У меня никогда не было настоящей жизни. Никто не виноват в этом. Я не просто плыву по течению, я плыву в темноте. Я пребываю в темноте. Один образ не покидает меня, я вижу круглую малюсенькую комнату, освещенную с потолка встроенным вентилятором. Через него проходит свет, не могу понять: искусственный или естественный. Мебели нет, темные деревянные панели, на полу пишущая машинка. Себя я не вижу, но ощущаю, что я внутри. Мне тепло, где-то даже душно, но темно, я не знаю, что окружает меня за пределами этой комнаты, есть ли кто-то или что-то. Так заперто мое сердце. Я каждый раз предаю себя, раздвигая ноги. Нельзя получить удовольствие от секса не любя, это все равно, что есть хорошую пищу будучи сытым до предела, еда кажется тяжелой, безвкусной, и, кроме неприятного осадка, ничего не остается.
Он любит развязывать на мне зубами халат, она зарывается в мои волосы, он сравнивает прикосновение к моей вагине с перебиранием струн на гитаре; ей нравиться принимать со мной ванну; им нравится связывать меня; ему нравится засовывать свой хрен мне в рот; она берет мою руку со словами: "Попробуй какая мягкая у меня киска". Я плачу в туалете, когда они спят и не слышат меня, если они увидят, что мне не нравится, меня накажут: меня свяжут, и он будет трахать меня в задний проход, пока я не потеряю сознание.
Потом я проснусь в своей кроватке, одеяло заботливо подоткнуто, звенит будильник, мне надо не опоздать в школу. Что сегодня было на уроке, я не помню, какие сегодня были уроки, уверена, у меня не лучшие оценки, и сегодняшний день их не улучшил. День на день похож, домой я возвращаться не хочу, но идти мне больше некуда. Задумываюсь о самоубийстве и об убийстве часто, но... легко ли лишить себе подобного жизни и ... они моя семья, они меня мучают и ободряют, разве подобные одномоментные, одновременные психологические моменты не происходят в каждой семье? Только смерть избавит меня от их упреков, насилия, обид и утешения. За все в жизни надо платить равноценную цену: за любовь - болью, за боль - получаешь сочувствие и поддержку.
Законы государства меня не спасут, ну осудят их за педофилизм, и что же останется мне - приют, где тоже педофилы, гомосексуалы и любители заработать на детской порнухе. И что же будет с моей сестрой, ей еще три, она не понимает серости жизни - радуется ей. Если меня не станет, никто от них ее не защитит, она подрастет, и они будут делать с ней тоже что и со мной. Если я убью ее, а потом себя? Не факт, что они не возьмут детей из приюта, чтобы продолжить свои забавы. Значит надо убить всех. Нет, я не хочу убивать сестру, она не виновата, она не должна страдать. Но кому она будет нужна, кроме нас?! Значит у меня нет выбора. Сначала я убью сестру, потом - мать, затем - отца, не знаю, как быстрее: повеситься или зарезаться...
Мне очень страшно, страшен сам процесс. Ноги дрожат, я только что уложила ее спать. Она такая милая, мой маленький ангелочек.
Вот и все, она мертва, ее лицо посинело, а глаз вылезли из орбит, я специально заставила себя смотреть на нее, я подумала, если я смогу смотреть на ее мертвое лицо, то смогу смотреть на что угодно. Я только что убила самого дорогого мне человека. Теперь очередь мамы...
Тюрьма, детская колония. Обстоятельства так сложились, что мать была не одна, да и сестру я ведь не прятала... На допросе я молчала, мне нужно раскрывать свои мотивы,ведь если их посадят, не факт, что они не будут в тюрьме, когда выйду я, и тогда они будут недосягаемы. Я отсижу, я вынесу и выдержу всё, я выйду и убью их, потом сама...
Но вот, завтра в семь утра я освобождаюсь, я столько лет ждала, я вынесла и насилия, и изнасилования, и побои. Хм, мне теперь действительно нечего терять: нос мой перебит, и у меня гепатит С, видите, и времени у меня нет, но то что мне отпущено - достаточно.
Мои родители напились на радостях, спасибо им, они облегчили мне задачу. Куда делись все мои чувства, как будто лошадиная доза новокаина в сердце. Я ничего не чувствую, кроме пустоты, но теперь, когда они мирно спят вечным сном с перерезанным горлом, мне спокойней. На телефонном столике, я подошла к нему, чтобы позвонить в милицию и сообщить о трех трупах, я нашла письмо, оказывается у мамы есть дальняя кузина, которая хотела бы забрать меня к себе. Я взяла ручку и написала прямо на ее письме: "Ты опоздала на несколько лет..."
Самое трудное убить себя, кроме ножа другого средства под рукой нет, а я давно привыкла действовать наверняка...
Ну вот, я позвонила в милицию, посмотрим, какие они быстрые.
Ха!
Дверь, за дверью Бог,я войду к нему и спрошу: "Зачем?" Хотя, когда я войду, возможно "Зачем" и "Почему" станут ничем.