькая и - в очках.
  
  - Здрасте, - с Диомидом говорим.
  
  А она:
  
  - Вадик! Ты что это люк открытым держишь? Враз весь воздух вылетит в пустоту! А его экономить надо, чтоб хватило!
  
  Тут Диомид вовремя словечко вставил - моя школа! -:
  
  - А пустота заместо воздуха влетит...
  
  - Верно, - улыбнулась Ирина. - Давай-ка, приглашай экипаж в кают-компанию, а люк задраивай, потому как пустота нам и на хрен ни к чему.
  
  - Так мы что, летим что ли? - не понял Вадим.
  
  - А то! - кричу, - не на жопе же всю жизнь сидеть!
  
  А Диомид слезой восторга сверкнул и громко так запел про то, что на пыльных тропинках далёких планет тарам-тарарам, пам, ба-бам!
  
  А Васька, он как из анабиоза вышел, так больше и не возвращался. Затерялся, наверное!..
  
  
  6. ЗАЧЕМ?
  Наблюдающий берег изнутри океана поднял внимание над головой, над тем местом, где в детстве у любого человека находится 'родничок', обратился в сердце своём к хозяйке Сахасрары Вираты - единого космического существа, и попросил её установить йогу.
  Мать вышла на связь, заструившись по всему телу ритмично и плавно накатывающимися волнами прохладного бриза.
  - Задай свой вопрос, Авадхута, - возникло в голове наблюдающего берег.
  И хотя Мать знала вопрос, Протокол требовал того, чтобы он прозвучал: просите и дадут вам что просите:
  - Мать, а стоило ли посылать неопытного садхака на столь сложный участок работы? Справится ли он? Ведь на карте - жизнь этой Вселенной!
  Каков замысел Матери? В голове Авадхуты, насмотревшегося за последние годы сериалов и детективов этой умирающей планеты, промелькнуло: Жеглов, Шарапов, глаз 'замылился'... Потом возник ответ, так похожий на тот, что был недавно дан Грегуару - одному из тех, что встретили первый удар Тьмы, коварный и беспощадный как всегда:
  - Здесь Я могу выбирать лишь из тех, кто хорошо знает ад. Знает изнутри. Легче всего было бы просто сжечь эту Вселенную: третий глаз Шивы открывается мгновенно. Но художник прежде, чем выбросить в корзину неудавшийся холст, обязательно пробует спасти его. Этот мир не похож на другие: нет в полях одинаковых цветов, а на деревьях нет одинаковых листьев. Лишь соки, текущие от корней к кроне и обратно, могут безболезненно очистить больные листья. Лишь жители этой планеты, очистившись прохладным огнём знания, могут спасти планету от пралайи - разрушения мира.
  - Есть ли время у нас, Мать?
  - Почти нет.
  Рисунок на песке. Волна, набежавшая на берег...
  
  7. - Расскажи мне о себе, -
  
  сказала ты, когда мы встретились. Я улыбнулся без мыслей, чувствуя сквозь время взгляд Тёмной. Глаза-пропасти... Пропал я в них. Как смешно, что ты на этот раз блондинка и имя у тебя Светлана. Но это - Ты. Сердце ведь не обманешь! Как странно: ты не помнишь наших волчат, даже Первого, и вообще бредишь почему-то дочкой, называя её Аняшкой. Она ещё не родилась и даже в теле твоем не поселилась, но она уже есть, потому что всегда была, с самого Начала. Смеюсь радостно, видя её улыбку и такую поразительную похожесть на меня.
  Ты бесплодна как жена Авраама, но это лишь уловка Матери. Просите - и дадут вам то, что просите. Ты пока ещё не веришь в Мать, а от своей мамы прячешь меня в кладовке между макулатурой и банками сливового компота. Ты уверена: от твоей мамы лучше прятаться, тем более такому раздолбаю, как я. Подыгрываю тебе и сижу тихо как мышь, пока под полуторацентнерным телом твоей мамы поскрипывают половицы и она проходит в сантиметрах от меня. Мы разделены лишь фанерной дверцей кладовки. Всё остальное у нас с ней общее, даже ты и водолейство наше неуёмное. Мама твоя спрашивает у тебя:
  - Ты одна?
  Я тебя не вижу, хочу нарочно чихнуть и еле-еле сдерживаюсь от смеха. Но вынужден молчать, потому что глупо это всё. И зачем я вообще согласился прятаться? Наверное, потому что в прятки люблю играть. Нет, вру. Просто потому, что люблю тебя и верю тебе как ребёнок. Ещё бы: ты же защищала мою спину на пути из зимы в лето и пыталась согреть меня, пока я окончательно не вмёрз шкурой в снег. И даже после этого ты не оставила меня! Хотя нет: люблю я тебя не за что-то и не вопреки чему-то. Просто люблю.
  Вот мама и ушла. Долго стояла, к чему-то прислушивалась, но некогда ей долго дочкой заниматься: должность ǘber alles.
  - Ушла.
  - Люблю.
  - Скажи что-нибудь.
  - Топинамбур... - наш пароль
  А потом, когда я рассказал тебе всё как есть, ты ничего не ответила. Думать стала. Когда была Волчицей, не думала. А теперь ты - Женщина. Думаешь. Странно.
  Надо привыкать?
  Ладно, подумай пока... что значит 'спасибо за разрешение'? Телепатией балуешься?
  С тобой можно просто молчать. Как хорошо!
  И мы молчали друг о друге, Саха-Джахи. И наши руки исполняли танец любви.
  А во сне, прильнув ко мне нежным и горячим, ты заплакала голосом нашей дочки, которой скоро предстояло родиться...
  
  8. АНГЕЛ АННА СВЕТ СВЕТЛАНА.
  
  Начало смерти - первый детский крик.
  Распятый праздник. Воля рока злого.
  Зачем ты в мире, Ангел мой, возник?
  Здесь о Любви не будет сказано ни слова.
  
  Штандарты и знамёна - на ветру.
  Полки сияют, и судьбу принять готовы.
  Эх, разгуляемся на Марсовом пиру,
  где о Любви не будет сказано ни слова!
  
  Лодка над Летой
  туманы колышет -
  садись и плыви...
  Песню в ответ на
  молитву услышишь -
  смелей подпевай!
  Верой, Надеждой,
  Прощением дышат
  простые слова,
  но -
  ни слова о Любви!
  
  Дорогой никому не нужных битв
  ведут нас асы звёздного улова.
  Промолвивший хоть слово о Любви
  вмиг будет одарён последним словом.
  
  Песнь Песней посвящу тебе одной.
  Пусть в Ней звенит весна, родившись снова, -
  и будет всё, не раз воспетое не мной:
  Любовь поёт Себя, одевшись в Слово!
  
  Мама, вставай. Надо стул жечь, печку топить, клей варить. Клей вкусный и тёплый, а то холодно. Ножки замёрзли. Я сейчас потопаю. Топ - топ - топ - топ! Так, да? Ты ведь так меня научила? Ножки - ручки, согревайтесь! Мам, ну, мам! Мама! Ты что, устала, да? Ну, ладно, поспи - поспи чуть - чуть, а потом вставай!
  Смотри, изо рта дым дышит, как на улице. Это - пар.
  Я без тебя кушать не буду, а то, если ты не покушаешь, тогда ты умрёшь, тогда я умру.
  Ну, вставай! Ты притворяешься, да?
  Мы с тобой играли. Тогда, потом. А теперь мы не играем.
  
  А Самсон такой большой и сильный! Папа сказал: он всех плохих наказал. А потом ему уже фонтан построили! И папе фонтан построят. Вот он фашистов накажет и придёт.
  Я ему сказала: папа, ты куда уходишь?
  Вот сделаю дело, Аняшка, и приду.
  Я не хочу, чтоб ты уходил!
  Я тоже не хочу, доченька.
  Я хочу с тобой!
  Ты всегда со мной, а я - с тобой.
  Но ты уходишь - и тебя нет!
  Я есть. Вот тут. Слышишь - стучит? Это сердце. Там у тебя я. А у меня в сердце - ты.
  А мама?
  И мама. Мы всегда вместе.
  И мама... Ну, пока, пап! Приходи!
  
  Мам, ну ты что? Не выспалась, что ли? Слышишь, в дверь стучат?
  Ты кто?
  Я открыть не могу. Я маленькая, пока не подрасту. А мама уже не проснулась.
  Слышу - слышу, что я, глухая?
  Да, я отошла от двери.
  Здравствуй, дядя Коля старенький. Ты что? Дверь сломал, что ли?
  Мама там. Она спит.
  Не трогай стул! Пусть мама! Печку топит мама! А то обожгёшься!
  Да, хочу есть.
  Тогда молчу.
  Спички у мамы. В кармане.
  Не трогай маму!
  Нет, не умерла!
  
  Клей горячий. Дую. Хлеб есть больно.
  А куда они маму забрали?
  А папа скоро придёт?
  Нет, не на фронте! Ты что, не знаешь, что ли, дядя Коля?
  Папа не на фронте. Он у меня здесь! В сердце! Где стучит. И мама. Мы всегда вместе!
  Ты что плачешь-то? Дурак что ли?
  Ну, ладно! Не плачь!
  Откуда взяла-то?
  Папа рассказал. И мама.
  Ещё папа сказал: ты - тоже солдат, Аняшка. Только мне надо быть там, а вам здесь. У каждого своё место. Сердце большое. Оно всех защищает. Ну, пока, Светичка, пока, Аняшка. Я вернусь!
  Папа знает, что мы его любим - и никого не боится! И всех плохих фашистов накажет. Как Самсон.
  Понял, что ли, дядя Коля?
  Молодец!
  
  А куда мы едем?
  А большая земля далеко?
  Мы поедем прямо по озеру?
  С ребятками?
  
  А у меня дед змеёв отобрал. Двух змеёв! Они на даче по грядке ползли.
  Я змею сказала: иди сюда!
  А все испугались. А дед взял веником змеёв прямо в ведро и отпустил в лес!
  А меня не могут укусить! Не укусили же!
  Я плакала: дед, отдай змеёв! - только он их всё равно унёс.
  Я плакала, а все смеялись, что змеи меня не укусили.
  
  Машина очень больно толкается.
  Свистит самолёт страшно.
  Лёд поломался.
  Вода жгётся...
  
  Тут тепло.
  Это дом Сердца.
  Никто никогда не умер.
  Здравствуй, мама, ты проснулась?
  
  Папа, мы придём!
  
  9. КАК ТЫ ДО ТАКОЙ ЖИЗНИ-ТО ДОКАТИЛСЯ?
  
  Вот помру я, помру - похоронят меня...
  Безошибочное предсказание.
  
  Ну, и фиг со мной!
  Фиги - это деревья такие южные. На них, кажись, сухофрукты растут.
  Важно ещё фиги с дулями не спутать. Те - тоже сухофрукты, но фиги - южнее.
  Впрочем, в этой избе, где даже вода в ведре замёрзла, а вокруг старого одеяла, натянутого на подбородок, иней выступил, не светят мне сухофрукты. Разве что дули с фигами.
  Хихикать об этом глупо, да и лишние движения ознобом по всему телу отдаются. Сегодня, наверное, издохну. Нынче. Таперича. Когда космические корабли бороздят просторы больших и малых акадэмических театров военных действий.
  Мобильник зазвонил резко и неприятно. Звук сигнала грубо ворвался в мозг. Наверное, именно так алмазные свёрла посредством перфораторов внедряются в стены. В старые кирпичные стены. Мой мозг превратится в кирпичную стену. Вмёрзнет в подушку. А весной растает и растечётся соплями по кровати. Когда баба Яга по имени Лена приедет в конце апреля в свой зимний домик в Будогощи, там, где сейчас моя голова, будут копошиться опарыши. На опарыша окунь хорошо клюёт. Всё в природе взаимосвязано: не пропаду задаром. Поплачет Лена, да делать нечего: соберёт опарышей в банку и на рыбалку пойдёт. Наварит ухи - и будет вспоминать меня добрым словом, проветривая помещение. Хотя нет, я же - святой. А святые не гниют - они мумифицируются. Приедет Лена в начале мая из Питера, а на кровати святые мощи лежат. И говорят:
  - Здрава будь, раба Божия Елена. Молилась ли ты перед трапезой, Дездемона? Мумиё моё хорошо аки воблу употреблять, а хранюся я вечно. По праздникам престольным - на седьмое ноября, на восьмое марта и в другое какое разговление - мироточить тебе стану беспощадно. Говления в мумии моей хучь пруд пруди и городьбу городи! Почитай, из одного говления и состоит она, мумия моя. Так ты не будь дура - в сосуды миро-то собери, да народишку как лекарствие за малу лепту продавай. Тебе, добрая женщина, на Лексус-внедорожник и хватит.
  Однако, придётся шевелиться, трястись от холода внутри костей, брать эту жужжащую гадость - вот бы садануть её сейчас о стенку! Впрочем, легче просто выключить: так меньше движений надо делать... это Она звонит! Светичка! Светлячок! Боже, только бы голос не подвёл! Давай, Лёвушка, бодрячком! Да побеззаботней:
  - Алё?
  - Привет. Ну, как концерт прошёл?
  - Всё нормально. Проводил ребят обратно в Питер. Света Борисова стенд забрала. Пользуйтесь на программах.
  - Ну, хорошо. Пока.
  - Подожди! Как Аняшка?
  - Не волнуйся, с ней всё в порядке. Пока. Держись.
  Гудки.
  Всё.
  Вот теперь точно помру. Тем более, что не впервой: два месяца назад практически получилось:
  
  10. ПИСЬМО - ОТВЕТ ДРУЗЬЯМ
  
  Казненной Любви рубаху
  Не сняв с обезглавленных плеч,
  В могилу молвы без страха,
  Как будто в альков, возлечь.
  
  Пронзенного сердца пламя
  Забвенья зальет рука.
  Песком рассыплется память.
  Песок упокоит река.
  
  И выйду я из могилы
  Предательской слепоты.
  Земля, Ты мне - Мать, и силы
  Без меры мне даришь ты!
  
  Нет способа в клетку спрятать
  Бегущие облака.
  В бесчисленный раз Распятый
  Рожден в красоте ростка!
  
  Пусть жгут, пусть сдирают кожу -
  Таящийся в сердце поет:
  Любовь убить невозможно! -
  А я сотворен - из Нее.
  
  Я был законченным алкоголиком. Однажды зашёл в гости к знакомой, чтоб занять у неё денег - а получил самореализацию. То, что Шри Матаджи - Святой Дух, ощутил сразу. И ещё почти сразу - через 2 месяца - прочёл Шри Лалита Сахасранаму. Дальше получилось так, что всё, что описано в этой книге, просто стало сбываться. В то время (1998) я бомжевал и играл в народном театре в Киришах Ленинградской области. Мне хотелось просто спокойно жить и быть счастливым. И ещё хотелось, чтоб у меня были жена и дочка. Больше - ничего.
  Ко мне подошла молодая женщина и дала свой телефон. Мы познакомились и вскоре уже собирались пожениться. Она тоже имела немало проблем, одной из которых было бесплодие. Единственной причиной наших размолвок было то, что я поклоняюсь Матери, но, узнав, что Мать - доктор наук и почётный академик ПАНИ (видимо, к каждому из нас есть индивидуальная фраза-ключик), она сама стала заниматься.
  Когда у нас родилась дочка удивительно похожая на меня, одна из знакомых сфотографировала её - на фото отобразились вибрации. Аняшка родилась реализованной.
  Лидеры Киришей и (как потом выяснилось, Питера) обрабатывали за моей спиной Свету, внушая ей, что нельзя вступать в брак йогам с одной площадки (то, что мы были вместе ещё до Светиной йоги, никто в расчёт не брал). Религиозный фанатизм - страшная штука. Деятели, превратившие Братство Безграничной Любви в новую тоталитарную секту, убедили Свету, что разлучить дочь и отца - Воля Бога. Вскоре Света выгнала меня на улицу - откуда, собственно, я и пришёл к ней. А через какое-то время я узнал, что она выходит замуж по благословению Шри Матаджи (дата, подпись и т. д.) за 'брата' из Питера.
  Мне она при последних встречах говорила, что я не должен приходить ПОТОМУ, ЧТО КОГДА Я УХОЖУ, ДОЧКА ПЛАЧЕТ И ПРОСИТ ЕЁ, ЧТОБЫ Я ВЕРНУЛСЯ.
  При этом всё, что происходило, всегда представлялось лидерами и Светой, как воля Матери.
  Я жил в ночлежке для бомжей. Ночью там были пьяные оргии, но я закрывался в комнате: мне почему-то сразу дали отдельную, хотя в остальных все ночевали по двое. Я медитировал перед Портретом. Однажды подвыпившая дежурная сказала мне:
  - Я знаю, вы не такой как все, и эту женщину на фотке я тоже знаю.
  Какие бы скандалы в нашем бомжатнике не происходили, ко мне все относились как к какому-нибудь ангелу и всегда разговаривали вежливо. Для такого места - уже чудо!
  Мне повезло: устроился работать сантехником, а по выходным ездил в Питер на новичковые программы сахаджа йогов. Пытался организовать сахадж-театр в Киришах, но лидеры всех отговорили (мол, я - бхут - мёртвый в облике живого), организовал новичковые программы в оздоровительном центре с сестрой Ириной. Вскоре лидеры выгнали Ирину из коллектива (ещё когда главой российских йогов был Пережогин). Ещё мне удалось выпустить 3 номера газеты о Сахаджа Йоге, написать пьесу в стихах - её потом, когда я жил уже в Питере, в сборнике 'Философские сказки' напечатали, а сборник рекомендовал НИИ Валеологии для внеклассного чтения в школах России.
  Аняшка подрастала, её садик был на участке, который я обслуживал. Часто, идя в подвал очередного дома, я видел, как дочка гуляет с ребятками на улице. А вечером на плечах я отвозил её к Свете. Иногда Света приводила Аняшку на городские программы, помещение для которых тоже нашли мы вдвоём с сыном изгнанной Ирины. Однажды в порыве человеколюбия Света с дочкой зашла ко мне на работу (она ещё ждала своего небесного жениха). Мужики там курили, и Света сказала:
  - Как ты можешь здесь работать? - Как будто мне было куда деваться!
  Когда она ушла, я почувствовал такое нежелание жить, что сказал:
  - Мать, все мои усилия напрасны, я хочу умереть.
  Купил в магазине 2 ящика водки и заперся умирать в комнате, которую мне дали в городской общаге. Умирать мне помогал один сильно пьющий шахматист. Он обыгрывал меня в шахматы несколько дней - и вдруг я почувствовал, что он меня УЧИТ - и не выигрывать в шахматы, а правилам неизвестной мне войны. Да и не он, а - ЧЕРЕЗ НЕГО! И тут я впервые выиграл!
  Передозировка к тому времени была полнейшая. Я пошел в свою комнату (играли мы в соседней), закрылся - и умер.
  Эти ощущения очень четко отразились в душе. Было страшное неостановимое падение. Я увидел неподвижные лица мёртвых. Картину восстания, когда эго разорвало перегородку, отделяющую его от суперэго - и по левому каналу устремилось в войд. Кто-то не знающий пощады захватил всю область войда.
  И я понял, что это - ВСЁ.
  И заверещал (внутри, не вслух) как свин, которого режут:
  - МАТЬ, СПАСИ МЕНЯ, Я УМИРАЮ! - страх был таким сильным... Никогда не было такого до, а после уже не было вообще.
  Мать появилась в комнате. Был звук - но ушами этот звук не воспринять. Это какой-то иной вид звука. Мать была вся чёрная, без единого проблеска. Она сидела в кресле, как на Пудже. Из Её печени возникла женщина в халатике Светы - наверное, чтобы я узнал и не испугался (так я потом подумал). Эта женщина двумя шагами приблизилась ко мне и опустила мне в мозг разрезанный пополам лимон. Всё это время я не спал, глаза мои были закрыты, и определить состояние как сон, бодрствование или что-то другое знакомое я не могу.
  Лимон прошёл без препятствий сквозь родничковую кость - возникло свинцовое озеро. Женщина и Мать исчезли.
  Я почувствовал жжение в точке проекции сердца в сахасраре - на самой макушке головы. Только это жжение было холодным и приятным. Холодный огонь. От этой точки разбежалась волна по голове - вдруг пришла Радость, которой никогда ни до, ни после больше не было. Я сел в лотос и запел (внутри) песню, которую никогда не знал. Она сама сочинялась! Это был неизвестный гимн Матери.
  На следующий день я уехал из Киришей в деревню. Там у меня женщина САМА попросила самореализацию. Потом привела обоих своих сыновей и сводила на работу: там мы дали реализацию ещё одной женщине - её сотруднице.
  Где жить я даже не искал - знакомая получившей реализацию женщины вдруг засобиралась в Питер и попросила меня пожить в её избушке. Начало декабря 2004 - вся зима впереди. Потом я чуть не замёрз, но не я, а только вода в ведре замёрзла. Печку было не растопить, потому что не встать: грипп, ангина и гайморит - в один присест. По полу бегала крыса и ждала, когда я засну, наверное.
  На столе горела свеча у Портрета. Я вставал только чтобы поменять свечи.
  Через полтора года муж получившей реализацию в деревне Елены Безруковой стал мэром города Кириши.
  Потом меня пригласил в Питер брат пожить у него. Ребята учили обращаться с компом.
  Однажды я встретил одноклассника на эскалаторе метро: он - вверх, я - вниз. Как в кино. Он взял меня через некоторое время на работу в фирму по оптимизации сайтов и подарил мне сайт. Так родился http://www.sarasvati.ru/.
  Одноклассник получил самореализацию, когда сканировал портрет Матери: а на отсканированном в этот момент портрете вибрации дугой отразились.
  Сейчас у меня есть только Шри Матаджи и желание рассказать о Ней людям всю правду.
  И ещё этой весной я дом на Новгородчине покупаю и хочу сделать в нём ашрам. Будет кто-нибудь помогать или мешать - неважно! Я буду поклоняться Матери и говорить (в том числе и на сайте) о Её Божественной Миссии, о том, что Она - Утешительница, посланная в мир Иисусом Христом.
  И буду несказанно рад встрече, общению и взаимопомощи со всеми, кто Любит Мать и делает всё, чтобы дать Её благословения как можно большему числу людей.
  Джей Шри Матаджи!
  
  11. ВИТЬКИНА ИГРУШКА (РАССКАЗКА ДЛЯ МАЛЕНЬКИХ АНЯШЕК).
  
  Их три брата: Борька, Витька и Сева.
  Сева совсем взрослый. Ему некогда, но, если что, он порядок наведёт!
  Борька тоже взрослый. Творческая личность. Самоделкин!
  А Витька ещё почти всё время спит.
  Вот Сева и предложил, а Борька сделал.
  Получилось что-то вроде компьютерной игры. Только интереснее: можно развивать Витькино сознание даже во сне. Пусть братишка растёт, радуясь!
  Включаешь программу, настраиваешь поле - и сон Витьки становится почти реальностью. При чём, если есть время, за сном и Севе с Борькой можно наблюдать. И корректировать что-то в случае необходимости.
  Программу, конечно, описывать я не буду. Как создавались принципы, уровни, подуровни, переходы, условия взаимодействия, защита и воспроизведение, а также вход, выход, основной и другие каналы - очень интересно и при желании можно у Борьки уточнить.
  Но скажите честно, если у вас есть компьютерная игрушка, что вы станете делать: анализировать программу или играть? Признаюсь, мне знакомы двое, которые предпочли бы первое, но в общей сложности у меня знакомых гораздо больше.
  Сначала, как ни странно, Витьке снилась программа. Борька даже подумал, что где-то сделал ошибку, но тут Витька превратился в рыбу и спас царя от потопа.
  - Во даёт! Совсем как взрослый! - одобрительно воскликнул Сева - у
  него как раз была пара свободных минут.
  Ещё Витька был черепахой и нырял за волшебным нектаром на самое дно океана.
  Потом превратился в вепря и извлёк своими клыками Землю из вод второго потопа.
  - Не зря говорят, что человек растёт во сне, - вслух подумал Борька и
  усложнил программу.
  В Витькином сне появились недобропорядочные личности, которые попытались взять сон под свой контроль. Но Витька не оплошал: то в льва превратится и убьёт их, то притворится карликом и обманет. Обманывать, конечно, нехорошо. Но тут уместно заметить, что недобропорядочные сами ставили условия, а Витька их всегда выполнял. Они, например, скажут: 'Убей нас там, где мир не погрузился в воду!' - а вокруг - океан. Витька вырастет так, что океан ему - по щиколотку, положит их на свои колени и -получите! Тут уж ничего не попишешь: игра есть игра, а играть надо честно!
  Но самое интересное началось, когда во сне люди появились! Они, конечно, и строили, и путешествовали, и торговали, и воевали - не в этом дело! Некоторые из них, таких, конечно, было немного, верили в существование Витьки и даже говорили: 'На самом деле нас нет. Мы существуем лишь потому, что снимся Витьке.' Были даже такие, которые утверждали, что у Витьки ещё и братья есть: Борька и Сева!
  Событий во сне происходило всё больше, игра усложнялась. Витька каким-то ему одному известным образом научился не вовлекаться, а наблюдать все их со стороны.
  'Когда проснётся, надо уточнить, как это у него получается,' - подумал Борька.
  Потом старшие братья обнаружили, что Витька иногда вовлекается, чтобы откорректировать события сна и направить его в нужное русло. Делал он это приблизительно так: в определённый момент сна он отождествлял себя с каким-нибудь из его участников и устами и действиями последнего вдохновлял снившихся на благотворные для поля сна преобразования.
  Сначала Витька заметил, что люди сна увлеклись войнами и колдовством - превратился в царя и показал примером своей жизни, каким должен быть идеальный человек.
  Борька Витьку зауважал! Сева - тоже.
  Потом случилось так, что люди сна стали слишком мрачными и серьёзными. Тогда Витька снова появился среди них и сказал:
  - Ребята, ритуалы это хорошо, но надо же порой и улыбаться. Жизнь, как ни крути - игра! - а заодно переубивал всех злодеев, которые опять во сне расплодились.
  Со злодеями к тому времени проблема стала обостряться, но Витька не унывал: непонятно, то ли передал он как-то, то ли Борьке с Севой самим пришло это в головы в результате наблюдений за Витькиным сном, но во сне стал периодически появляться Мастер - Витькин друг и соратник. Он тоже вразумлял и учил людей сна. Они Мастера то обожествляли, то убивали, то игнорировали - но всегда помнили и чтили после его ухода. Хотя поступали всегда вопреки его советам. Разум их стал до того изворотливым, что, даже нарушая рекомендации Мастера или Витьки, они могли легко доказать себе и ближним, что свято чтут заветы и следуют им.
  Один раз Витька превратился в принца, который, узнав, что во сне есть старость, болезни и смерть - а от него это тщательно скрывали, - отказался от престола и стал пробуждённым.
  Но сон продолжался!
  Люди сна становились всё более запутавшимися в своих сонных идеях.
  Однажды Витька почувствовал, что для решения следующей задачи необходимы качества не только его и Мастера, но ещё и особенная сила прощения и самоотверженности: этот проход в Витькином сне был особенно узок, и пройти его мог только совершенный ребёнок, а Витька уже основательно подрос. Так во сне появился Витькин сын.
  Он рассказывал людям сна притчи о царстве Витьки: как там хорошо и что надо делать, чтобы туда попасть. Ещё сын исцелял людей сна силой их веры. Люди сна его слушали-слушали, благодарили-благодарили да и распяли на кресте.
  Так сын Витьки появился рядом с Борькой и Севой. Братья очень удивились, но виду не подали.
  Потом люди сна стали совсем глупыми: они изобрели тысячи способов самоуничтожения и продолжали изобретать всё новые и новые.
  - Да ну их в самом деле! Сотрём программу и дело с концом! - сказал
  Сева и хотел было уже будить Витьку.
  Борька молчал. Витькин сын сказал:
  - Я обещал им, что пришлю Утешителя.
  Тут из кухни донёсся голос Мамы:
  - Брахма! Шива! Иисус! Будите Вишну, обед - на столе. Скоро Папа
  придёт.
  Мама появилась в комнате.
  - Что тут у вас? - спросила она.
  - Не знаем, как спасти людей сна. Они стремятся уничтожить себя и
  даже не замечают этого! Что делать? - наперебой заговорили дети.
  - Им надо показать, как хорошо у нас дома, и научить, как сюда попасть,
  - улыбнулась Мама.
  - С этим можешь справиться только ты!
  - Пожалуйста, Мама, войди в сон, научи их!
  - Но у меня так много дел...
  - Мамочка, пожалуйста!
  - Ну, хорошо. Ради такого сна можно отвлечься на пару минут, но потом
  - все за стол!
  - А если Вишну проснётся - сон не кончится? - спросил Иисус.
  - Есть функция сохранения, - успокоил Брахма.
  - И они все появятся у нас дома? - обрадовался Шива.
  - Те, кто захочет, - ответила Мама и добавила: - Дом у нас большущий,
  места всем хватит, - и вошла в сон.
  
  ДРЕВНИЙ ВЕДИЧЕСКИЙ МАНУСКРИПТ, НАЙДЕННЫЙ НА БЕРЕГУ РЕКИ ВЫЧЕГДЫ НЕДАЛЕКО ОТ СЕЛА ЖЕШАРТ КОМИ АССР В 1966 ГОДУ.
  
  I. ПОВЕДАЙ!
  
  Спят стихи на сеновале
  в пряном запахе травы.
  Может статься, их слыхали,
  если здесь бывали вы?
  
  Как они распространяют
  яблок терпкий аромат?
  Как собою наполняют
  дом и двор, и старый сад?
  
  Силуэтами в тумане
  мне мерещатся они,
  в поле за собою манят,
  где без счёта меркнут дни,
  
  где за тленом наше детство
  снова время повторит.
  Под дождем рассветом сердца
  клён малиновый горит...
  
  Кто Ты, девочка вышедшая на свет из вспаханной Земли? Кто Ты, Дочь Изначальной Матери, где Ты родилась и как прошла Путь, озаривший Светом Божественности сердца людей, явившихся свидетелями Твоего прихода в мир, и их потомков? Кто Ты, Шри Сита, Супруга Самого Праведного Человека на Земле, вдохновившая Его на величайшие подвиги, сохранившиеся в сердцах на тысячелетия и поднимающие человечество с колен дикости к вершинам достоинства и благородного поведения?
  Ты пришла на заре человечества вдохновить на подвиг Своего Супруга и Короля. На подвиг Праведности и Достоинства, Чистоты и Верности. Благодаря Любви Твоей Божественный Шри Рама установил на Земле законы Мариада Пурушоттама - праведного и благородного поведения. С того момента началась история человека разумного - новый виток развития людей, давший ищущим возможность подняться из дикости через форму человеческого воплощения к высотам Истины через обретение Себя как Духа.
  Ты приходила раньше. Много раз. С незапамятных времен. Ты приходила позже в формах Шри Джасоды - Матери Шри Кришны, Которая является Бабушкой Джезуса Кришта - Иисуса Христа, носящего Имя Бабушки и Фамилию Отца; Шри Радхи - Шакти Шри Кришны; Божьей Матери Марии, вдохновившей Сына Бога и Твоего, Богиня, являющаяся Святым Духом - Женским аспектом Абсолюта. Вдохновившей Сына на подвиг Воскресения и Прощения тех, кто не ведал плодов своих деяний. Подвиг Сына Божьего открыл Узкие Врата в Царствие Отца. И теперь, через 2000 лет, свершилось предсказанное Сыном Твоим Иисусом: Он умолил Тебя - и Ты явилась в мир во всей Своей несравненной Славе и Силе со всеми Энергиями в образе Утешительницы, Матери Нирмалы - Богини Не Имеющей Изъянов!
  Но тогда, за 5508 лет до Рождества Христова, в год Сотворения Мира, с какой Целью Ты приходила? Какова была Драма, разыгранная Тобою перед глазами совсем еще юного человечества? Что за Мир был Тобою Сотворен? На каких землях, в каких странах это происходило? Поведай устами мудрого Вальмики, голос Которого слышен в монотонном пении кукушки. Поведай, Мать Изначальная! Поведай, Матушка Двуглавого Орла - образа Сынов Твоих Куша и Лава, многим народам начало положившая. Поведай, Божественная Сита-Борозда, разделившая Доном мир на Европу и Азию! Поведай нам, Матерь Мира об Истоках наших! Поведай о том, что все мы - Дети Твои и равны перед Отцом и Тобою!
  Поведай о Тверди, что ныне Тверью зовется! Поведай о Шеше, на котором Господь Вышний - Вишну спал. Не Та ли Шеша-Змея ныне по Тверской земле рекою течет? Поведай о Туле - месте тайном: что за Тайна в том месте притулилась? Поведай о Каме - не во славу ли Любви Твоей Чистой Та Кама наречена?
  Поведай!
  
  II. НАРАДА.
  
  Доколе высятся горы на земле и текут реки,
  до тех пор деяния Рамы будут жить в сердцах людей!
  Вальмики Адикавья.
  
  Мудрый Нарада любил созерцание.
  Кто из Совершенных не любит его?
  Река Тамаса, бегущая из детства в Страну Памяти, дышит и поет. Неслышим Ее голос человеческим ухом, но внутренний слух Наблюдателя безошибочен.
  Риши Нарада никого не ждет - нет у обретшего Бога нужды ни в чем. Но тебя, поэт Вальмики, Нарада благосклонно примет и выслушает сегодня. И расскажет о том, что с незапамятных времен Желанием Чистым заложено в сердце твоем. Ступай смело, поэт! Припади к стопам Учителя - Он откроет тебе кладезь нектара, что так жаждет испить твое сердце.
  Робко ступают ноги Вальмики по податливой мягкой земле. Трепещет Дух в предвкушении Сокровенного.
  Сидящий мудрец неподвижен. Глаза сомкнуты. Неощутимо дыхание.
  Сдерживая всеми силами выпрыгивающее из груди сердце, юный Вальмики садится поодаль Нарады, не решаясь прервать медитацию.
  Минута.
  Час.
  Сумерки опустились на Тамасу. Черная Память воды неудержимым потоком вливается в Вечность. Что видит Нарада в глубинах Памяти Бога?
  Что?
  Не спешит Нарада. Его время давно остановилось.
  Нет, Вальмики, Господь Силой Своей поднял Нараду над временем.
  Что это?!
  Тишина не пуста. Она пронизана Любовью Всеслышащей.
  Я слышу Тишину?!
  Ты желал этого, Вальмики.
  Могу ли я задать вопрос Тишине?
  Можешь ли ты задать вопрос Матери?
  Да.
  Задай вопрос, Адикавья!
  Скажи, Тишина Всепроникающая, каков Он, Безгрешный и Доблестный, Ученый и Праведный, Твердый В Решениях, Верный Слову и Прекрасный, Уравновешенный и Неодолимый В Битве? Сердце переполнено песнями о Нем, но где Он и Кто Он?
  Безмолвна черная вода. Лишь плеск беззаботной рыбы над гладью Тамасы.
  Час.
  Два.
  Ночь.
  День.
  Таков Рама, сын царя Дашаратхи из рода Икшваку!
  Час.
  Два.
  Ночь.
  День...
  Слушай, Вальмики!
  Ночь.
  День...
  Я слушаю.
  Ночь.
  День...
  Я не слышу.
  Услышь, Адикавья!
  Ночь.
  День...
  Не слышу!
  Слышишь, Тамаса поет Свое Имя? - Тем-за!
  Слышу!
  Способность услышать Тишину - внутри Тебя.
  Как это возможно?
  Творец создал в тебе мириады дорог, двигаясь по которым, Любовь ищет и находит Cебя. Из этих дорог состоит дарованное тебе тело. Язык Любви - язык Тишины. Наблюдай за своими путями - каким образом Любовь движется по ним? - слова Тишины сами родятся в Тебе.
  Но как наблюдать?
  Будь здесь и сейчас. Не уносись Вниманием в дали, которых еще или уже нет!
  Но могу ли я управлять моим Вниманием?
  Ты - Дух, Вальмики. Чистый ничем не запятнанный Дух. Внимание - единственный и могущественнейший Инструмент Духа. Ты можешь им управлять, Дух, одевшийся в облик Вальмики.
  Научи меня Этому!
  Однажды некий Нарада...
  Это был Ты?
  Это был Нарада.
  Но...
  Ночь.
  День...
  Прости, Учитель! Вальмики не должен был перебивать Учителя.
  Ночь.
  День...
  Прошу Тебя: поведай мне о Внимании.
  Ночь.
  День...
  Нарада, считавший себя мудрым, обратился с вопросом к королю сицкарей праведному Джанаке:
  - О раджа! Ты живешь в этом дольном мире, а тебя называют Видехой - Всеведущим. Как это возможно?
  Сказал раджа Джанака:
  - Я тебе отвечу на вопрос вечером, а сейчас окажи мне небольшую услугу: возьми эту крынку молока и следуй за мной, стараясь не расплескать ни капли. Когда ты ее поставишь на указанное место, я скажу, почему меня называют Видехой.
  Нарада взял крынку и ходил с ней повсюду за Джанакой. Ему пришлось носить очень осторожно: крынка была заполнена до краев и от малейшего неосторожного движения молоко могло пролиться. Нарада сильно устал. Вечером Нарада попросил Джанаку:
  - Пожалуйста, скажи мне теперь! Я обессилел, всюду нося эту крынку за тобой.
  Раджа Джанака сказал:
  - Прежде расскажи мне: что ты видел?
  - Ничего, кроме этой крынки молока. Я боялся пролить его.
  - Разве ты не видел большой процессии в мою честь?
  - Не видел.
  - А как люди танцевали во дворце?
  - Нет, не видел.
  - Ты в самом деле ничего не видел?
  - О Раджа, я не видел ничего!
  Дитя моё, также и я ничего не вижу. Я все время слежу за моим Вниманием. Куда Оно уходит? Делаю все, чтобы не расплескать его как молоко.
  Ночь.
  День...
  Костер горящий на берегу.
  Эта Вселенная сотворена для того, чтобы ты Услышал и вернулся к Себе, Поэт.
  А люди? Пусть они тоже Услышат!
  Не для того ли Ты здесь, чтобы твои песни разлились Океаном Тишины в их сердцах? Пусть печаль их неутоленных желаний растворится в Том Океане.
  
  III. БЛИЗНЕЦЫ.
  
  Как они появились на торжище, вряд ли кто-нибудь вспомнит. Мало ли оборванцев приходит из Леса продать лукошко грибов или корзинку черники? Даже то, что их отличить друг от друга было невозможно, не бросилось никому в глаза. Бурые домотканые рубахи были на них. Лет каждому из них было, наверное, двенадцать. Правильные черты лица - и неуловимое сходство с кем-то очень знакомым. Если бы кто пригляделся, обязательно бы сказал: 'Где-то я вас, ребятушки, уже встречал; кого-то вы мне напоминаете...' - Волосы ниже плеч. Вот, пожалуй, только волосы: у идущего первым, более бойкого и стремительного, они были чуть светлее, но и это было почти незаметно. Мало ли в царстве победоносного Рамы светловолосых голубоглазых мальчуганов?
   За спинами у мальчишек были кожаные чехлы диковинного покроя. Но даже это не привлекло к ним ничьего внимания. Они прошли мимо рядов, на которых были разложены мёд и плоды, одежда и обувь, утварь и простые украшения. Лишь оружием не позволял Рама торговать, храня его во дворце на случай войны. Впрочем, у мастеровых оружие дома тоже водилось. Но кому оно может понадобиться после того, как армия Рамы и Ханумана камня на камне не оставила от некогда грозной Ланки, а самой Ланкой теперь правит посаженный Рамой добродетельный Вибхишана? Не осталось зла на Земле, неоткуда ему теперь и взяться: золотой век наступил после гибели Чёрного Раваны.
   Мальчишки минули ряды торговцев и вышли на поляну, на которой по обыкновению собирались люди волхвов послушать да новостями поделиться. Это уже был вызов: нечего делать безусым там, где взрослые мужи серьёзные речи ведут.
   Второй, который чуть потемнее волосами, на миг замешкался, но более бойкий подбодрил его вполголоса:
   - Не дрейфь, Куш! Вальмики сказал: всё делать быстро.
   Появление мальчиков на Поляне Ведунов мигом привлекло к ним внимание людей. Но прежде, чем суровые взрослые успели прийти в себя от удивления и шугануть сорванцов оттуда, где им по обычаю не место, они сноровисто перекинули через головы лямки чехлов - издалека, видать, шли, - выпростали из них виины с в тот же миг зазвеневшими струнами - ветер подхватил звон и разнёс окрест, - деловито уселись на краю поляны и тот, которого более бойкий брат назвал Кушем, произнёс громко:
   - Низкий поклон людям добрым из обители Сладкоголосого, - а второй добавил:
   - Послушайте песню о праведном и победоносном князе нашем - Божественном Раме, - и запели они, да так запели, что уже и в голову никому из мужей прийти не могло прогнать со священной поляны расшалившихся малолеток.
   Двенадцать лет прошло с той поры, как вернулись победители, взявшие неприступную Ланку. Всего-то двенадцать. Свежи ещё в памяти походные трудности, сражения со свирепыми ордами ракшасов, гибель тысяч врагов и друзей, подвиги Ханумана, Рамы и Лакшмана. Кровоточат сердца победителей памятью. Нет больше могучего племени хомунов, сложивших головы в битве за короля людей. Где, в какой обители теперь возжигает священное пламя Хавана могучий Хануман - предводитель и один из немногих обезьян-союзников, оставшихся в живых после небывалого кровопролития? Слышит ли он песнопения двух мальчиков, так похожих друг на друга и ещё на кого-то до тоски сердечной родного и знакомого?
  Слышит! Облако над поляной плавно обрело форму головы обезьяны, а второе - словно поднятая в благословении правая рука верного слуги и союзника Рамы. Улыбнулось облако, видимо заметив мимолётный взгляд Куша поющего, - и растаяло. Привет вам от архангела Ханумана, певцы юные! Слышит!
  Затаив дыхание, сидели собравшиеся на поляне ведуны. Торговцы товары свои оставили - и собрались послушать. Да и что за ними следить, за товарами? О воровстве никто ещё и слыхом не слыхивал!
  
  Король выглянул из окна спальни и удивился: нет никого на улице! И даже те, кто накануне просили споры разрешить по мариадам, не пришли во дворец. Что случилось?
  Вышел Рама из терема и отправился на площадь. А вся столица, все двадцать тысяч горожан, уже там. Собрались вкруг Поляны Ведунов - не протолкнуться! Понятно, кто-то из отшельников пришёл попророчествовать да наставить народ на путь истинный. Надо бы в гости святого человека пригласить, стопы омыть, накормить да наградить. Видно, нынче вечер в мудрой беседе пройдёт.
  Попытался Рама поближе к середине круга протиснуться, а не тут-то было! Тот, что спиной к нему стоял, отмахнулся как от мухи и воскликнул:
   - Иди ты! И так ничего не слыхать!
  - А что слушают?
  - Говорят, мальцы какие-то поют. Кажись, из обители Сладкозвучного.
  - Не слыхал о таком, - честно попытался вспомнить Рама. - И о чём поют?
  - Да тише ты, мил человек... - тут голос говорящего осёкся: обернувшись, человек узрел князя и повалился ему в ноги. А выпрямивши спину, хотел было заорать благо - даже рот распахнул, да Рама вовремя успел ладонью рот тот прикрыть, улыбнуться и сказать:
  - Шанти, Бхиван! Песню не порти. Давай лучше послушаем!
  - Как? - удивился Бхиван. - Далеко ведь, не слышно ни слова!
  - Ты зимой в снежки играешь? - спросил Рама.
  - А то! - усмехнулся Бхиван. - На тридцати шагах шапку с твоего Величества сшибу - глазом не моргну!
  - Зимой посмотрим, - глаза короля заискрились. - На льду Шеши, что в Ра впадает, побоище потешное устроим. Ты дружиной моей командовать будешь, а я - простолюдинами.
  - Хитёр твое Величество! Простолюдинов не в пример больше, а снежки кидать - не мечом махать! - глаза Бхивана лукаво прищурились.
  - Сговоримся как-нибудь! До зимы пора долгая, - не стал спорить Рама. - А теперь представь, что снежок у тебя на темечке голом лежит и тает потихоньку!
  - Что за чудо! - обомлел Бхиван, - лето знойное, а с небес свежестью зимней веет! Да приятно как!
  - Вот и попроси у Свежести: Свежесть-матушка, дозволь песню, что мальцы поют, услышать!
  Бхиван зашевелил губами, а вскоре уже блаженно улыбался, внимая словам поющих, возникающим в сердце слушающего.
  - Погромче сделать? - расплылся в улыбке Шри Рама, но крестьянин уже сидел в позе лотоса и полностью был поглощён пением Куша и Лава.
  - Гляди никому о свежести до поры не сказывай! - предупредил король. - На смех поднимут!
  Бхиван понимающе улыбнулся, не отрываясь от музыки.
  Рама щёлкнул пальцами - уже и не вспомнить сейчас, кто первым - он или предводитель ванавов-обезьян Хануман - исполнили этот трюк ещё до начала Великого Южного Похода - и перенёс себя на поляну, очутившись на единственно свободном месте по правую руку в шаге от поющих. Присел и стал слушать. Впрочем, люди, поглощённые пением мальчишек, не заметили появления ещё одного слушателя.
  А был и ещё один. Он появился подле князя, прикоснувшись лбом к его стопам и замер, опустив голову и прикрыв обезьянье лицо длинными рыжими волосами.
  И ещё один слушатель был...
  
  IV. БРОНЯ МАТЕРИ (КАВАЧА ДЕВИ).
  
  Ом, у этой кавачи богини Чанди провидец - Брахма, размер - ануштубх, избранное божество - Чамунда, Анга-ньяса, биджа - биджа Матери, Дигбандха, таттва - деваты, назначение - декламация при чтении Сапташати для ублаготворения Шри Джагадамбы.
  
  Ом, приветствия Чандике!
  Маркандейя сказал:
  1. Ом, пребывающее в глубочайшей тайне,
  2. дающее полную защиту людям в мире,
   не поведанное никому, возвести мне, о Прародитель!
  Брахма сказал:
  2. О мудрец, есть высшая тайна, оказывающая помощь
  всем существам, - благотворная кавача Богини;
   выслушай об этом, о великий подвижник!
  3. Во-первых, Дочь царя гор,
  во-вторых, Давшая обет безбрачия,
   в-третьих, Носящая Луну вместо колокольца,
  в-четвёртых, Лоно Матери,
  
  
  Шри Махакали.
  
  
  4. В-пятых, Мать бога Сканды,
   в-шестых, Дочь провидца Катьяяны,
   в-седьмых, Ночь гибели мира,
  в-восьмых, Великая Гаури,
  5. В-девятых, Дающая сиддхи-сверхспособности! -
  они известны как Навадурга;
  эти имена указаны исполненным величия Брахмой.
  6. Сжигаемые огнём, окружённые врагами на поле битвы, находящиеся в опасности или в непроходимом месте,
  обеспокоенные страхом, найдут убежище,
  7. У них не будет никакой беды во время военных действий,
   и я не вижу у них страдания, опасности и неудачи,
  8. Если они с преданностью всегда вспоминают Тебя,
  о Повелительница богов;
   их Ты защищаешь, в этом нет сомнения!
  9. Богиня Чамунда сидит на трупе,
  Варахи восседает на буйволе;
  Аиндри сидит верхом на слоне,
  Ваишнави - на царе птиц кондоре Гаруде.
  10. Махешвари едет на быке,
   средство передвижения Каумари - павлин;
  возлюбленная Вишну, богиня Лакшми,
  восседает в лотосе, держа лотос в руке.
  11. Принявшая светлый облик богиня Ишвари едет на быке,
  убранная всеми украшениями Брахми сидит верхом на лебеде.
  12. Таковы все богини-Матери, владеющие всеми йогами,
  убранные многообразными украшениями,
  различными драгоценными камнями.
  13. Восседающие в колесницах богини выглядят полными гнева
  и вооружены раковиной, диском, булавой,
  копьём, плугом и палицей,
  14. Дубиной, дротиком, и топором, и петлёй,
  боевой острогой, трезубцем и луком из рога - лучшим оружием.
  15. На погибель даитьям, для защиты приверженцев
  и во благо девам богини подняли это оружие.
  16. Приветствия Тебе, Обладательница великой ярости, великой ужасающей мощи, великой доблести,
  великой устремлённости, Устранительница великого страха!
  17. Защити меня, Богиня устрашающей наружности, повергающая в ужас врагов!
  Пусть богиня Аиндри защитит меня с востока,
   с юго-востока - Агни-девата;
  18. Варахи да охранит с юга, Кхадгадхарини - с юго-запада;
  да защитит Варуни с запада, Мригавахини - с северо-запада;
  19. Пусть с севера охранит Каумари,
  а с северо-востока - Шуладхарини;
  сверху да защитит меня Брахмани, снизу - Ваишнави.
  20. Сидящая на трупе Чамунда да защитит меня
  с десяти сторон света;
  богиня Джайа пусть охранит меня спереди,
   Виджайя - охранит сзади,
  21. Аджита - слева, и справа - Апараджита;
  волосы на голове да защитит Удйотини, голову - Вьявастхита.
  22. Пусть Маладхари защитит лоб, а Яшасвини - брови,
  Тринетра - межбровье, Ямагханта - ноздри.
  23. Шанкхини - переносицу, Дваравасини - уши;
  да защитит Калика щёки, а Шанкари - корень ушей.
  24. Слизистую оболочку и полость носа - Сугандха,
  Чарчика - верхнюю губу;
  нижнюю губу - Амриткала, язык - Сарасвати.
  25. Да защитит Каумари зубы, Чандика - горло,
  Читрагханта - гортань, Махамайя - нёбо.
  26. Пусть Камакши защитит подбородок,
   Сарвамангала - мою речь,
  Бхадракали - шею и Дханурдхари - позвоночник.
  27. Нилагрива - горло снаружи, и Налакубари - горло внутри,
  пусть Кхадгини защищает плечи, а Ваджрадхарини - мои руки.
  28. Да защитит Дандини кисти рук, и Амбика - пальцы,
  пусть Шулешвари защитит ногти,
  а Кулешвари защитит живот.
  29. Пусть Махадеви защитит грудь, Шокавинашини - рассудок,
  Лалита Деви - сердце, Шуладхарини - брюшную полость.
  30. Пусть Камини защитит пуп,
  а Гухйешвари - скрытые органы,
  Путана-камика - половые органы,
  Махишавахини - прямую кишку.
  31. Пусть Бхагавати защитит бёдра, Виндхйавасини - колени,
  а исполнительница всех желаний Махабала
  да защитит ноги до ступней!
  32. Нарасимхи -лодыжки, Таиджаси - стопы;
  пусть Шри защитит пальцы ног, а Талавасини - подошвы стоп.
  33. Дамштракарали - ногти, Урдхвакешини - волосы,
  Каубери - поры, а Вагишвари - кожу.
  34. Да защитит Парвати кровь, костный мозг, жир и кости,
  Каларатри - кишечник, Мукутешвари - желчь.
  35. Падмавати - лотосы-чакры в теле,
  Чудамани - слизь, лёгкие,
  Джваламукхи - блеск ногтей, и Абхедья - все суставы.
  36. Пусть Брахмани защитит семя, а Чхатрешвари - тень;
  мои эго, интеллект и разум да защитит Дхармадхарини!
  37. Пусть Ваджрахаста защитит прану, апану,
  а также вьяну, удану и саману - пять жизненных дыханий;
  а Кальянашобхана - жизненную силу.
  38. Йогини - способности вкуса, зрения,
  обоняния, слуха и осязания,
  Нарайяни пусть всегда защищает
  саттва-, раджа- и тамо-гуны.
  39. Да защитит Варахи жизнь, Ваишнави - праведность,
  Лакшми - успех и славу, Чакрини - богатство и знание.
  40. Мой род пусть охранит Индрани,
  мой скот защищай, о Чандика,
  сыновей - Махалакшми, жену да защитит Бхаирави!
  41. Супатха пусть сделает безопасным путь,
   Кшемакари защитит меня в дороге,
  на дворе царя - Махалакшми, а Виджайя - повсюду.
  42. Во всяком месте, не упомянутом кавачей
  и оставшемся без защиты,
  защищай меня, Устранительница грехов богиня Джайянти!
  43. Ни единого шагу, никуда, никогда
  не следует делать просветлённому человеку,
  не закрыв себя этой кавачей, если он желает блага.
  44. Тогда его везде ждёт победа и исполнение всех желаний,
  какое желание у него есть - такого достигает непременно;
  такой человек обретает на Земле высшее владычество.
  45. Он избавляется от страха и непобедим в битве;
  в трёх мирах почитается просветлённый человек, закрывающий себя кавачей.
  46. И тот, кто с верой, надлежащим образом
   трижды в день декламирует эту кавачу Деви,
  труднодостижимую даже для богов,
  47. Обретает божественные искусства,
  непобедим в трёх мирах,
  живёт сотню лет и не подвержен случайной смерти.
  48. Исчезают все болезни - от укуса паука, оспа и проказа,
  неподвижные и подвижные (скорпионы, змеи) яды
  не воздействуют на него.
  49. Все виды колдовства, все мантры и янтры на Земле,
  сущности, странствующие по Земле и в воздухе,
  и рождённые в воде,
  а также имеющие силу от особых наставлений,
  50. И низшие небожители, дакини, шакини,
   движущиеся в антарикше
  ужасные дакини, обладающие большой силой,
  51. Грахи, бхуты, пишачи, якши, гандхарвы, ракшасы,
  брахмаракшасы, веталы, кушманды и бхаиравы,
  52. Устраняются взглядом того, кто хранит кавачу в сердце;
  его царство становится преуспевающим,
  возрастает высшая сила,
  53. Увеличивается слава и обретает известность на Земле просветлённый человек, декламирующий Сапташати богини Чанди,
  сделав в начале кавачу.
  54. И пока существует земной шар с горами, лесами и садами,
  человек счастливо живёт на Земле со своими детьми и внуками,
  55. А после смерти тела, по милости Махамайи,
   приходит в высшую обитель,
  труднодостижимую даже для богов,
  56. Обретает высшую форму и наслаждается вместе с Шивой.
  
  Так завершается кавача (броня) Деви из Вараха Пураны, сложенная Хари, Харой и Брахмой.
  
  РОМАЯНА.
  
  В храм сакральный бредущий паломник,
  по тропе,
  по строке,
  по судьбе
  я войду
  и скажу -
  и запомню:
  Здравствуй, я! -
  я вернулся
  к Себе.
  1. НЕ ДУМАЙ О БЕЛОЙ ОБЕЗЬЯНЕ!
  
  Мама вытерла Ванечке губы, аппетитно вымазанные клубничным йогуртом, улыбнулась так, что у сына из глаз искорки счастья брызнули - только Мама умеет так улыбаться! - и произнесла мягким голосом, спокойствие которого, однако, не могло допустить и возможности плаксивого возражения:
  - Чашку с ложкой за собой вымой, Иванушка, отдохни немножко - и играй. Сегодня ты впервые остаёшься дома один. Дядя Будя - не в счёт. Его даже землетрясением из нирваны не вытащишь.
  - А что такое землетрясение? - задал вопрос малыш, потому что про нирвану дяди Буди он уже кое-что знал.
  - Это когда подвал ходуном ходит. Вот кстати тебе задание. Ты у нас мальчик взрослый?
  - Зрослый, - кивнул Иванушка, потому что чего ж не взрослый-то: совсем уже почти что скоро пять лет исполнится. Сколько пальчиков на руке!
  - Серьёзный?
  - Мама, конечно серьёзный! Ты же сама вчера на той неделе говорила, что я весь в папу: толстый, но красивый!
  - Я говорила?
  - Да! Или - добрый, но весёлый. Я точно не помню: много времени прошло. Но точно говорила!
  - А если говорила, значит, так оно и есть. Верю: в подвал ты ни за что не пойдёшь без меня. Договорились?
  - А с тобой?
  - Вот вернусь - и обсудим вместе этот вопрос, хорошо?
  - Как про змею?
  Вопрос Ванечки заставил Маму едва заметно поморщиться. Она вспомнила, как год назад по весне на грядках рядом с компостной кучей сын обнаружил маленькую новорожденную гадюку и захотел взять в руки. Хорошо, что дедушка Рома рядом оказался. Панику он поднимать не стал, а просто взял Ванюшу за руку и сказал:
  - Знаешь, как правильно маленьких змей брать?
  - Как? - поинтересовался Ваня.
  - Нужны веник и ведро.
  - Зачем?
  - Пошли, возьмём их, а по дороге я всё объясню...
  Когда вернулись, змеи и след простыл. Ваня долго плакал и, глотая слёзы, причитал:
  - Хочу змею, дай змею!
  - А ты знаешь, как они кусаются? - спросил дедушка, когда плачь пошёл на убыль.
  - Кусаются? - удивился мальчик.
  - Очень сильно кусаются.
  - А почему?
  - Они маленькие и слабые. Им надо защищаться. Поэтому, чтобы они не укусили, надо взять веник и ведро, аккуратно смести змею в ведро, отнести далеко в лес и аккуратно отпустить. Понял?
  Ванюша кивнул.
  - Теперь возьми ведро с веником - и отнеси их домой, чтобы потренироваться. И в следующий раз, когда увидишь змею, быстро сбегаешь за ними.
  Ваня пронёс ведро с веником два шага, поставил на землю:
  - Тяжёлые.
  - Конечно.
  Ещё немного подумав, Ванечка произнёс:
  - Дедушка, я передумал носить змею в лес. Лучше я тебя позову. Или папу.
  - Хорошо, - согласился дедушка.
  Возвращаясь домой рядом с несущим ведро и веник дедушкой, малыш добавил:
  - А если змея большая, она из ведра убежит.
  - Или уползёт, змея ведь - не сороконожка! - улыбнулся старик.
  Вечером после работы, во время семейного ужина, узнав подробности этой истории, Мама сказала:
  - Ванюша, у меня к тебе предложение.
  - Какое? - поинтересовался мальчик.
  - На свете много неизвестных вещей, которых мы с тобой раньше не видели: змеи, глубокие реки, шаровые молнии, незнакомые люди, хищные звери и многое другое. Я тебе обещаю, что если увижу что-нибудь впервые, не стану это трогать, а прежде всего, приду к тебе - и расскажу, что видела. Потом мы вместе пойдём к дедушке или папе - и посоветуемся с ними: как нам с новой неизвестностью быть. Я многого не знаю - и обещаю тебе, сынок, что без совета с тобой и взрослыми мужчинами не стану играть с Неизвестностью.
  - Хорошо, Мама, - поразмыслив, сказал Ванечка. И добавил: - Я тоже буду советоваться со взрослыми мужчинами.
  Дедушка и папа деликатно отвернулись, пряча добрые улыбки.
  Ванюша допил компот, поставил стакан на стол и добавил:
  - А тебя, Мама, я буду любить и не огорчать.
  
  - Ну, до вечера, Ванюша, - сказала Мама, погладила сына по голове и ушла.
  Ваня честно подумал, что ему совсем и не интересно, что там в подвале. Вслух подумал:
  - И правда! Дом большущий: три этажа, куча комнат. Больно нужен этот подвал! - Да, если вспомнить, то Ваня и не думал никогда раньше про этот подвал. Не только не думал, а даже и не думал думать. И думать не думал. Вот! Что там, в подвале интересного? Да ничего ровным счётом нет в этом подвале! - Вон сколько игрушек в детской. Сейчас разложу их и поиграю. А подвал этот мне и ни к чему. Ну его, этот подвал! Нет в подвале ничего хорошего. Да и подвала тоже нет. А раз подвала нет, то и хотеть в него пойти тоже незачем.
  Странно, что игрушки стали какими-то скучными. Ваня подумал, что это от того, что он вдруг повзрослел - и даже обрадовался немножко по такому замечательному поводу. Но тут снова вспомнился подвал. Вот странный! Ваня про него и не думает вовсе, а он сам в голову лезет и специально вспоминается. Дразнится, наверное. А раз так, то Ваня в него точно не пойдёт! Вот! Нечего дразниться. Тоже мне! Подумаешь - подвал!
  
  Старший брат Изя появился незаметно. Как фокусник!
  - Привет, Иванушка! Чем занимаешься?
  Ваня сидел на ковре с вытканными на нём лесом, полем, пасущимися на поле овечками, едущей по дороге машиной, стоящими вдоль дороги знаками дорожного препинания, которых взрослые почему-то называют 'сотрудники гибэдэдэ поганые', лежащими поверх всего этого разнообезобразия игрушками... И молчал.
  Изя сел напротив и похвастался:
  - А я сегодня в университете доклад читал о средствах массовой коммуникации и необходимости нового подхода к глобальной систематизации информации с использованием усовершенствованных постиндустриальных методик на базе метакомпьютерных гиперносителей.
  Ваня отреагировал никак, но Изю по жизни трудно смутить или вывести из себя - и он продолжил:
  - Вообще-то, я ожидал гораздо большего интереса к этой животрепещущей теме современности, но аудитория попалась какая-то вялая. Нет, не подумай, они, конечно, слушали внимательно, только... понимаешь... как-то без энтузиазма, без души. И дело даже не в том, что их было всего двое, а скорее в том, что это были моя девушка и мой научный руководитель... Впрочем, тебе это, наверное, неинтересно...
  - Ну почему же, - сказал Ваня. Эту короткую фразу Изе говорили все в семье - и она его чрезвычайно воодушевляла. Воодушевила и на этот раз. Старший брат продолжил развитие мысли в направлении необходимости активизации мобилизации ресурсов, направленных на обоснование и внедрение разрабатываемых систематизационных методик, но тут Ваня сбил его с мысли вопросом:
  - Изя, а ты был в подвале?
  - В каком подвале, Ванюша? - Изя даже головой потряс, пытаясь осознать, куда его братишка низверг с заоблачных высот глобальной систематизации.
  - В нашем. У нас в доме есть подвал.
  - Есть, - согласился Изя. - И что?
  - Я там никогда не был. А ты?
  Изя помолчал, приводя свой внутренний компьютер в порядок. Наконец он ответил вопросом на вопрос:
  - А почему ты об этом спрашиваешь, братишка?
  Ваня посмотрел в глаза Изе, сделал значительную паузу и произнёс максимально серьёзно:
  - Мама! - И замолчал.
  Молчание длилось долго.
  - Что Мама? - наконец нарушил его старший из братьев.
  - Мама сказала, чтоб я туда не ходил.
  - Хорошо, не ходи.
  - Ты что не понимаешь?! - удивился Ваня.
  - Нет, но надеюсь, что ты мне объяснишь, - попытался оправдаться, как мог, Изя.
  - Хорошо, - вздохнул Иванушка и добавил единственную фразу дяди Буди, которую от него слышал за без малого пять лет: - ты знаешь: меня очень трудно вывести из себя...
  В этом месте Изя засмеялся, а когда успокоился, похлопал себя ладонью по губам и сказал:
  - Продолжай!
  - Так вот, - продолжил Ваня, - проблема в том, что после того, как Мама попросила меня не ходить в подвал, я только и думаю о том, чтобы туда пойти.
  Неожиданно лицо Изи стало серьёзным. Чувствовалось, что он подыскивает слова, но никак не может найти необходимые. Наконец он сказал:
  - Вань, а ты поесть не хочешь? Я ведь на пару минут домой забежал - перекусить. Меня в универе ребята ждут. Мы договорились поиграть в баскет. Если я вовремя не приду, то подведу команду. Понимаешь? Так что предлагаю тебе продолжить наше общение за бутербродами с вареньем и чаем. Идёт?
  - Идёт, - тяжко вздохнул малыш и направился за старшим братом в ванную мыть руки.
  Изя закатал рукава, обнажив глубокие неровные шрамы на запястьях, и взял мыло. Запахло свежестью. Этот запах очень нравился Иванушке и он тоже стал мыть руки, улыбаясь длинноволосому отражению Изи в зеркале. Всё в старшем брате нравилось Ване: большие печальные глаза, маленькая бородка клинышком, привычка бродить по дому по выходным в длинном простом хитоне... Ваня часто мечтал, что, когда вырастет, тоже отпустит длинные волосы, бородку, заведёт себе серый хитон. Как Изя!
  Однако, мечты - мечтами, а дело - делом.
  Прихлёбывая из блюдца лимонный чай, Ваня внимательно смотрел на старшего брата, но тот только улыбался и ничего не говорил. Разве что спросил, намазать ли ещё батон вареньем. Наконец, Ваня не выдержал и задал вопрос:
  - Так был ты в подвале или нет?
  - Был, - жуя, ответил брат.
  - И что?
  - Знаешь историю о Ходже Насреддине? - улыбнулся Изя.
  - Какую?
  - Ходжа сказал одному человеку: ты можешь думать о чём хочешь, не думай только о большой белой обезьяне.
  - И что? - насторожился Ваня.
  - После этого человек стал замечать, что только об этой обезьяне и думает. - Изя доел и допил свою порцию. - Понимаешь, братишка?
  - Понимаю, - ответил Ваня. И продолжил: - Значит, чтобы я не думал о подвале, ты мне сейчас о нём расскажешь?
  Изя медленно с улыбкой поставил чашку на стол и произнёс:
  - Хорошо. Вот что я тебе, Ванюшка, скажу. В этом подвале нет ровным счётом ничего интересного. И никого интересного там нет. Ходить туда - себя не уважать. И вообще, я хочу предложить тебе роскошную идею: сходи в комнату к дяде Буде - и попробуй вывести его из себя. А то дядя Будя совсем чего-то замедитировался - три месяца уже на семейный обед не выходит, а это - непорядок
  Сказав так, Изя громко вздохнул и, уходя, добавил:
  - И вообще, все они там злые и неблагодарные. Я их совершенно не понимаю!
  И ушёл. И чашку за собой не вымыл. Ваня смиренно вздохнул: весь Изя в этом! Вечно Мама за ним моет чашку.
  Потом малыш решительно придвинул табурет к мойке, взобрался на него и тщательно вымыл обе чашки, обе ложки, оба блюдца и тарелку из-под бутербродов.
  
  2. ГОСПОДЬ ЕГО БЛАГОСЛОВИЛ.
  
  В комнате дяди Буди всегда стоял крепкий аромат благовоний. Ванечка научился различать их. Вся семья давным-давно заметила, что даже если дядя Будя находится в глубочайшей нирване - а это очень далеко! - его внимание мгновенно фиксирует визиты в комнату. И запахи меняются.
  Обычно, при входе в полумрак этой комнаты без мебели, все чувствуют, как пахнет лавандой, но аромат быстро, в течение одной-двух минут, окрашивается в различные оттенки, а потом плавно сменяется на другой.
  При этом, каждому посетителю комнаты дядя адресует его индивидуальный аромат, словно в приветствии говорит имя входящего. Когда в комнате появляется Иванушка, дядя Будя наполняет пространство свежим запахом лепестков розы. Если дедушка Рома приходит - в комнате пахнет тлеющим опием. Папу дядя Будя приветствует ароматом муска, а Маму - нежным запахом, который все красиво называют 'царица двух зорь'. Если в гости заглядывают Мухаммед, Моисей или Сократ с Абрамом из соседних коттеджей, дядя Будя расщедривается на сандаловый аромат. А вот когда заходит Изя, почему-то запах лаванды не исчезает, а наоборот усиливается.
  Мама говорит, что у каждого - свой запах. Видимо, у дяди Буди и Изи он - общий, один на двоих.
  А ещё дядя Будя любит малость похулиганить: когда в его комнате собирается несколько посетителей, он устраивает фейерверки обоняния, наполняя пространство красиво и неожиданно сменяющими друг друга без видимой закономерности коктейлями ароматов.
  Ване нравится иногда спрятаться от всех в комнате дяди Буди - однажды Мама нашла сыночка спящим у ног медитирующего, который, как всегда, даже бровью не пошевелил. Но прятаться интересно, когда тебя ищут. А тут - целый день впереди и игра в прятки не намечается. Тем более этот подвал как будто специально в голову лезет. Может быть, дразнится?
  Ваня сел на пол лицом к сидящему в позе лотоса хозяину комнаты и вспомнил наставления Мамы, которая в йоге - дока покруче дяди Буди. Мама у Ванечки - мировая! Такое ощущение, что она - во всём дока! Мама говорит так:
  - Ванюша, сядь удобно, так, чтобы ни в чём не чувствовать напряжение. Перво-наперво помни, что усилием мысли йоги ещё никто не достигал. Йогу тебе даст спящая в тебе сила. Эта сила - Моё отражение в тебе, ведь Я - твоя Мама. Понял?
  Вспомнив это наставление, Ваня подумал: значит, чтобы ощутить йогу, прежде всего надо подумать о Маме. Мама сказала:
  - Йога - это состояние без мыслей. Одна мысль уже ушла, вторая ещё не пришла - между ними открылось маленькое окошечко. Наблюдай: это окошечко откроется чуть шире - и из него начнёт дуть. Когда мы проветриваем комнату, так бывает. А в йоге дуть начинает, где бы ты ни находился, даже в закрытой комнате, потому что окошко открывается между двумя мыслями. Это очень просто.
  
  Ванюша закрыл глаза, увидел свою последнюю мысль и отпустил её. Следующая мысль хотела незаметно юркнуть Ване в голову, но мальчик, улыбнувшись, погрозил ей пальчиком - и мысль куда-то убежала. А следующая просто не пришла - испугалась, понял Ваня, ныряя в океан безмыслия.
  В комнате подул прохладный и приятный ветерок.
  Этот ветерок тоже был Мамой.
  Ваня сложил ладошки перед собой и поклонился дяде Буде. Дядя Будя поклонился в ответ, но внешне это никак не проявилось - просто малыш знал, что дядя ему ответил. Они поплавали в океане вместе. Там было хорошо, но Ваня захотел вернуться в комнату и открыл глаза.
  Он вспомнил главное: безмыслие - это отсутствие помех в эфире. Много ненужных мыслей создают шум и треск, как в древних радиоприёмниках - про приёмники бабушка Света рассказывала - и нужную единственную мысль в этом треске просто не слышно. А нужная мысль называется Роскошная Идея, сосед Архимед зовёт её Эврикой - воплощённых Эврик у него на участке - и не сосчитать! Архимед, хотя и выглядит старым, всё равно очень красивый, его классическую красоту не портит даже шрам, пересекающий лицо по диагонали. На вопрос Иванушки:
  - Что это у тебя? - он однажды ответил: - Оно и к лучшему, здесь спокойней.
  Так вот, Роскошная Идея нужна как никогда! Этот загадочный подвал теперь от Ванечки точно не отстанет! Но Мама сказала, чтоб Ваня не ходил в подвал, а Мама - взрослая, её надо слушаться. И не успокоиться Ванечке, пока Мама не вернётся и не сводит его в подвал. Но до вечера так долго!
  Однако, спасибо дяде Буде - он тоже взрослый, и в океане радости, где все медитируют, дядя за Иванушкой присмотрел, значит, и в подвале присмотрит! Это и есть самая Роскошная Идея на сегодня.
  - Правда, дядя Будя? - улыбнулся блаженному истукану мальчик. Улыбнулся и подмигнул для верности.
  Дядя никак не отреагировал, тогда Ваня принял самый серьёзный вид и произнёс:
  - Глубокоуважаемый, я бы даже сказал, высокочтимый в мирах дядя Будя! Прошу тебя, выслушай слова сердца моего. Я уйду - а слова с тобой останутся.
  Ответа, конечно же, Ваня не дождался, но, вполне возможно, что отсутствие ответа является лучшим ответом. Недаром говорят: молчание - знак согласия.
  Ванюша низко поклонился старшему родственнику и продолжил:
  - Сейчас я пойду в подвал с твоего разрешения, потому что спокойствие в душе ребёнка - самое главное, а тот факт, что я до сих пор не побывал в подвале, меня давно и сильно беспокоит. - Ваня подумал и уточнил: - Очень давно, дядя Будя! С самого утра.
  Будя, улыбаясь, молчал. Или молча улыбался. Это уж кому как.
  Ваня выждал минутку и завершил свой блистательный спич:
  - Спасибо тебе, дядя Будя, за разрешение идти в подвал, - а чтоб уж совсем не было у дяди сомнений, очень громко, почти криком, поставил жирную восклицательную точку: - С твоего разрешения и благословения я немедленно отправляюсь в подвал. Прошу тебя как старшего присматривать за мной в подвале.
  - Хорошо, иди куда хочешь, только отстань и не мешай мне медитировать, - хотел было ответить дядя Будя, но было лень - и он не ответил.
  На прощание маленький Ваня подошёл к дяде Буде. Так уж получилось, что ухо дяди и говорящее отверстие племянника оказались очень близко друг от друга. Ваня крикнул:
  - Прощай, дядя Будя! Я ухожу в подвал, но я вернусь! До встречи после моего победоносного возвращения из подвала!
  Дядя Будя открыл глаза, медленно повернул шею так, что они встретились с глазами мальчика, и сказал:
  - Ты уроки выучил, Ванечка?
  - Я ещё в школу не хожу, - обрадовался Ваня редким в последнее время жизнепроявлениям дяди Буди.
  - А руки вымыл? - не смутился ненадолго вышедший из нирваны.
  - Я же не обедать иду, а на встречу с Неизвестностью! - резонно заметил малыш.
  - А бандхан сделал?
  Ваня почесал затылок, дисциплинированно сел в позу лотоса, дисциплинированно вспомнил о Маме и семь раз нарисовал над собой радугу - и справа налево, и слева направо. Сначала он нарисовал красную полосу. Потом - оранжевую, жёлтую, зелёную, голубую, синюю и фиолетовую. После этого он произнёс:
  - Мама, Дядя Будя разрешил мне идти в подвал и обещал присмотреть за мной. Я иду в подвал.
  После этого Ванечка завязал три узелка над головой, чтобы в случае опасности эти ниточки, связывающие его с Мамой, вывели его из подвала обратно в дом или показали Маме дорожку к нему.
  Таков бандхан - энергетические доспехи любого бога, даже самого маленького. Дома, где вся Семья живёт, бандхан работает автоматически, а в подвале Ванечка ещё не был и полностью признал правоту дяди Буди по поводу его третьего вопроса.
  Не знаю, стоит ли говорить о том, что над нарисованной Иванушкой радугой на секундочку возникло лицо Мамы. Мама улыбнулась, покачала головой и исчезла вместе с радугой. Пожалуй, не стоит пока что об этом говорить, а, стало быть, и говорить об этом автор пока не будет.
  
  Уходя из комнаты, Ванечка не попрощался, даже не кивнул дяде Буде.
  - Какая концентрация! - похвалил дядя племянника.
  А перед тем, как вернуться в своё вечное состояние, он произнёс:
  - Пожалуй, мне стоило пойти с этим сорванцом, но не могу же я вот так взять - и бросить всё! Хотя, пожалуй, могу. Но зачем?
  И вернулся в своё любимое вечное состояние.
  Потом снова на секунду вышел обратно, едва заметно приподняв левую бровь, и шепнул:
  - Маленький серый братец, ты не слишком занят?
  
  3. ...И ГЛАЗА МОЛОДЫХ СОЛДАТ С ФОТОГРАФИЙ УВЯДШИХ ГЛЯДЯТ.
  
  Конечно, в подвале страшно. Но теперь уже пути назад нет: и дяде Буде раструбил о намерении, и бандхан сделал.
  - А так ли интересно в этом подвале? - спросил себя Иванушка. - И стоило ли так хотеть туда попасть? Но теперь - хочешь-не хочешь - придётся идти. Никуда не денешься - разрешение получено, так что иди, Иван - Мамин сын, в свой подвал. Даа... Лучше бы уж в игрушки поиграть и 'пазлы' пособирать.
  В голове Иванушки проснулась мысль и сказала:
  - А ты ведь, Ваня, боишься идти в подвал. Ты - трус, Иван!
  - Сама ты - трусиха! - ответил ей мальчик.
  Тогда мысль стала расти от смеха, а когда выросла больше головы в десять раз, сказала:
  - Я - трусиха? Врёшь, Ваня! Пошли в подвал прямо сейчас - и я докажу тебе, что это не так!
  - Я это... - замялся Ваня.
  - Что?!
  - Я...
  - Боишься? Вижу, что боишься!
  - Нет! - смело возразил малыш. Не боюсь я никаких подвалов. Просто я должен грамотно экипироваться.
  Таких слов эта мысль, наверное, не знала - и замолчала надолго. Но не навсегда.
  Идея об экипировке пришла Ванечке как нельзя более кстати. Он стал прикидывать, что взять из самого необходимого, что может понадобиться в подвале. Друзей? Оно, конечно, хорошо. Только, пока за друзьями бегаешь и объясняешь им важность момента, - день пройдёт, Мама вернётся - и не будет сегодня никакого приключения. День пройдёт впустую.
  Тут Ваня обратил внимание, что мысль, которая только что дразнилась, тихонечко сидит в уголке и прислушивается к другим ваниным мыслям. Правильно, пусть учится, повышает квалификацию, - не стал сердиться на неё Ваня. Мысль улыбнулась и сказала спасибо. Ладно, проехали, улыбнулся Ваня и посадил мысль в цветочки. Мысль вдохнула свежий аромат фиалок и от счастья упала в обморок. Но не навсегда.
  А пока она лежала в обмороке, малыш продолжил размышления об экипировке.
  Брать в подвал сачок, подаренный мэтром Паганелем, который сутки через двое дежурит на эксклюзивно благоустроенной вышке, охраняя коттеджный посёлок, вроде бы ни к чему. Взять фонарик можно, но слишком уж он большой - в кармане не помещается. Взять книжку про то, как прадедушка со смешным именем Вишня убил двух воришек, которые рылись у прадедушки в ушах, пока он спал? Зачем тогда идти в подвал? Почитать и в детской можно.
  Наконец Ванечка понял, что ему действительно может понадобиться.
  Эврика, как сказал бы дед Архимед!
  Дедушка Рома на День Победы, который по старому стилю называется День Сотворения Мира, одевает свой праздничный военный пиджак. Ваня как увидит этот пиджак, так сразу обо всём забывает. Обалденный пиджак!
  В исторических новостях иногда военные парады показывают - там у генералов и полководцев такие пиджаки! Настоящие старые хренчи! Так дедушка говорит, потому что того, кто носил такой пиджак-хренч, солдаты называли старым хреном. У этих генералов хренчи - все в орденах и звёздах. И на плечах - по большой звезде, только там они называются маршальскими звёздами, а не золотыми звёздами Героев Советского Союза и не Орденами Ленина. Генеральские хренчи до пупа увешаны орденами и недалями - это потому, что им дали, а солдатам не дали. А некоторые и ниже пупа - до самых пампасов! Только это всё - детские какие-то хренчи. Вот у дедушки Ромы хренч так хренч! На нём, во-первых, на плечах - не по одной маршальской звезде, а - по целому созвездию маршальских звёзд. Только сами звёзды у дедушки крупнее. Раза в три. На левом погоне - созвездие Ориона и карта мятежного Петрограда, датированная 1917-м годом от рождества Изи. А на правом погоне - созвездие Большой Медведицы и карта обратной стороны Луны с отпечатавшейся на поверхности фотографией астронавта Армстронга, под которой так и написано крупными буквами: 'здесь был Юра Гагарин'. И это ещё не всё. Ордена и недали на пиджаке дедушки Ромы не только спереди, но и сзади. Да что там! И в подмышках - ордена! Весь хренч дедушкин из одних только орденов и недалей и состоит. Они как колечки друг в друга вдеты. Иногда дедушка так и говорит: 'Где там моя старая кольчуга?' - и смеётся так, что подвал ходуном ходит.
  Весит кольчуга пудов этак пять или шесть, а дедушка весит ещё больше.
  Но ни кольчугу, ни дедушку Ваня в подвал брать не станет. Нечего им там делать сегодня. На пенсии, значит на пенсии.
  А вот о подвигах своих дед давно Иванушке рассказать обещал, да всё времени не было. И как-то за ужином, поглаживая свои длинные усы с колечками на кончиках, проронил - а Ванятка запомнил:
  - При мне всегда ординарец был. Петька. Толку от него всё одно никакого не было: не то, что стрелою зверю в глаз - пальцем в небо бывалыча не попадёт. Так я его обучил с кинокамерой работать. С простой 'мыльницей'. Профессиональную-то камеру ему было не освоить - Петька, он и в Африке Петька. Вот он и наснимал, как смог, кин про все наши баталии и экзекуции...
  - Дедушка! Покажи мне про твои баталии! И особенно про экзекуции! - попросил Ваня, со смаком произнося незнакомые слова.
  - Вот ещё! Стану я ребёнку страсти всякие показывать. Мал ещё!
  - Пожалуй, ребёнок вправе увидеть семейные хроники, чтобы знать славные традиции семьи, - резонно рассудила Мама.
  - Ты думаешь, дочка? - спросил дедушка. - А не запугаем мальца раньше времени? Там кровищи пролито - не то, что вёдрами, а прямо-таки декалитрами, ты же знаешь! Одно взятие Ланки чего стоит. Страсть!
  - Право, Папа, вы, наверное, подвальные новости не смотрите, - по-матерински вздохнула Мама. - Вот там страсти так страсти.
  - Давненько не смотрел, - согласился дедушка Рома. - А что, тарелка на их каналы настроена?
  - Ой, Папа, лучше и не смотрите, - вздохнула Мама.
  - А что такое?
  - Да вы по доброте душевной всё вашему брату Севе расскажете за чашкой пунша, тот осерчает - и испепелит подвал. Вы же знаете нашего Севу и его добрую привычку всё кардинально менять и каждый день начинать всё сначала.
  - И что такое?
  - Папа, - терпеливо напомнила Мама, - мы же, кажется, договорились: подвал - моя лаборатория, а не семейный Диснейленд. Я по результатам экспериментов и исследований диссертацию пишу, у меня защита на носу...
  Ваня внимательно взглянул на Мамин нос, но ничего, кроме очков, не увидел.
  - Ладно, дочка не серчай, - пошёл на мировую дедушка Рома, а чтобы уж совсем замять тему добавил: - Ванятка, внучок, плейер с петькиными хрониками у меня на рабочем столе в кабинете. Маленький синенький такой. Да ты их знаешь, они у нас в семье - стандартные.
  Потом дедушка потрепал Иванушку по русоволосой голове и добавил:
  - Приходи в мою комнату как-нибудь вечерком - поглядим.
  
  Ваня зашёл в комнату дедушки Ромы.
  До вечера, конечно, было ещё далеко, но сегодняшний день начался слишком уж необычно. Поэтому Ваня решил отложить пустые формальности в сторону.
  Кольчуга висела во встроенном в стену шкафу и таинственно мерцала. Посмотрев на неё, Ваня понял, что, даже если он сможет снять кольчугу с вешалки, то добьётся лишь одного: кольчуга, упав, просто его раздавит.
  - К тому же, бандхан Мамы создан по более совершенной технологии, чем дедушкина кольчуга, а защищает гораздо надёжней. А то, что бандхан незаметен обычным зрением, даже прикольно.
  Это рассуждение привело Ваню в неописуемо светлое настроение. Путешествие в подвал обещало быть увлекательным и безопасным.
  - В таком случае, - продолжил говорить вслух малыш, - единственное, что мне может пригодиться в подвале - дедушкин плейер с хрониками его похождений и подвигов.
  Ваня придвинул стул вплотную к дедушкиному столу, забрался на стул и, прислонившись животом к краю столешницы, склонился над разложенными на столе предметами. Плейер он обнаружил сразу. Взяв его в руки, Ваня нажал на кнопку 'ом', чтобы проверить, заряжен ли плейер. Убедившись, что плейер в порядке, мальчик нажал на кнопку 'аминь' - и маленький экран погас. Потом ещё раз посмотрел на дисплей и догадался (интуиция!): кнопка 'оминь' означает паузу воспроизведения.
  Единственный элемент иванушкиной экипировки очень ладно помещался в кармане лёгкой курточки с капюшоном, словно карман этот специально для плейера и был сшит.
  - Ну, с Богом! - сказал про себя вслух Иванушка - и отправился в подвал.
  
  4. АРГОНАВТЫ - ЭТО ДИАГНОЗ.
  
  Самое смешное, что в подвале было ни капельки не страшно.
  Подвал как подвал, подумалось Ванечке, хотя это был, кажется, первый подвал, который Ваня обследовал. Впрочем, неважно. Ничего необычного Ваня не встретил ни на лестнице, спускающейся вниз, ни в подвальном коридоре, тянущемся вдоль всего подвального пространства и пять раз пересеченном перпендикулярно проходами в обе стороны. Коридор заканчивался не очень высокой, в Мамин рост, металлической дверью тёмно-зелёного цвета. Дверь была заперта. Ваня был слегка разочарован: разве ради этого коридора стоило так волноваться, придумывать трюк с получением разрешения от дяди Буди, экипироваться по последнему слову дедушки? Разве нужно было делать бандхан?
  А Изя? Где в этом безобидном коридоре можно так изувечить свои запястья?
  Ваня озадаченно почесал затылок, вытер нос, который вместе с глазами начал предательски намокать от разочарования.
  Даа... Придётся возвращаться: делать нечего в этом подвале.
  - Однако, как настоящий исследователь, как сын научных работников и потомственных военных, я обязан собрать полную информацию даже из столь скудных источников, - приободрил себя Иванушка и принялся методично проверять коридоры. Но все двери были заперты.
  - Ничего! - оптимистично повторял Ваня, дергая ручку очередной двери.
  Непроверенных дверей становилось всё меньше и меньше. Оптимизм постепенно покидал мальчика. И вот, когда малыш проверил последнюю оставшуюся, по его мнению, дверь, он понял, что не остаётся ничего другого, как бесславно возвратиться восвояси - и на этом приключения закончились.
  Сначала Ваня чуточку расстроился и даже сказал:
  - Уважаемый подвал, моя Мама говорила о тебе много приятных вещей. Я пришёл познакомиться и поиграть с тобой, а ты или спишь, или занят своими важными делами. Видимо, я пришёл не вовремя. Хорошо, я ухожу, а потом вернусь с Мамой, когда у тебя появится минутка для общения со мной. До свидания, подвал!
  Вежливо попрощавшись с подвалом, Ваня пошёл к выходу. Он шёл долго, сделал много поворотов, устал - и понял, что заблудился. Тогда он обратился к подвалу:
  - Значит, ты всё-таки не хочешь отпускать меня? Ты хочешь пообщаться со мной? Я очень рад.
  Из-за ближайшего поворота неторопливо, словно нехотя, прилетел звук шагов. Вернее, частый топот маленького пони. Или ёжика.
  Короче, по коридору, быстро перебирая ногами, кто-то двигался.
  Через несколько секунд из-за поворота появилась большая крыса серого цвета. Конечно, она была меньше, чем Ваня, но не настолько меньше, чем, например, Мама или Изя. Хотя, это совершенно понятно.
  Увидев Ваню, крыса остановилась и села на задние лапы. Сзади виднелась та часть хвоста, которая уже прибыла из-за поворота.
  - Ну, вот, - подумалось Ване, - это дракон, сейчас он меня съест.
  - Шо вы в самом деле, я вас умоляю! - возникла в голове Вани фраза и стала развиваться: - Или вы не наблюдаете, шо я - самая вульгарная подвальная крыса и порой даже своей фамилии не помню, хотя она на моей исторической родине, уверяю вас, самая популярная?
  - Вы говорящая? - вслух спросил Ваня.
  - Ах, не напрягайте так ваши голосовые связки, молодой человек. Я и без того прекрасно читаю все ваши мысли.
  - Я тоже могу читать, - обрадовался Иванушка, - у меня много книжек. По-русски уже очень хорошо - там ведь всего 33 буквы, а на санскрите я только разговариваю.
  - Со словарём? - осведомилась крыса и пристально посмотрела на Ивана генетически печальными большими глазами.
  - Взгляд как у Изи, - пронеслось в голове Вани.
  - Заметьте, вы сами это сказали, - пожалуй, черезчур поспешно заявила крыса-телепатка.
  - Вы кто? - вежливо спросил Ваня, и чтобы крыса не посчитала его нахалом, тут же представился: - Я - маленький русский бог из семьи Саваоф, а зовут меня Иваном Кришновичем, - и добавил: - по батюшке.
  - Очень, конечно, приятно, уважаемый юноша, - осторожно ответила крыса, - однако, позвольте мне моё настоящее имя пока что не называть. Видите ли, весь опыт предыдущей моей жизни показывает, что представителям моей национальности лучше менять имена, делая их созвучными именам тех, на чьей земле мы обитаем.
  - Как же вас величать прикажете? - уточнил Ваня.
  - Крыс, просто Крыс. Так пока и зовите, если вас это не затруднит.
  - Нисколько не затруднит, - улыбнулся и обрадовался вежливой деликатности собеседника мальчик.
  - Позвольте осведомиться, молодой человек, как правильно произносить Вашу уважаемую фамилию: Саваоф или же Savaoff?
  - Не вижу разницы, - честно признался Ваня.
  - Действительно, - согласился Крыс, - разница лишь в написании, а писать я по жизни не умею.
  - Не парься, друг, - вспомнил формулировку папы Иванушка, - зови меня просто Ваней.
  - Тогда, молодой человек, позвольте задать вам последний вопрос.
  - Позволяю, - кивнул Ваня.
  - Как это может быть, что вы - русский, братец ваш старшенький - еврей, батюшка, как вы изволили выразиться, - индус; дядя Будда, похоже, - непалец, дедушка Рома и супруга его Света - вообще неизвестной нации?
  - Если честно, я и сам не знаю, - не стал разводить философию, а честно признался Ваня. - Слышал только, как дедушка часто песню поёт. А слова в ней такие:
  Молодость моя,
  Белоруссия.
  Песни партизан,
  Сосны да туман...
  А бабушка подпевает. Душевно у них получается. Видимо, секрет нашей многонациональности Мама знает. При случае спрошу у Неё - и обязательно передам вам Её объяснения, коль скоро таковые последуют.
  - В таком разе приятно с вами познакомиться, - ответил удовлетворённый Крыс и, поклонившись как мог, продолжил: - Чем могу быть полезен подрастающему богу славной русской нации?
  - Понимаешь, друг, - взял быка за рога Ваня - и всё, как есть, простая душа, Крысу выложил. Всё, без утайки.
  Выслушав рассказ Ивана, Крыс несколько минут осмысливал услышанное. Потом он произнёс:
  - Как я понял, Ваня - ты позволишь-таки тебя так называть? - лучший для тебя выход в создавшейся ситуации - возвращение домой, верно?
  - Я именно этого и хочу! - горячо согласился Ваня.
  - Честно тебе признаюсь, показать тебе дорогу домой я не могу. Если бы я знал дорогу наверх, я бы не жил в этом подвале, а сбежал бы в верхний мир. О! Это - мечта многих живущих в подземелье!
  - В подземелье? - удивился Иванушка.
  Крыс осёкся, посмотрел на Ваню огромными печальными глазами и произнёс:
  - Ой! Кажется, я сболтнул лишнее... - потом он застонал и заплакал, при этом не вслух, а телепатически - в голове мальчика. Именно акустическая невыразимость стонов заставила сердце Вани затрепетать от жалости. Крыс вопил:
  - Горе мне, несчастному животному, не сумевшему сохранить секрет моей благодетельницы, которая по случайному совпадению является одновременно Матерью моего юного друга! Вечные мне презрение и поношение! Если бы у меня была голова, я бы посыпал сейчас мою голову пеплом!..
  - А где бы ты взял пепел? - спросил малыш.
  - Действительно, где? - растерянно замолчал Крыс.
  Ваня подумал, что в эту трудную минуту надо как-то приободрить друга, и произнёс жизнерадостным голосом:
  - Знаешь, Крыс. Ты, пожалуйста, не обижайся, но я тебе одну умную вещь скажу.
  Крыс с интересом повернулся к Ване, а Ваня, воодушевлённый его вниманием, продолжил:
  - Где пепел я не знаю, а голова у тебя - на месте. И она у тебя в полном порядке.
  Сказал - и ободряюще улыбнулся.
  - Спасибо, ты - настоящий друг! - Крыс в благодарном восторге совершил немыслимый пируэт.
  - В таком разе приятно с вами познакомиться, - произнёс Ваня - и друзья весело засмеялись.
  Насмеявшись от души, они сели на пол друг против друга. Ваня вытащил из кармана два маленьких сухарика с фруктовым запахом и один протянул Крысу. Грызя аккуратно, так, что на пол не упало ни единой крошки, Крыс ухитрился рассказать Ване всё, что знал про место, в котором они оказались.
  Подвал, созданный по проекту ваниной Мамы, имел несколько особенностей, одной из которых была невозможность войти в помещения без знания паролей, которые Крыс назвал странным словом 'заклинания'. Пароли можно было узнать только у Мамы, и то, если у Неё об этом попросить и если Она согласится их дать просящему.
  Чтобы проникнуть в какое-нибудь помещение, надо встать лицом к двери, ведущей туда и произнести соответствующий пароль.
  - Кстати, сама твоя Мама заклинания называет мантрами. Звучат они как обычная тарабарщина, но - что удивительно - работают безотказно, - сказал Крыс. - Как-то я захотел подслушать, как хозяйка произносит мантры - я ведь телепат, - но получил такую фибрилляцию полушарий, что чуть голова не взорвалась. У твоей Мамы - очень сильный бандхан. Он умеет не только отражать атаки, но и сам атакует непонятным образом.
  Ваня поблагодарил Крыса за комплимент Маме. Крыс продолжал:
  - Впрочем, хозяйка сообщила мне одну мантру - и я всегда могу вернуться в ту дверь, из которой попал сюда.
  - Вот здорово! - обрадовался Иванушка. - Значит, я не зря пришёл сюда - и мы немедленно отправимся в ту комнату, из которой ты пришёл?
  - Там не совсем комната, мальчик, - вздохнув, произнёс Крыс. - Понимаешь, подвал устроен по-другому, не так, как ваш дом, а в подземелье вашего дома такое творится...
  - Какое-какое-какое??? - в нетерпении затараторил Ванечка. - Теперь я очень-очень хочу попасть туда и не успокоюсь, пока не увижу, что там творится!
  - Боюсь, молодой бог, вам там не слишком понравится, а может быть даже слишком не понравится, - Крыс вздохнул, выдержал паузу, доел свой 'твикс', приняв из рук Вани второй сухарик, и сказал максимально доверительно:
  - В то место, откуда я пришёл, мне меньше всего хочется возвращаться.
  - Почему? - удивился Ваня.
  - Я вряд ли проживу там даже день. Они меня тотчас же убьют.
  - Мы дедушке Роме скажем - и он защитит тебя.
  - Эх, Ванечка! - тяжко вздохнул Крыс. - Маленький ты ещё, многого не знаешь.
  - Чего, например?
  - Например, того, что меня даже твой брат Изя не смог спасти, а он покруче твоих дедушки и папы вместе взятых будет.
  - Изя круче дедушки?! - так сильно Ваня ещё никогда не удивлялся. Подумать только! Смиренный и увлечённый систематизацией какой-то там информации Изя - круче самого супергиперметамегамахагениалиссимуса кавалера всего, что есть, чего нет, чего никогда не было и никогда не будет личного ваниного дедушки Ромы и папы вместе взятых?!?!:(
  Ваня долго молчал, потрясённый услышанным. Минуты две молчал, не меньше.
  - Это ещё что, - продолжал откровенничать Крыс. - Если взять Изю, твоего дядю Будю и всё остальное мужское население твоей семьи, они всё равно не смогут тягаться с твоей Мамой. Вот где крутизна, понимаешь?!
  - Ну, об этом-то я и без тебя знаю, - разочаровал друга Ванечка, - Она же - Мама!
  - Хорошо, если это - любовь, а не культ личности, - сухо заметил Крыс.
  Ваня не слышал раньше двух последних слов, но на всякий случай сказал:
  - Для Мамы и культа личности не жалко.
  И сделал бандхан.
  
  В подвале погас свет. Ваня сидел в темноте и слушал мысли Крыса:
  - В принципе, старый много повидавший на своём веку Крыс привык к мраку, а вот молодой бог, наверное, испытывает дискомфорт. Проблема, мой друг Иван, ещё и в том, что само место, где можно подняться из подвала в дом, известно только твоей Маме. Я могу попытаться найти для тебя подушку и одеяло, но для этого надо будет совершить вылазку туда, откуда я сюда прибыл.
  - Если честно, дорогой Крыс, мне совершенно не хочется спать. К тому же, я захватил с собой одну интересную штучку, и мы можем сейчас её посмотреть. Кажется, наступило самое подходящее время для этого.
  - А что за штучка? - оживился Крыс.
  - Хроники дедушкиных подвигов. У дедушки Ромы был ординарец Петька, который снял все его похождения на видео.
  Ванечка извлёк из кармана дедушкин плейер и нажал кнопку с надписью 'ом'. Экран засветился в темноте.
  - Забирайся ко мне на колено, - предложил Крысу сидящий в лотосе Ваня, - тебе будет удобней смотреть.
  - А ты меня случайно не прихлопнешь? - проснулась генетическая осторожность Крыса.
  - Друга?! Никогда! - от души заверил Ванечка.
  - Вообще-то, боги не врут, - продолжил выпрашивать гарантии осмотрительный Крыс.
  - Ладно тебе, - уже шепотом произнёс Иванушка, - хватит выпендриваться, давай смотреть кино.
  Крыс осторожно забрался на правое колено мальчика - и они увлеченно погрузились в события, развернувшиеся на экране.
  
  Раскрывается занавес, словно волшебная дверь -
  и над миром струится Мелодия чистым дождем.
  Если хочется в Чудо поверить - всего лишь Поверь!
  Все мы - Дети, и за руки взявшись, мы в Сказку войдем!
  
  Сны становятся Явью, а Явь превращается в Сны.
  Короли и шуты поменялись ролями - и вот:
  правит Бал неизвестный Хозяин Волшебной Страны...
  Может - шутка, а может быть - Суд Неподкупный идет?
  
  Смешались страны и года
  и Имена сменили,
  и жизни мутная вода
  уходит сквозь песок.
  Не позабыть нам никогда,
  как мы на сцене Жили!
  Театра Вечная Звезда,
  и Путь Ее Высок!
  
  Пусть под крышей Театра рождается Праздничный Мир,
  пусть Добро побеждает Любовью бессмысленный рок -
  и опять Оживают Ромео, Отелло и Лир,
  восстает Антигона и плачет несчастный Пьеро!
  
  А когда вдруг погаснут в ночи представленья огни
  и Волшебники смоют с себя заколдованный грим,
  в этот миг, Добрый Зритель, печаль от лица прогони:
  мы вернемся сюда - и опять Волшебство повторим!
  
  5. КОРОНАЦИЯ НАЧИНАЕТСЯ!
  
  - И приснился мне сон, - проснувшись, поделился радостью со своей старшей женой король королей Непобедимый Джо, осматривая довольным хозяйским взглядом стену своей королевской спальни, увешанную коллекцией редкого именного оружия, большей частью добытого в бою, а остальной - подаренного теми, кто не захотел переведаться силушкой ратной с Непобедимым Джо во чистом поле или на льду Чудского и других окрестных озёр. Висели на стене, среди прочего:
  1. Лук, изготовленный альпийской фирмой 'Вильгельм Телль' - сам лук был никудышный и принципиально бил мимо цели, но по дизайну превосходил всё оружие Древнего Востока вкупе, за что и ценился несказанно. Лук этот сердобольный Джо из милосердия отобрал на прошлой неделе у своего восточного соседа Тэмучина, которому по жизни в битвах не везло. Взглянув на лук, король Джо мигом определил, что друга Тэмучина надо избавить от этой напасти - тем более, что без лука этого коллекция Джо выглядела бы не совсем полной - тогда, вполне возможно, дела Тэмучина пойдут на лад, и Тэмучину хоть раз в жизни, да повезёт.
  2. Меч местного производства, скованный на средства, собранные Христа ради, на совместном металлургическом гиганте 'Илья fon Muromets ибн Хаттаб де Кастилья'. Меч отличался тем, что его не то что поднять никто не мог, но и мечом называть никто не хотел, а на грубом кузнечной работы эфесе тупым зубилом была сделана насечка: 'масса: 3,7 тонн (128% от запланированного веса); мастер ОТК: Эрнст Неизвестный'.
  3. Копьё - большой мешок медных монет чеканки различных царских дворов Европы, Гондваны, Атлантиды, Антарктиды, Лихтенштейна и Пацифиды.
  4. Доспехи Мастера ледовых битв. На красной от крови кольчуге спереди были выбелены непонятные буквы: три 'С' и одна 'Р'. А сзади красовалась диковинная надпись, которую никто из придворных колдунов не мог расшифровать: сверху помельче - 'Валерий Харламов', а снизу крупно, во всю спину - '17'. Сказывали, однако, что в грядущем в царство придёт предсказатель и надпись расшифрует. А расшифрует так: 'Валерий Харламов - это, дескать, хоккейная кричалка (что такое кричалка никто толком сказать не мог, а по поводу хоккейной среди ведунов различные слухи ходили), а 17 - логотип Мастера и одновременно его боевое прозвище'. К доспехам прилагались шлем, кожаные сандалии с устрашающего вида ножами, приделанными к подошвам, деревянная боевая палка с крюком на конце и странного вида плотный чёрный диск размером с кулак женщины - видимо, метательный снаряд.
  5. Томагавк made in USA, который Джо с любовью и для краткости называл 'моя боеголовка'.
  6. Добрая связка репчатого лука. Легенда гласила, что, если начать резать этот лук на виду у противника, последний теряет присутствие духа и его такая слеза прошибает, что прямо на поле битвы происходит незамедлительное братание противоборствующих сторон. Однако, как химическое оружие, репчатый лук был запрещён несколько поколений назад.
  7. Нунчаки самого сэнсэя Масутатсу Оойямы, которые периодически падали со стены и непременно кому-нибудь на голову, поражая воображение короля Джо своей отточенной точностью и неумолимой своевременностью падений.
  8. Закомментированная в тэг голова профессора Доуэля.
  9. Набор индийских пряностей и благовоний. В набор входили: куркума, имбирь, карри, сандал, пачоли, камфара, спички, соль, мыло, запасная пара мужского белья, маленький тазик для омовения стоп, толстая восковая свеча и резиновые сапоги на случай сезона дождей.
  
  Главной жемчужиной коллекции, безусловно, был небольшого размера чёрный чемоданчик с крупной красной кнопкой, на которой была предупредительная надпись: 'Нажмёшь - И ВСЁ'.
  - Какой сон, мой милый? - улыбаясь сквозь уходящую дремоту, спросила короля Джо старшая любящая жена Клушалья.
  - Чудесный сон, моя дорогая. Я беседовал с богами.
  - И что же ты им сказал?
  Непобедимый Джо, имя которого на местном труднопроизносимом диалекте звучало как Дашаратха, а на обычный язык переводилось как Непобедимый Джо, на секунду замешкался, а потом поправил себя:
  - Вернее, дорогая, боги беседовали со мной.
  Проснувшаяся окончательно жена привстала в постели и сказала:
  - Джо, хватит мне мозги пудрить, у меня через пять минут по дворцовому распорядку, который ты, между прочим, сам установил, будут ванна из кобыльего молока, омовение в святом источнике, тонизирующий комплекс сурья намаскар, чашка чаю с кренделем и макияж. При этом, через полтора часа я как штык должна быть на приёме дружественных ослов...
  - Послов, - поправил царицу король королей.
  - Не вижу большой разницы, - не унималась Клушалья. И продолжала: - Кроме того, неизвестно, какого кренделя ты подсунешь мне сегодня на завтрак: учителя астрономии, заклинателя морской капусты или изобретателя подводных лодок на гусеничном ходу.
  - Не ворчи, дорогая, - отмахнулся Непобедимый Джо, - должен же я проявлять заботу о твоём интеллектуальном развитии и расширении кругозора.
  - Зачем?
  - Чтоб соседские, как ты изволила выразиться, ослы не раструбили по всему материку, что у твоего мужа Джо жена - набитая дура.
  - Ну, хорошо, - смягчилась Клушалья и, погладив мужа по волосатой голове, спросила: - Так что же тебе сказали боги? Только давай побыстрей, а то мы на приём опоздаем.
  - Здравая мысль! - улыбнулся сиятельнейший из королей и предложил: - Давай поступим так: совместим полезное с приятным.
  - Давай, - томно согласилась Клушалья.
  - Тогда мигом зови свою няньку, а пока она тебя одевает в пеньюар, я тебе обо всём поведаю. А сам я оденусь сам. Хоть раз в жизни.
  Старшая жена разочарованно вздохнула и произнесла:
  - Ну, хорошо. - И крикнула: - Эй, Манька! - И приказала пулей вбежавшей старушке благообразного вида: - Одень меня.
  Натягивая потнички, войлочки и другую королевскую сбрую и с непривычки самостоятельно одеваться путаясь в ней, Неодолимый Джо торопливо заговорил, на что Клушалья, по порядку подставлявшая служанке Маньке конечности для облачения в шёлк и кружева, изредка поддакивала.
  - Ты знаешь, дорогая, - зачастил Джо, - у меня всё есть и я схожу с ума от того, что мне нечего больше хотеть. И всё было бы хорошо, и владел бы я частью мира, но вот беда, есть у меня, кроме всего, что есть, супротивник могущества необыкновенного. В принципе, мне мировое могущество и даром не нужно - у меня ведь ты есть, но петрушка тут такая: супротивник мой Равана к нашим границам стал подбираться. Неровен час, нападёт вероломно, без объявления войны. Я хоть и Непобедимый Джо, но техническое оснащение и воинская подготовка у Раваны куда как круче поставлены, чем у меня. Мало того, что у Раваны ресурсов больше и вся азиатская, австралийская и африканская промышленность работают на него. Этим нас не удивишь. И даже не в том дело, что Южный Император Равана владеет эскадрильей виманов, а наша научно-техническая мысль до создания авиации ещё не скоро доберётся. Проблема мне видится в другом. Во сне мне Брахма и другие сообщили, что не смогут победить в бою Равану ни боги, ни демоны, ни гоблины, ни ракшасы, ни братки, ни 'чёрные береты': такое вот благословение Император Юга выпросил у Создателя.
  - Может обойдётся? - с надеждой спросила Клушалья. - Может и не будет никакой войны с этим Раваной? Если честно, я до сего дня о нём и слыхом не слыхивала. А может и нет никакого Раваны?
  - Как же! Нет! Вчера вечером - я не стал тебя на ночь глядя расстраивать - на нашей красной площади приземлился виман. Из него вылез чернокожий мужик здоровенных размеров - у нас и в баскетбольной сборной таких негров отродясь не было. Вылез и сказал:
  - Хеллоу! Я есть посол Матиас Руст от Южный Император Равана. Гони бабки и пошёл на фиг!
  - Господи! Страсти какие! - чуть не плача пробормотала Клушалья.
  - Руста энтого я, конечно, на Лубянку отправил. Там его Малюта Скуратов и Лаврентий Палыч мигом в чувство приведут, хоть и росточка они неказистого. Но это - не выход из положения.
  - И как же быть, любимый? - вложила всю надежду сердца в эту фразу Клушалья.
  - Брахма сказал ещё одну вещь, а боги подтвердили. Эта вещь меня сильно обнадёжила.
  - Говори, не томи ты душу мою! - в нетерпении выпалила Клушалья, едва Джо замолчал, чтобы набрать в лёгкие побольше воздуха.
  - Равану может победить только обыкновенный человек, потому что о защите от этого чудовища Равана Брахму забыл попросить. Дескать, люди в воинском отношении ракшасам и в подмётки не годятся.
  - Очень хорошо, - обрадовалась Клушалья, - ты - человек. Ты - мой любимый Непобедимый Джо! Ты - матёрый человечище! Собери армию - и разбей Равану.
  Церемония одевания закончилась, однако ни король, ни его супруга не поспешили следовать дворцовому расписанию. Помявшись, Джо промямлил:
  - Знаешь, дорогая, война с Раваной - не местные разборки. Это - Суперлига, понимаешь? Он разнесёт нас по болотным кочкам - и не заметит.
  - И это говорит мне великий Непобедимый Джо?! - попробовала сыграть на самолюбии мужа Клушалья, но старый трюк на сей раз не возымел своего обыкновенного эффекта.
  - Дорогая, не бери меня на понт, - попытался оправдаться король королей, - я знаю, что я могу, а что мне не под силу. Моя корпорация - не конкурент Раване. Он проглотит нас и глазом не моргнёт.
  Оба помолчали, не замечая, что служанка Манька слишком уж услужливо и тщательно поправляет банты и рюшечки на парадной сбруе королевы.
  - Выход один: уйти красиво, - сказал Непобедимый Джо. - Непобедимый Джо уйдёт вовремя, не потерпев ни единого фиаско за свою королевскую карьеру. Сегодня я объявлю, что на трон взойдёт наш старший сын Роман, - король королей облегчённо вздохнул и, подумав, добавил: - Я давно говорил, что надо выдвигать молодёжь. Пусть проявят себя, пусть покажут нам старикам, чему мы их научили.
  - Ты чё, Ромку моего решил подставить?! - задохнулась от возмущения Клушалья.
  - Почему же подставить? Будет править потихонечку под нашим присмотром, а с Раваной договоримся: станем ему приличный процент отстёгивать. Другого выхода я просто не вижу.
  Клушалья подумала, что муж всё-таки прав - и, сделав книксен, которому через много тысяч лет обучила Екатерину Секунду, отправилась выполнять пункты программы дворцового распорядка.
  Следом непобедимой походкой вышел улыбающийся король Неповторимый Джо.
  Задержавшаяся на миг Манька приложила указательный палец к щеке, склонила голову набок, станцевала сдуру барыню, но не до конца - и тоже выбежала из королевской опочивальни.
  
  6. КОРОНАЦИЯ КОРРЕКТИРУЕТСЯ.
  
  Непобедимый Джо был во всех отношениях парень не промах.
  В частности, кроме Клушальи, у него было ещё по крайней мере две жены: Катерина, родившая королю сына, которого все с самого рождения звали просто братом Ромы, так что имя Брат к нему так и приклеилось; и креолка Саманта из бразильского сериала, которая разродилась двойней, дав жизнь крепышам и баламутам Лёхе и Шурику. Все четверо братков были ровесниками, разве что Рома для порядка считался на две секунды старше Брата, чтоб вопросов о первенстве при передаче власти не возникло. Дружили они крепко, однако, Лёха прикипел сердцем к Ромке, а его близнец Шурик больше водился с Братом. Вместе в уличных разборках участвовали, вместе в футбол играли за ЦСКА, чтоб от армии закосить. Ромка был центром нападения, Брат стоял в воротах, а Лёха с Шуриком в центре поля крайних костоломов бегали.
  Впрочем, сейчас дело не до детских воспоминаний.
  Да, вспомнил! Скажу, пока не забыл: а зимой они в скандинавскую игру бенди играли тем же составом. Но по жизни больше любили биться в городки, в ножички и на кулаках. А как играть в лапту - Эрику Рыжему, сыну конунга северного морского пути, который одновременно был капитаном атомохода 'Харальд Косматый', показали, однако Эрик скоро в Америку уплыл, только его и видели.
  Но не будем отвлекаться, потому что Манька уже прибежала в номер второй жены Неистощимого Джо и стала её обрабатывать:
  - Кать!
  - Чево тебе, чудище горбатое?
  Манька малость замялась, потому что с королевами не спорят - себе дороже выйдет. Но жажда высказать всё, что услышала в соседнем номере дворца, взяла верх над ощущением реальности происходящего, и Маня затараторила:
  - Всё пропало, хозяйка! Беда жгучая-неминучая, горе-горькое, кручина вечная, невзгода неизбывная, непруха полная нас ждут отсюда и навсегда...
  Тут она присела рядышком с вице-королевой, приобняв её за накаченные плечи, горестно вздохнула да как заревёт. И причитать стала:
  - Ласточка ты моя, доченька, красавица доверчивая, дурочка горемычная! Обвёл тебя, простоту деревенскую, муженёк твой окаянный вокруг пальца! Обманул сиротинушку мою ненаглядную! Оооой, беда лютая-неминучая грядёт! Оо-ё-ёй, горе-разлука на пороге стоит!!!
  Потрясённая таким оборотом дела вице-царица словно окаменела на миг, а потом обняла нянюшку и заревела с ней в один голос. И уже, ревя и всхлипывая, спрашивать стала:
  - Мантхарушка-матушка, солнышко моё ненаглядное, горбик мой родненький, не кручинься, успокойся Бога ради! - и уже, навсхлипывавшись всласть, спросила: - А о чём же мы плакали-убивались, матушка?
  И снова разревелись неутешно обе. А когда уже силы плакать иссякли, Манька, поднявшись с постели царской, на которой сухого места от слёз уже и не было, деловито заговорила:
  - Обвёл тебя, государыня моя, Непутёвый Джо вокруг пальца. Как есть обвёл! Али ты новость последнюю не слыхивала?
  
  - Али газет не читывала? - послал сквозь толщу восьми тысячелетий сигнал некто, отрываясь на секунду от Клавы Компа.
  - Ты ещё насчёт интернета их просвети! - захохотал Авадхута, проявившись на миг из Ананды.
  - Попозже, не будем сейчас на мелочи отвлекаться, - пробормотал кое-кто и всё-таки отвлёкся: - Почему бы и не просветить? Ты же сам сказал, что интернет в 1970 году изобрёл Шри Хануман и внушил знания о нём Биллу Гейтсу. А зачем - позже обещал объяснить. Я к тому это говорю, что Шри Хануман - современник ихний, не так ли?
  - Ну, во-первых, не Гейтсу, а Тиму Бернерс-Ли, а во-вторых, по поводу Шри Хануманы так скажу - заметь, что 'Шри' - приставка, выражающая высшую степень уважения: Шри Ханумана, он же Гермес Трисмегист, он же Меркурий, он же Архангел Гавриил, старше твоей вселенной на несколько порядков и интернет изобрести для него, что для тебя в зубах поковыряться. Понял, волчонок?
  - Я - Лев - Пёс Матери!
  - Ой, как страшно! Ладно, не отвлекайся. Тебя зачем Мать к Компу посадила? С какой целью?
  - Ну ты и зануда иногда! - Авадхута ничего не ответил. Некто мысленно послал ему извинения и почувствовал, что Тот и не думал обижаться: делать ему больше нечего! А может, в Сахасраре Вираты слово зануда - комплимент? Надо будет с санскритскими корнями разобраться...
  Впрочем, желание печатать снова появилось - и кто-то опять склонился над беззащитной Клавой.
  
  - А теперь по пунктам, - утеревшись и высморкавшись, прервала Маньку на вдохе королева Катерина, - которая проснулась нынче в необъяснимо радужном настроении. В этот миг ей если и хотелось чего-нибудь, так только, возможно, попускать мыльные пузыри импортного производства, но недолго.
  - Вот ты тут, зорька моя ясная, кровать заправляешь, да армейскую складочку на ней наводишь, а их величество с её величеством прямиком пошли Ромку Клушкиного короновать.
  - Ладно врать, - не поверила Катерина и продолжила наводить в номере порядок по общевойсковому уставу королевства, силясь вспомнить пункт о взаиморасположении индивидуальных инвентарных табуретов и двухъярусных кроватей, но цифра, определяющая расстояние от табурета до задней спинки кровати, выраженная в вершках, из-за трескотни Маланьи совершенно выпала из головы - а к этой цифре Непробиваемый Джо чаще всего придирался. Непорядок. Вторая королева набрала в лёгкие побольше воздуха и крикнула чётким командным голосом:
  - Мааалчать! - И добавила: - Сержант внутренней службы Жукова!
  - Я! - вытянувшись по уставу, рявкнула горбунья.
  Катерина, в очередной раз удивившись тому, что военкомат Жукову Маланью допустил до сверхсрочной службы, несмотря на фатальную кривизну здоровья, скомандовала:
  - Доложите всё кратко, чётко и согласно уставу повседневной службы! - и отдала честь.
  - Есть! - браво прокричала Маланья. - Разрешите доложить, что ваш супруг и их величество королева Клушалья изволили почивать вместе, а опосля пробуждения имели судьбоносную для дальнейшей истории государства приватную беседу!
  - Отлично! - похвалила сверхсрочницу гвардии вице-королева Катерина с девичьей фамилией Медичи (видимо, предки её были из лекарского сословия).
  - Разрешите высказать личную точку зрения, ваше вице-величество, - бесцветным голосом произнесла Маланья.
  - Высказывайте.
  - Природная смекалка мне подсказывает, что принц Роман - сын Клушальи, а вот принц Брат - ваша кровиночка, сыночек разлюбезный, дитятко ненаглядное.
  - Тонко подмечено. Только к чему ты это говоришь?
  - По моему малому разумению, моя королева, воцарение Романа на престоле может иметь для вас и вашего сына Брата самые непредсказуемые последствия.
  - Какие например?
  - Статистика говорит, что большинство свежевоцарившихся особ стремятся всеми правдами и неправдами избавиться от своих ближайших родственников, опасаясь посягательств на захват власти с их стороны.
  Катерина подбоченилась и сквозь зубы процедила:
  - Не хочешь ли ты сказать, что Ромка после того, как Джо его коронует, решит нас сослать в Сибирь без права переписки? Или, может быть, ты крошишь батон на моего названного сына и говоришь, что он отдаст нас на растерзание опричникам и Берии?
  - Никак нет! - звонко ответила Маланья, а потом вполголоса добавила: - Об этом не я, а вы сказали, ваше вице-величество.
  - Офигеть, - пробормотала Катерина и швырнула на пол армейский матрас со второго яруса. Когда Джо, поссорившись с Клушальей, приходил ночевать к Катерине, он приносил свой матрас с собой и, как старший по званию, ночевал на нижней койке. Потом Катя пнула точным ударом мастера кунг-фу ненавистный табурет - и тот развалился на четыре до миллиметра одинаковых фрагмента, села на пол и в голос заревела.
  Маланья достала штангенциркуль, произвела замеры четвертинок табурета и, убедившись в полном совпадении размеров всех четырёх частей, хотела присоединиться к вице-королеве и из чувства солидарности поголосить с ней вместе, но Катерина мягко оттолкнула её и пробормотала сквозь слёзы:
  - Неча на рожу пенять, коли судьба такая, - и утёрлась ладонью с мозолистыми от частых отжиманий на кулаках костяшками пальцев, и сказала уже спокойно, но так тихо, что у Маньки по спине мураши побежали: - Что делать будем?
  - Не велите казнить, велите слово молвить! - дисциплинированно рявкнула Манька.
  - Да молви уже, уставница, твою налево, - опустошённо проговорила Катерина.
  Маланья широко улыбнулась, обнаружив наличие обоих зубов, верхнего и нижнего, и отсутствие 30-и остальных. И ведь не шепелявит, мелькнуло в голове вице-королевы. Вот что значит еженощное чтение священных текстов методом скороговорки! Тяжело в учении - легко в бою!
  - Помнится 17 годков тому назад молодой король Джо подъесаулу Екатерине Медичи кое-что обещал за заслуги перед отечеством.
  Катерина наморщила лоб, вспоминая давнюю историю, а потом лицо её озарила счастливая до невозможности младенческая улыбка.
  - Ну, сержант Жукова, - многозначительно произнесла вторая из королевских жён, - жалую тебе младшего прапорщика с повышением жалования и награждаю краткосрочным отпуском на деревню к дедушке. - И для того, чтобы Маланья полностью поверила в обрушившееся на неё счастье, после паузы, во время которой Катерине удалось вспомнить ФИО дедушки, она завершила: - К Константину Макарычу.
  - Бляха-муха! - обрадовалась Маланья, но вовремя испугавшись наряда вне очереди по возвращению из отпуска - от вице-королевы, проведшей всю сознательную жизнь на службе отечеству в лице Неудовлетворимого Джо, и такой пакости можно было ожидать, - произнесла формулу из устава: - Всегда готова! - и отдала честь, отсалютовав по-пионерски. И вовремя ушла. И правильно сделала. На этом месте мы с ней и распрощаемся, как значительно позже любил говаривать шейх Накшбанд из Бухары. Но не всегда.
  
  Какой удивительно радостный вечер сгорел.
  И с Солнцем прощается Ветер, бегущий к Закату.
  И мы говорим до Свиданья Вечерней Заре,
  а завтра начнём вспоминать: это было когда-то,
  
  давно это было. А было ли? Может быть, нет?
  Следы на Земле исчезают с течением лет
  и память людская сравнима с дырявым сосудом...
  Но мы говорим до Свиданья вечерней заре.
  И Время спешит никуда, выходя ниоткуда.
  
  7. КОГДА Я ТЕБЯ НА РУКАХ УНЕСУ...
  
  Дело было во время одной из первых победоносных войн с соседними князьками, ханами, атаманами, грицианами да батьками. Победив соседей степняков, воодушевлённый успехом молодой король Джо собрал своих дружинников и решил переведаться силушкой с ребятишками из леса. Дружина собралась не малая, рыл сто не меньше. Шли к лесу в открытую, не таясь. Даже песни орали. 'По долинам и по взгорьям', 'Солдатушки, бравы ребятушки' и 'Сегодня битва с дураками'. Последнюю песню, кажись, боян Макар из иудейского царства сочинил и на пиру спел. Сказывают, ради этого бенефиса боян Макар специально в столицу на своей собственного изготовления машине времени прилетел, а спев и получив оговорённый заранее гонорар, тут же вернулся восвояси - благо, недалече было: через три версты колено. Песня понравилась: больно уж она обидной для потенциального клиента была. Вот на ней, родимой, на битве-то с дураками баталия с леснюками пошла по другому сценарию.
  Из леса донеслась аглицкая речь, которую толмач, всегда в походе находящийся при Джо на случай переговоров, перевёл не дословно, но смысл был примерно следующий:
  - Шервудские хлопчики помирають, но не здаются! Це говорю вам я, Добрый Родя. Отец Тук да братия, зарядите гостям дорогим по первое число и по самое не балуйся!
  Тут в приближающихся к лесу дружинников полетело стрел столько, что мало кто в войске короля Джо не перетрусил. А многие попадали, пронзённые кто насквозь, а кто и насмерть. Атака захлебнулась, не начавшись. После трёх предупредительных залпов, сокративших боеспособность дружины Джо чуть не на половину, из леса выскочила толпа некультурных негодяев с кольём и дубьём в руках, а числом чуть поменьше населения Китая, и бегом направилась к остолбеневшим дружинникам Джо, который ещё не был в то время Непобедимым. Ситуацию усугубляло то, что сам Джо корчился на фоне голубых незабудок и жёлтой куриной слепоты, лёжа на земле-матушке и безуспешно пытаясь выдернуть из плеча и из брюха две стрелы длиной с половину человеческого роста.
  Несметные, что означает: не внесённые в смету, лесные братья, кликавшие друг друга дюжими хлопчиками да гарными парубками, на чистом английском от души стебались над окружённой ими кучкой королевских растяп. Наконец из толпы облачённых в звериные шкуры егерей вышел самый непричёсанный и сказал:
  - Кто у вас за атамана?
  Ребятки Джо наконец догадались, что дело худо.
  Всё бы на этом и закончилось для Неистребимого Джо, но тут один из его воинов снял островерхий мотоциклетный шелом с надписью SUZUKI, тряхнул кудрями - и они рассыпались по кожаной куртке, надетой на плечи их обладателя.
  - Ну, я главная. А что? - произнесла Катерина. А это была именно она.
  Произнесла-таки. А куда было деваться? Хотя, конечно, рисковала сильно.
  - Дывысь, Родя! Це ж баба! - произнёс леснюк в рясе из шкурок горностая на ломаном шотландском.
  - Оно и к лучшему, - ухмыльнулся предводитель лесных братьев, - зараз и познакомимся, - и противно неделикатно захохотал.
  - Отчего ж не познакомиться? - улыбнулась Катя, становясь в киба-дачи. Только, чур, по одному. А для начала уговоримся: на что знакомиться будем?
  - А хотя б так, - предложил лохматый Родя, - ежли мы скажем 'хватит', то зараз усе твои хлопчики, дивчина, без препонов с нашей стороны до дому до хаты отправятся.
  - А я?
  - Ты считаешь, что тебе надо будет идти с ними? - Родя захохотал собственной шутке.
  - Хорошо, - ответила Катерина. - Принимаю твои условия. Только уговор: подходить будете строго по одному. Остальные просто стоят, смотрят и ждут своей очереди.
  - За этим не заржавеет, - улыбнулся лесной вожак.
  - Обещаешь?
  - Обещаю.
  - Что ж, - облегчённо вздохнула Катерина, - уговор дороже денег. Можете начинать. Кто первый?
  - А хоть бы и я, - сказал Родя и сделал шаг вперёд.
  - Погоди, - остановила его Катерина, - вожаку - самое вкусное должно достаться. А вкусное - на третье.
  - Яка розумна баба! - захохотал Родя. Смех одобрения пронёсся над морем вооружённых людей.
  Как оказалось чуть позже, сохранив жизнь предводителю леснюков, Катя спасла себя и всю дружину. Но это случилось тремя минутами спустя. А в тот миг Родя предложил:
  - Ну-кось, Робкий Бодя, разогрей дивчину для начала.
  Из толпы вывалилось то, чего по жизни в природе не бывает. Видом оно походило на Годзиллу из японского сериала, а росточком было на пару катиных локтей выше, собственно, Кати.
  - Здоровеньки булы, - вежливо поклонился Робкий Бодя, демонстрируя знание кодекса самураев. Потом он подошёл и грубо схватил Катерину за руку. Что произошло дальше, никто не заметил. Казалось, Катя даже пальцем не пошевелила, даже бровью не повела. Просто гигант в шкуре медведя медленно опустился перед ней на колени и рухнул лицом в молодую майскую травку. Несколько тысяч глоток выдохнули в один момент - над опушкой леса прокатился короткий рык, словно в раненого дракона неожиданно вонзилась стрела.
  - Уговор! - резко произнесла Катерина. Собиравшиеся наброситься на девушку лесные воины закричали было, но Родя оказался парнем слова. Он гаркнул, что есть силы:
  - Ша! - и высоко поднял руку.
  Над опушкой воцарилось зловещее молчание.
  - Возможно, я вас слегка разочаровала, - сказала Катерина громко, - и всё же, продолжим. Кто следующий?
  - Отец Тук, переведайся с дивчиной, - гневно сверкнул глазами предводитель лесной орды.
  Обладатель горностаевой мантии оказался воином более искушённым, чем Робкий Бодя, но и он не заметил, как девушка вдруг оказалась за его спиной и, используя инерцию его движущегося тела, повалила навзничь, заломив руку за спину и резко дернув. Тук заорал от боли и стал кататься по земле. Ни у одного арбитра не возникло бы желания показать ему жёлтую карточку за симуляцию: рука была вывихнута обстоятельно, можно сказать, добротно. Впоследствии Катерина вылечила руку аскета Тука, но это - другая история.
  - Я не стану его убивать: он не в силах защищаться, - крикнула разгорячённая амазонка.
  На сей раз над толпой пронёсся ропот одобрения.
  - Теперь ты, - сказала Катя предводителю дровянства.
  Родя усмехнулся и с неблагожелательным видом шагнул к девушке. Биться он умел, нападал смело, нагло и рискованно. Катерина мягко, по-кошачьи уходила от его выпадов, выжидая момент для атаки. Где она совершила ошибку, никто не знает, но вдруг окружившие место поединка увидели её прижатой к земле коленом Роди. Родя достал засапожный нож. Длина лезвия была не меньше двух ладоней.
  - Ты заслужила смерть воина, - сказал лесной царь. - Мы не станем глумиться над тобой и похороним с почестями.
  Он занёс нож над головой и, вложив всю свою силу, опустил туда, где было сердце девушки. По непонятной причине нож по рукоять вошёл в землю, а через секунду сам Родя, нюхая аромат молодых побегов и скрипя зубами от боли, слушал речь Катерины:
  - Вы убили сорок наших воинов. Я - только одного. Сейчас ты в моей власти. Предлагаю тебе жизнь в обмен на дружбу.
  - А если я не соглашусь? - спросил Родя.
  - Тогда счёт будет 40:2 в вашу пользу.
  - Мои парни разорвут всех вас на части.
  - Тебе уже будет всё равно.
  - Хорошо, - прорычал Родя, - будем друзьями.
  Его тело сразу почувствовало, что свободно. Родя встал и крикнул своим англичанам:
  - Парубки! Це - гарны хлопчики! И дивчина тоже гарна до невозможности!
  Переведя дух, предводитель леснюков продолжил:
  - Я говорю дивчине: хватит. Пишвы до хаты, до дому, до ридного туманного Альбиону! - и орда лесных братьев в минуту растворилась, словно её не было и в помине.
  Катерина подошла к истекающему кровью Джо.
  Он улыбнулся и попробовал пошутить:
  - Слушай, ты не могла с ними побыстрее разобраться?
  - Прости, любимый, - кротко улыбнулась Катерина, - я действительно должна была сначала заняться тобой.
  Она встала перед ним на колени, поцеловала в уста сахарные, а когда он сомлел, одним движением выдернула из плеча и из брюха обе стрелы. Король Джо вскрикнул от боли и потерял сознание.
  - Кто должен мне подать заживляющий раны бальзам? - в полный голос спросила Катерина массовку. Из небольшой кучки спасённых дружинников вышел дедок в белом халате, белом колпаке с красным крестом и, приговаривая:
  - Добрый доктор Айболит, он под деревом сидит, - и так далее, стал рыться в своём чемоданчике.
  Катя с минуту ждала, а потом произнесла:
  - Если ты будешь так долго копаться, Айболит, то тебе придётся не сидеть под, а висеть на дереве. Угадай: за какое место мы тебя повесим?
  - Только не за шею, так как дышать будет затруднительно, я бы даже сказал определённее: проблематично! - в ужасе крикнул добрейший из докторов, выудил из своего саквояжа бутылку 'Пшеничной' и со словами: - вот - первейшее средство от всех недугов, - протянул спасительнице нации.
  Катя взяла лекарство в руки и услышала, как доктор произнёс инструкцию:
  - Перво-наперво для анестезии три булька внутрижелудочно... да не вам, девушка, а больному!
  Кате стало внутри тепло и весело, и она крикнула:
  - Должна же я знать, что ты предлагаешь моему королю!
  Лес одобрительно загудел:
  - О це не просто гарна дивчина! Це - 'Мисс Лесная Опушка минус 5525'!
   Катя встала, повернулась к доктору задом, а к лесу передом и отвесила земной поклон. Лес зааплодировал и затопал ногами от восторга. В двух или трёх местах обломились сучья - и зрители попадали наземь.
  - 40:15, - злобным голосом выкрикнул из леса Добрый Родя.
  - Это не омрачит нашей дружбы! - крикнула Катя, приветственно помахала рукой и вернулась к пришедшему в себя любимому.
  Непредсказуемый Джо приподнялся на левой руке, а правую протянув к своей спасительнице, продекламировал трагическим баритоном:
  - О Екатерина! За то, что ты спасла меня и вытащила из моего брюха и плеча две стрелы, проси у меня, что хочешь, два раза - и я выполню оба твоих желания по одному разу, какими бы обременительными твои желания для меня не были!
  - Хорошо, я попрошу, - произнесла Катя, - но не сейчас.
  Потом она взяла Неподвижного Джо на руки и понесла домой.
  - Хочу такую жинку! - закричал кто-то в лесу.
  Следом донеслось:
  - И я, и я, и мне!!!
  Треск ломающихся сучьев стал нестерпимо громким.
  - 40:40! - выкрикнул в спину удаляющейся амазонке с мужем на руках Родя. И крик был уже не злобным, а недоумённым, можно даже сказать, потерянным.
  Непробудный Джо обвил нежными руками крепкую шею Катерины и во сне пробормотал:
  - Коня на скаку остановит, в горящую избу войдёт...
  - Спи уж, поэт, - с нежностью выдавила из себя обливающаяся потом Катерина, неровно ступая по полю в сторону родного города. Радостная дружина робко тянулась следом за ней.
  Когда цепочка удаляющихся от леса королевских дружинников уже приблизилась к горизонту, хрустнул ещё один сук - и раздосадованный Добрый Родя не по-доброму закричал:
  - 40:41! Ёлы-палы! Опять просрали! - топнул ногой с досады - и тоже свалился с дерева.
  Один из дружинников, обладающий исключительным музыкальным слухом, медленно обернулся, изобразил на лице улыбку и произнёс:
  - 42:40. Да, кого-кого, а англичан мы всегда делали, - развернулся - и пошёл домой.
  
  8. КОРОНАЦИЯ ПРОВОЗГЛАШАЕТСЯ!
  
  Неподражаемый Джо и Клушалья, поглядывая на свои секундомеры, одновременно вошли в тронную залу, машинально кивая на приветствия придворных. В принципе, супруги-монархи не выбивались из дворцового расписания, но за временем, нет-нет, да и поглядывали. Синхронно заняв свои троны и приняв от помощников церемонимейстера атрибуты монаршей власти, они одновременно кивнули распорядителю ежедневного приёма - и рабочий день начался.
  На удивление Неудивимого Джо и Клушальи сегодня на приём никто не записался:
  " ни импортные послы;
  " ни жалобщики из купечества, которых каждый день обижали им же подобные тем, что 'отняли копеечку';
  " ни ходоки из колхозов и совхозов, пришедшие на монарха говорящего посмотреть;
  " ни даже юродивые из храма Святого Богема, каждый день донимающие короля своими арт-проектами.
  Все словно знали, что сегодня день особенный и королевской семье не до них.
  - А позвать сюда Рому, да немедля! - выкрикнул склонный к демократичности в управлении государством Неповторимый Джо.
  Рому привели. Старший сын подошёл к тронам, почтительно поклонился родителям, встав на колени и коснувшись лбом пола.
  - Сынок! - радостно пробасил эмоциональный Джо, бросил державу и скипетр и, сев на пол, стал обнимать сына.
  Рома ответил отцу благодарными сыновними объятьями.
  - Мальчики, - шепнула на весь зал Клушалья, - ведите себя прилично! На вас люди смотрят.
  - Да-да, конечно! - справился с чувствами король королей и снова сел на трон.
  - Пап, ты меня звал? - спросил Роман.
  - Да, сыночка!
  - А зачем? - вопрос Ромы застал Невозмутимого Джо врасплох, и Рома сказал: - Ну, давай, рожай быстрей, а то у нас сегодня игра с владивостокским 'Лучом', а я ещё ребят не предупредил.
  - Роман, как ты разговариваешь с папой? - возмущённо произнесла мама Клушалья. - Веди себя прилично!
  - Клушалья, погоди, не встревай в мужской разговор, - король королей заметно волновался.
  - Хорошо-хорошо, дорогой, - чувствуя важность момента, проявила деликатность царственная супруга, - не сомневаюсь, что ты сможешь сформулировать свою мысль внятно. Продолжай, я тебе не мешаю.
  - Папа, мама, в чём дело? - слегка встревожился Роман.
  - Не волнуйся, сыночка, всё хорошо, - поспешила успокоить наследного принца королева-мать и, заметив неодобрительный взгляд Нетерпеливого Джо, дипломатично завершила свою реплику, повышая тон на каждом следующем слове: - Сейчас ... папа ... сам ... тебе ... всё ... объяснит.
  Получив наконец-то возможность говорить, Незлобивый Джо, облегчённо вздыхая, начал церемонию передачи власти:
  - Видишь ли, сынок, - сказал Неторопливый Джо, - футбол отменяется.
  - Как? - потрясённо произнёс лучший бомбардир чемпионата Роман. - Ты чё, батя? - Рома хотел сказать, что знает про козни владельца ухтинского 'Лесоповала' и не допустит, чтобы в первенстве начались договорные матчи, но Неумолимый Джо опередил сына:
  - Являясь президентом национальной федерации, с сегодняшнего дня своей неограниченной властью я дисквалифицирую тебя пожизненно. Ты больше не футболист, Роман.
  - Оппаньки! - лучший нападающий трёх последних сезонов, не зная, что сказать, тупо уставился на кончик собственного носа.
  Воспользовавшись благоприятным моментом, отец сказал главное:
  - Настал великий день, сынок. Отныне не твой папа Неугомонный Джо, а ты - король нашего славного королевства. Вот тебе корона, - Неподражаемый Джо лёгким движением руки водрузил корону на голову Романа, - вот тебе - скипетр и держава. Садись на трон и правь государством.
  - А ты, папа?
  - А я тут с утра ельцов подкормил, - выдохнул Неповторимый Джо, чувствуя огромное облегчение от близости счастливой развязки, - пойду на речку рыбачить.
  - И что, я теперь - король?
  - Да, Роман.
  - Самый настоящий?
  - Самый-самый!
  - И могу издать любой приказ?
  - Естественно. Только соблюди одну последнюю маленькую формальность.
  - Какую?
  - Сядь на трон.
  Роман с нежностью посмотрел на трон и представил, как будет править большой страной.
  Перво-наперво, конечно же, он выгонит в низшую лигу 'Бурята' из Улан-Удэ, а то они вечно монгольских звёзд по подставным документам за себя играть выпускают. И не придерёшься: попробуй отличи монгола от бурята! У них не только лица, а даже отпечатки пальцев очень похожи. Потом...
  - СТОЙТЕ! - вдруг раздался в зале чёткий командный женский голос.
  - Катенька пришла, - с умильным видом произнёс собравшийся на рыбалку Непредсказуемый Джо.
  Королева и вице-королева демонстративно вежливо кивнули друг другу.
  - Тебя уже объявили королём? - деловито спросила Катерина Рому.
  - Пока ещё нет.
  - Значит, формально король - ты? - обратилась вице-королева к Невменяемому Джо.
  - Почти уже нет, - ответил король королей и радостно засмеялся.
  - Какой бардак в стране, - сквозь зубы процедила Катя.
  - Позволь, дорогая, - попыталась возразить средней жене Непередаваемого Джо Клушалья.
  - Не позволю! - завизжала Катя так, что придворные местами попадали в обморок.
  - Хорошо, лапуля, - промурлыкал Негрозный Джо. - Что ты хочешь?
  - Я хочу выяснить, есть ли в этом чёртовом государстве на данную секунду глава или государство временно обезглавлено. Кто здесь король?
  - Он, - хором сказали отец и сын, указывая перстами друг на друга.
  - Всё понятно, - сказала Катерина, взяла Непричастного Джо за руку, подвела к трону и, мягко подтолкнув бедром, усадила на официальное место короля.
  И сказала:
  - Мой сиятельный монарх! - и поклонилась.
  Смирившись с необходимостью быть королём ещё какое-то время и обречённо вздохнув, Невесёлый Джо, произнёс формулу из свода придворного этикета:
  - Да, светлейшая вице-королева.
  - Могу я попросить вас исполнить две мои просьбы?
  - А это обязательно?
  - Осмелюсь напомнить вашему величеству об обещании, данном вами на опушке шервудского леса 17 лет назад.
  Апатию с лица Неогорчимого Джо как ветром сдуло.
  - А то! - радостно подскочил он. - Помню! Славно мы тогда англичанам накостыляли! Я даже счёт помню! 42:40! А после первых пяти минут они всухую нас делали: 0:40!
  Катерина улыбнулась и продолжила:
  - Следовательно, ваше величество, вы и обещания, данные лично мне, помните?
  - Конечно! - подтвердил Недогадливый Джо. - Отлично помню! Проси что хочешь, Катюша, два раза - выполню каждую из просьб по одному разу.
  Катя сказала бесцветным спокойным голосом:
  - Я прошу короля королей, хозяина своего королевского слова, немедленно передать власть нашему сыну Брату. Это - первая просьба.
  Зал замолчал. Слышно было только, как тяжело задышал Невозмутимый Джо.
  Молчание нарушил Роман:
  - Вот и хорошо, вы тут разбирайтесь, а я пошёл в футбол играть. А на ворота мы вместо Брата Игорька Акинфеева поставим, он как раз травму залечил.
  Рома хотел уже уйти, но вице-мама остановила его, произнеся:
  - Вторая просьба касается наследного принца Романа.
  Обернувшись, Роман услышал следующую фразу Катерины:
  - Сын короля королей и её величества королевы Клушальи наследный принц Роман должен в течение 24-х часов покинуть пределы столицы. Ему следует облачиться в берестяные одежды отшельника и отправиться в лес Праведных Дундуков, что находится на слиянии рек Ра и Кама. Роману следует провести в молитвах и аскезе 14 лет. Вернуться в столицу ему можно не раньше, чем истечёт этот срок.
  Раздался грохот - это королева Клушалья упала в обморок, чем очень сильно нарушила придворный этикет.
  - А почему вторая просьба такая подробная? - капризным голосом спросил король королей.
  Наверное, он ещё надеялся, что Катерина шутит.
  - Я не шучу, - развеяла его иллюзии Катя - и Неподкосимый Джо тоже упал в обморок.
  Судьба придворного этикета повисла на волоске.
  Из подтрибунных раздевалок выбежал доктор Айболит с чемоданчиком-аптечкой и, достав нашатырь, склонился над упавшими в обморок сиятельными супругами.
  - Присмотришь за ними? - подмигнул Катерине Рома.
  - Обижаешь! - улыбнулась Катерина. - Конечно, присмотрю.
  - Насчёт берестяных одежд ты погорячилась. Я возьму с собой туркомплект, который использовал при сплаве по Вуоксе.
  - Это - твоё дело. В лесу Дундуков ты сам себе хозяин.
  - Я по жизни сам себе хозяин, - улыбнулся Роман.
  Катерина подошла к нему, крепко от души обняла и сказала на прощанье:
  - Удачи, вице-сынок.
  - Спасибо, вице-мама.
  - Смотри, дорогая, они обнимаются, - придя в себя, обратился к Клушалье Ничего Не Понимающий Джо и снова упал в обморок.
  - За тебя я спокойна, - продолжила беседу с Ромой вице-королева, - и всё же будь внимателен. В тех местах - много всякой нечисти, да и передовые отряды Раваны там появляются.
  - Волков бояться - в лес не ходить, - улыбнулся Рома, - к тому же, мама, ты многому меня научила за эти годы.
  - Мама? - из глаз Катерины выбежали две слезинки и покатились вниз по поджарым щекам.
  - Я тебя люблю так же, как мою настоящую Маму, - признался в любви Роман.
  И ушёл, оставив за спиной дворец, обливающийся горючими слезами.
  Из распахнутого окна тронной залы доносились отдельные реплики оставшихся:
  - Слышь, Кать! И что теперь нам делать?
  - Что делать, что делать? Иди вон, лови своих ельцов...
  
  из бездны сердца черпая себя
  моя любовь бежит волною пенной
  любовь вдыхаю и дышу любя
  незавершенно и несовершенно
  
  9. МЫ ВАМ ЧЕСТНО СКАЗАТЬ ДОЛЖНЫ: БОЛЬШЕ ЖИЗНИ ДЕВЧОНКИ НАМ НУЖНЫ...
  
  Светичка вошла в комнату неожиданно. Её глаза сияли глубоким ровным светом. Это было не счастье или несчастье. Это был - Полный Покой.
  Рома, увидев её, выронил рюкзак из рук и радостно по-детски улыбнулся.
  - Здравствуй, муж - объелся груш! - приветствовала Ромку Света. И обняла. И поцеловала.
  Они познакомились при дворе светиного отца Джона, короля Средней Возвышенности. Вообще-то, подданные за глаза называли Джона Иваном Иосифовичем, но сам монарх не любил многословия и предпочитал слышать при обращении к себе короткое имя.
  Слухи ходили, что нашёл Джон Свету в младенческом возрасте в чистом поле близ городка Лида, когда землю пахал. Умаявшись и присев на краю пашни, сын Иосифа вытер крупные капли пота со лба и вдруг увидел стоящую перед собой маленькую девочку с пшеничного цвета длинными прямыми волосами и высоким упрямым лбом. В руках девочки свилась в клубок чёрная гадюка. Малютка протянула своё сокровище королю Джону, сидящему на травке, и улыбнулась доверчиво и открыто.
  - Кун-да-ли-ни, кун-да-ли-ни, - зазвенели колокольчики на лугу, раскачиваясь в такт подувшему ниоткуда свежему ветерку.
  Джон почувствовал такую лёгкость, будто и не пахал сегодня. Поглядев на пригревшуюся в руках малютки гадюку, он со спокойной улыбкой произнёс:
  - Милая, отпусти змейку. Её укус смерти воина стоит.
  - Не бойся, Папа, - ответила малышка, и добавила: - Она меня Любит.
  Джон молчал. Видя его беспокойство, девочка рассмеялась и сказала:
  - Хорошо, смотри: Сета отпускает кундалини.
  Гадюка перетекла за край светиных ладошек, упала на землю - и исчезла.
  - Ты - мой Папа? - спросила девочка.
  - Да, - серьёзно ответил Джон. - Пошли обедать.
  И они пошли домой, держась за руки.
  
  Когда Светичка подросла, в столицу Средних Холмов Великие Луки зачастили женихи один круче другого, но Джон не торопился выдавать замуж свою любимицу. Поговорив по душам с дочкой, они так решили: если кто девушке приглянётся, она сама к трону выйдет. А чтоб женихи не обижались и не надеялись попусту, придумали для них испытание. Претендент на руку Светули должен был лук производства Ижорского завода, изготовленный в эпоху плана по валу, над головой поднять. Это было конкретно нереально. Поди-ка подними две с гаком тонны! Такую болванку вручную и от земли оторвать невозможно, а подъёмные краны в те места проехать не могли: болота кругом. Однако, народ вокруг жил необразованный, особенно это касалось царственных особ. Частенько приезжали в Великие Луки охотнички геморрой заработать. И зарабатывали. А Светлячок как при папе жила, так и продолжала жить. В холле и неге.
  Потом как-то из-за Гималаев прилетел виман-аэроплан. Из него, сказывают, вылезло чудило с десятью головами. Правда, девять голов были постоянно закомментированы в тэг , а видна была только одна, но она менялась с периодичностью 1 час на какую-нибудь из девяти невидимых. Менялась без видимой закономерности. Отсюда, старики сказывают, и пошла присказка 'видимо-невидимо'.
  Чудило раскланялось по этикету двора Людовика Красно Солнышко (по жизни жуткого душегуба, маньяка и отморозка), представилось императором рабовладельческого Юга Раваной и принялось прицеплять двухтонный лук к своей летательной машине. Вся столица, естественно, переполошилась. Светичку жалели все, кому не лень. Когда оба мотора вимана с надписью на фюзеляже 'LűftWaffe.Otto-fon-Gering.de' жизнерадостно затарахтели, и медленно принялись отрывать лук от поверхности земли, из кузни выскочил косой Левша и, поторапливая подмастерий, суетливо затараторил:
  - А ну-тко, робятушки, пособим гостю заморскому!
  Следом из той же кузни, обливаясь кровавым потом, выползла добрая дюжина дюжих молодцов и на подкашивающихся ногах потащила к поддающемуся напору вимана луку огромную железную болванку. Дотащив болванку, добры молодцы с облегчением сбросили её на то, что считалось луком. При этом они никак не реагировали на заглушающие рёв аэроплана протесты Раваны, который орал, сверкая стёклами мотоциклетных очков:
  - Найн, вашу мамашу! Я есть протестовайт! Это не есть очень честно!
  Не выдержав тяжести, виман рухнул наземь. Гневный Равана выскочил из кабины первого пилота и услышал радостный голос Левши:
  - Вот тебе, мил-человек, стрела. А сейчас мы и колчан скуём, а то некомплект получается! А для заморского дорогого гостя у нас всё по высшему разряду должно быть.
  Равана понял, с кем связался и сказал:
  - Весьма польщён, герр Левша. Однако, мой прибор показывайт, что горючий хватайт только для возвращений домой. Груз мой виман не выдерживайт.
  - Очень жаль, - искренне огорчился Левша, - да делать нечего, понимаю, техника безопасности юбер аллес.
  - Я-я, - согласился Равана и, несолоно хлебавши, улетел восвояси. Но сначала заплатил Левше за кузовные работы: фюзеляж вимана при падении получил неслабые вмятины. Заплатил анафема. Но не полностью. Полцены пришлось скостить из-за отсутствия лицензии на ремонт импортной техники.
  
  А когда из Москвы в Великие Луки Ромка с Лёхой в сопровождении дядьки-волхва Длинномера Мишки, приставленного к принцам для пригляда и обучения счёту и чистописанию, прибыли, Светуля Ромку на улице случайно встретила. И так он ей приглянулся, что она ему номер своего мобильника дала. Ромка обалдел от неожиданности. Но, хотя девушка ему и понравилась, он не считал возможным общаться ни с кем, кроме своей будущей невесты. А о том, что Света - это Света он в тот миг ещё не догадывался. Поэтому берестяную грамоту с номером своей будущей жены он в урну выбросил.
  А Света побежала прямиком к папке Джону и сказала:
  - Пап!
  - Чего тебе, дочка?
  - Я замуж хочу.
  - Во блин! - обрадовался старый мудрый Джон сын плотника Иосифа племянника столяра Джузеппе по прозвищу Карлик Нос. - А за кого?
  Дочка подвела отца к окну дворца и показала на приближающегося Ромку:
  - Вот за него! - и добавила: - Красивый, правда?
  - В этом я не разбираюсь, - прикидывая в уме, что делать, пробормотал Джон и добавил: - Но лук этот мозгляк точно не поднимет.
  - Пап! - сложила Светичка губки бантиком. - Ну, придумай что-нибудь!
  - Что? - растерянно спросил Джон.
  - Ну, ты же у меня умный!
  - Господи! Разве дело в этом? Не поднимет этот мальчонка лук. Понимаешь?
  - А ты не торопись, пап! Потяни время! Хорошая мысля приходит опосля...
  Тут в комнату ввалился облачённый в пальмовые листья калика перехожий прямиком из леса и, ударив головой в пол, затараторил:
  - О король Джанака! Я, мудрец Нарада, прибыл к тебе прямо с собрания наимудрейших волхвов, риши и муни, познавших веды, шастры и прочая!
  Ошарашенные Джон и Света уставились на нежданного гостя, который продолжал:
  - Признав моё первенство во всех областях познания, в том числе в таких древних дисциплинах, как самокопание, самоборонование, самомелиорация, самоколлективизация, самоприватизация, самокорчевание и самовоспроизведение, все эти дураки, как один, заявили, что мне до тебя всё равно далеко, ибо в подлунном мире тебя, о, король Джанака, все знают как Видеху - Знайку.
  - Ну, да! - согласился Джон. И поправил: - Всезнайку. - И добавил: - И что теперь?
  - Значит, ты придумаешь, как выдать меня замуж за этого красавчика? - запрыгала от счастья Светичка.
  - Ответь мне, о, великий муни, являющийся муней всем муням: в чём секрет твоей непревзойдённой мудрости? - продолжал взывать к Джону пришелец из леса, от жажды познания вращая глазами и скрипя зубами, которых было немного, неизмеримо меньше, чем знаний в его голове.
  - Слушай, Нарада, тут такие дела творятся! И вдруг - ты... даже не знаю, что делать.
  В этот миг взгляд Джона упал на наполненную до краёв молоком глиняную крынку. Джон радостно улыбнулся совету дочки потянуть время и произнёс:
  - В общем, так, дружище, я сейчас должен сделать пару неотложных дел, а ты хватай эту крынку - и для экономии времени неси за мной. Только постарайся не расплескать молоко. Понял?
  - Нет ничего проще! - обрадовался Нарада и, аккуратно схватив крынку, устремился за отправившимся в гостиную дворца королём Джоном.
  Обмен любезностями с пришельцами из королевства королевств, которым управлял тёзка Джона Неуловимый Джо, продолжался достаточно долго, тем более, что мудрец Долговязый Мишка оказался парнем словоохотливым и любознательным, задав десятки вопросов и поинтересовавшись сотней подробностей и тысячью нюансов всего, что пришло ему в этот день в голову. А голова у него была большая. И память в несколько десятков тысяч гигабайт. И оперативная память гига в два, не меньше. И видеокарта хорошая. И экран монитора - 19 дюймов.
  Наконец Ромка тонко намекнул:
  - Миш, ты скажи дяденьке Джону, зачем мы сюда приехали, а то он от вежливости сейчас прямо на троне заснёт.
  - Ах, да! - обрадовался Мишка, вспомнив цель визита. - Сыну короля нашего принцу Роману срочно жениться приспичило, а у тебя, мы знаем, дочь на выданье. Так что, твоё величество Джон Премудрый, как говорится, у вас - товар, а у нас - купец.
  - Какая приятная неожиданность! - произнёс давно заготовленную фразу дипломатичный король Джон.
  - Так веди сюда невесту, пусть молодые познакомятся, - по-простому, по-мудрецки предложил Длинномер Мишка, который даже сидя был малость повыше стоявших подле него Ромы и Лёхи.
  - Она, аккурат, сейчас прихорашивается, - стал опять тянуть время старый добрый Джонни. Он никак не мог сообразить, как же выкрутиться из положения: и условие сватовства соблюсти и дочку не огорчить.
  Тут к нему подбежал придворный советчик и шепнул на ухо фразу, громогласное эхо от которой разлетелось по всем помещениям дворца, вылетело в двери и окна и даже пробило пробки сажи в печных трубах (парового отопления во дворце ещё не было):
  - Левша сказыват: энтот подымет!
  Рома жизнерадостно усмехнулся, приняв комплимент на свой счёт.
  В это время в придворной лаборатории Левша вместе с тёзкой долговязого Мишки помором Ломоносом, за какой-то надобностью припёршимся намедни из Холмогор, под строгим государственным секретом заканчивали изобретение аналога пенопласта и вот-вот должны были по срочной оказии изготовить точную копию пресловутого лука с той лишь разницей, что копия должна была весить максимум килограмм 16, ну, в крайнем случае, пуд. Приказ Джон изобретателям через доверенного ябедника передал. А Света вертелась под ногами изобретателей, вдохновляя их своим присутствием и часто повторяющимися криками:
  - Не успеем, не успеем!
  Уставший тянуть время король Джон и утомившиеся делать вид, что всё в порядке гости из Москвы на закате солнышка - а дело было в день летнего солнцестояния - наконец-то услышали грохот приближающейся ко дворцу телеги. К тому времени всё было оговорено, обо всём условлено и даже все политические анекдоты рассказаны. И свежие, и испортившиеся.
  Услыхав грохот во дворе, Джон искренне обрадовался и, предвкушая близкий сон, закричал:
  - А вот и Лук Сватовства! Ну-ка, добрый молодец богатырь Роман свет Джо... вич, блин, как тебя правильно по-нашенски, язык сломаешь, право... Короче, Ромыч, заверши Сваямвару Светы: подыми лук величины невиданной!
  Крикнуть крикнул, а сам стал искать в толпе Левшу и Ломоноса на случай обмана и чтоб было в таком разе с кого семь шкур спустить.
  Но Левша с Ломоносом не подкачали: Ромка поднатужился, да и поднял лук над головой. С трудом, но поднял-таки! Тут лук хрустнул в его руке - да и упал на землю. Некрепким матерьяльчик одноразовый оказался. Все, кто не знал, в чём дело, попадали наземь, прикрывши глаза и думая, что Ромке - крышка с крантами пришла. Невозмутимыми остались только:
  " Роман, потому что не сомневался, что поднимет лук;
  " Король Джон, потому что знал, из чего лук сделан, и вообще всё знал;
  " Брат Ромки Лёха, потому что верил, что его братушка Ромка - самый конкретный пацан и реальный крутышка;
  " Долговязый Мишка, потому что ему было всё по барабану.
  Тут настала очередь самого короля спасать ситуацию - и он с находчивостью импровизатора закричал:
  - Да вы только посмотрите! Он не только его поднял, а ещё и сломал! Вот это богатырь! Вот это жених!
  Все радостно зааплодировали, даже сам Ромка.
  Вдруг в центре зала появилась сияющая внутренним и наружным светом Светлана. Ромка и Лёха сразу узнали в ней встретившуюся на городской улице красивую девчонку. Длинномеру Мишке было по барабану. Светлячок с лёгкой пренебрежительностью посмотрела на поверженный лук и произнесла:
  - Может быть, другой Великий Лук - Лук Вишну выдержит мощь богатыря московского Романа?
  Ромка с Лёхой переглянулись. Лёха одними губами произнёс:
  - Наш человек!
  - Погоди, дочка, такого уговору не было! - встревожился король Джон, боясь, что сватовство расстроится.
  - Ну? - в ожидании поднял брови Ромка. - И где же этот лук? - И стал закатывать рукава.
  - Эй, молодёжь! Хватит прикалываться! - выкрикнул не на шутку встревоженный Джон, но Света развеяла его опасения:
  - Не знаю - не знаю! Мне сейчас больше другое интересно.
  - Хвала аллаху! - облегчённо выдохнул Всеведущий Джон и завершил вечеринку оптимистической тирадой:
  - Роман и Света, объявляю вас женихом и невестой. А теперь всем срочно по койкам! Спать хочется, просто жуть!
  Из толпы придворных выбежала племянница короля Джона Людмила и, схватив за руку Лёху, закричала:
  - Дядя Джон! Дядя Джон! А мне вот энтот приглянулся! Пожени нас, дядя Джон!
  Лёха от счастья упал в обморок, а племянница Людмила немедля принялась заботливо приводить его в чувство.
  Вечеринка закончилась в дверях спальни короля Джона.
  Когда Джон уже открывал эти самые двери, чтоб отправиться спать, сзади раздался смиренный голос крайне утомлённого человека:
  - Великий король Джанака! Я целый день таскаю за тобой эту крынку молока. Я устал и ни фига уже не соображаю. Скажи мне: ты, случайно, не помнишь, зачем я это делаю?
  Король наморщил лоб, силясь вспомнить, кто перед ним и что ему нужно. Реноме обязывало его дать достойный ответ. Так и не вспомнив ничего, Всеведущий Джон произнёс многозначительно:
  - Ты таскаешь целый день крынку с молоком?
  - Да, король, Нарада уже задолбался до крайности, а ты так и не ответил Нараде.
  - Что ж, настало время ответа, - не торопясь и следуя совету дочки тянуть время, проговорил Джон. - Скажи мне, что ты видел сегодня?
  - Грешно смеяться над мудрецами, Всеведущий Джанака! Ничего, кроме этой крынки я не видел.
  - Ты не видел приём во дворце?
  - Нет, Видеха Джанака!
  - И сватовство моей дочери ты не видел?
  - Говорю тебе: ничего я не видел, кроме крынки молока! Понял?
  Тут Джона осенило, и он сказал:
  - Вот так и я ничего не вижу. Просто всё время слежу за своим вниманием, чтоб не расплескать его, как молоко.
  - И на чём ты держишь внимание, великий король?
  - На Боге, Нарада. На Боге! - сказал напоследок Джон и закрыл дверь.
  Мудрец из леса выпучил от радостного изумления глаза, прокричал:
  - Гениально! - выпил молоко и поспешил в лес, чтобы поделиться новыми знаниями с волхвами, отшельниками, ришами и мунями.
  
  сойти с порога
  и - в дорогу
  вслед за взглядом
  вперёд
  пусть сердце шепчет: оглянись! -
  но Небо впереди
  и верить надо
  в молчанье непрочитанных страниц
  вперёд и вверх, мой взгляд из-под ресниц!
  туда, где Мудрость боль Любовью лечит
  ведь даже Солнце скатывалось вниз
  не раз, не два, а много - каждый вечер
  
  пусть я не Солнце -
  с Верою на Встречу
  вперёд и вверх бреду сквозь память я
  светла и тяжела дорога к Храму
  к себе дорога
  каждому - своя
  
  10. ЕСЛИ С ДРУГОМ ВЫШЕЛ В ПУТЬ...
  
   - Куда ты собираешься, муж мой возлюбленный? - спросила Света, подняв с пола рюкзак, уроненный Ромой.
  - Да вот, в поход решил сходить. В лес.
  - Далеко? Надолго? - ненавязчиво поинтересовалась жена, выворачивая рюкзак наизнанку.
  Из вывернутого рюкзака на пол высыпались: кусок кристаллической соли размером с кулак, кремень да кресало. И ещё - шмат белой ароматизированной глины, с которым поутру умываться - одно удовольствие.
  - Грибов, говорят, в нынешнем году - тьма. А ягод по количеству штук на квадратную сажень - и того больше, - уклончиво произнёс Роман.
  Светичка положила рюкзак на двуспальную супружескую кровать. Внимательно посмотрела в глаза мужа и произнесла:
  - Ну-ка, Ромик, выкладывай всю правду, как есть. Сердце женщины не обманешь. Женщина всё печёнкой чует.
  Ромка и выложил. Всё. Светуля отнеслась к его рассказу спокойно, потом достала из комода и свой рюкзак и произнесла:
  - Не мог бы ты сходить в дворцовый буфет и купить у князя Меншикова фисташек или на худой конец семечек?
  - Для тебя хоть тыквенных! Я сейчас - мухой слетаю! - просиял Рома и вышёл.
  - Лучше уж комаром, мой королевич! - сказывают, эта светичкина фраза была услышана прапрабабкой сказительницы народной Арины Родионовны и имела длинное поэтическое развитие.
  Света с улыбкой посмотрела, как за выбегающим мужем закрывается дверь комнаты, и сказала:
  - Ну, а я пока манатки соберу.
  Споро да весело меча вещички в рюкзаки, Светичка приговаривала:
  - Так что приходится рвать когти, как говорит наш шеф, Михайло Иваныч! - так она поминала добрым словом волхва Долговязого Мишку.
  Ромка из буфета вернулся не один. Следом за ним в комнату ввалились Лёха и его благоверная Люська. У обоих за плечами висели анатомические походные рюкзаки. А у Люси в руках красовался детский сачок для ловли бабочек, который чудесно дополняли две девчоночьи косички с большими белыми бантами, которые обычно мамы вплетают дочкам, когда ведут их первый раз в первый класс. Макияж Людмилы органично дополняла красная косынка, повязанная на шее лёхиной супруги на манер пионерского галстука. Впоследствии эта мода была заимствована у Люсеньки неисчислимыми внучатами Ильича и многочисленными детишками Отца Народов, людоведа и душелюба по жизни и в натуре.
  Ромик протянул любимой пакетик с тыквенными семечками и произнёс:
  - Цены у этого Меншикова - просто астрономические. Всё армейское месячное денежное довольствие в рублях пришлось этому кровососу за один пакетик отдать. Говорил я папе: не нужен нам интендант из Санкт-Питербурха - своих воров хватает.
  - Не возводи, супруг мой, напраслину на невинного спекулянта. Сам знаешь, какие в Москве нынче цены. Москва тебе - не Великие Луки. К тому же, сказывали мне бабки на Птичьем рынке, что князь Меншиков не из питерских, а из московских родом: все ступени социальной лестницы от простого вора до второго в государстве лица прошёл.
  Рома вполголоса возразил:
  - То, что он рабочее-крестьянского происхождения, его не оправдывает: он, гад, нежареные подсунул!
  - И это к лучшему, - улыбнулась Светичка. И продолжила: - Наверняка пресветлый князь Александро Васильевич о нашем благополучии пекутся. Знают, видимо, что по весне нам огород сажать. А тыквы, они в наших краях крупные вырастают. К тому ж, тыква - растение полезное до полной невозможности. Это тебе любой владелец индивидуального садового участка скажет, я уж не говорю о профессиональных колхозниках.
  Долго ли, коротко, а, посидев на дорожку, благо Бутырский централ недалече был, отправились наши герои в лес. Когда они шли по людным улицам столицы к ближайшей станции метрополитена, из окон доносилось:
  Идёт солдат по городу, по незнакомой улице, -
  и ещё:
  Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее, -
  а входя в павильон станции 'Динамо', четверо неразлучных друзей с душевным удовлетворением услышали, как жизнерадостный мальчик звонко запел:
  На медведя я, друзья, на медведя я, друзья,
  Выйду без испуга,
  Если с другом буду я, если с другом буду я,
  А медведь без друга!
   Стоя на эскалаторе, Роман, притопывая в такт песне, произнёс фразу, которая, претерпев незначительную редакцию величайшего по всеобщему заблуждению русского поэта, стала через семь тысяч лет исторической:
  - Ай да Шаинский, ай да сукин сын!
  Света, добровольно взявшая на себя обязательство следить за чистотой языка своего супруга, больно наступила на ногу Ромке - и он послушно замолчал. Но историческая фраза - не воробей, вылетит - не поймаешь. Поднимающиеся навстречу по соседней ленте эскалатора фанаты ЦСКА, узнав своего кумира, заорали:
  - Классно подмечено, Ромыч! - и, по-шаински дружно, хором добавили: - В мире нет ещё пока команды лучше ЦСКА!
  Ромку и Лёху вдруг все разом заузнавали, стали выкрикивать приветствия и наилучшие пожелания. Неизвестно откуда появившиеся папарацци защёлкали затворами фотокамер - и метро озарилось магниевыми вспышками.
  На платформе внизу пришлось устроить прощальный митинг, на котором, откуда ни возьмись, появился Владимир Вольфович Жириновский. Именно он произнёс последнее напутствие, касающееся всех - и уезжающих в лес, и остающихся в столице:
  - Не врать и не бояться! - крикнул хронически неудовлетворимый вненародный лидер, выдержал паузу секунд пять и сказал главное: - Роман и Света! Чует моё сердце: наши солдаты будут мыть сапоги в Индийском океане!
  После этого, войдя в раж и приняв образ, вождь либеральных демократов, которые нынче занесены в Красную Книгу, снял левый ботинок, присел там, где стоял, и, стуча каблуком по гранитному полу, заорал дурным голосом:
  - Мы им покажем кузькину мать!
  Находившиеся рядом, в том числе и Роман со своими спутниками, последовали его примеру. Стук стоял на станции такой, будто бригада метростроевцев в срочном порядке прокладывала отбойными молотками новую ветку. После завершения спонтанного митинга пол на платформе станции 'Динамо' пришлось подвергнуть капитальному ремонту: гранит растрескался, а местами и просто раскрошился.
  Применённый в метро метод забивания на проблему через шесть тысяч лет возобновил араб Мохаммед Сахиб, собирая своих нукеров в большой круг перед битвой с ортодоксами из Мекки. Метод дал результаты: мусульманство распространилось на значительных территориях. Метод Сахиб назвал туфлебитием, а сахаджа йоги запада в ХХ столетии от Рождества старшего брата того, кто наблюдает настоящий текст, переименовали в шубитинг. Стоит заметить, что этот метод - преимущественно коллективный. Наверное, поэтому Н. С. Хрущев, попытавшийся использовать его, совершая визит в Америку, достиг совершенно диаметрального по сравнению с ожидаемым результата: кузькину мать показал не он, кузькину мать показали ему.
  Жирной точкой, достойно завершившей стихийно возникшее массовое действо, был торжественный выезд из ворот подсобки подземной станции стандартной еврофуры с фирменным логотипом Volvo на морде кабины. Из кабины вылезли дальнобойщик Санёк и экс-королева Клушалья.
  - Сынок, я вам поесть в дорогу собрала, - сказала ромкина мама и толкнула шофёра в бок.
  Санёк фотогенично улыбнулся и пообещал:
  - Домчим в любую точку нашей необъятной Родины, мой принц! Бабки заплочены!
  - Мамуля, это - лишнее, честное слово, - расстроил Клушалью сын. - Да и дорог там, куда мы направляемся, нет.
  - Как нет? И куда мне теперь всё это девать? - спросил Санёк.
  - А хоть фанатам моим на сувениры раздай.
  Эта ромина фраза облетела толпу фанатов в одну минуту. В следующую минуту фура до последнего болта была разобрана ими, а подошедшие с двух сторон составы увезли счастливых обладателей сувениров, с воем скрывшись в туннелях метро.
  - Ё-моё! - пробормотал шокированный исчезновением своей фуры Санёк.
  - Не волнуйтесь, светлейший князь Александр Васильевич, вот вам моё фамильное бриллиантовое колье с 12-ю подвесками, - экс-королева вложила в мозолистые руки князя-дальнобойщика золотую цепь с бриллиантами, - купите себе новую фуру, лучше прежней.
  - Да это не проблема, - ответил князь, профессиональным движением кладя колье в карман, - но как быстро они сработали!
  - Главное, уметь заинтересовать людей - тогда они горы способны свернуть! - Ромка похлопал Меншикова по плечу и вместе с тремя своими спутниками вошёл в распахнувшиеся двери остановившегося вагона.
  Двери закрылись. Поезд увёз Свету, Рому, Лёху и Людмилу навстречу вечной славе.
  Владимир Вольфович подошёл к Клушалье и князю сзади, по-родственному обнял их за плечи и предсказал:
  - Сердце сына юриста чует: Ромка себя ещё покажет.
  - Знаете, какой он у меня способный! - сказала бывшая королева.
  - Да, далеко пойдёт, - согласился князь.
  - Я ж говорю: до Индийского океана. Однозначно! - подвёл итог беседе Жириновский.
  
  11. ЗВУЧАТ МОСКВЫ ДАЛЁКОЙ ПОЗЫВНЫЕ НА ПЕРЕПРАВЕ У РЕКИ.
  
  - Уже которую ночь не светят звёзды, - сказал Роман, остановившись у самой кромки воды, в темноте походящей на разлитое густое масло.
  - И Луна не балует своим появлением, - довершил описание ночного пейзажа Алексей, тревожно оглядываясь.
  Светлячок и Люся встали, наткнувшись во мраке на спины своих мужей.
  - Почему остановились? - спросила дочь Джона-всезнайки, сдувая капли пота со лба и прикидывая: сбросить рюкзак наземь или чуть-чуть обождать.
  - Может, на ночлег расположимся? - предложила Людмила.
  - Эх, девчонки! - пробормотал Ромка в задумчивости, озираясь по сторонам. На расстоянии двух шагов ничего не было видно. - Не женское это дело по тайге мотаться.
  - Значит так, Ромик, - делая вид, что не слышит причитания мужа, подвела итог дневному переходу Светичка, - если бы ты сейчас сделал распоряжения, они бы прозвучали, наверное, так: мужчины разводят костёр, женщины обустраивают ночлег.
  - Да, - согласился Роман, опустил рюкзак под ноги и вместе с Лёхой запалил заранее приготовленные факелы.
  Осветив лежащую на берегу преградившей дорогу реки поляну, путники нашли подходящее для ночлега место под раскидистыми елями, вырезали засапожными ножами круг из дёрна в нескольких шагах от воды, отложили дёрн в сторону, а в образовавшейся ямке запалили небольшой костёр. Скоро в подвешенном над огнём котелке аппетитно забулькало. В воздухе вкусно запахло здоровой пищей. Или - здорово вкусной, тут уж кому как больше по нраву. Готовить Света с Люсей умели и любили. Ужин был простой, но радовал своей долгожданностью.
  - Девчонки, - опустошив свою миску, произнёс Роман, - спасибо за вкусный ужин и за проводы. Давайте поступим так: утром мы вас проводим до большой дороги на Москву, поймаем ямщика. Он вас мигом домчит до станции. Через три дня вы будете дома.
  - С какой радости? - поинтересовалась Светлана.
  - С самой простой, - ответил Роман и завершил свою мысль так: - За этой рекой начинается чужая земля. Там живут ракшасы. Они - ребята простые до полного беспредела. Убивают отшельников, заливают кровью алтари, устраивают охоту на людей. Их любимой едой является человеческое мясо. Особенно вкусным ракшасы считают мясо детей и молодых женщин. Мы с Лёхой едем не на пикник, а на войну. Вернее, на охрану наших границ. Вам на том берегу просто не выжить.
  - Откуда такая информация? - спросила Света, собирая миски. Она сделала несколько шагов и склонилась над водой, чтобы сполоснуть посуду после еды.
  - Долговязый Мишка нас не только грамоте учил, - улыбнулся Роман.
  - Это точно, - подтвердил Алексей, припоминая приключение годичной давности.
  За несколько недель до визита в Великие Луки, завершившегося свадьбами наших героев, Мишка-длинномер устроил парням небольшой экзамен. Так и сказал:
  - Робятки, вы знаете, что такое аттестат зрелости?
  - Догадываемся, - ответили Рома и Лёха.
  - Ну, и ладушки! Сегодня будете экзамен сдавать. Собирайтесь, поехали!
  А дело происходило у заброшенной хижины волхва Камы. Место там было дикое, можно сказать, заповедное. Вокруг, окромя зарослей, ровным счётом ничего не наблюдалось. Но заросли были такие, что ни о чём, кроме них, и думать не то, что не хотелось, а попросту не моглось. Жуткие были заросли, неживые.
  Ехали по лесу полдня. По обочинам обглоданные кости кучками да пригорками валялись. Обглоданы они были основательно, а мозговые даже вдоль распилены аккуратно - потом уже Мишка сказал, что у Татушки зубы такие острые. Когда остановились, Солнышко уже стало к закату клониться и светило аккурат в спину. Самое яркое впечатление к тому моменту вызывал нестерпимый трупный запах. Можно сказать, смрад.
  - Энта Татушка зубы отродясь не чистила, - улыбаясь, объяснил Михаил.
  - Да ты толком объясни, дядька Миша, - маленько заволновался Лёха.
  - Тут особо много объяснять нечего, - нервно засмеялся Мишка-длинномер, хоронясь в дупло. И как влез только?! А уже из дупла продолжил: - Она недалече тут живёт, верстах в пяти. - Потом Михаил прислушался к чему-то и добавил: - Нас уже почуяла, вскоре туточки будет. Бабища она здоровенная, росточком в две косых сажени. Мужиков жуть как любит. Особливо в сыром виде. Свежеосвежёванных.
  - А ты сам чего в дупло-то залез? - спросил Ромка.
  - Не обращай внимания, - успокоил его Мишка. - Твоё дело сейчас Татушку убить. - Немного подумав, Длинномер добавил: - Ежели, конечно, сможешь.
  - А если не смогу?
  - Тады всё.
  - Что всё?
  - Конец сказочки про Ромика и Лёху.
  - Вот ещё, не стану я с женщиной воевать, - почесав затылок, произнёс было Ромка.
  - Это уж твоё дело, - сказал напоследок Мишка, схоронился в дупле и затих.
  Тут раздался такой рёв, что все окрестные медведи, будь у них штаны... впрочем, медведи и в те стародавние времена штанов не носили, прекрасно зная о своём изначальном недуге, именуемом в просторечии медвежьей болезнью. Над лесом раздавался треск сучьев, усиливающийся с каждой секундой.
  - Только не бегите, она всё одно догонит, - подал голос Мишка и смолк окончательно.
  Ромик выпростал лук из чехла и достал из колчана стрелу покрупнее. Лёха последовал его примеру. В тот миг, когда они изготовились стрелять, треск стал нестерпимым, два вековых дуба на противоположном конце поляны рухнули как подкошенные - и земля под ногами экзаменуемых содрогнулась.
  В образовавшейся щели на месте упавших деревьев появилась огромная распахнутая пасть на здоровенных кривых волосатых ногах.
  - Здравствуйте, - вежливо поздоровался Ромик, но не услышал себя.
  Лёха в этот миг произносил фразу, разобрать которую удалось только по движению его губ:
  - Похоже, для этого экзамена пересдача не предусмотрена.
  Братья выстрелили одновременно.
  Раздался оглушительный женский визг. Мишка с выпученными глазами выскочил из дупла. Из ушей его текла кровь, от простых домотканых штанов несло медвежьей болезнью.
  Пасть захлопнулась, потом распахнулась снова. Ручища, возникшая из-за неё, выдернула из кровоточащих нёба и языка две попавшие в цель стрелы. Пасть снова закрылась - и два выпученных лягушачьих глаза уставились на троицу непрошеных гостей.
  - Здорово, протоплазма, - произнесла Татушка. - Ты как нельзя вовремя! Я только-только стала раздумывать над меню моего сегодняшнего ужина, и вдруг такой приятный сюрприз!
  - Вообще-то я с женщинами не воюю, - ответил Ромка, не поздоровавшись, - но для вас, мадам, готов сделать исключение.
  - Между прочим, мадемуазель, - улыбнулась Татушка, обдавая экзаменатора и экзаменуемых волной присущих только ей ароматов.
  - Не фиг с ней базарить! Стреляй! - заверещал Долговязый Мишка.
  - А это что за набор для холодца? - прищурилась близорукая людоедка.
  - Это наш уважаемый учитель, профессор волхвования и мантрологии Шри Вишвамитра, - подал голос Лёха.
  Михаил Вишвович пришёл в себя, встал на ноги и отвесил хозяйке местного леса земной поклон. Она от удивления села там, где стояла и произнесла:
  - И что это было?
  - Вы, уважаемая, между прочим, имеете разговор с людьми, прибывшими сюда из одного из крупнейших очагов цивилизации, - начал было Мишка, но Татушка его перебила:
  - Ладно, профессор, кончай речь! В моём лесу эти московские штучки не проходят. Видел косточки на обочинах дороги?
  - Видел.
  - Молодец! Через несколько минут ваши будут лежать точно так же.
  - Но позвольте...
  - Ну, народ! - сокрушённо вздохнула Татушка и языком по-лягушачьи смахнула себе в рот пролетавшую мимо сову, разбуженную треском и криками. - Вы хоть знаете, с кем разговариваете?
  - С кем? - спросил Рома.
  - Вот деревня! - Татушка явно развеселилась и, придя в хорошее настроение, произнесла: - Ладно, я вам лучше про моего папу расскажу, у него аппетит послабже.
  Она закатила глаза и старательно, как третьеклассница, намедни добросовестно вызубрившая урок, стала декламировать:
  - Робин Бобин Барабек
  скушал 40 человек
  и корову, и дугу,
  и метлу, и кочергу...
  С брезгливым отвращением выслушав откровения Татушки до конца, Роман произнёс:
  - Мадемуазель, ваш уважаемый папаша - просто жуткий маньяк! То, что он совершил, достойно самого сурового наказания. Но я вынужден констатировать, что вы за преступления вашего родителя не отвечаете. Поэтому моё вам предложение заключается в следующем: попросите прощения у Всевышнего, наложите на себя надлежащую эпитимью - и искупите ваши ошибки праведной жизнью и строгим растительным постом. Если вы пообещаете поступить так, мы сохраним вам жизнь.
  - Чё ты сказал, казёл? - взвизгнула от наглости собеседника Татушка.
  Михаил, перебивая её, принялся пенять Ромке:
  - Роман, разве я тебя так учил поступать в экстремальных ситуациях? Ни в коем случае никаких переговоров, никакого биения себя кулаком в грудь! Если ты вступил в битву, бей противника! И бей так, чтобы он был повержен! - Потом Мишка нахмурился и добавил: - В любом случае, тебе я оценку снижаю на балл.
  - Ладно, хорош пургу нести! - вышла из терпения Татушечка и издала боевой визг. С лиственных деревьев облетели листья. С хвойных - иголки и шишки. Какой-то дятел в робе зэка и с мешком в руках свалился с самой верхушки высоченного кедра, крепко ударившись задницей о землю, и с криком:
  - Ёёё!!! У меня сотрясение мозга! - удрал в неизвестном направлении. Следом за ним промчался караул краснопогонников с собаками.
  Когда глюки развеялись, братья стали с частотой пулемёта 'Максим' пускать стрелы в воздух. Стрелы рассерженно зажужжали и сгруппировались в облако, повисшее над удивлённой Татушкой.
  - Чево это они? - с любопытством спросила людоедка.
  - Это - наши боевые пчёлы! - пояснил Лёха.
  - Ой, не могу! Щас помру! - пронзительно захохотала хозяйка местных чащоб. - Ой, уморили! Пчёлки ж - моя любимая еда! Можно сказать деликатес!
  Она щёлкнула языком, словно пастух бичом, смахнула гудящую стаю себе в пасть и проглотила. А потом сказала, позеленев харей донельзя:
  - Во блин! Чево это я сделала, дура? - и упала замертво.
  - Алексею пять баллов, Роману - четыре с плюсом! - вынес вердикт Мишка-длинномер. И добавил: - Ваши зачётки, молодые люди!
  На труп прекратившей агонизировать Татушки взобрался со стороны леса взявшийся непонятно откуда доктор Айболит и, беспомощно разведя руками, произнёс:
  - Momento mori! - и спросил: - А чего это она такая зелёная?
  Рома улыбнулся и ответил вопросом:
  - Хотите, я её стукну - и она станет фиолетовой?
  Если в начале рассказа жёны братьев испуганно вскрикивали, то под конец Света держалась за шею Ромки и её хрупкие плечи тряслись от хохота. Люся, по жизни более спокойная, тоже смеялась от души и вытирала платочком слёзы.
  Когда отсмеялись, в трёх шагах за спиной раздался жизнерадостный громкий голос:
  - Вечер добрый, молодёжь!
  Людмила и Алексей недоумённо переглянулись, а Ромка произнёс:
  - И ты здрав будь, добрый человек! Полчаса уж жду, когда ты из темноты выйдешь, да имя своё скажешь.
  Рядом с костром появился крепкого сложения высокий жилистый старик с глубоко посаженными глазами. Взгляд их, казалось, пронзал насквозь.
  - По обычаю гостям первым положено представляться, - в голосе деда не чувствовалось угрозы.
  - Странники мы, уважаемый, если я вас правильно понял, хозяин, - отрекомендовался Роман. - А путь держим на тот берег.
  - И каким же образом, принц Роман, вы с вашими спутниками собираетесь Стикс форсировать?
  Рома не подал вида, что удивился, и ответил:
  - Я полагал, что речка эта Доном называется.
  - Можно и так, - не стал спорить старик, - разница небольшая.
  Он присел и протянул большие ладони к весело пляшущим языкам пламени. Посидел так с минуту, посмотрел внимательно и поочерёдно в лица пришлецов, сидящих у костра, чуть подольше задержав взгляд на Людмиле, покряхтел с удовольствием, радуясь теплу, и произнёс:
  - На том берегу, царевич, открытый огонь не разжигай. Его ночью издаля видать.
  - Откуда ты знаешь мужа моего, дедушка? - спросила Света. Голос её звучал ровно, но Ромка уже безошибочно мог определить, когда милая взволнована. Он ободряюще нежно сжал её ладошку, и она ответила едва ощутимым пожатием.
  - Старый Харон много чего знает, молодая государыня, - молвил старик.
  - Кто ты, Харон? - спросил Алексей.
  - Перевозчик тутошний.
  - И много ли за перевоз берёшь?
  - Один обол с человека.
  Людмила в задумчивости подошла к самой воде и произнесла:
  - А я слышала, что имя этой речки - Смородина.
  - Многие и так её называют, - непонятно чему обрадовался Харон.
  - Значит, говоришь, обол с человека? - переспросил Лёха.
  - Больше-то зачем? - улыбка с жизнерадостного лица старика не сходила. - Народу много переправлять приходится. Грех жаловаться. И всё - на тот берег.
  Потом он добавил:
  - Так что с вас три обола - и я переправлю вас туда хоть сейчас.
  - Нас четверо, - сказал Лёха.
  Старик поднял взгляд от костра и, глядя прямо в глаза Алексею, молвил:
  - Жена твоя с сыном утром назад поедут. Живых я на ту сторону не переправляю.
  - С сыном? - опешил Лёха.
  Людмила присела рядом с мужем, обняв его, и обратилась к Харону:
  - Ты и это знаешь, вещий старик? Прежде меня?
  - Дело не хитрое тепло живое почуять.
  - А мы трое, значит, мёртвые? - задал вопрос Ромка.
  - Не знаю, - вздохнул Харон. - Пелена вокруг вас. Тайна. Вам на тот берег ход не заказан. А вот Людмилу вашу с ребёночком во чреве на погибель я не повезу. А теперь спать ложитесь без страха. Ночь спокойная будет.
  Сказал - и исчез, словно его и не было.
  Рома безошибочно определил во мраке направление, оборотившись туда, где темнота скрыла старика, и пожелал:
  - Доброй ночи, Харон!
  - Доброй! Готовы будьте: утречком раненько к поляне причалю, - донеслось из темноты.
  
  12. ...ЧТО КЛАДУ Я НА ВАШУ СТОЛИЦУ ВОТ ТАКОЙ ВОТ ТАЁЖНЫЙ ПРИБОР.
  
  Узнав, что Людмила собралась готовиться к рождению сына, Лёха окружил свою благоверную нежным вниманием, укутал во что только можно и отправил спать под мохнатые густые ели. А сам сел рядышком и всю ночь, улыбаясь своим мыслям, стерёг сон жены.
  Ромка ложиться и не собирался, решив провести тёмное время суток на часах. Он навязчиво приставал к Свете, сначала гоня её спать, а потом, когда совершить это изгнание не удалось, принялся убеждать её вернуться в столицу вместе с Людмилой. Говорил Ромыч долго, нудно, аргументированно и безрезультатно.
  В конце концов, их беседа у костра увенчалась длинным монологом Светички, которая громким шёпотом произнесла:
  - Всё, что ты сейчас говоришь, муж мой, постыдно и недостойно уст воина, носящего оружие. Не заставляй меня думать, Роман, что ты - слабая разумом женщина. И запомни: мой отец хорошо объяснил мне, какой должна быть настоящая жена. Кто угодно из родственников может пользоваться привилегиями высокого родства и избирать себе более лёгкий путь. Но долг жены следовать за своим мужем, куда бы он ни направлялся. Для женщины ни отец, ни мать, ни брат, ни дети, ни она сама, а только муж является Путём. Не смей гнать меня: я пойду за тобой хоть в лес, хоть на костёр. И не спорь: не дай Бог тебе узнать, каков он, гнев женщины!
  Невидимое за пеленой тумана солнце разбудило утро. В белом тумане близ молчащей реки было тихо. Все звуки ещё спали. Ромка, не в состоянии говорить, молча глядел на воду, крепко обняв закутанные в одеяло плечи Светички. Лицо Романа было слегка растерянным. Её лицо было серьёзным и спокойным.
  Тишину спугнул нежданный конский топот. Если судить по звуку, коней было не меньше десятка. А крики выдавали сидящих на них всадников. Роман мягко подтолкнул Свету к укрытию, а сам взялся за меч. Можно было, конечно, при случае, стрелять на звук, но сначала стоило выяснить: кого привлекло на берег Дона туманное утро. Лёха подал условный сигнал, передразнивая кукушку.
  Топот приближался. Роман отошёл в сторону, противоположную тому месту, где укрылись Лёха и женщины. И отошёл вовремя. Всадник вылетел на поляну неожиданно и, в последний миг, заметив кромку воды, дёрнул поводья на себя. Конь взметнулся на дыбы так, что чуть не завалился на спину. Огромный и мускулистый, он несколько мгновений стоял свечой на задних ногах, прядая ушами от протяжного крика седока:
  - Тпррруууууууу!!!
  Услыхав крик, скачущие следом сбавили шаг, а на поляну уже вышли, ведя коней в поводу.
  Секундой раньше первый всадник легко соскользнул с коня и склонился над кострищем.
  - Угли ещё тёплые, - прозвучал знакомый Ромке голос.
  - Брат, ты? - подал голос из тумана Роман.
  Брат порывисто развернулся и шагнул навстречу. И крепко обнял Рому. Потом отстранился и спросил:
  - Ты зачем уехал? Почему меня не дождался?
  - Прости, мой король, - Ромик встал на левое колено и склонил голову.
  - Ты что, Ромка?! - Брат встал перед Романом на оба колена и схватил его за руку.
  Именно эту мизансцену и увидели спешившиеся всадники и покинувшие укрытие спутники Ромыча. Они тут же принялись усиленно и деликатно молчать и старательно делать вид, что не слушают разговор двух братьев. Тем временем Брат говорил:
  - Они все идут следом. Вся Москва. И Подмосковье. И Тульский Оружейный Завод. Огромная армия. Папа Джо умер от горя, когда понял, что ты действительно ушёл. По крайней мере, такова официальная версия. Мама Катя имела беседу со мной и признала, что сильно погорячилась. ЦСКА проиграл на своём поле с крупным счётом. Газзаева уволили и всех бразильцев повыгоняли. Ромка! Мы просим тебя вернуться!
  - Тююю!!! - разочарованно перебил новоявленного монарха воин с симпатичной бандитской мордой. - Я-то думал: догоним - и порешим беглецов! А тут, блин-душа, телячьи нежности!
  - Стенька, - оборвал вздохи разочарования подчинённого Брат, - говорить будешь, когда я тебя об этом попрошу. Понял?
  - Как скажешь, твоё величество. Только не по-людски это.
  - А как, по-твоему, по-людски?
  - Знамо дело как, - осклабился Стенька и принялся объяснять: - догнали, нагайками забили, мечами посекли, конями потоптали - и вся недолга. Так-то вот с беглецами надо, твоё величество.
  - Да как ты смеешь, Степан?! - крайне изумился Брат. - Перед тобой же сам Роман! Три дня назад он был наследным принцем!
  - Мало ли что когда было, - пробурчал недовольный разбойник.
  - Кроме того, родственник он мне, брат единокровный.
  - Подумаешь: брат! Ежли к вопросу рационально подойти, то вам, твоё величество, чем меньше будет братьёв, тем сподручней на троне сидеть...
  - Замолчите сейчас же, подъесаул Разин! - в голосе Брата появились нотки учительницы начальных классов. - Как вам не стыдно!
  - Ладно, твоё величество, поступай, как знаешь, - ответил Стенька и добавил, думая о чём-то своём: - придёт время, со всеми разберёмся.
  - Что ты сказал? - переспросил молодой король.
  - Я грю: рано или поздно правда горку возьмёт, и зло будет наказано, - пояснил Степан.
  - Вот это верно, - согласился Брат и продолжил: - Рома, я догнал тебя, чтобы сказать следующее. Возвращайся домой и правь страной. Я отрекаюсь от предлагаемого мне престола. Королём должен быть ты.
  Над поляной повисла тишина. Видимо, собравшиеся пытались вспомнить, был ли в истории человечества до Сотворения Мира по православному календарю подобный прецедент. Но в то время историческая наука ещё не получила современного развития, отрывочные сведения были скудны, народ на поляне собрался большей частью необразованный, а Ромка тайны веков в тот момент разглашать не стремился.
  Наконец, Роман спугнул тишину и прервал бесплодные размышления окружающих. Он сказал:
  - Братишка, я не могу принять от тебя столь щедрый подарок. И вообще, подарки - не отдарки.
  - И что мне прикажешь делать? - возмутился Брат. - Все вокруг только и твердят: Ромка - настоящий король! Я и сам это отлично знаю. Мало ли, каких дров наши предки наломали? У нас своя голова на плечах. Возвращайся и правь страной! - Брат вытащил из-за пазухи скипетр и державу и неловко попытался сунуть их в руки Роману.
  Ромка отскочил от атрибутов власти как ошпаренный:
  - Ну и шуточки у тебя, Братанчик! Припрячь атрибуты, это тебе не игрушка! Хорошенько припрячь!
  - Не стану я ничего прятать! - с отчаянием в голосе провозгласил Брат. - Раз ты уходишь, пусть всё горит синим пламенем!
  Братья принялись горячо дискутировать друг с другом. Брат убеждал Романа сесть на трон и править страной отныне и до веку. Ромка отвечал в духе того, что на фига ему эта морока сдалась, правь, мол, сам, а меня оставь в покое.
  Пока продолжались дебаты, ставшие причиной краткосрочного двоевластия, Стеньки Разина и след простыл. Сказывают, он форсировал Смородину в другом месте, порешил на том берегу пару-другую Змеёв Гаврилычей, степного хана Бабай-агу и, спустя какое-то время после описываемых здесь событий, основал казачью вольницу, которая пуще всего прославилась тем, что ухитрилась утопить в речке Ра персидскую княжну Лягушку-царевну. Правда, за достоверность сведений о Стеньке и княжне ручается не автор, а последовавшая вслед за событиями народная молва, которая, как известно, хотя и никогда не врёт, но приукрасить и вывернуть всё наизнанку может и, что особенно, заметьте, примечательно, любит.
  Ещё окрестные лешаки, покуривая чагу на брудершафт и посмеиваясь - больно уж неправдоподобной байка была! - долгонько муссировали пророненную бегущим сквозь бурелом Стенькой фразу:
  - Подралися два братушечки из-за власти. Один кричал: забери её себе, - другой отвечал: а на кой она мне сдалася? - после этого, сказывают, Стенька долго громко и неадекватно, мягко говоря, смеялся. Досмеялся даже до того, что попал в трясину, из которой его местная русалка за малу лепту натурой вызволила.
  Кроме оного, на пеньке у ёлочек Алексей, Людмила и сопровождавший Брата Малюта Скуратов заметили маленького человечка в сереньком пиджачке и с бородкой клинышком. Человечек аккуратно стенографировал беседу, протекающую на поляне и, потирая потные ладошки, оптимистично бормотал себе под нос:
  - Пъекъясно! Низы не могут жить по-стайому, а вейхи не могут упъявлять по-стайому!
  Малюта незаметно подошёл к старичку и тихохонько, чтоб не нарушить беседу венценосных братьев, грозя нагайкой, стал гнать писателя в лес:
  - А ну, пошёл прочь, писарчук твою налево! Не видишь разве?! Переговоры в верхах идут!
  - Именно! Именно в вейхах, батенька! - обрадовался нежданному собеседнику коммуникабельный старичок и спросил: - А вы сами что по этому поводу думаете, това'ищ?
  Малюта объясняться не стал, кликнул только двух дородных жандармов из сопровождения и вполголоса распорядился:
  - Препроводите мещанина Ульянова в село Шушенское Красноярской губернии! Да глаз там с него не спускайте! Исполнять! Немедля!
  Только старичка и видели.
  Чувствуя, что продолжение переговоров может возыметь серьёзные политические последствия, Роман по праву старшего поднял руку и сказал:
  - Вот что, Брат! Есть выход!
  - Какой? - спросили все хором.
  - Который устроит всех.
  - Говори, мой король! - затаив дыхание, молвил Брат.
  - Значит, так. Дай сюда державу и скипетр!
  Брат вынул требуемое из-за пазухи и с облегчением протянул Ромычу.
  Роман взял символы власти и торжественно сказал:
  - Я король московский, я король ростовский, я король азовский, я король шпаны... это... и прочая, и прочая, и малая, и белая, от Владивостока до Кёнигсберга, от Таймыра до Монгольской Первой Конной, от Москвы до самых до окраин, ныне и присно и во веки веков. Аминь!
  - Всё? - спросил его сияющий как медный алтын Брат, которому не терпелось избавиться от этой долбанной власти (и впрямь, кому она на фиг нужна? - прим. автора).
  - Кажись, всё!
  - Ну, тогда собирайся, Роман. Поедем во дворец.
  - Погоди, ещё одна незначительная деталь, - Ромка прокашлялся для того, чтоб присутствующие получили время осознать важность момента, и продолжил тираду так: - Властью, данной мне сейчас, объявляю: моим наместником и исполняющим обязанности его величества меня назначаю с этой секунды моего брата Брата, которому вручаю скипетр и державу, и знак особого расположения и доверия...
  - Ромыч, ты чё такое говоришь?! - возмутился Брат.
  - Тише, Братишка, не перебивай, когда король говорит. - Ромка приосанился и завершил речь: - Вручаю ему мои личные любимые шлёпанцы, которые будут символизировать то, что Брат мой правит от моего, собственно, имени. А мне некогда тут с вами разговоры разговаривать, у меня дел по горло, Харон уже заждался. Всем счастливо оставаться!
  С этими словами Роман снял с ног кожаные чувяки, положил их в руки Брата поверх скипетра и державы и, сказав:
  - Смотри, не потеряй! - прыгнул в недавно причалившую к берегу лодку, схватив рюкзак с вещами и оружие.
  Светичка степенно подошла к исполняющему обязанности короля, положила поверх ромкиных чувяк свои кроссовки и, босая, вскочила в лодку вслед за мужем.
  - Ты же простудишься босиком! - сказал ей Ромка.
  - Милый, а ты сплети мне лапти, - ответила Светичка, - мне так нравится, когда ты за мною ухаживаешь!
  - Хорошо, я попробую, - ответил растерянный Роман.
  - Я! Я умею лапти плести! - просветлённо выкрикнул в последний миг Алексей. И сиганул вслед за Романом и Светой.
  - Алёша! - раздался голос Людмилы.
  - Люсенька, не волнуйся! Поезжай в наше родовое поместье Карачарово, что под Муромом, расти Илюшку и не плачь! - подбодрил жену Лёха. А напоследок, чтоб милой не так тоскливо было, пообещал: - Через 14 годочков мы вернёмся, ты только в кино с другими не ходи!
  Лодка исчезла.
  Туман над рекой стоял густой. Он скрывал не только видеоряд, но и звуки.
  По приказу Брата оставшиеся на берегу долго кричали, прощаясь с бесстрашными туристами, но ответа не последовало.
  
  13. СВИНЧАТКИ МЫ НОСИЛИ В КАРМАНÁХ - ТАКАЯ ЗЛАЯ КАРМА, НА Х...
  
  Сначала всё шло чин чинарём. Даже всегда уравновешенный Ромка слегка заскучал.
  Неразговорчивый Харон, разгребая туман вёслами, довольно быстро достиг противоположного берега, с которого свешивался над водой край непролазного леса. В кудрях прибрежных ракит перевозчик быстро нашёл одну из редких проплешин и, причалив, без излишних сантиментов высадил троицу молодых людей на берег. И не прощаясь, нырнул обратно в непроглядную белизну над водой.
  Лес, казавшийся из лодки непролазным, на самом деле был достаточно прозрачным и приветливым на вид. Лишь шеренга ив на границе с кромкой реки стояла, сомкнув строй, будто желая оградить от взглядов проплывающих мимо маленькие лесные тайны и красоты. Женский был характер у леса: целомудренный, скрытный и, как позже выяснилось, непредсказуемый.
  Поднимающееся всё выше над землёй солнце съело туман. Сквозь редкие просветы в кронах берёз до покрытой шёлком травы земли кое-где добирались прямые солнечные лучи. Чередование светлых и тёмных полос придавало пространству странный вид. Казалось, что пространство не является единым, а состоит из множества прилепленных друг к другу фрагментов.
  Путники сначала решили пойти навстречу встающему солнцу и углубились в чащу, но очень скоро наткнулись на извилистую тропу, которая сама притянула к себе уставшие продираться сквозь траву ноги. Тропа привела на небольшую круглую поляну.
  На поляне никого не было. Сбросив рюкзак под ноги, Роман помог освободиться от ноши Светичке. Они сели в траву. Алексей остановился и устроился рядом.
  - Надо бы определиться, куда путь держать, - сказал Роман.
  - Слышал я, - ответил Лёха, - что в лесах здешних отшельники живут. Неплохо было бы кого-нибудь из них найти, да послушать совета умного человека: где да как обосноваться.
  - Хорошо, если кто-то из волхвов встретится, - согласился Роман. - Однако, на встречу надейся, а сам не плошай. Точно могу сказать одно: место надо найти тайное да неприметное, потому как здесь не только богомольцы обитают. Есть и другая братия.
  - Не поминай лихо, пока оно тихо, - произнесла дочь Всеведущего Джона.
  Да поздно уже было. Лихо притаилось в двух шагах.
  На поляну вывалился здоровенный детинушка с рябой мордой. Растопыренные козой пальцы на обеих руках неоднозначно свидетельствовали о его духовном и интеллектуальном уровне. Несло от аборигена как от животновода после трудового дня. Единственное, что оставалось непонятным: как ему удалось приблизиться незамеченным, ведь дышал он оглушительно громко, словно загнанный безжалостным всадником конь. Впрочем, разбираться, почему молодые воины проворонили приближение опасности, было некогда: детинушка схватил Светичку и на руках, как ребёнка, бегом потащил в лес.
  Роман с Лёхой стремглав бросились следом. Алексей даже успел лук с колчаном прихватить, но выстрелить прицельно долго не удавалось. Бежали что есть сил и почти не отставали, хотя шаг у ракшаса был вдвое длиннее. Наконец, лес поредел, и великан выскочил на край неожиданно открывшегося обрыва. Он обернулся, поставил Светулю на ноги впереди себя, закрывшись от возможных выстрелов Лёхи, и проревел:
  - Стойте!
  Преследующие его братья остановились в трёх десятках шагов. Отступать похитителю было некуда. Роман ощутил недоумение по поводу действий ракшаса: знающий местность вряд ли стал бы преднамеренно загонять себя в ловушку. Впрочем, вполне возможно, злодей не сомневался, что разделается с братьями, и специально для этого привёл их на край обрыва.
  Ракшас отдышался и сказал:
  - Я - Вира, Непобедимый Воин! Ваша самка понравилась мне и станет моей женой. А вы убирайтесь туда, откуда пришли. Вам всё понятно?
  - Если ты - Непобедимый Воин, имеет ли смысл прятаться за спину слабой женщины? - спросил Роман.
  Ракшас засмеялся. Голос его был на удивление мелодичным и приятным.
  - Хорошо, - закончив смеяться, сказал он, - пусть она отойдёт в сторону.
  - Светичка, отдохни в сторонке, пока мы с товарищем Вирой беседуем, - спокойно попросил Ромыч.
  Светуля на негнущихся ногах отошла на почтительное расстояние. Надо признать, что с лица её за всё время этого приключения не сходило выражение бесстрастного равнодушия к происходящему, хотя, наверное, чтобы оставаться в покое, ей приходилось-таки прилагать некоторые усилия.
  Когда Светичка отошла подальше от своего похитителя, Лёха - простая душа, почти не целясь, выпустил в супостата свою фирменную стрелу, натянув тетиву изо всех сил. Стрела ударилась в грудь Виры, отскочила и упала в траву. Лёха выстрелил ещё раз с тем же результатом. Разница заключалась лишь в том, что вторая стрела отпружинила от левого глаза гиганта, стоящего на краю обрыва. Алексей опустил лук в полном недоумении.
  Ракшас улыбнулся широко-широко и произнёс:
  - Попробуй ещё раз, мальчик. Только учти: я щекотки не боюсь. А перед тем, как убить вас, так и быть, открою секрет. Видите ли, дело в том, что я очень люблю молиться Богу и совершать аскетические подвиги в его честь. А Бог такой справедливый парень! Ему всё равно: ангел его хвалит или чудовище вроде меня. Бог, он как солнце, светящее всем без исключения. И если его от всего сердца просить о чём-нибудь, он обязательно исполнит просьбу просящего.
  Вира минуту молчал, а в завершении добавил:
  - И только потом, получив требуемое, просящий начинает понимать, что, как правило, оно ему было не нужно. Такая вот байда, мальчишки. Я попросил у Брахмы неуязвимости. Я сказал ему: 'Господи! Сделай так, чтобы меня не могло убить или ранить никакое оружие'. Ему что? Он исполнил просьбу, удовлетворившись моими многолетними молитвами. И вот я стою перед вами неуязвимый и практически бессмертный. За годы, в течение которых я обладаю даром Всевышнего, мне довелось столько кровушки пролить, что настроение моё окончательно и навсегда испортилось. А поскольку у меня плохое настроение, я вас сейчас убью. А завтра и девчонку вашу убью. - Вира вздохнул и пожаловался: - Скучно!
  - Врёшь ты всё, - сказал Ромка и, не давая ракшасу времени отреагировать на свои слова, развил мысль: - И Богу ты молиться не умеешь!
  - Чего? - не на шутку обиделся Вира. - Да я, на фиг, всю риг-веду наизусть знаю!
  - Ни фига ты не знаешь! - не смутился Ромыч и подошёл к ракшасу почти вплотную. - Тоже мне ведун нашёлся!
  - Сомневаешься? - прищурился Вира. - Ну, спроси меня о чём-нибудь! Спроси! Я отвечу - и тебе станет стыдно за то, что ты возводишь на меня напраслину! Экий ты, право, клеветник!
  - Да ты не то, что риг-веду не знаешь. Я уверен: ты даже не в курсе, как правильно по модернизированному канону солнцу поклоняться.
  Вира смутился и сказал растерянно:
  - И правда не знаю...
  - Не проблема, - подбодрил его Ромыч, - ты у меня спроси.
  - Как? - спросил Вира.
  - Смотри! - Роман на секунду закрыл глаза, чтобы сосредоточиться, потом широко раскинул руки над головой, потом склонился, коснувшись ладонями земли, и что есть силы подпрыгнул вверх.
  Непобедимый Воин как зачарованный следил за действиями собеседника.
  - Запомнил? - нахмурившись, спросил Роман. - Теперь объясняю: сначала ты обращаешь руки и лицо к солнцу, чтобы оно заметило, что ты молишься именно ему, а не какому-нибудь другому небесному объекту.
  - Так, - понимающе кивнул Вира.
  - Потом ты кланяешься солнцу, чтобы оно видело, как ты его уважаешь.
  - Понял, не дурак, - Вира улыбнулся и похвастался: - Про уважаешь я, слышь, в натуре, сам допёр. Понял?
  - А то! - кивнул Ромыч.
  - А вот про прыжок я чевой-то не тово, - честно признался ракшас.
  - Ну, это просто! - с готовностью продолжил инструктировать Роман. - Прыгая к солнцу, ты , типа, говоришь: Солнце, ты, конкретно, висишь так высоко, что никто не может быть выше тебя, а значит, ты - выше всех.
  - Крутая молитва! - глаза Виры заблестели от неистовой веры. Казалось: минута-другая, и он достигнет духовного экстаза.
  - Так и быть! - Ромыч махнул рукой, показывая, что решил открыть собеседнику самое сокровенное: - Чтобы молитва попала в точку без понтов и отмазок со стороны солнца, надо подпрыгнуть сто восемь раз. - Роман с сомнением посмотрел на Непобедимого Воина и покачал головой: - Вряд ли у тебя это получится.
  - Чё?! - возмутился ракшас. - Да я знаешь как прыгаю?
  - Как? - спросил Ромка.
  - Вот так! - ракшас подлетел метра на три вверх.
  Роман отступил на пару шагов назад.
  Ударившись о землю, Вира обрушил край обрыва и исчез из вида, увлекая за собой песок и камни.
  Подошедшие Светуля и Лёха посмотрели вниз.
  - Да, - произнёс Алексей, - от падений с такой высоты Брахма его не заговорил.
  - Я думала, что нам конец, - бестрепетно призналась дочь Видехи.
  Ромка тоже глянул вниз:
  - Странная история, вам не кажется? И вообще этот парень был мне почему-то симпатичен.
  - Он был хороший актёр, - раздался за спиной незнакомый голос.
  Молодые люди резко обернулись. Второй раз за день не заметить приближение незнакомца на расстояние вытянутой руки - это уже слишком!
  Но на сей раз, похоже, опасности не было: рядом стоял худощавый старик с длинными белыми волосами. Такие же белые борода и усы доходили ему до пояса. В руках старика красовался посох высотой с человеческий рост.
  Неплохое оружие, подумал Роман.
  - Агастья, - представился подошедший.
  
  14. НЕ ВСЕГДА МЫ СЕБЯ УЗНАЁМ.
  
  - У меня есть бобы и сушёные ягоды. Приглашаю вас отобедать в моём скромном жилище.
  Когда старик и трое друзей дошли до деревьев, которыми начинался лес, Агастья с силой ударил посохом в землю и крикнул:
  - Кшам!
  Та часть обрыва, на которой недавно произошла не совсем обычная беседа Романа и Виры, содрогнулась и съехала вниз. Друзья недоумённо переглянулись.
  - Надо же похоронить, как-никак тварь Божия, - доходчиво пояснил Агастья.
  - Дедушка, а ты кто? - вежливо заулыбалась Светичка.
  Старик пожал плечами и сказал:
  - Агастья.
  - Понятно, - кивнула Ивановна, но было заметно, что поняла она не всё.
  Старик весело рассмеялся и приободрил сбитую с толку молодёжь:
  - Ребята, не торопитесь. В любом случае, всегда в вашем распоряжении есть небольшая пауза, чтобы успокоиться и адекватно оценить обстановку.
  - Как в футболе, - произнёс Роман. - Там это называется пауза мастера.
  - Похоже, мы найдём общий язык, - расхохотался Агастья - и молчавший до сих пор лес ожил. Птички зачирикали, мухи и пчёлки зажужжали, грибы появились, из-за дерева выскочил добродушного вида клыкастый кабан величиной с мотоцикл с коляской и доверчиво уткнулся рылом Агастье в ладонь.
  - Вепрь! - радостно выкрикнул Лёха. - Мясом мы обеспечены.
  Кабан хрюкнул и поглядел на добра молодца так, что Алексею тут же захотелось стать вегетарианцем. Видимо, почувствовав это желание юноши, кабан не стал разжигать конфликтную ситуацию. Агастья не заметил или сделал вид, что не заметил бестактность Алексея. Хозяин леса трепал кабана по холке и по-отечески бормотал:
  - Вот тебе, Борис Николаич, жёлуди с большой поляны!
  В ладони старика появилась хорошая горсть желудей. Хряк стал их с аппетитом, не по-свински аккуратно хватать губами. Весь вид Бориса Николаевича выражал полное удовлетворение.
  - Какой хорошенький стал! Прелесть, а не свинья! - защебетала Светичка, схватила кабана за щёки и поцеловала в пятачок. Затем стала энергично шлёпать его по спине, приговаривая: - Ах, ты мой толстячок пузатенький! Как делишки у тебя? Соскучился по мамке?
  Кабан и Ромка густо покраснели. Кабан - от пробудившегося сыновнего чувства, а Роман, видимо, за компанию или просто без причины. Кроме того, Борька радостно заверещал и затопотал передними копытами, словно желая рассказать митхилке что-то известное только им двоим.
  Света повернулась к Агастье и объяснила:
  - Мы с Бориской давние знакомые! Можно сказать, с пелёнок дружим. - Потом она снова повернулась к хряку и добавила: - А ты, я гляжу, всё такой же неостановимый обжора, дружище!
  Кабанчик захрюкал ещё громче и, польщённый, стал быстро-быстро вращать своими миниатюрными поросячьими глазками.
  - Там, у молодых дубочков, этих жёлудей - видимо-невидимо! - сообщил Агастья Борьке, давая понять молодёжи, что присказку великолукских шутников на левом берегу Смородины знают.
  Когда кабан, понимающе кивнув, умчался на свой вегетарианский ланч, Агастья сказал:
  - Мудрое животное. Надо будет попросить Брахму, чтобы тот в следующей жизни вознаградил его за мудрость по достоинству.
  - Пусть он станет в следующем воплощении человеком! - от всего сердца пожелала Светулька.
  - Ага, большим человеком! - проявил солидарность Лёха.
  А Ромыч для какого-то хрена добавил:
  - К примеру, президентом.
  
  Вечером у костра, когда все формальности гостеприимства были соблюдены и ужин съеден, Агастья сказал:
  - Сдаётся мне, молодежь, что в местности нашей вы впервые - и не все тутошние обычаи и особенности вам известны.
  - Как деликатно вы сказали, уважаемый, что мы в лесной жизни - конкретные лохи, - ответил комплиментом на комплимент простой как медный алтын Алексей.
  - Деликатность и вежливость - мощное оружие, - сказал старик, - придёт время, и оно себя покажет во всей красе и в добрых, и в недобрых руках. Сейчас я здесь, возможно, для того, чтобы ответить на некоторые ваши вопросы и поделиться тем, что мне известно.
  Роман и Светичка задумчиво смотрели на пляску огня и молчали. Агастья тоже не торопился, понимая, что молодым людям необходима пауза для того, чтобы сформулировать самые важные вопросы. Пауза мастера.
  Наконец, Ромка сказал:
  - Меня не отпускает одна картина: глаза Виры, который упал в пропасть. Ракшас, как принято считать, и есть ракшас, но у него был добрый и грустный взгляд. За всё время, пока мы бежали за ним, и во время беседы на краю обрыва во мне не возникло и тени гнева по отношению к этому громиле, хотя он пытался похитить мою жену. Вишвамитра говорил нам, что мы можем сканировать душевное состояние низкочастотных существ: в этом случае внутри просто возникают их мыслеформы, и йог, как бы со стороны, начинает видеть мир глазами находящегося в его внимании животного, человека или того же ракшаса. А значит, раз мы не испытывали в момент нападения негативных ощущений, их не испытывал и нападавший. Божеством или йогом высокого порядка я его не рискну назвать. Хотя... подкрался этот Вира незаметно, а учитель Мишка нам с Лёхой часто говорил, что мы опасность за версту чуем. Странно. Что это? На левом берегу мир устроен по-другому? И добро - не добро, и зло - не зло? Майя.
  - По поводу Виры, - вдруг молвила Светичка: - Когда он нёс меня на руках, он шепнул дикую для той ситуации фразу.
  - Какую? - одновременно спросили оба брата.
  - Он сказал: не бойся, богиня, не один волос не упадёт с твоей головы. Почему 'богиня'? Я - обычная женщина. Таких богинь на земле-матушке - половина народонаселения.
  Следующая фраза Агастьи привлекла внимание всех сидящих у костра:
  - До того, как он стал Вирой, его звали Тимур. Он сочинял стихи и пел чудесные песни.
  - Можно с этого момента поподробней? - осведомился Алексей.
  - Он появился в наших краях несколько недель назад. Пришёл ко мне, долго извинялся за беспокойство, притащил в подарок кучу негодной пищи...
  - Это какой же? - проявил интерес ромкин брат и телохранитель.
  - Да сало там, колбасу сырокопчёную, бочку тушёнки на 200 литров... короче, еду для собак и дикарей.
  - Наверное, я - дикарь, - произнёс Лёха, сверкая глазами, в которых отразилось желание вкусить - и прямо сейчас! - негодной для Совершенных пищи.
  - Не проблема, в пещере за висящей шкурой - кладовка. Вира там и жил, и подарки свои держал. Там этой колбасы - хоть зажрись.
  - Вира жил в твоей пещере? - удивилась Света.
  - Не будем перебивать! - призвал к тишине Ромка своих товарищей, - пусть уважаемый Агастья поведает историю полностью! Тем паче, что у меня крыша уже совсем набекренилась от происходящего.
  - Ага, и у меня бекрень порядочный, ну, прямо до неприличия! - проявил солидарность Лёха.
  
  Короче, из-за леса, из-за гор пришёл в край мирных отшельников нормальный такой леший ростом 2 метра 95 сантиметров и весом чуть больше 400 килограммов. Для ракшасов, которые по жизни, если не было человечины, потребляли только крупную дичь, а в голодные годы волками и лисами не брезговали, появление на закрытой молитвенным бандханом территории аскетов было делом, говоря языком дипломатов, не совсем обычным. Лёха бы в этом случае сказал: 'на хрена он к вам припёрся?' - и подобная фраза сути дела ни на йоту бы не изменила. Но Лёха так только подумал, а Агастья, отключив посторонние лёхины думки, продолжил.
  Пришёл ракшас прямо к Агастье, бухнулся ему в ноги, положил перед святым всю снедь, что принёс - самое дорогое, понимаешь ли! - и попросил помощи.
  - Чем я могу тебе помочь, богатырь, пришедший из-за гор Алатырских? - удивился Агастья. - Видимо, ты ошибся! Мы, живущие тута - мирные отшельники, поклоняемся Создателю, которого на юге именуют Творцом Свар Шри Брахмой, а мы по простоте своей кличем Сварогом. Войн мы не ведём, интриг не плетём, братков своих за бабульки не мочим, а только совершаем аскетические подвиги во славу Сварога. По понятиям это - никчёмный мазохизм, толку от которого - ноль без палочки. Помочь тебе я ничем не могу, так что, мил дружок, ступай, откудова пришёл, и живи себе спокойно.
  - Нет! - завопил ракшас. - Не гони меня, добрый человек, а не то башку тебе оторву и оскверню твой алтарь - мало не покажется!
  - Экий ты, право, безобразник! И как не совестно?! Такие слова говоришь, что и помогать тебе не хочется. Шёл бы ты с миром - мир, он, большой. Шёл бы, да не возвращался.
  - Некуда мне идти, дедушка Агастья. Буду я при тебе жить.
  Тут Агастья взмолился:
  - Господи! И на кой мне этакий внучок на старости-то лет? Мне ж с ним порядочных людей в гости не пригласить будет: больно уж лико у него поганое! Да и воспитан он явно не гувернёром из Парижа. Что делать? Подскажи!
  Агастья обратил взор к небесам. Брахма, отодвинув в сторону грозовую тучу, размером и формами до мельчайших подробностей напоминающую Тульскую область, выглянул и крикнул:
  - Вира, сынок! Чё ты, ёлки, литературу разводишь? Ты толком говори! - а, обращаясь к аскету, сменил человеческий тон на вежливый: - Вы уж, уважаемый, мальчонке моему подсобите, чем можете. В долгу не останусь! - перекрестился и исчез, будто его и нету, как умные люди говорят.
  - Так ты от Самогó? - сменил игнор на милость аскет аскетов.
  - Ну, дык, - словно оправдываясь, кивнул ракшас и добавил: - а что лико у меня не с обложки глянцевых журналов, так на то воля моего папаньки: таким уж он меня создал.
  Агастья хотел ответить: 'вот он создал, он пущай и воспитывает', - но вслух произнёс:
  - Милый ты мой! - просиял Агастья. - Дак чё ж ты сразу-то не сказал? Да я ж для тебя - всё, что попросишь! Хоть прям сейчас!
  Он обнял громилушку, облобызал трижды по антисанитарному народному обычаю и сказал:
  - Ну! Проси!
  Вира потупился и ковырнул пальцем землю. Вывороченный ком земли шлёпнулся в костёр и похоронил его навечно.
  - Что же ты не просишь? - удивился Агастья.
  - Я стесняюся, - едва слышно пробормотал ракшас.
  Агастья чуть было не пришёл в замешательство, но Сварог, появившись ещё на миг, убеждённо заверил его:
  - Да он скажет! Попривыкнет - и всё, как есть, расскажет. Вы его только не дёргайте лишний раз: он у меня малость неадекватный.
  - Не вопрос, - согласился Агастья. - Если честно, Господи, мне и спешить-то особо некуда.
  - Это я знаю, - кивнул Творец Свар, - поэтому к тебе и обратился. Цени доверие! - и пропал окончательно. Только его и видели.
  Однако, инфа, которую озвучил сын Божий Вира, переполнила сердце Агастьи священным трепетом и ещё более непоколебимой верой во всемогущество Отца Небесного.
  Вира сказал:
  - Все мы - дети Бога Всемогущего. Все от Брахмы до червя...
  - Ты хочешь сказать, - задал вопрос Агастья, - что Сварог - сын самому себе?
  - Не упрощай, аскет, - улыбнулся Вира. - И не усложняй. Есть Разумная Сила, которая не нуждается в форме. Она выше формы. Вне формы. Она выносила и дала жизнь всему, как Мать даёт жизнь ребёнку. А зачал этот мир Отец, наблюдающий творение, как проявление Любви Матери. А когда детишки эволюционировали, они приняли формы мыслящих существ. Так не нуждающаяся в форме Мать, создала богов согласно насущной необходимости. Понимаешь? В другой Вселенной они могли принять иные формы. Сосуд может иметь любую конфигурацию: кубическую, тетраэдрическую, хаотическую, цилиндрическую, конусообразную и тэ дэ. Но сосуд в любом случае способен хранить воду. Так и боги - всего лишь персонификация наших представлений об Идеале, а Живая Истина - одна.
  - Может быть, ты и читать умеешь? - спросил с почтением Агастья.
  - А как это? - удивился Вира.
  Агастья тряхнул головой, отгоняя наваждение, и, придя в себя, произнёс:
  - Что это такое я сказал?
  - Неважно, наверное, обычный глюк, - отмахнулся Вира от ненужной темы. И продолжил: - Ты чувствуешь Нездешний Ветер, аскет?
  - О да! - Агастья улыбнулся, вернув внимание на почву знакомых ассоциаций.
  - Так вот, я попросил у Ветра, как ребёнок просит у родителей, исполнения моего желания. Ветер сначала не хотел его исполнять, видимо, давая понять, что вряд ли я прошу то, что мне действительно необходимо.
  - Так-так-так!!! - прищурился Агастья, чувствуя приближение Откровения.
  - Но Вселенная-Зеркало, в которой мы обитаем, устроена так, что Познать мы можем лишь на собственном Опыте. Понимаешь?
  - Парамчайтанья выполнила твоё желание? - улыбнулся аскет.
  - Конечно! Она всегда так поступает!
  - И о чём же ты попросил?
  Вира горестно вздохнул:
  - Моя просьба оказалась вершиной глупости: я попросил неуязвимости от любого вида оружия. Мать Парамчайтанья знала, конечно же, что мне это необходимо, чтобы уничтожить моих обидчиков. Я уничтожил их! Но через три дня дарованное мне оказалось мне ненужным! Ушла из этого мира Та, которую я любил и продолжаю любить вот уже много лет. Она теперь - там, в лучшем мире. И меня неудержимо влечёт к ней. И я бы ушёл. Но как?
  - Это привязанность, - попытался успокоить Виру Агастья.
  - О! Она была воплощением Нездешнего Ветра! Какие песни рождались в этом сердце! Песни, восхваляющие мою Любовь! Ты знаешь? У брата Рави, который теперь конкретно держит весь Юг, я был знаменитым певцом и композитором. Когда я пел, стадионы плакали! Красотки батальонами выбрасывались из окон и сами ползли к месту кремации! Их мужья и любовники что только не делали, чтобы отправить меня в мир иной, но... а ведь я сам теперь только этого и хотел! Агастья! Я хотел умереть, но именно это оказалось невозможным: Матушка принципиально исполняла мою первую просьбу.
  Но маленько опосля надо мной смилостивился Папанька. Мне приснился сон, который, как я полагаю, является в большей степени реальностью, чем та действительность, которая нас окружает, в то время как реальность, в которой мы пребываем и которая нам кажется собственно объективной реальностью, таковой на самом деле не является, будучи в реальности обычным сном. Ну, это просто, как два пальца обсосать.
  - Ни хрена себе, - утратил на миг духовный баланс Агастья, - что это ты сейчас сказал?
  - Не обращай внимания! Папка сказал мне однажды: слушая, не напрягайся, непонятные места просто пропускай, можешь даже вздремнуть. А придёт время - всё поймёшь.
  - Ну, я тогда посплю, а ты продолжай рассказывать, - мигом принял на вооружение новшество Агастья.
  - Хорошо, так вот, - продолжил Вира, отметив про себя, что надо бы папу спросить при случае об эффективности обучения во сне.
  - Я - весь внимание, - сказал, расположившись на шкуре, аскет и захрапел.
  Дальше Вира рассказал вот что:
  - Во сне Мама беседовала с Папой. Речь шла обо мне. Папа сказал:
  - Дорогая, не слишком ли ты строга к нашему Тимуру?
  - Это к которому из 1845267?
  - Который теперь Вирадха - Прирождённый Воин.
  - А, этот завуалированный агрессор? Как же, как же! Помню такого! И что Вирадха?
  - Он просит реинкарнации.
  - Насколько я помню, совсем недавно он просил как раз противоположного, он хотел быть бессмертным.
  - Ну, он передумал, дорогая. Ты же понимаешь: обычная история с этими детьми, блуждающими в мирах и запутавшимися в сетях Махамайи.
  - Значит, я должна бросить мою диссертацию и заниматься этим Тимкой, который сам ещё не определился, чего хочет? Некогда мне!
  - Милая, не будь жестокосердной!
  - Ну, хорошо, дорогой. Ради всеобщей гармонии, так и быть, я помогу нашему мальчику. Пусть он завтра зайдёт ко мне.
  - Для этого ему надо сегодня реинкарнироваться, а он не может. Я же ему даровал бессмертие в бою и неуязвимость от всех видов оружия.
  - Хорошо, пусть поест незрелых слив, да побольше...
  - Но, Солнышко, это - долгая история!
  Мама по-матерински нежно улыбнулась и произнесла:
  - Хорошо, тогда пусть идёт на левый берег Смородины, отыщет там аскета Агастью и под его приглядом дожидается прихода Господа Рамы, который на днях будет проходить через те места в сопровождении своей жены Ситы и брата Лакшманы. Рама - личность творческая, он придумает, как нашего дорогого Тимочку укокошить.
  - А вдруг не придумает?
  - Дорогой! Не говори глупости...
  
  - Вирадха-Тимур вас как богов ждал, - сказал в заключение Агастья молодым людям, - и - о, чудо! - его ожидания не оказались напрасными. Ты, Господь Роман - инкарнация самого Вишну, а Светичка твоя - Изначальная Шакти, в мирах творящая. Воистину, дивны дела твои, Господи!
  С этими словами Агастья бухнулся в ноги Ромычу и затрепетал в экстазе.
  - Встань, дедушка, Агастья! - засуетились Роман и Светуля. - Право, нам неловко! Ну, какие мы боги? Обычные люди, как все!
  - И не спорьте! - подскочил Агастья.
  - Дед, а я, типа, кто? - в вопросе Лёхи звучала трепетная надежда.
  - Нууу, сынок, ты - тоже хороший человек, - попытался утешить Алексея Агастья.
  - А насчёт инкарнации и прочей байды? - надежда в голосе Лёхи дала солидную трещину.
  Аскет внимательно оглядел Лёху, обошёл его со всех сторон, как бы прицениваясь, и удовлетворённо кивнул:
  - Есть маленько.
  - Фу ты! - облегчённо выдохнул любимый ромкин брат. - Прям от сердца отлегло! А то чувствуешь себя, типа, дегенератором.
  - Дегенералом, - поправил Ромка, вспоминая одно из верховных званий будущей вражеской армии, хотя войны ещё не было.
  - Уважаемый аскет, риши, муни, волхв, друид и протчая дедушка Агастья! - громко и отчётливо произнесла Светичка, давая понять, что хочет сказать нечто важное.
  - Чево тебе, доченька?
  - Вот! Хорошо как вы сейчас ко мне обратились! Прямо душа радоваится! Я хотела попросить вас не называть нас богами, потому что всё это - фигня на постном масле и отвлекает внимание. Мы живём, как все обычные люди, на этой прекрасной голубой планете, ничем от других не отличаемся и, в принципе, отличаться не собираемся. Поэтому, давайте по-простому общаться, право.
  - Как скажешь, моя богиня, - согласился аскет, - токмо не запрещай мне мою миссию выполнить, пожалуйста.
  Светичка сокрушённо вздохнула и, произнеся:
  - Мамочки! И тут мессианство! - спросила: - Какую такую миссию, дедушка?
  - Я должен вам кое-что сообщить.
  - И всего-то?
  - Да, только это!
  - Хорошо, сообщай, от нас не убудет.
  Агастья поблагодарил богинюшку-матушку - так он напоследок назвал Светулю. Поблагодарил, надо признаться, со всеми почестями, прочтя приглашение божествам, совершив омовение стоп дорогим гостям, предложив им сласти и подарки, спев древний гимн в честь Всевышнего и сотворив аарти. И только после этого он рассказал нижеследующее:
  - Несколько человеческих поколений тому назад родились два мальчика, два брата. Одного родители назвали Рави, а второго кумом Макаром. Ребятишки выросли талантливые и деятельные.
  Рави был склонен к подвижным играм, изобрёл кунг-фу и намылил репы всем тогдашним батырам и прочим, кто под руку попался. Кум Макар нравом оказался поспокойней. Впрочем, оно и к лучшему, поскольку размерчика он уродился такого, что одежду мог заказывать только через спецпошив, а когда ненароком вступал ногой в океан, в близлежащих прибрежных районах случались цунами и локальные наводнения, непременно с человеческими жертвами. Животные и цыгане, к счастью, не страдали: у них интуиция работала что надо, и вовремя подсказывала, что Макарушко вот-вот в воду ступит - в результате цыгане и зверьё быстренько убегали в горы под смех местного народонаселения, от которого через несколько часов оставались в лучшем случае рожки да ножки. Внимания Макар ни на кого не обращал, разве что Рави ему на кого-нибудь пожалуется. Тут уж: раздайся, грязь, Макар идёт! Отметелит кум братьёвых обидчиков - и опять своими делами занимается: жрёт, спит и ещё одним делом.
  Боги по простоте своей решили силушку Раваны и Макарки использовать в созидательных целях - и поручили им дело посильное. Братки по-пырому с поручениями справились: порешили легион демонов, донимавших богов, построили семь гидроэлектростанций, углубили ложа 14-и морей и ещё кое-чего по мелочи.
  Боги довольны были - нимагу! Что ты! Такие конкретные пролетарии пашут на них и забесплатно! Стало им совестно, и они спросили у Равика с его кумом:
  - Чё вам надо, парнишки? Как с вами расплачиваться?
  Кум Макар, улыбнувшись, сформулировал своё кредо:
  - Порево и жорево - это очень здорево, мля!
  - Чево? - не поняли боги.
  - Мой кум Макар просит вас, о бессмертные боги, чтобы вы устроили ему постоянный конкретный хавчик до беспределу и чисто поспать, когда он захочет. И чтоб никто не будил без особой надобности, - объяснил Равана.
  - Точно, братан! - подтвердил Макарушко.
  - А мне много не надо, - озвучил свою просьбу Равик. - Я хочу, чтоб меня никто не мог убить: ни бог, ни сиддх, ни ракшас, ни якша, ни гандхарв, ни хищный зверь.
  - Распишитесь в получении, - сказали боги и потеряли интерес к братушкам.
  Но ненадолго. Кум Макар поужинал - и спать. А Равана непоседой оказался и за короткое время покорил почти всю Землю: Африку, Южную Азию, Австралию, обе Америки, Атлантиду и Антарктиду за каким-то хреном. Типа, пингвины ему много дани заплатят! Неподвластной Раване осталась только шестая часть суши с названьем тайным Русь. Что это за название, никто толком не знал. Говорят, со временем станет ясно, что оно означает, но не сейчас. Да, ещё Западная Европа не под Раваной оказалась: типа, Русь её загораживает.
  Правит Равана уже много-много лет и, сказывают, собирает силушку для северного похода, чтоб покорить землю окончательно. Тут-то боги и зашевелились!
  - Ну, а мы-то здесь причём? - не понял Ромка.
  Агастья внимательно посмотрел на него и произнёс:
  - Равана забыл попросить богов об одной маленькой вещи: о том, чтобы его не мог убить простой человек.
  - Ну, и?
  - Ты человек, Роман. Простой человек.
  - Правильно, дедушка! Я - простой чел, обычный центфорвард заштатной по европейским меркам футбольной команды. Меня даже за рубеж никто не приглашает. Так что, никакие мы со Светичкой не боги. Правда, Свет?
  - Да, родной, - кивнула Света.
  - Что и требовалось доказать! - подвёл черту Роман.
  - А я? - спросил Лёха.
  - Погоди, брат! Про тебя разговора не было!
  - Не, я не понял? Я-то - бог или кто? - постарался уточнить Лёха.
  - Да бог, бог! - отмахнулся Ромыч.
  - Или кто, - добавила Света.
  Засмеялись все.
  - Думайте, как хотите, молодёжь, - сказал Агастья, - а я свою работу выполнил - и сейчас же отправляюсь в Сахасрару. Делать мне на этой Земле больше нечего.
  Старик встал, взял свой посох и хотел уже уходить.
  Ромка напоследок спросил:
  - Дед!
  - Что, Господи?
  - Да хорош тебе! Подскажи нам, сирым да убогим: где лучше обосноваться?
  - Три дня на восток идите. Там, под Челябинском, Магнитная гора есть. Подле природных ресурсов пока и живите. Заодно и стрел из магнитного железняка накуёте.
  Агастья отвернулся, ступил в темень ночную, а уже оттуда, вспомнив, произнёс: у меня под подушкой возьмёте стрелы с алмазными наконечниками. Авось пригодятся! И исчез, вспыхнув напоследок, как Тунгусский метеорит.
  
  А я опять отрёкся, маловерный.
  Как много их во мне ещё - иуд,
  в глазах которых мир подлунный - скверна
  и для кого любить - тяжёлый труд!
  
  Как память некрепка! Твоих ладоней
  мне не позволь прохладу позабыть!
  Мы, Дети Апокалипсиса - Кони
  Твоей Мечты, рождённые Любить!
  
  Ещё не всем видны лучи рассвета,
  но шорох растревоженных теней
  вещает лучше всякого ответа,
  что мир опять склоняется пред Ней!
  
  И кони вороные побелеют -
  дана им от рожденья эта масть.
  Иуды темнотой переболеют,
  когда Любовью мир осветит Мать.
  
  15. ИХ ДЕТИ СХОДЯТ С УМА ОТТОГО, ЧТО ИМ НЕЧЕГО БОЛЬШЕ ХОТЕТЬ.
  
   Шурпа зашла в апартаменты Императора и, не обращая внимания на толпящихся замов и помов, спросила напрямую:
   - Па, ну, я те дочь или где?
   Равана оторвался от годового или какого-то другого финансового отчёта, с которым к нему так некстати, по мнению Шурпы, припёрся главный банкир, он же до кучи министр финансов и пахан теневой экономики Инок Энтий, и, абстрактно взглянув на дочку, честно признался:
   - А кто ж его теперь разберёт, девочка.
  - Не, ну ты чё, па, ваще, в натуре?
  Равана наморщил лоб, искренне пытаясь что-то вспомнить, но за последние 456 лет своего августейшего, по единогласному мнению всех, без исключения, подданных, правления, в течение которого он, кроме вступления в многочисленные счастливые браки, неизменно заканчивающиеся разводами, имел честь лично участвовать в неисчислимых победоносных войнах, столько всего произошло, что такую мелочь, как имена своих дочерей, он запомнить просто физически был не в состоянии. Точно так же, как автор настоящего опуса не в состоянии дважды на память воспроизвести предыдущее предложение.
  - Ну, не помню я! - Равана, словно оправдываясь, развёл руками.
  - Тогда срочно вспоминай! А то у меня дело к тебе - первейшей важности!
  - Что за тон?
  - А чё? Нормальный тон! Я к тебе пришла или куда?
  - Дочка! Не выводи меня из себя!
  - Значит, всё-таки, дочка? - оскалилась Шурпа.
  - Это я так, с твоих слов. Не мешай! Видишь, я работаю?
  - Значит, работа для тебя важнее, чем родная дочь?!
  Равана заревел от бешенства и, чтобы хоть чуть-чуть успокоиться, нанёс стоящему рядом с ним с годовым отчётом в руках Иноку Энтию хук правой с разворотом. Энтий хрюкнул, упал на спину и скончался в страшной агонии.
  - Назначьте нового министра финансов, да поживее! - распорядился светлейший император.
  Место Инока Энтия, с которым мы на этом месте и распрощаемся (и - навсегда!) занял невзрачного вида мужчина в роговых очках и бухгалтерских нарукавниках. Он патриотично щёлкнул костяшками деревянных счёт, украденных, очевидно, при бандитском налёте на отдалённое сибирское райпо, и пробормотал:
  - Я здесь, мой император!
  - Молодец! - похвалил его Равана.
  - Служу императору и короне!
  - Короне можешь не служить!
  - Слушаюсь! Корону вычёркиваю, - произнёс новый минфин и в рабочем порядке произвёл запись в журнале.
  Шурпа подошла вплотную и воткнула длинный нож для колки льда новоявленному минфину в основание черепа. Тот упал навзничь. Агония этого министра финансов была даже более страшной, чем у предшественника.
  - Назначить!.. - хотел было крикнуть Равана, пока охранники за ноги уволакивали из апартаментов два свежих трупа, но претендентка в дочери перебила его:
  - Па, ну, не выпендрёживайся! Так мы с тобой только кучу народа зазря положим, а мы же не отморозки какие-нибудь, правда?
  - Это точно, ваше высочество! - раздался весёлый жизнерадостный голос из толпы приближённых. За фразой последовал здоровый смех молодого, полного сил и энергии и хорошо вымуштрованного смеяться придворного.
  Шурпа резко обернулась и выстрелила наугад. Из дула кольта лениво выползла струйка дыма. Пока дочка Раваны привычно продувала ствол оружия, в толпе раздался звук упавшего наземь тела. И тут же прозвучал язвительный голос:
  - Вы не того пристрелили, мэм!
  Шурпа выстрелила на голос. Упало ещё одно тело. Поскольку комментариев больше не последовало, девчонка весело озвучила своё умозаключение:
  - Похоже, на этот раз того!
  - Дочка! Ты срываешь государственное совещание, - капризным голосом произнёс Равана.
  - Па, знаешь, как надоели эти твои примочки? Из-за твоих бесконечных совещаний простая рублёвская девчонка не может 5 минут с родителем поговорить!
  Подданные сочувственно загудели.
  - Вот видишь, па? И народ меня поддерживает. 5 минут - и парься дальше со своими министрами.
  - Ладно, что там у тебя?
  - Па, я замуж хочу.
  - Так выходи! Какие проблемы?
  - Па, меня в этой стране замуж больше никто не берёт!
  - Так не выходи! Какие проблемы?
  - А я хочу, понимаешь? Чтоб по-настоящему, чтоб жили долго и счастливо - и умерли в один день.
  - Ну, вторую часть просьбы могу выполнить хоть сейчас. Кто из присутствующих тебе нравится?
  Шурпа обиженно подобрала красивые пухлые губки и сказала:
  - Ну и шуточки у тебя, папочка! Тем более, при посторонних!
  - Так! - заорал Равана. - Всем срочно заткнуть уши!
  Он принялся с пристрастием смотреть на приближённых, которые всем своим видом и талантом устремились демонстрировать, как тщательно они могут затыкать уши. Выстрел прозвучал не неожиданно. Глядя на упавшего, Шурпа произнесла:
  - Мне показалось, что этот подслушивал, - потом оглядела барабан, крутанула его пальцем и с сожалением сказала: - Блин! Патроны кончились!
  По залу пронёсся единый вздох облегчения.
  - Обманула-обманула! - радостно закричала Шурпа и стала разряжать обойму в толпу. Насколько не были дисциплинированными приближённые величайшего из императоров, но и они утратили профессионализм государственных служащих и в панике побежали вон из апартаментов.
  Шурпа игриво повернулась к отцу и сказала, заговорщически подмигнув:
  - Ну вот, теперь можно нормально поговорить, папуля!
  Равана вышел из себя и заорал:
  - Ты что себе позволяешь, дура?! Это же - лучшие из лучших! Кого ты мочишь, скотина? С кем я работать буду?
  - Ладно, па, расслабься!
  - Нет! Я тебя накажу!
  - Как? Пальчиком погрозишь? Или в угол поставишь?
  Равана схватился за сердце и, громко задышав, пробормотал:
  - Где валидол?
  - На фиг тебе валидол? - в бешенстве заорала Шурпа. - У тебя же нет сердца! Дочь, можно сказать, умирает, а он... Валидол!
  - От чего дочь умирает?
  Шурпа мгновенно сменила настроение и, всхлипнув, пожаловалась:
  - От любви!
  - От какой, на хрен, любви?!
  - Если бы я сама знала! - в этом месте Шурпа безутешно разревелась, упав отцу на грудь.
  Равана с минуту стоял ошарашенный. Потом стал гладить её по красивым чёрным волосам, приговаривая:
  - Ну, будет, дочка! Не плачь! Щас папка что-нибудь придумает.
  Вдруг глаза его радостно заблестели и он воскликнул:
  - Ура! Придумал! Вот тебе, доченька, ключики от вимана '666'. Заводи его - и лети на север, да подальше. Там тебя ещё мало кто знает: авось, какой-нибудь сердобольный мужичонка и отыщется.
  - Какой ты у меня молодец, папусик! - просияла Шурпа, схватила ключи от самолёта, поцеловала родителя и стремглав бросилась на улицу.
  - А ты, правда, моя дочка? - успел спросить вослед император.
  Уже в дверях Шурпа остановилась, повернулась на длинных стройных смуглых обалденных ногах и честно призналась:
  - Вообще-то, я тебе - родная сестра, Рави. А так классно выгляжу только потому, что профессионально занимаюсь фитнесом и хатха-йогой.
  - Ну, ладно, - успокоился Равана, - всё равно близкая родственница, - и, чтобы замять неловкость, добавил: - Об этом я просто так спросил, без подоплёки.
  
  16. НЕ ГУБИТЕ, МУЖИКИ, НЕ ГУБИТЕ!
  
  Роман проснулся и увидел глаза любимой. Минуту назад она разглядывала его спящего и чему-то улыбалась.
  - О Саха-Джахи! Очи твои!
  - Утро доброе, - тихо-тихо сказала она грудным низким голосом. - Как почивал мой супруг и господин?
  Ромка потянулся, чувствуя телом жаркую близость жены, обнял её и с улыбкой признался:
  - Я видел сон.
  - Какой?
  - К нам в хижину на аудиенцию прилетал Агастья.
  - И что он сказал?
  - Я думаю.
  - О чём?
  - Могу ли тебе об этом рассказать?
  - Можешь, - серьёзно молвила Светичка. - С женой ты можешь говорить обо всём. Конечно, если не боишься.
  - Агастья сказал, чтобы я берёг тебя.
  Светуля прильнула к Ромику всем телом и молча улыбнулась. Это было не счастье или несчастье. Это был полный покой. Шанти ему имя.
  - Агастья сказал:
  - Юная дева Маитхили, непривыкшая к испытаниям, из любви к своему господину последовала за ним в лес, хотя путь ваш труден. Поэтому, о Рама, храни её. С изначальных времен природа женщины - быть с мужчиной в процветании и отвергать его в дни испытаний. Мысль женщины стремительна, как молния, а слово остро, как нож, её настроения подобны полету коршуна. Таковы женщины! Но твоя супруга свободна от таких грехов, достойна славы и безгранично предана тебе. Среди богов она известна как Верность.
  - Что ещё сказал Агастья?
  - Больше ничего. На этом сон закончился.
  Света поцеловала Ромку и змеёй выскользнула из-под медвежьей шкуры, подаренной одним из отшельников, посетивших их с тех пор, как троица друзей поселилась на берегу стремительной Годавари у подножия Магнитной горы.
  Утро вступило в свои права.
  Выйдя из хижины, Светичка подумала, что хорошо вот так прожить всю жизнь в этом тихом месте, ни о чём не беспокоясь и никого не тревожа.
  - Гата! - крикнула митхилка и вытянула руку в направлении высокого валуна, выглядывающего из земли и окружённого мохнатыми елями, лапы которых были покрыты снегом.
  С неба на валун упал огромный чёрный коршун. Величественно сложив крылья, он издал высокий приветственный звук.
  - Знаешь, Гата! - поделилась с коршуном Светичка. - Рома передает тебе привет от Агастьи.
  Коршун широко взмахнул крыльями, хлопнул ими и внимательно уставился на собеседницу правым глазом. Взгляд птицы, казалось, пронзал насквозь.
  - А ещё он сказал, что Агастья сказал, что коршуны и мы, женщины, очень похожи. Хочешь знать чем?
  Коршун согласно промолчал.
  - Мы так же быстро меняем настроение, как вы летаете.
  Коршун засмеялся по-птичьи. А через миг его уже не было в поле видимости.
  Лёха, как истинный телохранитель, уже нёс свою суровую службу, стоя на краю поляны спиной к хижине. Света хитро улыбнулась, слепила снежок - и что было силы, запустила в деверя. Он стремительно развернулся и поймал пущенный ею снежок, да так, что тот сохранил свою форму.
  - Привет! - улыбнулась Света. - Какая красивая зима сегодня!
  - Она - любимое время нашего Романа, - приблизившись, сказал сын Саманты.
  - Расскажи, - попросила Светичка.
  - О чём?
  - О Зиме.
  Коршун упал с неба на валун и просительно заклекотал.
  - Вот видишь: и Гата хочет тебя послушать.
  - Зима, - произнёс Алексей, - это время, когда жизнь сбрасывает с себя морщинистую маску старости и растекается в воздухе тишиной. Зима - это ничем не затронутая чистота и время наслаждения плодами деяний, посеянных весной, взращённых в летнюю пору и собранных в житницы во время сбора урожая. Зимой не утолившие жажду завоеваний полководцы готовят свои армии к новым походам. В зимнюю пору Солнце уходит на юг, туда, где обитает всепоглощающий Яма-раджа. И север в это время напоминает женщину, лишившуюся благоприятного тилака на лбу - знака, символизирующего то, что она находится под защитой своего супруга. Луна в зимние ночи не светит как прежде. Её молочное сияние тускнеет, будто Луна тоскует в разлуке со своим возлюбленным. Свет Луны зимой напоминает загоревшую в солнечных лучах кожу юной митхилки, кожу, которая после стольких солнечных дней уже не столь бела и ослепительна, как в весеннее время и в начале лета.
  - Ты - поэт, Алёша, - улыбнулась Светичка.
  - Зима - время отречения от всего ненужного и ушедшего в страну небытия. Лишь дух остаётся незыблемым наблюдателем завершения цикла бытия, чтобы увидеть, как вскоре снова бессмертная Бала-юность проклюнется из белизны Покоя и вступит в свои права, вскружив голову наблюдающего бурным ростом вечного возрождения. Зима - время аскез. И Брат, сын нашего отца и Екатерины, отказавшись от престола, наслаждений и роскоши, вступил на путь поста и отречения. Наверняка в этот утренний час он, окружённый министрами и советниками, спускается к Москве-реке, чтобы совершить омовение. Как он, выросший в роскоши и непривыкший к холоду выдержит эти испытания? Эту ледяную воду? Я знаю: даже будучи правителем нашего королевства, он остаётся полностью преданным Роману. Говорят, что сын похож на свою мать, но язык не поворачивается сравнить благородного Брата с его матерью Екатериной...
  - Спасибо, братишка. До этого места была просто сказочная поэма, - поблагодарил незаметно подошедший Роман.
  - Действительно, - согласилась Светуля, - нет надобности хулить вице-королеву, она - чудесная заботливая Мать, она подарила нам эти просторы, эту свободу от городской суеты, эту бескрайнюю, как родная земля, красоту.
  - Хорошо, - согласился Лёха. - Утренняя поэма окончена.
  - В таком случае, дорогие мои мужчины, раз уж мы собрались сейчас все вместе, вчетвером, у меня есть к вам небольшая просьба.
  Роман, Алексей и Гата не стали перебивать Светичку. Они просто молча в ожидании посмотрели на неё.
  Юная женщина сказала:
  - Я очень рада, что обитающие в окрестных лесах риши и отшельники признали в нас добрых соседей, а в вас, моих покровителях и защитниках, они видят опору для себя. Когда они приходят в гости, их просьбы о защите от ракшасов звучат непременно. Моя просьба проста: вы не должны без крайней необходимости давать обещание убивать и преследовать даже демонов. Я прошу вас применять вашу силу только для защиты. Такая просьба.
  - Хорошо, Маитхили, - произнёс Роман, - мы не станем атаковать первыми.
  - Да, - согласился Лёха, - присоединяюсь. Тут его глаза сверкнули и он добавил сакраментальным голосом: - Мы - мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути!
  А Гата по-птичьи засмеялся и дружески подмигнул Светичке.
  
  17. Я НА ТЕБЕ НИКОГДА НЕ ЖЕНЮСЬ!
  
  Ромка давно не мог вспомнить, когда последний раз промахивался, стреляя из лука. При этом неважно, статичной была цель или двигалась с какой угодно скоростью. И ветер не мог заставить Романа промахнуться, даже если налетал непредсказуемыми порывами. А тут... увидел бы Лёха - не сдержал бы смеха!
  Олень стоял в десяти шагах. И то, что с неба упала эта железная птица - не повод промахиваться! Но стрела пролетела мимо, скрывшись между деревьями, а добыча упорхнула в заросли.
  Молодой лучник с удивлением увидел, как изнутри птицы выскочила обтянутая чёрной кожей изящной выделки женщина с красными волосами и смуглым худым лицом. Она была высокого роста - чуть повыше Ромки - и непривычно худа телом. В своём царстве Роман таких тощеньких не видел. К тому же, это неприличное одеяние, не скрывающее, а наоборот выставляющее напоказ фигуру.
  Было холодно. Щёки Романа были красны от мороза, а от бесстыдства прилетевшей дамы стали просто пунцовыми.
  Роман опустил глаза.
  Она подошла к нему, дрожащая от холода и беззащитная, и произнесла:
  - Ну и колотун у вас на севере! Я сейчас точно дуба дам!
  Ромик, несказанно обрадовавшись поводу прикрыть срамоту красавицы, стянул через голову чехол, сшитый из медвежьей шкуры, и, протянув ей, тихо сказал:
  - Оденьте это, госпожа.
  - А как это надевать? - спросила она.
  - На голову, - ответил он.
  - У меня не получится. Ты меня одень!
  Ромка, отворачиваясь, напялил на гостью с небес чехол и сказал, отойдя:
  - А там есть проёмы для рук. Рукава называются.
  - Понятно, - улыбнулась дама. - Спасибо. Ты очень добр! Ну, а теперь веди меня в свою пещеру - и спасай от холода!
  - Конечно, - согласился Роман, считающий, что, каким бы гость ни был странным, отказывать ему в угощении и помощи нехорошо.
  Приведя лётчицу к хижине, Роман жестом пригласил её зайти внутрь.
  - Светик, познакомься: это - наша гостья из Южного царства.
  - Моё имя Шурпанакха, для друзей - Шурпа, - представилась прилетевшая. - А вы кто, господа аборигены?
  - Садитесь обедать, - просто сказала Светичка и поставила на стол миску с бобами, - сегодня разгрузочный день: муж мой Роман второй день с охоты без добычи приходит. Вчера олень был красивый, а сегодня...
  - Сегодня я не успел застрелить оленя. С неба упал виман с нашей гостьей: пришлось спасать её от холода.
  - Садитесь поближе к очагу - здесь теплее, - сказала Света и вышла звать к обеду Лёху.
  Шурпа попробовала вегетарианской пищи и сказала из вежливости:
  - А ничего, прикольно. Для разнообразия попробовать можно и эти маленькие постные яйца. А больше ничего нет? - и отставила тарелку в сторону.
  Роман спросил:
  - Ты когда-нибудь видела Равану?
  - Он - мой родной брат, а что?
  - Интересно, какой он?
  - Странное ты существо, человек! - обиделась Шурпа. - Перед тобой - отпадная девчонка сидит, а ты о какой-то ерунде её спрашиваешь! Кстати, как тебя зовут?
  - Света же говорила тебе: Роман.
  - Ну, да, точно! Так я тебе нравлюсь, Роман?
  Ромка немного помолчал и ответил:
  - Я предпочитаю видеть в людях хорошее.
  - Дипломат, - захохотала Шурпа. - Значит, тебя интересует мой брат великий император Юга Равана? Хорошо, я расскажу тебе о нашей семье. У меня пять братьев. Все они - воины, которым нет равных. Беспощадные к врагам Кара и Душман. Витёк - этот любит поумничать, но в умении сражаться никому не уступит. Огромный и непобедимый Макар. Когда он идёт, дрожит земля, а если наступит в море - страшные волны обрушиваются на берег. Всех их доблестью и силой превзошёл Хозяин мира мой старший брат Равана. Ему подчиняются даже боги. Скоро он придёт сюда и присоединит к своей Империи, над которой не заходит солнце, ваши земли. И тогда на земле будет лишь один хозяин - он. Такие у меня братишки, Роман. Но они - дети по сравнению со мной. Странно, что ты раньше ничего не слышал о Шурпе - той ракшаси, которая способна менять свой облик, появляться там, где ей нужно и летать по воздуху быстрее птиц.
  Да, охотник, не пройдёт и двух лет, как на эти земли хлынут, словно океанская волна на берег, армии великанов. Они утопят в крови те народы, которые по глупости своей рискнут сопротивляться. Ещё не родился в подлунном мире тот, кто способен остановить непобедимого в бою гения стратегии и тактики военного искусства Равану. Боги сами наделили его этими дарами в награду за оказанные неоценимые услуги.
  Но тебе, человечек Роман, нечего бояться. У тебя есть я, та, которой ты почему-то безумно нравишься.
  - Ты мне поможешь избежать гнева Раваны? - улыбнулся Ромыч.
  - Да! - глаза Шурпы призывно сверкнули. - Тебе для этого надо всего-навсего жениться на мне. Поверь, охотник: ты станешь министром при дворе величайшего из императоров всех времён. Ты будешь купаться в золоте!
  - Ты делаешь мне лестное и заманчивое предложение, - в голосе Ромы звучало неподдельное уважение, переходящее в бурный трепет.
  В этот миг в хижину вошёл Лёха, которого Светичка позвала обедать. Тут же вошла и она сама.
  Роман продолжил, обращаясь к Шурпе и в знак уважения приложив руку к груди:
  - Предлагая мне жениться на тебе, о Шурпанакха, ты оказываешь мне величайшую честь. Тем более, что ты принадлежишь к богатейшему и могущественнейшему на земле роду. Спасибо тебе и нижайший поклон! Однако, я с наиглубочайшим сожалением вынужден отказаться от этой великолепнейшей партии. И вот почему: перед тобой, о Шурпанакха, стоит Светлана свет Ивановна, дочь Джона-Всезнайки. Эта Светлана уже является мне женой. Печальный опыт моего отца говорит мне, что жениться более, чем на одной женщине - совершать затяжное самоубийство.
  - Ты чё, - оскорбилась Шурпа, - посылаешь меня?
  - Да, - честно признался Ромыч, - но недалеко. Перед тобой - мой младший брат Алексей. Он молод, силён, метко стреляет из лука и имеет непревзойдённое чувство юмора. Он даже свинью может в речке утопить, хотя жир по удельному весу легче воды - и хорошую свинью утопить теоретически невозможно. Даже поговорка такая есть: свинья не тонет. Да что там! Лёха - волшебник, балагур и выдумщик! И ещё он стихи пишет. Белые, как наша зима. Он - очень хороший и положительный. За ним, о сестра Императора Юга, ты будешь, как за каменной стеной. Поговори с ним. А там, глядишь, пирком да за свадебку!
  Шурпа не расстроилась и стала расписывать Алексею все преимущества женитьбы на ней. Света, чтобы не расхохотаться, ушла в угол хижины и принялась надраивать песком медный котёл для похлёбки.
  Алексей слушал Шурпу с полным вниманием, часто кивал, поддакивал и нахваливал говорящую и её братьёв. Когда вдохновлённая собственными речами Шурпа предложила Лёхе жениться на ней и, выдохшись, смолкла, сын Саманты, с почтением упав на колени, ответил:
  - О великая! Ты - сестра самого императора Раваны! Ты фактически царица! А я - презренный слуга нищего изгнанника. Даже если бы я и хотел, я не смог бы на тебе жениться! Столь неравный брак уронит твоё царское достоинство! Прости, но я вынужден тебе отказать. Обратись ещё раз к моему брату. Он всё-таки был в прошлом претендентом на царский престол. Сделай ещё одну попытку, умоляю тебя! Ведь ты прекрасна, как сама красота! Не сомневаюсь, что Роман отвергнет обычную смертную женщину и предпочтёт тебя ей!
  - Издеваетесь, значит? - слишком спокойно произнесла Шурпа, выхватила нож и метнула в Свету.
  Лёшка каким-то чудом успел вытянуться в струну и в прыжке отвести бросок в сторону. При этом лезвие ножа рассекло его левую ладонь. Выбив нож, посылаемый рукой Шурпы в сторону Светички, Алексей откатился в угол хижины и замешкался. Ракшаси вскочила на ноги и устремилась к Свете, но Ромыч успел перехватить гостью, встав между ней и своей женой.
  Шурпа нанесла Роману удар в живот и тут же в челюсть.
  Второй удар он успел перехватить и крепко сжал руку демоницы. Через мгновение она была прижата Романом к стене хижины и лишена возможности двигаться.
  - Ты воюешь с женщиной, презренный человек? - сдувая волосы, падающие на покрытый каплями пота лоб, процедила сквозь зубы Шурпа.
  - Защищаю женщину, - ответил Роман.
  - Мой брат уничтожит тебя!
  - Сейчас речь о тебе. Чтобы сохранить свою жизнь, ты должна дать обещание вести себя миролюбиво и отказаться от намерения причинить нам вред.
  - А если я скажу: нет?
  - Я буду вынужден повернуть твою голову так, что затылок будет строго спереди.
  - Мерзкий садист! Ненавижу тебя!
  - Не отвлекайся. Жду ответа ровно пять секунд. Четыре уже прошло.
  - Да! - выдохнула ракшаси. - Да, я обещаю быть послушной девочкой! Отпустите меня домой, а то я сейчас от страха описаюсь!
  Роман повернул голову туда, где сидела Светланка, продолжавшая спокойно надраивать котёл для вкусной похлёбки.
  - Светичка! - позвал Роман.
  Она точно так же, как это сделала минутой раньше прижатая к стенке Шурпа, сдула волосы с запотевшего лба, тыльной стороной ладони вытерла лоб и, повернувшись, спросила:
  - Ну, что тебе, Ромик? Не видишь разве? Я занята!
  - Действительно, брат, давай не будем мешать Свете выполнять её обязанности! - воззвал очухавшийся Лёха. И добавил: - А сами станем хорошо выполнять свои. И тогда жизнь на земле наладится!
  Шурпа нервно захохотала и, сквозь смех роняя слёзы с красивых ресниц, произнесла:
  - Я думала: мы в Ланке - сумасшедшие. Теперь вижу: нам, ракшасам, далеко до людей.
  - Лёшка, - сказал Роман, ослабляя хватку, - проводи дорогую гостью до её драндулета. И проследи, пожалуйста, чтобы она благополучно улетела.
  Алексей кивнул Шурпе, указывая в сторону выхода, и вслед за ней покинул хижину.
  Рома сказал Светуле:
  - Ты просила, чтобы мы были помягче с ракшасами. Я не стал убивать эту демоницу, - помолчал и добавил: - Не знаю, правильно ли это.
  Света повесила котёл над очагом, наполнила его водой из вычищенной тыквы и сказала:
  - Чувствую: будет недоброе. Береги себя на охоте.
  Когда Алексей вернулся, проводив Шурпанакху, он сообщил:
  - Перед отлётом она схватила мою руку и прижала к своему лицу.
  С этими словами Лешка показал Роме и Свете свою сверкающую красную окровавленную ладонь и упал без памяти.
  Роман поднял брата с пола и отнёс в постель, а Света сняла с натянутого справа от очага шнура связку встань-травы для лечебного отвара и принялась рвать на лоскуты свой праздничный сарафан.
  - Как оклемается - сменим место стоянки, - сказал Ромка.
  
  Меч, кровью и жиром асуров запятнан, устал,
  Затупленный в битве, срубающий головы с плеч.
  Ещё далеко до Победы. Зазубрена сталь.
  О Мать! Остуди хоть на миг Твой изрубленный меч!
  
  Иллюзия мира: трава, небосвод голубой,
  Богатство и блеск бесконечной вселенской тюрьмы, -
  В ней братья и сёстры мои бьются сами с собой,
  Не чувствуя тьмы, захватившей тела и умы!
  
  Как счастлив я быть продолженьем разящей руки!
  Твой Гнев не снесёт никакая на свете броня!
  Последняя Битва: ломаются копья, клинки...
  И вот Ты Земле предлагаешь осколки меня.
  
  Утихнет сраженье - войну победит Тишина;
  Цветами любуясь, забыв о Последней Войне,
  Прекрасная дочь моя Анна, как будто - весна,
  По полю гуляя, свой взгляд остановит на мне...
  
  18. МУЖИКИ ТАМ ВСЕ ЗЛЫЕ: ТОПОРАМИ СЕКУТСЯ!
  
  - Здравствуй, сестра! - расплылся в широченной улыбке - благо лицо было: в три дня не обгадишь - хан Кара.
  - Здравствуй, брат! - Шурпа обняла здоровяка, глаза которого сверкали радостью. - Как живёшь? Сто лет тебя не видела!
  - Пожалуй, даже малость поболе, - согласился Кара. - С тех пор, как я с моими нукерами ушёл от Равика на север на вольные хлеба. Как, кстати, он поживает?
  - Равик круто стоит, - ответила Шурпа. - Что ему будет? Весь мир почти что - под ним ходит.
  - Да, радостно слышать, что столько лет прошло, а всё - по-прежнему! - Кара не переставал улыбаться, держа любимую с детства сестрёнку за плечи. - Всё - как раньше, и ни одна живая тварь не смеет мешать нашей семье жить так, как мы хотим. Кстати, хочу тебя спросить: красить лицо кровью - новая столичная мода, или как?
  - Дело у меня к тебе, брат, - ответила Шурпа.
  - Пошли за стол! Нормально пообедаем: ребята десяток отшельников в лесу выловили, сейчас шашлык будет готов. А после и о деле поговорим.
  Со смаком обгладывая человеческую руку, сидящая у костра Шурпа рассказала Каре о встрече с Романом и Алексеем. Ракшасы внимательно слушали её, не подавая никаких реплик. После того, как Шурпа закончила свой рассказ, Кара переспросил:
  - Получается, что эти двое ничем тебя не обидели? Почему ты злишься на них?
  - Не обидели?! - взбеленилась демоница. - Эти мерзавцы заставили меня испытать унижение! Они, в конце концов, могли убить меня!
  - Погоди, сестрёнка! - перебил её Кара. - По мне, так эти аскеты - нормальные пацаны: обошлись с тобой вежливо, накормили какой-то байдой, не надругались, хотя и могли, похвалили нашу семью, да ещё и до вимана проводили. Правильно?
  - Они меня чуть не убили! - упрямо повторила Шурпа. - Меня, твою сестру! Ты понимаешь?!
  - Вот если бы убили - был бы повод отомстить. Правильно, ребята?
  Ракшасы одобрительно загудели.
  - Значит, я могу обращаться к тебе за помощью только после того, как меня убьют? - спросила Шурпа и плюнула в костёр. Костёр погас. Наступившая темнота остановила смех, вызванный шуткой демоницы.
  - Кто-нибудь! - выкрикнул Кара. - Сделайте, чтоб было светло!
  Во тьме зашевелились.
  Голос Кары произнёс:
  - Если бы был повод, мы бы замочили этих недомерков без разговоров. Мы и так питаемся, в основном человечиной. Но ходить на охоту на север невыгодно: расстояния большие, а народу там живёт мало. Отправляться за перевал и стаптывать ноги четверо суток ради трёх тощих аскетов - не для моих ребят.
  - Ты смеёшься надо мной? - свела брови Шурпа.
  - Нет, размышляю. Мои ребята пойдут с тобой, если ты объяснишь им, ради чего они должны больше недели париться в дороге и пересекать горный хребет.
  - Хорошие у тебя ребята, - злобно процедила ракшаси.
  - Нормальные, своё дело знают, - спокойно ответил Кара. - Кстати, ты так и не ответила, почему у тебя на лице запёкшаяся кровь?
  - Роман и Лакшман отрезали мне уши и нос, - тихо произнесла Шурпа. - Крови было - море. Я чуть концы не отдала.
  - Но у тебя и нос, и уши - на месте!
  - Новые выросли.
  - Как?!
  - Как, блин?! Как хвост у ящерицы!
  - Так что ж ты сразу не сказала?! - загрохотал разгневанный Кара. - Теперь-то я понял, откуда у тебя кровь на лице! Конечно же, сестрица, мои лучшие четырнадцать воинов пойдут за тобой! Они убьют мерзавцев Романа и Лакшмана! И ты напьёшься горячей крови последних и, надеюсь, в последний раз в нашем приличном обществе упомянутых! А с женщиной ихней можете поступать так, как подскажет вам ваша неуёмная убогая фантазия! - Кара окинул взглядом своих приближённых и, тыча жирным волосатым пальцем, завопил: - Ты, ты, ты и вы пойдёте за почтенной сиротой - и сделаете всё, о чём она попросит! Именем тарабарского короля, то есть, собственно, лично моим именем!
  - Выступаем немедля! - звонко, по-пионерски крикнула радостная Шурпа.
  
  19. ОТ ГЕРОЕВ БЫЛЫХ ВРЕМЁН НЕ ОСТАЛОСЬ ПОРОЙ ИМЁН.
  
  Рома зашёл в хижину и приставил лук к стене у входа.
  Светуля уже несколько дней не отходила от постели, на которой бился в горячечном бреду Алексей. На лезвии ножа Шурпы, похоже, был яд. Кровь продолжала медленно сочиться из раны, не желая свёртываться. Лёха то метался, выкрикивая какие-то отрывочные фразы, то затихал, почти переставая дышать. В минуты затишья тело Алексея остывало. Казалось, что дух покинул его.
  - Как дела? - спросил Ромка, подойдя к постели брата.
  - Опять читала тайные имена, - прошептала Светичка, едва шевеля губами. - Кровь останавливают только они. Но ненадолго.
  - Я уйду на пару дней, - сказал Роман.
  - Что случилось?
  - Пока что ничего. Но будь внимательна, выходи слушать Гату. Если завтра он начнёт тревожно кричать, бросай Алексея и прячься в горах. Там за ручьём, бьющим из чёрной скалы, есть пещера, в которую из ракшасов сможет пролезть только Шурпа. Возьмёшь маленький лук, чтобы защищаться. Не спорь. Если Гата сообщит, что меня нет, Лёху ты уже не сможешь спасти. Спасай себя. Обещай мне.
  - Да, - встав от больного, сказала Света.
  Прощальный поцелуй был короток. Рука Ромки запомнила нежное и крепкое одновременно пожатие узкой ладошки жены.
  Роман вышел в занимающийся рассвет. Гата, сидящий на камне, стремительно повернул маленькую голову к человеку.
  - Значит, говоришь, они движутся к перевалу?
  Гата крикнул утвердительно.
  - Что ж, там есть узкий длинный коридор. Если они войдут в него, им будет невозможно атаковать меня одновременно с разных сторон.
  Коршун взмыл в небо. Роман побежал по лесной тропе. Побежал трусцой, не торопясь. Марш-бросок предстоял затяжной. Надо было рассчитать силы так, чтобы не опоздать: ракшасы передвигаются быстро. Единственной их слабостью является то, что они предпочитают прятаться в тени в светлое время суток. А то, что Гата заметил их приближение было почти чудом. Видимо, Шурпа подгоняла воинов Кары и рассвет застал их на открытом месте во время движения.
  Впрочем, рассуждать об этом было сейчас ни к чему.
  Ромка бежал несколько часов. Немного передохнул, спрятавшись от пронизывающего ветра, бьющего в спину и помогающего бежать к месту неизбежной встречи. Съел пласт солёной оленины и запил несколькими глотками воды, разбив лёд, сковавший русло лесного ручья. Вода, от которой ломило зубы, наполнила тело бодростью.
  Короткая медитация - и свежий, отдохнувший воин готов был двигаться дальше.
  Когда ночь раскинула чёрные крылья над землёй, Роман не прекратил движение. Остановился лишь на пять минут - и опять медитировал. Это прекрасно заменяет сон в экстремальных ситуациях. Спать было нельзя: усталость может отключить сознание надолго. И тогда - всё.
  Несмотря на то, что ночью ракшасы тоже двигались навстречу, в коридоре ущелья Роман оказался первым. До рассвета было не больше часа. Гата не мог подать знак: было ещё темно. Склонившиеся с двух сторон скалы сгущали мрак.
  Роман воткнул в расщелину скалы на высоте поднятой над головой руки заготовленный заранее факел, запалив его в последнюю секунду. Отойдя в тень, в ту сторону, из которой пришёл, Ромка замолчал и стал ждать.
  Ему повезло: отряд, возглавляемый Шурпой, не остановился на привал где-то впереди, а вошёл в круг, освещённый горящим факелом, за несколько минут до рассвета. Они все как по команде смотрели на огонь, зажжённый Романом. Лучник успел сосчитать: их было пятнадцать, включая женщину.
  Шурпа вдруг почувствовала недоброе - и даже успела крикнуть:
  - Погасите огонь!
  Ракшасы быстро выполнили её приказание. Но в миг, когда огонь погас, четыре стрелы нашли свои цели, а четыре уже были в полёте. Дальше Роман стрелял по памяти. Со скоростью две стрелы в секунду.
  И всё же, двое добежали до него. В темноте они видели лучше человека, и когда факел был потушен, они обнаружили того, кто так быстро и неумолимо отправлял их товарищей в мир, противоположный Небесам.
  Роман тоже успел заметить их приближение: стремительно надвигающиеся силуэты в полумраке. Занесённые над головой тесаки на длинных рукоятках. Он успел выхватить из ножен длинный узкий меч, уклониться в сторону от свистящего в рассекаемом воздухе топора ракшаса и неуловимым движением, почти наугад, срезать с плеч то, что по идее должно было быть головой чудовища. Но встретить второго Роман не успел: не хватило самой малости. Ракшас, тяжело ухнув, из-за головы, обеими руками, словно дрова рубил, резко опустил свой огромный тесак на врага. Наверное, он не рассчитал скорость сближения. Или размер противника. Или просто это был не самый удачный день в его трудовой биографии. Роман оказался между огромных рук, крепко державших ушедшее глубоко в землю оружие ракшаса. Их глаза встретились. Ракшас улыбнулся, успев понять, что перед ним - всего-навсего какой-то коротышка, которого в ближнем бою ногтём прищёлкнуть можно. Роман не улыбался: он поджал правую ногу, мягким движением достал засапожный нож, а нож достал сердце демона. Ромка успел, перевернувшись через голову, откатиться в сторону. Вскочив на ноги, он увидел, что уже рассвело.
  Вытащив нож из мёртвой туши, завалившейся набок, и по достоинству оценив качество своего меча, столь аккуратно отделившего голову от тела того, кто умел бегать быстрее товарища, Ромыч подошёл к живописной куче трупов в нескольких шагах от схватки. Медленно пересчитав их, он произнёс:
  - Всё правильно: вместе с теми двумя - четырнадцать.
  После этого он обратился к Шурпе, которая сидела с остекленевшим взглядом посреди всего этого великолепия:
  - Это и есть воплощение принципа: с женщинами не воюю. Но обещаю тебе, ракшаси Шурпанакха, родная сестра императора Раваны: если ты не успокоишься и по-хорошему не уйдёшь восвояси, я очень рассержусь.
  - Ты - дьявол! - прошептала Шурпа.
  - Некоторые меня так называют, - кивнул Ромка.
  - Нет, дьявол - мой брат, - механическим голосом продолжала бормотать ошарашенная произошедшим ракшаска. - Значит, ты - бог!
  - Некоторые меня называют так, - не стал спорить Роман. - А на прощание вот что скажу: не пытайся атаковать сзади. У меня есть пара глаз на затылке.
  Высоко-высоко раздался приветственный крик Гаты.
  Когда Ромыч скрылся за поворотом, Шурпа с тоской в голосе произнесла:
  - Проклятие! Теперь я хочу его ещё сильнее. - А потом добавила: - Кажется, я люблю тебя, человек Роман с севера.
  
  20. МЫ - МИРНЫЕ ЛЮДИ, НО НАШ БРОНЕПОЕЗД СТОИТ НА ЗАПАСНОМ ПУТИ.
  
  Когда Шурпа появилась в замке Кары, он, как и неделю назад, принял её с распростёртыми объятьями. Широко раскинув длинные кряжистые руки и ещё шире улыбаясь, этот непобедимый воин шёл по широкому подворью к сестре и кричал жизнерадостно:
  - Шурпа, душа моя! Как рад я видеть тебя после урегулирования этого маленького инцидента на нашей северной границе! Надеюсь, ты успокоилась, напившись тёплой крови оскорбивших тебя наглецов? Или у моей сестрёнки на уме ещё какая-нибудь шалость? Честно говоря, я ждал вас завтра в полном составе. Но вижу, что ты решила опередить моих мальчиков, верно? Ты торопишься в Ланку? Твой виман готов вылететь хоть сейчас! - с этими словами громогласный и счастливый Кара обнял Шурпу и, приподняв над землёй, как в детстве, когда она была ещё малышкой, а он уже взрослым парнем, покрутил вокруг себя, совершив несколько быстрых оборотов против часовой стрелки.
  Поставив сестру на планету, Кара спросил:
  - Наверное, ты проголодалась? Идём в пировальню - там найдётся и выпить, и закусить.
  - Идём, - бесцветным голосом сказала Шурпанакха.
  - Что-то не так? Тебе жаль этих никчёмных людишек? Пресыщение победами? Ничего! Вот завтра парни придут - и мы...
  - Они не придут, - прервала словоизлияния брата демоница.
  - Как так не придут? А куда же они на фиг денутся?
  - Роман убил их.
  - Что? Какой Роман?
  - Тот, кого они должны были убить. Он убил их всех в течение одной минуты. Я даже не успела ничего понять.
  - Подожди, - тряхнул головой Кара, словно отмахиваясь от наваждения. - Давай по порядку. Кто кого убил?
  - Перестань меня обнимать, брат, - попросила Шурпа, серьёзно взглянув на него.
  Кара разомкнул объятия и, не понимая услышанного, сказал:
  - У меня, кажется, что-то с ушами. Такое ощущение, что ты говоришь одни слова, а я слышу другие - противоположные по смыслу.
  - Ты слышишь те слова, которые слышишь, брат. Этот человек убил четырнадцать твоих непобедимых воинов. При этом учти, что я только и успела, что два раза вдохнуть и два раза выдохнуть. Понимаешь? Ты понимаешь, о чём я говорю, великий Кара - Сокрушитель Индры и прочих богов? Мы шли по тропе в ущелье. Был поворот. Мы вышли к факелу, воткнутому с скалу - и оказались на освещённом месте. Я поняла, что это - ловушка, крикнула, чтобы погасили факел. Вокруг все стали падать. Факел погас. Был короткий шум: кто-то дрался. Я увидела, как стало светло - в несколько мгновений наступило утро. Ко мне подошёл этот человек. Роман. Он был один. Все наши лежали на земле. Они были мертвы.
  - Так, - тяжело проронил Кара и глубоко шумно вдохнул. - Ничего, сейчас всё станет на свои места. - Помолчав, он спросил: - Что ещё?
  - Ещё? - из глаз Шурпы брызнули слёзы, её затрясло: - Ещё он сказал, что не воюет с женщинами и отпускает меня.
  - Бред, - произнёс великий хан.
  - Он - не человек, он - машина, созданная убивать!
  Шурпа упала на колени и стала говорить. Она говорила горячо и убеждённо. Чувствовалось, что она знает цену своим словам:
  - Я вижу, Кара, что ты хочешь идти туда. Не говори, что это не так! Я с детства знаю тебя: ты всегда был моим любимым братом! Даже Рави я не люблю так, как тебя! Но послушай женщину: что-то изменилось в мире. Я печёнкой чувствую... что-то произошло... этот Роман... Неделю назад я просила тебя дать мне воинов, чтобы убить его. Но сегодня я умоляю тебя на коленях: никогда не ходи туда, брат! Этот человек - не человек и не бог. Он - Судьба, брат! Он - Зеркало! Понимаешь?! Если ты придёшь к нему с мечом - ты погибнешь от меча. Но если ты придёшь к нему с добром - он станет тебе лучшим другом и покровителем!
  - Ты сошла с ума, сестра! - Кара стал чернее угля, добытого в Донецком каменноугольном бассейне. - Великий хан Кара не нуждается в покровителях и ему дела нет до способностей какого-то отдельно взятого лучника. У меня под рукой - четырнадцать тысяч могучих воинов! Через месяц за перевалом растает снег - и мы выступим в поход. Мы уничтожим этого Романа и всех людей, которые живут по ту сторону хребта. А теперь мы будем готовиться к походу - и ты увидишь, Шурпанакха, как умеют воевать непобедимые ракшасы!
  - Это ты сошёл с ума, брат, - безвольно пробормотала Шурпа. Тут она обмякла и равнодушно проговорила: - Впрочем, поступай, как знаешь.
  - Я убью этого человека! - твёрдо сказал Кара.
  Из чёрной тучи вылетела молния. Длинно, оглушительно и раскатисто по небу прокатился гром. Хлынул страшной силы ливень. Забежавшие под крышу Кара, Шурпа и слуги, посмотрев друг на друга, увидели лица, покрытые частыми красными полосами: из тучи на землю лилась кровь.
  
  В пустое небо посмотрел -
  И не увидел в нём печали.
  В рассвета розовом костре
  Печаль расплавилась свечами
  Под взором Матери моей.
  Зорь сумерки - Её бровей
  Изгиб. Счастливая случайность
  В очарованье чрезвычайном,
  Что не могло не зазвучать,
  Внутри Бессмертьем прорастая.
  Неуловимая, простая,
  Во мне Покой рождает Мать.
  
  И, сбросив страха скорлупу,
  Я птицей в Синеву взлетаю
  И облаком в пространстве таю...
  Пыльцой на Млечную Тропу
  Небес, сияя, оседаю
  Под Материнскую Стопу.
  Мать серебристыми следами
  Меня рассыплет на Пути
  Ей ведомом. Лишь так пройти
  Возможно Путь. Мать созидает
  Меня и - Чистотой рождает,
  Той Чистотой, Что мир простит...
  
  Я буду Сын, Свидетель, Воин
  И флейтой Кришны зазвучу.
  И став распятия достоин,
  С Креста взирая, всех прощу,
  Увидев Матери Марии
  В очах Любовь и Тишину,
  А в Воскресение взгляну
  В глаза Отца, в глаза родные.
  Как в зеркало я в Них взгляну
  И отражу в Них Тишину.
  
  Чтоб сын мой в Небо посмотрел -
  И не увидел в Нём печали...
  
  21. А ЧТОБ ПОНЯТЬ МОЮ ПЕЧАЛЬ, В ПУСТОЕ НЕБО ПОСМОТРИ.
  
  Виман упал с неба прямо перед хижиной.
  Смеркалось - и братья-охотники были уже дома.
  Гата сел на камень, настороженно глядя на выскочившую из кабины Шурпу.
  Несмотря на то, что виман не издаёт звуков в полёте и при посадке, все трое обитателей хижины как по команде вышли изнутри, словно заранее чувствовали прилёт гостьи.
  Шурпа подошла к Светлане, встала перед ней на колени и сказала:
  - Мать Изначальная, позволь мне говорить с твоим супругом.
  Светичка бросилась к ней, схватила за руки и стала говорить:
  - Встань! Что ты! Зайди в дом, поужинай с нами!
  - Мне не хватит духа долго пребывать в твоём присутствии, Ади Шакти. Рядом с тобой я сгораю, меня трясёт, как последний осенний лист на продувном ветру. И хоть за четыреста лет я разучилась лить слёзы, внутри меня всё плачет. Я прошу у тебя прощения за все мои ошибки.
  - Я не понимаю, почему ты со мной так говоришь, южная красавица, - серьёзно сказала Света, - но если тебе нужно моё прощение - оно уже у тебя.
  - Спасибо, Мать. И ещё: позволь мне говорить с твоим мужем. Наедине мне легче будет сказать то, что я должна сказать.
  - Да, ты можешь говорить. Бог - с тобой, - Светичка ушла в хижину и увела ничего не понимающего Алексея.
  Оставшись наедине с Романом, Шурпа сказала:
  - Мне трудно говорить.
  - Я не стану перебивать тебя, - произнёс Роман.
  - Я стала причиной недобрых событий. Я не хотела этого. Я не спала - но мне приснился сон. Вся моя семья - все, кроме Виктора, лежат поверженные у твоих ног. В обеих твоих руках длинные мечи, обагрённые кровью моих братьев. И над всем этим - огромная, как небо, твоя жена. Она наблюдает на пиршество смерти со стороны, спокойная и незатронутая. Ни один волос не упал с её головы.
  Теперь я знаю, кто вы. Знаю, что вы придёте на юг. Сердце женщины не обманешь! И я прошу тебя, Господи, когда ты будешь уничтожать наши обезумевшие от греха города, пощади тех, у кого осталась хотя бы искра света внутри! Знай, что среди ракшасов не все окончательно потеряны. Дай шанс сдавшимся на милость твою!
  Кара и Душман готовятся выступить против тебя. У них 14 тысяч воинов. Я не знаю, как ты это сделаешь, но ты уничтожишь их! Такое не под силам даже Индре, правителю небес, которого повергли мои братья. Только Вышний Господь способен свергнуть Равану. Ведь, ни боги, ни ракшасы, ни якши, ни гандхарвы не могут победить моего брата. И вот Ты перехитрил его, придя, как человек.
  Я отправляюсь в Ланку и буду просить Императора сдаться на твою милость. Скорее всего меня сочтут сумасшедшей и отправят с глаз долой на дальние атоллы. Оно и к лучшему. Я не увижу этого кровопролития. А там, на краю света, я сотворю алтарь в твою честь - и буду молиться Изначальной и Тебе, о Открывший мне глаза. Прощай. И прости меня.
  Шурпа развернулась на негнущихся ногах; стараясь казаться невозмутимой, красиво запрыгнула в кабину вимана, на котором красной помадой от руки была перечёркнута надпись '666', а сверху сделана новая: '999'; - и виман взмыл в воздух с места.
  Сидя в кабине, Шурпа напевала себе под нос песню 'Прощай и ничего не обещай' из репертуара Льва Лещенко и вообще вела себя мужественно. И только после того, как в стекло кабины постучался Гата, держащий в клюве здоровенный 'Чупа-чупс' - подарок от Светички, которой Рома передал некоторые незначительные подробности речи неожиданной гостьи, бравая лётчица в голос разревелась, забрызгав лобовое стекло горючими слезами. Но противопожарная система вимана сработала надёжно - и слёзы удалось вовремя погасить.
  О, Женщины!
  
  22. СОЛДАТУШКИ, БРАВЫ РЕБЯТУШКИ, ГДЕ ЖЕ ВАШИ...
  
  Когда снег растаял, пришедшие навестить Романа и его спутников отшельники обнаружили, что в хижине уже никто не живёт. Расспросы не привели ни к каким результатам: вновь прибывшие, в одночасье ставшие кумирами местных обитателей, словно в воду канули. Так что расспрашивать было просто некого. В самой хижине пришедшие в гости мудрецы обнаружили берестяную грамоту, на которой ясным доходчивым санскритским языком было написано: 'анна-пурна-пралайя-махат-мьям-ом, шанти, шанти, шанти'.
  Случившийся тут эрудит Нарада так перевёл грамоту сотоварищам:
  - Короче, господа мудрецы, беда. Хоронись по норам и пещерам! Первые три слова означают: 'хлеба нет'. Следующие три: 'все ушли на фронт'. А под конец Светуля пишет - она одна среди них грамотная, точно так же, как я среди вас: 'ведите себя тихо, не высовывайтесь, чтоб, стало быть, супостаты вас не нашли'.
  - Это как же понимать? - загомонили сбитые с толку мудрецы.
  - Скорее всего так, что с юга через перевал на нас двинулись ракшасы. Не исключено ещё, что другая их армия, как мы и опасались, движется в обход хребта и выйдет на леса с северной стороны, из тундры, стало быть. Чтоб, значит, прочесать тайгу-матушку цепью, всех нас выловить и, не взирая на наши с вами, а особливо мои, энциклопедические познания, выловить нас, зажарить и употребить в качестве вкусной и здоровой в их понимании пищи.
  - Во как складно заливает! - засмеялся молодой подрастающий мудрец, имя которого история не сохранила только по той причине, что он Нараде не поверил, а посему вскоре был ракшасами изловлен и употреблён.
  Остальные муни, приученные тайгой к осмотрительности, внимали внимательно, а кое-кто даже мотал на ус, благо - усы были у всех, даже у вскорости съеденного мудреца-молодца, который, понятное дело, ничего ни на что не мотал.
  - Короче, по норам, братие! - выдвинул насущный для настоящего момента лозунг Нарада - и лес вымер. Птички онемели, а, может, улетели. Грибы спрятались. Ягоды, посовещавшись, решили покамест не зацветать. Звери подались подальше на север. Риши и муни поховались по пещерам и норам и впали в длительное самадхи, внешне напоминающее летаргический сон, но на деле являющееся медитативным состоянием, в котором сознание становится единым с Реальностью и может брать отпуск у тела за свой счёт на достаточно продолжительное время. Кстати, фигуры некоторых самомумифицировавшихся муней, сознание которых ушло немного не в те области, в которые предполагали попасть обладатели физических тел, уже эпохи спустя в тайге находили геологи, искавшие разного рода камушки, и староверы, прятавшиеся от антихриста Петра Алексеевича Романова. Находили-то - находили, однако, никому особливо об энтом не рассказывали, кроме тех редкостных счастливчиков, которым, всё ж таки, рассказали и в число которых по крайнему недоразумению совершенно случайно попал автор настоящих строк.
  Короче, обошедший хребет и вступивший с севера в лес Святых Дундуков Душман со своей армией оказался в положении бегущего из Москвы Наполеона: с одной стороны - и враг не обнаруживается, а с другой - и есть нечего. Недоверчивый муня, имя которого не сохранилось, в расчёт не идёт: что такое 50 кг костей с жестким мясом отшельника на 2 тысячи голодных солдатских рыл? И мародёрством не займёшься: куда ни сунься - никого. Тут не помародёрствуешь.
  На третий день прочёсывания леса в рядах ракшасов начались приступы вегетарианства. Сначала большинство воинов смотрело на подобную ориентацию своих редких собратьев так же, как гетеросексуалы смотрят на ориентацию извращенцев. Но голод - не тётка: ещё через два дня извращенцем стал даже предводитель Душман.
  Во время дневного привала, сосредоточенно жуя молодые и не очень побеги всего, что попадалось под руку, и размышляя, как противостоять повальной диарее, основательно подорвавшей боевой и общефизический дух подчинённых, Душман набрёл в пустыне своего мозга на мысль, которая сказала:
  - Надо среди своих найти полсотни серьёзно провинившихся, казнить их и съесть!
  - Хорошая идея! - согласился с мыслью просиявший Душман.
  Он встал, одёрнул китель, расправил галифе, почесал свою курчавую бороду, развевающуюся на легком лесном ветерке, и крикнул:
  - Общее построение!
  Ракшасы дробно и тяжело затопали сапогами и, застёгивая ремни на пыльных камуфляжных гимнастёрках, побежали строиться побатальонно в четыре шеренги.
  - Хорошо! - поглядев на часы, сказал Душман. - В 24 секунды уложились! Молодцы!
  Окинув взглядом строй, предводитель насчитал 3 батальона воинов. В голове с трудом ворочались математические формулы.
  - Так, - натужно бормотали они, не желая беспрекословно подчиняться обладателю головы, - одному, чтоб, типа, малость поесть, надо, ну, один процент, хрен с ним, своего веса. Всего солдата не съешь: сапоги, портянки, другое и то, что в кишках, на еду не пойдёт. Грубо говоря, в еду пойдёт полсолдата. Чтоб, значит, две тысячи рыл накормить, надо... так... один процент... то есть, двадцать солдат, состоящих из чистого мяса. А в них - половина говна. Ага! Ответ: сорок покойников!
  Последние слова Душман радостно выкрикнул в полный голос. И посмотрел на строй. Стоявший напротив воин радостно выпалил:
  - Так точно, товарищ вашбродь! Сорок!!
  - Разговорчики в строю! - рявкнул командир и тяжело опустил на голову стоявшего во фрунт свою боевую дубину.
  Солдат упал, заливая кровью молодую траву.
  - Товарищ штурмбаннротмистр! - прозвучал нерешительный голос сержанта. - Осмелюсь доложить: ефрейтор Антисептик был отличником боевой, строевой и мародёрской подготовки, лучшим солдатом подраз...
  На этом слове Душман дошагал до сержанта - и перед строем лежало уже два трупа.
  - Почему ремень не подтянут?! - голосом впавшего в клинч отморозка заревел командир полка, пиная безответное тело.
  Успокоившись, Душман медленно провёл красными недобрыми глазами по оробевшему строю и сказал:
  - Два!
  Солдаты сотворили невозможное: стоя во фрунт грудью навыкат, каждый из них, тем не менее, ухитрился стать маленьким и незаметным, чтобы ненароком не попасться на глаза командира.
   Секунду-другую спустя в строю раздались тупые удары по головам, шум падающих тел и прогремели выстрелы из луков.
  - Кто стрелял? - в гневе поднял дубину Душман.
  Строй перепугано молчал, а ещё через секунду жизнерадостный голос сказал:
  - Товарищ комдив, мы тут сами предателей... того...
  Строй местами расступился и предводитель, делая математические ошибки, насчитал, вместе с двумя своими, 39 жертв.
  - Одного не хватает! - огорчённо прохрипел главный ракшас и взбешённо добавил: - Что за фигня, я вас спрашиваю?!
  В конце строя хронически обиженный первогодок с чувством опустил свою дубину с личными серией и номером на рукояти на череп маньяка-старшины и, впервые в своей карьере ощутив всю прелесть воинской службы, браво крикнул:
  - Никак нет, господин-товарищ Контра-Генерал! Все на месте! Как в аптеке!
  - Наряду по кухне приступить к приготовлению ужина! - голос Душмана на этот раз был благодушным - и подчинённые дисциплинированно засмеялись.
  О том, что по факту в этот вечер умерщвлённых оказалось на три ракшасо-единицы больше необходимого, командир наряда по кухне докладывать Душману не осмелился, решив, что если солдато-недостача обнаружится, троих можно объявить дезертирами, предать анафеме, вечному забвению, отстранить от коллектива и подать на них в розыск, сделав всё перечисленное, как говорится, единовременно, в одном флаконе.
  Когда на землю опустилась ночь, сытая и довольная колонна недобрых молодцев пустилась в путь к месту рассредоточения, чтоб завтра приступить к прочёсыванию леса.
  Быстро шагавший впереди Душман, морща от непосильного напряжения лоб, обращаясь к своему заместителю, спросил:
  - Слышь, Талиб!
  - Чё тебе, твоё благомордие?
  - Ты в дробях тему сечёшь?
  - Может и секу. Кто его знает? А что такое дроби?
  - Вот смотри, фигня какая. Сорок мы съели. Так?
  - Так.
  - Значит, нас стало меньше. Правильно?
  - Ну, да.
  - Значит, на следующий раз и готовить надо не сорок, а меньше.
  - Правильно!
  - А сколько?
  - Не знаю!
  - Думай, Талиб! А то... тово... сам понимаешь!
  Талиб помрачнел и стал усиленно стараться думать.
  
  Прощаясь с собой,
  Почка лист уронила.
  Осень смеётся.
  
  23. ТАК И ЛЕЖИМ, КАК ШАГАЛИ, ПОПАРНО - И ОБЩИЙ ПРИВЕТ!
  
  Когда утренний туман выплыл из убегающих сумерек, шагавшие впереди ракшасы наткнулись на скалу, возвышающуюся над лесом точно так же, как клык на нижней челюсти в пасти хищника возвышается над резцами и коренными. На вершине скалы восседал почтенный старец с длинной и редкой белёсой бородой. Начитанный второй заместитель Душмана по имени Тришир, первым увидевший неосторожного мудреца, задрав морду, не без юмора крикнул:
  - Слышь, Хоттабыч! Где тут трое молодых неместных? Ромка, Лёха и Светлана? Весточка им из-за бугра!
  - А вы, стало быть, почтальоны? - надтреснутым ехидным голосом ответил муня.
  - Будешь прикалываться - сшибу тебя с этого пригорка, как шишку с дерева.
  - Это как? - без страха осведомился старичок.
  - А вот так! - с этими словами Тришир выстрелил из лука.
  Стрела пронзила шишку на кедровой сосне и продолжила свой стремительный путь.
  Старик отклонил корпус слегка в сторону, схватил стрелу в полёте, снял с неё шишку и, выколупывая орешек, не смутившись, сказал:
  - Будешь швыряться чем попало - исчезну!
  - Это как? - недоверчиво осведомился Тришир.
  - А вот так! - сказал старик, плюнул и исчез. Только скорлупа попала Триширу в щёку.
  Подтянувшиеся к месту беседы и столпившиеся под скалой ракшасы стали крошить батон на Тришира:
  - Ты чё, мурдалачья твоя рожа, наделал! Где мы теперь языка возьмём?
  - Товарищ главнокомандующий! Может, Тришира - тово - на ужин?
  Тришир перетрусил и загомонил:
  - Уважаемый! Я это... шутки у меня такие! Извини, типа! Появись! И всё будет зашибись!
  - А не врёшь? - спросил непонятно откуда голос - и в нос Тришира воткнулась уже целиковая кедровая шишка.
  - Не! Не врёт! - заорали обнадёженные ракшасы. - Он у нас с детства правдивый! Ещё с суворовского училища! Матом, правда, ругается, падла, но чтоб соврать - никогда!
  - Ну, хорошо, - старый абориген вновь возник на верхушке скалы. - Здравы будьте, гости дорогие, нежданные-негаданные! А кто же среди вас за атамана будет?
  - Я, контра-генерал Душман, брат Его Величайшего Величества Императора Рабовладельческого Юга архигосподина Раваны. А ты, сволочь такая, кем будешь?
  - Перестаньте грубить, а не то насовсем исчезну, - обиделся мудрец.
  - Ну, блин, дорогой ты мой! Ты чё, совсем отмороженный: генеральских шуток не понимаешь?
  - Да, - согласился старик, - на звание надо давать серьёзную скидку. Вижу, что вы так от широты душевной ко мне обращаетесь. Итак, господин контра-генерал, чем могу служить?
  - Дело такое, дед. Взаимовыгодное. Ты, значит, нам показываешь, где Ромка со своими дружками затихарился, а мы в ответ - тебе и твоей семье ничего не делаем!
  - Предложение выгодное, - не стал артачиться старик, - но мне нужны гарантии.
  - Чтоб мы все сдохли, если соврём!
  - По рукам! - согласился мудрец и спрыгнул со скалы.
  Пролетев метров 12, он легко приземлился на ноги и произнёс:
  - Мне даже интересно будет проводить вас. Стало быть, господа, знаток местных достопримечательностей готов провести для дорогих гостей небольшую познавательную экскурсию в один конец.
  - Как звать-то тебя, чучело? - улыбнулся генерал.
  - Во-первых, звать меня не надо: если что - я сам прихожу. Во-вторых, имя моё вам вряд ли знакомо. Ну, а в-третьих, просто, чтобы удовлетворить ваше природное любопытство, всё же, представлюсь. Иван Сусанин, уроженец Костромской губернии, прототип героя оперы товарищей Римского и Корсакова 'Жизнь за царя'. Прошу любить и жаловать!
  Старичок раскланялся, шаркая ножкой.
  - Ладно, веди нас к Роману, - закончил торжественную часть Душман.
  - Заметьте: вы сами меня попросили! - улыбнулся прототип.
  Шли достаточно долго. Дорога преимущественно спускалась под горку. К вечеру вышли к болоту. Остановившись на краю топи, дедок спросил Душмана:
  - Тут в одном месте напрямки прошмыгнуть надо будет. Так я спросить, ваш колобродь, хочу: вы сначала поужинаете, али - натощак изволите?
  - Поужинать бы не мешало, - почесав мозгозаменитель, высказался генерал и объявил построение.
  Быстренько оприходовав четыре десятка без вины виноватых, господин Душман распределил обязанности по кухне и обратился к присевшему на кочку старичку:
  - А теперь, товарищ из местных, расскажи мне на словах или покажи на пальцах, что делать собираешься. И не думай себе, что мы такие простые и тебе удастся от нас просто так удрать.
  - И в мыслях подобного не держу, душа моя! - расплылся в искренней улыбке Иван Сусанин. - Однако, осмелюсь доложить, некоторые незначительные трудности на пути к успеху, всё-таки, преодолеть придётся.
  - Это какие же трудности, дед?
  - Да чепуховые! Тут местечко есть одно. Слепая Елань называется. Зыбь под ногами. А за ней - остров, на котором в случае опасности народишко местный хоронится. Островок этот посреди болота стоит - и попасть на него можно только пешим ходом. Топь там жуткая. Без дна. Однако, тропиночка есть. И тропиночку эту я знаю. Если кто-то из Леса Дундуков и схоронился, то только там. Надоть идти на остров.
  - А не может быть так, что Роман со своими вообще из этих мест ушёл?
  - Всё может быть. Однако, ты сам посуди: куда идти? Кругом - тайга. Да и зачем? Всегда на острове лихое время пережидали. Не было случая, чтоб враг туда прошёл. Место надёжное.
  - А мы, значит, пройдём на остров?
  - Конечно! Если захотите. Я ж впереди пойду - стану дорогу указывать. Буду идти шагах в ста перед вами. Если что: бегаете вы быстрее меня, а стрела ещё пуще летит. Так что на открытом месте никуда я от вас не денусь.
  - А ты не исчезнешь? Как в прошлый раз?
  - Я и не исчезал: просто на скале позади меня ямка была. Вот и весь фокус.
  Душман от души расхохотался.
  - Ну, и хитёр ты, старик! Ладно, убедил, веди нас! Но помни: у троих лучших лучников стрелы будут наготове. Не уйдёшь, если что.
  - Хорошо, твоё высокобродие. Только давай условимся: если вдруг руку вот так высоко подниму, - дед воздел прямую десницу к небу, - значит: стой! Я дальше тропу нащупываю. Там есть одно местечко, где аккуратно итьтить надо. А чтоб вы не обшиблись, я в том месте слегу позаметней воткну. И вся недолга. И просьба: ежли народишко на острове захватите, не убивайте сразу: двое сродственников там у меня. А вы мне семью сохранить обещали.
  - Об этом не беспокойся: уговор дороже денег.
  - Ну, вот и славно.
  - Поужинай с нами, старый, - Душман похлопал деда по плечу, которое ему показалось не по-старчески крепким.
  Дед поморщился от боли:
  - Крепка рука твоя, полководец! А за приглашение на ужин спасибо! Токмо мне, старику, окромя бобов, ничего нельзя: пост у меня.
  - Богомольный, значит, - усмехнулся Душман. - Ну, ладно. А теперь не обессудь.
  Генерал кликнул двоих солдат и приказал им стеречь старца, пока армия ужинает.
  Ступили на топь до света.
  Дед шёл впереди, держа факел в руке, чтоб идущие следом хорошо видели его.
  Мох качался под ногами. Казалось, что внизу колышется море вязкого киселя. По сторонам из болота с громким бульканьем вырывались пузыри газа. В воздухе стоял смрадный запах. В темноте мерцали мёртвые почти что незаметные огоньки - и манили бредущих, подмигивая. Однако, ноги не проваливались в топь - и армия Душмана достаточно быстро продвигалась вперёд.
  Время от времени дед оборачивался и, дико хохоча, кричал:
  - Всё пучком, ребятушки! Ещё немного - и мы у цели!
  Идущие в первом ряду лучники держали оружие расчехлённым. Оперение стрел торчало над их правыми плечами. Для того, чтобы достать стрелу и произвести меткий выстрел, даже самому нерасторопному из них потребовалось бы не больше двух секунд.
  Когда стало светать, старик, как и обещал, поднял руку резко вверх.
  Передний ряд идущих - в ряду было полтора десятка воинов - остановился.
  - Один момент, вашбродь! - донёсся до ракшасов ободряющий голос. - Аккурат где-то здеся. Сейчас со слегой разберёмся! А то, сами понимаете, слева - топь, справа - топь! Неровен час можно и в трясину ухнуть!
  - Давай ставь свою слегу! - крикнул в ответ Душман.
  - Как скажете! Без промедления, господин контра-генерал! Тут ведь дело какое: правильно вы говорите! Неча разговоры разговаривать. Дело делать надоть! Слегу, стало быть, ставить! А разговоры мы с вами, ваше сковородие, на опосля отложим! До лучших, как говорится, времён. При иных, как говорится, обстоятельствах.
  - Так и ставь! Что же ты её не ставишь?!
  - Уже ставлю, как не поставить? - рука старика не опускалась.
  Передний ряд ракшасов стоял как вкопанный. Контра-генерал Душман слишком поздно сообразил, что надо громко крикнуть идущим позади, чтобы они тоже остановились. Задние ряды напирали. Очень много ракшасов скопилось на небольшом пятачке топи. И болотный мох не выдержал - лопнул. Вдруг, одним мгновением, почти всё воинство Душмана оказалось по грудь в болотной жиже.
  Дед обратил внимание, как все три стрелка дисциплинированно успели вытащить из заготовленных колчанов стрелы. Но выпустить их в цель лучники не успели: топь сомкнула над ними открывшуюся рану чёрной воды.
  Ниоткуда в руках старца появились лук и стрела. Но, глядя на место, где только что была целая рать воинов, полупроводник Иван Сусанин обнаружил, что стрелять ему не в кого. В несколько секунд болото проглотило почти две тысячи ракшасов, тоскливо булькнув напоследок. Не было ни предсмертных криков, ни проклятий, ни угроз. Всё случилось устрашающе быстро.
  Лишь далеко-далеко возникли и долетели до старца одинокие голоса перепуганных насмерть нескольких слабаков, отставших от строя:
  - У, блин! Ну его на фиг! Бежим отсюдова!
  - Всё-таки, ушли некоторые, - молодым голосом сказал старик, сорвал с лица усы и бороду - и оказался Лёхой. - Придётся искать вас, голубчики. Только бы вы Светульку раньше не нашли!
  Когда совсем рассвело, к краю леса, окаймляющего болото, приблизились шестеро задыхающихся от бега солдат без оружия. На их измождённых лицах появились подобия улыбок: спасительная твердая земля была рядом. Не добежав до леса полусотни шагов, передний воин вдруг упал лицом вперёд, в болотный мох. Бегущий вторым склонился над ним - и получил стрелу в затылок. Ещё четыре выстрела - и с воинами Душмана было покончено.
  Из леса вышла Светичка. Она приблизилась к трупам, держа стрелу на тетиве. Но её предосторожность была чрезмерной: ракшасы так и не подали признаков жизни. Вернув свои маленькие стрелы в колчан, жена Романа, молча скрылась в лесу.
  Вечером этого дня она встретила Алексея у пещеры и на его слова о том, что нескольким ракшасам удалось спастись, ответила:
  - Они не добежали до края болота несколько шагов.
  - Что с ними случилось? - удивился Лёха.
  - Дурга убила их. Поужинай - и отправляйся в горы на помощь Роману.
  
  На Грани Всюду и Нигде
  ад атакует ржою стали.
  По пояс в ледяной воде
  железу мы преградой встали.
  
  Мрак выползает изнутри.
  Парализует сердце ужас.
  Пот ледяной со лба сотри,
  Гайятри-мантру повтори
  и пояс отстегни - не нужен!
  
  В мерцаньи лунного луча
  почувствуй рассеченной кожей
  проникновение меча,
  что не вернется больше в ножны.
  
  Рассветных сумерек Игра.
  За полмгновения до Бога
  в Ничто солдаты Серебра
  уходят лунною дорогой.
  
  Пыль крови - в брызгах, в синеве...
  Пусть серебро слабее стали -
  но Ветер утренней траве
  споет, как крепко мы стояли!
  
  Нам суждено волнами быть?
  Мы не уйдем? Нам не вернуться?
  А для того, чтоб просто ЖИТЬ,
  необходимо лишь проснуться...
  
  24. НО СПУСКАЕМСЯ МЫ С ПОКОРЁННЫХ ВЕРШИН...
  
  - В этом году в горах выпало много снега, - сказал Гата на своём птичьем языке. - Он ещё не слежался. Это хорошо. Видишь козырёк на противоположной вершине?
  - Да, - ответил Роман.
  - Твоя стрела долетит до неё?
  - Надо попробовать.
  - Времени будет немного. Они движутся быстро. Чтобы тебе было легче сориентироваться, в момент, когда надо будет стрелять, я подлечу вплотную к тому месту, куда должна попасть стрела. После того, как выстрелишь, кричи как можно громче: снег может сойти и от крика. После того, как снег пойдёт вниз, тебе надо будет быстро перебраться на следующую вершину по этой стороне перевала. Хвост колонны не должен успеть выйти из ущелья. Иначе тебе придётся биться с тысячами воинов.
  Коршун взмыл в фиолетовое небо и стал описывать круг высоко над вершинами, склонившимися над ущельем.
  Роман внимательно следил за ним, держа оперение стрелы на тетиве.
  Вдруг Гата резко сменил траекторию, неожиданно быстро сблизился с Ромкой и, призывно заклекотав, направился прямо к снежному козырьку на противоположной стороне пропасти. Муж Светы, отсчитывая мгновения полёта птицы, натягивал тугую тетиву из мурвы, стараясь рассчитать силу выстрела. Когда Гата повернул в сторону, вплотную сблизившись со снежной массой, нависающей над ущельем, Роман мягко разжал пальцы левой руки - и стрела тонко и угрожающе запела, рассекая воздух. Вслед стреле Ромыч отправил истошный крик, полностью освобождая лёгкие от воздуха.
  Стрела, уменьшившись в размерах, исчезла из вида, пение её стихло.
  Крик отразился эхом от горных вершин, но слабый голос эха через несколько мгновений утонул в нарастающем рёве сдвинувшегося с места снега. Лавина, набирая силу и входя во вкус, пошла вниз - и вскоре все окрестные горы содрогнулись от её ужасающей мощи.
  Впрочем, Роману некогда было уделять почтительное внимание вырвавшемуся на свободу снежному потоку. Лишённый короны царевич деловито и размеренно двинулся вниз по тропе, стремясь как можно быстрее выполнить наказ Гаты - перебраться на следующий пик восточного гребня тянущегося к югу ущелья.
  Под гору Ромка бежал довольно быстро - оно и понятно (а про земное притяжение пусть вам Ломонос расскажет). Но вскоре ему пришлось туго, ведь с середины пути тропинка стала всё круче и круче загибаться вверх.
  
  Они перехитрили Гату: лес, тянущийся меняющей ширину лентой, скрыл их движение от глаз коршуна. Когда Роман обнаружил их появление, бежать было поздно. Да и сил почти не оставалось: подъём в гору был чересчур крут, а Ромыч очень спешил.
  Похоже, их было около полусотни. Всего в нескольких шагах.
  Самый высокий среди них - обладатель растрёпанной гривы рыжих волос, которые были заметно светлее смуглой кожи, вышел вперёд и сказал:
  - Я - Кара, малыш. Отдай мне твои игрушки - и возможно мы пощадим тебя.
  Роман закрыл глаза, вдохнул полной грудью, задержал на миг дыхание, поднял внимание над головой, а потом быстро выдохнул. Сразу же он почувствовал прилив сил, грудь перестала беспорядочно вздыматься - и можно было ответить ракшасу на его деловое предложение. Но Роман решил немного подождать с ответом. Развернувшись, экс-королевич бросился наутёк.
  Ни Кара, ни его спутники не ожидали такого поворота событий. Несколько секунд они стояли удивлённо глядя вслед удирающему Ромке, а потом кинулись следом.
  К тому времени Роман уже малость оторвался - и скрылся из вида за поворотом тропы.
  - Во попал! - думал Ромка, убегая от приближающихся к нему с каждой секундой ракшасов. Они хоть и малость тормознутые ребятки, но длина шага у них раза как минимум в два длиннее, чем у человека. Мозг Романа работал чётко и быстро. Даже трудно представить, сколько миллиардов операций в секунду успевал в эти экстремальные мгновения проводить старый добрый ромкин мозг. Впрочем, не такой уж и старый: каких-нибудь тринадцать с половиной миллиардов лет. Но не о возрасте своём пёкся мозг в секунды позорного бегства. Мысли мелькали разные. Эфир запечатлел и передал некоторые из них:
  - Значит, так: если догонят - сразу убьют. А всё из-за неосторожности. Ежли убьют - ничего страшного. Как говорится, до GAME OVER далеко: в запасе останется ещё 70 процентов жизней. Но сдаваться раньше срока нет никакого резона - должен быть какой-то неожиданный выход.
  В этом месте за спиной раздался характерный звук: так штангисты двадцатого века ревут, отрывая штангу от помоста. Задним мозгом Ромыч почувствовал, что догнавший его самый расторопный ракшас с усилием вздымает над головой дубину, чтобы уронить её на позорно удирающего человечка и превратить оного в пригодное для употребления в пищу мёртвое тело.
  Отключив мысли, Ромка без промедления прыгнул в сторону - и исчез из поля зрения преследователей в пресловутом терновом кусте. Он не слышал удара дубины о землю - в этот миг он увидел под собой бездонный провал. Впрочем, где-то глубоко-глубоко виднелась длинная узкая дорожка и копошащиеся на ней муравьи.
  Пролетев по параболе ещё чуть-чуть, Роман обнаружил уступ, к которому стремительно приближалось его тело. Падая на автоматом сгибающиеся в миг прикосновения к земле ноги, юный антипарашютист завалился на спину: от желания упасть вперёд королевича избавила находящаяся всего в нескольких сантиметрах прямо по курсу пропасть. Упав на спину и уводя внимание от боли в спине, Роман вспомнил, увидев, что небо обладает ослепительно синим цветом. Молнией ниоткуда спикировал на уступ Гата.
  Бесшумно сев рядом с отдыхающим от острых впечатлений князем, коршун стремительно по-птичьи повернул маленькую голову - и фотоэлементы друзей встретились. Мозг Ромыча успел зафиксировать, что глаза Гаты выражают озорное веселье.
  - Ты решил стать птицей? - в голове Романа возник смеющийся клёкот.
  Вверху раздался шум. Друзья прислушались.
  - Кара, я не виноват! Он прыгнул в терновый куст! - выкрикнул кто-то.
  В ответ разнеслось недоброе:
  - Поищи его там! - и мимо Ромки и Гаты, громко крича первую букву из латиницы и кириллицы, пролетел здоровенный ракшасище. Летел он нехотя. Неторопливо. Было совершенно очевидно, что лететь он не хотел и делал это по принуждению. Очевидно, сила пинка, выданного ему предводителем Карой, была преизрядной. В результате летящий ракшас был полностью лишен шансов попасть на уступ, на котором сидели Роман и Гата. Пролетая мимо уступа, великан из воинства Кары увидел скрытых от глаз преследователей двоих друзей. Они смиренно поклонились ему, бесстрашно отправляющемуся в полёт к неизведанным мирам. В результате громогласное 'А' великана плавно перешло в не менее звучное 'У', затем перетекло в 'М', а в завершение истончилось и стало обыкновенной точкой в конце предложения. Но находящиеся наверху ракшасы так и не узнали, почему падающий в пропасть менял в полёте биджа-мантры, тем более, что размышлять над этим никто из них и не собирался. Как впоследствии выяснилось -совершенно напрасно. А возможно и нет. Вопрос философский, как и всё в подлунном мире..
  Немедля наши друзья услышали, как вверху кто-то продирается сквозь кусты, произнося далеко не хвалебные слова в адрес колючего растения. Затем над ущельем разнеслось:
  - Ёлы-палы! Зря ты так Колдыря пиннул, командир.
  - Пиннул... женский какой-то глагол, - ответил другой голос.
  Роман и Гата сидели молча и старались даже не дышать. Впрочем, у ракшасов не было возможности увидеть уступ и сидящих на нём: для этого им надо было спуститься на два-три метра или по крайней мере аршина ниже, туда, где изначально пологая дуга склона резко переходила в отвесный обрыв. Именно под обрывом, двумя метрами ниже его начала и находился уступ, спасший жизнь Роману.
  - Однако и этот маленький лучник приказал долго жить, - озвучил своё умозаключение Кара.
  - Похоже ты прав, командир, - согласился тот, кто стоял рядом с Карой.
  - Ну и ладно. Пойдём дальше, - сказал Кара и громко крикнул, так, чтоб его слышали все его спутники: - Парни, этот малый упал в пропасть! Наш героический соратник и орёл фельдфебель Колдырь погиб, но при этом уничтожил врага! Слава Колдырю!
  - Слава фельдфебелю! - проревел лес над уступом.
  Послышался топот ног, а через несколько минут вверху всё стихло.
  
  - Если хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах, - сказал Роман Гате и засмеялся.
  - Рад, что рассмешил тебя моими планами, - ответил Гата.
  - Через много лет из этого нашего диалога учёные сделают вывод, что ты назвал меня Богом, - на сей раз коршун и человек рассмеялись вместе.
  - Что за муравьи там, внизу? - спросил Роман.
  - Это армия Кары спасается бегством. Лавина уничтожила только несколько передовых отрядов. Остальные бегут назад. Их там ещё не одна тысяча.
  - И ещё как минимум пятьдесят воинов - на тропе над нами, - добавил Роман.
  - Других дорог здесь нет. А убегающих можно сейчас в расчёт не брать, - ответил коршун.
  - Убегающие вернутся и очень скоро. И тогда мы, возможно, не будем знать, когда и откуда они придут. Однако ты прав: главную опасность для нас сейчас представляет передовой отряд во главе с Карой. О его существовании не знают ни Алексей, ни Света.
  - Эх, если бы можно было убить одним выстрелом двух зайцев, - вздохнул Гата.
  - Так ты говоришь, что мы в состоянии устроить для наших гостей камнепад? - спросил Алексей.
  - Да, это входило в наши планы.
  - А что, если камнепад устроят для них Кара со своими помощниками?
  Гата с минуту непонимающе смотрел на Романа, а потом по-птичьи улыбнулся и произнёс:
  - Ох, и хитёр же ты, человек! Но как ты выберешься с уступа? - коршун лукаво посмотрел в глаза друга.
  - Если ты не стал говорить об этом сразу, значит ты знаешь ответ на вопрос, - улыбнулся Роман, невинно моргая по-женски длинными ресницами, так похожими на ресницы его Матери.
  - А если не знаю?
  - Значит, мы занимались здесь пустой болтовнёй.
  - Хорошо, отодвинь вот этот камень - и сможешь пролезть в нору. Она выведет тебя наверх. Нора узкая, но ты в неё протиснешься. Желаю удачи. И не спрашивай меня, откуда я знаю об этом. Я сам не знаю, откуда об этом знаю - возможно, тот, кто пишет книжку о нас просто взял и придумал эту несуразицу. Главное помни: времени у нас очень мало.
  Гата взмыл вверх и, делая круг над ущельем, проклекотал:
  - Если встретишь Джавдета, не трогай его. Он мой.
  - Понял, - ответил Роман и, удивляясь тому, что Гата видел восточный вестерн 'Белое солнце пустыни', взялся за серый валун, на который ему указал коршун. Чувствуя себя не более комфортно, чем Буратино, выбирающийся из тёмного чулана Мальвины, Роман принялся протискиваться в открывшуюся глазам нору.
  Через несколько минут, проталкивая впереди себя пару мечей и лук со стрелами и стараясь не обращать внимание на боли в спине, появившиеся после падения на уступ, Роман выбрался из норы. Другой её конец был укрыт корнями дерева, росшего неподалёку от тропы, по которой недавно прошёл отряд ракшасов. Не обращая внимание на глину, которой было покрыты всё - и лицо, и одежда, князь-изгнанник побежал вниз по тропе, поменявшись ролями и местами с отрядом Кары. К счастью, незваные гости не успели уйти далеко. Видимо, они не торопились.
  Бежали они шумно, тяжело дыша и не слыша вокруг ничего, кроме хрипа собственных лёгких.
  Князь решил воспользоваться их временной глухотой и принялся снимать выстрелами поочерёдно каждого оказавшегося последним воина. Сделал он так не меньше десятка раз, а может и чуть больше: счёта не вёл, потому что всё внимание было направлено на то, чтобы воины при попадании в них стрел не издавали предсмертных криков. Для этого необходимо было попадать стрелой в седьмой шейный позвонок в то мгновение, когда жертва заканчивает выдох. И всё же на очередном противнике, огибая трупы уже убитых, Роман совершил небольшую неточность. А возможно ракшас, в которого летела уже выпущенная стрела, в последний миг сделал непросчитанное князем движение. В любом случае, прежде, чем умереть, он душераздирающе заорал так, что обернулись все его соратники, бегущие впереди него.
  - Ребята, меня зовут Роман! Вы не меня ищете? - крикнул князь и, развернувшись на сто семьдесят девять градусов по Фаренгейту, побежал в обратную сторону.
  Противники за спиной громко загомонили, призывая своего предводителя, который опережал последнего из оставшихся в живых после отстрела на добрые три сотни шагов. Эта заминка, пока Кара с авангардом отряда разобрался, в чём дело, и вернулся назад, к месту, усеянному телами своих подчинённых, дала Роману небольшой выигрыш во времени. Но вскоре он услышал, как позади разнёсся воинственный рёв, и понял, что остаток отряда устремился за ним в погоню. Вскоре князь миновал место, где ему пришлось прыгать в терновый куст. Помня, что ракшасы бегают не на много, но всё же быстрее людей, молодой многоборец решил, что в момент, когда они приблизятся на опасное для него расстояние, он сойдёт с тропы и будет петлять по лесу. Однако, прибегнуть к боевому приёму зайцев Роману не пришлось, видимо, бег вверх давался ракшасам гораздо труднее, чем вниз по склону. Вполне возможно также, что преимущество, обретённое лучником в результате заминки противников, оказалось достаточно большим.
  Так или иначе, но в миг, когда Ромыч выскочил из леса и увидел перед собой каменистый склон, достаточно круто уходящий вниз для того, чтобы быть опасным для хождения по нему, но одновременно достаточно пологий для того, чтобы камни не скатывались с него в ущелье, он ещё не слышал шума преследователей. Через сотню метров склон упирался в скалистый утёс, который возвышался над окрестным ландшафтом. Как раз посредине прямой между Романом и утёсом на одном из валунов, размером с хорошую тыкву, сидел Гата. Валун был заметен уже тем, что превосходил размерами своих собратьев, в изобилии рассыпанных тут в незапамятные времена самим Создателем Гор. Увидев князя, Гата по-птичьи непосредственно пометил камень, на котором сидел и сказал единственное слово:
  - Этот.
  Тропа уходила резко вверх и, видимо, огибала усеянный булыжниками склон где-то выше. Подниматься по ней не входило в планы Романа - и он стал осторожно продвигаться по склону к утёсу. Вскоре, грязный и потный, напоминающий внешним видом водяного, вынырнувшего из трясины, чтобы напугать мирных собирателей клюквы и морошки, Роман занял место в небольшой удобной нише, выбитой дождями в теле утёса. Ниша находилась несколькими метрами выше груды камней, успешно преодолённой князем и была легко доступна не только для ракшаса, но и для человека: к ней вела естественная дорожка, пологая, короткая и ровная, как спуск к Москве-реке от Красной Площади. Однако, напомним: чтобы добраться до этой дорожки, надо было преодолеть каменный склон шириной около ста метров, склон каждый шаг на котором необходимо было рассчитывать и тщательно находить место, куда ставить ногу в следующий раз.
  - Уморился я что-то, - пожаловался Роман Гате.
  - А ты поспи, - сказал Гата. - Я тебя разбужу.
  В эту секунду из леса выскочил Кара. За ним - несколько ракшасов из тех, что были более расторопными. Преследователи на миг остановились, озираясь по сторонам.
  Роман не стал выкрикивать в честь их приветственные слова, а просто выпустил из лука несколько стрел. Трое или четверо подчинённых Кары упали на землю, корчась в предсмертных судорогах. Две стрелы попали непосредственно в Кару - и отскочили, будто он был сделан из железа.
  - Блин, больно же! - заорал военачальник захватнической армии. Далее Кара стал нецензурно пенять Роману и грозить ему кулаком.
  Ромыча, если честно, неуязвимость Кары мало обрадовала. Скорее даже наоборот. Но делать было нечего - и он стал методично посылать стрелы именно в своего главного противника.
  Ракшасы, глядя, как Кара извивается, уклоняясь от стрел и почёсывается, если они в него попадают, от души хохотали и приговаривали:
  - Ловко этот полурослик тебя, товарищ командарм, уделал!
  - Дураки! - орал Кара. - Вы за кого болеете?
  - За Канаду, за 'Вашингтон Кэпиталз', - отвечали ракшасы и продолжали ржать.
  Про Канаду Кара ничего не знал. Тем более - про Вашингтон. А уж про 'Кэпиталз' - и подавно. Поэтому уязвлённый генерал южной армии весьма рассерженно крикнул:
  - Ну всё, коротышка, ты меня достал!!!
  После этого он разбежался - и совершил фантастический прыжок через каменный склон.
  - Мировой рекорд! - закричал рефери в секторе прыжков в длину, но в эфире пошли помехи - и трансляция из Пекина прервалась.
  Кара приземлился в шаге от Романа. Тот выхватил из-за спины два меча, но защититься не успел: генерал ракшасов разрубил его надвое своей именной алебардой, подаренной самим архивеликим Раваной.
  Гейм овер, - подумал Рома, по частям падая на землю...
  
  25. НАС НЕ НУЖНО ЖАЛЕТЬ, ВЕДЬ И МЫ НИКОГО НЕ ЖАЛЕЛИ...
  
  Незыблем, словно Неба Твердь,
  Сражений Кодекс так устроен:
  любой неуязвимый Воин
  на Поле Битвы встретит Смерть -
  
  и примет от Неё Крещенье.
  
  Месть с Вероломством - как рога.
  Не поддавайся их влеченью!
  Сядь у реки, гляди: теченье
  уже уносит труп врага.
  
  Доспехов нет сильней Прощенья.
  
  Длинномер Мишка молча поворошил догоревший костёр и сурово взглянул на братьев. Те, притихшие словно напроказившие малыши, не решались даже вздохнуть.
  Наблюдая, как огонь священного Хавана пожирает жертвы, поднесённые ему с почтением и любовью, молодые люди, находящиеся в учениках у великого риши, видели не дрова, тающие на глазах и превращающиеся в жар и дым, летящие к небу. Они видели мир, пожираемый Пламенем Времени и себя в этом пламени.
  Смерть неизбежна, думал Ромка. Но страха не было. Что-то должно остаться.
  - Хаван принял жертву. Лишь пепел остался, - произнёс Мишка-длинномер.
  - Мы и есть жертва, - не помня себя ответил Роман.
  - И жертва, и жертвующий, и объект поклонения, - сказал риши. И добавил: - Нет ничего в мире, что не вместило бы Сознание.
  - Значит Сознание и есть мы, - уверенно произнёс Алексей.
  - И Обладатель Сознания. И Цель, - добавил Михаил.
  - Я не умру, пока не достигну Цели, - сказал Роман.
  - А какова твоя Цель? - сверкнув глазами, задал вопрос Учитель.
  - Хаван принял жертву, - сказал Роман и улыбнулся.
  
  V. САГАРА - ИЛЛЮЗИЯ.
  
  Гнев в моем сердце, мудрый Вишвамитра. Едва помыслю я о злодеяниях ракшасов Раваны, хочется мне взять лук и стрелы и стрелять до тех пор, пока ни одного из них не останется на Лике Земли!
  Гнев испепеляет душу, о Могучий Лучник. Даже праведный гнев надо уметь Наблюдать со стороны: видеть, каковы Плоды проявления гнева. Иначе даже самые благие помыслы могут обратиться во зло - нетрудно самому превратиться в ракшаса.
  Что же делать?
  Непроявленный Гнев - Гнев Бога Имеющего Силу Ждать. Наблюдай! И Ты увидишь как неправедные сами уничтожат себя.
  Значит, - ничего не делать?
  Наблюдай! И Ты Увидишь, как Твоя стрела Сама найдет Цель. Как Твоя рука станет Инструментом Господа.
  Выслушай, Воитель, историю царя Сагары и его бесчисленных сыновей, попавших во Власть Иллюзии.
  Добродетельный раджа Сагара в знак благодарности Всевышнему за дарованные Им блага - достижение всех целей жизни, о которых раджа помышлял, объявил о намерении принести в жертву Господу коня. Ты знаешь: это - величайшая Жертва в кругу Праведных.
  Лучший конь был приготовлен. Стеречь его был приставлен внук Сагары Апшумана - Великий Лучник и Возничий. Полное доверие питал к Апшумане Сагара. Но накануне дня Жертвоприношения внук раджи исчез вместе с царственным скакуном.
  Жрецы возвысили голос - и слова их были требованием казни за нарушение правил богослужения, за святотатство. Таковы жрецы всех времен - Дхарма Мартанды следующие внешним ритуалам и часто упускающие Суть Явлений.
  Гневный Сагара призвал многочисленных сыновей, рождённых его младшей женой Супарной - тьма им число, и приказал обыскать всю Землю от края до края, если понадобится; перерыть всю Землю до самых Недр, если понадобится, - но Священного Коня, уготованного в Жертву Самому Всевышнему, найти! И вора найти - и доставить святотатца для казни. Будет знать, как красть у Бога!
  Сыновья Сагары и Супарны отличались исключительным послушанием и благочестием. Они со всевозможным старанием бросились выполнять повеление родителя. И в этом стремились перещеголять друг друга.
  Расспрашивая с пристрастием встречных о Божественной Жертве, они разорили всю Землю, видя в любом попадавшемся на пути конокрада.
  Когда же выяснилось, что на поверхности Земли Жертвенного Скакуна нет, царевичи с яростным благочестием во Славу Всевышнего принялись разрывать Землю. Жители Подземных городов - наги, титаны, демоны и гандхарвы натерпелись от благочестивых до такой степени, что пришлось им искать защиты у Брахмы, иначе им грозило полное исчезновение от рук боголюбивых сыновей Сагары.
  Мучители сами обрекают себя на гибель - так Изначальный устроил Вселенную-Зеркало. То, что из тебя изошло, к тебе и вернётся.
  Разрыв Землю до Основания, рьяные в желании угодить отцу сыновья увидели поочередно Великих Слонов, держащих Мир на Своих спинах. Воздав Божественным Слонам почести, они приблизились к самому Могучему из них - Капиле.
  Рядом с Капилой пасся разыскиваемый жеребец.
  - Конокрад! Похититель Жертвенного Коня! Негодяй! Глупец! Попался! - рьяно закричали на Всевышнего боголюбивые искатели.
  Не привык отвечать бранью на брань Всемогущий.
  Лишь мантру ХУМ произнес он - и все царевичи, а было их шестьдесят тысяч, стали пеплом.
  Так отсутствие Мудрости оборачивается для многих самоуничтожением.
  Догорают угли костра, подернутые пеплом.
  Нет ли у тебя желания излить Гнев на пепел, Воин Рама?
  Новая заря предвещает Восход - раскрытие Ока Капилы.
  
  VI. ГАНГА - ПУТЬ ОЧИЩЕНИЯ.
  
  Долгим было молчание Рамы. Много дней прошло, прежде, чем обратился Он к Вишвамитре с вопросом:
  - Скажи, Мудрейший, имеет ли значение жизнь человеческая, если в мгновение ока она может быть утрачена безвозвратно? Зачем в таком случае любить, искать и ошибаться?
  Улыбка расцвела на лице Вишвамитры.
  - Любит Истину Потомок Икшваку! Господь Пожелал, а Его Супруга дала Жизнь и Значение Жизни человеческой. Знают Значение Жизни те, кто соединен с Силой их Сотворившей! Йогами зовутся они, осознавшие себя детьми Великой Матери. Они Знают Её и Слышат Её. Прохладным Ветром Своей Любви - Ветром Святого Духа пронизывает Она их руки, их головы - их тела. Они Знают Язык Этого Ветра и постоянно внемлют Ему, говорят с ним. Этот Ветер - Неиссякаемый Поток Кундалини-Матери, Реки, Несущей все существа из Океана, Который Есть Отец, через Миры, Сотворённые Его Желанием, Которая есть Мать, снова в Океан, куда любой из живущих в Мирах способен Возвратиться, Осознав свое полное единство с Отцом.
  - Поведай о Реке Жизни, Несущей нас из Океана в Океан.
  - Послушай о Священной Ганге, низошедшей на Землю.
  Добродетельный раджа Бхагиратха, Твой предок, Рама, и двоюродный внук испепелённых Капилой царевичей правил Кошалой. Участь их печалила праведного царя - и он молил Всевышнего устранить причину печали.
  - Ты угодил Мне во всем, безгрешный Бхагиратха, - сказал Шива. - Лишь Сама Ганга - Река Жизни может устранить твою печаль. Пусть Она спустится на Землю! Я же приму на Моё Темя ниспадающий Поток Реки.
  Так и любой человек, в сердце которого обитает Дух-Шива, может обратиться к Ганге с просьбой - и Она начнёт литься Прохладным Потоком на его голову. Немногие пока ощущают Этот Поток, ненужные мысли, которых больше, чем волос на голове, препятствуют прохождению Потока в их внутренний мир. Но предсказано, что настанет время, когда Йогу-Соединение с Потоком Ганги сможет получить каждый.
  Ты ощущаешь Этот Поток с рождения, Рама. Твоя Цель - показать людям, какими они должны стать, чтобы приблизилось время их Соединения с Великой Рекой. Когда Ты выполнишь Миссию, Значение Твоей Жизни проявится - люди узнают об Этом!
  Помни: и вправо, и влево может человек уноситься на лодке Внимания по рекам-дорогам своей души, созданной падением Ганги. Но лишь центральный Поток ведет Дух обратно к Первоисточнику, в Обитель Безгрешных. Она - седьмой Центр в теле. Источник и Цель.
  Ганга снизошла на Бхагиратху и открыла перед ним все космические Каналы. Отдавшись на Волю Реки, раджа обратился к испепеленным царевичам, что пребывали в областях Памяти:
  - Вы можете попросить Мать Гангу - и Она даст вам Прощение, Воскресение и Самореализацию. Ваш грех есть ошибка неведения. Осознав это, вы вернётесь на Пути Восхождения!
  Царевичи услышали его и с благодарностью сделали, как он сказал. Теперь они снова живы.
  Так, обратив все помыслы к Матери, можно вернуться к жизни из любых миров и состояний. Но лишь в человеческом воплощении возможно, вкусив нектар Бессмертия, пересечь Млечный Путь Океана Иллюзий и, осознав Свою Вечность, подняться над Нею.
  
  26. АХ, КАКАЯ ЖЕНЩИНА! КАКАЯ ЖЕНЩИНА!..
  
  - Просыпайся, брат! Просыпайся! - нетерпеливо говорил Гата, мягко, но настойчиво теребя Ромыча клювом по щекам.
  Ромка резво вскочил на ноги, стряхнул сон, мотнув головой - и увидел, как Кара и его команда, усталые и тяжело дышащие, выходят из леса и медленно направляются по тропе вверх.
  - Они не заметили тебя, - сказал Гата, - глина - отличное средство маскировки.
  - Помыться бы, - ответил коршуну князь.
  - Ну уж извиняйте, барин! - захохотала птица. - То вам поспать, то помыться. А воевать кто будет?
  - Ладно, - согласился Ромыч, - лети к Светичке. Скажи, пусть баню топит и обедать собирает.
  - Дело понятное, - ответил Гата, - поспали, теперь надо поесть, - обдал князя ветром, взмахивая крыльями - и улетел.
  - Парни! - крикнул Роман, вставая во фрунт. - Вы не меня, случаем, ищете? Ежли меня, то я здесь.
  Преследователи все как один повернулись к нему. Они расположились на уходящей вверх тропе равномерной колонной - и отстреливать их сейчас для опытного лучника было делом простым. Что Роман и принялся делать. Наземь упало несколько воинов.
  - Ложись! - крикнул Кара, оценив ситуацию - и первым упал в траву рядом с тропой. Ракшасы попадали, следуя примеру своего командира. Роман, припоминая третью версию 'Готики', улыбнулся и пробормотал сквозь зубы:
  - Простота!
  Отстреливать лежащих ракшасов было ещё интересней. Стрелы Романа летели точно в цель. Поверженные орали и корчились, умирая. Когда ракшасов осталось не больше полутора десятков, Ромка раздосадованно и преувеличенно громко крикнул:
  - Ну вот! Стрелы кончились! Что делать теперь?
  - Вперёд! - заорал, сориентировавшись, Кара - и четырнадцать оставшихся в живых солдат бросились на штурм утёса. Бежали они медленно. Вернее даже не бежали, а неловко перескакивали с камня на камень, часто соскальзывая, падая и поминутно поминая имя врага рода человеческого. Когда они таким образом 'пробежали' третью часть пути, Роман громко крикнул:
  - Батюшки! Да вот же они, мои стрелы, за камушком лежат!
  Ракшасы прекратили штурм и с укоризной посмотрели на нехорошего по их мнению шутника.
  Крикнувший: - так нечестно! - упал первым. Ракшасы стояли как воины короля Артура, расстреливаемые из крупнокалиберного пулемёта коварным янки: бежать им было некуда.
  Роман прекратил стрельбу и крикнул:
  - Хорошо, парни, сделаем так: чтобы это не было убийством, я дам вам шанс. Берите камни - и швыряйте в меня. Примерно вот так, - князь взял камень размером с кулак и залепил им в глаз воина, подобравшегося к нему ближе остальных.
  - Вот это правильно! - схватившись за глаз крикнул воин. - Так будет по-честному! Ребята, закидаем коротышку булыжниками!
  Роман не заметил, кто из противников взял в руки камень, помеченный Гатой. Впрочем, имя героя здесь не столь важно. Важно, что каменный склон вдруг сдвинулся с места - и медленно набирая силу, потёк вниз, навстречу убегающей от снежной лавины армии Кары, которая двигалась по дну ущелья, зажатого горами с двух сторон. Эта каменная река, грохоча и поднимая тучи пыли, скрывшие от глаз всё вокруг, унесла с собой последних солдат из спецкоманды Кары и похоронила их и всю армию в двенадцать тысяч воинов.
  Когда камнепад сошёл и пыль осела - а произошло это нескоро, надсадно кашляющий Роман обнаружил сидящего на тропе великого хана Кару. Лицо генерала ничего не выражало. Он просто сидел неподвижно и, казалось, даже не дышал.
  Роман направился к нему. Теперь перебираться через каменистый склон, осевший - словно открылось русло реки, из которой ушла вода - и открывший гранитное ложе, было легче. Встав в двух десятках шагов от ракшаса, князь произнёс:
  - Ты можешь вернуться домой и сказать своему императору, что не надо атаковать северные земли: они надёжно защищены. Твоя армия уничтожена полностью. И отряд Душмана - тоже. Но этого не случилось бы, если бы вы остались у себя дома.
  Кара тяжело вздохнул, поднял глаза и посмотрел в лицо Романа. Зноем пустыни веяло от взгляда генерала. Он заговорил:
  - Сестра Шурпа предупредила меня, что ты - великий воин. И ты доказал это.
  - Спасибо, - поблагодарил Роман. - А теперь я предлагаю разойтись по домам.
  - Это было бы очень просто. Но я сказал сестре, что убью тебя. И я не уйду, пока не сделаю это. Я обещал сестре.
  - Она просила тебя об этом?
  - Сначала да, потом нет. Но важно слово, которое я дал ей. Я не могу нарушить слово.
  - Что такое слово по сравнению с истиной?
  - Нет. Я дал слово - и я должен его выполнить.
  - Мне не понять тебя, - вздохнул Роман. - Но я знаю одно: невозможно убить того, кто жив в твоём сердце.
  Кара захохотал, а на лице его выступили слёзы:
  - Ты лжёшь мне! Как ты можешь быть в моём сердце?
  - Хорошо, - сказал Роман, - а если мы рассмотрим ситуацию так? К примеру, ты меня убьёшь. Доставит ли такая весть радость твоей сестре?
  - Не искушай меня, дьявол! - взревел Кара. - И если можешь, защищайся!
  Великий хан вскочил на ноги и взмахнул своей сияющей на солнце алебардой, выкованной из лучшей стали. Роман с трудом успел уклониться от удара - и алебарда зазвенела, врезавшись в камень тропы. Выхватывая мечи из-за спины, князь успел оценить ситуацию: Кара наступал сверху и его положение было предпочтительней. Отклоняясь от ударов, Роман отступал к лесу.
  Генерал бился умело и зло. Вернее даже не бился: он просто нацелено наносил удары - и избегать их становилось всё труднее. Войдя в раж, Кара захохотал:
  - Не вижу твоего хвалёного мастерства, великий воин Роман!
  Отвечать в этот миг Роману было просто некогда - он всё внимание сосредоточил на защите, тем более, что отражать удары тяжёлой алебарды тонкими и лёгкими мечами было просто невозможно.
  Вскоре князь выдохся и почувствовал, что теряет силы. Кара же вошёл во вкус, в глазах его засверкали огоньки, которые появляются в глазах тигра, догоняющего добычу. А после того, как алебарда вскользь прошла по плечу Романа и окрасилась его кровью, преимущество генерала стало просто подавляющим - и исход поединка перестал вызывать сомнение даже у его противника. Развязка стремительно приближалась.
  Теряя ощущение реальности, князь уткнулся спиной в дерево приблизившегося леса.
  - Молись, воин! - расхохотался Кара. - Молись и готовься встретиться с моей армией по ту сторону жизни! - алебарда поднялась, чтобы нанести последний смертельный удар.
  - Мамочки! - только и смог прошептать королевич, глядя на сверкающее в лучах прекрасного как никогда Солнца остриё оружия генерала уничтоженной армии.
  Стрела, прилетевшая из леса, вонзилась в переносицу Кары и опрокинула демона на спину. Алебарда так и не нанесла смертельный удар.
  - Тебя ещё долго ждать?! - спросила мужа Света, появляясь из-за дерева. - Обед давно остыл. И баня уже готова. Вечно тебя нет! Шляешься где попало! Ждёшь его, ждёшь с утра до вечера, а он... Батюшки! А грязный-то какой! Живо в баню - и за стол!
  - Кто стрелял? - спросил Роман, не веря своим глазам.
  - Мне какое дело, кто стрелял? Забот у меня больше нет - следить за всякой ерундой! Живо домой! Еда стынет!
  - Хорошо, - сказал Роман - и дисциплинированно поплёлся восвояси.
  
  Никогда не воюйте с Поэтами -
  это воины Божьей страны.
  Никогда не воюйте с Поэтами -
  вы заранее обречены.
  
  Наделенные властью, одетые
  в многослойность железной брони,
  никогда не воюйте с Поэтами,
  потому что Победа - за них!
  
  Клеветой, невниманьем, кастетами...
  Боже вас от напасти храни!
  Никогда не воюйте с Поэтами,
  потому что бессмертны они!
  
  Свет проявит простыми ответами
  Страшный Суд истекающих лет.
  Никогда не воюйте с Поэтами,
  потому что Создатель - Поэт!
  
  27. СОЧИНЯЛИ ДЕВОЧКИ ЛЮБИМЫХ И СТИХИ.
  
  Лёха ввалился в хижину мокрый, дрожащий от холода и голодный.
  - Мы уже заждались, - улыбнулась Света, подкладывая Роману в миску бобов из походного котелка.
  - Меня чуть снегом не завалило. Еле ноги унёс, - сказал Алексей. - В ущелье был обвал. Хорошо, что я вовремя сообразил, что надо бежать, когда почувствовал, что горы трясутся. А то бы там и остался.
  - Садись, поужинай чем Бог послал, - предложила Света.
  После этих её слов в хижину степенно вошёл Гата, держа в клюве убитую утку. Обитатели хижины замерли в изумлении. Гата бочком подошёл к дочери Видехи и положил утку к её ногам. И тут же скромно удалился.
  - Спасибо тебе, крылатый ангел, - промолвила Светичка и сказала с чувством глубокого удовлетворения: - есть ещё в доме добытчик!
  - Велик Аллах! - соглашаясь, кивнул Роман и воздел руки к потолку, закрывающему небо.
  Пока Света готовила похлёбку на огне, Алексей рассказал, как завершился его поход в ущелье. Задачей брата Ромыча было преградить путь тем, кто мог случайно прорваться сквозь снежный заслон, устроенный Романом и Гатой. Но стремясь удостовериться, что ни один солдат Кары не прошёл сквозь горы, Алексей увлёкся и забрался слишком далеко. В результате пришлось бежать от лавины со всех ног. К счастью, бегство оказалось удачным.
  Ставя утиную похлёбку на стол, митхилка с гордостью сказала:
  - В горах над ущельем мой непобедимый супруг поверг Кару и пятьдесят его лучших воинов.
  - Как? - удивлённо спросил Алексей. - Откуда они там взялись.
  - Наверное, решили проверить тропу, увидев её, - вставил словечко Роман, - а на тропе мы встретились.
  - И тогда мой могучий муж выхватил свой боевой лук и принялся уничтожать демонов одного за другим, - изрекла Светлана.
  - Я, когда их увидел в десяти шагах перед собой, понял, что...
  - Брат, не мешай слушать. Пусть Света расскажет, - просяще улыбнулся-поморщился Лёха.
  - Хорошо, - согласился Роман и углубился в миску с едой.
  Света принялась рассказывать историю в таких подробностях, что стало ясно, что если она всё это и не видела воочию, то уж точно заранее написала сценарий - а уже после того, как она его написала и отрепетировала со всеми участниками действия, последнее произошло в реальности. И вполне возможно, что предыдущее предложение - не шутка.
  - Меткие выстрелы не знающего промаха Ромы истребляли ракшасов одного за другим. У врагов моего божественного супруга не было ни единого шанса спастись от гибели. Но в момент, когда зоркий Гата сообщил моему могучему мужу, что по ущелью в южном направлении бегут остатки армии Джанастана - северной провинции Южной Империи, в голове Романа ниоткуда появился удивительный замысел, и мой супруг изобразил бегство.
  - А ещё есть чего пожевать? - спросил не знающий промаха божественный супруг, опустошив тарелку.
  - Вся еда по лесу бегает, - улыбнулась Ивановна и продолжила: - Поверившие в испуг моего...
  - Наивно поверившие, - зевая уточнил Роман.
  - Именно наивно! - согласилась с ним дочь короля Джона. - И всё-таки пожалуйста не перебивай меня, дорогой. Я же не мешала тебе вершить бессмертный подвиг - и ты не препятствуй мне о нём рассказывать. Хорошо?
  - Да, дорогая.
  - Так вот, - Света, не упуская ни одной подробности и даже в обилии, а точнее в изобилии сдабривая рассказ описанием фактов, которые не сохранились ни в памяти Гаты, ни в памяти Романа, вдохновенно поведала Алексею о том, как её муж завлёк отряд ракшасов к утёсу и как он их руками устроил камнепад, уничтоживший все вооруженные силы Джанастана, включая слонов, верблюдов, колесницы, конницу, укомплектованную владимирскими тяжеловозами и таймырскими мамонтами, артиллерию...
  - Артиллерию ещё не изобрели, - не выдержал в этом месте и внёс-таки незначительные коррективы видный мастер батальной стратегии и тактики, в одиночку одержавший победу над вражеской армией.
  В этот миг в хижину вбежал взволнованный поэт-летописец Вальмики с пером и берестяной грамотой в руках и, поклонившись, смиренно попросил:
  - О великий Роман! Умоляю тебя: помолчи, пока мы записываем для истории рассказ о твоих бессмертных подвигах. Ты своё дело сделал, так не мешай, пожалуйста, делать нам наше. Понял?! - Затем он поклонился Свете и умоляющим тоном произнёс: - О луноликая богиня! Не могла бы ты говорить немного громче и чуть-чуть помедленнее, а то не все писцы успевают за твоей речью! - ещё раз поклонился и скромно выбежал из хижины.
  - Уговорили, - согласился Роман и пошёл спать, вяло отмахнувшись от ниоткуда появившегося доктора Айболита со снотворным в руках. Доктор пожал плечами, понимающе улыбнулся, беззвучно свистнул и улетел в Африку гулять. Роман тихонько, чтоб не разбудить себя, захрапел во сне. Так что финал истории о его подвигах Светичка описывала безо всяких помех. В частности она сказала:
  - И когда каменный поток унёс в пропасть последнего из подданных Кары, правитель Джанастана остался один на тропе. Он, не взирая на смиренное предложение моего божественного мужа возвратиться восвояси и больше не тревожить наши южные рубежи, проявил неразумность и бросился в битву. Кара яростно нападал на бесстрашного Романа, но мой супруг отразил все без исключения удары, а от всех остальных - ловко увернулся. Но и это не привело в чувство разъяренного Кару, брата Чёрного Императора Раваны. Потерявший армию ракшас Кара занёс над головой божественного Романа сверкающую на Солнце алебарду. И тут неодолимый Роман вынужден был прибегнуть к защите. Он произнёс Мантру Матери, сила которой мгновенно повергла ракшаса наземь. Так был уничтожен грозный Кара и всё его воинство.
  - Если честно, в последний момент я конкретно перетрусил, - признался из угла хижины неожиданно проснувшийся муж рассказчицы.
  - Эту реплику не стенографируйте! - громко сказала Света.
  Снаружи раздался нестройный гомон праведников:
  - Нешто мы, княгинюшка, совсем без понятия, чтоб всякую ересь писать!
  - Вот и славно, - улыбнулась Света.
  В хижину бочком вошёл Вальмики и, стесняясь и деликатно покряхтывая, протянул дочери Видехи свиток.
  - Что это? - спросила жена героя.
  - Диплом почётного отшельника. Вам, княгиня. Совет мудрецов решил. Вы уж не откажите в любезности, примите награду.
  Вальмики с извиняющимся видом улыбнулся.
  - А Роме с Лёшей? - поинтересовалась Светлана.
  - А им-то за что? - искренне удивился Вальмики - и поспешно вышел.
  
  28. СВЕТ МОЙ ЗЕРКАЛЬЦЕ, СКАЖИ...
  
  В момент, когда Шурпа вошла в опочивальню брата, Равана благодушествовал, наблюдая по телику со встроенной машиной времени последней версии на бой, в котором малыш Чагаев отметелил-таки Колю Валуева.
  Шурпа молча вложила в руку Императора ключи от вимана, развернулась и молча пошла к выходу.
  - Не понял, - оторвался от экрана величайший из великих. - Что, и на севере облом? Не берут замуж?
  - Я хочу уйти в монастырь, брат, - вздохнула опечаленная Шурпанакха.
  - Расслабься, сестрёнка. И не расстраивайся. У каждого бывают проблемы, - Равана находился в явно добрейшем расположении духа, что само по себе было чудом. Или флуктуацией. Это уж кому как.
  - Даже у тебя, - имея в виду проблемы, неживым голосом произнесла затянутая в черную кожу девушка.
  Великий и ужасный от души расхохотался, благодаря сестру за удачную шутку.
  Шурпа горько усмехнулась и тихо-тихо добавила:
  - Или ты не считаешь проблемой гибель наших братьев Душмана и Кары и потерю северной армии?
  Равана захохотал ещё громче, глядя на сестру восторженно и благодарно. Сквозь смех он по одному ронял слова, не в силах совладать с весельем и произнести фразу целиком:
  - Ха-ха-ха!.. Гибель армии!.. Классная шутка!.. Шурпа... я недооценивал тебя... спасибо... давно так не ржал... чем мне тебя отблагодарить? Хочешь, я полечу с тобой на север и заставлю жениться на тебе любого, на кого ты укажешь? И пусть только посмеет сбежать от тебя: из-под земли достану!
  После сказанного Равана расхохотался ещё сильнее и вскоре в изнеможении вытирал слёзы с лица, выступившие от гомерического смеха.
  - У тебя удивительное самообладание, - наконец промолвила в ответ Шурпанакха. - А чувство юмора - просто непостижимое. Я впервые вижу полководца, смеющегося над уничтожением собственной армии.
  Равана сполз на пол и скорчился, не в силах совладать с душившим его приступом истерического смеха. Он лишь в восторге указывал пальцем правой руки на сестру, а левой держался за живот и рыдал от хохота. На этой мажорной ноте Шурпа вышла вон и исчезла из нашей истории довольно надолго. Но не навсегда.
  Насмеявшись вволю и подумав, что надо бы отблагодарить по-царски сестричку за прекрасные мгновения, Равана поднялся с пола и снова уткнулся в телевизор. Валуева с Чагаевым уже не показывали, а фраза Лужкова, лицо которого перегородило весь экран, почему-то резко испортило Императору Юга настроение.
  - Таковы реалии наших дней, - непонятно к чему произнёс вечный мэр Москвы.
  Но даже подсказка известного администратора не оказалась достаточной для того, чтобы Равана почувствовал, что уходящая из его покоев Шурпанакха сказала правду. Слишком уж нереальной казалась последняя.
  Равана уснул, проснулся и провёл весь следующий день в самом мрачном настроении.
  Наконец, спустя сутки, он вытащил мобильник, нашёл в записной книжке имя Кары и позвонил. Приятный женский голос в трубке на чистом санскрите произнёс:
  - Абонент находится вне зоны обслуживания. Пожалуйста, позвоните позднее.
  Равана с присущей большинству военных дисциплинированностью последовал совету, но и позднее он услышал то же самое. И ещё позднее. И ещё. Наконец, на седьмой или одиннадцатый раз, девушка не выдержала и сказала:
  - Ваше императорское величество, Вам не надоело фигнёй заниматься?
  - А что такое? - спросил Император.
  - А то, что мобильники ещё не изобрели, а лично я ещё и на свет не родилась. И вообще у меня выходной! Совесть иметь надо! Звонит тут, от дел отрывает!
  - Но позвольте, а как же мне узнать, где мой брат Кара?
  - Господи! Моё-то какое дело? У меня рабочий день только через 7513 лет начнётся.
  - Девушка...
  - Ничего не знаю, положите трубку!
  - Девушка, милая, я вас умоляю!
  - Все вы умоляете. Могли бы придумать что-нибудь пооригинальнее с вашими-то возможностями.
  Равана принялся обещать какую-то несуразицу и вскоре весело болтал со словоохотливой диспетчершей, инкарнация которой должна была наступить не раньше, чем через семьдесят пять столетий.
  В это время четверо дюжих санитаров внесли в комнату обмороженного и отмороженного воина на носилках и церемонимейстер, торжественно стукнув алмазной палкой по полу - да так неловко, что палка рассыпалась на мелкие и крупные бриллианты, - громко провозгласил:
  - Единственный чудом оставшийся в живых воин северного легиона, которым предводительствовал покойный ныне генерал хан Кара, к Императору!
  Равана подошёл к носилкам и спросил:
  - Как зовут тебя, солдат?
  - Какая разница? - ответил тот. - Всё равно я через пару минут отдам концы, так что имя моё вряд ли представляет интерес.
  Владыка миров сорвал с шеи умирающего именной медальон и прочитал. И сказал:
  - Понимаю твои чувства, сержант Акампана. Возможно, награждение золотым додекаэдром поддержит твой дух перед переходом в вечность.
  - Я простой солдат, - выдохнул умирающий тихо, но твёрдо. И добавил: - Никто из нас, четырнадцати тысяч павших на севере Джанастана, не заслужил награды в этом походе. Мы даже не успели расчехлить луки и вынуть мечи из ножен. Камнепад и снежная лавина уничтожили всю армию. Но твои слова, великий предводитель, возродили мужество в моём сердце - и я умру спокойно.
  - Расскажи мне обо всём, что знаешь. Кто устроил камнепад? Кто осмелился не подчиниться воинам Великой Империи?
  Акампана приподнял голову и с жаром сказал:
  - На севере появился ужасный воин, мой император.
  - Назови его имя.
  - Хан Кара сказал, что его зовут Роман. За два месяца до этого бесславного поражения наш генерал и ваш младший брат господин Кара, да будет ему земля пухом, отрядил под начало сиятельной Шурпанакхи четырнадцать могучих бойцов, которые ей понадобились для того, чтобы наказать Северного Воина. Но вскоре госпожа вернулась и сказала, что тот убил всех в течение одной минуты - она даже глазом не успела моргнуть. Воин Севера отпустил её, сказав, что не воюет с женщинами. Госпожа вернулась в Джанастан очень напуганной. Она умоляла генерала отказаться от похода за хребет. Но хан Кара был разгневан - и мы выступили. Я не знаю, как это произошло, но нашего северного легиона больше нет. Нет и генерала. И я умираю.
  - Погоди ещё пару минут, - попросил Равана.
  - Чего годить-то? - заупрямился Акампана. - Сказано умираю, значит умираю. И нечего тут сантименты разводить.
  - А кто мне про Северного Бойца расскажет? - возмутился император. - Ты же единственный оставшийся свидетель!
  - Вообще-то ты прав, - остывающими губами прошептал солдат, но тут у него мелькнула мысль, заставившая его усмехнуться: - Шурпанакха расскажет, а от меня отстань.
  На этом месте Акампана умер.
  - Вот народ! - в сердцах выпалил Равана. - Так и норовят от работы отмазаться! Эй, реанимацию сюда! Живо!
  Ничтоже сумняшеся, в помещение беспринципно - вот уж воистину и нашим, и вашим! - вбежал доктор Айболит с аппаратом электрошока в руках. Прижав электроды к груди отошедшего в мир иной, он зычно не по-докторски гаркнул:
  - Разряд, твою налево!
  Раздался треск. В воздухе запахло горелым, комната наполнилась чёрным дымом.
  - Слишком большое напряжение! Мы теряем его! - радостно сообщил светоч медицины.
  - Смотри, Пилюлькин, как бы тебя за компанию не потерять! - разгоняя рукой дым и надсадно кашляя, без эмоций процедил Император.
  - А что такое? - осведомился представитель красного креста, протирая закоптившиеся линзы очков и моргая слезящимися глазками.
  - Воскресить и немедля! Мне этому товарищу ещё пару вопросов задать надо.
  - Четыреста, - сказал Айболит.
  - Двести, - покачал головой Равана.
  Торговались минут сорок. Сошлись на двухстах двадцати пяти. После того, как ударили по рукам, Айболит потребовал деньги вперёд. Равана выскреб из карманов всю мелочь и долго выбирал крупные монеты, чтобы оставить себе. Потом протянул причитающееся доктору. Врач долго и тщательно всё пересчитывал, делая не по-докторски аккуратные записи в неизвестно откуда появившейся больничной карточке покойного. Наконец человек в белом халате благосклонно кивнул бородкой-клинышком, сказал, что всё нормально, рассовал мелочь по карманам, в одном из которых, как оказалось, лежала заранее припасённая соломинка. Айболит прищурился, разглядывая кончик соломинки, медленно засунул её в ноздрю умершего Акампаны - покойный оглушительно чихнул и воскрес. Но ненадолго.
  Кстати, сила чиха оказалась такой, что Айболита с выручкой как ветром сдуло.
  Акампана с укором посмотрел на Императора. Равана с извиняющимся видом потупился и пробормотал:
  - Да ладно тебе...
  - Чую, что ты от меня не отстанешь, - довольно миролюбиво проворчал воскресший (но ненадолго), - ладно, так и быть, произнесу ещё пару сложносочинённых предложений. Воин Севера Роман великий лучник, не знающий промаха. Он бьётся без страха и упрёка и владеет всеми видами холодного, огнестрельного, химического и атомного оружия.
  - Это фигня, - презрительно проронил Равана. - Сами с усами. Что ещё?
  - Госпожа Шурпанакха, дрожа от страха, сказала генералу Каре, что Роман - не воин, что он - сама судьба, человек-зеркало.
  - Поясни.
  - Это значит, что обративший оружие против Романа погибнет от собственного оружия, иными словами, кто с мечом к нему придёт, от меча и погибнет. Но тот, кто придёт к Роману с миром, будет встречен как лучший друг и обретёт покровительство Северного Бойца навеки.
  - Ты хоть и покойник, Акампана, но издеваться надо мной всё равно не стоит: с того света достану.
  - Я правду говорю, господин император. Роман непобедим. Не воюй с ним, иначе ты рискуешь всем, включая собственные десять голов, даже те, что закомментированы в тэг !
  Равана гневно сверкнул очами видимой головы и проревел по-буйволиному:
  - Я тебя не отпущу до тех пор, мёртвая твоя душа, пока ты мне не скажешь, как я могу победить Северного Бойца!
  Акампана сокрушённо вздохнул и произнёс:
  - Ты этого сам захотел, великий император.
  - Говори!!!
  - Есть лишь один шанс справиться с московским бастардом. И тот невелик. Роман женат на Свете - женщине, о которой ходят самые удивительные легенды. Говорят, что она - верховная богиня, спустившаяся с Небес. Что её красота несравненна и вечна. Если ты похитишь Свету, муж её просто умрёт от горя. Он не проживёт без неё и дня. Такова его любовь к ней.
  - Свободен, - усмехнулся император, - так вот, значит, за кого вышла замуж прекрасная митхилка.
  С минуту Акампана, не веря своим ушам, растерянно моргал, а, опомнившись, робко спросил:
  - Так мне можно того, Ваше Величество?
  - Можешь, - улыбнулся Равана и дал знак неутомимым санитарам утащить застрявшего между мирами Акампану за пределы настоящего повествования. Санитары не заставили повелителя повторять приказ дважды и, ритмично покрикивая: - Левой!.. Левой!.. - торопливо убежали.
  - Ура! Дембель!!! - услышал Равана за дверьми комнаты восторженный вопль повторно преставляющегося Акампаны.
  
  29. ВЫЧИСЛИТЬ ПУТЬ ЗВЕЗДЫ, И РАЗВЕСТИ САДЫ, И УКРОТИТЬ ТАЙФУН - ВСЁ МОЖЕТ МАГИЯ.
  
  Дождавшись вечера, по обыкновению почистив зубы, сделав комплекс Сурья намаскар, спев гимн Соединённых Штатов на слова автора всех гимнов всех поколений Сергея Михалкова и прочитав наизусть семьсот шлок Шри Деви, которые именуются в простонародье Сапташати, сиятельнейший изнутри и снаружи император справедливого рабовладельческого Юга в тайне от всех своих подданных взял ключи от гаража, в котором стоял его любимый шаттл 'Пушпака', названный так в честь Александра Сергеевича Пушкина, академика Павлова и Фиделя Кастро, и отправился на Луну. Перед отлётом лично и безгранично преданный Раване персональный компьютер и по совместительству автопилот корабля установленным на жизнерадостный тон голосом с тщательно скрываемым унынием спросил:
  - Ну что, опять назад в будущее - три?
  - Нет, - ответил Равана, - полетели к Мариче.
  - Как скажешь, - вздохнул комп и вывел челнок из гаража.
  Включив двигатели вертикального взлёта и подняв шаттл над Ланкой на высоту около сорока йоджан, автопилот врубил форсаж - и корабль с грохотом тунгусского метеорита, прочертив в небе клубящийся копотью зигзаг пламени, исчез в меркнущем закатном небе.
  Половина жителей южной столицы, гуляющих по паркам, площадям и скверам Ланки и предающихся всяческим излишествам, лениво посмотрела в громыхающие небеса и, зевая, наперебой заговорила:
  - Ну вот, опять наш император в тайне от нас отправился бесчинствовать к этому лунатику Мариче.
  - Вот именно! - согласилась другая половина и ревниво добавила: - Можно подумать, что мы умеем предаваться разврату и другим приятным гнусностям хуже обитателей Луны!
  И тут же вся столица в тайне от своего императора громогласно заголосила на предмет обиды, дескать, нечего нашему великому и всемогущему по разным вертепам шляться: свои не хуже имеются!
  
  Тем временем космолёт Раваны нырнул за лунный диск, всё ярче разгорающийся в небесах мёртвым белым светом и приземлился на поверхность обратной стороны земной спутницы.
  - Ёхарный бабай! - вылезая из звездолёта и спотыкаясь во мраке о лунные кратеры, произнёс приветствие Равана и добавил: - Темно как у негра в желудке!
  - Выключатель справа, - донёсся приятный низкий голос.
  Равана щёлкнул выключателем - и обратная сторона Луны осветилась тусклой лампочкой с закопчённым стеклом, на поверхности которого сверкнула серебром инея примёрзшая к ней непонятно как залетевшая на Луну муха. Равана с детства не любил мух и поэтому машинально прихлопнул её мухобойкой, которая всегда была при нём (он её засовывал за широкий атласный кушак красного цвета, с которым не расставался даже в парилке финской бани). Лампочка взорвалась и погасла. В воцарившейся тьме послышалось возмущённое мушиное жужжание.
  - Странно, почему я слышу жужжание в вакууме? - подумал Равана.
  - Телепатия, - подумали в ответ муха и Марича.
  - Спасибо, теперь понял, - подумал Равана.
  - Ни хрена ты не понял. Понял? - подумала муха, замёрзла и исчезла в ледяных просторах космоса.
  Марича, осознавая необходимость вставать, рыться в комоде и вкручивать в единственный на обратной стороне Луны патрон новую лампочку, которая к тому же была последней, тяжко вздохнул, охая и кряхтя о грехах своих тяжких поднялся с кресла, шаркая по лунному полу старыми шлёпанцами, пробрался в темноте в самый дальний угол обратной стороны Луны, споткнувшись о выброшенный кем-то за ненадобностью старый скафандр негритянского певца Луи Армстронга, упав на Луну, вскочив и взлетев метров на 12 над поверхностью, опустившись через 14 часов (на Луне очень слабое притяжение), наконец-то добрался до цели, долго шарил в темноте по ящикам комода, раздавил последнюю лампочку, понял, что натворил и сказал:
  - Нет, без колдовства в наше время не проживёшь!
  После этого он щёлкнул заиндевевшими пальцами, вырвал из бороды седой волос и победно крикнул:
  - Ассарадарачуккара!
  Луна мигом вспыхнула всеми цветами радуги, наполнилась люстрами, скульптурами, фонтанами, развесёлой челядью, столами с заморскими и инопланетными яствами, играющими Моцарта, Оливера Шанти и Аркашу Северного оркестрами, фейерверками, путанами и дрессированными орангутангами. Неведомо откуда взявшиеся Кристиан Диор и Нина Риччи, отдуваясь от тяжести, приволокли огромное зеркало и поставили его перед Маричей. Тот ещё раз щёлкнул пальцами и превратился из жирного противного горбуна с жабьей мордой и попорченным проказой телом в писаного красавца в чёрном фраке с пуговицами до самой сра...зу видно: интеллигентный человек!
  - Рад приветствовать Императора Всея Земли, Африки и протчая! - обнимая любезного сердцу Равану, радушно пробасил демон Марича, принимая облик певца Юрия Охочинского. - За каким хреном пожаловал, дорогой? А впрочем, сейчас мы с тобой хорошенько оттянемся: предадимся эксклюзивному разврату, нажрёмся до потери памяти, набьём друг другу морды, отлежимся, помиримся, а уж потом обо всём поговорим. Чтоб не думал потом друг мой Равана, что король Луны Марича не по-человечески его встретил-приветил!
  - Некогда мне лабудой заниматься, сосед, - сказал Равана и, ковыряясь грязным пальцем в носу, жалобно заплакал.
  - Ну, будет тебе убиваться, маленький, - погладил Равану Марича по голове. - Вот тебе ириска. Скушай её, успокойся и расскажи мне, если не хочешь принять смерть жуткую, лютую, что вы в вашем МУРе с Фоксом сделать удумали.
  - Не с Фоксом, а с Рамой! - жалобно пролепетал Равана и протянул Мариче окровавленные руки.
  - Опять до крови доковырялся! - всплеснул руками Марича, глядя на красные ладони и сопли Раваны и доставая носовой платок. Тут же он заставил Равану хорошенько высморкаться, вытер платком кровь с мулявинских усов гостя и заставил умыться в ближайшем фонтане.
  Когда император Юга доел ириску и успокоился, радушный хозяин произнёс:
  - А теперь расскажи обо всём по порядку. Чем смогу - помогу.
  - Друг мой Марича, - сказал Равана, - на северных границах империи произошло ужасное событие. Непонятно откуда появившийся воин Роман из тех земель, что мне ещё не удалось завоевать, непостижимым образом истребил весь легион Кары и Душмана вместе с ними самими. В одночасье я лишился одной из моих лучших армий и двух братьев.
  - Знаю, - кивнул Марича. - Что ещё?
  - Мне сказали, что Роман непобедим в битве.
  - Это так, - согласился житель Луны.
  - Чтобы уничтожить его, надо прибегнуть к хитрости. Ты должен помочь мне похитить жену Ромыча Свету. И тогда Роман умрёт от горя.
  - Пошли выпьем, дружище, - не задумываясь, произнёс Марича.
  - Нет, Маратик! Мы сегодня не будем пить. Садись в 'Пушпаку'. Мы летим на Землю. Там, северней Алтая, ты превратишься в оленя и отвлечёшь Рому, пока я буду похищать Свету.
  Марича щёлкнул пальцами - два визажиста подкатили кресла на колёсиках, почтительно, но твёрдо усадили собеседников и принялись священнодействовать над их имиджем, щёлкая ножницами, шоркая бритвами и перебирая тюбики и флаконы с кремами, мазями и благовониями.
  Равана вскочил с кресла, дал пинка своему визажисту, оттолкнул от кресла Маричи второго и, глядя в глаза гостеприимному соседу, недобрым голосом сказал:
  - Не думай, Маратик, что тебе удастся отделаться от меня. Я хочу отомстить за моих братьев и присоединить северные земли. И ты поможешь мне в этом. Лучше не теряй времени. На сборы пять минут. Четыре уже прошли.
  Марича хладнокровно кивнул визажисту, медленно поднялся и сказал:
  - Тот, кто дал совет крошить батон на Ромыча, желает тебе смерти, Рави. 'Унеси Свету!' Это совет врага, желающего гибели тебе и всему роду асуров. Возвращайся домой, император Земли, и спокойно правь своими территориями. И никогда не пытайся вставать на пути разъярённого слона.
  - Что-то я тебя не понял, Марат, - пробормотал Равана.
  - Если ты похитишь Свету, Северный бастард придёт в Ланку и уничтожит тебя в твоей же столице.
  - Наверное ты забыл, Марик, что Брахма даровал мне бессмертие и непобедимость в битвах с богами, асурами и магами, - теряя терпение, повысил голос император.
  - Роман не бог. Он - человек, Рави. В этом вся загвоздка. Отправляйся домой и забудь о всякой мысли о мести. И ты будешь жить ещё очень-очень долго.
  - Послушай, Марат...
  - Всё, аудиенция закончена, - сказал Маричи - и обратная сторона Луны вновь погрузилась в космический холод и мрак.
  - Маратик, а помнишь... - попытался возобновить разговор Равана.
  - Пошёл на фиг, - отозвался Марича и исчез в кромешной тьме.
  
  30. ДОЛЖНА БЫТЬ В ЖЕНЩИНЕ КАКАЯ-ТО ЗАГАДКА...
  
  Прилетев в Ланку, Равана пошёл в самый престижный кабак и с горя назюзюкался там так, что сам удивился. Правда, удивился он лишь на следующий день, и то ненадолго. Сначала в кабаке Равана долго аплодировал Элвису Пресли и танцевал рок-н-ролл до полной потери адекватности. Потом вспомнил, что Элвис давным давно покойник - и насмерть испугался, но Элвис развеял страхи Раваны, чистосердечно признавшись под пытками, что ещё не родился и понятия не имеет, что это за фигня такая рок-н-ролл. Равана наградил Элвиса орденом почётного легиона, похвальной грамотой третьей степени и вдрызг разругался с барменом, который наотрез отказался наливать ему в долг.
  - Мало ли, что Вы император, Ваше Величество! Я один раз поверил самим архангелу Гавриилу с архистратигом Михаилом, так они третий месяц пять золотых, четыре сольдо и тридцать сребреников несут гады!
  - Но я - твой августейший император!
  - И даже не проси, Твоя Всемилость! Не налью - и точка.
  - Это твоё последнее слово? - поднял правую бровь Равана.
  - Да, Твоё Махавеличество! Ступай проспись - и точка.
  - Ну, тогда я тебя казню, наглая твоя рожа.
  - Опять? - наморщил лоб бармен. - Сколько можно? Не надоело Вам меня казнить каждую пятницу?
  - Надоело, - согласился император, - всё равно казню. Привычка у меня такая дурацкая.
  Из-за спины Раваны вылезла сосредоточенно-пьяная Шурпанакха, швырнула на стойку пачку екатерининских ассигнаций и просроченных лотерейных билетов брежневской эпохи, которые в то время ещё не вышли из оборота по причине того, что ещё не вошли, и от широты душевной произнесла:
  - А налей-ка чего покрепче, милый, мне и всем присутствующим.
  Бармен молча принялся выполнять заказ, а вмиг протрезвевший Равана обратился к сестре:
  - Ты как себя ведёшь, Шурпа? Не стыдно тебе королевскую семью позорить?
  Грустная ракшаси поглядела на брата расфокусированным взором и произнесла:
  - Убей Ромку, Равана! Убей его! Я его гада люблю, а ты его убей. И всё!
  - Всё? - переспросил император.
  - Нет, не всё! - передумала Шурпа и добавила: - Укради у него девчонку и женись на ней! Женись, брат! А я поеду к Ромику и скажу: не грусти, мой милый. Я хочу быть с тобой. Я так хочу быть с тобой. В комнате с белым потолком, с правом на надежду. В комнате с видом на огни, с верою в Любовь. Понял, брат?
  - Они любят друг друга и им хорошо вместе, - сказал Равана.
  - По всем законам драмы ты не должен этого говорить, мой дорогой всемогущий император, - улыбнулась Шурпанакха.
  - А тут прилечу я и увезу Свету. И Рома умрёт с горя. И моя сестра перестанет тосковать по нему.
  - Нет, Рави, не перестанет, - громко заорала Шурпа. - Но всё равно укради Свету! Укради её!! Ты слышишь?! Укради!!!
  - Как ты себя ведёшь? - покачал головой сокрушитель Индры и прочих богов.
  - Видел бы ты как себя Ксения Собчак ведёт и эти ... из 'Дома-2'.
  - Нашла с кем сравнивать. Мы - порядочные демоны, а они - просто какие-то исчадия ада.
  - Да, мы порядочные. И нам плохо. Они, эти Роман и Света, гнусно обидели нас...
  - ...самим фактом своего существования, - вставил Равана.
  - Да, - согласилась Шурпанакха. - И поэтому ты, мой могущественный брат, должен восстановить справедливость: раз нам с тобой хреново, значит, пусть будет хреново всем, и в первую очередь Свете с Ромычем.
  - Это мудро и справедливо, - согласился Равана.
  Потом он обнял сестру за плечи и заговорщически сказал:
  - А я уже хотел тебя в ссылку на атолл Бикини отправить, сестрица. Сыскари мне докладывали, что ты собираешься новую религию основать и писать по выходным и будням Ромаяну. А это, сама понимаешь, политическое преступление, грозящее пожизненным заключением.
  - Я порой сама себя не понимаю, братишечка, - вздохнула Шурпанакха и добавила: - Я - величайшая загадка даже для себя самой.
  - А по-моему ты просто дура, - вслух подумал Равана. Подумал, но ничего не сказал.
  
  31. ТАМ, НА ЛУНЕ, НА ЛУНЕ, НА ГОЛУБОМ ВАЛУНЕ...
  
  Когда безвоздушное пространство обратной стороны земной спутницы сотряслось от грохота упавшего на лунную поверхность космического челнока, сидящий в небольшом уютном кратере Марича почувствовал беспокойство.
  - Что-то ты зачастил ко мне, уважаемый император, - подумал правитель Луны и на всякий случай превратился в красивый овальной формы камень голубого цвета: больно уж не хотелось Мариче покидать насиженное место и ввязываться в откровенную авантюру, которую затевал его сюзерен Равана.
  Выскочив из 'Пушпака', забывший второпях даже натянуть скафандр Равана сначала остекленел и покрылся инеем от комического холода, но вовремя опомнился, силой йоги разморозил своё физическое тело, вернулся в звездолёт, напялил водолазный костюм, сверху надел тёплый овечий тулуп, валенки, сшитые на зоне стёганые ватные штаны и шапку-ушанку с пятиконечными звёздочками на погонах, которыми служили незавязанные и болтающиеся из стороны в сторону большие 'уши' головного убора, и вновь вышел в открытый космос. Покричав в мегафон и обойдя всю обратную сторону Луны, Равана нигде не обнаружил хозяина и очень огорчился, догадавшись, что тот превратился в невидимку или в какую-нибудь другую гадость. Громко попеняв Мариче и основательно замёрзнув, Равана безнадёжно махнул рукой и направился к челноку с намерением несолоно хлебавши возвратиться восвояси, чтобы мирно править своей империей, отказавшись от желания похитить Свету и тем самым сохранить себе жизнь и возможность эволюционировать в мирах. И всё было бы замечательно, не споткнись император благословенного Юга о подвернувшийся под чугунный водолазный ботинок на адидасовской подошве голубой камень, который так некстати разлёгся в самом центре обратной стороны Луны.
  - Под ноги смотреть надо! - моргнув знакомыми глазами, сварливо произнёс камень.
  - Извини, брателло, не заметил. Темновато тут у вас, - смущённо ответил Равана.
  - Полнолуние, вот и темновато. А во время новолуния на этой стороне - форменное пекло, круче, чем в парилке, что у тебя во дворце, - в этом месте камень понял, что сказал лишку, ойкнул, закрыл глаза и притворился, что ничего не произошло. Однако, Равана не растерялся: он молча взял валун в руки и, пыхтя и отдуваясь, поволок его в звездолёт.
  - Ну что вы, право, мне же щекотно! - хихикал голубой валун и извивался, норовя вывалиться из рук.
  Затащив камешек в отсек управления, сорвав с себя обледеневший водолазный костюм и задраив входной люк, император, злобно и грязно ругаясь, стал зверски пинать камень ногами, но только разбил себе пальцы и порвал домашние тапочки, сшитые в форме двух розовых свинок.
  Камень хранил молчание.
  - Спрятаться хотел, гад?! - орал Равана. - Что, думал: император не найдёт тебя?
  - Случайность, - пробормотал камень, снова ойкнул и опять замолчал.
  Равана долго и тщетно пытался расколдовать камень и вернуть ему облик Маричи. Стремясь достичь этой цели, император использовал метод кнута и пряника. Но когда все кнуты пришли в негодность, а пряники зачерствели, всемилостивый правитель пяти шестых земной суши и четырёх океанов, включая воздушный, прибег к самому надёжному методу. Равана сказал:
  - Очень мне нравятся твои внешний вид и фактура, дорогой голубой камень. Отдам-ка я тебя нашему придворному ювелиру. Пусть он раскрошит тебя на мелкие кусочки и наделает из тебя...
  - ...бижутерии! - оживился камешек и добавил: - И развесит меня на плечах придворных дам.
  - Нет, - покачал головой император. - Пусть он понаделает из тебя мозольных тёрок, чтобы в армейских банях рядовой и сержантский состав моих вооружённых сил мог тереть тобой пятки и другие мозолистые части на подошвах стоп и подмышек.
  - Так нечестно! - обиженно заорал камень и мигом превратился в Маричу.
  Не теряя времени, Равана вывалил на стол картошку из котелка и, раскладывая картофелины на столе, принялся растолковывать свой план.
  - Значит так, - перво-наперво сказал он, - это ты, превратившийся в оленя, это Ромыч, это Света, - тут правитель Юга поднял одну картофелину над столом - и она по причине слабого притяжения повисла над ним, медленно снижаясь. - Это я на 'Пушпаке' секу тему и жду, когда ты отвлечёшь Рому. В тот момент, когда Роман побежит за тобой в лес, - две картофелины Равана смахнул со стола и они стали медленно падать на пол, стремясь приземлиться в углу кают кампании.
  - Э-э-э... поаккуратней с моей картошиной! - обиженно вставил Марича.
  - Извини, случайно получилось, - Равана догнал улетающую картошину, символизирующую Маричу, а другую, которая обозначала Ромыча, пинком засандалил под потолок каюты. После этого, сдув пыль с маричиной картошины, почтительно поцеловав её и с почётом уложив в блюдечко с золотой каёмочкой, император продолжил: - Стало быть, когда вы скроетесь в лесу, я подлетаю к Свете, - в этот миг картофелина, изображающая 'Пушпаку', прилунилась на стол, - сажаю её в мою тачку - и мы улетаем в Ланку. Там я жду тебя. А ещё тебя там ждут бабки за хорошо сделанную работу.
  Марича с минуту поразмыслил и произнёс:
  - Красиво, но мимо денег, хозяин.
  - Почему? - удивился Равана.
  - А про Лёху ты забыл?
  - Про какого ещё Лёху? - непобедимый ракшас удивился ещё больше.
  - У Ромика братан и телохранитель есть. Евонный близнец Лёха. Они похожи как две капли воды, только Лёха в три раза выше и в тридцать раз здоровее. Типа нашего кума Макара, только Макар - салага перед братаном Ромыча. Так вот, когда Ромыч побежит за мной, Лёшка, как пить дать, Свету охранять останется.
  - Оппа! - обалдело сел в кресло Равана. - А я почему ничего не знаю про этого Годзиллу с Нижнего Тагилу?
  - Теперь знаешь, - поправил его Марича.
  - И что делать? - спросил донельзя расстроенный Рави.
  - Да, хозяин, задал ты мне задачку, - почесал в затылке демон-оборотень, являющийся по совместительству бессменным президентом Луны.
  Подумав минут с десяток - благо Равана не торопил, понимая, что проблема нешуточная, - Марича, медленно и тщательно подбирая слова, произнёс:
  - Есть одна идейка. Но стоить это будет в три раза дороже против обычного заказа.
  - Дело не в деньгах, - сказал Равана, - заплачу сколько попросишь.
  - Не нравится мне эта затея, - вздохнул Марича. - Очень уж рискованная. Лучше бы от неё совсем отказаться. Но, положа руку на сердце, признаюсь: с Ромой и Лёхой у меня свои счёты. Они, гады, мою Татушечку-душечку ни за что, ни про что замочили. Поэтому я помогу тебе, великий император. А действовать мы будем так... - на этом месте Марича задвинул все занавески во всех иллюминаторах, под удивлённые вопли повелителя Земли: 'ни хрена себе шпиёны жучков понатыкали!' - обезвредил все подслушивающие устройства, и стенограмма его дальнейшей беседы с Раваной к величайшему всеобщему сожалению в анналах истории не сохранилась.
  
  Сквозь миры и века
  проведённый Любовью,
  знаю я, что тоска -
  лишь разлука с собою.
  
  32. УМЧИТ МЕНЯ ОЛЕНЬ В МОЮ СТРАНУ ОЛЕНИЮ...
  
  Умиротворённо-радостная Светичка сидела на поляне среди буйного обилия цветов и терпеливо разъясняла любимому разницу между одуванчиком и пижмой. Рома слушал мелодичное звучание её глубокого грудного голоса, не вникая в смысл слов, и наслаждался. Лёха деловито нанизывал на травинку спелые ягоды земляники с явным намерением угостить прекрасную митхилку, а краем глаза поглядывал на небо, ожидая появления запропастившегося куда-то Гаты. Ничто не предвещало опасности и даже погода стояла на удивление ясная и нежаркая одновременно, чему способствовал лёгкий северо-восточный ветерок, несущий из таёжных просторов дурманящие ароматы разнотравья. Пчелиный хор гудел, исполняя свою вечную песнь во славу мирного и вольного труда. На небе не было ни облачка.
  Света раздумывала, рассказать ли мужу о сне, посетившем её в минувшую ночь. Но очень уж не хотелось омрачать радость и спокойствие мирного солнечного дня. Она совсем уже было собралась с духом, чтобы поведать Роману о привидевшейся во сне кровавой звезде, отделившейся от начавшей убывать Луны, о падении кровоточащей звезды в долину пяти рек, туда, где стояла их хижина, о ледяных клещах, намертво впившихся в маленькое светичкино сердечко и о страхе долгой разлуки с любимым. Всё это бабья дурь, увещевала себя митхилка и изо всех сил старалась отогнать от себя зловещее предчувствие.
  Вдруг над поляной разнеслись тирольские рулады - и солнышко засияло ещё более ярко. Ярко до полной неестественности. Из густых зарослей на поляну выскочил удивительной красоты олень и доверительно подмигнул Свете, которая первой заметила его. В миг, когда Рома и Алексей обернулись, услыхав удивлённый вскрик дочери Джона, олень нырнул обратно в заросли, да так ловко, что охотники не успели его заметить.
  - Там олень, - произнесла митхилка, - он очень красивый.
  - Сейчас я его поймаю и приведу к тебе, - вскочил на ноги Роман.
  - Не знаю... мне страшно, - неуверенно произнесла Светичка.
  Воздух поплыл. Нашим героям показалось, что происходящее им просто снится. Тирольские рулады донеслись из леса. Они звучали громко-громко. Совсем рядом.
  - Я быстро! - крикнул Роман, мягко отпуская руку любимой.
  - Нет, - мертвеющими губами прошептала охваченная мороком Света, но убегающий в лес Роман не услышал её.
  Он стремительно вонзился в заросли и заскользил между деревьями вслед за удаляющимся золоторогим оленем, который то и дело оглядывался, будто нарочно маня охотника за собой. Расстояние сокращалось, но довольно медленно.
  - Да, ты действительно красавчик! - с улыбкой шептал Роман. - Саха-Джахи будет очень рада подружиться с тобой. Не упрямься, малыш, подожди меня! Я угощу тебя сочными яблоками и душистой корой.
  Но олень не позволял царевичу приблизиться на расстояние броска аркана, хотя и не скрывался из глаз совсем.
  Увлёкшись, Роман утратил контроль над временем. Если бы его в тот миг кто-либо спросил, как долго он преследует оленя, царевич не смог бы ответить даже примерно. Тем более, что лес сменил тона с полупрозрачно-берёзовых на мрачно-хвойные. Остановившись и чувствуя, что расстояние сократилось и настал момент для броска, Роман окинул мимолетным взором окрестность и увидел, что поляна, на которой он оказался, имеет очень странный вид: ели и сосны по краям поляны не росли прямо вверх, а склонялись кронами к её центру и полностью скрывали от глаз небо. И ещё Роману показалось, что у подножия своего деревья имеют необъяснимо размытый вид, а нижние части стволов дрожат, в то время, как сомкнувшиеся над головой кроны сохраняют неподвижность.
  - Света! Лёха! Помогите! - вдруг услышал Роман свой голос, прекрасно осознавая, что кричит не он, а кто-то другой.
  
  - Ты слышал? - Света схватила Алексея за рукав и посмотрела в глаза.
  - Кажется, он зовёт на помощь, - ответил Лёха.
  - Беги и помоги ему немедля! - твёрдым голосом проговорила Ваидехи.
  - Нет, - покачал головой брат Романа. - Я должен охранять тебя, что бы ни случилось!
  - Его там могут убить! Помоги ему!
  Решимость Алексея улетучилась в один миг. Его сердце разрывалось между долгом и желанием поспешить на помощь брату. Но всё же он был верен долгу. Над поляной мелькнула тень коршуна.
  - Беги, я приказываю тебе! - ещё раз сказала Света. За меня не беспокойся: со мной - Гата.
  Алексей тяжко вздохнул и, сказав:
  - Я мигом, одна нога там, другая - здесь, - и стремглав скрылся в чащобе.
  
  Вдох -
  ты взлетаешь над бездной (ее не измерить шагами).
  Выдох -
  растаяло сердце, простившись с магнитом Земли.
  Тихо.
  Не чувствует ветра иссушенной кожи пергамент.
  Тают
  не взявшие Крепость эпохи Кали Короли.
  
  Ангел -
  Нездешнего Ветра Источник серебрянокрылый
  краем
  крыла раздувает заката вечерний пожар.
  Знаю -
  откуда не знаю, но в завтрашнем дне это было:
  танго.
  И Анды. И там где-то смех Твой дрожал.
  
  Ливень.
  Нет, это не слезы - их ангелы не проливают!
  Взмыли
  летящими кверху потоками ленты дождя.
  Были? -
  Нет, Есть, - и сегодняшний день нас как капли вбирает.
  Выпил:
  день, словно чашу вина - и остался, зарей уходя...
  
  33. ...УПАВ С НОЧНЫХ НЕБЕС, СКОРЕЙ ТЕБЯ ОБНЯТЬ...
  
  Тень Гаты выросла до неимоверных размеров, закрыв собой всю поляну и весь окрестный лес, и неожиданно исчезла.
  Света стояла посредине поляны и в нерешительности всматривалась в заросли, в которых скрылись Роман и Алексей. Вдруг она почувствовала, что её волос кто-то мягко коснулся, вздрогнула и обернулась. Рядом стоял высокий смуглый джентльмен с американской улыбкой и на удивление знакомым лицом.
  - Привет, красавица, угости водицей калику перехожего, - сказал он, приятно окая по-вологодски.
  - Отчего ж не угостить добра молодца, - вежливо ответила Света, подхватывая родной говорок. - Что водица? Можно и молочка предложить. - В руках её возникла крынка со студёным молоком. Она открыто улыбнулась пришельцу и протянула ему угощение. Глядя, как он с аппетитом пьёт, Светичка произнесла: - Пей, мил-человек, у вас, поди, в Южном царстве-государстве такого молока днём с огнём не сыщешь.
  Опорожнив крынку, внешне напоминающий Раджа Капура гость вытер мулявинские усы и удивлённо спросил:
  - А почём ты знаешь, милая, что я из Южного царства?
  - А у нас, господин император Равана, - вспомнив давнего гостя Митхилы, ответила жена Ромки, - негров отродясь не было.
  - Узнала, значит, - улыбнулся верховный правитель ракшасов и добавил: - Оно и к лучшему. Во избежание некрасивых сцен и неэстетичного нанесения телесных повреждений слабой женщине предлагаю тебе, дочь короля Средних Холмов, последовать за мной на мой воздушный корабль, который унесёт нас навстречу нашему счастью в столицу мира благословенную Ланку.
  - Нехорошая это шутка, государь Равана, - выдохнула Светичка, - недобрая. Нешто можно чужую жену воровать?
  Равана молчал.
  Приняв крынку из рук короля всех ракшасов, Саха-Джахи покачала головой, улыбнулась по-матерински, всё ещё надеясь, что Равана пошутил.
  - Помириться бы вам да жить ладом, - делая ударение на последнем слоге, произнесла жена Романа.
  Император опешил от этих слов, а Света продолжала:
  - А злодейства пора прекратить, - она вдохнула побольше воздуха, чтобы ещё что-то сказать, но Равана молниеносно прикоснулся к болевой точки на её шее - и Светуля потеряла сознание.
  Ни бесед, ни уговоров, ни насилия, ни угроз не было.
  Солнце померкло, прячась за надвигающуюся на неё Луну. Затмение новолуния. Мир затих в ужасе.
  - Ромочка, где ты? - донеслась до сознания Ваидехи одинокая в космосе её забытья мысль.
  Придя в себя, женщина почувствовала боль и увидела закрывающийся входной люк императорского корабля. Что есть сил дернула она левый рукав платья, отрывая лоскут от него, и швырнула наружу в быстро уменьшающуюся щель входа в летательный аппарат.
  Равана бережно опустил Свету в эксклюзивно мягкое кресло в кают-компании, внимательно посмотрел ей в глаза и сказал:
  - Выслушай моё предложение, красавица. И пожалуйста отнесись к нему серьёзно. Ты - готовая Мисс Вселенная без услуг имиджмейкеров, без скидок на непрофессионализм и без любых оговорок. Особенно хороша ты в этом жёлтом сари. Достойна ли королевы красоты жизнь в грязной хижине рядом с нищим оборванцем? В садах Ланки, куда мы направляемся, ты будешь полноправной хозяйкой. Все мои семьсот бывших жен станут служить тебе. Кроме того я гарантирую тебе с этого момента бессрочное нелимитированное финансирование.
  - Стыдно, господин император, - ответила Светуля. - Я полностью принадлежу моему Богу, супругу и господину Роману. И мне неважно, есть у него богатство или нет. Отпустил бы ты меня, добрый человек, а?
  Равана вздохнул с видом терпеливой учительницы и, дождавшись, когда Светичка, доверчиво моргающая ресницами, закончит свою реплику, мягко и проникновенно произнёс:
  - Поверь мне, юная дева, что непрактично отказываться от сказочной роскоши, которая сделает твою жизнь вечно длящимся воплощением мечты. Для тебя реальными станут любые проекты: кругосветные путешествия, съёмки в Голливуде, дефиле в Париже. Хочешь, я построю для тебя самую большую и красивую яхту в мире? Или сделаю тебя хозяйкой самого популярного журнала? Или подарю Австралию с Новой Зеландией, Джеймсом Куком, Ксенией Собчак и всеми папуасами в придачу?
  - Всё, что вы говорите, высокочтимый император, - начала фразу Света, но Равана не дал ей закончить, выдохнув:
  - Зови меня просто Рави...
  - Так вот, - вежливо продолжила Светлана. - Сейчас вернётся мой муж. Он убьёт тебя. И всё, что ты мне здесь говоришь, будет благополучно забыто. А теперь открой дверь и выпусти меня наружу.
  Равана слегка нахмурился и не без юмора спросил:
  - Стало быть, наш муж - волшебник? Мы пожалуемся ему - и он превратит этого негодяя императора Юга в паука?
  Нахохотавшись вдоволь, Равана сказал уже серьёзно:
  - Ты мне действительно очень нравишься, принцесса Средних Холмов. Именно поэтому я хочу убедить тебя не делать глупости и выйти за меня замуж. Я прекрасно знаю обычаи и ритуалы. Сам творец миров великий Брахмадева, которого вы именуете Сварогом, даровал мне за образцовое поклонение ему почётную грамоту, благодарственное письмо и неуязвимость в битве с богами, якшами, гандхарвами и асурами. Понимаешь о чём я говорю, красавица? Бог отметил меня, сделав самым могущественным в мирах. И не в обычаях Бога отбирать дарованные награды. Я обещаю тебе, что наши отношения будут оформлены с соблюдением всех тонкостей свадебного обряда. Назвав тебя моей супругой, я склоню перед тобой все десять моих голов и возложу твои лотосные стопы на них. Никакой Рома после этого не посмеет сказать, что ты нарушила обычаи богослужения. И он будет вынужден отступить, ведь ты сама дашь согласие на этот во всех отношениях прекрасный брак. Поверь, Светлана, у меня самые искренние намерения и я всё очень тщательно продумал и рассчитал.
  - Рома придёт в твою Ланку и убьёт тебя, - упрямо повторила Света.
  Равана почернел вдвое против обычного, но сдержался и сказал:
  - Ты - удивительная женщина! Прекрасная и неповторимая! А твоя восхитительная твёрдость лишь убеждает меня, что я сделал правильный выбор: у этой планеты будет великая во всех смыслах Императрица!
  Света прервала императора, неожиданно разразившись длинной гневной тирадой:
  - Что бы ты ни говорил, я останусь верна Роме. Шакал, ты жаждешь львицы! Но тебе будет легче поймать и удержать в руках солнце, чем овладеть мной! Лучше попробуй вырвать зуб у голодного льва или у ядовитой змеи. Или оближи бритву, мерзавец! Переплыви океан с камнем на шее или положи в карман горящий костёр! Ты и Рома - это шакал и лев, лужа на скотном дворе и океан, воробей и орёл. Даже если ты похитишь меня, пока мой Ромка жив, ты сможешь насладиться мной не больше, чем муха мёдом, в который попала. Понял? А теперь я ухожу.
  Трепеща от негодования так, как последний осенний лист трепещет на ноябрьском ветру, Света поднялась с кресла и направилась к иллюминатору, размеры которого значительно превышали средние размеры окон в квартирах домов, которые впоследствии будут построены во времена Никиты Сергеевича Хрущёва. Или не будут. Тут уж как получится, ибо в Писаниях ясным санскритом сказано: раз на раз не приходится.
  - Где здесь выход? - гневно крикнула Ваидехи.
  - А везде! - попытался пошутить в очередной раз приходящий в себя от изумления Равана.
  - Хорошо, тогда я выйду здесь! - сказала Светуля и посмотрела на иллюминатор так, как гораздо позже описывал поэт Некрасов, воспевая русских женщин. Иллюминатор исчез. Сопровождалось это локальное чудо звуком лопнувшего воздушного шарика, накаченного смесью водорода и кислорода в самой взрывоопасной пропорции.
  - Блин! Лучший тонированный импортный трехслойный бычий пузырь повышенной прочности пятнадцать баков за квадратный сантиметр! - произнёс заклинание взбешённый император - и его девять закомментированных в тэг голов появились вместе с телом пятиметровой высоты и устрашающего вида.
  Увидев настоящий облик правителя ракшасов, Светуля чуть не лишилась чувств, но было не до сантиментов, и она справилась со страхом и заставила себя смотреть в многочисленные глаза похитителя твёрдо и без трепета.
  - Ты расстроила меня, маленькая девочка, - прошипел Равана по-змеиному, - но я тебя прощаю. Тем более, что нам пора отправляться домой.
  Пока Светичка находилась под неизгладимым впечатлением от неповторимой внешности самого первого из 'товарищей Са... ах, каких женихов!' в истории человечества, Равана громко сказал:
  - Слышь, автопилот!
  - Чево надо? - по Уставу корабельной службы ответил вечный дежурный 'Пушпаки'.
  - Если я забыл логин и пароль для взлёта и полёта, что делать?
  - Направить письмо с запросом на мой е-майл. В течение двух суток в рабочие дни или четырех суток, если запрос поступил в выходные, тебе придёт ответное письмо с новым логином и паролем. Забей их в мобильник, лошара, и не теряй больше!
  - А попроще нельзя? - взмолился Равана.
  - Нельзя, - неумолимо ответил бортовой электронный робот.
  - Ну, тогда нам с тобой - кирдык!
  - Так бы сразу и сказал, - протянул автопилот голосом Василия Алибабаевича и добавил: - Логин: 'Земля, прощай!'
  - Вспомнил! - радостно заорал Равана, - а пароль: 'В добрый путь!'
  Но произнести пару логин-пароль императору помешала Света, о которой во время беседы с бортовым компьютером царственный похититель малость позабыл.
  А Светичка тем временем стояла у разбитого её взглядом иллюминатора и, взирая на землю с высоты второго этажа, громко причитала:
  - Деревья Джанастана! Расскажите Роме, что Равана унёс Свету! Журавли и лебеди реки Годавари, летите к моему милому Ромочке и поведайте ему, что Равана украл Свету! Божества тайги и окрестных гор, я взываю к Вам! Сообщите моему Богу и господину, что меня похитили! Я молю всех тварей и все создания небесные и земные, где бы Вы ни были: звери, птицы, все жизни, все жизни, все жизни, дайте Ромочке моему родненькому знать, что его любящую жену насильно уносит демон Равана. Сообщите Ромику о беде нашей, пусть он примчится и освободит меня! Я буду ждать его всегда и всюду, даже в обители неумолимого Ямы я буду ждать его, моего хорошего! Господи! Почему же он не идёт, почему не спешить спасти меня?!
  
  34. НА ВОЙНЕ КАК НА ВОЙНЕ: ИНОГДА СТРЕЛЯЮТ...
  
  Из поднебесья прямо в кают-компанию, словно Громозека, стремящийся вызволить из плена, учинённого коварным доктором Верховцевым астронавту Алисе Селезнёвой, обрушился, хлопая при посадке крыльями, заспанный коршун Гата. Влетев, взгромоздившись на пульте управления, протерев крыльями глаза и 'почирикав' на клавиши, Гата не по-доброму посмотрел на Равану, который, увидев бесчинство птицы, в сердцах заорал:
  - Ты зачем на 'клаву' нас... испачкал, блин?!
  Светичка жалобно крикнула:
  - Гата, злобный император ракшасов хочет похитить меня, оставленную без защиты! Ты не в силах сразиться с ним, непобедимым в трёх мирах. Но пожалуйста, отнеси Ромочке и Алексею известие о моём похищении, скажи, что я сопротивлялась до конца, что я буду ждать их и молить Всевышнего о том, чтобы они меня освободили!
  Гата проклекотал нечто грозное. В этот миг в пульте случилось замыкание, да такое, что всех присутствующих вынесло взрывной волной на свежий воздух.
  Очухавшиеся от падения Равана и Света обнаружили себя лежащими на ринге, окружённом орущими болельщиками с выпученными до опасности выпадения глазами. Одетый в майку с надписью 'Гата Коршун, третий юношеский разряд' мальчонка тщедушного вида в боксёрских перчатках и очках с толстыми стёклами сильно близорукого человека галантно подал Светичке руку и произнёс, встав на левое колено:
  - О, прекрасная принцесса! Я, лучший из худших Гарри Поттеров обозреваемой в радиотелескопы Вселенной, носящий имя Гата Коршун, готов встать на защиту Вашей чести. Сейчас я - не представитель отряда пернатых хищников, а потомок королевской династии, чьи корни уходят вглубь и вширь мирозданий. Мой пращур - один из демиургов, имя которого слишком известно для того, чтобы произносить его вслух в присутствии посторонних, и достаточно благородно для того, чтобы вызвать на дуэль хоть самого Беню Крика с Малой Арнаутской или даже самого Рабиновича! Я прошу Вашего благословения на битву с этим негодяем в синем углу ринга и...
  - Хорош базарить! Бокс давай! За что деньги платили?! - донеслось из передних рядов.
  И рефери мягко, но настойчиво увёл Светичку с ринга, показав свободное местечко в ложе для почётных гостей. Сев в кресло и придя в себя, Саха-Джахи строгим голосом сказала:
  - Гата, не выдумывай! Мигом лети к Роме и не связывайся с этим хулиганом Раваной! - но её голос потонул в рупорных объявлениях комментатора и яростных криках зрителей, подбадривающих противников. Вокруг активно заключались пари и делались ставки. При этом размер выигрыша тех, кто ставил на Гату, котировался как сто тысяч к одному, а на победу Раваны, на майке которого ясным санскритом было пропечатано 'Апса Лутный Чим Пеон Фсево', ставки просто не принимались.
  Света с замиранием сердца посмотрела на ринг. Там здоровенный мускулистый десятиголовый двадцатирукий амбал, от души прикалываясь, лениво метелил подслеповато прищурившегося паренька, который был ростом в два раза ниже его. Юноша с кровоточащим носом, разбитой губой, рассечённой бровью, вывихнутой левой рукой, которая болталась плетью, вытекшим правым глазом и проломленным в нескольких местах черепом упрямо вставал после каждого очередного падения, аккуратно вправлял вывалившийся из орбиты левый глаз на своё законное место и снова бесстрашно бросался на чёрного гиганта. Тот раздражённо отмахивался, отправляя Гату в следующий нокдаун и орал, заглушая толпу:
  - Ты достал уже, дохляк! Хорош уже! Остановите этого придурка!
  - Прекратите немедля! - вторя Раване, закричала Света и попыталась выскочить на ринг, но двое секьюрити цыганского вида, сверкая глазами, золотыми фиксами и такими же серьгами, стремительно перехватили её движение, взяв за плечи крепкими как железные тиски руками.
  - Нет! Ещё! - хрипел упрямый Гата и снова бросался в схватку.
  Непонятно как, но ему удалось достать хуком справа одну из высунувшихся вперёд и потерявших бдительность центральных голов императора демонов. Голова закатила глаза и повалилась наземь, увлекая за собой девять остальных и всё огромное тело. От страшного удара затылками все головы, несомненно, получили сотрясение того, что у других предметов с тем же названием, принадлежащих телам других разумных существ, является мозгом.
  Ринг содрогнулся. Рефери досчитал до десяти.
  - Нокаут! - выдохнул зал вместе с арбитром поединка.
  - Ура! Я поставила десятку, а выиграла миллион! - тонкоголосо и истошно завопила подозрительно похожая на Гату страшненькая девушка в очках.
  Принимающий поздравления и покрытый многочисленными увечьями Гата победно поднял руки над головой и повернулся к Свете. Та, не веря своим глазам, бросилась поздравлять с победой бесстрашного коршуна в человеческом облике. На удивление цыгане-секьюрити в этот миг куда-то пропали.
  Но буквально за шаг до того, как Гата и Света должны были обнять друг друга, раздался громкий выстрел. Света почувствовала, что тело Гаты вздрогнуло и обмякло в её объятиях.
  Морок исчез вместе со всеми крикунами и рингом. Поднявшийся с земли Равана с синяком под одним из глаз засунул за пояс револьвер и сказал:
  - Вот так. Кина не будет.
  
  35. НЕБО РУХНЕТ НА ЗЕМЛЮ, ПЕРЕСТАНЕТ РАСТИ ТРАВА...
  
  - Господи! Несчастная птица, рискнувшая освободить меня, ты разделила со мной мою злую судьбу. Спасибо тебе за это, - выдохнула дочь короля Джона, не в силах плакать.
  Она положила коршуна на землю. Он был ещё жив и молча и немного виновато с любовью смотрел на Свету, словно хотел попросить прощения за то, что не сумел освободить её. Равана подошёл сзади, схватил коршуна и с криками: - вот тебе за то, что сломал мой звездолёт, гад! - двумя ударами отрубил Гате крылья. Потом он швырнул коршуна под ноги и принялся пинать и топтать его, вслух подсчитывая, на сколько миллионов баксов друг Светы и Ромы его опустил, превратив 'Пушпаку' в ни на что, кроме сдачи в утиль, не годную груду металлолома.
  Устав издеваться над безответным телом и опомнившись, император увидел, что жёлтый сарафан Светички мелькает где-то далеко-далеко между берёзками прозрачной рощи. Равана злобно прищурился и устремился следом за убегающей женщиной, приговаривая на ходу:
  - Простота деревенская! И прятаться-то как следует не умеет!
  - Ромочка, миленький! Спаси меня! Спаси, родненький мой! - на бегу причитала Света, задыхаясь и выбиваясь из сил.
  Она не знала, куда бежать. Она никогда не уходила далеко от дома без мужа. Она была лишь внешне похожа на божественную воительницу Дургу, владеющую всеми видами оружия и истребившую остатки отряда Душмана и убившую Кару. Но Дурга в этот раз куда-то запропастилась. Как и Рома с Алексеем. Света бежала, а вокруг стояла зловещая мёртвая тишина. И затмение не прекращалось.
  Вдруг кто-то во мраке схватил Светичку за волосы.
  - Свершилось! Конец Дашагривы Раваны близок и неизбежен! - выдохнул Лес.
  Все боги и отшельники, наблюдающие в медитации за происходящими в Джанастане событиями, - все, как один! - увидели: рыба попалась на крючок! Равана обрёк себя на неизбежную гибель, покусившись на честь праведной женщины.
  Равана, схвативший Ваидехи за волосы и за ноги, взмыл с ней высоко в небеса, не обращая внимания на то, что гирлянда с шеи и браслеты с рук Светули падают на землю.
  Скованная ужасом от произошедшего, Света кричала Раване, несущему её над лесами на высоте грозовых туч, озарённых багрово-кровавым светом выползающего из-за Луны Солнца:
  - Ты порождение ада, Равана! Ты убийца моего друга! Твой позор будет вечен, похититель беззащитных женщин! Неужели тебя не останавливает стыд и осознание того, что весь мир узнает о твоей низости? Будь ты проклят, трусливый вор, считающий себя героем! Как стремительно ты убегаешь от неизбежности! Остановись и прими смерть в честной битве!
  Сойдясь на поле сражения с моим мужем и господином ты не продержишься и мгновения, даже если за твоими плечами будет стоять огромная армия! Стрела Романа настигнет тебя, где бы ты ни скрывался! Ради сохранения собственной жизни отпусти меня. Ты никогда не добьёшься меня. Я наложу на себя руки, а мой муж придёт в Ланку и расправится с тобой. Разве ты не чувствуешь, как петля смерти затягивается на твоей дурацкой шее? Или ты горишь желанием как можно быстрее увидеть Стикс, наполненный твоей кровью? Мой муж уничтожил четырнадцать тысяч твоих нукеров - и тебя ждёт их участь!
  - Хватит уже! - взмолился Равана. - Какая ты, право, сварливая баба! Давай обсудим все вопросы дома, во дворце. К тому времени, глядишь, что-то и прояснится. Я тебя с родителями познакомлю, фотографии свои покажу, колье с двенадцатью бриллиантовыми подвесками подарю. Помолчи хоть минутку: мне тяжело лететь без 'Пушпаки', особенно когда ты так много говоришь...
  Поняв, что разговаривать с императором бесполезно, Света посмотрела вниз и увидела, что они пролетают мимо горного хребта. На одной из гор к вершине карабкалась кучка упёртых альпинистов, на другой играла музыка и развесёлые лыжники с надписями 'Gitlerjugend' на зэковских фуфайках и с лыжными палками в руках, ничего не замечая, гнались за Штирлицем и пастором Шлагом и стреляли в них короткими и длинными очередями из шмайссеров, на что Штирлиц, показывая язык преследователям и подбадривая Пастора, остервенело кричал: - Не попали, не попали! Фуфлыжники! - На третьей горе стояли обезьяны типа йети в количестве пяти почему-то человек и, задрав голову, наблюдали за полётом Раваны и Светы. Самая маленькая обезьяна, на ходу сочиняя, декламировала:
  Там в облаках перед народом
  Через леса, через моря
  Колдун несёт богатыря!
  - Чё ты, Саня, не видишь? Какого на фиг богатыря? Это Равана Свету на Ланку несёт! - поправила Александра Сергеевича самая большая и зоркая обезьяна.
  - Мало ли кто кого несёт, - обиделась маленькая обезьянка и перед тем, как убежать из нашей истории в Санкт-Петербург на набережную реки Мойки в квартиру-музей своего имени, добавила: - Что мне удавиться, если Света с морями не рифмуется?
  - Мальчики, миленькие, - крикнула Света и бросила им свою любимую накидку, - передайте Ромику, что я его люблю и жду!
  - Хорошо, передадим, если увидим! - пообещали обезьяны-йети, приветственно замахали руками и наперегонки побежали ловить накидку.
  Из-за леса, из-за гор на напоминающем этажерку аэроплане с надписью 'Dedushka Egor' на фюзеляже подлетел какой-то папарацци и принялся щёлкать фотокамерой со вспышкой и радостно покрикивать на дикой смеси старославянского и новоитальянского о красоте и редкости снимков и о том, сколько, 'блякха-мукха', миланские газетчики заплатят ему за публикацию. Да так рьяно кричал, что Равана деликатно выругался, достал из кармана базуку и беспощадно расстрелял храброго фотокорреспондента, который тут же заживо сгорел вместе со своим самолётом и фотоаппаратом. Лишь магниевая вспышка прощально взорвалась, осветив напоследок небеса зловещим фейерверком.
  После чего император с добычей в руках благополучно приземлился в своей столице и глава, посвящённая похищению Светули, не менее благополучно закончилась.
  
  36. ОН НЕМНОГОСЛОВЕН КАК БУДТО ДЕ НИРО, С НИМ СПОРИТ ТОЛЬКО БОЛЬНОЙ...
  
  Влетев в тронный зал своего дворца, являвшегося по совместительству казино и офисом, Равана к своему огорчению обнаружил, что в его отсутствие его родной брат Вибхишана, единственный человек в семье, имеющий гуманитарное образование, и единственный же, напрочь лишённый военно-коммерческой жилки, вновь устроил мирный дворцовый переворот и нагло восседает в императорском кресле. Вокруг за длинным столом с многочисленными тонкими резными инкрустированными янтарём и жемчугом ножками с серьёзным видом восседала могучая кучка хилых придурков, занятая обсуждением наиважнейших государственных вопросов.
  Приземлившись в метре от трона и держа Свету за руку, Равана сурово поглядел на брата и сказал:
  - Витёк! Опять ты переворот устроил, пока я по делам отлучался?
  Вибхишана, извиняющимся тоном, неумело подражая деловито-размеренным интонациям ВВП, пролепетал:
  - Видишь ли, Равана, мы тут в период безвластия посовещались и решили, что правление твоё было тираническим...
  - Чево?! - искренне удивился похититель Светы.
  Виктор замялся, густо покраснел и, заикаясь и глотая буквы, продолжил:
  - ...н...несправедливым и упадочническим, - заметив, что царственный брат не отвечает, Вибхишана немного осмелел и завершил свой блистательный спич так: - В общем, брат, ты низложен. Вот твоя чёрная метка, - и трясущейся рукой протянул Раване испачканный углём клочок бумаги.
  Равана принял из рук Виктора бумажку, повертел так и сяк и сказал ласково:
  - А печать где?
  - Вот, - робко указал левым мизинчиком Вибхишана и, расхрабрившись, тонко проголосил: - А теперь, бывший император Свободной Южной Республики, пошёл вон! Теперь мы здесь хозяева.
  - СЮР, - продолжая вертеть бумажку, произнёс Равана.
  - Что? - заискивающе спросил Виктор.
  - Свободная Южная Республика: СЮР. Аббревиатура, - пояснил Равана.
  - Тебе нравится? Правда? - доверчиво улыбнулся младший брат.
  - Нормально. Красивое название.
  - Ну так пошёл вон! - распетушился лидер республиканцев.
  - Сейчас, погоди минутку, - охладил его пыл Равана и, ещё раз осмотрев бумажку, покачал головой. - Ай-яй-яй, Витенька! Как же ты так опростоволосился?
  - А что такое? - заволновался младший брат.
  - Печать-то недействительная.
  - Как недействительная? - хором удивились члены республиканского совета.
  - А очень просто, - пояснил Равана. - У вас ведь республика?
  - Ну, да.
  - Так какого же лешего вы поставили на документе печать низложенного императора? В данном контексте печать теряет силу. Согласны?
  - Это ещё почему?
  - А потому что империи по-вашему больше не существует. Значит и печать является не законоутверждающим атрибутом, а всего-навсего музейным экспонатом.
  - И что же делать? - разочарованно в наступившей тишине спросил Вибхишана.
  - Ну... это не моя проблема. Расходитесь по домам. Подумайте хорошенько. Проведите Пуджу божествам, дарующим проницательность. Или проголосуйте на худой конец. Мало ли как можно вопрос решить...
  От совета республиканцев отделился актёр Равикович и, поправляя очки, интеллигентно спросил:
  - Значит, переворот не удался, господин император?
  - Какой переворот? - рассеянно повернулся к нему Равана, а поняв суть вопроса, согласно кивнул: - Ах, да, конечно. Ступайте по домам.
  Республиканцы все разом оживлённо заговорили между собой и послушно потекли к выходу. Когда Вибхишана в их сопровождении уже был готов скрыться за дверью зала, Равана громко позвал его:
  - Виктор! Вернись на минутку.
  Бегом возвратившийся младший брат услышал такие слова:
  - Печать-то отдай.
  - Какую печать, Рави?
  - Которую ты у меня умыкнул, пока меня здесь не было.
  - Ах, эту! - Вибхишана просящее улыбнулся и произнёс: - Может быть, я отнесу её в музей?
  Равана поморщился:
  - Слушай, брат, мне некогда с тобой дискутировать. Верни печать. И поживее. Я сам её как-нибудь при случае в музей отнесу. Хорошо?
  - Хорошо, - вздохнул Вибхишана. Он вытащил из кармана руку и протянул зажатую в кулаке печать старшему брату. И ушёл.
  - Садись, привыкай чувствовать себя здесь хозяйкой, - сказал Равана. Света послушно присела на краешек ближайшего стула.
  Император вызвал по селекторной связи секретаря и отдал приказ:
  - Позвать ко мне немедля восемь лучших отморозков не ниже генеральского чина!
  В широченные двойные двери зала сей момент с превеликим трудом бочком протиснулись мрачные громилы крайне непривлекательной наружности в аксельбантах и эполетах от самого 'не могу' и до пят. Равана приказал этим демонам леденящего кровь облика:
  - Я отдаю вам на разграбление Джанастан, который раньше принадлежал моим братьям Каре и Душману. Северный бастард Роман вероломно, без объявления войны напал на них и уничтожил в нечестном бою. Великая армия Джанастана героически погибла в сражении с безвестным московским принцем. Я не в силах сдержать гнев и успокоюсь только тогда, когда мои братья будут отомщены. Я не буду спать, пока не убью Романа в сражении. Захватите крепости и перевалы Джанастана и держите меня в курсе передвижений северного бастарда. Идите, Ночные Герои, Рыцари с Большой Дороги, Джентльмены Удачи, Романтики Неожиданности! Ступайте на север и приблизьте бесславный конец этого выскочки Романа! Я выбрал вас для предстоящего беспримерного подвига потому, что знаю вашу доблесть в сражениях за установление власти на принадлежащей нам планете. Поднимайте ваши легионы - и отправляйтесь в поход немедля!
  Ракшасы выслушали приказ императора, чётко, по-военному отдали честь и походным маршем отправились на север. Лишь за окном где-то вдалеке разнеслась торопливая песня бравого запевалы, с сильным финско-эстонским акцентом немелодично выкрикивающего:
  Марусья
  Напрасно сльозы льйот.
  Как гусли
  Душа ейо пойоооот...-
  и не менее бравый нестройный хор немузыкальных мужских басов:
  Drang nach Nord, Drang nach Nord,
  Flocken fachnen nieder!
  Es ist kalt, es ist kalt,
  Weiss ist alles wieder!
  Вскоре походная песня стихла вдали, а Равана обратился к Светичке:
  - Теперь ты видишь, что моя власть незыблема. Я измотаю Романа локальными стычками, а когда он устанет, появлюсь сам - и уничтожу его в честном поединке. Теперь к делу, - он тщательно выбрал на полу место почище, встал на колено по примеру убитого им Гаты и, старательно изображая трепет любви, выпучив глаза, нежно насколько смог, проревел: - Без моего позволения ни одна живая душа не посмеет даже взглянуть на тебя, прекраснейшая из женщин и богинь! Я осыплю тебя золотом, жемчугами, драгоценностями, обеспечу самым крутым гардеробом! У тебя будет всё, что ты пожелаешь. Тот, кто по глупости обратится к тебе без почтения, тут же расстанется с жизнью! А теперь посмотри на твои владения.
  Император включил блюдечко с золотой каёмочкой и, управляя при помощи беспроводной 'мыши' курсором в виде наливного золотого яблочка, принялся открывать и закрывать окна на выткавшемся из воздуха мониторе, демонстрируя Светлане чудеса и богатства дворца, Ланки, Америки, Африки, Азии, Средиземноморья, Австралии, Windowsa, Атлантиды, Vistы, Mc Donald'sa, Абрамовича и Антарктиды.
  Наконец, заметив, что на Свету ни малейшего впечатления его презентация не оказывает, Равана решил быть попроще и сказал:
  - Милая, милая Света! Выслушай меня. Десять тысяч генералов и маршалов, славных своими военными победами, признают мою безоговорочную власть над ними. От каждого из них я призвал под моё личное командование по тысяче лучших гренадёров-гвардейцев, которые с жёнами, детьми и родителями населяют Ланку. Кроме того у каждого из маршалов и генералов есть свой личный легион в несколько тысяч прекрасно экипированных воинов. Общая численность моих вооружённых сил превышает сто миллионов бойцов. Прибавь к этому обслугу, трансконтинентальный лайнер 'Титаник', стаи дрессированных акул и крокодилов и наполеоновских фуражиров. А в случае серьёзной войны я в состоянии поставить под ружьё больше миллиарда бойцов. Вся мировая промышленность работает на меня. У тебя есть время тщательно взвесить шансы и дать разумный ответ. Тебе не помешает, если ты с благосклонностью станешь смотреть в мою сторону. Ланка - неприступная крепость посреди океана. Её не в состоянии взять приступом даже сам Индра. Ни на небесах, ни на земле нет существа, равного мне в могуществе. Зачем тебе этот смазливый паренёк Рома, не имеющий ни средств, ни связей? Света, ты для меня драгоценнее жизни! Вся эта империя вместе со мной и моим беспримерным гением теперь твои! Будь великой императрицей и повелительницей всех женщин, которых я до встречи с тобой считал моими жёнами. Ты затмила собой всё! Ты так прекрасна! Светлана, любимая, будь моей женой, прими меня, смиренно лежащего у твоих лотосных стоп! Юность пролетит быстро - и глупые мечты развеются вместе с нею. Не думай больше о Романе. У него нет ни малейшего шанса появиться здесь. Скоро ты не вспомнишь даже его имени. Время неуловимо как ветер, неумолимо, как пламя жертвенного костра! Поверь, любовь моя, ни одна душа не в силах вырвать тебя из этих любящих объятий. Владей нами, владей моей бескрайней империей - и мы счастливы будем служить тебе и выполнять твои любые прихоти и желания. Кошмар лесного изгнания закончен. Теперь наслаждайся в этом самом благополучном на Земле месте. О, прекрасная, лотосоглазая, луноликая, очаровательная Светлана!
  Светичка ничего не ответила.
  Равана немного помолчал и продолжил:
  - Понимаю тебя, дочь Джанаки Видехи. Моё предложение несколько неожиданно. Тебе, безусловно, необходимо время, чтобы подумать и всё основательно взвесить. Брак - дело серьёзное. Но поверь, намерения мои чисты и я не собираюсь учинять насилия над тобой. А обряд, совершив который мы станем мужем и женой, описан в Священных Ведах и угоден Господу. Поэтому не бойся греха: ты останешься безгрешной, дав согласие быть моей любимой супругой. Прими меня, о, первая женщина во Вселенной, перед которой император Равана склонил голову и встал на колени!
  Равана действительно встал на оба колена и незаметно для Светланы скосил глаз вправо, туда, где из-за портьеры высунулся весьма довольный его актёрским мастерством личный гувернёр величайшего императора застуженный режиссёр народного драматического театра Е. А. Харченко. Надсадно кашляя, режиссёр показал кулак с большим пальцем, направленным вверх, и одними губами сказал:
  - Молодец, Равик! Она твоя!
  
  37. НО НЕ СМОТРИТЕ НА МЕНЯ, И БЕРЕГИТЕСЬ, КАК ОГНЯ: Я НЕ ДЛЯ ВАС...
  
  Света тяжело вздохнула и, стараясь не дрожать от страха и горя, спокойно и внятно произнесла:
  - Сын прекрасного человека и справедливого короля Непобедимого Джо князь Роман является моим мужем и моим господином. Я не знаю, как это случится, но очень скоро мой любимый Ромочка придёт в твою развеликую Ланку и очень даже просто убьёт тебя, господин император! Защищая наши южные границы, Роман с братом Алексеем не дали ни одного шанса генералам Душману и Каре. У тебя тоже нет ни единого шанса, Равана. Сколько бы не было армий у тебя, всемогущий владыка, мой муж, простой сибирский лучник, сметёт их все, до последнего воина, с лица Земли! Тебе осталось недолго мучиться. Асуры и боги бессильны перед тобой, благодаря благословению Сварога, но Ромочка мой любимый обеспечит тебе бесславный конец. Он испепелит тебя одним взглядом!
  - Перестань меня раздражать, женщина! - нахмурился похититель чужих жён и невест.
  А невесть откуда появившиеся Моргунов, Никулин и Вицын наперебой закричали:
  - Бамбарбия! Кергуду! Кирдым-бардай!
  Фрунзе Мкртчян лениво подошёл к ним, медленно и гулко шагая по огромному залу, и сказал:
  - Мужики, съёмки римейка 'Кавказской пленницы' - в соседнем павильоне, - и зевнул.
  Троица вечных искателей счастья, рьяно извиняясь, заторопилась к выходу. Когда они скрылись за дверью, Мкртчян виновато улыбнулся и произнёс, обращаясь к Светичке:
  - Они сказали, что если вы Равика не послушаетесь, он вас, - Фрунзе зевнул ещё раз и равнодушно закончил: - зарэжет.
  - Ладно, брат, иди, не пугай девушку, - отмахнулся от нежданного гостя Равана.
  Мкртчян ушёл. А Света продолжила гневную отповедь:
  - Ты знаешь, как бьются мои родственники и защитники Роман и Алексей? Чувствуя приближение сечи, они теряют рассудок и превращаются во взбесившихся слонов, всё сметающих на своём пути! Они - неистовые берсеркеры Севера, проливающие кровь своих врагов реками! Их не берут стрелы, а мечи и палицы ломаются, встретив на пути их ничем не прикрытые головы! Роман и Алексей заговорены Матерью Битв, сидящей на их головах и направляющей их во время сражения. Они недосягаемы для тебя и пройдут сквозь твои армии как горячий нож проходит сквозь масло, раскисшее на жаре!
  - Хорошо, - выслушав слова Светы сказал Равана, - ты мне много интересного рассказала, хотя всё, о чём ты говорила, я тоже умею делать. Даже масло ножом резать. И даже, наверное, немного получше твоих защитничков. Не зря они - там, а ты - здесь, со мной. Впрочем, я понимаю твоё сегодняшнее состояние и, пожалуй, мы продолжим беседу немного позже. И тогда ты наверняка с радостью согласишься быть моей.
  - Ты можешь надругаться над моим телом и даже уничтожить его. Это всего лишь тело! Но знай: я не смирюсь с позором и никогда не соглашусь быть твоей женой!
  Равана искренне удивился такому заявлению и произнёс:
  - С каким позором, Света? Где твоя логика? Мы же по обряду обвенчаемся! Ты будешь императрицей! Подумай хорошенько! Какой позор?
  - Позор - это твоё имя, - обрушила лёд голоса на Равану Светичка.
  Равана превратился из чёрного в сиреневого в мелкую розовую крапинку. Вдохнул. Выдохнул, громко хлопая ноздрями и стараясь сдержать нарастающий гнев. А через секунду произнёс голосом, который не допускал и тени возражения:
  - Хорошо! Если в течение двенадцати месяцев в твою гениальную голову самой красивой на свете блондинки не придёт чудесная мысль выйти за меня замуж, я прикажу лучшим парижским поварам разрезать тебя на порционные куски, сделать из тебя рагу и подать мне на обед. Всё!
  Равана щёлкнул пальцами и приказал появившимся из-за портьер дьяволицам, затянутым в чёрную кожу:
  - Научите эту женщину быть ласковой и покорной императору!
  - Где и в каких условиях мы должны её содержать? - неживым голосом, от которого подрагивала земля и тряслись оконные стёкла, спросила старшая из охранниц.
  - Пожалуй, отведите её в сад Ашока за высокую стену. Кормите по-царски и следите за тем, чтобы она выглядела не хуже, чем сейчас. Глаз с неё не спускайте ни днём, ни ночью, ни во время утренних и вечерних сумерек.
  - Бить? Пытать?
  - Ни в коем случае! Лаской и уговорами сломите упрямство этой дикой слонихи, этой неистовой ослицы! И чтобы ни одна живая душа не знала, где она находится!
  Суровые асури обступили Свету и увели её в тайный сад Ашока, являющийся внутренней крепостью Ланки.
  
  VII. СИЛА ПРАВЕДНОЙ ЖЕНЩИНЫ.
  
  Однажды в одном из миров, сотворённых Создателем Свар Великим Сварогом-Брахмадевой, верный своему долгу великий аскет, чьё Слово имеет Силу Воплощения и чьё Имя держится в глубочайшей тайне, совершал поклонение и джапу и медитировал на Лотосные Стопы Создателя. Проведя должным образом священный ритуал, обладатель тайного могущественного имени принял падмасану - позу цветущего лотоса и устремился помыслами к Единому и Всемогущему.
  
  В это время случилось так, что простая крестьянка по имени Анасуйя, имеющая мужа, больного проказой и немощного членами, влекла на своих плечах своего возлюбленного супруга к берегам священной реки, чтобы омыть его тело в целебных водах и попросить Вседержителя простыми словами, как могла, о милости к их несчастной доле.
  
  Проходя мимо Неназываемого Великого Аскета, бедная женщина, обливающаяся потом и слезами, уставшая и измождённая, проявила неаккуратность - и ноги её супруга, безвольно волочащиеся по земле, по нелепой случайности задели медитирующего на Стопы Сварога.
  
  Тот, отвлечённый от великого богоугодного дела, в сердцах выкрикнул, воплощая Будущее:
  - Ноги твоего мужа, крестьянка Анасуйя, нарушили великую гармонию моей Йоги! Так пусть же сбудется моё проклятие! С первыми лучами Солнца твой ни на что не годный супруг отправится в обитель Шри Ямы - и ты расстанешься с ним!
  
  Слёзы высохли в глазах Анасуйи. Она покрепче обняла больного супруга и спокойно произнесла:
  - В таком случае Солнце сегодня не взойдёт, - и повлекла свою ненаглядную ношу к водам священной Ганги, протекавшей неподалёку. Она тщательно и с любовью омывала больного в водах реки рек, а звёзды и планеты остановились в своём движении. И признаки упадка и разложения проявились в мире.
  
  Тогда сам встревоженный Брахма появился на берегу реки и припал к стопам праведной Анасуйи, смиренно прося её отменить заклятие ради спасения гибнущего мира. Шри Сварог сказал:
  - О Женщина! Позволь Солнцу взойти! Иначе весь мир будет разрушен твоим Словом. Я был у Стоп Матери Матерей - и она дала мне обещание, что твой супруг, хотя и примет смерть на восходе, никогда не умрёт! Он родится вновь в этом мире как Авадхута Даттатрейя - Великий Учитель, Дающий Знание Единства Трёх. И он будет воплощаться во все времена, чтобы направлять человечество по центральному пути Эволюции. И ты всегда и всюду будешь следовать за ним. И увидишь плоды его праведных трудов, и вместе с ним насладишься плодами. Твой супруг придёт в мир как Джанака отец Ситы, как праведный Авраам, как Моисей, который выведет свой народ из рабства и пустыни, как Заратустра, как Сократ, как Лао Цзы и Конфуций. Он родится и будет широко известен среди людей под именем пророка Мохаммеда, гуру Нанака и мудрого Саинатха из Ширди. И позже, во времена цветения, если вы с ним проявите желание, вы будете воплощаться столько раз, сколько пожелаете, наслаждаясь дарами грядущей Сатья Юги.
  
  - Да будет так, - сказала Анасуйя, припав к Стопам Брахмадевы.
  
  И Солнце взошло.
  
  * * *
  
  Её тоже звали Светой.
  Мы ехали с пензенского фестиваля сахаджа йогов, который состоялся в санатории 'Берёзовая роща' на рубеже зимы и весны 2005 года накануне атаки Тьмы. Но там, на фестивале, мы все - а было нас больше тысячи русских детей Матери - просто наслаждались чистотой и радостью общения друг с другом. И не подозревали, что силы мрака решат воспользоваться детской доверчивостью членов растущей и крепнущей армии ангелов. Мы знали, что Мать обнаружила и уничтожила большинство древних демонов, вселившихся в умы людей Гхор Кали Юги. Но о том, что самые непримиримые из них - Шумбха и Нишумбха, чья гибель в битве с Матерью, битве, состоявшейся в эпоху Ману Савитара, описана в Сапташати - вышли из могил и атаковали наших лидеров. И те, сами не ведая о случившемся, теперь делали всё, чтобы уничтожить Сахаджа Йогу изнутри, сохранив её название, но диаметрально поменяв Суть. Древние демоны, владеющие множеством приёмов ведения войны, решили обезглавить Сахаджа Йогу и превратить её в очередную мёртвую церковь, которых на Земле и без того было уже немало.
  
  Летом 2005 года последовала массированная атака на Детей Матери, а за три с половиной месяца до неё у меня со Светой из Кронштадта состоялась небольшая беседа, которая осветила лучом Знания происходящее. Света была тогда лидером Кронштадта. Она пригласила меня в гости. Мы проехали по Дамбе на автобусе и вскоре любовались величественным Кронштадтским Собором, который чем-то напоминает Исаакий. Вид на собор открывался из окна светиной квартиры.
  
  Мы говорили о тревожных признаках, появившихся среди руководителей групп на местах и наверху. Особенно в Петербурге. Слишком сильны были симптомы официальности и бюрократизма. Любовь подменялась контролем, исходящим из недоверия и подозрительности. И любое нелепое решение лидеров преподносилось как исполнение Божественной Воли Матери.
  
  К счастью, мы сердцем знали Принципы Матери. И Первый из них - уважение свободы выбора Детей.
  
  Светлана сказала, что вскоре переезжает жить в Америку и будет там распространять Любовь Матери.
  
  Я рассказал Светлане о том, что в Киришах мракобесы от божественности ведут себя так же, как и в Питере. И поделился радостями успехов: каким образом и в каких формах удавалось донести до некоторых людей Радость Вести, несмотря на чрезмерные усилия лидеров представить Сахаджа Йогу в обществе как тоталитарную секту самого неприглядного образца.
  
  Выслушав мой рассказ, эта праведная женщина, носящая то же имя, что и моя любимая жена, сказала, обращаясь к Портрету:
  - Мать! Пожалуйста, сделай этого человека лидером Сахаджа Йоги!
  
  Возвращаясь домой, я снова услышал слова Светы внутри себя - и решил: я буду лидером самому себе. И даже если все боги и все демоны во всех мирах встанут против меня и у меня не будет никаких шансов на победу, я приму битву. Потому что, если я ошибаюсь в моих предположениях и всё идёт по Божественному плану, то погибну только я. А мир останется жив. Если же я не ошибаюсь, тем более я должен сражаться.
  
  И я обнажил меч.
  
  VIII. ОТПРАВКА ИНДРЫ И НИДРЫ В САД АШОКА.
  
  - Вызывали, товарищ Брахмадева? - старательно улыбаясь, вежливо спросил Перун со здоровенным синяком под глазом, входя в официальную обитель Шри Сварога, заставленную стульями, пишущими машинками старого образца и конфискованными у жуликов самогонными аппаратами.
  Главный Инженер Миров, шибко уж напоминающий не то актёра Жарова, не то майора Анискина, поглядел на личико вошедшего, сокрушённо покачал головой и, протягивая руку в приветствии, сказал:
  - Ишь, как тебя, Индрушка, Фантомас этот с Ланки разукрасил!
  Индра-Перун смущённо хихикнул и, разведя руками, ответил:
  - Дык это, Ваше Ади Махапреосвященство... А куда деваться? Божественная милиция не справляется с разгулом хулиганства и правонарушений. Кстати, разрешите внести маленькую поправочку.
  - Разрешаю, - милостиво кивнул Творец Миров.
  - Злыдня энтого зовут не Фантомасом, как Вы изволили выразиться, а Раваной. И если честно признаться, не я, а он сейчас является реальной властью в подведомственной Вам солнечной системе, - Индра аккуратно потёр больной глаз и ойкнул.
  - Знаю, - озабоченно пробормотал Брахма-Анискин. - Промашку большую я сделал, выписывая ему премию за успешно проведённые земляные работы по углублению океанов и усмирению хулиганов. Обхитрил он нас, Перуша, как ты считаешь?
  Индра согласно-виновато кивнул и засопел носом, выражая готовность служить труду и обороне в пруду и в огороде.
  Тут Создатель сделал жест, напоминающий вкручивание лампочки в патрон и продолжил:
  - Однако, на всякого мудреца довольно простоты, как скажет в девятнадцатом столетии великий драматург Островский. И на товарища Равану с его мафиозными замашками мы управу постараемся найти. Как ты думаешь?
  - Найдём, Ваше Божественное Архивеличество, - с поспешной готовностью согласился Перун.
  - Есть у нас шибко тайный и жутко секретный агент, - прищурившись, сказал Самый Большой Начальник. - Не Анастасия Заворотнюк, конечно, но тоже для дела сгодится.
  - Слыхал-слыхал про неё! - радостно кивнул Индра.
  - Откудова это ты про секретного агента слыхал? - встревожился артист Жаров.
  - Неее... Я про Заворотнюк слыхал!
  - Ааа!!! Ну, слава Мне, - успокоился Господь Брахма, искренне радуясь, что сверхсекретная информация не просочилась за пределы Царствия Божьего.
  - А про Свету из Митхилы, Ваше Тайное Развеличество, я - ни слухом, ни духом! - продолжил речь подчинённый. - Чтоб мне, ей-Богу, сто тысяч лет просидеть на одних снэках! - Индра истово перекрестился, да не в ту сторону.
  - Проблема у нас одна, Перуша, - озабоченно вздохнул Творец Вселенной. - Дело в том, что, воплотившись в мирах, святые и инкарнации, не достигшие уровня Махамайи, вольно или невольно попадают под власть Иллюзии. В этом случае они могут руководствоваться лишь мариадами - божественными заповедями в действии. Но оторванность от видения всего божественного плана вынуждает их всё же делать ошибки. А это иногда чревато гибелью миров. Ты помнишь гибель предыдущей Вселенной?
  - Честно говоря, не очень, - не стал лукавить Индра.
  - Неважно. Скажу лишь, что тогда ситуация была даже менее критической, чем сейчас. К Пралайе привела мелкая небрежность одного из божеств среднего эшелона власти.
  - Понимаю, уровень ответственности чрезвычайно высок, - кивнул Перун, встретившись глазами с Генеральным Творцом.
  - Молодец, что понимаешь. Видишь ли, в этот раз Светлана - наш агент - чересчур увлеклась буквой Преданности. Она отказалась от пищи и может реинкарнироваться раньше времени. Последствия этого - отказ Романа от авантюрного похода на Юг.
  - Вы полагаете, князь Роман...
  - Полагать - не моя профессия. Слушайте приказ, младший демиург Перун!
  - Да, мой архигениалиссимус!
  - Немедля изложите ваши соображения по данному вопросу!
  - Необходимо выйти на связь с агентом Светланой Маитхили, мой Господь!
  - Хорошая мысль.
  - В медитации необходимо изложить ей инструкции и выразить нашу всемерную поддержку.
  - Неплохо. И вот что ещё, мой дорогой заместитель. Лично от меня передайте Светлане портативный неисчерпаемый источник манны небесной - пусть нормально питается и не отказывает себе ни в чём - и строжайший приказ молиться, медитировать и выходить на связь ежедневно.
  - Вас понял, Господи! - сказал, вставая Индра.
  - Исполняйте. Об исполнении доложите мне лично и немедля!
  Перун вышел из Царствия Небесного, печатая шаг, и поспешил в сад Ашока, прихватив с собой богиню крепкого и здорового сна Нидру.
  
  38. ОПУСТЕЛА БЕЗ ТЕБЯ ЗЕМЛЯ.
  
  Поющая стрела вонзилась в золоторогого оленя - и он на глазах Романа, в агонии распластавшись на земле, превратился в демона с оскаленной пастью. Кровь тёмно-коричневого цвета толчками выливалась у него изо рта. Вскоре поток крови иссяк и судороги прекратились.
  Роман вышел из оцепенения и, уже не сомневаясь, что попался на удочку ракшасов, развернулся и что было сил побежал обратно. Алексей попался ему на встречу.
  - Ты жив, Ромыч? - робко спросил он, столкнувшись с ним нос к носу - и вдруг похолодел от ужаса, увидев гнев в глазах брата.
  Роман схватил Лёху за грудки и, бешено вращая глазами, проревел:
  - Где Света?!
  - Брат... - похолодевшими от ужаса догадки губами прошептал Алексей.
  - Где Света?!!! - на весь лес заорал Роман, понимая, что уже поздно что-то менять. Открытой ладонью наотмашь он ударил Лёху по щеке - и у того из нижней губы обильно потекла кровь.
  - Прости, брат! - крикнул Алексей, поднимаясь на ноги, и, не обращая внимания на бегущую по подбородку кровь, по-спринтерски бросился за бегущим к хижине Романом.
  Чёрные кошки перебегали дорогу через каждые десять шагов. Из кустов истошно, как по мёртвому, выли собаки, волки и шакалы. Над лесом стаями летали чёрные вороны и надсадно и хрипло каркали, предвещая беду. Навстречу то и дело попадались невесть откуда взявшиеся толпы баб с пустыми вёдрами и в чёрных платках. Вскоре дорогу пересекла траурная процессия, сопровождаемая заунывно трубящим и трагично барабанящим оркестром. Расталкивая и роняя наземь идущих за гробом людей, сбив с ног несущих домовину (от чего покойник упал в траву, громко выругался и бросился с кулаками на Лёху, который звезданул его промеж глаз и побежал дальше по неотложным делам), сыновья Неистребимого Джо пулей вылетели на поляну перед хижиной.
  Как и предполагали братья, Светы не оказалось ни в землянке, ни на лужайке, ни в роще, ни на берегу ласково журчащей Годавари.
  - Света, Светичка, Светлячок! Любимая моя! Отзовись! Не прячься! Не пугай меня! Выходи, это не смешно! - дрожащим жалким голосом кричал Рома, мечась в разные стороны в поисках жены.
  Когда Лёха появился рядом, Ромка в сердцах выхватил меч и занёс над братом. Лёха упал на колени, бухнулся лбом в землю и покорно откинул длинные волосы с мускулистой шеи. Роман, видя горе и раскаянье брата, воткнул меч в землю и, падая лицом в траву, прокричал:
  - Что ты наделал брат!? Зачем ты оставил её?! - плечи Романа затряслись и он громко-громко во весь голос заревел. Безутешно, как маленький обиженный мальчик, у которого отняли самую любимую игрушку и которого ни за что, ни про что очень строго наказали.
  Ромка рыдал долго. Алексей, поняв, что голову ему сегодня отрубать не будут, поднялся, сел рядом с братом и невесело сказал:
  - Что я мог сделать, Ромыч? Светулька, услышав твой жалобный крик, сказала, что я специально не бегу к тебе на помощь. Что я хочу твоей смерти, чтоб жениться на ней. Я не мог с ней спорить. Она приказала спешить к тебе. Сказала, что её защитит Гата.
  Роман поднял голову и, с надеждой посмотрев на Лёху, взмолился сквозь слёзы:
  - Найди её! Найди её, Лёшенька! Умоляю тебя! Я рабом твоим буду. Я буду ноги тебе целовать! Найди её!
  - Да, брат! Я быстро! Я сейчас! - с готовностью выпалил Алексей и стремглав скрылся в чаще.
  Когда он вернулся, медленно и нерешительно шагая и чересчур внимательно рассматривая траву у себя под ногами, то обнаружил Романа глядящим куда-то вдаль безумными глазами и говорящим с самим собой и со Светой:
  - Милая, прекрасная, единственная моя! Я знаю: ты просто хочешь подразнить меня! Ты хочешь напугать меня и поэтому спряталась где-то неподалёку. О, Саха-Джахи! Руки твои! Не прячься от меня, моя маленькая богиня! Мой Светлячок! Очи твои! Неужели тебе не кажется, что эта игра слишком затянулась? Неужто ты ещё не насладилась моим страхом потерять тебя и не посмеялась вдоволь над моим горем? Ты убежала в берёзовую рощу? Довольно, не шути, ты убиваешь меня! О, Светичка! Бёдра твои! Вернись, сердце без тебя опустело! Нет! Ракшасы унесли и сожрали мою Свету. Поэтому её нигде нет! Моя жена слишком разумна и добра, она не станет смеяться над моими слезами и продолжать прятаться, видя моё горе! Девочка моя, неужели тебя съели ночные бродяги? Где ты? Вернись! Моя единственная радость, моя любимая! Я отправился в лес с тобой, а в Москву возвращусь один. Что скажу я людям? Меня станут называть трусом и предателем. А если Иван Иосифович сурово спросит меня: 'Куда ты дел мою дочь?' - мне нечего будет ему ответить. Что я смогу сказать ему? Он сойдёт с ума от горя! Сначала отрежет мне голову, а потом сойдёт с ума. Земля и небо опустели без тебя, Светичка моя! Я не могу жить без тебя! Пусть Лёха возвращается домой один. Он скажет Брату: 'Правь Москвой всегда'. И расскажет людям о пропаже Светички и о моей смерти.
  Рома то плакал, то смеялся, то падал навзничь, теряя сознание, а очнувшись, продолжал потерянно бормотать:
  - Демоны ночи унесли её, мою ненаглядную, мою сладкую, мою нежность, мою радость, жизнь мою! Она кричала, надрываясь, из последних сил, когда эти звери разрывали её беззащитное тело на части! Света, из уст которой всегда лился лишь мёд сладких речей, кричала, умирая в безжалостных лапах этих чудовищ! Где теперь лежит её бездыханное тело, изувеченное и обезображенное этими гнусными варварами? Наверное, она звала меня жалобно, как раненая антилопа? Или она пошла собирать цветы, увлеклась и задержалась на лугу у реки? Нет, она никогда не ходила туда без меня! Она так пуглива и осторожна! Солнышко, скажи, куда спряталась моя Светичка? Скажи скорей, или я умру от горя! Ветер, ты играл в её волосах! Скажи мне, где она?..
  - Брат! - прервал бред Романа Алексей. - Будь мужиком! Мы должны найти её.
  - Что?! - спросил Роман. - Её съели дикие звери? Или ракшасы? Ты нашёл её беленькие обглоданные косточки?
  Алексей протянул брату жёлтый лоскут - и Ромыч узнал рукав любимого и единственного платья Светы.
  - Там, - указал Лёха направление, откуда только что пришёл, - шагов двести, не больше.
  На соседней поляне братья обнаружили развороченную взрывом груду железа, которая ещё совсем недавно была 'Пушпакой'. Было понятно, что в летательном аппарате сгорело изнутри и снаружи всё, что могло сгореть. Из пустых глазниц иллюминаторов ещё курился слабый дымок. В воздухе неприятно пахло коротким замыканием.
  - Здесь был бой, - сказал приходящий в себя Роман, осматривая поляну.
  Обогнув остов звездолёта, молодые лучники обнаружили Гату, отрубленные крылья которого были отброшены далеко в стороны.
  Роман склонился над птицей и произнёс:
  - Прощай, мой верный друг! И спасибо тебе: ты храбро бился - и пал в неравном бою.
  Гата вдруг открыл глаза и по-человечьи произнёс:
  - Равана.
  В ожидании праздника встреч
  возвращаю из памяти вечер:
  руки пламенем лягут на плечи,
  но холодными струями с плеч
  вдруг сольются... А Время залечит...
  
  Нам на разных молчать языках.
  Нам не молвить прощального слова.
  Но не надо удела другого!
  Как одетая в камень река
  голос сердца безмолвием скован.
  
  Вкус потери. Горчит на губах.
  Блеск огня пережившего вечер.
  Эти руки я больше не встречу?
  Бесполезна немая мольба?
  Умирайте, ненужные свечи!
  
  И уйдут, как с деревьев листы,
  безвозвратно и неповторимо
  блики дней проносящихся мимо...
  Всё уйдёт, но останешься ты.
  Та, кем болен я неизлечимо...
  
  39. ПУСТЬ СВОЁ РОЖДЕНЬЕ ПРОКЛЯНУТ ОНИ!
  
  Обыскав близлежащий лес, братья обнаружили место, на котором вне всякого сомнения совсем недавно кто-то боролся: редкая высокая трава была примята упавшим телом, кругом виднелись следы босых ног Светички и отпечатки огромных протекторов рифлёных подошв армейских ботинок. Неподалёку Алексей обнаружил разорванную гирлянду, которую Ваидехи сплела накануне из лесных цветов. За одну из нижних веток близстоящей берёзы зацепился и висел на уровне глаз серебряный браслет с маленькими бриллиантиками и омкарой - свадебный подарок короля Джона Видехи дочери. Браслет возник неожиданно прямо перед носом Ромыча. Царевич вздрогнул, протянул руку - и браслет упал ему на открытую ладонь.
  - Лам-хрим-омммм... - зазвенели в ушах Романа маленькие колокольчики.
  - Светичка, - беззвучно одними губами произнёс князь-изгнанник.
  - Рам-ям-кшамммм... - засмеялись колокольчики радостно, будто узнали того, в чью ладонь лёг заветный браслет.
  Роман вытащил из-за пазухи висящий на шее на простом пеньковом шнуре холщовый мешочек с горстью родной московской земли и бережно опустил находку в него.
  - Будь у сердца, - прошептал князь.
  Браслет успокоился и затих, обдав грудь Ромыча прохладным потоком Любви Всепроникающей.
  Лёха подбежал, держа в руках смятую и разорванную гирлянду, совсем недавно сплетённую митхилкой. Роман взял гирлянду, осмотрел её и уронил под ноги. Потом он выхватил из-за спины меч, который свистнул, рассекая воздух, и срубил наискось берёзу, толщина ствола которой превышала толщину бедра воина. Берёза обиженно осела и, накренившись и цепляясь ветками за стоящих рядом подружек рухнула наземь.
  - Ромка, успокойся! - выкрикнул Лёха.
  Роман посмотрел ему прямо в глаза и, распаляясь от своих же слов, стал гневно говорить, постепенно переходя на истошный крик:
  
  (продолжение следует)
  
  Нам жизнь благословение дала
  быть на тропе.
  Карниз. Обрыв. Скала.
  Цыплёнку стало тесно в скорлупе -
  ему его вселенная мала.
  
  В поту кричала Мать: нет больше сил! -
  бессильная, Любовью родила.
  Родившись, что есть сил я голосил.
  Мать для меня все силы сберегла.
  
  Идти туда, где ты меня ждала.
  
  ОГЛАВЛЕНИЕ.
  
  ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ.
  
  1. ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ЗАПАДА.
  2. ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ СУР-ДЕРВИША.
  3. ПЕРВОЕ И ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ.
  
  ПРЕДЫСТОРИИ ИЗ ШАГРЕНЕВЫХ ПРОСТРАНСТВ.
  
  1. СУРА РОЖДЕНИЯ.
  2. СУРА РОДИТЕЛЯМ.
  3. ПЕСНЯ ВОЛКА.
  4. ЕЗДОВОЕ ЖИВОТНОЕ ДЕВИ
  5. ВЫХОД В ОТКРЫТЫЙ КОСМОС.
  6. ЗАЧЕМ?
  7. - Расскажи мне о себе, -
  8. АНГЕЛ АННА СВЕТ СВЕТЛАНА.
  9. КАК ТЫ ДО ТАКОЙ ЖИЗНИ-ТО ДОКАТИЛСЯ?
  10. ПИСЬМО - ОТВЕТ ДРУЗЬЯМ.
  11. ВИТЬКИНА ИГРУШКА (РАССКАЗКА ДЛЯ МАЛЕНЬКИХ АНЯШЕК).
  
  ДРЕВНИЙ ВЕДИЧЕСКИЙ МАНУСКРИПТ, НАЙДЕННЫЙ НА БЕРЕГУ РЕКИ ВЫЧЕГДЫ НЕДАЛЕКО ОТ СЕЛА ЖЕШАРТ КОМИ АССР В 1966 ГОДУ.
  
  I. ПОВЕДАЙ!
  II. НАРАДА.
  III. БЛИЗНЕЦЫ.
  IV. БРОНЯ МАТЕРИ (КАВАЧА ДЕВИ).
  
  РОМАЯНА.
  
  1. НЕ ДУМАЙ О БЕЛОЙ ОБЕЗЬЯНЕ!
  2. ГОСПОДЬ ЕГО БЛАГОСЛОВИЛ.
  3. ...И ГЛАЗА МОЛОДЫХ СОЛДАТ С ФОТОГРАФИЙ УВЯДШИХ ГЛЯДЯТ.
  4. АРГОНАВТЫ - ЭТО ДИАГНОЗ.
  5. КОРОНАЦИЯ НАЧИНАЕТСЯ!
  6. КОРОНАЦИЯ КОРРЕКТИРУЕТСЯ.
  7. КОГДА Я ТЕБЯ НА РУКАХ УНЕСУ...
  8. КОРОНАЦИЯ ПРОВОЗГЛАШАЕТСЯ!
  9. МЫ ВАМ ЧЕСТНО СКАЗАТЬ ДОЛЖНЫ: БОЛЬШЕ ЖИЗНИ ДЕВЧОНКИ НАМ НУЖНЫ...
  10. ЕСЛИ С ДРУГОМ ВЫШЕЛ В ПУТЬ...
  11. ЗВУЧАТ МОСКВЫ ДАЛЁКОЙ ПОЗЫВНЫЕ НА ПЕРЕПРАВЕ У РЕКИ.
  12. ...ЧТО КЛАДУ Я НА ВАШУ СТОЛИЦУ ВОТ ТАКОЙ ВОТ ТАЁЖНЫЙ ПРИБОР.
  13. СВИНЧАТКИ МЫ НОСИЛИ В КАРМАНÁХ - ТАКАЯ ЗЛАЯ КАРМА, НА Х...
  14. НЕ ВСЕГДА МЫ СЕБЯ УЗНАЁМ.
  15. ИХ ДЕТИ СХОДЯТ С УМА ОТ ТОГО, ЧТО ИМ НЕЧЕГО БОЛЬШЕ ХОТЕТЬ.
  16. НЕ ГУБИТЕ, МУЖИКИ, НЕ ГУБИТЕ!
  17. Я НА ТЕБЕ НИКОГДА НЕ ЖЕНЮСЬ!
  18. МУЖИКИ ТАМ ВСЕ ЗЛЫЕ: ТОПОРАМИ СЕКУТСЯ!
  19. ОТ ГЕРОЕВ БЫЛЫХ ВРЕМЁН НЕ ОСТАЛОСЬ ПОРОЙ ИМЁН.
  20. МЫ - МИРНЫЕ ЛЮДИ, НО НАШ БРОНЕПОЕЗД СТОИТ НА ЗАПАСНОМ ПУТИ.
  21. А ЧТОБ ПОНЯТЬ МОЮ ПЕЧАЛЬ, В ПУСТОЕ НЕБО ПОСМОТРИ.
  22. СОЛДАТУШКИ, БРАВЫ РЕБЯТУШКИ, ГДЕ ЖЕ ВАШИ...
  23. ТАК И ЛЕЖИМ, КАК ШАГАЛИ, ПОПАРНО - И ОБЩИЙ ПРИВЕТ!
  24. НО СПУСКАЕМСЯ МЫ С ПОКОРЁННЫХ ВЕРШИН...
  25. НАС НЕ НУЖНО ЖАЛЕТЬ, ВЕДЬ И МЫ НИКОГО НЕ ЖАЛЕЛИ...
  V. САГАРА - ИЛЛЮЗИЯ.
  VI. ГАНГА - ПУТЬ ОЧИЩЕНИЯ.
  26. АХ, КАКАЯ ЖЕНЩИНА! КАКАЯ ЖЕНЩИНА!..
  27. СОЧИНЯЛИ ДЕВОЧКИ ЛЮБИМЫХ И СТИХИ.
  28. СВЕТ МОЙ ЗЕРКАЛЬЦЕ, СКАЖИ...
  29. ВЫЧИСЛИТЬ ПУТЬ ЗВЕЗДЫ, И РАЗВЕСТИ САДЫ, И УКРОТИТЬ ТАЙФУН - ВСЁ МОЖЕТ МАГИЯ.
  30. ДОЛЖНА БЫТЬ В ЖЕНЩИНЕ КАКАЯ-ТО ЗАГАДКА...
  31. ТАМ, НА ЛУНЕ, НА ЛУНЕ, НА ГОЛУБОМ ВАЛУНЕ...
  32. УМЧИТ МЕНЯ ОЛЕНЬ В МОЮ СТРАНУ ОЛЕНИЮ...
  33. ...УПАВ С НОЧНЫХ НЕБЕС, СКОРЕЙ ТЕБЯ ОБНЯТЬ...
  34. НА ВОЙНЕ КАК НА ВОЙНЕ: ИНОГДА СТРЕЛЯЮТ...
  35. НЕБО РУХНЕТ НА ЗЕМЛЮ, ПЕРЕСТАНЕТ РАСТИ ТРАВА...
  36. ОН НЕМНОГОСЛОВЕН КАК БУДТО ДЕ НИРО, С НИМ СПОРИТ ТОЛЬКО БОЛЬНОЙ...
  37. НО НЕ ГЛЯДИТЕ НА МЕНЯ, И БЕРЕГИТЕСЬ, КАК ОГНЯ: Я НЕ ДЛЯ ВАС...
  VII. СИЛА ПРАВЕДНОЙ ЖЕНЩИНЫ.
  VIII. ОТПРАВКА ИНДРЫ И НИДРЫ В САД АШОКА.
  38. ОПУСТЕЛА БЕЗ ТЕБЯ ЗЕМЛЯ.
  39. ПУСТЬ СВОЁ РОЖДЕНЬЕ ПРОКЛЯНУТ ОНИ!
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"