Аннотация: До какого предела мы можем проверять друг друга на прочность и испытывать терпение Всевышнего?.. Что выросло, то выросло из побочной ветви развития сюжета Проекта "Юпитер"
ПРОКЛЯТИЕ ДЕСЯТОЙ ПЛАНЕТЫ
Борьбе за мир посвящается
Многообещающий талантливый ученый-археолог и эллинист, специалист по расшифровке памятников древнегреческой письменности Деметриос Истонапулос находился на перепутье. Ему уже минуло тридцать, но еще не было сорока, и он чувствовал, что на подходе к первому серьезному юбилею, времени подведения первых жизненных итогов, ему предстоит совершить шаг, который бесповоротно изменит все его дальнейшее существование. В ближайшее время ему предстоял выбор между судьбой служителя науки, сознательно лишающего себя бытовых и житейских удобств ради работы и творческого поиска - и уделом благополучного семьянина, работающего только для того, чтобы обеспечить уют домашнего очага, а наукой занимающегося лишь постольку поскольку, в качестве хобби. Идиллические картины счастливой семейной жизни представлялись Деметриосу более реалистичными в плане будущего, и в глубине души это его удручало - хотя и льстило его самолюбию. Не по-гречески светловолосый и зеленоглазый, он не испытывал недостатка в поклонницах. У него было много подружек и, возможно, даже были дети, о которых он не знал и не заботился. По первому зову любая из девушек бегом поспешила бы с ним под венец. Но Деметриос с детства не ценил то, что давалось слишком легко. Ореол мученика науки привлекал его гораздо больше. Увы, одного лишь желания, даже в сочетании с талантом, было мало. Научное сообщество, весьма суровое к новичкам, не так-то просто принимало в свои ряды. У Истонапулоса было немало опубликованных статей, он вел собственные семинары в университетах, несколько раз бывал за границей. Он участвовал, в качестве соавтора или консультанта, в написании научных трудов более знаменитых коллег. Теперь же, чтобы превратиться из звезды - хотя и яркой, но все-таки одной среди многих - в светило, Деметриосу была позарез необходима собственная находка, причем сенсационная. На меньшее он был не согласен.
Родная Греция, изрытая вдоль и поперек за много веков археологических изысканий, казалось, уже исчерпала запас своих тайн. Большие надежды, которые возлагал Деметриос десять лет назад, еще аспирантом, на поездку в Крым, в район раскопок древних причерноморских полисов, не оправдались. Впрочем, эта поездка не оказалась совсем уж бесполезной: в России Деметриос нашел себе хорошего друга.
Дмитрий Истомин, ученый-астрофизик, вырос в семье филологов. За попытки учить его музыке он до сих пор сердился на родителей: кроме мучения, ничего из этого не вышло. Но за то, что они обучили его пяти языкам, которые знали сами - английскому, французскому, испанскому, итальянскому и греческому - он был им бесконечно благодарен. Именно эти уникальные знания выделили его, тогда аспиранта ЛИТМО, среди других и позволили получить должность гида-переводчика для Деметриоса. Экскурсии, которые организовывал Дмитрий зарубежному гостю как в Крыму, так и в Ленинграде, не всегда ограничивались рамками заранее объявленной программы, а места, которые посещали Деметриос и Дмитрий, далеко не все значились в путеводителях и туристических справочниках. Любовь к риску и острым ощущениям объединяла молодых людей, оказавшихся почти тезками и похожих внешне, балансирование на грани дозволенного щекотало им нервы. Некоторые совместные приключения таили в себе опасность если не для жизни обоих эпикурейцев, то по меньшей мере для их карьеры и репутации - но всегда все заканчивалось благополучно. После отъезда восвояси Деметриос не потерял Истомина из виду. Все эти годы Дмитрий поддерживал с ним связь, сначала по обычной почте, а потом и по электронной, заражая своим редкостным оптимизмом и порой пугая экстравагантными идеями. Переписка друзей прерывалась только тогда, когда одному из них или им обоим было нечем платить за доступ в интернет.
"Я, похоже, скоро стану экскурсоводом, как ты!" - написал Дмитрию однажды утром Деметриос. - "Только ты этим занимаешься сознательно, оттого, что ваше правительство ученых не кормит (извини за сермяжную правду!), а я совсем не понимаю, за кого меня нынче держат :( Посылают руководителем группы студентов-практикантов в сверху донизу перекопанные Афины! Уму непостижимо! Это примерно то же, как если бы тебя отправили в школу преподавать физику :(((
Завтра утром выезжаю на место, еще успею от тебя ответ получить. Пожелай мне хоть приключений, что ли!.."
Отправив письмо, Деметриос сделал правку нескольких статей, с тоской посмотрел на часы и стал собираться в дорогу.
Вечером пришел ответ из России: "Привет непризнанному гению! :)))) Ты что это захандрил? Не узнаю жизнерадостного эллина! Знаю-знаю, что тебе подавай неизведанные земли и нераскрытые тайны - но с чего ты взял, что твоя поездка так уж безнадежна? Поверь моему опыту, студенты - очень интересный народ. У них еще глаз не замыленный, глядишь - и отроют в обиталище древних какой-нибудь шедевр, который маститые специалисты прошляпили. Выше нос! :)-
Как доедешь и обустроишься - пиши, я буду ждать.
Попутного ветра в спину, дружище!
Тезка"
Прочитав письмо, Деметриос приободрился. Кто знает, может, Дмитрий и прав... В конце концов, никто пока не отменял житейскую мудрость: искать надо там, где меньше всего ожидаешь найти.
Он еще не знал, что доживает последние в своей жизни спокойные дни...
Истомин как в воду глядел. Под полом одного из старинных домов на "учебно-показательных" раскопках студентка из группы Деметриоса обнаружила почти целую глиняную амфору - простую, довольно грубой работы, даже без орнамента на стенках. Вместе с другими студенческими находками - черепками, кусками кладки стен - Истонапулос отвез ее в свой институт, чтобы провести стандартный набор исследовательских процедур.
Но тут в размеренный ход событий вмешался Его Величество Случай. При определении возраста амфоры Деметриос нечаянно уронил ее. Проклиная себя за неловкое движение, он наклонился подобрать осколки - и каково же было его удивление, когда он заметил, что в дно амфоры были вмурованы металлические пластины! Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло: если бы не оплошность Истонапулоса, никто бы не догадался, что амфора с секретом - и потому честь открытия досталась не студентке, а ему.
Деметриос занялся изучением рисунков, нанесенных на бронзовые пластины каким-то острым предметом. От случайных царапин их отличало то, что в них была втерта краска. Возраст пластин, заключенных в дно амфоры, и краски в линиях рисунка оказался таким же, как у самого сосуда - две с лишним тысячи лет. Но изображения, покрывавшие находку, заставляли усомниться в правильности показаний приборов.
На всех пластинах по-современному правильно - гелиоцентрически (с Солнцем посередине) - схематично изображалась Солнечная система. Рядом с кружочками, символизировавшими планеты, были надписаны на древнегреческом их названия - имена богов-олимпийцев. И на первой пластине планет было нарисовано... десять, что подтверждало отвергнутую, было, гипотезу о существовании между Марсом и Юпитером загадочной планеты Фаэтон! На второй пластине планет было уже девять, а между Марсом и Юпитером поверхность металла покрывали точечки и черточки, очевидно обозначавшие астероидный пояс. На третьей пластине место десятой планеты занимало окруженное звездчатым нимбом изображение самолета - мелкое, схематичное, но несомненное: рядом с ним было начертано слово "птица". На самолет указывала стрелка от кружочка "Гея", обозначавшего Землю...
Деметриос трепетал от страха, сообщая новость научному сообществу. Разум отказывался воспринимать видимое глазами. Как и опасался Истонапулос, его коллеги, знавшие, с какой силой он жаждал сделать сенсационное открытие, обвинили его в фальсификации артефакта. Но повторные, более тщательные исследования возраста металла и краски в царапинах, с сочетанием нескольких методов, подтвердили древность пластин. Неразрешимая загадка принесла Деметриосу мировую известность.
Телефон его раскалился от звонков, почтовый ящик не вмещал в себя всех писем, и освобождать его приходилось несколько раз в день - а ученый потерял сон и аппетит, день и ночь ломая голову над тайной своего открытия. Именитые коллеги не завидовали ему, а сочувствовали: все, кто искал встречи с автором открытия, задавали ему вопросы, на которые он и сам не знал ответов. Он оказался под прицелом нетерпеливых взглядов со всех концов света и потерял право на ошибку в рассуждениях, и устал всем отвечать одно и то же - что еще не существует никакой гипотезы, даже приблизительной. Кульминацией бума вокруг находки Деметриоса Истонапулоса стала телеграмма из НАСА - приглашение на конференцию, темой которой была заявлена возможность вмешательства внеземного разума в историю нашей планеты.
Окончательно сбитый с толку и обескураженный, археолог расписался в ее получении и прислонился лбом к холодной стене коридора. К публичному выступлению, тем более перед делегатами разных стран, он был совершенно не готов. Более того, тема конференции показалась ему шуткой, насмешкой, и он бы так и воспринял ее, если бы не отправитель телеграммы - НАСА. Организации подобного масштаба и силы влияния не пристало разыгрывать людей. Делать нечего, надо было ехать - вот только о чем говорить в докладе?!
Деметриосу всегда лучше думалось под кофе, и он решил прибегнуть к испытанному средству, чтобы обмозговать загадочное приглашение. Вставая, он нечаянно толкнул стол, и аккуратно сложенные, но неустойчивые из-за своей высоты стопки корреспонденции лавиной обрушились на пол. Чертыхнувшись, Деметриос переступил через них.
Из кухни он вернулся с большой чашкой капуччино, и с порога комнаты несколько секунд в ином ракурсе наблюдал засыпанные письмами стол и пол.
"Ой-ой-ой!" - вдруг пронеслось в голове. - "Если обычный почтовый ящик того гляди по швам разойдется, что ж у меня в электронном-то делается!? Надо его спасать!"
Эта мысль пришла как раз вовремя: при всей своей вместительности, ящик электронной почты был на грани переполнения.
Что-то удержало Деметриоса от того, чтобы разом перекинуть все его содержание в папку "Удаленные письма", хотя искушение было очень велико. Равнодушно скользя взглядом по именам отправителей и темам посланий, он удалял их маленькими порциями. Именно это спасло письмо, подписанное Dmitry_Istomin, от общей печальной участи.
"Представляешь: даже до моей маленькой Родины, - ну помнишь деревеньку, откуда мои бабка с дедом, я там всегда отдыхаю, - где свежих газет никогда не бывает... и туда домчалась твоя слава!" - после бурных восторженных поздравлений писал Дмитрий. - "Одно шустрое изданьице, из новых, нахватало сенсаций из разных иноземных журналов, и им в лапы попалась твоя публикация. Приехали к соседке из города дети и привезли всякие деликатесы, завернутые в этот дайджест. Так он мне и достался. Я бы, конечно, предпочел в оригинале о твоем открытии прочесть или хотя бы по-английски, но это уж как-нибудь при встрече ;) Вчитался я в твои труды, и меня озарило! Ну не могли древние люди сами до такого додуматься - шаттлами летать от планеты к планете. Наверняка, им кто-то помог... например, маленькие зеленые человечки :))) Смех смехом, а я так загорелся, что бросился домой в Петербург и отправил мои инопланетные соображения в НАСА. Извини, что без спросу, но я тебе несколько раз посылал письма по этому поводу, а ты молчал почему-то... А тем временем вдруг кто-нибудь другой меня обскачет на хромой козе?! Вот я и проявил самостоятельность, ты уж прости. Склоняю буйную нечесаную головушку под твой справедливый кулак :)-
Честно говоря, я не думал, что из этого что-нибудь выйдет, а НАСА возьми да и пришли мне телеграмму - вызов на конференцию! Держу пари, что и ты получил такую же. Значит,.. до встречи в Штатах! Если вырвусь - а то тут подруга подкинула проблем :((( Но уж если вырвусь - после конференции погуляем на славу!!! (как много лет назад, помнишь?)
Тезка".
Вот теперь Деметриос разозлился не на шутку, даже стукнул чашкой по ни в чем не повинному столу. Хорошо, что та была крепкой и успела больше чем наполовину опустеть! Он совершенно забыл в суете последних дней, что среди многих причуд Дмитрия Истомина была пресловутая охота за инопланетянами... Вот подсуропил дружочек!! Ну ладно, увлекайся ты себе потихонечку, но зачем посвящать в свои закидоны такие серьезные инстанции, зачем втягивать в это его - мирного археолога?! Зачем шагать коваными сапогами там, где нужно пробираться на цыпочках?..
Рискуя пробить клавиатуру насквозь, он отстучал возмущенный ответ незадачливому другу, стер, не читая, остальные письма, закрыл ящик, выключил компьютер и отправился складывать вещи в дорогу. Как бы ни была абсурдна идея конференции, она разожгла в Деметриосе любопытство. Он обязательно поедет, хотя бы для того, чтобы разбить в пух и прах неверную гипотезу Дмитрия!.. Во разогнался - "шаттл"! Древние греки и слова-то такого не знали, они написали "птица"... Нет, русскую скоропалительность и головотяпство следовало немедленно осадить.
Да и, что греха таить, Деметриос был весьма польщен приглашением от организации космического масштаба...
В аэропорту Нью-Йорка, где Истомин и Истонапулос должны были встретиться, чтобы вместе лететь в Вашингтон, Дмитрий заметил друга с противоположного конца зала прибытия и понесся ему навстречу с распростертыми объятиями. Если бы не это, Деметриос вряд ли узнал бы его после стольких прошедших лет. Истомин еще больше вытянулся, похудел, а юношеские белокурые вихры превратились в лохматую чащу волнистых соломенных волос. Теперь своей прической, точнее - ее отсутствием, взбалмошный астрофизик напоминал Эйнштейна.
Деметриос терпеливо переждал все объятия, похлопывания по плечу и тычки пальцем в живот, и вкрадчиво с издевкой произнес:
- Вот спасибо тебе, дорогуша!
- За что спасибо-то?
- За инопланетян.
- Да не за что, всегда рад услужить, - радостно откликнулся Дмитрий, сделав вид, что не почувствовал подвоха. Его не пугало, что Деметриос на него злится - темпераментный грек быстро вспыхивал, но долго дуться не мог.
Дмитрию досталось место у самого иллюминатора, Деметриос оказался в соседнем кресле. Кейс со своей драгоценной находкой, прикованный к запястью наручниками с длинной цепью, он поставил между собой и Истоминым. Несмотря на то, что они много лет не общались вживую, желание разговаривать у друзей внезапно пропало: Деметриос был утомлен дальним перелетом, пока не свыкся со сменой часовых поясов и все еще сердился, а Дмитрий переживал из-за своей девушки, которая была в положении. Он с таким скандалом вырвался от нее! Ей стоило больших трудов уговорить его не губить ребенка, и она жила в постоянном страхе, что будущий папаша исчезнет без следа. Международная конференция виделась ей не более чем предлогом, и авторитет НАСА мало ее убеждал.
Во время полета лайнеру пришлось огибать грозовой фронт. Черная громада, ворча и посверкивая молниями, распростерлась под левым крылом. Дмитрий прижался лицом к иллюминатору и не мог оторвать глаза от устрашающе красивого зрелища.
--
Смотри, смотри-смотри! - вдруг закричал он.
Деметриос, только начавший задремывать, вздрогнул:
--
Что такое?
--
Нет, ты взгляни! - Истомин поймал друга за галстук и чуть не силой подтащил к иллюминатору.
Истонапулос хрипло закашлялся и схватил его руку, чтобы освободиться - но, приглядевшись к тому, что происходило за стеклом, от удивления сам чуть не задушил себя галстуком.
Не давая себя обогнать, облачный фронт следовал за самолетом. По темному пухлому телу тучи пробегали радужные волны, как будто она была заключена внутрь гигантского мыльного пузыря. Вспыхивавшие в ней молнии рассыпались ручейками разноцветных искр и словно прилипали к переливавшейся оболочке. Когда самолет уже почти оторвался от преследования, пузырь вокруг тучи беззвучно лопнул, моментально собрался в студенистый жгут и метнулся вдогонку.
Эллинист и астрофизик не успели отпрянуть. За считанные доли секунды иллюминатор, в который они смотрели, втянул их, точно водоворот - зазевавшихся пловцов. Самолет содрогнулся, взвыла и тут же смолкла аварийная сигнализация. Пассажиры с криком повскакали с мест. Прибежала стюардесса - и в изумлении застыла: двух человек, сидевших у иллюминатора, в самолете не было. Стекло стало вогнутым и темно-синим, а когда девушка осмелилась притронуться к нему - оказалось горячим. По салону растекался терпкий запах озона.
Полет завершился нормально, но Дмитрий Истомин и Деметриос Истонапулос бесследно исчезли вместе с тремя бронзовыми пластинами из дна античной амфоры.
Пока на Земле собирали комиссию, проводили расследование, строили догадки, друзья-ученые против воли совершали самое экстравагантное в своей жизни путешествие. Сколько времени они неслись внутри зыбкого дрожащего жгута, облепившего их тела, точно горячим клеем, не позволявшего ни двигаться, ни разговаривать, ни разглядеть что-либо за его пределами - они не знали, да и не задумывались. Ни мыслей, ни чувств не было - одно лишь ощущение безостановочного стремительного движения и покалывание горячего воздуха в легких. Так, наверное, чувствуют себя сорванные с деревьев листья, гонимые дыханием бури.
Наконец, сначала Дмитрия, а за ним и Деметриоса втолкнуло в круглый люк, с сухим хлопком закрывшийся за ними. Несколько минут они приходили в себя, потом открыли глаза и огляделись. Оказалось, что они лежат на полу квадратной комнаты, сплошь облицованной флюоресцировавшим материалом, прохладным и чуть шершавым на ощупь и на вид. От самого этого материала или из каких-то скрытых источников исходил рассеянный зеленоватый свет, чуть более яркий вокруг люка, через который друзья попали в помещение. Помещение заполнял холодный, какой-то непривычный воздух. После душного жара космического пузыря он казался сладковатым, приятно щекотал ноздри.
Дмитрий поднялся с пола и продолжал заинтересованно озираться, а впечатлительный Деметриос, едва вскочив, упал на колени и, судорожно нашарив под рубашкой нательный крест, вытащил его и стал целовать, бормоча:
--
Господи Иисусе... мы живы... живы!..
Дмитрий обернулся к нему, присел на корточки и успокаивающе похлопал по плечу:
--
Ну, ну... что это ты! Живы, и слава Богу - давай лучше посмотрим, где мы и куда деваться дальше.
Опершись на его руку, Деметриос встал с колен, нашарил во внутреннем кармане ключ от наручников и отсоединил себя от кейса. Распятие так и осталось болтаться поверх рубашки.
Одна из стен начала светлеть, пока не стала совсем прозрачной, открыв двух стоявших за ней людей... Точнее, Деметриос и Дмитрий только сначала подумали, что это люди, но, разглядев их получше, поняли, что первое впечатление обманчиво. Те, кто стоял за стеной, почти ничем не отличались от землян, кроме невысокого роста - тот из них, что повыше, едва был Дмитрию по грудь - и изумрудного цвета кожи. Тела их обтягивали серебристые комбинезоны.
--
Ну вот... - глуповато улыбаясь и хлопая глазами, произнес по-русски Истомин. - Вот и они, маленькие зеленые человечки! А ты не верил... И никто не верил.
--
Что ты сказал? - переспросил по-гречески Истонапулос.
--
Маленькие зеленые человечки, в которых никто не верил, - по-гречески же ответил Дмитрий. - Все надо мной смеялись, а они есть!
Тем временем те, о ком шла речь, прошли в комнату, раздвинув сложенными лодочкой руками стену. Она сомкнулась за ними, колыхаясь, точно студень.
--
Приветствуем жителей Земли на Фаэтоне, - возникло в головах у Деметриоса и Дмитрия.
Они вздрогнули, посмотрели друг на друга, потом на парочку в серебряных комбинезонах.
--
Телепатия... - одновременно прошептали пораженные земляне.
--
Вы правы, - возникло в ответ. - Мы улавливаем импульсы вашего мозга раньше, чем вы произнесете слова. Можете говорить, а можете только думать - но постарайтесь, чтобы мысли и слова совпадали.
Друзья были в шоке.
--
Это для нас слишком сложно, - наконец, осторожно произнес Дмитрий. - Мы не привыкли, что наши мысли слышны, и никогда не учились особенно их контролировать.
Деметриос снова схватился за распятие.
Фаэтонянин пониже ростом - точнее, фаэтонянка, скуластая и большеглазая, с длинными темно-зелеными волосами и фигурой балерины - шагнула вперед и протянула к распятию руку - узкая ладонь с пятью тонкими пальцами почти коснулась креста. Но Деметриос инстинктивно отпрянул.
--
Не бойтесь, - телепатировала она. - Я просто хочу рассмотреть получше, если это не запрещено.
--
Н-нет, отчего же, - выговорил он, изо всех сил заставляя свой голос не дрожать. - Смотрите.
Он подошел поближе и наклонился, чтобы распятие оказалось на уровне глаз фаэтонянки.
Фаэтонянин тоже приблизился, услышав, как она ахнула. Дмитрий подошел к другу сзади и положил руки ему на плечи:
--
Не бойся, я с тобой! Кино помнишь?
--
При чем тут кино... - подумал Деметриос и тут же почувствовал взволнованный вопрос зеленых человечков:
--
Кто это изображен, почему он прибит за руки?
Истонапулос был набожен лишь постольку поскольку, но теперь ощутил себя миссионером.
--
Это Иисус Христос, Сын Бога Живого.
--
Почему его так называют?
--
Мы верим, что Господь Бог создал мир безгрешным, но наши прародители Адам и Ева нарушили Его запрет, и в мир наш вошел грех, а с ним смерть. И грех на Земле умножался, сокращая жизнь людей. Но Бог так любил наш мир, что послал Своего Единородного Сына родиться от смертной женщины. Став человеком во всем, кроме греха, Иисус принял на Себя все грехи мира и, не имея никакой личной вины, был распят на кресте во искупление всех людей. Чтобы всякий, кто верит в Него, не погиб, но обрел жизнь вечную. И сам Он не погиб, но на третий день после смерти крестной воскрес, а на сороковой день вернулся к Отцу Своему Небесному.
Фаэтоняне переглянулись. Мысли их заметались с такой скоростью, что земляне ничего не смогли разобрать и сжали руками загудевшие головы.
--
Простите... - круговерть чужих мыслей стихла.
Все еще трепеща от волнения, фаэтоняне стали передавать медленнее и по очереди:
--
Только другие имена... Но наша история очень похожа. Она началась раньше, и мы умеем, знаем... умели... знали... больше вашего. Но зло проникло и в наш мир, и тоже по нашей собственной вине. И умножилось, и заставило нас истреблять друг друга, не боясь суда ни мирского, ни Высшего. И наш Бог тоже пришел в смертном обличье в наш мир. Но у нашего Бога родилось два сына. Близнецы. Семя раздора поразило даже Божественных детей. Один из них согласился, как ваш Христос, принять безвинно мученичество и смерть - а другой нет! Бог очень разгневался и попустил нам разрушить наш мир. Но все же Он очень любил всех Своих детей, и удержал нас на самой грани небытия. Наше время остановилось в тот день, когда Фаэтон перестал существовать. Мы не умерли - но и не живы. И порой уже не знаем, милость это или наказание. Все плоды нашего разума остались при нас - мы видели другие планеты, видели детство и юность вашего мира - но сами не росли и не развивались. Все застыли в том возрасте, в каком их застала катастрофа. Мы перестали умирать от старости. У нас перестали рождаться дети. Жизнь в этом замкнутом мире - пытка! Мы все на Фаэтоне уже знаем друг друга в лицо и видим насквозь. Часть из нас взывает к Богу о помиловании и кается, но таких с каждым десятилетием все меньше. Другие, и таких большинство, решили соревноваться со Всевышним, сопротивляться, пытаться обойти заклятие вневременья. Мы изучили до тонкостей механизм деторождения, проникли в тайну деления живого ядра и научились помещать нужные клетки в женские тела - но они там не развивались. Механизм остался механизмом, без участия Бога мы не смогли создать себе подобных. А Он не простил нас и отказал в участии. Тогда мы обратились к вашей планете, увидев, как вы похожи на нас. Когда нам показалось, что на Земле сложился гармоничный мир, мы отправили послание одному из людей, и он запечатлел его в металле и глине - ныне вы нашли его. Но потом мы поняли, что перехитрить, перемудрить Всевидящего Бога нам не удалось. Тогдашние земляне не постигли смысл нашего послания, а потом та цивилизация, что так нравилась нам, была подчинена другой и разрушена, и снова на долгие века Земля погрузилась в пучину раздора, в точности повторяя наш путь. В наказание за дерзость Бог сделал наше зрение менее ясным - теперь мы уже не можем так следить за Вселенной, как раньше. Теперь все ощупью и наугад. Сегодня вы здесь - значит, уже можете понять наше послание...
--
Боюсь, что нет, - с сожалением вымолвил Деметриос. - Мы предполагали, что речь в нем идет о вашей, десятой планете, но смысл его так и остался для нас загадкой. Возможно, вы похитили нас слишком рано...
--
В какой-то степени это случайность... - потупились фаэтоняне. - Наверное, мы действительно поторопились, простите. Но обстоятельства сложились так удачно, что мы не могли ими не воспользоваться.
--
Что мы можем сделать для вас? - спросил молчавший до этого Дмитрий.
--
Может быть, вы - наш шанс. Шанс вернуться в мир, что живет и развивается.
--
Каким образом?
--
Бог видит все, видит Он и ваш мир. Он открыл нам, как попасть туда. Для этого нам и нужны вы, и мы должны еще раз принести вам самые глубокие извинения - в свою прежнюю жизнь вы больше не вернетесь. Вы родитесь заново. Но в теле вашей новой матери останется еще кое-что - маленькая часть Фаэтона. С ее помощью мы сумеем видеть и слышать ваш мир так же отчетливо, как раньше. Если он не идет слепо по нашему гибельному пути, если вы преодолели зло раздора - тогда все мы постепенно окажемся в нем.
--
Вторжение?! - испугался Деметриос.
--
Нет, вовсе нет. Никакого завоевания, мы просто станем вашими братьями, одними из вас. Мы будем рождаться детьми в ваших бесплодных семьях. Так мы утолим их печаль, а они подарят нам жизнь. Все будут только счастливы...
--
А если нет? - перебил Дмитрий.
--
Что именно нет?
--
Если наш мир не покажется вашему всевышнему достаточно хорошим?
--
Для нас это будет новой катастрофой - моральной, потому что крушение надежды больнее и горше разрушения планеты. Смерть духа ужаснее смерти физического тела. Мы не знаем, что тогда будет с нами. А с вами - ничего страшного не случится. Вы двое снова вырастете, и ваша жизнь пойдет своим чередом, а ваша мать просто отторгнет кусочек нашего мира. Ей даже не будет больно, а всего лишь неприятно, как от несвежей пищи...
--
Ну а если мы не согласимся на этот эксперимент? - помолчав, с вызовом спросил Дмитрий.
Деметриос развернулся, сбросив его руки со своих плеч, взглянул на него сердито и осуждающе. Фаэтонянка легко коснулась его руки и, когда он посмотрел на нее, отрицательно покачала головой. Она грустно улыбалась, на глазах ее блестели готовые вот-вот пролиться слезы.
Фаэтонянин телепатировал:
--
Мы думали и об этом. В конце концов, кто мы такие, чтобы ради нас вы шли на жертвы? Мы готовы попытаться вернуть вас обратно тем же способом, что и взяли. Не скроем, это может быть опасно из-за непрозрачности пространства. Вы можете оказаться в любом месте Земли, например, посреди океана или в жерле вулкана. Мы не можем обещать, что вы не погибнете - но, просим поверить, с нашей стороны не будет сознательного вредительства. Мы просто честны.
Друзья-ученые задумались.
--
Но... а как вы узнаете, какая бездетная пара давно мечтает о ребенке? - спросил Истонапулос.
--
Вот здесь есть еще один тревожный момент. Мы никак не узнаем, если такую пару не знаете вы. Но мы почему-то были уверены, что у вас такие знакомые есть. Вы же похожи на нас. На определенном этапе истории нашего мира многие девушки слишком рано познавали мужчин и отказывались рождать случайного ребенка - а потом, когда взрослели и умнели, иметь детей уже не могли.
--
Да, вы действительно очень на нас похожи... Я и сам будущий отец случайного ребенка... - покраснел Дмитрий. - Хорошо, что девушка мне попалась настойчивая! Отцом я все-таки буду, хотя сначала не хотел.
Он снова погрузился в раздумья. Деметриос же, казалось, давно все для себя решил и тихонько молился, ожидая решения друга. Тот думал так долго, что археолог не выдержал:
--
А можно ли попытаться вернуть назад одного из нас, а другого... эээ... родить заново?
--
Увы, нет. Только вдвоем.
--
Ну что же, - поднял глаза Дмитрий. - Я готов... мы согласны!
И, хлопнув по плечу Истонапулоса, с улыбкой упрекнул:
--
Ты разве забыл? Во все приключения - вместе! Когда это я тебя бросал?
--
Но я подумал... - смутился грек.
--
Хватит думать! Действовать надо!
Фаэтоняне взяли землян за руки: девушка - Дмитрия, а юноша - Деметриоса.
--
Возьмитесь тоже за руки и идемте с нами. Ничего не бойтесь, а главное - думайте о... Кто из вас знает бездетную семью?
--
Я, - ответил Истомин.
--
Вы думайте о ней, а Ваш друг пусть постарается вспомнить свое детство.
--
Ну... с Богом! - зажмурился и тряхнул головой Деметриос.
--
Где наша не пропадала!.. - вторил ему Дмитрий.
* * *
20 часов 10 минут. В Петербурге, в клинике при Институте акушерства и гинекологии им. Д.О.Отта женщина, лечившаяся от бесплодия пять лет, благополучно разрешилась от бремени двойней. Мальчики...
20 ч. 11 мин. Четверо израильтян убиты и трое ранены в результате обстрела двух автомашин на Западном берегу реки Иордан...
20 ч. 27 мин. В ЮАР осужден насильник над младенцем...
20 ч. 50 мин. Сербская Православная Церковь возмущена продолжающимися в регионе актами вандализма в отношении православных святынь при попустительстве международных миротворческих сил...
21 ч. 00 мин. Дело о катастрофе атомной подводной лодки "Курск" закрыто...
...Мать новорожденных мальчиков проснулась, утробно застонала и попыталась сесть на постели. Одной рукой она шарила в поисках звонка вызова медсестры, а другой зажимала рот...