Суренова Юлиана : другие произведения.

Легенды снежной пустыни. Книга 7. Дорога в бесконечность

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

Книга 7

Дорога

в бесконечность


Глава 1

   "Ну, вот и все!" - облегченно вздохнув, Мати на мгновение прикрыла глаза.
   Вокруг нее были снега пустыни, бесконечные, вечные, всевластные и прекрасные как в золотом свете солнца, так и в серебристом блеске луны. Искрившиеся и шептавшие что-то на неведомом языке, в один и то же миг они безропотными рабами ложились под ноги и шумными своевольными хозяевами кружили, вставая на пути стеной, которую было невозможно ни обойти стороной, ни пройти насквозь.
   Путь вел от горизонта к новому горизонту, не важно, земному или небесному, когда все мироздание было в ее распоряжении. Расправленные плечи, гордо откинутая назад голова, торжество победы в глазах, - все это, как и служба золотых волков делали ее похожей на повелительницу снегов, которой прихоти ради захотелось обойти свои владения в образе смертной. Мати не останавливалась ни на мгновение, не чувствуя усталости. Едва касаясь ногами снежного наста, она словно летела над ним. Это была сказочная легкость, соединенная с предвкушением скорого исполнения мечты.
   Но, по мере того, как одно мгновение сменялось другим, новый день приходил на смену ночи, чтобы потом вновь поменяться с ней местами, радость стала угасать. Счастье, ощущая ущербность незавершенности, медленно, но верно катилось к своей противоположности. И вот уже ноги отяжелели от усталости, а душа - от разочарований. Движения замедлились. К чему спешить, когда не знаешь, приближаешься ли к цели или, наоборот, все дальше и дальше уходишь от нее?
   Волки, обогнавшие свою спутницу на несколько прыжков, вынуждены были остановиться. Дожидаясь, когда та, наконец, догонит их, они с непониманием смотрели на Мати, негромко перескуливаясь - переговариваясь между собой.
   "Ты устала? - подскочила к ней Ашти, ткнулась носом в руку, стремясь убедиться, что с подругой все в порядке. - Если хочешь, можно остановиться".
   "Да", - кивнула девушка, и, обессиленная, опустилась в снег, который в этот миг показался ей удивительно мягким, не морозным, но теплым, словно был не замерзшими хлопьями воды, а мягкой шелковистой шкуркой одеяла. И темная дымка над головой - это вовсе не небо, а полог повозки. Лампа с огненной водой - эта луна, такая разная, то снежно-белая, отрешенно-холодная, то золотистая, весело-игривая, словно молодая волчица, то красная, полная всесжигающей ярости...Разная и переменчивая. Как настроение.
   "Я иду, иду, иду, и все без толку!" - Мати была готова плакать и кидать на землю всю силу метели, в кровь кусать от отчаяния губы и разрушать города, стремясь погасить пламень боли в холоде безразличия.
   "У-ух, - донеслось до нее, а потом кто-то теплый и тяжелый привалился к боку. - Отдыхай. Я буду тебя согревать".
   "Спасибо, Ашти".
   "Только не долго. А то замерзнешь".
   "Не замерзну, - качнула головой девушка, которая ни на мгновение не усомнилась в справедливости этих слов. Немигающий взгляд остановившихся глаз утонул в серой снежной дымке, - Ашти, еще далеко?"
   "Да, - кивнула золотая волчица,- даже до того места, где разделился наш путь и путь дяди. Вспомни, как давно тебе приснился сон обо мне?"
   "Ну... Это было, когда началась метель. А с тех пор караван простоял в снегах десять дней... - и тут она начала понимать: - И все это время ты бежала ко мне?" - полные удивления глаза смотрели на золотую волчицу восхищенно и, в то же время - сочувственно.
   "Даже больше".
   "Бедная моя! Как же ты устала! " - она пригладила взъерошившуюся золотую шерсть, смахивая с нее снег, сняла ледышку, прилепившуюся к шее.
   Волчица повернулась, устраиваясь поудобнее:
   "Да, я такая несчастная! - говорил весь ее вид. - Пожалей меня! Погладь, почеши... Здесь, здесь, и еще вот здесь..."
   Рука скользила по рыжей шкурке, в то время как глаза смотрели в никуда, ничего не видя. Губы беззвучно прошептали:
   -Так долго!
   Она не задумывалась над этим. Ей-то казалось - достаточно покинуть тропу чужого каравана, оказаться в снегах, добежать до горизонта - и все, она вернется домой. А ведь вернуться - это только часть дела. Нужно еще как-то справиться с демонами Курунфа, которые вряд ли отпустят своих пленников по доброй воле.
   Конечно, если она - Творец заклинаний, у нее не будет особых проблем. Достаточно заговорить демонов - и они сами все сделают, лишь бы обрести свободу.
   Вот только у Мати не было особой уверенности, что у нее на самом деле есть этот дар. Не говоря уж о том, что никто не учил ее им пользоваться. "Если не считать тех нескольких снов, которые приснились мне в Курунфе".
   Сны... "Вот хотя бы эти сны. Сколько времени Шамаш учил меня управлять ими? И все равно у меня ничего не получается - как снились кошмары, так и..."
   "Ашти... - вновь позвала она волчицу. - Вот мы найдем Хана, и что дальше?"
   "Как это, что?" - снежная охотница наклонила голову. Ее глаза непонимающе смотрела на девушку.
   "Ты думаешь, он найдет Шамаша?"
   "Конечно! Ведь дядя - избранный! Настоящий страж! И лучший следопыт! - гордо выпрямившись, ответила та, однако через мгновение, под пристально-испытывающим взглядом подруги прижала уши, подобралась, после чего с неохотой добавила: - Хотя, конечно, если хозяин закрыл нам путь... - она взглянула на подругу виновато и, вместе с тем - несколько сердито. Это было не правильно, что Мати заставила ее признаться в беспомощности. Волку следует переоценивать свои силы, а не принижать способности. - Не беспокойся, он что-нибудь придумает".
   "Что-нибудь придумает... - мысленно повторила Мати. Ей не стало легче. Ничуть. Скорее наоборот. Ведь "что-нибудь" придумать могла и она. Только будет ли от этого прок? - Зачем идти демоны знают куда, на другой конец пустыни, если Ашти даже не знает, в какую сторону убежал Хан? Может быть, отсюда до него даже ближе..." - она вздохнула, качнула головой, недовольная происходившим.
   Все должно было быть совсем по-другому. Она не знала, как именно, но что иначе - это точно. Рука стала бездумно теребить цепочку талисмана.
   "А камень горячий... Не чуть теплый - именно горячий... Странно. Это значит, что Шамаш где-то совсем близко. Не за бесконечностью горизонтов, а в двух шагах. Как если бы все, что произошло со мной и до сих пор продолжает происходить - только сон. Я сплю в своей повозке, остальное же мне только снится..."
   "Мати, - тяжелая мощная лапа стукнула ее по руке, царапая. - О чем ты задумалась, Мати?" - она расталкивала подругу, тормошила ее, не давая уходить в своих мыслях дальше, чем на шаг от себя.
   -Это все объясняет...
   "Что объясняет?"
   -Все... И почему талисман горячий... И почему, что бы я ни делала, как бы ни старалась, у меня не получается вернуться в Курунф... Я не там ищу. Мне нужно не бежать неизвестно куда, сломя голову, а остановиться и, наконец, проснуться.
   "Что?! - в первый миг волчица от неожиданности села на бок и застыла, приоткрыв пасть, глядя на подругу округлившимися глазами. Затем, начав приходить в себя, она недовольная и обиженная, заворчала. - Это что ты придумала! Выходит, я тоже сон? "
   "Ашти..."
   "Нет! И не думай оправдываться! Я - сон! Хорошо же ты обо мне думаешь! Говоришь, что дорожишь нашей дружной, а на самом деле... Я - сон! После того, как я столько дней и ночей бежала к тебе, все лапы стерла..."
   Вздохнув, Мати качнула головой. Она хотела уже, прижавшись к подруге, зашептать: "Прости меня, пожалуйста. Конечно же, я не считаю тебя сном, просто..." - но остановилась. Ее губы поджались, а в глазах появилось выражение печальной отрешенности.
   -Это действительно сон, - она больше не сомневалась.
   "С чего ты взяла...!"
   Но Мати ее не слушала. Что бы ни говорила волчица, это уже не имело значения.
   -Это сон. И сейчас я проснусь...
   "Мати, Мати, не делай этого! Ты ошибаешься! Все совсем не так! И проснувшись от этого сна..."
   "А ведь действительно, - в последний миг она остановилась, задумалась. - Что будет, когда я проснусь? Что я стану делать? Прокричу хозяевам Курунфа: "Убирайтесь прочь, я пришла? ", в надежде на то, что демоны обалдеют от такой наглости и самоуверенности? Нет, я не могу возвращаться сейчас. Как бы мне того ни хотелось, - ее мысли были ясны и четки, и при этом - отрешенно холодны, и даже сердце, еще мгновение назад готовое разорваться на части от боли, затихло, затаилось. - Глупо бросаться очертя голову в бездну лишь затем, чтобы остаться в ней навсегда. Даже если в этой бездне со мной будут те, кто мне дороже всего. Сперва мне нужно разобраться в себе, понять, кто я и что могу. И только тогда..."
   -Все - сон... - зашептали ее губы. - И жизнь. И смерть. Череда вечностей - смена не перерождений, а снов. И пробуждение - грань меду ними, как горизонтная нить...
   ... - Мати!
   -Да? - стоило ей открыть глаза, как она встретилась взглядом со склонившейся над ней Сати. Та была полностью одета, оставалось лишь натянуть варежки. - Уже утро? - потянувшись, спросила девушка, а потом, не дожидаясь ответа на свой первый вопрос, добавила: - Что случилось?
   В тот же самый миг она лихорадочно пыталась понять, где оказалась. В родном караване - это ясно. Но в реальном мире или снова во сне?
   "Вряд ли это происходит наяву, - она болезненно поморщилась, - потому что там меня ждала бы совсем другая встреча. Если, конечно, я не заснула много раньше, чем думала. И Курунф мне тоже приснился. Вот было бы здорово! " - но Мати не особенно верила, что все так и есть на самом деле.
   -Ничего не случилось, - тем временем, спеша ответить на вопрос, быстро качнула головой Сати, а затем остановилась, с долей сомнения глядя на дочь хозяина каравана, словно раздумывая, говорить ей дальше или нет?
   -Говори! - Мати села, подтянув колени к груди и уткнувшись в них подбородком. - Ты ведь зачем-то разбудила меня.
   -Если бы ты могла кое-что сделала... - она мялась, словно, придя за помощью, сомневалась, что найдет ее здесь.
   Конечно же, это не ускользнуло от глаз девушки и та, ощутив укол обиды, болезненно поморщилась, однако, решив не докапываться до причин такого странного поведения подруги, спросила лишь:
   -Что?
   -Сбегай к Хранителю. Упроси его прийти в повозку рабынь. Он там очень нужен.
   -Но... - Мати смотрела на нее во все глаза, не понимая ровным счетом ничего.
   -У меня нет времени на объяснения! - Сати не дала ей даже закончить свой вопрос. Ее взгляд был прикован к пологу повозки, за который уже успела убежать подгоняемая чувствами, которые дочь хозяина каравана никак не могла взять в толк, душа караванщицы. - Просто сделай так, как я прошу, и все, ладно?
   -Но если он спросит, зачем...
   Услышав это, Сати, готовая уже нетерпеливо всплеснуть руками и убежать, замерла на месте, словно оледенев. Несколько мгновений она смотрела прямо в глаза девушки и раздражение в них сменилось сомнением и даже искрой понимания.
   -Ты права... - наконец, признала она.
   -Если хочешь, идем со мной! - говоря это, Мати начала натягивать валенки поверх теплых шерстяных носок. - Тогда ты сама объяснишь...
   -Нет! - она в ужасе отшатнулась. - Ты что! Я не могу!
   -Почему? - девушка так удивилась, что даже остановилась, так и не натянув до конца валенок.
   -Ты сама знаешь! И вообще... - в конце концов, решив, что раздумывать и решать можно до бесконечности, а чтобы рассказать главное достаточно нескольких слов и мгновений, она затороторила: - В общем, если вкратце, так: у Рамир... это одна из рабынь... отошли воды. Она вот-вот родит. Но что-то там идет не так. Фейр пришла ко мне, чтобы попросить...
   -Фейр? - крылья бровей удивленно взметнулись вверх, прочертив через лоб озабоченную черту морщины.
   -Старая рабыня.
   -Я знаю, кто она!
   -А, тебя удивило, почему она пришла ко мне... Ну... - Рамир нервно дернула плечами. Несколько мгновений она молчала, раздумывая, отвечать или нет, но потом решилась. - Лигрен учит меня ремеслу лекаря.
   -Учит?
   -Это моя тайна. О которой я никому не рассказывала. Даже мужу.
   -Мужу? - она ничего не понимала, потерявшись в свалившихся на нее странностях. Глаза округлились, переполнившись удивлением: "Что за странный сон! Он привел меня в мир, которого просто не может быть! Рамир, ждущая ребенка, замужняя Сати, Шамаш, которого все называют просто Хранителем... Зачем я здесь? Ведь я-то хотела научиться справляться с реальностью, а не убегать от нее!"
   -Ну да, Ри. ...Мати, - взволнованный взгляд Сати обратился на девушку, - что с тобой? Неужели ты ничего не помнишь? Неужели я, внезапно прервав твой сон, лишила тебя памяти? - она глядела на нее с ужасом и сочувствием, переступившем грань жалости.
   -Со мной все в порядке! - поспешила успокоить ее дочь хозяина каравана:
   -Точно?
   -Да. И вообще, все просто замечательно.
   -Ну, - та укоризненно наклонила голову, - это не совсем так. Хотя, действительно, о чем тебе беспокоиться? Ты ведь всегда не любила рабов.
   "Не любила? - сердце девушки защемило от боли. - Но я же всегда помогала им, и... Я... Не могла же я так измениться, только лишь потому, что в этом мире-сне Шамаш - человек, а не бог!"
   -Поэтому, - между тем продолжала Сати, лицо которой помрачнело, а губы превратились в тонкие бледные нити, - я и не хотела ничего тебе рассказывать. Была уверена: ты не станешь им помогать. Прав был Лигрен: караванщики не видят в рабах людей! - она горько усмехнулась. - Разве что я... Но меня за мою доброту еще накажут...
   -А Шамаш?
   -Кто?
   Мати прикусила язык:
   "Нужно быть аккуратнее. Не только в поступках, но и словах. Это не мой мир и я уже успела убедиться, как сильно он отличается от того, в котором я жила. Зазеваюсь - и все тотчас поймут, что на самом деле я здесь чужая. И прогонят прочь".
   -Прости, это как-то случайно сказалось!
   -Должно быть, ты имела в виду бога солнца. Да, для повелителя небес все мы - люди. Ему не важно, раб ты или свободный. Ведь Он - бог справедливости. Увы, Его здесь нет.
   -А Хранитель? Разве он другой?
   -Гор?
   -Гор? - Мати облизала губы, словно стремясь попробовать имя на вкус. Вообще-то, в этом что-то было. - Гор... - это звучало знакомо. И, все же, имя казалось ей совсем чужим, не неся в себе ни образа, ни воспоминаний.
   Сати несколько мгновений смотрела на девушку, не понимая, что вдруг с той случилось, почему она словно сама не своя, но потом, решив, что сейчас не время для таких пустяков, как сомнения, проговорила:
   -Гор справедлив. И добр. И готов помочь всем, кто нуждается в помощи. Но рядом с ним люди, которые к нему никого не подпускают! Ну, почти никого. За исключением хозяев каравана. И, разумеется, тебя. Ведь тебе он покровительствует. А все остальные... - не договорив, она с досадой рукой махнула. - В общем, все так же, как в городе. Во всяком случае, теперь я понимаю, почему говорят: "Город - там, где Хранитель"! - словно вдруг поняв безнадежность всех своих попыток, она перестала торопиться, а с губ скорее дыханием мыслей, чем словами сорвалось: - О чем я думала? На что надеялась? У меня никогда ничего не получается! Потому что я - всего лишь простая караванщица! И не будет в моей жизни никаких чудес, никакого геройства, ничего особенного, что сделало бы мой вечный сон отличный от сна моей матери, бабушки, прабабушки... - вздохнув, она качнула головой. -Может быть, - Мати придвинулась к ней, коснувшись руки, осторожно заглянула в глаза подруги, - так и лучше.
   -Лучше? - горько усмехнулась та. - Что может быть лучше чуда! Ты... Ты только представь себе, хотя бы на мгновение: вот если бы... Если бы случилось что-то... Что-то, что можно было бы сравнить лишь с приходом на землю повелителя небес!
   Мати молчала, лишь качала головой. Она так о многом могла ей рассказать... Вот только с чего начать? Какие найти слова? "За гранью этого сна есть другой, невероятный до невозможности. В нем бог солнца странствует с нашим караваном. И происходит множество чудес. Но ты там несчастна. И так же страстно мечтаешь о мире этого сна..." Да и стоило ли рассказывать? Тревожить душу, вселяя в нее мечту о том, чего здесь не будет никогда...
   И она решила промолчать.
   Справившись с одеждой, Мати двинулась к пологу повозки.
   -Идем. Может быть, мы еще успеем помочь Рамир.
   Сати с сомнением взглянула на нее, однако, не стала спорить, двинувшись следом.
   -Скажи, а Лигрен....
   -Лекарь? - переспросила караванщица.
   -Да, он...
   -Странно, что ты знаешь рабов по именам. Мне казалось...
   -Но он ведь не раб... - Не могло же на самом деле так многое измениться! - Или раб?
   -Должно быть, тебе приснился очень странный сон. Он продолжает держать тебя в своей власти даже после пробуждения.
   -Да, действительно, это был удивительный сон, - в конце концов, кому какое дело, так ли все или совсем наоборот? Кто захочет признавать, что на самом деле он - всего лишь призрак сна? И нет ничего хуже, чем убеждать тень, считающую себя человеком, в том, что она лишена плоти. И девушка вернулась к своему вопросу: - Лигрен с Рамир?
   -Да. Давно. Не отходит от нее. Они ведь с Фейр ей как приемные родители.
   -Но его помощи недостаточно?
   -Не знаю... Мати, может, старуха просто перенервничала. Может, ей приснился дурной сон, что-то там привиделось... Но... Когда тебя просят о помощи, ты ведь пытаешься хоть что-то сделать, верно? А не допытываешься, в самом ли деле твоя помощь так необходима.
   -Ты могла бы сама помочь...
   -Я?! Да кто я такая? Недоучка, которую и лекарем назвать нельзя! Что я могу? Разогреть воду и принести чистые тряпки. Но для этого-то руки найдутся и поближе!
   -Ладно, - они выбрались из повозки, - пошли к Хранителю.
   -Нет! - в ужасе взглянув на девушку, караванщица отпрянула назад, так резко, что чуть было не села в сугроб. - Я не могу! - вновь пододвинувшись к ней, караванщица зашептала на самое ухо Мати, опасливо озираясь по сторонам, словно боясь, что кто-то услышит ее слова. - Я ведь говорила тебе!
   -Но почему!
   -Неужели ты не понимаешь! Я же нарушала уйму законов!
   -Когда? Какие?
   -Разные! - это было удивительно, как ей удавалось кричать, при этом продолжая говорить еле слышным шепотом. - Многие! Хотя бы... Хотя бы запрещающие женщине учиться мужскому ремеслу!
   -Какому?
   -Да врачеванию же!
   -Но ведь повелительница врачевания - богиня. Госпожа Нинтинугга - Оживляющая мертвых!
   -Вот именно!
   -Я не понимаю...
   -Легенды говорят: мужчина учится врачеванию чтобы лечить, женщина - чтобы оживлять мертвых!
   Мати открыла рот, чтобы сказать: "Ничего подобного! - но потом вспомнила: - А ведь верно. Все так. Было. И раз Шамаш не пришел в мир и новых легенд нет - не только было, но и есть..."
   -Вот значит как... - пробормотала она, качая головой.
   -Ну, теперь-то ты понимаешь!
   -Гор не станет тебя ни о чем расспрашивать. И твоя тайна останется твоей...
   -Да зачем ему спрашивать, когда он наделен даром чтения мыслей!
   -Что ты! - Мати взглянула на подругу со страхом. У нее даже в голове не укладывалось, что такое возможно. Она была уверена: как бы сильно мир этого сна не отличался от реального, Шамаш не мог стать совершенно другим! Все, что угодно, но только не это! - Он никогда... Ты же знаешь, как он относится к чтению мыслей...
   -Знаю, - вздохнув, Сати опустила голову. - Я же не его боюсь, а себя. Я... Стоит мне заглянуть ему в глаза, как я расскажу все без утайки, и тогда... Тогда он должен будет наказать меня за нарушение закона!
   -Но... Рано или поздно тайна все равно откроется. Ты же учишься для того, чтобы лечить. Так что...
   -Не знаю. Я еще пока не думала об этом. И вообще... В конце концов, если бы мне удалось кого-нибудь вылечить, спасти жизнь, чтобы все увидели, что я стала именно врачевателем, а не оживляющей мертвых, тогда... Может быть, я заслужила бы прощение...
   -Понятно.
   -А сейчас я ничего еще не умею! И... И...
   -Хорошо, Сати, - девушка вздохнула. - Я пойду к Гору одна.
   -А я вернусь к Рамир! - и Сати исчезла за повозками.
   "Ну да... - вздохнула Мати. - Вот так всегда... - и она зашагала в сторону повозки Шамаша. - Что же я ему скажу... Главное - сдержаться, не броситься ему на шею, от счастья вновь быть с Ним рядом. А то я ведь могу! И не называть его Шамашем. Здесь Его зовут Гором. Гор... Ничего, запомню как-нибудь... Это ведь не сложно. Я надеюсь. С чего бы начать? Может, так: "Здравствуй. С добрым утром. Пустыня просто светится от счастья в золотых лучах солнца... Да будут счастливы те, кто пришел в этот мир таким утром. Да благословят их боги... И, кстати! Вот как раз сейчас одна из рабынь - Рамир - ты знаешь ее, должна родить. А лекарь боится осложнений. Каких? Не знаю. Я не виделась с ним. Мне сказала Сати. Да, Сати - хороший человек. Она не станет так шутить. Да и никто не будет просить о помощи, если в том нет необходимости. Так что... Гор, не мог бы сделать так, чтобы с Рамир и ее ребенком все было в порядке? Пожалуйста!" Да, тут было бы неплохо выдавить слезу, ну, в крайнем случае - выглядеть несчастной-пренесчастной, чтобы он пожалел меня и тотчас, отложив все остальные дела, пошел к Рамир... И все будет хорошо!" - мысленно пропела она, подходя к заветной повозке, у которой, вместо того, чтобы сразу отдернуть полог, она остановилась, удивленно уставившись на представшее перед ее глазами зрелище.
   От прежней серой повозки, такой же, как и все остальные в караване, может быть, даже еще более обшарпанной, ведь, все-таки, в своей прошлой жизни она предназначалась для перевозки грузов, так вот, от нее не осталось даже названия. Потому что назвать нынешнее его жилище повозкой язык не поворачивался. Скорее уж это был дворец на полозьях - и дело не в том, что она была больше обычной. Если разница в размерах и была, то не такая огромная, чтобы бросаться в глаза. Другое дело - убранство. Вместо грубых досок боковин - покрытое черным лаком, выпуклой резьбой и узорами из чистого золота борта, великолепной выделки кожа, шитая серебром, с разноцветными узорами, растительными орнаментами, покрывавшими ее чуть ли не целиком, не оставляя свободного места. И даже полог - какой-то особенный, с отворотами, не похожий сам на себя.
   "Вот те раз... - удивленно приподняв крылья бровей, девушка почесала висок. - Что же это выходит: бог солнца может странствовать по земле в чем попало, а Хранителю всенепременно нужен подобающий его статусу дворец?" - она двинулась к повозке, хотя и без прежней уверенности, что найдет в ней того, кого искала.
   Но Мати не дали не то что отдернуть полог, но даже подойти к нему на расстояние вытянутой руки. Словно из-под снега перед ней выросли два широкоплечих стража, в одном из которых девушка с удивлением узнала Ри. Хотя внешне он почти не изменился, разве что чуть раздался в плечах, но меч на поясе и копье в руке производили в его облике такие изменения, что девушка готова уже была решить, что ошиблась. И лишь когда он заговорил с ней, по голосу она поняла: это в самом деле Ри.
   "Воин и муж Сати, - ее расширившиеся от удивления глаза горели. - Просто с ума можно сойти!"
   -Чего тебе, Мати? - спросил он, с одной стороны - глядя на девушку с высоты своего роста и положения взрослого мужчины, с другой - признавая за ней некоторые права, полученные по праву рождения - как -никак дочь хозяина каравана.
   -Хочу поговорить с... - она вновь чуть было не назвала бога солнца... вернее, Хранителя, Шамашем, но на этот раз вовремя опомнилась и исправилась: - Гором.
   -О чем?
   Обращенный на караванщика взгляд девичьих глаз стал злым, губы обиженно надулись:
   -А тебе какое дело? - с вызовом бросила ему она, не привыкшая, чтобы кто-то вставал между ней и тем, кого она с десяти лет считала своим магом! - Уйди с дороги - вот все, что от тебя требуется!
   -Нет, - качнул головой молодой караванщик.
   -Что?! - она не знала, плакать ей, смеяться над странной шуткой или кричать в ярости.
   -Хранитель занят.
   - Как это? - Мати даже растерялась, столкнувшись с преградой, о существовании которой не предполагала. - Но я должна... Мне нужно. Это важно, в конце концов!
   -Тогда скажи, зачем пришла. И если это действительно важно, я передам Гору...
   - Я могу все ему объяснить и сама! - резко прервала его Мати, беспомощность удивления из души которой начала вытеснять нервозность злости. - И сделаю это куда лучше тебя! Дай же мне пройти!
   - Нет.
   - Ты что, забыл, кто я!
   Воин лишь спокойно пожал плечами:
   -Почему же? Прекрасно помню - не прошедшая испытания девчонка. Я же - страж, избранный караваном для того, чтобы охранять покой Хранителя. Так что...
   -Чушь!
   -Что?
   -Просто безумие какое-то!
   -Послушай, Мати, - он устало глянул на девушку, всем своим видом показывая, что ему не хочется с ней связываться, однако на этот раз уступать он не намерен, - если тебя что-то не устраивает, иди к отцу. Если хозяин каравана прикажет тебя пропустить - пожалуйста!
   -Но у меня нет времени на эту ерунду!
   -Это не ерунда.
   -А что же еще!
   -Не вчера установленный порядок вещей. И вообще, если у тебя есть время на препирательство со мной, найдется и...
   ...Атен проснулся от странного царапанья. Словно кто-то скребся о толстый заиндевелый полог.
   "Опять эта девчонка что-то придумала!"
   Караванщик не сомневался, что это Мати. Никто другой не осмелился бы разбудить его вот так, без всякой причины. Ведь когда она есть, будят совсем не так. Вот Лис, например. Он просто вваливался в повозку и расталкивал хозяина каравана, полагая, что этот способ куда быстрее и надежнее остальных. Евсей - он, конечно, действовал деликатнее. Понятное дело - сказочник...
   "Впрочем, - хозяин каравана хмыкнул. - Когда кричат над ухом - просыпаешься так же быстро, как и от пинка в бок".
   Снаружи вновь донеслось царапанье.
   -Ну что за несносная девчонка! - заворчал он себе под нос, не отрывая головы от туго набитой травой подушки. - Совсем не думает об отце, который уже стар и нуждается в отдыхе!
   Караванщик не только не успел отдохнуть после бессонной ночи в дозоре, но даже не согрелся.
   "Сколько же прошло времени?" - он продолжал лежать, закрыв глаза, надеясь, что сон вернется.
   Когда же скрежет повторился, Атен лишь пробормотал в полудреме:
   -Перестань, Мати, мне нужно выспаться!
   Но невидимка не унимался, продолжая упрямым зверьком царапаться. И каждый новый звук острым лезвием ножа разрезал все новые и новые нити, связывавшие явь со сном. Когда осталась лишь одна, то она порвалась сама.
   -Ладно, хватит! - сердито крикнул Атен. Откинув в сторону меховое одеяло, он, кряхтя сел, потер занывшую поясницу. - Встаю я, встаю!
   Хозяин каравана пододвинулся к краю повозки, отдернул полог, собираясь выпрыгнуть наружу, но прежде выглянул... И так и замер.
   Мати не было видно. А возле повозки, сжимаясь от холода и страха, шла рабыня.
   Атен был так удивлен, что, вместо того, чтобы, как следует отругав старую каргу, прогнать ее взашей или вовсе наказать, лишь нахмурился и спросил:
   -Чего тебе?
   -Хозяин... - та, сжавшись еще сильнее, прятала глаза, не решаясь ничего сказать. - Я пришла...
   -Вижу, что пришла, - хмуро проворчал Атен. - Говори, чего хотела.
   Конечно, он мог не точить с ней лясы, а просто хлестануть плетью. Возможно, это научило бы не только ее, но и других рабов ценить чужой покой. Однако вряд ли помогло б Атену заснуть вновь.
   "Сон ушел - попробуй теперь его вернуть... В конце концов, - караванщик потер нос. - Дело действительно может оказаться серьезным. Раз она осмелилась прийти. И сумела. Ведь рабы не могут просто так разгуливать. За ними следят... Кстати, нужно будет еще выяснить, как получилось, что никто не остановил ее..."
   -Хозяин, я... Я...
   -Да перестань мямлить, ты! - караванщик начал злиться. - Или говори внятно и четко, или убирайся прочь! Я не собираюсь вытягивать из тебя слова щипцами! Или гадать, пытаясь хоть что-то понять!
   -Хозяин, одна из твоих рабынь вот-вот родит...
   -И что, я должен ее с этим поздравить?
   -Нет.
   -Значит, засвидетельствовать рождение? Для этого будет достаточно и работорговца.
   -Хозяин, лекарь сказал, что роды будут трудными, ребенок лежит неправильно, и...
   -Только не надо мне объяснять эти ваши женские штучки, - брезгливо поморщился хозяин каравана, - сами разбирайтесь.
   -Но, хозяин, если все оставить так, Рамир умрет! - старуха заломила руки. Горя и боли в ее глазах было столько, что она, пролейся в снег, растопила бы мороз пустыни. - Они оба умрут.
   -На все воля богов, - пожал плечами караванщик, при этом ни один мускул не дрогнул на его лице.
   -Но... - ее глаза забегали, рот приоткрылся, однако из него не вылетело ни звука. Нет, Фейр не собиралась сдаваться, она искала выход, однако... Не могла же рабыня заставить каравана пойти против его воли!
   -Хозяин, будь милосерден!
   -Почему я должен?
   -Ты же не отправил Рамир на смерть в тот день, когда узнал, что она ждет ребенка!
   -Выходит, мне следовало поступить иначе. Раз сами боги решили исправить мою ошибку.
   -Хозяин!
   -Уходи, рабыня. Я не пойду против воли небожителей. Не хочу, чтобы Их гнев обрушился на караван.
   -Хозяин, неужели же ты веришь, что богам есть дело до бедной девочки, у которой и судьбы-то своей нет!
   Атен недовольно цыкнул. Вообще-то старуха была права. Тот, у кого нет своей судьбы, безразличен богам - что он есть, что его нет. Так что...
   "Вот именно, - он помрачнел. - Отвечать за все перед Ними придется мне. Как всегда! Ну что за жизнь такая: другие натворят дел, а мне расхлебывать! И зачем я проснулся! Сделал бы вид, что сплю. Авось рабыня бы и ушла. Или кто-то, заметив ее, отогнал бы в сторону. И ничего не нужно было бы решать..."
   -Хозяин, - видя его сомнения, рабыня решилась сделать последнюю попытку, - ну пожалуйста! Пожалей несчастную и ее ребенка! Хотя бы... хотя бы ради Дана!
   Видят боги, Фейр не собиралась напоминать караванщику о том, кто, если бы речь шла о свободных, был бы супругом ее названной дочери.
   Качнув головой, Атен с укором глянул на старуху.
   "Ну вот, приперла к краю трещины!" - он знал, что теперь не сможет отказать, о чем бы его ни попросили.
   -Он... - между тем продолжала рабыня, не замечая, что ее слова уже оказали на хозяина каравана нужное ей воздействие. - Ты говорил, что своей смертью он заслужил награду! Ведь если бы он не бросился под оленей, останавливая их, караван рухнул бы в трещину!
   -Допустим, не весь... - задумчиво глядя в снег, проворчал он себе под нос. - Но не одна повозка, это уж точно... - впрочем, хватило бы и этого. Потому что среди первых были повозки Хранителя и его собственная. На свой счет он не особенно заблуждался, ведь всегда считалось добрым знаком, когда караван переживал своего первого хозяина. Другое дело Хранитель. Мир снежной пустыни не мог себе позволить потерять ни одного наделенного даром. А они чуть было не... - Мы слишком устали... - он словно оправдывался. Не столько перед старухой, сколько - самим собой. - Ночь была такой суетной, безумно-ветренной. Постоянно что-то случалось. Сначала цепь порвалась и пришлось ее менять, потом метель налетела, да так быстро, что мы не успели даже поставить шатер. Конечно, нужно было остановиться. Но под утро все успокоилось, уладилось. Необходимость в остановке отпала ... И, потом, Хранитель так устал за эту ночь, а, натяни мы купол, ему пришлось бы согревать его, ведь в прошлом городе мы решили сэкономить и купили меньше огненной воды, чем обычно... - он тяжело вздохнул. - Утро же выдалось таким тихим и сонным! Казалось, все беды уже позади. Столько всего произошло, что ничего больше просто не может случиться... Да, дозорные должны были лучше следить за дорогой... Но они устали, и... И, даже если бы они были внимательны, все равно не разглядели бы этой трещины. Хранитель - другое дело. Только он заснул на заре. После того, как я сам заверил его, что все под контролем, что все будет в порядке...
   -Дан сделал это ради Рамир и своего не рожденного ребенка. Ведь, в отличие от других рабов, видящих в смерти избавление, ему было, что терять в этой жизни.
   -Выходит, - он грустно усмехнулся, - не найди на меня тогда то наваждение, когда я позволил этим двоим быть вместе, мой караван был бы уже мертв... Да, как связано все в этом мире: каждый шаг, каждый миг... Ладно, старуха, не будем тратить понапрасну время, которого может оказаться не так уж много. Что я могу сделать для его ребенка? Послать лекаря?
   -Лигрен уже с Рамир! Но он говорит, что если его опасения не напрасны, то не сможет спасти ни мать, ни ребенка!
   -Что же тогда ты хочешь от меня? Я - торговец, не врачеватель!
   -Скажи Хранителю! Он добр! Ко всем, и к нам тоже! Тебе не придется его уговаривать!
   Атен с сомнением качнул головой:
   -Это я в долгу перед рабом, не он... - и, все же, хозяин каравана был готов сделать так, как его просили.
   -Я все знаю! Знаю, как много сил уходит на спасение каждой жизни! - в глазах Фейр отражалась такая сильная боль, словно ее душу резали на части ледяным ножом вечных лунных морозов. - И знаю, что долг любого смертного беречь наделенного даром, но...
   -Но ты - рабыня, которой есть что терять в своей жизни. Ведь эта девчонка тебе как дочь, верно? Приемная дочь, обретенная после стольких потерь, выращенная в таких мучениях... - он качнул головой. - Наверное, она даже дороже родной.
   -Рамир так молода! Ей рано уходить...!
   -А как много она значит для всех рабов моего каравана... Та, которая столь сильно мечтала о счастье, что почти обрела его! ...Хорошо, старуха. Идем, - и он направился к повозке Гора.
   -Спасибо! - обветренные губы Фейр расплылась в блаженной улыбке. Она с облегчением вздохнула, словно уверовав, что с этого мига тропа будет вести их лишь к благу, не беде.
   ...-Да пусти ты меня! - стоило им пройти всего несколько шагов, донесся до Атена громкий крик дочери.
   -Это еще что? - недовольно нахмурившись, проворчал хозяин каравана, ускорив шаг.
   -Дурак! - не унималась Мати. - Кретин! И не смей прикасаться ко мне! Убью!
   -Да, разошлась не на шутку! - воскликнул поравнявшийся с ними Евсей, внимание которого тоже привлек поднятый племянницей шум. Помощник с трудом сдерживал смех, лучившийся в уголках его губ. - Не знаю уж, что там случилось, но ох как не завидую осмелившемуся встать на ее пути!
   -Перестань смеяться, - поморщился Атен, - а то выглядишь полным дураком, - однако и он почувствовал некоторую гордость: "Хороша дочка получилась! На кого угодно страх нагонит! Одно жаль - девчонка! Был бы парень - лучшего наследника и не надо. Впрочем, ведь нет закона, запрещающего передавать караван женщине. Вот только замуж ее выдать будет трудно. Кто потерпит такую жену? Разве что совершенный слабак, тянущийся к чужой силе...- он вздохнул. - М-да, вот еще проблемка, как будто старику-отцу их и без того мало!"
   -Пусти! - Мати, лицо которой стало красным толи от злости, толи - от натуги, что есть силы колотила в грудь удерживавшего ее, не позволяя подойти к пологу, Ри. - Я... все... равно... пройду к нему!
   -Что здесь происходит? - подошел к ним Атен. Его мохнатые брови сурово нахмурились.
   В ответ Ри смог только развести руками:
   -Прости, но ты сам приказал мне охранять покой Хранителя.
   -Охранять! - фыркнул Атен. - Да вы своей перебранкой разбудили всех богов на небесах, не то что людей на земле!
   -Он не пускает меня к Шамашу!
   -К кому?
   -К Гору! К Гору! - испуганно исправилась Мати, даже прекратив на какое-то время наступление на Ри: - Просто когда ты помянул богов, я подумала о Матушке Метелице, а потом - о повелителе небес, вот и... оговорилась.
   -В следующий раз будь внимательнее! Смертному следует быть осторожным во всем, что касается небожителей.
   -Да, конечно, папочка! Я буду внимательна! Обещаю! Только... Только скажи этому идио... в общем, ему, - она так сильно пихнула Ри кулаком в живот, что тот, задохнувшись, согнулся пополам, - что мне надо поговорить с Гором!
   -Что ты хотела мне сказать, милая? - донесся до нее тихий, похожий на шепот ветров голос Хранителя.
   Мати резко повернулась - и замерла. На губах замерла радостная, даже счастливая улыбка: "Он такой же! Он не изменился!"
   Все та же обычная одежда снежной пустыни, расстегнутый полушубок, непокрытая голова... Она-то боялась, особенно когда увидела повозку, что на маге будет какой-нибудь причудливый наряд, подобный тем, что время от времени выдумывали для себя Хранители городов, стремясь во всем отличаться от других.
   "Разве что... - она повнимательнее пригляделась к магу. - Эти синяки под глазами... И покрасневшие веки... И морщины на лбу... И... - девушка не была уверена, седина ли коснулась черных волос серебром или это сделал холод снежной пустыни, но, так или иначе, Гор выглядел старше Шамаша. - Чему я удивляюсь? - Мати вздохнула. - Это только боги не стареют... - а перед ней был не повелитель небес, которого все считали Хранителем, а человек, пусть и наделенный даром. - Ну, ничего! Ничего!" - она заставила себя улыбнуться, а затем шагнула к нему навстречу.
   -Здравствуй!
   Его бровь удивленно приподнялась:
   -Ты смотришь на меня так, словно мы расстались вечность назад, хотя прошла только одна ночь...
   -Для меня она была длиннее вечности! - ей так о многом хотелось с ним поговорить, расспросить, рассказать, ожидая от него совета! Но... "Потом. У меня еще будет время. Пока же есть нечто более важное. То, зачем я пришла к Нему!"
   Она подскочила к магу, взяла за руку, потянула за собой:
   -Пойдем!
   Хранитель спрыгнул с края повозки. Он не стал ее ни о чем расспрашивать, только сказал:
   -Должно быть, это действительно очень важное дело, раз ты подняла такой шум.
   -Да, это важно!
   -Мати! - и, все же, ее попытались остановить. Хозяин каравана. - Не знаю, что там тебе взбрело в голову, но Хранитель нужен и другим, даже больше, чем тебе. Рабыня может умереть, не разродившись от бремени. Тогда одна смерть унесет с собой две жизни. И это не тот случай, когда выбирают между бедой рабов и проблемой свободной...
   -Ты еще скажи: неполноправного ребенка, который перед лицом богов ничем не отличается от рабов. И скажи, что мне никогда не было никакого дела до рабов, - она продолжала тянуть Хранителя за собой, - что я - самовлюбленная эгоистка...
   -Мати! - брови хозяина каравана нахмурились, взгляд стал тяжелым и суровым.
   -Не мешай мне, отец! Если действительно думаешь о той рабыне, в чем я очень сомневаюсь! Потому что ты - такой же, как все... Как все мы!
   -Мы идем к ней? - спросил Гор.
   -Да! И... - она взглянула на него с нескрываемым нетерпением. Весь ее вид говорил: "Нам надо спешить! Не до разговоров сейчас!" - Ты не мог бы идти побыстрее? На счету каждый миг!
   Хранитель, кивнув, ускорил шаг. Его походка тотчас стала неровной, резкой, хромота, еще миг назад едва заметная, усилилась так, что начало казаться: он не просто припадал на больную ногу, но лишь едва касался ею снежного покрова, спеша поскорее перенести тяжесть тела на здоровую.
   "Странно..." - это поразило девушку даже сильнее, чем седина в его волосах. Она была совершенно уверена: раз здесь Он не бог солнца, а только маг, он не должен был хромать.
   "Конечно, в первое время - может быть. Если раны были так же тяжелы. Человеку трудно выжить. Но потом, когда все осталось позади... Шамаш говорил, что Ему нужна эта боль, чтобы чувствовать себя смертным. Как объясняли взрослые, Он имел в виду - "чтобы не потерять связь с той смертной оболочкой, в которой Он странствовал по миру снежной пустыни". Но здесь в этом нет никакой нужды! И, значит, в хромоте тоже!"
   Мати открыла рот, чтобы спросить об этой странности, но в последний миг подавила в себе свое желание, заставив промолчать: "Потом. Все потом. После того, как мы поможем Рамир, - она и сама удивлялась, насколько для нее оказалось важным, чтобы с рабыней и особенно - с невинным крохой, ее не рожденным ребенком, все было в порядке. Словно от этого зависела и ее собственная судьба. - А все остальное... Предвкушение великого открытия порою даже приятнее, чем оно само. Что такое знание? Нечто вроде дорогой, очень красивой, казалось бы просто необходимой, но на поверку почти всегда совершенно ненужной вещи. Другое дело мысли о ней, мечты, фантазии - "а вот что будет, когда я ее получу..." Великие боги! Как же о многом мне надо расспросить Его! Как многое предстоит узнать! Тут... Тут же все совсем не так, как в моем мире! Все совершенно по-другому!"
   -Фейр! - негромко позвал Гор старуху-рабыню.
   -Да, Хранитель! - тотчас откликнулась та. И не важно, что слух у нее был уже далеко не тот, что в молодости. Даже девчонке было бы сложно разобрать во множестве звуков - хрусте снега, скрипе полозьев, шумном дыхании ветра и перешептывании оказавшихся поблизости караванщиков, с нескрываемым любопытством наблюдавших за происходившим на их глазах. Конечно, все внимательно прислушивались к словам Гора, во-первых, потому что тот был наделенным даром, а, во-вторых, слишком редко говорил, чтобы этого не заметить. Но главным было другое. Хранитель умел заставить себя услышать. Вот как сейчас. Он мог окликнуть ее: "рабыня!", "женщина!", в конце концов, "ты!", но он выбрал именно имя - то, что свято для каждого смертного, до самой смерти запечатленное в памяти.
   "Какой, все-таки, Шамаш молодец, - одобряюще кивнула Мати, - умеет все уладить, показать, что именно так нужно поступать, а не как-то иначе, при этом - не заставляя следовать своей воле, а просто... делая так, чтобы другие сами решили, что все должно происходить именно так..."
   -Ты хочешь узнать, что с Рамир? - спросила его девушка.
   -Да, - кивнул он, - до повозок рабов еще не один десяток шагов.
   -Они почти в самом конце каравана...
   -Если же это дело действительно такое спешное, не будем терять драгоценные мгновения. Лучше, если, добравшись до них, я буду хотя бы что-то знать.
   -Я могу рассказать... - начала дочь хозяина каравана, но он остановил ее, однако сделал это так мягко, что Мати совсем не обиделась, а когда увидела улыбку на его губах - и вовсе расцвела.
   - Конечно. Я просто подумал, что так будет правильнее...
   Девушка вздохнула, кивнула головой, соглашаясь. Действительно. Ведь все, что она знала - это пара слов, которые ей бросила на бегу Сати. Разбудила, надавала поручений и, ничего как следует не объяснив - убежала.
   -Итак, Фейр?
   -Пришел срок родов... Прости, Хранитель, я понимаю, все это женские дела и не гоже забивать голову мужчине тем, что ему так же сложно понять, как нам объяснить...
   -Однако постарайся. Ведь ты ждешь от меня помощи, - он несколько мгновений смотрел на нее, ожидая, что старуха скажет хотя бы что-то, но та все никак не могла решиться, выбрать, с чего начать, или вообще не очень понимала, что от нее требуется.
   Все, что она собиралась сделать - это позвать Хранителя. Если ей удастся - все будет хорошо. Вот и все, о чем она думала, чего ждала от будущего.
   -Лигрен с ней? - спросил Гор.
   -Да, Хранитель.
   -Лекарь осмотрел ее и что сказал?
   -Роды будут трудными. Возможно, он сам не справиться. Он боится, что и мать, и малыш могут умереть. Еще он сказал, что нужна твоя помощь...
   -И больше ничего? Чего он боится? Каких осложнений? Что-то с ребенком? Он не шевелится? Или идет не правильно, не головой, а ножками?
   -Ты говоришь как лекарь, Хранитель... - она почему-то отвернулась, пряча глаза.
   -Что сказал Лигрен, Фейр? - взгляд Гора стал строг, в голосе появилась та сила, которая всегда заставляла окружающих собраться, боясь на глазах у мага уткнуться носом в хвост оленя.
   -Ребенок идет боком, - вздохнув, прошептала та. - И, к тому же, - уже совсем тихо добавила она, - он слишком большой, чтобы Рамир смогла разродиться сама.
   -Ясно, - кивнул Гор. - Атен, - он даже не повернул голову в сторону хозяина каравана, словно затылком видя, что тот идет следом, - понадобятся чистые полотенца. Много полотенец. Горячая вода. И нож поострее. Фейр, а ты найди ягоды Меслам.
   -Но у нас же их нет! - глаза Мати расширились от удивления. Она и сама не заметила, как вмешалась в разговор, да еще прервав Шамаша.
   -Ты не знаешь всего, - откуда-то издалека донесся до нее голос отца, - это только караванщики почитающие госпожу Айю единственной повелительницей сновидений, не собирают ягоды Местам. Рабы же, как всем известно, прячут у себя сухие плоды.
   -Но запрет!
   -Он скорее внутренний, чем установленный законом, - Атену казалось, что нынешнее время - не для разговора о ягодах, которые могут быть такими же полезными, как и вредными. Но, с другой стороны...
   "Почему бы нет? Пусть уж лучше Мати говорит со мной, чем мешает Хранителю..."
   -Но папа, ты ведь сам приказал уничтожить ягоды Меслам, которые только найдутся в караване!
   -Я приказал?! - он глядел на дочь, ничего не понимая. "Так, - он не заметил этого сразу, просто не обратил внимания - слишком уж много всего навалилось. Но теперь, глядя на дочь, он с совершенной ясностью понимал: - С девочкой творится что-то непонятное. Она сама не своя. Путает людей и богов, говорит о том, чего никогда не происходило. И вообще, - приглядевшись к ней повнимательнее, он заметил лихорадочный блеск в ее глазах, слишком яркий румянец щек. - Уж не заболела ли она?"
   -Ну конечно, ты! - не замечая его озабоченности, воскликнула Мати.
   Она была в отчаянии: "Папочка, пожалуйста! Скажи, что ты просто забыл! Что на самом деле все это было! Папочка! Ведь если нет, если и этого не было... Я попала невесть куда! И... Выходит, я не знаю, не помню ничего из того, что случилось в моей жизни с тех пор, как мне исполнилось одиннадцать! Словно в этом мире караван, пройдя по тому же магическому мосту, переброшенному наделенным даром через смертельную ловушку - трещину, оказался не просто в другом мире - в другом мироздании!"
   -Пап, а... - она хотела спросить его о том, что взволновало ее душу более всего - о снежных волках. Но не решилась, боясь услышать в ответ: "Что ты, Мати! В каком сне тебе могло привидеться, что богиня снегов послала своих священных зверей в спутники простым смертным!" А она понимала, что так и будет, ведь: "Если бы в этом мире у меня была золотая волчица... Не знаю, Шуллат ли, или Ашти... Она была бы сейчас рядом со мной. А раз ее не видно... - и, все же, девушка предпочла успокоить себя, убедить: - Нет, такого просто не может быть! Наверное, это Шамаш отпустил золотых волков в снега. На охоту. Да, они убежали на охоту. И скоро вернуться..." - Мати и подумать было страшно о том, как ей жить без своей самой верной, преданной, любимой подруги.
   -Дочка... - ох не нравилось Атену все это. С Мати было нелегко даже когда она казалась совершенно здорова. А тут... Да и что это за болезнь такая странная? Уж не снежное ли безумие? От одной мысли о нем по спине бежали мурашки и дыхание становилось холоднее воздуха снежной пустыни, замерзая на бледных губах. Он хотел спросить...
   Но тут впереди показалась повозка рабынь. И Мати облегченно вздохнула, радуясь тому, что новые события заставят окружающих хотя бы на время забыть о странностях в ее поведении. А потом, может быть, ей удастся во всем разобраться и больше не казаться совершенно чужой.
   Однако радость ее растаяла без следа, стоило ей увидеть скорбные лица рабов, слезы в глазах рабынь и Сати, беззвучно рыдавшую, уткнувшись лицом в заиндевелый полог.
   -Мы опоздали? - спросил Атен.
   -Нет! - резанул слух полный боли и отчаяния крик старухи, бросившейся к повозке. Она не видела ничего на своем пути, ничего не слышала, не хотела слышать, спеша убедиться, что предчувствия обманули ее, лишь напугав близостью беды, но не допустив ее прихода.
   -Фейр! - выбравшийся как раз в этот миг из повозки Лигрен мог звать ее сколько угодно, кричать хоть в самое ухо - все без толку. И, вздохнув, лекарь качнул головой, а затем, подняв взгляд, увидел подошедших хозяев каравана.
   -Она умерла? - спросил Хранитель.
   -Да, хозяин, - раб провел рукой по потному лицу, спеша смахнуть слезы до того, как их кто-нибудь увидит. - Уже давно... Почти сразу же после того, как Фейр пошла за тобой... Я... - он беспомощно развел руками, сокрушаясь, качнул головой. - Я ничего не мог сделать!
   -Мне следовало поторопиться, - нахмурившись, Гор поджал губы. Судя по всему, он винил себя в смерти несчастной, ничуть не меньше Лигрена.
   -Не зная, что твоя помощь нужна?
   -Я должен был знать. И знал бы, если бы не только всматривался вперед, но и хотя бы изредка оглядывался назад.
   -Женщины всегда делают из этого тайну, предпочитая вообще не говорить о родах до тех пор, пока ребенок не появится на свет. Но я лекарь, и... Если кто и должен был торопиться, так это я! Ведь я знал, что будут проблемы, и мог позвать тебя прежде, чем они стали очевидны...
   -Что теперь говорить об этом, - обронил Гор, положив тем самым конец этому разговору, и лишь Евсей, глядя куда-то в сторону горизонта, задумчиво произнес как-то отрешенно, вскользь, словно и сам не зная, к чему, зачем:
   -Ну почему так всегда: чем больше спешишь, тем сильнее опаздываешь?
   Гор взглянул на помощника хозяина каравана, помолчал несколько мгновений, а затем двинулся к пологу повозки.
   -Зачем? - поморщился Атен. - Вестники смерти не отдадут души тех, кого забрали. Тут уж ничего не поделаешь...
   -Я не собираюсь воскрешать мертвых.
   -А ты можешь? - Мати смотрела на мага, затаив дыхание
   -Никогда не пробовал, и считаю...
   "Да! Скажи "да"! -мысленно воскликнула девушка, зажмурив глаза и сжав кулаки. Ее душу раздирали на части надежда и сомнение, и та и другое - преисполненные страхом: "А вдруг..."
   Он услышал ее, вздохнул, качнул головой, взглянул с долей осуждения.
   "Малыш, неужели ты не понимаешь? Одно дело - помочь остаться среди живых тем, кто еще не покинул этот мир, и совсем другое - пытаться вернуть тех, кто уже ушел за грань, простившись со всем и смирившись со случившимся", - его голос, прозвучавший шорохом ветра у нее в голове, заставил девушку вздрогнуть, застыть с открытым ртом и широко распахнутыми от удивления глазами.
   Маг, не ожидавший, что та так отреагирует на его слова, остановился:
   "Что тебя так напугало?"
   "Ты говоришь со мной на языке мыслей!"
   "Конечно. Как и прежде".
   "Да, но... Прости, - она постаралась взять себя в руки, успокоиться, выдавила виноватую улыбку: - Я просто сегодня... должно быть, я веду себя очень странно".
   "Однако, - его бровь чуть приподнялась. - Раз ты сама это чувствуешь..."
   "Значит, - она поспешила вернуться к разговору о других, все равно о ком, лишь бы не о себе, - ты не станешь оживлять Рамир?"
   "Это было бы еще более жестоко, чем убивать... Девочка, не знаю, как объяснить тебе, чтобы ты поняла..."
   "Я понимаю. Может быть, даже лучше, чем кто-либо в этом мире".
   "Ты говоришь загадками".
   "Но если ты не собираешься оживлять Рамир, зачем ты идешь? Думаешь, лекарь ошибся, и она еще жива?" - она не успела даже закончить мысль, как поняла: "Нет, это невозможно. Никто не ошибется, когда речь идет о приходе смерти. Тем более - лекарь".
   -Гор, - тут заговорил Атен. - Если ты хочешь совершить над ней обряд успения, даруя покой и свет вечному сну... Это очень великодушно с твоей стороны, принимая во внимание, что она была только рабыней... Но, памятуя о том же... Мне не хотелось бы вмешиваться, давать советы в том деле, в котором я совершенно ничего не понимаю, однако... Если тебе интересно мое мнение, я думаю это не правильно. Вряд ли она хотела бы уснуть сейчас. Я буду молить богов о том, чтобы Они позволили ей переродиться вновь. Чтобы она обрела, наконец, то счастье, о котором так мечтала и которого, несомненно, достойна...
   Гор ничего не сказал на это, не соглашаясь и не возражая. Просто выслушал - уже стоя возле полога, а затем забрался внутрь, оставив хозяина каравана неуверенно переступать с ноги на ногу.
   Собственно, Атен ни о чем и не спрашивал, просто говорил, что думал. Вот только делая это, он небезосновательно полагал, что Хранитель хоть как - то отреагирует на его слова.
   Мати, воспользовавшись тем, что никто не смотрел в ее сторону, незаметно последовала за Гором. Осторожно, с опаской поглядывая вокруг, она забралась в повозку и поспешно забилась в темный угол возле самого полога, моля богов, чтобы ее никто не заметил. Ей ничуточки не хотелось быть участницей тех событий, которые, она была уверена, произойдут дальше, но вот увидеть все своими собственными глазами - несомненно. К тому же, это было для нее важно еще по одной причине. Окружавший ее мир был настолько не схож с ее родным, что она в душе начала переставать верить ему - всему и всем, во всех его проявлениях, за исключением самой себя.
   "Что я вижу - то происходит. А другое - это еще нужно посмотреть..."
   Рамир лежала посредине повозки, устремив вверх взгляд, в котором до сих пор читалась мольба, но обращенная уже не к людям - богам. Ее длинные волосы разлетелись локонами в разные стороны и, в свете лампы с огненной водой, казались окрашены в тот красный цвет, который дан лишь яркой утренней заре, полыхающей над городом.
   Ни боль, ни смерть не смогли исказить черт ее лица, которое, лишившееся красок жизни, показалось Мати еще прекраснее.
   Караванщица даже подумала: "И почему говорят, что смерть уродует человека, когда она может быть так восхитительно хороша...?"
   Над рабыней рыдала Фейр. Старуха не замечала никого. Должно быть, она думала, что одна в повозке, и потому не скрывала своих чувств.
   -Милая моя, девочка, как же так? - причитала она. - Ты покинула меня! Как могла я оставить тебя одну в твой последний миг! Почему ушла, когда была тебе так нужна! Почему не я дала тебе твое последнее дыхание, не на меня был обращен твой последний взгляд! Не я собрала твои слезы, не я забрала твои муки! И мне теперь никогда не узнать, каким будет твое следующее перерождение! Как же я смогу найти тебя в следующей жизни...! - и она уткнулась в тело приемной дочери, словно пытаясь поделиться с ним своим теплом, сохранив еще на какое-то время от хлада смерти.
   И вдруг...
   Фейр умолкла, оборвав рыдание, отпрянула от тела Рамир, но лишь затем, чтобы взглянуть с ужасом и восхищением.
   -Ты... Ты шевельнулась! Доченька! - принялась она звать ее, попыталась приподнять.
   -Оставь ее, женщина, - тихо молвил Хранитель, останавливая ее.
   -Жива! Она жива!
   -Безумная! - прошептала Мати, с новой силой вжимаясь в угол повозки, прячась от того, что пугало ее куда сильнее смерти.
   -Хранитель! - старуха кинулась к магу, схватила за руку, спеша положить на живот Рамир. - Неужели ты не чувствуешь: она шевелится! Лигрен ошибся! Рамир жива!
   Гор ничего не сказал, лишь быстро подвинулся поближе к телу. Одна его ладонь лежала на животе покойной, вторая опустилась на ее голову, глаза на миг закрылись...
   -Малыш, - он резко вскинул голову, - быстрее. Нужны нож, полотенца, вода... Все, о чем мы говорили, кроме ягод Меслам!
   -Она действительно жива? - отдергивая полог, спросила Мати, удивлению которой не было предела. "Это просто чудо какое-то!"
   -Женщина - нет. Ребенок. Поторопись, девочка!
   Мати не нужно было подталкивать. Она уже бежала.
   -Нож, полотенца, горячая вода! - подлетев к отцу, проговорила она на одном дыхании.
   Атен взглянул на нее удивленно, медленно, боясь в спешке упустить что-то важное, как это обычно бывает, спросил:
   -Зачем? - потом, решив, что знает ответ сам. - Рабыня что, жива?
   -Я не мог ошибиться, - пробормотал стоявший рядом с хозяином каравана лекарь, как ему ни хотелось поверить в эту ошибку.
   -Она - нет! Ребенок! Пап, быстрее! Пока ему можно помочь!
   -Я сейчас, мигом! - засуетился Лигрен. - Все уже приготовлено... - и он исчез так быстро, что Мати даже не успела заметить, куда он пошел, в какую сторону.
   Хотя, в этот миг девушка не увидела бы даже дракона, прилети он в этот сон. Перед ее глазами стояло мертвое лицо Рамир, но в нем, за ним... Ей казалось, что в повозке лежала не рабыня, а ее золотая волчица, ее милая Шуши...
   Девушка с силой прикусила губу, не обращая внимания на боль и солоноватый привкус крови во рту. Единственное, что привлекло ее внимание, была удивительная тишина вокруг. Все словно замерло, даже время остановилось, позволяя в образовавшийся зазор между мгновениями прийти в мир чуду.
   Потом она поняла, что остановилась. Обычно было достаточно чуть замешкаться, чтобы попасть или под копыта оленя, или руку и острый язык какой-нибудь старухи. Однако на этот раз никто этого даже не заметил.
   Мати не сразу поняла, что караван остановился. "Интересно, это отец приказал? Прямо в снегах? Без шатра? Он слишком суеверный, чтобы поступить так... Тогда кто? И зачем? Чтобы тряска не мешала Шамашу? Но ведь еще мгновение назад никто не знал, что это понадобится, и..."
   К своему немалому удивлению она не смогла вспомнить, когда это случилось, шел ли он в тот миг, когда она выбиралась из повозки? Она попыталась сосредоточиться, но тут ее внимание привлек к себе негромкий говорок:
   -Раз мертва мать, то и ребенок мертв, - услышала она за своей спиной и, резко оглянувшись, встретилась взглядом с Асти, у которой, жившей в повозке мужа чуть более года, еще не было своих детей.
   -Жаль ребеночка, - вздохнув, качнула головой Лина.
   -А зачем ему жить? Дитя рабов, что хорошего его ждало бы в этом мире?
   -Ну, скажешь тоже, Асти, жизнь, она... она, все-таки, жизнь. Хорошая или плохая, лучше, чем никакая.
   -И кто станет о нем заботиться? Малыш ведь не вырастит сам по себе.
   -Вот прикажет Атен, ты и позаботишься! - не выдержав, воскликнула Лина.
   -О не рожденном? - Асти нервно дернула плечами. - Ну уж нет! Ни за что! Люди так не появляются на свет! Только демоны!
   -Гор совершит очистительный обряд.
   -И все равно! Нет, я не стану! - она попятилась, а потом и вовсе предпочла исчезнуть, чтобы в роковой момент не попасться на глаза хозяина каравана.
   -Глупая девчонка! - показала головой, глядя ей вослед, Лина. - Сразу видно - не мать. Беги, беги, никто все равно не доверит такой несмышлехе маленького! Я сама прослежу за этим!
   -Если ты так беспокоишься о нем, - заговорила Нинга - одна из самых старых женщин каравана, - почему не возьмешь себе?
   -У меня уже есть двое своих.
   -Я знаю, ты просила о праве родить еще одного. Вот и получишь.
   -Но я мечтала о девочке!
   -Откуда ты знаешь, что не рожденное дитя - мальчик?
   -Я хотела, чтобы это был мой ребенок!
   -Лина, - она глядела ей в глаза, а той казалось - прямо в самое сердце души, - твой порыв, твоя жалость к малышу... Они понятны. И достойны тебя. Но, все же, признайся: в самой глубине себя ты боишься этого ребенка ничуть не меньше малышки Асти.
   -Ну уж нет! - возмутилась женщина.
   -Да, Лина, да. Как и все остальные. И не потому, что он - нерожденный. Нерожденный - это не метка демонов, а особый знак. Если ты внимательно читала легенды, то помнишь, что великий Гамеш тоже был нерожденным.
   -Ты говоришь со мной так, словно я - маленькая девочка! - это было так обидно, что задело сильную и решительную жену помощника хозяина каравана.
   -Для меня ты и есть малышка, которая бегала с волосами короче ладони, когда я уже носила под сердцем своего первенца!
   Лина взглянула на нее с удивлением, забыв о злости и обиде. Она никогда прежде не задумывалась о возрасте Нинги. Старуха - она и есть старуха. Но ведь и старость бывает разной...
   -Однако, - между тем продолжала та, - дело в том, что, каким бы образом это дитя ни появилось на свет, оно будет ребенком мертвой. А вот это уже куда страшнее.
   -И что это значит? - все собрались вокруг нее, с нетерпением ожидая ответа.
   -Не знаю, - качнула головой та. - Таких еще не было. И никто не знает, что он принесет с собой в этот мир...
   -Подумаешь, нерожденный мертвой! - не выдержав, воскликнула Мати. - Я вот - рожденная в пустыне!
   -Это не одно и то же, - качнула головой старуха, с неодобрением глядя на девочку, которая осмелилась вмешаться в разговор взрослых - не доросла еще!
   -Но она в чем-то права... - задумчиво проговорила Лина.
   -В чем! Ну, в чем!
   -Закон...
   -Одно дело закон каравана, который можно принимать, а можно и нет. Вот как мы это сделали. А другое - порядок вещей. Единый для всей природы! Где это видано, чтобы живое рождалось у мертвой!
   -Да... Верно... - с ней согласились почти все. Даже стоявшие поодаль рабыни, прислушивавшиеся к их разговору, закивали головами.
   -Ну не знаю, - даже Лина была готова сдаться.
   И только Мати продолжала упрямо стоять на своем:
   -Все это ничего не значит! И вообще, - торопливо, боясь, что ее прервут, не дав договорить, даже не сказала - бросила она, - раз Гор, - ей страстно хотелось сказать - "Шамаш", но она готовила эту фразу заранее, а потому назвала Его так, как было нужно, - считает, что малыш должен жить, значит, его рождение нужно миру!
   Караванщицы промолчали, лишь - кто просто строго, а кто и с укором глянули на девушку. Что бы там ни было, никто не должен идти против воли Хранителя. Можно думать что угодно, бояться чего угодно, но раз этого хочет их Хранитель - быть посему.
   А уже через мгновение до слуха всех донесся звук, заставивший людей вздрогнуть, повернувшись лицом к повозке рабынь. Это был крик младенца, громкий и звонкий, возвещавший миру о приходе в мир новой жизни.
   Однако никто не трогался с места. Люди продолжали стоять, ожидая... Вот, наконец! Полог дрогнул, отодвинулся, выпуская из повозки Хранителя, который, спрыгнув в снег, огляделся, на несколько мгновений остановил взгляд на Мати, а затем, прежде чем та успела что-то спросить, отвернулся и быстро зашагал в сторону хозяина каравана.
   -Все, - проговорил он.
   -Значит, рабыня умерла, но, несмотря на это, ее ребенок появился на свет... - не то чтобы Атен осуждал Гора за то, что тот сделал, а он был совершенно уверен, что без помощи наделенного даром малыш так бы и остался за гранью миров. Упаси его боги, меньше всего на свете ему хотелось хотя бы в мыслях пойти против воли Хранителя. "Хватит того, что я уже успел натворить в своей жизни! Нас достаточно сурово наказали, когда мы пошли против мага своего города и то, что в караване чудесным образом появился Гор не означает, что боги простили нас. Они просто, в милости своей, дают нам шанс исправиться, заслужить Их прощение, - и, все же... Хозяин каравана не мог сказать, что его обрадовало случившееся. - Сколько же теперь будет проблем... А сколько сомнений и страхов... Ох, жизнь, жизнь... И почему ты так не любишь покоя?" -Мальчик? - он почему-то был в этом совершенно уверен.
   -Да, - кивнул Хранитель.
   -И что теперь?
   -Будет жить.
   -Я не об этом. Что делать-то? У него ведь никого нет. А приемную семью найти будет трудно... Конечно, если ты прикажешь, люди примут его...
   -Я не стану никого заставлять делать то, чего они не хотят... - на миг он замолчал, вздохнул устало, а потом продолжал: - У нас ведь есть свободная складская повозка?
   -Сколько угодно! Мы всего в нескольких днях от города, и...
   -Я устрою в ней все... Фейр и Лигрен помогут.
   -Фейр - старуха, и...
   -Можно обойтись и без кормилицы. Оленье молоко достаточно питательное.
   -Я не об этом, Гор. Она - ровесница Нинги. Сколько ей осталось жить? Пару лет. А дальше что?
   Гор качнул головой, а затем тихо, так, чтобы его слышал лишь задавший вопрос, ответил:
   -Мальчик недолго пробудет в караване.
   Атен не стал больше ни о чем спрашивать. Опустив голову, он вздохнул, решив, что Хранитель имел в виду скорую смерть ребенка.
   "Что же, - конечно, это было неправильно, но он обрадовался такому повороту судьбы. - Так будет лучше для всех..."
   Он даже улыбнулся - едва заметно, краешками губ. А уже через несколько мгновений эта улыбка превратилась в гримасу раскаяния и сожаления.
   Между тем направившийся к повозке, собираясь вернуться к малышу, Гор обронил:
   -Этот ребенок наделен магическим даром.
   И все, кто услышал его слова, одновременно вздохнули, уже не зная, ненавидеть им новорожденного, бояться его или радоваться тому, что в караван пришло новое чудо.
  
  

Глава 2

   По черному, бескрайнему небу шествовала в окружении своих верных спутниц-звезд луна, не спуская с земли задумчивого взгляда больших, чуть раскосых, как у снежной волчицы, глаз. И Мати, сидевшей, задрав голову, на месте возницы, казалось, что вся жизнь с ее суетой и заботами, покинув уснувшую под снежным одеялом землю, переместилась туда, на небо. Это была ее первая ночь в неведомом мире нового сна - долгая ночь, пришедшая на смену дню, показавшемуся ей длиннее целой вечности.
   Странно. Она была в своем караване, в окружении дорогих ей людей, и, несмотря на это, чувствовала себя несчастной и одинокой. Она оказалась совсем одна, наедине со своей грустью и сомнениями. Ни Сати, благополучно обретшей семью еще до того, как в том, другом мире они с Мати подружились, ни снежных волков, которых здесь никто никогда не видел, разве что в своих фантазиях, рожденных легендами и сказками...
   Нет, конечно, в этом мире у нее были друзья и подруги. Из младших. Они даже вечером звали ее на какие-то посиделки. Но девушка не пошла. Ведь для нее-то они были всего лишь спутниками, более того - теми, с кем она не могла даже разделить воспоминания, за исключением разве что памяти о случившемся накануне. Был отец... Он тоже звал ее к себе... И ей так хотелось, словно маленькой девочке, прижаться к нему, ища успокоение у него на груди. Но стоило Мати лишь раз заглянуть ему в глаза, как она поняла - ничего хорошего из этого не выйдет. Потому что во взгляде хозяина каравана была озабоченность. Должно быть, он углядел в поведении, словах дочери слишком много странностей и хотел выяснить, все ли с ней в порядке или пришла пора звать лекаря...
   Мати тяжело вздохнула. Еще совсем недавно все, о чем она мечтала, это увидеть родных, оказаться рядом с ними, и вот теперь, когда ее мечта, в сущности, исполнилась...
   "Они очень изменились. А я - нет... Или, наоборот, они остались прежними, такими, какими были до прихода бога солнца, а я изменилась... Не важно. Главное, что я - другая. Не такая, какой была... стала Мати этого мира. И стоит мне подпустить кого-нибудь к себе ближе, чем на одно слово, все сразу заметят подмену. И хорошо, если решат, что я просто заболела. А ведь могут и подумать, что я - демон, вселившийся в человеческое тело..."
   Ей стало холодно от одной мысли о том, что ждало ее в этом случае. Изгнание демона - жуткий обряд. Она читала о нем одной из легенд. Служители снимали с одержимого все одежды, обрезали волосы, мыли соленой водой, потом - окатывали кипящей кровью только что зарезанного оленя и водили, читая молитвы, вокруг храма с рассвета до самого заката. Только после этого человек считался очищенным и ему позволяли вернуться в свою семью, чтобы родные дали новое имя взамен того, которое стало известно демонам.
   "Имя! - ее прошиб холодный пот, душа так затрепетала в груди, что, казалось, была готова расстаться с телом. - Ведь демоны знают мое имя! Раз оно известно их повелителю... Пусть краткое, но если в драконьем городе по нему так легко определили полное, настоящее, то что говорить о боге, Ему это не составит труда... Да, Эрра говорил, что никогда не причинит мне зла. Вот только... Что считать злом, а что нет? Может быть, для Губителя одержимость - такой же дар, как и наделение даром".
   Ее охватила паника, перед глазами все поплыло, голова закружилась, дыхание стало таким слабым, что девушке уже начало казаться, что она задыхается.
   -О беде позабудь.
   Не найдет она путь
   В край, который хранит
   Бог от бед и обид... - зашептали бледные потрескавшиеся губы слова заговора - защитника от сомнений. И, по мере того, как звучали слова, сменяясь одно другим, дыхание становилось глубже и ровнее, душу больше не сжимал навалившийся на нее тяжелый снежный гнет.
   "Это всего лишь сон. Значит, я могу им управлять. И проснуться, как только пожелаю", - эта мысль успокаивала даже лучше всяких заговоров.
   И единственное, что удерживало ее от стремления проснуться прямо сейчас - стремление разобраться во всем. И, в первую очередь - в самом себе. Правда, она пока еще очень смутно представляла себе, что может объяснить ей край этого сна, в котором боги не ходили по тропам земли, складывая легенды из людских жизней, сказка оставалась далека, а магии было меньше, чем в краю яви, не говоря уже о владениях мечты.
   Она хотела спрыгнуть с места возницы, даже повернулась, подалась вперед - и почти столкнулась с Хранителем.
   -Ой! - испуганно вскрикнула Мати, отпрянув так резко, что если бы Гор не схватил ее за руку, удерживая, она б непременно слетела вниз по другую сторону повозки.
   -Прости, - он поспешно выпустил ее ладонь.
   -Ты испугал меня! - сжавшись маленькой пичужкой, она втянула голову в плечи, опасливо поглядывая на мага из-под нахмуренных бровей.
   Душа Мати рвалась к нему, в то время как разум упрямо удерживал на месте, твердя: "Ты не готова к разговору с ним. Что ты ему скажешь, если он спросит о случившемся с тобой случилось? А он ведь непременно спросит..."
   -Я... - она вновь шевельнулась, сдвинулась к другому краю облучка, готовясь спрыгнуть с него с другой стороны повозки. - Я уже собиралась уходить...
   -Да, - кивнул Хранитель, - уже поздно, - однако сам он продолжал идти рядом, поглядывая на девушку своими черными, глубокими, как бездны, глазами.
   -И... Доброй ночи, - Мати хотела незаметной снежной мышкой юркнуть в серую мглу ночи, но голос мага остановил ее.
   -Ты не хочешь со мной поговорить?
   Она остановилась, сжалась еще сильнее, глянув на него затравленным зверьком:
   -Пожалуйста, не сейчас!
   Шамаш бы, заглянув в ее испуганные глаза, кивнул, уходя, но Гор остался, более того, забрался на облучок, садясь с ней рядом.
   -Так нельзя, девочка.
   -Как - так?-она нахмурилась.
   -Таиться от всех. Ты ведь не среди чужаков. Это твой родной караван. Где, как не здесь, тебе искать помощи, совета...
   -Тебя прислал отец, да?
   -Он беспокоится, думает, что ты больна.
   -Почему же он прислал ко мне тебя, а не лекаря? - она сама не знала, откуда в ее груди взялась эта злость, которая словно копилась в одном из самых черных закоулков души, и вот теперь, найдя выход, вырвалась, обрушившись на первого оказавшегося на ее пути.
   Маг лишь чуть заметно качнул головой. В его глазах отразилась какая-то далекая, затаенная грусть.
   -Лекарь врачует тело... - начал он, но девушка не дала ему договорить:
   -А отец, конечно же, решил, что у меня не все в порядке с головой! Передай ему... Передай: пусть не беспокоится, я не заражу весь караван снежным безумием!
   -Да уж, - в его глазах прибавилось грусти, - теперь я вижу: с тобой все в порядке. Ты такая же, какой была всегда...
   Эти слова придали ей сил. Расправив плечи, она гордо откинула голову назад, свысока взглянув на мага:
   -С чего бы мне меняться!
   -Твоему отцу показалось... Ладно, раз так, я, пожалуй, пойду...
   Одна ее часть была готова презрительно фыркнуть: "Ну и уходи! Кто ж тебя держит!", в то время как другая кричала, глотая слезы отчаяния: "Нет, прошу тебя! Останься! Мне очень плохо! Я... Я словно оказалась пленницей в собственном теле! И чувствую себя так, словно я - это и не я вовсе, а кто-то совсем другой, холодный, жестокий... Мне страшно, Шамаш! Очень страшно! "
   Она моргнула, потерла глаза, смахивая из излучин век острую льдинку.
   -Гор...
   -Что, малыш? - устало отозвался он и девушка, приглядевшись к его лицу, только теперь заметила, как увеличились круги у него под глазами, еще сильнее покраснели веки.
   "Это был тяжелый день... И тут еще я со своими проблемами..." - она качнула головой, обронив:
   -Нет, ничего.
   И, все же... Мати прикусила на миг губу. Был вопрос, который она просто не могла не задать. Именно сейчас, в миг, который, казалось, был специально создан для него.
   "Я должна узнать, что такого особенного в этом сне, зачем он мне приснился. И вообще, во сне ничего не случается просто так. Любое событие имеет свою причину, цель и объяснение. А раз так..."
   -Гор, о чем ты мечтаешь?
   Не ожидавший подобного вопроса маг даже растерялся, не зная, что сказать в ответ.
   Его собеседница, недовольно поджав губы, на мгновение закатила глаза с видом человека, которому надоело, что все вокруг делают вид, будто не понимают ее, а потом нехотя проговорила:
   -Ну, вот представь себе, что ты оказался в городе мечты, который готов исполнить твое желание. Но только одно. Самое-самое заветное. Чего бы ты пожелал? Только не для всех, для себя.
   -Вернуться в родной мир.
   -И стать никем?
   -Почему никем? Я...
   Мати прервала его небрежным взмахом руки.
   "Чтобы бог променял вечность на краткую жизнь смертного? Это глупо! " Однако... Она чуть наклонила голову. Да, она ожидала от Шамаша чего-то подобного. Он всегда тяготился своим положением, ему хотелось, чтобы в нем видели человека, а не небожителя.
   "Увы... - думала она. - Все так и будет... Есть... Было... - она запуталась во времени, не зная, что произошло, а что - еще нет. - Не важно. Главное, теперь я понимаю: мне придется сражаться с демонами одной, не надеясь на помощь, понимая, что мне неоткуда ее ждать, не от кого получить".
   И, все же... Хотя одна часть Мати приняла ответ Хранителя, другая - встала диким оленем на дыбы, выставив вперед рога.
   -И ты бы вот так взял и ушел, бросив караван?
   -Малыш...
   Но она не дала ему ничего объяснить, нервно продолжая:
   -А он, наверное, погибнет без тебя. Нет, не наверное, а наверняка! Потому что все здесь привыкли к тому, что рядом есть маг, который в случае чего поможет, подскажет, отогреет. И как же я? Ты ведь обещал, что никогда меня не бросишь? Что же, все, что ты говорил мне, было не более чем пустыми словами?!
   Слушая девушку, он только едва заметно наклонил голову, отведя взгляд в сторону. Маг не прерывал ее, специально давая возможность выговориться, может даже - выплеснуть свою злость. Ведь порой это тоже бывает нужно - избавиться от всего черного, что накапливается на душе, чтобы она стала светлее...
   И только услышав: - Что же ты молчишь?! - негромко промолвил:
   -Даже боги не смогли бы исполнить эту мечту.
   -Почему?
   -Существовать может только один мир.
   -Зачем же просить о том, чего никогда не получишь?
   -Не нужно вообще просить. Но если промолчать невозможно... Тогда остается только мечтать о нереальном.
   -Почему? Чтобы не быть в долгу перед теми, кто исполняет мечту? Не оказаться их рабом? - такое объяснение она бы поняла и приняла, но никак не то, что услышала:
   -Если мечта никогда не исполнится, не придется переживать разочарование.
   -Разочарование?! - это звучало так... наивно, по-детски, что Мати не смогла сдержать смешок.
   -В грезах все много прекраснее, чем наяву. В них нет боли, грусти. К тому же, ради исполнения мечты всегда приходится чем-то жертвовать. А потом сожалеть о потерянном.
   -Гор... - одна ее часть приняла ответ мага, но другая упрямилась, не желая соглашаться. - А если бы... Если бы я просто спросила: чего бы ты пожелал... не для себя, а... просто? - она широко развела руки, словно пытаясь охватить весь мир.
   Она не спускала с него глаз, ожидая ответа и услышала именно тот ответ, которого ждала:
   -Наверное, стать богом этого мира. Чтобы согреть его, вернуть жизнь, которую он почти потерял.
   Вместо того, чтобы успокоиться, Мати недовольно поморщилась: "Говоря это, он словно хотел угодить мне. Или успокоить. Но это не правда... Впрочем, нет, - мотнула она головой, - почему обязательно неправда? Ведь люди, особенно когда видят, что всех их сил не хватает, чтобы помочь другим, осуществить задуманное, мечтают о могуществе небожителей... - просто Шамаш казался ей другим. И, потом, бог солнца ведь объяснял, почему это невозможно - согреть мир. Неужели маг этого не понимает? "
   -Если не будет снежной пустыни, не будет и оазисов. Вернее, весь мир станет одним большим оазисом... - она не смогла сразу вспомнить тех слов, которые говорил тогда Шамаш, и поэтому начала с того, что было для нее самым понятным. - И Хранители станут не нужны...
   -Возможно, их сила понадобится для чего-то другого. А если нет - что же, значит, со временем наделенные даром люди просто перестанут рождаться.
   -А снега? Растаяв, они станут водой, верно? И эта вода зальет всю землю, покрыв ее, как нынче покрывает снег.
   -Образуются новые моря.
   -Там, где сейчас города?
   -И там тоже.
   -Их жители погибнут!
   -Небожитель нашел бы способ избежать трагедии, перенес тех, кому угрожало бы наводнение, в другие земли... К чему эти разговоры? Ведь я - человек и никогда не стану богом. Ни в какой мечте.
   -Потому что это невозможно!
   -Да. ...Малыш, ты уверена, что с тобой все в порядке?
   -Ты же сам убедился! - всплеснула она руками, в отчаянии подняв взгляд к небесам: "Неужели снова! Ну сколько можно!"
   -Ты говоришь, ведешь себя так, словно не одна...
   -Ну конечно! Не сама же с собой я говорю! С тобой! - она пренебрежительно фыркнула, показывая, что обо всем этом думает.
   -Девочка, ты ведь прекрасно понимаешь, что я имею в виду...
   -Нет, не понимаю! - резко прервала его та. Хотя на самом деле все было как раз наоборот. И чем яснее было это понимание, тем сильнее становился страх, который в любой миг мог перерасти в панику:
   "Что, в конце концов, со мной творится? Как я себя веду? Что делаю? Говорю совсем не те слова, которые собиралась. И вообще... - у нее было смутное чувство, что чем дольше она оставалась в этом сне, тем больше становится не самой собой, а кем-то совершенно другим. - Не могу же я сказать ему правду! Да и что сказать? Что он сам и все остальные, кроме меня - только сон? Что все происходит не на самом деле? Вот тогда он точно решит, что у меня помрачение рассудка или еще что похуже..."
   А ей так хотелось поговорить хотя бы с кем-то, рассказать...!
   "Но кому понравится, если его будут считать всего лишь призраком из сна? Вот я... Разве я смогла бы так говорить с Шамашем, как сейчас с Гором? Никогда! Нет, конечно, я жуткий неслух и вообще нахалка, но... Но не до такой же степени! Все дело в том, что я знаю: на самом деле Гора не существует. Он всего лишь часть моего сна. И это знание делает меня такой... жестокой".
   -Хорошо, малыш, если ты не хочешь говорить об этом сейчас... - голос мага вновь отозвался в ее душе вспышкой злости.
   -Не хочу! - бросив на него быстрый взгляд, проворчала она.
   -Тогда поговорим потом.
   Ничего не говоря, она поспешно спрыгнула с облучка, торопясь поскорее уйти.
   -Если найдешь нужным, - продолжал маг. Опершись о руки, он тоже спустился вниз, прихрамывая, пошел рядом с повозкой. - Доброй ночи. И милосердного утра. -Пока!
   Когда Мати исчезла за пологом повозки, к Гору подошел Атен.
   -Хранитель, что с моей дочерью? Она больна? Чем?
   -Больна - вряд ли... Тут что-то другое.
   -Ладно, здорова - и слава богам.
   -Можно было бы попробовать поговорить с ней еще раз...
   -Зачем? Тебе и так досталось от нее. Она ведет себя с тобой просто безобразно! Я бы давно наказал ее...
   -Не надо. Пусть.
   -Вот-вот, если бы ты сам не позволял ей всего, она бы не избаловалась!
   -Присмотри за ней.
   Караванщик тотчас вскинул на мага внимательный взгляд настороженных глаз:
   -Ты предчувствуешь беду? С ней что-то должно случиться?
   -Только то, чего она сама захочет.
   -Ну, это не страшно! - он облегченно вздохнул. Ведь никто не пожелает себе ничего плохого.
   -Как сказать... - качнув головой, обронил маг, но хозяин каравана уже отвернулся. Прежние сомнения и страхи начали развеиваться, а новые ему было не нужно.
   -Атен, -откуда-то со стороны донесся до него голос мага,- я пойду. Нужно взглянуть на малыша - все ли с ним в порядке. -Да, конечно... - вообще-то ему тоже нужно было возвращаться к делам. - Кстати, о мальчике. Пора дать ему имя.
   -Вряд ли это хорошая мысль.
   -Но почему? Хотя ему и предстоит скоро умереть, все равно у него должно быть имя, чтобы боги, когда придут за ним, узнали его и поняли, что он безгрешен.
   -Разве я сказал, что он умрет?
   Атен замер. Он хотел спросить: "В чем же тогда дело?" Но не успел - Гор уже исчез за повозками.
   "Ладно, потом, - махнул рукой караванщик.- И вообще, может, это и хорошо, что он будет жить. Все-таки наделенный даром...Вот только... Что же тогда с ним случится? Если он не умрет, но и в караване не останется? Интересно... - и вдруг его посетило озарение. Караванщик хлопнул себя по лбу:-Ну что за дурак! Это ведь совершенно ясно - он останется в городе! Вот только... В ближайшем? Через три дня? Или в следующем? До него тоже недалеко...А, не важно. Вообще - чем скорее, тем лучше. Но торопить судьбу - себе вредить. Так что - поживем, увидим..." - он поднял голову, взглянул на небеса, полные звезд, которые смотрели на землю с удивительной теплотой и задумчивой грустью, были светлы и мудры.
   Все было так спокойно...
   -Дочка, спокойной ночи, - проговорил он. - И пусть она успокоит твою душу, которая снежинкой кружит в небесах, никак не находя место, куда бы опуститься...
   ... Эту ночь Мати спала, словно маленький ребенок. Ей снился удивительный сон, полный не образов или событий - красок. Желтый - тепло, белый - покой, красный - радость, зеленый - надежда, синий - мечта...
   Сон закончился - и унес с собой все воспоминания. Остался лишь мир, совершенно чужой ее сердцу и душе: серая снежная пустыня, сонный караван, пустая повозка...
   -Нет! - блаженная улыбка на ее губах сменилась гримасой боли. - Нет, пожалуйста! Ну почему мне нельзя оказаться в каком-нибудь другом месте? Ведь у сна так много земель и времен! Я здесь ничего не пойму, ничему не научусь! Только потеряю саму себя, забыв, какая я на самом деле! Ведь кроме меня самой этого никто здесь больше не знает!
   Она закрыла глаза, словно собираясь на самом деле заснуть, убегая в своем новом сне подальше от прежнего. Но нет, он не отпускал ее. Даже глаза не хотели закрываться, словно кто-то вцепился в ресницы, не давая векам смежиться.
   "Ах, так! - на смену беспомощным мольбам пришла холодная решимость. - Ну ладно! Ладно! Я останусь здесь! Но только потом не пеняйте на меня, если что-то пойдет не так!" - она и сама не знала, кому угрожала: теням этого сна или богам своего мира. Всем. Мати была готова ненавидеть всех. Но уже через несколько мгновений ее настроение изменилось. На смену ярости и злости пришла грусть, даже жалость:
   "Бедные... - эти тени, они ведь не были ни в чем виноваты перед ней. Скорее наоборот. Это же был ее сон, в котором она была почти что богом. - Живут своей жизнью и не знают, как бы они были счастливы, если бы... А сколько бы их ждало приключений, о которых написана не одна легенда...!"
   -Мати, ты спишь? - донесся до нее из-за повозки негромкий голос.
   -Нет, дядя Евсей! - она тотчас узнала его.
   -Можно мне войти?
   -Конечно! Только... Один миг, сейчас, я только... - она засуетилась, поспешно поправляя одежду и расстилая одеяла, затем, не причесываясь, она быстро переплела косу, села, замерла на мгновение, огляделась вокруг, спеша убедиться, что все, что должно быть скрыто от взгляда любого гостя, будь тот родственник, спутник по тропе каравана или чужак, и лишь затем крикнула: - Теперь можно!
   Полог колыхнулся, отодвинулся в сторону, пропуская в повозку помощника хозяина каравана.
   "Он снова старый... - она почему-то думала, что увидит дядю таким же, каким оставила в Курунфе - молодым пареньком. А тут... Он казался даже старше своих лет. Сердце Мати сжалось в комок. - Волосы совсем седые! И лицо все покрыто морщинами... Странно..."
   Странно, что в этом мире почти все были другими. Не совсем, не полностью - в чем-то, какой-то черте... Отец показался ей медлительным, сонным и, главное - нерешительным. Словно не он был хозяином каравана, на котором лежала вся ответственность за жизнь спутников, а кто-то другой.
   Шамаш... Вернее - Гор - человек, не бог солнца. Пусть он почти не изменился, остался сильным, гордым, добрым, заботливым. В общем, таким же, каким был, только...
   Мати всегда была уверена, что влюблена в Шамаша, и не важно, кто он на самом деле. Но вот оказалось - разница все-таки есть...
   Что же до дяди Евсея... Он выглядел даже старше своего старшего брата - сгорбленный, худощавый, с высушенной, тонкой серой кожей и с заострившимися чертами лица.
   "Совсем дряхлый старик! ...Интересно, почему? Что с ним произошло? - Мати глядела на дядю с искренним сочувствием и, вместе с тем - нескрываемым любопытством. - Это должно было быть что-то ужасное. Нечто более страшное, чем смерть. Словно госпожа Кигаль провела его душу по самым черным пещерам, но не оставила в них, а вернула назад, в мир людей, продлевая муки ожиданием. В назидание другим. Чтобы..."
   -Мати, я хотел поговорить с тобой... - начал он, и тут увидел ее глаза. - Что ты так смотришь на меня?
   -Ты... - она поспешно отвернулась. - Ты очень сильно изменился.
   -Постарел? Да. Но, Мати, это случилось не сегодня, и...
   -Дело в том... - она не знала, что сказать. Любая ложь в оправдание выглядела бы неправдоподобной. Но самой невероятной все равно была правда. И она решилась: "Скажу. Все равно не поверит. А если поверит - еще лучше. Смогу расспросить обо всем. Кого еще, если не его? Как-никак дядя Евсей - летописец..." Единственное, что останавливало ее, это мысль: "Ведь он может рассказать другим... Ну и что? - она махнула рукой. - Подумаешь! - ей стало все равно и душа тотчас улеглась, успокоилась. - Скажу, что просто придумывала сказку. И опробовала на нем - поверят или нет". - Я не из это мира.
   -Мати.... - он взглянул на нее встревожено взволнованно, и даже двинулся к пологу, должно быть -чтобы позвать лекаря.
   -Нет, подожди, - она хихикнула, - я совершенно здорова. Это просто такая сказка. Которую я решила придумать.
   -Сказка? - он недоверчиво взглянул на племянницу.
   -Ну да! Будто я прежде жила в другом мире, а потом заснула - и оказалась в этом...
   -Но на самом деле...
   -Да, да, конечно, этот мир - настоящий, - ради того, чтобы успокоить дядю, избежать его расспросов и дальнейших разговоров и волнений она была готова сказать все, что угодно. Да и ложь во сне не казалась ей такой уж страшной или далекой от правды. Ведь это не настоящий мир. Здесь все ненастоящее. Даже слова.
   -И ты решила...
   -Ну... - она пожала плечами. - Примерить на себя этот... образ. Чтобы проверить, подойдет он мне или нет.
   -Мати, сказки - это не шутка. И не игра. В них вкладывается знание, которое... которое в другой форме просто не было бы воспринято...
   -Дядя, - она поморщилась, - это слишком сложно для меня!
   -Но ты уже не маленькая девочка, чтобы все упрощать, обращая в игру.
   -Почему бы нет? Кто сказал, что так нельзя? Ведь в этом нет ничего плохого.
   -Значит, это все просто новая игра. И то, как ты вела себя вчера... - да, все укладывалось в это объяснение. Выходит, Атен зря беспокоился. И Гор тоже. Ничего не случилось. Лишь игра... А чего еще они ждали?
   Вот только почему-то эти мысли не несли особого успокоения. От них становилось противно на душе. Словно от прикосновения к чему-то склизкому, неприятному...
   -Да, игра! - с готовностью подтвердила Мати, уже сама начиная верить в то, о чем говорила. Глаза ее загорелись: "Чудесное объяснение! Для всех! И можно делать все, что угодно! "
   -Понятно.... - Евсей прикусил губу, кивнул, а затем, не говоря больше ни слова, двинулся в сторону повозки.
   -Куда ты? - остановил его обиженно-разочарованный возглас Мати. - Ты же пришел, чтобы поговорить со мной, а уже уходишь!
   -Да вообще-то... - караванщик собирался сказать, что все и так выяснил, но остановился, поняв, что она ждала от него совсем другого - не объяснения, даже не разговора - рассказа. "Что же это? Она ведь уже давно не маленькая девочка, для которой я придумывал сказки!"
   Но... Ну не мог он ей сказать "нет", и все тут! Ничего удивительного - дочка хозяина каравана вила веревки из всех, начиная с Хранителя и заканчивая последним оленем в упряжке.
   -Какую сказку ты хочешь услышать?
   -Не сказку, - качнула Мати головой. Ее лицо посерьезнело, отчего девушка стала сразу же выглядеть взрослой.
   И Евсей вздохнул с облегчением. "Ну, слава богам! Наконец-то она начала понимать, что от времени не убежишь..."
   -Расскажи мне... Расскажи мне, что с тобой случилось. Почему ты так постарел, - ее голос звучал ровно, совершенно спокойно, даже бесчувственно, не вкладывая в слова ничего, кроме любопытства.
   -Мати! - его рука прижалась к груди, пытаясь унять бешеный стук сорвавшегося в галоп сердца. - Это не смешно! Ты же все знаешь! И не можешь не понимать, как тяжело вспоминать...
   -И все же? - нет, это была не жестокость. Ей было жаль дядю. Во всяком случае, той половиной себя, которая еще могла чувствовать и сопереживать. Но она должна была быть сильной. Сильнее своей слабости. Да и вообще, чего тут переживать? Ведь действительно, на самом деле с летописцем ее каравана ничего такого никогда не случилось. Значит этот "дядя Евсей" - не настоящий. А ненастоящее не может чувствовать, страдать
   -Что тут рассказывать... - он тяжело вздохнул, отводя глаза, губы побледнели, на лбу выступили капельки пота.
   -Что-то случилось, да? Что-то, о чем тебе не хотелось бы вспоминать?
   -Да, племянница... - он взглянул на нее, надеясь, что девушка теперь скажет: "Тогда не вспоминай, не надо". Но вместо этого услышал:
   -И что же?
   -Ты действительно не помнишь? Или и это игра?
   -Может, и игра.
   -Ладно, слушай... - он понял: чем быстрее девчонка получит то, что хотела, тем быстрее оставит его в покое. - Это случилось на второй год после того, как Гор стал Хранителем каравана. Мы вошли в город... Не большой, не маленький, так, ничего особенного. Он встретил нас, одетый в скорбь по прежнему Хранителю, который умер накануне нашего прихода. Мрачный, отрешенный...
   -Полный отчаяния, - кивнула девушка, решив, что начинает понимать. - Им нужен был новый Хранитель. А Гор не хотел им становиться. Потому что по натуре своей он - вечный странник... И вы решили скрыть, что Гор - маг.
   -Зачем ты это делаешь?
   -Что? Я ничего...
   -Зачем ты играешь на чужой боли? Ты ведь все сама знаешь!
   -Все так и было?
   -Нет! Ты знаешь, что нет!
   -Не надо на меня кричать! - она специально сделала так, чтобы ее голос звучать как можно тише, заставляя собеседника прислушиваться к себе. - Представь себе, что я на самом деле ничего не знаю, потому что в том мире, из которого я пришла, ничего подобного никогда не происходило!
   -Мати, ты всегда была бессердечной. Но ведь даже жестокость имеет предел!
   -Все, чего я хочу, это узнать: что случилось! - она нахмурилась, наклонила голову чуть вперед, сверкнув на него железным холодом посеревших глаз.
   -Как будто ты... Ладно! Ладно! - он поднял руки, показывая, что сдается. - Ты права: мы решили не рассказывать горожанам правду о Горе. Но совсем не по той причине, о которой говорила ты. У умершего Хранителя был преемник. Племянник. Еще относительно молодой человек. Который достаточно давно узнал о том, что наделен даром, чтобы привыкнуть к мысли, что ему уготована жизнь на холме.
   -Так в чем же дело?
   -Ты сама все зна... А, - не договорив, он махнул рукой. - Преемник еще не коснулся талисмана города, принимая над ним власть. И, значит, согласно закону, составленному еще в то время, когда в городах рождалось по несколько наделенных даром, Хранителем должен был стать сильнейший из двух магов.
   -Сильнейший маг? - девушка хмыкнула. - И как они собирались это определять? В бою, что ли?
   -По закону - решение принимает Талисман.
   -Ага, ясно. Но так как Гору эта власть даром была не нужна, а город и так не оставался без Хранителя, в чем же тогда дело?
   -Ни в чем. За исключением того, что никто в здравом рассудке не поверит, что такое возможно - не желать власти. И мы решили, что, чтобы не создавать проблем, лучше утаить от горожан правду о Горе. И все шло хорошо. Пока они не узнали, - говоря это, он посмотрел на племянницу такими глазами, что ей даже на мгновение стало не по себе.
   - Это я что ли им сказала? - она нервно дернула плечами. - Ну и что? Гор - могущественный маг. Он в силах защитить себя и своих спутников.
   - Горожане тоже так подумали. При этом, конечно же, не поверив, что караван на самом деле просто возьмет и уйдет. А чужаки в городе им были ни к чему. И они решили убить Гора.
   -Мага? - Мати была готова принять все странности мира сна, но только не это! - Не возможно! А гнев богов? А...
   Но караванщик не слушал ее, продолжая:
   -И они почти преуспели в этом.
   В то время как одна половина ее души была поражена, заморожена мыслями о святотатстве, вторая презрительно усмехнулась:
   -Простые смертные против мага! - да неужели же тот, который победил Губителя, не справится с обычными людьми! - Невозможно! - в ее голосе, глазах было столько удивления, что караванщик, хмуро посмотрел на нее, остановил на мгновение взгляд, чувствуя, что начинает верить: "А ведь она, может быть, и не играет вовсе, а на самом деле не помнит, что случилось тогда... Но как? Почему? "
   -Гор никогда в жизни не брал в руки меч.
   -Как это! А в... - начала девушка, вспомнив о том, что говорили легенды о городе Нинти, но остановилась, не договорив: "Здесь ничего этого не было, - поняла она, - здесь все иначе", - эта мысль злила ее, заставляя хмуриться и смотреть на собеседника как на чужака. - А магия?
   -Магия! - он качнул головой. - Да когда же он использовал ее во зло?
   -Почему во зло? Чтобы защитить себя! Это право каждого - защищаться!
   -Мати, Гор - не такой, как все. И... - караванщик качнул головой. - Если ты и этого не понимаешь, то я просто не знаю, о чем можно говорить!
   -Я понимаю, дядя... - это было не совсем так, но к чему настаивать на своем, когда все, в чем она была уверена, в мире сна не просто ставилось под сомнение, но вовсе не существовало. - И... Эти люди напали на него?
   -Да. Подготовили ловушку. Выбрали момент, когда он будет один, и прибежали с криком: "Наши дети! Они залезли на дерево, которое вот-вот сломается!"
   -Что за глупость! Как будто они сами не могли помочь им слезть! Маг-то тут причем! ...Но он, конечно, тотчас бросился спасать!
   -Да.
   -Еще бы, дети... А на самом деле их и не было вовсе.
   -Почему же? Малыши. Дерево. Все, как и говорилось. Вот только как крохи оказались на нем, когда до нижней ветки не смогли бы сами дотянуться даже подпрыгнув.
   -Их кто-то подсадил, - понимающе закивала девушка.
   -Конечно. Вот я и говорю - ловушка... Но Гор видел, что те действительно в опасности, и, конечно же, беспокоился только о них. А не о волчьих капканах, спрятанных в траве.
   -Но он их спас?
   -Детей? Да. Хотя горожане, эти неблагодарные твари и говорили потом, что малышам ничего не угрожало, а, стало быть, не о чем говорить... Суди сама: когда Гор подходил к дереву, один кроха как раз собирался спрыгнуть вниз. Ты же знаешь, маленькие дети ничего не боятся, не понимая, что такое смерть. Его останавливало лишь то, что второй малыш упирался, стремясь наоборот забраться повыше наверх. А дети были соединены цепочкой, чтобы не потерялись. В общем...Но, так или иначе, когда Гор пришел, они почти падали. Горожане же, вместо того, чтобы броситься под дерево и попытаться их поймать...
   -Держались в стороне.
   -Конечно.
   -Потому что помнили о волчьих капканах. А Гор о них не знал.
   -Думаю, знал. От мага не так просто что-то спрятать. Но... Дети могли умереть...
   -Понятно.
   -Да? - он как-то странно взглянул на нее, словно испытывая искренность. - Действительно? А вчера мне показалось, что нет.
   -То, что было вчера... - начала она, но уже через миг, прервав себя, нахмурилась. Ее глаза сощурились, сверкая из-под бровей ледяным блеском. - А что было вчера?
   -Ты вела себя так, словно обо всем забыла. Или не понимала, что есть раны, которые нельзя исцелить. Они будут давать о себе знать и через год, и спустя много лет. О чем ты думала, когда тащила Гора что было сил к повозке рабынь!
   -Я хотела помочь!
   -Той, которая уже умерла?
   -Я не знала, что она мертва! И, потом, ребенок! Он-то ведь был еще жив!
   -И все равно, - он прицыкнул, - ты должна была помнить: Гору каждый шаг дается с трудом, через боль! Лекарь собирал его ногу по осколкам ...
   -Ладно. Я поняла, - поспешно остановила она дядю, почувствовав, как затрепетала, занервничав, душа. Мати даже показалось, что еще миг, и она разбудит сердце, которое, сбросив ледяной покров, разорвется на части от нестерпимой боли. - Горожане поймали Гора, - она хотела добавить: "Как волка приграничья", но прикусила язык, поняв, что это слишком даже для теней сна. Потому что за тенями всегда кто-то стоит, - но не стали его убивать. Как хотели.
   -Они собирались. Однако их остановили служители.
   -Которые появились как нельзя вовремя. Как всегда!
   -Но им тоже не нужен был чужак на троне Хранителя, - продолжал Евсей. - Тем более, раненый, Гор не мог участвовать в обряде, объявленный срок которого уже приближался.
   -Вот я и говорю: вовремя.
   -И они потребовали от каравана уйти из города. Чтобы не вводить людей в искушение, колебля их веру и обращая против небожителей.
   -И все? - она смотрела на дядю Евсея, не понимая, что же в этом плохого? Разве они сами не собирались поскорее покинуть тот город?
   -Им были нужны гарантии. Что мы не вернемся. Нашего слова им показалось мало, - Евсей смог даже выдавить из себя болезненную усмешку. - Конечно, кто поверит слову чужака, да к тому же когда речь идет не просто о возможности остаться в городе, но получить власть над ним!
   -А клятва...
   -Клятва... Да, мы поклялись. Все. И ты тоже, - он бросил на нее быстрый взгляд, следя за реакцией и был несколько озадачен, когда, услышав его слова, племянница лишь чуть наклонила голову. Должно быть, он ожидал от нее яростного протеста или чего-то в этом роде. Но... Не дождавшись, он продолжал.- Даже дети, которые едва научились говорить. За младенцев это сделали родители... В общем, все, за исключением Гора, который был без сознания. А им его клятва была нужнее всего...
   -Сами виноваты! - фыркнула девушка.
   -Виноваты... Давай не будем говорить о виновных!
   -Ладно, дядя. Я поняла, что случилось с Гором. Но с тобой-то что произошло?
   -Если сравнивать - ничего страшного. Горожане просто потребовали, чтобы кто-то из хозяев каравана поклялся за мага.
   -И это был ты. Ну и что? Гор ведь не нарушил слова. Да и зачем ему возвращаться?
   -Так как маг выше простых смертных, то обычной клятвы мало...
   -Они хотели чего-то особенного. А вы, несмотря на то, что эти чужаки сотворили, шли у них на поводу!
   -А что мы могли? Умереть? Это ведь город. И хотя у него еще не было Хранителя, но маг-то стоял перед нами. В окружении стражей, служителей, ремесленников с палками, крестьян с рогатинами...
   -И что было особенного в этой клятве?
   -Чтение мыслей, девочка. Их маг обладал этим даром.
   -Ну и что?
   -Ну и что?! - он был поражен, растерян, раздавлен...
   А на лице Мати не дрогнул ни один мускул.
   -Да, ну и что? - она действительно не понимала, в чем тут дело? Вот они с Гором говорили на языке мыслей - и ничего страшного. Почти так же, как говорить вслух. Хотя, если подумать... Шамаш упоминал о том, что мысленный разговор и чтение мыслей - не одно и то же. Но она никогда не понимала, в чем разница, и, главное - что в этом может быть плохого?
   "Что ж, вот у меня и появилась возможность все выяснить", - она удовлетворенно кивнула.
   -Х-хорошо, - караванщик понял ее кивок по-своему. В его глазах мелькнула... Нет, не ненависть - ведь не мог же он на самом деле ненавидеть свою племянницу. Но то чувство, которое он испытывал... Это было где-то совсем близко от нее. -Я объясню тебе. Представь себе... Представь, что тебя поставили в центр торговой площади. Раздели, потом стали проделывать в плоти отверстия, ловя мечущуюся душу. Потом разбили на две половинки голову, чтобы вынуть разум и память, потом вместе с последним дыханием вытянули дух. Затем собрали их все вместе, бросили в чан, вымочили, выварили и повесили сушиться, словно кожу. И это все затем, чтобы потом, по этой коже, прочить ответ на один единственный вопрос: говоришь ли ты правду или нет! - его глаза наполнились такой болью, что воспламенившейся ею взгляд мог прожечь все, на что был устремлен. В его горле что-то забулькало, голос сорвался.
   -Я поняла, - отвернувшись, Мати втянула голову в плечи. Но в этом ее жесте не было ни тени смущения или сожаления о сделанном. Просто она получила ответ, и теперь должна была его как следует обдумать.
   -Теперь все? Ты довольна? Я могу идти?
   Мати кивнула, даже не взглянув на караванщика, о существовании которого она уже забыть, лихорадочно пытаясь вспомнить, что же это был за город в том, реальном мире. Но, сколько она ни перетряхивала сундук памяти, никак не находила ничего похожего. Словно на самом деле его и не было вовсе.
   "Ну да, - она недовольно поморщилась, - выходит, тут не только судьбы другие, но и дороги, и города... Демоны знают что! И чем мне все это, интересно, может помочь?"
   Она не заметила, как дядя ушел, лишь, в какой-то миг подняв взгляд, обнаружила, что одна в повозке.
   "Ну и ладно... Так даже лучше. Никто не будет приставать с глупыми вопросами... - и, все же, часть ее чувствовала некоторое... неудобство, что ли. - Должно быть, ему было больно вспоминать об этом. Но мне нужно было получить ответ! И не важно, что я пока еще не знаю, зачем... И вообще, о чем тут беспокоиться? Я ведь говорила не с живым существом, а образом, явившемся мне во сне, говорящей картинкой, которая не может ничего чувствовать... Если кто и способен страдать, так это только я... А я... - прислушавшись к себе, она пожала плечами, не чувствуя боли. Было какое-то смутное ощущение... Какое-то... Не сильнее зуда. - Значит, ничего не случилось".
   Несколько мгновений Мати задумчиво смотрела на свои ладони, словно пытаясь разглядеть в покрывавших их линиях знаки перемен. Но ничего не изменилось. Разве что этот старый шрамик на запястье. Прежде его не было... И ногти. Она всегда их стригла коротко-коротко, а тут они настолько отросли, что ими можно было и поцарапать.
   "И не поймешь, я это или не я... - думала девушка, погружаясь в нечто мягкое, теплое, сонное... Но уже через мгновение она заставила себя вскинуться, разогнать сладковатую дрему-пелену. - Нет! Так не годится! Спать во сне - это совершенная глупость! Да и времени у меня нет! Надо что-то делать! Крутиться! Если я не хочу потерять последний шанс найти способ справиться с демонами Курунфа и спасти родных!" - быстро натянув валенки, она застегнула полушубок, нахлобучила на голову шапку - и выскользнула из повозки в снег.
   -Наконец-то! - к ней тотчас подскочили, взяли под руки. - Мы уже устали кружить вокруг, дожидаясь, когда этот зануда уйдет.
   Мати вздрогнула от неожиданности, огляделась, не сразу узнав сыновей Лина и Лиса, хотя те и почти не изменились. Разве что выглядели куда более беззаботными и озорными, чем обычно. В глазах сверкали яркие заговорщицкие искорки.
   -Зануда - это точно, - фыркнула она, с легкостью произнося слова, которые не осмелилась бы и случайно обронить прежде. При этом она чуть отстранилась, чтобы можно было получше разглядеть своих собеседников - тех, которые в этом мире были ее закадычными приятелями.
   "В отличие от того, другого, - с долей сожаления подумала Мати. Однако это открытие не особенно удивило ее. - Так ведь и было бы, если бы не Лаль. Я стала отдаляться от них после мира сновидений. Наверное, чувствуя свою вину за то, что чуть не убила. Потом, у меня была Шуши... И Шамаш... И другие друзья были мне не нужны. А здесь все не иначе. Может быть, и к лучшему..."
   -Ты что это? Смотришь на нас, словно впервые видишь!
   -А если так оно и есть?
   -Это что, игра такая: никого не вижу, никого не узнаю?
   -Мне нравится.
   -Взрослых же, судя по всему, жутко злит. Ты бы видела, с каким лицом вывалился из твоей повозки сказочник - просто жуть! Весь позеленел, словно его вот-вот стошнит.
   -Он сам пришел, - безразлично пожала плечами девушка. - Я его не звала.
   -Понятно, понятно, все в соответствии с законом.
   -Каким законом? - глаза Мати сощурились. Услышанное заинтересовало ее настолько, что отвлекло от размышлений обо всем остальном. Она пристально, не мигая, смотрела на близнецов, ожидая ответа.
   -Как каким! - в один голос воскликнули юноши. - Да тем, разумеется, который ты сама придумала для нас - Круга Шести! Ты что, того? - младший из братьев выразительно постучал себя пальцем по лбу, в то время как старший, поморщившись, сказал:
   -Хватит придуряться! Если это действительно новая игра, поделись с нами ее правилами. Чтобы всем было весело.
   -Это игра интересна, пока в нее играет один. Против всех остальных.
   -Эгоизм в зените, - хмыкнул близнец.
   -Так о каком законе вы говорите?
   -"Никогда не делай того, чего от тебя ждут взрослые! Только тогда ты будешь жить своей собственной жизнью!" Какой же еще? Если ты не успела сочинить новый за прошлый день и две ночи...
   -С тобой ведь станется.
   -Ладно, - они говорили, перебивая друг друга и не обращая на это никакого внимания, при этом - ни на мгновение не забывая о своем. - Если ты не собираешься делиться с нами своей затеей, пошли, посмотришь, что придумали мы! - их глаза горели и было трудно сказать, чего они хотели больше - узнать что-то новое или поделиться своей идеей.
   -Я... Я приду... Чуть попозже... Только... Мне нужно зайти, проведать...
   -Гора? Так бы сразу и сказала! Давай, мы понимаем, - они ей подмигнули весело и как-то... с намеком, что ли. Но девушка успела только открыть рот, собираясь спросить, что те имели в виду, а близнецы уже скрылись за ближайшей повозкой.
   -Ну да... - пробурчала она себе под нос. - Эти двое чуть было не пропели: "Ина-ина-на, муж и жена..." Хорошо, что сдержались. А то я бы им ответила... - Мати совершенно искренне считала, что смеяться можно над кем угодно, но только не над ней.
   "Я стала здесь совсем другой... - эта "другая" ей даже кого-то напоминала. - Но что в этом плохого? Так даже легче... Жить". Хотя... Ей вдруг страшно захотелось хотя бы чуть-чуть побыть собой. Ради этого мгновения она даже была готова на время забыть, что вокруг нее - только тени сна.
   -Ты что-то сказала?
   Стоило ей поднять голову на звук голоса, как девушка увидела Сати. В руках молодой караванщицы были белые полотнища - пеленки, глиняная крынка с молоком, таз, накрытый шапкой кувшин с горячей водой и что-то еще.
   -Давай я тебе помогу.
   -Ничего, я сама справлюсь... Как-нибудь...
   -Давай, - Мати чуть ли не силой забрала у нее кувшин. - Ничего себе! - она тотчас согнулась под тяжестью ноши.
   -Осторожней, - поспешила предупредить ее Сати, - он полный и воду я только-только сняла с огня... Может, поменяемся?
   -Теперь уж лучше не надо, - дочь хозяина каравана была сосредоточена и даже стала поглядывать себе под ноги, чего не делала уже целую вечность, - сейчас начнем передавать из рук в руки - обязательно ошпаримся.
   -И то верно, - караванщица вздохнула.
   Какое-то время они шли молча. А потом Мати почувствовала на себе пристальный взгляд и проговорила:
   -Ты хотела меня о чем-то спросить?
   -Да, - Сати смотрела на нее виновато смущенно, - почему ты помогаешь мне? Из-за того, что сейчас я иду против закона каравана?
   -А я всегда нарушаю его... - чуть слышно прошептали губы девушки. Если недавно эта мысль ей была безразлична или даже нравилась, то теперь... Чувствовалось в ней что-то... неправильное.
   -Ну... - караванщица растерянно пожала плечами. - Не знаю, наверно. Ведь даже твой приход в этот мир был нарушением закона - рожденная в снегах.
   -А остальные?
   -Они были потом... - она наморщила лоб. - Нарушение - это ведь когда что-то происходит впервые. Потом все становится обычаем... - а затем, словно опомнившись, она испуганно втянула голову в плечи и, робко поглядывая на дочь хозяина каравана, обронила: - Ты только не обижайся...
   -С чего бы мне? Ведь это правда. Сати, я... Со мной кое-что произошло. Я другая...
   -Да, заметно, - закивала собеседница. - Прежде ты не стала бы даже слушать меня, не то что помогать. Ведь я для тебя - взрослая. А взрослая - значит, враг.
   -Ну да... - конечно, она имела в виду нечто совсем иное, но к чему объяснять, если заранее знаешь, что тебя не поймут?
   "Пусть думает, как хочет".
   -Мати, я хотела спросить... - они уже почти подходили к той из плетшихся в хвосте каравана складских повозок, которую по просьбе Хранителя на время отдали Фейр и малышу Рамир. - Как ты думаешь, может быть, мне рассказать все Ри?
   -О чем?
   -Ну... Я говорила тебе вчера... Что я хочу быть целительницей.
   -Не знаю, - она пожала плечами, - он твой муж. Ты лучше понимаешь, сможет ли он понять тебя и принять такой, какая ты есть, или же оттолкнет... Но ты ведь, если бы не сомневалась в нем, давно бы рассказала.
   -Да... - Сати опустила голову на грудь, всхлипнула. Ей было тяжело таиться от любимого человека, со страхом ожидая того мгновения, когда все само откроется. Не сможет же она скрывать правду до самой смерти!
   -Знаешь... Поговори с Гором.
   -С магом... - караванщица сжалась в комок, бросив на дочь хозяина каравана испуганный взгляд. - Он ведь Хранитель - в том числе и законов! А я... Может быть... Мати, может, ты сама...
   -Что?
   -Ну... Поговори с ним обо мне.
   -Ты хочешь, чтобы я выдала твой секрет?
   -Когда с согласия - это ведь не предательство, а нечто совсем другое. Это... Помощь. Расскажи все, но не называй меня. Просто... Что у тебя есть знакомая, которая хотела бы учиться у лекаря... И она спрашивает совета, как ей быть?
   -Ох, Сати... - ей бы в своих проблемах разобраться!
   -Ну пожалуйста! - та даже не просила - умоляла помочь, увидев в этом свой единственный шанс...
   -Ладно, - вынуждена была согласиться девушка.
   -Спасибо! - караванщица засияла от счастья, так, если бы все ее проблемы уже разрешились. - Ведь... Ну, если Гор скажет, что так можно, что он поддержит меня в моем стремлении стать врачевательницей... Никто не станет возражать. И мне позволят учиться дальше. И Ри ничего не останется, как смириться с моей... прихотью!
   -Но я ничего не обещаю...
   -Да, конечно! Просто попробуй! Гор выслушает тебя. Он ведь к тебе всегда по-особенному относился.
   Оказавшись у нужной повозки Сати, чуть-чуть отодвинув полог, заглянула внутрь, спросила:
   -Можно? - и, видимо, получив согласие, загрузила в повозку свою ношу, затем забралась сама, села на край, протянув руки к Мати: - Давай!
   -Нет, - та, почувствовав укол страха-предчувствия, качнула головой, - сейчас повозку качнет и кипяток выплеснется на тебя.
   -Почему это повозку должно... - она даже договорить не успела, как полозья противно заскрипели, царапаясь о что-то твердое, а мгновение спустя повозку так тряхнуло, что чуть не вылетевшая из нее в снег Сати испуганно вскрикнула: - Ой! - и что было силы вцепилась обеими руками в дерево борта.
   -Я же говорила.
   -Но как ты узнала? - караванщица смотрела на нее широко открытыми глазами, полными удивления и восхищения.
   -Никак. Просто я вижу будущее. Не все. Только какие-то мгновения. Как и отец.
   -Это... Это просто чудо!
   -Не чудо, а сплошная головная боль, - поморщилась Мати, хотя, она вынуждена была признать, что ей было приятно видеть этот почти благоговейный трепет в глазах караванщицы. - Это... Ну, не целая картинка, а словно малыш порвал ее на маленькие кусочки, которые уже не собрать вновь в нечто целое, потому что большая часть этих кусочков рассыпана по пустыне, унесена неизвестно куда ветром и занесена снегом, так что не найдешь...
   -Все равно! Это очень полезный дар. Ведь... Если бы ты не увидела это, не предупредила...
   -Мы бы обе ошпарились. Теперь держи, - она осторожно протянула ей кувшин, - а то пока мы тут говорим, вода остынет. И в повозку холода напустим. А маленькому нельзя мерзнуть! - она поспешно забралась следом за Сати, но чуть в стороне, чтобы случайно не задеть подругу.
   -Фейр! - молодая караванщица окликнула рабыню, которая сидела в дальнем углу, кутая младенца в одеяла. Оставив малыша в самом теплом и защищенном от ветров дальнем углу, старуха медленно, тяжело дыша подползла к гостьям. - Вот, - продолжала Сати, - здесь все, что нужно.
   -Спасибо, вам, спасибо! Я... Я сейчас... - она засуетилась. - Не знаю, как вас и благодарить.... - она смотрела на караванщиц снизу вверх, однако не заискивающе, а просто - с благодарностью, а еще - с преданностью. В ее глазах читалось: "За то, что вы сейчас делаете для нас, я готова всю жизнь верой и правдой служить вам!"
   -Можно я возьму малыша? - попросила Сати, но, увидев страх в глазах старухи, поспешила успокоить ее: - Не бойся, я не собираюсь забирать его, я... Я только хочу немного подержать на руках.
   -Конечно, милая, - облегченно вздохнув, улыбнулась ей рабыня.
   -Я осторожно! - пообещала караванщица, а через мгновение ее взгляд упал на крошечный сверток, глаза загорелись, залучились, руки сами потянулись к малышу. - Какой он... маленький... А личико сморщенное, как у старичка, - ребенок, проснувшись, заплакал, и Сати стала его укачивать. - Мати, он такой миленький!
   -Ты будешь замечательной матерью, - прошептала, глядя на нее, Фейр.
   -Мне бы очень хотелось! - а затем, чуть слышно, она добавила: - Поскорее бы!
   -Ну, - старуха хихикнула, - это уж зависит от тебя.
   -Все не так просто... - Сати нахмурилась, но уже через мгновение ее взгляд вновь упал на малыша, и губы растянулись в блаженной улыбке. - Прелестная крошка! Мати, иди сюда. Хочешь подержать?
   -Нет! - резко качнула головой девушка. "Все равно ничего хорошего из этого не выйдет! И вообще, это лишь образы сна, - она и так позволила себе почувствовать в Сати близкую душу, признать в ней человека. - Этого малыша не будет в моем караване, а значит... Лучше, чтобы и для меня его не было. И, потом..." Может быть, это было нехорошо, неправильно, но в глубине души она вынуждена была признать, что не любит детей. "Они такие... Шумные и вонючие! И нуждаются в постоянной заботе, и вообще..." - Я, пожалуй, пойду, - она двинулась к пологу.
   -Мати! - Сати засуетилась, закрутилась. - Подожди, я сейчас, я с тобой! Только... - она не знала, что делать с ребенком, считая, что не может просто взять и положить его обратно на одеяла, ведь из-за нее он проснулся.
   -Я возьму, милая, - почувствовав это, рабыня пододвинулась к караванщице, осторожно приняла из ее рук ребенка, - все в порядке... Ну, тише, тише, что раскричался? Понравилось на руках у Сати? Да, она у нас такая, замечательная...
   -Спасибо, - прошептала та и бросилась вслед за Мати. - Подожди...
   -Извини, я... Я не могла там оставаться, - девушка прятала глаза. - Не знаю, почему... - это была не правда, поэтому она стыдливо прятала глаза.
   -Ты - другая. Пока...
   -Пока?
   -Ты еще маленькая. Вернее - недостаточно взрослая. Когда ты вырастешь - поймешь...
   "Дело не в этом!" - хотела крикнуть девушка, однако лишь качнула головой, вздохнув:
   -Ладно, Сати, не будем об этом, - она поморщилась. Разговор начал ее раздражать. И, прежде всего, потому, что она слишком хорошо знала: "У меня никогда не будет детей! Никогда! Даже если меня выдадут замуж! Я... Я не смогу никого полюбить, а нелюбимому детей не дарят!" Во всяком случае, она так считала. - И вообще, это все неправильно! - пробормотала Мати скорее для себя, чем думая о том, что ее кто-нибудь услышит. - Я не должна задумываться! Не должна сожалеть! Не должна помнить!
   -Мати, что с тобой? - испуганно взглянула на нее караванщица.
   -Пойдем, - схватив Сати за руку, она потащила ее за собой.
   -К-куда? - та так растерялась, даже испугалась, что стала заикаться.
   -Ко мне в повозку.
   -Но...
   -Мне нужно рассказать кому-нибудь!
   -О чем?
   -О себе! - глаза Мати вспыхнули озарением.Она поняла, почему первой, встретившей ее в этом сне, была именно Сати. Та, которую Мати и наяву всегда считала своей подругой, которой доверяла свои самые сокровенные тайны, была дана ей для души. "Хоть кто-то, - она почувствовала себя почти счастливой, - с кем я могу оставаться самой собой!"
  
  

Глава 3

   -Мда-а-а... - озадаченно протянула Сати, когда Мати закончила свой рассказ, - какой удивительный... сон!
   -Это не сон.
   -Да, конечно, ты думаешь, что... Потому что тебе хотелось бы, чтобы так оно и было. И не удивительно. Вот бы попасть в такой чудесный мир хотя бы на миг! А как было бы здорово там пожить! Это же... Даже в голове не укладывается: идти по одной караванной тропе с самим повелителем небес!
   Мати качнула головой:
   -Отдать все, что есть, всю свою жизнь за неизвестно что...
   -Но что такое моя жизнь? Самая обычная, такая же, как у других! ...А как хочется чего-нибудь особенного!
   -И ты... Ты задумала стать врачевательницей именно поэтому?
   -Да. ...Но в твоем сне я была целительницей, волей самой госпожи Нинтинугги! На самом же деле я ни о чем подобном и мечтать не смею!
   -За свой дар тебе пришлось заплатить семейным счастьем.
   Вздохнув, Сати кивнула:
   -Да... Вот я и говорю... Удивительный сон. ...Ты, небось, злишься на меня?
   -За что? - непонимающе вытаращилась на нее Мати.
   -Ну, как же, я разбудила тебя прежде, чем ты успела досмотреть его до конца.
   -Не-ет, - качнула головой дочь хозяина каравана. Сперва в ее глазах было сомнение, неуверенность, но уже через несколько мгновений эти чувства сменились твердой решительностью. - Нет! Я сама этого хотела.
   -Проснуться? Но... - караванщица не понимала этого. Впрочем, Мати и прежде казалась ей странной. И, все же, несмотря ни на что, дочь хозяина каравана стала ей ближе. Еще не подругой, но уже - не просто спутницей по тропе каравана.
   На несколько мгновений в повозке воцарилась тишина. Караванщицы сидели, глядя на пламень огненной лампы. Он успокаивал, обволакивал своим теплом, давал возможность ни о чем думать, просто смотреть...
   А потом Сати повернулась к Мати.
   -Ты как?
   -Нормально... Только спать очень хочется, - потянувшись, та широко зевнула, даже не позаботившись о том, чтобы прикрыть рот ладонью. Зачем? Ведь рядом никого, кроме Сати, а Сати... Сати не в счет, она - своя.
   -Да, мне тоже, - караванщица подобралась, к пологу, осторожно, стараясь не напустить холоду внутрь повозки, выглянула наружу. - Милосердные боги! Уже вечер!
   -Ничего себе! Долго же мы говорили!
   -Ри убьет меня! - Сати заторопилась. Но, как всегда в подобные мгновения, пальцы плохо слушались и застежки никак не хотели застегиваться.
   -Не спеши, успеешь. В конце концов, ничего такого не случилось.
   -Пока не случилось!
   -Ри станет ругаться?
   -Еще бы, ведь я где-то пропадала целый день!
   -Все так плохо?
   -Как сказать... Ри, вообще-то, сегодня в дозоре... Но, если вернувшись, не найдет меня в повозке... - кашлянув, она мотнула головой. - Ты даже представить себе не можешь, какие все мужчины ревнивые!
   -И Ри?
   -Особенно Ри!
   -У него есть повод?
   -Ты что! - Сати даже обиделась. - Конечно, нет! Я вышла за него по любви, а не по воле родителей! И собираюсь прожить с ним всю свою жизнь так, чтобы нам была дарована встреча если не в саду благих душ, то хотя бы в вечном сне!
   -Скажи ему, что была у меня, что мы говорили...
   -Весь день?! Он не поверит! Ведь мы никогда не были подругами, и...
   -Да какая разница! Это правда! И от того, верит он в нее или нет, ничего не изменится!
   -Ну да! Только головной боли прибавиться. В караване ведь как? Все на виду у других. И если кто-то пропадает с глаз...
   -Это вызывает подозрения. Понятно... Значит, придется искать другие объяснения. Даже если они не нужны. Что же мы сделаем? ...Скажи, что со вчерашнего дня у нас появилась общая тема для разговоров. Что это я притащила тебя к себе. И не отпускала... - она умолкла, а затем, недовольная, качнула головой. - А лучше... Давай я провожу тебя до повозки. И если Ри встрянет, быстро и доходчиво объясню ему все, что думаю о мужчинах вообще и таких ревнивых дураках, как он, в особенности.
   -Н-нет, - она опасливо поежилась. И вообще, ей было жаль отдавать любимого на растерзание тому жуткому демону, которым, если ее разозлить хорошенько, могла обернуться дочь хозяина каравана. - Н-ничего, не беспокойся обо мне, - однако, она была тронута ее заботой. - Я сама как-нибудь с этим разберусь.
   -"И вообще не вмешивайся в мою семейную жизнь" - ты это хотела сказать?
   -Нет, что ты!
   -Однако, что бы там ни было, это так: мне не следовало лезть не в свое дело и, тем более, подшучивать над тобой.
   -Мати... Ты... Ты очень изменилась! Прежде ты никогда не стала бы говорить со мной... Тем более так... искренне, открыто. ...Знаешь, я даже начинаю верить, что твой сон был чем-то большим обычной ночной грезы. И... Ты бы все-таки поговорила с Гором.
   -О твоей мечте стать врачевателем? Конечно, мне это совсем не трудно...
   -Спасибо, но... Нет, знаешь, лучше уж я сама. Так будет правильно. А ты... Расскажи ему о своем сне. Он должен знать.
   -Зачем? - девушка насторожилась, нахмурилась, ее губы дрогнули, скривившись.
   -Во сне боги договорят с людьми, доверяя им некоторые Свои тайны, и...
   Мати не дала ей договорить:
   -Не надо. Прости. Я не могу. И вообще... Давай не будем об этом. Пожалуйста.
   -Хорошо, - пожала плечами Сати. - Ты хочешь, чтобы я, когда стану говорить о себе, упомянула бы... Ты поэтому мне все рассказала?
   -Нет! - поспешно вскрикнула та. - Никогда! Никому!
   -Хорошо, хорошо, - поспешила успокоить ее Сати. - А о своей мечте я расскажу. Давно надо было... Ты не думай, я ведь понимаю: нельзя таиться до бесконечности. Рано или поздно все откроется. И если это произойдет случайно, будет только хуже. Мне... Мне просто всегда не хватало смелости... И... Мати, маг ведь ложится поздно. Может быть, я успею поговорить с ним еще сегодня, пока я... Так расхрабрилась... Боюсь, что потом не решусь, - Сати виновато улыбнулась.
   -Тогда пока! Встретимся утром! И ты расскажешь мне, как все прошло. Если, конечно, захочешь.
   -Да. Я... Всегда хорошо, когда есть кто-то, с кем можно поделиться своими тайнами... А ты что собираешься делать?
   -Поспать! - она с наслаждением потянулась. - Я так устала, словно целый день бегала за ветрами.
   -Тогда спокойной ночи!
   -И тебе спокойной ночи.
   Но Сати не торопилась уйти. Она почему-то медлила.
   -Странно... Уже ночь, а снаружи так тепло...
   -Ничего удивительного. Караван подходит к городу.
   -Ну конечно! А я забыла! И подумала, что ты магическим даром! Я даже поверила бы, если б ты сказала, что посвященная бога солнца!
   -Это не так, - Мати опустила глаза, которые в мгновение ока наполнились грустью.
   -Ты могла бы. Не случайно же тебе снятся такие сны. И вообще, любой сон имеет причину, а уж такой - вне всякого сомнения. Может быть... Мне кажется, всех нас впереди ждет чудо.
   -Ну да. И я буду главным чудотворцем! Потому что все дети снегов - маги!
   -Ой, Мати, не надо, не шути этим! Так нельзя!
   Вообще-то, еще миг назад она именно шутила. Но теперь... Девушка нахмурилась:
   -В моем мире... Он говорил: "Все рожденные в дороге - маги"...
   -Кто? Гор?
   -Нет. Шамаш.
   -Господин Шамаш? - караванщица нервно повела плечами. Ей было не просто непривычно, но даже как-то страшно называть повелителя небес по имени. - Знаешь, Мати, может быть, если бы по земле действительно странствовал бог солнца, так бы оно и было. Но пока этого нет... - она тяжело вздохнула: - Этот малыш, рожденный от мертвой рабыни - единственный и неповторимый. ...Ты только не расстраивайся...
   -Я и не расстраиваюсь, - с чего бы ей? Какая разница, кем быть во сне?
   -А я бы расстроилась, - она вздохнула - мечтательно и, вместе с тем, грустно. Ведь с ней ничего подобного - чудесного и неповторимого - не происходило даже во сне. Надо же быть такой невезучей! - Жаль, что не все наши мечты могут исполниться...!
   -Жаль, - кивнула Мати. - Хотя, с другой стороны - и хорошо, что так. Люди ведь могут такое напридумывать, что потом сами будут не рады.
   -Да...Мати, можно я спрошу? Ты сказала, что видишь будущее...
   -Обрывками.
   -А среди этих обрывков нет ничего... ну, обо мне? - она долго не решалась спросить, но, в конце концов, любопытство пересилило страх.
   Мати быстро скользнула по собеседнице внимательным взглядом чуть сощурившихся глаз:
   -Ты действительно хочешь знать?
   -Конечно! Кто не мечтает заглянуть в свое будущее!
   -Мечтает - наверное, каждый. Но мечтать и узнать - не одно и то же.
   -Пожалуйста!
   -Ладно, я попробую...
   Ее лицо стало сосредоточенным, глаза подернулись поволокой задумчивости. Смотревшей на нее со стороны Сати в какой-то миг показалось, что взгляд девушки устремился куда-то за грань миров, в пустоту.
   -Тебе нужен ребенок, - спустя несколько длинных мгновений тишины проговорила Мати. - Чтобы было о ком заботиться. Это... - прикусив губу, она на миг замолчала, а потом добавила. - Это твоя судьба.
   -Растить детей? - Сати почувствовала разочарование.
   -Что в этом плохого?
   -Ничего! Конечно, ничего... Просто это звучит как-то... буднично, что ли...
   -Прости, если я расстроила тебя.
   -Да нет, что ты! ...Я, пожалуй, пойду. Мне нужно еще столько всего сделать за эту ночь!
   -Сати... - когда та уже коснулась полога повозки, окликнула ее дочь хозяина каравана.
   -Да?
   -Подожди мгновение... Я хочу попросить тебя кое о чем.
   -О чем угодно!
   -Я... - она прикусила губу. Брови сошлись на переносице. - Не могла бы ты поклясться, что никому не расскажешь о том, что услышала здесь?
   -Конечно, - с готовностью кивнула, - садом благих душ, вечным сном и верой в пробуждение клянусь тебе, Мати, что никому не скажу ни слова из того, что услышала от тебя! Этого достаточно?
   -Да... Прости, что... Я поверила бы и твоему слову, но... Но так мне спокойнее.
   -Я понимаю.
   -Это все... может показаться очень странным. А мне не хотелось бы, чтобы меня сочли безумной. Или, того хуже, одержимой демонами.
   -Да, конечно!
   -Ну, тогда... - она вздохнула с некоторым облегчением. - До утра. Приходи, поговорим.
   -До утра! - и караванщица убежала.
   Мати несколько мгновений молча смотрела на танец огня, заключенного в огненной лампе, а потом откинулась назад, свернулась в клубок на ворохе одеял и сама не заметила, как заснула.
   В эту ночь пустыня была задумчиво спокойна: снега сверкали в лучах ночных светил, окружая землю матовым серебристым мерцанием, скрывавшем из виду то, что милосердно пощадила темнота. Ветер спал в одной из своих норок, убаюканный тихим дыханием ночи и беззвучной песней звезд. Спокойствие и безмятежность окружающего мира очаровывало, подчиняло себе, заставляло, забыв обо всем, всех страхах и горестях, плыть по невидимым волнам, подчиняясь неизменному течению времени. А красотой луны можно было любоваться до скончания веков, зная, что сколько бы ни прошло времени, сколько бы ни было кратких прощаний и новых долгих встреч, она всякий раз казалась неповторимой, загадочной в своем бесконечном белом сиянии и мудром величии.
   Утром, едва над землей взошло солнце, и ночные тени рассеялись, на горизонте показался город. Похожий на неясное очертание мечты, он напоминал прекрасный драгоценный камень, чьи грани сверкали так ослепительно ярко, что не позволяли разглядеть ничего из скрывавшегося за его блеском.
   Медленно приближаясь к этому островку огня, странники не спускали с него взглядов сощуренных глаз, в которых восхищение смешивалось с удивлением.
   За долги годы дороги караванщики привыкли, что в пустыне нет ни одного города, который бы походил на другой. Все они были по-своему неповторимы, и, все же, этот так сильно отличался от остальных, что казался чем-то нереальным. Сама душа отказывалась верить в то, что он - обычный оазис. Он казался... Нет, он в самом деле был единственным и неповторимым.
   -Интересно, - к Атену и Евсею, замершим возле первой повозки, подошел Лис. - Как мы ухитрились миновать их заставу, не заметив ее?
   -Одно из двух: или ее вообще не было... - пробормотал, настороженно глядя вокруг, хозяин каравана.
   -Ерунда! - небрежно махнул рукой воин. - Горожане не могут быть столь доверчивы, чтобы не подумать о защите своих земель.
   -Или мы вошли в город в стороне от нее... - продолжал Атен, хотя и прекрасно понимал, что это предположение такое же нелепое и неправдоподобное, как и первое: караванщики ведь шли не абы где, а по дороге. Тут должно было быть что-то другое...
   -Давайте не будем гадать, - остановил его Евсей. - Тем более что - вон, приближаются те, кто может нам все объяснить, - он махнул рукой в сторону небольшой группки всадников, летевших по дороге словно на крыльях ветра. Чужаки были еще далеко, однако их яркие, щегольские наряды бросились бы в глаза, даже если б те остались возле самого горизонта.
   -Город молодого Хранителя, - сорвалось с губ сказочника.
   -Что? - не поняв, к чему это было сказано, переспросил хозяин каравана.
   -Если судить по одежде... Я сравнивал...
   -От нечего делать, - неодобрительно проворчал Атен.
   Евсей никак не отреагировал на это выпад брата, продолжая:
   -Чем моложе Хранитель, тем ярче цвета его слуг.
   -Их нарядов. Люди не могут, даже по желанию мага, менять цвет кожи.
   -Да конечно, я говорил об одежде... Потом, со временем ее краски блекнут, становятся ровными, неброскими, чтобы не резать взгляд...
   -Ну-ну. А в третьем городе назад? Вспомни, там магу было за сорок. А служители и стражи носили такой ярко-красный цвет, что на них нельзя было смотреть, не щурясь.
   -Бывают исключения.
   -И почему бы этому городу не быть одним из таких исключений?
   -Мне кажется... Ну, тут пахнет свежестью, молодостью, весельем.
   -Ага, а еще скотным двором.
   -Фу! - Евсей поморщился. - Ты все готов испортить! Даже на ясное утро нагнать тучи!
   -Я вижу то, что есть. И мне не нравится, когда рядом с обыденностью возникает нечто странное. Потому что это всегда чревато последствиями.
   -А этот город необычен... - вынужден был согласиться сказочник.
   -Даже слишком. Так что же ты осуждаешь меня за стремление найти в нем хоть что-то успокаивающе обыденное?
   -Да я ничего, я так... Просто...
   -Перестаньте, - прервал их Лис. - Не хватало еще, чтобы чужаки услышали всю эту чушь и решили, что вы лишились рассудка!
   -Но...
   -Да какая разница, во что они одеваются и чем пахнут! Была бы торговля удачной, да ночи веселыми.
   -И то верно...
   Между тем всадники уже подскакали к каравану. Один из них, судя по осанке да и всему внешнему виду - старший - подняв на дыбы коня, резко остановился подле хозяев каравана. Он молчал, вынуждая торговца заговорить первым.
   -Долгих лет вашему Хранителю и тепла городу, - произнес Атен, ограничиваясь обычным приветствием.
   -Спасибо на добром слове. И вам удачи в пути, - ответил горожанин. В его голосе, поведении была некоторая скованность, глаза, внимательно смотревшие на чужаков, озабоченно поблескивали из-под нахмуренных бровей.
   -Будет ли нам разрешено войти в город?
   -Но разве вы этого уже не сделали? - несколько нервозно бросил горожанин, а затем задал свой главный вопрос: - Как вам удалось миновать наш дозор?
   Атен развел руками:
   -Прости, страж, мы сами удивлены случившемся. И готовы заплатить любой штраф за беспокойство, причиной которого мы, сами того не желая, стали.
   -Мне нужно не ваше золото, - лицо стража исказилось. Было видно, что ему претят всякие разговоры о деньгах, как если бы он принадлежал к той редкой категории людей, которые в службе видят только служение, - а ответы.
   -Мы не несем никакой угрозы. Мы обычные торговцы...
   -Вижу. Но в пустыне много и других. Разбойники, например. И они могут воспользоваться тем путем, которым проникли к нам вы!
   -Право же, - хозяева каравана переглянулись, - мы готовы ответить на любой твой вопрос, однако вряд ли это прибавит ясности...
   -Мы сами теряемся в догадках, - вступил в разговор Лис.
   -Должно быть, такова была воля небожителей... - подхватил Евсей.
   Страж нахмурился, не скрывая, что его не удовлетворил полученный ответ.
   -Боюсь, я не смогу пропустить вас в город. Во всяком случае, до тех пор, пока не узнаю, что произошло, - перехватив оценивающий взгляд, брошенный Лисом на немногочисленное сопровождение чужака, горожанин усмехнулся, - и не думай о том, чтобы пройти через нас. Не то чтобы я недооценивал воинов каравана, вознося до небес способности своих людей. Просто это бессмысленно. Вы ведь здесь для того, чтобы торговать, а не захватывать город силой. Для торговли же нужен мир.
   -Прости, - Лис поспешил склонить голову, - то, о чем я подумал, действительно было безрассудной глупостью и дерзостью.
   -Тебя оправдывает лишь то, что не мысли, а руки держат оружие.
   -Ты мудр, страж, - хозяин каравана глядел на него с уважением.
   -Спасибо, торговец. Надеюсь, мне повезло, и ты тоже не глупец.
   -"Повезло"?
   -Я не собираюсь скрывать очевидного: я заинтересован в том, чтобы узнать правду, больше, чем вы - в праве остановки в нашем оазисе.
   -Означает ли это, что вы собираетесь прибегнуть к силе, чтобы развязать нам язык? - Евсей насторожился.
   -Брат! - сурово глянул на него хозяин каравана.
   -Что "брат"?! Опять чтение мыслей? Другой ведь способ установить искренность пока не изобретен!
   -Это так, торговец.
   -Вот видишь! Он согласен! Речь именно об этом!
   -Хватит, - нахмурился хозяин каравана. - Ты ведешь себя...
   -Как? Как, скажи мне! Нет, глядя в глаза! Видя, чем мне пришлось заплатить в прошлый раз! И пережить все еще раз - да избавят меня боги! Лучше уж вообще не входить в город!
   -Я не уверен, что мы сможем отпустить вам, - нахмурившись, качнул головой страж. - Мне неприятно об этом говорить, но... Как я уже сказал, нам просто необходимо узнать, что произошло.
   -Ну конечно! Я и не сомневался! - гневно глянул на него Евсей. - Единственное, чего я не ждал, это такого самоуверенного откровения! - а затем, резко повернувшись, караванщик зашагал прочь.
   -Ты куда?
   -Подальше отсюда. Не хочу участвовать ни в чем подобном!
   -Ничего и не случи...
   -Перестань! - болезненно поморщился Евсей. - Я слишком хорошо тебя знаю! И это твое: "Во благо всех иногда бывает нужно кем-то пожертвовать!"
   -Брат! - хозяин каравана не мог сдержать крик.
   -Все! С меня хватит!
   Качая головой, Атен проводил его взглядом, затем повернулся к горожанину:
   -Прости, страж, моего брата за резкость. Ему многое пришлось пережить.
   Воин кивнул, затем негромко добавил:
   -Боги свидетели, я не сказал ничего, что могло бы оскорбить или обидеть вас. Более того - я был с вами предельно вежлив и искренен.
   -Да, это так, - Атен склонил голову не то в кивке, не то в поклоне, - и я благодарен тебе за откровение, потому что знаю его цену. Но... Страж, мы тоже говорим правду. Пойми: мы действительно ничего не скрываем, и это так уже потому что нам нечего скрывать! Даже если ваш Хранитель прочтет наши мысли, он не найдет в них ответ на твой вопрос.
   -И, все же, ответ должен быть. Другое дело, что, возможно, вы сами его не знаете.
   -Это все только осложняет, верно?
   -Увы.
   -В любом случае, - Лис не просто вступил в их разговор, он вышел чуть вперед, встав между стражем и Атеном так, словно пытаясь заслонить последнего от опасности, - незачем мучить всех. У меня есть предложение: мы остановим повозки на этом самом месте. Хозяин каравана даст вам слово, что никто не сделает и шага вперед или назад до тех пор, пока вам Хранитель не примет решение. Я же пойду с тобой. Именно я вел караван в тот миг, когда он входил в город. И если кто и может знать, что случилось, то только я.
   -Никогда не думал, что торговцы способны на самопожертвование, - теперь пришел черед воина склонить голову в почтительном поклоне. - Обычно подобные вам пытаются все купить. Даже то, что не имеет цены. Впрочем, ты ведь скорее воин, нежели купец.
   -Лис, это не правильно, - Атен шагнул к помощнику, зашептал ему на ухо, не желая, чтобы чужак стал свидетелем их разногласий. Однако промолчать он не мог. Поступок Лиса казался ему большой ошибкой, которую нужно было исправлять немедленно, - да, мы гости города, но не его рабы! И вообще: в конце концов, это их проблема, пусть сами с ней и разбираются!
   -Атен...
   -Лис, мы не будем спорить. Решение принимаю я. И мое решение, - он заговорил громко, чтобы его услышал страж, - будет таким: либо нас впускают в город без всяких условий, либо мы уходим из него. Иного не дано!
   Ни один мускул не дрогнул на лице горожанина.
   -Я ждал, что ты так скажешь. И был бы удивлен, если б этого не случилось. Потому что он, - горожанин качнул головой в сторону Лиса, - воин, как и я. С ним мы говорим на одном языке. Который, увы, не понятен тебе.
   -В таком случае, может быть, стоит найти того, кто бы понял меня? - Атен начинал злиться и ему стоило огромного труда, удерживаться в рамках приличия, не соскальзывая в откровенную дерзость. - Несомненно, ты заботишься о безопасности города. Но ведь ты не единственный занимаешься этим. И можешь просто не знать всего, когда служители нередко предпочитают хранить свои секреты внутри своего круга.
   -Я не простой воин, торговец, а Страж города.
   Услышав это, Атен еще более насторожился, собрался.
   "Третий человек оазиса, - караванщик сощурился, - а как молод! И ведет себя - спокойно, со знанием дела и своего положения, но не более. Никакого превосходства и стремления унизить собеседника, указав ему свое место... С таким человеком лучше не ссориться. Во-первых, себе дороже выйдет, а, во-вторых, он просто достоин лучшего отношения".
   Между тем, воин продолжал:
   -И мне известно все, что происходит в пределах оазиса. Во всяком случае, я надеюсь, что это так... Можешь не сомневаться: я задам вопросы и другим.
   -А наше объяснение тебя не устраивает?
   -О вмешательстве небожителей? Увы, нет. Я не склонен во всем видеть знак Их воли. И...
   -Постой, - неожиданно для самого себя прервал его Атен. Ему вдруг в голову пришла мысль, которая нуждалась в немедленной проверке: - Так ваш Хранитель наделен даром чтения мыслей или нет? Если нет, о чем мы тут говорим?
   Страж переменился в лице. Его губы сжались в тонкие белые нити, глаза сощурились, дыхание стало резким, прерывистым.
   -Ты обвиняешь Стража города в пустословии или его Хранителя в слабости? - вместо него выкрикнул один из спутников воина, причем, как заметил хозяин каравана, руки всех всадников легли на рукояти мечей.
   -Я никого ни в чем не обвиняю, - стараясь, чтобы его голос звучал как можно четче, не допуская дальнейшего недопонимания, и, как следствие, нарастания напряжения, произнес Атен, - и прошу прощение, если вам показалось, что я говорю что-то обидное. Все, что я хотел, это прояснить ситуацию.
   -Зачем? Что изменится от моего ответа? - страж заговорил резко и отрывисто. Хотя ему и удалось овладеть своими чувствами, но, как видно, не до конца.
   -А что изменится, если я скажу: ну не знаю я, почему мы миновали ваш дозор! Не знаю - и все! Что же касается чтения мыслей - то у нас к нему давнишнее и, поверь уж, не беспричинное неприятие.
   Испытующе глянув на караванщика, страж чуть заметно качнул головой.
   -Вместо того чтобы приблизиться к согласию, мы только удаляемся от него. Пока я вижу лишь одно решение проблемы - то, о чем говорил твой воин.
   -Я не считаю это решением!
   -Тогда предложи другое.
   -А почему, собственно, я должен...
   -Потому что это твой караван, едва переступив черту оазиса, тотчас оказался в двух шагах от городских стен! Миновав лес приграничья, лес города, поля, луга... И почему, кстати говоря, вы так спокойно восприняли это?
   -Мы были удивлены.
   -Удивление - не то чувство, что можно было бы ожидать от тех, кто пережил чудо. Даже воину было бы не стыдно признаться в том, что он напуган, а вы - в большинстве своем обычные торговцы. Почему же вы не испугались?
   -Ты держишь всех караванщиков за трусов? - теперь пришел черед Атена оскорбиться. Но страж не оставил времени на то, чтобы это чувство разрослось из пусть яркой, но все равно только лишь вспышки, в всесжигающий костер до небес. Он проговорил:
   -Трус - не тот, кто испытывает страх, сталкиваясь с неведомым, а потому пугающим, а тот, кто позволяет страху подчинить себя.
   Краем глаза Атен заметил, как Лис, соглашаясь с чужаком, кивнул. И его гнев угас.
   -Твои люди, - воин взглянул на остановившийся караван,- ведут себя так, словно ничего не случилось.
   Атен обернулся.
   "Действительно", - вынужден был признаться он если не чужаку, то самому себе. Мужчины, кряхтя, меняли полозья на колеса, ворча себе под нос что-то вроде: "Ну почему я вечно оставляю все на потом? Нет, чтобы сделать все вовремя..." Женщины, успевшие переодеть своих чад и сменить одежду дороги на свободные сарафаны и платья, выглядели вполне довольными жизнью и судьбой. Дети, крутясь у повозок, с любопытством смотрели вокруг, замирая в ожидании нового, необычного. И, казалось, никто даже не обратил внимание на то, что караван столь стремительно внезапно очутился чуть ли не в самом сердце города. А, может, и заметили, но не придали значения.
   Атен качнул головой. Он все меньше и меньше понимал, что происходит? Хотя, надо признать, он видел во всем этом и хорошее.
   "Не хватало еще успокаивать детей, утешать женщин и выслушивать вопросы, на которые не способен дать ответ, и упреки в том, в чем не виноват".
   -Да, ты прав, - наконец, проговорил он, повернувшись к горожанину. - Но, страж, это потому, что они просто не поняли, что случилось что-то необычное.
   -Не поняли? - тот нахмурился. Как можно не заметить чудо?
   -Город - сам по себе нечто. А когда одновременно происходит два чуда - наверное, одно накладывается на другое, затмевая... И вообще... - Атен пожал плечами. - Не знаю. Все так, как есть - вот и все.
   -Если бы я мог сказать "все так, как есть - вот и все"... - вздохнув, страж качнул головой. Чувствовалось, что он проникся симпатией к своим новым знакомцам. Но не случайно же говорят: "Заботясь о своих, чужих не нажалеешься".
   И караванщик понимал это, не хуже горожанина.
   -Да... Мне бы тоже хотелось знать. Мало ли что. Может, с караваном что-то не так. А то кто знает, что случится в следующий раз. Окажемся еще вместо города в пустыне. Или в бездне вместо края снегов.
   -И что мы будем делать?
   -Я уже сказал - что! - упрямо гнул свое Лис. - Пошли к вашему Хранителю! Пусть он прочтет мои мысли! Может быть, там действительно есть что-то, о чем я сам не знаю!
   -Хочешь стать таким же, как Евсей? - хмуро глянул на него Атен.
   -С ним не случилось ничего ужасного. Он жив.
   -Да, жив. Но разве ты не видишь, как он изменился? Где былой прежний весельчак, полный задора вечный мальчишка?
   -Да, прибавилось седины в волосах. Но никто не молодеет.
   -Я говорю не о внешнем облике, а о его душе! Ведь изменились даже его сказки! До этого они были теплые, светлые! Вспомни, вспомни хотя бы ту, что он придумал для Мати! А последние? Хуже кошмарных снов! Их не то что детям, взрослым лучше не читать!
   -Что ж... Не большое дело. Я сказок не пишу. И уже давно не молод. Так что... И терять мне нечего, кроме детей и жены, за которых я готов отдать все, что угодно: и жизнь, и сон, и даже душу.
   -Это не тот путь, по которому дойдешь до цели, - прозвучал за спиной у караванщиков негромкий хрипловатый голос.
   Резко обернувшись, Атен увидел стоявшего буквально в двух шагах за спиной караванщиков Гора. Облегченно вздохнув, торговец на мгновение прикрыл глаза, вознося хвалу богам за то, что и в этот раз все так легко разрешилось, успев лишь напугать и то не очень сильно. А в том, что маг сразу же все устроит, он не сомневался.
   Что же касается стража, то тот несколько мгновений молча смотрел на чужака, пытаясь понять, кто перед ним. Не то чтобы воина разозлило вмешательство в их разговор неизвестно кого. Собственно, он находился в затруднительном положении и был готов принять совет кого угодно, если тот был способен помочь. Единственное, что его волновало - достаточный ли у этого торговца авторитет, чтобы быть выслушанным хозяевами каравана. Поэтому он спросил:
   -Кто ты?
   Атен прикусил губу, нахмурившись. Он уже хотел ответить за наделенного даром, сказав что-то вроде: "Мой помощник!"
   Но Гор опередил его:
   -Я Хранитель каравана.
   -Кто? - глаза горожанина подозрительно сощурились. В них было не только сомнение, но и подозрение. Вряд ли разумный человек стал бы врать подобным образом, но, с другой стороны, кто поверит, что маг странствует по снегам пустыни, как какой-то изгнанник!
   -Хранитель каравана, - спокойно повторил наделенный даром. Его взгляд был тверд, на лице не дрогнул ни один мускул. Он смотрел прямо в глаза горожанину и, несомненно, видел, что тот ждал объяснений, однако не проронил больше ни звука.
   -Что ж... - стражу ничего не оставалось, как принять все так, как есть, и двигаться дальше. Нужно отдать должное горожанину - ему это удалось. - Это ты перенес караван в сердце оазиса?
   -Нет. В этом не было необходимости.
   -Ну вот, прискакали... - пробурчал себе под нос один из спутников стража, заставив предводителя, резко обернувшись, бросить недовольный взгляд, говоривший: "А ты что лезешь? Не видишь, и без тебя тошно!"
   -Гор, - воспользовавшись моментом, Атен подошел к магу, зашептал ему на ухо, -конечно, это твое решение... И что уж теперь говорить, но... Может быть, тебе не следовало...
   -Называть себя?
   -Вот-вот, - кивнул караванщик. - Возможно, это один из тех городов, в которых было бы лучше скрыть правду.
   -Нет, - холодно отрезал маг.
   -Но, так или иначе... Те объяснения, которые ждет от нас Страж города... М-м... Раз не ты перенес караван, кто же тогда?
   -Ты, - Гор повернулся к горожанину, - не получил ответ на свой вопрос потому, что не тех спрашивал.
   -Вот как? - губы воина чуть дрогнули, но усмешка их так и не коснулась, поскольку горожанин считал для себя невозможным смеяться над наделенным даром, даже если тот - самозванец. -А кого мне следует спросить?
   -Свою Хранительницу.
   -С чего это ей... - начал страж, но вдруг осекся, уставившись, пораженный, на чужака. -Но откуда ты... Это просто невозможно! - он так растерялся, что даже потерял на некоторое время над собой контроль и застыл с приоткрытым ртом, вытаращенными глазами и вертевшимися на языке, не обретая, однако, звучания, словами.
   -Хранительница? - Атен с Лисом тоже были удивлены, хотя и не так сильно. - На моей памяти, - продолжал хозяин каравана, - женщин - наделенных даром не было со времен лененд...
   -Хранителей караванов не было даже в легендах! - с обидой обронил один из всадников.
   -Рур! - прикрикнул на него предводитель.
   -Да ладно, я что, я ничего...
   Страж, за это время успевший взять себя в руки, повернулся к необычному караванщику:
   -Прости моего помощника, маг. Поверь: он не хотел оскорбить тебя.
   -Знаю. Это были просто случайно оброненные слова, которые срываются с языка быстрее, чем их успевают поймать. Ты тоже прости моих спутников. Их удивило, что боги наделили даром женщину, так же, как вы должны быть удивлены присутствием мага среди караванщиков.
   -Что верно то верно... Могу ли я спросить?
   -Конечно.
   -Откуда ты узнал, что у нас Хранительница? Ты прочел мои мысли?
   -Нет. Я не считаю такое... поведение правильным.
   -Но ты обладаешь этим даром?
   Гор кивнул, затем негромко добавил:
   -В отличие хозяйки города.
   -Почему ты думаешь, что она не может читать мысли? - вновь нахмурился страж, однако по выражению его лица было видно, что чужак оказался прав и на этот раз.
   -Иначе не было бы никакого смысла в этом долгом разговоре. Ведь все, что ты делал, это пытался напугать хозяев каравана, убедить их, что, раз все и так станет известно, лучше не скрывать правду.
   -Это могло бы сработать... - страж втянул голову в плечи. Его лицо побелело. О да, он больше не сомневался, что перед ним маг, к тому же - наделенный способностью читать чужие мысли. И не важно, что там чужак говорил о своем отношении к этому дару, горожанин был почти уверен, что в этот миг тот как раз это и делал - выворачивал наизнанку его душу. - Впрочем, теперь это не важно, - поспешно проговорил он. - Да, ты прав. Наша Хранительница не читает мыслей. Маг, я могу задать еще один вопрос?
   -Да.
   -Как ты считаешь, о чем я должен спросить мою Хранительницу?
   -Во дает! - не выдержав, воскликнул Лис. - О том же, что и нас, конечно!
   -Ты... - горожанин недовольно посмотрел на караванщика, но уже через мгновение перевел взгляд на мага. - Ты полагаешь, это хозяйка перенесла ваш караван через полгорода?
   -Ты настолько ей не доверяешь, что спрашиваешь чужака?
   -Нет! - поспешно вскрикнул тот, однако в его глазах остался вопрос и мольба хотя бы о каком-нибудь ответе.
   Гор неодобрительно наклонил голову, однако все же промолвил:
   -Ее сила сделала это.
   -Но зачем? Почему? Для чего это ей?
   -Я могу только предполагать. В любом случае, не мне отвечать за нее. Пусть сама скажет, - он чуть повернул голову, и страж, проследив за его взглядом, вздрогнул, прошептал:
   -Великие боги, - он, тотчас забыв о собеседниках, бросился к быстро приближавшейся к ним всаднице.
   -Это она? - караванщики тоже смотрели на гостью. - Хозяйка города? - они плохо представляли, как должна выглядеть наделенная даром. Как обычная женщина? Но она не была обычной. И...
   - Интересно, - сорвалось с губ Атена, - вот когда мужчина обладает даром, его называют магом, а как быть с женщиной?
   -Как в легендах, - пожал плечами Лис. Вот что-что, а это его совсем не интересовало. - Какая разница? Главное, что нас, наконец, оставят в покое.
   -А как в легендах? - не унимался хозяин каравана, когда нервное напряжение сменилось нетерпеливым любопытством. - Мужчина - маг, а женщина? Магга? Магиня?
   -Ведьма.
   Хозяин каравана фыркнул. Однако уже через мгновение смех растаял в его глазах, они посерьезнели:
   -Ну, ты... - он косо глянул на помощника. - Говори, но не заговаривайся! Все-таки, она - Хранительница!
   -А что я такого сказал? - с наигранным недоумением пожал плечами Лис. - И вообще, все женщины... - он умолк, не договорив - его собственная жена стояла всего в нескольких шагах, внимательно прислушиваясь к разговору хозяев каравана.
   Легко спрыгнув со спины высокого, стройного скакуна, хозяйка города быстро, почти бегом бросилась к караванщикам.
   -Данир, тебе не следовало... - начал страж.
   -Я была должна! - не дав ему договорить, воскликнула та, переводя глаза с одного караванщика на другого, словно кого-то ища.
   -Это опасно!
   -Я в своем городе! Я - наделенная даром. Что со мной может случиться?
   -Но это не простой караван, и...
   Она вновь прервала своего стража:
   -Именно поэтому я здесь! И хватит, Ант! Потом! На все твои вопросы я отвечу потом! А сейчас... - она остановилась в нескольких шагах перед хозяевами каравана, которые, не спуская с нее внимательных взглядов, склонили головы в почтительном поклоне.
   -Долгих лет тебе, Хранительница, - приветствовал ее обычной при подобной встрече фразой хозяин каравана. Необычным было лишь любопытство в его глазах. Караванщик понимал, что невежливо так откровенно рассматривать кого бы то ни было и тем более - женщину, но он не мог ничего с собой поделать.
   Это была еще молодая - лет двадцати пяти - и довольно красивая горожанка, яркая, рыжеволосая и желтоглазая. В одежде она ничем не отличалась от других жительниц оазисов, но вот в поведении... Прямая, как спица, спина, откинутая назад голова, расправленные плечи... Все в ней говорило о том, что она привыкла повелевать и властвовать.
   -И тебе... Долгих дорог, караванщик, - быстро проговорила она, и тут ее взгляд остановился на Горе. В глазах женщины зажглась радость, даже торжество - как если бы ей удалось совершить чудо, которое все, даже она сама считала невозможным. - Здравствуй, маг.
   Хранитель каравана склонился в молчаливом поклоне.
   -Ты... Ты ничего не хочешь мне сказать?
   Он уже собирался качнуть головой, но в последний миг, встретившись взглядом с Атеном, проговорил:
   -Моим друзьям, да и твоим стражам хотелось бы узнать, как мы оказались в сердце оазиса, не пройдя по земле города и нескольких шагов.
   -А ты? - она чувствовала себя неуверенно рядом с ним. И вообще... Взволнованная радость первых мгновений прошла, сменившись если не разочарованием, то некоторой... неудовлетворенностью, что ли. - Ты знаешь?
   -Да, Хранительница.
   -Так расскажи.
   -Прости, но я отвечаю только за свои поступки, - его голос звучал резко, да и слова были не самыми приятными.
   Атен и Лис одновременно подняли на мага удивленные взгляды. Они привыкли видеть его другим - всегда спокойным, терпимым и доброжелательным. А тут вдруг...
   "Хотя, - хозяин каравана, размышляя, приподнял бровь, - чему я удивляюсь? Почему сочувствую ей? Ведь из-за нее нам пришлось пережить несколько не очень приятных мгновений. Так что все правильно".
   Наверное, ход мыслей Лиса был примерно таким же, потому что спустя какое-то время и его лицо приобрело безразлично спокойное выражение.
   -Ты... - женщина обхватила себя за плечи, поежилась, словно ощутив дыхание метели. - Ты не такой, каким я тебя представляла!
   -Мне жаль, что я разочаровал тебя, Хранительница.
   -Действительно жаль? Или это просто такие слова? - в ее глазах зажглась надежда, которая, однако, угасла, едва Гор ответил:
   -Всегда грустно видеть, когда мечты, сбываясь, оказываются совсем не тем, о чем мечтали.
   -Да... Грустно... - она вздохнула, на миг отвела в сторону взгляд. - Но, в любом случае, ты здесь, в моем городе. И это главное... - женщина выпрямилась, вновь становясь хозяйкой - гордой, властной и неприступной. - Ты прав, мне следует, - ее голос зазвучал холодно и высокомерно, - извиниться, - хотя, судя по ее виду, вряд ли она испытывала хотя бы тень вины, - перед вами, - она взглянула на караванщиков, - и вами, - ее взгляд, скользнувший по воинам, надолго задержался на страже города, - за то, что мое молчание доставило вам столько хлопот. Действительно, караван сюда перенесла моя сила.
   -Но Дамир, зачем...? - непонимающе глядя на нее, воскликнул воин.
   -Такой была моя воля! И я не обязана никому объяснять причину своих поступков! - она резко повернулась ко всем спиной и быстро зашагала обратно, к своему скакуну, при этом даже не заметив, как вздрогнул от ее последних слов, словно от удара плети, страж.
   Наделенная даром исчезла так же стремительно, как и появилась. Что же касается воинов, то они задержались, но всего на несколько мгновений.
   -Прости, маг, и вы, хозяева каравана, - тот, кого хозяйка города назвала Антом, говорил быстро, но, при этом, его речь была почтительна и искренна. - Надеюсь, вы останетесь в Эмигарде и позволите мне загладить свою вину перед вами. У меня достаточно власти, чтобы помочь вам в любом затруднении. Если вам понадобится хоть что-нибудь - только остановите любого встречного вами воина и спросите, где меня найти.
   -Спасибо, страж, - Атен смотрел прямо на горожанина и, хотя караванщик был чуть ниже его ростом, это был взгляд не снизу вверх, а свысока. Ему страстно хотелось добавить: "Хотя мы вряд ли воспользуемся твоим любезным предложением", однако он решил оставить эту фразу внутри себя, понимая, что, прозвучав, она могла обидеть стража, который, даже будучи виноват в его глазах, все-таки заслуживал понимание.
   -Интересная выходит история, - негромко проговорил Лис.
   -Да, интересная... - Атен вздохнул. - Ты хоть что-нибудь понимаешь? Конечно, женщина - это всегда загадочное, малопонятное существо, но... Но должна же была быть хоть какая-то причина в ее поступках!
   -Если, конечно, это не местная игра! - фыркнул, нервно рассмеявшись, Лис.
   -Игра, в которую играют впервые и о которой не знает страж города? - скривив губы, хозяин каравана качнул головой. Ерунда! Шутка! Но, с другой стороны... Когда речь идет о женщине, ничего нельзя сбрасывать со счетов. Потому что никогда не знаешь, что придет ей в голову.
   -Я думаю, - когда караванщики замолчали, негромко проговорил Гор, - все это произошло из-за меня.
   -Как это? - его спутники даже растерялись. - При чем здесь ты? Как ты можешь быть виноват...
   -О нет, я не считаю себя в чем-то виновным. Все, что я хотел сказать - караван переместился в сердце оазиса потому, что в нем был наделенный даром. Хозяйка города установила вокруг оазиса что-то вроде ловушки... Паутину. Протянула нить-невидимку, призванную среагировать на прикосновение мага...
   -И потом эта нить, словно на цепи, притащила нас сюда... - Атен начал понимать. И, вместе с этим - успокаиваться. Ведь ничто не заставляет так беспокоиться, как неизвестное. Вот только... - Странно, что никто ничего не заметил... Не обратил внимание... А ведь мы не спали и должны были почувствовать...
   -Чувствуешь, когда в происходящем видишь опасность, - качая головой, проговорил Лис, - а когда нет и следа беды, когда все происходит не потому, что кто-то хочет уничтожить караван, а просто так...
   -Как ты думаешь, - хозяин каравана повернулся к Хранителю, - хозяйка города ничего не замышляет против нас? Я понимаю: если бы она хотела, то уже выполнила задуманное. У нее была такая возможность. И, все же...
   -Она ничего не сможет сделать каравану, - спокойно проговорил Гор. - Даже если захочет.
   -Почему? Потому что ты могущественнее ее?
   -Атен! - его помощник недовольно поморщился. - Да какая разница! Два мага никогда не будут сражаться! Боги не позволят этому произойти! Потому что сила каждого слишком ценна для замерзающей земли!
   -То маг, а то... магиня!
   -Когда дерутся два волка, - задумчиво проговорил Гор, - они могут и загрызть друг друга. Но волк и волчица, сколько бы ни рычали, как бы ни скалились, никогда не причинят друг другу вреда.
   -Сравнивать мага с волком... Это... не правильно... - замотал головой Атен. Конечно, сам наделенный даром мог говорить все, что угодно, но простым караванщикам тоже следовало понимать, что они слушают.
   -Правильно - не правильно - не знаю, - лицо Гора было напряжено, глаза чуть сощурены. - Но то, что мне еще доведется услышать ее рык - несомненно.
  

Глава 4

   Выбравшись из повозки, Мати с наслаждением потянулась, полной грудью втянула в себя сладковато-терпкий городской воздух, затем огляделась вокруг.
   "Странно. Толи это город такой удивительный, не имеющий приграничья, толи караван умудрился перепрыгнуть через большую часть оазиса, оказавшись сразу в его сердце..."
   Однако уже через мгновение раздумий, не принесших ей ответа, Мати махнула рукой:
   "А, какая разница!"
   Ей не хотелось ни о чем думать, беспокоиться.
   "Разве нельзя просто жить одним мгновением, не думая о том, что будет потом? Можно. А раз так..."
   Она прикрыла глаза, улыбнувшись, подставила лицо под нежное дыхание ветерка, наслаждаясь теплом.
   "Как же в городе все-таки хорошо! Сколько запахов, звуков... Один горьковатый. Так пахнет хвоя сосен и елей. Второй - терпкий. Это, наверное, древесный мох или лишайник. Третий - сладкий. Чуть подсохшая на ярком солнце трава..."
   Мати рассмеялась, вдруг вспомнив, как маленькой крошкой перепробовала множество всякой всячины. Она тянула в рот все, что попадало ей под руку, будь то вполне съедобная на вид ягода, зеленая трава, которая могла быть и мягкой, как шелк, и острой, словно охотничий нож, листья деревьев, цветы, даже черные хлопья земли или небольшие кругляши-камешки. И при этом - всякий раз крадясь к понравившейся вещице осторожно, на цыпочках, с опаской поглядывая по сторонам, чтобы никто не застукал ее за этим занятием и не шлепнул по руке, а то и губам, приговаривая: "Ты что делаешь! Выплюнь немедленно! Отравишься!"
   "А я так ни разу и не отравилась! - довольная, фыркнула Мати. - Просто удивительно! Вон Обжора. Стоило ему проглотить хотя бы что-то несъедобное - и пожалуйста! А я другая!"
   Конечно, были еще ягоды Кигаль, но это - совсем другое.
   -Привет!
   Повернувшись на полный веселого задора оклик, Мати увидела ватагу своих приятелей. Близнецы - Умник и Непоседа, - Обжора, Сероглазка, Снежинка. Всего каких-то пара мгновений, и они, переговаривавшиеся между собой, время от времени прыская в рукав от смеха, стояли рядом с ней.
   -Привет!
   -Ты что вчера не пришла? - Умник смотрел на нее, чуть наклонив голову. - Мы ждали весь день!
   -И, между прочим, отложили ради тебя на потом, наверное, лучшую из придуманных нами игр! - поспешил поддержать брата Непоседа.
   -Ну, думаю, вы нашли, чем заняться, - фыркнула Мати.
   -Не благодаря тебе!
   -Ладно вам! - встала между ними Сероглазка. - Набросились все на одну!
   -Ну да! Бедняжка! - Непоседа скорчил такую смешную рожицу, что все прыснули со смеху. - Да у нее такой язычок, что, дай ей волю и хотя бы одно мгновение тишины, она бы давно заткнула нас за пояс!
   -Всегда готова!
   -Вот-вот! Слышала?
   -Ну что, - Умник повернулся к Мати, - ты больше не играешь в "это я не помню, это я не знаю... "?
   -Нет, конечно! Глупо тратить драгоценное городское время на всякую ерунду!
   -Вполне разумный подход, - одобрительно кивнул Умник.
   -Кстати о городе, - Непоседа чуть оттеснил брата, перетянув на себя внимание своих приятелей. - Ты уже говорила с отцом?
   -Нет, - она широко зевнула, - я только что встала.
   -Соня! - не прекращая жевать огромное красное яблоко, прочавкал Обжора.
   -Так ты ничего не знаешь! - вскричал Непоседа, весьма обрадованный этим фактом. Но, хотя ему, наверное, больше, чем кому бы то ни было хотелось рассказать подруге последние новости, его с вероломной жестокостью лишили этой возможности. В то время как он держал значительную паузу, с совершенно детской непосредственностью вместо него заговорила Сероглазка:
   -Представляешь, у них, оказывается, Хранительница! Наделенная даром! Женщина! Магиня!
   -М-м! - зло бросил ей Непоседа. - Это была моя история!
   -Но почему? - девушка смотрела на него с совершенно искренним непониманием.
   -Да потому что ты знаешь лишь то, что рассказали тебе мы с братом!
   -А вам рассказал отец. Так что эта история настолько же ваша, как и Лони! - попытался осадить его Обжора. Но с большим толком можно было бы пытаться остановить метель.
   -Во-первых, она не "Лони"! Так ее зовут взрослые! Для нас же она - Сероглазка! И ты нарушаешь наш закон, называя ее так же, как они...
   -Ладно, пусть Сероглазка, - юноша покосился на подругу, добавив: - Если она не против.
   -Не против! - решительно ответил за девушку Непоседа. - А, во-вторых, история принадлежит тому, кто принес ее в круг! А это сделали мы с братом! Нам и рассказывать!
   -Ну и рассказывай, - обиженно поджала губы Сероглазка. - Раз для тебя это так важно! Я ведь ни на что и не претендую! Просто ты молчал, а я сказала...
   -Вот именно - "сказала"! И что мне теперь рассказывать?
   -Значит, - Мати решила положить конец этому нелепому спору, - это город Хранительницы, а не Хранителя? Поразительно!
   -Вот именно! Такого не было со времен легенд! Женщина - и наделенная даром! Вот ты, - Непоседа повернулся к невысокой беловолосой Снежинке, - представь себе на мгновение: ты - Хранительница!
   -А что? - чуть смущенная тем, что вдруг оказалась в центре внимания, пожала плечами та. - Я постаралась бы быть хорошей Хранительницей.
   -Ты бы не смогла! - заявил Непоседа голосом, не допускавшим никаких возражений.
   -Почему это? - не столько обиделась, сколько расстроилась та.
   -Да потому что Хранитель должен быть сильным, властным, решительным, а ты... Ты слишком добрая.
   -А доброта что, помеха? - спросила Мати.
   -Смотря какая. Та, которая просто есть в сердце, занимая в нем крошечный кусочек - нет. А та, которая владычит над всеми, подчиняя себе даже разум - еще какая! Нельзя править, сочувствуя всем вокруг. И вообще... И вообще, что я тебе все это объясняю? - он взглянул на подругу с удивлением, даже непониманием. - Ты ведь сама все знаешь!
   -Да?
   -Вот именно! Только не говори, что это не так! Хватит твоих вчерашних странностей!
   -Действительно, Метелица, - поддержал брата Умник, - если вчера твое чудачество было новым и потому - довольно забавным, то теперь - сплошное занудство!
   -Метелица... - чуть слышно прошептала Мати, прикусив губу. Нет, она, конечно, предполагала, что, когда у всех вокруг прозвища, то у нее должно быть тоже, однако... Метелица... Как богиня снегов. Это было... нескромно. Но как же приятно!
   -Что ты там опять шепчешь себе под нос? - недовольно нахмурился Непоседа.
   -Ты плохо себя чувствуешь? - взволнованно спросила Сероглазка.
   -Нет, она продолжает дурачиться, хотя сказала, что забыла о вчерашней игре!
   -Может, я на самом деле что-то забыла, - Мати глянула на него с вызовом. - Все забывают. А я что, не могу?
   -Ладно вам, не ссорьтесь! И вообще, не знаю, как вам, а мне надоели слова! Я хочу веселиться!
   -Это правильно, - одобрительно кивнул Умник.
   -Ну-с, и с чего начнем? - Непоседа от нетерпения стал переступать с ноги на ногу. Ему хотелось немедленно броситься вперед, взяться за дело, в общем, с головой закапаться в жизни.
   -Так... - Мати огляделась вокруг. - Это ведь город, верно? Только слепой, глухой, немой и к тому же круглый дурак не найдет, чем бы себя здесь занять... Главное понять, чего мы хотим.
   -Повеселиться! - переглянувшись, дружно ответили все.
   -Других предложений нет и быть не может! - подытожил Умник.
   -Повеселиться - это хорошо... Но мне кажется... Это ведь необычный город, я правильно поняла?
   -Город Хранительницы? Необычнее некуда, - с готовностью подтвердил Умник.
   -А раз так, - продолжала Мати, - нужно извлечь из этого наибольшую для себя выгоду.
   -Как это? Предложить родителям помочь торговать? - близнецы смотрели на нее с непониманием.
   -Можно было бы, - Обжора пожал плечами. - Для разнообразия, - однако, было видно, что ему эта идея не особенно понравилась.
   -Нет, я о другом, - почувствовав, что остальные думают так же, мотнула головой Мати. - Почему бы ни придумать... Что-нибудь особенное, запоминающееся.
   -Точно! - Непоседа подхватил ее идею даже быстрее, чем начал понимать, в чем она заключается. - И не только чтобы нам самим хотелось вспоминать об этом, но и чтобы другие, хотя бы эти самые горожане, тоже запомнили нас!
   -Оно, конечно, хорошо, - Умник был куда осторожнее, хотя и его глаза уже горели задорными огоньками, - но что бы нам такого придумать?
   -Почему бы вам с Непоседой не взять это на себя?
   -Что? - брови Умника удивленно приподнялись.
   -Ну-ка, ну-ка, - его же брат схватился за эту мысль, как за караванную цепь в метели. - Придумать нам, не тебе? А что, занятно. Все, что угодно? И потом не будешь говорить, что мы выбрали что-то не то?
   -Буду, - улыбнулась ему Мати, - если вы придумаете что-то не то. Так что вам будет лучше постараться.
   -Мы постараемся, - Непоседа потянул брата за собой. - Пошли! Есть что обсудить!
   -А сам не можешь?
   -Только безумцы говорят сами с собой.
   -Я имел в виду - придумать.
   -Мы братья и должны быть вместе. И, потом, если я буду один, кто скажет мне, хороша задумка или нет? Так что, как не верти, ты мне нужен!
   -А если я не хочу ничего придумывать?
   -Лень тебе, что ли?
   -А если и так?
   -Все, хватит! - резко прикрикнул на брата Непоседа. - Пошли! И без разговоров!
   -Пошли так пошли, - вздохнув, Умник двинулся вслед за ним. На мгновение обернувшись к друзьям, он развел руками, словно говоря: "Ну что я могу поделать? С упрямыми не спорят!"
   -А что делать нам? - когда близнецы ушли, спросил Мати Обжора.
   -Вам? - девушка задумалась. - Вам... Осмотритесь пока вокруг. Что там да как... Может, что интересного найдете. А главное... Вот что! Покрутитесь вокруг храма. Но осторожно, не обращая на себя внимания. Хорошо бы узнать, чего ждать от этой... Хранительницы. Чего она от нас хочет?
   -А почему она должна? - сделав удивленные глаза, спросила Снежинка. - Она - хозяйка города, а мы - дети каравана.
   -Да не от нас, а от нас!
   -Как это?
   -От всего каравана, вот как!
   -А-а... А это зачем?
   -Не знаю! Но хочу узнать! Потому что ей точно что-то нужно! У меня такое предчувствие...
   -Предчувствие? Как у хозяина каравана? У тебя тот же дар, да?
   -Дар или не дар, - косо глянув на собеседников, проворчала Мати, - не знаю. А вот что тут что-то замышляется - предполагаю.
   -Да ладно, Метелица, - небрежно махнул рукой Обжора, как раз дожевавший яблоко и потому внимательно оглядывавшийся вокруг в поисках еще чего-нибудь съедобненького, - не переживай. Мы все разведаем, будь спокойна!
   -А ты? - спросила Сероглазка. - Что будешь делать ты?
   -Поспрашиваю отца.
   -Только осторожно! Если он заразится твоим беспокойством - будь уверена, засадит нас в повозки и носа не позволит из них высунуть!
   -Это точно. С ним нужно вести себя так, словно идешь по краю трещины.... А прежде переговорю с Гором.
   -О чем? - тотчас воззрились на нее четыре пары любопытных глаз.
   -Об этом городе. Он все-таки маг и должен знать то, чего не знают остальные... И еще кое о чем...
   -Ладно, мы пошли, - с трудом подавив страстное желание задать еще с десяток вопросов, они поспешили заняться делом, раз уж оно у них было.
   Мати тоже не осталась на месте. Быстро оглядевшись вокруг, она нашла взглядом повозку Хранителя каравана и тотчас направилась к ней.
   На подступах к ней девушка вновь столкнулась с Ри.
   -Ты?! - не столько удивилась, сколько разозлилась она.
   "Ну вот, снова здорово! - в ее памяти, походившей на белый свиток, на котором только-только успели нарисовать первые символы-слова воспоминания минувшего дня занимали первое и, в сущности, единственное место. - Мало мне было этих препирательств вчера! Сейчас опять начнется: "Ты куда?" Ну, ни дурак ли? - ей самой этот вопрос казался почти таким же глупым, как если бы караванщик спросил ее: "Ты кто?" - Тень луны! - но если вчера она чувствовала себя как-то неуверенно, то теперь ее просто распирало от внутренней силы и решимости. - Ну я ему покажу!"
   -Уйди с дороги! - Мати стала надвигаться на него, наклонив голову вперед и яростно сверкая глазами из-под нахмуренных бровей. - Я не собираюсь ничего тебе объяснять! И спрашивать у отца разрешение тоже не собираюсь!
   -Но... - страж попятился под ее напором. Его взгляд метался от одного караванщика к другому в поисках союзника, но те, посмеиваясь, лишь качали головами, в полголоса переговариваясь между собой. В их взглядах читалось восхищение: "Вот дает девчонка!"
   -Мати, ты не должна... Это не правильно... - Ри все же предпринял беспомощные попытки остановить ее, хотя и прекрасно понимал, что легче заставить остановиться разбушевавшиеся ветра.
   -Пропусти ее, страж, - донесся до него негромкий голос мага, показавшегося у отдернутого полога повозки.
   Ри облегченно вздохнул. Разрешение было получено, порядок соблюдет. И, прекратив всякое сопротивления, страж ретировался под смех окружающих, нашедших это маленькое происшествие самым забавным случаем, произошедшим с момента прихода каравана в город.
   Но Мати ничего этого не видела, не слышала. Едва препятствие исчезло с ее пути, она бросилась к магу:
   -Гор!
   -И тебе доброго утра, малыш, - улыбнулся ей Хранитель.
   -Да, доброго утра... - быстро, словно на бегу, бросила она, а потом спросила: - Ты сейчас не очень занят? Мы можем поговорить?
   -Конечно, - он двинулся, собираясь спрыгнуть в снег, но Мати остановила его:
   -Не надо, - девушка небрежно махнула рукой, - можно поговорить и так, - она сама чувствовала, что в каждом ее слове, каждом жесте просто сквозила какая-то высокомерно-снисходительная небрежность. Однако, хотя разумом она понимала, что нельзя так вести себя с взрослым человеком, тем более - магом, ничего с собой сделать не могла. - Ты сиди. Раз у тебя нога болит.
   Он быстро взглянул на нее. В его глубоких черных глазах зажглась печаль. Однако и на этот раз маг, промолчав, лишь чуть качнул головой. Она же, ничего не замечая, продолжала с безразличной легкостью:
   -А я постою рядом. Ничего, не замерзну. Все-таки, город, не снега... Да и, потом, у меня к тебе только один вопрос. Который волнует всех, - говоря это, она скользнула быстрым взглядом по шедшим рядом караванщикам, - однако, другие почему-то предпочитают молчать. Но я - не другие. Так что... Этот город. Что с ним не так?
   -Не так? - маг удивленно глянул на нее.
   -Не в порядке, не правильно, не-так-как-обычно! - на одном дыхании выпалила Мати, нахмурив лоб, недовольная тем, что вынуждена терять время на нелепые объяснения.
   -А почему ты решила...
   -Потому что! - всплеснув руками, прервала его девушка. - Это ведь город Хранительницы! И не говори мне, что я ошибаюсь, потому что я точно знаю - это правда!
   -Ты права, городом управляет женщина.
   -И? Боги не наделяли женщин даром со времен легенд. Почему на сей раз Они изменили заведенный порядок вещей?
   -Это ведомо лишь Им.
   -"Спроси Их, если тебе так интересно", ты это хотел сказать? А ведь ты - Хранитель каравана. И должен заботиться о нашей безопасности. Тебе следовало бы знать...
   - Сам по себе этот город не опаснее камня мостовой под нашими ногами.
   -Ага, пока не найдется рука, которая вставит его в пращу!
   -Если кто и способен это сделать...
   -Так, понятно, - тотчас, ощутив нервозный укол беспокойства, прервала его Мати. - Значит, мне не о чем беспокоиться?
   -От постоянного беспокойства не бывает ничего хорошего. Только нервные срывы. Но будь осторожна.
   -Зачем, если... - она не успела закончить свой вопрос.
   -Гор, как ты считаешь... - к ним подошел хозяин каравана. Атен был так глубоко погружен в свои мысли, что не сразу увидел дочь, а когда заметил, пронзил настороженным взглядом: - Так...
   -Я уже ухожу, - Мати даже улыбнулась - чуть-чуть, одними губами, тая свою радость. О да, ей совсем не хотелось продолжать разговор, который, волей мага, зашел совсем не за тот горизонт, за который стремилась заглянуть девушка. Она уже повернулась, но в последний миг задержалась, словно что-то вспомнив: - Да, раз уж вы оба здесь. Не знаю, чей там приказ исполняют дозорные и кто может его отменить, так что вы уж оба скажите им, чтобы не вставали на моем пути! - и, гордо выпрямив спину, с видом повелительницы земли девушка зашагала прочь, не обращая внимание на шепот за своей спиной.
   -Метелица! - она успела сделать всего несколько шагов и еще не отошла от разговора с магом, а особенно - мыслей о нем, и потому нервно вздрогнула, услышав окрик.
   Она сама не знала, кого думала увидеть. Может быть, демонов, но это оказались всего лишь Сероглазка и Снежинка. Еще мгновение - и юные караванщицы стояли возле подруги. Их глаза возбужденно горели, дыхание было быстрым, взволнованным.
   -Ты и представить себе не можешь, что случилось! - восхищенно воскликнула Сероглазка.
   -Судя по твоему виду - ничего плохого, - пробормотала Мати, но слишком громко, чтобы не быть услышанной.
   Девушка нахмурилась, недовольно поджала губы:
   -Почему сразу плохое? И вообще - чего о нем вспоминать? Сразу же настроение портится!
   -Да ладно тебе, - небрежно махнула рукой Мати.
   -Не "да ладно"! - поддержала подругу Снежинка. - Мы бежали к тебе, чтобы поскорее поделиться радостью, а ты все испортила!
   -Ну хорошо, хорошо! Да, я такая вот плохая!
   -И вредная, - добавила Сероглазка, однако, недовольные морщинки исчезли с ее лба, губы стали мягче.
   -О какая вредная! Просто жуть! - Мати быстро училась. Она поняла, как нужно вести себя со спутницами, чтобы не потерять их: с одной стороны - легко и свободно, с другой - не думая о том, что обидит кого-то своими словами, потому что почти всегда как думаешь, так оно и получается.
   -Ну ладно, - с наигранным великодушием проговорила Снежинка, - мы тебя прощаем!
   -И все расскажем.
   -Хотя ты заслужила лишь наше прощение - и только.
   -Ну что, навеселились? - Мати уперла руки в бока.
   -Уже почти.
   -И я могу надеяться, что услышу принесенную вами весть еще в этой жизни?
   -В легендах говорят: "Если хотите, чтобы вас выслушали, сперва заинтересуйте собеседника".
   -Хватит! - Мати нахмурилась. Она любила смеяться над другими, но что хорошего в том, когда смеются над тобой?
   -Ну, хватит, так хватит, - испугавшись, что перегнули палку, поспешно согласились ее подружки. - Однако когда ты услышишь нашу новость, то поймешь, что она стоит того, чтобы загореться ею!
   -Я уже так загорелась, что скоро просто сгорю!
   -Ладно, ладно! Хранительница города открыла для нас храм!
   -Мы можем войти в него, когда захотим!
   -Но только сегодня! - заговорили они, перебивая друг друга.
   -И мальчишки, конечно, сразу же полезли внутрь!
   -Глупо было ждать от этих непоседливых торопыг другого!
   -А мы побежали за тобой!
   -Видишь, какие мы верные подруги!
   -Да! - усмехнувшись, хмыкнула Мати. - Я вам так благодарна за это, так благодарна...
   -Метелица, перестань, а? Хватит уже! Мы ведь больше не шутим, мы серьезно говорим, и... - они были готовы заплакать оттого, что все получалось не так, как им хотелось. -Лучше пойдем, заглянем в храм!
   -Может быть, чуть попозже... - если честно, Мати совсем не хотелось никуда идти.
   -Да ты что! - вытаращили на нее глаза караванщики. - Как можно отказываться от такой возможности!
   -Ну... - она пожала плечами. - В конце концов, это не так уж и интересно. И вообще, что мы там не видели?
   -Ничего! - вскричали они в один голос. Потом Сероглазка продолжала: - Мы ведь никогда в жизни не бывали в храме! Чужаков же не пускают туда! - а потом они, подмигнув друг другу, подхватили Мати под локти: - Пойдем!
   -Куда вы меня тащите? - та еще пыталась упираться.
   -Куда-куда, в храм конечно!
   -Мы не хотим, чтобы ты потом всю жизнь сожалела о том, что не заглянула в святилище и донимала нас своими стонами и вздохами типа: "Ах, почему вы меня не убедили!"
   И Мати ничего не оставалось, как сдаться. В конце концов, ей и самой было любопытно.
   "Интересно, здесь храм выглядит так же, как в реальном мире? Или он другой? Такой же непохожий, как все остальное?"
   Стоило ей подумать об этом, как девушка перестала упираться.
   Когда они поднялись на храмовый холм, там, тихо перешептываясь, стояла довольно большая группа караванщиков, над которыми, словно олень-вожак над табуном, возвышался Лис.
   -Ой, мамочки! - прошептала Снежинка, втягивая голову в плечи. Увидев родителей, она не нашла ничего лучшего, как спрятаться за спину подруги: - Сейчас мне достанется! Никто же не разрешал уходить от повозок!
   -А мне-то как влетит! - Сероглазка тяжело вздохнула. - Родители велели разложить ткани. Я же к ним даже не прикоснулась, - она обернулась назад, чтобы бросить взгляд на застывший внизу караван, который с высоты холма казался маленьким, словно нарисованным на картинке в старой книге.
   -Что, решила вернуться? - спросила ее Мати, которой было все равно, разозлится отец или нет. Потому что на самом деле это был не ее отец, а лишь его тень. Впрочем, она бы и настоящего отца слушать не стала.
   Сероглазка же неуверенно мялась на месте, глядя то назад, то вперед.
   -Не знаю... Мне так хочется побывать в храме! Увидеть, что там... Ну хотя бы одним глазком взглянуть! И... - наконец, она приняла решение. - И пусть потом меня наказывают! Главное, будет что вспомнить!
   -Тогда пошли, - теперь пришла очередь Мати тянуть подруг вперед.
   И, с опаской поглядывая на, казалось, всецело занятых обсуждением какого-то общего вопроса взрослых, девушки осторожно, стараясь двигаться беззвучно, подошли к вратам храма. Створки были приоткрыты, замершие у них воины расступились. Нужно было лишь мгновение, чтобы юркнуть внутрь. Но именно его им не хватило.
   -Так! - донесшийся до их слуха голос Евсея заставил всех троих втянуть головы в плечи. Помощник хозяина каравана огляделся вокруг и тотчас его взгляд упал на трех подруг.-Так! - повторил он с еще большей твердостью. - Хорошо, что вы здесь.
   -Хорошо?! - Снежинка и Сероглазка были так удивлены, что забыли о своем страхе. Даже у Мати, которой, в общем-то, было все равно, брови поползли вверх.
   -Да, - мужчина чуть наклонил голову, не спуская с девушек пристального взгляда чуть сощуренных глаз, - потому что это значит, что вы не там, - он махнул рукой в сторону храма.
   -А-а...-с разочарованием протянули те. Они тяжело вздохнули. - И что теперь? Нам идти к повозкам?
   -Чтобы когда нас не будет вернуться? Вы ведь все равно полезете внутрь. Из любопытства.
   -Как будто вы собрались здесь не для того, чтобы войти в храм! - фыркнула дочь хозяина каравана.
   -Мати, что ты там бормочешь?
   -Да так, ничего... Мы можем идти?
   -Вместе с нами.
   -Что? - она не поняла его.
   -Вы войдете в храм вместе с нами. Если обещаете всегда быть на глазах у кого-нибудь из взрослых.
   -Да, конечно! - воскликнули в один голос Снежинка и Сероглазка, которые были просто счастливы, хотя еще и до конца не верили в свое счастье.
   -Так, во всяком случае, мы можем быть уверены, что с вами ничего не случится.
   Взрослые закивали, соглашаясь с его решением. Это маленьких детей можно постоянно держать за руку, даже закрыть в повозке, будучи почти уверенным, что там они и останутся до самого возвращения. С подростками все не так. И иногда не достаточно только приказывать. Нужно идти на уступки... Как в этот раз.
   А потом они все вошли в храм.
   -Ух ты! - прошептала Снежинка, в то время как ее подруга, затаив дыхание, смотрела вокруг. Даже у Мати затрепетала душа, а пальцы рук, прежде чем нервно сжаться в кулак, дрогнули.
   Внутреннее убранство храма завораживало. Высокие стены были покрыты раскрашенными яркими насыщенными красками барельефами, которые придавали изображенным на них картинам объем и жизнь. Пол, состоящий из отполированных до блеска камней, не просто отзывался гулким голосом-эхом на каждый шаг, но и отражал все, возвышавшееся над ним, являя собой тонкую затуманенную грань между двумя мирами - верхним, существующим, и нижним, зеркальным.
   У дальней стены возвышались статуи воинов. Застыв неподвижными изваяниями, они смотрела на всех входивших в храм внимательными, чуть прищуренными глазами. На воинах были беленые длинные - по середину бедра - рубахи, поверх них - тяжелые доспехи из металлических пластинок. К толстому кожаному поясу крепились длинные богато украшенные ножны, на щиколотках босых ног поблескивали золотые шнурки, концы которых были вдеты в бусины-талисманы.
   Конечно, в обычной жизни воины одевались куда скромнее. В конце концов, их работа была не всегда чистым делом. В бою всякое бывало, а капли крови на белой тунике слишком заметны, золото слишком мягко, чтобы защитить от удара копья... Но, с другой стороны, храм - святое место, куда стремятся войти в лучших одеждах.
   -Великие боги!-сорвалось с губ Лиса.
   -Что? - насторожившись, караванщики остановились, все, как один повернулись к нему.
   -Да они не живые! Эти стражи каменные!
   -Нет! Этого не может быть! - не поверили ему караванщики, но их взгляды, устремленные на воинов, стали внимательнее. И спустя какое-то время они обнаружили то, что прежде не замечали.
   Лица стражей были неподвижными масками, на которых не вздрагивал ни один мускул, даже веки не шевелились. Грудь не приподнималась.
   -Живые или нет, они бездыханны, - прошептал Вал.
   -Это статуи, - Мати лишь скользнула по ним взглядом и отвернулась в сторону.
   -Ты что?! - зашикали на нее Снежинка и Сероглазка.
   -А что? - та лишь пожала плечами. - Если не верите, подойдите и потрогайте.
   -Нет! - девушки даже попятились. - Так нельзя! А если ты ошибаешься, и они живые?
   -Схватят вас за руки и будут держать, пока не придут служители! ...Да что вы, в самом деле, сами не видите, что ли?
   Тем временем несколько караванщиков, те, кто был посмелее, подошли к стражам.
   -Действительно статуи! - с еще большим восхищением воскликнули они, делясь с другими своим открытием.
   -Но какой искусный мастер мог сотворить такое чудо?! Это же... Каждая черточка, морщинка... А бороды, бороды и усы! Каждая волосинка видна!
   -Я еще миг назад был готов поклясться, что их зрачки двигаются, следя за нами... Какой камень способен так передать жизнь!
   -Должно быть, тут не обошлось без чуда, - караванщики смотрели на изваяния даже с большим уважением, чем глядели бы на обычных людей.
   -Если бы боги вложили в эти творения рук человеческих душу и дух, они бы ожили...
   -Интересно, что же ждет нас дальше, если уже первый шаг по земле храма открыл такие чудеса?
   Стоило кому-то из караванщиков произнести эти слова, как все, не сговариваясь, в едином порыве поспешили к внутренним вратам - золотым, покрытым чеканками и инкрустированным драгоценными камнями, каждый из которых, по своему неповторим, привлекал к себе взгляды тех, кто мог назвать им цену.
   Взрослые уже входили в следующий зал, а Снежинка с Сероглазкой только-только справились со своим страхом и осторожно, на цыпочках приблизились к воинам, остановились в шаге, с опаской поглядывая на них, подались вперед...
   -Да, верно... - вынуждены были они признать правоту подруги. - Кто бы мог подумать - статуи!
   -Метелица, а как ты узнала, что они из камня? Тебе рассказал Гор? А он как узнал? Он же говорил, что никогда не переступал храмовой черты, и...
   -Я знаю, - спокойно проговорила Мати, - потому что и раньше заглядывала в храмы, - она была так занята рассматриванием фресок, что забыла об осторожности, когда же поняла, что сказала лишнее, прикусила язык.
   -Когда? - подруги вряд ли поверили бы ей, но они просто не видели другого объяснения.
   -Во сне! - бросила Мати, прячась от дальнейших расспросов за этим легким ответом как за пологом повозки.
   -А-а-а... - ее спутницы понимающе закивали головами. Да, конечно, всем время от времени снятся удивительные сны. - И что, в твоем сне храм был точно таким же?
   -Я видела несколько храмов.
   -Даже не один! Вот здорово! - прервала ее Сероглазка.
   -А почему ты нам ничего не рассказывала об этом? - Снежинка глядела на нее, не скрывая обиды. - Ты должна была. Мы же всегда сразу же говорим тебе, когда нам снилось что-то особенное, запоминающееся!
   -Я... Не могла.
   -Почему?
   Мати молчала, не зная, что сказать в ответ. Она старательно придумывала такую ложь, которая была бы ближе всего к правде, так что в нее можно было бы поверить. Но у нее ничего не получалось.
   И тут ей на помощь пришла Сероглазка.
   -Госпожа Айя запретила тебе, да? Она наложила печать молчания на твои губы?
   -Угу, - поспешно кивнула Мати.
   -А теперь, когда мы все узнали сами, сняла? ...И что те храмы? - продолжала расспросы Снежинка. - Они похожи на этот? В них были такие же воины?
   -Да. Воины такие же. А вот фрески другие.
   -Фрески? Какие фрески? - ее спутницы огляделись, только теперь обращая внимание на рисунки, покрывавшие стены храма. На которые они прежде, засмотревшись на каменных стражей, просто не обратили внимание. - Они... Они тоже как живые.
   -Вон тот... парень. Кажется, он смотрит прямо на нас.
   -Да, и смеется.
   -А этот старик с ним рядом серьезный, даже мрачный.
   -Он глядит вокруг с таким видом, словно ищет нарушителей закона.
   -Этот парень - великий Гамеш, - между прочим обронила Мати.
   -Ой! - вскрикнула Снежинка, закрыв руками рот.
   Сероглазка внимательно взглянула на подругу, стремясь убедиться, шутит та или говорит всерьез, потом повернулась к фрескам.
   -А на троне тогда кто?
   -Гамеш.
   -Ты еще скажи, что и старик - тоже он!
   -Да.
   -Но как такое возможно! Я не знаю ни одной легенды, где великий царь встречался бы с самим собой!
   Мати кивнула, соглашаясь с подругой, затем негромко проговорила:
   -Вот именно. А на фресках в храме можно изображать только сцены из легенд.
   -Да какая разница! - всплеснула руками Снежинка. - Картинки и есть картинки! - она потянула подруг к внутренним вратам. - Пойдемте, нужно догнать остальных!
   -Сначала следует разобраться, - Мати не хотела уходить, не получив ответ
   Сероглазка нахмурилась, сосредоточенно обдумывая увиденное и услышанное.
   -Знаешь, Метелица, это, конечно, хорошо - понимать, - спустя какое-то время проговорила она. - Но... Мы ведь всего лишь караванщицы. Не служительницы, даже не горожанки. Так что... Давай оставим эту бесполезную затею.
   -Да что тут вообще понимать! Главное увидеть!
   -Это храм, а не... - все еще пыталась переубедить их Мати.
   -Ну и оставайся тут! - Снежинка не могла больше ждать. И дело было не только в любопытстве. - А я пойду! Пока родители не хватились меня! И не выпроводили вон! - она побежала к внутренним вратам, лишь возле самых створок обернувшись к Сероглазке: - Ты со мной?
   -Да, - и она повернулась к Мати, ожидая ее решения.
   -Я... Мне нужно... Здесь... - она была не в силах оторвать взгляд от фрески.
   -Метелица, - Сероглазка нахмурилась. - Это не правильно. Ты не должна оставаться одна. Мы не можем бросить тебя...
   -Родители убьют меня! - чуть не плача прошептала Снежинка.
   -Все в порядке. Вы и не бросаете меня. Я... Я просто... В общем, я догоню вас. Идите!
   -Ты уверена?
   -Конечно.
   -Пошли, - Снежинка схватила подругу за руку, потащила за собой, - пока нас не хватились...
   -Будь осторожна! - бросила через плечо Сероглазка, и девушки исчезли за створками врат.
   И как только их голоса стихли, от стены отделилась тень.
   -Ой! - увидев ее, Мати шарахнулась в сторону, хотя скорее от неожиданности, чем от страха.
   -Тише, дитятко, тише, - проговорил мягкий женский голос. А через миг девушка уже увидела, что пришедшая - не демон и не призрак, а невысокая сухенькая старушка в одеждах служительницы. - Не бойся меня. Я не хотела тебя напугать, нет! Только поговорить...
   -Я... - Мати сглотнула комок, кашлянула, прочищая горло. - Я не испугалась. Ну... Почти. Просто... Все случилось так вдруг...
   -Да, деточка, прости, я понимаю, порядочным людям не следует появляться столь внезапно, словно демонам или теням. Однако... Ты была так увлечена разговором, что не заметила...
   -Да, - Мати кивнула. Пусть так. Не заметила. Она сама во всем виновата. Лишь бы чужачка оставила ее в покое.
   "Хотя, нет, - подумав мгновение, она, чуть прищурившись, взглянула на горожанку. - Раз она появилась в моем сне, значит, так нужно".
   -Эти фрески, - старушка окинула взглядом стены. -Они заинтересовали тебя? Почему?
   -Они не обычные.
   -Как и статуи. Особенные, живые... Обычно гости храма слишком увлекаются лицезрением стражей, чтобы обратить внимание на что-то еще...
   -Стражи - они и есть стражи. И больше ничего. Они призваны защищать... Служительница, а от чего можно защищать в храме, в который не может проникнуть зло?
   Старушка улыбнулась, ее глаза блеснули.
   -Поймала меня! Молодец! И от чего, ты думаешь, они защищают?
   -Сначала нужно понять, что, - Мати огляделась вокруг. - Если бы сокрытое в следующем зале, то они стояли бы у внутренних врат... И вообще, на пути, а не в стороне. Мастер, который создавал такое чудо, был великим человеком. И все бы предусмотрел.
   -Так-так, молодец, продолжай.
   -Значит, они охраняют что-то, находящееся в этом зале. А здесь ничего нет. Ничего, кроме них и фресок. Значит...
   -Фрески?
   -Да.
   -И от чего их нужно охранять? - старушка улыбнулась. - Мастер что же, боялся, что гости растащат их по кусочкам, желая оставить себе что-то на память о храме?
   -Нет, конечно! Никто не осмелится пойти на такое святотатство!
   -Так в чем же дело?
   -Я думаю...
   -Говори, милая. Не бойся ошибиться в словах. В этом нет ничего страшного. Хуже оставаться с ошибкой в мыслях.
   -Я думаю, что стражи защищают фрески от чужих взглядов. Они привлекают все внимание к себе. И гости, отмечая красоту фресок, не обращают внимание на то, что на них изображено.
   -Но зачем?
   -Это не сцены из легенд.
   -А должны быть?
   Мати кивнула.
   -С чего ты взяла?
   -Так во всех храмах.
   -А ты бывала в других храмах?
   Мати снова кивнула.
   -И такие стражи обычно ставятся у трона Хранителя, - чуть слышно прошептала она, но служительница услышала ее и закивала:
   -Все так, все так... Милая, ты сказала своим подругам, что на этих фресках изображен великий Гамеш...
   -А это не он?
   -Ты сомневаешься?
   -Да нет, - просто она не любила, когда с ней говорили так настойчиво, давя.
   -Странный ответ. В нем и "да", и "нет".
   -Я всегда так говорю... - караванщика начинала злиться. - Я имела в виду...
   -Я поняла. Прости, если моя невольная улыбка обидела тебя. Ты еще так молода...!
   -Для чего-то - да, а для чего-то - уже нет, - с грустью опустила глаза девушка.
   Женщина не смогла сдержать смешка.
   -Прости, милая, но даже когда проживешь всю жизнь, думаешь, что самое главное впереди. Ты же еще ребенок! В моем возрасте нельзя не улыбнуться, слыша, как юность называет себя старухой!
   -Но это так.
   -Тебе открыты все пути!
   -Не все... - Мати говорила все тише и тише, словно боясь, что кто-то из спутников услышит ее слова. - Например, мне никогда не стать служительницей. Потому что я родилась в караване.
   -Подумаешь - родилась в караване! Когда боги выбирают своих слуг, Им все равно, чем занимаются его родители. Потому что служение - нечто большее, чем судьба. Это - предназначение.
   -Я не знала... - задумчиво проговорила Мати.
   -Если что-то подобное до сих пор никогда не происходило в вашем караване, это не значит, что такого не случалось никогда в мире.
   -Да...?
   "Стать служительницей... - сперва эта мысль показалась ей забавной. Но уже через мгновение, задумавшись, девушка начала думать иначе. - Где еще, как не в храме, я смогу научиться бороться с демонами?"
   -Когда идет речь о предназначении, - между тем, продолжала служительница, - ничего другое не имеет значение! А ты предназначена для служения!
   -Н-нет, - стрелки бровей сошлись на переносице, синие глаза глядели на собеседницу с недоверчивой подозрительностью.
   -Да! Да, милая! Это говорю тебе я, Арнин, жрица Эмигарда.
   -Но почему ты считаешь, что я...
   -Потому что эти фрески - испытание! Которое ты так блестяще прошла!
   -И что они обозначают?
   -Что обозначают? - старуха с осторожным интересом взглянула на нее.
   -Да. Три Гамеша.
   -В каждом из нас, - она говорила, не спуская внимательного взгляда с лица собеседницы, не желая пропустить не только случайно оброненное гостьей слово, но даже тень, набежавшую на черты, движение брови, вздох, сорвавшийся с губ, - живут трое. Душа - наивное и невинное детство, дух - сильная и властная зрелость, и плоть - слабая, но гордая старость. Юноша, мужчина и старик.
   -И еще трое - прошлое, настоящее и будущее... - прошептала Мати. Она начала понимать. - И еще - мечта, явь и сон... И еще... - умолкнув, она с опаской взглянула на служительницу, не сомневаясь: той не понравилось бы то, что чуть было не сорвалось с ее языка.
   -Продолжай, дитятко, не бойся, - старая женщина слушала гостья, затаив дыхание.
   -Да так, ничего, - она опустила голову на грудь, задумавшись.
   "О чем я вообще думаю? Чему удивляюсь? Три Гамеша рядом. Ну и что? Что это мне дает? - она вновь подняла взгляд на рисунок, покрывавший стены. - Начнем сначала. Это мой сон. Фрески -образ, загадка, которую я должна разгадать. Загадка... И ребенок, и взрослый человек, и старик... Все прошлом, настоящем и в будущем... В один и тот же миг..."
   Девушка болезненно поморщилась. У нее не было никаких мыслей по этому поводу.
   -Я... Мне нужно идти... - пробормотала она, спеша убежать от поражения.
   -Конечно, конечно, - жрица не удерживала ее. - Тебе нужно обдумать то, что ты узнала, понять... Милая, я не прошу у тебя клятвы, что ты не расскажешь никому о том, что узнала здесь...
   -Потому что знаешь, что я скорее нарушу клятву, чем выдам тайну, - она взглянула на старуху тем ледяным взглядом, под которым все обычно отворачивались, чувствуя непреодолимое желание закутаться с ног до головы в меховое одеяло. Та же, улыбнувшись, кивнула.
   -Приходи еще, дитятко. Когда захочешь. Мы поговорим о другом. В храме ведь не одна зала.
   -Их слишком много, чтобы обойти все за семь дней, - Мати нахмурилась. Ей это перестало нравиться. Как она сможет разгадать все тайны храма, если они такие сложные, а времени совсем мало?
   -Милая, ты что, еще ничего не знаешь?
   -Что? - тотчас насторожилась Мати. - Что я должна знать?
   Жрица медлила с ответом.
   -Вообще-то, - наконец, заговорила она, - тебе должны были сказать родители...
   -Мой отец - хозяин каравана.
   -А! Вот даже как!
   -Он слишком занят, особенно во время остановок в городе, чтобы найти время на разговор с дочерью, не первый день живущей в повозке невест.
   -А может быть, он и сам еще не знает... - пробормотала под нос старуха, словно говоря с самой собой. - Дамир - взбалмошная девчонка, даром что Хранительница. Торопится с тем, что могло бы обождать, и медлит, когда, казалось бы, дальше откладывать некуда...
   Мати слушала ее, приоткрыв от удивления рот и чуть отстранившись, будто боясь, что безумие старой женщины передастся и ей.
   -Что, милая? - видя, как в состоянии, близком к ужасу, округлились глаза собеседницы, спросила жрица.
   -Мне... Я... Наверное, мне следовало зажать уши, чтобы не слышать твоих слов. Но я думала, что ты отвечаешь мой вопрос, и... И, потом, я ведь не горожанка... - в конце добавила она, пожав плечами. На самом же деле ее сердце торжествовало: "Вот! Я - милая, а эта... ведьма - взбалмошная девчонка!" - эта мысль была ей почему-то особенно приятна.
   -Не привыкла, когда кто-то ругает Хранителя? Но, дитятко, ведь время от времени все люди ошибаются. И зачем служители, если не для того, чтобы указать хозяину города на его ошибки?
   -Не знаю... - Мати нахмурилась, чувствуя, что собеседница вновь подталкивает ее к той невидимой грани, из-за которой для нее уже не будет дороги назад. - Жрица, если та новость, которая еще не дошла до моего слуха как-то связана со мной, позволь мне узнать ее сейчас, чтобы я не терялась в догадках, выдумывая нереальные миры!
   -Неплохо сказано! - хмыкнула служительница. - Есть с чего начинать обучение... А чему-то и ты уже можешь поучить нас... Однако ты ждешь ответа... Что же, думаю, ничего страшного не случится, если ты узнаешь это уже сейчас. Дамир собирается объявить о своем решении разделить свою власть с Хранителем каравана.
   -Как это? Зачем? А если он не захочет?
   -Боюсь, я не многое могу объяснить тебе сейчас, поскольку остальное уже относится к тайнам, даруемым при посвящении... Скажу лишь, что у Хранительницы есть некоторые права, которые не даны Хранителям. И одно из них - право самой выбирать себе мужа во имя будущих детей.
   -Му-жа? - Мати оторопела. Ее душа металась, не находя места, сердце билось так сильно, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди, дышать стало трудно, будто в храме не осталось ни глотка воздуха, а стены так давили на плечи, что все, о чем она могла думать в этот миг - поскорее выбраться на волю из этой тесной пещеры! - Прости, - сорвалось с белых, как снег, губ. Она чувствовала себя так, словно ее вот-вот вывернет наизнанку.
   -Милая, - старуха не понимала, почему собеседница так странно восприняла ее новость,-это ведь значит, что все вы, весь ваш караван останется в нашем городе! И ты сможешь исполнить свое предназначение - стать служительницей!
   Но девушка не слушала ее. Она совершенно забыла о том, что все это происходило только во сне.
  
  

Глава 5

   "Гор, ты собираешься жениться на этой... - не найдя нужного слова, которое отражало бы всю ее ненависть к чужачке, девушка сплюнула: - ведьме?"
   "Нет, - недовольно поморщившись, мотнула она головой, - не так... Гор, ты знаешь, что Хранительница собирается выйти за тебя замуж? Она хотя бы спросила, согласен ли ты, или оставила на потом? А что? Брачная церемония - самое подходящее время для того, чтобы задать этот вопрос. В первый раз..."
   "Опять не то, - она с силой стукнула себя кулаком по ноге, - м-м!"
   Мати была просто в ярости. Ее переполняла злость. Злость на отца за то, что тот ей ничего не сказал. И не важно, что он скорее всего сам ничего не знал. Злость на Гора за то, что тот не заставил караван обошел стороной этот город!
   "Ну что ему стоило?! - она была готова заплакать от боли и обиды. - Ничего сложного! И вообще..."
   Она чуть ли не бегом спускалась с холма, вниз, к остановившемуся на главной площади каравану, на ходу придумывая слова для будущего разговора с магом. Пока вдруг не остановилась посредине своего пути. Тяжело вздохнув, она опустила голову на грудь, глядя на камни у своих ног. Подпнула один - и потом долго бесцельно следила за тем, как он летел вниз, спотыкаясь и сталкиваясь с другими камнями, поднимая волны пыли, пока не исчез из виду где-то в расселине.
   "Ничего у меня не получается, - Мати опустила руки. И зачем вообще пытаться, если она и так понимает, что все бесполезно? - Я не смогу его ни о чем спросить. Потому что... Потому что я не имею никакого права задавать ему такие вопросы. Ведь я не помолвленная. Не в этом мире. Потому что здесь не было Курунфа. Зато здесь есть этот город... Как бишь его? Эмигард. В котором мне предстоит прожить всю свою жизнь, забыв о дороге, о мечте, служа богам, тому, кого я люблю... и его жене... НЕТ!" - замычав от боли, она сорвалась с места, понеслась вниз, не разбирая дороги.
   Девушку совсем не заботило, что она могла споткнуться, упасть, расшибиться насмерть. Возможно, где-то в глубине души, полубессознательно, она хотела, чтобы все так и случилось, положив конец проблемам...
   "Так было бы лучше всего... - мелькнуло у нее в голове. - Конечно. Проблемы только от жизни. В смерти же все легко и просто..."
   "А еще лучше было бы расшибиться не насмерть, - мысленно продолжала она, - но достаточно серьезно, чтобы все вокруг забегали, запереживали..."
   Что же до разговора с Гором или кем-то другим...
   "Не стану я ничего говорить! Зачем? Так только хуже будет. И вообще... Ну что в этом плохого: остаться в городе, стать служительницей? Разве я не об этом мечтала?"
   Мати вновь остановилась, прикусив губу, оглянулась назад, на возвышавшийся над землей, уходя башнями в высокое синее небо, храм. И как она прежде не замечала, как он красив! Белоснежный, легкий, воздушный, словно вырезанный из пушистых облаков, он излучал такое тепло, что душа не могло не тянуться к нему. И даже сердце было готово признать: "Да, в нем есть что-то... Что-то очень доброе, близкое, что можно было бы полюбить искренне и на всю жизнь. Почти так же сильно, как Шамаша".
   Однако стоило ей вспомнить о Нем, как зубы так сильно впились в губу, что во рту стало солоно от привкуса крови. Лишь боли не было. Словно она вся ушла куда-то.
   "Подумай о себе! Хотя бы раз! И пусть другие заботятся о себе сами! Он - сильный маг. Даже если и не бог... Он могущественнее хозяев всех городов, через которые проходил караван, и уж конечно - правящей здесь магини. И пусть она имеет право настаивать на своем, какая разница? Законы городов, да вообще всего мира снежной пустыни всегда были для него чужими, и... Он сам говорил, что следует им только до тех пор, пока они не мешают его планами. А раз так... Ничто не остановит его. Если же он сам захочет остановиться... Значит, такова судьба. И даже лучше, если она определится сейчас ... Надо будет спросить жрицу, может ли служительница избрать для себя бога, а не богиню? Я бы тогда выбрала Шамаша. Ведь на самом деле я люблю именно Его, а не Гора... Да, может быть, что ни делается, все к лучшему..."
   Она повернулась, стала вновь карабкаться по склону холма наверх, к храму.
   Старая женщина ждала ее у врат, улыбаясь всем сердцем, всей душой, так что добрые огоньки лучились не только в глазах, на губах, но в каждой морщинке.
   Девушка остановилась перед жрицей, замерла, опустив голову на грудь, прошептала:
   -Прости меня, я вела себя как последняя дура, пробуя убежать от своего предназначения.
   -Все хорошо, милая, - ладонь теплом коснулась щеки, горячие, пахнувшие травами пальцы взяли молодую караванщицу за подбородок, поднимая голову. - Я знала, что ты вернешься.
   -Я не потеряла права стать служительницей, повернувшись спиной к этому пути?
   -Все происходит так, как должно. Жизнь - не более чем цепь испытаний. И, наверное, самое трудное среди них - исполнение мечты. Ведь этот миг представляется столь прекрасным, что хочется остановить время, заставить его заснуть, что боишься сделать хотя бы шаг, да что там шаг - и шевельнуться - а вдруг это все изменит? Забываешь о том, что позади - к чему минувшее, ведь там ничего не было. Не думаешь о том, что впереди. Зачем? Идти больше некуда. Больше не о чем мечтать.
   -Но ведь это глупо! Мечтаешь же не о том, чтобы мечта исполнилась... Вернее, не только об этом. Мечтаешь жить мечтой, давая ей возможность маленьким зверенышем расти в твоих ладонях... - глаза девушки устремились куда-то вдаль, на губы легла задумчивая улыбка. О да, она не сомневалась, что сумеет правильно распорядиться исполнившейся мечтой. И уж конечно не станет ее замораживать, обращая в мертвую холодную ледышку.
   А прошлое... Как можно забыть его, отказаться от всего? Ведь оно - не только часть мира снежной пустыни, но и ее самой. И...
   Мати вдруг окатило с головы до ног таким потоком ледяного ветра, что она поежилась, зубы застучались друг о дружку.
   -Служители... Они ведь отказываются от своего прошлого...
   -Зачем? - искренне удивилась старушка.
   -Ну... - девушка пожала плечами. - Потому что так нужно...
   -Нужно? Кому?
   -Богам. Ведь для того, чтобы служить Им, человек должен забыть о себе. А значит - и о своем прошлом...
   -С чего ты это взяла!
   -Ну... - она втянула голову в плечи, испугавшись: "Наверное, я сказала что-то не то," - Мне казалось... Я слышала...
   -Дитятко! Тот, кто говорил такое - не знает ничего, поскольку не только никогда не был служителем сам, но даже не разговаривал ни с кем из нас! Отказываться от прошлого! Да кому будет нужен тот, кто перестанет быть самим собой! Во всяком случае - не небожителям! Или у Них нет рабов-теней - тех, кто действительно отказался от всего, что было?!
   -Потому что умер, - прошептала девушка.
   Бровь старухи удивленно приподнялась:
   -Однако! Ты многое знаешь.
   -В снегах пустыни достаточно свободного времени. Хватает и на чтение, и на разговоры.
   -Хорошо. Тем легче и быстрее будет обучение.
   -И... И когда оно начнется?
   -Если ты готова - прямо сейчас.
   -Нет, - она мягко остановила ее, коснувшись холодными пальцами сухой морщинистой кожи руки.
   Старуха понимающе улыбнулась:
   -Действительно, такое решение не принимается без размышлений. Самый важный, ответственный шаг в твоей жизни. Ты должна к нему подготовиться.
   -Мне нужна неделя!
   Жрица удивилась, даже - как показалось Мати - расстроилась.
   -Так много? Но почему? Милая, чем дольше ждешь, тем больше сомнений в душе и боли в сердце...
   -Я знаю, - вздохнула та, - но так нужно, - она все еще надеялась, что произойдет чудо, однако не то, о котором говорила жрица города.
   -Что ж, - старой женщине ничего не осталось, как развести руками. - Хорошо. Раз ты считаешь, что так нужно.
   -Да.
   -Тогда возвращайся к своему каравану.
   -И я могу жить прежней жизнью? Словно ничего не случилось?
   -Это было бы весьма разумно. К чему другим знать о том, что еще не произошло? Ты ведь, надеюсь, умеешь хранить секреты?
   Молодая караванщица кивнула, тяжело вздохнув:
   -Я всю жизнь только это и делаю.
   -Ну, вот и славно! Раз так, приходи в храм через неделю. Я предупрежу стражу, чтобы тебя пропустили. И буду ждать.
   -Жрица, а мой отец... - неуверенно начала девушка.
   -Что с ним?
   -Ничего, все в порядке, хвала богам. Я просто хотела спросить, должна ли я буду сказать ему?
   -Мы же, кажется, договорились.
   -Конечно... Я... Я имела в виду - должна ли я буду сказать ему через неделю, когда мне нужно будет уходить в храм? Ведь... Ну... Мне бы хотелось с ним попрощаться...
   -Но разве у вас, в караване девушка не прощается со своими родителями, переходя в повозку невест? Из которой, если мне говорили верно, она выходит лишь женой.
   -Да, это так.
   -Тогда в чем же дело?
   -Я ведь еще не прошла испытание. И... У меня нет своей судьбы, а, значит, я не могу принимать решение.
   -Не прошла испытание? Но ты казалась мне достаточно взрослой...
   -Осталось совсем недолго, но... Но больше, чем неделя.
   -М-да... - старая женщина покачала головой.
   -Это может стать проблемой? - насторожилась Мати.
   -Не беспокойся, милая, - улыбнулась горожанка, однако при этом губы ее были поджаты, а черты лица напряжены, - все будет хорошо. Однако, ты права: нам придется все рассказать твоему отцу.
   -Для того чтобы стать служительницей мне потребуется его разрешение?
   -Не разрешение, нет. Ведь такова воля богов, а против Них не осмелится пойти ни один смертный. Но вот согласие... Без согласия не обойтись. Ну да это не проблема. Не переживай, милая. Я уже говорила: никто никогда не пойдет против воли богов. Дитятко, не думай об этом. Когда придет время, я поговорю с твоим отцом.
   -Я могу и сама...
   -Но ты ведь не полноправная. А раз так, нам придется делать все по обычаю - как когда мы берем в ученики детей. Прости. Конечно, ты уже взрослая, но...
   -Ничего, я понимаю. Перед законом я - ребенок, - она прикусила губу, думая: "А может так и лучше... Этот разговор с отцом... У меня ничего бы не получилось. Потому что после всех моих слов о мире снов, мне никто не поверит: решат, что я опять запуталась между реальностью и грезами. И вообще, это ведь куда проще, когда решают за тебя... " - Я... Я пойду?
   -Да, милая, - ее улыбка стала шире и теплее и, самое главное - куда искреннее. - Отдыхай, веселись. И привыкай к Эмигарду, потому что...
   -"Потому что тебе придется прожить в нем всю свою жизнь", - беззвучно прошептала Мати.
   -Потому что тебе предстоит прожить в нем всю свою жизнь, - словно повторила за ней жрица. - Ну, до встречи, милая. До скорой встречи.
   -Да, жрица, - и, склонив на миг голову в почтительном поклоне, девушка покинула храм.
   Мати вернулась к себе в повозку, испуганным зверьком забилась в дальний угол. Ей не хотелось никого видеть, она боялась попасть кому-то на глаза. Ее душа разрывалась на части при мысли о том, что должно было произойти, став первым шагом на пути к ее будущему. Конечно, быть служительницей лучше, чем женой шута Киша, но...
   Ей хотелось совсем другого, невозможного, неисполнимого.
   "Госпожа Айя! Помоги мне! Сделай так... Сделай так, чтобы мое сердце превратилось в кусочек льда! Богиня снегов, если Ты хочешь, чтобы я стала служительницей - Твоей или бога солнца - исполни мою просьбу! Потому что иначе я не смогу посвятить себя служению! Я... Я даже жить не смогу!"
   Она протерла глаза, щеки, стирая с них следы слез-невидимок, зевнула, вдруг поняв, что страшно хочет спать.
   "Вот и хорошо. Госпожа Айя решила исполнить мою просьбу. А для этого Ей нужно, чтобы я спала. Ведь власть повелительницы сновидений сильнее над спящей..."
   ...Время в городе пролетали в сплошном веселом празднике. Шумные игры по утрам, танцы - по вечерам. Дни же были отданы торговле, а ей, благо она шла успешно, нужны были все свободные руки. Впрочем, оказалось, что даже в этом деле был свой несомненный интерес. Ведь если торговаться умеючи, от этого можно получить немалое удовольствие. Даже наслаждение. И дело было вовсе не в желании заработать лишнюю монету, но в азарте - продать по наибольшей цене. А главное - можно было ни о чем другом не думать, не беспокоиться. И вообще...
   "Самое веселое в том, что не приходится грустить!" - Мати сидела на камне, подставив лицо под жаркие лучи полуденного солнца, и млела от наслаждения.
   -Дочка, все в порядке? - мимо нее как раз проходил хозяин каравана.
   -Ага, - не открывая глаз, проговорила та. - Лучше не бывает!
   -Я хотел сказать... Ты молодец, помогла мне. Завтра можешь отдохнуть, сходить куда-нибудь.
   -Хорошо.
   -И твои друзья тоже, - вообще-то, ему просто не хотелось отпускать дочь одну. Хотя жители этого города и были в высшей степени благосклонны и доброжелательны, относясь к караванщикам не как к чужакам, а скорее как к дальним родственникам, которые когда-то выбрали путь странников и вот теперь, после разлуки, длившейся целую вечность, вернулись назад, все равно Атен не позволял себе расслабиться, забыть об осторожности. Мало ли что.
   -Ладно.
   -Не сомневаюсь, вы найдете, чем себя занять... - он ждал, что дочь обрадуется. Однако лицо Мати оставалось неизменным. Отрешенным и безразличным.
   "Словно ей все равно, что происходит вокруг. Ничего не трогает... -караванщик качнул головой, вздохнул. Это было не правильно, не хорошо. Но что он мог поделать? Не заставлять же дочь измениться силой. - Все, что я могу, это принимать ее такой, какая она есть. И надеяться, что когда-нибудь она сама все поймет, что ее душа оттает. Ведь может же девочка быть доброй, отзывчивой... Как в тот день, когда умерла Рамир... Будем надеяться, что этот город поможет ей...- он огляделся вокруг. - Это чудесное место. Жаль, что уже совсем скоро придется уходить обратно в снега..."
   Ему не хотелось. Настолько, что он даже подумывал о том, как было бы хорошо остаться в городе... Нет, не городе вообще, а именно в этом оазисе. Эмигард... Странно. Обычно караванщики не знали названий городов, через которые проходили. Кто доверит чужаку одну из самых сокровенных тайн? Здесь же все произошло... как-то само собой, незаметно, словно так и должно было быть. Но имя этого города не просто открылось, оно так сильно врезалось в память, что Атен был почти уверен: оно не забудется не только в вечном сне, но даже в краю благих душ.
   Он вздохнул, огляделся вокруг, заметил оживление рядом с местом, отведенном работорговцам. Должно быть, кто-то из горожан назвал достойную цену.
   -Ладно, дочка, я пойду. А ты отдыхай.
   -Ага, - вновь кивнула она, продолжая безмятежно загорать на солнышке.
   Когда воздух вокруг нее успокоился, девушка с наслаждением втянула в себя аромат росших на холме у нее за спиной цветов, потянулась.
   "Птица с желтым опереньем,
   Обрати меня виденьем,
   Чтобы я смогла пройти
   По рассветному пути
   Горизонтною границей,
   В край небес, открытом птицам,
   Да виденьям, в те края,
   Где живет мечта моя..." - беззвучно шептали ее улыбавшиеся губы.
   Мати и сама не знала, откуда пришла в ее память эта песенка.
   "Должно быть, слышала где-нибудь. В городе. Или в караване. Какая разница? - она зевнула. - Забавная песенка. Птица с желтым опереньем..."
   Она была готова повторить слова, чем-то похожие на заклинание, еще раз, но не успела.
   -Мати! - плеткой стеганул воздух, заставляя его задрожать, полный боли и отчаяния крик.
   Удивленно приподняв бровь, Мати даже приоткрыла один глаз, но, увидев подбегавшую к ней Сати, вновь закрыла его, возвращаясь к своему занятию.
   -Мати! Там... - караванщица запыхалась, однако же, продолжала говорить, боясь потерять хотя бы одно драгоценное мгновение на то, чтобы перевести дыхание. - Проснись!
   -Я не сплю. Что случилось? - совершенно ровным голосом спросила девушка. Открыв глаза, она воззрилась на караванщицу безмятежно ровным взглядом синих глаз.
   -Они продают Лигрена! - на одном дыхании выпалила Сати, уверенная, что эти слова не просто все объяснят, но заставят собеседницу вскочить и побежать к ряду рабов, стремясь сорвать сделку, пока она не состоялась.
   -Ну... - Мати лишь чуть повела плечами. - Я, конечно, могу тебе помочь...
   -Да, бежим скорее!
   -Ты хочешь, чтобы я подняла цену?
   -Что? - Сати даже остановилась. Ее глаза переполнились удивлением, так что, казалось, еще немного, и оно перельется через края век.
   -Ты имела в виду - "как"? Ну, поверь, я найду способ. Он ведь не только лекарь. Когда-то он был жрецом. Ему многое известно, а за знания нужно платить. И я думаю - даже больше, чем за красоту и юность... Впрочем, что я тебе-то все это говорю? Мне не нужно опробовать мою речь перед покупателями, когда я и так знаю, что она сработает. Какая цена названа?
   -Мати!-молодая караванщица глядела на нее с ужасом. Она не могла поверить, что это говорит та, которая еще совсем недавно плакала вместе с ней над телом Рамир. - Ты... Ты не понимаешь...
   -Так ты не хочешь, чтобы старика продавали?
   -Он нужен каравану! Ведь он - лекарь! И он нужен мне! Чтобы я могла продолжать учиться, и...
   -Ну, допустим, если бы он был нужен каравану, его никто бы не выставил на продажу. Что же до тебя... Перекупи.
   -Что?
   -Ты что, действительно такая дура или притворяешься, что ничего не понимаешь? Перекупи. Назначь цену, большую то, которую предложил горожанин. И старик будет учить тебя всему, что ты хочешь и сколько хочешь.
   -Но... У меня нет таких денег!
   -Попроси родителей.
   -Они не дадут! На раба - нет! Ведь ни у кого в караване нет личных рабов, даже у Гора! Только общие!
   -Сати, - она устало глянула на караванщицу, - от меня-то ты чего ждешь? Я не могу дать тебе денег, потому что хотя у меня они и есть, я не имею права ими распоряжаться до тех пор, пока не пройду испытание.
   -Но ты можешь поговорить с отцом!
   -Ты тоже можешь с ним поговорить. Он хозяин каравана и выслушает любого, идущего одной с ним тропой.
   -Но он твой отец! Тебя он послушается! Тебе даже не придется его просить! Лишь намекни...
   -Зачем?
   -Но... - Сати совсем растерялась.
   -Мне это не нужно. Если караван хочет продать своего раба - что ж, хорошо, больше золота, меньше едоков.
   -Ты... Ты действительно так думаешь? Ты... Ты не шутишь?
   -Шучу? Нет, отнюдь. Я сейчас не в том настроении.
   -Я, пожалуй, пойду... - не спуская с нее ошалевшего взгляда широко открытых глаз, Сати попятилась назад.
   -Иди.
   -Я... - она вдруг вскинулась, огляделась вокруг, и, увидев кого-то, кивнула: - Да, я пойду!
   Взглянув в ту сторону, куда побежала Сати, Мати скривила губы в тонкой усмешке: караванщица бросилась к Гору.
   "Нашла себе другого помощника. Настырная. Вот что значит чего-то захотеть. А то все - тихоня да тихоня. Ну ладно, - откинув голову назад, девушка закрыла глаза, подставляя лицо под солнечные лучи, - на чем я там остановилась? Птица с желтым опереньем... А, какая разница? - ей не хотелось ни о чем думать. - Хорошо-то как! Вот бы это мгновение продлилось всю жизнь!"
   Но очень скоро тишина и покой снова были нарушены.
   -Метелица! - ее окружили друзья.
   -А? - не открывая глаз, зевнула та.
   -Ты что, спишь? - близнецы сели по обе руки от нее.
   -А ты что, не видишь?
   -Вижу-то вижу, но еще и слышу, - хихикнул Умник.
   -Давай, вставай скорее! - заторопил ее Непоседа. - Пошли!
   -Куда? - она открыла глаза, наклонив голову на бок, с интересом глядя на близнеца. - Вы придумали, чем заняться? Что-то интересненькое?
   -Пошли - узнаешь!
   -О, все загадки, загадки, - Мати потянулась, словно кошка, зевнула, а затем резко, рывком, поднялась. - Люблю загадки!
   -Давай за нами, - Непоседа сорвался с места, побежал к маленькой узкой, словно ручеек, улочке, ведшей по задворкам к, как Мати уже знала, старому городскому саду, окружавшему небольшое черное озеро. - Догоняй! - вслед за ним рванулись остальные. И лишь Умник задержался, чтобы с задумчивым, даже серьезным видом сказать:
   -Метелица, хорошо, что ты вновь стала прежней!
   -О чем ты?
   -Те несколько дней, накануне прихода в город, - поджав губы, он качнул головой, - ты была сама не своя.
   -И какая же?
   -Неинтересная.
   Мати не сдержала смешка, таким забавным показался ей прозвучавший ответ.
   -Напрасно смеешься, - нахмурился Умник. Он не видел в этом ничего забавного, - ты не просто не была собой, ты была не в себе: скучная, противная, надутая, непонятно от обиды или от чувства собственного величия. Одиночка, и вообще...
   -Я не помню, чтобы так себя вела.
   -Ну и хорошо, и не помни. Чтобы не было искушения повторить.
   -Не бери в голову. Мне нравится быть такой, какая я сейчас. И я вовсе не собираюсь меняться.
   -Ну и славно. Только...
   -Слушай, хватит слов, а? Я хочу веселиться!
   -Постой, - он взял ее за локоть, останавливая. Его брови были по-прежнему сведены на переносице, глаза глядели настороженно и хмуро, - я хотел сказать...
   -Потом, - она вырвала руку, бросилась вслед за успевшими уже пересечь площадь приятелями.
   Путь, бравший начало на главной площади города, привел детей каравана в задумчивый сумрачный сад, чьи сухие деревья сутулились, разбросав над землей покрытые редкой тусклой листвой ветви, норовившие царапнуть щеку или рвануть за запутавшиеся среди гребней-сучков волосы. В окружении их даже озеро казалось старым -лишенным зелени жизни черным глазом духов смерти.
   -Бр-р, - поежилась Снежинка. - Здесь мне как-то не по себе.
   -Да, - кивнул, соглашаясь с подругой, Обжора, - жутковатое место. -Интересно, почему горожане ничего с ним не сделают? - спросила Сероглазка, старавшаяся держаться поближе к своим друзьям.
   -А что делать-то? - Непоседа, наоборот, успел обежать озеро вокруг, все осмотреть.
   -Ну... - девушка пожала плечами. - Можно было бы вырубить старые деревья, посадить молодые. Все было бы лучше.
   -А если им так больше нравится?
   -Они что, дураки?
   -Ну уж не знаю, - фыркнул Непоседа.
   -Такое уродство рядом с храмом!
   -Все познается в сравнении... - задумчиво проговорила Мати.
   -Что? - младшие тотчас повернулись к ней.
   -А она ведь права, - с уважением взглянул на нее Умник. - Если не видеть ничего уродливого, не поймешь, что есть и красота.
   -Ты не мог бы объяснить как-нибудь... - Снежинка, не находя нужного слова, на замешкалась, и Непоседа поспешил прийти ей на помощь:
   -Доходчивее.
   -Представьте себе, что вы всю жизнь прожили в этом городе, - издалека начала Мати.
   -Сложная задачка...
   -Попытайся.
   -Ладно, - кивнул Непоседа. - Представил. И что?
   -Постоянно живя рядом с храмом, имея возможность видеть его по сто раз на дню, как скоро он перестанет казаться тебе красивым, удивительным, чудесным?
   -Ну... Если мне не разрешат облазить все его залы, спуститься в подземелье, подняться в башни, он всегда будет манить меня загадками.
   -Я говорю не о тайнах. О красоте.
   -Это разговоры для девчонок! - фыркнул Непоседа.
   Умник, вздохнув, качнул головой:
   -К чему пытаться что-то объяснить тому, кто и не хочет понимать?
   -А я поняла, - тихо промолвила Снежинка. - Кажется, - неуверенно добавила она. - Если прийти сюда и посидеть денек, а потом вернуться к храму, он покажется верхом совершенства. И не только он, вообще весь город будет светлым и прекрасным. И жизнь не будет приедаться.
   -Как это, интересно, жизнь может приесться? - скривил в усмешке губы Непоседа. - Надоесть, что ли?
   -В караване такое невозможно. Но в городе...
   -Вот что, - прервала спор Мати, - хватит слов. А то мы заговорились - дальше некуда. Лучше объясните, как мы собираемся веселиться в этом мрачном месте?
   -Для нашей затее, - Непоседа подмигнул брату, - чем мрачнее - тем лучше. А вот начнет темнеть - будет совсем замечательно.
   -Ну-ну, - хмыкнула девушка. Она смотрела на своих приятелей, ожидая, что будет дальше, хотя и так уже все поняла: "Страшные истории. Будут их рассказывать". Затея не ахти какая интересная и совсем не новая. К тому же, для нее лучше всего подходил вечер, когда начинали оживать тени, из подземных миров поднимались призраки, а из бездн - духи. Во всяком случае, не солнечный полдень пусть даже в старом мрачном саду...
   "Впрочем, уже начало темнеть, - она и не заметила, как солнце скатилось к горизонту. - Странно, - Мати нахмурилась, попыталась сосредоточиться на этой мысли, но уже через мгновение махнула рукой: - А, какая разница? Тем более, что это как раз то, что нам нужно".
   Она огляделась вокруг. Сад, и без того хмурый и мрачный, начал меняться, темнея прямо на глазах. Красные лучи закатного солнца окрасили его кровью, которая здесь, должно быть, когда-то пролилась, а тени тех, кто, вероломно убитый в этом саду, так и не обрел покоя в вечном сне снежной пустыни, неясными очертаниями встали над землей. От озера повеяло холодом и страхом, который, наползая на деревья туманом, казался не просто видимым, осязаемым- живым.
   -О-о! - Снежинка и Сероглазка что было силы вцепились в стоявшего рядом с ними близнеца, прижались к нему.
   -Что это с вами? - удивленно глянул на девчонок Непоседа, однако отстраняться от них не стал.
   -Что-то стало... - начала Снежинка.
   -Холодать, - подхватила ее подруга, хотя и прекрасно понимала, что та собиралась сказать - "боязно". И хотя признаваться в страхе для девчонки было не так стыдно, как парню, но все равно обидно, особенно на глазах у друзей - усмешек и шуточек потом не оберешься.
   -Вот-вот, - поняв, что чуть было не совершила ошибку, закивала Снежинка, затем - смущенно виновато улыбнулась Сероглазке, одними губами прошептала "Спасибо!", благодаря ее за помощь.
   -Ничего, сейчас согреемся, - Обжора снял с плеча мешок, осторожно вытащил из него совсем маленький сосуд с залитым воском горлышком.
   -Что там? - с любопытством заглянула ему за плечо Сероглазка. - Огненная вода?
   -Она самая.
   -Но откуда? Взрослые никогда бы не дали ...
   -Поэтому я сам взял, - перебил Сероглазку Обжора. Он торопился сказать это - не желая делиться с другими своими заслугами и славой. Когда же начал - даже выпрямился от гордости, расправил плечи. - Ровно столько, сколько нам нужно.
   -Украл?
   -Что скривились? - двинулся на них юноша.
   -Да так, ничего... - не ожидавшая от обычно спокойного и молчаливого паренька такого напора, Сероглазка даже попятилась.
   -Ой и достанется тебе! - не столько с осуждением, сколько с восхищением взглянула на него Снежинка. - Если взрослые узнают...
   -От кого? - глаза юноши вмиг сощурились. - Кто им расскажет? Ты?
   -Нет, но взрослые всегда все узнают. Особенно Хранитель.
   -Может быть, Гор и узнает. Но никому не скажет, - глядя на черневшее на глазах небо, проговорила Мати. - Как никогда не рассказывал ни об одной нашей затее.
   -Интересно, почему... - хмыкнул Умник.
   -Потому что с вами я. И как старшей мне должно достаться больше всех.
   -Да, предполагается, что ты следишь за нами, не позволяя совершать глупые и опасные поступки. Ты же наоборот подначиваешь нас.
   -Что, было бы лучше, если б я стояла над вами с плеткой в руках и орала: "Туда нельзя! Сюда нельзя"?
   -Нет! - ее приятели захохотали, не представляя себе подобного.
   -Так или иначе, Гор не хочет, чтобы тебя наказывали, - многозначительно хмыкнув, Непоседа, заговорщицки подмигнув брату. - И почему же?
   -Все знают, почему. Потому что Хранитель... - начала Снежинка, но Метелица прервала ее:
   -Ладно, хватит. Сплетничать можно и в караване!
   -Мы вовсе не сплетничаем, - с наигранной обидой поджали губы девушки.
   -Много удобнее и приятнее, - не обращая на них внимание, продолжала дочь хозяина каравана. - Больше собеседников. А еще лучше - посреди городской площади.
   -Метелица! - Сероглазка нахмурилась. Конечно, они с подругой заслуживали упреки, но к чему перегибать палку?
   -В любом случае, - поспешил прервать разговор, грозивший перерасти в ссору Умник, - это место и это время созданы совсем для других историй - страшных, одна ужаснее другой! И именно ради них мы здесь! Так что... - он взглянул на Метелицу.
   Та огляделась вокруг:
   -Обжора, Непоседа, соберите ветки.
   -Зачем?
   -Разожжем городской костер. Его дым похож на призраков, хруст сучков - как чьи-то шаги за спиной, а яркие искры, летящие во все стороны, вполне сгодятся за глаза демонов.
   -Да, - понимающе кивнул Умник, - в таком окружении воображение разыграется - не остановишь. Так, кому станет страшно - кричать тихо! Мы ведь не хотим, чтобы нас нашли? - он глядел на Снежинку и Сероглазку, ожидая, когда те согласно закивают, а потом повернулся к Метелице: - Где расположимся?
   -Там, - она махнула рукой в сторону высокого берега озерка.
   -У воды? - юноша нахмурился. В его глазах затеплилось сомнение. - Ее духи самые любопытные. Нет ничего проще вызвать водяного.
   -Вот здорово! - восхищенно воскликнул Непоседа. - Увидеть настоящего духа!...
   -Жди, - охладила его пыл Сероглазка. - Делать ему больше нечего, как являться на нас зов! - но было видно, что девушка не до конца верила тому, что говорила. Одна мысль же о том, что призрак может и в самом деле явиться, заставляла ее зябко ежиться.
   -А что? - Непоседе же эта идея понравилась даже больше своей собственной задумки. Ведь страшные истории можно рассказывать и в караване. - Давайте вызовем духа! Метелица, ты как?
   Дочь хозяина каравана пожала плечами:
   -Я могу попробовать составить заклинание.
   -У тебя никогда прежде не получалось, - напомнил Умник.
   -В таком случае, чего ты боишься? - Метелица не собиралась спускать ему дерзость, отвечая ударом на удар.
   -Я ничего не боюсь! - взгляд близнеца стал хмур, в глазах вспыхнули алые огоньки злости. - А вот ты! Что ты будешь делать, если у тебя все-таки получится?
   На мгновение девушка умолкла, взглянула на хмурую, чужеродно враждебную водную гладь, а затем медленно и негромко проговорила:
   -Попрошу духа сотворить дождь. И чтобы он не плакал, а лил как из ведра всю ночь!
   -Но мы же промокнем! - воскликнули ее подруги, которым эта затея нравилась все меньше и меньше по мере того, как начинала казаться реальной, осязаемой.
   -Ну и что?
   -Здорово! - глаза Непоседы с каждым новым ее словом загорались все ярче и ярче. -Искупаться под дождем! - такого с ними никогда не случалось и вряд ли когда-нибудь произойдет, потому что настоящий ливень, тот, который шел над землей, еще не знавшей снега пустыни, с воцарением госпожи Айи сохранился лишь в сказках.
   -Здорово-то оно здорово, - Умник же задумался, пытаясь заглянуть в будущее дальше, чем на один миг. - Вот только зачем?
   -Да просто так! - воскликнул, всплеснув руками, его брат. - Ну что ты пристал - "зачем" да "зачем"?! Все, все! За дело! А ты, - он повернулся к дочери хозяина каравана, - придумывай поскорее заговор!
   Мати кивнула. Подобное разделение труда ее вполне устраивало.
   ...Медленно, пиная камешки, она шла по берегу озера, глядя себе под ноги. Ее губы беззвучно шептали:
   "Озера ночного духи... А может так: Духи озера ночного... Да, так лучше... Вы мое услышьте Слово... И, поднявшись из пучины... Черных вод на брег пустынный... Брег пустынный..." - она остановилась, наморщила лоб, качнула головой, в обиде поджав губы.
   Дочь хозяина каравана терпеть не могла, когда у нее что-то не получалось. Не то чтобы это ее злило - просто выводило из себя. Сразу начинало хотеться сделать что-нибудь... Что-нибудь... Она сама не знала, что. Да хотя бы порвать нить горизонта или сбить звезды с ночных небес.
   -Метелица! У нас все готово!
   Обернувшись на голос, она увидела усевшихся вокруг костра друзей. Все лица, по которым скользили красными тенями блики-отблески огня, были повернуты в ее сторону.
   -А у меня нет, - пробормотала она себе под нос, однако пошла к ним.
   -Ты что-то сказала? - спросил Умник, когда она садилась рядом с ним на серый, совершенно голый камень, не горячий, но и не особенно холодный.
   -Нет, ничего, - Мати решила: "А, ладно, доделаю по ходу дела!" - Не передумали вызывать духов? Пока еще не поздно.
   -Нет! Нет... - в разнобой ответили ей. В устах одних это слово прозвучало радостно, даже нетерпеливо, в других же - с долей страха. Страха, который рождал еще большее нетерпение: скорее бы уж все произошло, оставив ожидание позади!
   -Ну что ж... - Сквозь высокие ярко-красные с отсинью языки пламени она взглянула на озерную гладь, которая в этот закатный час из холодно-черной стала алой, словно напившись огня.
   Ее друзья притихли, не смея не то что сказать слово, но даже громко вздохнуть.
   -Главное, - начала Мати, - верить в то, что духи в самом деле существуют.
   -Кто бы сомневался! - хмыкнул Непоседа. - Вот только есть-то они есть, но к людям приходят лишь в сказках. А как хотелось бы наяву!
   -Тихо ты! - шикнули на него девушки. - Не мешай! Продолжай, Метелица!
   -Вера - половина дела. Вторая половина...
   -Слова заговора! - прошептала Сероглазка, осененная открытием.
   -Теперь ты мешаешь! - зло глянул на нее Непоседа. - Как мне рот затыкать - сколько угодно, а как самой немножко помолчать...
   -О, прости, прости, - девушка виновато взглянула на Мати, - я не хотела! Слова как-то сами вырвались...
   Дочь хозяина каравана кивнула, спокойно продолжая:
   -Вторая половина - страх.
   Друзья воззрились на нее с удивлением. -Ты хотела сказать - отсутствие страха, - предположил Умник. - Духов, как и демонов, нельзя бояться, и тогда...
   -Тогда они никогда не придут, - качнула головой Мати. - Нет. Именно страх их привлекает. Он для них - как запах чего-то очень вкусного...
   -С чего ты взяла? - недоверчиво хмыкнул Непоседа. - Я ничего подобного в жизни не слышал! Ты все это только что придумала, да? Специально для нас? А преподносишь словно истину от самих небожителей!
   -Ты плохо слушал легенды, - нахмурился Умник, - и никогда не перечитывал ни одной из них.
   -Это ты у нас читатель! И вполне достаточно! Должен же кто-то и действовать!
   -Если бы ты, развлечения ради, развернул хотя бы один свиток, то знал бы: страх питает демонов. Благодаря ему они получают власть над людьми...
   -Да, - улыбнувшись краешками губ, кивнула Мати. - А что может быть желаннее власти, во всяком случае, для слуг Губителя?
   -Тени - не демоны, - неспокойно поглядывая вокруг, промолвила Снежинка, - среди них есть и добрые. Например, тени предков. Они могут быть и защитниками для своих пра-пра...
   -Это место похоже на жилище добрых духов? - с тенью высокомерного презренья глянула на подругу Мати.
   -Нет, но... Я думала... Зачем вызывать зло? Это может быть опасно. И не только для нас.
   -Но это куда интереснее, чем звать добрых духов! - взмахнул руками Непоседа. - Ну сама подумай, вызовем мы мою бабку или твоего деда, и что? Да и вряд ли они придут сюда. Ведь их тела покоятся в снегах пустыни. Как и тела всех хороших людей.
   -Откуда ты знаешь, почему тела обитающих здесь духов не похоронили? Мы ведь говорим о духах озера, да?
   -Вот именно! А водяные - значит, утопленники. И не известно, кто лучше, самоубийца или жертва убийцы. Так или иначе, вряд ли они пылают любовью к смертным.
   -Однако, - Умник нахмурился, - мне казалось, что мы собираемся вызывать духа воды, а не тени умерших людей.
   -Да какая разница!
   -Большая, - если младший брат говорил быстро, торопливо, то старший - проговаривал каждый звук. - Духи - существа стихийные, живущие вне времени, а тени - след минувшего.
   -То же мне, объяснил!
   -Ну, вы это, - Обжора, дожевав последнее припасенное с ужина печение, стряхнул крошки с ладоней с видом человека, у которого осталось на все про все несколько мгновений, - перестаньте спорить. Все равно до тех пор, пока тот, кого мы зовем, не придет, мы не будем знать, кто он.
   -То есть? - Сероглазка глянула на приятеля с недоверием. - Разве приходит не тот, кого зовут?
   -Вот ты, когда кричишь "Обжора!", кто идет?
   -Ты, конечно!
   -А если будешь звать: "Эй ты!"
   -Ну... Не знаю. Кто-нибудь.
   -Вот и я об этом.
   -А он ведь прав, - пробормотал Умник. Близнец чуть подался назад. После всего сказанного ему уже не хотелось вызывать духов. Это был не страх - чувство здравого смысла, с которым не могло совладать даже немалое любопытство.
   -Ну и что, если так! - Непоседа вскочил. - Так даже интереснее! Ну что ты морщишься, что? Ведь все равно не веришь, что у Метелицы получится вызвать духа!
   -Не верю, - признал тот.
   -Тогда в чем дело? И вообще, - он повернулся к Мати, - не обращай на него внимания! Мы близнецы, а это значит, один может говорить за двоих. И я говорю тебе: начинай! Читай заговор! Ну же, не тяни! А то еще кто-нибудь найдет нас здесь, и...
   -И все сорвется, - согласно закивал Обжора.
   Мати оглядела свой маленький круг, кивнула и, глядя на языки пламени, заговорила громко, повелительно:
   - Духи озера ночного!
   Вы мое услышьте Слово
   И, покинувши пучину
   Черных вод, на брег пустынный... - она замешкалась на мгновение, после чего продолжала, уже не так уверенно и четко, как до этой остановки:
   Поднимитесь, мою волю
   Чтоб немедленно исполнить!
   Когда она умолкла, на сад опустилась тишина. Караванщики притихли, ожидая того, что будет дальше, вдруг как-то сразу поверив, что что-то непременно должно произойти. А окружавший мир, будто соглашаясь: да, непременно произойдет, замер. Застыли деревья, покинутые ветрами, озеро превратилось в ровное, бесстрастное зеркало и даже огонь опустил голову, сжался в комок, но только на миг, а затем вновь выпрямился, расправил плечи...
   -Мда-а, - грустно вздохнула Снежинка, которая только что молила богов, чтобы духи не пришли на зов, боясь стать их жертвой, - вот жалость!
   -Странно... - пробормотала Мати. Она была уверена, что заклинание сработает.
   -Да, - нахмурившись, кивнул Умник.
   -А ты-то с чем соглашаешься? - набросился на него близнец. - Ты ведь с самого начала не верил! И, может быть, из-за твоего неверия все так и вышло!
   -Может быть, вначале я и не верил, но потом... - он наклонил голову. - Это было настоящее заклинание. Я даже готов поклясться, что духи откликнулись на зов...
   -Почему же они не пришли?
   -Что-то им помешало... Интересно, что? - он поднялся, оставив за спиной костер, прошел несколько шагов, остановившись возле самой кромки воды, а затем зашептал - не приказывая, просто зовя: - Духи озера ночного...
   -Не надо, - сжавшись от резкой боли, пронзившей сердце, попыталась остановить его Сероглазка, но тот не слушал ее. Он был во власти странного, непонятного дурмана, который заставлял идти вперед, не позволяя даже на миг задуматься о том, что делалось.
   - Вы мое услышьте Слово
   И, покинувши пучину
   Черных вод, на брег пустынный
   Поднимитесь, исполняя
   То, о чем я загадаю!
   Казалось бы, он просто повторил слова Мати, изменив лишь две последние строки - как раз те, в которых девушка и сама была не уверена. Но заклинание прозвучало совсем иначе. И воды озера вдруг расступились, обнажая каменное дно, но лишь на мгновение, чтобы затем взмыть стеной до самых небес, смывая последние следы ало огненной крови заката. Когда же покровы водной глади, наконец, успокоились, улеглись, над ними заклубился густой, сизый, как дым, туман.
   -Мамочка! - Сероглазка и Снежинка прижались друг к другу. В их глазах застыл ужас.
   -Тихо, тихо, - приобнял их за плечи Обжора. Видя, что девушки не только сдвинулись подальше от берега озера, но и заерзали, словно собираясь в первый же удобный момент вскочить и броситься бежать прочь, подальше от места, которое становилось все более и более страшным и зловещим, - не двигайтесь! - предупредил он их.
   -Но в тумане что-то есть! И это что-то приближается! - они уже ничуть не сомневались в том, что заклинание сработало.
   -Тем более, - настаивал на своем юноша. - Вспомните: в снегах пустыни дикий зверь охотится за бегущей добычей, потому что движение лучше видно!
   -И потому, - чуть слышно добавил Непоседа, который, застыв на своем месте, не шевелясь, во все глаза смотрел на брата, по-прежнему неподвижно стоявшего на берегу, так, словно вокруг ничего не происходило, - что чует страх... Ла... - наконец, решился он окликнуть Умника. - С тобой все в порядке?
   -Не знаю, - неуверенно ответил близнец. - Так или иначе, - попытался он успокоить друзей,-если это что-то пришло на мой зов, то я смогу и отослать его прочь. Дух ведь подчиняется воле вызвавшего.
   -Мати, - Лит обернулся к подруге, которая сидела, выпрямив спину и откинув голову назад, чуть высокомерно глядя на все происходившее сквозь языки пламени, - ведь это так? Дух подчинится тому, кто его звал?
   Девушка пожала плечами, не сказав ни слова.
   -Но ты должна знать! Ты придумала это заклинание!
   -То, что придумала я, не сработало, - негромко проговорила она, - Умник изменил заговор. И вообще, все сделал по-другому. Я приказывала - он просил. Я была под защитой огня - он стоял у самой воды.
   -Мати, перестань умничать!
   -Я отвечаю на твой вопрос - только и всего, - в ее голосе, словах не было ни тени злости или ярости, но и страха переживания тоже не было. Безразличие, в котором если что-то еще и вилось, подобно ветру-невидимке, так это любопытство: "Ну, и дальше-то что? Слов и страхов - больше снега в пустыне, а духа так до сих пор и не видно".
   И, словно услышав ее мысли, он появился: плащ тумана затрепетал, а потом от него словно оторвался клок. Очертаниями своими он походил на человека - вернее, на его тень, которая, однако же, не лежала на земле, а стояла, возвышаясь над Ла, словно дерево над хрупкой травинкой.
   -Кто звал меня, нарушив снов покой? - прогремело над землей и оборвалось, не подхваченное эхом.
   Умник ответил не сразу. Прежде он повернул голову к плечу, бросил взгляд на Мати. Не то чтобы он ждал от нее помощи. В конце концов, он мужчина и должен принимать опасность на себя, защищая женщин и детей. Но ему нужен был совет - как быть, что делать? Ведь все, что он знал о духах, было из сказок да страшных историй, которые так любила рассказывать дочь хозяина каравана.
   Девушка же молчала, не замечая немого вопроса в его глазах. Ее голова была чуть наклонена, а взгляд, устремленный вперед, полон интереса, притом в нем читалось не только: "И что будет дальше?" но и: " И как ты теперь собираешься выкручиваться?"
   "Ладно, - вздохнул юноша. - В конце концов, если кто и виноват, то только я. Значит, мне и выкручиваться".
   -Я, - повернувшись к духу, ответил он на вопрос призрачного гостя, постаравшись вложить в голос всю силу и решимость.
   -Да кто есть ты такой?!
   -Я призвал тебя в этот мир! И теперь ты должен исполнить мое желание!
   -И что потом? Чем ты отплатишь мне?
   -Ну... - Ла пожал плечами. - Я не знаю...
   -Знай, ценится немногое во сне,
   Не злато нужно мне и не алмаз,
   Которые столь ценятся средь вас.
   Что можешь духу предложить, малыш,
   За службу? Отвечай же, что молчишь?
   -Я... - Ла растерялся. Он не ожидал такой настойчивости от духа, считая, что тот должен быть во всем послушен воле вызвавшего его, не прекословля, готовый исполнить любую волю и моля лишь об одном - чтобы ему была дана возможность вернуться в свой граничивший с бездной мир. - Ну... А чего ты хочешь?
   -Чего хочу? Так это твой ответ?
   Воистину, я ждал тебя сто лет! - над озером разнесся дикий смех. А голос продолжал громыхать:
   -Глупец! Пред тем, как духа вызывать,
   О нем хоть что-то нужно разузнать!
   -Ты дух, в воде живущий...
   -Водный дух!
   -Какая разница? - пожал плечами юноша. Для него одно не отличалось от другого. Но гость, судя по всему, считал различие не просто важным - лежащим в основе самой сути вещей:
   -Нет в мире двух
   Столь непохожих!
   Один все может...
   -И тот дух, и другой... - все, что хотел Ла, это чтобы тень как можно скорее отправилась туда, откуда пришла. И ему было все равно, чья это тень.
   -Я с платою согласен - что хочу
   То от тебя в награду получу!
   Теперь желай! Но только поскорей!
   И будь хотя б в желанье поумней!
   -Я... Я могу посоветоваться со своими друзьями?
   -Спроси. Но только с места не сходи!
   Ла повернулся к друзьям, кивнул головой:
   -Что?
   -Отошли его скорее прочь! - в один голос вскрикнули Снежинка и Сероглазка. - Пусть убирается в ту бездну, из которой пришел!
   -Действительно, - поддержал подруг Обжора. И хотя он никому не признался бы, что боится, однако это было именно так. Да и кто бы не испугался, оказавшись всего в паре шагов от безликого духа.
   -А пусть он нашлет на этот город дождь! - хмыкнув, скривил губы в усмешке Непоседа.-Да, Метелица? - на миг он повернулся к дочери хозяина каравана, однако, не дождавшись от нее даже кивка, вновь взглянул на брата. - Прикажи ему сделать дождь!
   -Это уже не игры, Лит! - нахмурился близнец. - Дух здесь и он действительно может исполнить наше желание! И кто знает, чем это все обернется! Может быть, сотворенный им дождь будет идти целую вечность! Или зальет весь оазис! Или... Да мало ли что может случиться!
   -Ничего не случится! В конце концов, это только дух, а не демон, которого действительно следовало бы опасаться! Если же ты просто прикажешь ему уйти - какой вообще был смысл его вызывать? Он же и так уйдет, едва ты его отпустишь. ...Слушай! - вдруг глаза его вспыхнули. - Ну и дураки же мы! Дух! Он ведь может... Какой, к демонам дождь! Он может дать нам столько золота и драгоценных камней, сколько мы сможем унести! Или рассказать нам тайны земли! Или... Это же сколько всего можно пожелать!
   -Я любое исполню желанье, но только одно, - вновь заговорил дух.- Скорее решайте, которое вам суждено!
   -Нет, ты нас не торопи! - Непоседа так осмелел, что начал спорить с сумрачным гостем. - Сперва в голову всегда лезет всякая ерунда. И только потом приходит стоящая мысль.
   В то время, как Лит с самым счастливым видом размышлял о том, что бы ему пожелать, Ла повернулся к дочери хозяина каравана:
   -Мати, почему ты молчишь?
   -А что я должна говорить?
   -Кто он, этот дух? Он не похож на призрак умершего.
   -Нет...- она подняла взгляд на тень и молвила, обращаясь к ней: - Не как желанья исполненье,
   А просто скоротать чтоб время,
   Ответь, какой ты сын стихии
   И назови свое нам...
   Девушка не успела договорить. Умник прервал ее прежде, чем было произнесено последнее слово.
   -Опять заклинание?! - он поджал дрогнувшие губы. - Хватит уже! Разве мало того, что и так произошло? Я уже произнес одно, и что теперь? И вообще, когда мы знаем, какую силу имеют здесь заклинания, почему бы нам не остановиться? Нужно сделать так, чтобы все поскорее закончилось. И, главное, без последствий!
   -Лишь загадай желанье - исполненье
   Его конец положит приключенью!
   Ла поморщился. Его начала раздражать эта манера духа говорить - не обычными фразами, а строками заклинаний.
   -Мати!
   -Я... Я не знаю, кто этот дух. И потому не могу посоветовать, как быть, - задумчиво вглядываясь в языки огня, проговорила девушка. - Если бы ты не прервал меня, может быть, он бы нам сам рассказал о себе. И о том, чего на самом деле он хочет. А так... Дождь - вот самое безопасное желанье.
   -Но это будет не просто дождь, а дождь духа! Он может затопить весь город!
   -Ну и что? - спокойно спросила она.
   -Тебе все равно, что случится с оазисом?
   -А тебе нет?
   -Мати!
   -Я просто говорю то, о чем все остальные предпочитают молчать. Мы - караванщики. К тому же - рожденные в снежной пустыни. Что дали нам города, чтобы мы беспокоились о них? Ничего! И никто - ни люди, ни боги не станут нас судить за это безразличие. Потому что мы имеем на него право!
   -Но если не будет городов, мы все умрем!
   -Мы говорим не обо всех городах, а об одном. Из которого мы через день уйдем. Чтобы, возможно, уже никогда не вернутся. Круг караванной тропы, ты что, забыл, сколько в нем лет? Наши родители уходили из своего города, когда были немногим старше нас. А ведь мы еще не дошли до него. И вообще... - она пренебрежительно мотнула головой, всем своим видом говоря: "Мне все равно!"
   -Мати... - начала Снежинка.
   -Что? - пронзила ее холодным взглядом дочь хозяина каравана, и та тотчас умолкла.
   Лишь Ла не унимался:
   -А если своим желанием мы устроит всемирный потоп?
   -Умник, это же всего-навсего дух! - фыркнул младший из близнецов. - Я вообще не понимаю...
   -Вот и молчи!
   Эти слова брата явно задели Непоседу. Поджав губы, он отвернулся в сторону, процедив сквозь стиснутые зубы:
   -Зачем спрашивать, если не собираешься слушать? И...
   -И вообще, - Обжора потер нос, почесал лоб, - прежде чем покупать то, что тебе, в сущности, не нужно вовсе, хорошо было бы узнать цену.
   -В цене мы сочтемся. Ты сможешь ее заплатить, - поспешно проговорил дух.
   Ее мы с тобою успеем еще обсудить.
   Покуда же время желанье свое мне назвать.
   Могу я свершить то, о чем ты не смеешь мечтать.
   Все злато, что скрыто в земле, все каменья небес,
   Могу сделать так, чтобы враг навсегда твой исчез,
   Могу подарить сердце самой прекрасной из жриц,
   Могу крылья дать повелителя ветра и птиц,
   Могу сделать так, чтоб ты тайны земные узнал,
   Иль сделать, чтоб вечность встречая, ты, смертный, не спал.
   -Хватит, дух. Не соблазняй меня! Мне не нужны твои дары! Я... Я звал тебя не для того, чтобы что-то попросить! Все, чего я хотел - чтобы ты пришел. И ты исполнил мое желание, явившись сюда! Теперь уходи!
   -Неужто ничего не хочешь ты? - казалось, духа это даже расстроило.
   Что, у тебя заветной нет мечты?
   -Дух, я ведь сказал! Все! Уходи!
   -Так просто? "Уходи"? Нелепо! Нет!
   -Ну хорошо, - Ла сдался, - тогда мне дай ответ, - он и не заметил, как стал говорить, не просто подражая рисунку речи духа, но продолжая его, вплетаясь в него единой частью.
   На тот вопрос, который не дает
   Покоя мне... Куда свой путь ведет
   Наш караван? Есть ль цели у пути,
   Иль смысл весь в том, чтобы вперед идти?
   -Узнать судьбу, но не свою
   А всех ты хочешь? Отворю
   Врата в вневременние. Там
   Ты сможешь все увидеть сам!
   И едва отзвучали эти слова, как дух исчез, а вместе с ним и Ла.
   -Я не понял, - пробормотал Лит, продолжая глядеть на то место, где только что стоял его брат, - он что, пожелал оказаться в будущем?
   -Похоже, - неуверенно проговорил Обжора. - Во всяком случае...
   -Демоны! - в сердцах выругался Непоседа, вскакивая со своего места. Он рванулся было к кромке воды и тумана, но Мати остановила его:
   -Вернись на место!
   -Почему?
   -Потому что ты сам сказал!
   На несколько секунд над озером нависла напряженная тишина.
   -Ты думаешь, что это был демон? - подрагивавшим от волнения голосом спросила Снежинка.
   -Нет.
   -Так в чем же дело!
   -Метелица, ты можешь внятно объяснить, что произошло, что нам делать и что будет дальше?
   -Для этого мне нужно быть по крайней мере богиней.
   -Но ты собираешься что-то предпринимать?
   -Зачем?
   -Как зачем! - возмущенно всплеснул руками Лит. - Нужно Умника спасать!
   -Но, Непоседа,-попыталась напомнить ему Снежинка,- это ведь было его желание - увидеть будущее! И вообще, может быть, с ним ничего и не случилось...
   -Как это не случилось! Он исчез!
   -Я имела ввиду - ничего плохого...
   -Признайся, Непоседа, все дело в том, что ты сам хотел бы попасть в будущее, - Мати смотрела на приятеля, не моргая.
   -Да как ты можешь говорить такое! Я... Я беспокоюсь о брате... - и, все же, не выдержав, он спросил: - А это можно? Ну, ведь я его брат-близнец. Если дух исполняет его желание, то должен исполнить и мое. Ну... Хотя бы одно на двоих. Пусть его - но для нас обоих. В общем, чтобы я тоже оказался в будущем... Это можно? Если я встану там, где стоял он...
   -Ты что, - Сероглазка что было силы вцепилась ему в руку, - тоже хочешь исчезнуть? Мало тебе, что Умник непонятно где...
   -Но это ведь так здорово - попасть в будущее!
   -Да... - вздохнула Снежинка. Никто и не заметил, как она встала, прошла те несколько шагов, что отделяли сидевших у костра от места, где всего несколько мгновений назад стоял старший из близнецов. - Интересно, какое оно, это будущее...
   -Вот Умник вернется - и узнаем, - Непоседа вновь попытался уйти от костра, и вновь был остановлен подругами, одна из которых - Сероглазка - повисла на его руке, вторая же - Метелица - удостоив хмурым взглядом, резко бросила: - Сиди!
   -И почему это, интересно, ей можно ходить, где вздумается, а я должен сидеть! - возмутился тот.
   Мати не успела ничего ответить. Туман вновь сгустился. И на берегу из ничего, из пустоты возник Умник.
   -Ла! - радостно воскликнула Сероглазка.
   -Ну и слава богам, - облегченно вздохнул Непоседа.
   И только стоявшая ближе всех к близнецу Снежинка от неожиданности, испугавшись, отшатнулась, запнулась за камень и со всего маху плюхнулась на мокрую прибрежную землю.
   -Ой!
   -Ты не ушиблась? - подался было к ней Ла, но в последний миг остановился, так и не сделав шага. В его глазах, устремленных на подругу, была непонятно откуда взявшаяся грусть и глубокая, болезненная тоска. А еще жалость. - Почему ты? - ни с того ни с сего прошептали побелевшие губы юноши.
   -Что - я? - Снежинка взглянула на нее с удивлением, не понимая, о чем тот, но уже заранее сжимаясь от страха.
   -Почему ты не осталась у костра?
   -Не знаю... Просто... Просто... А что, нужно было?
   Ла, вздохнув, только качнул головой.
   -Ты что там стоишь столбом? - Непоседа же вел себя так, словно все уже осталось позади. - Иди к нам. И расскажи, куда тебя водил дух. В будущее?
   Ла, оторвав взгляд от Снежинки, медленно повернул голову в сторону брата. Несколько мгновений он молчал, затем же негромко невеселым голосом проговорил:
   -Да, я был в будущем.
   -И что ты там видел? Ну, не тяни, рассказывай скорее!
   Умник вздохнул.
   -Что, так плохо? Мы все погибнем? У нас нет будущего?
   -Однажды умрут все... Тяжело думать об этом, знать, что так случится... Особенно когда видел все своими собственными глазами...- он прикусил губу, умолкая на миг.
   -Великие боги, - прошептала глядевшая на него снизу вверх Снежинка, - да ты поседел!
   Юноша коснулся своих волос.
   -Это не важно.
   -Что с нами случится? - Сероглазка, Обжора, да даже Непоседа поежились. Им стало по-настоящему страшно.
   -Рани, - наверное, впервые в жизни он назвал Сероглазку по имени, как и Обжору, - Дис, вы умрете в один день, в один миг.
   -И... - юноша сглотнул подкативший к горлу комок. - И от чего? Провалимся в трещину вместе с остальным караваном?
   -Нет. Вы умрете от старости, в окружении детей и внуков.
   -Детей и внуков, - Сероглазка нервно рассмеялась, - выходит, Обжора, мы с тобой поженимся! Ужас! Это что же, мне придется тебя кормить?
   -Я с тобой с голоду помру раньше, чем от старости! Умник, ты уверен, что был в правильном будущем?
   -Не знаю, - хмуро процедил сквозь стиснутые зубы караванщик.
   -Да ладно, Обжора, не бери в голову! - скривился в усмешке Непоседа. - В конце концов, ты узнал, что доживешь до старости! Не плохо. А я, - он повернулся к брату, - что случится со мной? Я женюсь на Снежинке?
   -Нет, - качнул Умник головой.
   -Тогда, значит, на Метелице?
   -Ты найдешь себе жену в городе, в котором встретишь шестнадцатилетие.
   -Горожанка? Ничего себе! И какая она, красивая? С длинными косами и загорелой шелковистой кожей?
   -Не знаю. Я видел ее старухой. А в старости увядает даже самая сказочная красота.
   -А, так я тоже умру от старости? - он наморщил нос. - Как неинтересно!
   -Нет. Ты погибнешь в бою с разбойниками.
   -Здорово! - Непоседа одобрительно кивнул. Его вполне устраивал такой конец. - Достойная смерть! Ну... Остались Метелица и Снежинка. И ты, конечно.
   -Мое будущее... - Умник поджал губы. Его сощуренные глаза глядели во мрак ночи. - Я не хочу говорить о нем. Мати, - он повернулся к дочери хозяина каравана. - Ты хочешь узнать, что я увидел в будущем, в которое водил меня дух? Это ведь может быть всего лишь выдумка тени, озлобленного на весь свет...
   -Да, - прервала его девушка, - мне любопытно узнать.
   -Едва мы покинем этот город, тебя заберет метель. Или ты сама уйдешь в нее. Никто так и не узнает, что же на самом деле произошло.
   -Ой, Мати! - с сочувствием взглянули на нее подруги.
   Девушка кивнула. Ни один мускул не дрогнул на ее лице, даже взгляд остался прежним - задумчиво-скучающим.
   -Ты... - Непоседа хотел сказать: "Тебе что, и это безразлично?", но потом, подумав, махнул рукой: - Ну и правильно! Что верить во всякую чушь, рассказанную духом! И вообще, о каком будущем может идти речь, если мы - не прошедшие испытание, а, значит, у нас и судьбы-то еще нет, не то что будущего!
   -Ну... - Снежинка оглядела друзей, виновато глянула на Умника. - Осталась я одна.
   Тот почему-то только молча качнул головой.
   -У меня что, нет будущего? - нервно рассмеялась девушка. - Даже такого короткого, как у Мати?
   -Зачем ты ушла от костра? - только пробормотал юноша, почему-то повторяя этот, казалось бы, совершенно бессмысленный вопрос.
   -Я... Я не понимаю, - она испугалась не на шутку. - Это что... Действительно так, да? У меня нет будущего, потому что я умру уже сейчас? Да? Ла, не молчи! Ты пугаешь меня!
   -Я...
   -Желание исполнено, - туман над озером затрепетал, сложившись в фигуру огромного призрака. - Цена
   Назначена. Как вижу я, она
   Вполне меня устраивает. Что ж,
   Сколь ни был бы живущих мир хорошо,
   В нем места не найдется для меня,
   Ни ночью, ни, тем более, средь дня.
   -Подожди! - вскричал Ла, вскинув вверх руки, сотрясая воздух с силой сжатыми кулаками в жесте, так схожем с признанием собственной беспомощности. - Соглашаясь на твое условие, я не знал, что так будет! Я думал, мы говорим обо мне!
   -Что происходит? - Непоседа нервно закрутил головой. - Брат, тебе не кажется, что все мы имеем право знать?
   Но тот не успел и слова сказать. Вместо него заговорил дух:
   -Мне обещал в награду за труды,
   Поклявшись в этом именем святым,
   Твой брат того, кто места своего,
   Пусть даже не заметивши того,
   Не сохранит у пламени костра.
   Ну вот и все. Прощайте, мне пора!
   -Нет! - в ужасе вскрикнула Снежинка, когда к ней потянулось множество прозрачных рук тени.
   -Мы не отдадим ее тебе! - вскочив с камня, Непоседа бросился к девушке. Но, пробежав лишь несколько шагов, ударившись о какую-то невидимую преграду, отлетел назад. - Ла!
   -Дух! - его брат-близнец боролся с другой силой - столь же властной и могущественной, которая удерживала его на месте, не позволяя оторвать ноги от сцепившейся в нее земли. - Забери меня! Это я вызвал тебя! Мое желание ты исполнил! Мне и платить!
   -Цена назначена. Она
   И будет духу отдана!
   -Нет! - у костра осталась сидеть только Мати, все остальные вскочили на ноги, готовые броситься на помощь подруге. - Мы не позволим тебе забрать нашу подругу!
   -Наивные! - загромыхал над озером безумный смех. - Вам спорить ли со мной?
   Воистину, бессмысленно - смешно!
   Вы знаете хотя бы, кто я?
   -Дух! - ответили в один голос юные караванщики.
   -О, как меня питает ваш испуг!
   Какое наслаждение пугать!
   Ну что, свое мне имя вам назвать,
   Иль догадались сами вы уже?
   -Сын демона и смертной, Серый Джед, - прошептала Мати.
   -Откуда ты знаешь? - впился в нее злым взглядом Непоседа. - В легендах прочитала?
   -Да! - с вызовом взглянула на него девушка. - Тебе стало легче?
   -Что-то я не помню такой легенды... - обронила Сероглазка.
   -Не веришь? - окрысилась на нее дочь хозяина каравана. - Что ж, подожди! Сейчас он сам назовется! Мертвому незачем скрывать свое имя, ведь оно было дано живому...
   -Не человек, когда уже давно, - между тем продолжал дух.
   Я умер. И не призрак, все равно
   Поскольку полукровка умереть
   Не может смертью смертного, на твердь
   Ложась, чтоб тело спало, а душа
   Вокруг него скиталась, не спеша
   Уйти в пещеры госпожи Кигаль.
   Я дух, который выбрал этот край
   Пристанищем своим. Я - Серый Джед
   И связываться было вам не след
   Со мной. Когда меж нами нет огня,
   Не нужно было призывать меня,
   Поскольку я владыкой, не слугой
   Всегда являюсь, дух уж я такой!
   И мне еще позволить самому
   Награду выбрать...! Споры ни к чему,
   Не стану переигрывать я ночь.
   Прощайте! Уношусь скорей я прочь! - и дух исчез.
   Туман растаял. На берегу озера осталось лишь пятеро караванщиков.
  
  
  

Глава 6

   -Кто-нибудь мне, наконец, объяснит что произошло! - воскликнул Непоседа.
   -Она... Исчезла? - спросила Лони. Девушка сжалась в комок. В ее глазах были слезы, губы дрожали.
   -Ты же все сама видела, - проговорила Мати. Она единственная из оказавшихся у сонного озера сохранила спокойствие. Более того, дочь хозяина каравана выглядела совершенно безразлична: каменное лицо, ровный, ничего не выражавший голос, скучающий взгляд...
   -Да, но я не могу поверить, что все это действительно случилось... На самом деле... И... - Сероглазка задрожала всем телом в беззвучном рыдании.
   -Лони, - Дис придвинулся к ней, обнял, пытаясь согреть и успокоить. - Она вернется.
   -Да? - в ее глазах среди слез блеснула искра надежды.
   -Конечно. Вот Ла тоже исчезал. И вернулся.
   -Обжора, это не одно и то же! - скривившись, фыркнул Непоседа.
   -Меня зовут Дис, - неожиданно для всех прочеканил молодой караванщик.
   -Что? - близнец даже растерялся.
   -Что слышал! - хмуро глянул на него Дис. - И я не хочу, чтобы меня и дальше называли этой детской кличкой!
   -Ах какие мы стали взрослые! - скривилась в презрительной усмешке Мати.
   -Я тоже не хочу, - Лони прижалась к другу, - хотя мое прозвище и не такое обидное. У меня ведь есть имя.
   -И очень красивое имя. Лони... - улыбнувшись ей, паренек осторожно коснулся шелковистых волос.
   -Нам давно нужно было повзрослеть, - опускаясь на мокрую темную землю берега озера, проговорил Ла. - Может быть, тогда бы ничего не произошло.
   -Как раз наоборот, - зло огрызнулась Метелица. - Нам не нужно было взрослеть! Все беды от взрослости, не от детства!
   -Это ты так считаешь! - хмуро глянул на нее Дис.
   -Это на самом деле так!
   -Хватит! Замолчите! Вы все! - Лит вскочил с камня. - Лучше вспомните о Снежинке! Мы должны ей помочь!
   -Мы ничем не можем ей помочь! - Мати даже не глядела на друзей. Все ее внимание было направлено на пламень костра.
   -Ерунда! Нет ничего, чего нельзя было бы исправить! Если это не под силу нам - значит, нужно пойти и рассказать взрослым! Хранителю, в конце концов!
   -Чтобы нас наказали?
   -Да пусть наказывают! Подумаешь! Главное, чтобы Снежинка вернулась!
   -Ты действительно дурак или только притворяешься?
   -Ты...! - сжав кулаки, процедил сквозь стиснутые от злости зубы Лит.
   -Она права, брат.
   -Что?! - близнец резко обернулся к Ла. Его лицо скривилось, кровь отхлынула от щек, выбелив их словно дыханием метели.
   -Все, что мы можем, это молить богов, чтобы Они смилостивились над ней.
   -Почему?!
   -Потому что это Серый Джед!
   -И что же?
   -Он не живой и не мертвый, не человек и не дух! Он... Он почти что демон! Ты же сам слышал его слова!
   -Он мог обманывать! Набивать себе цену!
   -Нет!
   -Нет?
   -Он говорил правду!
   -Откуда ты знаешь!
   -Ребята, хватит, а? - устав от их крика, попросил Дис.
   -Сам заткнись! - хлестанул по нему злым взглядом горевших алыми языками гнева глаз Непоседа. Он подбежал к брату, схватил его за плечи: - Что ты там говорил?
   -Лит, поверь мне, я не хотел, чтобы все так случилось! - в глазах старшего из близнецов было столько боли, что ее хватило бы, чтобы растопить половину снега пустыни.
   Лони тяжело вздохнула. Дис наклонил голову. Они все понимали. А, главное, знали, как, должно быть плохо их другу. Ведь, что бы там ни было, все произошло из-за него.
   -Ага, не хотел он! - и только Лит даже не пытался что-то понять. - Это ты вызвал духа, ты придумал совершенно дурацкое желание...
   -Но что-то надо было загадать!
   -Вот и загадал бы, чтобы дух убрался восвояси, не причинив нам вреда!
   -Я ведь спрашивал вашего совета...
   -И мы тебе советовали! Послушался бы нас...
   -Нужно было попросить его вызвать дождь? - он устало усмехнулся. - И что бы это изменило?
   -Ну я не знаю! - всплеснул руками близнец. - Что-нибудь! Может быть - все!
   -Только дух воды смог бы исполнить это желание, - проговорила Мати. - Но не полудемон-получеловек. Он стал бы тебя уговаривать загадать другое желание. И мы поняли бы, кто он.
   -И что? Что дальше? Мы узнали бы, кто перед нами, и? Раз нас угораздило столкнуться с самим непобедимым Серым Джедом, которому ничего не страшно, даже открыть врагам свое имя!
   Девушка пожала плечами: - Что теперь-то об этом?
   -Но тебе же с самого начала было что-то известно! - повернулась к ней Лони.
   -Я предполагала, - уклончиво бросила, отворачиваясь в сторону, дочь хозяина каравана.
   -Ты говорила, - нахмурился, стараясь как можно лучше припомнить все детали случившегося, Дис, - что мы не должны уходить от костра...
   -Но если ты знала... - в глазах Ла что-то колыхнулось - чувство, пока еще не понятное до конца и ему самому.
   -И, между прочим, предупреждала вас всех! - резко выпрямилась девушка. - Вы же решили жить своим умом! Так теперь не валите с больной головы на здоровую!
   -Вот именно! - поразительно, но, наверное, впервые в жизни Непоседа, вместо того, чтобы встать на сторону брата, оказался одним из самых яростных его обвинителей. - Что бы там ни было, это ты отдал Снежинку духу! Как ты мог!
   -Действительно, Ла, - Дис нахмурился. Хотя ему и было жаль друга, которому и так уже многое пришлось пережить, а сколько еще ждало впереди, но он никак не мог понять, почему такое случилось? Ведь Умник не был ни трусом, ни эгоистом. И вдруг... - Конечно, не хочется умирать, но отдавать вместо себя другую... Даже не спросив у нее, готова ли она тебя заменить...
   -Да если бы я знал! Если бы только...
   -Но ты согласился заплатить духу!
   -Я не думал, что он говорит о ком-то из вас! Я думал, речь идет обо мне!
   -Постой, - Дис качнул головой. - Так не пойдет. Вспомни точно, что ты обещал духу.
   -Какая разница! - вскричал Непоседа.
   -Большая. Если дух нарушил уговор, мы можем попытаться...
   -Объяснить ему, что он был не прав? Тебе самому не смешно? И кого мы призовем в судьи? Губителя?
   -Перестань, Лит! Как ты можешь сейчас говорить о Нем!
   -А как вы можете думать о всякой ерунде, вместо того, чтобы пытаться вернуть...
   -Мы именно это и делаем! Ла, каков был уговор?
   -"Ты за труды мне обещал
   Дать все, что б я ни пожелал.
   Я выбрал плату. Решено
   И силой слова скреплено:
   Что не на месте будет ждать
   Тебя, то должен ты отдать!"
   -Так сказал тебе дух? - Дис начал что-то понимать, но этого было явно недостаточно.
   Ла же лишь молча кивнул.
   -И ты согласился?
   -А ведь он мог забрать и солнце с небес, - вдруг проговорила Мати, - если бы вы вернулись на рассвете...
   -Великие боги, - в ужасе прошептала Лони.
   -Выходит, мы еще легко отделались, - скривившись в усмешке, зло глянул на брата, Непоседа.
   -Я думал: он просто сделает так, что я вернусь не на то место, где стоял, и заберет меня!
   -Если бы ему был нужен ты, - качнула головой дочь хозяина каравана, - он не стал бы тебя возвращать.
   -Так и должно было случится! Он не показал мне моего будущего! Я решил - это знак...
   -Ну да. На то он и наполовину демон, чтобы обманывать.
   -Значит, мы не сможем оспорить уговор? - взглянув сперва на Ла, потом на Мати, спросил Дис.
   -Ерунда все это! Мы пойдем другим путем! - Непоседа вновь повернулся к брату. - Ты запомнил слова заговора?
   -Зачем...? - с непониманием глядел на него Ла.
   -Вызови его вновь! Когда этот Джед вернется, я заставлю его пожалеть о сделанном!
   -Не глупи, Непоседа! - скривив губы, пренебрежительно фыркнула Мати. Но близнец не слушал ее. Он продолжал:
   -Что он там говорил? Нужно вызывать его, стоя у огня? И тогда он будет подчиняться? Вот мы и сделаем все по правилам...
   -Нет, - качнул головой Ла. - Хватит того, что уже произошло!
   -Ты... Ты что же, хочешь отдать этому чудовищу Снежинку? А ты думал о том, зачем она ему нужна? Что он с ней сделает?
   -Я думал... - прошептал Ла. Ему еще никогда не было так плохо.
   -Мы должны оставить все так, как есть, - неожиданно для всех поддержала его Мати, - и смириться с тем, что Снежинка уже мертва.
   -Но она жива!
   -Мертва! - дочь хозяина каравана прожгла Непоседу холодным взглядом. А потом встала. - Нам пора возвращаться.
   -Да, - вскакивая с камня, воскликнула Лони, - расскажем все взрослым! Они помогут!
   -Нет, - прервала ее Мати.
   -Что - нет? - с непониманием воззрились на нее друзья.
   -Не нужно ни о чем никому рассказывать!
   -Но как мы объясним исчезновение Снежинки?
   -А никак. Не знаем - и все.
   -Мати, но мы не можем. Если мы не расскажем, ей не помогут!
   -Да как вы не понимаете: что бы мы ни сделали, все равно никто ничего не сможет изменить!
   -Тебе что, все равно, что с ней будет?
   -С ней - ничего не будет. Потому что уже случилось все, что могло произойти. Ее больше нет. А вот с нами может еще много всякого приключиться. Или ты думаешь, что взрослые погладят нас по головке, скажут: "Молодец, Дис, умника, Лони," когда узнают, чем мы тут занимались?
   -А чем мы...
   -Лит, духов вызывать нельзя, - прикусив губу, проговорила Лони, - закон запрещает...
   -Да при чем тут закон!
   -Мати, ну не убьют же, действительно, они нас! Ну накажут... - Дис вздохнул. - Конечно, в наказании приятного мало, но... Не можем же мы на самом деле набрать в рот воды, и...
   -Мы можем сказать, - в глазах Мати был лед, - что просто сидели здесь...
   -А дух сам свалился нам на голову и стал уговаривать чего-нибудь пожелать? - Ла мотнул головой. - Нельзя строить жизнь на лжи!
   -Но разве дело было не так? - бровь девушки чуть приподнялась. - Все случилось случайно. Не ради исполнения желания.
   -Однако мы вызвали его!
   -Да делайте что хотите! - не выдержав, воскликнула Мати. - Мне вообще все равно!
   -Значит, решили - идем к взрослым, все рассказываем...
   -Только прежде, - дочь хозяина каравана не могла не оставить последнее слово за собой, - взгляните на Умника. И хорошенько запомните того, кого вы своей откровенностью подведете к костру!
   -К какому костру?
   -Очистительному, конечно! Ведь речь идет о вызвавшем даже не духа - почти что демона! Вряд ли хозяева города, на чью землю легла ледяная тень, сочтут обычный обряд спасения одержимого достаточным.
   -Ну... - Дис опустил голову, не зная, что сказать.
   -Если так... - Лони всхлипнула, провела ладонью по лицу, смахивая слезы. - Если ей все равно не помочь...
   -Хватит жертв, - кивнул Лит. Он мог ненавидеть брата, презирать его за слабость и глупость, но желать его смерти - никогда.
   -Я все равно не стану молчать! - только Ла упрямо стоял. - И вообще, я хочу чтобы меня наказали! Потому что я виноват! Только тогда моя душа успокоится, и...
   -Умник, ты что, с ума сошел?
   -Оставь его, Непоседа, - Мати повернулась спиной к озеру, постояла так несколько мгновений, а затем зашагала прочь, бросив на ходу: - Пусть делает, что хочет.
   Следом уверенной походкой человека, решившего для себя все, зашагал Ла.
   -Мне до сих пор не верится... - Лони опиралась на руку Диса, бледная и слабая, как будто и сама стала призраком. - Кажется, что все это лишь ошибка, что сейчас Снежинка окликнет нас: "Эй, куда же вы уходите? Подождите, я с вами!" -она всхлипнула, глотая горькие слезы.
   -Все будет хорошо. Гор - могущественный маг. И, потом, есть еще Хранительница города...
   -Но согласится ли она помочь...
   -А разве может Хранитель отказать в таком деле!
   -И все же, - последним шел Лит, недовольно бормоча себе под нос: - не понимаю, почему бы не попытаться самим во всем разобраться? Вызвали бы духа...
   ...На торговой площади почти никто не спал. Звенели голоса, гремел смех, доносились звуки музыки...
   -Здесь праздник, а совсем рядом... - не договорив, Лони беззвучно заплакала, в кровь кусая губу. Впрочем, друзья поняли ее без всяких слов. Все они чувствовали одно и то же. Все, за исключением одной. Думая только о том, чтобы остаться незамеченной, дочь хозяина каравана юркнула в тень, стремясь поскорее добраться до своей повозки.
   -Мати, ты куда? - громким шепотом окликнул ее Лит, но та только махнула рукой, дескать - "Отстань!"
   -Она что, не пойдет с нами? - непонимающе глядел ей вослед Дис.
   -Струсила! - близнец презрительно поморщился.
   -Как она могла! - прошептала Лони.
   -Ну и пусть катится! А ведь, главное, сама заварила эту кашу, а теперь...
   -Оставь ее, Лит, - качнул головой Ла.
   -Но, брат, почему мы должны одни отдуваться...
   -Вы - не должны! Пойду только я.
   -И что?
   -Скажу правду. Что вызвал духа и тот забрал Снежинку.
   -"И делайте теперь, люди добрые, со мной что хотите!"
   -Мы все пойдем с тобой! - Лони решительно шагнула к близнецам. - Мы твои друзья и не оставим тебя одного!
   -Вы ничем мне не поможете...
   -Поможем! - уверенно произнес Дис. - Разделенная на четырех вина не столь тяжела, как лежащая на одном!
   -Спасибо вам, но я не хочу, чтобы из-за меня...
   Ему не дали договорить:
   -Хватит спорить! Мы идем с тобой - и точка!
   А Мати, добравшись до своей повозки, залезла внутрь, села поверх одеял, замерла на мгновение, как делали те, кто хотел перед сном помолиться богине сновидений, а затем со спокойной душой легла, зевнула и не прошло и десяти мгновений, как она спала сладким, беззаботным сном невинного ребенка.
   Когда же наутро следующего дня в повозку заглянул отец, она в одном из своих самых красивых шелковых сарафанов сидела перед металлическим зеркалом - подарком Гора и спокойная и безмятежная переплетала косу.
   Несколько мгновений Атен глядел на дочь. В его душе было какое-то странное, необъяснимое чувство. Он и сам не знал, что это: непонимание - "Как Мати могла забыть о подруге, бросить друзей и преспокойно отправиться спать?", удивление - "Да она выглядит так, словно ничего не случилось!" и успокоение - "А вообще, слава богам, что все так. Лучше, чем если бы она начала во всем винить себя и, стремясь к наказанию, повесилась на первом попавшемся дереве или вернулась к тому злосчастному озеру, чтобы утопиться в его воде... Так что..."
   Он тяжело вздохнул, затем качнул головой, вынужденный признать: и, все же, на душе у него был какой-то неприятный осадок. Словно что-то противное, слизкое пробежало по голой спине.
   Услышав его вздох, девушка подняла голову, посмотрела на отца - нет, даже скорее просто скользнула взглядом, холодным и безучастным, и вновь уставилась в зеркало.
   -Мати... Мы можем поговорить?
   -Завтра, - качнула головой она. - Сегодня мой день. Ты обещал мне вчера, что я смогу пойти погулять по городу.
   -Тебе не кажется, что при сложившихся обстоятельствах будет лучше не делать этого?
   -А что, собственно случилось?
   -Как же... - он даже растерялся. - Лика исчезла.
   -Лика? - ее бровь удивленно приподнялась.
   -Твоя подруга...
   -А, - она кивнула, - да, Снежинка... - ничто не изменилось в ее лице, даже губы не дрогнули, не сощурились глаза.
   Атену же показалось, что перед ним и не дочь вовсе, а ледяная кукла, таким холодом от нее повеяло.
   -Тебе что, ничуть не жаль ее?
   -Почему же? Жаль. Но ей ведь уже не помочь, верно?
   -Тот, кого забрал дух-демон, не вернется... - прошептал хозяин каравана, опуская голову на грудь.
   -Вот видишь. А раз так, к чему все эти мысли и переживания? Нужно оставить прошлое прошлому, взяв себе настоящее.
   Он глядел на нее во все глаза, не узнавая.
   "Нет, это не она! Великие боги! Что этот демон сделал с ней?" - а хозяин каравана уже не сомневался, что все дело в нем.
   -Мати... Не могла бы ты подождать несколько мгновений? Пожалуйста, - и, не дожидаясь ответа, он бегом бросился к повозке Хранителя.
   -Гор! - он так торопился, что ничего не видел и не слышал, кроме своих мыслей.
   -Не сейчас, Атен, - только хмурый голос мага заставил его остановиться.
   Оглядевшись, хозяин каравана быстро отыскал взглядом Хранителя, который стоял, опершись о борт повозки. Рядом с ним на камне сидел один из близнецов и что-то старательно писал на клочке бумаги.
   -Это... - Атен заглянул ему через плечо. - Парень, ты, наконец, вспомнил те слова, которыми вызвал духа?
   -Не до конца, - Ла втянул голову в плечи. Он выглядел пришибленным, до сих пор чувствуя на себе взгляды родителей Лики, слыша мертвую тишину молчания. - Но я постараюсь! - все, о чем он думал - это о спасении подруги. И если ему удастся хотя бы как-то помочь в этом магу, уже не будет иметь значение, какую именно кару изберут для него хозяева города и каравана.
   -Будет лучше, если ты не станешь ему мешать, - сурово взглянул на Атена Гор.
   -Да, конечно, - тот заговорил тише, подошел почти вплотную к магу, осторожно коснулся его руки: - Пока он вспоминает, не могли бы мы поговорить? Это очень важно.
   Наделенный даром взглянул на юношу, задумался на мгновение, затем кивнул:
   -Хорошо. Только отойдем немного. ...Что еще случилось? - спросил он, остановившись шагах в десяти от своей повозки и совсем рядом с городской стеной.
   -Мне кажется... Я почти уверен, что демон заколдовал Мати.
   -Успокойся. Полукровка не имеет такой силы. Тем более - как я понял из рассказа детей - речь идет о мертвом полукровке. Это всего лишь дух. Что бы он ни делал, он не может выйти за пределы заключенного с ним договора.
   -Но что тогда с ней!
   - Я не знаю. Если бы девочка была Творцом заклинаний, я сказал бы, что она сама себя заколдовала.
   -Да нет же! Она не Творец заклинаний! Она моя дочь, и... Ты же сам знаешь! Она никогда не была... И вообще... Вообще я скорее поверю, что в нее вселился демон. Гор, - он занервничал, закрутил головой, словно ища кого-то, - если так, нужно поскорее провести обряд изгнания.
   -Нет.
   -Нет? Но почему?!
   -Она не одержимая.
   -Ты уверен?
   -Да.
   -Но нужно что-то делать!
   -Нет. Что бы там ни было, она должна справиться с этим сама.
   -Ладно, - раз Гор так говорил... Не мог же он возражать Хранителю каравана. - И тогда она вернется ко мне? Спустя какое-то время?
   -Да. Когда случай отогреет ее душу.
   -Хорошо... Вот только...-он в задумчивости почесал шею.-Что же такое должно произойти, если даже встреча с духом и потеря подруги прошли для нее незамеченными...
   -Не знаю, - качнул головой маг, - все, что угодно. Даже какой-то пустяк.
   -Да, действительно,-невесело усмехнулся хозяин каравана,-как часто все решает пустяк... И как часто,-он нахмурился, вспомнив, что проблема с дочерью - не единственная и не самая серьезная,-казалось бы,какая-то ерунда оборачивается страшной головной болью! Вот что, скажи на милость, делать с этим дураком? Это надо же - возомнить себя Творцом заклинаний! Глупец! - он махнул рукой. - Просто услышал от кого-то из горожан...
   Гор повернулся, собираясь уходить:
   -Мне пора.
   -Хранитель, ты так и не сказал, что собираешься делать, когда парень вспомнит слова заклинания. Вновь вызвать духа, чтобы заставить его вернуть Лику? Ты думаешь, она еще жива?
   Гор качнул головой:
   -Ее нет среди живых.
   -Мертва... - не то выдохнул, не то прошептал Атен. - Если так, все бессмысленно...
   -Вряд ли это утешит ее родителей, но нет, она не мертва. Мне приходилось слышать о Сером Джеде. Он не убивает, а ограничивает существование своих жертв тем миром, который, лежащий на грани бездн, является его домом.
   -Неужели она никогда не обретет спасение? Даже в вечном сне? А если уничтожить этого Джеда?
   Маг качнул головой.
   -Это не поможет.
   -Но если так... Если так, зачем это все! - не выдержав, воскликнул караванщик.
   -Чтобы избежать еще большей беды.
   -Да что может быть хуже...!
   -Вслед за духом может прийти и демон.
   -Ты думаешь, что тот, кто составил одно заклинание, составит и другое? - Атен побледнел.
   -Творец заклинаний, если он недостаточно хорошо обучен или, тем более, вообще не понимает, каким даром обладает, не может не совершать ошибок.
   - Нет! Нет, только не это! - хозяин каравана и представить себе не мог, что может случиться что-то еще более ужасное, чем произошедшее накануне. Ему понадобилось несколько мгновений, чтобы справиться со своими чувствами. Первое же, что он сделал, придя в себя, это спросил: - Я... могу помочь?
   -Постарайся сделать так, чтобы эта история не вышла за пределы каравана.
   Караванщик пососал губу. Он сомневался, что подобное возможно. Все-таки, город - не снега пустыни. И приход духа - не тень, мелькнувшая в закоулке. Такое скрыть сложно.
   -Во всяком случае, они узнают об этом не от нас... - пробормотал Атен, а потом к ним подбежал старший из близнецов.
   -Я вспомнил все слова! Вот! - он протянул Хранителю лист бумаги.
   Маг быстро скользнул по знакам взглядом, затем свернул свиток.
   -Что ж, - Гор перевел взгляд на юношу, - ты не передумал?
   -Нет! - решительно замотал головой тот.
   -Тогда идем.
   -Х-хранитель, - от волнения Ла стал чуть заикаться. - Я д-должен буду с-сам п-произнести заклинание?
   -Да. Не бойся. Я буду рядом.
   -Я... П-просто мы х-хотели повторить з-заклинание еще ночью, но решили, что лучше б-будет не делать этого. А, выходит, мы т-только потеряли в-время зря...
   -Вы все сделали правильно. За исключением одного.
   -Нам не следовало вообще вызывать духа... - понимающе кивнув, Ла виновато опустил глаза вниз.
   Хранитель молчал. К чему слова, если все и так ясно? Хотя паренек и ждал, что тот скажет хоть что-нибудь.
   Они пришли в старый сад.
   -Я... - юноша робко переминался с ноги на ногу. -Мне с-сейчас читать з-заклинание?
   И вновь Гор лишь кивнул в ответ.
   -Х-хорошо, - прошептал Ла, с силой стиснув пальцы в кулак. Он резко отвернул голову в сторону, чтобы маг не видел, как наполнились слезами его глаза и задрожали крепко сжатые губы. И виной тому был не страх.
   "Хранитель не хочет даже говорить со мной! - эта мысль не давала ему покоя, раня не только сердце, но и душу. - Конечно! Ведь я совершил такое! В его глазах я ужасный преступник! Меня ждет кара. И я достоин ее. Но... - ему было легче смириться с наказанием, каким бы ужасным оно ни было, но только не с этим холодным, отчужденным молчанием мага, полном нескрываемого укора. - Лучше умереть!" - Ла был готов бежать навстречу духам смерти, поскольку стоять на месте, ожидая, когда они появятся, и до тех пор видя гнев в глазах хозяина, боль и скорбь - родителей Лики, а главное, слезы, текшие по щекам матери, было просто невыносимо.
   - Духи озера ночного! - ему не нужен был свиток, чтобы прочесть эти слова. Они горели у него перед глазами в пламени солнечных лучей, искрившихся, дробясь о зеркало озерной глади. - Вы мое услышьте Слово,- говорили губы, в то время как в голове рождались совсем другие слова: "Если он придет, я попрошу духа обменять меня на Лику. В конце, концов, какая разница этому серому Джеду, чью жизнь забрать? Только бы не было слишком поздно! А если уже... - остановившись на миг, он прикусил губу. - Тогда тем более! - с упрямой решимостью продолжал он. - Пусть он и меня забирает!" - Ла был уверен, что не только заслужил этой кары, но и что только она будет достойным наказанием за его вину.
   И, покинувши пучину
   Черных вод, на брег пустынный
   Поднимитесь, исполняя
   То, о чем я загадаю! - последнее слово еще звенело у него на губах, а глаза уже лихорадочно искали перемены в окружающем мире.
   Но ничего не происходило. Все тот же сад, то же озеро, которые в лучах полуденного солнца казались даже моложе, чем привидевшиеся накануне, и уж точно - лишенные того, прежнего страха ночных теней.
   -Может быть, - прошептал Ла, - нужно дождаться вечера? Может, это солнце не позволяет духу прийти в мир?
   -Солнце тут ни при чем, - Гор нахмурился. - И потом, - он скрестил руки перед грудью, - день или ночь - для заклинания это не имеет никакого значения. Поскольку, настоящее, способное призвать духа слово с легкостью создаст ночь среди ясного дня...
   -Тогда в чем же дело? - юноша растерялся. - Я... Может быть, это я сделал что-то не так? - он обратил свой внутренний взгляд назад. - Слова верные, я точно помню... И стоял я тогда вот на этом самом месте! - он топнул ногой по темной земле берега, такой же мокрой, как ночью, словно даже солнце было не в силах вытянуть из нее капли воды.
   Маг нахмурился, так что морщинка перечеркнула его высокий лоб серой чертой глубокого шрама.
   - Парень, ты уверен, что рассказал мне все? - спросил он, повернувшись к молодому караванщику.
   -Да... - тот растерянно развел руками. Разве посмел бы он обманывать мага!
   -И ничего не изменил, ничего не перепутал?
   -Нет, ничего... - хотя... Он уже начал думать, что, может быть, дух, предполагая такой поворот событий и имея возможность заглянуть в будущее, выкрал из его памяти что-то важное, без чего все остальное теряло смысл. - Может быть, нужно разжечь костер... И позвать остальных... Мы все вместе вызывали духа, и... И Снежинка была с нами. А раз так... Получается какой-то замкнутый круг! Мы не можем ее спасти, потому что без нее нам не вызвать духа! Но, Хранитель, ты же говорил, что нужен только я. Потому что я говорил с ним в прошлый раз...
   -Мне нужен лишь тот, кто вызывал... - маг, опустив голову на грудь, погрузился в мысли.
   -Тогда в чем же дело! - в то время как Хранитель продолжал во всяком случае внешне оставаться спокойным, юноша просто разрывался на части от нахлынувших на него чувств, среди которых отчаяние было, пожалуй, самым сильным.
   -Вот что... - оглядевшись, Гор заметил большой валун, лежавший в паре шагов от воды, подошел к нему, сел, вытянув больную ногу. - Начнем с начала. Вы пришли на озеро. Собирались рассказывать страшные истории. Но в последний момент передумали и решили вызывать духа.
   -Да, - кивнул сжавшийся под его взглядом Ла.
   -И ты придумал это заклинание?
   -Ну...-юноша начал мяться, отводя взгляд в сторону. Одно дело недоговаривать, и совсем другое - говорить неправду. Хотя, ради друзей, он был готов и на это.
   -Хватит, парень, - в голосе мага зазвенел лед морозного ветра, - если ты кого-то выгораживаешь, перестань. Я все равно рано или поздно узнаю правду. И для всех, а составившего заклинание в первую очередь, будет лучше, если это произойдет прямо сейчас!
   -Я...
   -Только не говори, что прочел его в свитках.
   Ла сжался еще сильнее, покраснев до кончика ушей. Как раз это он и собирался сказать.
   -Я... - он не знал, что еще придумать. Если бы первое слово лжи уже прозвучало, ему было бы легче сказать второе, но пока этого не случилось... - Я не предатель! И я один во всем виноват! Потому что на мой зов пришел этот дух!
   -Послушай, - вздохнув, маг качнул головой. - Все, что я хочу, это предотвратить беду. Еще большую, чем та, что уже случилась!
   -Что может быть хуже...
   -Может.
   Ла кивнул, вздохнув:
   -Наверное... Раз ты так говоришь...
   -Поэтому я должен узнать, откуда взялось заклинание. Вам дал его кто-то из горожан? Ты можешь вспомнить, как он выглядел?
   Молодой караванщик поспешно замотал головой:
   -Нет! Горожане тут ни при чем!
   -Тогда кто?
   -Ну... - юноша поморщился, словно от зубной боли, но ничего не сказал.
   Гор укоризненно посмотрел на него, качнул головой:
   -Ты ведешь себя так, словно веришь, что я убью этого человека.
   -Нет! Я совсем не думал... - вскричал юноша.
   -Речь идет о ком-то из твоих друзей?
   Прикусив губу, Ри опустив голову вниз, пряча глаза.
   -Вот значит как... Парень, ты же знаешь меня. Я не способен наказать ребенка.
   "И меня? - чуть было не спросил юноша. - Меня ты тоже не накажешь? Ведь я еще не прошел испытание, и... Не наказывай меня, пожалуйста! Пусть другие - но не ты!" - больше всего на свете ему не хотелось быть преступником в глазах Гора.
   Между тем Хранитель продолжал:
   -Если хочешь, я дам тебе слово.
   -И пообещаешь, что никому не скажешь? - схватился за это предложение, словно за цепь в метель близнец. А потом, поняв, что слишком осмелел, сжался в комок, прошептав: - Прости! - и еще: - Пожалуйста!
   -Я обещаю. От меня никто ничего не узнает.
   Ла сглотнул подкативший к горлу комок, снова вздохнул, болезненно поморщился. Он не знал, что делать, как быть. С одной стороны... Но, в то же время, с другой...
   -Мати, - чуть слышно прошептал он, а затем, видя вопрос во взгляде мага, добавил: - Это она придумала заклинание.
   Гор нахмурился. -Ты ничего не перепутал? Может быть, она просто выдала его за свое, а на самом деле... - ему было легче поверить в ложь, чем подобную правду.
   -Нет, - качнул головой юноша. - Она сама... - он тяжело вздохнул, а потом продолжал: - Я знаю, это странно... Ведь такое под силу только Творцу заклинаний, а она - обычная смертная... Но... Хранитель, она сейчас - словно и не она вовсе, а какой-то демон, вселившийся в ее тело. С прихода в город... Да даже раньше, с тех пор, как она начала говорить о том, что наш мир - всего лишь ее сон. Это... Может, она одержимая? Ой! - он осекся, поняв, что в порыве откровения сказал лишнего. Ему стало жутко стыдно - он не должен был вести себя подобным образом. Это выглядело так, словно он обвинял во всем случившемся ее, перекладывая свою вину.
   На лицо Гора набежала тень. И, все же, смотревшему на него караванщику показалось, что эта новость не стала для Хранителя совершенно неожиданной.
   -Пожалуйста, сходи за ней, - тихо проговорил он.
   -Но...
   -Скажи, что я хочу поговорить с ней.
   -Она сразу поймет, что это я ее выдал! - неслышно, одними губами прошептал Ла. Но... Что уж теперь... И, сорвавшись с места, он побежал назад, к каравану, оставив мага на берегу старого озера.
   ...Мати все еще была в повозке. Ей почему-то расхотелось идти куда бы то ни было. И город представлялся неприятным местом, где даже в тени нет покоя от жары и надоедливых мух, и люди - такими мерзкими, склизкими от пота, противно пахнущими...
   "Фу! - даже в повозке этот запах мучил ее, душил. - Скорее бы в снега, домой! И вообще... - у нее в голове вдруг возникла шальная мысль: - Убегу я из каравана. Надоело мне здесь. Давно пора. Придумаю какое-нибудь заклинание... - ну чем не решение всех проблем? - Вызову снежного духа и заставлю его служить мне..." - стоило ей подумать об этом, как в голове уже начали рождаться слова, складываясь в заговор:
   "Дух со снежными глазами,
   Дух с седыми волосами,
   В крике неба, в ветра стоне
   Отзовись!...."
   Ей уже начало казаться, что повеяло холодом, в ушах зашипели снежные ветра. Еще мгновение - и дух явился бы к ней прямо сюда, в повозку, стоявшую в центре города, но в последний миг ее прервали, не дав договорить:
   -Мати! - кто-то резко отдернул полог. Узнав в пришельце Умника, дочь хозяина каравана недовольно поморщилась. Она даже не отозвалась, лишь, надув губы, окинула близнеца хмурым взглядом, не скрывая своего недовольства.
   "А чего, собственно, я ждал? - тяжело вздохнул Ла. - Поддержки? Понимания? После того, как она повернулась спиной к Лике? - он качнул головой. - Если бы это не начало происходить с ней еще до того, как мы решили вызвать духа, я был бы готов поверить, что серый Джед заколдовал ее. А так..."
   -Что пришел? - зло бросила ему Мати. Она-то надеялась: тот сам поймет, что не вовремя, и уберется восвояси, а она сможет вернуться к прерванному заклинанию. В душе девушка чувствовала некоторое беспокойство: "Нельзя было останавливаться на половине. Или вызывать духа, или нет. А так... - ее пальцы нервно застучали по одеялу. - Если что-то случится, виноват будет он, а не я!" - эта мысль принесла ей успокоение, но только на мгновение, спустя которое ее захлестнула новая волна ярости и злобы: - Что тебе надо?
   -Я... помещал? - сперва неуверенно начал он.
   -Да! - резко вскрикнула та.
   -Ты занята?
   -Заметил, наконец! - процедила Мати сквозь стиснутые зубы.
   Он был готов проглотить любую грубость и резкость. В конце концов, они были друзьями. Во всяком случае, еще недавно считались ими. Но не в этот миг: "Нет, должен же кто-то поставить, наконец, ее на место!"
   -И чем же, интересно?
   -Не твое дело! - огрызнулась она. - Говори, зачем пришел, или убирайся вон!
   Он побледнел, сжал губы в тонкие серые нити, но более никак не показал, что слова девушки действительно задели его, не просто обидели - оскорбили. И, все же, юноша сказал лишь: - Меня прислал Хранитель. Он хочет поговорить с тобой. Пойдем, я отведу тебя к нему.
   - Вот еще! - пренебрежительно фыркнула она. - Ему надо - пусть сам и приходит!
   -Но... - в первый миг он растерялся, затем, придя в себя, нахмурился. - Как ты можешь! Он - маг!
   -Ну и что? А я - дочь хозяина каравана! И вообще... Надоел он мне! С этими своими разговорами по душам, занудными наставлениями... Все надоели!
   -Почему бы тебе тогда не уйти от нас? - не выдержав, резко бросил Ла. - Раз мы такие плохие? Призови духов, пусть они унесут тебя куда-нибудь, где никто не будет тебе надоедать!
   -Именно это я и пыталась сделать, когда ты свалился мне словно снег на голову! Ну вот как теперь собрать заговор, если его слова разлетелись во все стороны камешками порвавшихся бус? - она была готова заплакать от обиды.
   -Не знаю. Я ничего не понимаю в заклинаниях... Мати, - он все же решил попробовать еще раз достучаться до ее души, - очнись! Освободись от этого дурмана! Ты нужна нам! Только ты можешь помочь! Пожалуйста!
   -И как я могу, интересно, помочь? - спросила она, однако даже без тени жалости или сочувствия, скорее просто так, любопытства ради.
   -Прочти заклинание водяного духа!
   Девушка только презрительно фыркнула. Весь ее вид говорил: "Уже! Делать мне больше нечего!"
   -Один раз его уже вызывали, и что? Ничего хорошего. С чего ты взял, что в следующий раз выйдет лучше?
   -Но Хранитель...
   -Да что - "Хранитель!" Если ему так нужен этот дух, почему бы Гору самому его не вызвать? Нарисуй знаки заклинания на листке и отдай ему - и вся недолга! Или он не может? Дух не слушается его, верно? - она не просто была рада этому, но испытала некоторую гордость: "Вот! Знай! Он не всемогущ!"
   -Мати, перестань упрямиться! Пойдем! И... И вообще, за то время, что я спорю с тобой здесь, мы бы уже давно успели добежать до озера!
   -Ты говорил, что меня хочет видеть Гор. При чем здесь озеро?
   -Он ждет нас там!
   -Там? С чего бы это? - а затем ее глаза сощурились. Она начала подозревать... - Ты... Сказал ему, что это я придумала заговор? Да как ты мог! Предатель!
   -Хранитель не накажет тебя...
   -Ну конечно! Зачем ему руки пачкать? За него это сделают другие!
   -Он обещал, что никому не скажет! Он... Он дал мне слово! И... Мати, это единственный способ спасти Лику!
   -Да нельзя ее спасти! Нельзя! Никак! Ты что, не понимаешь? Все, что нужно взрослым - это найти виновных! Чтобы покарать всех, не пропустив ни одного! А ты...
   -Ты не справедлива к Хранителю!
   -А ты слишком наивен! Он делает все так, как считает нужным, но при этом никому не говорит, как нужно, зачем нужно и, главное - кому нужно!
   -Это не так!
   -Ну и дурак же ты, раз попался в ловушку как глупая снежная мышь!
   -Наверное... Наверное, я действительно дурак...
   -Не наверное - точно!
   -Пусть так, - он готов был признать все, что угодно, согласиться с любой чушью, как бы обидно она ни звучала, - пусть. Только, Мати, пойдем со мной! Даже если надежды нет, мы должны попробовать, ты должна попробовать!
   -Я никому ничего не должна!
   -Но дружба... Наш круг...
   -Не хочу я вызывать этого духа! - взмахнула она руками. - Не хочу - и все! Я уже и заклинание забыла.
   -Я помню.
   -Другое! То, что прочел сам!
   -Ты считаешь, что дух пришел на твое, первое, просто ему понадобилось время? И так случилось, что его появление совпало с моей попыткой...
   -Долго думал? Молодец! Все свалил на меня - и рад!
   -Прости... - он виновато опустил голову. - Конечно, дух говорил со мной... И желание исполнил мое, не твое...
   -Вот именно! И вообще, кричи громче! А то в городе еще не все слышали, о чем мы тут спорим!
   Ла только рот открыл от удивления. Он-то как раз старательно сдерживал шепот до еле различимого свиста, в то время как его собеседница нисколько не смущаясь, говорила в полный голос, и вот...
   -Мати... -Да хватит уже! - прикрикнула на него девушка. - "Мати! Мати!" Пристал, как снег к ногам!
   -Пойдем!
   -Ну ладно, ладно, иду! - сдалась та. - А то ведь до конца вечности не отвяжешься! - однако же, вместо того, чтобы испытать некоторое облегчение от того, что решение осталось позади, она наоборот, еще сильнее напряглась. В глазах же девушки загорелось нечто такое, от чего у случайно заглянувшего в них юноши по спине пробежали мурашки. Однако Ла поспешил отогнать от себя все сомнения и страхи. В конце концов, какая разница, о чем там думала Мати, идя вслед за ним, главное, что она шла.
   Маг ждал их на том самом месте, где юноша оставил его. Он сидел на камне, повернувшись к озеру лицом, и, глядя на серебро воды, о чем-то думал.
   Лишь когда Мати издалека окликнула его:
   -Ну что тебе? Я пришла!
   Он поднялся и, припадая на больную ногу, пошел ей навстречу.
   -Нет! - остановила его девушка, сама же прибавила шаг. - Стой где стоишь! А то потом скажешь, что мы были не там, где надо, и поэтому ничего не получилось! Видят боги, я не собираюсь повторять заклинание дважды!
   -Малыш, - маг качнул головой, не одобряя ее торопливости, - пожалуйста, скажи мне прежде, ты где-то услышала это заклинание, или...
   -Да придумала я его! Придумала! Сама! Тебе же Умник давно все рассказал!
   -Но ты не Творец заклинаний! - во взгляде обращенных на нее черных глаз читалось непонимание.
   -Ну, одно из двух: или я никогда не придумала заклинание, или я стала Творцом заклинаний! И вообще, ты лучше стазу реши: верить мне или нет, а то потом будет поздно, - она кривила губы, с трудом сдерживая смех: "Ну это же надо! Нет, все мужчины полные идиоты!"
   И ее взгляд при этом был настолько красноречив, что даже слепой бы все понял.
   -Мати, - наклонившись к ее уху, зашептал Ла, - ты не можешь так говорить с ним!
   -Могу! - с вызовом бросила дочь хозяина каравана, не делая при этом даже попытки заставить свой голос звучать хотя бы чуть тише. - Можно все, что позволено! А он, - девушка кивнула головой в сторону мага, - позволяет мне делать все, что я захочу! Так ведь?
   -Человек сам решает, что ему можно, а потом лишь ищет оправдание своим поступкам, - задумчиво глядя на нее, проговорил маг. Он хотел еще что-то сказать, но Мати не оставила ему на это времени.
   -Все, хватит пустых разговоров! У меня были планы на сегодняшний день и я не собираюсь их менять! Давайте свиток, я прочту заклинание, чтобы вы, наконец, оставили меня в покое!
   -Ты не помнишь его? - спросил Гор, однако свиток передал.
   -Конечно нет! - фыркнула Мати. - Делать мне больше нечего, как все помнить! Итак, - дочь хозяина каравана развернула свиток. - Духи озера ночного... - она именно читала заклинание, словно фрагмент какой-то сказки, вернее даже - кулинарного рецепта, которыми обычно испещрена глиняная посуда, не вкладывая в слова никакого чувства, торопясь - скорее отчитать и уйти по своим делам,-
   Вы мое услышьте Слово
   И, покинувши пучину
   Черных вод, на брег пустынный
   Поднимитесь, исполняя
   То, о чем я загадаю! - собственно, она и не ждала, что что-то произойдет, а потому, даже не оглядевшись вокруг, повернулась к озеру спиной:
   -Вот, чего и следовало доказать. Дух не пришел.
   -Как ты думаешь, почему? - вообще-то вопрос Гора был совершенно логичным. Но для Мати он почему-то явился такой неожиданностью, что она растерялась, даже остановилась.
   -Ну... - протянула девушка, задумавшись. - Тут может быть множество причин... - и тут она опомнилась: - Да какая разница? Я с самого начала говорила - ничего у меня не получится! Как не получалось никогда! Я могу только придумать заклинание, а вызывают духов другие! Все, я пошла!
   -Малыш, - окликнул ее маг, - попробуй еще раз.
   -С чего ты взял, что это поможет!
   -Пожалуйста.
   Сжавшись, Ла прикусил губу, с ужасом глядя то на мага, то на дочь хозяина каравана.
   "Зачем она делает это? Для чего вынуждает Хранителя просить? Чтобы потешить свое самолюбие? Нарушая ради этого все законы, рискуя испортить отношения с магом? Она что, не понимает, что все может очень плохо для нее закончиться? В лучшем случае, он повернется к ней спиной, в худшем - решит, что есть поступки, за которые просто нельзя не наказать..."
   Мати резко повернулась к магу. Ее глаза сверкнули злобой.
   -Ты действительно этого хочешь?-от нее исходила угроза. - Чтобы я вызвала духа?
   -Да, - кивнул Гор, лицо которого оставалось совершенно спокойно, лишь глаза напряженно сощурились.
   -Ну хорошо, - глаза девушки сощурились в тонкие щели. - Я вызову тебе духа! Но только потом не вини меня! И сам все расхлебывай!
   -Дух со снежными глазами... - тихо и неторопливо начала она, чтобы с каждым следующим словом говорить все быстрее и громче,
   Дух с седыми волосами...
   -Мати, но это не то заклинание! - поняв, что происходит что-то неправильное, попытался остановить ее Ла, но легче было поймать в кувшин ветер.
   -В крике неба, в ветра стоне
   Отзовись! На небосклоне
   Воссияй звездой холодной,
   Одинокой и голодной,
   Словно волк на приграничье!
   Обрети обличье птичье
   И ворвись в пределы эти!
   Прилетай скорей, дух-ветер!
   -Что она такое делает! - заметив, как переменилось все вокруг, замерло, замолчало, застыло, как перед большой бедою, в ужасе прошептал близнец.
   -Дай мне руку! Быстрее! - маг резко шагнул к нему, с силой сжал протянутую ладонь. - Держись! Сейчас начнется!
   -Что? На этот раз у нее получилось? Она вызвала духа? Но ведь это будет другой дух, верно?
   -Верно, - прошептал маг, не спуская внимательного взгляда со стоявшей перед ним - руки уперлись в бока, спина выпрямлена, голова откинула назад - девушки
   На землю налетел порыв ветра - полный такого холода, что деревья старого сада поседели, вмиг покрывшись инеем. Озеро лишилось искр солнечного света, почернев под тонким слоем льда, так похожего на стекло. А над землей, плавая в потоках воздуха, словно на волне вод, возвышался огромный мутно-прозрачный конь-призрак.
   -Это... Дух...
   -Дух, дух. Можешь полюбоваться. И не пугайся. Сейчас он совершенно безопасен. Ничего не сделает, пока я ему не прикажу...
   -Т-ты... Ты вызвала его затем, чтобы он помог нам справиться с серым Джедом?--с сомнением глядя на Мати спросил Ла.
   -Что за ерунду ты несешь! - презрительно фыркнула Мати. Дочь хозяина каравана смотрела мимо него, туда, где над берегом озера смерчем, соединившим землю с небесами, кружил темно-сизый дух.
   -Но зачем тогда...
   -Я вызвала его, потому что он нужен мне! - лукаво улыбнулась караванщица.
   -Мати... - испуганно глядя на подругу, начал Ла, но умолк, поняв вдруг, что это имя ей больше не подходит. Он вглядывался в ее черты - и не узнавал: "Великие боги, как она переменилась! Белые волосы, синие горящие глаза, снежно матовая кожа..." - Ты не Мати, - прошептал он. - Кто ты? Что ты сделала с настоящей Мати? Где она?
   Ответом на все его вопросы был раскатистый смех, а потом - одно-единственное слово:
   -Глупец!
   -Хранитель! - юноша повернулся к магу. - Что это?
   -Должно быть, она прочла заклинание самопревращения, - негромко ответил тот.
   -И что теперь?
   -Оно действует медленно...
   -Но верно! - прервало его резкое восклицание. - Я, наконец, стала той, кем хотела всегда быть - Метелицей!
   -Госпожой Айей? - у Ла перехватило дыхание.
   -Только одежда, не суть, - качнул головой маг. - Как богиня, принимая облик смертной, все равно остается небожительницей.
   -Да какая разница! -Малыш, - теперь Гор глядел на девушку с нескрываемым сочувствием, - если ты и дальше пойдешь этой тропой, то скоро станешь всего лишь одной из множества снежинок, кружащих по пустыне.
   -Ты ошибаешься! Я Метель! Свободная, могущественная...
   -Но еще не поздно вернуться, - продолжал, не слушая ее, Хранитель. - Как у каравана есть право раз в вечности повернуться назад, так и человек, когда понимает, что совершил страшную ошибку... Если в мире найдется хотя бы что-то, что вызовет твое сочувствие, если хотя бы одна слезинка коснется твоей щеки...
   -Хватит! - прервала его та. - Я уже сделала выбор! Другие выбирают путь для себя, я - себя для пути! И где сказано, что этого нельзя делать? - решительной походкой она направилась к духу.
   -Останови ее! - чувствуя, что сердце разрывается на части, воскликнул Ла.
   -Он не станет! - через плечо бросила девушка. - Или ты думаешь, он не знал, что все так и случится? Думаешь, он звал меня сюда для чего-то другого?
   -Это правда? - взгляд юноши обратился на мага.
   -Не знал...
   Услышав эти слова Гора, Мати фыркнула, повернулась, чтобы бросить на Хранителя полный презрения взгляд.
   -Но догадывался, - продолжал тот. В его голосе чувствовалось напряжение.
   -И ты велел привести ее сюда... - сосредоточился, силясь хотя бы что-то понять, юноша.
   -Нельзя было допустить, чтобы она вызвала его на площадь.
   -Почему это, интересно? - спросила Мати, но затем пренебрежительно махнула рукой: - Да какая разница! Подумаешь! Главное... Самое забавное - ты что же, действительно увидел эти перемены только сегодня? - она рассмеялась. - А где были твои глаза до этого?
   -Я был занят.
   -Этой Хранительницей, да?
   -При чем здесь...
   -Да знаю я все, знаю! Меня уже, слава богам, успели просветить! Как там ее зовут? Дамир! Говорят, она страшная уродина. Хотя, какая разница? Главное, что у нее есть дар. Остальное не имеет значения, верно?
   -О чем ты? - маг непонимающе смотрел на нее.
   -А, только не надо стоить из себя невинного младенца! Лучше скажи, когда вы собирались объявить о вашей помолвке? До конца городской недели остается всего один день. Ты не считаешь, что отцу, да и остальным следовало бы знать, что они бросали время и золото на ветер, закупая провизию, огненную воду, все необходимое для пути, потому что караван никогда больше не увидит снежной пустыни?
   -Я не понимаю...
   -Да что тут понимать! И вообще... Не важно! Я даже рада, что все сложилось именно так! Знаешь, что мне предлагали горожане? Откуда! Я же не рассказывала тебе, что встречалась с жрицей. А, между прочим, она сказала, что у меня есть дар. Что из меня получится служительница! Право же, я собиралась ей стать. Но потом... Я ведь даже не придумывала это первое заклинание, оно просто пришло ко мне - и все. Словно сами боги вложили его в мои уста. Они выбрали для меня другую судьбу!
   -Какую? - лишь бы не оставаться в грохотавшей тишине, разверзшейся, когда ее слова отзвучали, спросил Ла. - Стать духом?
   -Той, которая заклинает духов! Ты же видишь, они мне подвластны! Они делают все так, как я того хочу! Даже когда я не знаю, чего хочу!
   -Значит ли это... - он прикусил губу, собираясь задать свой главный вопрос. - Что случившееся здесь накануне произошло не случайно, что ты с самого начала хотела... Ты заставила духа прийти на мой зов? Ты определила ту плату, которую он потребовал? Из-за тебя исчезла Лика? - его дыхание перехватило, словно весь воздух, до последнего глотка, покинул его грудь, а вокруг не было ничего, кроме пустоты. К горлу подкатил комок, который юноша никак не мог проглотить.
   -Думай что хочешь, - пренебрежительно бросила ему девушка. - Мне все равно!
   -Ты не смогла бы так поступить со своими друзьями!
   -Откуда ты знаешь? И вообще, хватит, перестань! Надоело! Я ухожу!
   -Хранитель!
   -Он не сможет меня остановить! - звонко засмеялась девушка. - Он всего лишь маг! А я - Творец заклинаний! Та, которой подвластны духи и...
   Гор тяжело вздохнул и закрыл глаза.
   -Посмотри на него, - ее смех становился все сильнее, - он делает вид, что ничего не видит! Словно маленький ребенок: глаз не видит, дух не чует, значит, ничего не будет!
   -Пусть граница нерушима
   Будет города, хранима...
   -Что ты там шепчешь? - она насторожилась, услышав знакомое звучание, свойственное только заклинаниям. - Но ведь это глупо! Спроси Умника, если не знаешь сам! Заклинание, даже если оно составлено верно, еще не все! Нужно обладать даром...
   -Силой древнею от хлада,
   А того, живет кто рядом
   -Только время зря тратишь, - она уже стояла рядом с духом, опираясь на него боком, словно на каменную колонну. - И силы.
   -С пламенем, пусть не пропустит
   В край тоски, пустыню грусти...
   -И это все? Все, что ты можешь? Ни грома, ни молний? Ну тогда прощай! Мне здесь больше делать нечего! Передавай привет своей будущей супруге!
   -Мати! - Ла хотел броситься к ней, но маг удержал юношу на месте.
   -Что? - она глядела на него снисходительно, как на маленькую наивную зверушку. - Хочешь уйти вместе со мной? Я могла бы взять тебя. За компанию. Попроси, попроси хорошенько - и...
   -Нет! - Ла выпрямился, гордо откинул голову назад. - Я не стану ни о чем тебя просить!
   -О, какие мы гордые! И еще - глупые. А, между прочим, здесь тебя ждет наказание. Смерть, я так полагаю. И не надейся на помилование. Потому что в отличие от нашего добренького Гора, Хранительница города не станет плакать от сострадания... Впрочем, чтобы не омрачать свадьбу, она может перенести казнь на потом. Только тебе ведь от этого будет не легче.
   -Самый жестокий и беспощадный палач - я сам!
   -Ну, как знаешь! Прощай! - она вскочила на спину превратившегося в огромного белого коня духа и уже хотела пустить его вскачь...
   Но на ее пути встал Гор.
   -Не пытайся остановить меня! - она чуть наклонила голову, зло сверкая на него глазами из-под нахмуренных бровей. - Поздно!
   -Для той, которая еще жива, никогда не поздно, - качнул головой маг. - Другое дело - бессмысленно. Уходи - если хочешь.
   -Ну спасибо! А то как бы я без твоего разрешения! Осталось только у отца спросить! Впрочем, ты ведь Хранитель каравана - значит, твоего слова достаточно.
   -Пусть дух обратиться птицей, как и должен был.
   -Почему должен? - бровь Мати чуть приподнялась.
   -Ты сама велела ему. В заклинании.
   -Это было... Образно сказано.
   -Но дух должен выполнять все твои приказы.
   -Это... А какое, собственно, тебе дело? Ты должен быть рад тому, что он в чем-то не слушается меня...
   -Я не хочу тебе зла. А чем больше непослушания, тем больше опасность.
   -Давай ты не будешь обо мне беспокоиться, ладно? Я как-нибудь сама с этим справлюсь. И вообще, люди в первую очередь думают о себе. И уже потом - о других. И только уверяют окружающих, что все наоборот. Так зачем тебе нужно, чтобы дух стал птицей? И не крути! Давай сразу, начистоту!
   -Снежный дух, скачущий по земле, несет смерть.
   -Ну как же я могла забыть! - воскликнула Мати. - Конечно же! Ты не можешь не заботиться о других! неизвестно о ком! о всех подряд! за исключением меня!
   -Ты не права.
   -Да ладно тебе, чего уж там! И знаешь что... Шел бы ты куда подальше!
   -Не позволяй ему управлять тобой. Возьми власть в свои руки... - продолжал тот, пропуская мимо ушей откровенную грубость.
   -Он мне и так подвластен!
   Может быть, если бы он по-настоящему разозлился на нее, накричал, даже ударил, она бы повела себя по-другому. Хотя... Вряд ли. И главным тут было именно упрямство - огромное, безграничное, подпитываемое злостью. Так или иначе, девушка специально направила духа - скакуна прямо на него.
   Ла успел только рот открыть. Он понимал, что должен крикнуть: "Хранитель, берегись!", пытаться увернуться от копыт призрачного чудовища, помочь магу, которому с его больной ногой было сделать это куда труднее, но он словно прирос к земле, руки онемели, повиснув мертвыми плетьми.
   А конь приближался, приближался... Вот еще миг, и... Но когда копыта вставшего на дыбы призрака уже занеслись над его головой, Гор с силой оттолкнул юношу в сторону. Сам же остался стоять на месте, чуть наклонившись вперед, словно человек, собирающийся выдержать порыв ветра.
   -Великие боги! - прошептал молодой караванщик в ужасе и восхищении, заворожено глядя на духа, который проскользнул так близко от мага, что задел его руку своим боком. Во все стороны полетели ледяные осколки и белый пепел раскрошившихся снежинок. Прошло несколько мгновений, пока Ла опомнился. - Хранитель! - он бросился к нему на помощь, но, как ни спешил, движения юноши были такие медленные, словно время замерзло, а вместе с ним - и все вокруг. Он чувствовал себя мухой, угодившей в плошку с медом. - Хранитель! - лишь когда дух исчез за окружавшей старый сад стеной домов, ему удалось добраться до мага.
   Тот стоял, бледнее тени, дыхание паром срывалось с губ, словно вокруг был не жаркий край оазиса, а холодный мир снежной пустыни. Черные волосы покрыл иней, но даже он не мог скрыть совершенно седую прядь, спускавшуюся у виска.
   -Что с тобой? - близнец заглянул ему в лицо и уже прежде, чем тот успел что-то ответить, понял: "Разве может быть все в порядке после такого?"
   -Ничего, все нормально, - чуть слышно прошептал маг. Его дыхание стало глубже, тепло магического дара начало растапливать лед, которым снежный дух сковал сад. А затем Гор вдруг пошатнулся и Ла бросился к нему, спеша поддержать.
   -Хранитель! - его голос срывался от страха и боли.
   -Все нормально, - повторил маг. Его глаза зажмурились, рука потянулась к голове.
   -Сюда, - Ла не подвел, скорее подтащил Гора к камню, - садись! Хранитель, почему ты не ушел с пути духа? Ты бы успел...
   -Мне нужно было, - он говорил медленно, - кое-что взять.
   -У духа? - глаза юноши расширились от удивления: "Что можно взять у духа? Его ведь в сущности и нет вовсе. А, главное, зачем?"
   -Да.
   -А... что? - ему стало вдруг любопытно...
   -Волос из хвоста, - левая, совершенно белая, словно оледенев, рука мага, сжимая в кулаке что-то невидимое, висела плетью. - Парень, - заговорил он, не дожидаясь следующего вопроса, - сбегай в караван, принеси огненной воды.
   -Ты хочешь разжечь костер? - он не совсем понимал, зачем? Ведь магу достаточно его дара, чтобы сотворить огонь. - Прости, - поспешно проговорил Ла, прежде чем Хранитель успел что-то ответить. "Раз надо, значит, надо!" -Я сейчас, мигом! - сорвавшись с места, он бросился к повозкам каравана.
   -И захвати какую-нибудь плошку. А лучше - огненную лампу.
   -Да, конечно! - и он исчез за стеной. Вбежав на площадь, юноша столкнулся с лекарем-рабом.
   -А! - радостно вскричал он, чуть было не добавив: "Как кстати! Ты-то мне и нужен!"
   Старик же, чуть наклонив голову, внимательно взглянул на молодого караванщика:
   -Что с тобой? - озабоченно спросил он.
   -Принеси сосуд с огненной водой, лампу и идем со мной!
   Раб медлил.
   -Быстрее!-вынужден был поторапливать его караванщик.-Это срочно!
   -Зачем? - чувствуя, что его вопрос вызвал вспышку злости в душе юноши, он добавил, объясняя: - Я спрашиваю не из любопытства, а потому что должен знать, как отвечать, если меня остановят.
   -Скажи... Скажи такова воля Хранителя. Это правда.
   Старик кивнул и поспешил к стоявшей поблизости повозки рабов выполнять приказ.
   Оставшись один, Ла нахмурился. Его душу переполняли сомнения, а разум - вопросы.
   "Интересно, что попросит Мати у этого духа? Унести ее в снега? Если бы она захотела прогуляться по городу, об этом бы уже все знали, верно? - он огляделся вокруг. - Но все выглядит вполне спокойным... И иней не покрывает повозки... Вообще, хорошо, что я увел ее в старый сад. Было бы хуже, если бы дух явился прямо сюда... Хранитель, конечно же, прав... Ох и натворил бы дух бед! ...И что бы тогда сделали с Мати? Наказали бы, это точно. Еще бы - вызвать духа на глазах у всех! Да какого духа! И все же... - он поморщился, пожевал губами. - Ну какой из Мати Творец заклинаний! Все же знают - она дочь хозяина каравана. А то, что она говорила там, в саду... Было бы хорошо остаться в этом городе навсегда, - подумалось ему. Он все еще считал, что заслуживает наказания, но уже не такого сурового, как думал раньше. - Я мог бы стать стражем, жить где-нибудь на заставе у пограничья... Чтобы не мозолить глаза... И вообще..."
   -Парень, - его мысли прервал сиплый скрипучий голос старика, - я достал все, о чем ты говорил, - в руках раба действительно были старая лампа и небольшой глиняный кувшин, правда, не целый, с запечатанным горлышком, а уже початый.
   -Пойдем, - Ла решительно зашагал в сторону стен домов.
   -Хранитель не у себя в повозке? - спросил раб, который, однако же, несмотря на все удивление, двинулся вслед за ним.
   -Нет, конечно! - фыркнул караванщик. - Иначе зачем бы ему понадобилось посылать меня за всем этим, - он мотнул головой в сторону ноши лекаря. - Я думал, - Ла и сам не знал, почему переменил тему разговора, - что тебя собирались продать.
   -Да, - кивнул старик.
   -Почему же ты до сих пор в караване? Новые хозяева решили забрать тебя позже?
   -Сделка не состоялась. Хранитель решил, что я нужен здесь.
   -Ладно, идем, - остаток пути он молчал, лишь внимательно оглядывал все вокруг, ища след перемены или знак опасности.
   Те несколько мгновений, что его не было, пошли старому саду на пользу. Он оправился от посещения духа, даже, казалось, немного помолодел. Во всяком случае, деревья выпрямили спины, расправили ветви, единственно что не зазеленели.
   Хранитель сидел на камне, опустив голову на грудь. Падавшие на лицо волосы скрывали его глаза и было не видно, открыты они, или маг дремлет.
   -Что с ним? - обеспокоено прошептал раб на самое ухо Ла.
   -Здесь был дух.
   -И...
   Молодой караванщик нервно дернул плечами. У него не было времени на объяснения.
   -Давай сюда! - он поспешно даже не забрал - выхватил из рук старика лампу и кувшин, а затем заторопился к магу. -Хранитель, - опустившись рядом с наделенным даром на колени, прошептал он. - Я принес...
   -Да, - Гор поднял голову. Его глаза выглядели смертельно уставшими, веки покраснели. Затем он увидел пришедшего вместе с юношей раба, который под взглядом наделенного даром согнулся, склонившись в низком поклоне. - Хорошо, что ты здесь. Подойди. Будешь помогать.
   -Что я должен делать? Твоя рука... - его взгляд скользнул по кисти, распухшей и воспаленной.
   -Потом, - резко прервал его маг, а затем спросил: - Тебе приходилось изгонять демонов?
   -Да... - старик растерялся. Конечно, он сразу понял, что Хранитель имел в виду его прошлое жреца, а не лекаря. - Но... - однако как он узнал об этом? Ведь маг никогда не спрашивал его. А никому другому он сам бы ни за что не рассказал... Впрочем, для наделенного даром не было ничего невозможного. В конце концов, разве у него нет дара чтения мыслей? В общем, лучше не думать об этом... Его глаза сощурились: "Демон - вот что сейчас главное". - Из... кого? - взгляд раба сам собой переместился на юношу, который беспокойно заерзал. Но Ла даже испугаться не успел. Гор качнул головой:
   -Речь не о человеке - месте. -Этот сад? - старик должен был признать, что ему не по себе здесь.
   -Город.
   -Но... - старик-раб нахмурился. - Прости, хозяин, меня за все эти расспросы, но мне нужно знать. Ты говоришь о духе или демоне? В сущности, между ними разница не большая, но при изгнании она имеет решающее значение.
   -О демоне, - твердо ответил Хранитель.
   -Я слышал, - раб вновь обратил взгляд на молодого караванщика, - что дети вызвали серого Джеда. Хозяин, ты ведь знаешь: он не демон и не дух, а нечто среднее... - вздохнув, старик качнул головой. - Я не уверен, что те заговоры, которые мне известны, помогут изгнать полукровку.
   -Дело не в нем.
   -Вот как? - бровь старика приподнялась.
   -Но, Хранитель, - не выдержав, проговорил Ла, - ведь тот, кого вызвали сегодня, был не демоном, а духом... - он умолк под тяжелым взглядом мага.
   -Духи со снежными глазами - это демоны, - качнул головой Гор.
   -Да, - соглашаясь с ним, кивнул старый раб. - Так демонов называют в заговорах, когда хотят принизить их силу, те наивные люди, которые полагают, что даже демона можно заставить служить себе.
   -Заставь демона покинуть город.
   -Только город - не землю? Хранитель, демоны мстительны. Они могут дождаться нас за гранью оазиса и...
   -Никому, кроме небожителей, не под силу изгнать этого демона с лица земли. Так что... О том, что случится затем, нам придется подумать потом.
   -Город... - старик, вздохнув, поморщился. - Он ведь такой большой... Понадобиться время, чтобы окружить его чертой...
   -Уже сделано.
   -Еще нужно знать имя демона...
   -Адалла.
   -Брат Алада, ближнего слуги Губителя? Великие боги... - тяжело вздохнув, раб закачал головой. - Не знаю, хозяин, не уверен, что у меня получится. Демон такой силы... Не знаю...
   Гор повернулся к юноше, который мысленно уже читал слова молитвы, до сих пор не веря, что был так близко от ужасного демона.
   -Открой лампу, - велел маг. - Она пустая?
   -Да, хозяин, - ответил за близнеца раб.
   -Залей водой на одну треть. Парень, держи руку ровнее.
   -Я помогу... - раб двинулся вперед, но голос Ла остановил его:
   -Я сам! - его руки перестали дрожать. - Вот! - у него, наконец-то, все получилось. "И даже ни одной капли мимо не пролил!" - гордо выпрямился он, протягивая лампу магу.
   -Ты сможешь быстро закрыть ее, как только я скажу? - спросил Гор.
   -Да, - пожал плечами Ла. Почему бы и нет? Это ведь совсем не сложно.
   -Только очень быстро, - он взял левую, свисавшую к земле руку за запястье, поднимая.
   -Что там? - насторожился раб.
   -То, что тебе понадобится для изгнания демона - его частица, - неспешно проговорил маг, а затем, быстро и повелительно приказал: - Парень, давай! - и его пальцы разжались.
   Ла едва успел среагировать.
   -Уф, - вздохнул он с облегчением, когда крышка лампы закрылась.
   -Молодец, - одобрительно кивнул Гор, глядя на нечто мутное, похожее на облачко, срывавшееся с губ на морозе, заметалось под стеклом. - Старик, - он даже не повернул головы в сторону раба, уверенный, что тот и так внимательно ловил каждое его слово. - Читай заговор, - он протянул ему лампу.
   -Демон бездны, что известен, - Лигрен осторожно взял ее, делая все, чтобы огненная вода оставалась совершенно неподвижной и по ней не прошла даже робкая рябь. - Как Адалла, сгинь, исчезни, - он прочел первые две строки, когда Гор зашептал:
   -Дочь огня, согрей дыханье
   Талисмановым мерцаньем,
   Вспомни холода жестокость,
   Не спеши ему до срока
   Вверить душу. Сердце грустью
   Как водой омой, отпустит
   Демон пусть тебя, во граде
   Оставайся, бога ради.
   Старик слышал его голос, но даже не пытался разобрать слов. Он сосредоточился на своем заговоре, более всего на свете боясь сбиться, понимая, что они и так идут на огромный риск, произнося два заклинания одновременно. Слова могли слиться, замениться, перетечь из одного заговора в другое, вместо того чтобы защитить людей, навлекая на них опасность. Но, с другой стороны, иного выхода у них не было - только так можно было изгнать демона, не причинив вреда тому, кто был в его власти, а что кто-то там есть, раб не сомневался.
   -В жаре пламени, в оковах,
   Нерушимых. Властью Слова,
   Что дано небес владыкой,
   Справедливым и великим,
   Заклинаю: сгинь бесследно,
   Лишь черты коснешься света!
   Последнее слово его заговора прозвучало одновременно с последним словом заклинания, которое читал Хранитель. На мгновение над землей нависла тишина, которая была жуткой, вся пропитанная страхом, как грязная одежда запахом пота. Она стояла, густая как туман, и тяжелая, словно каменный свод, возложенный на человеческие плечи. И еще в ней было что-то нереальное, заставлявшее думать, что все происходящее - не часть яви, а картинка кошмарного сна, который, волей повелительницы сновидений, пришел одновременно к троим смертным.
   А затем тишина вдруг оборвалась звуком, таким резким и сильным, что от него заложило уши. Толи крик, толи рев, он, казалось, шел со всех сторон, наполняя собой воздух, усиливаясь с каждым новым мгновением, оглушая.
   Лампа затряслась в руках старика.
   -Великие боги, - прошептал он, увидев, как закипела в ней огненная вода. Бурля, она поднималась все выше и выше, тесня белое дыхание демона до тех, пока тому было больше некуда отступать. И тогда две силы столкнулись. Лампа разлетелась на осколки, каждый из которых был меньше снежинки.
   "Сейчас мир развалится на части!" - Ла всем телом припал к земле, ища у нее защиты.
   Но все вдруг стихло. Оборвался рев. Остатки лампы, вместо того, чтобы брызнуть огнем во все стороны, упали вниз, покрыв землю инеем, который растаял во власти теплого городского дня быстрее, чем сад успел его запомнить.
   -Все? - рывком сев, спросил Ла, которому, стоило страху уйти, стало стыдно за мгновенную слабость, бросившую его в грязь. - Демон ушел?
   -Да, парень, - кивнул старик. Бывший жрец и сам не особо верил, что у него получится. Но другого объяснения произошедшему он не видел. На мгновение его взгляд задержался на ладонях, которые покрывал серый пепел. - Демоны бездны, - в полголоса выругался он, поспешив очистить руки.
   -А Мати? С ней все в порядке?
   -В порядке - вряд ли, - донесся до него хрипловатый голос Хранитель. - Но она осталась в городе... - затем, вдруг замолчав, он закрыл глаза.
   -Хозяин, - сорвавшись со своего места, старый раб поспешил к нему, опустился рядом на колени, не спуская взгляда взволнованных глаз с руки мага, покрытой глубокими ожогами - язвами с серыми мертвыми краями, - я сейчас...
   Трясущимися пальцами он достал из-за пазухи маленький глиняный кувшинчик.
   -Не совсем то лекарство, которое нужно... - бормотал он себе под нос. - Но пока сгодится... Это надо же додуматься: держать волос демона голой рукой! ...Ничего, ничего, я справлюсь и с этим. Все заживет. Шрамы, конечно, останутся. Но это не страшно. Главное, чтобы пальцы сохранили подвижность... - его губы шептали, а руки действовали, покрывая раны мазью. Лишь старательно забинтовав кисть мага, он остановился. - Все, готово. ...Хозяин, в караване я сделаю лучше...
   -Достаточно того, что есть, - он поднял голову, огляделся: - Вот что... - его взгляд остановился на сыне Лиса и Лины. - Парень, постарайся отыскать девочку. Это не просто - она может быть где угодно, с одинаковой вероятностью в храме и на приграничье.
   -Я постараюсь! - кивнул Ла. Он был полон решимости и ни на мгновение не сомневался, что выполнит приказ Хранителя. "Надо будет позвать остальных. И выпросить у отца оленя. Верхом будет быстрее... Во всяком случае, иначе до приграничья придется добираться целый день... Кто-то поскачет, кто-то пойдет в храм, кто-то будет рыскать по улицам... Ладно, разберемся!"
   -Если тебе нужна будет помощь друзей, - маг словно почел его мысли, - позови их. Но ничего не рассказывай. Просто скажи: нужно найти девочку. Незачем кому-то еще знать, что здесь произошло. Я не хочу, чтобы ее наказали за то, в чем она, в сущности, не виновата.
   -Конечно!
   -Ты тоже перестань думать о наказании.
   -Я...
   -Ты ни в чем не виноват. Все, что произошло, случилось по воле Губителя. Это снимает всякую вину с тех, кто стал невольным орудием в Его руках. Потому что человек не может сопротивляться воле небожителя.
   -Но... - юноша болезненно поморщился. Так то оно так. Но Губитель не коснется невинных. И если Он обратил на них с Мати Свой взгляд, значит...
   -Все, Ла, - не дал ему ничего больше сказать Гор. - Остальное потом, - он не отказывался отвечать на вопросы, просто давал понять - сейчас для них не время. - Ступай... Лигрен, - Гор перевел взгляд на раба, - возвращайся в караван.
   -Хозяин, что я должен делать?
   -Молчать. Никому ни слова. Даже если от тебя будут требовать ответа, - сказав это, он поднялся с камня.
   -А... - в глазах раба читался вопрос: "И это все? Но... Я могу помочь! Я многое знаю, и..."
   Почувствовав это, маг негромко добавил:
   -Ты понадобишься позже.
   Погасшие было глаза лекаря тотчас вспыхнули радостью. С губ сорвался вздох облегчения: он мог быть полезен!
   -Вот что... Парень, - окликнул он успевшего отойти на несколько шагов юношу, - меня не будет некоторое время. Если кто-то станет спрашивать, скажи, я пошел в храм. Мне нужно поговорить с Хранительницей города.
   -Но мы... Завтра караван уходим в снега...? - Ла и сам не знал, что вкладывал в эти слова - вопрос или утверждение. С одной стороны, так должно было быть, но с другой - то, что сказала Мати... Не могла же она придумать все это!
   -К тому времени я вернусь.
  
  

Глава 7

   Никогда еще она не чувствовала себя такой свободной - от печалей, забот, обязанностей... Все заменил совершенный в своей чистоте покой, а город, оставшийся внизу, там, куда сыпались ледяные искры, выбиваемые из пустоты копытами снежного духа, представлялся всего лишь рисунком на куске бумаги, который можно свернуть в свиток и убрать в сундук, до других времен.
   Ничто не трогало душу. Потому что на самом деле ничего не было - ни этого мира, ни ее самой. Только покой и струящиеся, словно вода сквозь пальцы, слова:
   Не тоскуй о былом, не грусти,
   На свободу свой дух отпусти,
   Не неволь птицу-сердце мечтой,
   Коей нет исполнения. Постой
   На краю и шагни в тишину,
   Вверив душу свою вздоху - сну.
   Внизу золотые поля уже сменились садами, за которыми темно-зеленой стеной встал лес. Запахло свежестью снегов, чей таинственный шепот доносили до слуха на своих призрачных крыльях ветра. А взгляд уже искал у горизонта белый полог пустыни, в которую так рвался дух, полагая, что только там возможно достичь полного совершенства и стать, наконец, частью того целого, что простилается до бесконечности. Мати зевнула, прикрыв на миг глаза. Она наслаждалась полетом, качаясь на волнах ветра, словно на руках у матери, забота которой, шуршащее дыхание окружало со всем сторон, спеленав мягким одеялом из пушистого хлопка...
   -Я часть тебя, ты - часть меня,
   Нет больше хлада и огня... - зашептали ее губы слова, в которые духу так хотелось верить.
   Бежавший по улице мальчонка лет пяти, следя за полетом бабочки поднял взгляд к небесам - и остановился с закинутой головой и открытым от удивления ртом.
   -Мама, мама! - спустя мгновение, он сорвался с места, бросился к успевшей уйти чуть вперед женщине. - По небу летит серый конь, а на нем - какая-то тетенька!
   Горожанка остановилась, с усталым укором взглянула на сына:
   -Что ты там еще выдумал!
   -Я не выдумал!
   -Перестань! - она взяла его за руку, потянула за собой. - Пойдем скорее. Мы и так уже опаздываем!
   -Но мама! - он упирался, пытаясь вырвать свою маленькую ручку из ее широкой ладони, одновременно пальцем тыча вверх.
   -Ну что, что? - кто бы знал, как ей это все надоело! С утра и до вечера, с вечера и до утра! Верно ей говорили служители: ничего хорошего от позднего ребенка не будет - одна сплошная морока. Ан нет, не послушалась! Как же, захотелось маленького - больше ни о чем и думать не могла...
   Однако, она все-таки посмотрела в ту сторону, куда указывал сын.
   -Это всего лишь облако, - скользнув взглядом по бледно-серому сгустку в небесах, проговорила она. - Идем же!
   Следом за ними шла молодая служительница. Она никуда не торопилась и была очень любопытна. Поэтому, отойдя чуть в сторону, поближе к стенам домов, чтобы не стоять на пути прохожих, она остановилась, оглядела простор небес и, отыскав необычное облако, пригляделась к нему. И вынуждена была признать, что оно весьма необычно.
   "Действительно, - подумала она, - девушка, скачущая на воздушном коне... Два призрака? Посреди дня? Нет, сейчас не их время. Но тогда кто? Духи? Он - может быть, а она... Она плотная, не прозрачная... Хотя... - ей показалось, что очертания всадницы стали тускнеть. Сквозь нее уже можно было разглядеть взмывавшую в небеса точеную башенку храма. И вообще, казалось - еще немного, и вместо двух духов останется один - единый, единственный. - Ладно, - она решительно мотнула головой, заставляя себя опуститься с небес на землю. - Нужно рассказать сестрам. И поскорее. Пока облако не покинуло город. Иначе они его не увидят и не поверят в мой рассказ, ведь чего нет, того и не было..."
   А Мати продолжала свой воздушный путь, который казался ей стремительным бегом, в то время как с земли был похож скорее на медленное скольжение. Впрочем - быстро или нет - ей было все равно. Какая разница? Ведь в пустоте нет времени. Незачем спешить. Да и некуда.
   Ее тело... Руки и ноги... Нет, уже - копыта духа-коня. Распущенные волосы переплелись с прядями гривы. Казалось, еще немного, и...
   Но когда до границы оазиса оставалось всего несколько мгновений, сердце в груди вдруг защемило. Непонятное чувство, не имевшее объяснения, будучи единственным в целом свете, заполнило собой все тело, пронзив такой болью, что на мгновение девушка потеряла сознание, а с губ сорвался крик.
   "Что это было?" - вернувшись из небытия, душа затрепетала, заметалась, ища объяснений и пугаясь все сильнее с каждым новым мигом, который уходил, не давая ответа.
   Голова чуть повернулась, взгляд обратился назад, пытаясь разглядеть среди серой, безликой массы далекого уже города - нагромождения стен у подножия священного холма - что-то... кого-то... Она не могла вспомнить. Образы потеряли имена, слова лишились связи с ними. А, может быть, она искала саму себя... Девушка напряглась, нервно мотнула головой. Пусть исчезнет все - она и глазом не моргнет. Но потерять саму себя ей не хотелось. Ни за что!
   -Стой! - она врезала пятки в бока духа, потянула за локоны густой призрачной гривы.
   Тот замедлил бег, чуть повернув голову, скосил на нее глаз - пустой разрез окна в бездну, спрашивая: "Ты что это?"
   -Я... - она поморщилась, чувствуя, что вновь соскальзывает в забытье, в задумчивости почесала затылок.
   "А действительно, что? Ерунда какая-то!" - ну да, конечно, делать ей больше нечего, как мучиться всякими там сомнениями!
   На нее туманом накатила волна сонливости. Мати зевнула, глаза подернулись поволокой:
   -Пустая безделица, - беззвучно прошептали ее губы. Однако рука продолжала удерживать невидимый повод, сперва заставляя духа остановиться, а потом - не позволяя сорваться с места, опережая ее приказ.
   "Что же ты медлишь? - конь ржал, нервничая, готовый в любой миг встать на дыбы . -Вперед! В бездну!"
   -В бездну... - повторила она, чуть заметно качнула головой - ей почему-то не понравилось это слово. Может быть, потому, что оно показалось неискренним, так же далеким от правды, как небеса от земли. Ведь...
   "Чтобы попасть в бездну, нужно быть по крайней мере демоном... А вообще, было бы здорово побывать там. Интересно, какая она, бездна? - она вздохнула: - Жаль..."
   "Что-то не так?" - встревожено заглянул ей в глаза призрак.
   -Все так... - нахмурившись, прошептала девушка. - Дух со снежными глазами...
   Конь захрапел, недовольный, закрутил головой. Его еще мгновение назад серые глаза налились алой кровью. Он попытался сорваться с места, но, ударившись о невидимую грань, отпрянуть назад. И тогда дух начал терять очертания, обретая свой истинный образ бесформенной тени, серого сгустка чего-то неведомого, не живого и не мертвого, не горячего и не холодного... Никакого.
   -Все верно, - кивнула Мати. - Ты не дух! Ты... ты демон! - пронзило ее озарение, однако оно родило не страх и не ярость - восторг: - Вот здорово!
   Впрочем, "здорово" - это было не то чувство. Краткое слово, разве могло оно отразить всей ее радости?
   -Значит, ты действительно можешь привести меня к границе бездны? А в Куфу? Я так хочу побывать в Куфе, что... Что готова все отдать за один только миг в этом чудесном городе!
   "Городе господина Нергала", - осторожно напомнил ей демон, не то пугая, не то испытывая.
   -Да, я знаю! - небрежно махнула она рукой. Имя Губителя, даже произнесенное демоном не внушило ей никакого страха. Дух Мати летел вперед, опережая плоть. Он уже пересек городскую черту, радостно засмеялся, взмыв порывом в небеса, чтобы затем, снежным комом понестись вниз, к земле, упасть на чудесное, мягче пуха, покрывало, и, наконец, ощутить себя единым со всем миром, самым счастливым на свете.
   "Так мы поскачем в Куфу?" -неуверенно наклонил голову конь-призрак.
   -Подожди! - процедила она сквозь стиснутые зубы, недовольная, что ее сбили с мысли. Теперь пойди, поймай ее... - Ты будешь стоять, пока я так велю! - она наклонила голову, сверкнула глазами из-под нахмуренных бровей: - Не играй со мной! - прошипела она, совсем как снежная змея. - Я не маленькая горожанка, с которой можно вести себя подобным образом!
   "Конечно, я все понимаю, - тяжело вздохнул дух, - ты вызвала меня. И я должен тебе служить, исполняя желания до тех пор, пока ты не отправишь меня обратно. А ты ведь не собираешься сделать это прямо сейчас?" - могло показаться, что он хотел услышать - "Собираюсь. Лети, куда хочешь!" Но на самом деле, и девушка это отлично понимала, он ждал совсем другого ответа. Который и услышал:
   -Я только начала развлекаться! И не остановлюсь в самом начале пути!
   "Как скажешь, - вздохнул демон, всем своим видом показывая, что уступает лишь настойчивости наездницы, однако та была готова поклясться своей душой, что тот стремился вперед, прочь из города, даже сильнее, чем она. И, потом...
   -Должно быть, тебе не терпится поскорее доставить меня к своему повелителю, - проговорила Мати. - Он будет рад - еще бы, не так часто к Нему попадают Творцы заклинаний!
   "Тем более - Заклинатели демонов!" - вырвалось у призрака, который тотчас закусил удила и пошел синими пятнами, недовольный, что вот так запросто выдал свой план. Впрочем, он немного успокоился, видя, что вызвавшая его, вместо того, чтобы разозлиться или, того хуже, испугаться и повернуть назад, лишь по девчачьи прыснула в кулачок.
   -Что я и говорила! - довольная, что победила в этом маленьком споре и добилась, чего хотела, проговорила она, гордо выпрямив спину. - Признайся: ты спешишь, потому что боишься спугнуть такую неожиданную удачу!
   "Желание заклинателя почти всегда в той или иной степени совпадает с планами демона".
   -Еще бы! - фыркнула Мати. - А ведь для вас, демонов, исполнение воли вызвавшего - куда важнее ответной жертвы.
   "Плата важна для духа, призрака, тени. Для нас она - пустяк. Приятно иметь дело с настоящим Заклинателем, который понимает, на что идет, вызывая силы, намного превосходящие его..." - несомненно, это было одобрение, даже своего рода комплимент. Однако в устах демона и он звучал со слабо скрываемой угрозой. Угрозой, на которую всадница ответила смешком:
   -Я знаю, чем дух отличается от демона, - проговорила она с самым безмятежным видом. - Это пусть там, - она небрежно махнула рукой себе за спину, - в старом саду думают, что я вызывала снежного духа, не понимая, кто явится на мой зов!
   "Однако, ты удивилась, когда поняла..." -Ну... - она поморщилась. - Не особенно... Просто... Кстати, - она поспешила заговорить о другом, - раз мое желание совпадает с твоим. Я думаю, будет справедливо, если я пожелаю для себя еще кое-чего.
   "Смотря, о чем идет речь..." - демон насторожился.
   -Это так, малость, безделица, - улыбнувшись, девушка состроила ему самую невинную рожицу, ну просто служительница во время чтения молитвы!
   Видя это, дух занервничал еще сильнее. Синие пятна, бегавшие по его только-только вернувшемуся в форму коня стихийному телу потемнели, да и сами очертания стали расплываться, свидетельствуя о том, что демон с трудом контролировал себя. Еще бы. У него и других проблем хватало. Ох не нравилась ему эта караванщица.
   "Не простая игрушка! И в руках себя держит, не показывая страха - дай господин любому. И лжет, не краснея, да кому - слуге повелителя лжи! Уж не припасено ли у нее за рукавом нечто такое, что может заставить пожалеть пришедшего на ее зов о не до конца продуманном шаге...?"
   "Ерунда!" - шепнул - прошептал дух.
   -Да, я и сказала - пустяк... Ты не мог бы ответить на мой вопрос? - и прежде, чем тот успел что-то сказать, она заговорила вновь: - Ты, наверно, захочешь получить что-то взамен. Можно сделать так - ты отвечаешь на мой вопрос, я - на твой. Идет?
   "Да... - протянул демон, не то чтобы очень уверено. - Только... - он закрутил головой. - Может быть, поговорим в пути?"
   -Нет! - наморщила лоб. - Во время полета я хочу наслаждаться им. Разговор станет отвлекать меня! Ну что тебе стоит ! -заканючила она маленьким избалованным ребенком. - У меня всего-то пара вопросов!
   "Ладно, - сдался тот, - о чем ты хотела меня спросить?"
   -Значит, ты согласен? Вот здорово! Нет, нет! Это не мой вопрос! Это я так. Просто. Я хотела спросить... Кто такие демоны? Они рождаются, как люди? У вас есть родители, дети? Вы стареете, умираете? Вообще, что значит - быть демоном? - ее глаза горели, как у человека, который дорвался до того, о чем мечтал всю жизнь.
   "Воистину, ты - самая странная из смертных, которых я когда-то встречал... Однако, - он немного подумал и, решив, что ответом не навредит ни господину, ни братьям, ни себе, кивнул. - Хорошо. Я скажу. Мы не люди, не звери и не птицы, но и не боги. Мы стоим посредине. Мы... Если нас и можно с кем-то сравнить, так это со стихиями".
   -Но вы ведь не духи стихий.
   "Я и не сказал этого. Они - другие. И не мы, и не вы. Но ближе к нам, чем к вам. Духи - те, кто был когда-то кем-то.Чаще всего - вами..."
   -А могли и вами, да? Как серый Джед? Наполовину человек, наполовину демон?
   "Больше человек... Но мы ведь не о духах говорим, верно?"
   -Да, конечно! - замахала руками девушка. - Рассказывай! Я больше не буду тебя перебивать!
   "Так вот. Мы подобны стихиям... Их частички и одновременно - все они целиком... Языки пламени, потоки воздуха, волны воды, камни земли... Мы - все. И в то же время - ничто. Потому что стремимся к пустоте так же, как вы - к вечности".
   -Вы не знаете смерти? Или это относительная смерть, когда жизнь - цепь перерождений, как у золотых волков?
   "Это уже второй вопрос! Сейчас же моя очередь спрашивать!"
   -Но... - она хотела сказать, что речь идет об одном и том же, а значит... Однако решила - не важно. В конце концов, если она хочет играть в эту игру, то должна соблюдать правила такими, какие их понимает и принимает собеседник. - Ладно.
   "Как тебя зовут?"
   Девушка нахмурилась.
   -Но это нечестно! Я же не спрашиваю твоего имени! Потому что знаю - оно дает власть.
   "Мы не враги, верно? А значит, тебе не о чем беспокоиться, так?"
   -Тогда зачем тебе мое имя?
   "Просто так. Нужно же о чем-то спрашивать".
   -Ну... - она поджала губы, немного помолчала, раздумывая, затем - с неохотой ответила: - Меня зовут Мати.
   "Мати... - повторил демон, прислушавшись к звучанию имени, присмотрелся, следя, какое действие оно имеет на собеседницу. Что-то было... По душе девушки прошла рябь. Но она не затрепетала, готовая подчиниться. - Это ведь не твое полное имя..."
   -Да, - кивнула она. - Но ты спросил не мое имя, а как меня зовут. А зовут меня так.
   "Это имя тебе не подходит".
   -Может быть, - пожала она плечами. "Ладно, - было видно, что демон остался недоволен ответом. Но, с другой стороны, не все еще потеряно, поскольку собеседница явно не собиралась останавливаться. - Твой второй вопрос..."
   -Да... - она уже открыла рот... Но потом она кое-что вспомнила. И, качнув головой, промолвила: - Кажется, я уже задала свой второй вопрос. Во всяком случае, ты сказал...
   "Да... - вынужден был признать демон, хотя тому этого и не хотелось. Не потому, что он не собирался отвечать. В сущности, новый вопрос был безобиднее первого. Просто ему хотелось иметь задел на будущее - один шанс про запас. Но раз не сложилось, значит, не сложилось. В конце концов, вопросы - такая вещь, которая всегда находится. Особенно в ходе разговора о том, что интересно. - Демоны не смертны, но и не бессмертны".
   -То есть?
   "Мы не умираем сами. Но нас можно уничтожить. Если на то будет воля Хозяина".
   -Губителя? Но вы ведь его слуги!
   "Вот именно. А слуг карают. Если они не должным образом исполняют свой долг".
   -Странно...
   "Что тут странного? Так поступают все небожители - наказывают нерадивых слуг. Даже бог солнца не исключение. Знавал я одного дракона..."
   -Теперь твоя очередь, - прервала ее Мати, которой почему-то расхотелось слушать продолжение. - Спрашивай.
   "Ты заинтересовалась демонами просто так, от нечего делать? Или за твоим интересом что-то есть? Желание править или подчиняться? Кого ты ищешь в нас - хозяев, которые были бы тебе защитой и опорой в вечности, способные высоко ценить преданность, или слуг - слишком сильных, чтобы ты могла быть совершенно уверена в их полном подчинении?"
   -Я... Я еще не решила. Конечно, мне хотелось бы, чтобы демоны были мне послушны. Но дело не только в этом. Понимаешь... - ее спутник насторожился, целиком уйдя в слух, чувствуя, что сейчас узнает то, ради чего стоило прикладывать все эти усилия. - Однажды мне доводилось уже бывать в Куфе...
   "Это невозможно!" - замотал головой демон, глаза которого вспыхнули белым огнем удивления.
   -Не знаю, наяву это было или, может, во сне...
   "И... как ты попала туда?"
   -Меня привел Эрра.
   "Эрра?" - удивление демона все росло. Среди смертных не могло быть ни одного, кто бы в эту вечность знал, что Эрра и Нергал - имя одного и того же небожителя. Но даже если бы такой человек нашелся, он бы не осмелился произнести имя Губителя так, будто Он ему ровня.
   -Ага, - как ни в чем не бывало, кивнула Мати. Ее взгляд стал задумчив. А душа успокоилась - она, наконец, нашла того, кому могла все рассказать. И большего ей было не надо.
   "Путь до Куфы не близок..."
   -Только не верхом на демоне. Теперь ты понимаешь, почему мне так нравится сказать на тебе? Полет и сам по себе - нечто удивительное. А полет на демоне... Он напоминает мне... Очень многое напоминает.
   "И что это был за демон?" - не то чтобы он ей верил. Слишком уж невероятным был ее рассказ. Но, с другой стороны, людям порой снятся удивительные сны. И отнюдь не все они навеяны больным людским воображением.
   -Он принимал облик быка. И его звали... - на мгновение она умолкла, вспоминая имя, он же сжался, так что еще мгновение назад призрачное тело сгустилось, став тверже льда.
   "Этого не может быть, а значит, и не существует! - когда молчание стало затягиваться, подумал демон, заставляя себя успокоиться. - Она просто обманывает меня, играя в какую-то из своих людских игр. Не удивительно. Совсем еще ребенок. И, к тому же - женского рода. Ох, эти женщины! Что людские, что демонские. Выдумщицы, обманщицы, лгуньи", - не то чтобы он ненавидел их род. Скорее даже совсем наоборот. Просто... Просто он всегда считал, что мужчины - лучше, сильнее, мудрее, могущественнее. И вообще...
   -Алад, - между тем, улыбнувшись, проговорила девушка, обрадованная тем, что ей удалось наконец вспомнить.
   -Что? - от неожиданности демон потерял сконцентрированность и его образ стал мерцать во власти стихий и эмоций. Голова с хвостом поменялись местами, ноги задрались копытами вверх, а грива обратилась густой растрепанной бородой. В округлившихся глазах были удивление и испуг. - Кто?
   -Эрра называл его Аладом.
   -Хозяин? При тебе? Он отдал тебе его имя? - демон не мог поверить! Неужели хозяин передал брата в услужение к этой девчонке? Нет! Невозможно! Но как еще можно было это объяснить? Ведь заклинатель, знающий имя демона, может делать с ним все, что хочет!
   Они вообще предпочитали не называть никому своих имен. Из чувства самосохранения. Кроме хозяина их знали разве что братья по потоку. Нет, бывало, конечно, что имена открывались людям. Почти всегда - совершенно случайным, не имевшим никакого представления о том, как воспользоваться этим знанием. Конечно, этих смертных приходилось убивать. Исключительно из чувства самосохранения и не получая от этого почти никакого удовольствия. Но Заклинатель... Это другое дело. Совсем другое.
   У снежного духа даже мелькнула мысль: "Интересно, а, зная имя одного из потока можно уничтожить всех?"
   Так или иначе, ему не хотелось проверять это. Он даже начал подумывать о том, чтобы сбросить с себя девчонку. Упав с такой высоты, она разобьется насмерть. И хорошо. Плохо, что хозяин будет недоволен. И вместо награды Его верного слугу будет ждать наказание. Ведь Заклинатели очень высоко ценятся. Особенно те, кто по собственной воли хочет перейти на сторону бездны.
   Демон тяжело вздохнул. И так получалось плохо, и так - еще хуже. А он не любил рисковать.
   Между тем Мати продолжала:
   -Я видела башни Куфы, стояла у врат, касалась стен... Это... Это удивительный город. И очень красивый.
   "Да, - вынужден был признать демон. - Куфа прекрасна. Она много лучше, совершеннее любого людского города".
   -Конечно. Ведь ее построил бог.
   "Хозяин не строитель, - мотнул головой демон. - Разрушать - это да, для него. А строить - нет".
   -Значит, Куфу построили вы?
   "Да. И мы любим ее столь же сильно, как люди свои города. Может быть, даже еще сильнее. Потому что если за чертой вашего оазиса снежная пустыня, то за стенами Куфы - ничего, кроме пустоты. А Куфа... Там разноцветные улицы - зеленые земные, красные воздушные и синие водяные. Каждая - особенная и неповторимая. Дома вырезаны из драгоценных камней, башни выплавлены из золота, деревья вышиты шелковой нитью по ткани пространства..."
   -Да... - мечтательно вздохнула девушка. - Мне бы так хотелось взглянуть на все это...
   "Но ты же сказала, что уже бывала в Куфе!"
   -Только у врат. Я не успела отойти от них...
   "Почему?"
   -Не знаю... Эрра говорил, что для входящего в Куфу нет пути назад. Даже демоны не могут покидать этот город по собственному желанию, только по воле своего господина... Может быть, я не хотела оставаться.
   "А сейчас хочешь?"
   -Сейчас? Сейчас я уверена, что смогу убедить Эрру даровать мне право уходить из Куфы когда захочу. Как Он разрешил Аладу.
   Демон задумался, не спуская со своей спутницы пристального взгляда невидимых глаз. А ведь верно. У его брата было такое право. Но откуда об этом могла знать маленькая смертная, которая, не вложи он ей в уста первые слова первого заклинания так и осталась бы навсегда всего лишь робким зверком, бегавшим по снегам пустыни?
   У него уже возникли сомнения: а правильно ли он поступил? "Правильно, - спустя несколько мгновений размышления решил он. - Рано или поздно в ней все равно проснулся бы Заклинатель. И случись это по воле слуг другого бога, враждебного хозяину, все эти знания, все это могущество оказались бы на стороне врага".
   "Ты задала все свои вопросы?"
   -Нет, что ты! Я только начала!
   "Однако ты ведь не будешь против, если мы продолжим чуть позже? Остановимся где-нибудь над снегами пустыни. А то здесь, над городом... Мне не хочется, чтобы эти жуки там, внизу, смотрели на нас".
   -Да, это неприятно, - кивнула, соглашаясь, Мати, - когда на тебя глазеют... Однако... - она понимала - если не спросит сейчас, не сделает этого уже никогда: не будет такой возможности.
   "Я хочу кое-что тебе сказать... - ох, как он не любил риск! Но другого пути не было. - Ты назвала мне свое имя. Я готов ответить тебе тем же. Адалла. Меня зовут Адалла".
   -Однако... - девушка не ожидала от демона такого откровения. Его доверие льстило ей, очаровывало. Ей захотелось сделать что-то для него в ответ... Что-нибудь искреннее. - Ты говорил, что имя Мати мне не подходит. Может быть. Друзья зовут меня Метелицей.
   "Айя..."
   Она вздрогнула, чувствуя, как затрепетало сердце в груди, как заметалась душа, отвечая на имя, которое не принадлежало ей, не могло и не должно было принадлежать. Но ей так хотелось, чтобы хотя бы кто-то, хоть один раз в жизни назвал ее...
   -Это не совсем мое имя... - все-таки, сочла нужным она сказать, боясь навлечь на себя гнев повелительницы снегов безграничной дерзостью.
   "Я понимаю, - улыбнулся ей в ответ - не губами, всем своим видом демон. Он млел в лучах солнца. - Но оно принадлежит тебе!" - в его голосе, звучавшем в голове, мыслях, чувствовался звон торжества победы.
   -Теперь мы можем продолжать путь.
   "Да. В путь!" - конь встал на дыбы, загарцевал, демонстрируя всему миру свою красоту и стать, а затем, сорвавшись с места, понесся вперед, в сторону уже таких близких, таких манящих снегов.
   Однако когда до них было всего лишь рукой подать...
   -Ну что еще! - обиженно поджав губы, недовольно вскрикнула девушка.
   "Я не..." - начал демон, но затем, остановившись на полуслове, вдруг закричал - дико и гулко. Его очертания вновь стали меняться, обращаясь в бесформенный сгусток, безликое и бесплотное существо, которым на самом деле и был демон.
   -Что ты делаешь! - девушка что было силы вцепилась в него, начавшего вращаться, метаться из стороны в сторону, пытаясь водой выскользнуть из ее пальцев. - Я ведь упаду! - она взглянула вниз, на ощетинившуюся острыми кустами серую недобрую землю. И ее руки сжались с новой силой. Разбиться не входило в ее планы! Умереть сейчас? Как глупо! Нелепо! И совсем не для нее!
   Серый цвет сменился на бардовый, по шкуре прошла рябь, кожа запузырилась...
   -Что с тобой? - на мгновение забыв о своем страхе, она почти физически ощутила его боль. - Ты... Ты словно горишь...
   "Заговор! - расслышала она в жутком полном боли вое. - Читают.. Гонят прочь... Меня..."
   -Как? - она чуть было не закричала: "Нет! Все только началось! Мне были обещаны такие чудеса! Я не хочу!", однако губы спросили лишь: - Как я могу тебе помочь?
   "Заговор! Придумай заговор, который защитил бы меня!"
   -Заклинание? - девушка растерялась. - Я не знаю... Я еще не умею...
   "Быстрее!"
   -Но... - она на миг прикусила губу, закрыла глаза, сжалась, сосредотачиваясь на своем внутреннем мире. Но ее дух был в смятении, душа, споря с ним, звала куда-то, а разум, которому следовало бы стать судьей в их споре, лишь ошарашено смотрел в никуда, надеясь, что все само как-нибудь разберется.
   Девушка поморщилась, ей было жаль этого демона. Он был с ней искренен, выслушал, ответил на все вопросы, даже назвал свое имя. Он обещал исполнить ее желание. И вообще, если бы она его не вызвала...
   "Будет несправедливо, если с ним что-то случится из-за меня!" - решила она. И тогда ее губы зашептали:
   То, что было, то было когда-то
   Бесконечно давно...
   Все ушло без следа. Пред закатом
   Обернулась явь сном,
   Чтоб во сне возродилися тени
   Неизвестных миров,
   Духом, демоном иль приведеньем
   О тринадцать голов,
   Выходя из-под власти заклятья
   За границей черты,
   Погружаясь в немые объятья
   Пустоты!
   "Молодец!" - обрадованный, вскричал демон, обретая вновь силы, которые уже почти покинули его. Его облик менялся на глазах вместо коня возникло какое-то неведомое, огромное животное, чем-то похожее на быка, но еще более мощное, с длинными острыми рогами и красными налитыми кровью глазами.
   -Ага! - она, обрадованная тем, что все получилось, улыбнулась. Сердце бешено заколотилось в груди. Дух, торжествуя победу, взмыл в небеса. И тут подала голос душа. Губы зашептали вновь, продолжая заклятье.
   Один ты
   Уходи к ней. Я ж в миг пробужденья,
   Что воистину свят,
   Для себя попрошу позволенья
   Возвратиться назад...
   И в тот же миг что-то невидимое, но властное оторвало ее от духа.
   -Нет! - вскрикнула она. - Я не хочу! - на ее глазах та же сила резко оттолкнула демона по другую сторону городской черты. - Адалла! Не оставляй меня!
   Тот рванулся к ней. Еще бы! Ему совсем не хотелось отказываться от своей законной добычи. Тем более - наделенной столь удивительной силой! Как бы она пригодилась им! Заклинатель демонов, способный защитить от изгоняющего! Но грань становилась тем сильнее, чем сильнее чувствовал себя он, словно их полнила одна и та же сила. Впрочем, может быть, так оно и было.
   "Я не могу... - с неохотой признал он. - Ты сама пожелала..."
   -Нет! - девушка же продолжала отбиваться от невидимой силы, удерживавшей ее над землей. - Это неправда! Я ничего такого не желала! Ты же знаешь! Я хотела лететь с тобой Куфу!
   "Но заклятье, которое ты произнесла. Ты сказала, что молишь богов дать тебе возможность вернуться... "
   -Это не я! Я не говорила ничего подобного!
   "Может быть, не разум, не дух - но душа. Твое заклятье обладает страшной силой. И не только мне, но и тебе самой придется ему подчиниться!"
   -И вернуться?! Ну уж нет!
   "Послушай меня. Сейчас с этим ничего не поделаешь. Но вот потом... Ведь ты - караванщица. И не останешься в городе".
   -Ты хочешь сказать, - она взяла себя в руки, заставляя задуматься и немного успокоиться, - что, когда я пересеку черту, ты будешь ждать меня за ней?
   "Я должен исполнить твое желание. Только тогда я смогу уйти".
   -Это хорошо! - облегченно вздохнув, ее лицо расплылось в улыбке.
   "Но сейчас тебе придется вернуться к смертным".
   -Ненадолго. Караван уходит уже завтра.
   "Отлично".
   -Значит, до встречи?
   "Прежде... Ты ведь не хочешь, чтобы нам кто-то вновь помешал?"
   -Конечно, нет!
   "Тогда давай примем некоторые меры. Чтобы никто не смог узнать, что я жду тебя здесь..."
   -Я никому не скажу!
   "Но среди людей есть те, кто сможет узнать, не задавая вопросов".
   -Прочтя мысли... Да, Хранитель каравана может.
   "Как, кстати, его зовут?"
   -Гор. Но тебе это имя не поможет, - небрежно махнула рукой девушка, - его ему дали не боги, а я. Когда он пришел в этот мир... Так что мне сделать, чтобы...
   "Есть заклинание. Оно заставит тебя забыть о нашем уговоре, сотрет из памяти, словно ничего и не было. И никто не узнает".
   -Да! Я готова прочесть это заклинание!
   "Один миг - и ты будешь знать его слова. Все. До встречи..."
   -До встречи... - неохотно повторила девушка, а затем, убеждая себя, что все правильно, что так и должно было случиться, ведь если бы демон решил бросить ее или задумал что-то плохое, он не стал бы ей ничего говорить, зашептала:
   Прости минувшее за грусть,
   Прими грядущее как есть,
   И, отправляясь в дальний путь,
   Забудь про страх, забудь про смерть...
   Когда она подняла глаза, демона уже не было видно.
   "Исчез... - вздохнув, она опустила голову на грудь. - Вот так всегда! - в ее душе с обидой смешивалась злость, нарастая с каждым мигом. - Я стараюсь, стараюсь, а кто-то в последний миг вмешивается. И все оленю под хвост! Ну Гор, - она не сомневалась, что виной всему именно Хранитель. Конечно! Кому еще под силу изгнать демона? И вообще, он шептал что-то еще в тот миг, когда она улетала из сада. Ее губы сжались в тонкие синеватые нити, глаза сощурились. - Ничего, я отомщу!" - больше всего на свете ей захотелось сделать что-нибудь такое, что бы разозлило Хранителя, нарушило его планы, может быть, даже причинило боль. Что-нибудь. Не важно что...
   Но прямо сейчас ей ничего не приходило на ум, так что она была вынуждена оставить эту затею на потом.
   Мати зевнула, огляделась вокруг, только теперь заметив, что больше не висит в воздухе, а стоит на земле, по колени в густой траве. Причем неведомая сила не только спустила ее на землю, но и перенесла с приграничья на поля возле городских стен.
   "Не плохо, - одобрительно кивнула девушка. - Не придется шагать весь остаток дня и всю ночь в надежде к утру добраться до своей повозки. Смогу еще понаслаждаться последними мгновениями в городе", - а ей еще многое хотелось сделать. Спуститься в подземелья, подняться в храм, побродить темными переулками, ища приключения. Она хихикнула в кулак.
   "Вот было бы здорово, если бы в городе нашелся какой-нибудь преступник. И он решил бы на меня напасть. Вот бы он удивился, столкнувшись нос к носу с кем-нибудь из демонов или духов! А можно и призрака вызвать. Так, для разнообразия..."
   И она зашагала через поле в направлении города.
   "Интересно, - ей в голову пришла забавная мысль, - мне подвластны все духи? Я могу вызвать дух умершего? А дух живущего? Нужно попробовать..."
   Однако она не успела ничего больше сделать.
   -Мати! - издалека окликнул ее голос Ла. Близнец прыгал на месте и махал руками, стремясь привлечь к себе ее внимание. И выглядел он при этом полным идиотом.
   "Глупец и шут! - презрительно поджала губы девушка. Если бы эта городская улица не была прямой, ограниченная с обеих сторон глухими стенами домов, она бы точно свернула куда-нибудь. - Еще не хватало, чтобы кто-то решил, что он со мной!"
   Вынужденная идти вперед, навстречу Умнику, она приняла столь безразлично-высокомерный вид, что, увидев ее проходившей мимо, Ла даже решил, что ошибся, приняв за дочь хозяина каравана кого-то из горожанок. И, все же, повернувшись, чтобы проводить ее пристальным взглядом, он неуверенно спросил:
   -Мати, это ты? - не могут же быть в одно время и одном месте двое настолько похожих друг на друга людей!
   -Ну что тебе? - не выдержав, девушка сперва остановилась, затем, нервно взмахнув руками, шагнула к нему. - Что привязался?
   -Мати, тебе нужно вернуться в караван...
   -Это еще почему?
   -Но... - юноша растерялся, нахмурился. Он ожидал, что девушка обрадуется, что после всего случившегося ей еще есть куда возвращаться. - Ты же...
   -Что я? Я развлекалась, только и всего! - небрежно повела она плечами, словно речь шла о чем-то обычном, скажем, игре в прятки.
   -Значит, это было развлечение... - щеки юноши запылали, в глазах забрезжил красный огонь гнева. В них читалось: "Хранитель заботится о ней, защищает, рискуя своей жизнью, готов все простить. Друзья вместо того, чтобы наслаждаться последним днем в городе, носятся, пытаясь отыскать, беспокоятся, ни в чем не виня. А ты..."
   -Каждый развлекается как умеет!
   -Ты хоть понимаешь, что творишь!
   -Конечно, понимаю! И вообще, оставь меня в покое! Иди своей дорогой, а я пойду своей. Так всем будет лучше.
   -Но Гор сказал...
   -Он много всякого говорит.
   -Вот что... - он схватил ее за запястье.
   -Да отцепись ты от меня! - Мати, резко вырвав руку, оттолкнула молодого караванщика. - Кто ты такой, чтобы решать за меня, что мне делать и куда идти? - она говорила громко, не заботясь о том, чтобы приглушить голос. На них уже давно поглядывали прохожие. Теперь же некоторые из наиболее любопытных вовсе стали останавливаться, желая досмотреть представление до конца. А ведь не много зрелищ более милы сердцу обычного человека, чем шумная ссора.
   -Мати, - озабоченно оглядевшись вокруг, нахмурился Ла, - ни к чему привлекать внимание...
   -Мне нечего скрывать! Я готова всем сказать, что я...
   -Ты что, - шепотом закричал на нее Ла, - действительно такая непроходимая дура, что ничего не понимаешь, или притворяешься?
   -А мне наплевать! Наплевать, что ты там говоришь! Наплевать, что будет со мной и уж точно наплевать, что будет со всеми вами!
   Юноша так и застыл с открытым ртом. Нет, конечно, он ожидал, что происшедшее изменит Мати. Но не настолько же!
   -Что молчишь? Больше сказать нечего? Тогда сойди с моей дороги! - и, отпихнув близнеца в сторону, она быстро зашагала вперед, чтобы уже через несколько мгновений скрыться в первом попавшемся переулке.
   Ее провожали восхищенные взгляды горожан, вослед несся шепоток:
   -Во дает девка!
   -Как она его!
   -Дерзка не в меру. И своенравна. Если бы моя дочь осмелилась говорить так пусть даже с кем-то из своих приятелей, я бы быстро вправил ей мозги! Женщина должна знать свое место, уважать и чтить мужчину!
   -Ну да, конечно! Чтобы какой-то гордец и хам, не достойный сдувать пыль с ее сандалий, вытирал о нее ноги?!
   -Молчи, жена!
   -Вот еще! У нас, хвала богам, город Хранительницы. И всем даны равные права!
   -Ах, она заговорила о правах! Я надрываюсь целый день, чтобы прокормить семью, а ты только и можешь кричать!
   -Уж будь уверен, я тоже не сижу, сложа руки! Еще неизвестно, чья работа труднее! Давай как-нибудь поменяемся, а, муженек? Я пойду в лавку торговать, а ты покрутись дома. Посмотрим, что ты потом скажешь!
   -Безобразие! - вмешался в разговор двоих кто-то третий. - До чего мы дожили! Вот раньше...
   -А чем сейчас плохо! - воскликнула горожанка. - Что... - спор разгорался, втягивая в себя все новых и новых участников, которые спустя несколько мгновений так увлеклись своим, что уже забыли, с чего же все началось.
   Переулок, в который свернула Мати, был темным и пустынным. Под ногами хрустела мелкая галька, в воздухе пахло мусорной ямой и отхожим местом.
   "Фу-у! - девушка, поморщившись, зажала нос. Она уже хотела возвратиться на главную улицу, где пусть и было шумно, но хотя бы не так воняло. Вот только если бы можно было сделать это, не столкнувшись с Ла. - Он как вошь - присосется не избавишься!"
   Мати закрутила головой, ища, куда бы свернуть. И тут она услышала за спиной осторожные, крадущиеся шаги.
   -Кто здесь? - она резко повернулась. Ее глаза сощурились, губы сжались, а в голову, лихорадочно думавшую о том, как защитить себя в случае чего, пришла мысль о том, что, похоже, она за один день сочинит целую книгу заклинаний...
   -Здорово ты отшила того парня! - из тени к ней шагнула девушка, чуть младше Мати. Было видно, что, как она ни храбрилась, ей все равно было не по себе. - Вот бы мне так сказать Виту - "Отстань! И вообще иди своей дорого!"
   -Вит - твой парень? - с интересом поглядывая на горожанку, спросила Мати, не особенно ожидая ответа, на столь личный вопрос. Но задан он был специально - если чужачка промолчит - им не о чем будет говорить. А если нет...
   "Этот день еще может оказаться не таким уж потерянным..."
   -Нет, - поморщившись, махнула рукой девушка, - брат. Старше меня всего на год, а строит из себя взрослого. Вредина и зануда - вот он кто!
   -Все мужики такие.
   -Ну, не скажи, - отведя взгляд, лукаво улыбнулась горожанка, - среди них попадаются очень даже ничего... Хочешь, я познакомлю тебя?
   -Со своими друзьями? Вы затеваете что-то интересное?
   -Будет весело, - несколько уклончиво ответила та.
   -Пошли, - легко согласилась Мати. - Хорошенько повеселиться - это как раз то, что мне нужно!
   -Только, - горожанка испытующе глянула на караванщицу, - ты должна будешь поклясться, что никому не расскажешь о том, что увидишь там, куда мы пойдем.
   Улыбка Мати стала шире, глаза загорелись, дух затрепетал в груди в ожидании чего-то необычного и, главное - судя по всему - запрещенного. А ведь нет ничего более желанного и притягательного, чем лежащее за гранью дозволенного.
   -Какую клятву я должна произнести? Скажи мне те слова, которые тебя устроят, и я их тотчас повторю! - решительно проговорила она.
   -Мне достаточно обычного слова. Но вот другим... Поклянись вечным сном и садом благих душ.
   -Пусть я лишусь покоя и вечного сна, пусть моя душа никогда не войдет в край благих душ, если я, случайно или осознанно обмолвлюсь хотя бы словом о том, свидетелем чему стану. Теперь все в порядке?
   -Да, - кивнула горожанка. - Пошли, - и она направилась вглубь переулка.
   -А иначе никак пройти нельзя? - когда спустя несколько шагов запах стал совершенно нестерпимым даже несмотря на зажатый нос спросила Мати.
   -Потерпи. Осталось немного.
   -Скорее бы. А то еще чуть-чуть и меня вывернет наизнанку. Ну и вонь!
   -Запах, конечно, неприятный...
   -Омерзительный! Тошнотворный! Так не пахнет даже в черных пещерах богини смерти!
   -Да, не розовые духи. Но, с другой стороны, ничто так хорошо не отбивает у любопытных желание разнюхивать чужие тайны, как несусветная вонь. Она защищает наше убежище не хуже клятвы.
   -Во всяком случае, - пробормотала Мати, - до тех пор, пока не найдется человек, страдающий насморком... Или, наоборот, наделенный слишком хорошим чутьем. Я, наверно, еще долго буду пахнуть так, словно купалась в отхожем месте.
   -Сюда, - тем временем горожанка подошла к серой стене одного из домов, которая, на первый взгляд, ничем не отличалась от всего вокруг. Однако стоило девушке нажать на что-то заметное только ей, камни раздвинулись, открывая путь. Она вошла внутрь, зажгла припрятанный в углу факел, протянула его Мати:
   -Подержи, - сама же вновь коснулась стены, заставляя ее вернуться на прежнее место. - Вот и все. Можешь дышать. Хотя воздух тут и не совсем свежий, но и не пахнет тем, что снаружи.
   -А-а! Ну наконец-то! Еще немного, и я бы задохнулась! Вы, однако, запрятались, - с каждым новым шагом ей становилось все интереснее, чем же занимаются в компании ее новой знакомой, что прибегают к таким усилиям, чтобы сохранить все в тайне.
   Тоннелем, в котором даже одному было тесно и чтобы идти вперед приходилось пригибать голову, время от времени поворачиваясь боком и протискиваясь между выраставшими прямо из-под земли колоннами, они вышли в пещеру, показавшуюся караванщице поразительно большой - широкой, просторной, почти такой же, как городская площадь. У Мати даже возникло подозрение, уж не под ней ли находится эта пещера? Однако очень скоро она отмела эту мысль: слишком близко от храма. А значит - опасно для того, кому есть что скрывать.
   "Но с другой стороны, - она наклонила голову на бок, рассматривая суетившихся во свете факелов людей - десятков пять, может быть даже больше, - всем известно: когда хочешь что-то понадежнее спрятать - оставь на самом видном месте. Там искать не будут... А, какая разница?"
   -Эти люди... Все они твои друзья?
   -В некотором роде. Вон там, в углу... - она что-то говорила, тыча пальцем то в одну, то в другую сторону, но Мати не слушала. Ей было совершенно не интересно, как зовут чужаков, кто они по роду и ремеслу. Зачем? Завтра караван уйдет из города и никогда больше в него не вернется.
   -Ты не против, если я немного поброжу тут?
   -Конечно! Развлекайся, - и она юркнула в тень.
   -Ну, посмотрим... - Мати подошла к ближайшей группке людей и, держась у них за спиной, стала присматриваться, что они делают, прислушиваться, о чем говорят.
   Впрочем, даже если бы она не осторожничала, те вряд ли заметили бы ее - слишком уж они были увлечены игрой. Должно быть, это была какая-то разновидность жребия - камешки, одна сторона которых была белой, а другая черной, хорошенько перетрясали в мешочке из мягкой кожи, затем бросали, и у кого больше выпадало светлых, тот и побеждал.
   -Это ты пришла с Инной? - она только начала разбираться в правилах игры, окликнул кто-то ее. Обернувшись, девушка увидела высокого горожанина - молодого, стройного, светловолосого и удивительно красивого, одетого в шитый золотом и серебром наряд купца-поставщика храма.
   "О-о! - глаза девушки расширились. - Если здесь такие люди, непонятно, зачем беспокоиться о безопасности? Впрочем, может, все дело в том, что кое-кто просто не желает огласки. И поэтому придумывает все эти правила. Конечно, для других, не для себя, - она плохо представляла этого разодетого купца в переулке золотников. - А ничего мальчик. В такого и влюбиться можно..." - в ее груди даже что-то шевельнулось. Вот только вряд ли душа. Да и сердце молчало, холодное как кусок льда. Что же до духа... Он искал развлечений. А развлекаться ведь можно по-разному.
   -Да, - девушка мило улыбнулась, - меня зовут Мати. А тебя?
   -Агрид, - ответил тот, хотя, судя по всему, не собирался этого делать, во всяком случае - так сразу.
   Караванщица же продолжала расспросы:
   -Ты купец первого десятка? А здесь за старшего?
   -Откуда ты знаешь? - в первый миг он насторожился, однако затем его черты разгладились: - Должно быть, ты видела меня на торговой площади, караванщица.
   -Да, - кивнула та, хотя на самом деле она встречалась с ним впервые. - И, потом, мне говорил отец...
   -И кто твой отец?
   -Хозяин каравана.
   -А, тогда понятно! Выходит, у нас здесь не простая смертная, а важная гостья! Если бы ты сказала об этом Инне, мы бы встретили тебя иначе - торжественнее.
   Мати поморщилась:
   -Мой отец не посылал меня сюда, он даже не знает, где я. А, значит, тут ни при чем. Я же еще не успела пройти испытание и не заработала для себя такой чести.
   -Но ты не будешь возражать, если я составлю тебе компанию?
   -Почему бы нет? Вдвоем веселее, чем одной, - губы девушки улыбались, в то время как глаза настороженно сощурились. Всем нутром она чувствовала, что дело не в простом гостеприимстве. Это место могло быть опасно для одиночки. И если всем все равно, что случится с ребенком какого-то нищего торговца, то дочь хозяина каравана - совсем другое дело. Лучше перестраховаться. Во всяком случае, Мати была уверена, что ее новый знакомый думал именно так.
   "Конечно, я могу и сама постоять за себя... - на самом деле, она просто напрашивалась на приключения и даже надеялась, что на нее кто-нибудь нападет. - Вот бы этот красавчик удивился, увидев перед собой демона!" - однако вслух она ничего не сказала.
   -Кажется, - между тем продолжал Агрид, - тебя заинтересовала эта игра.
   -Не то чтобы... - на самом деле ей очень хотелось сыграть. Но она знала, что в подобных играх принято что-то ставить на камень, а у нее с собой не было ни монетки.
   -Хочешь бросить разок?
   -Я не захватила с собой монет, - она даже отступила на шаг, однако не ушла - стояла, не отводя взглядом от игроков.
   -Я могу поставить за тебя.
   -Вряд ли отец возместит тебе долг, если я проиграю.
   -Я и не собираюсь выставлять ему счет, - усмехнулся купец. - Ведь тогда мне пришлось бы открывать тайну этого места. А я давал такую же клятву, как и ты.
   -Как знаешь, - пожала плечами Мати. В любом случае, она предупредила горожанина, что еще не стала полноправной. А дети не отвечают за долги. Все обязанности лежат на том, кто по глупости дает в долг ребенку.
   -Гарлан, дай нам камни, - купец протянул руку к одному из игроков и тот тотчас вложил в нее мешочек. - Какие сегодня ставки?
   -Медяк на камень.
   -Серебряник на кон, - кивнул Агрид. Он отвязал от пояса кошель, высыпал в ладонь несколько монет. - Вот...
   -Одной достаточно, - поспешно сказала Мати.
   -Но если тебе захочется сыграть еще раз...
   -Если проиграю - не захочется.
   -Надеешься выиграть? - хмыкнул, оглядев ее с ног до головы, игрок.
   -Почему бы и нет? - ни один мускул не дрогнул на лице девушки.
   -Держи, - купец передал ей мешок.
   Но Мати не торопилась бросать камни.
   -Ты не передумал одалживать мне деньги? Серебряный - слишком большая сумма, чтобы бросать ее на ветер.
   -Да что такое одна монета! - небрежно махнул рукой Агрид. - Здесь выигрывают и проигрывают целые состояния!
   -Ну... - Мати не собиралась отказываться от такой чудесной возможности поразвлечься за чужой счет, а если и медлила, то исключительно чтобы набить себе цену: "Смотрите, вот я какая! За серебряник не продаюсь!"
   -Давай, давай, соглашайся! - подначивал ее горожанин. - Сделай приятное чудаку, у которого так много денег, что сам он их никогда не потратит!
   -Тогда почему бы тебе не сыграть? - заглянув ему в глаза,спросила девушка.
   -Не-ет! - прежде, чем тот, к кому она обращалась, успел открыть рот, воскликнул игрок. - Во всем городе не найдется никого, кто решился бы играть с Агридом!
   -Почему? - Мати удивленно приподняла бровь.
   -Да потому что он никогда не проигрывает! Более того, выигрывает подчистую - все камешки выпадают белыми, словно ему помогает сам господин Намтар! Признайся, - игрок повернулся к купцу, - ты заключил с Ним договор, да?
   -Вот еще! - фыркнул тот. - Зачем заключать договор ради выигрыша, когда мечтаешь проиграть? Нет, - он качнул головой. - Если что-то подобное и было совершено, то не мной, а моими родителями.
   -Тогда понятно, почему тебе с самого рождения так везет!
   -Так что, Мати, - горожанин повернулся к гостье, - бросать камни тебе.
   -А если я проиграю?
   -Доставишь мне удовольствие.
   -А если выиграю.
   -Порадуешь себя, - с самым безмятежным видом пожал плечами Агрид. - И заработаешь несколько монет. Готов держать пари, что ты приглядела в городе не одну вещицу, которую хотелось бы иметь, а отец не купит.
   -Но ведь ставка твоя, а значит и выигрыш твой.
   -Нет, так не пойдет! - вмешался в их разговор игрок. - Если выигрыш его, то и интерес его. А если его интерес, то и он, несомненно, выиграет. Неважно, чьими руками.
   -Так что, - развел руками купец, - как видишь...
   -Вы играете или как? - заворчали другие игроки, недовольные затянувшимся ожиданием.
   -Играем, играем! - ответил за Мати Агрид.
   -Играем, - той ничего не оставалось, как согласиться. Тем более, что она сама этого хотела.
   Мати взяла мешочек, повертела в руках, старательно потрясла, прислушиваясь к перестукиванию камешков один о другой в его недрах, затем, перевернув, дернула за тесемку, развязывая. Камешки посыпались на землю и все игроки с интересом склонились над ними.
   -Белое, белое, опять белое... Агрид, а ты уверен, что твое серебро не заговоренное? Белое... Черное... Неужели черное? О! Значит, не все еще потеряно. Еще черное. Просто замечательно! Опять белое, белое, белое... Ох-х, ну что, девочка, держи свой выигрыш, - и игрок протянул ей пригоршню медяков, потом серебряник, - а это твоя ставка.
   -Спасибо. Я... Конечно, очень приятно выигрывать, но я никак не ожидала, что у меня получится. Ведь я никогда прежде не играла.
   -Новичкам всегда везет.
   -Агрид, - Мати протянула ему серебряный. - Вот, возьми.
   -Не хочешь больше играть? - искренне удивился тот. Казалось просто невероятным, чтобы кто-то остановился в самом начале игры да еще начав ее с выигрыша.
   -Хочу.
   -Так в чем дело? Играй!
   -Не люблю быть в долгу.
   -Не прошедшая испытание и долг - вещи несовместимые. Мати, я ведь уже говорил. К чему повторение? Играй - и ни о чем не думай!
   -Тогда... - она протянула монету Гарлану.
   -Еще один кон? Отлично! Бросай.
   Потом был еще один кон, и еще один, и еще... Выиграв, она тотчас бросала еще раз, проиграв - а несколько раз такое случалось - передавала мешочек с камнями следующему игроку и, переживая за него почти так же, как и за себе, терпеливо ждала своей очереди.
   Мати не заметила, когда Агрид ушел. Впрочем, для нее это уже не имело никакого значения. Игра слишком захватила ее. Во всяком случае, до тех пор, пока девушка не попала в цепь проигрышей. А терять всегда неприятно. Особенно когда желание отыграться наталкивается на стремительно уменьшавшиеся деньги.
   Когда остался последний серебряник, девушка качнула головой:
   -Все, хватит.
   -Больше не играешь? - поднял на нее взгляд Гарлан.
   -Нет.
   -Может, еще повезет.
   -Может и повезет, - скривила она губы в усмешке, - но меня это уже не интересует.
   -Понятно. Что тут сказать... Молодец. Можешь вовремя остановиться.
   -Это потому что она не игрок, - качнул головой стоявший по правую руку от нее горожанин, - даже не любитель... Так, любопытствующая. Давай камни. Сейчас моя очередь... - и он старательно затряс мешок
   -Гарлан, Агрид ушел... - неуверенно помявшись, Мати протянула ему монету. - Не мог бы ты передать ему?
   -Не хочешь быть должна? Правильно, - он забрал монету. - Было приятно с тобой играть. Приходи еще.
   -Это вряд ли. Утром караван уходит.
   Горожанин глянул на нее с некоторым удивлением, однако ничего говорить не стал.
   -Прощай, - она повернулась.
   -Ты совсем уходишь?
   -Нет. Просто хочу посмотреть, что тут еще происходит.
   -Бесплатный совет. Держись подальше от стен. Там ты ничего, кроме проблем на свою голову, не найдешь. Ступай в центр пещеры.
   -А что там?
   -Бои. Свободные, рабы, звери, птицы. На любой вкус. И зрелище красивое, и азарт бесплатный. Впрочем, можно и поставить на победителя. Если есть желание.
   -Желание может и есть, - хмыкнула та, - но вот денег...
   -Так возьми пока серебряник. Потом отдашь.
   -Нет, - поспешно замотала головой Мати, - лучше не надо.
   -Как знаешь, - игрок не собирался настаивать. В конце концов, ему-то какое дело?
  
  

Глава 8

   Она всегда была упрямой, а сейчас - особенно.
   "Будут меня еще всякие чужаки учить... - проворчала она, едва повернувшись к горожанину спиной. - Куда я должна идти, куда нет... - и, разумеется, она направилась прямиком к самой дальней стене пещеры. Факелы там горели тусклым неровным светом, рождая длинные трепещущие тени с неровными краями. - Что смотреть на то, что на самом виду, когда самое интересное обычно прячется по углам?"
   Ей было любопытно. В тени толпились странные люди - в большинстве своем мужчины. Впрочем, она уже обратила внимание, что в это пещере женщин было немного. Никто ни во что не играл. Горожане просто стояли на месте, переговариваясь между собой. Они образовывали маленькие группки, которые постоянно менялись, перетекая одна в другую. Ничего не происходило. Но все чего-то ждали.
   "Интересно, чего?"- она направилась к одной из группок, стремясь поскорее все разузнать, если не из ответов на прямые вопросы, то хотя бы из обрывков разговоров. Однако когда ей оставалось пройти всего несколько шагов, кто-то схватил ее за локоть, удерживая:
   -Ты что, с ума сошла? - шепотом закричала ей прямо на ухо молодая горожанка, приведшая девушку на площадь.
   "Как там Агрид ее называл? Инна? Знавала я одну Инну..." - недовольно нахмурилась Мати.
   -А что? - она обиженно поджала губы, одновременно гордо выпрямив спину и откинув голову назад, стремясь показать, что она - выше всего и всех и потому никто не смеет говорить ей ничего подобного.
   -Это... Это место... Уйдем поскорее, - она потянула караванщицу за собой, говоря на ходу: - Хорошо, что я успела! Никогда бы не простила себе, если бы из-за меня с тобой что-то случилось!
   -А что должно было со мной произойти? И почему? - спросила Мати, но Инна не слушала ее, продолжая:
   -Я... - она задумалась. - Ты ведь пришла сюда не потому, что задолжала игрокам? Ты бросала камни, я видела краем глаза, и...
   -Никому я ничего не должна! - нервно дернула плечами караванщица. Вот что-что, а разговоры ей сейчас были не нужны. Особенно нравоучения. "В конце концов, даже если бы я проигралась, какое тебе то дело?"-слова кривили губы, готовые прозвучать в любой момент.
   -Это хорошо, - она вздохнула с некоторым облегчением. - Раз это был не вынужденный шаг, значит - по незнанию. Но тогда непонятно... Разве игроки не предупредили тебя, что в этой пещере есть места, куда таким, как мы с тобой лучше не совать нос?
   -Как мы с тобой? - она подозрительно взглянула на горожанку, недовольная тем, что та объединила ее с собой так, словно между ними не стояла непреодолимая преграда городской стены. И не только.
   -Не прошедшим испытание.
   -Да в чем дело! - не выдержав, воскликнула Мати. - Ты можешь, наконец, объяснить!
   -Ладно. Попробую. Это место, куда ты шла... Своего рода рынок рабов. Только тайный. Потому что происходящее там... Как, впрочем, и везде здесь, не совсем законно. В общем, там можно продать в рабство свободного.
   -Свободный? В рабство? Но зачем! - она не могла поверить, что в мире найдется тот, кто по доброй воле, находясь в сердце живого города, решится на такой безумный шаг!
   -Ну... Не на всегда. На время. Пока не отработает долг.
   -Да какая разница! Хотя бы на один миг! Нет ничего, что могло бы стоить свободы!
   -Деньги, конечно! Не всем повезло родиться в богатых и знатных семьях! Или ты думаешь, что в городе мало тех, кто рад плошке каши, которую служители бесплатно раздают нищим?
   -Но мне казалось... В городе всегда можно найти работу, и...
   -Работа есть. Но не все хотят работать.
   -Работать не хотят, а в рабство продать себя готовы?
   -А я разве сказала - "себя"? Как ты думаешь, почему там толпятся одни мужчины?
   -Почему?
   -Да потому что именно мужчины должны и не хотят работать! И только они могут получить деньги другим способом! Ведь у них есть жены и дети, которые принадлежат не себе, а им!
   -Так они продают... - Мати побледнела от гнева, начиная понимать...
   -Ну конечно! - воскликнула Инна. - Обычно - детей. Чаще всего на один день и одну ночь. В результате те, кто зависит от них, кого они должны содержать, содержат их!
   -Это... Это... - она не могла найти нужное слово. В ее душе все кипело от возмущения. - Мерзость! Однако, - стоило ей провести грань между собой и всеми остальными, и ярость исчезла, сменившись безразличием. В конце концов, какое ей дело до глупых чужаков? - В конце концов, они сами виноваты, - скривила губы Мати.
   -Что? - горожанка с удивлением глядела на нее. Она не понимала... Это не могло быть правдой... Должно быть, она ошиблась, не расслышала, не так поняла... Не могла же эта молодая караванщица быть такой жестокой!
   -Ну конечно, сами виноваты! Раз позволяют кому бы то ни было так обращаться с собой!
   -Как ты можешь! - сначала она возмутилась, но потом, решив, что чужачка просто чего-то не понимает и потому говорит такие жуткие вещи, попыталась ей объяснить: - Женщина и дети принадлежат мужчине!
   -И это говорит живущая в городе Хранительницы!
   -Дамир стала Хранительницей всего четыре года назад! До нее у нас был Хранитель!
   -Но теперь-то она хозяйка города! Почему же ничего не изменилось?
   -А ты думаешь, это так просто?
   -Не знаю, - нервно дернула плечами девушка. - Только я считаю, что другие ведут с тобой себя так, как ты позволяешь им себя вести!
   -Как можно позволять или нет? Ведь таков порядок вещей, и...
   -Чепуха! - фыркнула Мати. - Я никому не принадлежу! Да, я буду идти по дороге отца до тех пор, пока не пройду испытание, что, слава богам, случится уже очень скоро. Но это совсем не значит, что я делаю лишь то, что велит мне отец! Я поступаю так, как хочу! А если бы он решил продать меня в рабство... Да я убежала бы! И все! Лучше смерть, чем это!
   -Может быть, у вас в караване и так...
   -Какая разница! Главное не место, а человек!
   Инна вздохнула, качнула головой:
   -Жизнь не такая простая, какой кажется со стороны... - на мгновение она замолчала, словно собираясь с мыслями, потом же медленно заговорила вновь: - Мой отец - купец. Не последний в этом городе. В доме всегда был достаток. Но отец хотел большего. Богатства. Войти в первую десятку. Стать поставщиком храма. Это как в игре. Чем больше выигрываешь, тем сильнее азарт. В общем, однажды ему удалось заключить очень выгодную сделку. Но там вышли какие-то накладки с поставками, кто-то что-то сорвал, кто-то закупил некачественную продукцию... Я не знаю всего. Знаю только, что отцу срочно понадобились деньги. И тогда он продал меня. На один день и ночь.
   -Он мог просто взять в долг!
   -Мог. Но никто бы не дал. Потому что те, у кого были деньги, хотели, чтобы он поскорее разорился. Так вот, он продал меня. А мне было двенадцать лет. Я была глупой, наивной девчонкой, которая ничего не понимала... И, главное, мне ведь никто не сказал, что он собирается сделать. И я пошла вслед за своим любимым папочкой...
   -А сделка? У него все получилось?
   -Да. Но...
   -И на следующий день он выкупил тебя?
   -Да. Но это уже ничего не могло изменить! Ни того, что случилось со мной за этот день, ни всего остального!
   -Ты возненавидела отца.
   -А как бы чувствовала себя ты на моем месте?
   -Мне хорошо и на своем, - хмуро пробурчала караванщица. Ей не хотелось даже в мыслях допускать, что с ней могло бы произойти нечто подобное. А если собеседница надеялась вызвать в ее сердце хотя бы тень сочувствия, то тщетно. Оно оставалось немо и безразлично, не вздрагивая, не замирая от боли.
   И Инна поняла это. Светлые глаза девушки почернели.
   -Знаешь что, - охрипшим вдруг голосом проговорила она, - когда я встретила тебя, мне казалось - ты просто любопытная караванщица, которой хочется увидеть что-то особенное. И я привела тебя сюда...
   -Спасибо, - она огляделась вокруг, - мне здесь нравится. Славненькое место. Я никогда прежде не бывала в подобных ему. Хотя, наверное, такое есть в каждом городе, как у любого даже самого большого кувшина есть дно. А мне здесь нравится. Действительно можно хорошо развлечься. Не то, что наверху, где все скучно и однообразно.
   -Рада за тебя. Действительно, ты здесь своя: такая же, как большинство из приходящих сюда!
   -А ты что, нет! - раздражительно бросила Мати. Ее начинал злить этот поучительный тон чужачки.
   -Наверное. Но какой бы я ни была, мне удалось сохранить хотя бы частицу своего сердца, своей души! Я прихожу сюда... А, тебе-то какая разница? Здесь есть местечко, где тебе должно особенно понравится. Посреди пещеры.
   -Да, мне уже советовали заглянуть туда. И что там происходит? - не ради ответа, который она его уже знала, а просто так спросила она.
   -Бои.
   -До смерти?
   -Бывает и так, - проговорила Инна. Ее лицо стало совершенно холодным, отрешенным, скрыв от взгляда собеседницы все чувства, которые та не могла ни понять, ни, тем более, разделить. - Обычно до первой крови. Но если кто заплатит... За деньги можно все.
   -Да, интересно... Пойдем?
   -Иди одна. Не заблудишься, - и, повернувшись к караванщице спиной, она поспешно зашагала прочь.
   -Куда это ты?
   Не ответив, та юркнула в тень, скрываясь в ней.
   -Ну и дух с тобой, - проворчала Мати, поворачиваясь в сторону, противоположную той, куда ушла Инна. - Очень ты мне нужна! - и она решительно зашагала к середине площади.
   Людей вокруг становилось все больше и больше, все о чем-то переговаривались, не беспокоясь о том, что их кто-то услышит, в голос хохотали, пихались локтями и вообще, вели себя совершенно раскованно.
   Мати пару раз прикусывала губу, когда ее слуха касались наиболее грубые ругательства, которые душа девушки почему-то была готова принять на свой счет, то вспыхивая, как заря, то бледнея, всякий раз с трудом сдерживая желание вызвать демонов, чтобы они расправились с теми, кто поминал их по поводу и без.
   "Нет, - она поморщилась, брезгливо скривив губы, - сделаю это - и сразу придется уходить. Потому что все поймут, что я - Творец заклинаний. Хотя... Мне не приходится беспокоиться о том, что эта тайна покинет пределы пещеры. Те, кто не хочет, чтобы их секреты стали известны всему городу, сохранит и чужие. Одно подразумевает другое... - Мати повторяла это вновь и вновь, успокаивая себя, а потом вдруг остановившись, вспомнив: - Ну и дура же я! Это ведь будет не первый демон, явившийся в город! И все и так знают... Ну и пусть! - ей стало все равно. - Заклинатель - это не одержимый. Это - нечто совершенно другое... Раз сам Губитель хочет, чтобы я встала на Его сторону, значит, и другим я тоже нужна. ...Пусть попросят. Хорошенько попросят. И тогда, может быть, я подумаю".
   Ее вновь кто-то пихнул локтем в бок.
   -Эй!-вскрикнула Мати не столько от боли, сколько от злости.-Нельзя ли осторожней!
   -Сама смотри куда идешь! - швырнул ей горожанин. - Тоже мне, фифа!
   Девушка стиснула губы в тонкие бледные нити.
   "Ну погодите! Сейчас..."-однако в тот миг, когда она уже была готова произнести первые слова заклинания, она отвлеклась на охватившее толпу движение, суету... И забыла о том, что хотела сделать.
   -Два свободных! Ваир и Лин! Делайте ваши ставки!
   -Серебряник на Ваира! - тотчас оживились горожане. - Нет, два!
   -Серебряник на Лина!
   -Золотой - и пусть бой будет до первой крови!
   -Два золотых! До смерти!
   Все на мгновение умолкли, повернув головы в сторону назвавшего цену.
   -Жизнь свободных воинов стоит больше! - в тишине, казавшейся после властвовавшего всем вокруг всего мгновение назад шуме, голос устроителя боя звучал угрожающе.
   -Хорошо! - не унимался горожанин. - Удваиваю!
   "Выбрасывать на ветер такие деньги! - глаза Мати были готовы округлиться от удивления. - Хотя, - она почесала нос, вспомнив, как только что ставила на какие-то маленькие камешки серебряник. В обычной жизни за такую монету можно купить... Да что душе угодно! Хоть отрез прекраснейшей ткани на платье, хоть... А продуктов хватило бы всему каравану не на один день! Здесь же, в пещере, все ценности менялись, все казалось таким простым и легким... Оставался один единственный вопрос: - Откуда у этих нищих и бродяг столько монет? - но, опять-таки, она только что сама видела, какие деньги здесь на кону. И ведь это не воздушные деньги - обещания заплатить, а реальные, полные драгоценного металла.
   Мужчины рядом с Мати оживились, закивали головами. Их глаза загорелись в ожидании удивительного зрелища. Желая занять удачные места, откуда будет хорошо все видно, они заторопились к месту будущего боя - огороженному колоннами кругу, над которым, словно солнце на небесах висела большая лампа с огненной водой, излучая яркое, ровное свечение - не чета тому, что были способны дать факелы. Поверх камней был насыпал песок - много светлее того, что покрывал берег городских озер.
   Хотя, впрочем, немного поразмыслив, девушка решила, что это тот же самый песок, только сухой - вот и вся разница.
   Продолжая разглядывать все вокруг, караванщица, стараясь не выбиваться из толпы, пошла вслед за всеми. Она не рвалась в первый ряд, решив для себя: чтобы туда попасть, придется не только хорошо поработать локтями, но и получить немало тумаков. Ведь вокруг мужчины, которые явно не собираются уступать место. Стоило ей подумать об этом, как губы, дрогнув, скривились, глаза сощурились и в их глубине блеснул кроваво-красный пламень:
   "Ненавижу!"
   Ее начало раздражать все: запах пота, которым несло от горожан, их нечесаные волосы, торчавшие во все стороны, высокомерные лица, пустые глаза, грубая речь, даже одежда - накидки так полиняли и выцвели на солнце, что обрели какой-то серый, с разводами цвет, заляпанные грязью набедренные повязки, которые словно никогда не стирали... А ведь еще мгновение назад она не обращала на это внимания.
   "Потому что не видела, - она свела брови, - было слишком темно... Уличный сброд! И вообще..." - но тут ее мысли оборвались, так и не дойдя до того вывода, от которого ее отделял лишь шаг. Взгляд приник к площадке между колоннами, на которую вышли поединщики.
   Несомненно, это были настоящие воины - высокие, широкоплечие, с сильными руками и крепкими ногами. Из одежды на них были лишь набедренные повязки, но от этого они только выигрывали: поджарое тело было достойно того, чтобы его выставлять на всеобщее обозрение. А как сверкала, словно натертая маслом, кожа! Как играли под ней мускулы...
   "Вот интересно... - мелькнуло у нее в голове, в то время как глаза с живейшим интересом рассматривали разминавшихся перед боем горожан. - Они ведь свободные... Воины. Значит, особой нужды не испытывают. Зачем же им это? Ради выигрыша? - и тут она случайно заглянула в глаза одному из бойцов. Их выражение было красноречивее всех слов. Они горели сильнее, чем глаза жаждавших зрелища горожан, в них была та ненасытная страсть, яростная жестокость, которые ей доводилось видеть и прежде, но не у человека - зверя, опьяненного одним видом своего соперника, одной мыслью о том, что в целом мире нашелся кто-то, осмелившийся бросить ему вызов. И ей все тотчас стало ясно. - Ради победы. Чтобы доказать себе и остальным, кто самый сильный, самый искусный, самый-самый. ...И чем мужчина отличается от зверя?" - оторвав взгляд от круга, она огляделась вокруг, не останавливаясь на лицах, одеждах, видя в толпе людей свору бездомных собак, готовых поддерживать дружным лаем любую потасовку, кружившую вокруг потасовки, в которую каждому хотелось бы броситься, если бы не было так страшно.
   Губы девушки тронула презрительная улыбка. Она несколько угасла, когда взгляд обратился к поединщикам, все-таки эти люди решились на бой, но не исчезла совсем, ведь они были готовы не только убивать, но и умирать на потеху безликой толпе, которой не было дела ни до чего, кроме жажды зрелища.
   Воины встали друг против друга - кулаки сжаты, головы чуть наклонены, словно у оленя, выставлявшего вперед рога. Мати уже начала было думать - к некоторому разочарованию - что они будут драться безоружными.
   "Фу, как малыши в сугробе!"
   Ну конечно, караванщица ведь пришла сюда ради развлечения, а что увидишь в бою без оружия?
   "Их сила примерно одинакова. Для обоих этот бой не первый, - выросшая в караване, она привыкла, что чужаки по большей части не спешат делиться своими секретами. И вместо того, чтобы спрашивать, ей приходилось до всего додумываться самой, замечая детали, обращая внимание на казалось бы совершенно неважные вещи. - Слишком уверено оба держатся в круге. И люди вокруг их не раздражают. Скорее даже, они рады зрителями... А когда равные соперники дерутся на кулаках, это всегда не так зрелищно, как когда они же бьются на мечах или кинжалах..."
   Потом устроитель боя принес оружие - копье, меч, кинжал, остроконечную плетку, аккуратно разложил за спиной каждого из поединщиков. Сперва, увидев это, Мати обрадовалось:
   "То, что нужно! - однако уже через мгновение она поскучнела. - Вот только мечом убить легче и быстрее, чем голыми руками. И, значит, уже очень скоро все закончится. И придется выдумывать новое развлечение..." - эти мысли так расстроили ее, что первые мгновения боя она следила за происходившим с тем скучающим взглядом, которым провожают снег, летевший из-под полозьев повозки.
   Однако потом она очнулась от внезапной дремоты, встряхнулась, обратила внимание на поединок и даже заинтересовалась.
   "А неплохо дерутся. Красиво. Особенно этот, рыжий..."
   -Вперед, Ваир! - резанул ее по слуху крик одного из наиболее жарких болельщиков, а может - и заинтересованных игроков.
   Так или иначе, Мати отвлеклась, когда же повернулась - разочарованно поморщилась. Глаза погасли...
   "Ну конечно! Так всегда! Самое интересное пропустила!"
   Один из воинов, уже не живой, лежал на песке, проткнутый насквозь, а второй, постояв над ним несколько мгновений, резко повернувшись, зашагал прочь. И победителем он совсем не выглядел - мрачный, ссутулившийся, злой.
   -Молодец, Ваир! - хлопнул его по плечу один из игроков. Вот уж кто торжествовал победу по полной. - Я поставил на тебя! Вот теперь погуляю! Эх-х! - он был готов пуститься пляс.
   Воин же на него даже не взглянул, лишь резко подался в сторону, уворачиваясь от рук тех из болельщиков, которые тянулись к нему:
   -Приятель! - эти были пьяны и не только духом победы. - Пойдем выпьем!
   -Ваир! - когда воин прошел сквозь толпу, догнал его устроитель боев. - Ты куда?
   Тот не ответил, лишь хлестнул горожанина хмурым взглядом потемневших глаз.
   -Не поприветствовал зрителей, не подошел к нашим гостям... - продолжал устроитель, словно не замечая настроения воина.
   -Тебе нужно, ты и приветствуй, - процедил сквозь с силой стиснутые зубы победитель.
   -Да что с тобой! Такой красивый бой! Все довольны! Ты должен радоваться.
   -Отстань от меня! - огрызнулся Ваир.
   -Злишься, что я за тебя дал согласие на смертный бой?
   -Ты знал, что я никогда не соглашусь!
   -Вот именно, знал! А еще я знал, что ты победишь! Так что ты ничем не рисковал!
   -Ты... - он резко шагнул к устроителю, схватил за грудки. Тонкая драгоценная ткань захрустела. - Из-за тебя я только что убил...
   -Подумаешь! - взмахнул руками горожанин. - Как будто в первый раз!
   -Лин был моим другом!
   -Другом? Значит, другом... А ты знаешь, что он сам вызвался на бой с тобой? Хотел доказать, что сильнее!
   -В обычном бою! Это не одно и то же!
   -Ах, не одно и то же?! Почему же тогда он согласился на смертный бой? Ведь за него я согласия не давал. Нет, Ваир, нет! Твой драгоценный друг решил все сам! Наверное, он хотел не просто доказать, что может победить тебя в бою, но победить раз и навсегда. Убив. ...И отпусти меня наконец! - взвизгнул он. - Совсем задушил! И еще одежду порвал! А она, между прочим, стоит дороже твоей шкуры!
   -Ты... Кровопийца! - однако он выпустил его, а затем резко оттолкнул: - Держись от меня подальше! - в его голосе звучала нескрываемая угроза.
   -Я уйду, - закивал тот головой, лихорадочно поправляя одежду, - уйду... Понимаю, тебе нужно успокоиться, прийти в себя... Ты расстроен. Я все понимаю. И не сержусь. Когда будешь готов к следующему бою...
   -Никогда!
   -Когда будешь готов к следующему бою, - терпеливо повторил устроитель, - найди меня, - и, повернувшись к воину спиной, он откинув голову назад, наложил на губы улыбку и поспешил обратно, туда, где его уже ждали другие бойцы, готовые продемонстрировать разгоряченных видом крови зрителям.
   Его помощники между тем убирали тело поверженного, торопливо разбрасывали свежий песок поверх того, что успел впитать в себя пролившуюся на него кровь.
   Мати следила за всем происходившим вокруг с совершенным безразличием, так, словно это было не на самом деле, а где-то на грани снов и грез наяву. В душе не было ни капельки жалости.
   "Сам виноват. Согласился на смертный бой - значит, готов умереть. А этот Ваир... Не воин, а нытик! Убил, а теперь плачет, словно ребенок! Кто его заставлял убивать! Мог бы... Ну я не знаю там, оглушить, ранить... Да что угодно! Кто бы стал разбираться, жив проигравший или нет!"
   В следующем бою дрались рабы. И Мати должна была признать, что их поединок понравился ей куда больше. Вот где были эмоции, страсть, жажда победы.
   "Они... - девушка прищурила глаз, оценивающе глядя на сражавшихся. - Они дерутся так, словно на камень поставлено нечто большее, чем слава..." - и, все же, чтобы понимать происходившее, ей нужно было знать точно. Поэтому она спросила, не обращаясь ни к кому конкретно, и вообще, делая все, чтобы в вопросе звучало как можно меньше заинтересованности:
   -А что получает победивший?
   -Деньги, конечно. И не малые.... - ответил один, не повернув к ней головы.
   -Нет, - возразил ему другой, - это же рабы.
   -Да, да, - закивал первый, продолжая следить за боем. - Точно - рабы. Тогда - славу.
   -Ни за что, значит, - прошептала Мати.
   -Это их работа.
   -Да. Ради нее их и покупают, чаще всего - маленькими детьми, обучают, кормят, дают крышу над головой...
   -Эй вы, хватит чесать языком! - прикрикнули на них сразу несколько горожан. - Или делайте ставки, или заткните рты!
   Мати недовольно повела плечами, однако потом ее рука нашарила за поясом маленькую медную монетку - должно быть, одну из тех, которые ей дали на сдачу, когда она вчера торговала. Не то чтобы она сознательно попридержала ее, планируя потом что-то себе купить. Скорее уж просто забыла о ней. Однако, так или иначе...
   "Ну вот, - она обрадовано улыбнулась, - совсем другое дело. Теперь будет причина следить за боем с большим вниманием!"
   -Я могу поставить? - повернулась она к как раз проходившему рядом с ней устроителю игр, протягивая монетку.
   -На этот бой ставки уже не принимаются, - качнул головой горожанин, однако вместо того, чтобы пройти мимо медяшки, задержался возле Мати. - Но если ты хочешь, можешь поставить на следующий. Победитель против претендента.
   -Ставь на претендента, - тотчас поспешил с советом один из горожан.
   -На претендента! - возмущенно вскинул руки вверх второй. - Да лучше просто взять деньги, да выкинуть - результат тот же!
   -Да, - согласился с ним устроитель игр, - шансов немного. Но зато и выигрыш в случае удачи будет куда больше. Поставишь медяшку, получишь серебряник. Так что?
   -Решайся, - хихикая себе под нос, стали подначивать ее горожане. - Ничто так не щекочет нервы, как ставка на тень.
   Мати, пожав плечами, протянула устроителю монетку. Ей было наплевать на размер выигрыша. Все, что ей хотелось - подольше поиграть. А раз так - лучше не рисковать...
   -На победителя, - проговорила она.
   -Что ж, - устроитель кивнул, забирая монету. - Не уходи никуда. Не хочу потом искать тебя, чтобы отдать две медяшки.
   -И не ищи.
   Бровь горожанина чуть приподнялась.
   -В случае выигрыша переносить ставку на следующий бой?
   -Угу, - Мати кивнула.
   -Даже если победителю этого боя удастся продержаться следующие три, потом рабов сменят свободные.
   -Ну... - Мати задумалась.
   -Решай быстрее. Мне надо принимать ставки и у других.
   -Ставь на белого.
   -Что? - горожанин даже растерялся.
   -Ну... Того, кто будет стоять у белой колонны. Вон, - она махнула рукой вперед, - там все колонны темные, почти черные, и только одна - белая. Кто будет ближе к ней...
   -Да это я понял. Просто... - он фыркнул. - Занятный способ выбирать своего игрока.
   -Чисто женский, - согласно закивали горожане, - лишь бы на кого.
   -Ничем не хуже ваших скрупулезных расчетов, - пожал плечами устроитель, - много вы выиграли с их помощью?
   Так или иначе, игры, в которых у девушки был свой интерес, смотрелись куда лучше. Она даже начала выкрикивать что-то, улюлюкать, поддерживая своих воинов. И не заметила, как закончился последний поединок.
   Горожане стали расходиться, кто - недовольно ворча проклятья в адрес бойца-неумехи, из-за которого он проигрался в чистую, кто - довольно побрякивая монетами в кошельке и оглядываясь вокруг, ища, на что бы потратить часть свалившегося прямо на голову богатства.
   -Вот ты где, - к ней подошел устроитель игр, - держи, - он высыпал ей в ладони пригоршню монет - по большей части медных. Но блеснуло и два или три серебряника. - Не плохо, очень даже неплохо, если помнить, с чего ты начинала.
   -Что, больше боев не будет?
   -Хватит на сегодня. А ты, я вижу, заядлый игрок, - он качнул головой, не одобряя этой страсти. - Никогда не позволю своей дочери приходить сюда. Пусть у меня нет сыновей и некому передать дело... Но уж лучше ей быть женой какого-нибудь крестьянина или ремесленника, чем травиться этим азартом. Когда люди не спят ночь напролет, продают последние ценности, лишь бы сделать ставку. Это... Такое же безумие, как снежное поветрие!
   -Ошибаешься, - мило улыбнулась ему девушка. - Я вот сильнее азарта. Могу играть, а могу и нет.
   -Дело не в игре, в выигрыше.
   -Он важен для меня лишь постольку, поскольку позволяет продолжать игру.
   -Все равно это не место для молодой девушки. Я уже говорил - у меня дочь, и.... Тебе крупно повезло, что ты не нарвалась ни на каких подонков, готовых...
   -Не беспокойся, - мягко остановила его Мати, - я могу за себя постоять.
   -Ты?! - воскликнул горожанин, не зная, как ему реагировать на эти слова - смеяться или плакать. - Да что ты можешь...!
   -Поверь мне, могу, - она заглянула ему в глаза. И было в ее взгляде что-то такое, что заставило чужака пожать плечами, не продолжая расспросов. - Скажи, здесь есть еще что-то стоящее? На что можно взглянуть и сделать ставку?
   -Уже поздно. Приходи завтра.
   -Я караванщица. И утром мы уходим из города.
   -Говорят, что нет.
   -Как это? - Мати нахмурилась.
   -Говорят... Я повторяю - говорят. Пока еще ничего точно не известно. Так вот, Дамир выбрала себе в супруги Хранителя каравана. Если все так - вы останетесь в городе.
   -Вот еще! - презрительно поджав губы, фыркнула Мати. - Ничего подобного!
   -Раз ты так уверена... - горожанин пожал плечами.
   -Здесь еще остались какие развлечения...
   -Иди на шум. По времени сейчас должны идти собачьи бои.
   -Значит, не ошибусь, если пойду на лай.
   -Только ты... - он умолк на миг, почесал щеку. - Не ходила бы ты, девочка. Видишь ли... Я тут обратил внимание на кое-какую закономерность. На мои бои приходят те, кто по той или другой причине ненавидит людей. Ну, может быть, ненависть - не совсем то чувство. Не любят - это точнее.
   -А за что их любить? - сорвалось с губ девушки.
   -Вот-вот, - хмыкнул горожанин, довольный, что его мысль так быстро получила подтверждение. - Только почти никто из моих клиентов не идет дальше. Потому что в большинстве своем ненавидящие людей любят животных. Особенно - собак.
   -Ерунда!
   -Как знаешь, - пожал плечами горожанин. - Ладно, бывай... - и он ушел, бормоча себе под нос что-то вроде: - Ох, дети, дети! Ну ладно, пацаны, так нет, и девчонки туда же... Нет, была бы моя воля, я б им запретил здесь появляться. Чтобы ноги их...
   Отвернувшись от горожанина, Мати направилась навстречу новым развлечениям.
   "Собачьих боев я еще не видела. Интересненько.."
   Она довольно легко нашла нужное место. И не удивительно: вокруг все уже начало затихать, в то время как здесь царили шум, лай, подначивающее улюлюканье, свист, резкие, хлесткие команды:
   -Ату его, ату!
   -Взять! Взять! Молодец, Шах, хорошо! Вперед!
   Мужчины, одетые куда лучше, чем те, кого девушка встречала прежде, собрались вокруг высокой клетки с толстым частоколом металлических прутьев. А за ними дрались два невысоких, приземистых пса, чьи мускулистые тела были покрыты не только старыми шрамами, но и свежими ранами, из которых на покрывавшие камни опилки текла густая красная кровь.
   Мгновение - и один из псов молча вцепился в шею другого, который взвыл от боли, закрутился, пытаясь освободиться...
   -Шак, разнимай их! - хмуро бросил устроителю игр стоявший возле самой клетки.
   "Должно быть, хозяин пса", - решила Мати.
   Устроитель - высокий кряжистый мужчина с мрачным лицом и бесцветными глазами подал знак помощникам, взявшимся за длинные палки.
   -Постой! - вскричал другой горожанин. - Бой еще не закончен!
   -Закончен! Я не хочу, чтобы этот бешеный загрыз моего пса! Шак! - этот второй окрик был лишним - помощники уже всунули палки между псами и начали разводить зверей в разные стороны.
   -Признаешь победу моего малыша? - спокойно осведомился стоявший по другую сторону клетки невысокий седенький мужичок с морщинистым лицом и страшным рваным шрамом поперек щеки.
   -Да! - мрачно бросил другой.
   -Вот и славненько, - губы седовласого дрогнули, расплываясь в довольной улыбке.-Спокойно, Шах, спокойно, - он пододвинулся к прутьям, зашептал, поддерживая своего пса, - отдыхай. Отдыхай, ты у меня молодец! Такие деньги папочке заработал!
   -Подождите! - никак не унимался горожанин. - Как же так! Я поставил все, что у меня было!... Я... Нужно довести бой до конца! Это случайность...
   -Выученный бойцовый пес дороже ставки, - резко качнул головой хозяин проигравшего. - Продлись бой еще пару мгновений - и Шах перегрыз бы ему глотку!
   -Но ставки...
   -Хватит! - прервал спорщика устроитель игр. - Все знают правила! Если хозяева не хотят доводить бой до смерти одного из бойцов, они могут его прервать его. Тем самым признавая свое поражение. Таковы правила. Будем же их придерживаться! Делайте ставки на следующий бой!
   Тем временем из клетки забрали проигравшего пса, передали его хозяину - и забыли. В клетку к победителю вошел лекарь, облаченный в плотные одежды-подушки, призванные защитить от укуса зверя, спеша обработать раны пса, остановить кровь, текшую из одних, зацепить скобами края других, готовя к следующему бою.
   -Итак, - проговорил устроитель игр, - последний бой! Победитель против новичка!
   -А кто... - начала Мати, но умолкла, увидев: помощники на удавке тащили к клетке большого серого зверя.
   -Волк! - зашептались игроки. - Не обманули, значит! Настоящий волк!
   -А, - махали руками другие, говоря с напыщенным высокомерием, - подумаешь! Какой-то он хиленький! - действительно, дикий зверь был худощав, невысок ростом, его грязная серая шерсть свалялась, оскаленные зубы имели желтый цвет, причем один из клыков вообще был сломан. Но от него веяло силой, глаза горели алым светом ненависти и жажды крови. И когда волка выпустили в клетку и он прыгнул, пытаясь вырваться на волю, на ее прутья, стоявшие возле них люди в ужасе отпрянули назад.
   -Гешт, - обратился кто-то к хозяину победителя предыдущей схватки, - не боишься выпускать своего пса против такого чудовища?
   -Нет, - презрительно глянул на него тот. - Шах знает, что такое волки пограничья.
   -Он загрыз не одного из тех, - зашептались между собой игроки, - кто осмелился подойти к городу...
   -А-а... - последовали понимающие кивки. - Тогда понятно... Вот только... Говорят, что сами границу оазиса переступают только больные животные, ищущие смерть.
   -А этот волк где был пойман? - спросил кто-то у устроителя.
   -Понятия не имею, - безразлично пожал плечами тот. - Я плачу за товар, а не истории о нем, - на том разговор и затих.
   Седовласый взглянул на волка. На мгновение их глаза встретились и зверь низко зарычал, словно почувствовав, что от воли этого человека во многом зависит его судьба, а затем вдруг отвернулся. Гешт качнул головой.
   -Зверь не будет драться, - хмуро проговорил он.
   -С чего ты взял?
   -Лучше сразу скажи, что испугался за своего... - понеслось на него со всех сторон, но седовласый, вместо того, чтобы поставить на место подступивших к самой грани смертельного оскорбления, лишь скривил в усмешке губы.
   -Пес сражается ради победы. Потому что ему хочется заслужить благодарность хозяина. Потому что ему неплохо живется в городе. А за что драться волку? - он качнул головой в сторону зверя, который, словно в подтверждение его слов, лег на опилки, положив голову на вытянутые вперед лапы.
   -За жизнь!
   -В неволе? Думаешь, для него эта клетка лучше смерти?
   -Он мог бы попробовать вырваться на свободу!
   -Он - посреди чужого мира, где все не так, как у него дома: другие запахи, другие звуки, где вокруг - враги. А ведь волк - не одиночка. Он живет стаей. Нет, - горожанин качнул головой, - он не доставит вам удовольствия от зрелищного боя. Просто позволит Шаху загрызть себя... Если мой пес, раздразненный кровью предыдущих противников, забудет о своей собачьей гордости и нападет на того, кто просто лежит и ждет конца.
   -Однако, - хмуро глянул на него устроитель игр. - Ты специально говоришь все это? Решил поставить на своего?
   -Ты же знаешь, я никогда не делаю ставок. Мне достаточно победных.
   -Зачем же тогда портишь игру?
   -Я говорю то, что есть - только и всего. Боя не будет. А, значит, не будет ни победителя, ни проигравшего. Что ты будешь делать со своими ставками в таком случае?
   Шак задумчиво почесал затылок. Подобный расклад ему совершенно не нравился, поскольку в отсутствии законного победителя каждый мог объявить им того бойца, на которого ставил. И потребовать свой выигрыш. И разбирайся потом... Он окинул взглядом клетку с лежавшим посредине волком, поморщился, тяжело вздохнул, с надеждой спросил:
   -Гешт, может, ты, все-таки, прикажешь Шаку...
   -Подождите, подождите! - заволновались игроки. - Вот мы уже поставили на волка, а теперь оказывается, что настоящего боя не будет...
   -Все выглядит так, будто с самого начала подстроено...
   -И даже если это не так...
   -В общем, мы хотим вернуть наши деньги!
   -Так! - стоило кому-то заговорить о возврате денег, устроитель игр преобразился. Из наевшегося до отвала полусонного пса он превратился в голодного зверя, у которого из пасти пытаются вырвать кость. - Умолкните все! - прикрикнул он на игроков. -Я кое-что придумал.
   -Нечто, способное изменить взгляд на жизнь этого самоубийцы? - недоверчиво взглянул на него хозяин пса.
   -Ты говоришь о звере, словно он - мыслящее существо! - поморщился Шак.
   -Во всяком случае, мой Шах может думать и даже принимать самостоятельные решения.
   -Волк приграничья - не священное животное госпожи Айи. Он - только дикий зверь. И если что им и движет - так это инстинкт.
   -Думая так, ты вряд ли что-то исправишь.
   -Волк был продан мне не один, а в паре со своей серой подружкой. Я еще не хотел покупать суку, потому что, хотя та и волчица, выставлять ее против кобелей все равно глупо. Но торговец настаивал на своем, говоря, что для моих целей нужна именно пара. Тогда я не озаботился причиной этих слов, но теперь, кажется, начинаю понимать... Эй вы, - окликнул он своих помощников,-тащите ее сюда! Посмотрим, - его губ коснулась кривая усмешка, а в глазах, обращенных на волка, вспыхнула мстительная злоба, - что ты запоешь, если я стану бить твою подружку плеткой до тех пор, пока ты не вступишь в бой!
   -Неплохой расклад... - одобрительно закивали те, кто ставил на волка, чуя свою выгоду.
   -Это не честно, - нахмурились ставившие на пса. - У вашего бойца появится новый стимул, а у нашего...
   -Тот же самый, - только Гешт оставался совершенно спокоен. - Что собака, что волк - разница невелика. За самку оба будут биться с одинаковой яростью. Ведь она достанется победителю... А как бы ни был разумен зверь, - он с уважением глянул на устроителя игр,-ты прав: есть инстинкты, которые превыше всего!
   Мати следила за всем происходившим в пол глаза, слушала в пол уха. Губы девушки были плотно сжаты, стрелки бровей сведены, на лице - задумчиво-недовольное выражение.
   Тот горожанин оказался прав. Собачьи бои оказались ей совершенно не по душе. Они были ей противны. Хотя девушка и понимала, что этим собакам нравилось драться. Как горели их глаза! Сколько в них было ожидания, предвкушения... И, все равно, она была не в силах смотреть на раны, покрывавшие тела животных. Она чувствовала боль так явственно, словно это была ее плоть. Текшая кровь заставляла дрожать душу...
   А когда привели волков... Конечно, это были не Хан с Шуши. Снежные волки отличались от приграничных даже больше, чем последние - от городских собак. Другая стать, шерсть... И лишь глаза - рыжие, умные, дикие...
   Ей было наплевать на себя, на людей, на богов, на всех на свете, но стоило встретиться взглядом с волчицей, заглянуть вглубь ее трепетных глаз, и слезы потекли по щекам девушки. А потом, вместе со способность плакать, к ней вернулась душа.
   "Великие боги, что со мной? - она испуганно огляделась вокруг. - Где я? Как я попала сюда? Что я здесь делаю? Что... Что вообще происходит?" - сначала у нее были только вопросы. Она словно проснулась ото сна, который длился целую вечность, не помня ничего, что предшествовало в этой дреме.
   "Невозможно! Я не могла быть такой бессердечной! - ее глаза наполнились ужасом. - Не могла вести себя, как... Как тень с ледяным сердцем! Я... Великие боги, неужели Снежинки действительно больше нет! Неужели... Это из-за меня! Она умерла из-за меня! А я даже не попыталась ее спасти, хотя бы как-то облегчить ее судьбу! Вместо этого... Вместо этого я вызвала еще более ужасное создание - демона, который, если бы его не остановили... меня не остановили, разрушил бы весь город! И... Папочка!" - у нее возникло страстное, непреодолимое желание найти отца, броситься ему на грудь, и расплакаться. В этот миг ей казалось... Она была почти уверена, что, стоит ей сделать это, и все сразу исправится, страшная правда обернется какой-то ужасной ошибкой... Ну ладно, пусть не совсем ошибкой. Ведь что-то должно было произойти на самом деле. Пусть ее накажут. Главное, чтобы все это осталось позади.
   "Навсегда! Чтобы ничто... Никогда..." - она что было силы сжала веки глаз, так что в навалившемся мраке заалели всполохи неведомой зари, а затем ее полные слез глаза обратились на волчицу, которая сперва огрызалась, пытаясь ухватить бившего ее непонятно за что человека за руку или хотя бы попытаться вырвать у него хлыст, а затем, заскулив, припала всем телом к земле, сжалась в комок, более не уворачиваясь от ударов.
   -Не надо! - не в силах больше терпеть, Мати сорвалась со своего места, бросилась вперед, упала рядом со зверем, закрывая ее от ударов своим телом.
   -Кто-нибудь, уберите эту девчонку! - зло бросил горожанин, однако остановился, опустив плетку. - Уйди, дура! Это же дикий зверь! Да еще разозленный до предела! Ты и глазом моргнуть не успеешь, как она порвет тебе горло!
   -Нет! - Мати вцепилась в шею волчицы, что было сил прижалась к ней, удивленно глядевшей рыжими глазами на ту, которая решилась пойти против своих, встав на ее защиту. Конечно, дочь приграничья могла бы броситься на эту странную смертную, стремясь выместить на ней свою злость. Но она не стала. Волчица даже не зарычала на чужачку, лишь потянулась к ней носом, принюхиваясь, словно пытаясь разобраться, кто это пришел ей на помощь? Уж не сестра ли, принявшая волей богов такой странный облик?
   А Мати вдруг вскинула голову, обратив взгляд на устроителя игр:
   -Продай мне ее! -она сидела грязи, не замечая, что пачкает свое лучшее платье. - У меня есть деньги...- дрожащие пальцы с трудом развязали веревку кошелька и на землю со звоном полетели монеты.
   -Вот глупая тварь! - Шак лишь глянул на них, а через мгновение уже отвернулся в сторону клетки с волком. И было не понятно, к кому относились его слова: странному зверю или еще более непонятной девчонке. - Ну ты, -он хлестанул плеткой по прутьям клетки, - дерись!
   Однако волк не шевелился, позволяя бойцовому псу трепать себя за загривок. Его глаза на мгновение открылись, но лишь чтобы беззвучно поблагодарить ту, которая пришла на помощь его подруге, и улыбнуться волчице, прощаясь с ней до следующей встречи в череде перерождений. Теперь он мог умереть. И внимательно следивший за всем происходившим в клетке и рядом с ней Гешт тотчас почувствовал это.
   -Шах! - окликнул он своего пса. Стоило ему сделать это, как зверь оставил жертву, которая в его глазах была и так мертва, и, гордо вскинув голову, с видом победителя прошествовал к прутьям, за которыми стоял хозяин.
   -Зачем ты остановил его?! - возмущенно набросился на седовласого устроитель.
   -Мой пес боец, а не убийца! - хмуро бросил тот.
   -Ах, какие мы, оказывается, правильные! - впрочем, поразмыслив, Шак немного успокоился. - Ты останавливаешь бой?
   -То есть? - Гешт насторожился. Ему сразу не понравился этот вопрос. Слишком уж он напоминал тонкий деревянный лист, прикрывавший глубокую яму.
   -Ты признаешь поражение?
   -С чего бы это! - закричали на него игроки, ставившие на Шаха. - Здесь же чистая победа!
   -Но бой останавливает проигравший, - презрительно ухмыляясь, напомнили им их соперники по спору.
   -Ну уж нет! Мы не собираемся терять наш законный выигрыш из-за какой-то там ерунды, которую вбил себе в голову этот чудак! Эй, песик, ату его, ату!
   Услышав знакомую команду, Шах закрутил головой в поисках хозяина. В его уже начавших терять красный блеск глазах читалось усталое: "Если ты хочешь, я могу..." Но человек молчал и зверь не сдвинулся с места. Напротив, он тоже лег на стружку, лишь, в отличие от волка, не опускал головы и лапы оставил поджатыми под себя, готовый вскочить по первому приказу.
   -А если волчицу запустить к ним? - Шак все еще пытался найти выход из ситуации, глупее которой он и представить себе не мог.
   -Чтобы они с волком объединились?! - возмутились игроки. - Ну уж нет!
   -Нам надоело ждать! Или заставь волка драться, или прекращай бой! - зашумела толпа.
   Устроитель игр глядел на них исподлобья.
   -Ладно, - наконец, процедил он сквозь зубы. - Я останавливаю бой! Расходитесь!
   -А выигрыш? Где наши деньги?
   -В бою никто не победил.
   -Но никто и не проиграл! Значит, оба противника считаются победителями!
   -А хоть бы и так! - зло огрызнулся Шак. - Кто-нибудь из вас ставил на то, что победят оба? Не пес или волк, а они оба? Нет? Ну так и говорить не о чем!
   Толпа заволновалась. Проигрыш всегда кажется несправедливым, особенно если на нем теряешь большие деньги. То же, что произошло, вообще ни в какие ворота не лезло.
   -Постой! - горожанин в богатых одеждах купца схватил Шака за руку, останавливая. -Так не пойдет! Шах победил! Ему ничего не стоило перегрызть волку горло!...
   -Но он не сделал этого!
   -Если его хозяин прикажет...
   -Вот и надо было требовать от него, - устроитель игр ткнул пальцем в сторону седовласого, - чтобы он приказал! Разбирайтесь с ним! Что вам от меня-то надо? Вы хотели, чтобы я остановил бой. Ладно. Я так и сделал. И найдите себе другого виновника своих проблем!
   -Мне нужны мои деньги и я не уйду, пока не получу их!
   -Я уже сказал...
   -А нас не удовлетворил твой ответ! И вообще, ты заинтересованное лицо! Пусть нас рассудит кто-то другой!
   -Вот именно! - на этот раз все игроки были единодушны, и Шаку было не от кого ждать поддержки. - Агрид! Пусть Агрид рассудит нас!
   -Ну так ищите его! - зло процедил сквозь зубы Шак. - Если он согласится стать судьей в этом споре - так тому и быть...
   -Не надо меня искать, - прозвучал знакомый уверенный голос, на который тотчас повернулись все, даже пес и волки. Агрид неторопливо вышел вперед, остановился в шаге от сидевшей возле волчицы девушки, чья рука неосознанно чесала грудь дикого зверя так, словно это была безобидная домашняя собачка.
   -Итак, ты в курсе... - проговорил устроитель игр.
   -Да, - кивнул тот, - так получилось, что я здесь уже довольно давно.
   -И что ты скажешь? Кто победил в бою?
   -А разве бой был? - удивленно приподнялась бровь купца.
   -Но ставки были сделаны...
   -Верни их - и все.
   -Да... - игроки закивали. - Справедливое решение... - нельзя сказать, что они были довольны, когда надеялись получить еще и выигрыш, но по крайней мере удовлетворены - что-то лучше, чем ничего.
   -А премия хозяину победителя...
   -Нет боя, - спокойно пожал плечами купец, - нет победителя. И выплат нет.
   Гешт болезненно поморщился.
   -Сам виноват, - бросил ему Агрид. - Ведь мог не останавливать пса.
   Седовласый кивнул, затем сделал знал помощникам устроителя игр:
   -Давайте сюда моего мальчика, - он собирался уходить. С Шаком, несомненно, он стал бы спорить, но Агриду и словом не возразил, зная, что лучше не связываться с купцом, который был негласным хозяином пещеры. И вообще, в конце концов, его пес не пострадал. Будут другие бои и другие победы...
   -Однако, - лишь один Гешт не скрывал своего недовольства, - эта волчья пара стоила мне немалых денег. Не говоря уже о потерянной выгоде от боя...
   -Тебе наука - не покупай волков, - в безразличии пожал плечами купец.- Они годятся только для боев с рабами. Впрочем, и там не живут дольше одного дня.
   Устроитель игр тяжело дышал, зло зыркая на волков.
   -И что мне с ними делать? Забить камнями?
   -И потерять деньги?
   -Да какие деньги!
   -Какие бы ни было - что-то больше, чем ничего.
   -О чем это ты? - в глазах горожанина проснулся интерес.
   -У тебя есть покупатель на волков, - и купец качнул головой в сторону девушки, которая тотчас вскочила на ноги.
   -Да! Я хочу их купить! Я... Я заплачу!
   Шак криво усмехнулся:
   -Этой меди, - он подпнул ногой одну из монет, которая, отлетев от носка кожаного сапога, откатилась далеко в сторону и исчезла в тени, звякнув о какой-то камень, - не хватит даже на волчью шкуру!
   -Что-то больше, чем ничего, - повторил Агрид.
   -Однако, - Гешт прищурился. Его взгляд оценивающе окинул молодую девушку, которая к тому же была весьма привлекательной, - может, мы и договоримся...
   -Я... -сразу поняв, что тот имел в виду, она вскинулась, готовая бросить прямо в лицо горожанину все, что о нем думала, но тут вдруг ей вспомнилась золотая волчица, пальцы пробежали по грубой звериной шкуре, и мгновение спустя плечи поникли, голова опустилась на грудь: - Я согласна на любую цену! - "Все равно, - глотая слезы, мысленно повторяла она. - Все равно, что будет со мной, - действительно, какая разница? После всего случившегося, после всего, что она натворила... - Главное - чтобы они были живы! - в какой-то миг ей пришла в голову мысль: - Может быть, вызвать на помощь духа или демона? - но она поспешно отогнала ее от себя: - Нет! Они только губят, не спасают! Вызову их - а они потребуют в награду жизни волков. Или их дар перерождения... - ей стало страшно и до дрожи холодно. С силой сцепив пальцы, она мотнула головой: - Нет! Я должна все сделать сама!"
   -Ты договоришься, - перехватив взгляд устроителя игр, прищурился купец, - только не с ней, со мной. Видишь ли, она в некотором роде под моей опекой, и... - он умолк, решив, что не обязан ничего объяснять. - Называй свою цену.
   -Кошель золота.
   -Что?! - возмущенно вскричал купец. - А не слишком ли ты зажрался?
   -Она сказала, что согласна на любую цену.
   -Но кошель золота за пару бесполезных волков!
   -Тебе бесполезных, мне бесполезных, но ей они зачем-то понадобились.
   -Чтобы отпустить! Вот зачем!
   Шак пожал плечами:
   -Дело ее. Агрид, тебе придется согласиться на ту цену, которую назначил я, или отойти в сторону.
   Купец почесал затылок.
   -Ладно, - кивнул он. - Чего не сделаешь... Держи, - он бросил устроителю игр кошель.
   -Отличная сделка! - довольный, Шак улыбнулся. - А теперь позволь откланяться. Оставляю своих помощников. Они оттащат волков туда, куда прикажешь, - и он ушел.
   Проводив его взглядом, Мати повернулась к купцу.
   -И что теперь? - устроитель игр избавился от волков, но они все еще принадлежали горожанину. Купец перекупил их - только и всего. Потому что понял: она так сильно хотела их получить, что была готова на все, что угодно. Теперь он будет торговаться с ней... - У меня нет таких денег.
   -И никто не одолжит столько да еще ради того, чтобы выкупить двух волков приграничья.
   -Ты покупаешь меня?
   -А ты продаешься? - усмехнулся купец.
   -Нет. Но я сделаю все ради них.
   -Почему? Что они для тебя?
   -Путь к спасению, - еле слышно прошептала девушка. Эти слова были сказаны не для чужих ушей, но горожанин услышал их. Его бровь удивленно вскинулась.
   -Однако... - обронил он, качнув головой, а потом задумчиво продолжал: - Мне очень хотелось бы сделать тебе подарок - отдать волков просто так. Увы, я не могу. И не потому, что мне жаль золота. Чего-чего, а его у меня достаточно. Но у тебя есть нечто, что я хочу купить, ты же не продаешь. Но, кажется, мне удалось найти цену, которая заставит тебя передумать.
   -Я...
   Он качнул головой.
   -Дочь хозяина каравана, любимица наделенного даром, вызывающая духов и заклинающая демонов, отмеченная богами для служения Им, возможно, даже будущая жрица этого города...
   -Ты многое знаешь, - девушка сжалась под пристальным взглядом чужака. Ей стало страшно.
   -Я знаю главное - смертный не может купить принадлежащее небожителям. И только глупец встает на Их пути. Нет, девочка, твоя жизнь, твоя свобода, ты сама всегда будешь принадлежать только Им. И да будет так.
   -Но у меня больше ничего нет...
   -Есть. Кое-что... Талисман, который ты носишь на шее, не снимая, пряча от чужих глаз.
   Ее рука потянулась к груди, коснулась камня, чье тепло ощущалось даже в центре города, как в сердце пустыни.
   -Я... - она прикусила губу. Глаза подернулись дымкой. Она вспоминала...
   Давно... Так давно, что теперь казалось, что все это было только сном...
   Разбойники напали на караван... Ворвавшись в повозку, в которой она пряталась, они нашли ее и, увидев талисман, приняли за наделенную даром. И увели с собой в снега. И он спас ее... А когда они возвращались в караван, Мати спросила, как он ее нашел, по мыслям? И он ответил тогда: "Нет. Твой камень помогает мне. Он - словно маячок. Пока он с тобой, я найду тебя, где бы ты ни пряталась".
   "Раз так, - беззвучно прошептали ее губы, повторяя те слова, что были сказаны давным-давно, - я буду беречь его... Я не хочу потерять тебя. Я хочу, чтобы мы всегда-всегда были вместе!"
   -Ты что-то сказала? - спросил, прерывая ее воспоминания, горожанин.
   -Нет, - качнула головой девушка. Ее руки дрожали, пальцы не слушались. И ей потребовалось куда больше времени, на то, чтобы снять цепочку. Однако она это сделала и тотчас, боясь передумать, передала свой талисман купцу. - Вот. Возьми.
   Агрид осторожно взял камень с душевным трепетом человека, понимавшего, что он держал в руках.
   -Мы в расчете? - дрогнувшим голосом спросила Мати.
   -Да, - кивнул тот, не спуская взгляда с камня. - Волки твои. Сделка совершена и да не будет она обращена назад.
   Мати кивнула, потрепала волчицу по шее, шепнула:
   -Все хорошо, моя дорога. Все хорошо. Скоро вы со своим другом будете дома, в крае приграничья, свободны, какими и родились на свет.
   -Куда нам отвести волков? - спросил ее один из помощников устроителя игр.
   -Отпустите их!
   -Они убегут.
   -Они свободны!
   -Здесь, в городе? - Агрид качнул головой. - Первый же страж, увидев двух диких зверей, убьет их. Первая же собака набросится...
   -Я поняла, поняла! - поспешно воскликнула Мати. Она склонилась перед волчицей. - Потерпи, пожалуйста. Еще немного. Так нужно, - потом девушка подняла взгляд на помощников. - Я покажу, куда идти...
   -Как угодно, - спокойно пожали плечами те.
   Но прежде чем вернуться в караван...
   -Могу я спросить? - Мати подняла взгляд на купца.
   -Да, девочка.
   -Зачем он тебе?
   -Талисман? Я искал подарок Хранительнице ко дню ее свадьбы. И нашел. Мати кивнула. Она так и думала. Но, вот удивительно, как больно ни было ее душе, эта боль не нарушала покой, наоборот, укрепляла его.
   -Можно еще один вопрос? Эта горожанка, Инна... Она привела меня сюда по твоему приказу?
   -Да, - он не видел смысла скрывать правду.
   -Все было подстроено?
   Купец развел руками.
   -Здесь много соблазнов. Что-то должно было сработать.
   -Если бы я не смогла остановиться в игре жребия...
   -Я бы заплатил твой долг. Если бы ты пожалела кого-то из бойцов, сделал бы так, чтобы ему сохранили жизнь. Освободил бы раба. Я следил за тобой. И ждал своего мига. И он настал.
   -Инна была тебе должна?
   -Какое тебе дело до нее?
   -Она неплохая девушка. Ты простишь ей долг?
   -Я не понимаю тебя! Она ведь заманила тебя в ловушку!
   -Нет, - качнула головой Мати. - Никто не тянул меня силой. В сущности, она оказала мне неоценимую услугу. Если бы не она... Если бы не эта пещера... Я не смогла бы преодолеть власть первого заклинания. Того, которое я сама не понимая, наложила на себя...
   -Ты заколдовала сама себя? Что за ерунда!
   -Действительно, ерунда...
   -Ты ведь не держишь на меня зла? Мне не хотелось бы, чтобы мы расстались врагами.
   -Что ты, конечно нет! Я благодарна тебе.
   -Это правда?
   -Да, - кивнула Мати.
   -Ну, тогда я могу со спокойной душой уйти...
   -Прощай.
   -До встречи. Если караван останется в городе, а, скорее всего, так оно и случится, мы еще встретимся. И не раз.
   -Пусть, - еще совсем недавно она не допускала даже мысли об этом. Теперь же у нее даже голос не дрожал, когда она говорила.- Только не здесь. Я больше не приду в эту пещеру.
   -Конечно. Служительнице здесь не место. Но ты сохранишь тайну? Как и обещала?
   -Как обещала...
   Она возвращалась в караван, не зная, что ее там ждет, думая о худшем, готовясь к наказанию и моля богов не о пощаде - лишь о сочувствии, понимании...
   Площадь была полна людей. Караванщики и горожане, собравшись возле костров, рассказывали друг другу истории, откуда-то доносилось пение, задумчивая, щебечущая, словно трели птиц, музыка...
   "Все, как обычно, - мелькнула у нее в голове мысль. - Последняя ночь в городе... Словно ничего не произошло... - в какой-то миг ей показалось это неправильным: - Плохо. Не правильно. Вместо плача по только что умершей - смех... Неправильно, - сама она была готова разрыдаться. - Лика, простишь ли ты меня?" - перед ее глазами вновь и вновь возникал образ подруги - почему-то не такой, какой она была еще совсем недавно, а маленькой светленькой девочки, любившей кружиться под медленно падавшим на землю снегом, раскинув руки и запрокинув голову так, что белый пух снежной птицы падал ей на щеки, запорашивал глаза, щекотал нос...
   "А, может быть, это не правда? И на самом деле она жива? Может, Гор нашел способ ее спасти? Или дух передумал? Или ничего того и не было вовсе? - она была готова схватиться за любую, самую шаткую надежду. Потому что... - Это не может быть правдой! Это... это только сон, ужасный сон!" - и слезы опять текли по щекам. А когда удавалось как-то унять эту боль, привыкнув к ней, сжившись, на смену ей приходила другая:
   "Неправильно... И неправда. Потому что караван завтра никуда не уйдет. Если кто и отправится в путь - то только я одна. Чтобы довести до приграничья волков. Но потом и я вернусь. И никогда больше под моими ногами не будет хрустеть чистый, свежий снег сердца пустыни. И ветра не будут петь мне на ночь свои песни. И метель не будет кружить мой дух, унося его в неведомые дали, навстречу к госпоже Айе..."
   У нее было такое чувство, что завтра жизнь закончится. Нет, она не умрет, что-то там будет происходить... Но как во сне - не важно что... И поэтому наказание не казалось ей страшным, а то, какую судьбу, какой путь изберут для нее боги - важным.
   "Если Они хотят, чтобы я служила Им - я стану Служительницей... - ее душа не трепетала от одной мысли об этом, как всего лишь несколько дней назад. Не было ни радости исполнения мечты, ни страха перед тем, что кошмар вырвется из страшных снов. Наказание - вот что это было такое. Ведь служение - то же рабство... - Если Они не передумали после того, что я натворила..."
   Она и сама не заметила, как добралась до своей повозки. Лишь упершись носом в полог, очнулась.
   -Вот мы и пришли, - вздохом сорвалось с ее губ.
   -Ты собираешься держать волков здесь? - спросил ее один из помощников устроителя игр, глядевший на караванщицу как на безумную. Впрочем, может так оно и было. Отмеченные богами всегда немного не в себе. И вообще, какое ему дело?
   Девушка подняла голову на его голос, однако вопроса не расслышала: - Спасибо... - промолвила она. - Я... Я должна заплатить?
   -Все оплачено, - ему не нужно было чужого. Не то чтобы он был таким бескорыстным, просто считал, что пользоваться глупостью и неведеньем другого можно не всегда. Порой бывает себе дороже. - Давай, что ли, привяжем волков к колесу...
   -Не надо, - поспешно замотала головой Мати. - Я устрою их внутри, на подстилке. Нужно остановить кровь, обработать раны... -и вообще, она не хотела, чтобы все знали о волках. Мало ли что. Ведь караванщики даже собак недолюбливали, а тут - волки... Мужчины с сомнением глянули на нее, однако возражать не стали.
   -Как знаешь, - горожане протянули ей длинные палки-шесты с петлями-удавками на конце, на которых они вели волков, мысленно уже готовясь к тому, что, едва почуяв слабинку, звери рванутся, стремясь вырваться на свободу, и хрупкая девочка их конечно не удержит...
   Но, к немалому удивлению горожан, страшные хищники вели себя смирнее домашних собак, ластясь к ногам караванщицы, словно та была их любимой хозяйкой.
   И это зрелище было таким необычным, что горожане подумали даже о том, что тоже сходят с ума, словно это помешательство такое же заразное, как и снежное безумие.
   -Ну... Мы пойдем, - заторопились они. - Только ты бы того... Поостереглась. Волки ведь...
   -Да, спасибо! - она уже повернулась к зверям, смотревшим на нее своими умными рыжими глазами в ожидании того, что будет дальше. - Забирайтесь. И ничего не бойтесь. Я не дам вас в обиду, - она говорила с ними, уверенная, что волки ее не только слушали, но и понимали.
   Серая пара запрыгнула в повозку, подождала, пока караванщица последует за ними, а затем, беззвучно ступая, забрались в дальний угол, где легли на старое одеяло и замерли, дожидаясь того, что будет дальше.
   -Отдыхайте, - тепло улыбнулась им девушка, а затем вдруг отвернулась, чувствуя, что ей на глаза набежали слезы, сердце сжалось от боли. - Сейчас, - она заторопилась прочь, - я принесу воды, промою ваши раны...
   "Не надо, - просвистела волчица. И - о чудо! Мати поняла ее! Так, словно боги наделили ее знанием языка зверей. - Мы сами", - они начали зализывать раны.
   -Л-ладно, - пожала плечами Мати. - Тогда... Переждите здесь ночь, а утром отправимся в путь. Я... Я буду рядом, - она осторожно выбралась наружу, старательно задернула полог и села на самый краешек повозки. Опершись спиной о толстую оленью кожу, она откинула голову назад, устремив взгляд в небеса. Для нее перестали существовать и город, и караван, и гомон голосов, шум торговой площади...
   Над миром царила ночь - теплая и ласковая. Воздух наполняли запахи множества цветов и веселое посвистывание птиц. Казалось, он являл собой одно из тех немногих мгновений жизни, которым нельзя не радоваться. И, все же, Мати совсем не чувствовала себя счастливой, скорее наоборот - ее грудь наполняли грусть и боль, чей горький солоноватый вкус стоял на губах.
   Здесь, в городе, оно было мало похоже на беззащитное, открытое всем ветрам, и, в то же время, бесконечное и великое небо пустыни. И глаза звезд казались тусклее и их пение тише. Золотой диск луны мерцал, словно впитывая в себя силу и свет окружавшего город купола, купола, который вставал непреодолимой преградой между небом и землей.
   Мати поморщилась. Ей было больно видеть, ощущать это, словно кто-то высокой стеной взял и отделил ее сердце от всего самого близкого и дорогого. И, все же, она никак не могла оторвать взгляд от круга луны с ее окруженной сизой дымкой башней замка Метелицы.
   "Мама, - беззвучно прошептали ее губы. Она часто чувствовала себя страшно одинокой, словно во всем мире не было более никого. Но никогда прежде за этим чувством не скрывалось столько боли, сколько она ощутила в этот раз. И слезы сами наворачивались на глаза, зубы впивались в губу, словно только так можно было сдержать рыдания.-Мамочка, я стала так редко говорить с тобой! Ты не думай, это не потому, что теперь я тебя меньше люблю, все совсем не так! Просто... Просто я выросла. Мне все труднее верить в сказки, вдыхая жизнь в мир, придуманный мною когда-то. Но я помню о тебе, и всегда буду помнить... Мне так о многом хочется тебе рассказать...!"
   ...Дозорные доложили Атену о возвращении дочери, стоило той переступить черту торговой площади. Он вздохнул с облегчением.
   -Слава богам, - сорвалось с губ и никто из окружавших его в этот момент не осмелился омрачить радость хозяина каравана напоминаниями о том, какие обстоятельства предшествовали исчезновению девушки. Конечно, потом придется вернуться к этому, и не раз, но ладно, единогласно решили все, не сегодня, не сейчас...
   -Иди к ней, - проговорила Лина, глядя на старого друга с нескрываемым сочувствием.
   -Да, давай, - поддержали ее другие караванщики.
   -Уже иду, - того не нужно было уговаривать.
   "Она должна быть у своей повозки", - он не сомневался в этом. Во всяком случае, так должно было быть, если она стала прежней.
   Атен многое передумал, пока шел, но тотчас все позабыл, стоило ему увидеть сидевшую на краешке повозки, точно грустная птичка на ветке, девушку.
   Караванщик заглянул в ее синие, как небо, глаза.
   "Великие боги, - налетев внезапно, словно ледяной порыв ветра, мысль обожгла его сердце. - Как она стала похожа на мать! Те же черты лица, шелковистые пшеничные волосы... Только глаза другие - синие, как небо... И ведь не в кого... Видно, Метелицын подарок... Ох, Мати, Мати... И почему ты так быстро выросла!"
   Дочь выглядела такой несчастной, одинокой, всеми покинутой, отверженной...
   -Милая моя... - не спуская с нее полного боли взгляда мокрых от слез глаз, прошептал он.
   -Отец, - девушка несмело взглянула на хозяина каравана, его покрывшееся глубокими морщинами лицо, наполовину скрытое густой бородой, в которой начала пробиваться седина, похожая на ледяные паутинки. - Почему люди взрослеют? Почему не остаются детьми?
   -Ох, Мати, я был бы рад, если бы ты всегда была моей маленькой крошкой, наивной...
   -Глупой, - горько усмехнулась она.
   -Нет, именно наивной. Наивной и невинной... Потому что ребенок не может нести на себе печать вины. Ведь у него нет своей судьбы. А, значит, все, что происходит с ним - происходит не по его воле, и... - вдруг умолкнув, он прикусил губу, помолчал несколько мгновений, затем качнул головой.
   "Нет, - решил он, - не нужно говорить с ней сейчас о случившемся. Она не вынесет этого... И мне лучше думать о другом".
   Караванщик продолжал:
   -Видишь ли, боги... Они хотят, чтобы мы изменялись, познавая все новые и новые грани жизни, новое счастье...ну, и горе, конечно, тоже...
   -Но мне так не хочется взрослеть!
   -Расставаться с детством тяжело, я знаю, тебе кажется, что ты теряешь все, прощаешься с самой собой... Но это ненадолго. Все пройдет.
   -Если так случится, если я переживу свое детство, то всегда буду жалеть об этом!
   -Но, дорогая моя, это ведь не причина изводить себя, убивая. Людям свойственно горевать о потерянном, даже не осознавая до конца, в чем причина этой грусти. А то, что ты найдешь в будущем, стоит всех потерь.
   -Когда теряешь так много, думаешь, что совсем ничего не остается. И... И кажется, что я - это не я, меня уже нет, и... И лучше бы действительно не было...
   -Милая...
   -Не слушай меня, пап, я... Я сама не знаю, что говорю... - она тяжело вздохнула, поджала губы. На ее глаза набежали слезы. - Я даже не понимаю, что происходит.
   -Дочка...
   -Ну почему со мной все время что-то случается! Почему я не могу быть такой, как все!
   -Не знаю... - он действительно не знал, что ей сказать. И самое ужасное заключалось в том, что он ничем не мог ей помочь. И он прошептал: - Прости своего старого отца, для которого время юности, оставшееся далеко позади, вспоминается как прекрасный безмятежный сон, лишенный проблем и забот. Может быть, если бы это было не так, я бы ждал чего-то... Предчувствовать трудности... И не допустил бы, чтобы все это переросло в большую беду.
   Мати замотала головой, пряча катившиеся по щекам слезы, прикусила затрясшиеся губы, сжала пальцы в кулаки... А затем поспешно заговорила о другом:
   -Пап, а когда ты был ребенком, ты хотел стать взрослым?
   -Конечно. Я рано ощутил стремление к самостоятельности и всячески стремился заполучить право самому все решать. Мне хотелось иметь собственный дом, свое дело, свою семью, занять подобающее положение в обществе. Когда я был мальчишкой, стать взрослым было пределом всех моих мечтаний, мне казалось, что это словно по мановению руки Хранителя, разрешит все мои проблемы, даст мне все, что я хочу. Правда, я должен признаться, что теперь, оглядываясь назад, мне временами жалко, что я так торопился жить и порою так хочется вернуться назад, чтобы прожить жизнь сначала.
   -Чтобы все сделать по-другому?
   Он ответил не сразу, сперва, задумался, задавая этот вопрос душе, сердцу.
   -Нет, - наконец, вздохнув, произнес он. - Пусть все остается таким, какое есть, мне бы просто хотелось заново пережить некоторые дни, - на его губы легла улыбка.
   -Но зачем повторять ошибки, когда знаешь, к чему они приведут?
   -Именно потому, что знаешь, - он повернулся к дочери. - Самая большая ошибка в моей жизни привела к изгнанию. Но если бы я остался в своем городе, то никогда бы не встретил твою маму, и ты бы не родилась. Может быть, моя жизнь и была бы легче.... Но за гранью оазиса остались бы не только невзгоды и трудности. Счастье тоже. Ведь оно ждало меня в снегах пустыни.
   -А смерть мамы? Неужели если бы ты мог, не изменил бы это?
   -На все воля богов, - вздохнув, проговорил Атен. Он не раз задавал себе этот вопрос, сначала он был уверен, что сделал бы все, чтобы спасти Власту, но потом, со временем, к нему на ум стали приходить странные мысли. Ему начало казаться, что ни к чему бы хорошему это не привело, ведь никто не способен прожить больше, чем ему отвели боги. Можно изменить мгновение, но не вечность, шаг, но не судьбу. И он перестал в фантазиях возвращаться в тот день, чтобы пусть не наяву, хотя бы в воображении спасти любимую, ибо за тем мгновением, которое было способно изменить существующий мир, не скрывалось ничего, кроме ужасной всепоглощающей пустоты.
   -Пап, - голос Мати дрожал, глаза смотрели несчастно виноватым взглядом щенка, на которого рассердился хозяин, - что теперь со мной будет?
   Он не стал отвечать, просто сел с ней рядом:
   -Иди ко мне, - и когда девушка прижалась к нему, уткнулась заплаканным лицом в плечо, обнял: - Все будет в порядке.
   -Но я столько всего натворила!
   -Ты ни в чем не виновата. Не пришедшая испытание...
   -Я уже достаточно взрослая, чтобы все понимать! - не дослушав его до конца, воскликнула Мати. - До испытания осталось совсем ничего, и...
   -Даже если бы один день, - качнул головой караванщик, что было сил цепляясь за то единственное, что защищало его сердце от падения в бездну отчаяния, - то, что будет, то только будет. Этого еще нет!
   -Пап, но из-за меня умерла Лика!
   -Не думай об этом, милая, - теперь пришел его останавливать потом слов.
   -Как я могу! Да даже если бы захотела, у меня ничего бы не получилось!
   -Тогда... Тогда подумай вот о чем: не ты произносила слова заклинания.
   -Папа, Ла ни в чем не виноват! - Мати поспешила встать на защиту друга. - Это я придумала заклинание, и...
   -Ты не могла. Это все Губитель. Он вложил тебе в уста слова. Но ты... Ты даже Ему сопротивлялась. И поэтому заклинание не сработало. Дух пришел не на твой зов.
   -Но, папа...! - она хотела сказать, что все не так, что на самом деле... Но Атен не дал ей:
   -Послушай меня, послушай и пойми, наконец! Если бы ты вызвала духа, все было бы иначе! Тогда он исполнял бы твое желание, и с тобой заключал договор о плате! Почему же этого не случилось?
   -Не знаю, - вздохнула девушка. Она до сих пор не могла этого понять.
   -Зато я знаю. Ты тут ни при чем. Никто в караване не обвинит тебя в случившемся. И ты не должна себя винить!
   -Но я ведь не только духа вызвала, но и демона! - чуть слышно прошептала она.
   -Серый Джед - не демон, он полукровка!
   -Ой, папа! Ты не знаешь всего! Был еще один, настоящий демон! - и она на одном дыхании рассказала ему все, что случилось в старом саду.
   -Даже если так... - караванщик слушал ее, качая головой. - Творец заклинаний обладает великим даром, благословенным богами и людьми. Он может многих защитить...
   -Но я чуть было не уничтожила всех! Я могла разрушить город!
   -Однако ты этого не сделала!
   -Потому что меня остановил Гор!
   -Да, - кивнул Атен, - остановил. Но прежде он спровоцировал тебя.
   -О чем это ты? - Мати отстранилась от отца, нахмурившись, заглянула в глаза. -Я не знаю всего. Только то, что удалось вытянуть из Ла. Хранитель прислал парня за тобой...
   -Да, он хотел, чтобы я вызвала того духа, который унес Снежинку. Он пытался вернуть ее!
   -Мати, Мати, - качнул головой хозяин каравана, - неужели ты так плохо его знаешь? Он сделает все, чтобы спасти живого, но никогда не станет оживлять мертвого, видя в этом зло.
   -Но...
   -Он понимал, что ты не захочешь вызывать духа, но вызовешь демона. И он хотел, чтобы это случилось не на торговой площади, где всегда шумная толпа, а где-то в дальнем пустынном углу, да еще и у него на глазах, давая ему возможность остановить врага рода людского..
   -Я так виновата перед ним! Я так... - она замотала головой, чувствуя, что готова разрыдаться в голос. - Пап, как ты думаешь, я могу поговорить с ним? ...Он станет со мной говорить, после всего, что я...?
   -Дочка, может быть, потом?
   -Да, я понимаю, сейчас уже поздно, но...
   -Давай поступим вот как. Ты попробуешь немного поспать...
   -Я не смогу заснуть! Не сейчас!
   -Но тебе нужно отдохнуть. Ну постарайся, дочка, пожалуйста! А я обещаю, что разбужу тебя, как только Гор вернется.
   -Вернется? - сердце йокнуло у нее в груди. - Он ушел? Он пошел к ней, да, папа? - слезы вновь потекли у нее из глаз, но она не замечала их, не пробовала ни смахнуть, ни скрыть.
   -К ней?
   -К Хранительнице города.
   Караванщик тяжело вздохнул, с нескрываемой болью во взгляде посмотрел на дочь, осторожно погладил ее по голове, успокаивая:
   -Не беспокойся, дочка, он скоро вернется.
   -А если нет? - и она, что было силы сжав губы, сдерживая стон, уткнулась головой в плечо отца.
   "Вот и все, - в ее душе словно что-то оборвалось. Она знала, что рано или поздно это должно было случиться. Ведь иначе и быть не могло... Однако... Думая об этом мгновении прежде, она была уверена, что не переживет его. Сердце должно было разорваться от боли, дух покинуть тело, а душа... Но ничего этого не произошло. - Вот и все..."
   -Ну, ну, успокойся. Он ненадолго ушел, всего на несколько часов. Такое и прежде бывало. Ты ведь понимаешь, Хранителям есть что обсудить, особенно...
   -Особенно когда всякие там разные подбрасывают им темы для разговоров, одна страннее и удивительнее другой... - ей хотелось пошутить, однако шутка не получилась и вообще, стало только хуже. - Но не в каждом городе Хранительница... - прошептала девушка, а затем, отстранившись от отца, поспешно спрыгнула с края повозки. Девушка хотела было уйти прочь, но, вспомнив о своих гостях, вернулась: - Пап, ты знаешь ведь, о чем шепчутся чужаки...
   -Нет.
   -Знаешь, знаешь, просто притворяешься, что не знаешь, потому что не хочешь говорить со мной об этом.
   -О чем, милая?
   -Что Хранительница хочет сделать Гора своим мужем!
   -Мати, да, до меня доходили разговоры, но я и не думал воспринимать их всерьез! Это же полная ерунда!
   -Почему? Она - хозяйка города и может делать все, что захочет!
   -Но он-то тоже наделенный даром! И никто не осмелится заставлять его сделать что-то против его воли!
   -Если бы это был умирающий город...
   -Тогда - дело другое. По закону в этом случае он должен был бы войти в храм.
   -Может быть, есть и другие исключения.
   -Нет!
   -Пап, неужели никто не говорил тебе: "Вот, было бы неплохо остаться здесь. Город хороший. Люди славные. Конец дороги, конец опасностям и волнениям..."
   -Караванщики - нет, - качнул головой отец, отметив про себя: "А ведь в чем-то девочка права - горожане подходили и не раз. И не только ко мне. И, наверное, сложись все иначе... Но не теперь. Не теперь!" - Дочка, ты же знаешь Гора. Он - бродяга, которого ничто не удержит на месте. Наверное, даже если бы какой-то город предложил каравану остаться и мы бы согласились - он все равно продолжил бы путь. Один.
   -Да... - она кивнула, правда, без особой уверенности. Ей все время казалось, что нынешний случай - особенный.
   -И еще. Гор - не игрушка в чужих руках. Он не позволит никому решать за себя. И... - губы караванщика тронула лукавая улыбка. - Несомненно, эти слухи дошли и до него. Поэтому он и пошел в храм. И если окажется, что за этими слухами стоит Хранительница - я ей не завидую! Мне доводилось видеть Гора в ярости.
   -Он всегда такой спокойный... - Мати с сомнением взглянула на отца. Она и представить себе не могла Гора разозленным, метающим молнии...
   -Да, его трудно вывести из себя. Но если уж кому это удастся... - Атен качнул головой. Улыбка на его губах стала шире и Мати показалось, что в ней проблеснуло что-то от злорадства, словно у отца была какая-то причина ненавидеть Хранительницу и желать ей если не зла, то неприятностей - уж точно.
   -Папа, - она качнула головой, не одобряя это чувство, - она все-таки Хранительница....
   И, потом, если на кого и должен быть сейчас зол Гор, так это нее. Она столько всего натворила! Не говоря уж о том, как вела себя с ним. А в довершение всего вызвала демона. Как ей только такое в голову могло прийти!
   -Ложись спать, дочка, - услышала Мати негромкий голос отца.
   -Да, я сейчас... - задумчиво кивнула она.
   -Только, - когда ее рука уже потянулась к пологу, Атен остановил ее, - поспи сегодня в командной повозке, ладно?
   -Но почему...
   -Милая, дозорные сказали мне, что ты пришла не одна. Эти волки приграничья...
   -Я не дам их в обиду! - тотчас вскинулась девушка. Ее глаза загорелись решимостью, голос зазвучал твердо и властно.
   -Никто и не собирается причинять им зло. Я лишь хочу, чтобы они не представляли ни для кого угрозы. Я бы посадил их на цепь...
   -Нет! Они не опасны!
   -Они дикие звери, Мати. И никто не знает, что взбредет им в голову в следующий миг. Сейчас они могут лизать твою руку, а потом - взять и вцепиться тебе в горло.
   -Они не сделают этого!
   -Мати, я знаю, как страстно ты мечтала о зверьке. Помнишь, я даже купил тебе щенка... Как его звали? Шим?
   -Я... Я не знаю! - она растерянно пожала плечами. "Разве у меня был когда-то щенок?"
   -Не важно. Ведь он у нас пожил, всего-то месяц, а потом захворал да сдох, не привычный к жизни в снегах.. Может, болячку какую подцепил... Не важно. Я хочу, чтобы ты знала: я не сержусь на тебя. Я все понимаю. Звери - они могут быть такими трогательными, что просто невозможно пройти мимо. Но ты ведь не надеешься, что эта пара останется с тобой, когда мы покинем границу оазиса?
   -Конечно, нет! Я не собираюсь водить их на веревке! Я отпущу их, едва они будут в безопасности, у себя дома. Но до тех пор... Папочка, можно они побудут у меня? Всего одну ночь! Ну... И завтрашний день.
   -Можно.
   -Я... Я поговорю с ними, попрошу, чтобы они не выходили из повозки...
   -И ты думаешь, они тебя послушают?! Мати, но ты ведь уже не девочка, чтобы верить...
   -Папа, они действительно меня понимают! Я знаю, чувствую! Ведь... Иначе они бы давно убежали!
   -Волки - не столько умны, сколько хитры. Они всем своим нутром чуют - в городе их не ждет ничего, кроме камней и палок. В твоей повозке же они в безопасности. Думаю, они действительно не станут особенно рваться на волю. И, все же, я хочу принять кое-какие меры предосторожности. Ведь ты понимаешь: если они что-то натворят, то сделают только хуже себе.
   -Понимаю... Но, папа, им так плохо... Не сажай их на цепь, пожалуйста! Можно... Можно ведь закрыть повозку, зашнуровать полог... Они тогда не смогут выбраться сами, и...
   -Но они перепортят тебе все вещи! Порвут, испачкают...
   -Ну и пусть.
   Атен тяжело вздохнул, поднял на дочь взгляд и долго, не мигая, смотрел.
   "Если для нее это так важно... - в конце концов, он не видел особого смысла возражать. Тем более, что: - И хорошо, что волки не будут никому мозолить глаза. А то мало ли что..."
   -Ладно, - согласился он.
   -Я принесу им воды и еды! - заторопилась Мати.
   -Возьми у рабов плошку похуже... Вал! - окликнул он стоявшего невдалеке дозорного.
   -Да, Атен? - быстро отозвался тот.
   -Принеси кости и обрезки мяса.
   -Для волков? - бровь караванщика чуть приподнялась.
   -Да... Сытые волки - безопасные волки... Только... Дочка! - резко повернулся он к Мати. - Ты сегодня спишь в командной повозке, ясно?
   -Но папа, я не могу оставить их одних!
   -Все, я сказал!
   Девушке ничего не оставалось, как, опустив голову, кивнуть. Впрочем, подумав, немного успокоилась она, эти две повозки стояли совсем рядом друг от друга, так что...
   -Хорошо, папа.
   -Вот и молодец, - караванщик одобрительно кивнул. - Дочка, ты не сердись на меня...
   -Я и не сержусь.
   -Но так действительно будет лучше.
   -Я понимаю. Пап... - она хотела спросить...
   -Что, милая?
   -Да так, ничего, - Мати передумала. - Спокойной ночи.
   -Спокойной ночи, доча.
   Она, конечно, прекрасно понимала, что не заснет, однако...
   "Может быть, все-таки удастся? Вот было бы хорошо хотя бы на какое-то время забыть обо всем, оказаться где-нибудь в другом месте... Где-нибудь посреди снегов пустыни... Или вообще в краю сказки... Или..."
   Но прежде чем пойти спать, она взяла у рабов старую глиняную плошку, набрала воды и вернувшись к своей повозке как раз в тот момент, когда принесший мясо и кости Вал взялся рукой за полог.
   -Можно я сама? - попросила девушка. - Они ко мне, кажется, уже привыкли, а ты чужой, и... Они могут испугаться...
   Воин смотрел на нее с сомнением. С одной стороны, пускать девочку в повозку с волками... Но с другой, разве не она привела их сюда?
   -Ладно, давай. Только не забирайся далеко. Оставь все с краю. И если что - отскакивай назад. Я буду наготове.
   -Ага, - кивнула Мати, хотя и не понимала, что может случиться и зачем такая осторожность? Медленно, чтобы не нервировать волков резкими движениями, Мати приоткрыла полог, говоря:
   -Это я. Я принесла вам мясо и воду... - она заглянула в черное чрево повозки и почти сразу же наткнулась на холодный взгляд двух пар горевших желтым светом глаз в ее глубине. В первый миг ей показалось, что в них было предупреждение: "Не приближайся!" Однако потом, по мере того, как усиливалось узнавание, опаска сменялась покоем. Мати даже показалось, что она услышала тихое скуление - голос волчицы: "Спасибо, дочь огня, спасибо за все, что ты делаешь для нас. Мы в вечном долгу перед тобой..."
   -Вы... Вы не будете против, если я оставлю вас одних? Я буду рядом и если что... Но не в этой повозке. Такова воля моего отца. Я не могу ослушаться.
   "Мы понимаем..."
   Мати не видела волков в темноте, но могла поклясться, что они наклонили головы, словно в кивке.
   -И... Еще. Утро уже скоро... В общем, не могли бы вы некоторое время посидеть в повозке, не покидая ее? Пожалуйста.
   "Ладно".
   -И слава богам, - облегченно вздохнула она, обрадованная, что ее так быстро поняли. -Спокойной ночи, - выбравшись из повозки, она задернула полог.
   -Отойди-ка, - осторожно отстранил его дозорный, а затем, исполняя приказ хозяина каравана, старательно зашнуровал края полога, закрывая повозку. - Вот и все. Теперь сами они не выберутся. И нам не придется беспокоиться о том, что вокруг будут бродить волки.
   -Они не опасны!
   -Опасны, не опасны, - поморщившись, проворчал воин, - поди разбери, - он повернулся, чтобы вернуться на свой пост. Мати же еще несколько мгновений стояла, сжавшись от этих слов так, словно ее хлестнули плетью.
   "Неужели теперь так будет всегда? - полными ужаса глазами она глядела вслед удалявшемуся караванщику. - Все будут видеть во мне только Творца заклинаний - вечную угрозу всеобщему спокойствию? -она плохо представляла себе, как жить, когда тебя боятся? - Воистину, лучше уж ненависть, презрение, что угодно, только не страх! Тем более, что..."
   Тем более, что она сама себя боялась. Может быть, даже сильнее, чем все вокруг.
   "А что если я случайно придумаю какой-нибудь опасный заговор? А потом, разозлюсь, не смогу сдержаться, и... Что тогда? Нет, - она мотнула головой, - если караван останется в городе, я завтра же пойду к жрице, расскажу ей все и попрошу совета. Если она скажет, что меня можно обучить, что я смогу стать служительницей и с этим даром, что так я буду полезна богам, то хорошо... Но если окажется, что меня некому учить, если дар принесет только вред, кем бы я ни была - торговкой, купеческой дочкой или служительницей - тогда я откажусь от него!"
  
  
  

Глава 9

   Солнце уже склонилось к горизонту, когда Гор добрался до храма. Стражи молча расступились, пропуская его, расхаживавшие по ближайшей к вратам зале служители, втянув головы в плечи, поспешно исчезли. Однако он оставался один не долго. Чуть слышно скрипнула дверь и к гостю шаркающей походкой старого, утомленного долгими годами жизни человека вышла служительница.
   -Здравствуй, жрица, - приветствуя ее, он наклонил голову в знак уважения.
   Губ старухи коснулась добрая улыбка.
   -Долгих лет, маг, - чувствовалось, что эти обычные слова произносились искренне, пожелание шло от души.
   -Я могу поговорить с Хранительницей?
   -Конечно. Только... К сожалению, сейчас она занята. Но если хочешь, подожди ее здесь, - старуха сделала едва заметный знак стражам, и те поспешно принесли высокое, мягкое кресло с массивными обитыми тканью спинкой и подлокотниками. Дождавшись, когда воины поставят его возле Хранителя каравана, она повела рукой, приглашая: - Присаживайся.
   -Если ты тоже сядешь.
   -Хорошо, - она кивнула ожидавшим ее приказов слугам, - принесите мне стул... Скажи, - продолжала старуха, тяжело опускаясь на деревянный треножник с жесткой резной спинкой, - тайна твоей силы открылась когда ты был уже достаточно взрослым?
   -Нет, - качнул он головой, а затем спросил, не столько из любопытства, сколько вежливости. - Почему ты так решила?
   -Ты воспитан в обычаях, свойственных простым людям, не магам. Это уважение к старшим... Прости меня за то, что пытаюсь судить о наделенных даром, но... Мне довелось пережить двух Хранителей. Дамир - третья.
   -Мне всегда казалось, что быть Хранителем - значит, нести обязанности, а не наслаждаться какими-то особыми свободами.
   -Власть порой развращает. И моей душе радостно слышать, что ты - то редкое исключение, которое еще иногда встречается, - она вздохнула, качнула головой, затем улыбнулась: - Надеюсь, ты останешься таким и в будущем, - затем взгляд старухи упал на руку мага. - Что с тобой? Это не праздный вопрос, маг. Прежде чем стать жрицей я была травницей и могу помочь...
   -Не надо, спасибо, - качнул головой Гор, отказываясь от помощи, однако стараясь сделать это так, чтобы не обидеть старую женщину. - Я просто обморозил руку. Ничего страшного.
   -Обморозил? Маг? - ее удивление не имело границ. - Ты что, ловил за хвост снежного духа?
   -Да, - кивнул он так, словно это было его обычным занятием.
   У старухи же глаза полезли на лоб.
   -Однако... - пробормотала она. А потом, задумавшись, начала понимать: - Это тот демон, который неведомым образом попал в город?
   -Неведомым?! - хлестанул их по слуху недовольный возглас. По залу быстрой бесшумной походкой шла Дамир. Ее движения были резки, глаза сверкали. - Для кого-то, может быть, и неведомым! Но не для тебя, - она ткнула пальцем в сторону мага, который при ее появлении поднялся со своего кресла, наклонил голову в знак приветствия и замер. -Ну что молчишь! - зло крикнула хозяйка города. - Я тебя спрашиваю!
   -Прости, женщина, - спокойно проговорил он, - но я не расслышал вопроса в твоих словах.
   -Ты что, издеваешься надо мной?!
   -Нет.
   -Как же, нет!
   -Дамир, Дамир, - поспешила к ней навстречу жрица. - Милая, ну что ты, что на тебя вдруг нашло? Что ты набросилась на нашего гостя? Ведь ничего не случилось...
   -Не случилось?! По городу разгуливает демон - и это, по твоему, ничего?!
   -Он покинул пределы оазиса. Ты можешь не беспокоиться об этом, - проговорил маг.
   -Ты изгнал его... - кивнула головой жрица. Она начала понимать. - Твоя рука... Теперь ясно. Для обряда нужно иметь волос демона. Если хочешь действовать наверняка.
   -Я ничего не понимаю! - всплеснула руками Дамир. На ее глаза были готовы навернуться слезы и она стала разжигать свою ярость, чтобы скрыть за ней обиду и боль.
   -Сейчас, сейчас, - заторопилась старая женщина, - я объясню...
   -Не нужны мне твои объяснения! - оттолкнула ее Дамир.
   -Не следует так говорить с той, которая старше и мудрее тебя, - нахмурился маг.
   -Да кто ты такой, чтобы учить меня жить! - взвилась Дамир. - Я - хозяйка этого города! Я храню его от бед, а ты привел в него того, кто чуть было все не разрушил! Из-за тебя в мой сказочный город проник Заклинатель демонов!
   Жрица испуганно вскрикнула, прикрыв ладонью рот.
   -Но дорогая моя, - немного справившись со своим страхом, прошептала она, - с чего ты взяла...
   -Да потому что в священных границах оазиса никогда не рождалось подобных чудовищ! Только снега пустыни могли принести этого зверя!
   -Дамир, Заклинатели демонов - не просто избранные богами, отмеченные Их знаком! Они - Творцы заклинаний, наполовину боги, Их самые преданные и верные слуги...
   -Если не встают на путь Губителя! А этот...
   -Ты не знаешь наверняка...
   -Да мне не надо ничего знать! У меня есть глаза! И я все вижу! Кому еще могло прийти в голову вызвать демона в сердце оазиса! И то, - она резко повернулась к магу, - что ты прогнал это исчадие бездны из города, не снимает с тебя ответственности!
   -Однако демон ведь не причинил никому никакого вреда? - негромко проговорил Гор, задумчиво глядя на Хранительницу
   -Зачем спрашиваешь, если и сам знаешь! - презрительно скривилась Дамир. - Вместо того, чтобы сразу прийти сюда, предупредить, ходил ведь, высматривал!
   -Ты осуждаешь меня за то, что я пытался оградить жителей твоего города от беды?
   -Я? Осуждаю? - она фыркнула. - Да какое мне до тебя дело! Как, впрочем, и тебе до нас... Ты хотя бы представляешь, как испугались люди, встретившие на своем пути демона!
   -Я надеялся, что они не поймут...
   -Ну конечно! Как будто ты не знаешь, как велики глаза у страха! Да вместо одного демона все видели множество! И даже самого Губителя, скакавшего на призрачном коне! Ты не представляешь, сколько мне пришлось потратить сил, чтобы их успокоить, внушить, что ничего не произошло, заставить забыть об увиденном, и вообще... - она умолкла, затем, нахмурившись, взглянула на мага. - Единственное, что дало мне силы пережить все это - злость! И мысль о том, что виновный будет наказан! Итак, - переведя дыхание, заставив голос звучать как можно тверже, задала она тот вопрос, к которому вела весь этот разговор. - Назови мне имя Заклинателя демонов! Он должен быть выдан на суд города!
   -Если тебе так хочется кого-то наказать - наказывай меня, - пожал плечами Гор.
   -Но ведь это не ты вызвал демона!
   -Почему ты так в этом уверена?
   -Да потому что! - огрызнулась женщина. - Просто ты покрываешь кого-то! Прекрати немедленно! И не смей мне говорить, что это ты вынудил его вызвать демона!
   -Но это правда.
   -И ты думаешь, что я в это поверю?! - она даже рассмеялась. - За дуру меня принимаешь?!
   -Нет, - качнул головой маг, - однако ведешь ты себя не как умный человек.
   -Не умный?! - возмущенно вскричала Дамир. - Это теперь так называется?! Да как ты смеешь! - подняв сжатые в кулак руки, словно замахиваясь для удара, она стала надвигаться на чужака и кто знает, чем бы все это закончилось, если бы жрица не встала у нее на пути.
   -Хватит! Успокойся, девочка!
   -Не затыкай мне рот!
   -Женщина, почему бы тебе не внять голосу разума?
   -А ты вообще молчи! ...Так ты не собираешься называть мне имя Заклинателя?
   -Нет, - качнул головой маг.
   -Ну и ладно, и пусть! - неожиданно легко сдалась она. - Раз для тебя так важно сохранить его имя в тайне... Однако я должна быть уверена, что моему городу и его жителям ничто не угрожает. Ты можешь поклясться, что этот человек не вызовет демона вновь?
   -Я даю тебе слово.
   -Что ж... - она взглянула ему в глаза. - Теперь если что-то произойдет, отвечать тебе!
   -Я и так в ответе за все. С тех самых пор, как согласился стать Хранителем каравана.
   -А теперь, - она прошла к возвышению, на котором стоял золотой трон, села, откинувшись на спинку, - зачем ты пришел?
   -Дамир, - старуха торопливо приблизилась к Хранительнице, склонилась к уху, зашептала, косясь на мага, - ты бы была с ним помягче. И... Предложи ему сесть. Видишь же: он устал, ранен. Ему тяжело стоять, и...
   -Ничего, постоит! - не делая даже попытки говорить хоть немного тише, бросила Дамир. - Он мужчина! К тому же, я не звала его в гости и не должна быть любезной!
   -Но Дамир...
   -Хватит, отстань, надоела! Все учишь и учишь, учишь и учишь!
   -Но город...
   -Да понимаю я все! И сделаю так, как должна. Но знай, и пусть он тоже знает, что у меня есть свои чувства, своя жизнь, я - свободный человек, а не игрушка в чужих руках! Я не из тех женщин, которые готовы всю жизнь смотреть мужу в рот, поддакивать, не решаясь высказать своего мнения, идти на шаг позади, словно раба, и вообще... Маг, ты можешь сесть, если хочешь.
   -Спасибо, Хранительница, - качнул головой Гор, - но мне пора идти.
   -Узнал, зачем приходил? И зачем же? - не давая ему возможность и слово сказать в ответ, она продолжала, отвечая на собственный вопрос: - Хотел убедиться, что я уладила все осложнения и никто из горожан не бросится на торговую площадь призывами очистить город от одержимых? Что ничего не угрожает твоим людям? Да, все сделано! И в лучшем виде! - ее губы скривились в презрительной усмешке.
   -Тебе не о чем беспокойся, хозяйка города. До восхода солнца осталось всего несколько часов. А утром караван уйдет.
   -Что? - Хранительница вдруг нахмурилась. В ее глазах среди недовольства сверкнуло недоверие. - Уже завтра?
   -Сегодня.
   -Однако... - она прикусила губу, продолжая говорить не столько с ним, сколько с самой собой: - Я думала, что у меня больше времени... А выходит... Откладывала на потом, откладывала... Вот и дооткладывалась... Ну, ничего... Отправь слуг за советниками, - вскользь бросила она жрице.
   -Кого ты хочешь чтобы они позвали?
   -Всех, кому надлежит присутствовать, - она пристально посмотрела на старую женщину, вкладывая во взгляд то, что было слишком долго объяснять на словах.
   -Хорошо, - поспешила исполнять ее волю старуха.
   Что же до хозяйки города, то она, вобрав в грудь побольше воздуха, словно готовясь к чему-то важному и не особенно приятному для нее, на что еще нужно было решиться, медленно подняла голову, устремив взгляд на чужака.
   -Сядь, пожалуйста, - ее голос зазвучать много приветливее, чем мгновение назад. - Мне нужно обсудить с тобой один вопрос... - видя, что, несмотря на ее предложение, маг продолжал стоять, она недовольно поморщилась: - Сядь же, наконец! - в ней чувствовалась нервозность, с которой она не могла или не хотела справиться.
   -Я постою, - глядя ей прямо в глаза, тихо проговорил маг.
   -Это еще почему? - нахмурилась она. - Что, обиделся? Решил, что я недостаточно гостеприимно вела себя с тобой и хочешь таким образом показать мне мое место?
   -Нет, - качнул он головой, ограничившись кратким ответом, хотя прекрасно понимал, что та ожидала от него хоть какого-то объяснения.
   Не дождавшись более ни слова, раздосадованная, хозяйка города процедила сквозь стиснутые зубы:
   -А пусть бы и так! Мне-то какое дело! Хотя, было бы интересно узнать, - и она уперлась взглядом в мага.
   -Когда кто-то из собеседников стоит, разговор заканчивается быстрее, - проговорил он.
   -Ты куда-то торопишься?
   -Утром караван отправляется в путь. Чем быстрее я вернусь, тем меньше беспокойства причиню своим отсутствием.
   -Да кто заметит твое отсутствие! - фыркнула Дамир. - На главной площади праздник, да какой! Музыка и смех доносятся даже сюда.
   -Это сейчас.
   -А потом... Ну, в конце концов, караван может и задержаться. Или остаться здесь навсегда. Только безумец не воспользуется такой возможностью, - она настолько была в этом уверена, что даже не сочла нужным останавливаться на этом дольше, чем уже было сделано.
   Однако... Оглядевшись, она недовольно поморщилась. Те, за кем она послала, еще не пришли. Губы Дамир обиженно поджались:
   "Как будто они сами не знали, что понадобятся! Им нужно было стоять в соседнем зале и ждать, когда я их позову! А теперь придется ждать... Вместо того, чтобы быстро закончить со всем этим, - меньше всего ей хотелось затягивать объяснение, без которого было бы лучше обойтись вообще. - Жаль, что так нельзя..."
   Она вновь повернулась к магу, несколько мгновений рассматривала его, невысокого, смуглого и черноволосого. О таких обычно говорили - "и в толпе один", или "раз увидишь - и в вечном сне не забудешь", слишком уж он был не похож на других. Только взгляд черных глаз, пронзавших насквозь, заглядывавших в самую душу, чего стоил!
   А потом она заметила, что маг стоял не скрестив руки у груди, как ей показалось, а придерживая правой левую, покрытую бинтами. Принюхавшись, Дамир почуяла запах травяных мазей - не очень сильный, но вполне ощутимый: терпкий, с горчинкой.
   -Может быть, позвать лекаря? - спросила она.
   -Нет, - ответил маг и вновь умолк, не делая и попытки поддержать разговор.
   -Как твои люди? С ними все в порядке? Все здоровы?
   -Надеюсь.
   -Ты говоришь так, словно не знаешь наверняка. ...А, - она понимающе кивнула, - ты беспокоишься о Творце заклинаний. Я так понимаю, он впервые использовал свой дар и сейчас, должно быть, потрясен до глубины души. Ему понадобится время, чтобы прийти в себя. Хочешь, я пошлю к нему служителей? Они умеют успокаивать и убеждать, что все в порядке.
   -Нет.
   -Как вам Эмигард? Красивый, правда? Люди были достаточно приветливы? Купцы вели торг честно, соблюдая условия сделок?
   -Не знаю, - чуть наклонил голову маг, - торговля - не моя стихия. И я не считаю нужным вмешиваться в то, в чем другие разбираются лучше меня.
   -Однако, если бы что-то не заладилось, тебе бы сказали.
   -Может быть, да, а может - нет. У каравана есть хозяин, которому богами и людьми дано право принимать решение за всех, идущих одной с ним дорогой.
   -Но ты Хранитель! Это звание выше, чем какой-то там хозяин каравана!
   -Я так не считаю. И вообще, дело не в том, кто выше, а кто ниже.
   -В чем же?
   -В людях. Они должны быть в безопасности, сыты, обогреты, полны надежд, мечтаний и веры. И каждый заботится о том, чтобы так оно и было.
   -Ты говоришь странные вещи, - качнула головой Хранительница. - Я привыкла жить по законам, данным нам богами, в которых все четко и ясно: наделяя человека силой, небожители дают ему и власть над теми, кто живет благодаря этому дару.
   -Караванщики - не горожане. Им не нужен Хранитель, чтобы продолжать свой путь.
   -И тебя устраивает такое положение вещей? Ты мог бы основать свой город. И твои люди... Я не верю, что они никогда не просили тебя об этом!
   -Однако это так.
   -Ладно, может быть, они не осмеливались попросить. Но уж мечтали - несомненно.
   -Мир мечты - не всегда наилучшее место для того, чтобы там жить.
   -Ну да, конечно! - фыркнула Дамир. - Скажи лучше - ты сам почему-то не хотел этого и не интересовался мнением других, чтобы твои интересы не вступали в противоречие в общими.
   -Тебе виднее, - маг опустил голову, показывая, что не хочет больше говорить об этом. И на какое-то время в зале воцарилась тишина.
   А потом, когда Хранительница решила предпринять последнюю попытку завести с гостем разговор, оказалось, что время для этого прошло. В зал один за другим стали входить те, кого она хотела видеть. Кланяясь сперва хозяйке города, потом - так же низко - магу, они молча занимали свои места возле стен, терпеливо ожидая, когда наделенные даром скажут сообщать собравшимся свою волю. Хотя все они догадывались, о чем пойдет речь, и потому в их сосредоточенных лицах если и таилось что-то, то не любопытство, а предвкушение.
   -Итак, - Дамир встала с трона. Выпрямившись, она откинула голову назад, расправила плечи, всем своим видом показывая важность момента, - я собрала вас здесь, чтобы объявить о своем решении выйти замуж за Хранителя каравана!
   Горожане заулыбались, заговорили в один голос:
   -Поздравляем!
   -Поздравляем!
   -Мы сейчас же начнем приготовления к празднику!
   -Ваша свадьба будет самым прекрасным, красочным событием...!
   -Хранительница, - вперед вышел горожанин, одетый в богатый наряд купца, - позволь мне преподнести тебе скромный подарок... - он протянул ей талисман.
   -Спасибо! - восхищенно проговорила Дамир. Ее глаза сверкали. Она вообще любила подарки, камни в особенности, а когда в даре было еще и что-то необычное - более всего. -Что это? - она осторожно взяла талисман в руки, прошептала: - Горячий! - а потом ее пронзило озарением: - Это осколок магического камня, да?
   -Да, моя хозяйка, - купец широко улыбался, довольный, что угодил ей.
   Гор сразу же узнал камень девочки. Его глаза сощурились:
   -Откуда он у тебя?
   -Купил у одной караванщицы.
   -И дорого заплатил?
   -За такую вещь - нет. Кошель золотом.
   -Ничего себе! - глаза Дамир округлились удивления, пальцы же с еще большим трепетом пробежались по камню, ставшему для нее не просто маленьким пустячком, а дорогим даром. - Да за эти деньги ты мог купить себе душу этой караванщицы!
   -Может, так оно и есть, - украдкой глянув на мага, чуть слышно обронил купец.
   Дамир же уже прикладывала талисман к груди.
   -Ты не поможешь мне застегнуть цепочку? - спросила она мага, который, качнув головой, отступил на шаг назад.
   -Позволь мне, - поспешил ей прийти на помощь купец. И через миг осколок магического камня уже висел у нее на шее.
   -Замечательный подарок! - улыбнулась она. - Спасибо.
   -Я рад, что угодил тебе...
   -Хранительница, - заговорил Гор.
   -Да? - тотчас отозвалась та, уверенная, что он сейчас услышит те слова, которые ждала.
   -Могу я выкупить у тебя этот талисман?
   -Что? - от неожиданности она растерялась.
   -Я хотел бы выкупить у тебя магический камень.
   -Да как ты мог! - разозлено вскричала Дамир. - Как ты мог подумать, что я продам подарок! И вообще, почему я должна...
   -Эта вещь очень важна для меня. -Раз так... - она повернулась на миг к купцу. - Агрид, ты не будешь возражать?
   -Камень твой, - с поклоном ответил ей тот, - поступай с ним, как пожелаешь.
   -Раз он тебе нужен... Пусть это будет мой свадебный подарок тебе.
   Маг нахмурился:
   -Я думал, разговоры о свадьбе - шутка.
   -Да разве можно шутить подобными вещами! - всплеснув руками, прошептала жрица.
   -Вот и я всегда считал - что нельзя, - он еще сильнее помрачнел. - Хранительница, не думала же ты, что я соглашусь?
   -А почему, собственно, нет! - вместо нее заговорил купец. - Тебе оказывается такая честь...
   -Я не просил о ней.
   -Но... - начала жрица, однако ей не дали договорить.
   -Прекратите! Вы все! - крикнула Дамир. Хранительница покраснела. Ее просто распирало от гнева. В глазах читалось: "Как они могли затеять этот спор в столь ответственный момент!" - Хватит!
   Гор еще сильнее помрачнел.
   -Я всегда считал, - хмуро глядя на хозяйку города, проговорил он, - что брак подразумевает согласие двоих, а не решение одного.
   -Ты...!
   -Помолчи, женщина, - резко прервал ее маг, - я слушал тебя, теперь ты выслушай меня. Все семь дней, что караван был в городе, его окружали будоражившие мысли моих спутников слухи, которые так и не обрели четкого лица, продолжая оставаться тенью. Почему ты не сказала раньше, если давно приняла решение?
   -Я поступаю так, как считаю нужным! - нервно дернула плечами Дамир. В ее душе нарастала злость на чужака, который превратил неизвестно во что такой ответственный момент.
   -Я тоже!
   -Так, я поняла: тебя разозлило, что я объявила о помолвке, хотя обычно это делает мужчины. Да, конечно, вы можете решать сами, за себя, за других, за нас! Вас раздражает малейшее сопротивление и уж тем более - самостоятельный поступок того, кого вы считали всего лишь своей тенью - женщины! Но я - Хранительница! И тебе придется привыкать к тому, что я буду делать то, что считаю нужным!
   -Не придется.
   -Что это значит? - она с силой сжала кулаки, из последних сил сдерживая свою ярость.
   -Прощай, - Гор двинулся в сторону врат.
   Горожане смотрели ему вслед, открыв рты от удивления, не понимая, что произошло. Затем все взгляды обратились на Хранительницу. Люди ждали от нее объяснения.
   -Нет! - взвившись, вскрикнула женщина. - Ты не сможешь просто так взять и уйти! Я не позволю тебе! Страж города, схватить его!
   -Прошу простить меня, моя Хранительница... - Ант склонился перед ней в низком поклоне, пряча глаза.
   -Ты, жалкий, ничтожный раб! - ее ярость не знала предела, казалось, в этот миг она была готова повернуть силу против собственного города, разрушить все вокруг... И вот уже забились, зашумели занавесы во власти злого холодного ветра. - Как смеешь ты идти против моей воли, ты, обязанный слепо подчиняться мне во всем! -Ради тебя я готов в одиночку выйти на бой с бандой разбойников, отправиться в вечное скитание по снежным пустыням. Но я не могу... - он бросил быстрый взгляд на замершего посреди залы мага, которому преградили путь заметавшиеся, не зная, что им делать, стражи. Чужак спокойно смотрел на все происходившее вокруг, так, словно это не имело никакого значения. И, сглотнув подкативший к горлу комок, воин напряженным, хриплым голосом продолжал: - Но я не могу поднять руку на наделенного даром! Моя Хранительница, ты... он... вы сами должны как-то решить это. Не дело обычному человеку вмешиваться в спор магов.
   -Ах, вот как ты заговорил! Что стоят все твои обеты, заверения, слова и обещания, если в миг, когда мне действительно понадобилась твоя помощь, ты как трусливая мышь прячешься в нору! Убирайся прочь! Я потом решу, что с тобой делать, предатель! ...Эй, стражи, я приказала схватить чужака и бросить его в темницу! Выполняйте!
   Но воины, которые вначале ее речи стояли на пути караванщика, теперь отодвинулись в сторону, к стене, начав, после первого порыва, задумываться. Они были не в праве вмешиваться в спор Хранителей. Горожане опустили головы, пряча взгляды, кое-кто даже втянул головы в плечи, чувствуя себя более чем неуютно. Еще бы, они шли на величайшее торжество - объявление о помолвки наделенных даром, а оказались перед лицом чуть ли не магической войны.
   -Вы! - как раненое животное захрипела Дамир. Она с презрением глядела вокруг, в ее глазах полыхала ненависть. - И это ваша благодарность за все, что я сделала для города?! Разве не я спасла его от верной гибели, когда все вы уже потеряли надежду? Разве не я вернула тепло в его стены, а затем превратила в жемчужину пустыни, сказочный город, прекраснее которого нет на всем белом свете? И после этого вы... - она умолкла, не находя слов, способных передать всех тех чувств, которые бурлили в ее душе. - Ну ничего, я справлюсь сама! Маг, - она впилась глазами в чужака. - Я спрашиваю в последний раз: ты будешь мне подчиняться?
   -Нет, - губы Гора скривились в усмешке. Его голос звучал совсем тихо, однако, несмотря на это, казалось, что он проникал во все уголки храма и вековечное строение, чувствуя скрытую в нем силу, трепетало, как трава под дыханием ветра.
   -Ну так я заставлю тебя силой! - женщина раскинула руки. Из ее пальцев вырвались огненные лучи, а затем красная дымка страшного, ни с чем не сравнимого пламени наполнила залу. Воздух стал тяжелым. Раскаленный, он жег лицо, руки, раздирал горло мучительным кашлем...
   Однако все закончилось так быстро, что никто из горожан, оказавшихся в самом центре магической бури, не успел даже как следует испугаться. Торопливо хватая открытыми ртами глотки воздуха, люди, сброшенные силой магии на пол, прижатые к его внезапно ставшему столь же горячим как и все вокруг мрамору, несмело подняли головы. Обожженные, ослепленные яркой вспышкой глаза слезились и нещадно болели. И все же, с трудом, сквозь узкие щелки сжатых век, они видели мага, который, словно ничего и не произошло, стоял посреди зала, втягивая, как сухая губка воду, в себя потоки пламени. На его лбу не было ни капельки пота, ни один мускул не дрогнул на лице. Чуть прищуренные глаза с усмешкой смотрели на наделенную даром.
   Дамир же выглядела испуганной и растерянной. Казалось, она сама не ожидала, что способна на подобное, что в ее хрупких тоненьких руках скрыта такая сила. И, все же, несмотря на все ее могущество, с которым, казалось, был не в силах сравниться никто из смертных, чужак оказался сильнее ее.
   Хранительница была готова расплакаться, словно простая женщина. Однако, стоило ей на мгновение отвести взгляд от мага, посмотреть на поверженных ею людей, как в ее глазах зажглись ужас и боль.
   Дамир бросилась к тем из них, кто был ближе всего и потому сильнее пострадал. Ее губы лихорадочно шептали слова заклятий, выискивая нужное. Она даже не сразу заметила, как маг повернулся и зашагал к выходу, собираясь, наконец, покинуть храм, а затем, совсем скоро, и город.
   Лишь возле самых створок врат он услышал, как Хранительница, мучаясь от страшной боли, духовной и телесной, прокричала:
   -Ну и уходи, убирайся прочь ты, приносящий беду! О чем я думала? На что я надеялась? На понимание? Разве чужак способен на сострадание? Разве бродяга поймет, что чувствует горожанин? Из-за тебя я чуть было не убила своих людей, не разрушила свой город! Из-за тебя... А ты даже не посочувствовал мне! Твоя душа настолько жестока, что в ней не нашлось места даже для сострадания! Если бы у тебя было живое, людское сердце, ты не смог бы вот так просто повернуться и уйти! Оно такое же холодное, как кусок льда. Да, тебе действительно есть место только в снегах пустыни! Уходи же! Прочь...!
   Гор даже не замедлил шаг, не обернулся, ничего не сказал. Ему было совершенно все равно, что думали и говорили о нем другие. Если что и беспокоило мага, так это луч света, встретивший его за вратами храма. Его появление означало, что на землю пришел новый день.
   На площади мага ждали караванщики. Они уже свернули торговые ряды, упаковали груз, собрались в дорогу, однако не двигались с места. Их лица были мрачны, глаза настороженно оглядывали все вокруг. Но стоило им увидеть Хранителя каравана, как на смену сомнениям, страхам и отчаянию пришло удивление, а затем - громкая, рвавшаяся наружу радость.
   -Слава богам! - с облегчением вздохнули все.
   -А мы-то боялись...!
   -Не хотелось бы, чтобы те слухи, которыми полнился город, были правдой...!
   Это казалось необъяснимым им самим, но никто ни на мгновение не пожалел о том, что они не смогут остаться в оазисе.
   -Ты задержался, - Атен шагнул навстречу Гору. Он старался выглядеть суровым, в то время как в душе его все ликовало: - Хвала богам!
   -Мне пришлось, - маг остановился возле ближайшей повозки, замер, опершись рукой о борт, отдыхая.
   -Ты выглядишь усталым... - неодобрительно качнул головой хозяин каравана. Он был готов сыпать проклятия на головы горожан. "Видели же, что он ранен, и все равно донимали разговорами до самого утра! - однако он сдержал себя, успокаивая: - Ну ничего, ничего. Скоро мы вернемся в снега пустыни и Хранитель сможет отдохнуть..."
   Подняв голову, маг огляделся вокруг: - У вас все в порядке?
   -Да, - караванщик, довольный, улыбнулся. - А ты думал, что будет греметь гром и полыхать пламя, возвещая о близости еще одного демона?
   -Нет. Во всяком случае, я очень надеялся, что этого не произойдет.
   -Но Мати могла бы... - Атен помрачнел. Ему было тяжело вспоминать о том, что сотворила дочь, хотелось поскорее забыть, поверить - все случилось не наяву, в страшном сне, однако... - Хотя, нет... Ты знаешь... Она вернулась совсем другой.
   -Ты говорил с ней?
   -Да, - кивнул хозяин каравана. - Я уверен, она поняла, что сделала нечто очень плохое и всей душой сожалеет об этом.
   -Как она?
   -Привела с собой пару волков... Выглядела вполне разумной... И все равно, - он не мог утаить своих сомнений, угнетавших душу, - я боюсь, что она сотворит с собой что-то ужасное, стремясь отвратить наказание или, наоборот, наказывая саму себя.
   -Где она?
   -В командной повозке. Ведь в ее собственной - волки... Я понимаю, ты устал, но не мог бы ты поговорить с ней?
   -Хорошо, - кивнул маг. Медленно, сильно хромая, он направился к командной повозке.
   Гор как раз подходил к ней, когда полог отдернулся. Девушка выглянула наружу, с безнадежно потерянным видом огляделась вокруг. Она была бледна, как тень и вообще казалась похожа на призрака, который случайно задержался на земле после прихода утра. Но стоило ей увидеть мага, как ее лицо переменилось, зажглось светом. В первый миг расширившиеся от удивления глаза девушки наполнились сомнениями.
   -Гор! - вскрикнула она, вывалившись из повозки. - Ты вернулся? - она спрашивала, даже сейчас не до конца уверенная.
   -Я ведь обещал, - улыбнулся ей маг.
   -Ты вернулся! - она не могла больше сдерживать себя. И все равно, что подумают о ней горожане, караванщики...! Мати бросилась к Гору, прижалась, пряча лицо у него на груди, и разрыдалась.
   -Ну же, успокойся, - он стоял, наверно, впервые в жизни не зная, что делать, боясь шевельнуться, глубоко вздохнуть и тем самым потревожить девушку, испугать ее столь ранимую в этот миг душу.
   -Я думала... Я боялась, что никогда больше не увижу.. - она смеялась, глотая сладкие слезы радости.
   -Ты же знаешь: моя жизнь принадлежит тебе. Я всегда буду рядом с тобой.
   -Но горожане... Они говорили...
   -Это только их слова, их мечты - не более того.
   -Правда?
   -Конечно.
   Она вздохнула с некоторым облегчением, однако не успокоилась окончательно. Ведь было сказано еще не все.
   -А еще я боялась, что ты не захочешь видеть меня после того, что я сделала.
   -Все позади. Не думай об этом.
   -Как я могу!
   -Постарайся. Прошлого все равно не изменить.
   -Я так виновата...!
   -Но нельзя допустить, - продолжал он, словно не слыша ее слов, - чтобы прошлое ложилось тенью на настоящее, закрывало будущее... Все будет хорошо.
   -Да? И ты не отвернешься от меня?
   -Я всегда буду рядом с тобой, - терпеливо повторил маг. - Что бы ни случилось.
   -Несмотря на все то, что я натворила?
   -Несмотря... И хватит, девочка, переставай мучить себя мыслями о вине. Пойми: ты ни в чем не виновата. Не ты вызвала демона, а то заклинание, которое изменило тебя.
   -Но ведь и его придумала я!
   -Не все, что рождено в наших мыслях на самом деле принадлежит лишь нам.
   -Ты говоришь о богах?
   -О Них и Их слугах.
   -Боги... Они что-то сделали со мной?
   Гор осторожно коснулся ладонью шелковистых волос, гладя девушку по голове, словно кроху, для которой ласка имела большее значение всех на свете слов.
   -Порой Они посылают испытание...
   -Тем, кто провинился в их глазах?
   -Как раз наоборот! Тем, кто им симпатичен, кого Они выделяют среди остальных и кого хотят наградить.
   -А я все испортила...!
   -Нет. Ты выдержала испытание.
   -Да я же...! - "Была дурой, круглой идиоткой, безумной, самовлюбленной, эгоистичной..."Она могла продолжать и продолжать до бесконечности.
   -Но ты не перешла на сторону Губителя.
   -Ну уж нет! Никогда! - хотя... Она опасливо повела плечами, вспомнив, как еще совсем недавно собиралась отправиться в Куфу. "Ужас!" - ей стало даже страшно. - Хотя, я могла бы...
   -Нет.
   -Ты так уверен во мне?
   -Больше, чем в себе. Я знал, что ты со всем справишься.
   -Знаешь, - немного успокоившись, продолжала она, - а ведь мне помогли... Если бы я не встретила волков, не заглянула в их глаза... Мне даже подумать страшно, что было бы тогда.
   -Это те звери, которые сейчас спят в твоей повозке?
   -Ага, - кивнула девушка. - Они... Они удивительные создания. Мне кажется, я знаю их так давно, что научилась понимать с одного взгляда... - она вновь умолкла, прикусив на мгновение губу, а затем осторожно спросила: - Гор, ты не будешь сердиться на меня?
   -Конечно, нет.
   -Ты отвечаешь, даже не узнав, за что!
   -Какая разница? Все это пустяки.
   -Нет, Гор, это не пустяк, - Мати всхлипнула. На ее глаза набежали слезы. - Мне пришлось продать талисман! Это... Так было нужно! - торопливо продолжала она, боясь, что воспользовавшись хотя бы мгновенной паузой, маг заговорит, боясь услышать то, что он скажет. - Я не могла иначе! - она пыталась ему объяснить. - Мне нужны были деньги! Чтобы выкупить волков! Иначе их бы убили! А я не могла допустить...
   -Ты поступила правильно, - проговорил он.
   -Да? - она и не надеялась, что маг так легко воспримет все случившееся, не станет ее ругать, осуждая за необдуманный поступок, о котором она будет всю жизнь жалеть.
   -Да.
   -Но это был особенный камень...
   -В мире нет ничего ценнее жизни. Ни одна мертвая вещь не сравниться с ней.
   -Ты говорил... Давно... Что пока у меня этот камень, ты будешь всегда находить меня... А теперь я потеряюсь! - она сжала губы, чувствуя, что готова разрыдаться.
   -Ну, - хмыкнул маг. - Давай теряться вместе. Раз уж иначе я не смогу тебя найти.
   -Давай, - она улыбнулась, но лишь на мгновение. - Гор, но если серьезно... Ведь столько всего может случиться. Если я опять кого-нибудь не того вызову и он унесет меня невесть куда...
   -Я найду тебя даже на луне.
   -На луне - это легко! А если искать придется в бездне?
   -Так, я понял. Ты напрашиваешься на подарок.
   -Нет, Гор! Я... Я на самом деле боюсь...
   -Вот, возьми, - она и глазом моргнуть не успела, как в ее руке оказалось что-то маленькое, но теплое, живое.
   -Что...? - она скосила взгляд, разглядывая подарок, хотя в душе уже знала - новый талисман!
   В теплое золото тоненького колечка был оправлен небольшой камешек черного цвета, в глубине которого сверкала звезда, переливаясь загадочным внутренним светом, постоянно меняясь, становясь то желтым, то красным, то зеленым, то синим.
   -Это... мне? - Мати тотчас попыталась надеть колечко на средний палец - оно оказалось маловато, зато на безымянный подошло идеально. - Ты купил его для меня?
   -Сделал.
   -Сам?! - это делало вещицу бесценной в ее глазах.
   -Да. Хотел подарить на день рождения. Но до него еще есть время, успею найти что-нибудь другое.
   -Я буду носить это колечко, не снимая! Чтобы ты всегда знал, где я! Это будет наш знак. Хорошо?
   -Хорошо, - маг улыбнулся.
   А Мати, наконец, успокоилась. Сердце больше не вырывалось из груди, душа не металась, не находя покоя, а все мысли затмевала одна: "Как же хорошо, что ты у меня есть!"
   Потом она вдруг смутилась, отстранилась от Хранителя, покраснев, опустила голову, боясь встретиться взглядом с кем-то из оказавшихся поблизости караванщиков.
   -Прости, - она хотела смахнуть слезы, но только размазала их по лицу. И, не сказав более ни слова, девушка вновь поспешила забраться в свою повозку, словно прячась от всех, не в силах сдерживать свои чувства, однако при этом боясь признаться в них даже самой себе.
   А к Гору подошел хозяин каравана.
   -Я хотел ее как-то успокоить, - несколько растерянно проговорил маг, - и еще мгновение назад был уверен, что мне удалось. Однако, кажется, это не так.
   -Дело в другом... Не в том, что случилось недавно, в происходившем в течение вот уже нескольких лет...
   -О чем ты? - нахмурившись, взглянул на него Хранитель.
   -Видишь ли... Все так сложно, - Атен умолк на мгновение, собираясь не столько с мыслями, сколько с силами. Он знал, что должен сказать. Но вот как это сделать? Какое-то время он боролся с собой, своим страстным желанием промолчать, оставив эту проблему на потом, однако... Потом могло оказаться слишком поздно.
   Взяв мага за локоть, он отвел его в сторону, подальше от чужих ушей.
   -Мы можем поговорить?
   -Конечно.
   -Гор, ты должен простить меня, но я отец... Мати - моя единственная дочь, и... Она любит тебя.
   -Я тоже люблю ее.
   -Нет, ты не понял! - караванщик резко взмахнул руками. - Девчонка влюблена в тебя! Это я, старый дурак, виноват, понимал ведь, что к этому все идет, и ничего не предпринимал! Мне нужно было давно поговорить с ней, объяснить... Но теперь поздно, и я...
   -Атен, все будет хорошо. Тебе не о чем беспокоиться.
   -Ты... - караванщик глядел на него с сомнением, не в силах поверить...
   -Мне жить в этом мире. И я хочу, чтобы у меня была семья. ...Конечно, я в два раза старше ее...
   -Да что значит возраст! Но ты - наделенный даром, а она - всего лишь простая караванщица...!
   -Она не простая караванщица.
   -Я думал, что законы вашего мира запрещают магам связывать свою жизнь с лишенными дара...
   Гор качнул головой: - Ни в одном из миров, ни в одном законе нет ни слова на этот счет, когда все свободны в выборе своей спутницы.
   -Скажи, - Атен на миг умолк, сомневаясь, имеет ли он право спрашивать о подобном, и все же... - А там, в прошлом... Ты ничего не рассказывал о своей семье.
   -Мне не о чем было рассказывать.
   -Ни жены, ни детей?
   -Я искал твою дочь. Удивлялся, почему, несмотря на все мое могущество, у меня ничего не получается. Теперь я понимаю: она ждала меня совершенно в другом мире, посреди снежной пустыни.
   -Но если так, почему ты молчал все эти годы!
   -Ребенка легко ослепить пламенем чувства. Особенно наделенному даром. Я не хотел, чтобы она не жила, а слепо подчинялась воле судьбы, моей воле, твоей... Прежде всего она должна была вырасти, а потом самой сделать выбор. Поэтому я хотел, чтобы до поры она видела во мне лишь старшего брата...
   -Гор...
   -Да, я понимаю, что должен был поговорить с тобой, спросить твоего согласия. Но вряд ли нам удалось бы сохранить в тайне этот разговор. Даже сейчас я считаю, что еще не пришло время: в душе Мати еще ребенок. Нужно подождать пару лет.
   -Ей почти шестнадцать... - хозяин каравана сжал пальцы в кулаки, и все же было видно, как дрожат его руки. Он облизал вмиг пересохшие губы. - По законам каравана уже пора думать о семье... - "Но нет, нет, пусть она еще хоть несколько лет побудет моей маленькой дочкой!" - Впрочем, я согласен с тобой. К чему торопиться? Сейчас не те времена, что раньше, и многие предпочитают не спешить с замужеством... - ему было трудно вести этот разговор, сердце бешено стучалось в груди, словно стремясь вырваться наружу. Но останавливаться было уже слишком поздно, еще слишком рано. - Что ты скажешь, если мы отложим свадьбу до прихода в Эшгар? - "До него как раз два года пути".
   -Это тот город, из которого ты родом? Хорошо, - маг поспешно кивнул. Он тоже выглядел напряженным, взволнованным. Собственно, Атену это казалось вполне естественным: в конце концов, не каждый день обсуждаешь свою судьбу. - Ты хочешь, чтобы Мати до тех пор ничего не знала?
   -А это возможно?
   -Ты прав, полагая, что подобное в караване не утаить. Скажем ей. Пусть привыкает к этой мысли... Конечно, не хотелось бы, чтобы она слишком высоко задирала нос, - караванщик, довольный, хмыкнул. Теперь он мог смело признаться самому себе, что надеялся именно на такое развитие событий.
   -Не думаю, чтобы она возгордилась. Но было бы неплохо, если бы это известие придало ей немного уверенности. Сейчас она ей понадобится.
   -Да... Эти последние события... Ничего, скоро все пройдет и ее снова будет трудно удержать, - "Однако, - не без радости подумал он. - Это уже будет не моя забота..." - По обычаям, - немного помолчав, продолжал он, - в подобных случаях объявляют о помолвке... - он быстро взглянул на мага, следя за его реакцией. - Я не хочу тебя обязывать, - продолжал он. - Но Мати... Для меня очень важно, чтобы она была счастлива...
   -Я тоже хочу ей только счастья. Мне знаком этот обычай. Да, давай объявим о помолвке.
   А потом они двинулись назад, к повозкам каравана.
   Атен просто сиял: -Теперь можно отправляться в путь!
   ...Караван двинулся вперед, медленно вытягиваясь в длинную цепь, похожую на гусеницу - многоножку. Но едва первые повозки успели покинуть площадь...
   -Нет! Постойте! - громкий полный отчаяния крик заставил торговцев остановиться.
   Оглянувшись, люди увидели бежавшую по улице Хранительницу города. Ее волосы растрепались, одежда была в беспорядке, но женщина не замечала этого.
   Горожане спешно расступались, освобождая ей дорогу, и провожали долгими удивленно испуганными взглядами.
   -Подожди, - оттолкнув двух зазевавшихся караванщиков, попавшихся ей на пути, она подбежала к магу, схватила за плечо, поворачивая к себе лицом.
   -Я была не права. Слишком своевольна, взбалмошна, высокомерна. Я кричала на тебя, приказывала, требовала подчинения... Мне не следовало так себя вести. Я признаю все ошибки и прошу твоего прощения. Но... Я так растерялась, когда узнала о твоем приходе. Мне казалось, что самые несбыточные мечты сбываются... И я не знала, как мне будет лучше вести себя с тобой... Посчитала, что караванщику должны нравится именно такие женщины - сильные, решительные. Я ошиблась и все испортила. Прости меня.
   -Хорошо, - кивнув, промолвил маг.
   -Ты впервые не сказал "нет". А я уж начала думать, что ты просто не знаешь других слов... - она пробовала шутить, стараясь таким образом как-то успокоиться, вернуть себе твердость и решительность. Но у нее ничего не получалось, даже улыбка вышла какой-то вымученной, заискивающей. - А теперь... Теперь я хочу попросить тебя: не уходи! Почему бы каравану не погостить у нас еще неделю? Давай попробуем еще раз, ты поймешь, что я совсем не такая... - она умолкла, видя, что маг качнул головой. - Но почему?! - в отчаянии вскричала она. - Я... Я изменюсь, стану такой, какой ты хочешь меня видеть!
   -Прости, Хранительница, но нам надо идти, - нарушил тишину голос Атена. Женщина пронзила хозяина каравана яростным взглядом пылавших глаз:
   -Почему?! Разве вы не мечтаете о том, чтобы остаться в оазисе? Разве вы не устали от этой бесконечной дороги по холодной, заснеженной пустыни? Почему вы отказываетесь от своего шанса?
   -Отец! - донесся до них голос Мати. Девушка выглянула из своей повозки, не понимая, почему караван вдруг остановился. Она уже была готова выбраться наружу, подойти, но резкий возглас Атена заставил ее остановиться:
   -Не высовывайся! - он был груб с ней и молил богов, чтобы дочка не очень на него обиделась, и, все же... и, все же, он не видел другого способа остановить ее, душой, сердцем чувствуя, что Мати не должна стать свидетелем этого разговора.
   Заметив, что голос девушки заставил мага, насторожившись, повернуться, Дамир прищурилась:
   -Она...
   Атен настороженно подобрался, став похожим на зверя, готового при первом проблеске опасности броситься в бой:
   -Хранитель каравана просил руки моей дочери. Я дал согласие. Обряд совершен и боги тому свидетели!
   -Что ж, - горожанка опустила голову. - Во всяком случае, теперь я хоть что-то понимаю... Выходит, у меня просто не было шанса...
   Ее плечи поникли, по щекам покатились слезы.
   -Моя Хранительница, - к ней подскочил страж города, осторожно взял за безжизненно холодные руки, повлек за собой: - Пойдем, пойдем скорее. Тебе нужно вернуться в храм.
   -Нет! - Дамир встрепенулась, словно огонь его ладони разбудил ее, вывел из оцепенения. - Нет! - она вырвала ладонь, снова бросилась к магу. - Раз так, раз твое сердце - не кусок льда, раз оно знает, что такое любовь, ты должен понять меня. Должен! Я очень люблю этот город! Больше всего на свете! Я готова ради него на все, что угодно! Я прошу тебя, молю всего об одной ночи!
   -Я не понимаю...
   -Я вижу, ты не можешь подарить мне сердце, ибо оно отдано другой. Если так, конечно, ты никогда не согласишься остаться. Но одна ночь - неужели ты откажешь мне даже в этом? - она упала перед ним на колени. - Я готова на любые унижения, только... - видя, что маг снова качнул головой, она разрыдалась, не в силах больше терпеть боль, терзавшую ее грудь.
   Страж опустился с ней рядом, осторожно укрыл своим плащом помог подняться.
   -Я... - в ней не было ни силы и властности. Прежняя Дамир растаяла, словно снежная кукла, а на ее месте осталась очень несчастная и легко ранимая женщина. И, все же, все же, чувствуя, что все против нее, она, уже из последних сил, пробовала бороться. - Моя беда в том, что я слишком люблю Эмигард - мой алмазный город. И я думаю о том, что станет с ним, когда я умру. Ведь я не вечна. Сколько мне еще отпущено? Двадцать лет? Десять? Или и того меньше?
   -В городе родится другой Хранитель... - это было все, что смог сказать Атен, чувствовавший в этот миг себя маленькой снежинкой, унесенной метелью куда-то в неизвестность.
   -Конечно, - в ее усмешке была лишь боль. - Если повезет. Я... Я знаю, о чем говорю, я пережила все это отчаяние. Час за часом. Три недели со дня смерти прежнего Хранителя! Я видела, как угасала надежда. Я сама чувствовала все это, не зная, не предполагая даже, что я... Я - Хранительница! И... Я не хочу, чтобы это повторилось, когда... когда мне придет пора уходить! - ее голос постепенно окреп и вновь зазвучал четко и решительно. Хотя в нем и не было больше былого огня. - Поэтому мне нужен ребенок. Ребенок, который унаследовал бы силу. И я передала бы этому малышу не только город, но и всю мою любовь к нему... И... - Дамир глотала слезы, катящиеся у нее из глаз. - Ребенок двух наделенных даром просто не может не унаследовать дар...
   -И ради этого ты готова пожертвовать всем? - маг впервые смотрел на нее не холодно безразлично. В его глазах читалось сочувствие. - Даже любовью того, кому суждена?
   -Ант...? - Хранительница повернулась к стражу города, все также стоявшему рядом с ней. - Мы дружили с детства, строили планы на будущее в юности. Он верил в меня больше, чем я сама. Это он настоял на том, чтобы я пришла в храм и коснулась священного камня. Если бы не Ант, я бы не решилась. Да и кто бы меня туда пустил в храм? ...Но он знает, что моя любовь к городу сильнее всех остальных чувств. А я знаю: что бы я ни сделала, он не бросит меня, не покинет...
   -Конечно, Хранительница, я всегда буду защищать тебя, оберегать от бед, - страж был готов вновь и вновь повторять это. И пусть слышат все.
   Дамир вновь заглянула в глаза мага, но, не найдя в них ничего, кроме сочувствия, повернулась и, опираясь на руку Анта, побрела прочь.
   -Подожди, женщина, - вздохнув, проговорил Гор.
   Наделенная даром тотчас остановилась, повернулась к нему... Но надежда ушла из ее глаз, когда она увидела, что маг направился не к ней, а к одной из повозок каравана.
   -Фейр, принеси малыша, - велел он старухе-рабыне.
   Та, перед тем, как броситься выполнять приказ, на миг осмелилась поднять голову, чтобы взглянуть на мага... и улыбка тронула ее тусклые обветренные губы, когда она поняла...
   На миг рабыня исчезла в повозке, а когда вернулась, прижимала к груди маленький живой комочек.
   -Возьми.
   Хозяйка города смотрела на мага полными удивления глазами, однако все же подалась вперед, бережно забрала ребенка из рук старухи. Когда ее взгляд коснулся личика спавшего малыша, женщина не смогла скрыть улыбки, таким миленьким показался ей этот крошечный живой комочек. А затем Дамир вновь повернулась к магу, ожидая от него хоть каких-нибудь объяснений.
   -Его мать не пережила родов, - тихо проговорил он. - Отец умер еще раньше. Малыш очень слаб. Чтобы выжить, ему нужна постоянная забота наделенного даром. Наверно, мне удалось бы вырастить его в караване, но здесь, в городе, у него больше шансов. К тому же, раз он так нужен...
   -Да, - она прижала ребенка к груди, - конечно, я позабочусь о нем. Но, - в ее глазах зажглась боль, - я говорила не о простом ребенке...
   -Я так и понял. Этот малыш рожден с даром. Не спрашивай меня, как такое возможно, просто прими его таким, какой он есть.
   -Спасибо! - одними губами прошептала она. По ее лицу вновь потекли слезы, но на этот раз это были слезы радости. - Спасибо тебе! Я обещаю сделать все для этого малыша! Ты не пожалеешь...!
   -Ты будешь для него хорошей матерью, а ты, - он повернулся к стражу, - отцом. Ему понадобитесь вы оба... - затем маг перевел взгляд на притихшую толпу и произнес, обращаясь к ним - многоглазым, настороженным, ушедшим в слух, немым: - Помните: он будет таким, каким вы его вырастите. Доброта обернется добром, злоба выльется ненавистью. И еще, - его взгляд вернулся к Хранительнице, - я должен предупредить тебя: он будет много сильнее любого из магов города, ибо рожден в пустыне. В нем живет чистая, первородная сила. Не удивляйся этому.
   В гробовом молчании Атен подал знак отправляться в путь и повозки медленно поползли по улицам города, провожаемые долгими пристальными взглядами, полными благодарности и чего-то еще... Словно люди ощутили себя свидетелями нечто воистину великого и судьбоносного, однако все произошло так быстро, столь неожиданно, что они не успели всего понять.
   Караванщики уже покинули город, когда Атен все-таки решился заговорить с магом:
   -Конечно, ты прав: ребенку будет много лучше здесь. Его окружат любовью и заботой... В караване к нему относились бы по-другому...
   -Из-за того, что его родители были рабами?
   -Да... И, потом, то, как он родился... - караванщик поморщился, словно от тупой, ноющей боли. - Ведь его мать была уже мертва... Не знаю, но мне самому становится не по себе, когда я вспоминаю об этом.
   -Я понимаю, что ты должен чувствовать. Хотя все эти мысли - не более чем выдумки сумрачного света.
   -Но ты же не сказал горожанам всей правды о нем.
   -Это знание только навредило бы и им, и ребенку. Порою правда приносит слишком много бед, чтобы ее можно было оправдать. А так... Так все будут счастливы.
   -Ты говорил тогда, в снегах, что этот малыш ненадолго останется в караване. Ты это имел в виду?
   -Во многом он - особенное существо. Тот, у кого была своя судьба еще до рождения. Он был рожден для нее.
   -Да. И, все же... Все же этот ребенок будет им казаться своим лишь до тех пор, пока в городе не появится другой наделенный даром, свой, рожденный в городе...
   -Этого не произойдет.
   -Может быть... Ведь они сами вырастят его, воспитают... Что значат несколько дней вне города, особенно если речь идет о Хранителе...
   -Я имел в виду другое: без этого малыша у них нет будущего.
   -Боги не дадут им... - Атен понимающе кивнул. Он знал, что маг наделен даром предвидения и куда более могущественным чем тот, что был дан ему. Во всяком случае, Хранитель ни разу не ошибся. - Но, постой, ведь когда-нибудь и он умрет и, выходит, тогда... - караванщик оглянулся, бросил взгляд на причудливые строения... Его сердце сжалось от боли. Так, словно частичка его оставалась здесь. Но почему? Такого не было никогда прежде. Да и что такого особенного в нем? И лишь тихий голос мага заставил эту боль уйти, уступив место сладкому покою:
   -Останутся его дети. По крайней мере, в двух поколениях сила сохранится. А может быть, дольше...
   -Будущее трех Хранителей... - караванщик с безграничным восторгом и восхищением смотрел на своего мага. - Для любого города это - больше, чем счастье. Это сама жизнь! Которую ты им подарил!
   -На все воля богов. Они решают. Мы только исполняем ее.
  

Глава 10

   Мати сидела, скрестив ноги, в середине повозки, под самой лампой с огненной водой, и рассматривала подаренное Гором колечко. Сначала - на руке, не уставая повторять: "Хорошо смотрится!" Потом, когда этого стало недостаточно, осторожно сняла его с пальца, повернула так, чтобы свет падал прямо на камень, и погрузилась в мерцание огней. Ее душу окружил покой, веки смежились, но так, губы растянулись в счастливой улыбке.
   "Это не просто подарок, - она не сомневалась, - а знак. Символ..."
   Полог шевельнулся, сдвинулся и в образовавшуюся щелку осторожно заглянул Лис.
   -Не помешаю?
   -Нет! - она поспешно спрятала колечко в потайном кармашке на широком поясе.
   -Доброе утро, - воин забрался в повозку. - Прости, что врываюсь, но мне нужно взять... - он открыл старый сундук со старыми свитками. - Где же это? - он с головой погрузился в поиски.
   -А что ты ищешь? Хочешь, я помогу?
   -Да! - воин вздохнул с облегчением. Все эти листочки, покрытые символами... Ему было куда легче читать в людских сердцах. - Священные карты...
   -Вот, - ей было достаточно просто протянуть руки - и нужный свиток сам скользнул в нее.
   -Спасибо, - Лис развернул карту и тотчас погрузился в ее изучение.
   -А... - Мати несколько мгновений следила за ним, силясь понять, в чем дело, но, видя, что самой ей не догадаться, спросила. - Что-нибудь случилось?
   -Что? - он вскинул голову, оторвав взгляд от свитка, посмотрел на девушку, соображая, о чем та спрашивала.
   -Все в порядке?
   -Да, - кивнул караванщик. - Просто нужно было кое-что проверить.
   -И... - для нее этого было явно мало. - И ничего плохого не произойдет?
   -Все будет хорошо, - караванщик подмигнул ей. - Не вешай нос. Совсем скоро мы оставим позади этот город.
   -Мы подходим к границе оазиса? - растерянно заморгала Мати. - Уже? Но мы же только что покинули площадь!
   -Только что! - хмыкнул Лис. - Это было утром, а сейчас уже вечер.
   -Как...
   -А, ну да. Ты, должно быть, заснула. А Атен велел тебя не тормошить, пока не зайдет солнце. Он хотел, чтоб ты отдохнула, успокоилась...
   -И я проспала целый день?! - она не могла в это поверить
   "А может и хорошо, - подумала она потом. - Чем быстрее все это останется позади, тем лучше..."
   И тут в повозку забрался хозяин каравана.
   -Лис, ты нашел ее? - шепотом спросил он, прежде чем увидел сидевшую рядом с сундуком с рукописями дочь. - Ты уже проснулась? С тобой все в порядке?
   -Да, пап.
   -Вот и хорошо.
   Она вдруг вздрогнула.
   -Что? - заметив это, хозяин каравана тотчас насторожился.
   -Волки! Я оставила их совсем одних!
   -А, брось! - облегченно вздохнув, когда он-то думал - что-то действительно серьезное, а выходило - так, ерунда, караванщик махнул рукой. - С ними все в порядке. Сидят себе спокойненько в повозке, выбраться не пытаются и никому не доставляют никаких неприятностей.
   -Но они проголодались и хотят пить!
   Атен не сдержал скучающего зевка.
   -Да что ты в самом деле! Я же сказал: все в порядке, беспокоиться не о чем. И вообще, с чего бы это им быть голодными, после того, как их накормили до упада?
   -Но это было вчера!
   -Не вчера, а уже сегодня. И вообще, до их земель остается всего ничего. ...Лис, так что карта? - весь его вид говорил: "Я понимаю, они твои гости, но, все-таки, если о ком и нужно беспокоиться, то о людях, а не о зверях".
   -Как мы и предполагали.
   -Это точно?
   -Сам смотри, - и воин протянул ему свиток.
   Атен несколько мгновений напряженно рассматривал карту, затем протянул:
   -Да... - непонятно, с одобрением, сомнением или каким-то другим чувством.
   Любопытство победило осторожность, и Мати решилась спросить:
   -Пап, а что такое?
   -Понимаешь, дочка... Гор сказал, что нам будет лучше, уходя из этого города, воспользоваться не обычной тропой каравана, а одной из запасных дорог. Ну... Идущих в том же направлении...
   -Но чуть в стороне, - закончила его мысль Мати.
   -Да. Вот мы с Лисом и полезли за старой картой, чтобы убедиться, что верно нашли ее начало.
   -Всегда нужно быть уверенным, что мы на правильном пути, в нынешней же ситуации - особенно, - кивнул, подтверждая слова хозяина каравана его помощник.
   -Пап, а зачем?
   -Что - зачем?
   -Зачем Гор хотел, чтобы мы так поступили?
   -Ну... - надолго задумавшись, караванщик почесал затылок, огляделся вокруг, вытер рукавом пот со лба.
   -Он боится, что нас не выпустят из города?
   -Да что ты в самом деле! - всплеснул руками отец. - С чего бы им? Хозяйка получила то, что хотела - наделенного даром ребенка. Больше ей ничего не нужно. Она безмерно счастлива. Страж города, - караванщик хмыкнул, - думаю, счастлив и того больше. А когда хозяевам хорошо, то и всем в городе тоже. Нет, горожане все сейчас в том безмятежном состоянии, которое если для кого и опасно, то только для них самих - мало ли кто может напасть на город. А мы... Нет, конечно, с этого всего можно было кое-что получить. В виде ответного дара. Но мы тут подумали и решили, что лучше остаться при своих. В конце концов, мы и так хорошо заработали. Торговля шла - лучше некуда. Складские повозки битком набиты, казна полна. Так что...
   -Но, пап, зачем тогда все?
   Караванщик снова взглянул на дочь, почесал нос, вздохнул...
   -Да скажи ты ей! - не выдержав, воскликнул Лис. - Она же все равно узнает! Лучше уж от тебя! И вообще, ее помощь может нам пригодиться, в то время как неведенье навредить!
   -Ладно, - нехотя согласился Атен, - убедил... Дочка, Гор сказал, что не уничтожил вызванного тобой демона...
   -Конечно, он бы не смог! Ведь он не заклинатель демонов!
   -Не знаю, не знаю... - качнул головой караванщик. - Порой мне кажется, что его силы безграничны. Так или иначе, Гор сказал, что лекарь, помогавший ему при изгнании, лишь оттеснил демона за городскую черту.
   -И? - Мати насторожилась, сжала сразу как-то вдруг ставшие мокрыми ладони.
   -Маг считает, что снежный дух может ждать нас за гранью.
   -Зачем? - она все еще не могла понять.
   Отец только взглянул на нее устало.
   -Чтобы напасть, - вместо него ответить воин.
   Мати втянула голову в плечи, прошептала:
   -Это я во всем виновата!
   -Дочка, перестань, - болезненно поморщился Атен, - что случилось, то случилось.
   -Если бы все уже закончилось... Но ведь это не так! - губы девушки задрожали. Она была готова заплакать.
   -Хватит, хватит, - приобнял ее за плечи, успокаивая, отец. - Все будет в порядке. Мы знаем, кто наш враг, чего опасаться, а, значит, сможем обойти опасность стороной.
   -Да? - она с надеждой глянула на отца, потом, поняв, что тот все равно скажет лишь те слова, которые не заденут ее сердце, перевела взгляд на Лиса, в чьей искренности не сомневалась: "Потому что ему нет причины лгать".
   -Демон - существо подчиненное, - проговорил воин. - А, значит, следующее законам, порядкам, обычаям. Своим, конечно, не божественным. Хотя... - он провел ладонью по усам и бороде, приглаживая. - Губитель ведь тоже бог, значит, и установленные Им законы... Хм-хм, - прервавшись на половине фразы, он кашлянул. - Но не будем об этом. Главное - нет никаких сомнений, что демон станет ждать нас на тропе каравана. А, не дождавшись, уберется восвояси...
   -Или отправится искать, - обронила Мати, но так тихо, что никто ее не расслышал.
   -Ты что-то сказала? - спросил Атен.
   -Ты не согласна со мной? - приподнял бровь Лис.
   -Согласна... - в ней не было досоаточно уверенности для того, чтобы спорить. - Пап, а мы уже вошли в лес приграничья? Я что спрашиваю... Может быть, мне выпустить волков сейчас? Они почуют близость снегов и смогут сами найти дорогу, верно?
   -Да, - ответил тот, обрадованный, что дочь оставила разговор о демонах.
   -А... Они точно не заблудятся? - душа девушка рвалась на части. Две силы, две мысли тянули ее в разные стороны. С одной стороны, ей не хотелось расставаться с волками, к которым она испытывала нечто большее, чем просто симпатию. Но, с другой, она понимала: так будет лучше для них всех. И для нее - пока она не привязалась к волкам настолько, что расставание с ними не станет невозможным, и для них. Ведь хотя у волков нет души, то сердце-то точно есть.
   -Не сомневайся, - ответил Атен. Он не смог сдержать улыбки, такой забавной в этот миг показалась ему дочка - так беспокоиться о каких-то пустынниках, о волках приграничья, которых охотники убивали стаями лишь потому, что боялись, как бы те не напали на караван. "Наивная... - подумал он с теплотой. - Но вообще, - решил он, немного поразмыслив, - пусть лучше уж она переживает за волков. Вреда никакого, а польза - очень даже ощутимая - не станет думать о другом".
   -Тогда я пойду? - она двинулась к краю повозки.
   -Куда это ты собралась? - нахмурился Атен.
   -Отпускать волков! Я же говорила!
   -Ах да, да, конечно, - закивал отец. - Давай, беги. Только... Мати, постой мгновение! Там рядом с повозкой идут дозорные. Предупреди их. И вообще, пусть они тебе помогут.
   -Я и сама справлюсь!
   -Конечно. Но я хочу, чтобы они присмотрели за волками, когда те окажутся на свободе. Мало ли что им может прийти в голову. Что если они забудут о том добре, что ты для них сделала, и нападут?
   -Нет! - вскрикнула девушка. - Никогда!
   -Я знаю, милая, знаю, - испугавшись ее реакции, такой яростной и эмоциональной, поспешил успокоить ее отец. - Это на всякий случай. Для моего спокойствия. Пожалуйста.
   -Ладно, - кивнула она, спеша покончить с разговором, начавшим причинять боль ее душе.
   Мати выбралась из повозки. Ее ноги коснулись земли - серой твердой массы, где среди камней кое-где проступали крошечные оазисы серой пожухлой травы. По обе стороны от дороги поднимались деревья - сосны и ели. Обычно их называли "зелеными всегда". Но сейчас их хвоя была скорее коричневатого, чем обычно-изумрудного цвета. Было в них что-то странное, в этих деревьях - отрешенность, отстраненность, безразличие...
   Ей было как-то не по себе. Сумрачные сомнения наполнили душу, мурашками пробежал по спине страх. А ведь прежде мгновения, когда караван покидал город, всегда были для нее слаще предшествовавших приходу в него. Сколько воспоминаний, надежд, мечтаний, а, главное - светлое, дурманившее чувство близости снегов, манивших к себе с удивительной силой...
   Ну да ладно. Что бы там ни было, очень скоро все вокруг укутают снега, поглотив осколки ночного мрака. И все будет в порядке. Потому что прошлое, наконец, останется позади.
   Оглядевшись, Мати заметила, что ее собственная повозка катилась прямо следом за командной, чему девушка очень обрадовалось. Значить, не придется долго идти, нарываясь на встречи и разговоры. А ей совсем не хотелось с кем-то встречаться. Она боялась поймать на себе укоризненные, а то и ненавидящие взгляды караванщиков. Ведь она натворила столько всего... Нет, конечно, потом ей придется объясниться со своими всеми: своими друзьями, их родителями, родителями Снежинки...
   Всхлипнув, она прикусила губу:
   "Пусть... Будь что будет. Только не сейчас!" - обычно она не любила откладывать наказание на потом, растягивая ожидания неприятного. Но не на этот раз.
   -Здравствуй, малыш, - вывел ее из состояния задумчивости негромкий голос мага.
   -Ой! - она совсем не ожидала увидеть его сейчас, здесь, и, растерянная, отпрянула назад.
   "Я ведь совсем не готова к разговору с ним"! - с ужасом подумала она, и глаза сами собой наполнились слезами.
   -С тобой все в порядке?
   -Нет! - вскрикнула та, затем, подумав, мотнула головой: - Да. Просто... Ты так неожиданно появился...
   -Прости, если напугал тебя.
   -Очень, - она подошла к нему так близко, что могла разглядеть мерцание огоньков в его глазах. - Но не сейчас. Тогда, в городе.
   "Когда заставил тебя вызвать демона?" - он перешел на язык мыслей. Теперь это был разговор лишь их двоих.
   "Нет, - качнула она головой, затем вздохнула, глаза девушки погрустнели. - Я... Тогда я не боялась. Даже когда ты встал на пути демона. Я ничего не чувствовала. Мне было все равно. Но вот потом... Когда поняла, что случилось, что я натворила, мне стало очень страшно, - ее взгляд скользнул по перевязанной ладони мага. - Это из-за демона, да? - она протянула вперед руку, не касаясь, пробежала пальцами поверх повязки, словно пробуя забрать себе часть его боли. - Из-за меня?" - Мати больше не могла сдерживать хлынувшие из глаз слезы.
   "Ну что ты, что... - он обхватил ее здоровой рукой за плечи, пошел рядом. - Не плач. Твои слезы жгут мою душу сильнее огня..."
   "Не буду! Не буду! - она стала торопливо тереть руками глаза, смахивая горячие капли с ресниц. - Гор, почему? Почему из-за меня с тобой все время происходит что-то плохое!"
   "Малыш, это не так. Демон не нападал на меня. Он никому не причинил вреда, хотя мог уничтожить весь город".
   "Но твоя рука!"
   "Забудь. Я же сказал..."
   "Прости, прости, - испуганно зашептала она, прижавшись головой к его плечу. - Я... Я такая упрямая! Но... Я не могу не думать об этом... Ведь... Если из-за меня... Тогда я лучше буду держаться от тебя подальше! Чтобы с тобой все было в порядке".
   "А если я не хочу?" - заглянув ей в лицо, он улыбнулся. В его глазах мерцали огоньки какого-то непонятного ей веселья.
   "Чтобы все было в порядке?" - удивленно спросила она.
   "Чтобы ты была далеко. Если мне нравится, когда ты идешь рядом со мной?"
   -Ой! - она только сейчас поняла, что прижалась к нему, да еще на глазах у всего каравана! Ее щеки залило краской. Сгорая от стыда, девушка осторожно отстранилась. А потом решительно заговорила о другом: - Мне нужно выпустить волков!
   -Да, - кивнул маг, - пришло их время.
   -Ты поэтому здесь? - Мати подозрительно взглянула на него. - Неужели ты тоже считаешь, что волки нападут на меня после того, что я для них сделала! - не сдержавшись, воскликнула она, чувствуя, как боль и отчаяние захлестывают душу.
   -Конечно же, они не хотят тебе вреда. Им известно чувство благодарности. Впрочем, как и ненависть.
   -Что ты хочешь этим сказать? - нахмурившись, озабоченно спросила девушка.
   -Им досталось от людей. И вряд ли они обрадуются, увидев рядом детей огня.
   -Ты думаешь, они нападут на караванщиков? - наконец, поняла Мати. - Нет! Никогда! Ведь не мы их мучили, а горожане!
   -Люди города, люди каравана... - маг качнул головой. - Я не уверен, что волки приграничья почувствуют разницу. Тем более, что... Малыш, ты ведь знаешь, что охотники убивают их, считая сродни разбойникам.
   -Но они... - глаза девушки расширились от ужаса, рот приоткрылся. Она хотела сказать... Однако не произнесла больше ни звука, вдруг поняв: "А ведь действительно... - ее душа затрепетала. - Я все время путаю волков приграничья и священных зверей госпожи Айи. Но ведь и те, и другие - волки, и..." - она прикусила губу, качнула головой. - Все равно я должна отпустить их. Надеюсь, они будут достаточно мудры, чтобы побыстрее убежать в снега и держаться подальше от всех последующих караванов. Гор, дозорные ведь не убьют их... Ну... Сразу же, как я отпущу...?
   -Нет. Я позабочусь об этом.
   -Да?
   -Моя сила имеет над волками некоторую власть и не позволит напасть на караванщиков. Те же, чувствуя себя в безопасности, не тронут волков.
   -Спасибо!- она только теперь стала понимать, сколько ошибок могла совершить. "Я ведь только хотела им помочь, не думая, что будет потом, что моя помощь может обернуться вредом. И вообще..." - Все так сложно! - прошептала она. - Ну почему так всегда: хочешь сделать что-то... что-то хорошее, а получается... - тяжело вздохнув, девушка поморщилась, качнула головой, обронила: - Как всегда...
   -Давай, не тяни. Отпускай волков. Пусть бегут домой. И для них ожидание и волнения останутся позади, и для тебя.
   -Ага, - кивнув, Мати подошла к своей повозке, начала развязывать шнуровку полога, негромко приговаривая: - Все, дети снегов, все плохое осталось позади. Сейчас я выпущу вас и вы сможете отправиться домой. Знаю, как вам не терпится поскорее оказаться на свободе, ощутить ее дыхание. Должно быть, вас там кто-то ждет, беспокоиться. Ваша стая. Возвращайтесь к ней. И... И, помня, что не все люди плохие, все-таки не забывайте об осторожности, - она отдернула полог. - Ну вот, - заметив сверкнувшие в чреве повозки зеленые глаза, она отступила в сторону, освобождая путь. - Вы свободны. Бегите!
   Волки осторожно приблизились к краю повозки, закрутили головами, принюхиваясь, низко зарычали, заметив шедших чуть в стороне дозорных, словно учуяв на их руках кровь своих сородичей, затем, встретившись взглядами с магом, прижались к покрывавшим дно повозки одеялам.
   -Не бойтесь, - Мати попыталась подбодрить их, - вам не причинят зла. Так сказал маг, и никто не нарушит его слова.
   Поняли ли волки ее, или их успокоил мягкий, не содержавший в себе ни тени угрозы голос девушки, так или иначе, они спрыгнули на землю, быстро огляделись вокруг, ища верный путь, однако, прежде чем исчезнуть, задержались на мгновение возле Мати.
   -Бегите же, - чувствуя, что сердце готово разорваться на части, проговорила девушка, - вы же видите, как мне не хочется расставаться с вами! Не растягивайте и без того тягостный миг прощания!
   Волки переглянулись, однако не торопились исчезнуть за деревьями. Самочка подошла девушке, ткнулась носом в руку.
   -Ты благодаришь меня? Не за что, милая. Я лишь попыталась загладить вину людей, поступавших с вами так жестоко.
   Волчица лизнула ее в ладонь, будто говоря: "Все хорошо. Спасибо тебе", а затем, осторожно взяв зубами за рукав, потянула за собой.
   -Что? Мне идти за тобой?
   Серая наклонила голову, словно в кивке.
   -Но... - Мати осторожно потянула руку на себя, пытаясь освободиться. - Я не могу! Мое место здесь, в караване.
   Волчица недовольно заворчала, заскулила, пробуя на своем языке объяснить что-то дочери снегов. Однако...
   -Я не понимаю тебя! - странно, ведь еще совсем недавно ей казалось, что они говорят на одном языке.
   А волчица продолжала скулить, порыкивая, и тянуть караванщицу за собой.
   -Я знаю, ты желаешь мне добра, но, прости, я не могу пойти с тобой! А тебе нельзя остаться со мной. Давай, серая сестра, беги к своему племени, - и девушка осторожно, но твердо высвободила руку.
   Волчица с какой-то необъяснимой грустью взглянула на дочь огня, а затем побежала вслед за своим мохнатым спутником. Еще мгновение - и две серых тени покинули тропу каравана, чтобы спустя еще миг исчезнуть за деревьями, не оставив и следа на жесткой, каменистой земле.
   А Мати повернулась к Гору.
   -Что она пыталась мне сказать?
   -Она хотела, чтобы ты ушла с ней.
   -Это я поняла. Но почему?
   -Она решила, что тебе опасно оставаться в караване.
   -Ну конечно, - грустно кивнула девушка, - она видит во мне друга. А раз все остальные враги волкам, значит, они враги и мне...
   -Возможно. А, может быть, дело в другом... - маг хотел еще что-то сказать, но тут к ним подошел Лигрен.
   -Хранитель, - он склонился в низком поклоне, затем засеменил следом, но не рядом, как равный, а отставая на два шага, показывая свое подчиненное положение. - Хозяин каравана сказал, что я найду тебя здесь. Хранитель, нужно сменить повязку.
   Гор недовольно нахмурился, видя, что Мати насторожилась, подошла почти вплотную, чтобы не упустить ни слова. Ее взгляд стал взволнованным, а боль, вина, сожаление, сочувствие и отчаяние, отражавшиеся в ее глазах, мучили его куда сильнее, чем свежая рана. Он замедлил шаг, чтобы оказаться ближе к лекарю, заговорил вполголоса:
   -Сейчас?
   -Но утром ты был занят... - осторожно напомнил раб. - Как и минувшим вечером. Маг, это нужно сделать. Ты ведь понимаешь: с глубокими ранами не шутят.
   -Ладно. Иди ко мне в повозку. Скоро караван пересечет черту города, так что быстрее...
   -Это уж как получится.
   Качнув головой, маг повернулся к Мати. Гор собирался ей что-то сказать, но почему-то молчал. Впрочем, она поняла его и без слов.
   -Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой?
   -Нет, - качнул он головой. Брови мага сошлись на переносице, глаза сощурились, - совсем нет.
   -Пусть так, - однако, несмотря на эти слова, девушка знала, что права: - не хочешь. Но так нужно. Потому что ты считаешь, что я не должна оставаться одна. И к моей повозке ты пришел не только из-за волков, но еще и из-за меня... Гор, скажи, от чего ты пытаешься меня защитить? От демона? Но караван перешел на другую тропу, и...
   -Пойдем, - он взял ее за локоть, повлек за собой. Его лицо помрачнело.
   -Но я права?
   -Да.
   -И ты скажешь мне, почему? Я должна знать! И... Гор, я не боюсь правды! Если что и пугает меня - так это неизвестность!
   Он упрямо молчал, несмотря на все ее слова, вопросы, просьбы, до тех пор, пока они не подошли к повозке мага.
   -Забирайся, - Гор приподнял полог.
   Девушка подчинилась. Следом, опершись на здоровую руку, тяжело поднялся маг. Последним был лекарь, который успел сбегать за мазями, настойками и захватить с собой одну из рабынь, вручив ей широкую плоскодонную плошку и кувшин горячей воды, над горлышком которого поднимался пар.
   -Лигрен, задерни полог, - хмуро бросил маг рабу, сам же дотянулся до лампы, прибавляя огонь. Затем, опершись спиной о борт повозки, он повернулся к девушке. - Что ты хотела узнать? - спросил он.
   -Все дело в демоне? Он угрожает каравану?
   -Нет.
   -Но ты говорил отцу, что демон станет ждать нас за гранью оазиса! Поэтому караван и сменил тропу. Отец уверен, что демон, не найдя нас там, где мы должны были бы быть, не отправится на поиски...
   -Это - правда.
   -Но Гор! - она болезненно поморщилась. - Неужели ты на самом деле думаешь...
   -Тропа каравана - судьба. Встав на другой путь, караван не просто пошел другой дорогой, он сменил свою судьбу. Не знаю, к лучшему или к худшему. Сейчас это только что родившееся будущее настолько неопределенно, что даже дар предвидения не способен его прояснить.
   -И...? - ей это не нравилось все больше и больше. Хотя теперь она и сама уже не понимала, почему.
   -И в нем нет места демону, который остался на той, другой тропе.
   -Тогда в чем же дело?!
   -Есть кое-что еще, - продолжал он, не спуская взгляда с девушки, которая, не мигая, смотрела ему в глаза, пытаясь прочесть в них то, что было недосказано.
   -Что? - ее сердце то замирало в груди, то начинало стучаться быстро-быстро, словно пытаясь наверстать упущенное. - Гор, это как-то связано со мной? - еще не задав этот вопрос, Мати уже знала, каким будет ответ - "да". И все же ее душа чуть не вырвалась из груди, когда она услышала это краткое слово.
   -Ты - звено между двумя цепями, точка, где они соединяются.
   -Потому что это я вызвала демона?
   Гор снова кивнул, а потом, устало закрыв глаза, откинул голову назад. Его лицо было настолько бледным, что даже отблески пламени не прибавляли ему жизни. Посеревшие губы продолжали негромко шептать, словно в бреду:
   -Демон не сможет добраться до каравана. Но если он захочет, то дотянется до тебя.
   - И попытается отомстить за то, что я бросила его посреди мира... Я знаю, он не может вернуться в Куфу, пока я не отпущу его, или... Или пока не умру... - она подтянула ноги к груди, обхватила руками, упершись подбородком в колени, сжалась, безуспешно пытаясь сдержать дрожь.
   -Ничего не бойся, - приоткрыв глаза, он вытянул вперед руку, осторожно коснулся пылавшей девичьей щеки, - ну, выше нос! Все будет хорошо! Я рядом с тобой и не дам тебя в обиду!
   -Угу... - Мати пододвинулась к магу, свернувшись в клубок у его ног, замерла.
   Рядом с ним ей было спокойно. Мысли о плохом блекли, уходя куда-то в сторону. Хотелось вспоминать, думать и мечтать только о хорошем...
   -Все, Хранитель, - проговорил лекарь. Закончив перевязку, он поискал взглядом что-нибудь мягкое и, не найдя ничего лучшего, взял старое меховое одеяло, свернул его, устроив поверх раненую руку мага.
   -Ой! - только услышав его голос, Мати вспомнила, что они с Гором не одни в повозке. Резко сев, она выпрямила спину, поспешно пробежала пальцами по волосам, приглаживая их.
   -Что ты вскочила? - взглянули на нее усталые, задумчиво-печальные глаза Хранителя.
   -Он... - девушка качнула головой в сторону лекаря, не объясняя ничего в надежде, что тот и так все поймет.
   -Я уже ухожу, хозяйка, - раб исчез за пологом быстрее, чем Мати опомнилась.
   -А... - она хотела спросить его, все ли в порядке с Гором, и вообще... А еще ей было нужно заглянуть в глаза старику, проверяя, узнал ли он ее секрет, и если так - попытаться убедить, заставить сохранить в тайне от остальных. Но она ничего не успела. - Ой-ой-ой...
   -Ты выглядишь малышом, перевернувшим на меховое одеяло плошку варения.
   -Но я действительно виновата! И, прежде всего, перед тобой. Я не должна была так себя вести! Что все теперь подумают? - ее щеки залил румянец.
   -А тебе не все ли равно?
   Его слова заставили Мати удивленно вытаращить глаза. Она-то думала, что он скажет что-то вроде: "Ничего плохого они не подумают. Потому что..." - Мати сама не знала, какое могло быть оправдание ее поведению, но была уверена, что Хранитель что-нибудь бы придумал. А тут вдруг...
   -Все равно, но... - растерянно пробормотала она. - Но все-таки...
   Несколько мгновений маг испытующе глядел на нее, затем, чуть наклонив вперед голову, спросил:
   -Я так понимаю, твой отец еще ничего тебе не сказал?
   -О демоне?
   -Нет. О другом.
   -Что он должен был сказать? - она вновь придвинулась к нему, заглянула в глаза, боясь увидеть в них отражение грядущей опасности. Но в них сверкали лишь веселые, задорные огоньки.
   -Вообще-то, - широко улыбаясь, он щурился в свете огненной лампы совсем как огромный кошара, развалившийся на нагретых солнцем камнях.
   -Говори! - чувствуя, что магу и самому не терпелось все ей рассказать, Мати пододвинулась еще ближе. - Ну же, не тяни!
   -С нынешнего дня мы с тобой помолвлены.
   -Что? - она ожидала услышать все что угодно, но только не это! Не то, что она была не рада, как раз наоборот - очень, безгранично, просто счастлива! Но новость показалась ей настолько невероятной, что не было никаких сил в нее поверить. - Как это?
   -Очень просто. Я спросил у твоего отца согласия. Он не смог мне отказать. Единственное, мы решили немного подождать со свадьбой. Два года, - взгляд Гора замер на ее лице, внимательно следя за реакцией девушки на его слова. А она, казалось, не слышала более ничего, окончательно сраженная предшествовавшими им.
   -Помолвлены... - одними губами прошептала Мати. Она чувствовала себя удивительно, восхитительно, и все же... Что-то во всем этом было не так, не правильно. - Это что, сон? - она с недоверием огляделась вокруг, стремясь отыскать в окружавшем ее мире что-то, что сказало бы ей: "Ничего подобного не могло случиться на самом деле. Только во сне". Больше всего на свете ей не хотелось обмануться в своих надеждах. "Если я ошибаюсь, пусть уж лучше обман откроется сейчас. Не потом, когда я буду меньше всего этого ждать. И больше всего бояться..." Но сколько молодая караванщица ни искала, она не находила ничего, что бы подтвердило ее опасения. - Нет, это не сон... - ее глаза сверкнули восхищением. - Это действительно происходит со мной, с нами, да, Гор?
   -Да. Малыш...
   -Нет, - она коснулась пальцами его губ, - молчи, ничего не говори! Дай мне время! А пока, - она огляделась вокруг, - ты есть хочешь? - вдруг спросила девушка.
   -Я? - не ожидая, что та заговорит о еде, маг удивленно глянул на нее. - Что? - ему даже показалось: он не правильно расслышал вопрос.
   В это миг Гор показался ей таким забавным, что Мати рассмеялась:
   -Ты есть хочешь?
   -А ты?
   -Я? Очень! Как волк! Даже не помню, когда последний раз ела! - она закрутила головой. - Хранитель, у тебя тут есть что-нибудь съестное?
   -Да, кажется, приносили...
   -Но тебе, конечно, было не до еды, - понимающе закивала девушка. - Разумеется, спасение мироздания важнее какого-то там обеда... Ну что ж. Посмотрим... Авось что найдется...
   Очень скоро рядом с ней уже лежала большая лепешка, завернутая в кусок чистой материи, несколько ломтей копченого мяса, маленькая головка сыра, корзина овощей и фруктов, кусок пирога с какой-то странно-непонятной начинкой и еще много всего.
   Оглядев эту гору съестного, Мати повернулась к Гору:
   -Признавайся: ты со вчерашнего дня ничего не ел?
   -Что-то... - он смотрел на нее, улыбаясь. Право же, стремясь казаться хозяйственной, Мати выглядела такой забавной! Но, с другой стороны, нет ничего приятнее, чем когда о тебе заботится дорогой сердцу человек.
   -Вот именно - что-то. Все вы, мужчины, одинаковые: если вам все не приготовить и в рот не положить, скорее умрете с голоду, чем протяните руку, чтобы взять самим, - проворчала она. - Начнем с этого, - девушка взяла пирог. - Интересно, с какой он начинкой? Это не мясо и не фасоль. И на ягоды не похоже... - разломив пирог пополам, она осторожно откусила кусочек. - У, грибы! - восхищенно прошептала Мати. - Вкуснотища! - не прекращая жевать, она протянула вторую половинку магу. - Держи.
   Но тот, качнув головой, отвернулся чуть в сторону, словно ему не нравился даже запах пирога, от вида которого его вовсе мутило.
   -Ты что, не любишь грибы?- спросила Мати, доедая свою часть.
   -Нет.
   -А я - очень! Ты точно не хочешь?
   -Точно.
   -Уверен? - у нее не укладывалось в голове, что кому-то мог не нравиться этот удивительно нежный, маслянистый вкус.
   -Да.
   -Тогда я доедаю... - и она с наслаждением запихнула оставшийся кусок пирога в рот. - Просто объедение! - дожевывая, она потянулась к лепешке, отломила от нее ломоть, положила сверку кус мяса, затем, подумав немного, добавила еще один. - На!
   Но к ее растущему беспокойству Гор вновь качнул головой, тихо проговорил:
   -Я не хочу есть.
   -Совсем? - Мати взглянула на него с подозрением, отметила бледность кожи и воспаленный блеск глаз. - Ты что, плохо себя чувствуешь?
   -Так... - неопределенно качнув головой, вскользь обронил он.
   -Это из-за руки, да? При обморожении нужен покой... Вот что, - отложив еду в сторону, девушка пододвинулась к нему, вытянула из угла подушку, - ложись, - она взяла его за плечи, помогая повернуться, не потревожив ран. Маг не сопротивлялся. Лишь когда, накрыв его одеялом, она двинулась к пологу, сказав: - Лежи спокойно. А я схожу за бульоном. Когда не хочешь есть, он - именно то, что нужно, - Гор шевельнулся, вытянул вперед здоровую руку, останавливая:
   -Ты не должна уходить!
   -Я на мгновение! Добегу до соседней повозки - и сразу обратно! Ну что может случиться за один миг!
   -Многое.
   -Признайся, ты просто не хочешь, чтобы я оставляла тебя одного, - она наморщила нос, сощурилась, затем, пичугой глянув на мага, подползла к нему, устроившись рядышком, свернулась в клубок. - Гор, а эти два года... Зачем они? Нет, я понимаю, мне еще нужно пройти испытание... Но два года... - она вздохнула. - Не понятно... Кто только придумал эту ерунду? Небось, отец. Не хочет, чтобы я взрослела. Будто я сама хочу! Но не век же мне оставаться маленькой девочкой. Впрочем, - она хихикнула в кулачок, - ты говорил, что я всегда буду в твоих глазах маленькой девочкой... Шамаш, а Шамаш, скажи...
   -Девочка, проснись! - прервал ее маг.
   -А? - встрепенулась та, затем, приподняв на миг голову, поспешно огляделась вокруг. - Все так же, как было миг назад. Ничего не изменилось... С чего ты взял, что я заснула?
   -Ты стала называть меня именем бога солнца, будто я - повелитель небес.
   -Ты - мой повелитель! - Мати чувствовала себя слишком счастливой, чтобы обращать внимание на такие пустяки. Ее мечты сбывались!
   -Однако надо быть аккуратнее в словах, - он смотрел на нее с укором, - небожители не любят оговорок. Особенно когда они задевают Их.
   -Не ревнуй, Гор, - девушка решила обратить все в шутку. - Я люблю только тебя! Люблю! Люблю! - она готова была повторять это вновь и вновь до бесконечности. Душа ликовала: "Наконец-то! Наконец-то я могу произнести вслух слова, которые прежде и в мыслях вымолвить не смела!" - А ты, ты любишь меня?
   -Больше всего на свете, - он обжег ее голову дыханием, коснулся губами темени.
   -Какая же я счастливая! - прошептала Мати, закрывая глаза. Она млела в окружении его тепла. Для нее перестало существовать время и пространство. Мысли текли медленно...
   "Нет ни снежной пустыни, ни оазисов-городов. Нет тропы и идущего по ней каравана. Только эта повозка. Она - весь мир. И в нем - лишь мы вдвоем - и больше никого..." Ей хотелось, чтобы так было всегда...
   Но время... Оно идет независимо от людских желаний. И тем быстрее, чем меньше замечают его.
   "Бежит и бежит куда-то, - вздохнула девушка, - и мне нельзя стоять на месте. А то отстану и потеряюсь в прошлом, - приподняв голову, она взглянула на мага. Глаза Гора были закрыты, губы сжаты, грудь ровно вздымалась. - Спит..."
   Его сон был крепок и спокоен. Но Мати двигалась все равно так осторожно, как только могла, боясь его разбудить.
   "Пусть поспит. Ему нужно отдохнуть. А мне - исчезнуть на мгновение... Всего на одно мгновение... Только принесу бульон... Если он не будет есть, то ослабеет... " - она помнила, как когда-то сама тяжело заболела. У нее был страшный жар, все тело ломило, голову заполнили снежные хлопья, ставшие, почему-то, тяжелее камней, перед глазами плыли огненные искры, а в ушах что-то постоянно стучалось и хлюпало. И при одной мысли о еде становилось плохо - мутило. Пить же наоборот хотелось - просто жуть. И Лина отпаивала ее бульоном. На нем она и продержалась несколько дней. А потом, когда начала выздоравливать, вернулся и аппетит.
   "А иначе умерла бы с голоду. Потому что если несколько дней подряд не хочется есть и ничего не ешь, то потом уж точно не захочется... Ну что случится за несколько мгновений? Ничего... " - она подобралась к краю повозки, бросила еще один взгляд на Гора, спеша убедиться, что маг все еще спит, а затем быстро соскользнула с края повозки в снег.
   На смену недолгому вечеру пришла ночь, однако эта перемена почти не чувствовалась. Всюду был снег, не позволявший темноте заполнить оставленные дневным светом владения земли. Он покрывал землю и хрипло поскрипывал под ногами и полозьями повозок, накрывал пушистыми шалями невысокие деревья и редкие кусты, скрывая ущербность их лишенных листьев и хвои ветвей.
   Над землей нависла серая тусклая муть - не то туман, не то туча, расплывшаяся от горизонта до горизонта - в которой заблудилась луна, потерялись ее спутницы-звезды... Дул несильный, но какой-то промозглый, пробиравший до самых костей ветер, шипя разозленной змеей.
   Но Мати была готова видеть только хорошее, ища во всем добрый знак.
   "Мы уже подходим к снежной пустыне!- ей хотелось, чтобы минувший город со всеми его страхами, неприятностями и бедами остался позади, зная на собственном опыте, что чем дальше в прошлое уходит воспоминание, тем реже к нему возвращаются, тем спокойнее воспринимают. - Когда-нибудь,-она была почти уверена в этом, - забыв обо всем плохом, я буду вспоминать минувший день как самые лучшие в моей жизни. Может быть, - она украдкой улыбнулась, - я даже буду мечтать вернуться в эти мгновения, чтобы пережить их еще раз. Даже не один нынешний день - все время, проведенное в этом городе, приближаясь к радости медленно, медленно... Главное - зная, что все будет так, как есть, и никак иначе!"
   Ей хотелось петь, она с трудом сдерживала себя, чтобы, схватив за руки ветер, не затанцевать.
   От этих мыслей у Мати закружилась голова.
   "Ой!"- у нее потемнело в глазах, уши забило пухом. Мати покачнулась, почувствовав, что онемевшие вдруг ноги начали подгибаться, взмахнула руками, лихорадочно ища, за что бы схватиться, но вокруг не оказалось ничего, что поддержало бы ее. А затем...
   Ей показалось... На какое-то мгновение она увидела себя со стороны: золотоволосая девушка, лежавшая в снегу в окружении стаи хранивших ее покой золотых волков. Она спала тревожным сном, то и дело вскрикивая, мотая головой, до крови кусая губы.
   "Что же это за сон такой страшный мне снится? - успела подумать она. - Черные пещеры подземного мира, никак не меньше..."
   Это видение длилось лишь одно краткое мгновение, но его хватило, чтобы душа, испугавшись, запаниковала, заметалась, стремясь поскорее вернуться назад, на тропу каравана.
   "Нет, это не правда! Я не сплю! Все что было тогда - сон! А это - явь!"
   Пелена перед глазами стала постепенно рассеиваться.
   Очнувшись от забытья, Мати обнаружила себя сидевшей в снегу. Из-за спины донесся скрип полозьев, а затем из тумана выбрался олень, следом выскользнула повозка, стала надвигаться прямо на нее...
   А она, как назло, не могла не то что сдвинуться с места, даже шевельнуться. Ее тело охватило оцепенение, в то время как душа в панике металась из стороны в сторону.
   Мати и сама не поняла, как ей удалось, как она успела откатиться в сторону. Повозка пронеслась в стороне, всего в каких-то паре шагов, обдав девушку с головы до пят потоком мокрого снега, поднятого с земли.
   "Великие боги! - она вздохнула с облегчением. - Спасибо Вам, спасибо!"
   Молодая караванщица на мгновение представила себе, что бы с ней случилось, если бы небожители не пришли ей на помощь.
   "Бр-р!" - девушка нервно дернула плечами. Потом она шевельнула рукой, ногой, медленно встала на четвереньки, выпрямила ноги, не отрывая рук от земли.
   "Только бы никто не увидел меня сейчас! Решат, что я на радостях дорвалась до вина... - Мати заставила себя выпрямиться, но при этом ее так качнуло, что она чуть было вновь не упала. - Словно пьяница! Стыд-то какой!" - дочь хозяина каравана готова была провалиться сквозь землю.
   Стоило Мати немного прийти в себя, как она заторопилась вернуться в повозку.
   "Наверное, Гор прав... Нет, он точно прав! Он всегда прав, - вздохнул, она качнула головой. - Рядом с ним я в безопасности, а здесь..." - девушка уже направилась к повозке Хранителя, и тут вдруг...
   -Ой! - Мати не заметила взявшуюся неизвестно откуда караванщицу и налетела на нее. - Прости, прости! - поспешно зашептала она.
   -Ничего, милая, - устало улыбнулась ей Лина.
   -У-ф! - девушка облегченно вздохнула. - Как хорошо!
   -Что, милая?
   -Что это ты! Мне не хотелось бы встретиться... - она умолкла, закрутила головой, ища подходящее слово.
   -С кем-то еще? - пришла ей на помощь караванщица.
   -Да, - радостно кивнула Мати, хотя она собиралась сказать иначе - "с другими". Но ведь другие - это почти то же самое, что чужие. А она никогда прежде не думала о людях, которых знала с самого рождения, иначе как о своей семье. Так было всегда. Но почему-то теперь все изменилось.
   -Милая, - между тем продолжала караванщица, - ты ведь не боишься нас?
   -Конечно, нет! - поспешно воскликнула она.
   -Это хорошо. Не надо бояться. Мы все очень любим тебя, и... И ни за что не осуждаем.
   -Только не родители Снежинки! - сорвалось с губ Мати полное боли и обиды.
   -Они тоже. Они понимают: ты ни в чем не виновата. Если на ком и лежит вина, то на Ла.
   -Он-то тут при чем!
   -Он заключил договор с духом...
   -Не надо об этом, пожалуйста! - взмолилась девушка.
   -Конечно, - кивнула Лина. Женщина понимала, как ей должно быть больно и тяжело вспоминать о случившемся. А попытки утешить только бередили рану, вместо того, чтобы нести покой. Просто...
   Караванщица думала: если они поговорят по-женски, разделят эту боль... Ведь ей тоже было не сладко. Ее сын... Хотя Хранитель сказал, что на нем нет вины и, значит, не будет наказания, но... От этого ведь ничего не изменялось: ни взгляды спутников, обращенные на ее мальчика, ни мысли, читавшиеся в глазах. И, самое ужасное, так будет не миг, не день - до тех пор, пока жива память...
   -Лина... - отвлек ее от тяжелых мыслей несмелый голосок девушки.
   -Да, милая?
   -Я... Ты не могла бы... - на мгновение замолчав, она прикусила губу, поморщилась, пытаясь найти слова, за которыми не последовали бы вопросы, расспросы, охи и ахи, и вообще... - Я понимаю, уже поздно, но нельзя ли где-нибудь раздобыть немного бульона?
   -Бульона? - Лина нахмурилась. Она не понимала. - Ты проголодалась?
   -Нет, - качнула головой девушка. - Это Гору.
   -Было бы очень хорошо, если ты убедила его поесть, - одобрительно кивнула женщина. - Что же я стою и чешу языком? Пойду готовить. А пока... Прислать рабыню с лепешками или фруктами?
   -Да у него полповозки завалены едой! - вздохнув, она мотнула головой.
   -Ясно. Он не хочет есть. Возможно, это от усталости - день выдался тот еще. Плюс к тому боль и слабость от раны... Вот что, я быстренько заварю травы и принесу тебе кувшин, пока бульон будет говорится... - и караванщица заторопилась к себе.
   -Лина! - окликнула ее Мати. - Я не в своей повозке! Гор хотел, чтобы я была рядом с ним, - на этот раз она решила, что лучше сразу все объяснить, - потому что демон... Он мог ждать меня за гранью города, чтобы напасть...
   -И до сих пор может! - нахмурилась женщина. - Ну-ка пойдем, быстро! Я тебя провожу!
   -Не надо, Лина! Ничего со мной не случится! Тут пройти-то несколько шагов!
   И, не дожидаясь возражений караванщицы, она побежала догонять повозку Хранителя. А потом ей представилась возможность, наверное, впервые в жизни, порадоваться тому, что караван еще не покинул пределы пограничья.
   "Ну что я за дура такая!" - с досадой подумала она, только провалившись по колени в сугроб, поняв, что перед тем, как выскочить из повозки, не прикрепила к валенкам снегоступы. Когда же, выбравшись из сугроба, начала стряхивать с себя снег, она с удивлением поняла, что какие там снегоступы, девушка не удосужилась даже сменить туфельки, которые надевала в городе, на обувь снегов.
   "Но даже если я забыла... - терялась она в догадках. - Я должна была сразу почувствовать, замерзая!" - а, между тем, никакого холода не было, наоборот - ей было жарко! Над этой странностью можно было раздумывать до бесконечности, пытаясь отыскать ответы на все новые и новые вопросы, без какой-либо надежды когда-нибудь хоть в чем-то разобраться.
   Девушка вздохнула, а затем махнула рукой:
   "Не важно! - девушка мотнула головой. - Нужно поскорее вернуться в повозку. Мне сейчас только простудиться и заболеть не хватает! Для полного счастья!"
   Снег на тропе был неглубоким, сверху его покрывала прочная ледяная корка. Ноги скользили, то и дело проваливаясь, то по щиколотку, а то и по колено. Удивительно, как она не потеряла туфли, поразительно, что не упала, хотя ноги постоянно скользили по льду, который, казалось, покрыл все вокруг.
   Вот, наконец, и повозка.
   "О, боги!" - с облегчением вздохнув, она забралась внутрь.
   Лампа горела приглушенным, тусклым светом, который мог справиться с набившимся в чрево повозки мраком. Все, что ему удалось, это не допустить полного торжества темноты, внося в нее смуту. Но девушке было все равно.
   "Главное, что тепло. И... Гор здесь, - увидев мага, Мати облегченно вздохнула. - Спит,-улыбка тронула ее губы. - Хорошо!" - ее глаза блестели,словно все ночные звезды, которым не осталось места на небеса, собрались под ее ресницами. Она уже собиралась подобраться поближе к Хранителю, устроиться рядом с ним и соснуть немного, но потом, вспомнив, что не задернула как следует полог, вернулись к нему. И тут вдруг...
   -Лис! Нет! - резанул ее по слуху громкий, полный панической боли, крик, оборвавшийся мертвой тишиной молчания, которую так хотелось хотя бы чем-нибудь заполнить. Хоть чем-нибудь! Но только не тем, что родилось в глубине ее собственной души. Это было... Так воет ветер над телом умершего, плачет дух, видя со стороны свое собственное тело. Таким полным безнадежности стоном небо провожает уходящего в подземный мир.
   -Кто-то умер... - сразу поняла Мати. Эта мысль обожгла ее болью, но пока еще, не понятая до конца, не соединенная с другими, продолжала звучать несколько отрешенно. Так обычно думают, глядя со стороны: "Умер... Жалко, конечно... Но это ведь происходит постоянно. На все воля богов. Надо верить в то, что придет новая вечность, и все ушедшие вернутся. И... Все-таки, хорошо, что смерть пришла не в мою повозку, не в повозки тех, кто мне дорог..."
   А потом, начав задумываться, осознавать, выходя из оцепенения одной бездны, чтобы тотчас погрузиться в другую, еще более черную и глубокую, она зажала ладонями рот, сдерживая рвавшийся наружу крик. Из глаз полились слезы:
   -Лис... - прошептали губы, впервые не видя за именем образа, так, словно оно больше не принадлежало никому. - Это... Это не может быть правдой! Как? Почему? Я должна... - и, не понимая, что делает, чувствуя лишь, что не может больше ни мгновения оставаться на месте, она вывалилась из повозки, чтобы, завязая по колени в снегу, вновь и вновь упрямо выбираться из него, падать, обжигая ладони о ледяное пламя, и подниматься, не позволяя себе передохнуть хотя бы мгновение.
   Мати остановилась лишь у повозки Лиса, возле которой уже начали собираться караванщики.
   -Мам, пойдем с нами, мам! - близнецы пытались оттеснить Лину в сторону, увести, а та, с непокрытой головой и растрепанными волосами, рыдала в голос, цепляясь руками за край повозки, кричала:
   -Пустите меня! Я должна быть с ним! - а затем вдруг, словно попав под порыв ледяного ветра, задрожала, взмахнула руками и безжизненной тенью осела в снег.
   -Мам, мы с тобой, мы рядом, мы никогда не оставим тебя... - юноши все говорили что-то, говорили, не оставляя Лину ни на мгновение наедине с ее мыслями.
   -Как убивается, бедная! - донесся до Мати чей-то печальный вздох.
   -А что с Лисом-то? - таким же напряженным шепотом, в котором, на этот раз, было не только сочувствие, но еще и любопытство, спрашивали караванщики, говорившие за спиной у девушки.
   -Непонятное что-то... Я слышала краем уха... Этот раб-лекарь говорил Атену... В общем, якобы он уснул и...
   -И что? Не может проснуться?
   -Ну... Если обычный сон перешел в вечный... Тогда уж не проснется... Во всяком случае, до конца вечности... Всем нам рано или поздно предстоит уснуть...
   -Да уж... С вестниками смерти не поторгуешься...
   -На все воля богов...
   -И вообще... Так даже лучше - во сне: ни боли, ни страха, ни отчаяния... Не понимаешь, что умираешь... Просто спишь... И спишь дальше.
   -Если бы госпожа Кигаль позволила мне выбирать... Я хотела бы для себя такой смерти.
   -Да... - согласились остальные. О чем тут было спорить? - Вестники смерти всегда нежеланные, незваные гости, но так лучше, чем долгие часы, даже дни замерзать в снегах. Или умирать с голоду. Или оказаться нанизанным на рога дикого оленя...
   -Если бы было можно выбирать...
   Они еще что-то говорили, но Мати не слушала. Она не могла. Ей было так жаль Лину... И близнецов. А Лис... Нет, она просто была не в силах поверить в то, что его больше нет! Ведь совсем недавно она говорила с ним!
   Перед глазами у девушки стоял его образ - не тень, не призрак - он был такой четкий и ясный, словно живой человек. Высокий, широкоплечий бородач, с настороженными глазами и большими теплыми ладонями...
   "Это несправедливо! - хотелось закричать ей в глаза склонившихся над землей небожителей. - Почему он должен был умирать! Кому это было нужно! Он не был стариком, не болел, не был ранен! Он мог жить, должен быть жить...!"
   -Расходитесь по своим повозкам, - ее мысли прервал хмурый голос хозяина каравана.
   -Пап! - Мати тотчас бросилась к нему. - Пап...
   -Потом, дочка, - Атен остановил ее прежде, чем она успела задать свой первый вопрос, сам же продолжал, обращаясь уже не к ней - ко всему каравану: - Останавливайте оленей. Разбивайте цепь... И готовьте факелы, - замолчав на мгновение, он закинул голову назад, чтобы взглянуть на небеса. Тьма сгустилась, как бывало перед приходом зари. - Нам надо торопиться. Скоро рассвет. А обряд должен быть совершен до первого луча солнца...
   -Нам нельзя здесь останавливаться, - Мати вздрогнула, резко повернулась на зазвучавший совсем рядом голос мага. Она даже не заметила, как тот подошел.
   -Гор! - его приход вернул Лину к жизни. Вскочив, женщина бросилась к магу. Ее движения были так стремительно быстры, что сыновья не успели ее остановить. - Гор, взгляни на него! Это ведь неправда то, что сказал раб! Я не верю! Он не мог умереть! Он... Он просто заснул! Так крепко, что я не смогла его разбудить! Но ты сможешь, правда ведь?
   Хранитель посмотрел на нее с нескрываемым сочувствием. Он не знал, что сказать. Караванщица же и не ждала от него слов. Схватив мага за руку, она потянула его за собой.
   -Идем же! - откуда только у нее взялись такие силы? И он сдался, хотя и понимал, что бессилен что-либо изменить. Ведь смерть... Ее, даже такую, случайную, пришедшую неизвестно с какой стороны, ни с чем не спутаешь.
   -Атен, - уже возле полога повозки Гор обернулся к хозяину каравана, - нужно продолжать путь! - его лицо было напряженным, в глазах поблескивало беспокойство.
   -У нас нет выбора, - глядя себе под ноги, процедил сквозь стиснутые зубы караванщик. - Пока обряд не совершен, караван не может сделать и шага. Иначе вестники смерти не отвяжутся от нас!
   -Так будет, если мы остановимся!
   Вздохнув, хозяин каравана лишь качнул головой.
   Смерть - знак свыше. И все, что следует за ней - не решение смертного, но воля богов, которую не смеет нарушить никто из живущих на земле - ни простой торговец, ни Хранитель.
   Мати не помнила, как добралась до своей повозки. В груди образовалась какая-то непонятная пустота, от которой несло холодом и безразличием. Глаза смотрели, не мигая, прямо перед собой, ничего не видя, губы шептали слова, но на каком-то неведомом разуму языке, руки, отданные самим себе, принялись наводить порядок, убирая плошку с водой, остатки костей, сваливая в кучу у полога одеяла, на которых спали волки, оставив клочья своей шерсти.
   Она не заметила, как караван остановился, и вообще, как давно это случилось. Время... Оно почему-то больше не касалось ее, продолжая течь своим чередом в стороне.
   А потом затрубили рога, созывая всех на обряд прощания. Когда она услышала их низкий протяжный звук, у нее что-то екнуло в груди.
   "Значит, все..." - до этого мгновения Мати еще сомневалась в том, что все происходит на самом деле. Ей так хотелось верить, что это какая-то ошибка. Но теперь... Теперь надеяться больше было не на что.
   "Конец..." - она пододвинулась к краю повозки, возле самого борта запустила руку под одеяла, вытаскивая завернутый в кусок белоснежной, как снега пустыни, ткани прощальный факел, осторожно развернула его, взглянула, словно видя в первый раз в своей жизни, пробежала пальцами по голове.
   "Давно его не зажигали... Вон какой гладкий и ровный..." - действительно, в последнее время караван обходили стороной вестники смерти.
   "Но ведь... - начав вспоминать, девушка нахмурилась, в ее глазах отразилась тень удивления. - А как же Рамир? И ее муж? - и только потом она поняла: - Для рабов нет обряда. У них нет судьбы, нет пути. Может, и смерти тоже нет... - почему-то подумалось ей. - Они умирают затем, чтобы потом, переродившись, прийти на землю вновь, если были хорошими людьми - в образе свободных, если нет - снова рабом. Как снежные волки. Только священные звери помнят свое прошлое, а они - нет... Может, так и лучше - начинать жизнь с чистого белоснежного снега, на который не ступала ничья нога... - на какой-то миг она даже позавидовала рабам. - Счастливые! Я бы тоже хотела остаться... Впрочем... - она грустно улыбнулась сама себе. - Пока я не прошла испытание, я такая же неполноправная, как и рабы. И если я умру сейчас, то не усну вечным сном, а вернусь в мир малышом... Только... - она поморщилась. - Тогда я потеряю Гора! А без него я не буду счастлива! Не смогу! - она была в этом уверена. - Никогда!"
   Подержав факел в руках еще несколько мгновений, она вновь завернула его в тряпицу и убрала, подумав с долей сожаления:
   "Ну вот... Я достаточно взрослая, чтобы все понимать, чувствовать. Хотеть проститься с знакомым по-человечески... Но слишком мала, чтобы сделать это... Хотя мне и осталось до испытания всего несколько недель..."
   Она ничего не могла с этим поделать. Закон есть закон. И по закону ей не разрешалось зажечь этот факел.
   -Это право дается в испытании... - сорвалось с ее губ.
   -А ты знаешь, почему это так?
   -Ой! - Мати вздрогнула, закрутила головой, ища того, кто с ней заговорил. Нет, конечно, она сразу узнала голос Гора, и, все же... Она испугалась, что это демон пришел за ее душой. И только увидев стоявшего возле повозки за оставшимся отдернутым пологом мага - не призрака, не тень, а человека из плоти и крови, она с облегчением вздохнула:
   -Ты снова напугал меня!
   -Прости.
   -Ты давно здесь?
   -Достаточно. Я же сказал: тебе сейчас опасно оставаться одной.
   -Да, - она виновато улыбнулась. - Я забыла... А ты, несмотря ни на что, продолжаешь беречь мой покой...
   -Так ты знаешь, почему не имеющим судьбу не дозволено участвовать в этом обряде?
   -Знаю, - с грустью взглянув на него, девушка кивнула. - Потому что обряд открывает врата между миром снежной пустыни и краем смерти. Он идет по шаткой грани судьбы, которая, единственная, удерживает от падения. Об этом говорится в легенде об Уте.
   Бровь Хранителя удивленно приподнялась:
   -Мне казалось, ты не читала Черные легенды.
   -Я и не читала, - ее лицо было спокойно, глаза оставались открыты, словно замерзнув, веки не моргали. - Гор, скажи, а Лис... Он действительно умер? - она взглянула на него глазами, которые в одно и то же мгновение неистово просили: "Скажи мне правду! Я должна знать, какой бы ужасной она ни была!" и "Не говори! Солги! Пусть, раз мне все равно не дано с ним проститься, я до конца света буду думать, что он просто уснул. Не сном смерти, а обычным, земным сном".
   -Лигрен не ошибся.
   -Но почему?!
   -Он, все-таки, лекарь, и знает...
   -Я не об этом! - прервала его Мати. - Почему он умер?
   -Боги решили, что он достаточно пожил, прошел путь своей судьбы и ему пора уйти. Вот Они и забрали...
   -Гор, а может, не боги?
   -Что ты имеешь в виду? - бровь Хранителя чуть приподнялась.
   -Я понимаю, ты скажешь: все это ерунда, не мучай себя глупыми страхами, такого не может быть... - вообще-то, если честно, именно это она и хотела услышать, а потому продолжала: - Но... Гор, а что если это демон? Тот, которого я вызвала?
   -Нет. Это не может быть он. Я говорил тебе: встав на другой путь, караван изменил свою судьбу. И, потом, демоны слишком жадны, чтобы оставить хоть что-то. Они забирают все, без остатка: не только жизнь, но тело, душу, дух...
   -Понятно. Значит, это не демоны?
   Маг кивнул.
   -И вообще, сон - не их стихия. Ты ведь знаешь, что демоны не спят?
   -Нет... Но, - она даже растерялась, тогда что же выходит? Такова была воля Айи, да? Это Она придумывает сны для караванщиков. Хотя есть еще и бог сновидений...
   -Он тут ни при чем.
   -Да, конечно, ведь Лис не ел ягод Меслам. А может... - она нахмурилась, подозрительно сощурила глаза. - А может случайно... Все так похоже... Гор, я знаю, как действуют ягоды Меслам. Именно так!
   Хранитель несколько мгновений внимательно смотрел на нее. Молчание затягивалось, становясь в тягость.
   -Прости, - не выдержав, всплеснула руками девушка, - я понимаю, что говорю чепуху...
   -Совсем нет, - маг был серьезен и сосредоточен. - Во всяком случае, это возможное объяснение. Пойдем, надо кое-что проверить.
   -Рабы! Я знаю, они всегда в тайне собирали ягоды...
   -Идем.
   -Гор, - Мати схватила мага за руку, удерживая, - может, чуть позже? Я хотела бы проститься с Лисом. Лина возилась со мной, словно я ее собственная дочь. Ее сыновья - мои друзья. Я... Им сейчас очень нужна поддержка, и я...
   -У нас не хватит времени и на то, и на другое.
   -Прежде, - она грустно улыбнулась, - ты всегда все выяснял сам. Защищал караван. А мы порой даже не знали о грозившей опасности. И уж, конечно, не задумывались о том, каких усилий все это тебе стоило...
   -Мне бы очень хотелось, чтобы так было и в этот раз. Но ты не можешь оставаться одна.
   -Да, - девушка опустила голову на грудь, - и, все же... Я боюсь!
   -Я всегда буду рядом с тобой и не позволю демону...
   -Я знаю, Гор, - мягко остановила его девушка, - конечно. И... И я боюсь не его. Я... - она повернулась, устремила взгляд в белую муть сгустившегося над землей тумана, а потом чуть слышно проговорила: - Я боюсь себя! Я... - она сглотнула подкативший к горлу комок. - Я многое не помню из того, что произошло, когда я была во власти заклятий, когда сама их творила... Я... Я вообще ничего не помню с тех пор, как демон унес меня из старого сада. Где я была? Что делала? А что если я вызвала еще какого-то демона? Я ведь могла!
   -Успокойся. Ничего этого не было.
   -Почему ты так уверен?
   -Я следил за тобой. До того самого мгновения, когда городская черта не разделила тебя и демона, не разнесла по разные грани.
   -И все же... - покой не возвращался в ее душу. - Гор, здесь что-то не так. Во всем происходящем сейчас.
   -Чем дольше мы будем стоять на месте и гадать, тем позднее все узнаем. А у нас не так много времени.
   -Ты думаешь... - ее сердце сжалось в комок, пальцы нервно задрожали. - Это еще не конец?
   -Все может быть. Идем же, - и он быстро вылез из повозки.
   -Подожди меня! - она добежала до него, пошла рядом.
   -Дай руку, - он протянул ей ладонь.
   -Да, в таком тумане не сложно потеряться, - озираясь по сторонам, прошептала Мати. - В двух шагах ничего не видно. Не припомню такого. Только если в метель. Но снега нет... Значит, это что-то другое. Что-то, что мне совсем не нравится. Ничего не видно. Даже горящих факелов! - а ведь их огонь должен был осветить все вокруг, ярче небесных звезд.
   И тут...
   Жуткий вопль прорезал воздух. Потом донеслись полные ужаса крики:
   -Опять! Опять!
   -Вестники смерти! Они витают над караваном!
   -О боги, нет! - в ужасе простонала Мати. - Что же это?
   -Не знаю, - он был мрачен, глаза поблескивали каким-то неясным, сумрачным светом.
   -Мой мальчик, нет! - кричала какая-то женщина.
   -Еще? - Мати отказывалась верить в то, что все это происходило на самом деле. - Нет, невозможно! - она уже была не в силах сдерживать дрожь. Нервно стуча зубами, она крутила головой, глядя то в одну, то в другую сторону, но не видя ничего в сгустившемся над землей тумане. - Этого не может быть! Не может!
   Потом спустившуюся было на землю тишину вновь пронзил крик. И еще...
   -Нет! Я больше не могу! - выпустив ладонь Гора, Мати подняла руки к голове, с силой сжала, закрывая уши. - Я не хочу!
   А туман становился все гуще и гуще, так, что через мгновение Мати не видела не только ближайших повозок, но даже стоявшего всего в шаге от нее Хранителя.
   -Это какое-то безумие!
   -Мати! - из тумана к ней выбежала Сати. Она выглядела так, словно только что проснулась и, как была - в старом свитере с вытянутыми рукавами и мохнатыми краями, широких стеганных штанах, заправленных в длинные шерстяные носки - выбежала в снег. - Мати! - она подлетела к девушке, точно на крыльях ветра, схватила за плечи, повернула к себе, хотела что-то сказать, но не смогла выдавить из себя ни звука.
   -Что? - глаза дочери хозяина каравана расширились от ужаса. Неужели? - Ри? - она боялась оказаться права. - Он...
   Сати быстро-быстро заморгала, замотала головой.
   -Нет! Не говори ничего! Нет!
   -Малыш! - донесся до Мати голос Гора. - Иди скорей ко мне!
   -Я сейчас! - поспешно воскликнула Мати, потом повернулась к подруге: - Сати, пойдем, нужно возвращаться, - она потянула подругу за собой.
   -Нет, - стала упираться та, - я не хочу! И вообще, куда мне возвращаться!
   -Пойдем, - она бережно приобняла ее за плечи, осторожно повела через туман.
   Та сперва смирилась, опустив голову на грудь, безропотно сделала несколько шагов, но затем вдруг извернулась, вырываясь из рук дочери хозяина каравана, упала перед ней на колени:
   - Мати, прощу тебя, останови все это! - ее глаза были полны мольбы, руки сложились перед грудью, как в молитве.
   -Встань! - она попыталась поднять подругу, но, видя, что у нее ничего не получается, опустилась в сугроб рядом с ней, прижалась холодной щекой к ее, такой горячей, что казалось, будто это не слезы, а капли огненной воды текли из глаз караванщицы, прожигая полотно снежной пустыни. - Если бы я только могла! - она и сама почти плакала.
   А может быть... Она задумалась. Действительно, что если... Ведь Творец заклинаний не только придумывает заговоры, вызывающие демонов и подчиняющие их себе. Он может составить молитву, обратиться с ней к небожителям, которую Те услышат и сменят гнев на милость.
   Однако спутница ожидала от нее нечто совсем другого.
   -Пусть все закончится! Немедленно, сейчас же! - кричала караванщица. - Это ведь твой сон! Проснись! Слышишь? Ты должна скорее проснуться! Пока еще можно...!
   Мати смотрела на подругу широко раскрытыми глазами, в которых застыл ужас. Нет, она не хотела верить, даже думать о том, что все это может быть только сном!
   "Я так счастлива здесь! Зачем мне просыпаться? Зачем куда-то уходить? Ведь тогда я потеряю Гора! Свое счастье, свою мечту, саму себя! Нет, я не хочу...!"
   А туман вокруг нее все сгущался и сгущался. И вместе с ним сгущалось отчаяние.
   -Мати! Прошу тебя!
   -Я не хочу просыпаться...!
   -Да, чужое горе дальше, чем свое, но... Как ты не понимаешь: следующим может быть твой отец! И Гор! И ты сама! А если ты... Если ты умрешь в этом сне, то все, это будет конец! Конец всему!
   -Нет! - отчаяние и боль не покидали ее душу, а перед глазами уже возникали образы, один страшнее другого, рядом с которыми даже пещеры смерти не казались безнадежно ужасными. - Нет! - зажмурившись, закрыв ладонями лицо, закричала она. А потом, в какой-то миг вдруг сорвалась с места и опрометью бросилась бежать прочь.
   Туман стал совсем густым.
   -Малыш! - донесся до нее откуда-то издалека взволнованный голос Гора. - Куда ты?
   -Мати, вернись! - не то просил, не то приказывал отец. - Мати, не сходи с ума!
   А она все бежала, бежала... Пока у нее не закончились силы. И тогда девушка упала лицом в снег.
   "Ну вот и все..." - подтянув ноги к груди, она свернулась в клубок.
   "Спи... Спи..." - шептал ей на ухо ветер. А снег под головой был таким мягким... От него пахло свежестью, детством, солнечным утром. Ни холода. Ни страха. Покой и тишина. И сон...
   "Спи..."
   Глаза сомкнулись.
   "Как жаль, - с грустью думала она, - что все заканчивается вот так, не успев даже начаться. А ведь я могла быть счастлива! Мечта... Она почти исполнилась! Исполнилась... А вообще, - ее губ тронула печальная улыбка, - может быть, так и лучше. Потому что всегда все хорошо быть не может. На смену радости пришло бы разочарование. Когда-нибудь так бы случилось... Обязательно случилось... А умереть во сне - это ведь так легко! Ни боли, ни страха. Если бы мне было суждено выбирать...-она тяжело вздохнула, сжалась... - Нет! - она вдруг резко вскинулась, заставила себя подняться на онемевшие, готовые в любой миг подкоситься ноги. - Умереть сейчас - значит сдаться! Если бы дело касалось только меня - ладно. Но..."
   Слова Сати не выходили у нее из головы. Что если караванщица права и все, происходящее вокруг на самом деле только ее сон? Что если, проснувшись, она действительно положит конец всему этому ужасу, спасая от смерти близких, дорогих ее сердцу людей? Что если...
   Она закрыла на миг глаза, собираясь с силами, а затем, зашептала:
   "Проснись, проснись,
   Скорей вернись
   В мир белых роз,
   Надежд и грез,
   Снегов и льда.
   Скорей туда...!"
  
  
  
  

Глава 11

   Она ждала легкого вздоха пробуждения. Но вместо этого на нее вдруг навалилась жуткая тяжесть, словно на нее рухнул даже не сугроб, но само небо. Мати задыхалась, не в силах сделать ни вздоха, чувствуя себя так, как если бы воздух покинул окружавший ее мир без остатка.
   "Я умираю? Потому что не могу проснуться? Как Лис? Как Ри?"
   Она испугалась так, как не боялась ничего никогда прежде. Панический ужас одновременно сковывал ледяным холодом ее тело и заставлял метаться, разрываясь на части, душу. И лишь когда она затихла, смирившись с тем, что грань между жизнью и смертью уже пройдена, Мати проснулась.
   "Значит, это действительно был только сон? - в ней вдруг начала нарастать ярость. - Это... - перед глазами полыхнула алая дымка. - М-м! Это все Лаль! Я отомщу ему! Из кожи вылезу, продам душу демонам, но отомщу!" - ее ненависть была в этот миг так сильна, что снежинки, осмелившиеся опуститься на щеки и ладони девушки, вспыхнули ярким пламенем, сгорая в яркой вспышке огненной воды.
   Однако время шло, а ничего не происходило. И ничем не питаемый гнев начал угасать.
   Немного успокоившись, Мати огляделась вокруг. Она лежала на мягком, будто покрытым густым белым мехом, полу - серебряной дымке, в которой, стоило приглядеться повнимательнее, возникало великое множество звезд - белых, желтых и красных, ярких и блеклых, маленьких и больших. Во все стороны вокруг нее простилался зал, огромный, словно сама снежная пустыня. Сводом ему были черные ночные небеса, посреди которых огромной лампой с огненной водой висела луна.
   "Но... - испытывая странное чувство непонимания и растерянности, Мати села, поджав под себя ноги. - Это ведь не явь! - Завороженная, она глядела вокруг. - Я здесь была когда-то... - она начала узнавать это место. Еще бы, как она могла забыть! Вот только... - Но это было во сне! Значит... Выходит, я не проснулась, а заснула? Снова? Сколько можно! - девушка устала от этой бесконечной череды снов, в которой начала терять саму себя, забывая, какой она была на самом деле. - А может, - ее душу вновь пронзила острая игла страха, - на этот раз я заснула вечным сном?" - плечи нервно дернулись, пальцы стали постукивать по губам. Нет, она не могла, была не готова думать о себе как о мертвой. Но, с другой стороны, если это действительно так... Чего бояться, когда все уже случилось?
   И, потом, она не чувствовала в себе никаких перемен:
   "Голова на месте. Все остальное тоже... И звезд сквозь ладонь я не вижу... - она покрутила рукой перед лицом, рассматривая ее со всех сторон. - А раз так, почему бы мне не перестать переживать и не воспользоваться удачным моментом, чтобы разведать здесь все? В прошлый раз я так быстро проснулась, что ничего не успела, - она поднялась на ноги, отряхнулась, отметив про себя, что обычная одежда как-то сама собой сменилась длинным - до самой земли - белым платьем с широкими, свободно спадавшими вниз туманным шелком рукавами, матовой атласной юбкой и таким же верхом. Девушка крутанулась, прислушиваясь к шуршанию ткани, любуясь ее мерцанием, затем улыбнулась, довольная. - Если бы мне позволили самой придумать свой наряд, он был бы в точности таким!"
   "Ну что ж, - она медленно, едва касаясь пола ногами, заскользила по залу, такому высокому, необычному, торжественному и величественному, что он не мог быть частью ничего, за исключением дворца небожителя. - И я даже знаю, кого именно... - губ девушки коснулась улыбка. - Богини снегов. Вот так... Занятно - одна мечта не исполнилась, лишь поманив за собой, зато другая, кажется, сбывается..."
   Хотя... Это была не та мечта, которую девушка назвала бы заветной. Да, когда она долгими вечерами караванной тропы, оставшись одна в ожидании снов, которые никак не хотели приходить, вспоминала о смерти, пыталась представить, каким будет ее край, ей порой представлялся не сад благих душ, а ледяной дворец Матушки метелицы. Она видела себя призрачной тенью, скользившей по ледяному полу, кружась в серебряном потоке снежинок, окруженной золотыми волками и подружками-вьюгами. И когда караванщице становилось страшно от мысли, что смерть может привести ее совсем в другой край, не такой гостеприимный, не столь близкий ее душе, бледные дрожащие губы шептали слова молитвы, обещая за исполнение этой мечты стать самой верной слугой повелительницы снегов. А, бывало, ее фантазии шли даже дальше, куда дальше, чем дозволено смертной. Она представляла себя...
   "Раз - два - три, - прерывая поток мыслей, чувствуя, что если она будет продолжать в том же духе, то разозлит госпожу Айю прежде, чем встретится с Ней, зашептала она, -
   Ничего не говори..."
   Прошло некоторое время. Смятение покинуло душу, едва последняя из дерзких мыслей забылась. Приглядевшись к окружавшим ее со всех сторон искрам-звездочкам, она обнаружила странную вещь.
   "Вот те раз! - она растерянно огляделась, вдруг поняв, что вместо того, чтобы идти, стоит на месте. - Как же так?"
   На миг зажмурившись, она мотнула головой. Распущенные волосы цвета молока затрепетали. Запутавшиеся в них снежинки, ощутив себя свободными, радостно закружили, искрясь, в быстром танце.
   Открывая глаза, Мати питала робкую надежду, что все как-то разрешится само собой:
   "Не может же эта непонятность продолжаться до бесконечности!"
   Но все осталось по-прежнему и, тяжело вздохнув, девушка беспомощно опустила руки. Она еще раз огляделась вокруг, а затем несмело позвала:
   -Эй, кто-нибудь! Не могли бы вы... - прежде, чем она успела договорить: - Мне помочь... - перед ней склонялся в низком поклоне целый сонм теней, призраков и духов. - Ну да... - вконец растерявшись, она, опасливо поглядывая на них, отступила на шаг, вновь зажмурилась, проверяя, не привиделось ли ей это все, убедившись же, что нет, вздохнув, обронила: - Ладно... - сжала пальцы в кулаки, собираясь с решительностью, которой ей явно не хватало.
   Впрочем, тени поняли ее и без слов. Склонились еще ниже, они замерцали, затрепетали, заскользили по зеркалу пола, зовя Мати за собой. Сквозь их прозрачные покровы были видны звезды, которые, однако, мало походили на те, что встречали ночь на земном небосводе. Здесь, вдали от мира людей с их нескромными взглядами настойчивого любопытства, они ожили, обрели душу, заговорили на множестве языков, каждый из которых казался еще более чужим и непонятным, чем речь зверя или песня птицы. И, все же, это был не смутный неразборчивый гул, а именно речь, где каждый звук подчинен внутренним законам, а звучание - ритму.
   Ей показалось, что она летит, стоя на плечах ветра. Этот полет был удивителен и прекрасен, каждый миг полон наслаждения. И ни тени страха перед неизвестностью, а ведь она не знала, куда вели ее тени.
   "Впрочем, - блаженная улыбка легла на губы девушки, - так даже лучше. Загадочнее!"
   А потом... В конце концов, ей было совершенно все равно. В этот миг она думала, мечтала только об одном - продлить полет, насладиться им сполна и по возможности запомнить все, чтобы потом постараться повторить. Самой. Ни от кого не завися, никому ничего не должна.
   Между тем ветер принес ее в столь удивительное место, что, всецело захваченная им, Мати даже не расстроилась по поводу столь быстрого завершения сказочного путешествия.
   Это был сад - и, в то же время, не совсем сад. Ледяные деревья и кусты сверкали в лучах невидимого солнца. Белые стволы и веточки, листочки, переливавшиеся всеми цветами радуги, становясь то зелеными, то желто-красными, а то и вовсе фиолетовыми. Под ногами шуршали травы - не просто прикрытые инеем, а состоящие из него. Застывшие под стеклом льда цветы походили на огненную воду, заключенную в чреве лампы.
   Сад был разделен зеркальными стенами на небольшие залы, не позволявшие потеряться ни искорке света, высвечивавшей удивительную неповторимость каждой снежинки.
   "Жаль только, что вся эта красота мертвая..." - погрустнев, Мати вздохнула. Опустившись на корточки, она протянула руку к ледяному тюльпану, однако в последний миг остановилась, боясь, что цветок рассыплется в прах или сгорит в жаре ее рук.
   То, что произошло в миг, когда она все же решилась, было настолько невероятным, неожиданным, что девушка даже растерялась. Прикосновение освободило цветок от ледяного плена и он, живой, тронул ладонь, щекоча ее своим нежнейшим шелковым прикосновением.
   "Поразительно! - восторженно глядя на белоснежный тюльпан, она склонилась над цветком, принюхалась. - Даже пахнет! Это... Это просто чудо какое-то!"
   Выпрямившись, Мати огляделась вокруг, выискивая что-нибудь особенное, достойное того, чтобы ожить.
   -А! - радостный возглас вырваться у нее из груди, когда она увидела маленькую дикую розочку, на ледяном лепесточке которой застыла, точно стеклянная брошка, легкокрылая бабочка.
   И, не задумываясь, что делает, Мати встала перед цветком на колени, на миг застыла, любуясь его неземною красотой, потом осторожно, боясь ранить хрупкий лепесток, поднесла ладони, свели их чашечкой вокруг бутона, а затем, не мигая, с наслаждением и восторгом следила за происходившем прямо у нее на глазах превращением.
   Покрывавший цветок и бабочку лед начал истончаться, сперва - по краям лепестков и на кончиках крыльев. Потом он треснул, ставшая ненужной скорлупа опала на землю капельками воды, тотчас заблестевшими алмазами среди белоснежной травы. Наконец, вернулась жизнь. Бутон чуть шевельнулся, коснулся руки, благодаря за избавление от ледяных оков вечного сна, а затем выпрямился на успевшем позеленеть стебельке, потянулся к свету и теплу ее глаз. Бабочка, дождавшись, когда ее крылья подсохли, расправила их, взмахнула, испытывая их силу, прежде чем закружить в легком трепетном танце, все выше и выше поднимаясь над землею. Открыв от восхищения рот, Мати запрокинула голову, любуясь ее сказочным полетом, который, казалось, длился целую вечность.
   Но все имеет конец. Даже чудо. И усталая бабочка, подрагивая толи от напряжения, толи от холода, вернулась на свою розу. Обе они были чужими этому ледяному краю - единственные живые существа во владениях смерти.
   В глазах девушки грусть смешалась с разочарованием. И, все-таки, она понимала ее:
   "Я тоже чувствовала бы себя здесь чужой, - вздохнула она, задумчиво глядя на притихшую бабочку, - если бы была жива..."
   Подняв голову, она вновь огляделась вокруг, но уже с другим чувством - не радостной свободы, а задумчивой грусти. И край, который еще мгновение назад казался ей самым удивительным и чудесным на свете, поблек в ее глазах. Нельзя сказать, чтобы он казался совершенно мертв. Нет, в нем была жизнь. Но именно была - когда-то. И осталась - только в прошлом.
   Мати могла бы попытаться оживить еще один цветок, и еще, и еще... Но зачем? Чтобы, спустя краткое мгновение, он увял в окружении холодных ледяных зеркал? Вот и тюльпан уже поник шелковой головкой, белые покровы подернулись желтизной умирания, зеленые лепестки, ослабев, обвисли, пожухли...
   Она поднесла ладонь к лицу, прикрыла рот, словно сдерживая готовый сорваться с губ стон. В глазах вспыхнули слезы - не тусклые, мутные капли обиды неудачи, нет - чистые, ясные слезы искреннего душевного сопереживания и глубокого сочувствия.
   -Простите меня, - прошептала она, а затем, склонившись над розочкой, дохнула на нее. Сорвавшееся с губ облачко-пар в мгновение ока окутало цветок и застывшую на нем бабочку, обернувшись затем ледяным стеклом.
   -Прости, - Мати вернулась к тюльпану, - но так будет лучше, - и его окружил лед. - Пусть ты уже не будешь живым, но и не умрешь... - прошептала она, а затем, выпрямившись, опустила голову на грудь, вздохнула, обращаясь сама не зная к кому: - Спасибо за урок. Теперь я поняла, что такое вечный сон: то, что останавливает смерть за мгновение до того, как она уводит душу в подземный мир. Это не жизнь и не смерть, это надежда, которую боги дают живому. Надежда, которой иначе бы не было. На новую жизнь, на бессмертие... - и, все же, грусть не покинула ее глаза, скорее наоборот, сгустилась. - Потому что она навсегда останется только надеждой.
   Слезы побежали по щекам. Срываясь с длинных черных ресниц каплями огненной воды, они, едва касаясь холода щек, не успевая остынуть, покрывались льдом, обращаясь в алмазы.
   "Ну что ты плачешь, дуреха? Уйми скорей поток слез! Все равно никто больше тебя не станет жалеть, никто не попытается утешить. Ведь ты уже не маленькая караванщица...
   "Но кто же я теперь?" -она прикусила губу, боясь услышать в ответ: - "Никто! Тебя больше нет. Ты - только тень..."
   Хотелось кричать: "Ну, вот же я, вот!"
   Но в голове уже звучало, полное боли и безысходности: "И что же? Взгляни на этот цветок во льду..."
   Вздохнув, Мати качнула головой. Вновь оглядевшись вокруг, она поняла, что зрелище, еще мгновение назад завораживавшее, а потом - вызывавшее сочувствие, стало безразличным.
   "Пора уходить..." - поняла она и, глядя себе под ноги, медленно поплелась прочь, при этом ей было совершенно все равно, куда идти, зачем?
   Девушка старалась не смотреть по сторонам, предпочитая не замечать ничего вокруг, нежели обнаружить что-то, чего она не хотела бы видеть. Поэтому не удивительно, что, в конце концов, она налетела на какую-то преграду.
   "Стена, наверное", - подумала Мати, и повернулась, собираясь обойти ее, но тут она почувствовала на себе чей-то взгляд.
   "Неужели я здесь не одна? - ее душу обжег страх. - А что если это госпожа Айя? Что я Ей скажу? Ведь я пришла сюда без Ее приглашения, да еще и стала пытаться навести свои порядки, нарушая Ее покой... " - она почувствовала себя такой виноватой, что щеки запылали румянцем, а в глазах блеснули слезы. И, все же, втянув голову в шею, словно готовясь к удару, она осторожно подняла взгляд.
   "Ой! - Мати растерялась, обнаружив, что стоит перед зеркальной стеной, лицом к лицу со своим отражением. И более вокруг не было никого. - Ну и дура же я! - на смену страху пришло радостное возбуждение. - Испугаться собственной тени!"
   "Интересно... - она с все нараставшим любопытством рассматривала зеркало. - А почему я вообще в нем отражаюсь? - Мати, подняв руку, коснулась пряди волос, следя, настолько точно повторит отражение ее движение, словно стремясь поймать его на обмане. - Ведь мертвые могут увидеть себя только в зеркале времени, и то лишь такими, какими они были когда-то. Но я никогда прежде не носила это платье, - она, оторвавшись на миг от зеркала, посмотрела на себя, любуясь сверканием прекрасной ткани, которая струилась, колышась на невидимом ветерке, одним своим видом успокаивая, усыпляя... - Такая мягкая! - она провела ладонью по рукаву, осторожно тронула подол. - Кто же я, если не тень?"
   "Ты - это я", - прозвучали в тишине слова и Мати тотчас, вздрогнув, закрутила головой:
   -Кто здесь? - душа в страхе заметалась в груди.
   "Никого, кроме нас!"
   -Кого - нас!
   "Тебя и меня".
   -Кто ты?
   "Ты".
   Сначала Мати растерялась: "Я что, сошла с ума? Только безумцы разговаривают сами с собой! Но ведь смерть излечивает от всех болезней!"
   А потом она разозлилась:
   "А даже если и так! - раз она мертва, какая разница, больна или здорова? - Я задала такой простой вопрос! Что, сложно на него ответить? Если со мной заговорило мое отражение, так бы и сказало: "Да, я твое отражение. Очень приятно. Будем знакомы!" А вместо этого - ну что за ерунда: я - это ты, ты это мы. Как будто я должна разгадывать все эти загадки!"
   Но уже через мгновение и растерянность, и злость растворились без следа в море удивления. Глаза девушки расширились, губы приоткрылись, когда Мати увидела, что ее отражение шагнуло к ней навстречу, в то время как сама она даже не шевельнулась. И вообще, с ним что-то происходило. Его черты... Нет, они не расплылись, не потеряли четкость. В них ничего не изменилось, и, все же, хотя из зеркала на караванщицу смотрели ее собственные глаза, она уже не узнавала себя.
   Молочно белые волосы засверкали. Переливаясь всеми цветами радуги, они больше не казались бесцветными, как просторы пустыни после недели, проведенной в цветущем оазисе. Так же, как и снега в лучах солнца, они стали золотыми. Не рыжими, а именно золотыми, напившись, наполнившись до краев теплым солнечным светом. Бледная, тусклая кожа ожила, впитав в силу огня.
   -Ничего себе! - сорвалось с губ девушки, которая смотрела на зеркальное полотно, не в силах не то что отвести взгляд, но хотя бы моргнуть.
   Эти перемены... Они коснулись всего, не изменяя, но делая другим. Плечи расправились, грудь пошла вперед, заставляя голову откинуться чуть назад, подобрать живот...
   Но когда взгляд Мати, обежав по всему телу, вновь обратился к лицу своего отражения, он вдруг остановился на глазах...
   -Это не я! - прошептала плохо слушавшимися, онемевшими губами, девушка. - Это не могу быть я! Потому что... - потому что из зеркала на нее смотрели, пронзая насквозь, две бездны, наполненные до краев синим пламенем морозного огня.
   Она больше не сомневалась, что перед ней сама богиня.
   -Госп... - Мати хотела склониться перед небожительницей, но ее тело застыло, словно окруженное льдом, не позволяя даже наклонить гордо откинутую назад голову. Недосказанное слово белым облачком сорвалось с губ и медленно поплыло куда-то. Та же, которая скрывалась за зеркальной чертой, вытянула вперед руку, коснувшись грани между двумя мирами.
   "Подойди..." - позвала небожительница.
   Мати шагнула вперед, не в силах ослушаться Ее приказа, но в последний миг, когда между ними оставалось меньше шага, остановилась. В ее глазах отразилась боль, губы прошептали:
   "Это не правильно".
   "Что не правильно? - богиня чуть наклонила голову. В обращенном на девушку взгляде было не осуждение за непочтительность и нарушение высшей воли, а интерес, заметив который Мати решила, что повелительнице снегов, должно быть, забавно видеть перед собой такое непослушное и своенравное создание. Но уже через миг, приглядевшись, она поняла, что этот интерес был обращен не столько к ней, сколько к ее словам.
   И тогда, вздохнув, она качнула головой:
   "Не знаю".
   "А ты знаешь, что произойдет, когда ты коснешься зеркала?"
   "Нет", - сжавшись, Мати опустила голову на грудь.
   "И все равно считаешь, что это не правильно? - в голосе послышался смех, который, однако же, оборвался, прежде чем зазвучал. - Может быть, ты и права... - задумчиво промолвила богиня. - Может быть... Хотя, я предпочла бы, чтоб все произошло как можно быстрее".
   "Что? Что произошло? Разве со мной случилось еще не все, что могло? - глаза девушки наполнились слезами боли и обиды, губы задрожали. Едва начав говорить, она вдруг поняла, что не в силах остановиться. Ей было просто необходимо выговориться. - Я была девочкой, которую все вокруг называли Творцом заклинаний! Но при этом боги, и не думая наделять меня настоящей силой, лишь смеялись над моей беспомощностью! Я стояла у врат города мечты, глядя на то, как в нем исчезают навсегда все, кто был мне дорог, не в силах ни помочь им, ни отправиться вслед за ними! Я была чужачкой, у которой отняли ее дом и семью, оставив только память, чтобы она помнила, и мучилась, чтобы другие помнили, и мучили ее. А потом, когда кому-то показалось, что и этого мало, отняли мир, отняли саму себя, чтобы потом, вновь поманить мечтой, и отнять и ее. Поманить силой - и отнять. Поманить жизнью - и убить. Поманить любовью - и..." - зажмурившись что было сил, она замотала головой, отгоняя от себя мысли, от которых ее душе делалось страшно и тоскливо.
   "Если бы ты сразу поняла, что от тебя требуется..."
   "Да, - Мати устала. Ей надоело спорить и соглашаться, идти против воли всех вокруг и подчиняться. Да, перед ней была богиня. Да, ей следовало пасть ниц перед повелительницей снегов и молить Ее милостиво простить жалкую тень за дерзость. Но ей вдруг стало совершенно все равно, что будет, потому что самые черные пещеры госпожи Кигаль не шли ни в какое сравнение с тем, что ей пришлось пережить. - И вообще, лучше пустота вокруг, чем внутри души!"
   "О чем ты?" - спросила ее богиня, бровь которой удивленно приподнялась, так, словно Она, считавшая, что знает и понимает все, теперь терялась в догадках.
   "Так... - вздохнула Мати. Она медленно опустила голову на грудь. Плечи поникли. В глядевших под ноги глазах не осталось места ничему, за исключением грусти, да и ту уже начало теснить безразличие. - Не важно..."
   Богиня снегов молча глядела на нее, и в этом взгляде читалось не столько недовольство, сколько беспокойство: небожители не любят, когда Их планы что-то нарушало.
   "Все должно идти своим чередом. Так правильно. Так хорошо. Для всех. А ты... С тобой вечно небеса уходят под землю!"
   "Да..." - Мати виновато развела руками.
   "Ты не хочешь хотя бы узнать, от чего отказываешься?"
   "Мне все равно".
   "Ты говоришь так, потому что не знаешь! Иначе тебе не было бы все равно! Потому что есть вещи, от которых невозможно отказаться, нельзя!"
   "От которых нельзя отказаться... - задумчиво проговорила Мати. В ее глазах, среди моря тоски, замерцал... Нет, не огонек, так, отблеск света. - Скажи... Ты ведь богиня снегов?"
   "Да. Спрашивай, спрашивай все, что хочешь узнать! - Айя оживилась, увидев в этом ее робком любопытстве единственную возможность исправить то, что еще не до конца расстроилось. - Я отвечу на любые твои вопросы!" - небожительница смотрела на свое отражение с долей любопытства ожидая, каким будет первый, а, значит, самый главный вопрос.
   "Я мертва, или все это, - она повела руками, указывая на окружавший ее мир, - лишь еще один сон?"
   "Сон".
   "Это хорошо", - улыбнулась девушка. В ее глаза начал возвращаться свет.
   "Почему для тебя это так важно?"
   "Сплю я или умерла?"
   "Да. Ведь смерть - это сон. И жизнь - тоже сон. Все - сон. Нет ничего, кроме сна".
   "В этом мире - может быть. Для Тебя - может быть. Но не для меня, - качнула головой девушка. - Я столько раз умирала во сне, что давно была бы мертва, будь все на самом деле так. И, потом... - она задумалась на мгновение, после чего продолжала: - Какой смысл был бы в жизни?".
   "Может, ты и права. Может быть..." - богиня задумалась.
   Между тем Мати, приняв, сжившись с одним ответом, уже делала шаг навстречу следующему.
   "Ты не обидишься, если я спрошу... Я не хочу оскорбить Тебя дерзостью, просто... Если Ты читаешь мои мысли, то и так все знаешь..."
   "Я не читаю твои мысли. Они скрыты от меня".
   "Это хорошо..."
   "Я уже сказала - ты можешь спрашивать меня о чем угодно".
   "Ладно... Ты моя мать?"
   "Нет".
   Мати кивнула. Хотя она и ощутила в груди укол разочарования, в то же самое время ей стало легче. Быть полубогом - большая ответственность. И вообще... Одно дело обида, и совсем другое - страх.
   "Все не так, как ты думаешь... - проговорила богиня. За Ее спиной возник ледяной трон, на который Она медленно опустилась - словно луна села на снежный бархан. - И это долгий разговор. Впрочем, ты здесь именно для того, чтобы все узнать. Садись".
   Мати решила, что ее место на снежной траве, у ног богини, но, оглянувшись, заметила, что за ее спиной тоже появился трон. Причем - точно такой же, как тот, что был у небожительницы.
   "Я... - девушка растерялась. - Я не могу... - и, не дожидаясь того, что скажет ей госпожа Айя, села в снег. - Так лучше, - она подтянула под себя одну ногу, вторую обхватила руками, упершись в ее колено подбородком. - И куда удобнее".
   "Как хочешь... Мне тяжело с тобой спорить. И ты сама поймешь, как все это нелепо, когда узнаешь... Ты готова выслушать меня?"
   "Да", - кивнула девушка. Ее глаза, лицо были полны нескрываемого любопытства, душа трепетала в груди, предвидя важность того, что ей предстояло услышать, а сердце так бешено билось, словно именно в этот миг решалась ее судьба.
   "Власта была моей избранной..."
   Стоило богине произнести это имя, как внутри Мати все сжалось от боли.
   -Мама...! - прошептала девушка. Она всегда любила ее, так сильно, как можно любить только память, бережно хранимую и питаемую самыми теплыми чувствами.
   Как же ее измучили эти сны! Как они изменили ее душу, что она забыла обо всем этом, поспешив назвать матерью другую, пусть даже та была богиней! Щеки залил румянец смущения, в глазах блеснули слезы вины. Она не должна была так вести себя!
   -Прости меня, мамочка!
   "Она твоя мать не в большей степени, чем этот смертный торговец твой отец".
   "Но..." - Мати хотела спросить, как такое возможно, однако поняла, что не в силах промолвить и слова. Она и подумать не могла о том, что однажды в ее жизни наступит мгновение, когда у нее отнимут обоих родителей, причем вот так, походя, бросив: - "Те, кого ты всегда считала самыми родными среди живых, на самом деле тебе никто, чужаки!"
   Девушка зажала ладонью рот, чувствуя, что иначе закричит от отчаяния, с которым была не в силах справиться. Богиня тоже молчала. Должно быть, Она не рассчитывала на то, что ее слова произведут такой эффект, которым была поражена сама.
   Время шло. Молчание затягивалось.
   Наконец, Мати начала приходит в себя. Насколько это было возможно в сложившихся обстоятельствах. Чувствуя бездну, разверзшуюся у нее в душе, она понимала, что ее надо хотя бы чем-то заполнить. И, раз хуже быть не может...
   "Я все равно буду считать их своими родителями! Что бы там ни было! Ведь они воспитали меня, и... - проговорила она, а затем, тяжело вздохнув, спросила: - Они удочерили меня?"
   "Нет".
   "Но... Как же тогда...?" - девушка растерялась.
   "Успокойся. Я не думала, что для тебя это так важно. Прости, если мои слова причинили тебе боль. Возможно, я не совсем правильно выразила свою мысль. Родители, это такое сложное понятие... И в какой-то мере они действительно твои родители, ведь... Семя караванщика дало тебе плоть, моя посвященная родила тебя..."
   "Но о чем же тогда Ты только что мне говорила! - вскочив, всплеснула руками девушка. - Что же еще надо!"
   "Плоть - только одежда. Главное - сущность. А по сути своей ты не их дочь".
   "И чья же?" - устало взглянула Мати на отражение. Впрочем, она начала успокаиваться, и даже, незаметно для себя, опустилась на ледяной трон повелительницы снегов. Впрочем, подтянувшая под себя ноги караванщица даже на нем сидела как на одеялах в своей повозке.
   "Воды и Огня".
   "Что?" - растерянно взглянула на нее девушка, решив, что ослышалась.
   "Так называли моих родителей. Я не помню их имен - слишком много вечностей прошло с тех пор, как я была рождена".
   "Но при чем здесь..."
   "Ты так ничего и не поняла? Ну, что ж... Власта была моей посвященной. Избранной для особого служения. Она должна была привести меня в мир снежной пустыни".
   "То есть? - девушка нахмурила брови, сощурила глаза, но, сколько ни приглядывалась, ничего не могла разглядеть во вдруг окружившей ее изнутри, не снаружи, дымке. - Как это "привести"?"
   "У небожителя несколько возможностей обрести земную жизнь, - задумчиво продолжала Айя, - занять чужое тело, или родиться, обретая свое собственное. Ну, вселиться - с этим все понятно, выбрала понравившееся - и оно твое..."
   "А как же тот, кому это тело принадлежало? Хотя, да, - немного подумав, горько усмехнулась Мати, - кто думает о смертных?"
   "Я. И потому поступила по-другому. А могла бы не утруждать себя..."
   "Если бы могла, не утруждала бы", - хмыкнула девушка.
   Богиня предпочла не услышать ее последних слов. Она продолжала:
   "Так что, по сути своей ты - это я. Или, - она лукаво улыбнулась, - я - это ты".
   "Значит, сейчас я разговариваю сама с собой? Я сошла с ума?"
   "Нет. Ты в здравом уме и в доброй памяти. Мы - не совсем одно целое. Во всяком случае, сейчас. Пока..."
   "Да, я так и поняла! - резко прервала ее Мати. Она вскочила на ноги, не в силах сдержать своих чувств. - Ты права, я многое не понимала, но теперь - поняла! Ты позволила мне жить, расти, Ты даже защищала меня, но не более чем новое платье, не желая, чтобы оно порвалось или испачкалось! А теперь... Теперь тебе оно понадобилось и ты хочешь, чтобы я, моя душа, мой дух ушли, освободив место Тебе!"
   "Опять ты все переворачиваешь с ног на голову!"
   "Ничего я не переворачиваю! Вот скажи, скажи, что случиться, когда я коснусь зеркала? Что? Ты вселишься в это тело?"
   "Глупышка! - рассмеялась богиня. - Да зачем мне это, если ты и так - я?"
   "Ну, уж не знаю! - набычившись, пробурчала Мати. - Зачем-нибудь... Ты же говорила, что я - не совсем ты!"
   "Но при этом не сказала, какая между нами разница! А она только в силе!"
   "Что?" - от неожиданности девушка даже остановилась, застыв на месте ледяным изваянием с поднятыми руками.
   "Ребенок, да еще и родившийся у смертных, не может обладать могуществом небожителя! Потому что тогда будет опасен не только для других, но и для самого себя! Лишь все поняв, научившись, можно..."
   "Если так, - она сделала шаг назад, в сторону от зеркала, - я еще не готова! Вспомни, всякий раз, обретая какой-то дар, я совершала столько ошибок, что, если бы не Шамаш, давно бы и сама умерла, и весь мир погубила! Став Творцом заклинаний, я, вместо того, чтобы сочинять молитвы богам, стала придумывать заклятья, призывающие демонов! Да что там, я сумела даже дар предвидения обратить в оружие против себя и тех, кто мне дорог!"
   "На ошибках учатся".
   "Да, если потом есть кому учится и где учится! А божественная сила..."
   "Ты уже достаточно взрослая. Ты готова. Теперь, обретя силу, ты вспомнишь, как ей пользоваться..."
   "Значит, - Мати насторожилась. - Ты отличаешься от меня не только силой, но и памятью!"
   "Айя..."
   "Не называй меня так!"
   "Но это и твое имя!"
   "Нет! Я - Альматейя!"
   "Я тоже".
   "Как это? У тебя ведь нет другого имени, кроме...!"
   "Айя, Альматейя - это одно и тоже. Зовут же Эрешкигаль просто Кигалью".
   "Но в легендах есть оба эти имени! А у тебя..."
   "Мне никогда не нравилось мое полное имя. Так что я предпочла забыть его прежде, чем пришло время первых легенд".
   "Почему же мне тогда было дано нелюбимое тобой полное имя? Если я - это ты?"
   "Именно поэтому. Имя - оно тот знак, от которого зависит все будущее".
   "Ладно, - Мати ничего не оставалось, как согласиться. Но только потому, что тут было не с чем спорить, - пусть так. Но если ты - это я, ты должна понимать, что я чувствую, о чем думаю. Если мы - одно целое, у нас все должно быть одинаковым - и мысли, и мечты".
   "Я уже говорила, - устало вздохнула богиня, - что я - не совсем ты. Мы... Не знаю, как тебе объяснить..."
   "Попытайся. Может, я пойму".
   "Хорошо. Представь себе озеро с огненной водой. Волна, перехлестнувшись через берег, заполнила собой стоящую на берегу лампу. Потом эту лампу забрали караванщики, унесли в снежную пустыню. И огонь в ней начал жить своей собственной жизнью..."
   "В то время как огонь в озере тоже жил своей..."
   "Да. На время их пути разошлись. Но лишь затем, чтобы потом вновь слиться. Ты же знаешь, огонь не исчезает без следа. Даже сгорая, он возвращается в огненное озеро. И когда это происходит, пламень становиться вновь единым целым, сохраняя память обо всем, что пережила каждая частица..."
   "Что может капля, утонувшая в бескрайних водах?" - горько усмехнулась девушка.
   "Ты боишься, - наконец, поняла богиня. - Вот в чем дело. Ты боишься, а, значит, еще не готова... Еще не пришло время... Что ж..."
   "Ты позволишь мне уйти?"
   "Конечно".
   "Несмотря на то, что это нарушает твои планы?"
   "Значит, так надо... Иди".
   "И все? Так просто?"
   "Да. Проснись - и ты будешь дома".
   "Проснуться... - она только об этом и мечтала. Так чего же она медлила? - Скажи... Ты ведь не отнимешь у меня память об этом сне?"
   "Но зачем она тебе?"
   "Мне нужно хорошенько все обдумать..."
   "Обдумать... - богиня наклонила голову, словно оценивая услышанное. - Значит, наша встреча была не напрасной. Но сможешь ли ты жить, зная все, помня все, но не обладая силой?"
   "Да!" - твердо ответила девушка. Она не сомневалась в этом.
   "И что дальше?"
   "Дальше... - она на мгновение задумалась, опустив голову на грудь. - Еще не знаю".
   "Но ты собираешься что-то предпринимать?"
   "Да".
   "И что же?"
   "Вернусь в Курунф, - медленно, но уверенно проговорила она. - А потом сниму браслет Эрры".
   "Шамаш запретил тебе..."
   "Да".
   "И все равно ты..."
   "Да. Это единственный способ".
   "Почему? Думаешь, тебя иначе не пустят в Курунф? Но это не так".
   "Знаю".
   "Тогда в чем же дело?"
   "Со всеми, попадающими в Курунф, что-то происходит. Хорошее, плохое - не знаю. Что-то. А со мной, если я буду под защитой браслета, ничего не случится. Я буду в Курунфе, но не в том Курунфе, в котором все остальные. Потому что город исполнившейся мечты и город мечты, которая не может исполниться - не одно и то же".
   "Шамаш будет зол. Он хотел защитить тебя от опасности, а ты сама бежишь к ней навстречу... - богиня качнула головой. - Нет, ему это совсем не понравится..."
   "Пусть. Пусть ругается. Пусть даже наказывает меня. Главное, чтобы он вернулся. А там..."
   "А там спасителей не судят. Молодец! Хотя я на твоем месте не осмелилась бы его ослушаться".
   "Почему? Ведь ты сильнее меня. Это я - робкая, наивная..."
   "Когда речь идет об остальных. С ним ты совсем другая. И я другая. Я слишком люблю его, чтобы ослушаться".
   "А я - слишком люблю, чтобы, послушавшись, отказаться от того, в чем вижу последний шанс увести его из Курунфа".
   "Вот я и говорю - молодец. Ты все делаешь правильно".
   "Спасибо тебе".
   "За что?"
   "За понимание".
   "Это не так. Мне очень многое в тебе кажется странным. Любая другая на твоем месте..."
   "Но мы же с тобой - не любая другая".
   "Несомненно", - улыбнувшись, кивнула Айя. Она поднялась с трона, собираясь уходить.
   "Подожди мгновение!"
   "Да?" - повелительница снегов вскинула голову.
   "Почему ты выбрала именно этот миг для того, чтобы явиться мне?"
   "Это не я, ты. Ты пожелала оказаться здесь".
   "Я хотела проснуться. Только и всего".
   "Проснуться - где? В крае снежной пустыни или..."
   "Мир белых роз, надежд и грез! - вспомнила она. - То заклинание!"
   "Тебе нужно быть аккуратнее в выборе слов. Потому что, сложенные в заклинание, они исполняются в точности, а ты воспринимаешь их как всего лишь образы перед глазами, песню ветра".
   "Да... Я буду внимательнее... Но... Все равно, я рада, что оказалась здесь. Я многое поняла. Вот только... Все же, почему ты не рассказала мне правду раньше? Это ведь не наша первая встреча. Ты снилась мне уже однажды..."
   "Я знаю, что ты собираешься сказать. Что тогда я предпочла позволить тебе считать меня своей матерью. Но, скажи на милость, что мне еще оставалось? Сказать тебе, что я - это ты? И чем бы все это закончилось? Ты бы просто сошла с ума! Или все вокруг сочли бы тебя безумной, что, в сущности, одно и то же".
   "Мы встречались и позже. Наяву".
   "Ну да! И мне пришлось даже прятать от тебя и твоих спутников свое лицо! Потому что уже тогда сходство было слишком явным! А что до разговора... Вспомни себя в те мгновения. Разве ты была способна о чем-то думать, что-то понимать?"
   "Наверное, нет... " - вздохнула Мати. Впрочем, она считала, что и сейчас-то оказалась совершенно не готова к такому повороту событий. Несмотря на все ее сны.
   Кстати, о снах. Девушка нахмурилась, ее глаза настороженно сощурились:
   "У меня остался еще вопрос. Как мне справиться с демонами Курунфа?"
   "Прежде чем сражаться с демонами..."
   "Нужно узнать, кто они такие. Да, я понимаю. Последний сон о многом рассказал мне, но..."
   "Прежде чем сражаться с демонами, - качнув головой, повторила Айя, а затем продолжала: - следует узнать, они ли тебе противостоят на самом деле".
   "Конечно! - У нее не было ни каких сомнений! Ведь все ее сны... Сны... Ее голова чуть наклонилась, в глазах забрезжили сомнения. - А что если и Курунф - только сон? Сон, придуманный Лалем. А на самом деле... На самом деле все совсем не так. Я же, бросившись в бой с демонами, только обращу на себя гнев Эрры... Но тогда, проснувшись, я окажусь в своем караване. И все, все будет в порядке!"
   "В любом случае, тебе нужно сначала проснуться".
   "А если... Если Курунф все-таки существует?"
   "Войди в город".
   "А дальше? "
   "Ты сама поймешь, когда окажешься за гранью. Может быть, не сразу, но - обязательно... Однаок, есть и другой путь. Вернись в мир накануне".
   "В прошлое?"
   "Да. И сделай так, чтобы караван обошел стороной то злосчастное место".
   "Легко сказать, - вздохнув, она качнула головой. - А вот как сделать... Ведь меня никто не послушает. Ну, кто я такая - не прошедшая испытания девчонка..."
   "Скажи правду".
   "Что я - богиня снегов? - Мати не смогла сдержать грустного смешка.
   "Мы могли бы доказать истинность наших слов..."
   "Если бы я приняла твою силу".
   "Достаточно той, что у тебя уже есть. Можно придумать заклинания, которые..."
   "Нет!"
   "Рано или поздно тебе придется изменить свое отношение к ним".
   "Но не сейчас!"
   "Что ж... Есть и другой способ заставить себя слушать. Скажи, что тебе приснился вещий сон. В караване ведь знают, что ты наделена даром предвидения".
   "Да..."
   "Так что, если ты скажешь, что тебе было видение, торговцы насторожатся. И послушают тебя. И, в любом случае, тебя выслушает Шамаш".
   "Шамаш..." - губ девушки коснулась добрая, мечтательная улыбка.
   "Он любит тебя".
   "А мне... Мне тоже можно его любить?"
   "Ну конечно! Ведь мы..."
   "Его божественная жена? Нет. Шамаш - не твой Ут!"
   "Я знаю".
   "Ты...?" - удивленно взглянула девушка на свое отражение.
   "Конечно, - кинула богиня. - И это ничего не меняет. Ты никогда не встречала Ута. Но ты любишь Шамаша. А я - это ты. И... И вообще, ты знаешь свое, наше будущее. Он знает свое. И в этих будущих есть мгновение, за которым они сливаются в единое целое".
   "Может быть..." - задумавшись, Мати опустила голову на грудь. Так это было на самом деле, или нет, но ей хотелось верить, что богиня сказала ей правду.
   "Вернись в прошлое..."
   "И сделать так, чтобы будущее изменилось?"
   "Это не столь сложно, как тебе кажется".
   "Первый шаг - может быть, - она свела острокрылые брови. - Но все последующие... Ведь тем самым я изменю будущее каравана".
   "А разве не этого мы хотим?"
   "С одной стороны, демоны Курунфа не будут ему угрожать..."
   "Вот именно!"
   "Но, с другой, вместо этой известной беды может случиться что-то другое. А что если это другое будет еще хуже?"
   "Изменишь его снова..." - спокойно, даже как-то безразлично пожала плечами богиня.
   "И снова, и снова... И так до бесконечности? Пока окончательно не сойду с ума?"
   "Шамаш вон не раз изменял настоящее, прошлое и будущее".
   "Шамаш! Шамаш - это другое дело! С его силой никому не сравниться! Как и с осторожностью. А я мало того, что предчувствую совсем не ту опасность, которая грозит на самом деле, так еще и жуткая растяпа".
   "Мы вполне способны разобраться в хитросплетении времен..."
   "Мы? Пусть так - мы. Только скажи мне пожалуйста, почему тогда эти "мы" никогда сами не изменяли судьбу, дожидаясь, пока это сделают за нас другие?"
   "Ну... - казалось, повелительница снегов несколько растерялась. Во всяком случае, она не сразу нашлась, что ответить. - Так вышло... И... и потом, - отвернувшись, хмуро обронила она, - в тот единственный раз, когда я действительно хотела сделать нечто подобное, оказалось, что это мне не под силу, и вообще... - она умолкла, что было сил сжав и без того белые, как снег, губы, а потом она поспешила заговорить о другом: - Так что мы решили?"
   "Не знаю, как мы, - фыркнула Мати, - а я собираюсь просыпаться".
   "В прошлом?" - оживилась богиня.
   "В настоящем", - быстро остудила ее пыл караванщица.
   "И будь что будет? Не слишком разумный шаг, когда от тебя зависит..."
   "Я знаю".
   "И все равно? - несколько мгновений Айя в упор смотрела на нее. - Может быть, ты все-таки передумаешь? Если тебе интересно мое мнение, то я считаю: было бы лучше вернуться назад, и..."
   "Спасибо".
   "Спасибо" - но ты все равно поступишь по-своему?"
   "Да. Прости".
   "Что там... Узнаю себя. А с собой не поспоришь. ...Раз так, - продолжала она как ни в чем не бывало. - Тогда в путь! Просыпайся!"
   "Мы еще встретимся?"
   "Мы? - богиня рассмеялась. - Встречаться с самой собой? Согласись, это было бы уже верхом безумия!"
   "Но если я захочу спросить... Ведь ты говорила, что пока еще наша память не едина..."
   "Наша!"
   "А что?"
   "Ничего! Просто я рада слышать это слово - "наша"! Ты не представляешь, как мне это приятно! ...Что же до твоего вопроса... Приходи сюда".
   "А я найду дорогу?"
   "Да. Во сне".
   "Во сне?"
   "Ты ведь умеешь управлять сновидениями".
   "Ну... Не так хорошо, как мне хотелось бы. И еще Лаль... Он вечно вмешивается и все портит".
   "Да, братец не сахар".
   "Он - это нечто! - От одной мысли о боге сновидений ей становилось жутко. И вообще... В ее голову вдруг закралась мысль... - Скажи, а кто-нибудь знает, что... То, что ты мне только что рассказала?"
   "Что ты - мое воплощение? Да. Кигаль. Без ее помощи мне было не обойтись".
   "И все?"
   "Да. А что?"
   "Лаль... Он... Он все время преследует меня! Словно его ненависть на тебя перетекла и на меня".
   "Может быть, он что-то такое и чувствует. Но не знает - это точно. Он слишком глуп, чтобы связать одно с другим, и слишком ленив, чтобы пытаться докопаться до сути. Так что..."
   "Но он несомненно замешен в том, что происходит сейчас! Я уверена!"
   "Да уж, без него не обошлось..." - соглашаясь, кивнула Айя.
   "Значит, мне нужно быть готовой к тому, что он может ударить мне в спину?"
   "Разумеется".
   "Вот, значит, как... - пробормотала Мати, искоса взглянув на богиню. В глубине души она надеялась, что после всех этих слов Айя предложит ей помощь. Хоть какую-нибудь. Но та молчала. И караванщица тоже молчала, не желая просить. И вообще, после того, как богиня была готова передать ей свое могущество, а она отказалась, словно от какой-то безделицы, чего еще она ждала? Так что - сама виновата. - Что ж... Тогда до встречи".
   "До встречи. И, надеюсь, что очень скоро эти встречи нам больше не понадобятся".
   "Если я справлюсь с демонами Курунфа..."
   "Когда мы снова встретимся..."
   "Если бы речь шла о нас - я бы не сомневалась. А так - я совсем не уверена..."
   "Но ты постараешься не подвести нас?"
   "Я постараюсь..."
   Дождавшись, пока богиня исчезнет в ледяном зеркале, Мати повернулась, чтобы бросить последний взгляд вокруг. Нельзя сказать, что ей очень уж хотелось покидать ледяной сад, возвращаясь к стенам Курунфа. И, потом, сомнения так и не покинули ее, тревожа душу, леденя сердце страхом.
   "Все эти сны могли быть обманом, придуманным Лалем. Если он хотел убедить меня, что я - Творец заклинаний или вообще сама повелительница снегов... Зная, как сильно мне хочется поверить в нечто подобное, как легко меня будет обмануть... А в решающий момент, когда ложь откроется, я окажусь бессильной что либо сделать... - она прикусила губу. - Нет уж. Лучше не надеяться на чужое могущество. Только на себя".
   "Проснись, проснись... - зашептала Мати слова заклятия, придумывать которые ей уже было легче, чем выбирать слова для разговора.
   В мир земной возвратись,
   Не забыв ничего
   Лишь из сна своего!"
   С последним словом она сняла браслет Эрры.
  
  
  

Глава 12

   -Вот и все...
   -Странное ты создание, - донесся до нее чей-то голос, заставив вздрогнуть от неожиданности. Однако уже через мгновение девушка успокоилась. Она узнала чужака, заговорившего с ней. Это был служитель из Курунфа. А, значит, на сей раз она попала именно туда, куда хотела. - Столько времени упрямо сопротивлялась исполнению мечты.... - между тем продолжал чужак.
   Он говорил, говорил... Но Мати не слушала его. Все ее внимание было направлено на окружавший ее мир, который она осматривала со всей старательностью, на которую только была способна, боясь пропустить хотя бы тень. Что если показавшееся в первый миг неважным, окажется путеводной картой, цепью спасения?
   Девушка стояла посреди городской площади. Она была широкой, как поле, и над ней возвышался не один холм со священным храмом на его вершине, а множество.
   -И ни одного настоящего... - прошептала она.
   -О чем это ты?
   -О храмах.
   -А, - понимающе кивнул служитель, - да, для тебя, наверно, их непривычно много.
   -Неприлично, - хмыкнув, скривила в усмешке губы.
   -Что? - караванщик сделал вид, что не расслышал, и гостья, смутившись, поспешила исправиться:
   -Слишком много.
   -Ну, что поделаешь, это ведь город мечты. А, ты понимаешь, очень многие хотят стать Хранителями!
   -И их мечты исполняются? - Мати насторожилась, целиком уйдя во внимание. Ведь сейчас это было для нее главным - постараться узнать как можно больше о Курунфе, подготовившись к встрече с демонами.
   -Как видишь, - служитель развел руками, показывая на храмы - дворцы, каждый из которых был неповторим, по-своему прекрасен и похож на соседние разве что своим величием.
   -Но здесь не осталось места. А если кто-то из вновь прибывших тоже захочет стать Хранителем? Или вы больше не ждете гостей?
   -Мы всегда рады гостям. Что же до места, - он широко улыбнулся, - если понадобится - найдем. Увеличим площадь, раздвинем стены... В городе мечты нет ничего невозможного.
   -Ничего? - Мати смотрела на серого служителя недоверчиво.
   -Ничего, - спокойно ответил ей горожанин, не спуская со своей гостьи оценивающего взгляда бесцветно сероватых глаз. - Что бы ты ни пожелала, даже самое невероятное тотчас исполнится.
   -Все? - она искала подвох, когда слова, произносимые на землях слуг лжи не могли быть правдивы.
   -Любое твое желание. Загадай то, которое кажется тебе неисполнимым. Позволь Курунфу доказать тебе свои силы.
   -Может быть... - Мати задумалась, вспомнив свои сны: "Гор говорил: лучше ничего не просить, ничего не желать, а если промолчать невозможно - назвать самое невероятное. Это желание не исполнится и ты не будешь ни перед кем в долгу..."
   Она могла бы пожелать стать богиней. Что может быть более невероятным? А главное:
   "И тогда сбудется не одна моя мечта, а все сразу. Я стану счастливейшим существом на свете..."
   -Пожелай, - подталкивал ее вперед служитель.
   "Пожелай, - шептала та часть души, которая видела свое отражение в ледяном зеркале последнего сна. - Это не грех, не богохульство и даже не так невероятно, как тебе кажется..."
   И, все же...
   -Н-нет, - наклонив голову, она отступила на шажок назад.
   -Не сейчас? Не хочешь спешить? - служитель понимал ее, хотя и по-своему. Он не настаивал. - Хорошо. Потом. Но ты пришла в Курунф для того, чтобы твоя мечта исполнилась, верно?
   -Да, - и это была правда. Хотя и не совсем та, которую ждал собеседник, ведь он говорил о желании, исполняемом властью города, а она думала о том, что должно было свершиться вопреки его воле.
   -И хорошо. И правильно. Молодец, что вернулась. А вообще, тебе нужно было сразу войти в Курунф, вместо того чтобы прятаться и убегать. Только потеряла время и измучила себя разными выдуманными страхами и сомнениями. Ну сама подумай, что может быть плохого в том, что твоя мечта исполнится? Она - самое прекрасное, что есть у смертного!
   -Да, - кивнула Мати, казалось бы, соглашаясь с ним, - пока мечта остается мечтой. Потому что... - наморщив лоб, продолжала она, - мечта - это мираж, который прекрасен лишь на расстоянии, но стоит подойти... - Она говорила это для себя и не рассчитывала на то, что ее кто-то услышит. Однако горожанин ловил каждое ее слово с такой внимательностью, что от него не ускользнула бы и мысль.
   -Мираж, говоришь? - он рассмеялся - низко, хрипло. - Посмотри вокруг. Разве это миражи? Вот хотя бы этот дворец. Подойди, коснись стены. Можешь не сомневаться - ты почувствуешь твердость камня.
   -Но если это не мираж, а настоящий, всамделишный город, у него должны быть свои законы, свой Хранитель...
   - У нас их тридцать три... Или уже тридцать четыре. Не помню. А, - он махнул рукой, - какая разница? И вообще, считать одинаковые мечты забавно только поначалу, а потом наскучивает.
   -Однако, - Мати хмыкнула.
   -Что? Ты нашла в моих словах что-то забавное?
   -Нет. Просто я думала: обрести магическую силу мечтают все.
   -Большинство, - кивнул серый служитель.
   -Так почему же не все они...
   -Стали Хранителями? - закончил ее мысль чужак. - Да потому что у людей находятся и другие мечтания. Мы же исполняем только одно.
   -Да... И, потом... Ведь стремящиеся стать Хранителями хотят быть единственными и неповторимыми, а здесь получается...
   -Что плохого в том, чтобы стать Хранителем в Курунфе? Магический дар в твоем распоряжении, твори, что хочешь, и при этом - никакой ответственности, не надо ни от кого спасать город, беречь его жителей от холода снежной пустыни. Живи - и наслаждайся жизнью.
   -Но без ответственности нет и почитания, и вообще...
   -Вот как раз этого - "вообще" - сколько угодно! Хоть спи на лепестках роз!
   -И все же...
   -Ты не понимаешь, - одними кончиками губ улыбнулся ей горожанин, - вот если бы ты сама хотела...
   -Стать Хранительницей? - Мати не смогла сдержать улыбки.
   -А что? Почему бы нет? Ведь ты понимаешь, что такое сила, сколько хорошего может она принести людям и земле. Как и сколько бед, если окажется не в тех руках. Так почему бы тебе не стать Хранительницей Курунфа, той, которая будет защищать город?
   -От других Хранителей? - она была готова рассмеяться, таким забавным ей показалось все это.
   -От кого хочешь. Хочешь - от разбойников, хочешь - от демонов. Хранитель - Творец заклинаний мог бы...
   -Ты предлагаешь мне стать Заклинателем демонов, подчинить их себе?
   -Ну... В некотором роде.
   -Скажи... А если я пожелаю, все, попавшие сюда, станут свободными?
   -Свободными! - усмехнувшись, служитель качнул головой. - Ты что же, думаешь, жители Курунфа - несчастные пленники этих стен, которые только и мечтают о том, чтобы вырваться из темницы своей мечты?
   -Я... - Мати замялась. С одной стороны, она боялась случайно выдать свои планы, которые, несомненно, не могли понравиться хозяевам города. С другой - ей не хотелось лгать служителю, который не был ни в чем перед ней виноват, во всяком случае - пока.
   -Вот что, - между тем продолжал горожанин, - давай я позову первого встречного и спрошу...
   -Нет, не надо! - остановила его девушка. Она не видела в этом никакого смысла. - "Конечно, жители Курунфа не считают себя пленниками. Они одурманены мечтой. И пока Курунф существует, они будут его рабами".
   -Раз ты не хочешь становиться Хранительницей...
   -Не хочу, - она никогда не мечтала об этом. Да и наивно было соглашаться на такую малость, видя себя небожительницей.
   Служитель же как будто подтрунивал над ней, все прекрасно понимая, и, в то же время, продолжая:
   -Точно? Не передумаешь? А то второй такой возможности может не представиться.
   -Точно! - отрезала она. - Лучше ответь... Ты говорил: "Мы исполняем желания". Кто это - "мы"?
   Мати понимала, что переходит черту, за которой простой интерес превращается в неуместное любопытство. Такой вопрос должен был смутить служителя. Впрочем, именно это ей и было нужно. "А еще лучше, - думала она, - вывести чужака из себя. Ведь в ярости люди и не только они теряют над собой контроль и могут проговориться, приоткрыть свое настоящее лицо".
   Однако горожанин лишь улыбнулся ей, давая понять: "Знаю, о чем ты думаешь. Не надейся. Не дождешься", и с совершенно невозмутимым видом проговорил:
   -Мы - это служители Курунфа.
   -Служители. Люди, мечтавшие служить Хранителю? Вернее, Хранителям?
   -Мы служим не человеку.
   -Да, понятно - божественному покровителю города.
   -Как и везде.
   Действительно, тут было не к чему придраться. Хотя Мати и прекрасно понимала, что дело не в словах, а в том, что скрывалось за ними. А это могло быть что угодно.
   -Что еще ты хотела узнать? - ровным, приветливым голосом спросил ее чужак.
   -Вообще-то, у меня много вопросов. Но я, наверно, и так тебе надоела...
   -Совсем нет. Я рад, что нашелся кто-то, кого Курунф интересует сам по себе, а не как источник исполнения мечты. Итак?
   -Если мы собираемся продолжать этот разговор...
   -Конечно.
   -Тогда... Может быть, ты скажешь мне свое имя?
   -Меня зовут... - он на мгновение задумался, так, словно сомневался, стоит ли называть свое настоящее имя, или будет лучше спрятаться от любопытных глаз за ложным. Однако потом, поняв, что это молчание может оказаться красноречивей любых слов, не просто назвался: - Харрад, - но поспешил объясниться, переводя все в шутку: - Так давно никто не спрашивал моего имени, что я даже умудрился забыть его! - и он открыто взглянул собеседнице в глаза, улыбнувшись ей, так что в каждой складочке у губ можно было прочесть: "Хочешь верь, хочешь - нет".
   И Мати ничего не оставалось, как, вздохнув, кивнуть:
   -Очень приятно, Харрад. А меня зовут...
   -Мати. Я знаю.
   -От моих спутников? Они ведь не забыли обо мне? - встрепенулась девушка. На мгновение в ее глазах отразилось отчаяние, так мучившее ее душу.
   -Конечно, нет! Ты - часть их мечты. И вообще, ни о чем не беспокойся, Альматейя.
   -Ой! - она отшатнулась от чужака, в глазах отразился страх.
   -Что ты так перепугалась? Это ведь твое полное имя, верно?
   -Но откуда... Мои родные не могли выдать его!
   -Считай, что я догадался. В сущности, так оно и есть. И не тревожься. Я здесь чтобы исполнять твои мечты. Тебе незачем меня бояться. Вот что, у меня есть предложение. Я мог бы не просто ответить на твои вопросы, но и, пока ты станешь их задавать, показать Курунф. Он достоин того, чтобы видеть в нем не только главную площадь. Так что, пошли? - и горожанин выжидающе взглянул на девушку.
   "Однако", - хмыкнув, Мати чуть заметно кивнула. Она ожидала в Курунфе совсем другой встречи. Ну, там, ударов молний, резких порывов ветра, снежных сугробов по шею и бездны под ногами. А тут -милый неторопливый разговор.
   С одной стороны, ничего плохого в этом не было. Но с другой... Слишком уж медленно все происходило. Не то что в бою: раз, два и готово.
   -Так мы идем? - повторил свой вопрос горожанин.
   -Да, конечно! - спохватившись, воскликнула Мати. - Прости, я задумалась.
   -О чем, если не секрет? - тотчас спросил он.
   -Этот город... - она огляделась вокруг. Высокие стены дворцов, окружавшие площадь со всех сторон, стояли так близко друг к другу, что между ними могла прошмыгнуть разве что мышь, да и та лишь если бы очень постаралась. И ни намека на улицы, не говоря уже о каких-нибудь дверях или вратах. - Он такой необычный, что я просто не знаю, куда отправиться, что посмотреть.
   -Ну да, конечно, столько путей! - он прекрасно понимал, в чем дело, понимал даже, что она тоже все прекрасно понимала, и, все же, продолжал играть с ней. - Однако ты ведь не одна. Я знаю Курунф как свои пять пальцев и лучшего проводника, чем я, тебе здесь не найти, не стоит и пытаться.
   -Я и не собираюсь пытаться... Харрад... - она медленно проговорила его имя, наклонив голову, осторожно взглянула, толи заискивая, толи очаровывая.
   -Да? - он тотчас насторожился, напрягся, словно почувствовав что-то недоброе.
   -Конечно, это твой город, однако... Могу ли я высказать маленькое пожелание? Которое, разумеется, ты можешь не выполнять, я ничуть не обижусь. Ведь ты и так оказываешь мне огромную честь, внимание... Ты служитель, я же...
   -Чего ты хочешь, девочка? - мягко прервал горожанин поток ее слов, который мог бы литься еще не одно мгновение. - Чтобы я отвел тебя к твоим родным? Хочешь убедиться, что с отцом все в порядке?
   -Нет, я знаю, все так, ведь, ты сам говорил - это город мечты...
   -Тогда к кому? А, понимаю, - он кивнул, - боишься, что твой жених мог пожелать себе другую?
   -Если, - она сглотнула ком, подкативший к горлу при одной мысли о том, что она собиралась сказать, а потом, набравшись смелости, продолжала: - Если он думает о другой, хвала богам, что я узнала об этом прежде, чем встала на его путь. Да еще и в этом благословенном месте, где у меня тоже есть шанс найти свою мечту. Я имею в виду - человека-мечту... Ну, ты понимаешь, - не дожидаясь, что горожанин на это скажет, не давая ему возможность понять, удивиться, начать подозревать, Мати поспешно продолжала: - Нет, я хотела попросить тебя о другом. Курунф... Он так прекрасен. И необычен. Тридцать три Хранителя.... Или даже тридцать четыре... Но у него ведь есть и бог-покровитель, верно?
   -Да, - чуть наклонил голову в кивке служитель. Его глаза чуть сощурились, словно начиная подозревать что-то не то.
   -И этот бог-покровитель... Он... Это ведь не смертный, явившийся сюда с мечтой стать небожителем?
   -Нет, девочка, - ухмыльнулся горожанин, решив, что понял ее, - тогда небожителей здесь собралось бы даже больше, чем Хранителей. - Хоть я и говорил тебе, что для Курунфа нет ничего невозможного. Однако, - он развел руками, - даже он подчиняется определенным законам. А боги не позволят песчинкам у Их ног подняться до небес.
   -Ой, да я понимаю! - замахала руками Мати. - Я совсем не об этом! Я о другом...
   -Хочешь узнать, кто божественный покровитель Курунфа? Твоим спутникам, помнится, было все равно. Или ты не такая, как они?
   -Не такая, - насупившись, негромко произнесла девушка, затем, заставив себя улыбнуться, глядя на чужака самыми невинными глазами, повторила: - Разумеется, не такая! Мне никогда не хотелось быть такой, как все! Я всегда мечтала быть особенной! И, кстати, именно Курунф помог мне понять степень своей необычности. Во снах, которые мне приснились на его приграничье, я узнала, что я - Творец заклинаний.
   -Творец заклинаний? И это предел твоих желаний?
   -Ну, Хранителем быть я не хочу, а небожительницей не могу, как бы сильно ни хотела...
   -А ты пожелай. Глядишь, для тебя боги и сделают исключение.
   -Давай не будем об этом...
   -Как пожелаешь.
   -Лучше скажи, покровитель города...
   -Пойдем, - сорвавшись с места, повлек ее за собой горожанин.
   -Куда?
   -Мне пришла в голову замечательная мысль! Я покажу тебе храм! А по дороге к нему - и весь город.
   -Храм? - по-прежнему не сдвигаясь с места, спросила она. - А разве... - девушка чуть качнула головой в сторону возвышавшегося невдалеке дворца одного из Хранителей.
   -Это? - служитель вновь рассмеялся, однако на этот раз его смех был более сдержан и непродолжителен. - Нет, конечно же, нет! Конечно, в каждом из этих дворцов есть алтарь бога-покровителя. И кое-кто даже думает, что они настоящие...
   -А на самом деле это не так?
   -Не совсем так.
   -И это нормально?
   -Что?
   -Что мечта исполняется вот так...
   -Как - так?
   -Не полностью.
   -Почему же? Все получают то, о чем мечтают. Ровно столько, сколько хотят. Ни на шаг меньше, но и ни на миг больше.
   -Да... - Мати прикусила губу.
   -Что-то опять не так?
   -Да нет... Теперь ты говоришь, как служитель...
   -Как служитель?
   -Загадками. Которые еще нужно разгадать, прежде чем что-то понять... И вообще, почему бы просто не сказать: "ни больше, ни меньше"?
   -Однако согласись, это прозвучало бы совершенно иначе. А, главное, имело бы несколько иной смысл...
   Почесав нос, Мати хмыкнула. В душе не осталось страха. Как и злости. Ей даже показалось, что она начинает понимать этого чужака. Более того, он стал ей симпатичен. Не внешне, хотя, конечно, в его чертах не было ничего резкого, отталкивающего. Дело было не в оболочке, а сути. И если еще совсем недавно чужак представлялся ей серым преддверием бездны, то теперь стал полусветом-полутенью задумчивого утра.
   -Ты так смотришь на меня...
   -Прости, - покраснев от смущения, девушка отвела взгляд.
   -Ничего. Просто это странно. При нашей первой встречи ты отнеслась ко мне так враждебно, словно я демон какой-то.
   -А ты не демон?
   -Ну конечно нет! - вскричал Харрад. - Как тебе такое только в голову пришло!
   -Прости, я... Я просто очень испугалась. Когда осталась одна.
   -Ты ненавидела Курунф и меня вместе с ним за то, что мы отняли у тебя близких?
   -Да!
   -Но ведь это не так. Это не Курунф развел вас по разным тропам. Это ты не захотела продолжать свой путь по тропе каравана. И я думал, что ты поняла это, когда вернулась...
   -Я поняла, - кивнула Мати, - очень хорошо поняла. Просто мне нужно было время. Теперь все в порядке, - она даже выдавила из себя улыбку.
   -Что ж, хорошо если так... Пойдем, - он поманил ее за собой.
   -Но... - она огляделась вокруг, не видя никакого пути с площади.
   -Пойдем, пойдем, - в голосе, движениях Харрада было столько уверенности, решимости, что девушка подчинилась, доверившись его знанию родного города.
   Они шли прямо к стене, чей отполированный до блеска мрамор сверкал на солнце. На ней не было и намека на дверь или окно, но горожанин продолжал идти вперед, не замедляя шага.
   "Он что же, решил прошибить стену лбом? - подумала она. - Глупо: камень прочнее самой дубовой головы".
   И тут начались чудеса. Когда Мати уже готова была зажмурить глаза, внутренне готовясь к удара, камень вдруг замерцал, зашевелился, потек, обращаясь потоком воды, языками пламени. А спустя еще один миг огонь и вода смешались в мглистую дымку, которая медленно опустилась к мостовой туманом.
   Мати с опаской огляделась вокруг, какой-то частью своей души ожидая, что все это - лишь хитроумная ловушка и стоит войти во мглу, как начнется обратное превращение, которое охватит камнем тело, становясь оковами и одновременно темницей, призванной не убивать, но удерживать, мучая до тех пор, пока не будет загадано роковое желание
   "И демоны будут еще милостивы, если темницей станет камень, а не огонь", - подумала она, нервно дернув плечами. Хотя, справедливости ради, девушка должна была признать, что огонь ее пугал куда меньше камня.
   Так или иначе, она продолжала идти вслед за служителем.
   Когда туман расступился, Мати поняла, что стоит в начале улицы - такой широкой и просторной, что два каравана, двигавшиеся один навстречу другому, на ней разошлись бы без проблем.
   Мощеная камешками белого и розового мрамора, пятнистого, многоцветного гранита, черного, наделенного глубоким синим отблеском лабрадора, она уходила к горизонту и дальше, за пределы видимого мира. По обе стороны улицы, казавшейся единственной в этом городе, возвышались невысокие стены домов, отгораживавшие скрывавшиеся за ними ухоженные дворики от суеты улицы. Впрочем, в этот миг она не казалась особенно шумной, была скорее задумчиво сонной, забытой всем миром и совершенно пустой: ни одного человека, пусть даже случайно забредшего в эту часть города, ни собаки, метшей хвостом мостовую, все время что-то вынюхивая, ни толстой серой крысы, шмыгавшей из тени в тень, даже эту последнюю найти было не просто, разве что обернувшись назад.
   -Странно, - ее бровь чуть приподнялась, - мне казалось, что отец был вынужден оставить повозки за городской стеной потому, что ты сказал - улицы города слишком узки для них...
   -Да, именно так я ему и сказал, - он не собирался отказываться от своих слов, даже теперь, когда, казалось бы, все вокруг доказывало их лживость. - Я имел в виду улицу не как название, а как путь. То, что ты видишь сейчас, действительно широко и просторно. Во всяком случае, внешне, когда в действительности все может быть совсем не так... Однако можешь ли ты сказать это и о пути, что привел нас сюда?
   -Через камень, огонь и воду? Нет! - она решительно мотнула головой, больше не сомневаясь в правдивости слов горожанина. Ей даже стало неловко, щеки залил румянец: ведь она чуть было не обвинила служителя во лжи. И девушка поспешила заговорить о другом. - А кто здесь живет? - качнув головой в сторону ближайшего дома, спросила Мати.
   -Здесь - именно здесь? Гар, купец первой десятки. Хочешь заглянуть к нему в гости?
   -Но... Нас ведь не приглашали...
   -Ну и что? Я же вижу, тебе любопытно. Не смущайся, это понятное чувство. Все мечтают подсмотреть чужую жизнь. И как раз поэтому горожане, зная о том, что эта мечта присуща не им одним, отгораживаются от улиц глухими стенами, пряча за ними свой мирок.
   -Тем более мы не можем...
   -Глупости, конечно можем! Желание гостя в Курунфе закон!
   -А как же желание горожанина?
   -Ему ведь совсем не обязательно знать о нашем визите, верно?
   -Это как-то... - она поморщилась. Любопытство любопытством, но существуют еще и обычаи, нормы морали...
   -Мы войдем в этот дом беззвучными невидимыми тенями, никого не потревожив.
   -Но...
   Однако прежде чем Мати успела возразить, камень стен начал растекаться потоком воды, переплетаясь с языками огня, в которые горожанин шагнул за мгновение до того, как они образовали пар. И стало поздно что либо говорить.
   -Ох! - вздохнув, качнула головой девушка. - Не правильно все это, совсем не правильно. Но что я могу? Любопытство - страшная сила. Однажды можно нарушить запрет. Боги разрешают. Тем более, когда делаешь это не по собственной воле, - она сделала шаг вперед, потом еще один, еще, продолжая бормотать себе под нос. - Не могу же я остаться здесь одна... - и когда оправдание было найдено, обнаружился и путь.
   За стеной были маленькие сени, в центре которых - вкопанный в землю большой сосуд с водой - место для омовения ног.
   "Разумно, - поджав губы, кивнула девушка, - зачем нести в дом уличную грязь?"
   Затем, наискось от уличной двери, так, чтобы даже если первая окажется открыта нараспашку было бы не видно, что скрывается за второй, находился вход во внутренний дворик. Над дверью висела какая-то фигурка. Высоко - Мати, как ни старалась, не смогла разглядеть. Впрочем, и так было все ясно - оберег от демонов.
   "Или еще от кого..." - нахмурилась она, вспомнив, в каком городе находилась.
   Дальше взгляду открывался зеленый дворик с круглым прудом посредине. На берегу - розовые кусты, в воде - белоснежный лебедь. Возле - беседка, легкая, полупрозрачная, словно вырезанная не из камня, а куска льда. И ветер, кружась меж колонн, звенел, будто касался тонких трепетных струн неведомого, невидимого музыкального инструмента. Пахло свежей, сладкой водой, пьянившим дурманом роз, горьковатым духом одуванчиков.
   Вот только... Было во всем этом что-то... Нереальное, что ли, неестественное. Трава под ногами больше напоминала ковер - старательно подстриженная, одна травинка к другой.
   За садом был хозяйский дом - первый этаж - из обожженного кирпича, покрытого ровным слоем побелки, выше - серо-желтого кирпича - сырца.
   За дверью с еще одной фигуркой оберега скрывались сени с мощенным полом. На уровне второго этажа они были обнесены деревянной галереей. И всюду, по всем трем стенам - двери, двери... Одна - со ступеньками вниз - должно быть, в комнату рабов, вторая - ближе к людской и подальше от жилых помещений хозяев дома - скорее всего на кухню с вечно горячими углями очага. Рядом - конечно же, холодная кладовка для продуктов.
   Прямо напротив двери из внутреннего дворика был вход в парадную горницу. За ней - родовое святилище с маленьким алтарем, где хранилось все необходимое для поклонения духам-защитникам семьи...
   Нет, конечно же, Мати не знала наверняка, что все именно так, ведь девушка жила не в городе, а в караване. Однако же, она прочла достаточно легенд и сказок, слышала историй о городской жизни, чтобы предполагать...
   -Здесь так пусто. Словно никто и не живет.
   -Хозяева сейчас на втором этаже. А рабы в подполе.
   -Дело не только в том, что в доме безлюдно. Нет ничего, что носило бы на себе людской запах, сохранило тепло рук...
   -Ты имеешь ввиду: здесь такой порядок, который невозможен в доме, где живут люди? Но, девочка, не все же такие неряхи, как ты.
   -Я не неряха! - обиженно поджала губы караванщица, зло взглянув на чужака. - И вообще, я должна делать все сама, а у этих горожан, наверное, не один раб.
   -Если хочешь, мы можем подняться...- Харрад двинулся в сторону деревянной лестницы, ведшей наверх.
   -Нет, спасибо, - Мати отступила на шаг назад. Она увидела все, что она хотела. Глядеть же на одеяла и подушки ей было неинтересно.
   -А, может быть, тебе хотелось бы немного пожить в таком доме?
   -Нет, спасибо...
   -Ну что ты заладила: "нет, спасибо!", "нет, спасибо!" Я же не предлагаю тебе жить в чужом доме! У тебя мог бы быть свой, собственный. И в нем - все точно так, как тебе бы хотелось...
   -Нет...
   -Ну, - он не стал больше настаивать, - как хочешь. Раз так, пошли дальше.
   Мати двинулась к двери, однако горожанин остановил ее.
   -Ни к чему возвращаться, если можно идти вперед, - он взмахнул рукой, и стена перед ними начала растекаться в огне и воде.
   -Ну да, конечно, - кивнула Мати. Она уже настолько привыкла к подобному способу перемещения, что даже перестала удивляться.
   Пройдя сквозь мглу, девушка вновь оказалась на улице, настолько похожей на ту, первую, что она даже решила, что это - та самая.
   Харрад же, как ни в чем не бывало, продолжал свой рассказ:
   -Курунф, конечно, не совсем такой, как остальные города, но не в большей мере, чем ваш караван отличается от других подобных ему.
   -Что ты хочешь этим сказать? - насторожилась Мати. "Это что же должно означать? Ведь мы - спутники бога солнца. Выходит, в Курунфе тоже живет бог? Кто? Эрра? Но ведь его дом - Куфа..."
   -В вашем караване есть кое-что необычное, и здесь тоже. Но необычного, - с самым безмятежным видом продолжал горожанин, - значительно меньше, чем обыденного. Пусть это город мечты, но, в первую очередь, он все-таки город - место, где живут люди. А люди, придумывая себе новые жизни, используют для этого одни и те же образы - те, что им хорошо знакомы. Просто у одних фантазия больше, у других - меньше. Я вот о чем. Осмотрев один дом, не сложно представить себе все остальные.
   -Тогда пошли в храм, - пожала плечами Мати. "Давно пора".
   -Э, подожди! - загадочно улыбнувшись, подмигнул караванщице горожанин. - Ты еще не видела самого главного!
   Гостья даже растерялась.
   -Но ведь храм бога-покровителя и есть самое главное!
   -Конечно, конечно! Должно быть, я не точно выразил свою мысль... - хмыкнул Харрад. - Скорее - не "главное", а "необычное", "удивительно", "поразительное".
   -А разве храм...
   -Храм есть храм. Стены, крыша да алтарь. В сущности, где бы он ни стоял - на земле, на грани миров или за их пределами, он везде одинаковый. Отличия - частности, детали, не более того.
   -Вот даже как... - Мати терялась в догадках, не зная, что и думать. И у нее не было никаких идей насчет того, что может быть поразительнее храма бога-покровителя демонского города мечты.
   "Во всяком случае, это не жилище здешних магов. Мы прошли мимо них, даже не заглянув. Так, словно там и смотреть не на что. А ведь можно было бы и заскочить на мгновение. Благо здесь все так запросто, без разрешения..."
   -Что же это? - нахмурившись, спросила она.
   -Пристань.
   -Что?! - пораженная, вскричала Мати.
   -Берег моря, - терпеливо начал объяснять служитель, - одетый в дерево и камень, - он говорил медленно, давая собеседнице время понять каждое слово по отдельности и представить все вместе, - где к земле пристают корабли. Это такие большие лодки, плавающие по...
   -Я знаю, что это такое! - не выдержав, прервала его караванщица. Ее губы обиженно сжались: - Я читала легенды древнего мира, где рассказывалось о земле до наступления снежной пустыни! Карум - вот как это называется!
   -Карум - не столько пристань, сколько рынок, - задумчиво проговорил служитель. - Впрочем, - он небрежно махнул рукой, - это не важно. Главное, тебе действительно кое-что известно. Выходит, мне нет нужды объяснять... И, все же, девочка, советую тебе приготовиться. Одно дело читать и совсем другое - увидеть наяву, собственными глазами. О сказке ты тоже читала, а попади в нее... - и он многозначительно замолчав, покачивая головой.
   -Мы идем?
   -Конечно, - улыбнулся служитель. Весь его умиротворенно-довольный вид говорил о том, что он вполне доволен ходом событий. И хотя кое-что и происходило медленнее, чем ему хотелось, главное, ничего не шло против планов.
   Размашистой, быстрой походкой он зашагал по широкой городской улице прямо к горизонту и камни, летя из-под его ног, звякали друг о друга, точно монеты.
   Мати пришлось приложить немало усилия, чтобы догнать его.
   -Мы не перенесемся туда? - прерывисто дыша, спросила она.
   -Пристань - не дом, в котором главное обстановка. Здесь важен еще и подход...
   Приподняв бровь, Мати искоса глянула на него. В глазах девушки было недоверие, в мысли закрались сомнения: "Не безумец ли он?" - она качнула головой, почесала затылок, но ничего не сказала. Хотя бы потому, что служитель не оставил ей времени на вопросы.
   Харрад шел так быстро, что девушка начала отставать, а потом, почувствовав в какой-то миг, что больше не в силах бежать, вовсе остановилась. Сердце бешено колотилось в груди, словно от страха, дыхание было таким быстрым и кратким, что крошечных глотков воздуха, которые оно черпало, словно воду детская ложечка, не хватало на то, чтобы отдышаться. А тут еще под ребрами закололо...
   -Харрад! - схватившись рукой за бок, она наклонилась.
   -Что? - он вернулся к ней так быстро, словно все время был рядом.
   -Ты слишком быстро идешь!
   -Прости. Я торопился поскорее миновать этот отрезок пути.
   -Почему? - тотчас вскинула на него настороженный взгляд девушка. - Тут опасно?
   -Да в общем-то нет, - как-то не совсем уверено ответил служитель, - просто... Ну, ты сама должна понимать - люди мечтают о разном. И некоторые мечты опасны не столько для придумавших их, сколько для окружающих.
   -И о чем же таком эти мечты? - ей казалось, что Харрад специально старался запугать ее.
   А между тем горожанин был совершенно искренен:
   -Люди разные. Одним хочется тишины и покоя, другим - быть в гуще событий.
   -Разбойниками, что ли? - скривив в усмешке губы, спросила Мати. Она понимала, что вела себя не правильно, но ничего не могла с этим поделать. Ей вдруг все в чужаке стало казаться смешным. Эти ужимки, страхи...
   "Он ведь слуга демонов. И на самом деле ничего не боится. Значит, просто смеется надо мной..." - и усмешка начала медленно превращаться в кривую гримасу - обиженную и презрительную.
   -Что? - заметив в ней внезапную перемену, однако же не понимая ее причину, спросил горожанин и, не дождавшись ответа, попытался отыскать его сам. - Тебе неприятно слышать, что здесь есть разбойники? Это уродует Курунф в твоих глазах? Но, девочка, ты должна понимать: мечты есть мечты.
   -Ничего себе мечты! - хмуро глядя в сторону, пробормотала Мати. Ей расхотелось идти куда бы то ни было. Нет, если она о чем-то и могла думать в этот миг, так это о том, как бы поскорее выбраться из Курунфа. Окажись она возле врат, непременно убежала бы куда глаза глядят, подальше от этих проклятых мест. Но врата остались далеко позади. Со всех сторон ее окружал город, сделавшийся в ее глазах после слов служителя о разбойниках совершенно чужим. - А если кому-то взбредет в голову стать призраком, чтобы мучить своих врагов? Или даже демоном? Вы исполните и эти мечты?
   -Мы не исполняем людских желаний. Мы только служим Курунфу. А он... - Харрад умолк на мгновение, его взгляд стал задумчив. - Он не знает различия между добром и злом. Для него все мечты - это хорошо. Да, кто-то мечтает стать демоном, кто-то - заклинателем духов. Ты считаешь первую мечту нашептанной Губителем, вторую же - вполне достойной, при этом забывая, что не будь первой, вторая никогда не исполнится. Они - лицо и изнанка одного платья. Не будет части, не станет и целого. Так же с разбойниками и стражами...
   -Тогда уж, если следовать этому правилу до конца, получается, что без снежной пустыни не может быть Хранителей!
   -Хранителей города - нет.
   -Но кто же тогда 34 мага Курунфа?
   -Люди, которые не видели за своим титулом ничего, кроме магической силы и дарованной ею власти. И, потом, чтобы быть магом совсем не обязательно согревать землю. Достаточно родиться во время или в месте, когда и где нет пустыни.
   -Во время легенд...
   -Ну да. Тем более что ох как многие мечтают хотя бы одним глазком заглянуть в тот мир, уж не говоря о том, чтобы жить в нем. Пойдем, - он взял ее за руку, повел за собой.
   -Но ведь... Но ведь так можно одни боги знают до чего договориться! - пробормотала она. - Ведь... Да, разбойники и стражи, с этими все понятно. Но разбойники и те, кого они грабят... Эти люди ведь... Они не могли мечтать ни о чем подобном! Они хотели спокойной жизни...
   -Если бы им была нужна спокойная жизнь, они бы ее получили. Но нет, они мечтали о богатстве. А богатство не возможно без постоянного беспокойства о том, чтобы не лишиться его.
   -А демоны? Их же встретят не только Заклинатели, но и простые, обычные, беззащитные...
   -Те, кто никогда не думал о демонах, не узнает их, даже столкнувшись нос к носу, не увидит, не заметит, не испугается... И не пострадает от них. Потому что демоны по большей части первыми не делают ничего. Они... Как бы тебе объяснить... Они - как огненная вода. Пока ее не зажгут, не загорится.
   -Но...
   -В Курунфе все получают лишь то, о чем мечтают.
   -Да? А вот тогда... Вот, например, один человек мечтал о долгой безмятежной жизни, а второй - о страданиях и быстрой смерти для этого, первого. Как эти две мечты совместятся? Или другой случай. Двое хотят назвать своей женой одну и ту же девушку, она же мечтает о третьем. Чья мечта исполнится?
   -Каждый получит то, о чем мечтает.
   -Но как!
   -Начнем с первой пары. Один обретет исполнение мечты при жизни, второй - после смерти.
   -То есть? - нахмурилась Мати, чувствуя, что перестает что бы то ни было понимать.
   -Тот, кто хочет жить долго и безмятежно, будет жить долго и безмятежно. Но после будет страдать, вновь и вновь переживая смерть, то одну, то другую, все те, которые выдумывал для него второй.
   -Но это... - она прикусила губу, несколько мгновений помолчала, чувствуя, как внутри нарастает неприятие, и, вместе с ней - доля страха. Ведь мало ли о чем мечтают другие. Что если кому-то взбредет в голову пожелать чего-то подобного для нее? - Злодей все равно останется недоволен, - сама не зная, почему, пробормотала она. - Ждать целую жизнь, глядя на чужое счастье...
   -Ему не придется ждать, если он быстро умрет. Ведь во владениях богини смерти время идет совсем по другим законам. И вечность может сжаться до одного мгновения...
   -Но...
   -Что тебя смущает? Или ты считаешь, что человек, желающий смерти другому, сам не заслуживает того же?
   -Заслуживает. Только... Он ведь не мечтал умереть.
   -И о долгой жизни тоже не мечтал.
   -А почему невинный должен страдать после смерти?
   -В мироздании все уравновешено. И счастье, и беда. Если в жизни нет беды, значит, она наверстает упущенное после смерти. ...Теперь, что касается трех влюбленных...
   -Спасибо, я все поняла! - Мати поспешно прервала служителя. Она уже и подумать боялась о том, что могли сотворить с несчастными демоны Курунфа, стремясь исполнить мечты всех.
   -А мне кажется - нет, - качнул головой Харрад. - Иначе ты бы не смотрела вокруг с такой ненавистью. Курунф - город высшей справедливости. Он каждому воздает по заслугам. Каждый получает по мечте и с каждого по мечте спрашивается.
   -Да, я поняла, поняла, - ей был неприятен этот разговор и хотелось его поскорее закончить.
   "Дура! - в сердцах ругала она себя. - Стала думать, что демоны не такие уж и плохие, что у них есть много хорошего, просто люди их не понимают! И это после всего того, что случилось во сне! Учат меня, учат, а я как была дурой, так ей и остаюсь! - она с силой стиснула зубы. - Ну ничего,ничего! Главное, что я вовремя пришла в себя! И в другой раз... Упаси меня боги! Я ни за что..."
   -Что ты там притихла?
   -Так... - неопределенно повела девушка плечами, опустила голову пряча от чужака глаза.
   -Опять задумалась? Не слишком ли ты много думаешь для девицы на выданье? Тебе впору пожелать для себя побольше легкомыслия.
   -Наверно, - вздохнув, кивнула она, - тогда мне было бы легче жить: не задумываясь ни над чем, не мучаясь по пустякам. Вот только...
   -Что? У тебя есть другое желание? Более страстное, самое заветное?
   -Желание... - она помедлила, задумавшись, затем, качнув головой, проговорила: - Да не в этом дело. Однажды я уже пыталась измениться. И изменилась
   -Тебе не понравился результат?
   -Нет, - решительно мотнула головой девушка, - жить той мне, конечно, было легче, но только это не та жизнь, которую я хотела бы прожить.
   -Как у тебя все сложно! ...Но, впрочем, дело твое. Не хочешь - как хочешь. Так или иначе, мы подходим к пристани. И раз уж мы здесь, чтобы полюбоваться этим местом, а не просто пройти мимо, давай оставим наш разговор.
   Мати не возражала. Она огляделась, стараясь не пропустить приближения чуда. Однако мир по обе стороны от улицы оставался прежним, однообразным - вереница городских домов, ограждавших высокими стенами каменную ленту дороги и больше ничего. Но стоило сделать всего несколько шагов, и, переступив черту горизонта, где небо сливалось с землей, она оказалась...
   "Вот он какой, край легенд! - Мати зачарованно глядела вокруг. - Это... Это даже большее чудо, чем сад благих душ! Это... Это..." - она не могла найти нужных слов. Зато всю ее переполняли образы, которые кружили перед глазами, перетекали один в другой, скользили, увлекая за собой.
   Она стояла на краю обрыва. Над головой расстилался синий, шитый золотом шатер небес. Сверкало солнце. Оно было таким непривычно ярким, что на желтый диск нельзя было взглянуть - глаза тотчас начинали слезиться и даже зажмурившись сквозь закрытые веки были видны желто-алые блики. Ветер гнал куда-то легкие, пушистые облака, которые то представлялись скользившим по небесному склону драконом, но белоснежным лебедем, раскинувшим над землей свои священные крыла, защищая ее от беды.
   Это небо было таким... Таким удивительным, манящим, страстным... И, главное, таким близким, что, казалось, стоит подпрыгнуть, чтобы окунуться в него с головой.
   Когда же взгляд, оторвавшись от простора небес, опустился чуть ниже...
   -Ух ты! - восхищенно прошептала Мати. - Ну надо же!
   В первый миг ей показалось, что это небо перелившись через горизонтный край, выплеснуло свои синие воды на простор земель, залив половину мира.
   -Море! Вот ты какое...
   Ей не раз доводилось слышать от взрослых: "Караван идет по берегу моря..." Однако при этом в окружавшем ее краю снежной пустыни ничего не изменялось. Белизна снегов не становилась синей, в шепоте ветров не слышался рокот волн... Действительно, какая разница, что лежит под ногами: замерзшая земля или такая же твердая мерзлая вода?
   Здесь же все было совсем не так, иначе, удивительнее.
   "Теперь я понимаю, почему большинство легендарных городов были построены на берегу моря. Кому же захочется, раз увидев такую красоту, уйти от нее?"
   Она глядела на мир широко открытыми глазами, стремясь вобрать в себя все образы окружавшего ее мира, чтобы не просто их запомнить, но и заполнить ими душу.
   Волны скользили на крыльях ветра к желтой полоске берега, чтобы на миг обратить свою синеву в белый пух пены, а потом отхлынуть, возвращая былые цвета, но лишаясь силы. Солнечные лучи, отражаясь о них, крошились на множество ярких золотых искр, которые точно лепестки неведомых огненных цветов плавали по воде, покачиваясь на волнах.
   Внизу, у подножия горы, на вершине которой возвышался Курунф, тоже был город. Такой же удивительный и неповторимый, как весь окружавший его мир. В небо врезались высокие колонны неведомых дворцов, в садах цвели цветы, которые были прекраснее всех тех, что когда либо видел глаз...
   В этом городе было множество улиц, но не серых, тусклых, окруженных со всех сторон глухими стенами домов. Точно тропа каравана, они вели сквозь сады, вливаясь как речушки в озера площадей, убегая от них вниз, к морю, чтобы непременно встретиться вновь у Карума - огромной, шумной площади, одна сторона которой была обращена к земле, а вторая - к воде...
   -Видишь белые полотнища над водой? - нагнувшись, зашептал ей на ухо горожанин. - Это паруса...
   -Паруса... - прошептала Мати. Ее глаза уже смотрели на корабли. Некоторые из них застыли возле берега. Мостки были переброшены на сушу и девушка даже видела, как по ним словно муравьи по соломинке двигались склонявшиеся в три погибели под тяжелыми ношами рабы. На них не было ничего, кроме набедренных повязок, и открытая солнечным лучам кожа приобрела цвет бронзы, делая их похожими скорее на неведомых созданий из камня и металла, чем живых людей. Вокруг суетились надсмотрщики, в тени тентом стояли купцы, наблюдая за разгрузкой... Другие лодки - большие и совсем маленькие, в которых с трудом разместились бы и двое, покачивались на волнах. Их паруса были спущены, голые палки мачт напоминали стволы ободранных ветрами деревьев. В то время, как третьи под полными парусами летели на крыльях ветра прочь от земли...
   "Интересно, куда они держат свой путь? В другие легендарные города? И эти корабли - повозки каравана этого края? Каравана, который путешествует не по снегам пустыни, а по волнам моря? - Мати улыбнулась, представляя себе... - Как было бы здорово подняться на борт, пронестись над водой... Или войти в волну, почувствовать ее дыхание..."
   Она хотела спуститься к морю. Но даже самая узенькая тропинка не вела вниз с той крошечной площадки у края обрыва, на котором она стояла.
   "Это что же, нужно уметь летать, чтобы спуститься из верхней части города в нижнюю? Или это невозможно?"
   -Скажи... - сведя острые крылья бровей у переносице, Мати обратила сосредоточенное лицо к чужаку.
   -Ну что, налюбовалась? - прерывая ее, заговорил тот. - Захватывающее зрелище, верно?
   -Да... А как...
   -Как такое возможно? На то Курунф и город исполнения мечты. Каждый получает то, что хочет. Как я уже говорил. А мечта способна ох как на многое. И когда набирается множество тех, кто мечтает о похожем, - он развел руками, показывая на мир у их ног, - пожалуйста! Даже легенда становится явью!
   -А... Мы пойдем вниз?
   -Если хочешь...
   Мати уже открыла рот, готовая сказать: "Да, конечно! Я только об этом и мечтаю!", но в последний миг прикусила язык:
   "Постой-ка, - она нахмурилась, заставила себя задуматься. - Это что же будет? Я скажу - "да", и демоны Курунфа исполнят мое желание. И все? Они победят, а я проиграю? Ну уж нет! Я здесь не ради этого! Я должна всегда помнить о том, с какой целью переступила границу Курунфа! У меня не должно быть другой мечты, за исключением одной - спасти свой караван! Ради этого я готова на все: сразиться с демонами и даже уничтожить этот прекрасный город..."
  

Глава 13

   -Так что, - выждав некоторое время, спросил служитель, - хочешь спуститься в легендарный город?
   -Как-нибудь в другой раз, - процедила сквозь стиснутые зубы Мати.
   -Как знаешь, - пожал плечами горожанин, и по его лицу было не видно, расстроен он отказом или нет. - Ну, что ж... - он потер ладони, совсем как купец перед выгодной сделкой. - Раз так, идем в храм?
   -Идем, - кивнула Мати. Напустив на себя столько скуки, сколько только отыскала в душе, она умудрилась даже зевнуть. Ей было все равно, куда идти, что делать. Вернее, она всеми силами пыталась убедить себя и своего спутника в этом.
   "Вокруг меня только тени. Призраки. Видения. Нечто нереальное, ненастоящее. В сущности, ничего этого и нет вовсе. Мираж в бесконечной белизне снегов пустыни".
   Караванщица шла вслед за горожанином, словно слепая - опустив голову, прикрыв глаза, скользя рукой по холоду каменных стен. Несколько раз служитель пытался заговорить с ней, но тщетно. Потом и он умолк, оставив всякие попытки разбавить молчание словом и последнюю часть пути они прошли в той тишине, в которой звук шагов кажется так громок, словно это не люди идут по каменной мостовой, а боги по тропе четырех стихий.
   -Ну вот, мы и на месте, - наконец, проговорил чужак, искоса глянув на девушку, остановившуюся в тот самый миг, когда прозвучало первое слово, но так и не открывшую глаз, чтобы увидеть на цель пути. Служитель сжал губы, свел на переносице густые черные брови, отчего лицо его стало мрачным и угрожающе зловещим. - Ты не хочешь даже взглянуть на храм! - он был полон обиды и негодования. - В конце концов, прояви хотя бы немного уважения если не к людям, то небожителю!
   Мати медленно подняла голову, чтобы бросить из-под приопущенных век притворно скучающий взгляд на возвышавшееся перед ней строение. И в тот же миг, несмотря на все старания девушки сохранить безразличие, ее лицо начало меняться, глаза расширились от удивления и восхищения, рот приоткрылся, с губ сорвалось сдержанное:
   -О-о!
   Воистину, это был настоящий храм. Даже нечто большее, чем просто храм. Сооружение, столь огромное, что не нуждалось в вершине горы, чтобы возноситься в небеса, состояло из трех частей, причем каждая последующая стояла на крыше предыдущей, словно на каменной площади. Наклоненные, подобно срезанным граням подстриженных кустов, стены ярусов были вырезаны из цельного камня, поверхность которого отшлифовали с таким старанием и умением, что она являла собой абсолютно ровную плоскость, так что если бы с верхней части стены кто-то выплеснул воду, ее поток стек бы вниз, ни разу на своем пути не повернувшись, не оставив и следа на камне.
   Во фронтальной части здания были три лестницы - спереди и по бокам - которые вели по фасаду на поднятый над землей первый ярус сооружения через высокие ворота, поднятые над землей так, что казалось, будто они сами и то, что скрывалось за ними, более не принадлежало земле, являясь частью небесного мира, небесного храма. Такие же боковые лестницы поднимались с первого яруса на второй и со второго на третий. Но не на четвертый, последний. Туда шла только одна лестница - та, что, прямая, как стрела, пронзала все ярусы, один за другим.
   Нижняя часть храма, служившая, по всей видимости, его основой и хранившая внутри себя вспомогательные помещения, как и главные врата, была белее мела, точно туманной дымкой или слоем облаков отделяя землю от небес. Затем шел ярус цвета синего, безоблачного неба, и, наконец, последний был чернее ночи, лишенной звезд и луны, черный, загадочный, манивший, как сама бездна.
   Мати стояла как раз у начала центральной лестницы. Ее взгляд, независимо от ее воли, стал подниматься по ступенькам все выше и выше, пока у нее не закружилась голова.
   -Ой-ой! - прошептала она и поспешно зажмурила глаза, почувствовав, что начинает шататься.
   -Что с тобой? Тебе плохо? - донесся до нее откуда-то издалека озабоченный голос служителя.
   -Н-ет, - неуверенно ответила она. Но прошло несколько мгновений и Мати, вновь ощутив под своими ногами твердь мощеной камнями площади, начала понемногу приходить в себя. - Все... все в порядке.
   -Захватывающее зрелище, верно?
   -Очень захватывающее, - по ней - даже слишком.
   -Подожди, это еще что, а вот когда поднимешься на самый верх... Обычно четвертый храм открыт только для служителей, но, думаю, для тебя можно сделать исключение.
   -Почему это? - нахмурилась Мати. Ей не понравились эти слова, как и то, каким голосом они произносились - невинным и обыденным. Будто речь шла о чем-то простом, само собой очевидном, и вообще...
   -Тебе ведь хочется.
   -Харрад, ты же понимаешь, что это - не та мечта, ради исполнения которой я вошла в Курунф.
   -О, прекрасно понимаю! Что бы я ни делал, какие красоты и чудеса ни раскрывал перед твоим взглядом, ты упрямо держишься за это свое желание. Совершенно глупое и бесполезное.
   -Как ты можешь судить, - не сдержавшись, вскричала девушка, - не зная...
   -Знаю, девочка, знаю, - с грустью глядя на нее, произнес служитель, - ты хочешь уничтожить Курунф.
   Услышав это, Мати застыла с открытым ртом. Она набрала полную грудь воздуха, а потом вдруг поняла, что не может ни выдохнуть, ни вдохнуть. Девушка вся напряглась, лицо покраснело, губы же, наоборот, начали бледнеть, серея, внутри все похолодело.
   -Успокойся. Я и не ждал от тебя ничего другого. Право же, я был бы даже разочарован, если бы все было иначе. Ты - удивительное создание. Прошла через столько соблазнов... Но с другой стороны - ты столь же поразительно прогнозируема. Не нужно уметь читать мысли, чтобы знать, о чем ты думаешь, не нужно обладать даром предвидения, чтобы понять, что ты собираешься сделать в следующий миг, знать, что произойдет в конце этой вечности...
   -И что же? - Мати сама не заметила, как к ней вернулась способность дышать. Или же, может быть, она просто научилась обходиться без воздуха.
   -В конце концов, ты откажется от своей безумной идеи. Потому что поймешь, что это никому не нужно, что этим ты никого не спасешь, наоборот, уничтожишь тех, кто был тебе дорог.
   -Нет! - упрямо сжав губы, замотала головой девушка. - Нет! Нет! Нет! - казалось, она повторяла это вновь и вновь с единственной целью - чтобы не слышать слов чужака, не задумываться над ними, забыть...
   -Так или иначе, - как ни в чем не бывало, продолжал Харрад, - тебе придется подняться в храм. Хочешь ты этого или нет. Хотя я и уверен, что хочешь, может быть, даже больше, чем чего бы то ни было другого... Не спорь со мной, девочка, я же сказал - так или иначе. Такова твоя судьба.
   -У меня еще нет судьбы, - пристально глядя ему прямо в глаза, тихо промолвила Мати, - я еще не прошла испытание!
   -Вот как? - чуть приподняв бровь, спросил он, а потом с самым безмятежным видом продолжал: - Если ты не захочешь идти на самый верх, если решишь остановиться в шаге от вершины - я не пойму тебя, но приму твое решение. Все будет так, как ты захочешь. Идем же.
   -Л-ладно, - заставила себя кивнуть девушка. Она поняла, что спорить и упираться бесполезно. "Когда нога уже оторвалась от земли, хочешь или нет, придется делать шаг..."
   Вообще-то, идти можно не только вперед, но и назад, однако для караванщицы такого выбора не было. А эти ступени... Они так манили к себе, притягивая взгляд, убеждая, уговаривая, умоляя ступить на них, обещая все, о чем думал разум, все, о чем мечтала душа...
   Мати и не заметила, как оказалась у врат. Впрочем, если бы их золотые створки не были закрыты, она бы, наверно, не остановилась до самого конца лестницы.
   А эти врата были достойны того, чтобы на них обратить внимание. Камни, из которых они были сделаны, казались белее мела, легче облаков, живее огня. Они соединяли в себе все стихии, излучали свет и одновременно притягивали его к себе, поглощая. От них веяло и холодом, и жаром, заставляя душу трепетать в груди. Их ровные, лишенные каких-либо украшений камни очаровывали более всех иных чудес Курунфа, так что в какой-то миг Мати страстно захотелось стать их частью, слившись с тем, в чем она видела само совершенство.
   Но стоило створкам врат шевельнуться, ощутив прикосновение руки служителя, распахиваясь перед странниками, как глаз узрел изъян даже в этом совершенстве.
   "Это только путь, - понял разум, - не цель, - Мати на мгновение стало грустно. Чуть наклонив голову, она взглянула на остановившегося рядом с вратами служителя. В ее глазах блеснул огонек благодарности. Ведь если бы он помедлил хотя бы мгновение, она могла совершить ошибку, о которой жалела бы целую вечность. - Если бы могла жалеть. Если бы сохранила себя, способность чувствовать, понимать..."
   -Что же ты? Храм ждет тебя.
   И Мати шагнула вперед.
   Она оказалась в небольшой зале, где не было ничего, за исключением дверей по одной на каждую из четырех стен. Вернее, двери были с четырех сторон, в то время, как стена - всего одна, замывая зал в круг, над которым возвышался такой же круглый купол - белый и безликий, так что в этой белизне терялся взгляд, утопая, как в снегу.
   "Этот зал... - глядя вокруг, думала Мати. - Он подобен солнечному шару. Свет без тени, дорога без конца..."
   В какой-то миг у нее закружилась голова. Девушка уже не помнила, в какую из четырех дверей она только что вошла, в которую ей нужно выйти, чтобы продолжать путь.
   -Почему ты медлишь? - почувствовав замешательство, охватившее ее спутницу, проговорил служитель. - Это не сам храм, а лишь его преддверие. Нам еще идти и идти... - однако, говоря это, сам он не сделал и шага вперед.
   "Словно оставляет это право за мной, - переводя взгляд с одной золотой двери на другую, думала Мати, - так, если это - какое-то испытание. Если я выберу нужную дверь, то продолжу путь наверх, если же ошибусь - вновь окажусь у подножия храма. И выбор не особенно сложен. Всего лишь один к трем. Вот только... - она нахмурилась, не совсем понимая. - Зачем все это? Ведь я и не рвусь в храм. Мне хватило того, что я увидела внизу... - и она оставалась стоять на месте, терпеливо ожидая, когда служитель сделает первый шаг. - Это нужно ему, не мне..."
   -Ну, идем, - когда пауза затянулась настолько, что растягивать ее еще больше было просто невозможно, вздохнув, проговорил служитель. И вновь - ни тени недовольства на лице, приветливый вид, бодрый голос. Как ни в чем не бывало, служитель открыл дверь, за которой был путь наверх, и первым переступил черту. Мати же со спокойной душой двинулась следом.
   Миновав врата, они начали подниматься по беломраморной лестнице. Ступеньки поскрипывали под ногами, словно снега пустыни.
   "Ничего удивительного, - подумала Мати, - это ведь облачная лестница, а всем известно, что облака состоят из снега..."
   -Харрад,-когда половина лестницы уже была пройдена, спросила девушка у шедшего чуть впереди служителя, - вот ваш храм состоит из белого, синего и черного ярусов. И они все посвящены одному богу-покровителю? Или у Курунфа их несколько?
   -Это сложный вопрос, - он впервые не ответил ей прямо, во взгляде забрезжило сомнение, так, словно он не был уверен, что собеседница поймет его.
   Мати тотчас пронзила ледяная игла обиды, губы дрогнули, скривившись в усмешке. Весь ее вид говорил: "Куда нам, серым караванщикам, до ваших служительских премудростей! ", губы же произнесли:
   -Мне просто показалось странным, что у вас не один храм, а три, да еще разного цвета.
   Служитель молчал, не спеша с ответом, и девушка продолжала, пытаясь отыскать его сама:
   -Может быть, если мы войдем в внутрь, я пойму...
   -Мы войдем, - успокоил ее спутник, однако тотчас добавил: - Но не сейчас. Эта лестница - только для идущих на самый верх. Потом, когда будем спускаться, ты сможешь выбрать другие, боковые, и пройти по всем ярусам...
   -Пожалуй, лучше не надо... - пробормотала Мати. Она нахмурилась, размышляя над словами горожанина. Девушке совсем не понравилось то, как все это прозвучало. Не угрожающе, нет, но... зловеще.
   "В одном городе мне уже предлагали заглянуть в его святая святых, - подумала она, - но за это знание мне нужно было отдать все, что у меня было, даже саму себя..."
   -Что, передумала? - служитель глядел на нее с тенью усмешки на губах. - Вот уж не подумал бы, что ты упустишь такую возможность. Обычно все только и мечтают о том, чтобы заглянуть в храм. Один миг в нем дает ответы на больше вопросов, чем способна найти целая вечность в любом другом месте земли.
   -Мне доводилось бывать в храмах, которые посещали небожители, - пробормотала Мати.
   -Тебе там не понравилось? Конечно, иначе ты вспоминала бы о них совсем с другими чувствами и спешила навстречу новым встречам, а не шарахалась, словно от вестников смерти... Интересно, почему?
   -Там всегда что-то случалось.
   -И по большей части не очень хорошее?
   -Совсем плохое.
   -Может быть, все дело в том, что это были храмы, построенные верой, а не мечтой. Ведь вера - вещь вынужденная. И вынуждающая. Потому что против нее никто не смеет пойти, хотя порой очень хочется. Мечта - нечто совсем другое. Она свободна, как может быть свободна только она одна. Ведь каждый мечтает лишь о том, чего действительно хочет.
   -И, все же... - Мати огляделась вокруг в задумчивости. - Вряд ли все три храма посвящены одному богу. Вот первый ярус. Белый храм... Здесь сложно ошибиться. Белый цвет принадлежит только госпоже Айе. Это ее край, мир снежной пустыни, мир сна, а, значит, и мечты. Думаю, внутри он подобен обычному земному храму. Те же тронные залы, фрески, статуи воинов, залы...
   -Может быть, - хмыкнул служитель, - людская фантазия ограничена. И в большинстве своем мечтают люди о том, что знают, что видели когда-то...
   -И врата... - словно не слыша его, продолжала девушка. - Это грань между сном земной жизни и вечным сном. Кому не дано подняться выше, тот возвращается назад, чтобы переродиться...
   -Возможно, весьма возможно... А остальные храмы?
   -Синий цвет... - Мати задумалась. Она не знала, чей это цвет, а в голову ничего не приходило. Наверное, какой-нибудь незначительный маленький божок. Ей он совсем был не интересен. Промежуточный храм - словно переход между двумя залами и не более того... Другое дело - третий, черный... - Первый храм самый большой. Его стены самые мощные. Стоящий у подножия может даже считать его основным. Верхний почти не виден, черная тень во мраке. Он совсем маленький. И, все же, почему-то мне кажется, что именно он -главный. Остальные нужны лишь для того, чтобы вознести его над землей и небесами, жизнью и смертью.
   Брови служителя приподнялись, глаза с удивлением взглянули на девушку, губы на мгновение сжались в тонкую нить, затем шевельнулись, словно Харрад собирался что-то сказать, но передумал, и потому с них не сорвалось ни слова. Голова наклонилась в сторону, однако, если бы кто взглянул на него в этот миг, он вряд ли бы понял, кивает ли горожанин, подтверждая верность предположений юной караванщицы, или, наоборот, качает головой в знак несогласия.
   Так или иначе, Мати смотрела в этот миг совсем в другую сторону, не нуждаясь в подтверждении своих предположений. Тем более что как раз в этот миг ее внимание привлекло... Она и сама не сразу поняла, что.
   Караванщица огляделась, застыла на мгновение, прислушиваясь к тем звукам, которые доносились из тишины. Но кроме шелеста дыхания да стука своего сердца так ничего и не услышала. Тогда она принюхалась. Не пахло ничем. Совсем.
   "Вот еще непонятность..." - подумала она, а затем села на последнюю золотую ступеньку.
   -Ты что, устала? - спросил служитель.
   -Нет, - в первый миг ответила девушка, потому что дело было совсем не в усталости, однако затем решила: "А какая, в сущности, разница? Кому дело, правду я говорю или нет?" - Да, устала, - проговорила она. - Ничего, если я немного посижу?
   -Здесь? - удивленно взглянул на нее служитель. - Однако, если ты этого хочешь... - он не видел причины возражать.
   Что касается Мати, то она несколько мгновений сидела, наклонив голову на бок, и глядела на черные ступеньки.
   -Странно, очень странно... - сорвалось у нее с губ.
   "Ступени должны быть другими... - она была уверена в этом. И дело было не в том, что ей не нравился их цвет, просто... - Это не тот черный цвет, - в то же время ее совершенно не смущало, что считалось, будто люди видят лишь один оттенок черного. В отличие от белого, желтого, зеленого... Да почти всех остальных цветов. Нет, Мати знала - черный имеет даже больше оттенков: черный с золотом, черный с серебром, черный с перламутром и синевой, черный с красным... В общем, он мог включать в себя все, что угодно. - Этот, например, черный с золотом, - ее губ тронула усмешка. Мати хмыкнула. - Такое чувство, что он смеется. Его веселит совершенно все: небо наверху и земля внизу, люди, приходящие к храму, и птицы, летящие неизвестно куда. Он готов находить смешное в чем угодно. Но тот, к чьему храму ведут эти ступени... Он ведь совсем не такой. Он... - девушка задумалась на миг, вспоминая. - Его скорее можно назвать хмурым, чем весельчаком. И уж конечно он никому не позволил бы потешаться над собой. А когда не хочешь, чтобы над тобой смеялись, ты не даешь повода... Никогда. Потому что не желает, чтобы наступил момент, когда кто-то воспримет нечто серьезное как шутку и станет смеяться. И..."
   В то же время она была почти уверена, что служитель считал себя слугой именно Нергала.
   "Как же все это сложно!" - а она не любила сложностей и загадок, особенно - когда от правильного ответа зависело будущее.
   Рука с долей опаски потянулась к первой из черных ступенек, не сразу решившись коснуться, замерла, чувствуя исходившее от него тепло. Потом, наконец, она решилась, тронула ступень... И тотчас оторвала руку. Мати удивленно прошептала:
   -Горячо!
   -Солнце, - спокойно пожал плечами служитель, не видевший в этом ничего необычного. - Оно нагрело камни.... А, - потом, решив, что понял, что именно показалось гостье странным, закивал он головой, - ты, наверно, обратила внимание на то, что ступень, на которой ты сидишь, другая. Да, она холодная. А черная - горячая. Потому что черный цвет притягивает к себе тепло. И нагревается быстрее. Так что...
   -Да нет, - нахмурившись, качнула головой девушка, - дело в другом.
   -В чем же?
   Мати тронула губу, потерла подбородок, раздумывая, потом пожала плечами.
   -Не знаю... Так... Не обращай внимание... - не нравилось ей это все, ох как не нравилось!
   И тут ее взгляд соскользнул вниз. И тотчас душа ушла в пятки.
   -Ой-ой-ой! - она и не думала, что поднялась так высоко. Нет, конечно, она знала: ступеньки вели наверх, и было их пройдено бессчетное множество, и все же... Даже у обрыва, с которого открывался вид на край легенд, было не так страшно. А тут... В какой-то миг ей показалось, что каменная лестница закачалась, готовая уйти из-под ног, и девушка что было сил вцепилась в ступеньку, на которой сидела.
   -Спокойно, спокойно, - склонился над ней служитель. - Ничего страшного, такое бывает. Ты просто не привыкла к высоте. Не смотри вниз, смотри на меня. Давай, тебе надо успокоиться...
   -У-успоко-иться? - заикаясь, с трудом выговорила караванщица. Она не представляла, как это сделать, как заставить себя не думать...
   "Вот-вот! О чем я только думала, забираясь сюда! Во всяком случае, не о том, что придется спускаться..." - она мысленно представила себе, как, глядя с лестницы вниз, делает шаг... И вновь вжалась в камень, не просто вообразив, но чуть ли не всем телом почувствовав, как, оступившись, падает вниз.
   Служитель протянул ей руку:
   -Держись, - как будто человеческое тело было прочнее камня.
   Мати хотела оттолкнуть его, вместо благодарности обдав таким презрительным взглядом, что ушат ледяной воды, выплеснутый с размаха в лицо, по сравнению с ним показался бы детской забавой, однако, к собственному удивлению, обронив: -Спасибо, - приняла протянутую руку, утопив тонкие девичьи пальцы в большой широкой ладони.
   Стоило ей коснуться чужака, как она тотчас почувствовала облегчение. Ведь всегда легче, когда есть на кого опереться. И не важно, что этот кто-то - служитель демонского города. А через миг она, забыв о своих страхах, уже думала о том, какая большая у Харрада рука, мозолистая, хотя, казалось бы, он не крестьянин, не ремесленник. По ее разумению, у служителя ладонь должна была быть мягкой и теплой.
   Впрочем, сейчас для нее главным было другое - что, держась за руку горожанина, она смогла, подняться на ноги, медленно выпрямившись, повернуться лицом к храму, обращаясь спиной к той пугающей бесконечности, что заползла под первую ступень лестницы в иные миры.
   Смотреть на храм было легко. Ничего не пугало, лишь хотелось поскорее узнать, что там, внутри.
   Прошло несколько мгновений, и коленки перестали дрожать, плечи расправились. И тогда Мати отпустила руку служителя.
   -Спасибо, - с благодарностью глянув ему в глаза, она виновато улыбнулась, словно прося прощения за мгновенную слабость.
   -Не за что, - он тоже улыбнулся, тепло и открыто. - Ты молодец. Другие, когда обнаруживали себя на такой высоте, начинали паниковать, метаться, пытались ползком спуститься вниз...
   -Если страшно спускаться, значит, нужно подниматься, - глядя на лежавшие перед ней черные ступеньки, проговорила Мати.
   -Странный вывод. Я бы даже сказал - парадоксальный, - на его лице отразилось уважение. - Но самый верный.
   Он хотел уже спросить: "Ну что, пошли?" - спеша воспользоваться мгновением, как нельзя лучше подходившим для того, чтобы пересечь черту черного яруса. Однако Мати сделала шаг прежде, чем он успел произнести и слово. Возможно, ее движения были не достаточно быстрыми, но в твердости им было не отказать.
   Черная лестница привела ее к каменной площади - достаточно просторной, чтобы на ней можно было разместить караван со всеми его повозками, торговыми рядами, продавцами и покупателями. Мати остановилась перед ней, но на мгновение, короче того, которое можно было бы расценить как сомнение или неуверенность.
   -Харрад, - негромко проговорила девушка, чуть наклонив голову в сторону горожанина, однако не поворачиваясь к нему, боясь, оглянувшись, вновь ощутить себя так бесконечно далеко от земли, как может быть только навеки покинувший ее, - скажи, кто покровитель Курунфа?
   Служитель несколько мгновений испытующе смотрел на нее, ничего не говоря, однако затем, видно, решив, что отступать гостье уже поздно, некуда да и незачем, промолвил:
   -В городе Его зовут господин Эрра. Но у Него есть и другое имя, в крае снежной пустыни известное куда лучше этого...
   -Господин Нергал, - кивнула Мати. В ее лице ничего не изменилось, разве что глаза погрустнели, да задумчивости в них прибавилось.
   -Для впечатлительной юной караванщицы ты слишком спокойно произносишь имя Губителя.
   -Мне доводилось встречаться с Ним... - глядя на свои тонкие пальцы, теребившие край рукава, промолвила девушка.
   Бровь служителя приподнялась. - Вот даже как... - горожанин удивленно смотрел на нее, не понимая, шутила та, или говорила серьезно.
   -Я... - Мати медленно двинулась в сторону храма, более не остановилась, даже не повернулась к своему спутнику, ведя себя так, будто теперь не он был ее проводником, а она его. - Не знаю, огорчу я тебя, или обрадую. Но это, - она махнула рукой в сторону черных стен, - не храм Эрры.
   -Да? А ты уверена? - хмыкнул служитель с самым беззаботным видом.
   -Ну... - по ее гладкому лбу пробежала суровая морщина, делавшая ее старше и серьезнее своих лет. - Я хотела сказать... Это, конечно же, храм. Но не Губителя.
   -В городе поклоняются господину Эрре не как Губителю.
   -Конечно, я понимаю. Это были не совсем те слова... "Не храм Эрры" - говоря это, я имела в виду, что это не храм, в который приходит Эрра.
   -И почему ты так думаешь?
   -Ну... Я не уверена, я просто предполагаю... Я встречала Эрру и немного знаю, какой он. Тот, кого вы считаете своим покровителем, никогда бы не вошел в этот храм. Дело в том, что... Эрра - бог войны. Он высок и широкоплеч. Чтобы вступить под эти своды, Ему пришлось бы склонить голову. А Он никогда не сделал бы ничего подобного. Даже если бы речь шла о Его собственном творении, не то что деле рук простых смертных.
   -Нет, конечно, нет! Разве мы бы построили храм, который был бы тесен его господину! Может быть, он и выглядит снаружи небольшим, но внутри он просторен, весь - одна огромная зала... Кроме того... Кроме того, он ведь построен на самой вершине мира!
   -Вершина мира - вещь относительная. В отличие от высоты дверного проема.
   -Небожитель входит в храм не через дверь! Дверь - она для смертных. И вот им-то как раз и нужно склонять голову перед ликом своего божества!
   -Но потолки храма... Они тоже не высоки. Если, конечно, пол не опущен вниз. Но это вряд ли. Дорога бога не может быть ниже пути человека.
   -Ну... Бог может быть любого роста - и огромного, и совсем крошечного...
   -Но зачем грозному богу, являясь перед смертными, принимать, образ карлика? Он - не повелитель сновидений, которого не смущает, что Его принимают за ребенка. Великий воин всегда должен выглядеть могучим, ведь его должны бояться, верно? И вообще.... - вздохнув, Мати провела ладонью по лицу, словно спеша стряхнуть невидимую, невесть откуда взявшуюся тоненькую нить паутинки.
   -Одно из двух, - улыбнулся ей служитель. - Или мы говорим о разных небожителях, или кто-то ошибается...
   -Да, конечно, я встречала Эрру всего раз, и... Наверное, я действительно плохо его знаю...- она не собиралась спорить. Да и зачем? Уверенная в своей правоте, все, чего она хотела, это поделиться своим знанием со служителем, который в какой-то момент стал ей симпатичен. Но если тот не готов принять правду, что же...
   Между тем, она подошла к вратам храма. Стоило ей протянуть к ним руку, как тяжелые створки из черненого золота начали медленно, с тяжелым надсадным скрипом раздвигаться, открывая путь в скрытую за ними черную, пустынную бездну.
   И, все же, в последний миг Мати остановилась. Ей стало неуютно, показалось, что из черноты потянуло таким жутким холодом, что от него замерзала кровь и стыли кости. Душа противилась этому последнему шагу, рвалась прочь, крича: "Нет! Нет"!
   -Не бойся, - Харрад заглянул в лицо девушки, заметил нечто в ее глазах, нечто, что он принял за страх, и поспешил успокоить: - Не сомневайся: это храм господина Эрры, Того, Кто благоволит к тебе.
   -Я сомневаюсь не... - начала девушка, однако на половине фразы остановилась, умолкнув, качнула головой: "Какая разница? Что это не город Эрры - и так понятно. Чего же я не знаю, так это кто на самом деле покровитель Курунфа. А где еще можно получить ответ, если не в храме?"
   И она переступила черту. Тотчас мрак окружил ее со всех сторон плотной пеленой, поглотил без остатка. Однако стоило Харраду войти вслед за ней, и теплота сменилась полумглой, в которой не было света, но и тьма не казалась полной и совершенной.
   Воздев руки вверх, служитель заговорил нараспев: - Молю тебя, яви Свою милость, приди в храм... - и, внемля его молитве-заклинанию, повелители города откликнулись. Одна за другой загорелись жаровни с огненной водой, расставленные у мраморных стен, по которым тотчас поползли длинные красновато-черные тени.
   Мати смотрела вокруг, не мигая, и ждала того, Кто явится на зов служителя. В первый миг ей показалось, что воздух в зале начал сгущаться, словно туман, но потом вдруг все переменилось и, очистившись, утончившись, он стал прозрачнее талой воды, чище вздоха морозного утра. А еще через мгновение воздух уже представлялся множеством зеркальных поверхностей, заполнявших все пространство залы. И тени, отражаясь в них раз за разом, сгустились в двух призраков, повисших между полом и потолком посредине залы. "Это не призраки, - едва увидев их, поняла Мати. - Это демоны"!
   -Мы слуги повелителя, - зашептали вновь пришедшие, - и, в то же время - повелители слуг... - эта была загадка, но ведь бессмертные всегда говорят загадками. Однако прежде, чем Мати успела хотя бы задуматься над ней, не то что разгадать, демоны повернулись к девушке.
   -Ну, здравствуй, гостья...
   Та молчала, лишь сильнее сжав губы. Мати понимала, что обязана ответить на приветствие, ведь перед ней были божественные создания, самый младший из который больше любого из смертных. Но она не могла произнести ни слова, когда язык сковал просто панический ужас. С чего это вдруг? Ведь она никогда прежде не боялась демонов, более того, считая себя Творцом заклинаний, просто не могла их бояться. Но эти двое... Она была не в силах даже находиться с ними в одном зале. Нечто непонятное, нереальное, невозможное гнало ее прочь. И, в конце концов, Мати, не выдержав, поддавшись этому чувству, зашагала прочь.
   -Ты что это надумала? - тени стали надвигаться на нее, сгущаясь. Так легкие белые облака собираются в тучи, предвещая ужасную метель. В словах, самом звучании голосов слышались раскаты грома и жуткое завывание ветра. Но Мати даже не замедлила шаг, во всяком случае, пока не вышла из него через противоположную вратам дверь храма - серую, обшарпанную, тяжелую и такую скрипучую, что казалось, будто ею никто никогда не пользовался. За ней было небо, крохотная, в два шажка, площадка и ступени - гигантские, по одной на каждый ярус. Отполированные до блеска каменные глыбы. Ни уступа, на который можно было бы встать, ни трещины, за края которой удалось бы ухватиться.
   -Остановись! - вскричал бросившийся догонять ее служитель.
   Видя, что та, не слыша, продолжает идти прямо к краю бездны, служитель подбежал к гостье, схватил за локоть, удерживая:
   -Что ты делаешь! Дура, ты же разобьешься!
   Девушка резко вырвала руку, брезгливо поморщившись, оттолкнула от себя чужака:
   -Это мой путь! Мой выбор!
   -Если... Если ты хочешь уйти... Можно вернуться тем же путем, каким мы поднялись...
   -Караванщик идет только вперед, вслед за солнцем!
   -Что за глупость!
   -Это моя жизнь! - вспыхнув, словно огненная вода от искры пламени, вскинула голову девушка.
   -Ладно, ладно, прости меня, - решив, что его слова обидели молодую караванщицу, хотя сам он не видел в них ничего обидного, поспешил извиниться Харрад, - конечно, для каравана это закон. Но он действует только в дороге, в снегах! В оазисе все иначе! Здесь можно идти во все стороны, проходя один и тот же отрезок дороги множество раз...
   -Горожанин может. Но не я!
   -Если ты пойдешь вперед, то сорвешься с уступа и разобьешься! Это верная смерть!
   -А если и так? - она резко повернулась к служителю, глянула ему в глаза. - Тебе-то какое дело? Оставь меня в покое! - отмахнулась от него Мати. Она сделала еще один шаг и теперь стояла на самом краю, за мгновение до падения.
   -Что ж, - служитель отступил, - если тебе так хочется идти дальше - иди. Если ты мечтаешь о смерти - твоя мечта исполнится. А если нет, - продолжал он там, где должен был умолкнуть, - ты не найдешь ее даже в самоубийстве. Иди. Все равно дальше своей мечты не уйдешь!
   -А может я и не хочу бежать от своей мечты! - так или иначе, она решилась. Зажмурившись, она набрала в грудь побольше воздуха, и...
  
  

Глава 14

   Она не почувствовала ничего: ни легкости полета, ни ужаса перед жутким ударом падения, от которого в ее теле должно было сломаться все, не оставляя и тени надежды на пробуждение от вечного сна. Просто в один миг тишина небес сменилась ровным, рокочущим звуком.
   Открыв глаза, Мати увидела море мира легенд, но не то недосягаемо далекое, каким оно казалось с вершины скалы, а близкое настолько, что достаточно было протянуть руку, чтобы его коснуться. Холодные брызги летели в лицо, пытаясь охладить жар горячих щек.
   Время от времени одна из волн, наиболее сильная и смелая, вырывалась вперед, чтобы коснуться своей пушистой пенистой шапкой босых ног синеглазой гостьи, на которой больше не было одежд каравана - тело укрывал кусок белоснежной материи, одновременно шелковистой и пушистой, такой легкой и воздушной, словно ее ткали не смертные пряхи, а госпожа Алхми, создававшая нити из света и мрака. Золотые волосы трепетали за спиной, точно сказочный солнечный плащ или крылья воздушного духа - бабочки.
   Мати стояла на песке, таком желтом, словно он состоял из крошечных крупинок золота. Он был мягким, как мех, и живым, подвижным, как снег. Стоило ступить - и песчаные барханы рассыпались, отодвигались в сторону, освобождая место для ступни, чтобы через мгновение после прикосновения вернуться назад, обхватывая ногу со всех сторон.
   От берега и до самого горизонта, к которому медленно катилось солнце, пролегла огненная тропа. Она не была прямой, словно стрела, где-то расширяясь, где-то, наоборот, сужаясь, как, впрочем, и сплошной, однородной, а точно пламень состояла из множества искр, которые вспыхивали то одна за другой, то все сразу, соревнуясь в том, какая из них ярче. И чем дольше Мати смотрела на эти искры, тем больше ей казалось, что они сливаются в сплошной поток.
   Эта дорога... Она звала к себе, манила, говоря:
   "Встань на меня! Сделай только один шаг, и я умчу тебя в самые лучше, самые светлые края!"
   "А может быть..." - Мати так захотелось поверить ей, довериться, что она не удержалась, и...
   Кто же мог знать, что, уходя под воду, берег обрывался так резко, будто здесь на самом деле был край земли? Кто-то, наверное, знал. Но только не Мати, которая опомнилась лишь с головой погрузившись в водяную гладь.
   Как же она испугалась! Сильнее, чем когда бы то ни было в своей жизни. Девушка заметалась, забила что было сил по воде руками и ногами, пытаясь вырваться из цепких объятий волн, которые уже виделись ей не иначе как водяными духами, стремившимися утянуть чужачку подальше от берега, в глубокие черные бездны моря.
   Мати и сама не поняла, как ей удалось вырваться. Лежа на берегу, уткнувшись лицом в мельчайшие золотые песчинки, которые, пока были сухие, казались легче перышка, намокая же становились тяжелыми, словно камень, она долго не могла перевести дыхание.
   Прошло время, прежде чем девушка стала понемногу успокаиваться.
   "Все позади... Все позади..." - пыталась убедить она себя.
   Наконец, Мати нашла в себе достаточно сил, чтобы сесть. Мокрый золотой песок покрывал ее лицо причудливой маской, припорашивая тяжелые растрепанные волосы, с которых ручейками стекала соленая морская вода. Он был даже на ресницах, его твердые крупицы щекотали нос, хрустели на зубах...
   Мати замотала головой, начала терять лицо руками, стремясь поскорее стряхнуть с себя эти липкие золотые крупицы, но у нее мало что получилось. В конце концов, она сдалась: "Ну и ладно! Все равно меня никто не видит! Главное, что водяным не удалось утянуть меня за собой. Хвата богам!" - и Мати резко повернулась спиной к морю, которое больше не казалось ей таким уж прекрасным и манящим.
   "Лживое, - разжигая ярость в своей груди, думала девушка, - какое же оно лживое, это море! Вселяет надежду, и тотчас обманывает! - она обиженно поджала губы. - А чего, собственно, я ждала? - гнев вскипел в ее груди. - Каким было, таким и осталось! Не случайно же именно тот отрезок пути, который идет по его ледяному панцирю, всегда считался самым опасным. Сколько людей погибло в трещинах! Да что людей - целых караванов! - злость просто переполняла ее. - Ну ладно, ладно! Я отомщу ему за все! Одену в лед! Навсегда! Навеки вечные!"
   Не бросая более и взгляда на морской простор, от которого еще совсем недавно не могла оторвать глаз, заставив себя не слышать настойчивый окрик - рокот волн, Мати решительно зашагала прочь.
   Берег не хотел ее отпускать. Мелкие камешки прилипали к ступням, покрывая их словно изморозь полог повозки, сложенные из них крошечные башенки рассыпались под ногами, оттягивая назад. Камни побольше норовили извернуться, поворачиваясь острыми краями, точно вознамерившись побольнее ранить обнаженные ступни. Когда же, спасаясь от них, Мати попыталась встать на один из больших, ровных, словно отполированных, валунов, то, едва коснувшись его, отпрыгнула в сторону, обожженная жутким жаром.
   Но, несмотря ни на что, девушка продолжала упрямо уходить все дальше и дальше от края моря, и в один прекрасный миг берег остался позади. Она оказалась перед горой, поднимавшейся почти к самому сине-золотому, полному солнечного света и тепла, небу. Склоны покрывала высокая, сочная трава, никогда не пригибавшаяся под тяжестью человеческой ноги, кустарник, распустившийся таким белым цветом, что казалось, будто его с головы до самых пят покрывал снег, деревья, одно удивительнее другого...
   -Красота! - мечтательно вздохнула она. А потом подумала: "Красота-то красота, вот только как мне на эту красоту забраться?" - Мати не видела ни дорожки, ни хотя бы какой самой узенькой, робкой тропинки, что вела бы от подножья горы к ее вершине. Ступить же в траву она не решалась. И дело было вовсе не в боязни угодить в яму-ловушку, споткнуться о корягу или, не удержавшись на крутом склоне, полетать вниз. Об этом она просто не думала. А вот о том, как это кощунственно идти по головам трав, причиняя им боль - сколько угодно.
   "Но как же мне подняться на вершину?" - она старательно пригляделась к склону, и, наконец, к огромной радости и облегчению, увидела терявшуюся среди зелени, почти не видную за ней лесенку золото желтого цвета. Она казалась покинутой, но не навсегда, только до поры. Мати даже подумала: "Она ждала моего прихода!" - хотя, конечно, прекрасно понимала: никто и ничто не могло знать, что она окажется здесь, когда ей самой об этом было неизвестно до последнего мгновения. Но с другой стороны... Почему бы и нет? В конце концов, в жизни ведь всякое случается. И это место... Может быть, оно одно из тех, которые, сколько ни обходи стороной, все равно рано или поздно окажутся на пути.
   "Конечно, ведь это край моей мечты. Я представляла его именно таким. И эта лестница... - караванщица подошла к нижней ступеньки, нагнувшись, осторожно коснулась прохладной, чуть шероховатой поверхности. - Как живая... - взгляд Мати потеплел, губ коснулась улыбка. - Не то что храмовая - отрешенная, безразлично чужая... А, да ладно!" - она махнула рукой. Ей было неприятно вспоминать о храме, вообще думать о Курунфе. Тем более в этом краю, таком прекрасном и восхитительным. Ей даже начало казаться, что она вырвалась из цепких лап демонов, освободилась от их власти. Эта мысль грела душу, заставляла губы повторять: "Слава богам. Слава богам..."
   Когда девушка ступила на первую ступеньку, ее тотчас охватило чувство радости, счастья, блаженства. Ей показалось, что она взлетела над землей на легких крыльях мечты. У нее даже закружилась голова. Рука схватилась за поручень, не только каким-то неведомым образом узнав, что он есть, но и безошибочно определив его место, несмотря на то, что глаза продолжали смотреть совсем в другую сторону.
   "Я знала, что он здесь... Нет, дурочка, - поспешила отрезвить она себя, - не знала. Просто была уверена, что поручень должен быть где-то. Здесь его место. Вот и все. А знать... Знать я не могла... Потому что никогда не бывала в этом краю... Или..." - из ее головы упрямо не хотела уходить одна мысль... Робкая надежда... А что если она и в самом деле здесь не впервые?
   "Может быть, я бывала здесь, будучи повелительницей снегов? И так любила это место, что не смогла забыть даже в своем смертельном воплощении, когда от памяти обо всем осталось не осталось и следа? ...Я должна была любить это место, не могла не любить! Потому что сейчас я... Я на небе от счастья!"
   Она начала медленно подниматься, неторопливо, стремясь прочувствовать каждую ступень, запомнить каждый миг восхождения. Ее глаза с нескрываемым интересом рассматривали все вокруг, пальцы скользили по каменным перилам, покрытым причудливой резьбой. И золотой каменный плющ был крепко переплетен с изумрудным, живым, подрагивавшим на легком дыхании ветра.
   "Зеленое - совсем юное... - осторожно, боясь поранить, касаясь листочков рукой, думала она. - Все в соку. Листочки еще не подсохшие, словно только что появились на свет... А желтые, - ее пальцы перебежали на камень, половинка которого, нагретая солнцем, была горяча, как капля огненной воды, а другая, в тени - прохладна и свежа, - древние, как сама вечность..."
   За решеткой перил сквозь полог из старой, опавшей листвы и давно высохшей старой травы пробивалась молодая зеленая поросль. С огромными дубами, чья темная жилистая листва была так широка, что в каждом листе можно было спрятать лицо, соседствовали легкая, чем-то похожая на распустившую хвост птицу, мирика и паррота - широколистная красавица с серым пятнистым стволом. Рядом стояла невысокая, юная данайя - густой изумрудный кустарник, миндальное дерево, тянули к солнцу широко распахнутые ладони с множеством длинных острых пальцев пальмы...
   "Деревья легенд, - с восхищением и нежностью смотрела на них караванщица. - Сейчас таких нет. Даже в городах. Разве что сосна... - заметив хвоинки, разбросанные по ступенькам там и тут подумала она, однако же, подняв голову, не узнала знакомое дерево с покрытым зеленой лианой стволом. - Нет, - поняла Мати свою ошибку. - Это не сосна. В легендах было другое название... Пихта? Или тис? Или... Нет, не помню, - вообще, она не была до конца уверена ни в одном названии. Еще бы, ведь ей никогда не доводилось бывать во времени легенд, во всяком случае, не в этой жизни. А память... Даже запомнив совершенно все, бывает трудно распознать увиденное, ведь очень часто образ никак не желает связываться со словом-названием.
   "Ну и пусть! Не важно! Главное, что есть дерево, имя же ему всегда можно найти, в конце концов, дать новое. Вот было бы здорово - придумать названия всему вокруг. И вообще... - расплывшись в счастливой улыбке, Мати сладко потянулась. - Как же я люблю этот край! Весь целиком, каждое деревце, каждой листик, каждую травинку. Словно он - мой настоящий дом, дом моей души".
   -Ой! - она не заметила сновавших по поручню крошечных жучков, спешивших по своим, известным лишь им делам, и случайно смахнула одного из них на землю.
   Мати тотчас присела на корточки, пригляделась... и вздохнула с облегчением, обнаружив, что потревоженный ею жучок цел и невредим.
   -Прости! - все-таки посчитала себя обязанной извиниться девушка. - Я не хотела...! Давай я помогу тебе, - Мати потянулась к крошечному существу, но то исчезло быстрее, чем девушка успела дотянуться до него. - Испугался... - она была удивлена и немного расстроена. - Но почему? Я ведь только хотела помочь... Хотя... - поразмыслив, она поняла, что в поведении жучка не было ничего удивительного и тем более обидного. - Наверное, я для него - как великан какой-то. Огромный, непонятный и потому страшный. Я бы тоже испугалась великана. Даже если бы мне сказали, что он добрый..."
   Прошло мгновение, и она продолжила подъем. Взгляд, с долей сожаления оторвавшись от зелени чудесных деревьев, вернулся к ступенькам.
   -Ох! - сердце йокнуло в груди, лицо страдальчески исказилось, когда она увидела, что несколько из них пересекла трещина, которая показалась девушке похожей на глубокую царапину, немного поджившую, а потому не багряно-красную, а черновато-серую, с запекшимися по краям сгустками грязи, так похожей на кровь. Ей стало жаль лестницу, словно та была не мертвым камнем, а живым существом.
   Не доходя и до четверти высоты горы ступеньки сменились небольшой ровной площадочкой, будто специально предназначенной для того, чтобы не привыкший к долгому подъему странник мог остановиться на ней, отдохнуть, перевести дух.
   По краям площадки, на перилах стояли большие каменные вазы, покрытые цветочным узором.
   "Здесь, должно быть, когда-то были цветы..." - вздохнула гостья с грустью, поскольку нынче цветы остались только на поверхности камня, в наполнявшей же вазу земле росли лишь какие-то безликие дикие травы.
   "Как жаль! - она снова вздохнула, а затем вдруг заговорщицки улыбнулась, подмигнула той из ваз, которая стояла ближе всего к ней: - Ну ничего, ничего! Подождите немного! Я все исправлю, приведу в порядок! И снова зацветут самые прекрасные розы - золотые, солнечные, словно невесты..." - улыбка на ее устах стала задумчиво мечтательной, глаза подернулись поволокой, так, словно взгляд уже проникал в то время, когда все здесь будет по-другому. Снова. Вновь...
   Ступеньки... Одна, другая, третья, десятая... Потом снова ровная площадка, на этот раз - округлой формы, с уже знакомыми вазами. С нее открывался прекрасный вид. Море во всем своем величии и солнечном блеске. Зеленый бархат деревьев и легкие воздушные лепестки цветов несколько оттеняли резавший глаза свет, делая окружавший мир подобным удивительной картине величайшего мастера всех времен и эпох.
   Однако Мати, едва почувствовав, что вновь начала засматриваться на красоту морской стихии, резко отвернулась.
   "Дура! - нахмурилась она, в сердцах ругая саму себя. - Что, забыла, как оно только что тебя чуть не утопило?"
   Губы девушки скривились, в глазах блеснула слезинка обиды:
   -Ненавижу!
   Может быть, когда-нибудь вновь наступит миг, когда она сможет без злости взглянуть на море. Когда-нибудь... Она так сильно, так страстно любила этот край, что и теперь, несмотря на то, что вспоминания были столь свежи, а обида горька, понимала: однажды она простит его за все, даже за эту попытку убить.
   "Но, - Мати тяжело вздохнула, - я никогда не забуду того, что случилось, - она слишком хорошо знала себя. - Жаль... - теперь случившееся будет всегда лежать тенью между ней и морем, не давая в полной мере насладиться чудесами этой прекрасной земли мечты. - Но... Ничего тут не поделаешь.. " - она снова вздохнула и, миновав площадку, продолжила карабкаться по ступенькам наверх, к самой вершине горы.
   Несколько раз, когда развесистые ветви мирики зависали над ступеньками, образуя тенистую арку, ей приходилось нагибаться, однажды, не успев вовремя среагировать, она чуть не налетела на ветвь головой, но густая, мягкая листва защитила ее, лишь похлопав по затылку, журя за неосторожность.
   Ветер взъерошил успевшие высохнуть волосы.
   "Трепа-растрепа... - она коснулась рукой выбившейся прядки - жесткой, с вплетшимися в нее золотыми крошками песка и рыжевато-бурой лентой морской травы. - Вот сейчас встретит меня кто - а я в таком виде: волосы грязные, торчат во все стороны, лицо чумазое... Хорошо хоть водные духи не утащили покрывало, - она осторожно поправила его, такое же белое и чистое, как в первый миг, словно ничего и не случилось, - а то гуляла бы сейчас голышом. Как одержимая демонами. Бр-р! Нет, конечно, - некоторое время спустя, глядя на густой зеленый ковер, укрывавший землю так плотно, что ее и видно не было, качнула она головой. - Голышом бы я ходить не стала. Сорвала бы несколько лопухов. Вон они какие огромные. Скрепила вьюном. И все. И стала бы похожа... На какого-нибудь лесного духа. А что? - эта мысль показалась ей забавной. - Было бы здорово - побывать лесным духом. У них такая веселая жизнь - перелетают на крыльях ветра с дерева на дерево, с цветка на цветок, танцуют, поют, играют со зверями и птицами... Вот только... Я не лесной дух, это точно. Ни в мечтах, ни наяву. И никогда ни в какой жизни не была и не буду им, потому что... - она остановилась, прикусив губу. Ей вдруг стало как-то не по себе. Сердце заныло в груди. Всегда обидно осознавать, что тебе кем-то никогда не стать, сколько жизней ни проживи. - Потому что я другая..."
   И она продолжила свое восхождение. Взгляд рассеяно скользил то по камням ступенек, то по изгибам перил, то по расстилавшейся за ними зелени, пока не остановился на затаившейся среди деревьев на самом верху годы золотой арке с тонкими, воздушными колоннами.
   Путь близился к концу. В груди проснулись, закружились, переплетаясь, противоположные чувства. С одной стороны, Мати вздохнула с некоторым облегчением. Подъем утомил ее, и она уже начала сомневаться в том, что ей удастся одолеть его до конца. Но с другой, ей нравился этот мир лестницы, который был причудливо красив и отрешенно спокоен. Она уже успела разобраться в нем, понять, что здесь нет ничего, что бы несло в себе хоть тень угрозы. И ей не хотелось с ним расставаться, особенно не зная, что ждет на вершине горы. А ведь все неизвестное внушает страх, таит опасность.
   Тем временем последняя ступенька осталась позади. Оглянувшись, Мати ощутила нервную дрожь.
   "О-го-го! - она и не думала, что забралась так высоко. - Почти как у верхнего храма!"
   Так, да не так. Былой страх и нынешнее волнение не имели между собой ничего общего. Эта высота совсем не пугала, скорее наоборот, успокаивала, удаляя ее от ненавистного моря.
   "А лестница-то, - заметив среди зелени желтую змейку, она удивленно приподняла бровь, - оказывается, вьется, словно вьюн вокруг дерева. Странно. Я думала, что шла только вперед, а выходит... - однако, это открытие ее нисколько не испугало, скорее - развеселило: - Вот здорово! Значит, здесь можно идти в одну сторону, а оказаться в противоположной! Поворачивать, не поворачивая. Нет, просто замечательно! - это новое открытие показалось ей очень забавным, будто какая-то игра, правил которой она пока еще не знала, но в которую уже страстно мечтала поиграть. - А самое замечательное, - мелькнуло у нее в голове, - что в эту игру можно играть одной! И никто мне не нужен! Отлично! Прекрасно!"
   Она действительно так думала, чувствовала. Потому что:
   "Когда кто-то рядом, это всегда обиды, боль... Лучше быть одной. Все тихо. И никто не мешает наслаждаться покоем в самом сказочном их миров, ни о чем не думая, ни о чем не заботясь, ни о ком не беспокоясь. И вообще... - она широко зевнула: - О-х! Я просто засыпаю на ходу! И что это, интересно, я надумала? Сейчас не время для сна! Явь прекраснее самого лучшего сна! И вообще, я теперь вообще не буду спать! Во всяком случае, сколько смогу... Мати, Мати! - девушка закрутилась на месте, замахала руками. - Взбодрись!" - и тут, взглянув вперед, она так и застыла на месте с поднятыми над головой руками и открытым ртом.
   -Ну, ничего себе!
   То, что снизу Мати приняла за арку, оказалось чем-то куда более величественным, а главное - огромным.
   -Беседка... - прошептали ее губы.
   Действительно, это сооружение более всего напоминало именно беседку, вернее, ее половину. Высокие, точеные колонны легко поддерживали бледно-желтый, выгнутый в сторону неба диск луны. Между колоннами стояли огромные, выше самого рослого из караванщиков, подставки под жаровни с огненной водой - увеличенные копии тех, которые возвышались в святая святых храма оазиса - зале священного талисмана. Только эти подставки были пусты. Как и вазы для цветов.
   "Жаль, - она на мгновение представила себе, как было бы красиво, просто сказочно, если бы ночью, в самый черный ее миг, все вокруг зажглось ярким пламенем огненной воды. Диск луны озарился бы, и... - Ничего, - она с силой сжала веки, прогоняя навернувшиеся на глаза слезы сочувствия и грусти. - Я все исправлю. Все будет хорошо, - ее пальцы пробежали по гладкому прохладному мрамору колонны, - все будет хорошо, милый мой край, любимый, единственный! Я вернулась. Я здесь, с тобой. Ты вновь засверкаешь, прихорошишься, помолодеешь, став солнцем земли, центром мечты..."
   Она миновала арку-беседку, на мгновение задержавшись под куполом луны, словно прося благословения у небесной странницы и, получив его, вздохнула полной грудью, расправила плечи, откинув голову чуть назад.
   "Ну вот, можно идти дальше..." - теперь она знала, куда, видя возвышавшийся в конце широкой пальмовой аллеи прекрасный белоснежный дворец - ледяной дом повелительницы снегов среди зеленого бархата чудесного знойного сада.
   "Не ледяной, нет, - глядя на высокое, легкое строение со множеством беломраморных колонн, причудливой высокой анфиладой и сверкавшими в свете солнца стенами, она лукаво улыбнулась, - лунный дворец! - кому, как не ей, было знать разницу, понимать: - Тот мертвый, а этот живой. Тот растает, когда придет пора пробуждения спящих вечным сном, а этот будет существовать всегда, пока есть земля, небо, солнце. Когда исчезнут снега, не будет повелительницы пустыни. Но госпожа сновидений, владычица луны будет все так же любима. Даже еще сильнее. Потому что не останется страха, и люди, живя чудом наяву, захотят видеть сказку и во сне, чтобы всегда хранить в груди это чувство вновь обретенного счастья... - она блаженно вздохнула, потянулась, зевнула: - Как же здесь прекрасно!"
   ...И потекла жизнь, легкая, как скользившее по небу облако-пушинка - одно-единственное на всем лазурном небосводе, появившееся, казалось, только затем, чтобы время от времени девушка, опускаясь на сладкую зеленую траву аккуратно подстриженной садовником-невидимкой лужайки, могла сквозь приопущенные ресницы любоваться его полетом, наблюдая, как оно медленно превращалось то в птицу, то дерево в цвету, то в прекрасный дворец.
   Мати не приходилось ни о чем заботиться. Стоило ей захотеть пить - и тотчас прямо перед ней возникал кубок с водой, которая, пока она подносила сосуд к губам, превращалась в красный как кровь гранатовый сок, или зеленоватый, освежающий травяной настой, или горячий наваристый бульон. Когда она хотела есть - ей не приходилось даже звать своих призрачных слуг. Они сами угадывали ее желания и, являясь прежде, чем их позовут, призрачными духами расстилали рядом со своей госпожой белое кружевное полотно скатерти, на котором, по мановению руки, возникали именно те яства, которые она хотела отведать.
   Так было вчера, так продолжалось сегодня, и Мати ничуть не сомневалась, что ничего не изменится и завтра. Она могла с рассвета до заката просидеть в одной из похожих друг на друга как две снежинки высоких и просторных снежных полях - залах дворца, ни о чем не думая, просто наслаждаясь тишиной и покоем, могла на закате подняться в точеную башенку, так искусно скрытую среди деревьев-великанов, что ее было невозможно увидеть снаружи - прекрасное тайное убежище, нужное даже там, где не от кого прятаться - и остаться там на всю ночь, чтобы читать в ярком свете круглолицей луны один из того множества свитков, которыми было заполнено все вокруг от подвала башни до самого шпиля. И в каждом свитке была сказка, о которой Мати никогда прежде и слышать не слышала, причем каждая последующая - интереснее предыдущей.
   Порой, когда ей все надоедало, она набирала мешочек всякой снеди - фруктов, ягод, орехов - и отправлялась в лес кормить крошечных остроухих зверьков, которые брали угощение из ее рук, а самые смелые и вовсе забирались на плечи, осторожно цепляясь за складки одежды крошечными когтистыми лапками и забавно дергая длинные черными усиками. Иногда они вытягивались в струнку, внимательно оглядывая все вокруг, словно стражи, охраняющие ее покой. Эти зверьки были такие забавные, что Мати порой, выходя на рассвете, как она думала - всего на один миг, оставалась с ними до полудня, а потом не замечала, как приходило время заката...
   А еще было море... Море, ненавистное и презренное, которое со страшной силой манило к себе ее душу и сердце, влекло, доносясь и в сад, и в залы дворца настойчивым рокотом - криком. Его постоянный гул молил, просил, приказывал, порой - заполнял собой все, не давая покоя. И тогда, сама не своя, она неслась к лестнице, бежавшей с вершины горы вниз, на берег моря, пересекала беседку, даже не замечая ее, однако, ступив на первую же ступеньку, останавливалась, чуть наклоняла голову, начиная освобождаться от власти наваждения.
   "Подожди-ка! - говорила она себе. - Почему я делаю то, чего не хочу? Мне нужно на берег? Нисколечко! Скорее - наоборот, хочется быть где-нибудь подальше от него!" - и, решительно поворачиваясь спиной к звавшему ее морю, она, гордо откинув назад голову, начинала вышагивать по пальмовой аллее, все дальше и дальше углубляясь в сад.
   Но однажды, остановившись так же на первой ступени, она сказала себе совсем другие слова:
   "А почему, собственно, я не могу спуститься вниз? Это ведь мой мир, весь, целиком, и берег тоже. И вообще, что такого в море страшного? Если бы оно по-настоящему хотело меня убить, то сделало бы это. Проще простого. Даже без помощи духов, демонов и кого там еще. Я бы и сама утонула. Потому что не умею плавать", - она ничуть не стыдилась признаваться в этом. Зачем караванщице умение плавать, если почти вся ее жизнь проходит в снежной пустыни, где вода под толстым слоем льда, и даже если в нем будет трещина, провалившийся замерзнет быстрее, чем успеет утонуть. В тазу же не захлебнется даже младенец, конечно, если его не зададутся целью утопить. Ведь именно так в некоторых караванах избавлялись от проклятых детей.
   Обоженная холодом воспоминаний, Мати, зябко поежившись, нервно дернула плечами. Хотя времена этого жуткого обычая - первого из тех, которые отменил повелитель небес, вернувшись в земной мир, - остались позади, ей, рожденной в снегах, всегда было невыносимо думать о нем. Даже здесь, в крае, где было все, о чем она мечтала, эти мысли вносили смятение в душу, хотя все, с чем они были так или иначе связаны, осталось где-то бесконечно далеко, в другом мире.
   А рядом... Рядом было море.
   "Но раз здесь есть большая вода, - мелькнуло у нее в голове, - почему бы мне не научиться управлять ею? Сперва, - у нее в голове уже зародился план. Мысль продвигалась вперед, в то время как ноги делали шаг за шагом вниз по золотым ступенькам, - выучу язык волн, стану их понимать, и они будут понимать меня. Потом составлю заклятие для водяных духов... У меня все получится... Все будет хорошо. И я встану на спину волны и пройдусь по солнечной тропинке. И в этом мире не останется ничего, что не было бы мне подвластно".
   Она широко улыбнулась. На дуде было радостно, беззаботно и легко, словно за спиной выросли крылья.
   "А ведь действительно, - Мати уже не шла, бежала вниз по ступенькам, едва касаясь их ногами, - почему бы мне не... - и на верхней площадке она, разогнавшись, легко запрыгнула на перила, оттолкнулась от них что было сил, взлетев над невысоким юным кустом данаи, и... Ее просто захлестнул восторг, губы растянулись в счастливой улыбке, на лице застыло выражение полного, совершенного блаженства. - Какое же это чудо - летать!"
   И, все же, она не долго оставалась в небесах, поспешив вернуться на землю. Под ее ногами тотчас хрустнули, рассыпаясь, возведенные морем каменные башенки.
   На этот раз Мати пришла на берег не босой, на ее ногах были сандалии - тончайший плетеный из серебряных нитей верх и прочная, надежная подошва, защищавшая ступни как от острых краев камней, так и от их жарких боков. Она остановилась на расстоянии, достаточном для того, чтобы набегавшая на берег волна не могла дотянуться до ее ног.
   Морская вода задумчиво перебирала сверкавшие в лучах солнца камешки, так, словно они - драгоценности в казне купца. Некоторые из них действительно были прекрасны - с одного края ярко-зеленые, словно лес, с другого - синее небес, да еще с полосой посредине, красной, как зарница. Цвета переплетались, переходя один в другой, и при этом не тускнели.
   И Мати не удержалась от искушения. Дождавшись, когда волна схлынет, она быстро шагнула вперед, схватила очаровавший ее камешек и поспешно отступила назад. И хотя волна, вернувшись, все-таки успела бросить в нее пригоршню солоноватых брызг, Мати этого даже не заметила. Главное, она сжимала в руке свое сокровище - удивительный трехцветный камень, красотой которого могла теперь наслаждаться где угодно и сколько захочет.
   Солнце припекало так сильно, что прошло всего несколько мгновений, и камень в ее руках совсем высох. Вместе с влагой его покинули и цвета. И вот уже на ладони обиженно поджавшей губы девушки лежал серовато-желтый блеклый кружочек, ничем не примечательный, такой же, как множество других, покрывавших берег моря.
   "А чего я ждала? Камень-то мертвый. Это вода, должно быть, не простая, способная подарить и мертвому жизнь. Но лишь до тех пор, пока тот не покинет ее пределов..." - и тяжело вздохнув, она с нескрываемым сожалением разжала пальцы, позволяя камню вернуться на свое место. Звякнув, ударившись о бока своих сородичей, он откатился к самой кромке, и уже следующая морская волна, нахлынув на берег, окатила его, вернув блеск и яркость цветов.
   Видя это, девушка вновь вздохнула. Ее глаза наполнились горькой обидой разочарования:
   "Ну почему так всегда!"
   Какое-то время она брела по берегу, поддевая то один камешек, то другой, с интересом следя за тем, как они отлетали в сторону, позвякивая друг о друга. Пару раз среди бесцветных катышков ей мерещились драгоценные камни, но стоило ей наклониться, как становилось ясно - ничего, кроме капелек воды.
   "Я так и думала... Как обычно: тянешь руку к алмазу, а берешь кусочек льда!"
   А еще берег покрывали раковины. Их было множество, маленьких, побольше и просто огромных. Некоторые из них просто завораживали. Но назвать их "красивыми" и тем более коснуться рукой Мати не могла, не смела, ведь это были морские существа и откуда она знала, может быть - живые, опасные. А если не живые - тем более. Нет ничего хуже призрака чужака, особенно - создания чужой стихии.
   Идти по песку и каменной гальке было тяжело, ноги все время разъезжались. Мати устала. Подняв голову, она огляделась, нашла взглядом большой серый валун, который одним, мокро-мшистым краем уходил в море, вторым, совершенно сухим, выбеленным солнцем, вытянулся на берегу. Он походил на неведомого покрытого каменным панцирем морского зверя, который выбрался на берег погреться на солнышке, и застывший на границе стихий. И, все же, это был только камень, совершенно неподвижный и неживой. Мати приблизилась к нему - очень осторожно, не забывая, что в этом краю возможно все, что угодно. Однако ни когда она подходила к камню, ни когда опускала руку на жесткую прохладную, несмотря на жаркий день, поверхность, в нем ничего не изменилось.
   И, попинав себя: "Ну что за трусиха! Даже в земле своей мечты всего боишься!" - она с ногами забралась на валун, устроилась поудобнее и, подтянув колени к груди, обхватила их руками, сжалась в комочек, замерла, прикрыв глаза.
   Мати слушала рокот моря, уже почти различая повторявшееся раз за разом слово, произносимое на непонятном ей языке. Она не сомневалась, что если будет вслушиваться в морскую речь вновь и вновь, то рано или поздно поймет, чего же хочет от нее водная стихия, куда зовет и зачем.
   А потом... Ее глаза открылись, взгляд упал на волну, которая, пенясь, со всей силы билась о камень, рассыпаясь на множество брызг, а затем отползала назад, в море, чтобы набраться там силы и вернуться вновь...
   "Зачем? - Мати не понимала. - Чего она добивается? Сдвинуть камень? Но ей это не под силу. Зачем пытаться, повторяя попытки, когда видишь, что все они тщетны, бесполезны, напрасны? Глупо..."
   А за первой волной шли другие, ее сестры, и их было там много, что и пересчитать невозможно, от берега и до самого горизонта.
   "И что им не живется, не играется в своем морском мире? Что гонит их на острые камни берега? Ведь должна же быть причина, хоть какая-нибудь, совсем маленькая! ...А может, - она нахмурила брови, беспокойно повела плечами. - Может, эта причина - я? - ее сердце быстрее забилось в груди, душа затрепетала, заметалась, ища ответ на такой нелепый и вместе с тем, ужасно важный для нее вопрос. - Но что им нужно от меня? Утянуть в свою пучину?" - она заерзала на камне, спеша передвинуться подальше от края воды. А тут еще солнце забежало за облако...
   С моря подул холодный, пронизывавший насквозь ветер, черными точками мелькнули над самой гладью воды и исчезли, словно провалившись в никуда, птицы. Волны стали другими - не смиренными рабынями, раз за разом повторявшими свой бесполезный и оттого еще более тяжелый труд, а дикими ветрами метели, полными сил и упрямства. Их белые снежные пальцы цеплялись за берег, забираясь все глубже и глубже. Даже золотая солнечная дорожка, еще мгновение назад звавшая за собой, расстилаясь у ног, раскололась на части, чтобы затем, миг за мигом, шаг за шагом, начиная с той части, что подходила к берегу, погружаться в черную пучину, уходя все дальше и дальше в море, пока, наконец, от нее не осталось лишь яркое золотое свечение возле самого горизонта, такое недосягаемое и потому - манящее...
   Мати встала, помялась, нерешительно переступая с ноги на ногу, зябко потерла голые плечи...
   "Пойду, пожалуй, - она спрыгнула с валуна, зашагала в сторону лестницы, намереваясь поскорее подняться наверх, к своему белоснежному дворцу, но потом вдруг остановилась, передумав: - Чего ради я буду карабкаться ступенька за ступенькой, когда могу просто взлететь!"
   Она больше не боялась полета, и, поэтому, ей оказалось достаточно просто подумать, чтобы ноги сами оторвались от земли, вставая на небесную тропу. Поднявшись же в воздух, Мати как-то сразу расхотела возвращаться на твердь:
   "Куда мне торопиться? Никто меня не ждет, никто не станет ругать или отчитывать. Я живу здесь в свое удовольствие и, значит, буду делать то, что хочу. А сейчас я хочу... - думала она, наслаждаясь покоем воздушной стихии. - Летать! ...Облечу свою землю... - она почему-то была совершенно уверена, что это - остров и притом небольшой. У нее все как-то не находилось времени обследовать его, нынешний же день подходил для этого как нельзя лучше.
   И что-то весело напевая себе под нос, словно пичужка, девушка закружилась, купаясь в лучах солнечного света и тепла, все выше и выше поднимаясь над землей.
   То, что было потом, с точностью до вздоха - "А-х!" - соответствовало ее ожиданиям. Небольшой гористый остров с густыми зелеными лесами, прямыми аллеями, ведшими прямо к белоснежному дворцу, за ним - цветник, в котором, насколько Мати могла видеть, царила роза, но были и другие цветы всех красок и оттенков, огромные и совсем маленькие, точеные, они, по большей части безымянные, сплетались в причудливый узор - вышивку. За цветником был сад, переходивший в лес, и горы, горы, до небес...
   Среди зелени то там, то тут мелькали осколки скал цвета обоженного кирпича, ветер доносил веселый звон ручьев. Слетая с вершин скал водопадом, они пугливым зверьком поспешно юркали под покровы лесов, исчезая в них.
   А посреди всего этого великолепия, словно драгоценный камень в кольце, сверкало озеро с прозрачной, словно стекло, водой, сверкавшей в солнечных лучах, переливаясь всеми цветами радуги.
   Ей подумалось: "Вот было бы здорово спуститься к этому солнечному озеру, посидеть в густой траве на берегу... " Так она и собиралась поступить, но не успела - ее сердце острой иглой пронзил страх, душа заметалась, затрепетала, вспомнив с совершенно ясностью другое озеро.
   "Тот сон, о городе демонов... - она прикусила губу. Мати страстно хотела его забыть, но никак не могла. - Ну почему я должна вспоминать о нем вновь и вновь?! - она была просто в отчаянии. А затем, задумавшись, нахмурилась. - Вот интересно... Я ведь сняла браслет Эрры. И, несмотря на это, продолжаю все помнить. Даже лучше, чем когда бы то ни было. Обычно я быстро забываю сны, а тут... Они даже кажутся отчетливее яви. Так почему же Курунф не имеет надо мной власти? Потому что я и в самом деле богиня? И если другим он исполняет мечты, забирая память, меня же просто перенес в мой край? Еще бы, кому, даже если это демоны, захочется связываться с богиней снегов! Себе дороже!" - она звонко рассмеялась, закружилась, танцуя в потоках воздуха. На душе у нее вновь стало легко и свободно.
   Мати вновь была совершенно счастлива, потому что считала себя победительницей. Солнце припекало, ветерок шептал, что-то тихо-тихо на ухо. Ее вдруг разморило, захотелось спать. Глаза начали сами собой закрываться. Девушка широко зевнула, мотнула головой, прогоняя дремоту, но эта внезапная сонливость никак не желала уходить.
   "Устала я, - она с трудом сдержала новый зевок. - Весь день на ногах... А сколько событий, приключений... Просто голова кругом идет! Так что... Ничего удивительного... Тем более, - она повернулась в воздухе, поудобнее устраиваясь, легла, словно на невидимое облако... Впрочем, и без него ей было вполне удобно, - на крыльях ветра так хорошо... Не живешь - грезишь..." - ее глаза начали слипаться, рука потянулась к щеке... Перекатившись на бок, девушка поджала колени к груди, сворачиваясь в клубок...
   "Н-е-ет! - она поспешила отогнать сон. - Это не правильно - спать на крыльях ветра. Ветра - они ведь неугомонные баловники. Вечно снуют над землей, что-то придумывают... Еще унесут меня куда-нибудь не туда..."
   Ей совсем не хотелось проснуться над бескрайним морем с землей, потерявшейся где-то по другую сторону горизонта. Можно и не найти пути назад. А девушке было слишком хорошо на этом острове, чтобы она согласилась покинуть его навсегда. Конечно, можно было бы заговорить воздушных духов. Но, поскольку воспоминания сна не покинули ее, караванщица не чувствовала себя готовой снова прибегать к помощи заговора.
   "Мало ли что..."
   Да, решила она, лучше, раз уж она не может обойтись без сна, устроиться спать на мягкой облачной кроватке во дворце или где-нибудь в густой травке, в тенечке. Так привычнее... И безопаснее...
   "Только сперва вернусь во дворец..."
   И она полетела назад, бурча себе под нос:
   -И почему так всегда: получаешь некий дар, о котором прежде только мечтала... нет, даже не мечтала... хотя, конечно, мечтала... в общем, получаешь дар - и вместе с ним, так, в нагрузку - целую повозку всяких разных проблем и забот!
   А потом она уснула. И ей снился прекрасный сон. Будто она - Хранительница города, молодая, красивая, могущественная и, главное - любимая. Потому что у нее был свой Хранитель. Такой же молодой, как и она, высокий, черноволосый... Не бог, но и не простой смертный... Впрочем, это было не так уж и важно. Она влюбилась бы и в обычного воина, купца, ремесленника. Главное, чтобы он любил ее всем сердцем...
   "Какой замечательный сон!" - подумала Мати, проснувшись. Она не спешила встать с постели, нежась на мягких подушках, прикрыв глаза и растянув губы в блаженной улыбке. Продлевая мгновение, она стремилась сохранить в памяти каждый миг этого сна. И не важно, что, стоило немного задуматься, и сладкая греза стала бы видеться совсем не такой радужной, а, скорее, глупой, наивной... Какая Хранительница? Чародейка из сказки - может быть, наделенная даром легендарной эпохи - когда-то она мечтала ей стать. Но только не обычной Хранительницей, горожанкой, обреченной никогда не покидать границ своего оазиса, не видя снегов пустыни, живя пусть в золотой, но все-таки клетке. А Хранитель из ее сна... Да каким бы могущественным он бы ни был, разве могла бы она променять бога солнца, повелителя небес на какого-то смертного? Но этот сон... В нем она впервые не чувствовала себя одинокой.
   Сон закончился. Опять наступила явь. Жизнь закружила ее, не давая опомниться, задуматься, время полетело вперед, словно на крыльях ветра, в порывах которого мелькали на крошечные снежинки, а ночи и дни, сменяя друг друга быстрее, чем Мати могла заметить это...
   Как-то раз она вновь оказалась на берегу озера. Не то чтобы она туда собиралась. Все случилось совершенно случайно. Перелетая с одного конца острова на другой, она залюбовалась крошечной птичкой с красочным, многоцветным оперением и последовала за ней, когда та начала опускаться вниз. У кромки воды птица исчезла, так что Мати, как ни старалась, не могла ее отыскать. Во время этих поисков взгляд девушки совершенно случайно упал на спокойную, зеркальную гладь озера, и она увидела...
   Длинные, распущенные волосы струились, спадая волной с плеч, словно солнечные лучи катились по снежным барханам. Смуглая кожа, даже темнее, чем у Шамаша, большущие синие глаза в обрамлении длинных черных ресниц... Знакомые и, вместе с тем, совершенно чужие, они глядели на мир с задумчивой грустью взрослой женщины, которой было о чем сожалеть - безвозвратно минувшем, потерянном, не исполнившемся. И ни искорки задорного блеска наивной и веселой юности, у которой все было впереди, и даже самое невероятное казалось возможным... А еще Мати разглядела морщинки: у глаз, у носа, на лбу. Правда, еще совсем тоненькие, едва различимые, но все же...
   -Великие боги! Это не я, это не могу быть я! - вскричав, она в ужасе подняла к лицу руки, взглянула на них, только теперь заметив, как изменился цвет кожи, которая стала суше и тоньше, в общем - старее.
   Пальцы быстро пробежали по щекам, в то время как глаза с нараставшим ужасом следили за отражением. И когда Мати увидела, что незнакомка в озере повторяет все ее движения, Мати похолодела.
   "Но как я могла так измениться! Я... Ведь я выгляжу старше Сати! Сколько же прошло времени? Сколько я уже на этом острове?"
   Она спрашивала себя, но сама боялась услышать ответ, бежала от него.
   -Нет! - Мати резко взмахнула рукой и что было сил стукнула по озерной глади, разбив водяное зеркало на множество осколков, заставив трепетать их, крошиться еще мельче, еще, пока, наконец, не перестала видеть свое отражение даже в самой крошечной капли воды. Потом, мокрая от летевших во все стороны брызг, тяжело дыша, она отодвинулась от кромки воды, села прямо на песок, не заботясь о том, что может испачкаться, и, подтянув ноги к груди, уткнувшись подбородком в колени, замерла с залитым нездоровым румянцем щеками, полным слез глазами и дрожавшими губами.
   А тут еще, ох как некстати, пробуя отвлечься и роясь в воспоминаниях, выбирая то, что получше, посветлее, побеззаботнее, натолкнулась на свой недавний сон о любви и счастье, и... И ее захлестнуло столь жуткое чувство одиночества, что она чуть было не сломалась в его объятьях хрупким цветком.
   Эта боль была так сильна, что Мати захотелось выть. Она бросилась бежать прочь от озера, не разбирая дороги, неважно куда. Ветки царапали щеки, цепляли волосы, норовя вырвать, оставить себе на память тонкую золотую нить. Но Мати ничего не замечала, потому что даже самая сильная боль тела не шло ни в какие сравнения со страданиями души, которую словно вырвали из груди, бросили в костер с огненной водой, затем, вынув, тотчас швырнули в лед, чтобы и жара, и стужа стали еще более нестерпимы на этом переходе из одной в другую.
   И что бы она ни делала, как быстро ни бежала, эта боль оставалась с ней.
   Вконец измучившись, растеряв последние остатки сил, караванщица подломившимся под порывом ледяного ветра деревцом рухнула на землю и так и осталась лежать, прижавшись к траве всем телом, будто ища у этих, еще более хрупких и беззащитных созданий, защиты.
   Она не заметила, как день сменила ночь, и лишь утренняя заря, пробежав теплым, ласковым ветерком по спине, словно гладя заботливой любящей рукой матери, вернула ее к жизни. Слезы высохли на щеках. Мысли перестали слепить. Но в них все равно было слишком много боли.
   "Неужели я в самом деле стала совсем взрослой? Без испытания? Без семьи? Одна в целом свете? Кто я? Никто. У меня ничего нет и не будет..." - от этих мыслей ей стало совсем тошно и Мати засуетилась, начала себя успокаивать:
   "Ну и что? Ну и что? У меня есть этот остров. Чудесное местечко, которое даже лучше сада благих душ. Здесь хорошо и спокойно. Никаких проблем, забот, не нужно ничего решать, выбирать, от чего-то отказываться. Можно представлять себя кем угодно. Хочешь - Хранительницей, хочешь - Творцом заклинаний, хочешь - богиней... И, потом, почему я должна обязательно всегда быть одна? Может быть, я здесь не только потому, что мне тут хорошо, но еще для того, чтобы встретить своего единственного, неповторимого, того, ради которого родилась. А если он будет рядом со мной, мне больше никто не будет нужен. И вообще... - мечтательная улыбка тронула ее губы. - Все будет хорошо. Потому что иначе быть не может. Я знаю!" - и она успокоилась. Во всяком случае, чуть-чуть.
   "Однако, - Мати протерла лицо, попыталась привести в порядок волосы, - если он увидит меня такой заплаканной растрепой, то, чего доброго, примет за лесного духа. Так что, будет лучше поскорее привести себя в порядок".
   И она зашагала в сторону озера, теперь уже более внимательно выбирая дорогу, стараясь обходить стороной деревья, дожидаясь, когда они раздвинут свои ветви. И пусть путь назад занял куда больше времени, чем бегство, все равно очень скоро Мати вновь оказалась на берегу. Безмятежно - спокойная гладь отражала в себе небо с его единственным облаком, принявшим в этот раз облик какого-то шара - яйца, из которого должно было появиться на свет что-то неведомое.
   Подойдя к самой кромке воды, она присела на корточки, несколько мгновений подождала, потом, все-таки решившись, взглянула на свое отражение. Тяжело вздохнув, Мати прикусила губу, качнула головой, прошептала:
   -Ну что за рева! Глаза распухли, нос покраснел, щеки в грязи... Угораздило же меня... - она зачерпнула пригоршню воды, даже не разобравшись, холодная она или теплая, плеснула в лицо, потом еще, старательно умываясь. - И, главное, из-за чего все? Ну, выросла и выросла. Кто это здесь видит кроме меня? Кто станет считать мои морщинки? Только не я! А что до испытания... Может, я его уже прошла. Ну да, в том демонском храме в Курунфе. Я ведь не поддалась на уговоры демонов. И если так, то этот остров - моя судьба. А одна я здесь, потому что все время твердила богам, что не хочу никого видеть, что если я не могу быть женой Шамаша, то не буду ничьей! ...Нет, конечно, Курунф выполнил бы даже эту самую невероятную и заветную мечту... - ее голос дрогнул, в носу захлюпало. - Он даже показывал мне во снах, как замечательно все могло бы быть. Пожелай я - и ОН стал бы смертным, пожелай - и я стала бы богиней. Для меня демоны сделали бы исключение. Ведь мне нужна не власть небожителей, а только одно название. Они могли бы... Но я отказалась. И правильно сделала. Потому что они ничего хорошего мне бы не дали, а за подпорченный товар запросили бы потом втридорога. Так что... Все правильно...
   Приведя в порядок лицо и волосы, она выпрямилась, чтобы еще раз взглянуть на свое отражение, уже другими, спокойными глазами.
   -А я красивая... - Мати только сейчас разглядела это. - Даже очень. Красивее Рамир... - она гордо выпрямила спину, расправила плечи. - Время пошло мне на пользу. А раз так, что на него обижаться? Все хорошо. Все хорошо... - и она задорно подмигнула своему отражению, которое больше не казалось ей чужим. Сердце не сжималось, не рвалось на части, боль отступила...
   -Пора возвращаться, - она закрутила головой, пытаясь определить нужное направление, озадаченно протянула: - М-да... Сверху все выглядит иначе. А тут попробуй, разберись. Всюду лес с одними и теми же деревьями. А солнце... - она запрокинула голову, устремив взгляд на небосвод. Не разглядев сразу яркого слепящего шара, она озадаченно нахмурилась. - Это что же выходит, уже вечер? Но ведь только что было утро! - однако, через мгновение она облегченно вздохнула: - У-ф, а я-то испугалась, что время вновь ускорило свой бег. Нет, все в порядке, солнце просто закатилось за облако.
   А затем Мати восхищенно выдохнула:
   -Ух ты! Красота-то какая!
   Действительно, ее глазам предстало удивительное зрелище. Оказавшееся за облачным пологом солнце не слепило глаз, и вообще, лишенное своего светящегося ореола скорее походило на диск луны с его задумчивым тусклым светом. Но само облако, заслонившее дневное светило, преобразилось, вобрав в себя его силы. Оно горело, мерцая, словно состояло из огненной воды, а исходившие из него лучи, необычно широкие и яркие, были скорее похожи на радугу, которую ей доводилось видеть всего лишь однажды наяву и сотни раз - во снах. А еще почти каждая сказка считала своим долгом упомянуть о ней, большинство же и вовсе начиналось словами: "Далеко-далеко, там, где край радуги касается земли..."
   -Край радуги... - она мечтательно улыбнулась. - Мне всегда хотелось узнать, что там, на краю радуги... - и тут ее глаза подернулись дымкой. В голове мелькнуло: - А что, если...
   -Действительно, почему бы не посмотреть? - спросила она себя, чувствуя, как с каждым мгновением в груди нарастала радость ожидания чуда. - Вернуться домой я всегда успею... - здраво рассуждала она. - А радуга, это ведь... Это.... - и, поспешно, боясь, что вестница чуда исчезнет так же внезапно, как и появилась, Мати побежала вслед за лучом, который, казалось, и в самом деле вел ее куда-то.
   -Куда? Куда? - ее душа пела, и губы были готовы подхватить эту песню. - Навстречу чуду! Кто же скрывается за деревьями? Кто ждет меня там, в конце радуги? - а то, что ее впереди ожидала встреча, девушка ничуть не сомневалась.
   -Великие боги, пусть это будет... Пусть это будем Шамаш! Пусть он прижмет меня к груди, скажет: "Я так долго искал тебя, малыш! Где ты пряталась все это время?" А я отвечу: "Я не пряталась. Я тоже искала тебя!" А он: - "Как хорошо, что я, наконец, тебя нашел!" - Я: "Это я тебя нашла!" И Он: "Главное, что мы вместе". И тогда я молча склоню голову, соглашаясь. А потом он скажет: "Теперь мы всегда будем вместе...!"
   Эти мысли, слова... Они делали ее такой счастливой, что хотелось плакать.
   Она уже не шла, бежала по лесу, не замечая ничего на своем пути. Деревья расступались перед ней, втягивая под землю корявые корни, кусты пригибались к земле, птицы с удивленно непонимающим писком разлетались в стороны. А луч все вел ее, вел... И чем дальше это продолжалось, тем дальше заходила девушка в своих фантазиях, тем ярче сверкали ее глаза и жарче пылали щеки.
   Но вдруг, когда луч уже был готов коснуться земли, указывая заветное место, он помигал-помигал и исчез. Лес озарился ярким солнечным светом, который заполнил собой все вокруг. Весело запели птицы... И только Мати было грустно. Казалось бы, что случилось, все так, как она и мечтала: Солнце вернулось к ней. Но это солнце было недосягаемо высоко: хотя глаза видели его, руки не могли коснуться, душа прижаться. Она ждала другого, однако...
   -Сама виновата, - хмуро бросила она самой себе, - не умеешь точно сказать, чего хочешь, вот и получаешь совсем не то, что надо! Сколько боги давали тебе шансов, все упустила, даже этот!
   Раздосадованная, она резко топнула ногой, отчего по земле прошла дрожь. Тоненький желтый цветок сломался под ее сандалией. Увидев это, Мати, устыдившись, присела на корточки, коснулась стебелька, тщетно пробуя вдохнуть в него жизнь.
   -Прости, - на ее глаза набежали слезы, - я не хотела губить тебя...! - опасливо оглядевшись, она увидела, что стоит на крошечной полянке, сплошь поросшей невысокими желтыми цветками, чем-то похожими на крошечные ромашки.
   Мати бежала оттуда, словно убийца с места преступления, очнувшись лишь в парке, окружавшем белоснежный дворец, увидев который, забыла обо всем. Она немного побродила среди сказочных растений, названий большинства из которых не знала, потом, устав, неторопливо зашагала в сторону дворца, думая о том, что вот дойдет - и пора будет обедать. Она не ела целый день, даже больше, и чувствовала себя проголодавшейся.
   Тут за ней и увязалась собака - маленькая, темно-рыжая, с короткими лапками, густой волнистой шерсткой, несчастными глазами и испуганно поджатым хвостом.
   Сколько Мати потом ни старалась вспомнить, откуда взялась эта зверушка, у нее ничего не получалось. Выходило, что та просто поджидала хозяйку на одной из дорожек парка, каким-то своим звериным предвидением определив, что Мати пойдет именно по ней. А то, как собака попала в парк и вообще на остров, осталось для девушки загадкой. Ну не могла же она на самом деле приплыть по морю или свалиться с неба! Скорее уж, всегда жила здесь, просто пряталась, не смея попасться на глаза хозяйке. Теперь же решилась.
   "И хорошо!" - Мати даже обрадовалась. Конечно, будь у нее выбор, она предпочла бы опасливой псине смелого золотого волка, но... Но с другой стороны, кто-то лучше, чем никто.
   "Главное, я больше не буду одна!"
   Мати позвала собаку и та, пусть несмело, позади, на некотором удалении, но пошла следом. И осталась дожидаться у врат дворца, пока, наевшись, хозяйка не выйдет к ней, неся ее долю, которую - всю подряд, не разбирая, что там - мясо или овощи, тотчас проглотила без остатку.
   Девушка вернулась, принесла ей еще каши, когда же и та исчезла в пасти голодного зверя, встретив все тот же просящий взгляд, качнула головой, сказала:
   -Хватит на сегодня. А то объешься - и тебе будет плохо. Завтра. Приходи, я снова покормлю тебя. И буду кормить каждый день. Если, конечно, ты станешь приходить.
   Собака поняла ее. Во всяком случае, испугано глянув на хозяйку острова, она в знак благодарности вильнула хвостом, а затем исчезла в кустах быстро, словно тень. И все. Ни следа. Ни шороха кустов. Словно ее и не было.
   На следующий день она пришла снова, и на следующий, с каждым разом задерживаясь у дворца все дольше. Потом она начала сопровождать хозяйку в ее прогулках, подходя все ближе и ближе, пока, наконец, не пошла рядом, у ноги. И в этот день собака осталась с ней. К тому времени у нее уже было свое имя - Рашми, которое она узнавала среди других слов и тотчас отзывалась.
   Собака вообще оказалась смышленой и не такой уж трусливой, какой показалась в первый миг. Скорее, опасливой, осторожной. Мати привыкла, что та всегда где-то поблизости, разговаривала с ней, делилась своими мыслями и сомнениями, видя в карих глазах понимание и сочувствие. Единственное, о чем она жалела, так это что они так и не стали друзьями. И виной тому были не воспоминания о золотых волках, рождавшие некоторую неприязнь к собакам. Дело было в Рашми.
   Раз и навсегда установив для себя, что она - рабыня, а Мати - хозяйка, та ни за что не хотела переступать эту грань, будто была создана, жила лишь для такой судьбы, не мысля, не мечтая ни о чем ином. И что бы Мати ни делала, что б ни говорила, ничего не могло изменить ее, поколебать в этой вере. В конце концов, девушка оставила все попытки, решив принимать собаку такой, какой та была.
   Что же до самой Мати, то, позволив зверьку остаться рядом с собой, она старалась сделать все, чтобы не привязываться к нему, убеждая себя, что однажды Рашми исчезнет так же внезапно и неизвестно куда, как и появилась.
   Однако, сердцу ведь не прикажешь. Особенно когда ему так хочется хоть кого-нибудь любить, хоть о ком-то заботиться...
  
  
  

Глава 15

   Солнце катилось от одного края горизонта к другому. Дни сменялись ночами с их задумчивом скольжением луны.
   Мати, памятуя о том, как много времени упустила, забыв, что за его движением, как и бегом оленя, нужно внимательно следить, пыталась считать дни. Но уже очень скоро она поймала себя на том, что совершенно не помнит, к какому числу нужно прибавлять единицу и вынуждена была начать считать с начала. Однако очень скоро сбылась вновь.
   "Ну ладно! - нахмурившись, зло сверкнула она глазами. - Я придумаю, как справиться с этой нелепой забывчивостью!"
   Каждый вечер она стала приносить из сада по одному желтому листку, которые аккуратно складывала на перила у парадного входа во дворец. Но когда, очередной раз сбившись, она решила сосчитать свои напоминалки, то прямо у нее на глазах налетел порыв ветра и смел с мраморных камней все, что на них было: и нанесенную им же хвою, и собранную хозяйкой острова листву.
   В следующий раз, наученная горьким опытом, она собирала камешки. И снова, стоило напоминалкам понадобиться, как от них не осталось и следа, словно камни провалились сквозь землю. Но Мати не сдавалась. Она решила попробовать сажать цветы, но то семена не прорастали, то смешивались с дикими. В общем, все выглядело так, будто кто-то упрямо не желал позволять хозяйке острова следить за ходом времени. Перепробовав все с одним и тем же результатом, она, в конце концов, сдалась, махнув на все рукой. Да и, если подумать, время... Знаем мы, как быстро оно бежит, или не знаем, от этого его бег ведь не станет медленнее, верно? К тому же, неведение не напрасно называется святым. Оно облегчает жизнь, уменьшая число забот почти на половину. В общем, Мати решила жить так же, как до встречи со своим отражением. И порой у нее это даже получалось.
   А время шло и шло. Одни цветы отгорали, словно свечи, но ни мгновения над землей не было темноты, когда вместо них загорались другие... С одних деревьев опадала листва, в то время как другие только-только покрывались салатовым пухом, так что, сад всегда выглядел молодым и живым. А что до отражения... Если встречаться с ним часто, а лучше - каждый день, то оно не так уж сильно меняется...
   Единственно, к кому время было безжалостно, так это Рашми. Когда Мати впервые встретила ее, собака была совсем молодой. Веселая, игривая, она не знала устали. Потом сделалась спокойнее, стала больше спать, в глазах появилась задумчивая поволока. Ее рыжая шерсть начала седеть, сперва - на мордочке, вокруг носа, потом - за ушками. Она больше не лоснилась, полнясь блеском, стала тусклой и ломкой. Изменился и нрав, Рашми стала нервной, раздражительной и ворчливой. Конечно, с хозяйкой она не смела вести себя непочтительно, не говоря уже о том, чтобы зарычать на нее, но... В общем, это была уже не та милая малышка... Наконец, пришел день, когда движения собаки стали неуверенны, нетверды, лапы начали нервно дрожать, морда заострилась, пожелтевшие зубы сточились, а некоторые и вовсе выпали. В общем, Рашми состарилась. И это означало... Это означало, что со времени их встречи прошло не меньше шести лет, а то и все десять!
   "Но такого просто не может быть! - для Мати это был невероятно огромный срок. - Почти половина моей жизни в снегах пустыни! Нет, лучше не думать об этом! Не думать, не замечать... И..." - она сделала вид, что все в порядке, что ничего не случилось.
   Однажды Рашми исчезла. Мати знала - собака убежала умирать. Подобные ей всегда так поступали, не желая расстраивать хозяев своей смертью, но продолжала упрямо убеждала себя:
   "Ей просто надоело со мной. И все. Ну и пусть. Она свободна. И может поступать, как ей заблагорассудится", - и, все-таки, слезы почему-то все чаще стали касаться ее щек, делаясь из раза в раз все горче и горячей.
   С каждым новым днем Мати становилось все грустнее и грустнее. И, странное дело, ее все сильнее тянуло к морю. Она сопротивлялась, упрямилась, упиралась, отказываясь слышать его зов. Но как-то вечером... Она и сама не заметила, как ноги принесли ее в лунную беседку. Мати села на верхнюю ступеньку, подтянула к груди колени и замерла.
   Где-то далеко внизу бурлило море, гоня к каменистому берегу одну за другой горбатые волны. Солнце скатилось к горизонту, туда, где подернутое лиловой дымкой небо нависло над морем, растерявшим всю яркость своих красок. В этот миг оно одновременно казалось черным и белым. Только оба эти цвета были какие-то ущербные. Черный - скорее даже серый, с зеленоватым, болотным налетом, белый - какой-то старый потрескавшийся и подернутый желтизной.
   Что же касается самого солнца, то оно с каждым новым мигом делалось все более кроваво-алым, накаляясь, чтобы затем, потеряв правильную форму, начать растекаться, каплей соскальзывая к морским водам у горизонта.
   Мати замерла, затаив дыхание, не смея моргнуть и пропустить решающий миг откровения.
   "Вот, сейчас!" - ее сердце, только что бившееся с бешеной скоростью, дернулось раз - и остановилось, боясь разбить чудесное заклинание закатного мгновения.
   Солнце медленно осело, опускаясь на горизонтную нить, замерло на несколько мгновений, словно пробуя на прочность водный полог, а потом морская гладь прогнулась под ним и солнце начало погружаться в воду, медленно, ни на миг не прекращая своих превращений. В какой-то миг Мати показалось, что она видит шатер каравана, горевший изнутри так, словно он был лампой, полной до краев огненной водой. А потом этот шатер стал уходить все дальше и дальше за горизонт. Погружавшееся в воду солнце сделалось тусклым, лишаясь последних своих лучей. Должно быть, в миг соприкосновения двух стихий - огненной и водяной - оно уже достаточно остыло, и потому в воздух не поднялся столб пара, море не забурлило, а солнце не погасло, горя красным светом до последнего мгновения, когда...
   Один удар сердца, еще один, глубокий вздох: - Ох! - и все, солнце исчезло за горизонтом, не оставив на воде и следа, лишь в начавших стремительно темнеть небесах, на том месте, где совсем недавно висел огненный шар, замерла лиловая дымка, но спустя всего несколько мгновений и она развеялась, исчезнув без следа...
   "Все..." - беззвучно прошептали потрескавшиеся губы. Мати вдруг стало так грустно, что захотелось плакать.
   "Когда солнце закатывается за край снежной пустыни, - думала она, - то уходит в подземный край госпожи Кигаль, чтобы освещать день земли благих душ. А, скрываясь за краем моря, куда оно держит свой путь? В подводный мир? Но нет ни одной легенды, в которой рассказывалось бы... А, - она махнула рукой. - Какая разница! Ведь Шамаш - бог солнца, но не само солнце. Он сам определяет свой путь и не следует за светилом. Легенды говорят... Когда солнце покидает землю, Шамаш уходит в лунные владения Своей божественной супруги, госпожи Айи..." - и ее глаза, сами собой поднялись к небесам, взгляд остановился на огромном диске луны, которая, пройдя мимо белоснежного дворца, по пальмовой аллее прошествовала к беседке, чтобы замереть над ней, словно не зная, куда идти дальше - вниз, на берег моря, или в уже начавший погружаться в ночную темноту парк.
   А между тем на небесах загорелись звезды. Сначала - несколько неярких, никак не желавших складываться в узор созвездий, больше походивших на пригоршню зерен, которые кто-то небрежной рукой разбросал по черному полотну. Однако по мере того, как шло время, звезд становилось больше, они набирались сил, разгораясь все ярче и ярче, после чего сложились в причудливый узор созвездий. Дракон и лебедь, олень и желтый волк, повозка и шатер, и, конечно же, пересекавший все небо с востока на запад караванный путь, служивший для странников снегов ночью таким же верным ориентиром, каким днем был солнечный диск. Но Мати не видела звезды, только луну.
   -Какая же она красивая! - зачарованно глядя на нее, прошептала хозяйка острова. - Настоящая богиня! Моя богиня!
   А потом... В какой-то миг усталые глаза опустились вниз. И она с удивлением заметила на море дорожку, не такую яркую, как солнечная, и, все же...
   "Странно... - Мати была удивлена. Она никогда прежде ее не видела. И не только ее, отражения луны и звезд тоже. В озере - сколько угодно, а в море - нет. - Почему? Не понятно... И почему теперь все изменилось?"
   И вообще... Было в этой лунной дорожке что-то... Необъяснимое, нереальное, чудесное, что притягивало внимание и не отпускало.
   Словно во власти заклятия Мати стала медленно спускаться вниз. И даже когда ее глаза не видели света луны, он отражался в них.
   Опомнилась она только на берегу, возле самой кромки моря.
   -Что я делаю? - пробормотала хозяйка острова. - Давно не повторяла собственных ошибок? Солнечная дорога уже раз заманила меня прямо в объятия подводных духов, а я снова спешу к ним в гости? - она, нахмурившись, прикусила губу.
   Мати не была уверена, но...
   "А что если дело именно в этом? Каждому свой путь. Так было всегда. Солнечная дорога - для Шамаша, его последователей, посвященных и слуг. Лунная - для госпожи Айи и тех, кто избрал Ее своей богиней. Может быть... Может быть, я и не повелительница снегов... Конечно, не повелительница снегов, ведь Она - вечно молодая и вообще все это только сны... Сны и мечты... И я не Ее дочь... И не Ее посвященная... Она сама сказала, что это не так... Но, в любом случае, что бы там ни было, Она - моя богиня. И..." - Мати была готова шагнуть вперед. Если что и удерживало ее на месте, то не страх. Тут было другое...
   Хозяйка острова оглянулась назад. Несколько мгновений она молча смотрела на почерневшую во власти ночи гору, уходившую в самые небеса. Глаза не видели ни лестницы, ни беседки, ни белоснежного дворца. Ведь, сколь бы ни был ярок лунный свет, у него не хватало сил власти развеять ночной мрак, который здесь, вдали от снегов пустыни, казался особенно густ и черен. Но Мати и было совсем необязательно все это видеть, когда она и так знала: все там, ничего не изменилось. Остров остался таким же, как и во свете солнца. Разве что в этот миг он казался чуть больше, чем обычно, тих, задумчив, погружен в мысли и сны, а еще грустен. Почему? Уж не из-за того ли, что почувствовал близость расставания прежде, чем Мати допустила даже саму мысль о чем-то подобном. Конечно, ему не хотелось оставаться одному. В конце концов, он жил только для своей хозяйки. У него не было другой цели, иного пути...
   Мати не знала, что ей делать. Разум убеждал забыть о надеждах и мечтах, не связанных с этим краем, вернуться в его покой, такой далекий всем потерям и разочарованиям. Всем, за исключением одной.
   "Здесь ничего не происходит, ничего не изменяется, - думала она, удивляясь самой себе, ведь еще несколько мгновений назад ей казалось, что нет ничего противнее, ужаснее, беспощаднее и ненавистнее перемен. И вот теперь... Неужели она в самом деле именно о них и мечтала? - Сколько я здесь живу? Пять лет? Десять? Пятнадцать? Много. Эти морщины вокруг глаз... И руки стали совсем другими... И я уже видела седину в волосах... Что ждет меня? Старость. Пусть тихая, спокойная, почти незаметная, но такая ужасно пустая! Все, что я могу вспоминать, что я вижу в своих снах, произошло давным-давно, еще тогда, когда я была девчонкой. С тех же пор, как я здесь, не произошло ничего, достойного воспоминаний. Когда придет пора умирать, я буду не готова к этому мигу. Потому что мне будет нечего оставить и ничего взять с собой. Жизнь и так кажется прожитой зря, - она горько усмехнулась: - Я готова завидовать всем, даже самым незаметным и незначительным среди детей огня. Они богаче меня. Они любили и были любимы, мечтали при луне о семье и обрели ее в свете дня. Они слышали первый вскрик своего ребенка, видели его умильное личико, чистые глазки... Первое слово, первый шаг, первая мечта... Как неимоверно много всего я упустила, безвозвратно потеряла! - ей стало страшно, больно так, что захотелось кричать. Но, что бы там ни было, в ее душе, сердце все еще жила надежда: - Не знаю, ждет ли меня все это на конце лунной дороги, есть ли там вообще что-нибудь, но... Все равно что, хотя бы что-нибудь. Последний миг, который можно было бы вспоминать в вечном сне, последняя мечта, пусть даже - разочарование. Пусть. Главное, чтобы это было!"
   И Мати, не раздумывая больше, боясь только одного: что лунная дорога, не дождавшись ее, исчезнет, унося с собой прощальную надежду, шагнула вперед.
   Она не стала зажмуривать глаза, наоборот, широко распахнула их, стремясь увидеть все, что будет с ней происходить, не пропустить даже самой незначительной мелочи. В душе возник какой-то азарт, как бывает в игре.
   "Великие боги! - глаза Мати заблестели, когда она поняла, почувствовала, что ее ноги встали на морскую гладь так, словно та была покрыта толстым слоем льда, достаточно прочного, чтобы выдержать поступь смертной. - Госпожа Айя, спасибо Тебе! - она была готова плакать и смеяться. - Это... Это чудо!" - несколько мгновений она ни о чем не думала, забыв обо всем на свете, лишь наслаждаясь этим удивительным легким скольжением по пологу черного моря, ощущая себя в окружении звезд в самом сердце мироздания, вдали от всех на свете земель, всех на свете границ. И такой свободной, сказочно свободной от всего на свете, образов и слов, вопросов и ответом, мыслей и фантазий... Словно ее уже и не было вовсе. Были только черно-звездные просторы мироздания. Куда ни бросишь взгляд, и позади, и впереди.
   Звездная чернота поглощала без остатка. В какой-то миг не осталось ничего, кроме нее. И стало некуда идти, не к чему стремиться, не о чем мечтать. Все уже исполнилось, свершилось, закончилось и осталось где-то неимоверно далеко, так далеко, что об этом не сохранилось даже воспоминаний...
   И, все-таки, в этом мире совершенства был один изъян. Мати просто не могла не заметить его, а, заметив, тотчас осознала себя нечто отличным от всего вокруг.
   "Но где же луна?" - удивленно расширились ее глаза, в то время как губы разочаровано поджались. Ей не нужен был мир, в котором не было луны.
   И тот, кто создал словно специально для нее все это великолепие, прочел ее мысли. Луна вернулась на свое место на небосклоне. Казалось бы, демоны - а то, что именно они завлекли ее в край звездной пустоты, Мати больше не сомневалась - все исправили. Но на самом деле они совершили ошибку, которой выдали себя.
   "Ну конечно! - горько усмехнулась она. - Все последнее время мои желания исполнялись слишком быстро для того, чтобы это было правдой! А я ничего не видела, не понимала, веря в свой сказочный остров сильнее, чем в богов! - разочарование было столь велико, что слезы покатились по щекам. - Он был слишком прекрасен, чтобы существовать на самом деле. А, значит, это все лишь мираж. Мираж, которому я отдала столько лет, всю свою жизнь! Просто так! Но... - она всхлипнула, потом прикусила губу. - Мне было там хорошо. А впереди... - Мати нервно дернула плечами. Она не знала, что ее ждало, но что ничего хорошего - в этом она не сомневалась. И, все-таки, караванщица заставила себя собраться, выпрямиться, откинув голову назад. - Что бы там ни было, того уж нет!" - Мати должна была оставить прошлое позади. Это было было трудно, больно... Однако легче, чем пытаться заглянуть вперед, и, все же, она заставила себя поднять голову.
   Луна исчезла, словно на самом деле ее и не было никогда. Звезды погасли. Все погрузилось в беспроглядный мрак, который был совершенно пустым, и от этой пустоты веяло жутким, всепоглощающим, замораживающим страхом.
   -Папочка... - прошептала караванщица, чувствуя, что дрожит всем своим телом.
   Не понимая, что делает, она в страхе бросилась бежать. Не важно куда, главное - подальше от этого жуткого места. Но как можно убежать из мира, если он - единственное, что есть?
   Ее отчаяние все росло и росло, пока, в какой-то миг, достигнув предела, не оборвалось пустотой - еще более страшной, чем та, которая была снаружи. Безразличие - так ее звали.
   Мати остановилась, постояла несколько мгновений.
   -Ну и пусть, - бормотала она, как в бреду, - мне все равно. Что будет - то будет. А если не будет ничего - тем лучше. Пусть...
   -Эй, демоны Курунфа, где же вы! - крикнула Мати, но даже эхо не ответило ей. - Вы что, не собираетесь забирать меня? - и вновь тишина. - Этот вечный путь без цели и есть моя кара? Да ответьте, Губитель вас побери! - не сдержавшись, швырнула она в пустоту, а затем, смутившись, покраснела, чуть не прошептав: "Простите...", но в последний миг решила, что это ни к чему. Ведь, в сущности, для демонов ее слова должны были прозвучать не ругательством, а ... пожеланием, что ли. Мати криво усмехнулась. Она даже не могла оскорбить их.
   Но ненависть придала ей сил, ярость разожгла в душе огонь, который, вместо того, чтобы еще сильнее затуманить разум, наоборот, вернул ему способность мыслить. Она даже вспомнила... Не все - кое что. Однако этого оказалось достаточно, чтобы понять:
   "Черный цвет храма был полон смеха. Смех - их имя, их заклинание", - и караванщица начала смеяться, сначала - натянуто, через силу, затем - чуть искреннее, пока, наконец, ее смех не перерос в безудержный хохот. И на сердце сразу стало легче, и душа освободилась от оков страха.
   Вернувшиеся при первых звуках ее смеха на свое место на небесах звезды каплями горячего воска потекли вниз по краю небесной свечи. Моргнув, словно от удивления и в нерешительности, не зная, что ей делать дальше, растворилась в тишине луна. А потом и мрак начал сползать к черной дороге, словно она единственная из всего вокруг, существовала на самом деле.
   Несколько мгновений - и Мати уже стояла в центре единственного зала черного храма. Вокруг нее витали духи, окружившие пришелицу плотным кольцом, не позволяя ей не то что сделать шаг в сторону с того места, того камня, на котором она стояла, но даже бросить взгляд за пределы призрачного круга.
   Потом две тени, похожие на остальные как снежинки одной метели, отделились от сонма себе подобных, чтобы приблизиться к Мати.
   "Ты звала нас? - на беззвучном языке, чьи слова звучали прямо в голове Мати, словно являясь частью ее собственных мыслей, заговорил один из демонов Курунфа. - Мы здесь".
   -Это я пришла к вам, а не вы ко мне, - нахмурившись, она опустила голову.
   "Мы давно ждали тебя. Мы звали..."
   -Но я не демон и не дух, чтобы являться на зов! - еще мгновение назад она была совершенно спокойна, но теперь в ней начало просыпаться нервозность беспокойства.
   "Так или иначе, ты здесь, а не где-то еще. И, значит, ты готова загадать желание".
   -Ну да... - она помнила... Шамаш предостерегал ее... Но, что бы там ни было, какие бы сны ей ни снились, она не видела ничего страшного в исполнении желания.
   "Только попроси - и все исполнится! "
   -Да... - и, все же, Мати медлила.
   "Не бойся, - будь у теней лица, они бы расплылись в приторно слащавых улыбках, - нам не нужны ни твоя жизнь, ни твоя смерть. Живи, как хочешь и где хочешь. Хотя бы на острове..."
   -Тот остров - не более чем мираж, - качнула она головой. И хотя ее душа все еще продолжала тосковать по прекрасному краю зеленых гор и синего моря, она уже не мечтала вернуться туда.
   "Вся людская жизнь - только мираж", - философски проговорила одна из теней.
   "Еще совсем недавно сей факт нисколько не мешал тебе быть счастливой", - с долей упрека заметила вторая.
   -Да, я чувствовала себя счастливой, - соглашаясь, кивнула Мати. Но потом добавила: - Однако только потому, что была во власти святого неведения.
   "Нет ничего проще! - в один голос воскликнули демоны. Казалось, их очень обрадовало это последнее замечание гостьи, так, словно оно полностью укладывалось в их план. - Мы поможем тебе забыла обо всем! Только пожелай!"
   -Я и так уже слишком о многом забыла. Из-за вашего Курунфа... - болезненно поморщившись, покачала она головой.
   "Если это и произошло, то не из-за Курунфа, а благодаря ему. Наш город лишь исполняет желания. И если людям необходимо забыть, чтобы быть счастливыми..."
   -Чувствовать себя счастливыми.
   "Это одно и то же".
   -Нет, - она так не считала.
   "Может быть, для тебя все иначе. Но для большинства...."
   "И вообще, некоторым достаточно только мечтать о счастье. Разумеется, имея основания считать, что рано или поздно мечта исполнится".
   "Но, так или иначе, - стоило одному из демонов замолчать, как его мысль подхватывал второй, не оставляя Мати ни мгновения тишины не только для того, чтобы вставить слово, но хотя бы обдумать услышанное. - Если для счастья нужно, чтобы какие-то воспоминания стерлись из памяти, это произойдет..."
   -Но не все же!
   "Что?"
   -Воспоминания! Ведь смертный состоит из них так же, как книга из символов!
   "Свиток может быть и чистым..."
   -Тогда это не книга, а всего лишь лист бумаги!
   "Или новая книга, - не унимались демоны. - И будут новые записи, новые воспоминания..."
   "Что уж поделаешь, если воспоминания мешают счастью!"
   "Да что там! Порой - они именно то единственное, что не позволяет смертным быть счастливыми!"
   "Или ты не согласна с нами?" - демоны повернулись к Мати. У них не было глаз, но все равно она чувствовала на себе их пристальные взгляды, такие острые и холодные, пронизывавшие насквозь, что чужачке сразу стало не по себе. Она заволновалась, закрутила головой, ища, где бы спрятаться, скрыться от них. Но рядом не было никого и ничего, что могло бы ее защитить.
   А демоны ждали ее ответа, и Мати ничего не оставалось, как, помявшись, пробормотать:
   -Ну... Наверное...
   "Наверное?! Ты опять не уверена?"
   Мати вздохнула. Куда делась вся ее решимость? Она вконец запуталась. Зачем она пришла в Курунф? Может быть, действительно чтобы загадать желание? А память... Что если демоны были правы, отняв у нее часть воспоминаний?
   "Так что же?"
   -Да, - поджав губы, кивнула Мати, - память - это зло и вечное мучение.
   "Вот видишь...!"
   -Однако без нее нет жизни, - к их страшному разочарованию закончила она так хорошо начинавшую фразу.
   "Что за ерунда! Новорожденный ребенок, разве он не приходит в этот мир ради жизни? Но ведь при этом у него нет ни одного воспоминания!"
   -Да, - караванщица решила для себя больше не спорить с покровителями Курунфа, соглашаясь со всем, ведь, так или иначе, они все равно вынудят ее признать их правоту, если не душой, то хотя бы устами. - Вот только... Не знаю, какой я была, когда родилась в этом мире, помнила ли что-то, что потом, со временем, позабыла, или действительно ничего не помнила...
   "Конечно же, ничего не помнила!" - они не допускали никаких сомнений, так, словно сами были когда-то людьми.
   -Так или иначе, - пожав плечами, спокойно продолжала Мати, - я помню другое. Как однажды была за гранью смерти. И вот тогда я действительно ничего не помнила.
   "Ты не выглядишь тенью", - резанул ее душу презрительный смешок. Уж непонятно, специально ли они настраивали гостью против себя или просто вели себя как обычно. В конце концов, кто сказал, что демоны должны быть милыми и пушистыми?
   -Однако это было, - негромко проговорила она, глядя сквозь покровы теней, не затем чтобы увидеть что-то за ними, когда это вряд ли было возможно, а просто потому что нужно было куда-то смотреть. - А если вы не верите мне, спросите своего повелителя.
   "Мы верим, верим. Но это скорее не закон, а исключение, связанное с вмешательством небожителей".
   Мати поджала губы. В который раз демоны повернули все так, что ей не оставалось ничего другого, как кивнуть, соглашаясь.
   -Может быть, - подняв взгляд на призраков, негромко проговорила она, - вы все-таки скажете мне, почему я здесь?
   "Как почему?! Потому что ты сама этого захотела! Все, что делает Курунф, это исполняет желания своих гостей".
   -Мне было хорошо на острове...
   "Однако же, ты ступила на лунную дорогу".
   -Мне стало интересно... - она даже не удивилась тому, что демоны знали о ней все. В конце концов, на то они и демоны. - Но... - ее глаза сощурились, в то время как душа, обрадованная, встрепенулась. - Я и по солнечной дороге хотела пройтись, а вместо этого угодила в объятия к водяным духам!
   "Значит, на самом деле ты думала именно об этом, мечтая через страх. Иначе просто быть не может. В Курунфе всякий получает то, о чем мечтает".
   -На острове я хотела встретиться с другом, которого бы любила и который любил бы меня, а вместо него получила собаку!
   "О какой любви мечтала, такую и получила. И не вина Курунфа, что ее можно было найти только в сердце собаки. Бескорыстную, искреннюю и отрешенную. Без забот и проблем, волнений и разочарований..."
   "Не столько дружба, сколько преданность. Не столько горение, сколько привязанность".
   "Настоящей любви ты боишься. Так же, как жизни...."
   -Поэтому на острове все было таким нереальным... - беззвучно прошептала Мати.
   "Все получают лишь то, о чем мечтают".
   -Вот вы говорите, - она вновь подняла взгляд, стремясь отыскать на бесцветно-сером покрове теней их глаза и заглянуть в них, - что Курунф только исполняет желания. Но ведь за этим следует расплата, верно? За все нужно платить!
   "Это слова торговца, а Курунф создан не для того, чтобы покупать и продавать. Он - не Город-базар, а Город исполнения мечты."
   -Однако... - попыталась возразить Мати, но демоны прервали ее, не дав ничего сказать:
   "Не забывай, гостья, это наш город! Мы не просто покровительствуем ему, мы его создали! И создали ради одной единственной цели - исполнять желания! Кому, как не нам знать всю правду о Курунфе!"
   -Но Харрад, служитель, который привел меня в первый раз в храм, говорил...
   "Мало ли что он сказал!"
   "Кто вообще он такой - тень, облаченная в человеческую плоть! "
   -Значит, - чуть наклонив голову, Мати сощурила глаза, - вы не требуете никакой платы за исполненную мечту?
   "Никакой! - в один голос воскликнули демоны, а потом один из них продолжал: - Все, что нужно Курунфу, это исполнить твое желание!"
   -И тогда все закончится?
   Несколько мгновений в храме царила тишина, в которой не было слышно ни звука. И по этой тишине Мати поняла, что демонов несколько озадачил ее вопрос.
   -Так что будет, когда моя мечта исполнится?
   Демоны лишь повторили те слова, которые уже говорили прежде и которые с большим трудом можно было считать ответом.
   "Курунф - город мечты".
   "Хотя... - Мати, задумавшись, прикусила губу. - Может быть, это действительно ответ. Тому, кто перестает мечтать, не место в городе мечты. А там... Прогоняют ли его в снега, умирает ли он здесь или для него просто прекращает существовать весь этот мир - какая разница? Главное, - она глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, - я буду мечтать всегда... Даже когда перестану жить... Потому что... Потому что не могу иначе!"
   Она кивнула.
   "Что же, - должно быть, демоны заулыбались, во всяком случае, их голос зазвучал так, словно они были очень довольны развитием событий, - раз мы разобрались с этим... Вернемся к мечтам. Так какой будет твое желание? Чего ты хочешь?"
   -Ну... - казалось бы, у Мати было их столько - выбирай любое, не хватит и всей жизни чтобы все пережелать. И, все же, она почему-то медлила.
   "Вернуться на свой остров?" - начал торопить ее один из демонов.
   "Постой, - не дожидаясь ее ответа, заговорил второй демон, обращаясь не к гостье, а своему собрату. - Что если у нее есть другая мечта, еще не исполнившаяся. А остров что, она прожила на нем так долго, что он уже ей надоел".
   "Тогда, может быть, ты хочешь спуститься в город легенд?"
   "Да, действительно, ты ведь всегда мечтала оказаться в легенде".
   "Выбери только, в какой. И, разумеется, кем ты хочешь в ней быть".
   -Как это? - Мати совсем не собиралась отправляться в легенду. Во всяком случае, пока. Но слова демона не могли не разжечь в ней искру интереса.
   "Очень просто. Легенд много. И все они разные. Даже одну и ту же можно прожить тысячей разных жизней".
   "Можно быть сторонним наблюдателем, а можно - героем событий".
   "В то же время, легенда - не греза. И в ней только те герои, которые были на самом деле".
   "Да, выбирая кого-то, ты выбираешь его жизнь. Которую должна будешь прожить миг за мигом с первого слова до последнего".
   "Но, живя этой жизнью, ты не сможешь в ней ничего изменить".
   "Потому что ничего не может быть изменено. Иначе нарушится строй времен".
   "А, зная близость беды, любой, даже самый терпеливый, не сможет сдержаться".
   "Так что, во имя прошлого и ради будущего, нужно забыть обо всем, что происходило..."
   Тут демоны умолкли, давая гостье возможность поразмыслить и, во власти уже начавших окружать ее грез, решиться.
   Мати прикусила губу. Она уже представляла себя в легенде о Гамеше... Не стоило и говорить, что она видела себя царем-основателем. Его жизнь была так величественна и притягательна, что за нее было не жалко отдать несколько воспоминаний. Тем более что, по прошествии известного времени, они все равно вернутся к ней. Вот только... Ну не могла Мати не искать в словах и поступках демонов какой-то подвох, и все тут!
   -А... А я должна буду забыть только легенду или еще кое-что?
   "Все".
   -Что? - Мати не столько удивилась или испугалась, сколько разозлилась. "Чтобы я заплатила за пусть даже такую красивую мечту всеми своими воспоминаниями?!"
   "Иначе ты не сможешь прожить чужую жизнь так, как ее прожил тот человек, чью судьбу ты выбрала. Ведь тогда ты будешь собой, не им..."
   "Ты же понимаешь, что так должно быть, потому что иначе ничего не будет?"
   Она поджала губы. Глаза блеснули обиженно зло. Мати чувствовала себя так, словно у нее покрутили перед носом красивой, заманчивой вещицей, которую потом, вместо того, чтобы дать, поспешно спрятали в карман.
   "Чтобы рожденная в караване купила медяшку по цене золота?! - она была возмущена. - Уже!"
   В конце концов, Мати родилась у торговца, жила среди торговцев и сама прекрасно знала, как заключаются сделки.
   "Так что, ты выбрала легенду?"
   -Да, да, - поспешно закивала она, а затем осторожно, искоса поглядывая на демонов, спросила: - Только... Легенда... Это ведь надолго, верно?
   "Смотря какую легенду ты выберешь. Среди них есть и небольшие".
   "А еще это зависит от того, кто твой избранник. Если он не главный герой, то..."
   -Я хотела бы стать Гамешем. Он самый великий среди смертных. И... Эта легенда самая значимая...
   "Все ясно! - демоны рассмеялись, но на этот раз не злорадно, а великодушно-понимающе. - Ну, конечно же, Гамеш!"
   -Что, другие уже выбирали...
   "Да сколько угодно!"
   "Только женщины обычно хотят разделить судьбу жены вашего первого царя..."
   -Да, Шанти... - понимающе кивнула Мати. Она даже не подумала о ней, совершенно забыла, и вообще... - Но я никогда не мечтала...
   "Как хочешь, как хочешь!"
   "Так ты..."
   -Да, я хотела бы им стать, только... М-м... Если мне придется прожить всю его жизнь... Ну, во всяком случае, ту ее часть, о которой рассказывает легенда... Даже не легенда, а легенды... Его жизнь займет годы!
   "Даже десятилетия", - согласно закивали демоны.
   -Вот-вот... - она вздохнула с сожалением, возможно, слишком отчетливым, чтобы быть искренним. - И... - сощурившись, она потерла нос. - Это, конечно, замечательно... Но... Но, может быть, я сперва свою жизнь как-то доживу, а потом уже чужую? Ведь я даже не знаю, когда все закончится, буду ли я мечтать о том, о чем мечтаю сейчас? И вообще... Легенды, они ведь... - она пожала плечами. - Ну, они не говорят, что Гамеш умер, и... Ну, - Мати почесала затылок. - У его истории нет конца, а значит, что же, может статься, мне придется остаться в легенде навсегда? И... Вы говорили, что другие уже избирали эту судьбу. Что стало с ними?
   "Мы не знаем. Они не вернулись в Курунф. Возможно, они действительно были приняты небожителями. Как Гамеш. Ведь они и были Гамешем. Так что..."
   -Ясно... - чего-то подобного она и ожидала. Нет, конечно, не того, что демоны ей вот так все возьмут и выложат начистоту, вместо того, чтобы юлить и изворачиваться, заманивая ловушку. Хотя, может быть, этой искренностью они надеялись достичь куда большего результата, чем явным обманом.
   "Ты должна понять, - а демоны, словно были и не демонами вовсе, вдруг ни с того ни с сего начали оправдываться, - мы не можем следить за судьбами всех, приходящих в Курунф. В этом городе бывает очень много гостей - тех, чьи мечты о другом мире".
   "А у нас ведь есть еще обязанности перед горожанами... Все-таки мы их покровители..."
   "У нас просто не хватает времени".
   "Хотя в нашем распоряжении его куда больше, чем отведено вам".
   -Я поняла, поняла... И... И поэтому я хотела бы оставить эту мечту на потом. Ну... Когда я переживу исполнение всех остальных грез. Или когда у меня закончится время. Ведь я остаюсь смертной даже в Курунфе, верно?
   "Тот, кто рожден смертным, не сможет жить вечно. Даже попросив себе вечную жизнь, или, если поумнее, вечную молодость..."
   -Курунф не сможет исполнить эту мечту?
   "Сможет. Но у человека есть судьба, определенная богами. Конечно, у разных людей разные судьбы. Но в них есть и кое-что общее".
   -Рано или поздно любой человек уснет вечным сном?
   "Ну... Скажем так - станет другим. И по образу, и по сути".
   "Это совсем не означает, что он умрет..."
   "Или, как вы, боящиеся слова смерть более всего на свете, и потому избегающие его предпочитаете говорить - уснет вечным сном".
   "Его могут забрать к себе боги, принимая его служение".
   "Такие становятся духами и тенями".
   "Есть и те, кому в силу проклятия или какой-то другой причины никогда не будут даны вечные сны. Они обращаются в привидения, вынужденные вечно скитаться по земле".
   "Они - никто".
   "Но сами думают иначе".
   "Так что..."
   -Значит, мечтающие о вечной жизни становятся привидениями?
   "Совсем не обязательно. Вечность, она ведь тоже имеет свой предел. Как вечный сон мертвых".
   "И эта загаданная вечность может закончиться для кого-то быстрее, чем для всех остальных их конечная жизнь"
   "Все зависит от скорости, с которым движется время".
   "Это - мечтающие о вечной жизни. Но ведь есть и те, кто жаждет обрести бессмертие".
   "Быть бессмертными как боги! А это, согласись, нечто совсем другое".
   -И... - Мати поджала губы. Ее брови сошлись на переносице, заставив глубокую морщинку пересечь лоб. Вообще-то, она не видела особой разницы, но, судя по тому, что говорили демоны, она была. - И что будет с человеком, который попросит у Курунфа бессмертие?
   "То же, что и со всяким, который обратиться с этой просьбой к небожителю. Конечно, если его мольба будет услышана и исполнена".
   "То же, что и с тем, кто прогневает какого-нибудь молодого и потому особенно вспыльчивого бога своей гордыней, упрямством, самодовольством..."
   "Старшего бога ослушничеством, нарушением строжайших запретов..."
   "Или великого повелителя каким-то другим, более серьезным прегрешением".
   -Милость и проклятие... Они что же, будут приравнены... - Мати не могла этого понять.
   "Какова мечта, таково и ее исполнение".
   "Все едино. И дело лишь в том, как на это посмотреть. Для кого-то награда, а для кого-то - кара..."
   "Поэтому лучше мечтать о чем-то ином..."
   "Не надо пытаться обмануть богов, иначе сам будешь обманут..."
   "И вообще, если ты мечтала о том, чтобы обрести..."
   -Нет, нет, - слишком поспешно, выдавая тем самым свой страх перед тем, что демоны могли оказаться правы и у нее в голове действительно мелькала подобная мысль, прервала их Мати. - Я... Я хотела бы... - она на мгновение замешкалась, пытаясь выбрать среди сонма грез, наполнивших ее душу, одну поменьше и незначительнее.
   Воспользовавшись образовавшейся паузой, демоны вновь заговорили с ней, осторожно, подбираясь все ближе и ближе, словно на цыпочках:
   "Курунф исполнит любое твое желание".
   "Только тебе следует точнее его формулировать".
   "Если не хочешь потом переживать разочарование".
   -Да, я поняла...
   "А пока ты думаешь, выбираешь, решаешься... Раз уж ты здесь..."
   Мати сразу вдруг поняла, чего демоны от нее хотят. И, поняв, тотчас забыла обо всем остальном.
   -Я должна произнести клятву верности городу и его божественному покровителю? - у нее что-то оборвалось в груди, лицо побелело, словно от него вдруг отхлынула вся кровь, сердце наполнилось холодом, руки, дрогнув, начали нервно перебирать складки одежды...
   Мати и сама не знала, чего было больше в ее чувствах - страха перед демонами и их господином или нежелания признавать их своими божественными покровителями. Однако, что бы ей ни двигало в этот миг, отчаяние или упрямство, этого было достаточно, чтобы она дерзнула спросить:
   -А если я не хочу?
   Демоны не ответили ей. Но их молчание было красноречивее любых слов. В нем было что-то зловещее, угрожающее. Однако для Мати было уже поздно останавливаться. Она не просто шла вперед, но бежала, и в этом движении души, не тела, многое просто не замечала, на другое же, даже заметив, не обращала внимание.
   -И вообще, почему я должна? Ваш повелитель и тот не требовал от меня этого... - "Если кто и требовал, - хмуро глядя на демонов, исподлобья подумала она, - так это Лаль, который... Которого я..." - она не могла сказать "ненавижу", ведь, что бы там ни было, речь шла о боге, но испытывала она именно это чувство.
   -Нет, я понимаю, если бы я хотела остаться в Курунфе, тогда ладно...
   "А ты не собираешься?" - прервав молчание, спросили ее демоны, не обвиняя, не укоряя, не пытаясь указать на ошибку, заметив что-то вроде: "Но разве ты уже не сделала этого, прожив на острове, являвшим собой часть Курунфа, половину своей жизни!" Они просто мягко интересовались, как хозяин каравана интересуется планами своих спутников на входе в очередной город.
   -Ну... - Мати откашлялась, прочищая горло, потерла нос, а потом вдруг нашла в воспоминаниях слова, которые как нельзя лучше подходили к этому случаю: - Вы ведь говорили, что в Курунфе есть не только горожане, но и гости... Я... Я - караванщица. И привыкла быть гостем в городе. Любом. Так что... Я подумала...
   "Что ж, - казалось, демоны приняли ее выбор, причем - удивительное дело - совершенно спокойно, - раз ты этого хочешь..."
   "Курунф исполнит любое твое желание".
   "Только пожелай".
   А Мати как раз нашла среди множества своих желаний то, которое было не просто грезой, но необходимостью!
   "Я должна была сразу подумать об этом. В первую очередь. А об остальном - когда-нибудь потом".
   В то же время, не без радости отметила она, это ее желание было настолько просто исполнить, что, в сущности, она могла все сделать и сама, особенно теперь, когда вспомнила:
   -Я хочу увидеть свой караван!
   В тот же миг призраки, окружавшие девушку со всех сторон, замерцали, заструились, превращаясь в зеркало, чья гладкая, сверкающая поверхность была способна отражать то, что было далеко, раздвигая границы горизонта.
   Мати видела все как в тумане, но не настолько густом, чтобы ничего не разглядеть. Нет, вот, казалось, всего в нескольких шагах от нее полукругом встали повозки. Такие же, какими она видела их в последний раз, какими она оставила их, отправляясь в свои путешествия по сновидениям. Время не коснулось их, словно специально, по какой-то ведомой лишь небожителям причине обходя стороной.
   "Дерево, шкуры, - караванщица была не просто удивлена - поражена, - все так, будто минувших лет и не было вовсе. Так, если бы я покинула бы их только вчера! Даже олени... - удивительное дело, она узнала среди них, мирно пасшихся на луге за повозками, старую Ану. Ее было невозможно спутать ни с кем другим, слишком уж особенной была метка на лбу у оленихи - две скрещенные черточки - старые шрамы.
   "Но... - это открытие поразило ее больше всех остальных. - Она ведь и тогда была старой-престарой, все ждали, что она вот-вот околеет. А... Может быть, там, за городской чертой, и здесь, в Курунфе, время идет по разным законам? Но что же это за демоны такие, если им дано повелевать временем? Я где-то слышала, что оно подвластно только Шамашу..." - она уже ничего не могла понять, хотела спросить покровителей города, но тут у нее в голове возник другой вопрос, показавшийся ей более важным.
   -А мой отец, дядя, все остальные... Где они? Почему я не вижу их?
   "Мы говорили тебе - загадывая мечту, нужно четко сознавать, чего ты хочешь. Ты хотела увидеть свой караван - ты видишь его", - пока демоны говорили это, все вокруг вновь начало изменяться, видения исчезло и, оглядевшись, Мати вновь увидела себя в зале черного храма.
   -Но я могу...
   "Увидеть своих спутников? Конечно".
   -А не просто увидеть, оказаться рядом...
   "Можешь".
   -Так в чем же дело?
   "Ты спрашиваешь, почему Курунф не исполняет твое желание? Чего он медлит?"
   -Ну да! - ей не терпелось поскорее покинуть храм. Собственно, ей было все равно, где оказаться, лишь бы подальше от этого места в целом и демонов в особенности.
   "Дело исключительно в нашем расположении к тебе".
   "И в добром отношении к тебе нашего повелителя".
   "И не только его".
   "Иначе твое желание было бы уже исполнено".
   "Но вряд ли тебе понравился бы результат".
   -Почему? - Мати растерялась.
   "Пожелать оказаться рядом со своими спутниками, которые, более не составляя караван, разбросаны по всему Курунфу, живя в разных его частях, а некоторые даже за его пределами, в легендах, сказках и мечтах, все равно, что попросить, чтобы меч разрубил тебя на множество маленьких кусочков, которые потом разбросать по всему свету..."
   -Д-да-а, - начав понимать, напряженно протянула Мати. У нее в груди все похолодело при мысли о том, какую ошибку она чуть было не совершила. - Д-действит-тельно.
   "С мечтали надо быть осторожнее..."
   -Спасибо, - искренне поблагодарила она демонов, а потом, чуть наклонив голову, подозрительно взглянула на своих собеседников, не сдержавшись, спросила: - Но почему? Почему вы не позволили мне совершить ошибку?
   "А ты бы хотела, чтобы мы промолчали, позволив тебе сделать все те ошибки, каждая из которых стала бы для тебя последней? "
   -Нет, просто...
   "Тебе интересно, что движет нами?"
   "Ведь ты считаешь, что демоны не способны на сочувствие, сопереживание..."
   -Я не хотела...
   "Нас обидеть? Ты и не обидела. В большинстве своем то, в чем люди видят оскорбление, для нас похвала. Хотя мы не совсем такие, какими вы нас привыкли считать. Даже ты, знающая о демонах больше многих смертных и встречавшаяся с нашим повелителем..."
   -Однако ваши поступки и слова...
   "Они расходятся. Для демона ложь почти то же, что для служителя бога справедливости - правда".
   -Так вы... - все, она вконец запуталась. - Все это время вы мне лгали?
   "Нет, гостья. Мы не сказали ни слова лжи".
   -Тогда... Бр-р! - она замотала головой, словно стремясь прогнать наваждение. - Что-то я...
   "Ничего не понимаешь?"
   -Давайте вернемся к желаниям. Как выходит, что некоторые загадывают желания, которые потом обращаются не мечтой, а кошмаром? Или таких нет? А вы мне говорили про них просто так, ради примера?
   "Ради примера? - усмехнулись демоны. - Вот уж нет! Какой смысл упоминать о том, чего никогда не было!"
   -Значит... Этим людям просто было все равно, что случится потом, главное, чтобы их мечта исполнилась сейчас?
   "Есть и такие. Другие вообще не задумываются о последствиях. Как ты".
   -Но вы могли бы...
   "Предостеречь их от ошибки? Зачем?"
   -Ну... Мне же вы сказали... Или я исключение?
   "Да".
   -Но почему? Это... из-за Эрры, да?
   "Да..."
   -Я, - Мати потерла подбородок, затем, скрестив руки перед грудью, взялась за локти. Когда она заговорила вновь, ее голос звучал негромко, задумчиво и как-то нерешительно. Он подрагивал, словно хрупкий лепесток цветка на ветру. - Я ведь сняла браслет вашего повелителя. Он больше не защищает меня, и...
   "Для нас нет разницы, носишь ты браслет, или нет. Главное, что мы видели его на тебе. И знаем: ты находишься под покровительством нашего господина и повелителя".
   "Тебе нечего нас бояться. Мы не причиним тебе зла".
   "Нам следовало объяснить тебе все раньше, но... Господин свидетель, мы пытались поговорить с тобой".
   -Однако я не стала вас слушать... - кивнула Мати. - Простите меня. Я... Я просто испугалась.
   "Все в порядке. Мы понимаем: тебя убедили, что демоны - источник постоянной угрозы".
   "На самом деле все не так. ...Впрочем, нам-то что, как бы ты ни относилась к нам, мы не собираемся строить из себя ни духов-покровителей, ни теней-заступников. Мы такие, какие есть. И не хотим быть другими. Так что, если ты и причинила кому боль своими мыслями и сомнениями, так только себе".
   -Это точно... - вздохнула Мати. - Но... - ее брови приподнялись, глаза оценивающе прищурились. - Того, что уже случилось, все равно не изменить. Что же касается остального... Хорошо, что я, наконец, решилась поговорить с вами.
   "Хотя, признайся, тебе не понравилось очень многое из того, что мы тебе рассказали..."
   -Нет, почему же. Удивило - да. А так...
   "Это свойственно для смертных - бояться демонов и позволять своему страху застилать глаза, заставляя видеть нас хуже, чем мы есть...."
   "Просто от той, которая открыто носила подарок нашего господина, мы ожидали несколько другого отношения..."
   Мати покраснела до кончиков волос. Ей вдруг стало ужасно стыдно.
   "Действительно, почему все демоны должны быть обязательно плохими? - и вообще, разве все зло, которое было в ее жизни, караванщица видела не от людей? - Ну и дура же я! Просто непроходимая! Ни в чем не разобралась, ничего не узнала, а сразу же решила, что Курунф - зло! Но что может быть плохого в исполнителе мечты? Нет, сама мечта может быть и не лучшей. Но ведь ее выдумывает смертный. А город только исполняет. Значит, если что-то не так, виноваты люди, не знающие, чего хотят!"
   -Простите меня, - проговорила Мати, взглянув на демонов совсем иными глазами. И, наконец, увидела покровителей города не безликими тенями, укрытыми с головы до пят бесцветным покрывалом тумана, а созданиями всех четырех стихий, в пламенных глазах которых светилась мудрость вечности. Их тонких уст никогда не касалось слово. Они жили только дыханием - ровным, чистым, сильным, как ветер. Их плоть была словно высечена из черного камня искусным мастером, не пожалевшим времени и труда на то, чтобы каждая черточка была естественна и прекрасна. На плечи спускались вьющиеся локоны - потоки вод... - Поразительно! - заворожено глядя на покровителей города, беззвучно прошептала караванщица.
   "Ты ожидала увидеть демонов другими?"
   -Да, - кивнула она, - те, кого я встречала, были иными.
   "Даже смертные не похожи один на другого. Мы же - частницы вечности - тем более не можем быть все на одно лицо".
   "Среди нас есть ледяные духи и воздушные призраки, огненные исполины и каменные карлики..."
   -А вы...
   "Мы - карлики. И это не кажется нам унизительным. Потому что именно такими мы можем лучше всего служить нашему господину..."
   "И, потом, для демонов рост - понятие относительное. Хотя мы - самые маленькие среди них, мы выше любого смертного. Да и с демонами, если захотим, можем помериться ростом. Ведь по воле того, кто наделен даром, даже камень под ногой может вырасти горой до небес ".
   -Я... Оказывается, я не знала о вас совсем ничего!
   "Не знать - так проще..."
   "Легче ненавидеть".
   "Ведь когда знаешь, среди множества черт всегда найдется та, которая будет тебе симпатична..."
   -Это несправедливо! Повелитель небес должен был...
   "Позволить людям увидеть нас своими глазами и самим решить, кто плох, а кто хорош?"
   -Да!
   "А если бы выбор оказался не таким, каким Он хотел его видеть?"
   Опустив голову, глядя на камни-зеркала у своих ног, Мати тяжело вздохнула. Что она могла сказать? То, что думала? Но ведь не все так просто, как казалось на первый взгляд. Все совсем не просто. Люди разные. Вот ведь даже один и тот же человек может быть добрым и заботливым, а может...
   Она не знала, что и думать...
   "Ладно, давай оставим этот разговор. Тем более что твоя мечта уже исполнилась".
   -Мечта? - вскинув голову, караванщица с непониманием взглянула на собеседников.
   "А разве ты не этого хотела? Узнать, кто такие демоны, что они из себя представляют".
   -Да... - Вот только... Она не думала, что все будет так. Мати готовилась к бою, к тому, что ей придется выдавливать каждое слово... А на деле ей не пришлось даже спрашивать. Демоны рассказали все сами. - Х-м... - да уж, было над чем задуматься.
   "Может быть, ты хотела бы узнать правду и об этом городе?"
   -Да! - ее глаза загорелись огнем. - Только... - умолкнув на мгновение, она прикусила губу. - Не могла бы я прежде увидеть отца, убедиться, что с ним все в порядке? И остальных, если можно, тоже... Не сразу, я поняла, так не получится, потому что караван больше не единое целое, и... Но... Как-нибудь. Как можно! - в ее глазах была мольба - просьба понять ее, то, что она не могла объяснить, и помочь.
   "Конечно, милая, - демоны заговорили с ней, как с ребенком, которому готовы оказать покровительство. - Ты увидишь своих родных".
   Мати закрутила головой, думая, что окружавшие их тени опять начнут меняться, открывая ей зеркало врат в далекие закоулки города, однако же те продолжали оставаться полупрозрачными бесцветными дымками.
   "Не бойся, - поспешили успокоить ее собеседники. - Не сомневайся. Все будет, как мы сказали. Просто иначе. Немного иначе. Закрой глаза... Спокойно, спокойно. Дыши глубоко и ровно. А теперь представь себе того, кого ты хотела бы увидеть..."
   -Папа! - шепнула Мати, чувствуя, что глаза наполнились слезами. Ей стало страшно. Ведь прошло столько лет... Жив ли он?
   "Жив, - решила она, упрямо сжав губы, - он не мог уснуть вечным сном, не попрощавшись со мной! И демоны... Они бы знали, если что... И... Они ведь не такие жестокие, чтобы, подарив надежду, миг спустя отобрать ее, бросая душу и сердце в бездну отчаяния!"

Глава 16

   Ее окружила черная пустота. Впрочем, не удивительно. Как можно что-то разглядеть с закрытыми глазами? Однако спустя какое-то время караванщице начало казаться, что она действительно что-то видит. Сначала это были отблески света, мерцания, переплетавшиеся в удивительный узор, подобный рисунку звездного неба, но куда более живой, наполненный движением. А потом...
   Отец возник вдруг, из пустоты. Он был все тем же широкоплечим, кряжистым бородачом, в волосах которого не прибавилось ни одного нового седого волоса, словно минувшие годы, такие беспощадные для Мати, обошли его стороной.
   Между тем серые тени призраков исчезли, унеся с собой храм Курунфа, а возникший на его месте мир больше всего походил на остров мечты. Зеленые горы подпирали бескрайнее голубое небо, деревья оазисов мирно соседствовали с растениями, встречавшимися только в легендах и сказках. Задумчивый прохладный ветерок нес на своих крыльях дурманный запах трав и свежий, чуть солоноватый дух моря. Воздух, такой чистый, словно духи только что отмыли его со всем доступным им старанием, полнился птичьими трелями, шуршанием трав и негромким шепотом листвы. Вот только шум прибоя, к которому Мати за долгие годы успела привыкнуть, здесь совсем не слышался.
   "Словно море где-то далеко... - подумала она, начиная понимать. - Если там был остров, то здесь, наверное, материк..." - однако это открытие не расстроило Мати, скорее наоборот, обрадовало ее. Ведь куда интереснее увидеть что-то новое, чем вернуться к уже давно знакомому и привычно обыденному.
   Вокруг нее шумело золотое поле. Колосья пшеницы были так высоки, что Мати на какое-то мгновение почувствовала себя потерявшейся среди них, налившихся зерном и приопустивших головки в ожидании скорого прихода жнецов. Сначала ей показалось, что это поле заполняло собой весь мир, но на самом деле оно было не таким уж большим, заканчиваясь с одной стороны у края леса, с другой - фруктового сада, с третьей - парка-прибежища самых удивительных из растений. Наконец, с четвертой стороны возвышалась высокая зеленая гора и на ней - казавшийся картинкой из старой сказки замок. Его тонкие точеные башенки уходили в бескрайние лазурные небеса. Он походил скорее на священный храм, чем на белый дворец острова мечты, излучал тепло и умиротворяющий покой. И - при этом - в нем не было ни тени тягости вечных разлук, постоянное ожидание которых ложится тяжелой ношей на плечи, пригибая стены к земле, омрачая даже радость новых встреч. Этот замок-храм был свободен от оков страха, построенный из камней самой вечности посреди бескрайней вселенской дороги. Он приковывал к себе, влек, не желал отпускать...
   Сделав всего лишь шаг по направлению к нему, Мати поняла, что уже не может остановиться. Более того, с каждым новым мгновением ее движения становились все быстрее, быстрее... И вот наконец, она уже бежала к замку, обгоняя ветра. На сердце было легко и беззаботно, душа смеялась, веселясь над чем-то, ведомом лишь ей...
   Девушка ничего не видела, по наклону земли под ногами понимая, что начался подъем в гору, по заскользившим по щекам теням - что вступила под своды покрывавших склон невысоких деревьев. Ветра играли зеленой листвой, о чем-то переговариваясь между собой, шуршали травы, кивали крошечными головками, соглашаясь с еще невысказанными словами, цветы. А чуть в стороне, на толстом стволе упавшего дуба, сидел, опустив голову на грудь, хозяин каравана. Казалось, что он кого-то ждал. Ждал, ждал, и задремал, сомлев на солнышке.
   -Папа! - вскрикнув, она бросилась к нему, упала рядом в траву, обхватила его ноги, прижалась... - Папочка!
   -Ну что ты, что? - он тотчас очнулся, поспешно поднялся, увлекая за собой дочь. - Откуда эти слезы? Ведь еще на заре ты говорила мне, что сегодня - самый счастливый день твоей жизни. И вот вдруг...Что-то случилось? - спросил караванщик, однако в его голосе не было и тени беспокойства, словно он заранее знал, был убежден, что ничего плохого больше никогда не случится. - Успокойся, успокойся, - он прижал ее к груди, но не крепко, осторожно, будто боясь помять ее одежду, - все хорошо, все просто замечательно, - затем Атен чуть отстранил от себя дочь, но сделал это как можно мягче, чтобы она не решила, что он ее отталкивал.
   Несколько мгновений караванщик молча смотрел на нее и в широко открытых глазах читались глубокая родительская любовь, восхищение, радость и, может быть, чуть-чуть грусти и опасения, которые не очерняли светлых чувств, а разве что чуть-чуть оттеняли их, делая более яркими и радужными. - Какая ты все-таки у меня красавица! - он поправил локон молочно-белого цвета, упавший на лицо дочери.
   -Что ты, папа, - смущенно-растерянно пробормотала она, уткнувшись лицом в плечо отца. Мати уже давно видела себя старухой, может быть и красивой - но совсем старой, такой старой, что душа разбивалась на части и в кровь резала сердце, слезы каплями огненной воды текли из глаз и хотелось кричать от жуткой, нестерпимой боли: "Великие боги, ведь все, вся жизнь позади!" А мечтать о вечной молодости после рассказа демонов - все равно, что грезить о картинке в книге, плоской и безжизненной...
   -Милая, милая, - осторожно держа ее за подбородок, он отвел лицо дочери, провел по щекам, смахивая слезинки. - Опять плачешь! Ну, уйми скорее слезы! У тебя впереди счастливая жизнь...
   -Я... - всхлипнула было Мати, но отец, не давая ей ничего сказать, продолжал:
   -Понимаю, ты боишься. Замужество - это... Это... Мне самому страшно отдавать тебя, мою маленькую девочку, но... Но я хочу, чтобы ты была счастлива! А сейчас... Сейчас ты выглядишь такой счастливой! Пусть испуганной - это понятно, но счастливой. Даже несмотря на эти слезы. Ведь я понимаю, они - от радости.
   -Папочка... - она не понимала... И тут вдруг ее взгляд, в смятении метавшийся птицей между небом и землей, скользнул по зеркальной глади крошечного озерца, оказавшегося у ее ног. И в нем она увидела свое отражение.
   Первое, что, пораженная, она заметила, было золотое свадебное платье, укрывавшее ее с ног до головы трепещущими на ветру легкими складками драгоценного бархата, лучшего шелка и тончайшего гипюра.
   -Великие боги, - сорвалось с ее губ. Она не верила, не могла поверить... Ее взгляд обратился на себя, пальцы заскользили по шелковистой, белоснежной коже рук. Но что еще ей оставалось, как не поверить? Тем более, что ей так хотелось. - Этого не может быть! - но глаза уже горели, душа трепетала - ее мечта исполнилась. Та, заветнее которой у нее теперь не было - она вновь стала молодой, словно всех тех лет на острове и не было вовсе.
   Мгновение - и Мати вновь смотрелась в зеркало озерца, во все глаза, восхищенная, очарованная увиденным.
   "Нет, - еще мгновение спустя поняла она, - время все-таки прошло. Пусть не так много, как на самом деле, всего пара лет, но все же... "
   Эти годы... Они не состарили ее ни на миг, лишь отточили красоту. Длинные молочного цвета волосы струились потоком сверкавших солнечных лучей. Распущенные, ничем не сдерживаемые, они то расстилались за ней шлейфом госпожи Айи, то вздымались крыльями причудливой сказочной птицы, готовые поднять над землей, унести в небесную синь.
   Лицо отражения лучилось безграничным счастьем, которому были не ведомы ни тени сомнений, ни острые лезвия страха, ни тихое дыхание грусти, глаза полнились пламенем исполнения самой заветной мечты, на губах застыла улыбка... Чувства, поглотившие ее, были настолько сильны, что передавались всему вокруг, озаряя мир магическим светом.
   Плавный овал лица, тонкий, прямой нос, алые чувственные губы, огромные синие глаза, сверкавшие под черной пеленой длинных приопущенных ресниц...
   -Это что же, я? - прошептала она, касаясь пальцами щек, лба...
   -А кто же еще! - воскликнул караванщик. - Ты не пугай меня, дочка, - строго погрозил он ей пальцем, - от счастья ведь тоже бывает рассудка лишаются! Ты слышишь меня? И понимаешь, о чем я говорю?
   -Слышу и понимаю, - блаженно улыбаясь, наслаждаясь каждым мгновением новой жизни, промурлыкала девушка.
   -Вот и хорошо, вот и замечательно, а то я уже начал беспокоиться: уж больно ты сегодня... какая-то сама не своя.
   -Со мной все в порядке, папочка, просто... Просто я так счастлива... так счастлива, что... Что готова голову потерять!
   -Счастлива - это хорошо, это замечательно, а вот что касается головы... Вообще-то, это не обряд испытания, так что голова тебе вряд ли понадобится, но все же... Пусть лучше она будет на месте, а то мало ли что, вдруг жених тебя не узнает, без головы-то...
   -Ой, папа! - она зарделась румянцем. - Что ты такое говоришь!
   -Действительно, что это я, о чем думаю? Узнает - не узнает, какая теперь разница? Уже все уговорено, обговорено - так что не отвертится.
   -А... - девушка вдруг поняла, что отец говорил о ее замужестве, причем так уверенно, что у нее не оставалось никаких сомнений: он не шутит. "Неужели?!" - сердце йокнуло у нее в груди, полнясь радостью. - А... Раз все оговорено... Папуль, скажи мне пожалуйста, за кого ты выдаешь свою послушную дочь?
   -Выдаю?! - не сдержавшись, Атен расхохотался. - Послушную дочь?! - он смеялся долго, все никак не мог успокоиться. - Ну, повеселила ты меня!
   Мати смутилась, опустила глаза. Ей было страшно любопытно. Именно - страшно. До ужаса, замирания сердца и дрожи в коленках. Но спросить еще раз... Это было еще страшнее. И как-то... неловко. Даже стыдно. И она, вместо этого, поспешно заговорила:
   -Ладно, папочка, ладно! Я все поняла!
   -И вспомнила? Ты помнишь, что сегодня твой день и тебе надо быть безоглядно счастливой, обворожительно красивой и немного смущенной? Нет, смущенной - самую малость. А то, видя эти красные, как помидоры, щеки люди могут всякое подумать.
   -Да, хорошо! Ну, я побежала!
   -Куда! - удержал ее за руку отец.
   -Ну... Мне... Тут... Надо... - затороторила она нечто несвязанное, пока, наконец, не выпалила: -Я только на мгновение! - и, прежде, чем Атен успел ее остановить, исчезла среди деревьев.
   -У-ф! - вновь оказавшись посреди пшеничного поля, вздохнула Мати. Она испытала облегчение оттого, что, наконец, осталась одна.
   "Еще чуть-чуть, и я действительно лишилась бы головы. Ее бы унесло порывом разбушевавшегося ветра, словно осколок разбившейся ледяной статуи".
   Правда, она и так чувствовала себя не совсем уверено... Вернее даже - совсем не уверенно. Руки нервно теребили край золотого одеяния, коленки дрожали.
   -Великие боги, что же это? - и, не выдержав своих мыслей, оказавшихся еще хуже разговора с отцом, от которого она так поспешно убежала, девушка опустилась на землю, только потом подумав о том, что мнет и пачкает одежду. А ведь это было свадебное платье, которому надлежало выглядеть безупречным...
   В первый миг она была готова в страхе вскочить, начать поспешно приводить себя в порядок, надеясь, что все еще можно будет исправить, но потом, к собственному удивлению, небрежно махнула рукой:
   -Ну и ладно! В конце концов, это всего лишь мечта моего отца. Хороша мечта - выдать меня замуж! Ну, папочка! Он что же, действительно так страстно хочет избавиться от меня? - нет, она прекрасно понимала, что отец желал ей только добра. Он постоянно думал, заботился о ней. Так было и так будет всегда, пока он жив. Вот ведь, даже его мечта - о ней. Просто... - Он хочет, чтобы я была счастлива. А быть счастливой одна я не смогу... - вот странно, она сама поняла это лишь прожив долгие годы на острове мечты. Как же хорошо отец должен был знать ее... - Папа, мой папочка! - ее губы смеялись, в глазах же стояли слезы. В один и тот же миг ей было весело и горько, причем оба чувства были одинаково искренни и ярки. И Мати сама не понимала, какое из них было сильнее.
   "Я хотела бы остаться навсегда в мечте отца... - это действительно было так. И Мати уже решила для себя, что обязательно вернется сюда. Конечно же, ведь отец не пожелает для нее ничего плохого. - Это - именно то место, в котором мне будет лучше всего!"
   Да, все так, все так... Вот только...
   "Я вернусь... Но сейчас я должна уйти. Ненадолго. На мгновение. Все равно без меня эта мечта не возможна, так что я обязательно вернусь, - успокаивала она себя, закрывая глаза. - Только проверю, все ли в порядке с Шамашем. Ведь он тоже оказался в этом городе... Конечно же, демоны не в силах справиться с могущественнейшим из богов, но... мало ли... Ведь у него тоже есть мечта... - да, вот что на самом деле сильнее всего хотелось ей узнать: о чем мечтал ОН?"
   И только она успела подумать об этом, как все вокруг наполнилось свистом ветра. Его резкие порывы разбросали волосы, растрепали их, запутывая...А потом сильные, могучие крылья ветра подхватили ее, понесли неизвестно куда...
   ...Мати очнулась оттого, что прямо возле самого уха прозвучал громкий женский голос:
   -Полеся, проснись!
   -Я не... - начала она, но остановилась, задумавшись, не зная, что ей следовало сказать в первую очередь: что она не спала или что она не Полеся, чтобы это ни значило.
   -Я не сплю! - ответил тоненький девичий голосок.
   Караванщица прикусила губу, нахмурилась, сосредоточенно разглядывая причудливый узор половиц, на которых сидела.
   "Демоны говорили, - перекладывая мысли, словно монетки, с ладони на ладонь, размышляла она, - что в мир легенд можно войти только в образе того, кто в нем жил... Может быть, в мир чужой мечты тоже можно прийти лишь тем, кто там есть, - ее губы сжались сильнее и она почувствовала солоноватый привкус крови, вдруг с совершенной ясностью осознав: - Но раз я здесь не я, значит, мне нет места в его мечте! - эта мысль... Она была для нее страшнее любой угрозы, больнее обиды и нестерпимее проклятья. - Но почему?! Я... Мне ведь и надо было совсем немного, так, доброе слово, краешек повозки, просто возможность быть рядом, и... " - ей захотелось заплакать, но она не могла. В глазах было столько слез, словно они копились в их морях не миг, не день, а целую вечность, но грань век, являя собой непреодолимую преграду, не пропустила ни одну слезинку, не позволила и капельке горячей горечи пролиться на похолодевшие, сделавшись бледными, неживыми, щеки. В первый миг она была готова возненавидеть Шамаша, но потом немного успокоилась, вспомнив: - А, может, я сама во всем виновата. Демоны советовали мне быть точной в своих желаниях, я же хотела просто попасть в мечты Шамаша, не подумав даже о том, кем я там буду. И Курунф сам выбрал, сделав меня неизвестно кем..." - она не знала, почему он поступил с ней так, может быть, решил проучить за не выученный урок, но, в любом случае, это было не столь обидно, как мысль о том, что Шамаш забыл о ней, словно ее и не было никогда.
   В какое-то мгновение ей захотелось убежать из этого края мечты, вот так, сразу же, не оставаясь ни на мгновение там, где ей не были рады. Но потом любопытство взяло верх над обидой и Мати огляделась вокруг.
   Она увидела небольшую комнатку. Каменные стены были покрыты рисунками - цветы всех оттенков, размеров и видов переплетались, образуя причудливый узор, такой завораживающе красивый, что от него было невозможно оторвать взгляд. Маленькое узкое оконце, распахнутое всем ветрам, глядело в зеленый сад, который, казалось, заполнил собой всю землю за стенами этого удивительного дома. Обстановка комнаты, которую можно было принять за дом богатого жреца и даже залу храма, показалась гостье на удивление скромной и была подстать скорее жилищу бедного ремесленника, который не мог позволить себе никаких излишеств. У окна - деревянный стол, застланный белой вышитой незамысловатым рисунком-орнаментом скатеркой, в углах - по большому кованному сундуку, вдоль стен - узкие деревянные скамьи, на одной из которых поверх тонкой, скорее травяной, чем пуховой перины лежали две крошечные подушки. Вниз, на застеленный рогожей пол, свисало одеяло - не меховое, бедное - шерстяное, хотя и добротно выделанное, покрытое, как и скатерть, рисунком - переплетением линий и точек.
   Возле сидела, опустив босые ноги на пол, девочка лет десяти - невысокая, тоненькая, даже хрупкая. Ее светлые, хотя и темнее, чем у Мати, волосы были заплетены в две косички, однако же, растрепавшись со сна, пряди выбивались, падая на лицо. Ее нельзя было назвать красивой - обычная, каких множество. Девочка и девочка.
   У входа в комнату, держась за ручку деревянной двери, стояла женщина. Сначала Мати решила, что это мать девочки, но потом засомневалась - нет, хотя, спроси ее кто, почему, она б не смогла объяснить.
   -Милая, - тем временем, оставив дверь, которая с негромким вскриком-скрипом закрылась у нее за спиной, женщина вошла в комнату, села на лавку возле девочки и, подбирая одеяло, чтобы затем его аккуратно сложить, продолжала, - мне нужно уйти. Ненадолго. Недалеко, - опережая все возможные вопросы, продолжала она, - до замка Старшего.
   Услышав эти последние слова, Мати кивнула: она поняла, где оказалась.
   "Это действительно мечта Шамаша! Тот мир, который являлся ему во сне-бреду! Тот, который он считал своим, родным! Ну конечно же! Он всегда хотел вернуться в него, беспокоился о тех, кого ему пришлось оставить... Да, он говорил, что у него не было своей семьи, но... - почувствовав, что от страха и нервного напряжения ее пальцы вновь задрожали, Мати с силой стиснула кулаки, сглотнула подкативший к горлу ком. - Эти люди... Должно быть, они были очень важны для него, раз он помнил о них спустя столько лет.
   -Наставница... - испуганно взглянув на взрослую, несмело начала девочка. В ее глазах стоял испуганный вопрос: "Что-то случилось?"
   -Не бойся, милая, - та тепло улыбнулась ей, пригладила ладонью растрепавшиеся волосы, - все в порядке. Все просто замечательно!
   -Старший! - в глазах девочки вспыхнула радость озарения. - Он вернулся!
   -Да, дорогая моя! - подтвердила ее догадку женщина. - Вернулся!-она не скрывала своего счастья, которым просто лучилась вся с головы до ног. - Ты ведь понимаешь, мы... Мы с Власом должны, просто обязаны быть с ним.
   -А я? Я могу пойти?
   -Не сейчас. Потом. А пока я хотела попросить тебя посидеть с Светланой. Домовой, конечно, позаботится о малышке в мое отсутствие, но мало ли что. Ты ведь не откажешься мне помочь?
   -Конечно, наставница, я посижу!
   -Вот и умница, - улыбка женщины стала еще шире, она встала, повернулась, собираясь уйти, но в тот миг, когда уже подходила к двери, девочка, вскочив следом, спросила:
   -Наставница, с ним все в порядке? - в ее голосе, глазах было столько заботы, неподдельного, искреннего беспокойства, что женщина вернулась к ней, остановилась рядом, положив руку ей на плечо:
   -Я не знаю, - и глядевшая чужачке прямо в глаза Мати поняла, что за внешним уверенным спокойствием скрывалась бескрайняя снежная пустыня страхов и волнений, - я еще не видела его. Мне сказал Влас. Я не успела его ни о чем расспросить - он так спешил в замок. Если бы не вы со Светланой, я побежала бы следом. Но из-за вас я должна была вернуться. Старший осудил бы меня, если б я пришла, не позаботившись о вас. Он всегда говорил, что для матери важнее всего ее дети. И пусть мы с тобой не одной крови, я считаю тебя не только своей ученицей, но и дочерью. Ты ведь не против того, чтобы я изредка называла тебя...
   Вместо ответа девочка, прежде чем женщина успела договорить, бросилась ей на шею, прижалась, беззвучно заплакав.
   -Ну все, все, успокойся. Мне нужно идти, - осторожно отстранилась от нее женщина, - может, понадобится моя помощь...
   -Старший... - вздрогнув, словно от удара плеткой, испуганно втянув голову в плечи, Полеся со страхом глянула на нее. - Он...
   -Милая, - женщина заглянула ей в глаза. Она не хотела пугать воспитанницу своими словами, но понимала, что молчание напугает ее сильнее. - Ты ведь понимаешь, бой с Потерянными душами - тяжелое испытание. Но теперь он дома, среди тех, кто любит его больше всего на свете. Мы позаботимся о нем.
   -И с ним все будет в порядке?
   -Конечно, - уверенно кивнула женщина, а потом вновь заспешила к двери. - Будь умницей, - уже уходя, проговорила она. И дверь закрылась за ее спиной.
   Но если девочке сказанного той, кому она привыкла всецело доверять было достаточно, то Мати - нет. И дело тут было не только в том, что эта женщина была ей совершенно чужой, даже не из ее мира. Ее беспокойство возросло до небес, когда она с совершенной ясностью поняла:
   "Шамаш мечтал не просто вернуться в свой мир, он хотел никогда не покидать его!"
   С одной стороны, это открытие немного успокоило ее.
   "Раз так, понятно, почему меня здесь нет. Шамаш не помнит меня, потому что никогда не встречал!"
   Но, с другой стороны...
   Дочь хозяина каравана слишком хорошо помнила тот день, когда встретила его в снегах. Он был совсем плох. Так плох, что Лигрен, несмотря на все его лекарское искусство, сомневался, выживет ли он.
   Сердце забилось в груди бешено и нервно, душа наполнилась болью, а разум - страхом.
   "А что, если... Если они не смогут помочь? И он... Он..." - девушка не могла даже в самых страшных кошмарах представить себе, что он умрет. Это было выше ее сил. Одна подобная мысль заставляла гаснуть солнце в небесах, обращая весь мир в мрак и пустоту, которая, единственная, отняв все мысли и чувства, ослабляла боль отчаяния. Но, однако же, и не думать об этом она тоже не могла, потому что все мысли вновь и вновь возвращались... все воспоминания заканчивались...
   Мати понадобилось некоторое время, чтобы успокоиться, не полностью, нет, но достаточно для того, чтобы вернуть себе способность думать о будущем без дрожи, заставлявшей, в кровь кусая губы, мотать головой. Первой ее мыслью было: "Мне следовало пойти с ней, с этой женщиной! Она привела бы меня к нему!"
   Так было бы много быстрее, чем самой искать путь в совершенно чужом мире.
   "Ничего, ничего, - начала в какой уж раз за краткий день успокаивать она себя, - я доберусь. Чужачка сказала - он в замке Старшего. Старшие в этом мире... Они подобны легендарным царям, возглавлявшим наших магов в те времена, когда города и их Хранители были связаны чем-то большим, чем караванной тропой. Должно быть, этот замок похож на храм. А храм... Я найду его даже с закрытыми глазами!" - и Мати метнулась к двери, схватилась за ручку, рванула на себя...
   Но дверь не поддалась, словно была не из дерева, а неподъемного камня. Или ее и не было вовсе, так, рисунок на стене.
   Мати заволновалась, забилась о настоящую-ненастоящую дверь, не желая отступать. А когда поняла, что у нее ничего не выходит - метнулась в сторону окна, благо то было открыто. Однако когда до разбитого за домом сада оставался всего лишь шаг, какая-то невидимая, неосязаемая, но оттого только еще более непреодолимая преграда, поскольку ее нельзя было ни обойти, ни отодвинуть, ни разбить.
   Девушка была в отчаянии. Ее охватил ужас, когда она поняла, что заперта в этой комнате. Она чувствовала себя ветром, пойманным в ловушку подземной пещеры, который метался от стены к стене, не находя выхода.
   "Но почему, почему?! - она кричала, топала ногами. - Я совершенно чужая в этом мире! И не только потому, что никогда не бывала здесь ни в этой своей жизни, ни в прошлых рождениях, но и потому, - и это было для нее главным, - что этот мир принадлежит совсем другим богам! И не у кого просить о помощи! Потому что никто не услышит моей молитвы! Даже Шамаш! Ведь здесь он не бог, а человек! Здесь он даже не Шамаш, его и зовут иначе! Но он здесь! - эта мысль давала ей силы, заставляла искать выход, пытаться вырваться на свободу из ловушки, которой стала для нее эта комната, поскорее прийти ему на помощь... - Если меня здесь действительно нет, если я - никто, эти стены не смогут меня удерживать! Потому что я для них не существую!" - она повторила свою попытку открыть дверь, но вновь тщетно.
   "Ничего не получается!"
   Мати была готова сойти с ума от отчаяния. Наверное, так бы и случилось, если бы она могла себе это позволить.
   "Успокойся! - властно приказала она себе. - Тебе здесь ничего не угрожает! Это только мечта! Из которой ты всегда найдешь путь назад. Только пожелаешь оказаться в храме Курунфа - и вернешься. Но пока ты этого не хочешь. Ты должна постараться понять, что здесь происходит. И увести отсюда Шамаша!"
   Ее глаза блеснули озарением. Вот оно! Теперь у нее была цель:
   "Я должна увести отсюда Шамаша!" - Мати понимала, это будет сложно. Кому захочется покинуть мечту? Она плохо представляла себе даже как сможет убедить Шамаша поверить ей.
   "Если бы мне кто-то начал рассказывать о другом мире, отличном от этого как небо от земли, мира, которым владычат другие боги, я бы решила, что этот человек обезумел!"
   Но это все потом, потом... Прежде всего, она должна была выбраться из этой комнаты.
   Мати вновь попыталась открыть дверь: "Если я оставалась здесь, потому что должна была вспомнить, теперь, когда память ко мне вернулась... - но нет, дверь не поддалась. - Значит, дело в чем-то другом", - она поджала губы.
   Однако на этот раз в ней не было ни тени отчаяния. Скорее - затаенная ярость, злость на себя, на весь мир, и готовность идти до конца.
   "Я разберусь, в чем тут дело!"
   Не находя более ничего внутри себя, она бросила взгляд вокруг, ища причину происходившего:
   "Должно же быть что-то..."
   Взгляд Мати упал на девчонку, которая, проводив наставницу взволнованно-испуганным взглядом полных слезами глаз, вновь опустилась на лавку и, принявшись выщипывать тоненькие ниточки-шерстинки из края одеяла, забормотала что-то вроде:
   -Старший вернулся. Как и обещал. Теперь все будет хорошо.
   Караванщица была не в силах слушать этот бред чужачки, не знавшей ровным счетом ничего, не понимавшей, как много Шамаш значил для ее мира, для ее самой...
   "И вообще, как она может вот так просто сидеть на месте и ничего не делать!" - ее собственная душа металась из конца комнаты в конец, будто пойманный в ловушку четырех стен ветер, не находивший пути на свободу. Однако... Тут ее глаза сощурились в две тонкие нити.
   "Неужели все дело в этой маленькой чужачке? Кто она вообще такая?"
   Мати пригляделась к девочке. Ничего особенного. Невзрачная до неприличия. Даже взгляду не за что зацепиться. Да, караванщица тоже стремилась не выделяться, но не до такой же серости! Хотя... Подумав, она взглянула на все иначе. Если девочка живет с наставницей, а не родителями, значит она - сирота. А у сироты жизнь ясно какая - ничего хорошего, не разгуляешься...
   "Однако ко мне-то все это какое имеет отношение?" - она была готова потерять терпение.
   Но тут девочка, наконец, поднялась со своего места и направилась к двери.
   "Куда она?" - подозрительно глядя на чужачку, Мати двинулась следом. И, к огромному удивлению и безграничной радости, ей удалось выскользнуть из комнаты вслед за ней.
   "Ну, слава богам!" - обрадованная, она закружилась по маленькому узенькому помещению, скорее всего - коридору, в котором не было ничего, кроме покрытых все тем же растительным орнаментом стен и шуршавшей под ногами рогожки. А, нет, тут были еще двери - одна, другая...
   "Интересно, что за ними? - девушка направилась к ближайшей, взялась за ручку, пытаясь открыть, но та не поддалась: толи дверь была заперта, толи, как и первая, закрыта лишь для нее. - На ней что, лежит заклятие, что ли? - Мати не знала, что ей и думать. - Ну ладно, подождем, что там дальше..." - и, догнав девочку... как ее там? Полесю, которая как раз собиралась перейти из коридора куда-то дальше, двинулась за нею шаг в шаг, будто тень. И оказалась в следующей комнате.
   Мати огляделась вокруг. С первого взгляда было видно, что это - часть одного жилища - неизменно разрисованные цветами стены, рогожка под ногами, лавки у стен и сундуки в углах. Вместе с тем, эта комната имела и свои собственные черты. Окно было, точно пологом, закрыто белой, покрытой вышивкой тканью. На столе стояла посуда - чашки, блюдца, кувшин с водой - в общем, все самое обычное, но в этом чужом мире казавшееся само по себе необычным. А рядом...
   "Великие боги! - глаза Мати сверкнули, губы сами собой растянулись в улыбке, когда она увидела белоснежную, прикрытую кружевами люльку, в которой мирно посапывала малышка. - Ей нет и года! Крошка! Какая миленькая! - вслед за чужачкой караванщика склонилась над люлькой. - Просто прелесть!"
   Полеся, убедившись, что с младенцем все в порядке, на цыпочках, боясь потревожить ее сон, подошла к лавке, села. Со стола она взяла кусок хлеба, плеснула в чашку молока из кувшина и принялась за еду, стараясь при этом не чавкать и вообще издавать как можно меньше звуков.
   Закончив с завтраком, девочка достала пяльцы, видно, решив заняться рукоделием.
   Но это никак не входило в планы Мати.
   "Нет!" - она бросилась к ней, остановившись всего в шаге, закричала прямо в лицо:
   -Ты не можешь сидеть и заниматься ерундой! Ты должна идти к своему Старшему! - раз уж девушка была обречена ходить за этой чужачкой, привязанная к ней, точно тень, она собиралась заставить девчонку делать то, что было нужно ей. - Давай же, вставай! Ну!
   Однако, как громко бы она ни кричала, Полеся не слышала ее и не видела, точно рядом с ней, кроме спавшей в колыбели малышки, не было никого.
   Мати не унималась:
   -Что за паинька мне попалась! Хочет бежать в замок, ан нет - сидит и терпеливо ждет!
   И вновь чужачка ее не услышала. Да что там она, даже малышка продолжала тихонько посапывать в люльке. А ведь известно, что младенцы слышат даже голос теней!
   -Ну не сидеть же мне здесь, дожидаясь, пока эта тихоня, наконец, выйдет из дома! - Мати с силой сжала кулаки, чтобы потом стукнуть ими по воздуху, будто тот был ее врагом.
   Нет, это было просто немыслимо, невозможно! Ждать неизвестно чего, позволив событиям течь самим по себе! Она слишком привыкла быть в центре событий, а не сторонним наблюдателем! Еще бы, ведь именно о ней были почти все легенды нового мира! А на острове мечты, на котором она прожила столько лет, все вообще крутилось вокруг нее, будто она центр мироздания, существующего лишь затем, чтобы исполнять ее желания. И вот, после всего того, она оказалась ничем и никем.
   -Так не пойдет! - Мати с силой стиснула зубы, ее глаза зло сверкнули. - Я не собираюсь быть бессловесной тенью! - она решила вернуться назад, в Курунф, чтобы потом пожелать стать в этом мире кем-нибудь... - Да хотя бы, - она бросила недобрый взгляд на чужачку, - ей, что ли... - не то чтобы ей нравилась эта мысль, просто она не видела никого из этого мира за исключением девчонки, младенца и черноволосой женщины. - Не могу же я стать Шамашем! Однако... - Мати нахмурилась, вспомнив предупреждения демонов Курунфа. - Если я стану ей, я перестану быть собой. И забуду, зачем пришла сюда. И все потеряет смысл... - она тяжело вздохнула. - Что же мне делать? - получался замкнутый круг какой-то: и так плохо, и эдак - еще хуже... Какая же я дура! Госпожа Айя предлагала мне все свои силы! Я же вот так просто взяла и отказалась! Из-за своего упрямства, конечно. И из-за гордыни! А вот сейчас мне бы эта сила очень пригодилась... Хотя... Здесь ведь нет богов моего мира. Госпожи Айи нет и никогда не было... - почему-то эта мысль причинила ей больше боли, чем собственная беспомощность. В душе, в сердце образовалась пустота, в которой, сделай она хотя бы один шаг по направлению к ней, потерялось бы все...
   Сердце пронзил острой иглой холод. Исходя из той части души, которая была отведена вере, он все усиливался, как мороз в снегах пустыни по мере того, как уходило в подземные края солнце.
   -Нет никого... Папочка! - беззвучно прошептали вмиг замерзшие, онемевшие губы. Сердце екнуло в груди, забилось раненой птицей. Она видела отца так ясно, отчетливо, как будто он стоял прямо перед ней. Спрятанная в усы улыбка, искрившиеся морщинки вокруг глаз, седина в волосах... Все такое знакомое, дорогое... И далекое.
   -Его в этом мире нет.
   И никогда не было.
   -И дяди Евсея нет.
   Она перебирала в памяти образы и пустота в душе, в сердце все росла и росла...
   -И Сати.
   А она ведь была ее подругой...
   -И Ри.
   Не то чтобы он ей нравился, просто... Она привыкла к тому, что он где-то рядом. Такой забавный... Даже сейчас, вспоминая о нем, Мати не смогла сдержать улыбки... И почти заплакала.
   -Нет, нет... - кого бы она ни вспоминала, чей бы образ ни возникал в ее памяти, все они были окружены, точно солнце огненным ореолом, серой, безликой пустотой. - Никого нет!
   -И меня тоже! - в глазах вспыхнули слезы, прожигая насквозь душу. - Потому что без них я... меня не может быть! Я... Я часть их, так же, как они - часть меня! - думать об этом было так невыносимо, что показалось, легче умереть, распасться на части, уйти неведомо куда, даже исчезнуть, чем выносить все это.
   И пустота продолжала расти.
   Когда, наконец, она заполнила собой все вокруг, вытеснив все образы, в ее сердце возникла ярость.
   "Ах, так! Раз я никто в этом мире, пусть он сам будет ничем! Пусть он исчезнет без следа в пустоте, которая... Нет! - она замотала головой, отгоняя от себя эту слепую ярость. - Нет! Нет! Нет!" - она не могла разрушить мечту Шамаша. Даже ради того, чтобы вернуть его назад. Она слишком любила его, чтобы так с ним поступить.
   И тут в пустоте, заразившей ее душу отчаяние, мелькнул лучик света, робкий, как надежда, и хрупкий, как тепло в снегах. Но и его было достаточно, чтобы Мати поверила в возможность исцеления.
   "В этом мире есть Шамаш! - она повторяла это вновь и вновь, схватившись за хрупкую мысль что было сил, как рука вцепляется в спасительную цепь посреди безжалостной метели. - Не важно, кто он! Главное, он здесь! Ведь, что бы там ни было, для меня он - бог солнца. А, значит, мне есть в кого верить!" - ее душу начало заполнять сладостное тепло. Теперь Мати знала, как бороться с пустотой - ее нужно заполнять чем-то живым, прекрасным, любимым, чем угодно, потому что все, даже презираемый и отвергаемый страх лучше нее...
   -Ты называешь Шамашем Старшего? - внезапно прозвучавший в тишине голос заставил Мати вздрогнуть, закрутить головой, ища взглядом говорившего.
   -Кто здесь? - спросила она и почти в тот же миг увидела крошечного, не выше пятилетнего ребенка, мужичка с длинными лохматыми волосами, косматой бородой, длиннющими усами и косматыми бровями, из-под которых поблескивали черные искорки-глазки. Он был одет в рубаху с косым воротом и такими длинными рукавами, что они закрывали руки по самые кончики пальцев. Широкие серые штаны, перехваченные на животе толстой тесемкой, доходили до щиколоток волосатых ног с огромными широкими ступнями. - Кто ты?
   -Дух, сторож жилища, - спокойно ответил тот, сидя, свесив ноги, на краю стола с той беззаботной уверенностью, которая может быть присуща только истинному хозяину дома, а совсем не безропотному слуге. - Люди называют меня домовым.
   -Ты... Ты можешь меня видеть?
   -Неясно, - осторожно ответил тот. - Для меня ты - безликая серая тень.
   -Но ты меня слышишь...
   -Да, - на сей раз он кивнул, - так же отчетливо, как и других духов.
   -Духов? - сердце Мати нервно дернулось в груди, пальцы задрожали. Прикусив губу, она нахмурилась. - Но я не дух!
   -Ну, ты и в самом деле не такая, как мы. Сперва, когда ты появилась здесь, я решил, что ты - Потерянная душа.
   -Я... - она сглотнула подкативший к горлу комок. Нет, ей не хотелось быть Потерянной душой! Кем угодно, пусть даже духом, тенью, но только... - Я - не она! Я пришла из другого мира...
   -Да, теперь я вижу. Что бы там ни было, ты сохранила часть себя. ...Ты знаешь, кто такие Потерянные души?
   -Давай не будем говорить о них, - болезненно поморщилась Мати. Ей было неприятно и даже страшно говорить о них, хотя она и сама не понимала, почему.
   Но дух настаивал.
   -Ты знаешь?
   И девушке ничего не осталось, как ответить:
   -Нет. Почти нет. Только то, что рассказывал Шамаш.
   -Старший?
   -Вы... - Мати старательно подбирала слова, боясь, что какое-то из них, ошибочно сказанное, настроит собеседника против нее. А ей этого хотелось меньше всего на этом свете. Потому что он был единственным, с кем она могла говорить, кто мог ей объяснить, что происходит, и помочь. - Вы зовете его колдуном.
   -Старшим, - терпеливо поправил ее дух, а потом продолжал: - Так что он рассказал тебе?
   -Что Потерянные души - то зло, которое несло угрозу этому миру и с которым он сражался и которое победил...
   -Дорогой ценой... - дух вздохнул, качнул головой. - Ну ладно... Кто бы ты ни была, угрозы ты не несешь. Во всяком случае, сейчас.
   -Почему?
   -Ты считаешь иначе?
   -Нет! Я... - она потерла щеку, потом пожала плечами. - Я не хочу никому зла. Но... Если ты сомневался... Если думал... Почему ты позволил мне прийти сюда? Ведь здесь дети, и...
   -Ты ошибаешься. Здесь никого нет.
   Мати удивленно воззрилась на него, не понимая, а потом вновь огляделась вокруг... И обнаружила, что стоит не посреди светлой комнаты, а крошечной темной клетушки-чулана, в котором, кроме какой-то старой утвари, покрытой паутиной, действительно ничего не было. Никого и ничего.
   -Ну да... - пораженная, пробормотала она. - Ну да... - она не знала, что еще сказать, что подумать.
   -Не обижайся. Но я не мог подвергать детей опасности. Я вынужден был пойти на обман.
   -Но с ними все в порядке? С этой девочкой и малышкой?
   -Разумеется. Здесь, в самом центре колдовских земель, у подножия королевского замка им ничто не угрожает.
   -Ничто, кроме Потерянных душ.
   -Все, что были, уничтожены в том бою, о котором ты упоминала.
   -Но могли появиться другие... - она сама не знала, зачем говорила об этом, особенно если учесть, как ей был неприятен разговор о Потерянных душах.
   -Вряд ли. Но никто, кроме Старшего, не может знать наверняка...
   -Потому что он предвидит будущее?
   Дух несколько мгновений пристально смотрел на нее, затем молча кивнул.
   -Нужно всегда быть осторожным, - продолжала Мати. - Ведь часто как бывает: когда исчезает одна опасность, появляется другая...
   -Верно... - угольки глаз домового несколько остыли. Они больше не жгли, глядя с одобрением и даже уважением. - И раз ты понимаешь это, то понимаешь, и почему я был вынужден окружить тебя обманом, приведя вслед за наветом сюда.
   -Да, я понимаю. Я... Я возникла здесь так внезапно... Но почему ты удерживал меня в этом доме, вместо того, чтобы прогнать прочь? Я бы ушла, стоило тебе снять заклятье. Я сама хотела...
   -Избавлять от опасности одних, подвергая всех? - дух закачал головой. - Нет, я должен был сперва во всем разобраться. И, потом, куда бы ты пошла, отпусти я тебя?
   -К Шамашу, конечно! - не задумываясь, воскликнула Мати.
   -Вот-вот, - вздохнув, глянул в сторону дух.
   -Ты думал... - Мати вытаращила глаза. - Что я могу... Причинить зло ЕМУ?! Это... Это просто невозможно! Я... Я люблю его! Люблю больше всего на свете! - она была так потрясена, что случайно выдала тайну, которую хранила от всех, даже самой себя, и потому, поняв, что сделала, покраснела, потом побледнела, чувствуя себя неловко, смущенно... Но слово - как ветер, вылетело - не поймаешь.
   Дух же, воспринимая все услышанное совершенно спокойно, как нечто само собой разумеющееся, произнес, повторяя уже сказанное:
   -Прежде чем отпустить тебя, я должен был убедиться, что ты не несешь угрозу.
   -Ты убедился?
   -Да, - кивнул он.
   -Теперь ты отпустишь меня?
   -Что ты думаешь делать?
   Мати уже начала привыкать к тому, что дух дома пропускал мимо ушей вопросы, на которые не хотел отвечать, словно так и надо. Единственное, у нее мелькнула мысль: "Странно. Это ведь создание мира Шамаша, обитатель его мечты. А он всегда отвечает, какими бы глупыми ни были вопросы... Ну, почти всегда, - немного подумав, качнула головой девушка, потому что раз или два за все то время, что она его знала, бог солнца все-таки промолчал. Но, должно быть, у него были для того очень веские причины. Этот же дух... - Ну что ему стоило сказать! Пусть даже "нет"! - это молчание было обиднее всего, даже обиднее отказа. Нет, конечно, она бы не приняла это "нет", стала бы надоедать, канючить: - "Ну почему? Почему мне нельзя уйти из этого дома? Я что, навеки заключена в нем? Почему? Шамашу это точно не понравится. Ведь это несправедливо. Я ни в чем не провинилась. Перед этим миром - уж точно! Я даже не родилась в нем!"
   -Вот именно, - не сдержавшись, словно случайно, обронил дух.
   -Что? - Мати вздрогнула, сразу все поняв: "Он читает мои мысли!"
   -Я не читаю мысли, - хмыкнул в усы мужичок и прежде, чем девушка успела воскликнуть: "Как же! Вот ведь прямо сейчас...", продолжал: - Я говорю на языке мыслей. И другой мне не известен.
   -Но... - Мати не могла понять. Прежде она всегда чувствовала разницу между словом, произносимым вслух, и сказанным мысленно. И вот теперь... Нет, она не прибегала к помощи другой, тайной речи. Хотя бы потому, что в этом не было необходимости, так что...
   -Дело не в необходимости, а возможности, - качнул головой страж дома. Его взгляд, обращенный куда-то в сторону, был задумчив, голос вкрадчиво-тягуч. - Я не знаю, кто ты, но ближе к духам, чем к теням - это точно... Ты... - на мгновение он умолк, помолчав немного, вновь качнул головой. - Думаю, ты из духов, которым Высшие позволили самим выбрать, кем стать. И сейчас ты выбираешь... - он поднял взгляд на чужачку, словно ожидая от нее подтверждения своих предположений, а затем вдруг, ни с того ни с сего, сказал: - Хорошо, я отпущу тебя. Иди.
   -Куда? - она даже растерялась.
   -Куда хочешь, - мужичок с интересом смотрел на нее, поблескивая угольками глаз из-под мохнатых бровей.
   -А... - она все еще не верила.
   -Потерянной душой ты становиться не собираешься, - между тем продолжал дух.
   -Нет! - резко мотнула головой Мати. "Они - враги Шамаша, из-за которых он чуть было не погиб!"
   -Да и, - между тем, с беззаботным видом болтая ногой, продолжал домовой, - Потерянные души опасны, когда их много, очень много, сотни, даже тысячи. Одна же единственная - п-ф- пустяк, с которым справится даже дух, не то что колдун. Так что... мне с самого начала не очень-то было нужно беспокоиться, но... мне по сущности положено быть опасливым. И осторожным. Все-таки, я дом сторожу, то бишь, страж....
   -Я... - девушка, уже достаточно пришедшая в себя, чтобы вспомнить обо всем, сорвалась с места, но успела сделать всего несколько шагов, как вновь оказалась прижатой к земле точно ледяной глыбой, сорвавшейся с крыши ледяного дворца владычицы снегов, следующей пригоршней слов, которые домовой кидал в нее, точно пригоршни снега.
   -Только тебе было бы лучше прежде решить, каким духом становиться.
   -Как... - она даже не нашлась, что сказать.
   -Выбери, что тебе ближе. Духов ведь много. Домовые, водяные, луговые, лесные, садовые и огородные, подземные и небесные. К людям ближе всего домовые, - он говорил медленно, с чувством, знанием дела.
   А Мати ничего не могла поделать: ни, сорвавшись с места, убежать прочь от всех этих медленных речей, которые, казалось, и были-то нужны лишь для того, чтобы удержать ее на месте, ни поторопить духа, который мог на нее обидеться - в конце концов, он ведь о ней думал, рассказывая все это.
   Ей оставалось только терпеливо слушать, утихомиривая рвавшееся к Шамашу сердце, на свободу душу и прочь от непонятных мыслей разум.
   Дух же, хотя и прекрасно все видел и понимал, только растягивал паузы между фразами, словно специально. - Ты ведь из людских духов...
   Мати открыла рот, чтобы сказать, что она - дочь огня, а не какой-то там людской дух, но не успела, поскольку именно в этот миг домовой решил продолжать:
   -И до сих пор ведешь себя, как человек. Ну, ничего, это скоро пройдет. Едва прошлое забудется.
   -Но я вовсе не хочу забывать! Как раз наоборот! Я только что все вспомнила и дорожу этой памятью почти так же сильно, как жизнью!"
   -Забыть - это всегда к лучшему. Зачем вечность тащить груз, который был слишком тяжел даже для мгновения? И вообще... - он махнул рукой, умолк на мгновение, спросил сам себя: - О чем это я? - словно, выпустив на мгновение нить разговора, не сразу поймал ее вновь. - Ах, да! - домовой хлопнул себя по лбу. И этот его жест... Не то чтобы он был лживым, просто очень уж наигранным, придуманным давным-давно и мысленно повторенным не раз. - Так вот. Людские духи обычно выбирают путь домового. Он им ближе всего. А что, неплохая работенка. И, главное, нужная. Здесь, в мертвых землях давно никто не жил. А сейчас понаехали - у, только держись! Домов понастроили... А домовых - п-ш-ш - не хватает. Так некоторые даже других духов начали уговаривать... ну, стать нами... Вот только глупые все эти уговоры. Неужели не понятно, что, раз выбрав сущность, от нее уже не откажешься. Так прирастает, что и неотделима вовсе. В общем... Новый домовой придется очень к месту... Подберем тебе дом... Большой, просторный, чтобы было, где развернуться. Будем помогать, пока не привыкнешь. По мере, как говорится, возможностей...
   Мати слушала его, слушала... Ее глаза, обращенные к духу, делались все шире и шире, полнясь удивлением, непониманием и страхом:
   "Что же это?" - беззвучно шептали губы. Всем телом, всей душой она ощущала, как внутри нее вновь начала расти пустота. От нее веяло холодом, смертоноснее того, что был заключен в ледяном дыхании метели. Лишенный и тени сочувствия, он был способен заморозить целый город, как бы силен ни был его Хранитель. И эта пустота все росла и росла, по мере того, как дух говорил и девушка, следуя за его словами, точно повозка за оленем, все глубже погружалась в осознание того...
   Она глядела на домового полными слез глазами, а внутри нее все кричало:
   "Неужели он не понимает, - ее сердце было полно отчаяния и боли, - не видит, что его слова делают со мной?! Или это он специально? Проверяет, выдержу ли я отчаяние или спрячусь от всего, самой себя, этих проблем и забот, боли и страха в том единственном, что у меня есть, что несет в себе успокоение - пустоте? А если я действительно не выдержу? Так бы выдержала, а из-за его слов... Словно он подталкивает меня... А если это так? - в ее душу уже закрались сомнения. - Может быть, он действительно хочет, чтобы я потеряла себя, потерялась для всех, и для Шамаша тоже? Одна Потерянная душа не опасна, так говорил дух. А я со всеми своими воспоминаниями - очень. Очень опасна. Потому что пришла за Шамашем и не успокоюсь, пока не верну его в свой мир!"
   Домовой с интересом посматривал на девушку, читая ее мысли. А может и нет. Так или иначе, он никак не отреагировал на них, а вместо этого ни с того ни с сего заметил:
   -Наверно, я тоже был людским духом.
   Мати так удивилась, что, даже отвлекшись от своих забот, спросила:
   -Ты помнишь...
   -Нет, конечно! - фыркнув, прервал ее, не давая закончить вопрос, домовой. - Я же говорил: когда дух выбирает свою сущность, он забывает о том, кем было прежде!
   -Но тогда с чего ты решил...
   -Ты еще не отделилась от своего людского прошлого, а, значит, не стала одной из духов, а все духи, чтоб ты знала, говорят на одном языке. Так вот, несмотря на это я ведь слышу тебя, - он умолк, глядя на собеседницу с таким видом, будто этот довод решал все. Возможно, так оно и было. Для него. Для других. Но только не для Мати.
   -А что остальные...
   -Духи ветра... Они любопытные. Собирают все, что могут найти. Вот только глупые, пустые. Услышать - услышат, а понять не поймут. Подземные - до этих вообще не докричаться. Они замкнутые. И вообще у себя на уме. Духи лесов, садов, полей и лугов держатся друг друга, живут своим мирком... Впрочем, надо признать, как и мы. Так что...
   -Постой, постой, - Мати пыталась привлечь к себе внимание собеседника, прервав его рассказ с самых первых слов.
   -Что? - он взглянул на нее с долей раздражения. Однако, поскольку чужачка могла скоро стать своей, он был с ней терпеливее, чем он сам от себя ожидал.
   -Я... Прости меня, пожалуйста, я понимаю, ты все это рассказываешь для меня, но я... Я очень спешу, - наконец, решилась сказать она и тотчас почувствовала такое облегчение, словно камень упал у нее с души.
   -Если ты приняла решение по поводу своей новой сущности и хочешь поскорее ее обрести...
   -Нет! - не сдержавшись, испуганно вскричала девушка.
   Ее вскрик прервал духа на половине фразы. Сперва в его взгляде, обратившемся на чужачку, было только раздражение, однако уже скоро к нему примешалась тень удивления. Лохматые брови чуть приподнялись:
   -И куда же ты тогда так торопишься?
   -К Шамашу! - выпалила Мати.
   -Перестань называть Старшего этим глупым словом! - дух недовольно нахмурился. - Бессмысленный набор звуков. Не то шипение огня, в который плеснули воду, не то шуршание листвы. Его зовут Черногором.
   -Как скажешь...
   -И вообще, теперь, когда он вернулся, надеюсь, людям удастся убедить его принять титул колдовского короля. И тогда - повелитель - вот как должны будут именовать его духи!
   -Я пойду, да?
   -Ну ни дура ли? - теперь он смотрел на нее со снисходительным сочувствием. - Чем ты слушаешь? Ты вообще слышишь, что я тебе говорю?
   -Да... - втянув голову в плечи, пробормотала она.
   -И понимаешь? Я уже начинаю сомневаться, что правильно поступил, предложив тебе стать домовым. Видимо, тебе ближе духи ветров. Во всяком случае, ты ведешь себя по их обычаю: в одно ухо влетело, в другое вылетело. Ну зачем, зачем тебе он?
   -Я... Я должна убедиться, что с ним все в порядке!
   -Так не проще ли спросить?
   -Ты знаешь?
   -Знаю, - нахмурившись, проворчал домовой. - Мы, духи жилища, тоже общаемся между собой. И вообще, не думаешь же ты, что одна о нем беспокоишься! - он фыркнул, скривил губы, словно от боли. - Как будто ты можешь понять, что он значит для нас, для всех здесь, собравшихся по его воле в Мертвых землях и вернувших в них жизнь, да что там, для всего этого мира!
   -Я понимаю... - она опустила голову. Что вообще он говорил? Как мог сомневаться в ее любви к Шамашу? И вообще, что такое этот край - мир мечты, когда есть земля снежной пустыни и вот там...
   -Там - ничего нет! - не сдержавшись, на этот раз дух вмешался в течение ее мыслей. - Есть только здесь! Слышишь? Все остальное - было - может быть. Привиделось во сне - что ж, возможно. Явилось в бреду на грани жизни и смерти - скорее всего. Но не более того! Есть только один мир!
   Мати лишь беспомощно пожала плечами. Что она могла сказать? В первый миг ей захотелось разозлиться, бросить в лицо духу: "Это вашего мира нет!" Но потом она передумала. В конце концов, какая разница, что говорить? Бессмысленно спорить. В снегах пустыни этот мир называли бредом, здесь - наоборот. Да и важнее было другое.
   -И как он?
   -Черногор? - домовой тяжело вздохнул, надув губы, со свистом процедил воздух. - Дух замка говорит - жить будет. Колдуньи сделают для этого все возможное и невозможное. Если среди их заговоров и отваров не найдутся нужные, они их придумают. Тут сомневаться не приходится. А в остальном... - он качнул головой. Глаза погасли, взгляд погрустнел, плечи опустились и вообще дух весь как-то вдруг сжался, став похож на маленькую пичужку.
   -Так плохо? - Мати и сама не знала, что тянуло ее за язык. И так сказанного было достаточно, чтобы разбить ей сердце. И все же... Она словно специально продолжала мучить себя.
   -Да уж... - умолкнув, домовой покачал головой, спустя какое-то время - открыл рот, чтобы что-то сказать, но, передумав, опустил голову на грудь, уходя в себя.
   -Я должна его увидеть! - она сорвалась с места, но голос духа вновь заставил ее остановиться.
   -Зачем? Он в бреду. Да и никто не пустит тебя к нему. Колдуны так боятся его потерять, что готовы дуть на холодную воду. Замок - как осажденная крепость. Его духу довелось пережить не один штурм, так что тень не проскользнет.
   -Но я должна! Я не могу просто сидеть и ждать! Я... Я пойду к духу, скажу ему... Он поймет!
   -Да даже я тебя плохо понимаю!
   -Я очень постараюсь...
   -Он не станет тебя слушать! Уж не сомневайся. Я-то его знаю. И дело даже не в тебе. Духам ведь тоже дано чувствовать. Я более чем уверен: сейчас он сидит где-нибудь в черном уголке, достаточно близко от своего хозяина, чтобы прийти к нему по первому зову, и в то же время достаточно далеко, чтобы не путаться под ногами, мешая колдуньям. И вряд ли он покинет свое убежище, тем более спустится к вратам, чтобы выслушать тебя, прежде чем Черногор очнется... А это, увы, может случиться ох как не скоро...
   -Что же мне делать? - Мати не просто растерялась, она потерялась в этом мире. - Тогда я поговорю с колдуньями! - наконец, ей показалось, что она нашла выход. Ее глаза загорелись, душу вновь повлекла вперед цель. - Хотя бы с хозяйкой этого дома! Она ведь шла в замок, и... Ей понадобятся травы, она выйдет, и тогда я подойду к ней...
   -Ой, глупышка, - вздохнув, покачал головой дух, - ну когда же до тебя, наконец, дойдет, что ты больше не человек и не можешь вот так просто говорить с людьми!
   -С людьми - нет! - Мати была готова согласиться с чем угодно, даже с тем, что она стала бестелесной тенью. Не важно. Главное, что... - Но наделенные даром могут говорить с духами!
   -Верно, - кивнул домовой, однако в его взгляде ничего не изменилось. Так что было непонятно, с чем именно он соглашается, если на самом деле был совершенно не согласен. - Наделенные даром могут говорить с духами. Более того, некоторые из лишенных дара тоже способны услышать нашу речь. Но ты-то еще не приняла сущность духа. Значит, ты пока не дух...
   -Но ты слышишь меня!
   -Я уже говорил... - он вздохнул, в который уж раз качнул головой, не то укоризненно, не то сочувственно. - Я слышу тебя, потому что домовой близок к людям. А ты... - он поджал губы, огляделся вокруг, словно ища во внешнем мире нужный ответ. - Ты сейчас стоишь посредине между этими двумя сущностями, при этом уже или еще не принадлежа ни одной из них. Ты сохранила память, а, значит, что-то от людской жизни. Но ты больше не человек.
   -Я... Я не знаю, как это выглядит со стороны... Да, может быть, я и не человек. В твоем мире - не человек. Но совсем не потому, что умерла. Я просто здесь никогда не рождалась. Я пришла из другого мира. Там у меня есть прошлое, которое я помню, и настоящее, в котором не было мига смерти...
   -А, может, ты его просто не заметила? Такое бывает.
   -Я бы заметила! И вообще, у духов ведь нет души, а у меня...
   -Что ты знаешь о духах, девочка? А о душе? Что она собой представляет, где помещается, как проявляет себя? Разум думает и помнит, сердце переживает, любит и ненавидит. А душа?
   -Ну... Я не знаю. Да какая разница! - она всплеснула руками. - Главное, говорю тебе, я другая! И...
   -Хорошо, - неожиданно согласился с ней домовой. - Ты другая. Именно об этом я и толкую. И вообще, что спорить, ты ведь не смогла заговорить с Полесей.
   -Потому что пыталась говорить с миражом, сознанным тобой, чтобы увести меня подальше от детей!
   -Это потом. Но сперва ты была с ней в одной комнате. И хозяйка, она тоже была там. Однако ни взрослая колдунья, ни наделенная даром девочка не услышали тебя.
   -Случайность! Им просто было не до меня!
   -Что ж... - домовой развел руками. - Раз ты так уверена... Иди. Поступай, как знаешь. Делай, что хочешь. Может быть, у тебя что-нибудь и получится. Порой уверенность в себе способна сотворить любое, даже самое невозможное чудо. Желаю удачи.
   -Спасибо, - она была искренна в своей благодарности, - удача мне пригодится! - и Мати бросилась прочь из дома, удерживавшего ее так долго.
  
  
  
  
  

Глава 17

   Шамаш и сам не заметил, как заснул, просто на какой-то миг прикрыл усталые глаза и провалился в тишину, холодную и отрешенную, словно снежные покровы земли.
   Очнулся же он в совершенно другом мире. Край снежной пустыни растаял без следа, так что стало казаться, будто все то, что продолжала хранить в себе память тысячей осколков огромного зеркала, на самом деле было рождено не явью, а всего лишь сном, только сном, каким бы реальным, живым он ни казался. Сон же не способен оставить после себя ничего, кроме воспоминаний, которые также скоро исчезнут, растворившись, точно туман.
   В высоком синем небе искрилось золотое жаркое солнце, кружили, щебеча, стайки веселых пичужек. Где-то совсем рядом пролетел, деловито жужжа, шмель. Воздух был полон сладкого духа цветов...
   Проведя рукой рядом с собой, он нащупал не мягкий покров мехового одеяла, а шелка трав. В воздух взметнулись потревоженные движением белые хлопья одуванчика. Большой мягкий подорожник обжег пальцы холодом росы.
   Шамаш хотел встать, но смог лишь чуть шевельнуться. Налитое свинцовой тяжестью тело отказалось повиноваться, словно уже не принадлежа ему. Несмотря на все усилия, ему удалось лишь чуть приподняться на локтях, поднимая голову с земли на небольшой покатый камень. Переведя дыхание и кое-как справившись с вдруг накатившей волной дурноты, он огляделся.
   Бог солнца лежал на вершине поросшего густой травой и невысоким кустарником холме. Позади, за спиной, возвышалось дерево, тень которого укрывала его своим покоем, а листва, шурша на ветру, пела нежную, задумчивую песню. Хотелось закрыть глаза, вдохнуть полной грудью щемящий дух далекого прошлого, запах детства и юности, и задремать, уносясь во сне в край мечты.
   "В том сне, который, если очень захотеть, может продлиться вечно..." - мысль, мелькнувшая в голове, была сладкой, словно леденец за щекой у ребенка.
   Но тут к шепоту листьев и трав примешался еще чей-то голос - далекий, чуть слышный, говоривший на непонятном и, в то же время, удивительно знакомом языке.
   "Повелитель! - прошло некоторое время, прежде чем он начал понимать его. - Я так рад, что ты, наконец, вернулся!"
   Небожитель повернул, насколько мог, голову, ища заговорившего с ним. И тут его взгляд упал на камни стен какого-то строения, неведомого и в то же время знакомого, чужого и, в еще большей мере родного. Сквозь мрак, на краткий миг поглотивший разум, он начал узнавать...
   Стены, камнями которых легли сами звезды, башни, выточенные ветрами из осколков луны, строение, от которого исходило тепло, точно это было не рукотворное жилище, а живое существо, чьи камни подрагивали от прикосновения, отвечая волной обожания, а в груди билось, трепеща, чувствующее, вполне человеческое сердце.
   Замок колдовского короля. Увиденный раз, он остался в памяти навсегда, пленив навеки душу своей трепетностью и чуткостью, оставшийся в ней всегда, манивший к себе даже в те мгновения, когда оставался неимоверно далеко, по другую сторону мироздания. Теперь же, когда до него было рукой подать...
   Сердце заныло в груди. Как же давно он не был здесь! Целую вечность. Никуда больше его не влекло так сильно, не хотелось вернуться так страстно...
   Если бы он мог заплакать, то слезы бы уже давно текли у него по щекам. И, отражаясь в них, были бы куда яснее скользившие перед взглядом образы, которые, несмотря на минувшие годы, запечатлелись в памяти столь ясно, словно он покинул этот миг лишь вчера.
   "А может, так оно и есть. Может быть, все, что было за гранью этого мира - не более чем сон..." - подумалось ему. Странный, непонятный сон.
   ...-Черногор! Ты очнулся! - радостный возглас вырвал его из раздумий, возвращая к реальности.
   Над ним склонилась женщина с волосами цвета спелой пшеницы, которые, во власти движения, растрепались, упали прядями на лицо, застя взгляд, но та не замечала этого. Ее глаза просто светились счастьем, а на губах лежал вздох несказанного облегчения, словно что-то плохое, мучившее душу не один день, наконец, осталась позади.
   -Дубрава... - хрипло, чуть слышно прошептал он, в то время как ему показалось, что он кричал на морозе что было сил. Горло тотчас запершило, дыхание перехватило. Мгновение - и он закашлялся, задыхаясь, не в силах сделать новый вздох.
   -Сейчас, сейчас, - поспешила ему на помощь колдунья, - спокойно... Вот, выпей, - она приподняла его голову, поднесла к губам горлышко маленькой бутылочки. - Это особый, целебный отвар, - пока он пил, поясняла та. Ее душу переполняли эмоции, и потому она не могла умолкнуть ни на миг, - мы с Мерцаной составили его для тебя и готовили каждый день с тех пор, как дракон принес тебя к нам.
   -Дракон...
   -Тихо, тихо, молчи! Подожди, я сама обо всем расскажу! Только... Чтобы знать, с какого момента начинать... Ты... Ты что-нибудь помнишь? Не отвечай, просто кивни. Ты... Помнишь, как привел нас сюда? Да? Хорошо. А бой с Потерянными душами? Ты помнишь его?
   -Да, - ему стало легче дышать, да и говорить тоже. - Но разве когда все закончилось, дракон принес меня сюда?
   -А куда же еще! Ты был весь изранен. И... Но самое главное, ты был без сознания, и мы никак не могли вернуть тебя, вырвать из власти бреда. Мы уже начали бояться, что... - в ее глазах мелькнула слеза, которую Дубрава поспешила смахнуть, чтобы она не омрачала этого самого счастливого за последнее время мгновения. - Но теперь, когда ты очнулся... Хвала Высшим!
   -Как давно...
   -Сегодня - пятидесятый дней. Мы считали каждый миг, каждый вздох, надеясь... Что это я? - почувствовав, что она вновь готова заплакать, Дубрава на мгновение закрыла лицо ладонями, успокаиваясь, затем робко улыбнулась: - Как же я рада! Сейчас, я позову остальных! Все так ждали...
   -Подожди, Дубрава, - остановил ее Шамаш. - Сначала объясни мне, что, все-таки, произошло.
   -Ты был тяжело ранен в том бою. Дракон принес тебя сюда. Чтобы мы тебя вылечили. Все это время ты лежал в замке, позавчера же его дух сказал, что, может быть, если мы перенесем тебя на воздух, под открытое небо, это поможет... Помогло! - в ее голосе зазвучало торжество.
   -Мне казалось, что я был в другом мире, жил его жизнью.
   -Пятьдесят дней?
   -Нет. Дольше. Пять лет.
   -Но как это возможно...
   -Время относительно. Где-то идет быстрее, где-то - медленнее.
   -Да... Особенно во сне или в бреду... А тот мир... Какой он? Хороший?
   -Да.
   -Лучше нашего?
   -Что может быть лучше края, где родился?
   -И все-таки...
   -Он не знал вражды между наделенными даром и лишенными его. Колдуны - там их называли магами - правили его городами. И были Хранителями добрых людей.
   -Теперь понятно, почему твой разум не хотел возвращаться к нам... Хотя... Хотя у нас здесь тоже все исправилось. Начало устраиваться. Потерянных душ больше нет. И люди... Они стали понимать нас. И признавать... Ну... Наше право жить, будучи такими, какие мы есть. Так что, - она улыбнулась, - для полного счастья нам не хватало только тебя. И теперь, когда ты вернулся... Можно я, наконец, поделюсь этой радостной вестью с остальными? Пожалуйста! Ведь каждый миг ожидания - длиннее вечности!
   -Ладно, - Черногор устало улыбнулся, - иди.
   -Я быстро! Всего лишь мгновение! Только не пытайся подняться! Не все сразу! - и она пропала из виду.
   Но он остался не один.
   "Повелитель!"- торжествующий голос заполнил все его сознание.
   "Да, дух?"
   "Ты обещал мне вернуться! И я несказанно рад, что боги позволили тебе сдержать слово, и ты снова здесь, у моих стен!"
   "Да... Я здесь..."
   "Ты говоришь так, словно не уверен в том, что это действительно происходит, произошло на самом деле! Неужели ты думаешь, что бред был явью, а самая счастливая из реальностей - не больше, чем сон?"
   "Прости... - он вздохнул. - Это тяжело - отказываться от того, чем жил столько времени, даже если, будучи там, все время сомневался в существовании иного мира, мечтая лишь очнуться ото сна..."
   "Я понимаю. Не сердись на меня, прошу! Я знаю, это эгоизм, но я так страстно мечтал о том миге, когда ты вернешься, и мои стены вновь станут обителью колдовского короля!"
   "Колдовского короля..." - повторил Черногор, закрывая глаза.
   "Я... Я опять расстроил тебя, да? Ты уже столько раз повторял, что подобное невозможно... Но ведь ты говорил так, потому что был уверен: тебе не выжить в схватке с Потерянными душами. Теперь же, когда боги сохранили тебе жизнь..."
   "Они не должны были".
   "Что такое ты говоришь! - боль в голосе духа смешивалась с негодованием. - Все здесь только об этом и мечтали! Молили Высших с зари и до зари!"
   "Ладно, дух. Не будем об этом".
   "Хорошо. Если ты так хочешь. Но... Пусть я всего лишь дух твоего жилища, прошу, позволь мне видеть в тебе того, кого зрит моя стихийная сущность!"
   "Это неправильно".
   "Что неправильно? Что? Все так, как должно быть! Потому что... Потому что если бы Высшие отняли у нас тебя, мы, все - и духи, и люди, - отвернулись бы от них, а без нашей веры они не просуществовали бы и мига!"
   "Не говори так", - Шамаш нахмурился.
   "Да, да, конечно, теперь, когда они исполнили все наши мольбы, нужно быть осторожными, чтобы не спугнуть их благосклонность..."
   "Дух..."
   "Я все понимаю: тебе нужно время. Чтобы выздороветь, поверить, что ты вернулся к нам, что это действительно случилось...."
   "Да. Время".
   "Я готов ждать столько, сколько потребуется! Сколько угодно!"
   "А остальные?"
   "Остальные - это кто? Колдовской народ, который тебя просто боготворит..."
   "Я не хочу, чтобы они страдали, дух".
   "Страдали?! О чем ты! Да сейчас они - самые счастливые создания на земле!"
   Колдун молчал и домовой, сам того не желая, задумался над его словами. И даже в чем-то согласился. В конце концов, слуга не должен перечить хозяину:
   "Да, повелитель, им будет тяжело. Какое-то время. Будет больно видеть тебя таким слабым, израненным... Они бы с готовностью приняли на себя твои раны, чтобы облегчить твою боль..."
   "Я не об этом".
   "Тогда, значит, об ожидании... Ждать всегда тяжело. А ждать возвращения того, кто, как кажется, уже пришел - особенно. Заглядывать в глаза, которые смотрят насквозь, не узнавая, не оставляя им даже права на жизнь, считая всего лишь призраками затянувшегося бреда. Но... Поверь, повелитель, сейчас они вряд ли что-то заметят. Все, о чем могут думать эти люди - чтобы с тобой все было в порядке".
   "Чего они ждут от меня?"
   "Чтоб ты побыстрее поправился! "
   "Дух, - Черногор болезненно поморщился, - ты ведь прекрасно понимаешь, о чем я говорю! "
   "Да, повелитель... Но что об этом сейчас-то? Не вовремя. И вообще, тебе сейчас нужен отдых, а не заботы и головная боль".
   "Что-то случилось? - колдун насторожился. - Что-то, о чем я не знаю? Деревне угрожает опасность?"
   "Нет, разумеется!" - поспешил заверить его дух, в мысленном голосе которого - трепете образов - почувствовалось некоторое успокоение. Ведь заботятся и беспокоятся о тех, кто дорог. И уж конечно никому не придет в голову волноваться по поводу созданий, в существование которых не веришь.
   "Им нужна помощь?"
   "Ничего спешного... - он говорил так, словно речь шла о каком-то пустяке, хотя, на самом деле, все было иначе. - Указать путь в грядущее".
   "Разве они до сих пор не нашли его?"
   "Нет. Они ждали тебя. Они не особенно верят в собственные силы, боятся ошибиться, надеясь лишь на твою мудрость..."
   "Так не должно было быть..." - он шевельнулся, пытаясь сесть, но не смог, словно на груди лежал тяжелый камень, придавливая к земле, а в руках не было достаточно сил - ни обычных, ни магических - чтобы его сбросить.
   "Лежи спокойно! Ты не должен... Ты нужен нам! Ты и сам не представляешь, как нужен! Наделенные даром... Знаешь, чем они были готовы заплатить богам за то, чтобы ты вернулся? Своим даром!"
   "Нет!"
   "Да, повелитель!"
   "Для народа это губительная жертва! " - даже будучи совершенно обессиленным, не веря в то, что окружавший его мир - явь, он был готов бороться за него, за людей, не желая принимать нарисованную духом замка реальность, считая ее хуже смерти, потому что означала конец колдовского народа.
   "Была бы, если бы это случилось, и так бы и произошло, если бы боги сами не возвратили тебя нам... - качая головой, задумчиво пробормотал домовой, а затем тяжело вздохнул: - Прости меня за то, что я ранил твою душу образами мира, которого на самом деле нет и никогда уже не будет, хвала богам. И я никогда не верил, что Ввышние потребуют от своего народа такой платы за твое возвращение. Не беспокойся, повелитель, они не забрали у колдовского народа тот дар, который составляет его сущность".
   "Хорошо", - Черногор устало закрыл глаза.
   "Повелитель, а ты..." - дух хотел спросить своего владыку, как тот себя чувствует, не нужна ли ему помощь, но колдун понял все иначе. Он опустил голову на грудь:
   "Боги ничего не делают просто так. За их помощь всегда приходится чем-то расплачиваться. А поскольку сам бы я не смог вернуться... - на миг он замолчал, прислушиваясь к себе, затем же хмуро продолжал: - Впрочем, на сей раз боги были милосердны: они не забрали у меня колдовской дар, - горькая усмешка скользнула по сухим потрескавшимся губам, - просто сделали меня беспомощным калекой".
   "Повелитель, все совсем не так!"
   "Ты знаешь, что это правда, так же, как теперь знаю я. Мое тело практически лишено способности двигаться. И ничто, даже дар не может этого изменить".
   "Время исцеляло и не такие раны..."
   "Уж не пытаешься ли ты утешить меня, дух? Не трудись, не надо. Все нормально..."
   "Видя бледность твоего лица и чувствуя боль души, мне не кажется..."
   "Даже если бы ложь осталась тем последним, за чем мог бы спрятаться мой разум в стремлении избежать падения в бездну отчаяния, я не обратился бы к ней!"
   "Конечно, повелитель, и я никогда бы не осмелился обвинить тебя во лжи, зная, что для наделенного даром нет ничего хуже. Все, что я хотел сказать: "нормально" это ведь не хорошо. Я вижу, как тебе плохо, и..."
   "Остальные тоже знают?" - внезапно спросил колдун, заставив духа, озадаченного вопросом, надолго замолчать.
   "Ты спрашиваешь меня, изменило ли твое ранение наше отношение к тебе? - когда он заговорил вновь, в его мысленной речи сквозила горечь обиды. - Все мы: я, другие духи, наделенные даром и лишенные ее, драконы, весь мир, который, если бы не ты, уже пятьдесят дней как стал пустотой, - боготворим тебя, любим сильнее, чем..."
   -Я видел жалость в глазах Дубравы, - прервал его мрачный голос колдуна. - Так смотрят на собаку, покалеченную в схватке с волками. А я не хочу, чтобы меня жалели.
   "Но что плохого в том, чтобы сопереживать чужой боли!"
   -Вам придется забыть о жалости, если хотите, чтобы я остался.
   "Неужели ты на самом деле готов бросить свой народ?! И из-за чего? Из-за любви, заботы... - дух был просто в отчаянии. Он не мог понять, что произошло с его хозяином, и это заставляло его страдать даже сильнее, чем вид его ран. Но он старался, очень старался понять. - Повелитель, это гордость не позволяет тебе увидеть, что на самом деле нами движет вовсе не жалость, а стремление помочь, отблагодарить..."
   "О какой гордости ты говоришь! Все, что у меня осталось, это чувство собственного достоинства! Я не хочу, чтобы меня жалели!"
   "Повелитель...!"
   "И довольно об этом! - он прикрыл глаза, чувствуя, как тяжесть ложится на плечи снежным покровом.- Я устал..."
   "Конечно, - голос, который еще миг назад казался громок и решителен, словно раскаты грома, стал удивительно мягким, даже нежным, наполнившись заботой. А еще в нем зазвучало осознание вины. - Прости меня, повелитель. Я понимаю, тебе нужно время, чтобы привыкнуть к случившемуся, принять его таким, как есть... Уходя, ты думал о смерти. Тяжело возвращаться, когда готовился сделать шаг за горизонт. Возвращаться, но при этом понимать, что никогда не станешь прежним - еще труднее... Но, повелитель, все меняется! Наш мир стал другим, колдуны, лишенные дара, даже я! ...Да, нужно время. Мы подождем. Главное, чтобы в конце этого ожидания нас ждал колдовской король!"
   Черногор лишь качнул головой.
   Что он мог сказать? Что потерял ту нить, которая всегда, что бы ни происходило, влекла его вперед, проводя дороги даже там, где их никогда прежде не было? Это было правдой - он не видел впереди ничего, словно окружавший его мир был краем одного мгновения. Но нужна ли была эта правда другим, тем, которые надеялись, что он укажет им путь в глядящее? Ведь нет ничего ужаснее, когда теряешь надежду в миг исполнения мечты.
   -Мне нужно время, - прошептал он, не уверенный, что оно поможет, но вынужденный признать: если чему это и дано, то только ему.
   "Да, повелитель! Прости, что растревожил душу, причинил боль... Я... Я просто не смог справиться с чувствами, которые переполняли меня... Я... Я думал... Я мечтал... Я хотел, чтобы все поскорее, тотчас стало таким, каким должно было стать, каким я надеялся, что станет. Поэтому... Прости..."
   "Ничего, дух. И ты прости меня..."
   "Что ты, повелитель! За что!"
   "За сомнения".
   "Повелитель..." - дух хотел сказать что-то еще, успокоить, но тут воздух заполнился голосами - радостными возгласами, смехом, вокруг стало тесно от заполнивших вершину холма людей.
   Они окружили Черногора со всех сторон. Их было так много, что казалось - соскользни перо с крыла пролетавшей над холмом птицы, оно не коснется земли.
   Никто не смел заговорить первым, нарушив молчаливую тишину, в которой слышался лишь стук сердец и частое, взволнованное дыхание.
   -Добрый день... - когда эта тишина стала ему в тягость, тихо проговорил колдун, здороваясь со всеми и, в тот же самый миг - ни с кем. Его глаза смотрели на собравшихся спокойно, без оживления, даже, как могло показаться, с некоторой прохладой, словно узнавая лишь разумом, но не сердцем.
   -Да! Добрый! Самый замечательный! Мы... Мы так его ждали! - заговорили все вместе, потом продолжал один, подхватывал другой, так, чтобы голос не умолкал ни на мгновение. - Мы надеялись...! Мы очень рады...! - колдуны не спускали глаз с Старшего, боясь моргнуть. Они ждали, что вот, сейчас, он устало улыбнется им, пошутит, и на душе станет еще светлее.
   Но нет. Черногор оставался серьезен и отрешен, словно душой был где-то далеко.
   "Он еще не оправился от ран, - успокаивая, убеждали себя собравшиеся рядом с ним, храня душу от хотя бы тени сомнения и разочарования. - Ему нужно прийти в себя. Но главное... - и, стоило им подумать об этом, как глаза вновь начинали лучится блаженной радостью. - Главное, он с нами!"
   -Ладно, довольно... для первого раза, - оглядев всех, проговорил Ясень. Он был напряжен, озабочен, боясь всеобщей радостью спугнуть удачу. Последнее время он стал суеверен. Да и не только он. Поэтому остальные, тотчас его поняв, заторопились.
   -Да, мы пойдем... Пойдем, пожалуй...
   -Если, конечно... Не будет каких поручений... Старший, может быть, нам нужно... что-то сделать...?
   -Нет, Дубрава. Все в порядке. Ступайте...
   -Ну... Мы... Если мы понадобимся, только позови. Мы рядом!
   Медленно, взволнованно переглядываясь и бросая озабоченные взгляды через плечо на своего короля, они начали расходиться.
   Через несколько мгновений рядом с Черногором остались лишь Влас и Ясень.
   Мужчины стояли, переминаясь с ноги на ногу.
   -Вам тоже лучше вернуться к своим делам, - не глядя, бросил им колдун.
   -Да какие у нас еще могут быть дела? - с сомнением поглядывая на него, пробормотал Влас. - Наше главное дело - ты.
   -Старший, мы... - переглянувшись с ним, неуверенно начал Ясень. - Позволь нам остаться, быть рядом. На всякий случай.
   -Даже младенец не нуждается в постоянном присутствии родителей. Я же взрослый человек, и...
   -Черногор, ты только-только очнулся, а твои раны так тяжелы, что ты не сможешь даже... - Власу было тяжело говорить об этом, но он был просто обязан убедить Старшего в том, что тому не следовало оставаться в одиночестве.
   -Я позову вас, если мне что-нибудь понадобится, - резко прервал его колдун. - А сейчас, все, чего я хочу - это немного побыть наеедине с собой.
   -Но...
   -Мне нужно подумать! Собраться с мыслями. Немного времени! Неужели я прошу так о многом!- в его голосе, среди усталости и слабости зазвучали нотки раздражения. Эта чрезмерная, навязчивая забота... Она опостылела ему еще в том мире, и он надеялся, что уж в этом ей не будет места.
   -Но если тебе снова станет плохо...
   -Да оставьте вы меня, наконец, в покое! - не сдержавшись, воскликнул он, рванулся, силясь подняться, но, пронзенный резкой болью в спине, застонав, откинулся назад.
   -Черногор! - бросился к нему Ясень, но Влас остановил друга, ухватившись за локоть:
   -Не надо, - чуть слышно, одними губами прошептал он. - Ты что, не видишь, что мы делаем только хуже?
   -Но все, чего мы хотим, это помочь!
   -А ему это в тягость. Он привык быть сильным! Всегда и во всем! И то, что сейчас он не может даже подняться с земли...
   -Ладно, дружище, - Ясень опустил голову на грудь, тяжело вздохнул, - не продолжай, я понял.
   -Пойдем.
   -Но не можем же мы бросить его одного!
   -Можем! Если он этого хочет!
   -Но...
   -Да не бойся ты! Он не останется один! Подумай немного и ты поймешь...
   -А ведь верно! Дух! Он не покинет своего повелителя, даже если тот ему прикажет...
   -Черногор не прикажет. Потому что знает: дух не властен уйти из своих земель. И, потом... В отличие от нас, он не возвышается на самом виду, застя свет и крича о своем желании помочь. Он... Он здесь, но, в то же время, его как бы и нет.
   -Что ты имеешь в виду? Что если бы мы тихо и спокойно стояли в стороне, то не разозлили бы его и он бы нас не прогнал?
   -Да. Так что, мы сами во всем виноваты.
   -Но все равно... - он поджал губы, вздохнул. - Мы хотели сделать, как лучше. Мы поступали правильно. Не совершили никакой ошибки... Зачем было кричать на нас, сердиться? Мы ведь ни в чем не виноваты...
   -Ты что, обиделся? Словно маленький мальчик? Нет, такое могло прийти в голову лишь ребенку или женщине, что, в общем-то, одно и то же! Но ты-то, Ясень, ты то!
   Колдун болезненно поморщился:
   -Ну что ты меня стыдишь? Все я прекрасно понимаю, просто... Просто... А, что там, - он махнул рукой, - это действительно задело меня за живое, ведь... Я думал, все будет иначе!
   -Легко и безоблачно... - пробормотал Влас.
   -Что? - не понял его Ясень.
   -Ты думал: вот Старший вернется и на земле воцарится Золотой век.
   -А ты? Ты думал иначе?
   -Я мечтал об этом. Но, дружище, так ведь не бывает. После долгой ночи приходит только рассвет, а до полудня - владения света и тепла - еще идти и идти...
   Они говорили, все дальше и дальше уходя от Старшего.
   И так беззвучно тихий голос быстро затихал. Впрочем, даже когда колдуны были рядом с Черногором, тот почти ничего не слышал. Да, до его слуха доносились какие-то звук, которые, однако же, не складывались в слова, образы, оставаясь пустыми и отрешенными.
   Сознание вновь затуманилось. Перед глазами замельтешили какие-то точки, поплыли огненные блики, заслоняя картины реального мира, пока, наконец, безликая пустота лишенного сна забытья не вытеснила и их...
   Очнулся он в замке. Под головой была подушка, набитая травами, дурманный дух которых наполнял каждый вздох, баюкая душу покоем. Его окружал просторный зал с высокими стенами и синим, точно ясное небо, потолком, по которому облаками скользили тени. Их очертания все время менялись, представляясь то белокрылыми лебедями, то пушистыми, длиннохвостыми лисами, то небесными замками, легкими, точно пушинка, легшая на крылья ветра. Рядом - никого. И тишина...
   Он так стосковался по ней и потому в первый миг потянулся всей душой, но потом, насытившись, отпрянул. Она была совсем пустой, эта тишина, такой холодной и отчужденной, что богу солнца даже показалось, что он не в колдовском замке, а подземных пещерах Кигаль.
   Мир был так прекрасен, являя собой исполнение самой заветной мечты, что привыкшему видеть грань между реальным и желаемым разуму казался всего лишь миражом и никакие новые доказательства обратного не способны были разубедить его. А нет ничего более мучительного, чем продолжать мечтать, понимая, что мечта - лишь обман.
   "Дух!" - когда не осталось сил терпеть боль разрывавшейся на части души, позвал он хранителя замка.
   "Да, повелитель?" - тотчас отозвался тот.
   "Перенеси меня на воздух. Душно здесь..."
   "Я открою окна..."
   "И стены давят".
   "Если ты пожелаешь, я раздвину их..."
   "Дело не в замке, а во мне... - он болезненно поморщился. - Это трудно объяснить..."
   "Ты словно и не возвращался вовсе. Телом здесь, но душой... Душой где-то неимоверно далеко... А, главное, сердцем".
   Черногор несколько мгновений молчал, поджав губы.
   "Перенеси меня на воздух, дух", - вновь попросил он и, хотя домовому меньше всего на свете хотелось выпускать колдовского короля из-под защиты своих стен, он не смел возражать, и не мог больше медлить.
   "Куда? Куда тебя перенести, повелитель? К подножию замка?"
   "Нет... - он и сам не знал, куда, зачем. Просто не мог больше оставаться здесь, в этом месте. - Пусть это будет какая-нибудь поляна в лесу... Подальше отсюда..."
   "При всем моем желании я не смогу отнести тебя туда, куда ты стремишься. Прости, повелитель, но я должен тебе это сказать. Того мира, что привиделся тебе в бреду, нет. Уже нет, еще нет - не знаю. Но нет. Ты слышишь - нет! Как нет и всех тех, кто его населял. И тебе будет лучше с этим смириться. Потому что это единственный путь... - он ждал, что король велит ему замолчать, когда раб не может учить своего хозяина жить, но тот молчал. И домовой продолжал, несколько осмелев: - Лишь когда ты сердцем, душой поймешь это, ты по-настоящему вернешься к нам. На самом деле. Полностью, целиком... - и вновь тишина, ни слова, ни движения головы или глаз. Колдун просто ждал, когда будет выполнена его просьба, до тех пор погрузившись в какие-то свои мысли - далекие и отрешенные. - Ты... Ты не слышишь меня, - в его голосе сквозила боль, текла, как кровь из открывшейся раны. - Хорошо, повелитель, сейчас я исполню твою волю, а потом покину тебя. Чтобы не надоедать своим навязчивым присутствием. Но если я понадоблюсь, только позовешь - я тотчас примчусь, готовый выполнить любой приказ. Даже если тебе так надоест замок, что ты захочешь сравнять его с землей..."
   Колдун слышал его слова, но, как бы ни были они горьки, ничто не трогало его душу. Она не вздрагивала, не трепетала раненой птицей при мысли о том, что прежде казалось самой ужасной из бед. Словно весь огонь ушел из нее, последний уголек угас...
   Он понимал - дух ждал от него хоть какой-нибудь реакции, но продолжал молчать, не видя смысла в неискреннем сочувствии и притворных сожалениях. Ему в самом деле было совершенно все равно, что произойдет с этим замком, с этим миром... Нет, конечно же, он не желал ничего плохого ни одному из тех, кто был рядом с ним сейчас. Он был готов отдать жизнь за самого малого из них, но...
   Черногор не заметил, как оказался на поляне посреди зеленого леса. Над головой шумел густой изумрудной листвой могучий дуб, который был старше всех живших ныне на земле. От него веяло мудростью и покоем. И еще грустью. По тому, что было и чего уже никогда не вернуть.
   "Да. Все стало другим. Может быть, потому что ничего этого нет..." - он до сих пор не мог поверить в то, что он действительно вернулся назад.
   Щеку щекотнула непослушная травинка, выбившаяся из зеленой пряди земли. Над ухом застрекотал кузнечик. По высокому синему небу словно огромные птицы пролетели гонимые ветром белоснежные облака. Все было таким привычным, знакомым с далекого детства, и, все же...
   "Ветер разгулялся не на шутку. В пустыне, должно быть, поднялась метель... - мелькнула мысль, придя неизвестно откуда. - О чем это я? Здесь нет никакой снежной пустыни. Да, зима придет. Но потом. Еще не скоро. Ведь сейчас - самое начало лета. И долгой она не будет. Так - краткое мгновение приграничья рядом с... - с силой сжав губы, он на миг зажмурился, мотнул головой, прогоняя причинявшие боль воспоминания. - Ну почему так всегда: мечтаешь не о том, что имеешь, а чего не в силах вернуть? Если бы только было возможно изменить..."
   Какое-то время он лежал, слепо глядя в никуда. А потом... Потом, когда его глаза начали различать образы, которые, правда, все еще представлялись не более чем призраками, тенями, лежавшими на грани между тем, что было когда-то, и тем, чего никогда не могло быть, он увидел тоненькую детскую фигурку. Девочка в длинном цветастом сарафане стояла возле такой же юной, как и она, березки, и ветер перебирал локоны ее длинных золотых волос.
   И ему показалось...
   -Малыш!
   -Да, Старший! - та тотчас подбежала к нему, упала на колени в траву, потом, смутившись, покраснела, торопливо зашептала: - Прости, мой король. Наставница говорила мне, что теперь мы должны называть тебя так, но я почему-то вдруг все позабыла... - заметив тень удивления и неузнавания в его глазах, она растерялась, испугалась, решив, что сделала что-то не так, нарушила какой-то закон, совсем оробела и зашептала, заикаясь и пряча глаза. - Я... Я гуляла в лесу. И случайно оказалась здесь. Прости, если потревожила твой покой. Я сейчас уйду...
   -Как тебя зовут, девочка? - заставив свой голос звучать как можно мягче, спросил он.
   -П...Полеся...
   -Так ты воспитанница Дубравы! - наверное, впервые за все то время, что минуло с его возвращения в колдовские земли, он улыбнулся. И не важно, что эта улыбка была невеселой, несла в себе моря задумчивости и горы грусти.
   -Мой король, если... Если я в чем-то виновата, накажи меня, но не говори наставнице, прошу тебя! Я...Я не хочу, чтобы ей было за меня стыдно!
   -Успокойся, милая. Ты ни в чем не виновата.
   -И... Ты не сердишься на меня, Старший? Мой король?
   -Конечно, нет. ...Милая, посиди со мной.
   -А... Можно? - ей так этого хотелось! Она мечтала расспросить Старшего о том сражении с Потерянными душами, о мире, который он видел в своем сне. Обо всем! Вот если бы он рассказал ей! Тогда бы все остальные - и колдуны, и лишенные дара - захотели бы поговорить с ней, послушать ее рассказ.
   -Конечно, можно, девочка. Разве есть такой закон, который запрещал бы говорить со Старшим?
   -Но с королем... - она все еще сомневалась. Эти перемены, которые коснулись мира, были ей не понятны. Все казалось таким странным... А еще наставница все последнее время повторяла ей: "Будь внимательна со Старшим. Будь почтительна с ним. Ведь он теперь - колдовской король. Даже больше - тот, кто стоит между людьми и богами!" Однако раз таково было его желание...
   Девочка села в траву, поджав под себя ноги, потом осторожно подняла голову, впервые за все время разговора решившись заглянуть собеседнику в глаза.
   Он смотрел на нее с той задумчивой теплотой, которую дарит дядя, никогда не имевший собственных детей, племяннице. Так Евсей смотрел на Мати...
   Мати... При воспоминании о ней на лицо колдуна набежала тень. Едва заметив ее, девочка беспокойно заерзала на месте, настороженно спросила:
   -Что-то не так?
   -Все в порядке, милая... Просто... Просто я вспомнил одно существо... девочку...
   -Какую? Я ее знаю?
   -Нет.
   -А, - она поняла, - ты видел ее в своем сне, да?
   -Да, - кивнул колдун, - во сне...
   -А о чем был этот сон? О другом мире? Какой он? Расскажи мне, пожалуйста!
   -Тот мир... Ты ведь помнишь зиму, какая она в мире лишенных дара?
   -Да! - девочка улыбнулась. - Я люблю зиму! С ней так весело! Можно играть в снежки, лепить из снега всякие фигурки, строить замки...
   -В том мире всегда была зима.
   -Всегда-всегда? - она взглянула на Старшего с некоторым недоверием. - А разве такое возможно? А люди? Там были люди?
   -Да.
   -Как же они жили? Зима, конечно, хорошо, но... Но зимой ведь ничего не растет, не цветет, нет ни ягод, ни фруктов...
   -Посреди снежной пустыни были оазисы - города, полные зелени садов и полей...
   -Как наши деревни?
   -Да, милая.
   -Значит, в городах жили колдуны?
   -Маги. Люди того мира называли их Хранителями.
   -Потому что они дарили тепло, да? Без них не было бы жизни? Должно быть, их все очень любили и почитали.
   -Так и было...
   -А... Можно я спрошу?
   -Конечно, - он улыбнулся. Какие же все-таки дети странные! И забавные. Как будто до этого мгновения она не задавала вопросов!
   -Если бы... Если бы в нашем мире стало так же, как в том, нас бы тоже все любили и почитали? Ну... Если бы Потерянные души ушли не просто так, а унесли бы с собой тепло этой земли. Тогда бы лишенные дара... Мы были бы им нужны, да? Они не смогли бы жить без нас?
   -Наверное. Если бы тепло ушло надолго...
   -Навсегда. Вот бы так и случилось!
   -Девочка, это не то будущее, о котором стоит мечтать, - осуждающе качнул он головой.
   -Почему? Ведь тогда нам нечего было бы бояться.
   -А разве сейчас вы чего-то боитесь? У вас есть причина для опасений? Мне говорили, что лишенные дара стали относиться к колдунам иначе...
   -После того, как ты их спас? Конечно. Для них ты стал богом. Богом солнца.
   -Что? - он вздрогнул, внутренне напрягся, чувствуя что-то неладное.
   -Ну да, - девочка хихикнула. - Они ведь всегда верили в бога солнца. Доброго и заботливого. А после того, как ты у них на глазах уничтожил само Зло, решили, что ты... Ну... - она замешкалась, поморщилась, силясь вспомнить те мудреные слова, которые слышала в разговорах взрослых. - Что ты... Воплощение бога среди людей!
   -Это не так.
   -А они верят. И хорошо. Потому что пока верят, не обижают нас. Но потом... Долго ли продлится их признательность? Что будет с нашими потомками? - эти слова были слишком сложны и умны для маленькой девочки, но она так часто слышала их, что не просто выучила наизусть, но и почти убедила себя, что поняла.
   -Взрослых это беспокоит? - не спуская с собеседницы внимательного взгляда задумчивых глаз, спросил колдун.
   Полеся, вздохнув, кивнула:
   -Если бы земля замерзла и только наша сила согревала бы ее, лишенные дара всегда бы дорожили нами. И можно было бы не бояться, что в грядущем случится что-то... Что-то вроде Падения.
   -Не жалей о том, что все иначе, девочка, - качнул головой Черногор. В его голосе была та задумчивость, которую обычно несут с собой тяжелые воспоминания. - Мир, о котором я рассказывал тебе, приближался к концу, когда без дороги, без испытаний наделенных даром в нем становилось все меньше и меньше... Прости, - заглянув малышке в глаза и заметив в них страх, проговорил он, - я не должен был говорить тебе этого, пугая душу, когда ты все равно не сможешь понять...
   -Но я запомню. И расскажу взрослым. Они могут понять, но ничего не знают, потому что ты не рассказываешь им.
   Несколько мгновений он смотрел на нее, ничего не говоря. Эта малышка... Ему было легко с ней говорить. В отличие от других, когда даже те, кто прежде понимал его с полуслова, полувзгляда, теперь, казалось, говорили совсем на другом языке. И поэтому он продолжал, питая разговор словами, словно поленьями костер, который без этого бы уже отгорел.
   -Ты умна не по годам, Полеся.
   -Это плохо? - она сжалась, вновь делаясь похожей на испуганную пичужку.
   -Нет, конечно, нет, просто... Ты очень похожа...
   -На эту девочку, о которой ты говорил? На девочку из твоего сна?
   -Из сна...
   -И какая она была? - для нее все это было похоже на одну из сказок, которые она так любила.
   -Она... - начал он, но потом замолчал, поджав губы. - Прости, милая, я не могу. Это не правильно говорить о ком-то за спиной.
   -Но ее ведь нет на самом деле! Она - только сказка! А для чего еще нужны сказочные девочки, как не чтобы о них рассказывали!
   -Все так, милая. Но... Видишь ли, для меня тот мир совсем не сказка. Он кажется мне настоящим.
   -Даже более настоящим, чем наш?
   -Да, милая. Увы, это так. Мне... Мне трудно отказаться от того, во что я так долго верил, и поверить в то, о чем с таким трудом заставил себя забыть.
   -Но ты мечтал вернуться, да? Мечтал?
   -Конечно. Разве можно не желать возвратиться домой?
   -Это хорошо! - ее лицо расплылось в довольной и счастливой улыбке.
   -Почему, милая?
   -Значит, ты любишь этот мир. И нас.
   -Мне... - он на миг закрыл глаза, что было сил сжал губы. В конце концов, сколько можно сражаться с самим собой и со всеми вокруг, отвергая реальное и держась за невозможное? Скольких бед и трудностей можно было бы избежать, прими он сразу же мир снежной пустыни! К чему же дважды совершать одни и те же ошибки, мучая себя и окружающих? - Мне просто нужно немного времени, милая. Совсем немного.
   -Чтобы по-настоящему вернуться к нам?
   Он кивнул.
   -Ты не сердишься на меня?
   -Нет. Почему я должен на тебя сердиться?
   -Ну... Этот разговор... Воспоминания... Они, должно быть, причинили тебе боль... Я знаю, так бывает. Вот я. Когда я думаю о маме с папой... - не договорив, Полеся всхлипнула.
   -Не плачь, милая, - он хотел взять ее за руку, успокаивая, но не смог даже шевельнуться, когда налившееся тяжестью тело совсем перестало его слушаться. И ему ничего не оставалось, как уповать на то единственное, что было ему верно - голос. - Все будет хорошо. То, что произошло когда-то, осталось в прошлом.
   -И ничего такого вновь никогда не повториться? Я... Мои дети не станут плакать, вспоминая обо мне, как я плачу над памятью родителей?
   -Я сделаю все, что смогу, чтобы этого не случилось.
   -И я... Я буду жить долго и счастливо? Как в сказке?
   -Это ведомо лишь богам - длина пути и мера счастья.
   -А ты? Люди считают тебя богом. Может быть...
   -Нет, - он прервал ее, наверное, резче, чем ему хотелось, чем он должен был. О чем тотчас пожалел, увидев, как в испуге отшатнулась от него малышка. - Я всего лишь человек. Как ты. Как Дубрава...Но... Верь в лучшее, девочка. И все будет хорошо.
   -Не сердись на меня! Я... Я опять, наверное, сказала что-то не то...
   -Неужели я в твоих глазах так строг, что могу наказать всего лишь за слово?
   -Ты добрый. Но... Но колдовской король ведь должен быть строгим. Ну... Со своими подданными. А те должны служить ему верой и правдой. Я... Я не знаю. Я никогда прежде не жила при колдовских королях!- было видно, что ей тяжело бороться со своим страхом. И если прежде любопытство отгоняло его в сторону, то на этот раз страх оказался сильнее даже его. - Можно я пойду? - встав, попросила она.
   -Конечно, - колдун перевел взгляд на высокое, синее небо. Он не видел, как подошла Дубрава.
   В отличие от него Полеся сразу же заметила приход наставницы.
   Сжавшись, девочка виновато взглянула на нее:
   -Прости!
   -Все в порядке, милая, - взглядом успокоила ее колдунья.
   -Я не хотела мешать, просто... - душа девочки металась, не находя покоя, она и сама не знала, почему. - Я оказалась здесь случайно...
   -Успокойся, - склонившись над ней, Дубрава коснулась ладонью ее головы, приглаживая растрепавшиеся волосы. - Все в порядке. Ты не сделала ничего плохого. Наоборот. Очень хорошо, что ты была здесь.
   -Я... Я пойду?
   -Да, дорогая. Ступай.
   -А ты?
   -Я останусь с ним.
   -Дубрава, - дождавшись, пока Полеся исчезнет за деревьями, заговорил Черногор, но колдунья остановила его прежде, чем он успел что-то сказать:
   -Сейчас я уйду! Лишь одно мгновение! Я хотела спросить...
   -Женщина! - взмолился колдун. - Сколько можно!
   -Да, я всегда досаждала тебе вопросами, причиняя боль. ...Но, видят боги - в куда большей степени раня саму себя. Это моя беда, моя слабость - спрашивать о том, о чем не следовало бы, не зная, когда нужно остановиться. Я понимаю это, и, все же... Такова, видимо, моя судьба. А посему... Черногор, будь терпелив, прошу тебя! Как был все то время, что я тебя знаю! Прошу! Для меня очень важно... Даже не получить ответ, только спросить!
   -Хорошо, Дубрава, - тяжело вздохнув, кивнул он. Собственно, что ему еще оставалось? - Садись, - Черногор указал головой на большой камень, одним боком погрузившийся в тень дерева, выглядывая другим на яркое дневное солнце, - ибо чувствую, что это будет долгий разговор.
   Не важно, что в груди все клокотало от страшного, всесжигающего чувства безнадежности, собственной беспомощности. Он должен был взять себя в руки и успокоиться. Ведь эта женщина, Влас с Ясенем, все остальные не были ни в чем виноваты. Они просто радовались его возвращению. Все, что они хотели - это помочь.
   -Прости меня, - проговорил Черногор, - я не должен был отталкивать вас.
   -Я... Мы все понимаем... - она робко заглянула ему в глаза, боясь вновь обжечься о плавившийся в них холод, и улыбнулась, встретив пусть задумчивый, но, все же теплый, заботливый взгляд.
   "Он... Он начинает возвращаться к нам!" - эта ее мысль была так ярка, так страстна, что только слепой не заметил бы этого. И улыбка тронула бледные, потрескавшиеся губы.
   -Просто... - ее глаза, следуя за душой, заметались, ища что-то и не находя. - Позволь нам помочь тебе! - вдруг, неожиданно даже для самой себя выпалила женщина то, о чем думала все последнее время. - Черногор, ты... - она хотела сказать - "слаб", но умолкла, не посмев, таким чужим, нереальным и нежеланным показалось ей это слово.
   Колдунья понимала - ему сейчас должно было быть невыносимо тяжело и без ее напоминаний о случившемся. И нет ничего удивительного, что он так резко повел себя в первый миг. Чем сильнее человек, тем труднее ему привыкать к своей беспомощности. Тем более, зная, что это не на время, а навсегда. Да, его раны стараниями колдуний уже зажили, сломанные кости ног срослись, но поврежденный позвоночник... С этим ничего нельзя было сделать, изменить, исправить. Черногору никогда не стать прежним. Все, что ему дано - прийти в себя, найти покой в душе, смирившись с тем, что случилось.
   Колдунья смотрела на неподвижно лежавшего у подножия дерева человека, чем-то похожего на талисман, в котором был магической дар, но не физическая сила. И ей стало не просто больно, но и страшно, даже стыдно, ведь сама она, потребуй высшие боги от нее подобной жертвы, не смогла бы ее принести. Она просто не была готова на такое самопожертвование.
   "Это ведь куда больше, чем просто отдать жизнь..."
   Дубрава хотела сказать, как ей жаль, что все так случилось. Но прикусила губу, вдруг совершенно ясно осознав, что Черногор меньше всего нуждался в сочувствии, которое ранило его больнее мечей. И, сделав над собой усилие, она заставила себя отказаться от расспросов.
   -Я пойду, Шамаш...
   Этот голос донесся до него откуда-то издалека.
   -Да... - начал он, а потом, когда понял, вздрогнул, побледнел, сделавшись белее снега.
   -Что с тобой? - испуганно спросила склонившаяся над ним девочка. - Тебе плохо? Потерпи! Сейчас! Сейчас, я сбегаю, позову кого-нибудь...
   В горле вмиг пересохло, губы покрылись коркой, по которой любое движение проходило глубокой кровавой трещиной.
   -Постой, - хрипло прошептал он, - как ты меня назвала? Откуда тебе известно это имя? - "Наверное, я повторял его в бреду..." - это было единственно возможным объяснением. А еще... Ему подумалось:
   "Странно. Ведь девочка ушла. Рядом оставалась Дубрава. Я говорил с ней, и... Когда же они успели поменяться местами?"
   -Но ведь это твое имя... - растерянно проговорила та. - Шамаш... Шамаш... - повторяла она вновь и вновь, словно зовя, пытаясь докричаться откуда-то издалека. И этот голос... Он уже больше не принадлежал маленькой Полесе.
   Колдун не смог бы ни с кем его спутать.
   -Малыш?
   Он прищурился, силясь во вдруг заплясавших перед глазами солнечных бликах разглядеть ее лицо.
   Все начало изменяться, земля и небо словно слились воедино, чтобы потом распасться на части осколками разбитого зеркала, за которым скрывалась черная, непроглядная пустота бездны, где жили, удерживая от падения в никуда, лишь голоса, которые звали, молили:
   -Черногор, не уходи! - просил один. - Нам будет трудно без тебя! Колдовскому королевству нужен свой король, иначе его просто не будет! Ты должен им стать! Чтобы настоящее обрело будущее, а прошлое не потерялось, исчезнув во мраке пустоты!
   -Шамаш, пожалуйста, пойдем со мной! - плакал навзрыд второй. - Прошу тебя! Я... Я больше не могу! - в нем зазвучало отчаяние. - Мне страшно! Холодно! И... Ты нужен мне! Ну, пожалуйста!
   Он знал: чтобы выбраться из пустоты, нужно всего лишь последовать за одним из этих голосов. И ему не нужно было даже выбирать, за каким.
  
  
  

Глава 18

   Заточенная в тело-невидимку, лишенная даже возможности быть услышанной, ее душа билась, как огонь в лампе. Вокруг было множество людей - взрослые и дети, наделенные даром и простые смертные, но никто не слышал ее! Зов растворялся в пустоте, крик наталкивался на стену отчужденного молчания, мольба повисала в безразличии. Даже слова молитвы и те оставались без ответа, так, словно в этом мире и вовсе не было богов.
   Это одиночество среди толпы... Оно сводило с ума, было так мучительно, что хотелось по-волчьи выть на луну, рвать волосы и биться головой о стены. А ведь когда-то, устав от постоянных вопросов: "Как ты? С тобой все в порядке?", внимательных взглядом и навязчивых рассказов она только и мечтала о том, как было бы здорово, если б все оставили ее в покое.
   Теперь же, когда эта мечта исполнилось...
   "Нет! - Мати нервно дернулась. - Не исполнилась! Потому что я мечтала совсем о другом! Чтобы мне не надоедали, а не чтобы меня не замечали! И вообще..."
   Она была готова разрыдаться: находиться в нескольких шагах от Шамаша, видеть, как ему плохо, и быть не в силах помочь! Эта беспомощность убивала ее, даже быстрее, чем безличие тени, в которую она превратилась. А ей-то казалось, что не может быть ничего хуже, чем потерять себя. Выходило - совсем не это главное.
   Спустя какое-то время на смену отчаянию пришла злость. И тогда первым ее стремлением было воспользоваться даром, обретенным в череде сновидений.
   -В конце концов, я Творец заклинаний! - она решилась. - Вызову демонов Курунфа, заставлю их остановить это безумие, которое только больные снежным поветрием могут называть исполнением мечты!
   Но дар, такой послушный совсем недавно, словно растворился с густом тумане, который незаметно окружил ее со всех сторон, стирая образы как ветра следы с покрова снежной пустыни.
   -Почему?! - Мати не могла этого понять! Ведь все сны без исключения убеждали ее - "Ты можешь! Ты богиня. Или, во всяком случае - не обычная караванщица! У тебя есть шанс справиться с демонами Курунфа!" - Или это был обман? Сплошная ложь...- ее глаза были полны отчаяния, слова, срывавшиеся с губ, чтобы упасть в пустоту, несли в себе боль, как повозки каравана - огненную воду. - Ложь, которая была нужна только для того, чтобы я, дуреха, поверила в свои силы и сняла браслет Эрры, оказываясь от его защиты? Но почему тогда все не закончилось в миг, когда демоны обрели надо мной свою власть? Они получили мою душу - что им еще нужно? Зачем продолжать мучить меня?!
   -Да никто тебя не мучает! - донесшийся до ее слуха голос, заставил ее вздрогнуть, оглянуться, испуганно вскрикнуть:
   -Кто здесь?
   -Все, что делает Курунф, - между тем безмятежно продолжал невидимка, - это исполняет мечты. Для чего и был создан. А твои мечты он исполняет с особенным усердием и внимательностью. Так что...Тебе грех жаловаться, - стоило последнему слову отзвучать, как туман стал рассеиваться, и Мати увидела, что вновь оказалась в ледяном дворце луны.
   Она стояла посреди ночного зала, полного светом звезд, которые, далекие и близкие, складывались не в рисунки созвездий, как думала она прежде, а символы-слова. И все вокруг: потолок, стены, пол, - представляло собой скрученный свиток, который словно только того и ждал, чтобы его прочли.
   Мати, зажмурившись на миг, нервно дернула головою, спеша отвести взгляд в сторону.
   -Что же ты? - удивленная и недовольная, спросила ее собеседница, которая больше не была невидимой, но предстала в огненном отражении ледяного зеркала во всей своей божественной красе. - Позволь, наконец, своей мечта исполниться, чтобы мы вновь стали единым целым!
   -Тогда все закончится?
   -Нет! - воскликнула богиня снегов. - Конечно, нет! Только начнется! Все самое замечательное, чудесное!
   -И мы сможем победить демонов Курунфа?
   -Демонов? Да при чем тут какие-то демоны! Мы сможем все, что только захотим! - несомненно, ее собеседница была уверена, что, услышав эти слова, маленькая караванщица обрадуется или, на худой конец, вздохнет с облегчением. Но Мати лишь опустила голову на грудь. Она начала понимать. И это понимание несло в себе не радость, но боль.
   "Воистину, только неведение может быть святым. Лишь оно безмятежно и наивно..."
   -Демоны... Сколь бы они ни были сильны, им не под силу создать город мечты... - вздохом сорвались у нее с губ слова.
   -О чем это ты? - удивленно смотрела на нее Айя, не скрывая ясно читавшегося на ее лице недовольства.
   -Когда служитель спрашивал, что такое город исполнившейся мечты, если, исполняясь, мечта перестает быть собой... Это вопрос был не для Шамаша, а для меня. Покидая будущее, проходя сквозь явь настоящего в минувшее, мечта становится сном воспоминаний. В котором будет исполняться вновь и вновь, целую вечность. Курунф - Город сна, верно? Он твой город? - она подняла взгляд, глядя прямо в глаза богине снегов.
   Та как-то неопределенно повела плечами:
   -Ты бы все равно узнала об этом. Если не сейчас, то потом.
   -Но почему же ты не рассказала мне обо всем сразу!
   -Зачем?
   -Только не говори, что Курунф - это мое испытание! - прервав небожительницу, воскликнула девушка.
   -Хочешь верь, хочешь нет, но так оно и есть.
   -И все эти сны...
   -Ты должна была понять, чего на самом деле хочешь.
   -Стать тобой?!
   -Да, - с безмятежным спокойствием кивнула богиня. - Ты была рождена для этого. Это твоя судьба.
   -А если я так не думаю? Тогда будут другие сны? До тех пор, пока я не соглашусь, не смирюсь?
   -Глупо упрямиться.
   -Тем более что у меня нет другого выхода, да? Если я хочу спасти Шамаша?
   -Да зачем его спасать!
   -Я... Я все понимаю, - Мати чуть ни плакала, душа, сердце, весь мир разрывались на части и она сама не знала, что давало ей силы продолжать: - Глупая непослушная девчонка заслуживает наказания...
   -Признай, на самом-то деле в твоих снах не было ничего плохого. Все так, как тебе и хотелось, за исключением... маленького изъяна.
   -Маленького изъяна?! - вскричала та, в глазах которой рушилось все мироздание. - Твои сны были ужаснее насылаемых Лалем кошмаров!
   -Ты не была в них счастлива, - как ни в чем не бывало продолжала Айя. - Не могла быть. Потому что на самом деле мечтала совсем о другом.
   -Конечно, о другом!
   -Ты хотела быть мной.
   -Собой! Найти себя, свое место, свою дорогу и свою любовь!
   -Собой, мной - какая разница?
   -Нет, это не одно и то же, потому что...! - умолкнув на середине фразы, она остановилась, мотнула головой. - Ладно, не важно. Все, что касается меня - не важно. Ведь я - та, которая родилась лишь затем, чтобы ты обрела людское тело, только твое платье, твоя собственность, тень, отражение... - ей было больно говорить об этом, но то, о чем она думала, было много мучительнее. - Но Шамаш! Как ты могла так поступить с ним! Ведь ты говорила, что любишь его!
   -Люблю. Даже сильнее, чем любила когда-то Ута! Эта любовь - все, что у меня есть, и я не променяю ее на все сокровища мироздания, на все вечности и...
   -Но если так, если это действительно так... Как ты могла? Как ты могла заманить его в ловушку!
   -Что за ерунду ты несешь! Я! Его! В ловушку! - она рассмеялась - но как-то нервно, высоко и неискренне. - Да мой сон - самое безопасное для него место на всем белом свете! И вообще, все, что я сделала, это позволила его мечте исполниться!
   -Еще одна мечта с маленьким изъяном? - Мати была в отчаянии, у нее просто опускались руки от бессилия и злости - на себя, богиню снегов, весь мир...
   -Я хотела, чтобы он, наконец, понял, как глупо все время оглядываться назад, думая, что там еще что-то есть, что-то ждет, когда на самом деле в прошлом - одна пустота!
   -Ты вернула его в мир своей мечты беспомощным калекой!
   -Да! А ты думаешь, он вспомнил бы о нас, будь все иначе? Не говоря уже о том, чтобы вернуться. Нет, та жизнь закрутила бы его, и очень скоро он бы позабыл о мире снегов и тех, кто ждет и любит его по эту грань яви и сна! Ты этого хотела?
   -Все, чего я хочу, это чтобы он был в безопасности!
   -Я уже сказала - в моем сне ему ничего не угрожает! - это упрямство начинало злить богиню, приближая ее к той грани ярости, за которой она могла стереть строптивицу в порошок.
   -А как же демоны?
   -Что - демоны! Они всего лишь слуги, как золотые волки, драконы, тени! Для небожителей они не представляют никакой опасности!
   -За исключением...
   -Перестань! Хватит! Ты беспокоишься по пустякам лишь потому, что не понимаешь, какая это все ерунда!
   -Так объясни мне!
   -Зачем? Это глупо! Пока ты не захочешь меня выслушать, все равно ничего не поймешь! Когда же захочешь - станешь частью меня и будешь знать столько же, сколько и я. Так что...
   -Скажи хотя бы одно, но прямо, недвусмысленно: Курунф - всецело принадлежит тебе?
   -Он мой!
   -Почему же он так странно назван?
   -Ну... Не совсем мой... Он создан моим даром, на островке моей земли, но построен демонами, которые все свои творения посвящают Нергалу.
   -О боги! Ты отправила Шамаша в сон, полный демонов, которые...
   -Опять?! Что за дура! Я же все тебе объяснила! Этих демонов только двое! К тому же они - самые слабые из всех! Неужели же ты думаешь, что Шамаш, в случае чего, не сможет с ними справиться?! Шамаш, который победил самого Нергала!
   -В случае чего... - побелевшими губами прошептала Мати, которой не хотелось даже думать о подобном. - Почему? - в ее глазах, обращенных на богиню, плавилось отчаяние. - Почему, решившись на такое, ты не сделала все сама? Зачем тебе понадобились демоны? Чтобы Шамаш не узнал, что за всем этим стоишь ты?
   -А ты думаешь, он не знал? - богиня рассмеялась. - Детская наивность! Он знал даже прежде, чем все произошло!
   -Ты и я... Раз мы с тобой едины...
   -Сейчас - может быть и нет, но в прошлом и будущем - несомненно!
   -Он думал, что все дело во мне... Что Курунф нужен мне, чтобы найти себя... И поэтому не повернул караван, не защищался, не сражался...
   -Сражаться?! С кем? С нами? Но ведь мы не враг ему! Никогда не были и никогда не будем! И не враг этим караванщикам. И уж конечно я не могу быть врагом тебе.
   -Но почему, если все так, он велел мне не снимать браслет Эрры?
   -Браслет? - она взглянула на него несколько озадаченно. Действительно, этот вопрос сильно выбивался из цепочки ее рассуждений. - Да причем здесь вообще он! - нервно всплеснула она руками. - Безделица! Не более чем украшение, которое, однако же, будь я на твоем месте, мне даже в голову не пришло надеть! Носить знак внимания от того, кто убил Ута, пытался убить Шамаша... Это... - если бы богиня могла, она бы задохнулась от переполнявшей ее ярости. - Это бездна знает что!
   - Ничто, внушающее страх
   Тебе, не будет ей опасно,
   У ней один лишь только враг.
   С ним справиться она лишь властна...
   -Что ты там шепчешь?
   -Пророчество, которое Шамаш дал моему отцу. Оно обо мне...
   -Единственный твой враг - это Лаль!
   -Ты думаешь?
   -Не сомневаюсь! Ни на мгновение! Но теперь он не проблема.
   -Я встречала его в снах Курунфа. Ты привела его в них, потому что хотела, чтобы я перестала бояться?
   -А ты его когда-нибудь боялась? Или, на самом деле, прятала за этим словом свою ненависть? В любом случае, пусть он тебя больше не беспокоит. Забудь о нем.
   -Забыть? - она непонимающе взглянула на Айю.
   -Да. Курунф оказался весьма полезен. И если кому он и стал ловушкой, то...
   Мати кивнула. - Да, он говорил мне, что не сможет покинуть Курунф, пока его мечта не исполнится... Но... Ведь он бог и демоны не властны над ним, так же, как и над остальными небожителями...
   -А демоны тут ни при чем. Его удерживает не их сила, моя! А я, и ты скоро убедишься в этом, во много раз могущественнее моего несносного братца!
   -Его удерживало несбывшееся желание, - качнув головой, проговорила Мати. - Но я вошла в Курунф и теперь оно исполнится...
   -Никогда! Никогда этого не будет! Потому что он хочет отнять у меня Шамаша! Отдать его тебе, чтобы отнять у меня! Но мы - одно целое! И значит, до тех пор, пока Курунф существует, он будет пленником его стен!
   -А мои спутники?
   -Караванщики? Ты думаешь, они по собственной воле уйдут от сбывшейся мечты?
   -Ты собираешься остаться их в демонском городе?
   -Нет. Но жить после того, как самые счастливые мгновения остались позади... Лучше всего для них уснуть вечным сном.
   -Нет! - в отчаянии вскричала Мати и, скривив губы в презрительной усмешке, Айя пожала плечами:
   -Если ты будешь так глупа, что не послушаешься голоса разума, что ж, уведешь их обратно в снега пустыни.
   -Когда стану тобой?
   -Но ты не поступишь так. Потому что, когда это случится, ты на многое будешь смотреть иначе. И поймешь, как глупы были все твои страхи, сомнения, чувства...
   -А Курунф?
   -Я обещала город демонам в награду за их помощь... Забудь о нем. Тебе Курунф противен, мне, как только все закончится, будет не нужен. Так что...
   -Вот, значит, как... - ее глаза почернели, с губ облаком пара сорвался вздох: -Понятно...
   -Да ничего тебе не понятно! И не будет, пока ты не станешь мною!
   -Я...
   -Помолчи! И не смотри на меня такими глазами! Я не чудовище, не бессердечная ледяная кукла и не злодейка-паучиха, ловящая всех в свои сети! Да, я не такая мягкая, чувственная, как ты. Потому что ты сейчас - маленькая смертная! О которой всю ее жизнь заботились другие, взрослые, старшие, небожители... Богиня такой быть не может! Особенно - супруга бога солнца, который, являя собой олицетворение добра, должен быть мягким, даже наивным и... Думаешь, мне не хотелось, как и тебе, оставаться в вечности робким, нежным ростком под защитой могучего дерева? Еще как! Но это невозможно! Потому что... Потому что все - и даже боги - такие, какими должны быть! И мне приходится быть сильной! Ты поймешь, когда... И все, хватит слов! Подойди ко мне и покончим с этим!
   Но Мати не сдвинулась с места.
   -Нет!Я не хочу становиться тобой ! -стараясь вложить в слова всю твердость, которую ей только удалось найти в своей душе, проговорила она.
   -ЧТО?! - на этот раз ее ярость выплеснулась наружу, заставив ледяное зеркало засверкать ярче лампы, наполненной до краев огненной водой. - Да как смеешь ты, ты, ты...Если бы ты не была мной...!
   -Ты бы заморозила меня, да? А так только займешь мое тело.
   -Да кому нужна эта жалкая смертная оболочка!
   -Мне.
   -Ты хочешь умереть вместе с ней? И поэтому отказываешься от вечности ради непонятно чего? Лишь чтобы досадить мне? Дура!
   -Да, я дура. Все смертные дураки, ты ведь знаешь.
   -Ну и умирай! Ты не единственная! Подумаешь! Я найду другую девчонку, готовую ради меня на все! Отправлю ее в странствия по тропе каравана, подожду, пока она приведет частицу меня в мир снегов, а потом разбужу Шамаша, сведу пути... Проснувшись, он забудет обо всем. И о тебе тоже, словно тебя никогда и не было!
   -Пусть.
   -Ты не любишь его, и никогда не любила, потому что иначе не смогла бы даже в мыслях от него отказаться! - в глазах богини вспыхнули слезы боли, губы начали подрагивать от отчаяния. Ее простертые вперед руки более не приказывали, они молили коснуться зеркальной глади.
   В какой-то миг Мати потянулась к Айе, но затем почему-то, качнув головой, остановилась, и, отвернувшись от зеркала обронила:
   -Порой для того, чтобы сохранить мечту, нужно от нее отказаться.
   -Ты сама не понимаешь, на что обрекаешь себя!
   -Пусть! Пусть со мной будет все, что угодно, все равно что, главное... Я не дам тебе стать мной! Не позволю обмануть Шамаша! Если ты любишь его - сама заслужи любовь! - она отвернулась от зеркала, скрывая во тьме ночной залы свои слезы. - Уходи!
   -Ну и оставайся одна! - а в следующее мгновение голос Айи вдруг затих, зеркало наполнилось снежным вихрем, скрывая за собой все. Мир погрузился в тишину, холодную и глубокую, словно уши забило снегом.
   Прошло какое-то время... Вокруг ничего не происходило. Все оставалось прежним, таким же, каким было мгновение назад. Словно время застыло каплей воды под ледяной кромкой.
   Мати было все равно. Во всяком случае, до тех пор, пока ее взгляд случайно не упал на зеркальную поверхность пола.
   Увидев свое отражение, она вскрикнула, в ужасе зажав рукой рот.
   -Это не я! Это не могу быть я!
   Длинные, до самой земли волосы. Не золотые - белые, как пряжа метели. Они скрывали все тело, будто последний покров, и были столь же неподвижны, как и он. Ни ветер, ни движения не нарушали их мертвый покой.
   Не закрытым оставалось только лицо. Впрочем, это нечто с трудом можно было называть лицом. Какая-то маска. Кожа мертвая, ледяная, с синеватым отливом. Вместо губ - две серые полоски. Нос - такой маленький, тонкий, что в первый миг казалось - его и нет вовсе. Зато глаза - не просто большие, огромные, в половину лица, раскосые, выпуклые, как у кошки, но совершенно пустые. Из их бесконечной глубины веяло мертвой пустотой и страшным, пробиравшим до костей, холодом.
   Если бы не озеро острова мечты, состарившее ее на годы, которых, как оказалось потом, и не было вовсе, Мати, наверное, сошла бы с ума от ужаса. Но, уже пережив раз подобный кошмар, она смогла справиться и с новым. Вобрав в грудь побольше воздуха, девушка замерла на мгновение, а потом медленно, процеживая его сквозь зубы, словно зерно через сито, выдохнула.
   -Ну да, - к ней быстро возвращалась способность мыслить и рассуждать. - Хм-м, - она потерла нос, вернее - тот прыщик-бугорок, который от него остался, отмечая про себя: - Если я чувствую то же, что и вижу, значит, это не обман зрения... И не кривое зеркало у меня под ногами. Я действительно в кого-то превратилась. Благодаря Айе... Интересно знать, в кого? - ее взгляд вновь обратился к отражению.
   На этот раз Мати рассматривала себя медленно, внимательно, даже с интересом, пока ей не пришла в голову мысль:
   -Да, подруга, если я - это Она, хорошую же шутку Айя, пытаясь досадить мне, сыграла с самой собой! Госпожа сновидений, прекрасная вечно юная божественная супруга Шамаша! Если бы он увидел ее сейчас, вот бы посмеялся!
   Чем дольше она смотрела на свое отражение, через которое проступали звезды, тем сильнее ее разбирал смех:
   - Ну и уродина! Такой только детей пугать:
   Ночь-полночь, холод злой.
   Не уснешь, за тобой
   Дух придет, снежный страх,
   Чтоб увесть в мертвый мрак!
   Она уже давно не была маленькой девочкой, но все страшилки-пугалки помнила так хорошо, будто слышала их только прошлой ночью, ложась спать. Не удивительно. Мати всегда была непоседливой, непослушной и, к тому же, до предела избалованной. И взрослым, укладывая ее, ох как часто приходилось прибегать к помощи заклинаний.
   -Страшилками, которых боится только маленький ребенок!
   Может быть, ей тоже следовало испугаться. Что если, бросив строптивицу в лунном дворце, из которого ей никогда не выбраться, превратив в добавок ко всему в жуткую уродину, даже не похожую на человека, сама Айя обернулась ею? Не просто стала похожей, но действительно заняла ее тело, чтобы жить дальше ее жизнью?
   -Ей могло надоесть возиться с упрямой девчонкой... - однако в душе не было и тени страха. - А хоть бы и так. Она очень скоро пожалеет о том, что сделала. Потому что Шамаш быстро обнаружит подмену... И вообще, если бы так было можно, Она б вовсе не стала со мной мучиться. Зачем?
   Когда нет страха, его место спешат занять другие чувства. И на этот раз самым сильным среди них было веселье. Непонятное, странное, нервозно-безудержное.
   -Нет, это просто что-то невозможное! - не сдержавшись, она рассмеялась - громко, звонко, весело. И ей сразу же стало легко и свободно на душе. - Хотела испугать меня, а получилось - посмеялась над собой!
   А потом на ее глазах отражение начало изменяться. Сначала в черной пустоте глаз зажглись искры, наполнив их светом и теплом, они ожили, начали уменьшаться, втягиваясь внутрь, заполняя собой ту часть пустоты, которая еще в них оставалась, и уже очень скоро это были не чужие глаза какого-то неведомого ночного существа, а ее собственные - большие, синие, лучистые. Выправился нос. Покрывавшая кожу ледяная корка стала таять и через несколько мгновений на порозовевших щеках остались лишь алмазные капельки воды. Искрившиеся росинки юного утра соскользнули с век в глаза, застя свет.
   Мати моргнула раз, второй, провела ладонью по лицу, а когда, спустя какое-то время вновь взглянула в зеркало пола, то вновь увидела себя - молодую девушку с длинными золотыми волосами в дорожной одежде караванщицы - теплом вязаном свитере, стеганых штанах и длинных шерстяных носках.
   "Словно только что из повозки... - Мати с не угасавшим интересом осматривала себя. - Я была так одета, когда караван входил в Курунф. Словно с тех пор ничего и не случилась вовсе... Никогда... Вот только..." - внутри нее возникло какое-то щемящее напряжение, чувство, словно она должна была вот-вот подойти к чему-то очень важному, к разгадке...
   Но тут пол под ее ногами задрожал, заходил ходуном, так, если бы под лунным дворцом образовалась трещина, в которую начало все соскальзывать, проваливаться, разрушаясь.
   -Ой-ой! - и вновь, вместо того, чтобы испугаться, Мати охватило оживление, какое бывает перед удивительным сказочным приключением, о котором так долго мечтаешь.
   Вокруг не было ничего, за что можно было бы схватиться, чтобы удержаться на ногах. Впрочем, Мати и не пыталась. Вместо этого она просто взяла и села на ледяной пол, который, не переставая дрожать, начал наклоняться, наклоняться, пока...
   -О-ой! - девушка заскользила вниз, скатываясь неизвестно куда, все быстрее и быстрее.
   И это... Великие боги, это скольжение показалось ей таким замечательным, восхитительным, что она была готова просто прыгать от счастья, вновь чувствуя себя наивной, беззаботной девчонкой, катившейся на полозьях повозки-игрушки с высокого ледяного бархана.
   -Интересно, куда меня приведет эта дорога? - прошло не одно мгновение, прежде чем она начала задумываться и даже попыталась оглядеться вокруг. Но как она ни старалась, ничего, кроме зеркального пола, усеянного отражением покрывавших потолок звезд, видно не было. - А, какая разница! - беспечно махнула она рукой. - Когда доберусь до цели, пойму!
   Мати чувствовала себя совершенно счастливой. Ей уже давно не было так хорошо.
   -Все так, будто я снова стала малышкой!
   И это было не просто чувство. Время от времени искоса поглядывая на не потерявшее способности копировать увиденное зеркало пола, Мати улыбалась своему отражению, молодевшему прямо на глазах...
   -Вот было бы здорово, если б мне на самом деле вновь стало одиннадцать! Когда я только-только встретила Шамаша. И он подарил мне Шуши, - улыбка становилась все шире, глаза просто светились, - мой маленький щеночек! Моя замечательная девочка! Как было бы замечательно снова увидеть тебя! - ей не терпелось. - Скорее бы, скорее...! - ей казалось, она была почти уверена - стоит закрыть на миг глаза - и она окажется в своей повозке. И сможет прожить жизнь заново. Но не просто прожить - сделать ее лучше, помня все то, что должно было произойти. - Я смогу обойти все опасности. Не сделаю тех же ошибок. И вообще, это будет другая, лучшая жизнь! Самая лучшая, самая замечательная! Лучше, чем может быть мечта!
   -Мечта... - ее глаза вдруг затуманились, обратившись вовнутрь и наполнились грустью. С губ сорвался тяжелый вздох. - Мечта - это только сон. А сон - мираж, - пол перестал дрожать. Скольжение прекратилось. Еще мгновение - и Мати уже сидела, поджав под себя ноги, посреди залы. Освещавшие ее звезды погасли, и все вокруг погрузилось в непроглядную тьму. Но лишь на миг. Спустя который тьма спала, открывая взгляду призрачный зал храма Курунфа. И тени, точно пугливо-любопытные снежные мыши осторожно, на животе подползали к ней, чтобы, не касаясь ледяным носом теплой кожи, втянуть в себя ее запах.
   Этот храм... В нем все осталось прежним. Словно здесь, в самом центре постоянно изменявшегося под действием мечты города, перемен и не было и быть не могло.
   "Здесь все ненастоящее... Как и исполнение мечты... Которая никак не обретет свою реальность... Никогда..."
   "Девочка, девочка, - демоны закачали головами. В их голосах слышалась улыбка - в чем-то высокомерная, в чем-то сочувственная, - неужели ты так до сих пор не поняла: вся твоя беда в том, что ты мечтаешь очень о многом и притом - одновременно. Не как обычные люди. Когда, попав в Курунф, их спрашивают: "Ну, чего вы хотите?" многим и задумываться не надо. У них всегда наготове та единственная, по-настоящему заветная мечта, за которую ничего отдать не жалко. И никаких тебе сомнений: "а что, если..."
   -Всего одна мечта! - вздохнула Мати. Что бы там ни было, даже понимая, что это - правильно, она не могла понять подобных людей. Ей казалось, что они похожи на тех, у кого всего один палец, один-единственный на две ноги и две руки.
   "Тебе жаль их? - тотчас последовал вопрос духа, казалось бы, забывшего о начатом им рассказе. - Ты считаешь их ущербными? "
   -Да, - ни на мгновение не задумываясь, кивнула Мати, которая как раз думала об этом: "Ну что это за жизнь, если в ней есть только одна мечта!"
   "Когда-то... - медленно начал второй демон. - Когда боги только создавали людей, даруя им плоть - образ, который отличал бы одного от другого, являя собой знак индивидуальности, дух - дыхание земной жизни и душу - частицу вечности, Они говорили: один вздох для одной жизни, одно сердце для одной любви, одна душа для одной мечты... " - умолкнув, он пристально воззрился на девушку своими глазами-невидимками.
   Мати лишь пожала плечами. Она впервые слышала об этом, когда в легендах, рассказывавших о сотворении мира, не было ни слова из тех, что произнесли демоны. Возможно, они специально все это придумали, чтобы смутить ее душу, заставить усомниться, решить, что, может быть, это она ущербная с множеством своих грез, а не другие. Или, еще того хуже, зародить в ее душе мысль о том, что боги не столь уж мудры и всесильны, хотя бы потому, что Их планы не совпали с воплощением. Ведь в сердце человека не одна любовь - как можно не любить родителей? А супруга? А своих детей? И их детей, если повезет прожить так долго? А самих богов, люди ведь и Их должны не только почитать, но и любить.
   "Одна жизнь, - чувствуя ее смятение, продолжали демоны, - именно для этого человека-образа, которую он не может передать никому".
   -А как же супруги? Разве они не дают жизнь третьему - своему ребенку?
   "Одна мечта, потому что душу не разделить на части... "
   - Вот я могу же мечтать и о том, и об этом, при этом не разрываясь. Просто мечтать - и все!
   "Одно сердце - для одной любви, которая останется в нем с рождения до смерти".
   -Любовь от рождения? Это, выходит, любовь к родителями. Потому что остальных не полюбишь заранее...
   "Жизнь, которую не отдать другому - твоя судьба. Мечта, что одна-единственная - звезда в ночи, которую, среди множества, ты выбираешь и называешь своим именем... "
   Мати чуть наклонила голову. А вот для нее не было одной-единственной звезды. Они казались ей красивыми лишь все вместе, сплетаясь в узор...
   "И любовь, которая лишь в тебе, для тебя и... "
   -Это что, самовлюбленность, что ли? - поняла, наконец, она и фыркнула, не в силах сдержать смешок, таким забавным ей показалось это глубокомысленное изречение демонов. Да, конечно, эгоизм присущ любому человеку, но им не гордятся, а, скорее, наоборот. И вообще, называть самовлюбленность даром богов - разве это не богохульство?
   "Что бы ни говорил человек, на самом деле он никого не любит так сильно, как самого себя", - спокойно проговорили демоны.
   -Нет! - в полный голос вскричала Мати.
   "Что бы ни говорил человек, - безразлично повторили демоны.-Таким он был создан..."
   -Нет!
   "Согласна ты с нами или нет, от этого ничего не изменяется. Потому что все так, как мы сказали. А мы знаем, что говорим, потому что были созданы задолго до людей".
   -Но ни в одной из легенд нет ни слова об этом!
   "Что ж, - создатели Курунфа лишь пожали плечами, - должно быть, боги по какой-то своей собственной, известной лишь им причине, не хотели, чтобы вы знали всего".
   -Нет, легенды не рассказывают об этом, потому что ничего такого и не было! Вы просто все выдумали! - не сдержавшись, выпалила девушка, а затем встала, гордо выпрямила спину, откинув голову назад, уверенная, что демоны не оставят ее дерзость и ответят в соответствии с их злобной сущностью.
   Но те молчали. Судя по всему, у них были какие-то другие, особые виды на гостью, поэтому они не наказывали, лишь продолжали, незаметно подталкивая ее вперед к только им видимой цели.
   "Мы говорили о мечтах и о тебе. О том, что у обычных людей одна заветная мечта... "
   -Не у обычных, - упрямо мотнула головой Мати, - у ограниченных!
   "Ну да, конечно, - хихикнули демоны, - мы тоже готовы назвать бога солнца ограниченным".
   -Но причем здесь...
   "Человек ли, бог - какая разница, если первый создавался по образу второго? Главное - верно подмечено: тот, у кого одна мечта - ограниченное существо. Конечно, наш повелитель другой. Но Он и не создавал людей. Зачем Ему люди, когда у Него есть мы? "
   -Да при чем здесь Шамаш!
   "У него ведь всегда была одна-единственная мечта. Ограниченность! "
   -Не смейте так говорить о Нем!
   "Как "так"? Правду? Ты хочешь, чтобы мы тебе лгали?"
   -Нет, но...
   "Так в чем же дело? Ты была в его мечте и сама все знаешь. В ней не нашлось места даже для этого мира, не говоря уже о тебе".
   -Мечта - это... нечто очень личное, - Мати пыталась найти Шамашу хоть какое-нибудь оправдание, но у нее это плохо получалось.
   "Конечно!" - демоны Курунфа соглашались с ней, готовые назвать белое черным и бездну звездой, просто для того, чтобы сделать гостье приятное. И эта их покладистость еще сильнее запутывала Мати, заставляя ее думать... демоны знают что!
   -О-о-х... - она тяжело вздохнула, шмыгнула носом. Она чувствовала - что-то здесь не так. Но вот что? - Значит... - Мати решила заговорить о другом. - Мне нужно постараться не бросаться в разные стороны...
   "Вот именно! "
   -Но... - она прикусила губу, нахмурила брови, так что через лоб пробежала морщинка. - Мне кажется, я так и делаю!
   "Если бы это было так, - закачали головами демоны, - твое желание б давно исполнилось. На самом деле, а не миражом посреди пустыни".
   -А... - она должна была спросить их еще о чем-то... Но стоило ей открыть рот, как она совершенно забыла, о чем именно. - И как же мне быть?
   "Выбрать! " - в один голос вскричали демоны.
   -Легко сказать! - Мати тяжело вздохнула, опуская голову на грудь. Она никогда не умела и не любила выбирать. Это всегда означало отказываться от чего-то, теряя навсегда. Девушка же на не хотела ничего терять, а, стало быть, и выбирать! - Вот было бы здорово...
   "Если бы кто-то выбрал мечту за тебя? - демоны так быстро поняли ее, словно сами подталкивали к этой мысли. - Ту, единственную, что для тебя будет наилучшей?"
   -У меня самой ничего не получается... - виновато взглянула на них девушка.
   "Ты хочешь, чтобы это сделали мы?"
   В их голосе, движении призрачных теней было что-то... Неясное, мерцающее, подобное нетерпению в шаге до цели. И Мати чувствовала это, как и какую-то смутную угрозу для себя так, в будущем...
   "Мы можем, - демоны же продолжали осторожно-осторожно, боясь вспугнуть трепетную дикую волчицу-чужачку, решившуюся, наконец-то, после стольких усилий, приблизиться к их рукам. - Если ты захочешь... "
   "Только если ты захочешь.. " - и они воззрились на Мати своими огромными глазами-невидимками, глубокими, как бездна.
   А она не знала, что делать. С одной стороны, ей страстно хотелось взвалить этот мучительный выбор на кого-то другого, но с другой... В ее сердце все еще жил страх, хотя он и уменьшился до снежинки, которую мягкие порывы воздуха медленно, но верно гнали в самый дальний, забытый угол души.
   -Вы... Вы ведь не причините мне зла? - осторожно спросила Мати демонов.
   "Нет! Конечно, нет! - овскричали те. - Можешь не сомневаться: не произойдет ничего, чего ты сама бы не захотела! "
   "Жаль, что ты все еще боишься нас. Недоверие подобно осуждению без вины..."
   -Нет, я... - попыталась прервать демона Мати, чтобы объяснить: дело не в страхе... Вернее, не только в нем. Просто...
   Но тот мягко, но решительно заставил ее замолчать, продолжая:
   "Ты забываешь, что мы, даже если бы захотели, не смогли б причинить зла тебе - той, которой покровительствует наш повелитель".
   -Да... - кивнула девушка. Вздохнув, она прикусила губу, задумавшись. Действительно, никто не осмелится пойти против своего господина. Даже если этот господин - Губитель. Вернее - особенно если это Губитель. Потому что остальные боги могут, слыша раскаяние оступившегося слуги, посочувствовать ему и простить вину. Но только не Губитель, чья кара слишком быстра, чтобы кто-то успел даже испытать раскаяние, не то что слово сказать в свое оправдание. А раз так, Мати действительно было нечего бояться. Разве что... - Я только хотела попросить... Если можно...
   "Смелее, девочка, смелее! "
   -Оставьте мне память! Пожалуйста!
   "Если это так важно для тебя..."
   -Да! Очень!
   "Раз ты хочешь... Да будет так".
   -Ну... - Мати не знала, что еще сказать. Демоны были готовы пойти ради нее на такие уступки, нарушая установленные ими самими правила... В отличие от госпожи Айи, которая только пугала ее чередой снов, подталкивая к ледяному зеркалу, за которым, кто знает, может быть, ее ожидала одна пустота... И если итак... Почему бы ей не взглянуть в глаза своей мечте? - Что ж... Вы - хозяева Курунфа, - медленно, старательно обдумывая каждое слово, заговорила она,- и знаете о мечтах больше, чем все смертные вместе взятые...
   "И? " - если бы демоны были людьми, то, наверное, затаили бы дыхание. Но они были другими.
   -И, - она решилась. - Я хотела бы, чтоб вы выбрали за меня желание. Самое заветное. То единственное, которое должно исполнится!
   "Да будет так! " - стоило отзвучать последнему из произнесенных ею слов, торжественно произнесли демоны. И свет перед глазами вновь померк. Мир умер, чтобы через мгновение родиться вновь...
   ...Этим вечером Мати долго не могла заснуть. Она привыкла, что Метель убаюкивала ее своими песнями, снег успокаивал скрипом и шепотом... Здесь же, в шатре, до девочки почти не долетал голос пустыни. И еще рабыня, которой было поручено о ней позаботиться, запела какую-то городскую песню, лишенную протяжности, задумчивости пути.
   От досады Мати даже прикусила губу. Она натянула одеяла на голову, и, решив поскорее отделаться от чужачки, притворилась спящей. Ей не пришлось долго ждать: рабыня быстро ушла. Ее шаги едва успели затихнут, как девочка вскочила, торопливо оделась и осторожной тенью юркнула наружу, чтобы, забравшись в одну из крайних повозок, вновь услышать голос Метели...
   -М-м! - нахмурившись, она почесала затылок. Все было как обычно и, в то же время, как-то не так... Мати не могла справиться со странным чувством, что вот-вот должно было случиться нечто очень важное, от чего зависела вся ее жизнь, и не только ее, нечто, что уже произошло когда-то...
   -Что за чушь? Как могло случиться то, чего еще не произошло, или не произойти то, что уже случилось? Ерунда! - она фыркнула, мотнула головой, отгоняя от себя непонятные и потому казавшиеся совершенно глупыми мысли.
   И тут - словно молнией ее пронзило озарение! Мати вспомнила! Все, с будущего мгновения и до прихода в Курунф.
   -Ах! - девочка высунула нос из повозки, огляделась вокруг, спеша убедиться, что предчувствия не обманули ее.
   Она заметила, как из стоявшей чуть в стороне повозки вылез Лис. Он был слишком поглощен своими мыслями, чтобы увидеть девочку, она же, дождавшись, пока караванщик скроется из виду, осторожно, боязливо озираясь по сторонам, подобралась к командной повозке. До слуха девочки донесся голос отца.
   "Он там! - ей страстно хотелось увидеть его, того - еще молодого, черноволосого...-Папочка! "
   Она знала, что будет дальше.
   "Сейчас он говорит с дядей Евсеем. О том, как беспокоится обо мне, как боится возвращаться в Эшгар, из которого они были изгнаны когда-то..."
   Мати слышала голос отца, такой знакомый, заботливый... Ее губ коснулась теплая, мечтательная улыбка. Она слушала голос, наслаждаясь его звучанием, но не слова. Зачем? Она и так все знала. Не только то, что происходило сейчас, но и то, что случится потом. И потому сердце не сжималось от боли, душа не трепетала, оставаясь совершенно спокойной.
   Во всяком случае, до тех пор, пока она не подумала о...
   -Шамаш! Я вот-вот встречусь с ним! Все... Все повторится! Вот здорово! Просто... Здорово! - даже с памятью шестнадцатилетней она была всего лишь маленькой девчонкой. И это казалось ей самым прекрасным из всего, что могло произойти. - Как чудесно вновь чувствовать себя ребенком! - вот оно - настоящее счастье - жизнь без взрослых забот и проблем, когда все впереди.
   А самое лучшее во всем этом было в том, что она ничего не забыла.
   -Хорошо, что я попросила демонов сохранить мне память, правильно, - посерьезнев, кивнула она, на мгновение вновь становясь взрослой - если не внешне, то в душе. - Так я не совершу ошибок, о которых потом жалела бы всю жизнь. И еще. Демоны правы - это именно та мечта, одна-единственная, заветная. Зачем мечтать о чужой жизнью? Что в этом хорошего? А даже если хорошее и есть - все равно оно не твое. А это, - она блаженно улыбнулась, - мое! Только мое! - Мати чувствовала себя по-настоящему счастливой. Сладкое тепло растекалось по телу, нежной рукой гладило душу... Прожить свою жизнь заново, помня все радости, чтобы предвкушать их приближение, зная обо всех горестях и не допуская их приход... О чем еще можно мечтать?
   -Да... - задумчивый вздох, взгляд, обращенный внутрь. - Да, - кивок, светлая улыбка на губах. - Да! - радостный возглас, решительный и твердый.
   И еще.
   -Так лучше всего! Так мне не придется сражаться с демонами Курунфа, чтобы освободить моих близких из-под их власти, - Мати ничего не могла с собой поделать. Ей был симпатичен Эрра, от которого она не видела в своей жизни ничего плохого. В отличие от чужих людей. И Айи, не преминула напомнить она себе, от Айи, которую она никогда больше не будет, не сможет любить. Впрочем, ей не казалось это слишком уж большой платой за то, что она обрела. - Я просто заранее расскажу Шамашу о Курунфе. И он сделает так, чтобы караван обошел его стороной. Если кто и заслуживает наказания, то Айя... Пусть же ее планы не исполнятся! Никогда!
   И вообще, эта память о будущем... Она была очень кстати.
   -Мне нужно будет многое рассказать Шамашу. И не только о Курунфе. Я расскажу ему о том городе, который навсегда разлучил Сати с Ри. Пусть караван обойдет и его стороной... А дракон... Я войду в его город, но не побегу в последний миг в страхе прочь, а, наоборот, сама сделаю шаг ему навстречу. Ведь с ним меня ждет самое захватывающее путешествие наяву, о котором я всегда мечтала во сне. А, главное, ничего не случится с Шуши, она будет жива. И Шамаш не будет ранен. И... Все будет хорошо. Сказочно, как во сне! - стоило ей подумать о сне, как глаза начали слипаться...
   Мати с трудом подавила зевок, взбадривая себя, мотнула головой, забормотала:
   -Не спи! Не спи! Не сейчас! Сейчас нельзя спать! Сейчас... - ее сердце замирало в груди всякий раз, когда она думала о предстоящей встрече с Шамашем.
   Она осторожно двинулась в сторону полога шатра, опасливо озираясь по сторонам, более всего на свете боясь попасться на глаза дозорных.
   "Ведь если они остановят меня, ничего из того, что должно произойти, никогда не случится!" - на миг ей стало страшно. Впрочем, этот страх прошел, как только Мати оказалась в снегах пустыни. Мир был во власти метели. Но для нее не было ничего прекраснее этого танца снегов под песню ветра. Перед ее глазами вновь и вновь пробегало все то, что уже случилось однажды, когда-то... Как ее позвал дракон, как он заговорил с ней, как улетел, оставляя на ее попечение раненого, который считал себя чужим в этом мире...
   Вот, сейчас, все повторится вновь в самой прекрасной, самой сказочной мечте.
   Но время шло. Снег, без устали падавший вниз с небес, успел укрыть ее пологом, таким тяжелым, что, в какой-то миг он придавил ее к земле точно погребальным покровом.
   -Не-ет... - она недовольно заворочалась, освобождаясь от его оков. Однако, ее движения не были резки, решительны, в них сквозило что-то сонное, ленивое, словно она была недовольна тем, что ей не дают поспать, вынуждая что-то там делать, о чем-то беспокоиться... О чем вообще можно беспокоиться накануне самого счастливого мгновения в своей жизни!
   Но...
   Морщинка пробежала по еще мгновение назад безмятежно-чистому лбу. Сердце в груди дернулось, ощутив беспокойство. Что-то было не так... Что-то... Вот только что? Мати никак не могла взять в толк.
   -Мне казалось, - сведя бровки, пробормотала она, - что все произошло быстрее. Я даже испугаться не успела, - сейчас же, несмотря на то, что она знала все о будущем, ей стало не по себе. Не говоря о холоде, который, как ни старалась Мати его не замечать, с каждым мигом все усиливался.
   Девочка встала, поежившись, обхватила себя за плечи, пытаясь согреться. Однако, освободившись от белого покрова, она осталась беззащитна под порывали ледяного, пробиравшего до костей ветра метели, которые несли в себе не только мертвое дыхание стужи, но еще и множество снежинок, острых, точно стрелы, которые норовили ранить побольнее, впившись в нежную кожу лица.
   Мати нетерпеливо огляделась вокруг, сощурилась, силясь разглядеть хоть что-то за бесконечным мельтешением в воздухе белых точек.
   -Ну где же они! - сорвался с ее побелевших от холода губ полный обиды вздох, глаза наполнились слезами, которые замерзали быстрее, чем проливались за грань век. - Так не честно! Ведь я попала в свое прошлое! А значит, все должно быть так же, как было когда-то! И так было до сих пор! Вот! - ее рука скользнула под одежду, туда, где прятала от посторонних глаз свою первую тайну - магический камень. - Он же здесь, со мной! И из-за него дракон позвал меня! Потому что думал, что я - наделенная даром!
   Мати помнила все, произошедшее тогда, лучше, чем случившееся вчера. Еще бы, кого интересуют какие-то обыденные моменты жизни караванщицы? Другое дело - встреча с повелителем небес, нет, не правильно, не это главное - первая встреча с любимым! Она холила и лелеяла эту память, берегла ее, вновь и вновь вытаскивая на свет и очищая от налета времени, и, как теперь она была совершенно уверена, - ради этого дня. Чтобы, оказавшись в минувшем, ничего не пропустить, не ошибиться в выборе пути.
   И тут вдруг она в ужасе вскрикнула, выпустив из руки камень, который обжег ее, однако не своим жаром, а страшным, никогда прежде не знакомым ему холодом.
   -Эт-того н-не м-может б-быть! - прошептали побелевшие губы. Разум отказывался верить в то, что уже со всей силой отчаяния чувствовало сердце.
   Камень должен был быть горячим! Он начал согреваться еще когда девочка, оставаясь под куполом каравана, впервые услышала зов дракона. В снегах же пустыни стал даже не теплым - горячим! И больше не остывал уже никогда! И вот...
   -Но почему?! - она никак не могла взять в толк, в чем же причина? И находила только одну - ту, о которой она и думать боялась, стараясь выбросить из головы, стереть с поверхности снегов, забыть... Но не могла. Потому что другого объяснения не было и не могло быть.
   -Здесь нет Шамаша, - в ее душе разверзлась пустота, - в этом мире... - она-то была уверена, что прошлое - это прошлое и в нем ничего никогда не может измениться, и вот... -А может, в мире и есть. Но не здесь. Я могла побежать в другую сторону, - ведь на этот раз она шла не на зов. Она не слышала его, не прислушивалась. Ее вело в снега не отчаяние, а предвкушение чуда. - Я стала другой... не такой, какой была когда-то, обремененная всеми этими воспоминаниями. И пошла другой дорогой... - она думала, что разрыдается, но почему-то глаза совершенно высохли, словно слезы навсегда их покинули. - Я заблудилась в снегах. И останусь в них навсегда. Ведь сама не отыщу дорогу назад. Потому что...- потому что на самом деле ей не хотелось никуда возвращаться. Зачем? Все казалось таким нелепым, бессмысленным. Кому нужна такая жизнь? Она ведь не об этом мечтала. Она боялась этого - да, но не мечтала!
   Мати качнула головой. Все, детские грезы закончились. Она вновь стала взрослой. Во всяком случае - ее душа, заключенная внутри тела-оболочки ребенка. В сердце не осталось ни боли, ни обиды. Все они ушли вместе с волей к жизни, когда, опустив руки, караванщица легла на снежный покров и свернулась в комок, ожидая, когда метель запорошит ее, закроет с головой своим снежным пологом и уведет прочь из мира живых, туда, где с ней навсегда останутся только воспоминания...
   -Демоны... - она вздохнула, даже улыбнулась, как-то снисходительно, не найдя в себе ни ярости, ни злобы. - Все-таки вы обманули меня... Своей искренностью... И ведь предупреждали, что воспоминания изменяют прошлое, как надежды грядущее... А я забыла... Вот только... Все эти убеждения, заверения, обещания, что демоны ни когда не причинят мне зло, потому что не пойдут против своего господина, который покровительствует мне... Хотя, все верно, все верно... Не встретившись с Шамашем, я никогда не встречусь с Эррой. И он не подарит мне браслет. И демоны смогут вредить мне так же, как всем остальным людям. И... Все верно, все верно... - она повторяла эти слова, как какое-то заклинание, способное успокоить его душу, усыпить сердце, заполнив образовавшуюся в нем пустоту. - Моя мечта исполнилась. А, вместе с ней - и то, чего я всегда боялась больше всего на свете. Шамаш говорил: счастье и беда всегда где-то поблизости друг от друга. Теперь я знаю - самая страстная мечта и самый ужасный кошмар - тоже...
   -Демоны, демоны... Вы многому научили меня... Проще всего скрыть обман среди правды, как ядовитую ягоду в пригоршне съедобных, похожих на нее как две снежинки. И самый ужасный обман - когда, говоря правду, утаиваешь что-то, способное перевернуть весь мир с ног на голову.
   Однако она не собиралась сдаваться, пока еще нет!
   -Я не оставлю все так! Я найду способ...
   -Перестань! - прервал ее смех.
   -Лаль! - даже за гранью смерти, забыв обо всем на свете она не спутала бы его ни с кем.
   -Он самый! - криво усмехнулся бог сновидений.
   -Как ты здесь оказался? Тебя здесь не должно быть! Ты... Сейчас ты находишься в заточении в мире сновидений!
   -Нет, маленькая смертная! Это ты в заточении в мире сновидений! И тебе больше не на что надеяться! Так смирись и усни!
   -Нет! Рано радуешься! Я буду бороться! И не позволю демонам победить!
   -Ну и пусть проигрывают! Мне нет до них дела! Это я! Я победил!
   -Нет! Этого не случится! Лучше я позволю Айе занять мое место...
   -А ее здесь нет! Ты не в своей мечте, девочка. Ты в моем сне. В котором нет места моей мерзкой сестре!
   -Но...
   -Хочешь узнать правду? Так, напоследок? Чтобы скоротать время в ожидании смерти? Курунф - действительно город двух хозяев. Но не сила Айи создала его, а моя!
   -Ты лжешь!
   -Вспомни трехцветный храм Курунфа! Белый - конечно же, Айи, ведь это на ее земле построен город. Черный - да, Нергал, демоны все свои творения посвящают хозяину. Но ведь это не все, есть еще синий. Синий, как вода, которая на самом деле совсем не синяя, как небо, как... Синий - обманщик-хамелеон - мой цвет! И вообще, это я подбрасывал тебе все последние сны, разжигал в тебе ненависть! Я водил тебя по ним на повозке, словно глупую олениху! А ты, наивная душа, думала, что это Айя, что она - твой враг! Поверила в эту ложь, которая даже мне казалась отчаянно дерзкой, безумной...Ты же поверила!
   -Но если это только сон, то, умерев здесь, я проснусь...
   -Ты никогда не проснешься от этого сна! Ты потерялась в мире сновидений, и никогда не найдешь пути назад! У тебя нет путеводной нити! Той, которой мог бы стать браслет Эрры, не сними ты его так опрометчиво! - воскликнул Лаль, а затем, спеша положить конец всем дальнейшим расспросам, исчез. Мати осталась одна.
   Она сразу поверила Лалю. Действительно, все, что происходило с ней в снах Курунфа было слишком невероятно, а последний разговор с Айей не оставлял никаких сомнений: ну конечно же, богиня сновидений совсем не такая! Она просто не может быть такой! Да и вообще, зачем ему было лгать? Теперь-то...
   В ее глазах стояли слезы, покрывавшиеся ледяной коркой прямо в излучинах век, белые онемевшие губы, чуть слышно прошептали:
   -Прости меня, госпожа Айя! Я не должна была верить во всю ту ложь, которую выдумал для меня Лаль! Я... Я не прошу Тебя о помощи, понимая, что не заслужила ее...
   Тишина была ей ответом. Метель утихла, задумалась о чем-то своем. Однако в ней не было и тени тепла, лишь отрешенное созерцание, безразличие и, может быть, где-то в глубине - ожидание, но не деятельное, отрешенное. Если в Мати и оставалась надежда, что богиня снегов простит ее и поможет, она очень быстро покинула остывавшее тело. Разум перестал думать, сердце чувствовать, а душа верить. Лишь дух плыл по воздушным волнам, медленно приближаясь к черте, из-за которой не будет возврата.
   Она действительно повзрослела, расставшись с детскими грезами. Но слишком поздно.
   -Слишком поздно. Теперь я не помешаю вашим планам. Не отниму души моих близких, которые навеки, даже после смерти, останутся во власти призраков мечты, потому что будут помнить только ее. Я ничего не могу сделать... - она смирилась со своим бессилием, маленькая девочка, замерзавшая в снегах пустыни. Глаза закрылись, покрытые белым пухом снежинок, которые больше не таяли на ее лице. Даже дыхание стало холодным, не срываясь робким облаком тепла с замерзших губ.
   Голос ветров звучал тихо и вкрадчиво, словно с ней говорил старый добрый друг. Он пытался что-то ей сказать, втолковать, а она отмахивалась от него, как от прилипчивого снега, готовая слушать только вестников смерти.
   Но был еще один голос... Он пробился сквозь снег и холод, заставило ее проснуться, открыв глаза, встрепенуться, вскочить...
   -Не сдавайся, борись!
   Мати тотчас узнала его:
   -Шамаш! - даже забыв обо всем на свете, отказавшись от самой себя, о нем она помнила.
   Мати поспешно села на снежном одеяле, закрутила головой, ища его, но не находя.
   -Борись! Ты сможешь! - голос звучал так, словно шел из-за пределов этого мира, извне, непостижимо далеко...
   -Но я... - что она могла - маленькая смертная, у которой даже не осталось сил, чтобы противостоять порывам ветра, норовившим уложить ее обратно, в снега пустыни.
   -Если не осталось сил внутри, ищи их вовне, в окружающем тебя мире!
   -В снежной пустыне? Но здесь ничего нет!
   -Для других, кем бы они ни были - людьми, духами или демонами - может быть. Но не для тебя, Айя!
   Услышав это имя, она вздрогнула, застыла на миг, словно заледенев, не понимая, что происходит, но уже зная, что случилось что-то... что-то такое же важное, как рождение и смерть.
   А затем, не понимая, что делает, она раскинула руки, открываясь порывам ветра. И та сила, которая должна была убить ее, ломая точно хрупкое юное деревце, дерзнувшее вырасти на границе снегов, вместо этого влилась в нее, полня неведомым доселе могуществом. Ее охватило незнакомое чувство целостности, завершенности. Наконец-то, она нашла себя, стала собой.
   Несколько мгновений она стояла, прикрыв глаза, привыкая к переменам, размещая в памяти новые старые воспоминания, при этом, придирчиво оценивая каждое, не ставя ни одно из них прежде памяти тех дней, когда была всего лишь маленькой караванщицей. Дороже них у нее не было ничего. Они составляли самую ее сущность.
   Прошло несколько мгновений. А затем ее глаза - две синие небесные бездны, в которых полыхал ледяной огонь - сощурились, внимательно оглядели все вокруг. По мере того, как пламенный взгляд прожигал полотно окружавшего ее мира, обнаруживая за ним лишь пустоту, губы презрительно кривились:
   -Миражи! Кругом одни миражи!
   Она даже не взмахнула рукой, так, чуть заметно шевельнула, словно сворачивая свиток. И небо сложилось с землей, прошитое нитями ветров, чтобы затем исчезнуть среди ночной мглы.
   Мгновение - и Айя стояла посреди зала теней черного храма Курунфа.
   Вокруг не было никого.
   "Вот и славно".
   Ей не хотелось встречаться с создателями города. То, что она собиралась сделать, было лучше начинать, не слыша возражений и мольбы о милости. Ведь ее нынешняя, наполовину человеческая душа была такой чуткой, трепетной! Ей было не чуждо сочувствие - в общем-то, демоны не совершили ничего такого, чем заслужили бы в ее глазах наказания. Да, их шутка была довольно бесцеремонной и грубой, но разве не она помогла ей вновь стать самой собой? Если кто и был, виноват, так это Лаль. Но с ним она собиралась разобраться потом.
   "Все в свое время..."
   -Сладостный миг мести! - с мечтательной задумчивостью прошептала она. А затем, вздохнув, прицыкнула: - Как бы ни было жалко, каким бы прекрасным ни казался Курунф, мне придется его разрушить. Конечно, я могла бы найти другой, пусть не столь простой, но такой же действенный способ освободить всех, попавших в ловушку Курунфа, однако у меня нет на это времени.
   И поэтому когда до ее слуха донеслось испуганное:
   -Богиня снегов...
   Она недовольно поморщилась.
   -Уходите, - не оборачиваясь, бросила Айя.
   -Ты... Ты ведь не уничтожишь наш город? - призраки не вставали стеной до потолка, а скользили поджавшими хвосты псами у ее ног.
   -Назовите хоть одну причину, почему нет! - презрительно хмыкнула она.
   -Но... - демоны растерялись, не зная, что делать. Что они могли противопоставить могущественной богини, кроме этого жалкого униженного лепета? -Но Курунф не мешает Тебе, не может мешать! Он... Он всего лишь мираж, который не претендует на Твои земли!
   -Разве не на них он стоит? И, потом, вы похитили тех, кто принадлежит мне!
   -Мы отдадим!
   -Нет! - холодно отрезала небожительница.
   -Но госпожа Айя...
   -Уходите! - повторила богиня, на этот раз - с угрозой.
   -Л-ладно... - переглянувшись, согласились демоны, смиряясь со своим поражением.
   Слишком легко и быстро.
   "Странно", - Айя нахмурилась. Она достаточно хорошо знала демонов, чтобы понимать: эти крохоборы по доброй воле не отдадут и мгновения, попавшего к ним в лапы. Да они скорее сожгут себя собственным огнем, чем вот так просто - "Нате вам! " - отдать свое, кровное! ...А еще они не любят проигрывать. Нет, не нравилось ей все это...
   Хотя, конечно, не с ней им тягаться. И демоны прекрасно понимали, что богиня снегов заморозит их, обращая в свои ледяные игрушки, быстрее, чем те успеют шелохнуться.
   Между тем призраки, превращаясь в пар, стали сползать в щели, образовавшиеся в черном полу.
   -Нет, подождите! - остановил их резкий нервный возглас.
   Затрепетав, тени расступились, пропуская вперед высокого сухощавого юношу.
   -Ты! - брови повелительницы снегов сошлись на переносице. В глазах вспыхнуло алое пламя ярости.
   -Погоди, сестричка, я тоже рад тебя видеть, но поговорим потом, - бросил ей бог сновидений, - сперва дай разобраться с этими трусливыми тварями!
   -Не оскорбляй нас, хозяин снов, - демоны остановились. Их глаза - серые и пустые - обратились на Лаля. Холодные, острые взгляды, вонзавшиеся прямо в лицо младшего бога, не предвещали ничего хорошего.
   -А кто вы еще! - не замечая этого во власти охватившей его злости, прокричал он. - Стоило чему-то пойти не так, как было задумано - и все, вы уже бежите!
   -Мы не станем сражаться с богиней снегов, - голоса демонов зазвучали приглушенно, однако от этого в них лишь прибавилось нескрываемой угрозы.
   -Потому что в нее влюблен ваш повелитель?
   -Не забывайся, младший бог! Конечно, мы - всего лишь слуги, но ты уже оскорбляешь господина! Вряд ли тебе нужен такой враг, каким может быть он. Тем более, - они многозначно взглянули на Айю, - один у тебя уже есть...
   -Плевать! С сестрой я и сам разберусь! Нергал - мой побратим и вообще в долгу передо мной! А вот вы... Вы заслуживаете наказания!
   -Мы ни в чем не провинились!
   -В глазах вашего хозяина - может быть, и нет, но в моих...
   -А ты думаешь, - они пренебрежительно хмыкнули, - для нас это имеет какое-то значение?
   -Я - бог, а вы - только слуги!- вокруг него начал собираться пламень, готовый в любой миг обернуться взрывом ярости, который разрушил бы все вокруг.
   Почувствовав это, тени склонили головы.
   -Ладно, господин Лаль, - в их словах было не слишком много уважения, но, во всяком случае, они прозвучали, давая богу снов возможность продолжать:
   -Вы нарушили наш договор!
   -Между нами не было никакого договора, - мягко напомнили ему тени.
   -Но вам нужна была моя сила, чтобы построить Курунф! И вы пришли ко мне!
   -Да, - согласились те. - Но разве мы обещали тебе что-то взамен? Разве ты что-то требовал от нас взамен? Мы предложили тебе поразвлечься - только и всего. Признай - тебе это удалось.
   -Не до конца!
   -Игра закончилась. Все.
   -Нет, не все! Вы не уйдете, пока я вам не позволю!
   -С чего бы нам ждать твоего позволения? - презрительно фыркнули демоны. - Ты не наш господин.
   -Вы нужны мне! В этом призрачном городе все завязано на вас! Если вы уйдете, все исчезнет! Исчезнет быстрее, чем я успею отомстить!
   -А мы и не обещали тебе этого.
   -Но теперь, когда...
   -Прости нас, - не замечая Лаля, словно забыв о его существовании, демоны обратили взгляды на богиню снегов, - мы не узнали Тебя. Знай, мы никогда не осмелились бы шутить с Тобой подобным образом.
   -А остальные? Над ними можно так шутить?
   -Приходящие в Курунф сами делают свой выбор.
   -Кто же по доброй воли откажется от исполнения мечты!
   -Что такое смертные, госпожа? Ничто. Их не было в начале мира, не будет в конце. Они приходят и уходят, быстрее чем мгновения вечности, не оставляя после себя ничего, что сохранилось бы дольше одного краткого мгновения. Или суровой повелительнице снегов после всех тех замерзших городов, которыми полнятся Ее владения, вдруг стало жаль их?
   Айя поджала губы.
   -А Шамаш? - спустя несколько мгновений тишины, спросила она.
   -Он враг нашего повелителя. Не ждала же ты, что мы примем его с распростертыми объятиями? Но даже хотя это и так, все, случившееся с ним, было всего лишь усмешкой. Еще одна маленькая шутка, госпожа, не более того! - и, все же, хотя их слова и звучали вполне искренне, было в том, как они произносились, в самом голосе что-то натянутое, недосказанное.
   Губы повелительницы снегов сжались в две тонкие бледные нити. Неужели демоны на самом деле надеялись, что она поверит в их детский лепет? И еще. Она никак не могла взять в толк - почему они вдруг сделались такими покладистыми с ней и враждебными к Лалю? Что-то изменилось? Что? И эта странность тревожила ее более всего остального.
   -Уходи, - нахмурившись бросила Айя через плечо брату.
   -Это еще...
   -Мне сейчас не до тебя!
   -Да я...
   -Убирайся прочь!
   -Действительно, уходи, - и вновь хозяева Курунфа поспешили встать на сторону Айи, - ведь в отличие от нас, тобой двигала не безобидная шутка, а месть. А месть - та монета, которую постоянно передают из рук в руки.
   -Нет, подождите! - Лаль, вместо того, чтобы вспыхнуть от злости, как лампа с огненной водой, лишь хмыкнул, качнул головой. - Ну не идиоты ли? - он повернулся к сестре. - Решили, что я так сильно тебя ненавижу, что буду думать лишь о том, чтобы разобраться с тобой, прощая при этом всем остальным! ...А знаешь, я тут подумал и решил: давай-ка оставим нашу взаимную месть на потом. Ведь, признай, предвкушение куда слаще воспоминаний. Я готов даже оказать тебе услугу...
   -Все, что мне от тебя нужно, это чтобы ты исчез из моего мироздания!
   -Да, не сомневаюсь. Но об этом потом. Сперва об услуге... Уверен, тебе понравится.
   -Мне понравится, если ты...
   -Исчезну. Ты уже говорила, не повторяйся... А не хочешь узнать, о чем собирался рассказать тебе я?
   -Нет! - хмуро проворчала богиня снегов, однако ярости в ее глазах поубавилось, ее место постепенно начало занимать любопытство.
   -Когда женщина говорит "нет", это почти всегда "да". Впрочем, - он оценивающе взглянул на нее, чуть прищурив глаз. - Ты ведь прежде всего жена бога справедливости, на которую не может упасть и тень подозрения во лжи, верно?
   -Отвяжись!
   -О, поверь, мне совсем не так сильно хочется с тобой говорить и, тем более, что-то там рассказывать. Никак не сильнее, чем тебе - меня слушать! Но, как бы там ни было, я решил открыть тебе правду этого города. Ту правду, которую тебе никогда не раскроют демоны, старающиеся даже на истину навести тень лжи. Ту правду, кусочки которой я вложил тебе в сны, вселяя в душу стремление разобраться во всем. Но тебе, конечно же, не узнать всего самой. Так что, не остается ничего, как выслушать меня....
   У каждого демона, как и у всех остальных слуг богов, есть свои обязанности. Эти двое, - он мотнул головой в сторону притихших духов, - шуты. Пакостники, весельчаки-затейники, не знающие меры шалуны, они развлекают Нергала, при попустительстве которого время от времени сбегают в мир, чтобы и самим немного позабавиться. Только представь себе, - он взмахнул рукой, и перед глазами возникли образы, ожили...
   Две едва различимые тени проскользнули в образовавшуюся в стенах Куфы щель, которая вывела их в снежную пустыню, прямо к скользившему по снегу каравану.
   "Ш-ш...Ш-ш... -вились они вокруг повозок, прислушиваясь к мыслям и мечтам спавших в них караванщиков. - У-у...У-у..." - толи завывали, толи обдували, околдовывали своим холодным сумрачным дыханием.
   Демоны - не частые гости земного мира, но эти двое очутились в нем далеко не в первый раз. Им приходилось бывать в городах... О, это были такие сладкие воспоминания - ночь в городе! За какой-то краткий миг им удалось так всех рассорить, запутать, чтобы потом долгие годы, до тех самых пор, пока люди, которых они коснулись своими крылами, все до одного не засыпали вечным сном смерти, через зеркальные окна Куфы с интересом наблюдать за последствиями своих шуток.
   Они бывали и в караванах, но странники нравились им меньше. Ведь для бродяг время течет быстрее, все слишком рано заканчивается, не позволяя продлить удовольствие, растянуть приятное наслаждение.
   Но тот караван, который казался на их пути на этот раз, был особенным...
   "Ты чувствуешь, брат?" - коснулся полога тишины шопот-шуршание снега
   "Нет! - взвился до небес полный раздражения порыв ледяного ветра. - Я не могу добраться до мыслей этих людей! Я слышу лишь сонное бормотание плоти, но не сокровенные движения души!"
   "Это необычный караван..."
   "У нас нет времени искать другой!"
   "Да рядом и нет никого... Людской мир скоро совсем обезлюдит и нам будет не над кем потешаться..."
   "Смеяться можно и над зверем. Тот смертный, эти смертные..."
   "Не скажи! Двуногие куда забавнее. Им дано думать. Что может быть смешнее куклы, возомнившей себя кукольником?"
   "Это - не обычный караван..."
   "Ты повторяешь мои слова".
   "Это тот самый караван..."
   "Тот самый?"
   "Помнишь, господин говорил, что Враг путешествует со смертными по краю снежной пустыни?"
   "Тот самый... - в шипении демоницы зазвенел смех. - Забавно!"
   "Нам надо быть осторожными, сестрица. Враг силен, и ему вряд ли понравятся наши шутки, даже если мы посмеемся не над ним, а только над его спутниками".
   "Да, они могут выйти нам боком... Но разве это не здорово? Опасность - одна мысль о ней, ее ожидание заставляет меня трепетать от восторга! Ты только представь себе - нас может ждать кара! Всегда прежде мы шутили безнаказанно, а теперь..."
   "Нас мог наказать господин..."
   "Уже! - ее смех был похож на шипение змеи. - Когда это он нас наказывал? Да он гордится нами! Тем, что мы делаем с людьми! И, потом, кто кроме нас, способен развеять его хандру? Кто еще может рассмешить? Мы исправно служим ему, с чего же нас наказывать? И вообще, он - наш господин, а господин журит слуг, но не карает их так, чтобы совсем... Ну, ты понимаешь, что я имею в виду..."
   "Держит в узде, в страхе, но не уничтожает..."
   "Что значит страх, который не замешан на ужасе перед пустотой, поглощающей все, что уничтожено богом? И что такое веселье, если оно не питается этим страхом? А Враг... Враг может нас обратить в тишину. Э-х, и повеселимся мы сегодня, братишка!"
   "Нам нужно быть осторожными..."
   "Нужно. Но зато только представь себе, как наша новая шутка позабавит господина! Как он будет доволен!"
   "Он наградит нас за усердие..."
   "Что ты у него попросишь? Я - раба из смертных. Живого. Помнишь, у меня был? Такой забавный! Жаль, что он быстро умер, и сразу перестал быть интересным".
   " Ни к чему загадывать прежде времени. Давай сначала заслужим милость господина. И постараемся избежать гнева бога солнца. Нам следует держаться подальше от повелителя небес, иначе эта шутка для нас более чем плохо закончится".
   "Что значит - подальше? По другую сторону мироздания? - демоница фыркнула. - Как ты себе это представляешь, когда мы хотим посмеяться над его спутниками? И вообще, было бы забавно обмануть и его..."
   "Мы - только демоны, а такое не под силу даже богам..."
   "Ну, наш господин - равный ему по силе. Ты ведь не сомневаешься в могуществе хозяина?"
   "Я не сумасшедший! И мне пока еще не настолько надоело это мироздание, чтобы торопиться покинуть его. Господин не простит подобную дерзость..."
   "А если мы попросим его о помощи..."
   "Не забывай: мы покинули Куфу не по его воле."
   "Но и не против ее".
   "Нам бы это не удалось..."
   "С другой стороны, возможно, ты и прав, братишка. Если все сделает он, а не мы, за что нас награждать?"
   "Конечно, я прав!"
   "Что ж, мы все сделаем сами".
   "Хорош вывод, ничего не скажешь!"
   "Нам надо постараться".
   "Тогда давай ограничимся малым. А то риск больно велик".
   "Тут не из чего выбирать. Или все, или ничего".
   "Ничего - слишком мало. Мы давно не развлекались и не можем просто взять и отказаться от подвернувшейся возможности. Да и возвращаться назад ни с чем..."
   "Да, братишка, такое не для нас. И, раз так... Раз так нужно что-нибудь придумать... Ну, давай, сосредоточься, ты же у нас такой выдумщик!"
   "Осторожный выдумщик. А стоит мне представить, по краю какой бездны нам придется пройти, как все мои замыслы тотчас испаряются".
   "Ты боишься? Действительно, боишься? Нет, неужели это так?"
   "Так... - прошипел демон. - И не подтрунивай надо мной, сестра! Сейчас - не тот случай, когда мы можем ссориться. Нам следует быть вместе, если мы хотим, чтобы все удалось..."
   "Удалось? Значит, у тебя уже есть кой-какой план?"
   "Скорее задумка... И, главное, даже если все откроется - нам ничего не будет угрожать. Ведь... Что мы сделаем? Только осуществим их мечты..."
   "Исполним мечты?! О чем ты, брат? Чего ради нам это делать? Мы что, добрые духи?"
   "Добрые? Сестра, разве добрый дух несет зло?"
   "Исполнение мечты - зло?!"
   "А что, нет?"
   "Ну... Я думаю..."
   "Это потому что ты смотришь на все с одной стороны. А ведь есть еще и другая".
   "Ну-ка, ну-ка, отсюда поподробнее, - оживилась демоница. - Как можно посмеяться над исполнением чужой мечты? Надеюсь, ты не имеешь в виду радость за другого и тому подобное?"
   "Нет! Все совершенно в нашем стиле! И, что самое замечательное - без возможных осложнений и дурных последствий".
   "Да, конечно! Ты слишком здравомыслящий, чтобы не думать об этом. ...А, кстати, раз уж мы заговорили на эту тему - почему ты так уверен в нашей безопасности?"
   "Стражи - золотые волки, духи, другие слуги бога солнца чуют лишь злое дело. Исполнение мечты - не зло в их понимании, верно?"
   "И в моем, между прочим, тоже, - проворчала - прошипела его сестра. - Но об этом потом. Пока же продолжай".
   "Враг тоже считает исполнение мечты благом. И не осудит за подобное..."
   "С чего ему... - продолжала ворчать демоница. - А вот нашему господину это вряд ли понравится".
   "Понравится, помяни мое слово, очень даже понравится! Ведь то, что начиналось как благо, не обязательно добром и заканчивается. А мечта... Мечтают о разном. И при этом зачастую не задумываясь, что они будут делать с этой исполнившейся мечтой..."
   "Ты имеешь в виду... Подожди-ка, подожди, я кажется начинаю понимать...То, что представляется наивысшим счастьем для одного, не является таковым для другого, исполнение мечты одного не может не задеть другого... И вообще..."
   "И вообще, мечта - она заманчива и блаженна лишь пока не станет реальностью. Потом же в ней по большей части ничего хорошего не остается. А что может быть ужаснее и болезненнее разочарования в собственной мечте? Когда и с ней жить невозможно, и без нее - тоже..."
   "Занятно, братец, занятно... Однако... Больно сложно это. Слишком много всяких "если"...
   "Не больше, чем в любом другом плане".
   "Как бы нам не сесть в лужу. Не переусердствовать, не перекрутить, запутав самих себя..."
   "Если действовать с умом... Кое-что подправить, кое-кому шепнуть словечко на ухо, кое-кого подтолкнуть, да заранее направить ход событий туда, куда нам нужно... Постараемся, сестрица?"
   "Конечно, постараемся! Когда выигрыш может быть столь велик..."
   "Вот только..."
   "Тебя что-то беспокоит?"
   "Ну... В любом, даже в самом хорошем плане не может не быть какого-нибудь изъяна. А главный изъян в моем плане... Бог солнца ведь тоже идет в этом караване..."
   "Да, его будет трудно обмануть..."
   "Если только..."
   "Что?"
   "А что если нам его и не обманывать вовсе? Пусть обманется сам. Вот будет забавно!"
   "Просто исполнить мечты... И его тоже, да? Ты это имел в виду? Исполнить его мечту... А мы не навредим этим господину? Ведь о чем может мечтать Враг, кроме как о своей победе?"
   "Ну... Смертные болтливы. Если их внимательно слушать, можно узнать много интересного. А я люблю послушать..."
   "И?"
   "И я выяснил... Знаешь о чем мечтает бог солнца больше всего на свете? Стать человеком".
   "Занятно... Даже очень! Представляешь, что будет, если мы превратим его в простого смертного! Вот господин порадуется!"
   "Не думаю..."
   "Да, конечно, он ведь хочет расправиться с Врагом сам".
   "Нет, я о другом. Не думаю, что нам подобное под силу. Все, что мы сможем, это на время заставить его поверить, что он - не он, а человек".
   "Пусть! Пусть на время! Так даже лучше! Каково им всем будет, когда правда откроется, когда они все, и особенно Враг, поймут, что были игрушками в нашей игре!"
   "Да, им это вряд ли понравится".
   "В отличие от нас! И от нашего господина! Да, это просто замечательный план!"
   "Но нам понадобится кое-какая помощь..."
   "Мы ведь, кажется, решили не просить помощи у господина!"
   "Но мы могли бы обратиться к другому богу. Не с просьбой, за которую придется потом расплачиваться. С предложением. Поразвлечься".
   "Может быть..."
   "Летим, летим! Нужно торопиться!"
   "Но..."
   "Ты же согласилась с моим планом!"
   "Да, он не плох..."
   "Тогда не мешай мне! Позволь исполнить задуманное!"
   "Но что, если, воплотившись, окажется, что он не так уж и хорошо?"
   "Тебе будет кого винить. И злорадствовать, повторяя не единожды: "А я что говорила?"
   " Заманчивая перспектива. И, все же, не такая прекрасная, как отличная шутка!"
   "Демоны бессмертны. У нас с тобой еще будет не одна возможность..."
   "Не такая! Нет, брат, не такая! Посмеяться над самим богом солнца! Это... Это стоит не одной грядущей вечности!"
   "Но если мы упустим мгновение..."
   "Ладно! Будь по-твоему!" - согласилась демоница. В конце концов, у нее ведь не было собственного плана...
   Рожденные рассказом образы исчезли, но слова продолжали звучать в окружавшей их со всех сторон тишине.
   -И демоны, - Лаль скривил в усмешке рот, - отправились ко мне, чтобы, используя мои силы, на приграничье владений сна, за один день и одну ночь построить город. Но я не только бог сна, но и повелитель обмана. И мной двигала не только стремление повеселиться, но и жажда мести. К тому же, надо ведь было сделать так, чтобы Шамаш ничего не понял.
   -Вам нужно было обмануть его. И ты решил сделать все так, чтобы казалось, будто Курунф - мой город! - она сощурила глаза, которые наполнились пламенем ярости, готовой в любой вырваться наружу и испепелить все вокруг.
   Бог же сновидений, словно не замечая этого, продолжал с самым безмятежным видом:
   -Нет, что ты! Как бы мне удалось обмануть того, кто чует обман лучше, чем снежный хищник - добычу! Я обманул тебя - маленькую смертную, его любимицу, Творца заклинаний, богиню сновидений и прочее, прочее... Все остальное сделала ты. С моей помощью, конечно, - он развел руками, словно говоря: "Так получилось!", а потом продолжал: - Однако я и предположить не мог, что выдуманная мной история окажется столь правдивой. Так что. в сущности, я даже оказал тебе услугу, помогая вновь стать самой собой!
   -Помог?! - возмущенно вскричала Айя.
   -Не кипятись, растаешь, - фыркнул Лаль.
   Богиня снегов, уже выбросила вперед руку, из пальцев которой был готов вырваться ледяной огонь, но в последний миг передумала:
   -Слишком просто! Я должна придумать другое наказание! А теперь...- она повернулась, собираясь уходить.
   -Подожди, еще несколько мгновений! - демоны, которые беззвучными призраками стояли в стороне, дожидаясь, пока Лаль закончит свой рассказ, выдвинулись вперед. - Не уходи! Мы тоже можем многое рассказать! И кто знает, может быть, рассказ слуг повелителя обмана будет правдивее истории бога лжи.
   -В другой раз, - прервала их богиня снегов.
   -Госпожа, это будет интересная история. Мы умеем рассказывать....
   -Я сказала - в другой раз, - она нахмурилась, взгляд синих глаз из-под густых черных ресниц стал холоден и резок.
   -Не сердись на нас госпожа, но почему бы тебе... - они делали все, чтобы удержать ее в пределах храма.
   -Однако, - Айя, нахмурившись, наклонила голову, - если вы таким образом пытаетесь убедить меня передумать в отношении Курунфа...
   -Нет, нет, - поспешно замахали руками демоны, к которым внезапно присоединился Лаль, - мы понимаем: ты уже приняла решение...
   -Тогда в чем же дело? Думаете отсрочить миг разрушения своего города? Но зачем вам это? Что изменят несколько мгновений? - она не понимала, искренне полагая: если что-то неминуемо произойдет, то лучше пусть случится как можно быстрее, без мучительных ожиданий.
   -Да, конечно, незачем. Мы просто решили... Почему бы тебе не узнать побольше об этом месте, пока оно еще существует? Может быть, если, конечно, ты пожелаешь, оно сохранится в твоей памяти, и ты... Ну, решишь придумать сон о Курунфе.
   -Сон... - Айя на миг задумалась. Да, в этом было что-то... Сон как испытание мечты. Он позволил бы проверить чувства людей, узнать, насколько страстно они желают обрести то, о чем просят...
   Видя ее сомнения, демоны заговорили вновь, пытаясь закрепить свой успех и продвинуться вперед:
   -Ты только представь, какие это были бы сны. Сколько радости они могли принести людям...
   -Как и горя, - подхватил Лаль, - я ведь тоже мог бы воспользоваться образом Курунфа в своих сновидениях.
   -Нет, - Айя хмуро глянула на брата. В ее глазах читалась угроза.
   -А что? - он усмехался, всем своим видом показывая, что не просто играет на чувствах сестры, но специально пытается разозлить, направить ее гнев против себя.
   "Отведя его от кого-то другого... - она свела брови, с силой стиснула губы. Стоило Айе понять это, как она насторожилась, огляделась вокруг. - Кто же это может быть? Кто здесь еще замешен? - ответ напрашивался сам собой. - Нергал! - повелитель демонов, союзник бога сновидений. -Значит, они вызвали его в Курунф.... Надеясь, что он меня остановит? - Айя усмехнулась. - Нет! Он не причинит мне зла. Никогда! - богиня снегов ни на мгновение не сомневалась в этом. Вот только... - В чем же тогда дело? - а потом она вдруг поняла: - Шамаш! - ее прошиб ужас. - Свышние! Вот оно! Шамаш сейчас один, без слуг-стражей, совершенно беспомощный во власти исполненной демонами мечты, - в глубине души она надеялась, что ей все-таки удалось докричаться до него, вернуть в мир яви. А если нет? - Даже если он очнулся ото сна мечты, - она сразу отмела наихудшее, поскольку была не в силах и думать об этом, - все равно. Нужно время, чтобы прийти в себя после такого. Время, которого Нергал ему не оставит! И время, которое я так глупо теряю на разговоры с его слугами! - она сорвалась с места. - Вместо того, чтобы тотчас броситься к нему! Тогда я уже была бы рядом! И смогла бы помочь!"
   -Куда ты? - демоны кружились над ее головой, стремясь удержать. - Останься!
   -Действительно, сестра, - несся вслед надменный смех Лаля, - зачем тебе куда-то уходить? Уничтожить Курунф можно и не выходя за пределы храма. К чему утруждать себя? Раз, два, три, - он похлопал в ладоши, словно стряхивая с них комочки грязи, - и готово.
   -Нет! Не сейчас! ...И не сомневайся, братец, - она постаралась вложить в каждое слово всю свою ненависть и презрение, - я с тобой еще разберусь!
   -А почему не сейчас? Вон он я...
   -Потому что я так хочу! - и, прошив полог пространства, как луч луны прорезает мрак ночи, она метнулась навстречу солнцу.
  
  

Глава 19

   Когда Нергал узнал, что двое из бесчисленного множества демонов сбежали из Куфы, он был готов рвать пространство на части, будто тонкий лист бумаги, и метать молнии, вонзая их копьями в дрожавшую от ужаса землю. И не удивительно: бог погибели не терпел когда кто-то или что-то шло против его воли. Однако стоило ему узнать, кто эти беглецы, как вся его ярость улетучилась, как не бывало. На еще мгновение назад сжимавшиеся в тонкие бледные нити губы легла снисходительная усмешка.
   С любыми другими Нергал не был бы столь великодушен - не долго думая, стер бы с лица мироздания, и все. Ослушники не успели бы даже понять, что с ними произошло, только почувствовали, как сильно были не правы. Но эти двое... Они всегда были на особом счету у своего хозяина. Весельчаки и затейники, шуты при грозном повелителе, им прощались вольности почище какого-то там побега.
   И, вообще, Нергал прекрасно понимал их стремление выбраться из пусть прекрасной и родной, но, все-таки, клетки. Ведь демоны по своей натуре не домоседы, они - странники, нуждавшиеся в постоянной перемене мест, а вернее - постоянных происшествиях, рожденных ими эмоциях, так же, как люди - в пище. Единственная разница - люди без еды умирали, демоны же, не знавшие смерти в людском понимании этого слова, лишь чахли, тускнели, становясь похожими на мутно-серые тени.
   "Конечно, Куфа - не то место, где рождаются шутки. Не удивительно, что они отправились на их поиски за пределы города", - он чуть наклонил голову в кивке. В конце концов, разве он сам надолго задерживался за высокими стенами, используя любой повод, чтобы покинуть их пределы?
   Нергал понимал и кое-что еще: как бы он ни ценил своих слуг, ему б и в голову не пришло позволить им смеяться над собой. У него было неплохое чувство юмора, которое, однако же, распространялось не на все. Так что, в его глазах беглецы действовали не только дерзко, но и вполне разумно. И он не собирался их терять своих слуг. Где потом найдешь вторых таких? Ведь среди демонов убийц - хоть отбавляй, но вот шутов - раз, два и обчелся.
   "А все-таки интересно, что они там придумали?"
   Любопытство разгоралось в нем с каждым новым мгновением, а беглецы не торопились возвращаться, чтобы удовлетворить его. А им следовало бы поспешить, зная характер своего повелителя, потому что если в первый миг он с радостью принял бы их даже без дополнения в виде забавной истории, во второй - простил бы лишь в обмен на развлечение, то потом стал сомневаться, а заслуживали ли они вообще его прощение.
   Демоны смеха не надеялись, что повелитель воспримет весть о том, что им удалось поймать в свою ловушку Врага как правдивую историю. Они и сами не поверили бы, расскажи им кто о подобном. Но их вполне устроило б, прими хозяин все за шутку. Он любил, когда смеялись над Врагом, и чем отчаянней, тем лучше. Но вот на то, что Нергал разозлится, они никак не рассчитывали. А, между тем, произошло именно это.
   Бог пришел в ярость.
   "Ах, вот значит как! Эти дерзкие твари не только сбежали из Куфы, но еще и, в довершение всех преступлений, решили посмеяться над своим повелителем! Чтобы я поверил безумным россказням о том, что они умудрились заманить в ловушку бога солнца! Какие-то жалкие слуги, более того - самые слабые из них! Поверил, что они смогли сделать то, что не под силу даже мне!"
   Губы скривились в презрительной усмешке:
   "Они пожалеют о том миге, когда им пришла в голову эта дерзкая затея!"
   Так что, демонам, ожидавшим от повелителя щедрой награды, еще повезло, что бог погибели, налетев на Курунф ураганом, не уничтожил все и вся в слепой ярости, не удостоившись даже разобраться.
   Нергал сам не понял, почему сдержался.
   "Любопытство, будь оно ни ладно!" - он считал эту свою черту существенным недостатком, с которым давно следовало покончить. Вот только времени в постоянных явных и не очень сражениях с повелителем небес еще на какие-то битвы у него не оставалось.
   Демоны же, не будь дураками, сразу почувствовали настроение хозяина. Припав к его ногам, они зашуршали перепуганной до смерти травой, такой слабой, смиренной и несчастной, что единственным чувством, которое они вызывали, оказалась жалость:
   -Прости, повелитель! Прости своих несчастных слуг! Все, чего мы хотели, это преподнести тебе подарок, который выразил бы всю нашу любовь к Тебе, всю преданность и верность...
   -Ах вы, маленькие подхалимы! - только и смог выдохнуть тот, чувствуя, как опускаются еще мгновение назад сжатые в кулаки руки. - Ну что мне с вами делать?
   -Накажи нас, повелитель, чтобы нас не глодало чувство вины за то, что вместо мига радости мы принесли тебе только новые заботы!
   -Наказать.... - он задумчиво взглянул на них. - Успею еще... Наказание никуда не убежит. Даже если в ваши пустые головы придет такая глупая мысль, как ударится в бега.
   -Нет, нет! - стоило хозяину на мгновение умолкнуть, наперебой закричали те. - Конечно, нет! Мы понимаем...
   -Что я все равно вас отыщу. И тогда вы пожалеете, что вообще были созданы.
   -Покарай нас, повелитель! Сейчас! Если, конечно, - демоны робко заглянули ему в глаза, - ты считаешь, что мы достойны наказания, а не прощения...
   -Мелкие твари...! - беззлобно усмехнулся Нергал. - Поняли, что на этот раз беда миновала, и осмелели?
   -Ну что Ты, хозяин! Как можно!
   -Итак, вы просите, чтобы я вас наказал?
   -Если мы виноваты в Твоих глазах и Ты не можешь простить нас, не наказав - да. Ведь ожидание кары еще более страшное наказание, чем она сама. Накажи нас! Или прости! - в пустых серых глазах демонов не было мольбы, которая просто сквозила в голосе. Они были спокойны, глядели уверенно и открыто, прекрасно зная своего повелителя, скорого на расправу, но и прощавшего легко.
   Прочтя это все в их глазах, Нергал на миг нахмурился: "Игра. Сплошное притворство, - он качнул головой, а затем вдруг фыркнул: - Впрочем, чего еще можно ждать от детей обмана?"
   -Ну-ну...- перестав сверлить демонов взглядом, Губитель поднял голову, умолк на какое-то время, осматривая призрачный город, в сердце которого оказался. Прямые широкие улицы, каменные дома, окруженные высокими заборами, даже торговая площадь. Все как в настоящем городе. Почти. - Вы переборщили с храмами. Их слишком много.
   -Много? Даже если бы все они были посвящены тебе?
   -Мне важно, сколько смертных называют меня своим господином, а не где они поклоняются мне. Даже лучше, если вне храма, ведь в святилище люди приходят лишь затем, чтобы о чем-то попросить. А я не ценю рабов, вспоминающих о хозяине только в миг, когда он им нужен.
   -Все так, повелитель, все так, - закивали, соглашаясь с ним, демоны.
   -Однако, эти строения - не дело рук смертных. Они - не обработанные камни, а сгустки силы, облеченной в образ. Признайтесь, это ведь ваших рук дело. Как и все остальное в этом городе.
   -Курунф. Мы назвали его Курунф.
   -Странное название... Часть от Куфы, остальное - не пойми от чего...
   -Ур.
   -Что еще за Ур?
   -Так был назван первый город людей.
   -Какой ерундой забита ваша память! - Нергал недовольно сморщился. - Ну зачем демону знать... Впрочем, - не договорим, прервал он себя, - не важно. Делать мне больше нечего, как наводить порядок в ваших головах. Захотите, сами выметете из них весь этот хлам. А нет - дело ваше. Лишь бы он не мешал вам служить мне.
   -Конечно же, нет, хозяин! Память помогает нам! Порой в ней отыскиваются такие занятные вещи... Вот, например, слово Курунф. Ты точно подметил: в нем соединены два названия. Вместе они ничего не обозначают. А, значит, если кому-то захочется уничтожить Курунф, произнеся имя города, у него ничего не получится. С другой стороны, в нем сила - упоминание Куфы. И, главное, ее страх. Люди порой не отдают себе отчет, чего они на самом деле боятся. А неосмысленный страх - самый ужасный. Так же верно и то, что самый страстный трепет - благоговение вызывает в их душах мысль о приближении к легенде. Назови город Уром - и в него со всей земли будут стекаться странники, ищущие священные реликвии, ответы на непроизносимые вопросы и исполнение заветных желаний.
   -Страсть и страх...Да, сильное оружие.
   -Еще и потому, что невидимое, когда страха стыдятся, а страсть слепит.
   -Однако я все равно не понимаю, зачем в вашем городе столько храмов.
   -Чем больше храмов, тем меньше веры. Хозяин, представь себе... Представь себе человека, который оказался на камне посреди бурного потока. Вокруг бушует вода, но он твердо стоит на ногах, потому что камень под его ногами так высок и широк, что до его середины не долетают даже капли. Но что случится, если разбить его на более мелкие? А потом еще и еще? В конце концов, осколки окажутся столь малы, что их унесет потоком. Вместе с тем, кто будет пытаться на них забраться. Ведь камень силен лишь пока вытесняет воду. Потом он просто утонет в ней.
   -Да, я понимаю, что вы хотите сказать. И, все же, не слишком ли это заумно для слуг?
   -Если бы мы не были столь умны, у нас ничего б не получилось.
   Нергал сощурился. В его глазах блеснула искра недовольства. Ему не нравилось, когда демоны начинали бахвалиться, выпячивая грудь. Ну, между собой - ладно уж, раз они были созданы такими гордецами. Но не перед своим повелителем! Они - никто, пыль у его ног!
   -Если эти храмы не посвящены мне, то кому? Вам? Вы что же, решили сравняться со мной по числу поклоняющихся?
   Тени закружились, заговорили - взволнованные и испуганные:
   -Что Ты! Что Ты! Разве ж мы б посмели? Все, что мы делаем, мы делаем для Тебя, во имя Тебя, чтобы угодить Тебе!
   -Тогда что это за храмы?
   -Хозяин, если мы ни в чем и виноваты перед Тобой, то не в этом! Среди всех храмов, которые Ты видишь, нет ни одного настоящего!
   -Обман? - его бровь приподнялась.
   -Не осудит же повелитель лжи своих слуг за то, что те следовали его заветам?
   -Смотря для кого вы состряпали эту ложь... - глаза вновь покраснели, от них повеяло всесжигающим жаром безумного пожара.
   -Для тех, кто не способен ее заметить!
   -Люди... - Нергал безразлично повел плечами, в то время как его глаза потускнели: "Смертные, они такие скучные! И вообще, с ними не развернешься. Да и надоели они, хуже бездны!"
   Любопытство отступило. "Ну и зачем я сюда притащился? Как будто вокруг смертных мало?"
   Нет, он ожидал от своих слуг нечего большего. Не просто развлечения - чего-то особенного, небесполезного...
   -Это не обычные смертные, хозяин, - спеша развеять его тоску, продолжали демоны.
   -Вот как?
   -Мы заманили в Курунф караванщиков...
   -Что горожане, что торговцы, - недовольно поморщился Нергал, - все одно.
   -Но это тот самый караван, хозяин... - осторожно, боясь нарваться на приступ гнева, зашелестели слуги.
   -Тот самый? - он нахмурился. - И что вы хотите этим сказать? Что за "тот самый"? Караван Шамаша, что ли?
   -Да, господин Нергал! Да! - в радости вскричали те, принявшись плясать вокруг своего хозяина в призрачном танце восторга.
   -Значит, вы заманили этих смертных...
   -Более чем!
   -А, так вы подчинили их себе! - оценив их поведение, хмыкнул Губитель.
   -Да!
   -Неплохо для слуг... - одобрительно кивнул небожитель.
   -Мы только Твои тени, хозяин. Всему, что мы умеем, нас научил Ты.
   -Всегда бы так, - Нергал потянулся, совсем как большой кот, пригревшийся на солнышке. Он и походил в этот миг на кота - мягкого, пушистого, совершенно безобидного с втянутыми когтями и спрятанными под пушистыми щечками клыками. Во всяком случае - так казалось со стороны.
   -Мы - Твои слуги... - шептали демоны на ухо своему повелителю, убаюкивая его.-Верные слуги, всегда и во всем следующие Твоей воле...
   -Ну да, конечно, - фыркнул тот, - и из Куфы вы тоже сбежали по моей воле?
   -Не по приказу, но и не против воли...
   -Ладно, - небрежно махнул он рукой. - Что уж там. Сбежали - и ладно. Молодцы, что сумели. Мало кому это под силу. Однако, - Нергал нахмурился, в его котиных глазах мелькнула красная искра, - хотя я и отец лжи, вам не следовало пытаться обмануть меня!
   -Что Ты, что Ты, хозяин! - тени замерцали, трепеща в не наигранном, а совершенно искреннем ужасе. -Мы и не думали...
   -А сказки о том, что вы заманили в ловушку Шамаша?
   -Сказки, хозяин? - к вспышкам страха примешались бледно-матовые волны удивления.
   -Сказали бы сразу - его спутников, - видя лишь испуг слуг, который питал его уверенность, безмятежно продолжал Нергал, - и так неплохо. Он ведь считает себя в ответе за этих людей и вряд ли ему понравится, что ими завладели демоны. Ведь изгнание - непростой обряд, сопряженный с определенными рисками и жертвами, так что....
   -Но то, что мы говорили, не сказки! - осмелились возразить ему демоны, и чуть было не поплатились за дерзость.
   -Вы опять?! - мгновение - и в серых глазах бога погибели вспыхнуло алое пламя.
   -Прости, хозяин! - в ужасе демоны припали к земле, вжались в нее, точно плоские тени-спутники, и притихли, боясь издать еще хотя бы звук.
   -Что замолчали? - грозно взглянул на них Губитель, который не ждал от них слов, но и их молчание ему было ни к чему.
   -Да потому что ты запугал их до ступора! - ответил за слуг кто-то, чье присутствие до этого мига осталось незамеченным Нергалом.
   Бог погибели нахмурился, напрягся, собираясь в комок. Ему не следовало быть таким беспечным. На миг расслабился - и вот уже невесть кто оказался за спиной. А если это враг? Вообще-то, обычно он не был таким беспечным, не думая об осторожности лишь в Куфе, куда всем его недругам путь был заказан. Но за яростью и любопытством он забыл о том, что успел покинуть свой город, оказавшись в краю снежной пустыни, пусть до неузнаваемости измененной демонами смеха, но, тем не менее, остававшейся опасной, когда по ней бродил Враг.
   Новое воспоминание о Шамаше всколыхнуло его ярость, заставило покраснеть глаза, полня их ненавистью, взращенной, взлелеянной со всей всепоглощающей, ослепляющей страстностью, на которую Губитель только был способен. Да и как они могли испытывать друг к другу иные чувства, кроме ненависти, когда все, что презирал один, составляло саму сущность другого?
   "Противоположности не могут не быть врагами, - он всегда знал это, и не сомневался ни на мгновение, что те две последние встречи, которые прошли относительно мирно, даже можно сказать - по-дружески - были не более чем вынужденным перемирием, за которым последуют еще более ожесточенные, чем прежде, бои. - Впрочем, - он нахмурился, - то, что противоположность создает врагов, совсем не означает, что похожесть творит друзей. Если бы у меня было второе "я", точно такое же, как я сам, но отдельное от меня, оно было бы в один и тот же миг моим другом, предателем и врагом..."
   -Что ты здесь делаешь? - процедил Нергал, поворачиваясь к стоявшему у него за спиной Лалю.
   -Да вот, решил заглянуть на огонек, - хихикнул тот.
   -Не смей надо мной смеяться! - бог погибели набычился, делаясь похожим на дикого зверя. Глаза подернулись красной поволокой, из ноздрей повалил пар.
   -Ладно, ладно, успокойся! - продолжая по-идиотски ухмыляться, тот отступил на шаг, выставил вперед руки, точно пытаясь защититься. Впрочем, как в каждом слове звучал смех, так в каждом жесте сквозила наигранность. - Дело не в тебе.
   -И в честь чего тогда веселье? - смерил Нергал недобрым взглядом бога сновидений.
   -Тебе не понять, - но чувства просто переполняли его. Лаль крутанулся на месте, мотнул головой: - Ты и представить не можешь, как она сладка, месть! Не то что вечная вражда, в которой уже успеваешь забыть, с чего же все началось, и сражаешься скорее по привычке, чем за дело. Нет, нужно знать, помнить, ради чего все это!
   -Да, до меня никак не доходит, - презрительно глянул на младшего небожителя повелитель погибели, - каким образом можно отомстить Айе, помогая демонам завладеть спутниками Шамаша. Я ведь правильно понял, ты принимал во всем этом самое активное участие?
   -Нет, - хмыкнут тот, - как бы мне не хотелось присвоить себе чужую заслуги. Увы, - с явным сожалением развел он руками, - я был лишь на подхвате. Все же здесь - от задумки до воплощения - дело рук твоих слуг.
   -Но ты воспользовался ими в своих целях.
   -Ну, - Лаль рассмеялся, - подобные выражения подходят скорее для другого случая...
   -Какого же?
   -Х-м... - он замялся, даже несколько смутился. - Когда говорят о женщинах. Смертных женщинах, которыми боги могут воспользоваться для того, чтобы удовлетворить свою страсть, не заботясь о том, что будет потом.
   -Удовлетворить свою страсть... Слова-то какие! Нет, чтобы просто сказать...
   -Да, да, - остановил его Лаль, - я имел в виду именно это.
   - И когда это маленький мальчик успел вырасти?
   -Так, - неопределенно повел плечами бог сновидений, - между делом. Как-никак, не первую вечность живу.
   -Да, живешь ты долго. Но, как видно, недостаточно, чтобы понять: как один образ этого мира можно назвать несколькими словами, так и одно слово может иметь несколько образом. И из самых безобидных можно сложить такую грубость, что будет почище самых грязных ругательств.
   -Вообще, конечно, в каком-то смысле это так... - поспешил согласиться с ним Лаль, убегая от возможных расспросов о смертных и страсти. - Признаю, я использовал твоих слуг в своих целях. Однако не в большей степени, чем они - мою силу. Ты ведь не думаешь, что какие-то мелкие демоны могли создать город, даже целый мир, пусть призрачный?
   Нергал чуть наклонил голову: - У них нет такой силы.
   -Вот-вот. Но голова варит. И не плохо. Сам бы я до такого не додумался. Казалось бы, всего в шаге от сна, стихией которого я властвую, но не совсем сон. Ведь Айя хранит людские сны от меня. Все, что мне дано - изредка подбрасывать наивным детишкам и глупым женщинам ягоды Меслам, которые, к тому же, не на всех действуют. А тут - все в твоем полном распоряжении. Более того - люди сами идут в руки.
   -Все равно я не понимаю, к чему тебе эти смертные.
   -"Эти смертные"? Да так, за компанию.
   -За компанию - с кем?
   -Ты же сам слышал - с Шамашем! Твои демоны уже целую вечность пытаются втолковать тебе...
   -Ты что, смеешься надо мной?! - процедил сквозь стиснутые зубы Нергал, неимоверным усилием воли и слабой долей любопытства сдерживая свою ярость.
   -Ничего подобного! Да и какой мне смысл? Смеяться над тобой! Так я только окончательно и бесповоротно испорчу с тобой отношения, не продвинувшись при этом ни на шаг в стремлении отомстить сестре. А вот заточив ее любимого супруга навеки вечные в безумном бреду исполнившейся мечты - очень даже. Поступить с ним так же, как она со мной... Это... Это даже больше, чем месть. Это воздаяние!
   Нергал несколько мгновений тупо смотрел на бога сновидений, не находя, что сказать, после чего повернул голову в сторону осмелившихся подняться с земли демонов, затрепетавших под его взглядом как лист на ветру. - Так это правда?
   -Взгляни сам, хозяин.
   И перед глазами повелителя погибели предстала лесная поляна, высокое дерево с широкой листвой, в тени которого на покрытой густой травой земле лежал бог солнца.
   -Он что же, спит? - подозрительно прищурился Нергал.
   -Не совсем, - ответил Лаль, кривя губы в усмешке. - Это забытье. Болезненный бред. Грезы наяву. А, значит, и пробуждения не будет! - он торжествовал! В то же время его абсолютно серьезные, чуть сощуренные глаза внимательно смотрели на бога погибели, словно ожидая его реакции. И, по его мнению, это должны были быть не слова, а нечто более существенное. Нергал же, судя по всему, был готов оправдать его надежды. Тем более что это было и в его интересах.
   -Каждый получает то, о чем мечтает, - переглянувшись, прошептали демоны, и, довольные, заулыбались. Они даже не сжались при мысли о том, что хозяин воспримет их слова как очередную колкость в свой адрес.
   Впрочем, тот был слишком погружен в свои мысли, чтобы заметить что бы то ни было. Он лишь кивнул, пробурчав себе под нос что-то вроде:
   -Очень кстати... - Нергал пригнулся, собрался, словно зверь, готовившийся к броску, его глаза замерцали. Он уже был готов сорваться с места, как вдруг...
   Земля затряслась у него под ногами, деревья, дома, даже небо над головой заходили ходуном.
   -Это еще что? - недовольно заворчал Нергал, бросая недобрые взгляды на создателей города, которые выглядели озабоченными и, судя по всему, понимали ничуть не больше своего господина. Во всяком случае, до тех пор, пока от земли не повеяло холодом, таким сильным, что дыхание стало стыть на губах.
   -Сестрица пожаловала! - радостно осклабился Лаль. - Вовремя!
   -Вот, значит, каким был твой план.. - Губитель в упор взглянул на бога сновидений, который как-то неопределенно повел плечами:
   -Вообще-то, нет. Но так тоже неплохо. Ты ведь на этот раз не упустишь шанса покончить со своим врагом?
   -Значит, так, - не отвечая на его вопрос, хмуро проговорил Нергал, обращаясь к своим слугам, - найдите ее. И задержите где-нибудь... Подальше.
   -Но как? - растерянно смотрели на своего хозяина демоны. В их мерцании чувствовалась неуверенность.
   -Как будто сами не знаете! - огрызнулся небожитель.
   -Хозяин, если бы речь шла о смертной... - осмелился напомнить ему один из демонов, в то время как второй продолжал:
   - Но богиня снегов... Что мы можем противопоставить ее могуществу?
   -Шамаш сильнее ее. Вы же, однако, как-то с ним справились!
   -С помощью обмана! Очень запутанного, сложного... Ты хочешь, чтобы мы вели себя с ней так же?
   - Мне все равно, - тот скользнул по ним злым взглядом, - главное, она не должна появиться здесь прежде, чем все будет закончено. И поторопитесь, пока она не пришла сюда, и не стало слишком поздно!
   -Да, хозяин, - склонившись на мгновение в поклоне перед своим повелителем, тени исчезли.
   -Боишься, что она помешает тебе? - смерил его взглядом Лаль.
   -Дело в другом, - вместо того, чтобы накричать на младшего бога, Нергал лишь небрежно махнул рукой.
   -Значит, не хочешь, чтобы она увидела...
   -Ни к чему это, - хмуро проворчал тот, поморщившись.
   -Ох, какие мы чувствительные! - фыркнул Лаль. - Беспокоимся за свою любимую Айю, понимая, что ей будет невыносимо тяжело потерять супруга второй раз? Нергал, может быть, ты откажешься от своей вражды, а? Ради нее? Она поймет, какой ты хороший, добрый, авось и растает. Что значит месть, когда речь идет о любви?
   -В отличие от тебя, я не мщу. Я сражаюсь с врагом, который не позволяет быть счастливым не только мне! Но и ей, той, которой он обещал все звезды небес, а принес лишь боль и слезы, тоже!
   -Да, да, конечно. Говорят же, что со стороны виднее, что для кого лучше... Значит, все же, да здравствует месть? А, я забыл, ты называешь это сражением. По мне так все равно. Главное не название, а действия. И, конечно, же, результат. Важнее всего результат... Итак, ты просто не хочешь, чтобы все случилось у нее на глазах?
   -Смириться с тем, что уже произошло, легче, чем переживать все с начала до конца.
   -Ну да, - хмыкнул Лаль. - Логика, достойная тебя. Только... Нергал, я ведь ее знаю. И ты знаешь. Когда все это происходит не в первый раз. Прошлый раз не стала искать утешения в твоих объятьях, не пойдет к тебе и в этот раз. Если сейчас, по истечении вечности с прошлой утраты, обретя новую любовь, она еще как-то находит в своей душе для тебя оправдание, то когда все повторится... - прицыкивая, он покачал головой. - Она возненавидит тебя. Так сильно, как никогда прежде.
   -Ну, - Нергал вздохнул, - если иначе никак не получится... Что ж. Пусть... И вообще, от ненависти до любви куда ближе, чем от безразличия и даже дружбы.
   -Как знаешь, как знаешь. Мне-то, как ты понимаешь, главное отомстить. А что может быть больнее потери любимого? Достаточно взглянуть на Инанну. Была богиня и вся отгорела. Осталась одна тень. ...Но, что бы там ни было, твои слуги, конечно, мастера обмана, однако моя помощь им не помешает... - он не хотел упустить тот миг, когда Айя узнает о смерти Шамаша. Ему нужно было видеть ее, ее глаза, отчаяние в них... Что же до Шамаша... Лаль не имел ничего против него лично. И потому не испытывал никакого желания становиться свидетелем, а, значит, в какой-то мере участником его убийства.
   Нергал же только обрадовался уходу Лаля. Ему были ни к чему свидетели.
   Оставшись один, он постоял немного на месте, словно растягивая мгновение торжества. Однако... Это казалось странным, но у него в душе не было особой радости. Скорее - какое-то сожаление. Странное, непонятное, беспричинное. Не то чтобы он жалел Шамаша, просто... В какой-то миг ему показалось, что, теряя врага, он лишается части самого себя.
   "Убить его будет еще проще, чем Ута, - Нергал смотрел на неподвижно лежавшего бога солнца с долей сочувствия. - Он даже не поймет, что произошло. А я останусь совсем один... - не без доли недовольства он вспомнил, как все это было в прошлый раз. - Целая вечность без происшествий, каких бы то ни было событий... Вечность пустоты... И вот, только-только начало что-то происходить, как..." - он недовольно качнул головой.
   Но, несмотря на все эти мысли и сомнения, бог погибели продолжал медленно приближаться к своему врагу.
   "Или я, или он, - в конце концов, все остальное не имело значения. - Это не месть. Не сражение за возлюбленную, даже не бой за власть. Борьба за существование - и все. Или я, или он... А раз так, лучше я... Так было в прошлый раз. Так будет и сейчас... Как все просто... - его взгляд был прикован к Врагу. - Спящий бог в человеческом теле, никогда не покидавший его так, словно оно - часть его сущности... - еще один шаг, хотя и не последний на пути к цели, но все больше и больше сокращавший расстояние. - Человека убить легко..."
   -Ну что, Шамаш, вот мы и снова встретились... - остановившись возле него, негромко проговорил Нергал, обращаясь к своему врагу. Он сам не понимал, к чему были эти слова. До спящего они все равно не могли долететь. И потому он даже вздрогнул, услышав:
   -Да, встретились, - повелитель небес медленно поднял голову. Опираясь на локти, он сел, откинувшись на ствол возвышавшегося за его спиной дерева. Взгляд Шамаша был спокоен, ни один мускул не дрогнул на лице.
   Нергал же так, пораженный, и застыл с приоткрытым ртом, глядя на врага.
   -Меня заверяли, что ты не очнешься от этого бреда... - наконец, с долей обиды в голосе и разочарования в глазах проговорил он.
   -Кто бы это ни сказал, он ошибся, - бог солнца говорил медленно, его голос был тих, походя на шепот ветра, и в нем не было ничего, кроме усталости. По-видимому, он еще не до конца оправился от сна бреда, в который был погружен силой собственной мечты, а потому не торопился подняться с земли, не уверенный, что движение не обернется падением в пустоту.
   -Очевидно, - Нергал скрестил руки перед грудью. Место разочарования в его душе занял интерес. - Может, так оно и лучше... - пробормотал он, говоря скорее сам с собой, чем с повелителем небес. - Что бы там ни придумывали эти наивные фантазерки - подземные богини, мне не доставляет никакого удовольствия бить в спину. Настоящее сражение куда интереснее, победа в бою ценнее. И еще мне надоело, что все обвиняют меня в трусости! А ведь это не так! Хочешь знать, как на самом деле все произошло тогда?
   -Зачем?
   -Действительно, какое тебе-то до этого дело? - грустно усмехнулся Нергал. - Ты ведь никогда не знал Ута. Ты просто заменил его в нашем мире, когда его не стало. А для меня он был хорошим врагом, о котором я теперь вспоминаю почти как о друге... Знаешь, - он хмыкнул, - вот забавно, чем дальше уходило время от того мгновения, тем больше мне его не хватало. Скучно в вечности одному... Впрочем, одиночество не бывает вечным. Вот ты появился... Однако, я разговорился. Итак, ты готов?
   -К чему?
   Услышав этот совершенно безобидный и, казалось бы, вполне разумный вопрос, Нергал, не сдержавшись, расхохотался.
   -Ну, ты даешь! Как будто сам не знаешь! К бою, конечно! Я ведь говорил тебе, чем закончится наша следующая встреча.
   -Я не искал ее.
   -Конечно. Вообще-то, я тоже. Однако, раз уж так получилось... Почему бы не покончить со всем прямо сейчас?
   -Покончить? И как же? Разве боги не бессмертны?
   -Выходит, не совсем. Ведь Ут мертв.
   -Он сам хотел умереть.
   -А желание бога закон, ты это имеешь в виду? Что за ерунда! - презрительно фыркнул Нергал, однако затем махнул рукой. - А, впрочем, какая разница! Да, я собираюсь тебя убить. И считаю, что сейчас - удачное для этого время. Так что скажешь?
   -Что я не собираюсь умирать.
   -Вот как? - его бровь приподнялась. Впрочем, это удивление было наигранным. - А почему, собственно, нет? Разве не ради того, чтобы умереть, ты все то время, что был в нашем мире, так страстно держался за свое смертное тело? Зачем тебе вечность, если ты никогда не глядел ей в глаза? Зачем тебе будущее, если ты до сих пор мечтаешь вернуться в прошлое? Зачем тебе даже то жалкое существование, которое ты влачишь в людском мире, в людском облике? Да, я согласен, в чем-то жизнь смертных интереснее нашей. Их чувства полнее, их мгновения длиннее, они любят так страстно, что в один короткий день вмещается вечность. ...Если тебе не хотелось быть богом, ты мог стать правителем людей. Но ты отказался от всего, и от этой малости тоже...- умолкнув на миг, он вздохнул, качнул головой. - Послушай, не пора ли нам, наконец, перейти от слов к делу? Я не собираюсь стоять здесь вечной статуей. У меня есть кое-какие планы на текущее столетие и дела на границе ближайшей бездны. Так что...- не договорив фразы, бог погибели выбросил вперед руку, из ладони которой вырвался поток огня - красного, полного безумной ярости и ослепляющего гнева, сжигающей страсти и высушивающего презрения.
   Шамаш заметил его в последний миг и, уже чувствуя на себе жар, все-таки успел откатиться в сторону. Над головой раздался жуткий хруст и скрежет. Это ломалось под ударом огненной силы дерево. Еще миг, и оно с тяжким стоном рухнуло вниз, ломая ветки. Его вершина упала так близко от головы бога солнца, что поднятый им ветер обдал его своим порывом, полным песка, пыли, пожухлой листвы и огненных искр. Один сук - тонкий и острый - оцарапал руку, второй - толстый, как ствол молодого деревца - со всей силы ударил по больной ноге, заставив повелителя небес на миг зажмуриться от резкой вспышки боли.
   -Тебе лучше согласиться, - между тем продолжал Нергал, медленно проплывая над поверженным деревом, - с тем, что твоя смерть - решение всех проблем. И не только моих, но и твоих собственных. К чему вечность тому, кто о ней никогда не мечтал, думая лишь о смерти, идя к ней навстречу? Что ж, вот он - конец пути. Наконец-то! Ты должен быть мне благодарен... - на этот раз он выбросил вперед не один луч, а пять, по одному из каждого пальца. Они не просто устремлялись в цель, но охватывали ее со всех сторон, отрезая пути к бегству.
   Шамашу ничего не оставалось, как защищаться. В небесах сверкнула молния, которая стрелой пронзила потоки силы, прерывая их полет, заставив на половине пути уйти в серую, покрытую тонкой туманной дымкой землю.
   -А вот это зря, - нахмурился Нергал, - бессмысленная трата сил и времени. Зачем? В отличие от тебя, меня все устраивает: и мой мир, и моя вечность. Конечно, жена - не особенно. Кигаль - жуткая зануда. И стерва та еще. Да, мы стоим друг друга, но когда оба супруга сильные, вздорные и самолюбивые, когда ни один не хочет сдаваться - это не семейная жизнь, а вечная борьба. И... - движение его руки было незаметно, поток силы невидим, однако, несмотря на это, не менее губителен. Прорезав воздух, он оставил на нем огненный след рваной дымящейся раны, коснувшись земли, разбил ее, пробив, как казалось, насквозь, до самой бездны. Мгновение - и в бездонную трещину полетело все, что осталось от некогда могучего дерева, тень которого еще недавно накрывала половину лесной поляны. Еще миг - и трещина подобралась к ногам бога солнца, после чего внезапно обратилась в гигантскую снежную змею, изогнулась, обнажила ядовитые клыки, готовясь к броску.
   Шамаш откатился в сторону, в движении сбив несколько камешков, которые полетели в сторону змеи. Стоило им коснуться ее чешуйчатой кожи, как змея окаменела.
   -Ну да, - Нергал поморщился, - ничего получилась статуя. Кажется, я видел уже подобную. В каменном саду моей обожаемой супруги. Выходит, страсть к изваяниям у вас общая. Вот только мне всегда казалось, что твердь - не твоя стихия. Воздух и огонь - да, а земля... - он качнул головой. - Ладно, - Губитель щелкнул пальцами, и камень начал рассыпаться, но не в пыль и прах, нет. Осколки были большими и заостренными, как наконечники копий. Хоть и не железные, но все равно смертоносные, они со страшной скоростью понеслись в сторону бога солнца, который, сидевший, опираясь на локти, успел лишь уклониться от них в сторону. Но он уже устал, движения стали замедленными, и потому, хотя четыре камня, нацеленных в голову и грудь, и пролетели мимо, пятый, последний, посреди полета изменивший направление, достиг цели, со всего размаха вонзившись в больную ногу повелителя небес.
   -Неплохо для начала, - видя, как побледнел раненый противник, пробормотал Нергал. - Право же, - продолжал он, - ни к чему превращать смерть в пытку. Ты мне не настолько ненавистен, чтобы меня радовала твоя боль. Все, чего я хочу, это чтобы ты навсегда исчез из моего мира. Исчезнешь ли ты в пустоте, вернешься ль в то ниоткуда, которое породило тебя, или спустишься навсегда в прошлое, к началу времен - мне все равно. Выбирай сам.
   -Я останусь здесь.
   -Не хочешь бросать тех, кто в тебя верил? А зачем ты им? Лишь для веры? Ты ведь ничего не изменяешь в их жизни, позволяя медленно, но верно умирать. А, зная твое отношение к воскрешению мертвых, им не приходится надеяться и на пробуждение от вечного сна. Да что говорить обо всех! Взять хотя бы твоих спутников. Что ты им дал? Освобождение рабам? Дом изгнанникам? Покой уставшим? Или счастье той, которая еще маленькой девочкой влюбилась в тебя?
   -Ты не причинишь ей зла! - в голосе Шамаша зазвучала угроза, в глазах обычно совершенно спокойных, начала зарождаться огненная буря. Ее горение было столь ярким, что переливавшийся за грани век свет слепил, обжигая воздух, саму материю, из которой было соткано полотно мироздания.
   -О, - с наигранным удивлением приподнял брови бог погибели, - а ты, оказывается, умеешь злиться! И еще как! Что за бурю ты скрывал за безмятежным спокойствием!
   -Нергал, с ней не должно ничего случиться!
   -Да ладно, что я, не понимаю... - он махнул рукой. - В общем, за Мати не бойся, - вдруг вмиг посерьезнев, отбросив всякую тень игры, промолвил Губитель, - я не трону эту маленькую смертную. В память о ее детской наивности и смелости. Конечно, ей будет больно потерять тебя. Но она еще так юна... И, потом, должна же она понимать, что на самом деле, несмотря на все ее мечты, бог солнца смертной не пара. Я прав? Что молчишь? Ведь не может быть, чтобы ты не думал об этом! А если думал и не подпускал ее к себе...
   -Она еще ребенок!
   -Это ты так считаешь! Впрочем, какое мне дело? Меня заботишь не ты... - он помолчал несколько мгновений, за которые на его губы легла робкая, открытая улыбка. - Знаешь, она чем-то похожа на Айю. Такая же хрупкая и ранимая, и, в то же время - удивительно сильная, решительная, даже властная. Девчонка, а пытается всеми вокруг командовать, даже тобой... - он говорил, говорил, и при этом незаметно приближался к богу солнца. Его движения были так тихи и осторожны, что делались почти незаметными.
   И так же незаметны казались перемены в облике Нергала. Вначале это был пусть только внешне, но все-таки человек - высокий широкоплечий воин, не лишенный людской красоты, хотя и не упивавшийся ею, как бог чувственных страстей. Он чем-то походил на каменных стражей из городских храмов - искусная работа мастера, однако же, лишь кажущаяся живой, а на самом же деле - мертвый и холодный камень. В конце же этого короткого пути Губитель принял свой истинный облик повелителя демонов - призрака, наполненного густым черным дымом со сверкавшими из-под серого капюшона крошечными глазками - вечно тлеющими угольками костра на невидимом и потому казавшемся совершенно пустом, как сама бездна, лице.
   Этот облик завораживал, затягивал взгляд в водоворот наполнявших его воздушных потоков, чтобы затем, через глаза, проникнуть в разум смотревшего, заполнить своей невидимо-цепкой паутиной, одурманивая, ослепляя и, изменив, подчинить себе.
   Любой другой, будь то человек, призрак, дух или даже небожитель, был бы пленен этой паутиной. Пусть не навсегда, всего на миг, но какая разница, когда и его достаточно для того, чтобы проиграть сражение. Любой другой, но не Шамаш, которого враг считал всего лишь полубогом-получеловеком, если и способным выиграть какую-то мизерную часть битвы, то только благодаря случаю, не закономерности. А этот слабый, раненый и вообще беззащитный в своем смертном теле враг лишь чуть скривил в усмешке губы. Глаза, мгновение назад казавшиеся открытыми вратами во мрак и свет, застыли отрешенным зеркалом, в котором отражался не только окружавший бога солнца мир со всеми принадлежавшими ему образами, но и мысли, взгляды, потоки силы, вставая непреодолимой преградой между внешним миром и внутренним.
   Он ничего не делал. Однако Нергал ощутил на себе весь удар силы - не противника, своей собственной. Бог погибели мотнул головой, сбрасывая цепкую паутину вдруг охватившего его желания отрешенно глядеть в пустоту, ничего не делая, лишь погружаясь в нее, становясь частью бездны.
   -Наваждение какое-то, - пробормотал он, - будто я загипнотизировал сам себя.... Ну и дела... А ты, - сощурившись, так что угли глаз сжались к крошечные едва заметные точки, он окинул взглядом врага, - не столь прост, как кажешься. Не такой уж беспомощный и покорный. У себя на уме. И вообще... Жаль, что мы так и не познакомились поближе. Нет, конечно, друзьями б не стали, - заметив, как после этих слов усмешка коснулась губ собеседника, Нергал удовлетворенно кивнул, продолжая, - да и, потом, порой бывает важнее иметь врага, чем друга. В любом случае, мы многому могли научиться: я у тебя, а ты у меня... - он, как бы случайно оступившись, отступил назад, схватившись рукой за ствол дерева, которое еще мгновение назад было полно жизни в зеленом платье листвы, однако от одного прикосновения Губителя пожухло, облетело, высохло, вмиг лишившись всех своих жизненных соков. Серая тень упала на землю. По траве пошли болезненные синюшно-красные пятна, которые затем сползли на землю, заражая и ее.
   Шамаш не шевельнулся, словно не замечая происходившего.
   -Ну и ну! - Нергал качнул головой. Его губы смеялись, в то время как глаза стали еще злее и недовольнее. - И это бог солнца?! Я уже начинаю сомневаться! Сидит и ждет, пока отравленный мной мир умрет! А ведь тебе следовало защищать его от меня, спасать!
   -Здесь нет ничего, кроме миражей, - спокойно проговорил Шамаш, отвечая на слова, но оставляясь безучастным к эмоциям. - А они - часть обмана, сотворенного твоими слугами и принадлежащего тебе. Так что, твое дело, что с ними делать.
   -Верно, мне, - взгляд Губителя стал остер, как разделочный нож, и колюч, как мороз. - Но я ведь и не спрашивал, кажется, твоего разрешения. Я просто выразил свое... удивление тем обстоятельством, что ты не стал спасать жизнь, которая, кем бы ни была создана, все равно остается живой, чувственной до тех пор, пока не умрет.
   -Мираж? - Шамаш чуть заметно качнул головой. - Он не может ничего чувствовать. Если что и заставляет его трепетать, так это только ветер реальной земли, вздох, сорвавшийся с губ подошедших к нему настоящих, живых людей.
   -Кстати, о людях. Ты ведь не забыл, что твои спутники здесь? Что станет с ними, если этот город, который ты упрямо называешь миражем, исчезнет? Не боишься, что они умрут вместе с ним? Или они тебе надоели, стали безразличны? Действительно, сколько можно возиться с этими маленькими людишками, постоянно спасая. А, может, все дело в том, что ты уверен: я не стану на самом деле уничтожать этот город...
   -Во всяком случае, до тех пор, пока ты стоишь на его земле. Ты кто угодно, но только не самоубийца.
   Несколько мгновений над миром царила тишина, в которой не было слышно ни звука. Она заполнила собой все вокруг, украв все звуки, стерев половину красок и образов.
   -Однако, - глаза Нергала померкли, сливаясь с пустотой, - я вижу, ты так до сих пор и не понял, с кем имеешь дело. Это ты смертен в своем людском теле, за которое держишься с понятным лишь для смертного упрямством! Не я! Да, иногда я являюсь в мир в людском обличии, как и другие боги. Но что будет со мной, если смертное тело умрет? Ничего! Я просто переступлю через него и пойду дальше, не потеряв ни частицы себя! Ведь я состою не из плоти, которую так легко уничтожить, убить... Ты помнишь тот город, который чуть было не стал моим? Помнишь, конечно же, и потому считаешь, что можешь меня победить. Как в тот раз. Но ведь тогда ты сражался не со мной, а всего лишь с оболочкой, в которую я только-только вселился, так что не успел к ней даже привыкнуть. Теперь же перед тобой я сам, в своем истинном теле! Взгляни на меня! Я - огонь! Но не горящий, живой, и, стало быть, смертный, а уже отгоревший, задутый ветрами на краю бездны. И я - те ветра. Но не странники, мечущиеся по свету, не в силах отыскать в нем своего дома, а вечно движущиеся, оставаясь на месте, когда все их движение - вокруг одной точки, лежащей на границе пустоты. Я высохшая вода и уничтоженная земля. Дым и прах. То, чем все заканчивается, а потому - неучтожимое до самого конца времен. Я есть во всем, даже в тебе. Сражение - это я. Ярость -снова я. Гнев, ложь, смерть... Пока они есть, остаюсь я. Я - все. И, в то же время - ничто, - и он исчез, растворившись в воздухе, не оставив и тени на земле, только голос. - Попробуй, победи меня!
   Нет, конечно же, Нергал не ждал, что бога солнца испугают слова, призванные обращать в ужас смертных. Однако, было бы вполне разумно, если б они натолкнули врага на мысль: как быть, что противопоставить абсолютно неуязвимому противнику? А ведь нет ничего лучше раздумий, да еще подкрепленных сомнениями и опасениями, для того, чтобы отвлечь внимание. Потом же остается только выбрать момент и ударить в тот миг, когда враг будет меньше всего этого ждать...
   В Шамаша полетела пыль, клочья земли, вместе с вцепившимися в нее мертвой хваткой травинками, отломанные ветки деревьев с обрывками листвы, камни... Ветер был не привередлив, подхватывая все, что попадалось ему на пути. Но на этот раз бог солнца был готов и прежде, чем первая самая крошечная пылинка успела домчаться до него, провел перед собой рукой, устанавливая черту - преграду, останавливавшая летевшие в него предметы, из которых очень скоро образовалась еще одна, но уже видимая, ощутимая стена.
   -Ты будешь, наконец, сражаться?! - зло бросил Губитель врагу.
   -Нет.
   -М-м-м! - Нергал просто взвился, разметал камни и ветки в разные стороны, налетел на противника безумным вихрем. Это больше не была церемониальная, во многом условная битва небожителей, нет, Губитель низвел ее до уровня уличной драки, когда в ход идет все, от мечей и ножей до кулаков и зубов.
   Шамаш стал защищаться, но по-прежнему как-то отрешенно-безразлично.
   А между тем земля миражей начала меняться, в один и тот же миг возносясь горой в небеса и уходя бескрайней трещиной под непроглядные черные воды несуществующих морей. Отражаясь в зеркалах миражей, бог погибели представлялся не просто могущественным небожителем, но самим повелителем мироздания, наделенным неиссякаемым даром и безграничной властью. Его глаза мерцали, то разливаясь морями огня, то собираясь в серую точку пустоты. Сам он, казалось, не просто заслонил собой весь мир, но стал им: ноги - землей, тело - воздухом, голова - небом. Ветра растрепали длинные непонятно-серого цвета волосы, запутавшись в них, словно мухи в паутине.
   Он весь лучился в кроваво-красном ореоле ярости, которая еще больше усилилась, стоило Нергалу заметить, что губы врага тронула даже не усмешка, нет - снисходительная улыбка. Так отличающий истинное могущество от показного старик смотрит на юного гордеца, который возводит сам для себя недосягаемо высокий пьедестал. Но каково было пересекшему не одну вечность богу видеть ее на губах даже не равного себе - получеловека?! Ведь не может быть богом тот, кто, несмотря на все свое могущество, топчется на месте, не решаясь подняться с земли, не желая отказываться от людского тела, как будто то - не всего лишь старая, дряхлая одежда, которую уже давно пора выбросить! А человек - это ничто, жалкий червь, пресмыкающийся перед всеми, раб своих собственных страстей, грязь в пыли у ног. И вот это ничтожество смело смеяться над ним!
   Сказать, что Губитель был в ярости, значило ничего не сказать. Он был возмущен до глубины души, взбешен, готовый уничтожить не только противника, но и весь мир, все вокруг...
   Под натиском его безумной злости Шамаш отступил.
   -Ты бежишь?! - не то обрадовано вскричал, не то зло взревел Нергал. - Жалкий трус! Умри! Или сражайся!
   Оскорбления просто сыпались с его губ, неосознанно, бездумно... Хотя, нет, даже в совершенной бессмыслице была причина. Он ждал, что бог солнца бросится в атаку, стремясь опровергнуть слова врага, заставить пожалеть о сказанном. И опять ошибся. Поступая против всякой логики и, как казалось повелителю погибели, смысла, Шамаш отодвинулся еще чуть назад.
   -Что ты делаешь? - от удивления Нергал даже остановился, глядя непонимающе-пустыми глазами на повелителя небес.
   -Я не буду с тобой драться, - качнул тот головой. Его голос звучал поразительно ровно и спокойно посреди бушевавшей бури. В глазах не было ни тени озабоченности, скорее - доля грусти.
   -Как это не будешь? - для него слова "нет" просто не существовало!
   -Зачем?
   -Что значит - зачем?! Чтобы избавить мир от зла, которое я олицетворяю собой!
   -В мироздании нет добра и зла, лишь наши мысли о них.
   -Полное безумие! - презрительно фыркнул Нергал. - Если все было бы так, кому вообще мы были бы нужны! Хотя, - немного подумав, нехотя согласился бог погибели, - в чем-то ты прав. Что такое добро и зло, если не наши взгляды на нечто, существующее независимо от нас? Знаешь, было бы неплохо, если б эти твои слова дошли до людей. Вот бы у меня прибавилось почитателей! Что же до нашего спора... Вот я - конкретно я, не кто-то там. Я несу смерть, болезни, войны... Этим я поступаю хорошо?
   -Нет. Но это отнюдь не означает...
   -Что я отец зла? Нет, Шамаш, я зло! Я - самое ужасное зло! Одна из половинок мироздания. Уничтожь ее - не останется и целого... Случись что со мной - кто заменит меня? Маленький Лаль? Не смеши меня! Он всего лишь ребенок! Пусть испорченный до предела, но...- Нергал поморщился, всем своим видом говоря: "Это же не серьезно!"
   -Ты хочешь умереть?
   -Я?! Да с чего ты взял! Конечно, нет! Я не могу умереть! Я бессмертен! И при чем здесь вообще я? Я бог! Не то, что ты в этом жалком людском теле! А, ты не хочешь со мной сражаться, потому что заранее знаешь, что проиграешь!
   -Я мог бы победить тебя, - спокойно глядя на него, негромко проговорил Шамаш, - даже уничтожить...
   -Попробуй! - презрительно скривившись, процедил сквозь стиснутые зубы Нергал, уверенный, что результат всех попыток предопределен.
   Все вокруг вдруг почернело, погружаясь в тот мрак, который не допускал и тени света. Тишина наполнилась звоном, а холод огнем, воздух стал тяжелее камня, в то время, как те обрели способность, вопреки всем законам природы, взмывать в небеса, крошиться, ударяясь друг о друга, и, получая в столкновении силу, вонзаться в полотно пространства острыми стрелами, не прошивая - разрезая его на части.
   Казалось, еще миг и все рухнет в бездну, рассыпавшись в прах у ног Губителя. Но в тот миг, когда посреди этого жуткого безумия бешенных стихий раздался торжествующий смех Нергала, все вновь стало меняться. Мрак наполнился светом, словно его - еще недавно пустую лампу - до краев заполнили огненной водой и зажгли, освещая мироздание от края и до края. Все звуки оборвались, затихли на миг, но не затем, чтобы умереть, а чтобы из тишины родилась негромкая, задумчивая мелодия, шуршащая, словно песня ветров, и такая же бескрайняя.
   Нергал, еще мгновение назад торжествовавший победу, ничуть не сомневаясь, что она уже у него в руках, насторожился, огляделся вокруг, стремясь поскорее разобраться в происходившем, чтобы помешать переменам, остановить их.
   -Но как...? - он не понимал. - А, ладно, - бог погибели махнул рукой. Действительно, что разбираться, когда нужно действовать? Он раскинул руки, пытаясь вобрать в себя силы перемен, наполнившие мир. - Ага! - торжествующе вскричал небожитель, чувствуя, что они начали питать его, наполняя доселе неведомым могуществом. - Ты пожалеешь о том, что появился в этом мире!
   Шамаш молчал. Он ничего не делал, лишь, чуть наклонив голову, с сочувствием смотрел на него. И этот взгляд... Едва поймав его на себе, Нергал тотчас почувствовал себя неуютно.
   -Что? - он закрутил головой, ища во внешнем мире перемены и, не находя их, начал волноваться, а потом... Нергал все, наконец, увидел, ощутил. Оказалось, что перемены подобрались к нему куда ближе, чем он мог подумать. Они были уже в нем самом. Затлел край его плаща. Разгораясь, огонь стал стремительно подниматься все выше и выше...
   -Проклятье! - Нергал бросился тушить огонь, при этом его движения стали нервозны, в глаза вошел страх, когда он понял, всей своей сущностью ощутил, что враг действительно способен его убить, не сравняв с пустотой, в которой был его дом, но наполнив совсем другой, чужой и потому враждебной жизнью, разрушавшей его сущность.
   ...-Нет! - разбив на части все звуки по миру разлетелся крик и оборвался тишиной.
   И все закончилось. Огонь погас. Страшный холод сковал все вокруг.
   -Так. Айя... - хмыкнул бог погибели. - С одной стороны, очень кстати. Надо будет непременно ее поблагодарить... За такое своевременное вмешательство. А с другой... Не хватало еще, чтобы они объединились...Где вы, негодные слуги! Я же велел вам задержать ее!
   -Мы пытались! - возникнув из ниоткуда, демоны закружились у его ног, не смея приподняться над землей.
   -А чего ты ждал, - вслед за ними появился бог сновидений, который тотчас плюхнулся на камень, - давая невыполнимое поручение?
   Нергал поджал губу, обнажив кривые и острые, словно разделочные ножи, клыки. Он собирался сказать младшему богу все, что о нем думает, но тут его взгляд упал на гостью. В его глазах зажглось удивление, голова чуть наклонилась... А затем его черты начали изменяться. Мгновение - и он обрел человеческий облик, после чего поспешно шагнул вперед: - Малышка...
   -Эрра... - она не видела всего, не понимала происходившего вокруг, а потому решила, что это лежавший на земле Шамаш повержен. В ее глазах, устремленных на бога войны, было не столько ужаса, сколько мольбы. - Не надо. Пожалуйста!
   Он закачал головой, не скрывая своего сожаления. Затем, сделав еще один шаг вперед, наклонился, заглянул в глаза девушки:
   -Милая, почему ты здесь? Ведь я сделал все, чтобы мои слуги не смогли обрести власть над твоей такой наивной, - он протянул вперед руку, но не чтобы коснуться ее, нет, он не решился, боясь, что заключенное в нем зло погубит маленькую смертную. Все, что он позволил себе, это дотронуться до ее невидимого отражения в зеркале воздуха, - такой хрупкой душой, - тепло улыбнувшись ей, продолжал он, не изображая более грозного повелителя погибели, разрушителя миров. Зачем? Она все равно его не боялась. Да и не нужен был ему ее страх, скорее, наоборот - он не хотел ее пугать, боясь, что девушка пичужкой улетит от него прочь и больше никогда не вернется. - Мой браслет должен был защитить тебя...
   -Она сняла его, - усмехнувшись, фыркнул Лаль, - отказываясь не столько от твоего подарка, сколько от тебя самого, показывая, что ты ей не нужен, что она и сама со всем справится!
   -Все так? - он смотрел на нее без упрека. Конечно же, он ни в чем не винил девушку. Это было ее право принимать подарок или отказываться от него. Однако... Ему вдруг стало страшно больно от одной мысли о том, что эта малышка могла его ненавидеть. А, главное, у нее были все права на ненависть. Разве не его слуги заманили всех ее близких в ловушку, из которой они никогда не выберутся, бросив одну посреди снегов пустыни, обрекая...Он болезненно поморщился, поняв: "На смерть. Ведь одна она не выживет..." И с его губ сорвалось искреннее: - Прости меня. Я не хотел...
   -Это ты прости меня, - она шагнула к нему, но не подошла вплотную, остановившись на расстоянии вытянутой руки. В ее глазах блестели слезы. Однако ни одна из них не соскользнула на щеки, замерзая в излучинах век. - Я не могла иначе. Спасибо тебе за браслет, он действительно помог мне, наверное, даже спас, и не однажды, но... - она прикусила губу, качнула головой. - Люди - они как снежные волки, - задумчиво глядя затуманенным взглядом куда-то в сторону, проговорила она, - не могут одни, без своей стаи...
   -Ты что же, думаешь, - скривил в презрительной усмешке губы бог сновидений, - имея выбор между жизнью и смертью, они предпочли бы умереть, лишь бы остаться со своими? Да тогда земля давно бы обезлюдила!
   -Не смей говорить с ней таким тоном! - бросил на него полный злой ярости взгляд Нергал. - И вообще, я не позволю тебе ее пугать!
   -Пугать! - Лаль рассмеялся. - Ах, какой я злодей, напугал маленькую девочку! Она сейчас расплачется! Уморил!
   -Как ты смеешь...! - Губитель потемнел, вокруг него закружились тени, сгущаясь в мрак. -Ты поплатишься за свою дерзость!
   -Да сколько угодно! - небрежно махнул рукой Лаль, словно речь шла о какой-то безделице, вроде оплеухи за съеденный перед обедом леденец. - Я понимаю - любовь страшная сила!
   -Она еще ребенок!
   -Она даже не выглядит ребенком, что уж говорить...
   -Перестань!
   -Ты сам учил меня когда-то...
   -Я сказал - перестань! - глаза Губителя сжались в две крошечные искорки, рот приоткрылся и между обнажившимися клыками мелькнул тонкий, раздвоенный на конце змеиный язык. Он стал похож на огромную снежную змею, разозленную настолько, что в любой миг можно было ждать от нее броска. - Жалкий мальчишка! Я научу тебя уважать старших!
   -Ну, разумеется! Только сперва не кажется ли тебе, что неплохо было бы покончить со своим врагом. Пока у тебя есть такая возможность.
   -Да, ты прав, - нахмурившись, Нергал повернулся к Шамашу, который в эти несколько мгновений, пока Губитель препирался с Лалем, незаметно для всех, даже девушки, встал между ней и повелителем демонов, закрывая от него собой, защищая.
   -Нет! - в ужасе вскричала та, попыталась поменяться с ним местами, но он остановил ее.
   -Тебе лучше уйти, малыш.
   -Ты не понимаешь! Я могу помочь!
   -Пожалуйста, уйди. Я должен быть уверен, что ты в безопасности.
   -Ей и здесь ничего не угрожает! - хмуро глянул на него Нергал, затем перевел взгляд на девушку и его губы сами собой растянулись в улыбке. - Ты же знаешь: я никогда не причиню тебе зла! Но, милая, - его взгляд посерьезнел, - тебе действительно лучше уйти. Пойми...
   -Ты хочешь убить Шамаша, да? - она смело смотрела ему прямо в глаза.
   -Нет, милая.... - начал тот, но девушка прервала его, резко взмахнув рукой, отчего по воздуху прошла дрожь.
   -Зачем? Зачем ты лжешь мне?
   -Он - повелитель лжи, - вместо Нергала ответил Лаль. - Какого еще ответа от него можно было ждать?
   -Но... - ее охватило смятение. Она никак не могла справиться со странным, смутным чувством, что все не так просто, что на самом деле все куда сложнее, и вообще...
   И вообще ей не хотелось верить, что Эрра станет лгать ей вот так, прямо в глаза, прекрасно понимая, что этот обман заставит ее разочароваться в нем, усомниться в искренности, возненавидеть. А, может быть, это Лаль, мерзкий Лаль обманывает ее? Она взглянула на Шамаша глазами, которые не просто спрашивали, но умоляли, заклинали ответить...
   -Уходи, малыш, - не поворачиваясь к ней, проговорил он.
   -Я... Все будет хорошо?
   -Да, - кивнул бог солнца. Однако едва, облегченно вздохнув, осмелившись даже улыбнуться обоим богам, она повернулась, собираясь уходить, как ее остановил смех Лаля.
   -Воистину, эти двое стоят друг друга! - он хохотал, широко открыв рот, не просто наслаждаясь весельем, но торжествуя, в издевке показывая всем язык. - Один лжет, но не во имя обмана, как ему следовало бы, не для того, чтобы расположить к себе собеседницу, когда ложь всегда нравится больше, чем правда. Нет, он делает это для того, чтобы уберечь ранимую, как он считает, детскую душу от боли и отчаяния! Смех, да и только!
   Нергал обратил на него полный ярости взгляд, однако не остановил потока слов, поскольку бог сновидений смотрел уже не на него, а на повелителя небес, продолжая: - Второй вместо того, чтобы, во имя истины, опять же, как ему следовало бы, сказать всю правду...
   -Заткнись! - вся побелев от злости, она шагнула к нему, сжимая в ярости кулаки. - Ты не обманешь меня! Не на этот раз! Я знаю: Шамаш никогда не врет!
   -О, конечно же, нет! Но при этом он через шаг недоговаривает. Все будет в порядке? Да. Как просто! А с кем в порядке? С тобой? Со мной? С Нергалом? С кем? И когда? И что такое "в порядке"? Ах, наивная душа! Неужели ты так и не поняла, что недомолвки порой бывают хуже лжи?
   Девушка остановилась, опустив голову на грудь. Руки бессильно повисли. Да, еще совсем недавно она думала именно так. Недосказанность не ранит, но оставляет беззащитной перед правдой, как исполнение самой заветной мечты городом демонов....
   -Видишь, ты уже готова со мной согласиться. И нужно было размахивать кулаками? Вот ты всегда так! А если бы сперва думала, может, стольких ошибок избежала б...
   -Уймись! - наконец, придя в себя, Нергал направил на бога сновидений поток силы, заставивший того умолкнуть. Однако и когда вокруг воцарилась тишина, ему не стало легче. Болезненно поморщившись, бог погибели качнул головой: - Вечно он все портит!
   -Если... - Мати перевела настороженный взгляд с Лаля на Шамаша, однако, натолкнувшись лишь на отрешенно-холодное молчание, пошла дальше, остановившись на Нергале. - Если ты действительно лгал мне, если ты все равно, несмотря ни на что, будешь пытаться убить...
   -Я не стану пытаться, девочка, - хмуро проговорил бог Погибели, - я убью его.
   -Нет!
   -Да. Так будет лучше для всех. И для тебя тоже. Потому что ты, я вижу, любишь его. И я не хочу, чтобы ты пережила самое страшное разочарование в своей жизни. Да, малышка. Ты никогда не станешь тем, кем так мечтаешь себя увидеть.
   -Шамаш любит меня! - она говорила с вызовом, однако при этом - так неуверенно, что сама понимала всю наивность своих слов.
   -Как сестру, - с грустью глядя на нее, продолжал Нергал, - маленькую сестренку, о которой нужно заботиться, защищать... Для него ты - ребенок. И навсегда останешься только ребенком.
   Мати прикусила губу, борясь с отчаянием. То, что говорил Эрра.... Ей не нужно было верить ему или не верить, она и сама знала: все так...
   А тут еще Лаль, поборов молчание, поспешил подлить огненную воду в лампу.
   -Они оба хороши. Но и ты не уступаешь им. Обман и недомолвки, - глядя на нее он, усмехаясь, качал головой, прицыкивая: - Ты ведь не думаешь, что когда все откроется, станет лучше?
   -Нет! - процедила сквозь стиснутые зубы Айя.
   -Вот и я о том же.
   -Нет - это значит, что ты ничего не скажешь! Я сама! Когда сочту нужным!
   -И после этого ты обижаешься на Курунф? А ведь он тоже собирался тебе все рассказать. Потом. Когда сочтет нужным, - он издевался над ней, и не считал нужным хотя бы не показывать так ясно, как ему это нравится.
   -Вот что, - Нергалу надоело затыкать богу сновидений рот снежками, которые тот преспокойно глотал. Он, наклонив голову, вперил в Лаля устало-недовольный взгляд, - раз ты не можешь не вмешиваться, давай, забери девчонку, уведи ее...
   -Нет! - упрямо мотнула та головой.
   -Иди с ним, малыш, - к ее несказанному удивлению поддержал врага Шамаш.
   -Но он...
   -Он не причинит тебе зла. Ему не нужен такой враг, каким может стать один из нас.
   -Один?! - она взвилась. - Вот как ты заговорил! Значит, ты готов умереть? Или уничтожить его? - она ткнула пальцем в сторону Эрры, который смотрел на нее, качая головой.
   -Милая... - тот просто не знал, что сказать, как утешить ее, тем более, что она ждала ответа совсем не от него. - Уводи же ее! Что ты медлишь!
   -Я не твой слуга!
   -Ах да! - взмахнул руками Нергал. - Спасибо, что напомнил! У меня же есть слуги! Их не придется уговаривать! А ты еще пожалеешь о том, что случилось!...Где вы там?
   -Здесь, здесь! - демоны закружили вокруг своего повелителя.
   -Уведите девочку!
   -Я никуда не пойду! - она упрямо отмахнулась от всех.
   -Хозяин, - призраки, с сомнением поглядывая то на него, то на нее, замерцали в смятении. - Мы не можем...
   -Как это - не можете?! - вскипел Губитель. - Да я вас...
   -Не могут - это не значит, что не хотят, - прыснул со смеху Лаль,- это значит...
   -Тебя спросить забыли! - огрызнулся на бога сновидений Нергал, а потом снова наклонился к девушке: - Милая, послушай меня...
   -Малыш, так будет лучше... - поддержал его Шамаш.
   -Милая! Малышка! Да вы оба что, ослепли совсем? Кто перед вами?
   -Ты, - хмуро глянул на него Нергал, - сошел с ума?
   Шамаш же молчал, его глаза оставались совершенно спокойными, как если бы он все знал. Или ему было все равно.
   -Это вы безумцы! - вскричал Лаль. - С кем вы тут говорите? С маленькой смертной, наивной торговкой, не видевшей ничего за пределами караванной тропы? Разуйте глаза! Взгляните повнимательнее! За образ, за плоть!
   -Что ты хочешь сказать... - в то время, как Шамаш продолжал безразлично смотреть в сторону, Нергал, прищурившись, взглянул на караванщицу, которая ответила ему недовольно холодным взглядом. - Айя?
   -Ну, наконец-то! - бог сновидений аж захлопал в ладоши. - А ты ничего, ничего, не смущайся, приходи в себя. Понятное дело. Удивительно узнать такое. Я сам опешил, когда понял. Вот ведь сестренка, придумала! Шуточка почище затей твоих демонов. Смеются все!
   -Это...действительно ты? - Нергал смотрел на нее во все глаза, еще не веря до конца, но уже сознавая... - А я ведь чувствовал... Думал, что за ерунда? Так запасть на какую-то смертную! Вот, значит, в чем тут дело...
   -И... - она взглянула на него с надеждой. - Теперь ты не станешь...
   -Продолжать бой? - закончил он ее вопрос, и умолк, не зная, что ответить.
   -Не бывает все так, как хочется, - с задумчивой грустью проговорил Шамаш. - Нельзя иметь все. Приходится выбирать.
   -А я и не хочу всего! Пусть ничего, совсем ничего, но чтобы все остались живы! Вы ведь боги, а значит бессмертны! Вы не можете умереть!
   -Да, Айя... - кивнул Нергал. В первый миг он хотел просто успокоить собеседницу, продолжая видеть в ней маленькую смертную, но потом, в какой-то миг поняв, что стоявшая перед ними богиня в этом совсем не нуждается, качнул головой. - Приходится выбирать.
   -Как это выбирать! - она ненавидела выбирать, не собиралась выбирать и вообще не могла взять в толк, при чем здесь выбор?! Между кем она должна была выбирать?
   -Это мироздание слишком мало для нас двоих.
   -Ерунда! Оно бесконечно, и...
   -Однако, это так, - мягко прервал ее Эрра. Потом, задумчиво пожевав губами, он поднял взгляд на бога солнца. - Чем не способ выяснить, наконец, наши отношения?
   -И ты примешь ее выбор? - с сомнением взглянул на него Шамаш.
   -А почему нет?
   -Ты что! - Лаль глядел на бога погибели как на сумасшедшего. - Надеешься, что она... Вот идиот! - он был так потрясен этим поворотом событий, что бросал фразы обрывками, размахивая руками, словно разгоняя неразбериху окружавшего его мира миражей. - И вообще, это уже второй раз! Второй! Первый раз вы вообще не захотели драться, а теперь... Нергал, ну он-то, - бог сновидений небрежно махнул головой в сторону повелителя небес, - понятно, ему терять нечего: во враждебном окружении, смертном теле, да еще раненый. Но ты! Ты почти победил! Ты бы победил, если бы не медлил, валяя дурака и играя с врагом, словно кошка с полупридушенной мышью! А вместо этого... Неужели ты думаешь, что моя сестра выберет тебя?
   -А кого? Самозванца? Ведь он - не ее муж.
   -Шамаш никогда и не скрывал этого! - воскликнула девушка. - Он всегда говорил правду! Я дала ему это имя! Я...
   -Тем хуже для тебя, богиня луны, - она только теперь заметила, что взгляд бога погибели переменился. Он больше не смотрел на нее как на маленького наивного ребенка, о котором был готов заботиться и уж точно искренне беспокоился. Нет. Перед ним была повелительница снегов, почти такая же могущественная, как он сам. Да, он был влюблен в нее и не скрывал своих чувств, но любовь бывает разной. И строгой, и жестокой, и безжалостной, - потому что если он был искренен, то ты не была.
   -Я не знала...
   -Чего ты не знала? Что ты - небожительница? Не смеши меня! Да, эта маленькая девочка, в чье тело ты вселилась, могла ничего не знать. Конечно, она ничего не знала, ведь была всего лишь смертной, искренней и доверчивой малышкой, которая... Кстати, где она сейчас?
   -Я... - ее губы задрожали, в глазах вспыхнула слеза. В этот миг она ничуть не походила на грозную богиню, да она и не чувствовала себя небожительницей - нет, слабой смертной, оказавшейся в самом сердце метели.
   -Тебя я вижу!
   -Нергал, чего ты добиваешься? - хмуро глянул на него Лаль. - Нет, конечно, я всецело одобряю то, как ты говоришь с этой гордячкой. Однако... Ты не забыл про свои планы? Вверить судьбу боя в руки той, которую ты стараешься разозлить?
   -Не разозлить, нет! Все, чего я хочу - объяснить Айе ситуацию. Так сказать, обрисовать диспозицию перед боем. Ей ведь не мешает знать, что лично она получит, встав за спину одного из нас.
   -Она уже давно сделала свой выбор!
   -Да? - хмыкнул Нергал. - Почему же она молчит? Твоя сестра слишком умна, чтобы принимать важное решение, не обдумав все хорошенько, оценивая все "за" и "против". Да, я могу дать ей не так уж много. Да, какие-то мои черты ей неприятны, даже противны. Да, она любит другого. Но она же не дурочка, чтобы не понимать: этот другой - бог справедливости, который, даже если бы захотел, не мог бы простить обман. Тем более такой обман. А если он кого-то и любит, то только девочку, которую встретил в снегах. Смертную караванщицу, а не богиню луны. Ведь так? - спросил он Шамаша, а затем, не дожидаясь ответа, продолжал: - Если бога солнца сейчас что и беспокоит, так это что стало с его маленькой Мати. Я прав, Шамаш? - и вновь, без хотя бы мгновенной паузы, Нергал продолжал: - А раз так... - Губитель повернулся к богине снегов. - Право же, и для него, и для тебя будет лучше, если ты сделаешь правильный выбор, - он так произнес эти слова, что можно было не сомневаться, что именно имел в виду. И, считая, что дальнейшие объяснения не нужны, он воззрился на Айю, ожидая ее решения.
   А она качала головой:
   -Нет, Эрра, ты ошибся во мне...
   -Я же говорил! - воскликнул Лаль.
   -Помолчи, - хмуро бросил ему Нергал, - не вмешивайся! В чем я ошибся, Айя? Думая, что ты недостаточно умна, чтобы понять, что не можешь даже потерять того, кого любишь, поскольку он никогда тебе не принадлежал?
   -Да, наверное, я совершенная дура, - пробормотала она, - раз верила, что ты не такой ужасный, каким все тебя считают. Что на самом деле... - девушка умолкла, чтобы проглотив комок, подкативший к горлу. - Ты еще более жестокий, безжалостный...!
   И, сев на землю, Мати сжалась в комок. Подтянув колени к груди и обхватив их руками, она спрятала в этом сплетении лицо.
   -Ну вот, - прищурившись, он подозрительно глянул на собеседницу, затем одобрительно кивнул, - как я и думал. Чего и добивался. Айя, конечно, сильная, но при этом еще и умная.
   -Ты хочешь сказать, что это не она? - с непониманием глядя то на нее, то на него, спросил Лаль.
   -Была. А сейчас, - он махнул рукой, - так, куча мусора. Богиня, поняв, что ей ничего не светит, ушла, а смертная душа, вытесненная божественной сущностью, уже не вернется. Жаль... - Нергал даже вздохнул с нескрываемой грустью. - Не знаю даже, кто из них двоих был милее моему сердцу, но сейчас-то что? - бог не видел никакого смысла убиваться над выброшенной на помойку одеждой, которым виделось ему мертвое тело. - Хотя, и это может сослужить свою службу, - чуть слышно прошептал он, после чего вытянул вперед руку и тотчас вокруг девушки образовалась клетка.
   Она была чем-то похожа на повозку, вернее - ее деревянный каркас, без покрова из оленьих шкур, полозьев, места возницы, и всего остального. Грубые, с колючими заусенцами доски пола, по бокам, над головой, со всех сторон - прутья. Только не деревянные - железные. И расстояние между ними такое узкое, что с трудом протискивалась тонкая девичья рука. Такие бывали в городах. В них держали рабов - дерзких, не желавших смиряться со своим бесправным положением, постоянно искавших путь на волю, даже - в глупом бегстве, но при этом - слишком ценных, чтобы их просто убить, и слишком дерзких, чтобы оставлять им хотя бы тень свободы - даже не пути - движения. Вот только в отличие от тех клеток, у этой пол был - черный камень, а прутья - потоки огня.
   -Но ты.. - Шамаш нахмурился. - Ты говорил, что не причинишь ей вреда!
   -Должно быть, - довольный, хмыкнул Лаль, - он по своему обыкновению солгал. А дело-то, - он был так взволнован, что даже нервно потер нос, - принимает весьма занятный оборот! - и, скрестив руки перед грудью, он замер, приготовившись ждать, что будет дальше.
   -Ничего бы я не сделал малышке! - хмуро бросил бог погибели своему врагу. - Это ты Айе спасибо скажи.
   -Отпусти ее!
   -Перестань, - поморщившись, сплюнул Губитель. - Можно любить богиню, заботиться о маленькой смертной, но к чему беспокоиться о пустой оболочке, покинутой и божественной сущностью, и людской душой?
   -Ты ошибаешься!
   -Нет. Ты. Потому что слишком сильно хочешь вернуть то, чего уже нет! ...Впрочем, - он хмыкнул, - если тебе нужно это, - он презрительно махнул рукой в сторону сжавшегося посреди огненной клетки комочка, - давай, сразись со мной. Победишь - получишь тень, проиграешь - заберешь ее с собой в пустоту. Так, на память. Чтобы не было совсем тоскливо. Вот только живой ты ее в любом случае не видать. Даже если ты прав и в этой куче тряпья еще теплится какая-то жизнь. Потому что только моя сила удерживает пламень клетки. Умру я - и пш-ш! - он взмахнул руками, имитируя вспышку пламени.
   Шамаш с силой сжал губы. Желваки под смуглой кожей напряглись, глаза сощурились, взгляд на мгновение остановился на огненных прутьях.
   -Прикидываешь, удастся ли разбить клетку, не поранив пленницу? - сквозь смех спросил Лаль, млея от удовольствия. - И не надейся! Хотя, о чем это я? Попробуй! Может что и, - он фыркнул, уже сквозь смех заканчивая: - получится.
   -Так что, Шамаш, ты сразишься со мной? - между тем, повторил свой вопрос Нергал, который, разбив смертную оболочку, вновь возвышался над землей в облике повелителя демонов - безликого, безразличного и безжалостного.
   -Отпусти ее! - бог солнца стоял, с одинаковой силой опираясь и на здоровую, и на раненую ногу, забыв о боли, больше не чувствуя ее. Скрестив перед грудью руки, он замер, в упор глядя на Губителя. - И можешь меня прикончить. Я не стану защищаться.
   -Вот так возьмешь и сдашься? - Лаль смеялся, не в силах остановиться. - Как последний слабак?
   -Как сказать... - пробормотал, качнув головой, Нергал, с раздумьем глядя на противника. - Порой для того, чтобы сдаться требуется куда больше мужества, чем для продолжения борьбы...
   -Ну да! - презрительно скривил губы бог сновидений. - А как же долг, а, Шамаш? Ты - бог солнца. От тебя зависит жизнь людей этого мира. Не то чтобы я о них особенно беспокоюсь, просто если никого не останется, для кого же я буду придумывать сны, кто будет почитать меня, преклоняться передо мной?
   -Лаль, ему на тебя наплевать, - смерив союзника недобрым взглядом, качнул головой Губитель.
   -И на земной мир тоже, да? На всех людей? Одна тень тебе дороже множества живых и нерожденных?
   -Множество состоит из единиц. Пожертвуй одним - погибнут все, - не глядя ни на кого, устремив взгляд черных, не мигавших глаз в пустоту, к которой уже, казалось, сделала первый шаг его душа, проговорил Шамаш. - Что же до мира, - он устало вздохнул, - он пережил смерть своего бога солнца и не заметит ухода вечного странника, который никогда не принадлежал ему.
   -Может, ты и прав, - проговорил Нергал, продолжая раздумывать над услышанным, - а, может, ошибаешься... Ты похож на него... На Ута... Такой же максималист. Или все, или ничего. И вообще... Что самоубийство, что самопожертвование - одно и то же... Впрочем, - он выпрямился, откинув голову назад, - каждый волен поступать так, как хочет, - в его руке возник нож с тонким, изогнутом, как змея, лезвием, по которому струился яд. Капая на землю, он прожигал пространство до самой бездны. - Прощай, - он замахнулся...
   -Нет! - прорезал нависшую на миг над притихшей от ужаса землей тишину полный боли вскрик.
   Панический страх, рожденный от одной мысли о том, что Шамаш может умереть, заставил Айю очнуться от забытья, какого-то странного замешательства, затмения, и вскинуться, чувствуя, как новые силы заструились по истинной стихийной плоти, лишь одетой в людскую оболочку. А потом эта сила вырвалась наружу, заметалась, закружилась в безудержном танце метели. И застыл пламень прутьев клетки, обернувшись льдом, таким хрупким, что он раскрошился от первого же прикосновения.
   Ветра были столь сильны, что разбросали богов в разные стороны, словно те были всего лишь соломенными куклами. Полотно мира затрепетало, как незакрепленный полог повозки, забилось, застучало о край бездны, стремясь спрятаться в ней от страха, исчезнуть, обретая покой.
   Смертельно холодный взгляд ледяным посохом вечных снов вонзился в бога сновидений.
   -Прочь, - процедила небожительница сквозь стиснутые в тонкие белые нити покрытых пудрой изморози губ, - пока я... - Лаль исчез так быстро, что она не успела даже договорить. Бросать же угрозы в пустоту богиня считала неразумным расточительством, а потому умолкла, повернувшись к Нергалу. - А ты...
   -Вот теперь узнаю Айю! - пригибаясь под бешенными потоками ветра, он поднялся с земли, отряхнулся, взглянул на повелительницу снегов. В его глазах мерцали огоньки веселья. - Решила вернуться? Или никуда и не уходила, а просто играла в "любит - не любит"? Испытала чувства, стремясь узнать, готов ли он умереть за тебя...? Смертные любят такие игры. Ты, конечно, не смертная, но... Хотя, какая разница? Женщины везде одинаковые.
   -Убирайся! - в ней боролось страстное желание заставить Нергала заплатить за боль Шамаша, за то унижение, которое ей пришлось пережить, стремление поставить, наконец, точку в войне бога погибели с повелителем небес, обезопасивая будущее супруга, а, значит, и свое тоже, и смутное, неясное чувство...справедливости, что ли. Что бы там ни было, однажды Эрра спас жизнь, пусть не богине, смертной, но все равно - ей. И она считала себя обязанной ему.
   -Ты позволишь мне уйти? - усмехаясь, начал тот, но умолк, остановленный демонами, которые закружились вокруг него, зашептали на ухо своему повелителю:
   -Хозяин, хозяин, давай уйдем. Здесь становится так холодно! Хозяин, ты же видишь, богиня снегов в ярости! Конечно, ты могущественнее ее, но она не одна...
   Нергал нахмурился, наклонив вперед голову, раздумывая, стоит ли упрямо идти вперед или лучше учесть изменившиеся обстоятельства и отступить. А слуги продолжали ныть:
   -Хозяин, впереди еще не одна вечность! Будут и другие возможности! Мы что-нибудь еще придумаем... Хозяин, мы ведь не стражи, мы шуты. Мы даже не знаем, как это - сражаться!
   -Ладно, убедили, - хмыкнул Нергал, на мгновение повернулся к Айе, чтобы чуть склонить голову, словно в поклоне, в котором, однако же, не было ни тени уважения или учтивости, скорее - какая-то игра, - до встречи, - и он исчез.
   -Вот и все, - проводив его влажным от скопившихся в глазах слез взглядом, прошептала богиня снегов. Плечи опустились, руки безвольно повисли плетьми. Все, что было, закончилось. И она просто не знала, как быть дальше, что делать...
   Но стоило ей услышать тихое: -Малыш...! - как она сорвалась с места, опрометью, ничего не замечая на своем пути, бросилась к Шамашу, упала рядом с ним, лежавшим в припорошенной снегом, хрустевшей морозной коркой траве:
   -Сейчас, сейчас я... - она засуетилась, закрутилась, стремясь сделать все сразу, но не зная, с чего начать.
   -Курунф... - бог солнца не говорил - шептал. - Я удерживаю миражи, не даю им распасться, но не знаю, как долго смогу...
   -Оставь, - она склонилась над ним, протянула руки, но в последний миг остановилась, не смея прикоснуться, - пусть рушится. Не беспокойся! Все будет хорошо. С нами ничего не случится...
   -С нами - да, но торговцы... - на мгновение он умолк, переводя дыхание. - Они во власти миражей и исчезнут вместе с ними...
   -Нет. Я позаботилась о них, увела в мир своего сна.
   -Что? - нахмурился бог солнца.
   -Они спят! Я решила, так будет лучше всего. Переход из края бреда в мир сна самый легкий. И, потом... Пусть все беды, сомнения и страхи останутся во сне. И исполненные Курунфом мечты тоже. Потому что... Потому что в них нет ничего хорошего. Скорее наоборот... - неуверенная в себе, она взглянула на Шамаша, ища в нем поддержку, однако, видя, что тот чуть заметно качнул головой, испугалась: - Я поступила не правильно? Но мне казалось...
   -Что сделано, то сделано... - прошептал он, закрывая глаза.
   -Но, Шамаш, если ты считаешь... Еще не поздно изменить... - начала богиня сновидений, но умолкла, поняв, что он больше не слышит ее, провалившись в серую трещину забытья.
  
  

Глава 20

   Золотой волк, ощутив каким-то ведомым лишь ему образом, что бог солнца очнулся, ткнулся холодным мокрым носом в неподвижно лежавшую руку.
   Его зовущий тихий посвист был полон беспокойства:
   "Хозяин! Хозяин!"
   "Что?" - Шамаш шевельнулся, не сумев сразу разлепить веки, провел ладонью по лицу, смахивая волну оцепенения, которая осталась от туманного сонного дурмана.
   "Ты, наконец, проснулся, хозяин!" - на смену осторожному беспокойству пришла бурная радость. Повизгивая, волк закрутился, словно танцуя. От обилия чувств он осмелел настолько, что пару раз лизнул повелителя небес в лицо.
   "Угомонись!" - добродушно шикнул на него Шамаш, и Хан тотчас замер, всем телом припав к одеялу.
   "Прости меня!" - он виновато взглянул на бога солнца.
   "Все хорошо", - небожитель, скользнув ладонью по шелковистой шкуре волка, потрепал его за загривок.
   "В твоих глазах так много грусти!" - не спуская настороженного взгляда с хозяина, заскулил Хан.
   "Дружище, я видел мир, в котором был рожден. Мне показалось, что я, наконец, нашел дорогу назад..."
   "Так ты до сих пор надеешься вернуться! Потому и не принимаешь этот мир? - золотой волк тяжело вздохнул, затем - с неохотой кивнул: - Я понимаю: нет ничего более желанного, чем потерянное безвозвратно... Но, хозяин, прошу тебя, - его глаза были полны слез боли и горечи мольбы, - не делай этого! Не бросай наш мир!"
   "Мир... Это так много..."
   "Тогда... - он закрутился, норовя прижаться к повелителю небес, потереться о его руку. - Если тебе много мира, подумай обо мне! Конечно, я всего лишь зверь. Но я умею любить до самозабвения и тосковать до смерти. Не бросай меня!"
   "Порою мечта прекрасна... - задумчиво проговорил Шамаш. - Порой она - единственное, что заставляет жить дальше. Но та мечта, которая может исполниться лишь в бреду - не более чем тень. Она не стоит того, чтобы за нее отдавали весь свет и мрак..." - он шевельнулся, ощутив резкий кинжальный укол боли в раненой ноге с силой стиснул зубы, сдерживая стон, но не остановился до тех пор, пока, отодвинувшись к борту повозки, не сел, опираясь спиной о жесткий деревянный каркас.
   Несколько мгновений он вглядывался в полумрак, находя в нем один за другим знакомые с давних пор предметы - устилавшие днище одеяла, травяные подушки в дальнем углу, металлический, покрытый причудливыми чеканками сундук в ближнем, над головой - лампа, в которой чуть тлела огненная вода. Вот и все. Впрочем, много ли надо страннику?
   Удивительно, но эта повозка караванщика мира снежной пустыни показалась ему ближе и роднее просторных залов замка колдовского короля, который, лишенный настоящего и будущего, стал всего лишь камнем в кольце воспоминаний. И пусть он был самым прекрасным сооружением из всех, что когда-либо видел глаз, но от того в нем не прибавилось ни на одно живое дыхание больше тепла.
   Колдовской мир... Был ли он когда-то на самом деле, явился ли лишь отсветом долгого бреда, или только возникнет в далеком, как конец вечности, будущем - не важно. Главное - он никогда не примет того, кто для него умер и для кого умер он сам. Это было ясно с самого начала И было глупо мечтать о другом лишь потому, что смерть не стала концом прежнего пути, стирая все воспоминания.
   Прошлое, наконец, осталось позади и больше не тревожило его душу. Губ Шамаша коснулась грустная улыбка. Он потерял мечту, но, кажется, обрел нечто более важное.
   "Как ты, хозяин?" - спросил снежный волк, ни на мгновение не спускавший настороженного взгляда с бога солнца.
   "Все хорошо..."
   "В самом деле?"
   "Да, старина. Иди ко мне", - он похлопал возле себя рукой, и волк, только этого и ждавший, тотчас подполз к нему, положил голову на руку и замер, глядя на своего повелителя благоговейно влюбленным взглядом.
   Спустя несколько мгновений наслаждения тишиной и исходившим от бога солнца теплом, таким успокаивающим и усыпляющим, что его вдруг начала одолевать зевота, волк осторожно заговорил вновь:
   "Хозяин..."
   "Где она, Хан?" - заглянув волку в глаза, спросил Шамаш.
   "Снаружи", - золотой охотник виновато заскулил.
   "Почему не заходит? Не хочет меня видеть?"
   "Что ты! Совсем наоборот! Просто..." - Хан даже не нашелся, что ответить, лишь испуганно вглянул на бога солнца: неужели Он сам не понимал, что останавливало повелительницу волков, которой больше всего на свете хотелось быть с Ним?
   Шамаш двинулся к пологу повозки, но остановился, вновь пронзенный резкой болью в больной ноге.
   Волк тотчас заскулил - на этот раз сочувственно:
   "Старые раны открылись. А тут еще и новые... Госпожа сделала все, что могла, но... -он не решился сказать: "Но этого оказалось недостаточно", хотя думал именно так. Он не имел права сомневаться в силах повелительницы снегов, которой золотые волки служили с того самого мига, как появились на свет. Поэтому Хан, виновато прикрыв лапой нос, лишь тихо просвистел: - Хозяин, Тебе было бы лучше пока не тревожить ногу. Не беспокойся: с караваном все в порядке, ему ничего не угрожает. Дети огня спят, их покой охраняет стая снежных охотников, которую привела Шанти".
   "С ней все в порядке?"
   "С Шанти? Да".
   "Ты ведь прекрасно понял, о ком я говорю!" - укоризненно качнул головой бог солнца.
   "Конечно... - Хан прижал уши, виновато взглянул на хозяина. - Да, повелитель небес, с госпожой Айей все в порядке. Хотя, должно быть, она чувствует себя несколько... непривычно".
   "И, ты говорил, она рядом..."
   "Да, - волк чуть наклонил рыжую голову, - возле твоей повозки".
   "Не заходит, но и не уходит. Что же она там делает?"
   "Ничего. Просто... Стоит", - волк в сомнениях потер нос. Он никак не мог взять в толк, чего, собственно, хотел от него хозяин.
   -Что ж, раз так...- и, прежде чем Хан успел что-либо понять, Шамаш пододвинулся к пологу и, отдернув его, выглянул наружу.
   Снега искрились в лучах солнца, такого яркого, что он зажмурился. Понадобилось несколько мгновений, чтобы глаза привыкли и начали различать в этом море пламени силуэты. Наконец, небожитель увидел девушку, которая, опустив голову на грудь, переступала с ноги на ногу, словно пританцовывая под тихий посвист ветра.
   Шамаш вздохнул с облегчением, убедившись, что с ней действительно все в порядке. Несколько мгновений он, улыбаясь, любовался ею, такой красивой, что хотелось смотреть на нее и смотреть, не открываясь, целую вечность. Хрупкая, тоненькая, словно юное деревце, укрытая белоснежным одеянием, поблескивавшим золотом в лучах солнца. Длинные золотые волосы, не сдерживаемые косами, трепетали за спинами легкими крыльями бабочки. Белолицая и чернобровая, она чем-то походила на луну, лишь глаза были другими - не серые, выплаканные до пустоты, но синие, как небеса, ясные и чистые, может быть - немного грустные, но никак не несчастные.
   Она, почувствовав на себе взгляд, вскинула голову, заметила бога солнца, потянулась к нему всей своей сущностью, мечтая подбежать, прижаться... Но в последний миг остановилась, в глазах радость смешалась с отчаянием, а надежда со страхом.
   Его улыбка стала еще шире, чуть сощуренные на солнце глаза залучились ярче снегов.
   -Здравствуй, малыш, - негромко проговорил он.
   -Ах! - вскрикнула та. - Ты видишь меня? Действительно видишь?
   -Да, - кивнул тот. - А я не должен?
   -Не смейся надо мной, Шамаш! - губы поджались в обиде, а взгляд стал несчастный-несчастный, как у беспричинно наказанной собаки. - Ты же знаешь: плащ Нергала...
   -Малыш, малыш, - он качнул головой. - Неужели ты до сих пор веришь в эти сказки?
   -Это не сказки! - от нервного взмаха ее рук заволновались ветра, закрутились у самого полога снегов, не зная, что делать, куда лететь. - Это... - и тут она, наконец, поверила: - Ты действительно меня видишь! Ты... - она рванулась к нему, вспрыгнула на край повозки, села рядом, так близко, что излучаемое им тепло окутало ее со всех сторон сладкой истомой, а затем, заглянув в огромные, лучистые глаза, утонула в них, словно в черном ночном небе.
   -Я, - он смотрел на нее, широко улыбаясь, затем приобняв за плечи, притянул к себе.
   -Ох, Шамаш, - всхлипнув, прошептала она, уткнувшись носом ему в плечо, - как же долго я тебя искала, как долго ждала...!
   -Я всегда был с тобой рядом, малыш. И всегда буду. Я ведь обещал, что никогда тебя не покину.
   -Но ты... Ты ведь знаешь... Ну... Кто я, - она с огромнейшим сожалением чуть отстранилась от него, со страхом ожидая чего-то плохого, когда события последнего времени разучили ее даже надеяться на хорошее.
   -Конечно, малыш.
   -Нет, Шамаш, не "малыш"! И перестань улыбаться! Я серьезно! Ты знаешь, кто я на самом деле?
   -Да, Альматейя.
   Девушка вздрогнула. Он впервые назвал ее по имени. И, все же, это было не то имя, которое она ожидала услышать, одновременно боясь и мечтая.
   -Айя, - глядя ему прямо в глаза, стараясь не упустить и тени перемен, вкрадчивым голосом проговорила она, - меня зовут...
   -Малыш, конечно же, я знаю твое имя. Только какое оно имеет значение, когда главное, что это - ты?
   -Да, Шамаш, - кивнула девушка. Ей совсем не хотелось об этом говорить. И она прекрасно понимала, что, если не закончит столь трудный для нее разговор сейчас, то больше уже никогда не вернется к нему. "Нет, нужно довести все до конца, завершив рисунок символа - слова. Иначе все разрушится, рухнет, как дерево без корней", - имя не имеет значение. Главное, что я... - в последний миг комок подкатился ей к горлу, останавливая.
   -Повелительница снегов, - придя ей на помощь, закончил за нее бог солнца. Он произнес это так легко, словно речь шла о чем-то обычном, неважном.
   -Так ты действительно знаешь! - ее широко раскрытые глаза горели удивлением, сомнением, радостью и облегчением: "Неужели все позади? Наконец-то!"
   Он кивнул, задумчиво глядя на нее глазами, в которых искрилось яркое полуденное солнце.
   -Прости меня, - чуть слышно прошептала Айя, уткнувшись лбом ему в плечо. Она всхлипнула, сдерживая рыдания.
   -Ты ни в чем не виновата. Это была не ты. Уже не ты, еще не...
   -Нет, - нервно прервала его Айя, - Я! Это я все... - не договорив, она нервно дернулась, прижавшись к богу солнца еще сильнее. - Надо же было придумать такое - пытаться обмануть тебя, судьбу, все мироздание! Лаль прав: я недостойна тебя, и...
   -Ну, ну, хватит, перестань! Забудь. И нечего вспоминать о Лале, который, и ты знаешь это лучше меня, только и мечтает о том, чтобы побольнее тебя ранить. Не доставляй же ему радости своими слезами!
   -Не буду, - она провела ладонью по лицу, смахивая капельки росы, скатившиеся с век на щеки. - Но ты... - она обратила на него полные отчаянной мольбы глаза, - ты простишь меня за обман?
   Несколько мгновений он глядел ей в глаза - с теплотой заботы и задумчивостью грусти, а потом кивнул: -Да, -поняв, что для нее сейчас этот простой ответ нужнее и целебнее всех объяснений и заверений.
   -Спасибо! - Айя облегченно вздохнула, спрятав лицо у него на плече. - Шамаш, я изменюсь, стану послушной, такой, какой ты захочешь... - через миг поспешно заговорила она.
   -Но я не хочу, чтобы ты менялась! - он осторожно взял ее за подбородок, поднял лицо, заглядывая в глаза. - Я люблю тебя такой, какая ты есть!
   -Ты... любишь меня?! - Наконец-то! Ее душа торжествовала, трепеща от счастья, людское сердце, которое еще мгновение назад бешено стучалось в груди, остановилось, замерло, боясь спугнуть свое счастье.
   Она так мечтала об этом! И вот ее самая заветная мечта исполнилась. Не во сне, не в городе демонов, а наяву! Ей хотелось в одно и то же мгновение кружить, танцуя над землей дикий танец ветра, и сжаться в комочек крошечным волчонком рядом с Шамашем и замереть, растягивая мгновение на целую вечность. Но и вечность имеет конец. Потому что даже когда время останавливается, мысли не замирают на месте.
   -Шамаш... - глядя куда-то в сторону, прошептала Айя и умолкла, прикусив губу.
   -Что, малыш?
   -Я хотела спросить... Я... - она не знала, какие именно подобрать слова, чтобы выразить свои чувства. - Ты говорил, что не раз изменял мою судьбу. Это что же, выходит, я на самом деле была смертной?
   -Часть тебя - да.
   -И если бы я умерла... Та моя часть, которая могла...?
   -Маленькая караванщица заснула бы вечным сном, оставив Айю одну. Прежнюю Айю.
   -Прежнюю... Но ты этого не хотел?
   -Не хотел, - спокойно подтвердил он, а потом спросил: - А ты?
   -Наверно, тоже... Нет, не наверно - точно! - она и теперь не хотела никаких... резких и значительных перемен. Вот было бы здорово, если бы можно было жить, как прежде... Во всяком случае, какое-то время... Пока... Пока перемены не станут само собой разумеющимися, пока все не произойдет... Как-нибудь само собой...
   Это было одной из причин, по которой она сохранила людское тело. Но оно - далеко не все и отнюдь не самое главное.
   -Я осталась этой девочкой не только внешне.
   -Я вижу. "Эта девочка" - и есть ты.
   -Большей частью. Душою, сердцем... Разве что память другая. Чуть полнее. Да еще сила. А так... Это плохо? - подняв голову, она испуганно глянула на своего бога.
   -Конечно, нет. И вообще... Помнишь, я говорил тебе: в моих глазах ты всегда будешь той маленькой девочкой, которая встретила меня в снегах пустыни?
   -Ну и хорошо... - она сладко потянулась. - Приятно время от времени чувствовать себя малышкой... Шамаш...
   -Да?
   -Можно еще один вопрос? Я понимаю, что уже надоела тебе...
   -Ты не можешь надоесть. Ты в каждый миг - новая, особенная.
   -И при этом - такая же, как пять лет назад? - она улыбнулась, таким забавным ей все это показалось. Но уже через мгновение ее лицо стало серьезным, в глаза забрели тени беспокойства. - Курунф заставил меня вспомнить. У драконьего города, ты сказал отцу, когда он спрашивал тебя об опасностях, которые могли мне угрожать, что у меня только один враг. Шамаш, ты имел в виду Лаля?
   Он несколько мгновений смотрел на нее с задумчивой грустью, затем, качнув головой, с неохотой, через силу заговорил:
   -Пророчества плохи тем, что существуют вне зависимости от нас. Знаем мы их - плохо. Не знаем - ничуть не лучше. Не понимаем - один мир... Лаль считает тебя своим врагом. Он всегда будет ненавидеть тебя и стремиться отомстить. Но при этом - никогда не достигнет цели. Потому что бессилен причинить и одну тысячную той боли, которую ты причиняешь себе сама. И...
   Богиня не дала ему договорить. Ее нетерпение было так велико, что просто не помещалось в душе:
   -Я так и знала! Нельзя было делить себя на части! Половинки слишком похожи друг на друга, чтобы не враждовать, не ненавидеть, не ревновать... - она умолкла, заметив, что Шамаш качнул головой.
   -Дело не в части, а в целом.
   -Как это? - она растерялась, не понимая его.
   -Разве может богиня враждовать с маленькой смертной? Это смешно. Слишком уж не равны силы и возможности.
   -А враждовать с самой собой? Это же безумие!
   -Почему же? Очень часто мы ненавидим себя больше, чем на это способен кто-либо другой. За страх, нерешительность, медлительность, невозможность что-то сделать, достичь цели... И судим себя строже, и наказываем безжалостней, и отнимаем у себя все то, чего не посмел бы даже коснуться кто-то другой.
   -Да... - она опустила голову на грудь. - Действительно, я такая. И всегда была. Какое бы обличье ни принимала... Знаешь, я даже завидовала тем, кто может относиться к себе более... снисходительно, что ли. И я пыталась измениться... Во всяком случае, до снов Курунфа. У меня и прежде ничего не получалось, сейчас же - я уже думаю, что и пытаться ни к чему. Слишком уж противна мне та я, которая получилась в результате этой нелепой борьбы с самой собой... Но если я обречена сражаться с самой собой... Что же мне делать? Как справиться с... таким врагом?
   -Не жди от меня советов. Их нет. Все, что я могу, это поддержать тебя, когда тебе будет нужна моя помощь, принять твое решение, даже если оно будет казаться мне ошибочным, и попытаться помирить с самой собой, когда тебе будет хотеться выцарапать собственные глаза и вырвать волосы...
   Эти его слова заставили Айю фыркнуть, рассмеявшись. Беспокойство начало постепенно покидать ее душу. Шамаш же продолжал:
   -А все остальное... С самой собой сможешь справиться только ты сама.
   -Это будет нелегко. Я-то себя знаю! - она была готова перевести все в шутку, однако в будущем было кое-что еще, не позволявшее ей взглянуть в его глаза с улыбкой. - Нам придется вернуться в мир богов?
   -Ты не хочешь? - он давно понял это, просто ждал, что она преодолеет свой страх и передумает, но этого не случилось.
   -Только не сейчас! - Мати испуганно виновато взглянула на повелителя небес. - Я не могу! Не так сразу! Я не готова...!
   В какое-то мгновение она представила себе, что правда открылась, все узнали, что на самом деле она - богиня, и стали ей поклоняться... Стоило ей представить отца, дядю Евсея, Лиса с Линой, этого гордеца Ри и подругу Сати на коленях, как Айя чуть было не рассмеялась, таким невероятно забавным ей показалось это зрелище. Но очень скоро веселье сменилась грустью - она не хотела этого! Ни за что! Ей нужно было, чтобы эти люди видели в ней беззащитную девочку, питая ее молодость и даруя новые, неведомые силы своей искренней любовью.
   -Ведь моя земная жизнь еще не завершилась, - робко глядя на Шамаша, продолжала она. - А в ней Атен - мой отец. Мое людское тело, в которое я продолжаю облачаться - плоть от плоти этого караванщика. Он - человек, вырастивший меня, любящий и заботящийся обо мне, как никто другой. А, главное, я хочу, чтобы он считал меня своей маленькой дочкой! И, вообще... Помнишь, когда-то, видя твое нежелание быть богом этого мира, Лигрен говорил: "Ты тот, кем хочешь быть." Я ведь тоже могу быть той, кем хочу, правда? А я хочу быть человеком! Во всяком случае, пока не пойму, что такое быть богиней!
   -Но однажды нам придется уйти.
   -Конечно, я знаю! И... Шамаш, я всего лишь хочу подготовиться к этому шагу, прежде чем совершу его!
   -Что ж... - он не собирался спорить с ней, хотя, если бы захотел, смог бы ее переубедить.
   -Я знаю, - она взглянула на него с нескрываемой грустью, - что очень о многом тебя прошу. И дело даже не в той боли, что постоянно испытывает твое людское тело, которое тебе придется сохранить, чтобы и дальше быть рядом со мной... Ну, если я останусь в караване... Несмотря ни на что, это будет обман. Мне придется обманывать смертных, да и не только их... А тебе - меня покрывать...
   -Твоя тайна принадлежит только тебе. Истина и ложь не имеют к ней никакого отношения.
   -И, все же... - эта мысль продолжала мучить ее, не давая покоя. - Я не хочу от тебя таких жертв!
   -Отдавать что-то любимому легко.
   -Куда легче, чем брать, - она не просто поняла это, но прочувствовала всеми фибрами своей души. И мотнула головой: - Ладно, оставим... Это была глупая идея... - она нервно бросала слова, словно ветер пригоршни снега, а в ее глазах таяли льдинки слез. - Не надо ничего... Все равно не получится... Ладно... Может быть, все как-нибудь само образуется, - она вся как-то напряглась, чувствуя, что в любой миг готова разрыдаться от собственной беспомощности.
   Прикосновение огненно-горячих и, одновременно, жгуче-ледяных пальцев бога солнца к ее, казалось, онемевшей ладони, заставило Айю вздрогнуть.
   -Не отказывайся от себя, - Шамаш глядел ей в глаза, пронзая взглядом насквозь, до самой души. - Нет ничего хуже, чем потеряться в тот миг, когда пытаешься себя найти.
   -Я знаю... - всхлипывая, пролепетала девушка. - Но... - в ее глазах было отчаяние. И, в тот же миг - решимость. Она была готова на все, лишь бы из-за нее Шамашу не пришлось отказываться от себя.
   -И не отталкивай меня, - словно прочтя ее мысли, продолжал тот. - Поверь: мне нужно помогать другим куда больше, чем им - моя помощь. Потому что это - то единственное, почему, ради чего я существую, не просто цель жизни, но она сама.
   Айя хотела что-то сказать, возразить... Но не стала. Кем бы она ни была, маленькой смертной или могущественной богиней, ей не хотелось становиться огромным деревом, защищавшим всю землю от бед и снегопадов. Куда лучше она чувствовала себя в образе маленького куста, которому было так легко и беззаботно под густой кроной своего защитника.
   -Значит... - робко заглянула она ему в глаза.
   -Если ты хочешь остаться в караване, мы так и сделаем. И будем идти в нем до тех пор, пока ты не решишь, что пришла пора перемен. Если ты хочешь, чтобы наши смертные спутники воспринимали тебя, как смертную, они и не помыслят о другом, до тех пор, пока ты сама не откроешь им свою истинную природу...
   -Спасибо, - Айя прижалась к нему, успокаиваясь, не видя для себя ничего более надежного его защиты. - А знаешь что будет сложнее всего? - задумчиво проговорила она, закручивая на палец прядку длинных молочно-белых волос.
   -Что?
   -Преодолеть искушение рассказать все отцу, случайно не проболтаться дяде Евсею, не похвастаться Сати, а, главное, не заморозить кого-нибудь из разозливших меня особенно сильно.
   -Но это многому научит тебя.
   -Чему, например?
   -Терпению.
   -Да... Оно мне пригодиться... - умолкнув, Айя закрыла глаза и замерла, наслаждаясь покоем и неповторимой, звенящей тишиной, окружившей застывший посреди пустыни караван. Золотые волки охраняли его от диких зверей. Ветра, не осмеливавшиеся приближаться к повозкам, невидимыми стражами кружили на границе горизонта, поднимая столбом снега, занося все дороги, не позволяя непрошеным гостям приблизиться и на шаг к повелительнице пустыни. Но, как слуги ни старались, на душе у их госпожи не было покоя.
   -Шамаш... - она осторожно тронула его руку.
   -Что, милая? - бог солнца тотчас открыл глаза, вопросительно взглянул на нее.
   -Люди каравана... С ними ведь все будет в порядке?
   -А что такое? - он нахмурился, насторожившись. - Я думал, они в безопасности.
   -Да, конечно, - поспешно закивала Айя, - сейчас - да.
   -Они все еще спят?
   Повелительница сновидений тяжело вздохнула, чуть наклонив голову:
   -В этом-то все и дело... Я... Я не хотела их будить, пока не поговорю с тобой. Там, в Курунфе ты сказал, что я поступила неправильно, усыпив их.
   -Возможно, это был и не лучший путь. Но к чему говорить о сделанном сейчас, когда уже ничего не изменишь?
   Она, прикусив губу, несколько мгновений смотрела на него, после чего тихо спросила: -И все-таки? - а потом заговорила быстро, не давая ему и рта открыть: - Шамаш, мне очень многому придется заново учиться. Потому что я стала другой и... Как я пойму, правильно выучила урок или нет, не зная, какие допустила ошибки и почему?
   -Бывают случаи, когда очень трудно понять, кто прав, а кто нет, - медленно проговорил Шамаш. - Возможно, это я ошибаюсь.
   -Ты никогда не ошибаешься... Шамаш, Курунф - это частица мира сновидений, верно? Он - только сон, - ей-то казалось, что все в точности так же, как в тот, прошлый раз, когда повелитель небес спас ее, девочку, решившую поиграть в прятки с неведомым ей богом сновидений. Обычное повторение. Нет, конечно, у нее не было той власти над временем, которая позволила Шамашу не просто обратить один сон другим, но вернуть время вспять, однако в остальном... - Память - это нечто такое... непостоянное... Тем более - память снов. Ведь часто бывает... Ну, что сны забываются. Тогда смертные думают, что им ничего и не снилось. Конечно, это обидно - не помнить, но... В этом ведь нет ничего страшного... Забыл - и забыл. Можно жить дальше...Шамаш....А, Шамаш, это так ведь, да?
   -Наверное.
   -Ты не согласен со мной?
   -Я не знаю. Сон - не моя стихия. Если ты считаешь...
   -Я?! - удивленная, она воззрилась на него. - Да кто я такая, чтобы...
   -Повелительница сновидений.
   -Верно... - опустив голову, Айя на мгновение прикусила губу. - Я думаю... Я думаю, все будет в порядке. Тем более, что... - вздохнув, она виновато взглянула на бога солнца. - Я ведь все уже сделала... Ну, стерла воспоминания об исполненной Курунфом мечте... Шамаш, ты ведь не сердишься на меня за то, что я... Ну, сама все решила, и даже не посоветовалась с тобой?
   -Не ошибается лишь тот, кто ничего не делает. Впрочем, и ничему не учится тоже. Ты молодец, малыш, что пытаешься во всем разобраться.
   -Вот только что-то не очень у меня получается...
   -Все будет в порядке.
   -Раз ты так считаешь... Что ж... Пойду, разбужу всех. А то еще немного и я не смогу сдвинуться с места. С тобой рядом так хорошо... - когда Айя смотрела на Шамаша, ее глаза лучились пламенем любви и обожания, такого яркого, что его хватило бы, чтоб осветить и согреть весь мир. - Но боги не могут думать только о себе. Им нужно заботиться о мире и всех тех, кто его населяет. Жди! Я быстро!
   -Постой, - удержал ее повелитель небес.
   -Что? - та тотчас обернулась, потянулась к нему.
   -Зачем тебе уходить?
   -Боишься, что я убегу?
   -Нет. Куда ты теперь от меня денешься?
   -Ах, вот как ты заговорил! - она оттолкнула его от себя, но не сильно, так, играючи.
   Хмыкнув, он качнул головой.
   -Что?
   -Ты такая забавная!
   -Смейся, смейся, - с долей укора глянула на него Айя, - ничего, придет мое время, я тоже посмеюсь!
   -Не обижайся.
   -А я и не обижаюсь! С чего ты взял? Ты же знаешь, на что я способна, когда обижаюсь, я ого-го что могу сотворить!
   -Что, например?
   -Метель, - весело продолжала она. Ей нравилось вести с Шамашем вот такой шутливый разговор, делавший их еще ближе, роднее.
   -Сейчас не время для нее, - качнул головой повелитель небес, который, в отличие от своей собеседницы, был совершенно серьезен. - Прости, если я обидел тебя...
   -Ох, Шамаш, Шамаш! - болезненно поморщившись, она с сочувствием взглянула на него. - Когда же ты, наконец, научишься различать слова, сказанные всерьез и в шутку!
   Тот только развел руками: "Я такой, какой есть и, как видно, измениться не смогу уже никогда".
   -Ничего, я все исправлю!
   -Мы знакомы почти целую вечность, но что-то у тебя не особенно это получилось.
   -Ну конечно! Ведь я считала себя простой смертной! А разве может смертная шутить над богом? А теперь, когда я поняла, что не такая уж простая и, судя по всему, больше не смертная, я за тебя возьмусь!
   -Малыш.... - он хотел ей что-то сказать, однако Айя, широко улыбаясь, поднесла пальцы к губам, призывая его к молчанию, а затем стала медленно отступать назад, беззвучно говоря: "Я мигом! Все сделаю - и вернусь! И ни о чем не беспокойся - я обо всем позабочусь!"
   Она ухватилась за хвост ветра, который поднял ее высоко-высоко над землей, так что повозки каравана стали похожи на серых жуков, застывших посреди бесконечного белого простора снежной пустыни. Вот он, ее мир. Такой крошечный. Меньше любого из залов лунного дворца. Но только здесь она могла быть счастлива, только здесь она чувствовала себя дома.
   Айя поднесла ладонь к груди, лишь затем, чтобы почувствовать, как бьется ее сердце, такое горячее, такое страстное, что, казалось, вырвись оно птицей из ледяной клетки, и все снега мира растает в его жаре.
   "Как, все-таки, хорошо быть человеком! - подумала богиня снегов. - И знать при этом, кто ты на самом деле, - поспешила добавить караванщица. - Быть собой, соединив воедино мечту и явь..." - теперь-то она знала: эти грезы и реальность двух ее половинок так переплелись между собой, что их было невозможно разделить. Явь для одной всегда была мечтой для другой. И наоборот. И...
   "Ну хватит, хватит!" - Айя заставила свои смертное сердце и вечную душу успокоиться. Пора было идти дальше, в будущее.
   Потянувшись крохой-волчонком, она зевнула и прямо на складках воздуха, словно на покровах меха свернулась в клубок. А потом - в мгновение ока - перенеслась в повозку невест. Рядом тревожным сном, мечась из стороны в сторону, что-то вскрикивая, бормоча, спала Сати.
   "Бедняжка!" - сочувственно глядя на подругу, вздохнула Мати.
   Конечно же, погружая после разрушения Курунфа караванщиков в сон, богиня позаботилась о том, чтобы это были самые светлые, добрые и счастливые грезы, в которых бы тоже исполнялась мечта, но не неся в себе разочарования, как это было в созданном демонами бреду. Но толи у нее все получилось не совсем так, как она хотела, ведь это была ее первая попытка после всего произошедшего, толи Лаль нашел способ отомстить, нарушив ее планы так же, как она вмешалась в его, в общем, все вышло не совсем так, как она хотела.
   "А я так старалась! - ей было жутко обидно и так жалко себя, что хотелось плакать. - Ну ладно, что ж поделать... В конце концов, это ведь только сон. Хороший или плохой, он быстро забудется, тускнея в свете солнца и теряясь среди забот реального мира, - однако ей совершенно расхотелось что-то изменять наяву. - Пусть уж все остается, как есть. Хорошо ли плохо ли, так лучше, чем в стремлении к совершенству все окончательно испортить".
   Мгновение... Она прислушалась к тишине, которая тяжелым меховым одеялом навалилась на землю, закрывая караван. Еще одно мгновение... До ее слуха донеслись шорохи, которые одновременно заполнили разбитое на осколки повозок единое пространство.
   -Ох-х, - совсем рядом прозвучал тяжелый, полный грусти и нескрываемой боли вздох. -Мати, ты спишь? - окликнула ее Сати, голос которой был полон грусти.
   -Нет, - она села, подтянув ноги к груди и, обхватив их руками, положила голову на колени. Ее взгляд был устремлен на подругу. - Тебе приснился плохой сон?
   -Последний сон был просто замечательный. Мне снилось, что... Представляешь, я влюбилась! И была так счастлива! И все шло к свадьбе. Я мечтала о том, как все будет, придумывала имена для будущих детей... А я ведь уже перестала надеяться на то, что они у меня когда-нибудь будут. Как же я была счастлива!
   Айя украдкой улыбнулась. Значит, хоть что-то у нее получилось.
   -Ты будешь смеяться... - между тем продолжала караванщица.
   -Почему?!
   -Я влюбилась в Евсея.
   -Ну и что в этом такого?
   -Я никогда не думала о нем как... ну, о возможном женихе. Он старше... Слишком старый для меня. Но... Мати, возраст - это ведь не главное, верно? Главное - чтобы люди подходили друг другу, чтобы... чтобы в их судьбе было пересечение двух дорог, за которым бы шла одна, общая...
   -Конечно, - Айя была рада за нее почти так же сильно, как за себя. А еще она начала понимать: - Ты была такой грустной в первой миг, потому что не хотела просыпаться?
   - Да, и это тоже. Но не только... - улыбка на губах Сати померкла, глаза погрустнели: - Мне почему-то кажется, что это был не единственный сон, приснившийся мне в эту ночь. Я не помню, что было в первом, но мне почему-то кажется - то же самое. Только закончилось все совсем не так хорошо, как хотелось бы... Сердце разгорелось, словно костер, а потом на него взяли и выплеснули плошку с водой. И пламень погас. А вместе с ним исчезло и все. И я сама, сгорев, словно снежинка. Осталась только тень...
   -Что за ерунда!
   -Да, конечно, это глупо...
   -Слушай, а что если Евсею тоже снился этот сон? Если у вас был один сон на двоих?
   -Да, - задумчивая улыбка тронула ее губы,- может быть, тогда он бы вспомнил обо мне... Подумал с такой же теплотой... И вообще... Во сне были сказаны все трудные слова, которые я никогда не осмеливалась произнести, а там они прозвучали так естественно... Все вопросы и сомнения остались позади... Вот только...
   -Сати! - она хмуро глянула на подругу, с раздражением всплеснула руками, не понимая, с чего это вдруг она стала наводить тень на ясный день? И это вместо благодарности!
   -Да, да, я знаю, - поспешно закивала караванщица, - это глупо. Нужно просто наслаждаться воспоминаниями о прекрасном сне, а не искать рядом с ним что-то плохое. Но в жизни все так сложно. И за дар всегда приходится платить.
   -А если на этот раз боги, разнообразия ради, решили что-то сделать просто так? Если они просто хотят, чтобы ты была счастлива?
   -Может быть...
   -Вот что, подруга, - Мати принялась настойчиво подталкивать ее к пологу, - иди-ка ты к Евсею. Он старше и умнее. И разберется во всем за двоих.
   -Но вряд ли ему приснился тот же самый сон! Только суженным даются одинаковые сны!
   -Вот заодно и проверите, суждены вы друг другу или нет! Давай же, смелее!
   -Ну... Раз ты так считаешь... - она упиралась, никак не решаясь сделать шаг, который был ей так нужен и, в то же время, столь сильно ее пугал.
   И тут...
   -Девочки, вы уже проснулись? - раздался за пологом голос летописца.
   -Ой! - испуганно пискнув, Сати что было силы вцепилась в руку Айи, которая, довольно посмеиваясь, крикнула в ответ:
   -Да, дядя Евсей! Заходи!
   Полог приоткрылся и в просвет показалось лицо караванщика - обычное, не совсем старое, но и не молодое. Знакомые морщинки вокруг глаз, пробивавшаяся на висках седина.
   Караванщик выглядел несколько озадаченным, даже взволнованным.
   "Еще бы! - улыбка на лице Айи стала шире, в глазах замерцали озорные огоньки. - Не знаю, любил ли он когда-то раньше, но, в любом случае, никогда прежде не влюблялся подобным образом - во сне. Ничего, ничего, никуда вы теперь друг от друга не сбежите! Особенно узнав об общем сне. Он - знак богов, а против воли небожителей никто не пойдет! Так что, подруга, давай поскорее забывай о своих тенях-сомнениях - и вперед, к светлому будущему!"
   -Здравствуй, Сати, - летописец взглянул на молодую караванщицу, впервые разглядев ее по-детски чуть вздернутый носик, лучистые глаза, которые так и притягивали к себе... Даже эта краска, залившая щеки в смущении от такого внимания, показалась ему забавной и очень милой.
   -Ладно, вы тут, - умолкнув на мгновение, она заговорщицки подмигнула Сати, - оставайтесь, а я побежала...
   Она хотела уже выскользнуть из повозки, но подруга сжала ее руку, не отпуская. Глаза караванщицы молили: "Нет! Пожалуйста! "
   После недавнего сна Сати было страшно остаться наедине с Евсеем. Она боялась. Не его, нет. Себя. Ведь когда воспоминания столь ясны, так легко перепутать, что было на самом деле, а чего никогда не происходило.
   Айя смотрела на нее озадаченно. Нет, конечно, ей было любопытно узнать, что произойдет дальше, но, с другой стороны, богиня прекрасно понимала - если она останется не будет ничего. Потому что в жизни бывают случаи, когда в свидетелях не просто нет надобности, но они - совершенно лишние.
   Вот только как уйти, не обидев подругу?
   Тем временем, у полога показался хозяин каравана. Айя обрадовалась, решив: "Вот и помощь подоспела!" - почему-то она была уверена, что отец пришел за ней. И это как нельзя лучше совпадало с ее собственными планами.
   -Папа! - девушка бросилась к нему, но Атен, нахмурившись, поспешно остановил ее:
   -Подожди, Мати! И вообще, тебе пока будет лучше оставаться в повозке!
   Айя застыла на месте снежным изваянием, глядя на караванщика со все возраставшим удивлением, не понимая, откуда взялась эта настороженность в его глазах? Ведь она послала ему самый спокойный и светлый сон, который только могла придумать, вернув в те времена, когда он был маленьким мальчиком, не ведавшим страха, будучи со всех сторон окружен заботами родителей и небожителей.
   В тот же самый миг Евсей, озабоченный видом брата, оторвал взгляд от Сати, спеша осмотреться вокруг. Он искал признаки опасности.
   -Что случилось?
   -У нас проблемы, - поспешно скользнув взглядом по притихшим подругам, чуть слышно обронил хозяин каравана.
   Но Айя услышала его, заерзала на одеялах, лихорадочно пытаясь понять, что же не так. Но нет, вокруг каравана был самый безмятежный из дней, возможных в пустыни: ветра спали в своих снежных норах, поблизости - ни одной живой души, за исключением снежных волков, охранявших покой детей огня...
   "О нет! - она в отчаянии закатила глаза. - Я совсем о них забыла! Собиралась отослать в снега за мгновение до пробуждения караванщиков - и вот ведь, совсем из памяти выскочило! - досадуя на себя, она недовольно поморщилась: - Это все, конечно, пустяки, но, упуская малость, можно проглядеть и нечто важное".
   -Папа, если ты о священных зверях, то не беспокойся, - поспешно затараторила Мати, не давая караванщику и слова сказать, - их привела Шанти! Они... Им ничего не нужно от каравана. И... Они только побудут с нами какое-то время, а потом убегут в снега!
   -Атен? - выслушав племянницу, Евсей перевел взгляд на брата.
   -Если б дело было только в них! - поморщился, как от ноющей боли, хозяин каравана. - Пойдем! - и, не оставляя времени для расспросов, он зашагал прочь от повозки, не сомневаясь, что помощник последует за ним. Однако стоило Мати прикоснуться к пологу, как он остановился, не оглядываясь, будто у него глаза были на затылке, строго бросил дочери: - Оставайся на месте! - и прежде, чем Айя успела открыть рот, исчез из виду.
   -Что же могло случиться, когда ничего произойти просто не могло? - пробормотала себе под нос богиня сновидений, легко соскользнув с повозки в снег.
   -Ты куда? - остановил ее взволнованный голос Сати. - Отец ведь велел тебе оставаться...
   -Вот ты и оставайся. А я все разузнаю и вернусь, - сказала она, хотя и так знала, что все в порядке, а потому терялась в догадках, что же так взволновало отца.
   -Я с тобой! - та двинулась следом, но Айя оставила ее резким и твердым: "Нет! ", которое не допускало и мысли о возражениях, так что ее подруга, пожав плечами, вернулась на свое место в дальнем углу повозки. - Только ты не долго! - лишь попросила она. - А то мне как-то... Не по себе... Словно мои страхи уже начинают сбываться, ложась тенью на светлый лик дня...
   -Глупости, - прервала ее небожительница, - вокруг лишь снега, сверкающие в лучах яркого солнца. И никаких теней! - и, недовольно хмурясь от того, что не может просто взять и перенестись в нужное место, вынужденная бежать, словно обычная смертная по снегу, Айя бросилась вслед за хозяевами каравана.
   В любом случае, она успела вовремя, догнав караванщиков как раз в тот момент, когда они подходили к Лису. Держась чуть позади за спинами смертных, она вся ушла в слух.
   -Атен, я... - начал помощник, но умолк, как-то нервно и одновременно беспомощно взмахнув руками. - Демоны и Губитель, я не знаю, как это произошло! Просто наваждение какое-то!
   -Не поминай того, с кем не ищешь встречи, - хмуро глянув на него, проворчал хозяин каравана, в то время как его брат, переведя взгляд с одного собеседника на другого, спросил:
   -Так что же, все-таки, случилось?
   -Что ты обнаружил, проснувшись сегодня? - вопросом на вопрос ответил Атен.
   -Ну-у, - раздумывая, протянул летописец, не зная, что сказать. Все его мысли были заняты Сати, надеждами, что, если сон будет милосерден к нему и не обманет надежд, в его жизни, наконец, произойдут перемены, о которых он давно мечтал. Однако не мог же он признаться, что он был слишком влюблен в свой сон, чтобы обращать внимание на явь! Евсей огляделся вокруг, пожал плечами, а затем, неожиданно для самого себя, спросил: - А когда караван успел остановиться?
   -Вот мне тоже хотелось бы знать, - процедил сквозь стиснутые зубы хозяин каравана, сверля Лиса хмурым взглядом, - а, главное, почему? С чего вдруг? Что...
   "О-ох! - застонала Айя. - Еще и это! " - она должна была вспомнить об этом раньше! Ведь, когда все началось, караван шел по снегам пустыни, а не стоял на месте.
   -Атен, я не знаю! Я сам не заметил как заснул!
   -В дозоре?
   -Это... Это было как навет! Я ничего не помню, и ...Конечно, я виноват, и наказание...
   -Оно подождет, - резко оборвал его собеседник. - Что говорят дозорные?
   Лис лишь беспомощно развел руками:
   -Они тоже спали.
   -Что? Все? - удивление в глазах летописца переросло все возможные пределы. - Атен, - он резко повернулся к брату, - это все не спроста! За этим действительно стоит кто-то из небожителей!
   - И что теперь? - процедил сквозь стиснутые зубы хозяин каравана. - Что нам делать? Мы не можем тронуться в путь, пока не знаем, какие причины и силы остановили нас здесь, и не можем стоять безумцами посреди снегов!
   -Нужно спросить...
   -Если за этим стоят... - до слуха Айи долетали обрывки фраз, но она уже не слушала. Сорвавшись с места, Мати опрометью бросилась к повозке Шамаша.
   Тот сидел у отдернутого полога, опираясь спиной о деревянный косяк. Его взгляд задумчиво скользил по синему небу, ища в свете дня отблеск заплутавшей звезды.
   "Шамаш! - подбежав к нему, быстро заговорила богиня снегов. - Сейчас к тебе придут караванщики. Они будут спрашивать, почему караван остановился... Это я... Я совсем забыла..."
   "Не беспокойся, малыш, я все устрою".
   "Шамаш, я не хочу, чтобы ты врал из-за меня!"
   "Я и не стану".
   "Но как же тогда...."
   "Я найду нужные слова, которые устроят всех".
   "Мне пора исчезать: караванщики подходят. ...И, Шамаш, пожалуйста, сделай так, чтобы Лису и дозорным не досталось из-за моей ошибки! - ее широко открытые синие глаза были полны мольбы. - Они ведь не виноваты в том, что заснули! Это я, усыпив всех в один миг, в один же и разбудила...!" -и серой снежной мышкой она юркнула в сторону, не желая попадаться на глаза отцу.
   -Доброго дня, - подойдя к повозке бога солнца, караванщики остановились в паре шагов от повелителя небес и замерли, в нерешительности переступая с ноги на ногу.
   -Да, нынешний день обещает быть хорошим, - губы Шамаша тронула легкая улыбка, глаза лучились спокойствием, которое наполняло души спутников, словно солнечные лучи бескрайние небесные просторы.
   Мужчины, переглянувшись, обменялись подбадривающими взглядами, какое-то время помолчали, словно сомневаясь, стоит ли вообще говорить о том, с чем пришли, но потом Атен все-таки сказал:
   -Шамаш, прости, что мы беспокоим Тебя по пустякам, но... Скажи, почему караван остановился? Такова была Твоя воля, или...
   -Нет, - качнул он головой, - но вам не о чем беспокоиться.
   -И... И мы можем продолжать путь?
   -Да. То, что должно было произойти, уже случилось.
   Для Атена и Лиса этого было достаточно.
   -А... - и только Евсей не был готов поставить на этом точку. Он был весь во власти любопытства, и, все же, несмотря на особые права, которые давало ему положение летописца, он не сразу решился спросить:
   -Прости меня за дерзость, но... Почему так случилось, что мы остановились посреди снегов и даже не заметили этого?
   -Благодаря Айи, - спокойно ответил Шамаш. Его улыбка стала шире, в то время как хозяин каравана, смущенно потупившись, пробормотал что вроде:
   -Вот значит как... - ему менее всего хотелось вмешиваться в семейные дела небожителей. Даже люди не любят, когда кто-то сует нос в их личную жизнь, а уж боги - и подавно. Ничего не стоит случайным словом испортить отношения с покровителями, обрекая караван и его людей на вечные мучения. -Ну, тогда мы пойдем... - стремясь как-то сгладить ситуацию, неловкость которой заставила Атена вспотеть, он засуетился, закрутился на месте, то поднимая руки, то опуская их, никак не находя, куда бы их деть.
   -А... Зачем Она остановила караван? - не сдержавшись, спросил летописец. - Она приходила?
   -Евсей! - испуганно зашикал на брата хозяин каравана. - Ты что!
   -Демоны при помощи бога сновидений наслали на нас кошмар. Айя же, узнав о проделках брата, решила восстановить справедливость, сменив его светлым сном. И тебе, - Шамаш заглянул в глаза Лиса, - не в чем себя винить. Не найдется ни одного существа, которое смогло бы побороть эти сны. Во всяком случае, я был в их власти также, как и вы... Дозорные не виноваты, - продолжал он, переведя взгляд на Атена, - в том, что уснули на посту.
   -Конечно, - поспешно кивнул хозяин каравана. Он нервно дернул плечами. Ему страшно было даже представить себе, что бы случилось, не окажись поблизости госпожи Айи: слуги Губителя подобрались так близко к богу солнца, а его спутники были столь беспомощны и беспечны, что даже не заметили угрожавшей Ему опасности. По тому, как виновато сжался Лис, Атен понял: помощник подумал о том же. И только Евсея, судя по всему, занимали какие-то совершенно иные проблемы.
   -Значит, тот сон, который мы запомнили, послан нам Ею? - спросил он.
   -Да.
   -А демонский сон... - летописец наморщил лоб, лихорадочно копаясь в своей памяти.
   - Айя решила, будет лучше, если вы его забудете.
   -Конечно, и все же...
   -Спасибо, Шамаш. Мы, пожалуй, пойдем. Раз время снов прошло, пора отправляться в путь, - не дав Евсею договорить, хозяин каравана решительно потащил брата за собой.
   -Но... - попытался возразить летописец, однако вынужден был замолчать, когда Атен с жаром зашептал ему на ухо:
   -Сказано тебе: такова была воля госпожи Айи! У повелительницы же сновидений, несомненно, были причины желать, чтобы мы забыли придуманный Ее братом вкупе с демонами сон! Мало ли о каких ужасах он был! Может быть, помня его, мы бы все уже лишились рассудка. И вообще....
   -Ладно, это понятно... Я просто подумал... Может, нынешние сны могли бы лечь в основу новой легенды...
   -Нет! У тебя уже есть одна легенда о мире сновидений, - хмуро глядя на брата, отрезал Атен. - Этого вполне достаточно!
   Караванщики скрылись из виду
   "Шамаш, зачем ты рассказал им о демонском сне? - выйдя из-за повозки, к богу солнца подошла Айя. - Я, конечно, понимаю, во имя истины ты должен был..."
   "Истина тут ни при чем. Я лишь хотел дать караванщикам понять, что они ничего не должны за свои сны".
   "Должны? - она не понимающе глядела на него. - Кому? Мне, что ли? А почему они могли решить, что..."
   "Они привыкли считать, что в мироздании ничего хорошее не дается бесплатно. Если, конечно, речь не идет о воздаянии".
   "А теперь они будут думать, что сочиненный демонами кошмар был так ужасен, что потребовал самого светлого и радостного сна, чтобы соразмерить его мрак! "
   "Пусть. Лучше видеть беду позади, чем искать ее впереди. ...Не беспокойся, малыш: их удовлетворил ответ, они успокоились. Все хорошо".
   Однако она лишь тяжело вздохнула.
   Осторожно взяв леденисто-огненными пальцами ее за подбородок, он приподнял голову Айи, заглянул ей в глаза:
   "Ну, что ты? "
   "Ничего у меня не получается! Хочу сделать все, как лучше, а выходит... - всхлипнув, она махнула рукой. - То напутаю, об этом забуду. А из-за меня ведь могли наказать невинных! "
   "Все обошлось".
   "Не благодаря мне! И вообще...Это все не правда... - она замотала головой, пряча нахлынувшие на глаза горькие слезы. - Не мое! Зачем обманывать себя, тебя? Я не Айя! И никогда не буду ей! Я... Я глупая испуганная девчонка, возомнившая себя невесть кем! "
   "Ерунда!"
   "Нет, не ерунда! Не ерунда! - она взмахнула руками, не в силах больше сдерживать рвавшихся наружу чувств. - И ты знаешь правду! Я - не Она! Я была рождена на этой земле! Была - рождена! Хозяин этого каравана - мой отец, и...- она вдруг замолчала с открытым ртом и широко распахнутыми от удивления глазами, заметив улыбку на его губах. - Ты... "- Мати не понимала, как он мог смеяться над ней в такой миг? Неужели она настолько ему безразлична?
   "Айя... "
   "Не называй меня так! Это не мое имя! У меня вообще нет имени! Ничего нет!"
   "Успокойся, девочка, и вспомни... "
   "Мне нечего вспоминать! Я и так все помню!"
   "Судя по всему, нет".
   "Из своей жизни - все! А Ее меня не касается! Она - не моя! "
   "И, все-таки, вспомни. Почему повелительница снегов еще и богиня луны?
   "Какая разница?" - она не понимала, о чем тут вообще говорить.
   "И все же? "
   "Ну... У всех богов есть свои символы. Священный зверь. Слово-знак. И небесное светило. У тебя - солнце, у твоей сестры, богини смерти - черная звезда мрака, восходящая во тьме и излучающая мрак, у другой сестры, госпожи Инанны - желтая утренняя звезда, у Губителя - красная звезда заката... А у госпожи Айи - луна".
   "Айя избрала для себя луну, поскольку та лучше всего олицетворяла ее, рождающуюся, взрослеющую, увеличиваясь, и уменьшающуюся, стремясь родиться вновь".
   "Что... - она нахмурилась, сведя острокрылые брови. - Что ты имеешь в виду? "
   "Маленькая караванщица - не первое перерождение Айи".
   "То есть... Как это? - Мати даже растерялась. Потом, немного придя в себя, хотела сказать: "Что за чушь!" или что-то в этом роде. Однако, заглянув в себя, она остановилась, задумалась, а потом и вовсе была вынуждена признать: - Все верно... - она вздохнула, потом повторила: - Все верно... Хотя, конечно, это происходило совсем не так часто, как с луной на небесах, за все вечности лишь несколько раз... Но это бывало и прежде, ты прав... Вот только... Откуда ты знаешь?" - это было ее тайной, которую она хранила даже от Ута. А Шамаш... Он ведь вообще пришел из другого мира!
   "Мне рассказала Кигаль, - его улыбка стала шире. - Как и о многом другом".
   "Ей не следовало этого делать, - Айя обиженно поджала губы. - Однако, - некоторое время спустя, хорошенько все обдумав, она поняла: - Кигаль поступила правильно... Она в какой уже раз помогает мне... Не знаю, почему... "
   "Эрешкигаль совсем не такая, какой привыкли видеть ее люди, а, вслед за ними, и боги. Не жестокая, не бессердечная. ...Мы с ней действительно похожи как брат и сестра... Ну что, ты успокоилась?"
   "Нет, - тяжело вздохнув, качнула головой девушка, а потом вдруг прижалась к нему, уткнувшись носом в плечо. - Мне так страшно, Шамаш! "
   "Все будет хорошо", - он обнял ее, прижал к груди.
   "Ох, не знаю... - ее голос был полон отчаяния. - Я хочу быть маленькой караванщицей, но то, о чем мечтаю всей душой, всем сердцем, она до сих пор считает невозможным для себя! Это дано только богине снегов. А на самом деле стать Айей... Я не готова к этому! У меня не получится! Я... Я совсем другая! Я такая слабая, робкая, наивная... Я не умею приказывать, мне проще подчиняться. Поэтому я и не хочу взрослеть! Очень удобно прятаться за спиной отца, позволив ему решать все за меня решать... "
   "Айя... "
   "Прежде все было иначе. А на этот раз... - прикусив губу, она мотнула головой, быстро провела ладонью по лицу, смахивая успевшие перелиться через разрезы век слезы. - Надо было сразу покинуть это тело, прежде чем оно успело подчинить себе ту часть моей сущности, которая бессмертна!"
   "Выходит, - он улыбнулся, - эта малышка не так слаба, как ты думаешь. Она оказалась сильнее грозной богини".
   "Может быть... Может быть... - Айя бы тоже, наверно, посмеялась над этим. Забавная ситуация... Если бы только это не касалось ее саму... - Ладно, - она приняла решение. Какое бы ни было, хоть какое-то, - будь что будет!" - она смирилась с случившемся. Что ей еще оставалось?
   "Хочешь, я расскажу тебе, что будет дальше? " - спросил Шамаш.
   Она сперва вскинулась, зажглась радостью, затем - вмиг погасла, так же внезапно. Конечно же, ей хотелось узнать о будущем. Но, в то же время, ей было так страшно, что она даже не пыталась сама отыскать ответ на этот вопрос, а ведь у нее был дар предвидения, может быть, не такой сильный, как у Шамаша, но достаточный, чтобы заглянуть в ближайшее будущее.
   Наконец, она задумчиво кивнула:
   "Да, расскажи... Только... - все же, в последний миг девушка, испугавшись узнать что-то, что ей могло не понравиться, передумала и, смущенно взглянув на бога солнца, попросила: - Пусть это будет история не о нас. Не о нашем караване. И пусть эта история начнется с грусти. А потом в ней родится надежда... Может быть, тогда мое настроение тоже изменится", - говоря это, она запрыгнула на край повозки, приготовившись слушать бога солнца как когда-то давно маленькой девочкой, которой он рассказывал сказки.
   "Будь по-твоему... Устраивайся поудобнее", -он приобнял ее за плечи и тихим, шуршавшим, как ветер, как шаги, как ночная тишь голосом, оживлявшим образы, вдыхая в них жизнь, начал:
   -Нетвердой походкой старого, смертельно уставшего человека старый жрец вошел в храм. С каждым днем, с каждым новым часом еще так недавно величественное и лучезарное строение становилось все мрачнее и холоднее. Оно ветшало и дряхлело на глазах, по мере того, как остывало в ледяном гробу снежной пустыни тело Хранителя.
   Медленно, шаг за шагом из сердца уходила надежда, оставляя лишь скорбь и отчаяние.
   Сколько людей побывало в этих залах со дня его смерти, и старых, и молодых... К Талисману приносили даже едва появившихся на свет младенцев, надеясь на чудо. Но магический камень оставлял без ответа все просьбы и мольбы. Казалось, все, о чем он мог думать - это о смерти, с которой придет конец и все, что останется от некогда цветущего оазиса - ледяной дворец посреди нескончаемой снежной пустыни.
   Служитель опустил голову на грудь. В его глазах зажглись слезы. От торговцев-караванщиков он знал, как их много, этих навсегда исчезнувших городов. Часть их жителей - самые сильные и отчаянные пополнили ряды снежных разбойников, решив до последнего сражаться за каждый новый день жизни, однако при этом не надеясь когда-нибудь обрести новый дом. Некоторых - лучших мастеров и прекраснейших женщин - брали с собой, смилостивившись, торговцы, превращая в бесправных рабов. Остальных же ждала медленная мучительная смерть, кого-то - от ужаса и безысходности, кого-то - от холода и голода.
   Жрец знал: если к концу лунного месяца не будет найден преемник, священный огонь погаснет. Потом похолодает. Завянут цветы, опадет листва с деревьев...ночью выпадет снег, перекрасив мир из зеленого цвета в белый, ляжет могильным покровом. Стены покроет иней, который постепенно превратиться в толстую ледяную корку. И уже на следующий день город умрет, вверяя людей в руки судьбы.
   Но до последнего мига, последнего вздоха будет жить надежда. Слепая вера в чудо не позволит потерять рассудок и, обезумев, бросить еще хранящее былое тепло жилище, чтобы в страхе бежать в вечный холод бескрайней снежной пустыни, поглотившей еще один оазис жизни...
   А время все шло и шло, неумолимо...
   Тяжело вздохнув, старый жрец опустился на колени перед талисманом. Не отрывая взгляда от его черной округлой поверхности, он всматривался в слепой мрак,надеясь разглядеть в нем хоть какой-то знак. Старик зашептал:
   -Я понимаю, что никто для тебя - незаметная снежинка на покрывале пустыни. И, все же, молю, ответь твоему верному слуге, вразуми, как отвратить твою смерть? Может быть, нужна жертва, может, кипящая людская кровь согреет твое замерзающее сердце? Мы готовы на все, лишь бы не пришел конец. Но прежде чем внести в эти стены чуждый им дух убийства, я должен знать, что не совершаю ошибки, что жертва поддержит тебя, а не оскорбит. Дай мне знак, священный камень, прошу тебя!
   Талисман оставался черен и недвижим, он не отвергал дар жреца, но и не соглашался его принять. Казалось, будущее не заботило этот камень, проживший многие сотни, а, может быть, и тысячи лет. Однако не потому, что за века он устал и уже готов был вернуться в сладостное забытье небытия, дарованное ему от сотворения мира. В какой-то миг жрецу показалось, что от камня повеяло покоем, словно он, непостижимым образом видевший будущее, был уверен, что беда обойдет его город стороной, лишь напомнив о себе в страшном кошмаре, но не коснувшись стен холодными белыми пальцами.
   Жрец низко склонился, коснувшись лбом запыленных камней пола. Его губы чуть слышно прошептали:
   -Спасибо.
   В тронном зале его ждала небольшая группка горожан, которым высокое положение позволяло входить в храм. Они не смели ни о чем спрашивать жреца, боясь услышать в ответ то, что убило бы последние надежды. Но все, что так мучило,так волновало, отражалось в их глазах, легло тенями на осунувшиеся,посеревшие лица.
   -Мы должны надеяться, - тихо молвил служитель. - Еще не все потеряно.
   Город и окрестности продолжали жить по-прежнему, заставляя себя не задумываться о будущем, а лишь наслаждаться каждым мигом жизни.
   Догорал ало красный закат, превративший облака, плывущие по многоцветному небу в чудесные остров ярких всполохов. В домах зажгли лампы и хищное шипение огня смешалось с робким, настороженным разговором деревьев за окном.
   Близился первый час ночи, время, когда открывались врата в ледяной мир смерти, и люди, особенно в последнее время, все чаще и чаще проводили его в самой светлой комнате за заклинаниями и молитвами, веря, что призраки и беды запутаются в паутине рифм. И чем слабее горел магический огонь талисмана, чем темнее становилась ночь, тем громче звучали слова молитв... "
   -Знаешь, - губы девушки дрогнули, когда их коснулась своим крылом печальная улыбка, - мне в какой-то миг показалось, что этот город действительно существует. И мне стало его так жаль! Лишиться Хранителя... - она покачала головой, вздохнула: - Вот кому действительно плохо. И все равно, даже в отчаянии остается надежда на чудо. А я... Дура и эгоистка. У меня есть все, о чем можно только мечтать. Я просто не знаю, что делать со своим счастьем, - она всхлипнула, чувствуя, что слезы, набежавшие на глаза, готовы пролиться на белые покрова щек, потерла нос, заставляя себя успокоиться и, с наигранной веселостью, спросила: - Ну, и что было дальше? В город пришли три сказочных зверя, загадали три загадки и наделили того из горожан, который отгадал их, магическим даром?
   -Это не сказка, малыш.
   -Да... Вот только... - вздохнув, Айя качнула головой. - Если это жизнь... Откуда им ждать помощи? Во что верить? Что за оставшиеся дни родиться ребенок, которому будет дарована сила? Или что, придет караван, в котором... - и тут в ее глазах зажглось подозрение. - Ты хочешь сказать, что мы... - она ждала от него ответа, зная, что он вот-вот прозвучит, уже предчувствуя, каким он будет.
   Но в последний миг...
   -Шамаш, я хотел еще спросить... - над головой как гром среди ясного неба прозвучал голос хозяина каравана, вынырнувшего из-за повозки так внезапно, что Мати успела лишь испуганно пискнуть, вздрогнув всем телом. Внутри, под телесной оболочкой ее стихийная сущность заметалась, ища, куда бы спрятаться, в кого превратиться.
   Что же до бога солнца, то он поднял взгляд на остановившегося в нескольких шагах хозяина каравана, словно спрашивая, что заставило его вернуться.
   Но Атен был не в силах выговорить и слова. Когда он увидел дочь, сидевшую, прижавшись к богу солнца, словно невеста к жениху, он, не договорив фразы до конца, так и застыл на месте с открытым ртом и вытаращенными глазами.
   -Что-то случилось? - спустя несколько долгих мгновений немой тишины, спросил караванщика повелитель небес.
   -Н-нет, н-ничего, - неуверенно пробормотал тот, а затем, пронзив дочь строгим, даже сердитым взглядом, бросил ей: - Возвращайся в свою повозку!
   -Папа, я... - в отчаянии и страхе залепетала та.
   -Иди, я сказал! - прикрикнул на нее караванщик, заставив девушку задрожать еще сильнее. Ее глаза наполнились слезами.
   "Айя..." - Шамаш перевел взгляд на богиню снегов.
   "Но что я такого сделала!" - в ее душе все кричало.
   "Ничего. Все в порядке, - на мгновение он сильнее прижал ее к себе, а потом быстро убрал руку. - Пора узнать, что происходит", - он медленно слез с повозки, сделал шаг по направлению к хозяину каравана, и замер между ним и его дочерью, словно заслоняя Мати собой от того, в ком в этот миг видел для нее угрозу.
   -Торговец, что случилось?
   -Прости меня, Шамаш, я не должен был допускать... Но... - безвольно опустив руки, он в отчаянии замотал головой: - Что я мог сделать, когда... Нет, я все понимаю. Это невозможно... Это было выше моих сил... - Атен обрывал фразы на середине, не решаясь ни одну из них довести до конца. Его взгляд, обращенный на бога солнца, молил понять все без слов.
   Шамаш вздохнул, с сожалением взглянул на караванщика, затем бросил быстрый взгляд через плечо на сжавшуюся в насмерть перепуганный комочек девушку.
   -Я собирался выбрать для этого разговора более спокойное время. Однако, видимо, будет лучше не откладывать его на потом. Атсинен, я прошу у тебя руки Альматейи.
   За его спиной вскрикнула Мати, которая была поражена ничуть не меньше, чем обрадована, а уж рада она была... Нет, сказать просто "рада", значило ничего не сказать. Она была счастлива! У нее даже не было слов, чтобы передать свои чувства.
   "Ой!" - и, все же, вдруг смутившись, она залилась краской. Конечно, Айя была целую вечность замужем за Утом. Но Ут - не Шамаш. А она - не только Айя. Для нее все было впервые.
   -Шамаш... - и только Атен был в отчаянии. Он не мог сказать "нет" повелителю небес, это было просто невозможно, но... - Все, чего я хочу, это чуть-чуть счастья для моей малышки...!
   -Но папа, я счастлива! - не выдержав, закричала Мати. Она уже не сидела в повозке, но стояла в снегу, такая одухотворенная, прекрасная...
   -Да, дочка, да, - он сорвался с места, бросился к ней, прижал к груди и замер, боясь, что если отпустит хотя бы на мгновение, потеряет навсегда: - Я понимаю! Но... Но, дочка, Он ведь повелитель небес, и...
   -Папа, папочка! - она смеялась, потому что, конечно же, знала это, но знала еще и другое, о чем уже была готова ему рассказать, лишь бы успокоить. Но отец не то что не хотел, не мог никого слушать.
   -И госпожа Айя... Она великая богиня, могущественная... И очень ревнивая и мстительная. Она не простит...
   -Папа! - ее смех стал громче. Право же, это так забавно: он пытался защитить ее от нее же самой!
   -Дочка, ты не понимаешь...!
   -Это ты не понимаешь!.
   -Хватит! - резкий голос повелителя небес заставил их вздрогнуть. Караванщик ослабил на миг объятья, девушка, воспользовавшись его замешательством, выскользнула из его рук и бросилась к Шамашу, прижалась к нему, заглянула в глаза:
   "Он такой смешной!"
   "Он любит тебя, малыш. Беспокоится о тебе. И очень хочет, чтобы ты была счастлива".
   "Шамаш..." - она задумалась.
   "Что, малыш?"
   "Ты... Ты можешь сделать так, чтобы... Ну, чтобы он успокоился? Объяснить, что мне ничего не угрожает. Но только... Ну, не выдавая моей тайны?"
   "Конечно", - кивнул бог солнца.
   -Шамаш, Ты... Мати... - чувствуя, что не в силах молчать, Атен заговорил вновь, пытаясь как-то объяснить небожителю... Как-нибудь... Не обидев Его. Не вызвав гнева... - Я... Для меня это великая честь, да что там честь - это... и не только для меня, для всего человеческого рода... Я даже не знаю, что сказать. Мне следовало бы пасть ниц перед Тобой и целовать снег у Твоих ног, благодаря за безграничную милость... Но... Ты же знаешь богиню снегов... - ну что караванщик мог Ему еще сказать, что сделать? Ему оставалось лишь смириться и надеяться, что Он сможет защитить девочку.
   -Твоя дочь еще очень молода, - медленно, внимательно глядя в глаза караванщику, начал бог солнца, - и она не хочет взрослеть, мечтая чуть подольше побыть маленькой девочкой. Пусть пройдет какое-то время. Два года.
   -Да... - прикусив губу, робко кивнул Атен. - Через два года караван вернется в тот город, из которого начал свой путь, в Эшгар. Круг замкнется... Это будет символично... - на самом деле он думал совсем о другом, мысленно заклиная госпожу Айю не держать зла на его дочь и, если та идет не своей дорогой, указать малышке нужный путь. Но не карать! Нет, нет, только не это! Ведь она ни в чем не виновата...!
   Девушка услышала его молитву и ее губ коснулась теплая улыбка. Она поняла его, может быть - впервые за всю свою жизнь. По настоящему. Глубоко и искренне. На душе стало тихо и спокойно...
   "Да, Шамаш, - ее глаза, устремленные на бога солнца, лучились, - пусть так и будет. Ты прав. И он успокоится. И я... повзрослею. Ты не думай, - вдруг испугавшись случайно забредшей к ней мысли, поспешно продолжала она, - я не отказываюсь от тебя, не бегу прочь, не отталкиваю! - ей почему-то показалось, что она, сама того не желая, случайно обидела его. - Я... Я люблю тебя больше жизни, больше вечности и мироздания! Пусть я по природе своей бессмертна, без тебя я умру быстрее, чем смертная, потерявшая возлюбленного! "
   "Смахни скорей слезы. Ни к чему омрачать ими столь светлый миг. Конечно же, я все понимаю. А эти годы... Они промелькнут быстрее двух мгновений".
   "Так ведь и должно было быть, да? Ты знал об этом, когда рассказывал о том городе? Это ведь был город отца, верно? И он будет спасен, потому что обряд соединения двух судеб самый радостный, самый светлый, и... И во время него можно попросить о чем угодно, зная, что любая просьба будет исполнена. А боги могут очень многое. Мы вернем жизнь в тот город, да? Чтобы разделить свое счастье с другими?"
   "Да".
   "И... И мечты остальных тоже исполнятся? Путь каравана придет к концу? Отец сможет закончить свою жизнь там, куда всегда так стремился вернуться?"
   "Да. Все, кто захочет, останутся в Эшгаре".
   "А остальные?"
   "Кто-то пойдет искать свой город".
   "Ну да, рожденные в снегах! Они ведь все маги! Сколько же новых городов появится скоро среди снегов! А мы, что будет с нами? Куда отправимся мы?"
   "В будущее. Которого еще нет и потому никто, ни один предсказатель не сможет сказать, каким именно оно будет, но которое непременно наступит, едва мы окажемся в нем".
  

Конец сказки

  
  
  
  
  
  
   332
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"